Враг мой (Авторский сборник)

Дэвидж пристально смотрит на цифру «29», выведенную мелом на мостовой рядом с воронкой, — завершающий кадр трансляции.

— Ро, сколько дней длится год на Амадине?

Меня разбирает смех. Казалось бы, уж это должен знать каждый — ведь мы потратили столько времени на сбор всевозможной информации.

— Триста пятьдесят восемь.

— Значит, в нашем распоряжении еще триста пятьдесят семь дней. — Он тычет пальцем в экран. — Неплохие отзывы. Что тебя гложет?

— Просто подумалось: если бы я состоял в «Тин Синдие» или в «Черном Октябре», то, глядя эти новости, задавался бы вопросом: с кем новая полиция заодно — с Маведах или с Фронтом?

Мне отвечает Кита:

— Наверное, с теми и с другими одновременно. У нас сейчас общая цель — длительное перемирие. Но все прояснится, как только какой-нибудь из мелких группировок удастся осуществить террористический акт, и другая сторона пожелает отомстить.

— Думаешь, мы не сможем предотвратить теракт?

— Мы не вездесущи. Рано или поздно кто-нибудь из непримиримых попытается до нас добраться. Это для них вызов: удастся ли обмануть бдительность «Нави Ди» и пронести бомбу? Забросить на Западный Дорадо отряд террористов-самоубийц, не попавшись на глаза «Миру»? Мы должны быть к этому готовы.

Дэвидж, сидящий в кресле, выглядит удрученным. Он собирается что-то сказать, но его перебивает Дженис:

— Сообщение не из срочных, но я все равно обязана вас оповестить. Получено от региональной сети в Руоте, Центральная Шорда. Мы идет по пятам за террористом Маведах Йолдухом Рином...

— Он принадлежит не к Маведах, а к «Глазу убийцы», — поправляет Дэвидж. — Это он устроил четыре года назад взрыв, положивший конец очередному перемирию.

— Он самый. Наш агент Попкорн не спускает с него глаз. Он и доносит, что Рин возится с чем-то в своей мастерской. Вчера поздно вечером ему было приказано...

— Не части! — Жнец обводит всех нас внушительным взглядом и бранится по-немецки.

— Дальше! — приказывает Дэвидж Дженис.

— Когда Рин лег спать, Попкорн исписал цифрой «29» все наружные стены его дома. Сегодня утром, выйдя, Рин увидел цифры и сбежал. Так и не вернулся.

Если бы все было так легко, думаю я. Мои мысли прерывает голос Роджера:

— Срочное сообщение! Ночное Крыло доносит: «Зеленый Огонь» готовит акцию. Четверо боевиков, трое мужчин и женщина, вооруженные ракетами ручного запуска и легким стрелковым оружием, отправились в Южную Шорду. Ночное Крыло считает, что место назначения — Гитох.

Жнец приказывает нескольким агентам оказать Ночному Крылу содействие. Дэвидж говорит, обращаясь к Жнецу:

— Передай Ночному Крылу: необходимы доказательства, что у «зеленых» недоброе на уме.

— Он и так это знает, — отвечает Жнец, не отрываясь от переносного компьютера.

— Кроме того, нам надо знать, кто отдал им приказ.

— Агент осведомлен об этом. Я сам его натаскивал, Уилл, так что можешь не тревожиться.

— Сигнал от Карантинных сил. В эфире генерал Мэри Элис Форд, вооруженные силы Соединенных Штатов Земли. Новый командующий Карантинных сил,

— Я думал, что между орбитой и поверхностью планеты нет связи, — замечает Дэвидж.

— Таково правило, — откликается Жнец. — Но и контрабанда как будто не предусмотрена правилами, однако...

Дэвидж поправляет наушники и кивает Дженис. Та выводит на один из экранов изображение генерала. У Мэри Элис Форд короткие и седые, цвета стали, волосы и зеленовато-серые глаза. Прищур глаз не обещает ничего хорошего — я не видел такого ни у кого из людей, даже у тех, кто пытался меня убить.

— На связи Дэвидж. Чем могу быть полезен, генерал?

