— Ужасно, — поворчал киммериец, разбирая одежду. — Лет пятнадцать назад мне случайно пришлось сыграть маленькую роль в бродячем театре. Иначе на меня пало бы подозрение в убийстве… Только, пожалуйста, никому об этом не говорите! Особенно Хальку, если он еще жив.

— А что была за пьеса? — поинтересовался Тотлант.

— Не помню, — покачал головой варвар, хотя по лицу было видно, что он привирает. — Что-то очень печальное, из древней истории. Один раз в жизни побывал в шкуре фигляра и мне это ужасно не понравилось.

Наконец, Конан облачился. Выглядело более чем пристойно. Сине-фиолетовый костюм очень шел к цвету его глаз. Меч на боку добавлял величественности. Я сам оделся в предложенное Робером темное одеяние небогатого дворянина, отдаленно похожее на форму Черных Драконов.

И тут заскрипели петли двери, ведущей в спальную комнату. Оттуда медленно, чуть воровато высунулась светло-седая морда громадного пса, более всего походившего на настоящего волка.

— О, Велл, иди сюда! — Конан махнул рукой оборотню, не обращая внимания на вытаращенные глаза Робера Ди Монтобье. «Вечный вагант», впрочем, никак более не выдал своего удивления. — У нас для тебя подарочек!

И Конан взял в руки ошейник с поводком.

Никогда не думал, что морда волка может быть настолько выразительной. Если бы Веллан сумел, он бы сплюнул. В синих глазах оборотня было написано: «Это на меня наденут только через мой труп!»

С тем и покинули мы гостеприимную обитель Логиума, направившись к центру города и Железной башне.

Тотлант и Эйвинд остались ждать.

Веллан, ведомый на длинном кожаном ремешке, трусил рядом с конем разряженного в пух и прах мрачного киммерийца. Два раза оборотень нарочно останавливался у столбов (причем на самом видном месте) и вызывающе задирал ногу.

Вон она, Железная башня. Во всей красе.

Все-таки мы сумасшедшие… Но теперь назад пути нет.

Пятнадцать лет назад, ранней осенью 1273 года, меня угораздило случайно попасть в королевскую тюрьму Бельверуса, обычно называемую Казематом. Мы с Конаном тогда впутались в очень неприятную историю, связанную с заговором против короля Нимеда, и я был арестован городской стражей. Конечно, Конан и моя будущая жена Ринга приложили все усилия, чтобы вытащить меня из узилища, но воспоминания о нескольких днях заключения у меня остались не самые лучшие. Однако по сравнению с Казематом Бельверуса тарантийская Железная башня выглядит куда более ужасающе. Тюрьма построена лет четыреста назад. Основой послужила громадная толстая башня из серого камня. Затем возводились дополнительные здания, хозяйственные постройки, дом-казарма для стражи… К началу правления Конана строения, именуемые по старинке Железной башней, занимали территорию почти двух городских кварталов. В самой цитадели, возвышавшейся над городом, нынче содержали лишь самых привилегированных преступников — проштрафившихся дворян, заговорщиков из богатых семей… Я слышал, будто на самом верхнем этаже Башни находится камера самого кровавого и беспощадного убийцы за всю историю Аквилонии — некоего Борра из Шамара. Впрочем, о нем можно рассказать в следующий раз.

Не скрою, я изрядно побаивался. Хотя идея вытащить Халька из тюрьмы с помощью настоящего Конана и принадлежала мне самому и Тотланту, я отлично знал, что она может провалиться в любое мгновение. Вдруг кому-нибудь из ближнего окружения короля (Паллантиду, Громалу или, например, Публио) взбредет в голову посетить городскую тюрьму? Человек, «сходный лицом с королем Конаном», будет немедленно опознан. Как-никак, господина бибилиотекаря (если судить по рассказу Эйвинда) узнал кто-то из дворцовых гвардейцев.