Камера показывает военачальнице не только Дэвиджа, но и нас с Китой. Компания в составе двух людей и драка идет, видимо, вразрез с ее первоначальным представлением о нас.

— Мистер Дэвидж... — Пауза — ожидание исправлений. — Мы здесь отслеживаем вещание на всей планете. Вы действительно можете быть мне полезны: извольте объяснить, кто вы такие и какого черта вам там понадобилось?

— Полагаю, генерал, наши задачи полностью изложены в наших передачах, которые вы смотрите и слушаете. Если сжато, то мы — полиция, обеспечивающая нерушимость перемирия. Если будущее будет к нам благосклонно, то мы станем полицией по поддержанию мира. Что касается лично меня, то я некогда служил в вооруженных силах СШЗ. Сведения обо мне имеются в ваших банках данных...

— «Дэвидж, Уиллис Э. , ВСЗ, личный номер 99730974, второй лейтенант, летчик из эскадрильи В, 98-е соединение истребительной авиации. Сбит над Файрином IV, найден спустя несколько лет». Когда все это происходило, я еще училась в Академии — все-таки тридцать лет прошло... Далее тут сказано, что вы перевели на английский язык Талман и теперь живете на Файрине IV, переименованном в Дружбу.

— Все более или менее точно, генерал. Упущено одно: некто очень хотел прекращения войны на Амадине, искал талму мира и выяснил, что частью этой талмы являюсь я. И вот теперь мы следуем этой талме. Что-нибудь еще?

Лицо генерала неподвижно, глаза изучают Дэвиджа. На мгновение она отводит взгляд, потом снова впивается в него.

— Ваш корабль, «Эол», зарегистрирован на Ране. Корабль довольно старый: ему скоро тридцать лет. Но тридцати все же нет. Раз так, то его нахождение в воздушном пространстве Амадина является нарушением карантина. Вы обязаны передать Карантинным силам корабль вместе со всем экипажем, не имеющим права находиться на Амадине. В противном случае я буду вынуждена применить против вас силу.

Дэвидж кладет левую руку мне на плечо.

— Генерал, познакомьтесь с моим близким другом Язи Ро.

Я киваю женщине на экране, та остается неподвижной.

— Язи Ро — уроженец Амадина. Был тайно вывезен с Амадина кораблем Карантинных сил. Вчера «Черный Октябрь» провел митинг, показанный в эфире. Там присутствовал наш агент. Он заснял оружие участников митинга. — Дэвидж кивает Дженис, и та начинает передавать кадры, снятые на митинге Котом Из Подворотни. — Как видите, некоторые вооружены лазерными ружьями «Валмет М660Д». Этой модели нет еще двух лет от роду. «Черный Октябрь» вооружается с помощью кораблей из состава Карантинных сил.

— Понятия не имею о подобной деятельности. Но предположим, что вы говорите правду. Что дальше, мистер Дэвидж?

— Два основных вывода, генерал. Первое: пока вы сами не станете соблюдать собственные запреты, все обвинения в нарушении правил карантина в наш адрес будут звучать смехотворно. Второй вывод, генерал, имеет отношение к угрозам. — Дэвидж больше не улыбается, его взгляд не менее суров, чем взгляд стальной женщины в форме. — Этот корабль, как вам известно, является военно-транспортной единицей вооруженных сил СШЗ. В данный момент включены его защитные экраны, корабль полностью вооружен лазерным оружием и ракетами «воздух — воздух», «воздух — земля», ракетами повышенной дальности, автоматическими пушками. Если у вас хватит глупости на нас напасть, мы в ответ собьем все четыре ваши орбитальные станции.

— Вас уничтожат наши истребители.

— Не исключено. Но станцию это не спасет. Так что предлагаю вам рассмотреть варианты развития событий.

— Например?

— Все амадинские группировки имеют доступ к оружию, с помощью которого можно атаковать наш корабль. Какая-то из этих атак может оказаться успешной. Но возможно и другое: что мы добиваемся успеха и устанавливаем на Амадине мир. В том и в другом случае Карантинные силы сберегут много жизней. Разве не в этом их главная цель?

Дэвидж кивает Дженис. Генерал исчезает с экрана.

— Судя по всему, бомбист Попкорна передумал.