Очень хорошо, что Конан за короткие месяцы своего царствования не приобрел дурных привычек присущих всякому королю — выезжать в город в огромной свитой, телохранителями-гвардейцами и разряженными герольдами. Конан обычно брал с собой двоих-троих человек и при посещении улиц столицы одевался достаточно скромно. За минувшее лето горожане и служащие государственных департаментов, которые изредка посещал киммериец, привыкли к тому, что государь является либо в казначейство, либо в военную управу с необыкновенно скромным эскортом. Сейчас Конан заявил, что, может быть, это сработает нам на руку.

Веллан составлял необходимое дополнение к персоне короля. Киммериец любил собак и обычно брал с собой нескольких охотничьих лаек. Правда, оборотень из Бритунии обликом не слишком напоминал раскормленного домашнего любимца, но это и к лучшему. У короля-варвара и собака должна быть похожа на дикого волка.

Я, старательно исполняя обязанности сопровождающего короля дворянина, спешился перед воротами Железной башни и позвонил в колокольчик у широких, оплетенных стальным кружевом дверей главного входа. Веллан без всякого стеснения уселся на мостовую и с вызывающим видом зевал, чесался задней лапой или искал зубами блох.

— Кто, по какому делу? — на двери открылось маленькое окошечко и из него выглянула бородатая физиономия охранника. Я, придав голосу низкий тембр, а также внушительность и твердость, важно задрал подбородок и сказал:

— Его величество король Конан Канах. Государь желает видеть коменданта Железной башни.

Варвар распахнул плащ, чтобы блюститель узрел государственную цепь с орденом Большого Льва на его груди. Веллан шумно зевнул и лег на каменные плиты мостовой, положив голову на лапы.

Стражник оценивающе смерил взглядом короля и тут же засуетился. Громыхнула связка ключей, правая створка ворот отошла в сторону и я, ведя лошадь на поводу, двинулся во двор Железной башни. Конан и Веллан медленно прошествовали вслед.

— Государь, — стражник все-таки узнал киммерийца, хотя Конан и выглядел чуток необычно. Все в городе знали, что новый король в отличие от Нумедидеса или Вилера не носил бороды. — О, государь, радость-то какая! Сейчас я лейтенанта позову!

Пожаловал лейтенант стражи. Оценил государственную цепь на шее Конана. Представился, чинно поклонившись. Звали его Утером.

— Ваше величество, — сказал Утер. — Я принял смену сегодня на рассвете и мне докладывали, что ты, мой король, уже посещал Башню минувшей ночью. Все твои приказы, мой король, выполнены…

— Приказы? — нахмурился Конан, но мигом понял, что лучше начать врать напропалую. — Это хорошо, что вы аккуратно исполняете волю короля.

«Та-ак, — подумал я, продолжая сохранять на лице верноподданное выражение и поглядывать на Конана с пиететом бедного безземельного дворянина, всем обязанного королю. — Теперь бы еще узнать, что приказал именно варвар? Интересно, а что двойник мог делать в Железной башне минувшей ночью? Неужели его визит был связан с арестом Халька?»

— Лейтенант Утер, — начал киммериец. — Комендант Триб Квинтилий здесь?

— Сожалею, мой король, — чуть развел руками Утер. — Господину коменданту нездоровится и он сегодня остался дома. Я надзираю лишь за внутренним двором тюрьмы и поступлением заключенных, а вот капитан Варнон замещает начальника. Прикажешь позвать?

— Нет, — отрезал Конан. — Вчера сюда доставили моего библиотекаря, Халька, барона Юсдаля. Он был схвачен по ошибке. Приведите его немедленно во двор.

— Но… — заикнулся лейтенант Утер. — Государь… Ночная смена сообщила, что по твоему приказу Хальк, барон Юсдаль, был отправлен по подземному ходу в королевский замок. Я ведь доложил, что твой приказ выполнен. Неужели произошла какая-то ошибка и ночная смена допустила неточность? Я немедленно доложу капитану…

— Тьфу! — сплюнул Конан, мигом сообразив, в чем дело. — Одни говорят одно, другие — другое! Никакого порядка в этой стране! Правильно, вспоминаю. Юсдаля действительно вернули во дворец.

На лице Утера отразилось недоумение, но, по счастью, лейтенант ничего не заподозрил. Мы раскланялись, Конан милостиво кивнул молодому блюстителю, и вскоре копыта наших лошадей уже застучали по булыжникам тюремного проезда, разделявшего торговые кварталы и здания Железной башни.