На экране бойцы «Туйо Корадар»: они тащат сопротивляющегося бомбиста обратно в его мастерскую. Бомбист зовет на помощь, мы удивленно стонем. Я тихо обращаюсь к Дэвиджу:

— Разве разумно угрожать карантинщикам? Ведь на самом деле «Эол» безоружен!

— Оружие у нас есть, — возражает Дэвидж. — Дар Эстоне Нева. Недаром мы провели лишний день на станции А-За Коу.

— Почему ты это от меня скрывал? — Дэвидж разводит руками.

— Извини. Сначала ты набирал вместе с Жнецом команду, потом лежал в бессознательном состоянии, потом выздоравливал, потом возникли какие-то еще препятствия...

Мне не дает ответить новый выход на связь Ночного Крыла. Отряд самоубийц «Зеленого Огня» в пути, цель подтверждена — Гитох; выяснено, откуда поступил приказ. Есть и улики — запись переговоров заговорщиков.

На холмах над Гитохом команда установит свои ракеты и наведет их на госпиталь, две школы и ковах для сирот. Всего под угрозой окажется более восьми тысяч детей и взрослых. Лидеры «Зеленого Огня» надеются убить и ранить достаточно детей, чтобы спровоцировать Маведах на акцию возмездия, то есть сорвать переговоры.

Лидеры «Зеленого Огня» объединены в совет из семи членов. Все семеро единогласно высказались в пользу акции в Гитохе. Приказ был отдан главному революционеру организации, от того поступил полевому командиру, а тот объявил набор добровольцев. Если карать всех виноватых, придется умертвить еще не менее тринадцати людей.

— Достаточно ли у нас агентов? — спрашивает Дэвидж у Жнеца.

— Один в команде-ракетчиков, двое в совете, по одному на этого их главного революционера и на полевого командира. Трудно, конечно, особенно учитывая охрану совета, но небезнадежно. Небезнадежно...

Я вдруг обнаруживаю, что вместо того чтобы высказывать продуманное суждение, Жнец молится.

— Надо направить эти сведения в Маведах, — говорю я Дэвиджу. — Если «Зеленый Огонь» все-таки совершит намеченное преступление, то мы должны предотвратить хотя бы акт возмездия.

Дэвидж размышляет, косится на Киту, поворачивается к Дженис.

— Попробуй связаться с Маведах.

Внутренний голос твердит мне, что наши действия страдают односторонностью. Вчера мы сорвали два человеческих заговора по нарушению перемирия и убили дюжину людей. Сегодня в наших планах убийство еще тринадцати человек. Одновременно прорывается еще один внутренний голос злорадный. Я стыжусь обоих и не прислушиваюсь к ним.

— Связь установлена, — рапортует Дженис. — Таака Лиок, называющий себя четвертым командиром, ответственным за Южную Шорду.

На экране появляются данные на Тааку Лиока. Я так долго выполнял его приказания, что сейчас чувствую себя, как ребенок перед недовольным родителем, старающийся добиться похвалы.

— Я вас слушаю, — говорит Лиок. — Это ты меня вызвал?

Я наклоняюсь, упираюсь руками в стол, борюсь с параличом.

— Джетах, я — Язи Ро из «Нави Ди».

Старый командир приподнимает брови.

— Полиция по соблюдению мира? Зачем я вам понадобился?

— Мы узнали, что «Зеленый Огонь» наметил на сегодняшний вечер ракетный удар по Гитоху с холмов над городом. Среди целей — госпиталь, две школы, ковах для сирот. Цель акции — спровоцировать ваши ответные действия.

— Если они осуществят свою акцию, то ответный удар не заставит себя ждать, — отвечает командир.

— Мы собираемся их остановить, джетах. Но если нам это не удастся, я хочу попросить: дайте нам время подготовиться.

Таака Лиок внимательно смотрит на меня.

— Это все?

— Да, джетах. Если нам не удастся вовремя остановить «Зеленый Огонь», не наносите свой ответный удар! Мы найдем виновных и казним их. Перемирие не будет нарушено.

Драк стискивает руки.

— Зачем тебе это, Язи Ро?

— Это наш долг, джетах.

— Долг? Кто продиктовал тебе такой долг?

Кто? Я думаю про Фронт, про всех погибших, про миллионы, живущие в постоянном страхе, про своих однополчан, про свою опустошенность. Зенак Аби, Дэвидж, Джерриба Шиген, даже Фална — по-своему... Я не отвожу взгляд.

— Это талма. Талма мира.

Таака Лиок пренебрежительно кривится.

— Задолго до нашего рождения джетаи диеа на Драко решили, что Амадин обречен на вечные войны. Здесь возможна одна-единственная талма — полное уничтожение одной из сторон.

— Все меняется, Таака Лиок, даже понятие джетаи диеа о талме.

— Откуда ты родом, Язи Ро?

— Мой отец умер в Гитохе. Это моя родина. Потом я рос в тамошнем сиротском ковахе.

Он хмурится, разглядывая меня на своем экране.

— В ковахе ты оказался среди отобранных?

— Да, джетах. Потом я дезертировал из Окори Сиков.

Таака Лиок ищет глазами что-то за пределами экрана, потом тянет куда-то руку.

— Ничего не обещаю. Посмотрим, как вам удастся предотвратить акцию «Зеленого Огня». Я сообщу свое решение об ответном ударе, когда мы примем соответствующее решение.

Экран пустеет, но мы все равно не сводим с него взгляд. Наконец Кита бормочет:

— Не думаю, что командира удалось убедить.

— И не удалось бы, — говорит Дэвидж. — Представь: ты провела всю жизнь в аду, в непрерывных попытках опередить дьявола хотя бы на шажок, как вдруг выскакивает какой-то самозванец и предлагает тебе отойти в сторонку.

Я развожу руками.

— А что, если сообщить «Зеленому Огню», что мы осведомлены о его планах? Может, они отложат или вообще отменят свою акцию?

Дэвидж барабанит пальцами по столу.

— Надо предупредить и Фронт. У них могут быть способы повлиять на «зеленых». Пусть вообще все всё знают!

Кита переглядывается с Дэвиджем и обращается к Дженис:

— Свяжись с Ночным Крылом и с его региональной сетью. Пусть знают о бомбисте Попкорна. Проверим, не остановит ли «зеленых» цифра «29», выведенная вокруг места заседаний их совета и по пути в Гитох. Потом установи связь с Фронтом Амадина...

— Тревога! — перебивает Киту Роджер, и мы видим на экране взрыв, след снижающийся ракеты, новый взрыв. Звук на мгновение пропадает, потом изображение закрывает тень. Мы ничего не видим и не слышим.

Первым возвращается звук. Голос Салли Редфивер сообщает:

— Говорит Томми. Кот Из Подворотни мертв. Обсидиан подвергается в настоящий момент ракетному обстрелу.

На экране мелькает лицо Али Энаята — мертвые глаза, глядящие на пылающий дом. Потом мы видим ботинок Салли, раздавливающий переносной компьютер Кота Из Подворотни. Она перемещается в тень, и мы видим сначала язык пламени, потом еще одну снижающуюся ракету. Она взрывается далеко, мы видим только зарево взрыва на фоне ночного неба.

— Не знаю точно, кто ведет стрельбу, но, судя по звуку, это ракеты «Тин Синдие». Они летят с востока...

Жнец поправляет наушники, закрывает ладонью микрофон и говорит:

— Эли, вылетай в точку восточнее Обсидиана, и поскорее! Надо найти пусковую установку.

Корабль содрогается и устремляется к Дорадо. Жнец убирает руку от микрофона и тихо спрашивает:

— Тебя задело, Томми?

— Нет, старый ты плут! Но еще минута — и из меня запросто смогут сделать котлету. Как только в воздухе перестанет свистеть шрапнель, старина Раймонд Сика встанет из грязи и прикажет примерно наказать Маведах. А я ему в ответ — наши «двадцать девять», да?

— Кто тебя прикрывает, Томми?

— Тот же парень, что всегда.

Жнец снова накрывает микрофон и оборачивается к нам.

— Если Сика отдаст приказ, она должна его убрать? Вся наша троица дружно кивает.

— Если он отдаст такой приказ, действуй по протоколу «двадцать девять».