Конан невозмутимо проехал к небольшому безымянному трактирчику для купеческих приказчиков и мелких лавочников, выбрался из седла и бросил поводья мальчишке, прислуживавшему у коновязи. Королевскую цепь варвар упрятал под плащ, чтобы не смущать посетителей таверны. Я последовал его примеру, а Веллан-волк поплелся за нами, тяготясь ошейником.

— Интересно, очень интересно, — Конан уселся за стол, бросив золотой трактирному служке и приказав принести вина и «косточку для собаки». Когда кувшин с белым пуантенским оказался на столе, Конан хитро огляделся, взял пустую глиняную миску, плеснул в нее терпко пахнущего виноградного напитка и незаметным движением отправил ее под стол, туда, где расположился Веллан — пусть и оборотень порадуется жизни. Оттуда немедля донеслись шумные чавкающие звуки — волк старательно лакал вино.

— Куда он отправил Халька? — Конан огладил бороду и поморщился. Не привык он заводить «мужскую» растительность на лице. — Мораддин, как думаешь, чем это может нам грозить?

— Вижу три возможных ответа, — я оценил букет вина и слегка пригубил. — Либо Халька обманули и он поверил в то, что двойник и есть на самом деле ты, либо купили или как-то запугали, либо он начал свою игру, о которой мы ничего не знаем.

— Хальк не продаст, — уверенно сказал Конан. — Хотя этот ублюдок-двойник вполне в состоянии вытянуть из него сведения о нашем новом доме в Логиуме. Надеюсь, этого не произойдет. Честно признаться, я тоже подумал, что Юсдаль может поставить на кон не только свою голову, но и наши. Однако, если он выиграет… Мораддин, по-моему, одному из нас необходимо отправится во дворец. В конце концов, только оказавшись в замке, мы окончательно выясним, что происходит. Разведаем что-нибудь об этом человеке или демоне, посмотрим, насколько он сумел обвести вокруг пальца Просперо и других придворных…

— А самое главное, — поспешно добавил я, — очень хотелось бы узнать, как там Ринга.

— Во народец, а? — фыркнул варвар. — Все о себе да о себе! Не думаю, что с твоей женой случилось нечто страшное… Если она до настоящего времени не сбежала из столицы — значит, тот Конан ее не обижает или Ринга верит, что он — это я. Или наоборот, графиня обо всем догадалась и ждет хоть какой-то весточки от тебя или меня.

— Следовательно Ринга тоже может вести свою партию, — здраво рассудил я выслушав соображения варвара. — И тем самым наше положение становится все более опасным. Если двойник подловит и Рингу, и Халька на горячем, мы можем потерять двух ценнейших союзников… Прежде всего Рингу. И не потому, что она — моя жена, а лишь оттого, что ее способности стократно превосходят любые умения нашего бибилиотекаря и многих из нас.

— Прикуси язык, — поморщился король, прихлебывая вино. — Сглазишь. Наше положение становится все более загадочным. Честно признаться, я ничего не понимаю. Двойник какой-то… Хальк исчез неизвестно куда. Нас всех разыскивают. Война с Офиром… Слово даю — брошу все и уеду домой, в Киммерию. Вернусь в клан, стану охотником, женюсь на девушке из клана Глендалох…

— Остановись, — жестко прервал я мечты Конана. — Правильно, нужно идти во дворец и смотреть, какова там обстановка. И займусь этим я.

— Ты? — поднял брови варвар. — Но как?

— Очень просто, сейчас я тебе все расскажу, — у меня в голове быстро сформировался план. — Прежде всего, у меня с собой подорожные и все документы Мораддина, графа Эрде. Я могу придти во дворец в соответствии с этикетом, как посланник немедийского короля. Насколько я понимаю, двойник ищет союза с Немедией, иначе зачем ему было отсылать Просперо из Тарантии в Бельверус? Он не посмеет меня тронуть. Иначе об этом сразу станет известно немедийскому послу, герцогу Дармштайну. Перед тем, как явится в замок, я обязательно загляну в посольство. Там будут знать.