— Скоро посадка, — предупреждает нас по внутренней связи Эли. — Через две минуты мы окажемся над Обсидианом. На моем компьютере две трассы ракет и обратные траектории. Мы тоже готовы к стрельбе.

Дэвидж смотрит на Киту, та кивает.

— Что скажешь? — спрашивает он меня.

Это будет первая для меня казнь драков. С другой стороны, разве я не мечтал о восстановлении равновесия?

— Согласен.

Дэвидж передает приказ Эли, и уже через секунду мы чувствуем, как борт «Эола» покидают две ракеты.

— Кавалерия в пути, Томми, — говорит Жнец в микрофон.

— Опять! — пугается она. — В последний раз от кавалерии пострадала моя прапрапрабабка, торговавшая в Нью-Джерси синтетическими тайваньскими одеялами. Эй, Жнец!

— Что еще?

— Если на то пошло, пусть драки мрут без мучений. Томми Хоук, конец связи.

— Ты спросил Салли, кто ее прикрывает, — обратился Дэвидж к Жнецу, наваливаясь животом на стол. — Как понять ее ответ?

— «Тот же парень, что всегда»? Это ее ангел-спаситель, великан на лошади из звезд, с огненным копьем наперевес.

Мы молчим, слушая рокот двигателей. Потом Жнец вопросительно смотрит на Дженис. Та кивает.

— «Тин Синдие». Ими занимаются Цветок и Клинок. Никаких оповещений, строгая секретность. Я приказал им найти и убрать двоих, отдавших приказ. Пусковая площадка подорвется сама.

Пока мы отдаем распоряжения о казни командира пусковой платформы и местного джетаха «Тин Синдие», экраны снова оживают. Мы видим шесть самоходных пусковых установок. Каждая может выпустить по шестнадцать ракет, но ни одна не имеет полного боекомплекта. Ракеты уносятся в небо, солдаты «Тин Синдие» провожают радостными криками ракеты, несущие смерть в Обсидиан и «Черному Октябрю». Я смотрю на Дэвиджа. Оказывается, он занят тем же, чем и я: считает тех, кто погибнет от взрывов ракет.

Мы не видим, как взрываются ракеты, выпущенные «Эолом». Но сотня с лишним ликующих солдат «Тин Синдие» сменяется на экране дымной пустотой: ни вездеходов, ни солдат, ни ликования. Немного огня — и страшная тишина. Когда мы убивали людей, меня переполняло чувство вины. Теперь, когда мы швырнули на другую чашу весов сотню дракских трупов, мечтая о равновесии, я чувствую себя не лучше.

Я знаю, чем было вызвано их ликование. Чувство разгромленного, утрата друзей, любимых — и нечаянная возможность запустить в ненавистных людишек, всю жизнь их терзавших и угнетавших, крылатую трубу, набитую взрывчаткой! Ликование было обратной стороной их боли. Им ведь невдомек, что их жертвы — копии их самих, разве что немного в другом обличье. Что значат легкие расхождения в окраске, генетическом коде, числе пальцев на руках и ногах, языке, акценте, религии? Какие мелочи!

Но племенная принадлежность — это уже кое-что.

Амадин искромсан на племена в первобытном стиле, совсем как древняя Синдие, пронизан страхом, как Тиман, одержим пороками, как Земля. Племя диктует одну заповедь: племя важнее всего остального. Важнее права, справедливости, чести, здоровья, выживания, собственной шкуры, даже любви. Хиссиед-до' Тиман запустил на Амадине механизм войны, не ставшей войной трехсот миров. Старый тиман всего лишь спустил курок ружья, заряженного еще на равнинах Мадаха, в горах Иррдаха, в степи Ирнуз, на улицах Белфаста и Сараево, в пустынях Ближнего Востока задолго до того, как тиманы, люди или драки узнали, что доберутся до звезд.

— Надеюсь, «Черный Октябрь» уже вертится, как черт на сковородке? — спрашивает Кита.

— Конечно, — кивает Жнец. — Вместе с Фронтом, Маведах и тремя остальными мелкими шавками. Раймонд Сика приказал нанести ответный удар, но Салли Редфивер не дала ему насладиться эффектом. Правда, охранники Сики ее все-таки прикончили.

Дженис сочувственно кладет руку Жнецу на плечо, но он еще не договорил.

— Сообщение из «Октября»: теперь им руководит Пол Руш. Он желает встретиться с нами лицом к лицу.

— Засада? — предполагает Кита.

Жнец трет глаза и пожимает плечами. Когда он убирает руки от лица, то выглядит резко постаревшим.

— Пока не знаю. У меня ощущение, что он хочет разобраться, можно ли принимать нас всерьез.

— Всерьез? — удивляюсь я. — Это в каком же смысле?

— В смысле искренности, — подсказывает Дэвидж. — Наверное, новый главарь «Черного Октября» хочет понять, насколько мы искренни. А может, и нет... Дженис, что слышно о нападении «Зеленого Огня» на Гитох?

— Они увидели цифры на стене и, наверное, передумали.

Дэвидж кивает, берется за край стола и приподнимается.

— Это уже кое-что. Уже кое-что... — Он вглядывается в экран и сводит брови.

— Чья камера сейчас снимает?

— Шаровой Молнии. Этот агент-драк только что закончил готовиться к заданию и прибыл на место.

— Шаровая Молния... — повторяет Дэвидж. — Скажи Шаровой Молнии, что с нас довольно репортажей. Пусть нарисует волшебную картинку и сматывается. — Сняв наушники, Дэвидж кладет их на стол и поворачивается к Жнецу. — Договорись о встрече с Рушем. Может, нам удастся ему втолковать, что мы настроены серьезно. Постарайтесь доставить сюда тела Али Энаята и Салли.

— Непременно.

— Что касается переговоров, то пусть их картинка со звуком транслируется для всех станций, способных ее принимать.

— Я позабочусь об этом, — отвечает Жнец. Уставившись в середину стола, Дэвидж произносит, словно обращаясь к самому себе:

— Горы трупов... Но сомнения насчет нас остаются. Мы уже столько натворили, они уже уплатили такую цену, да и мы тоже — и все равно сомнения! Сколько всего потребуется трупов, чтобы нас зауважали? — спрашивает он меня.

Вопрос риторический. Он с трудом выпрямляется. Впервые он кажется мне дряхлым стариком. Его рука ложится мне на плечо.

— Я очень горд тобой, Ро. — Он останавливает взгляд на всех по очереди. — И всеми вами. Я горжусь нашим «Миром».

Он отворачивается и уходит к себе. Шаги его медленны, почти немощны, спина согнута под тяжестью забот. Кита кладет ладонь на мою руку.

— Если мы понадобимся, у меня при себе наушники. — Она встает и выходит следом за Дэвиджем.

Жнец, Дженис и Роджер передают наши сообщения, договариваются, транслируют для последующего показа наши съемки и схемы. Определены время и место переговоров с «Черным Октябрем», после чего «Эол» тяжело разворачивается.

Я вспоминаю двоих детишек Али Энаята — человека и драка, в биологическом смысле не приходившихся ему родными.

Придется сказать им о гибели отца. Вспоминаю Салли Редфивер — кошмарный бар, ее платье... Разговаривать с Кудаком предстоит Жнецу.

Больше всего я думаю про старого драка Тока, сторожившего ее вещи, не расставшегося со своей историей и взявшего войну с собой, в будущее. Того, кто все время твердил: «Все — мои дети. Все мои дети». Кажется, Уилл Дэвидж поступает так же.

Остаток ночи проходит на Дорадо тихо. Я ложусь спать, и мне снится, что я ребенок и живу у Дэвиджа в пещере. Там я учусь любить и быть любимым, становиться любовью. Я — часть чуда, зовущегося вселенной; а потом оказывается, что все это — ловушка, придуманная Фалной. Я тянусь к руке дяди Уилли и нащупываю смерть. Я просыпаюсь от собственного крика и снова убаюкиваю себя слезами.