— Ну, выдумщик, — покачал головой Конан. — А мне что делать? Не могу же я сидеть и ждать, пока ты, Ринга или Хальк отрежут голову этому мерзавцу и выкинут ее в Хорот?

— Ты должен будешь находиться в Логиуме и не привлекать к себе внимания, — веско сказал я. — Это самое разумное. Как только будет возможность — я тебя извещу или смогу предупредить об опасности.

— Пусть мне ответит Митра, — вздохнул Конан. — и зачем только я пятнадцать лет назад поехал в Султанапур и повстречал там этого гнома-переростка? Ну хорошо, я согласен с твоими мыслями. Когда?

— Прямо сейчас. Ты берешь Веллана и возвращаешься в Логиум, я еду в посольство Немедии. Потом во дворец.

Терпеть не могу застоявшийся запах краски. Он начинает неотступно преследовать любого человека, миновавшего караулы тарантийского замка и зашедшего во внутренние коридоры. Что ни говори, канцлер Публио перестарался. Говорят, именно ему пришла в голову идея начать ремонт. Не удивлюсь, если узнаю однажды, что часть средств, отпущенных на материалы и жалование мастеровым, утекли в карман хапуги-канцлера. Ведь Публио отлично знает, что король слышал о его прежних казнокрадских проделках и слегка ошалел от безнаказанности. Нимед, полагаю, давным-давно сослал бы его, Страбонус посадил бы на кол, а Фердруго заточил в тюрьму лет на пять. Конан, добряк, словно почувствовал в канцлере родственную душу, припомнив свои шадизарские приключения. Наверное, потому и не трогает.

Дворец ничуть не изменился. Правда, заново оштукатурили стены хозяйственных пристроек, переложили плиты на главном дворе да завесили лесами внутренний фасад закатного крыла. А так все по-прежнему — спешат с поручениями деловитые гвардейцы, из маленькой кузни при королевских конюшнях доносится постукивание молота, в нижней приемной сидят напыщенные дворяне и смущенно озирающиеся купцы, ожидающие аудиенций у государственных чинов…

Выправив в немедийском посольстве верительные грамоты на свое собственное имя (к чему скрываться под чужим? Все равно я успел примелькаться во дворце), я подъехал к главному караульному посту. Лицо капитана (насколько я помню, его звали Громал) озарилось любезностью — он узнал меня.

— А мы вас ждали, — Громал даже не взглянул на мои бумаги.

— Ждали? — поднял бровь я. — Как интересно…

— Король оставил распоряжение привести вас в Малую оружейную, — не смутившись, сообщил Громал. — Идемте.

«Да уж, действительно интересно, — размышлял я, пока гвардеец провожал меня через запутанные, воняющие краской переходы замка. — Нас ждут и даже оставляют распоряжения гвардейцам насчет нашего появления… Разумеется, у двойника в заложниках Хальк и моя супруга. Самозванец прекрасно знает, что мы их не бросим. И уверен, что рано или поздно придем сами. Видимо, поэтому нас не особо старательно ловят в городе. Куда еще идти настоящему Конану с приятелями? Среди дворян у варвара близких друзей нет, кроме разве что пуантенцев, купцы не поверят, жрецы-митрианцы обвинят в ереси и самозванстве, а плебс и вовсе относится к новому королю настороженно. Только в Логиуме поверили, да что возьмешь со вагантов?.. Но как умен, мерзавец! Все просчитал, до последнего шага! Великие боги, кто же он все-таки такой? И почему начало правления самозванца ознаменовалось настолько странными событиями? Почему ему так не нравится Офир?»

Вот и Малая оружейная. Вспоминаю, как мы с Конаном и Просперо выслушивали здесь мысли Халька об уничтожении подземной твари. Такое впечатление, что этот разговор было несколько лет назад.

— Я доложу о твоем прибытии, милорд граф, — чуть поклонился мне Громал и вышел, притворив дверь. Я положил ненужные свитки на столик, бесцеремонно покопался в шкафчике, стоящем у стены, нашел там нераспечатанный кувшин с вином и два бокала. Полагаю, беседовать придется только вдвоем.

Тактику разговора я обдумывал недолго. Будет лучше, если я скажу двойнику Конана, что все знаю и… может быть, даже одобряю. А где настоящий Конан я, разумеется, и ведать не ведаю. Он, конечно, не поверит, но что ж делать?

Дверь вскорости отворилась. Если бы я не знал твердо, что Конан уехал в Обитель Мудрости, посчитал бы, что передо мной всамделишный король Аквилонии. Даже мое гномье чутье, которое я обычно призываю в моменты опасности, со всей уверенностью говорило: передо мной стоит самый настоящий человек, являющийся Конаном из Киммерии. Я говорю не о внешности, а о некоем «запахе души», который гномы способны чувствовать. Таковой «запах души» у каждого человека неповторим.

— Ну, здравствуй, граф Мораддин, — сказал двойник. — Как доехали? Надеюсь, Конан здоров?

— Благодарение богам, да, — я встал и раскланялся. Самозванец дернулся, словно хотел остановить меня, но, видимо, очень быстро понял, что я делаю это специально. Настоящий Конан обязательно назвал бы меня подхалимом или чем похуже.

— Добрый день, Ваше величество, — я сохранил на лице бесстрастное выражение, сгреб со стола верительные грамоты и вручил их псевдо-королю. — Немедийское посольство и герцог Дармштайн, господин посланник, знают, что я здесь. Вот бумаги.

— Ты, как всегда, предусмотрителен, Мораддин, — усмехнулся двойник и, плюхнувшись в кресло, чисто конановским движением плеснул вина во второй бокал. — Ну что, поговорим о жизни?

— Поговорим, — согласился я. — Если позволишь, я сначала выскажу свои мысли о всем произошедшем, но прежде всего задам три вопроса.

— Изволь, — пожал плечами самозванец.

— Где моя жена?

— Они вместе с графиней Эвисандой и грифоном сейчас гуляют в саду. Энунд, между прочим, выздоравливает. Еще вопрос?

— Где находится Хальк, барон Юсдаль?

— Сидит в библиотеке и корпит над своей хроникой. От пера и пергамента его теперь не оторвешь даже насильно.

— Тогда завершающий вопрос, — наклонил голову я. — Можно ли верить всему, что ты только что сказал?

— Сходи и убедись, — Конан-не-Конан указал мне на дверь. — Библиотека на третьем этаже, а выйти в сад можно из этого же коридора, спустившись по лестнице. Я могу подождать.

И посмотрел на меня выжидающе. Я решил лишний раз не искушать судьбу и сделал вид, что поверил.

— Готов тебя выслушать, — сказал двойник. — Однако я не представился. Мое имя Конан Канах, родом происходящий из Киммерии. С тобой я впервые встретился двенадцатым днем второй летней луны 1273 года…

А дальше, не обращая внимания на мои вытаращенные глаза, самозванец быстро перечислил несколько самых незначительных, но запомнившихся моментов нашего с киммерийцем путешествия из Султанапура в Бельверус, случившегося пятнадцать лет назад. Кроме меня и Конана, никто не мог знать о таких подробностях…

Но он не может быть Конаном! Ладно, попытаюсь разобраться в этой головоломке.

Поэтому я задал четвертый и самый важный вопрос:

— А теперь расскажи-ка мне, друг любезный, кто ты такой на самом деле?

— Неважно, — отмахнулся поддельный король. — Человек. Умный человек. Тот, кто желает вашему миру только хорошего.

«Подождите… — обожгла меня мысль. — А почему он говорит о Хайбории, как о чужом мире? „Вашему“? Либо он слишком задирает нос, либо…»

Я поднялся, держа в руке бокал, прошелся по паркету оружейной комнаты от стены к стене и, наконец, поднял глаза на двойника.

— Я знаю, что ты не настоящий король Аквилонии, — без обиняков начал я. — Но точно так же знаю, что не смогу убедить в этом других людей. Каким-то невероятным образом ты принял облик настоящего Конана, получил его память и знания… — двойник согласно кивал. — Но ты в этом случае прекрасно знаешь, кто я такой. Не скрою, я отношусь к тебе с настороженностью, если не сказать — с опаской. Поэтому-то и известил немедийское посольство, что отправляюсь в устроенную тобой мышеловку.