43

Вскоре после рассвета мы с Дэвиджем и Китой будем встречаться в холмах к северу от Обсидиана с Полом Рушем, новым главарем «Черного Октября». Платформой управляет Жнец: он отказался отпустить нас одних и спрятал на себе столько оружия, что в воде немедленно пошел бы ко дну. «Эол» остался на своем обычном месте — над морем Шорда; на нем работает наша группа обеспечения — Йора, Дженис, Кудак. У Жнеца, Киты и у меня переносные компьютеры с видеокамерами, посылающими сигналы на корабль, откуда они поступают Фронту, Маведах и всем мелким группировкам.

Держась за тормозные рычаги, мы молча смотрим на Руша и двоих его телохранителей, дожидающихся нас на лужайке. У их ног две циновки, на каждой — по обернутому в саван телу. Сенсоры корабля свидетельствуют, что в чаще прячется не один «октябрист». Ловушка? Или предосторожность на случай, если капкан поставим мы?

При посадке я больше наблюдаю за Дэвиджем. Он как-то странно спокоен. Ночью я слышал, как они с Китой спорили. Он настаивал, чтобы она осталась, она настаивала, чтобы остался он. Тем не менее противник пожелал встретиться со всеми нами, названными Полом Рушем «руководством». В конце концов они договорились, что полетят оба, а потом с яростью, словно в последний раз, принялись любить друг друга.

Я больше не изумлен любовью между ними, молодой женщиной и пожилым мужчиной. Я учусь смотреть глубже видимости — умение, которым Кита и Дэвидж владели еще на Дружбе. Подслушивая, я тосковал по прикосновениям Фалны. В тот момент я был готов все ему простить, лишь бы оказаться в его объятиях...

Платформа опускается, и я принуждаю себя вернуться в настоящее. Жнец глушит двигатели, спускает трапы и первым ступает на поросшую травой опушку. За ним сходим мы трое, инстинктивно соблюдая дистанцию между собой, чтобы нас нельзя было застрелить всех сразу.

В пяти шагах от троих «октябристов» мы останавливаемся. Теперь, вблизи, я вижу, что один из телохранителей — главный идеолог «Черного Октября», женщина по имени Акилах Хариф. Третьего я не узнаю. Руш, пристально глядя на Дэвиджа, нарушает молчание.

— Мы договорились о встрече без оружия. Мы втроем не вооружены, вы трое тоже. — «Октябрист», которого я не знаю, поднимает ручной сканер. — А вот этот, — Руш показывает на Жнеца, — вооружен до зубов.

Кита отвечает с улыбкой:

— Это — попытка как-то компенсировать ваших триста сорок двух солдат, наблюдающих за нами из лесу. — Слушая этот разговор, я не забываю про нож у меня в сапоге. Видимо, Руш не считает его оружием в сравнении с пистолетами и лазерами, которыми обвешан наш Жнец.

Выражение лица Руша не меняется. Он указывает кивком на тела Али Энаята и Салли Редфивер.

— Вот ваши убийцы. Как договорились.

Дэвидж, не сводя взгляд с Руша, коротко бросает:

— Жнец!

Жнец встает между двумя циновками, опускается на колени перед одной и открывает лицо Кота Из Подворотни, первого нашего добровольца. На лице запекшаяся кровь, волосы слиплись от крови, глаза открыты. Жнец закрывает трупу глаза. Потом наклоняется над второй циновкой, открывает лицо трупа. У Салли Редфивер глаза закрыты, лицо восково-желтое, рот разинут. Жнец опять накрывает мертвое лицо, встает, поворачивается к Полу Рушу.

— Она была не убийцей, понял, слизняк? Она спасла вам жизнь.

— Она убила Раймонда, — напомнила Акилах Хариф.

— Раймонд Сика был негодяем. Если бы отданный им приказ был выполнен, с «Черным Октябрем» случилось бы то же самое, что сделали ваши ракеты с «Тин Синдие».

— Они убивали нас, наших соплеменников!

— А теперь они мертвы. — Жнец нагибается, берет тело Салли на руки и относит ее к платформе.

— Зачем мы встретились? — спрашивает Дэвидж.

Главарь «Черного Октября» хмурится, как будто ему трудно ответить на этот вопрос. Так и не ответив, он наблюдает за Жнецом, который, положив тело Салли на платформу, возвращается за Али Энаятом. Когда он поднимает тело нашего первого добровольца, Руш переводит взгляд на Дэвиджа.

— Мне было нужно увидеть вас в лицо. Телевидению я не доверяю.

— Кстати, вас сейчас снимают, — предупреждает его Кита. Акилах показывает камеру Салли с ее собственным изображением на крохотном экране.

— Мы знаем.

— Сейчас между тобой и мной нет экранов, — говорит Руш Дэвиджу. — Я хочу видеть тебя — лицо, глаза, — когда ты будешь отвечать, что вам понадобилось здесь, на Амадине, в схватке, не имеющей к вам никакого отношения.

Я киваю собственным мыслям: «Черный Октябрь» получает запрещенные данные с орбитальных станций Карантинных сил. Каким еще группировкам они доступны?

— Ответьте прямо сейчас: зачем вы сюда прилетели? — требует Руш. — В чем ваша выгода?

— Мы находимся здесь, чтобы обеспечивать соблюдение перемирия, — говорит Дэвидж. — Наша выгода — в шансе обеспечить длительное перемирие. Так можно установить мир.

На лице Пола Руша отражается его мыслительный процесс. Принимаете меня за дурака? Сотни тысяч раз я становился свидетелем, как драки лгали, предавали, ставили хорошим людям ловушки, а потом пытали их и убивали. Ты стоишь рядом с драком, словно он тебе ровня, ваши так называемые полицейские силы названы и то по-дракски, вы убили Раймонда Сику только за то, что он старался защитить нас от кровавого нападения «Тин Синдие»...

Тем временем Жнец кладет свою мертвую ношу на платформу бок о бок с Салли. Руш приглядывается к нему, потом обращается к Дэвиджу:

— Итак, маленький Ниагат, ты польстился на клинок Айдана?

Это такая неожиданность, что я не выдерживаю.

— Ты знаешь Талман?!

— Чтобы нанести противнику поражение, надо знать его мысли, — отвечает он, не сводя глаз с Дэвиджа. — Да, я знаю предание об Айдане и о его поисках мира. — Он ненадолго опускает глаза и думает. Собравшись с мыслями, он переводит взгляд на Киту, с нее на меня, с меня опять на Дэвиджа. — Айдан собрал армию, чтобы закончить войну между народами на Синдие; армию, единственной целью которой был мир.

Он указывает на лес.

— Я вам скажу, чего хотят эти люди. Они хотят смерти всех до одного драков на свете. Знаю я и то, чего хотят драки в Маведах, «Тин Синдие», «Ситармеда», «Туйо Корадар». Они хотят смерти всех до одного людей на свете. А вам подавай перемирие! Скажи мне, Айдан, чего можно добиться переговорами о перемирии?

Дэвидж улыбается и качает головой.

— Возможно, драки говорят дело. Чтобы привлечь внимание человека, нужно зеркало, громкий голос, острая палка. — Он тяжко вздыхает и кивает. — Действительно, это не настолько очевидно, как мне казалось. Цель перемирия, Пол Руш, — это само перемирие.

— Что это значит?

— Если Фронт, Маведах, все человечьи и дракские независимые группировки усядутся за стол переговоров, то начнутся разговоры, ругательства, крики, проклятия, угрозы; возможно, договор так и не будет заключен, но перемирие тем временем укрепится. Со временем подрастет следующее поколение, за столом переговоров окажется ваша смена. Предположим, и у них будет все то же самое: слова, ругань, крики, проклятия, угрозы, никакого договора — но уровень шума станет пониже, а главное, боевые действия не возобновятся. Все это время люди и драки будут отходить дальше и дальше от простого нажатия курка. Они будут учиться нормальной жизни, отстраивать свои города, школы, фермы, предприятия.

Молодежь, не отягощенная горькой памятью, обнаружит, что можно зарабатывать на жизнь торговлей с противной стороной. Экономия может достигаться благодаря найму представителей противной стороны, обучения их в одних школах со своими; а тем временем условия перемирия будут действовать. В конце концов участниками переговоров окажутся люди и драки, уже не понимающие, почему старое поколение так цепляется за прошлое. Переговоры поведут те, кто уже не пожелает терять время на бесцельные разглагольствования. Они и подпишут мирный договор.