— Какую мышеловку? — можно было посчитать, что двойник непритворно возмутился моими словам. Будто сам Конан. — Я знал, что ты придешь. Все-таки Ринга находится во дворце, да и Халька бросить на произвол судьбы вы бы не смогли. А кстати, где же… — он усмехнулся. — Человек, как две капли воды похожий на короля Конана?

— Не знаю, — отрезал я.

— Поверь, — с серьезностью в голосе проговорил самозванец. — Я не хочу его убивать. Да и сажать его в Железную башню до конца жизни тоже незачем. Он просто пригодился бы мне… В конце концов, если все спланировать правильно, мы могли бы править вдвоем. Представь, как восхитился бы плебс, зная, что король может одновременно находится и в своем дворце, и, например, на поле боя в Офире…

— Разумеется, в Офире, на упомянутом «поле боя» должен будет присутствовать настоящий Конан? — ядовито спросил я. — Ты, небось, побережешь свою драгоценную шкуру?

— Пожалуй, наоборот, — двойник ничуть не обиделся на такую дерзость. — Меня довольно сложно убить, а, кроме того, я могу внести нечто новое в здешнее военное искусство.

«Опять он говорит „Здешнее“, относясь к нам будто к чужим, — мельком подумал я. — И убить его „сложно“. Честно признаться, и Конан сказал бы о себе то же самое…»

Вспомнилось, как Веллан несколько раз упоминал это слово — «чужой». Ничего не понимаю. Однако надо продолжать игру.

— Я знаю, что это почти невозможно, — тем временем вздохнул сидевший передо мной человек. — Но если бы ты, Ринга, Хальк и другие попробовали уговорить Конана…

— Боюсь, этого не сумеет сделать даже Митра, — я покачал головой и с преувеличенным разочарованием развел руками. — Если ты столь хорошо знаешь киммерийца, его привычки и его характер, ты моментально понял бы, что он откажется. Конан никогда не позарится на принадлежащее другим по праву, однако и своего он не отдаст. Корона принадлежит ему.

— Корона, — вкрадчиво произнес двойник. — Действительно принадлежит Конану Киммерийцу. То есть мне. А все остальные могут отправляться в Нергалову задницу. И любому самозванцу я кишки на уши намотаю…

Привычные слова Конана. Даже интонация одинаковая. Вот так и уверуешь в раздвоение душ. Кто знает, вдруг сейчас со мной разговаривает один из богов, принявший облик нашего киммерийца? Впрочем, слишком много чести для варвара с полуночи.

— Итак, — с твердостью в голосе сказал самозванец. — Мы сейчас говорили о пустом. Теперь давай побеседуем о деле. Ты — человек умный, и должен был сообразить, что я в любом случае тебя отпущу. Может быть, дам свободу и Ринге. Все равно вам никто не поверит. Промолчите — и ладно. Начнете распространять слухи о самозванце — вас высмеют и в Аквилонии, и в Бельверусе. Поэтому я спрашиваю: как слуга короля Нимеда и третий по значению человек в Немедийском королевстве, но не как, — следующие слова он произнес с глумливым оттенком, — друг Конана Канах, ты признаешь меня королем Аквилонии? Именно как политик?

— Как политик — да, как человек — нет, — решительно сказал я.

Пусть Митра сделает так, чтобы он мне поверил! В конце концов, я недаром специально учился актерскому мастерству у лучших фигляров Немедии! Я могу разыграть благородное возмущение и вместе с тем смирение со сложившимся обстоятельствами.

— Другого я и не ждал, — удовлетворился Конан-не-Конан. — А теперь слушай внимательно. Ты знаешь, что я начинаю войну с Офиром. Золото, полученное с рудников Ианты, я буду использовать на дальнейшее расширение границ Аквилонии. Не беспокойся, Немедию это никак не затронет. Просто я хочу поделить мир с Троном Дракона. Аргос, Зингара и часть Шема с Асгалуном отойдут Тарантии. Нимед утвердит свою власть в Заморе и Бритунии. Половину Офира с некоторыми золотыми копями вы можете забрать себе. На эти завоевания у Немедии и Аквилонии уйдет около года.

— А что потом? — я едва не раскрыл рот от удивления. Ой, умен этот красавчик! План у него сумасшедший, но что самое смешное, выполнимый. Если Немедия с Аквилонией станут реальными союзниками, сии великие державы будут в состоянии задавить своей мощью все страны к закату от Кезанкийских гор. Серьезных войн у нас не велось почти сто лет и армии более мелких государств никуда не годны. Вместе наши короли сумеют установить контроль над всем Закатом… Но что произойдет дальше?

— Потом? — переспросил самозванец. — Через два-три года мы можем с помощью объединенных армий разгромить Стигию. Кажется, все разговоры о невероятной мощи стигийцев сильно преувеличены. Тогда мы получим выход к неразработанным золотым жилам Пунта и к границам Иранистана. Потом настанет черед Туранской империи, а попутно — всякая мелочь наподобие Хорайи, Хаурана и восходного Шема. Установятся две империи — Немедийская и Аквилонская. Которые, возможно, сумеют в будущем объединиться в единое и лежащее под одним скипетром колоссальное государство наподобие Кхитая.

— Зачем? — поразился я. — И под чьим скипетром? Под твоим?

— Это будут решать следующие поколения, — бесстрастно сказал фальшивый король. — А вот вопрос «зачем?» меня действительно интересует всерьез. Посмотри на карту Закатного материка, — он встал, подошел к вытканному на ковре плану и, взяв со стены короткий эсток, начал показывать. — На полуночи Аквилония граничит с Киммерией, за которой лежит Нордхейм. Мы не знаем, что происходит в полуночных землях, однако можем подозревать, что рано или поздно асиры и ваниры расплодятся настолько, что их скудная земля не сможет прокормить всех. Что они сделают? Правильно, начнут искать новые плодородные угодья. Прежде всего под ударом варваров окажется Аквилония. Теперь смотри на побережье Закатного океана. Гигантская территория занята пиктами, еще худшими варварами, нежели норхеймцы. С язычниками договориться невозможно. Насколько я знаю, женщины пиктов рожают все больше детей, теплое океанское течение смягчает зимы в Пуще… Уже много лет там не было ни одного неурожая. Земля Пущ может прокормить десятки тысяч, однако сотни тысяч людей начнут себя чувствовать стесненно. Что произойдет следом? Верно, удар через Велитриум на Галпаран и Танасул, второй — через Тауран на Тарантию, третий — на Пуантен и Зингару… И нет великой Аквилонии! Что мы должны сделать, дабы избежать катастрофы? Правильно, объединится и создать величайшую армию этого мира! Да, я предлагаю объединять страны огнем и мечом, но это лишь к пользе ваших внуков и правнуков!

Теперь я точно понял, что передо мной не Конан. Киммериец, безусловно, умен и хитер, однако мыслить в таком масштабе он еще не приучен. Конан считает пиктов и нордхеймцев лишь незначительной, хотя и постоянной угрозой. А кроме того, никто никогда, ни один аквилонец, немедиец или подданный Зингары не задумывался над тем, что сейчас поведал мне двойник Конана. Выходит, через какое-то время мы — цивилизованные жители Заката — окажемся под угрозой нашествия варваров? Только когда это произойдет? Через сто лет? Через триста или через пятьсот?

Но как любопытно, кем же является этот человек? Сумасшедшим? Или незамеченным никем гением? А может быть, вообще не человеком? Откуда он взялся? И почему именно сейчас?

Я подумал и задал важнейший вопрос:

— Откуда появился зеленый огонь? — я не мог не увязать странности появления двойника в Пограничье и обрушившуюся на страны Заката беду. Как могут быть связаны этот человек и подземное пламя?

— Не скажу, — ответил самозванец. — Почему? Вовсе не из-за неведения. Просто время узнать истинное положение вещей для тебя пока не настало. Рано или поздно ты выяснишь все подробности. Итак, я поставил перед тобой выбор: либо ты, Мораддин, граф Эрде и начальник тайной службы Немедии, признаешь меня истинным королем трона Льва и начинаешь трудиться вместе со мной на благо цивилизации Заката, либо можешь катиться все четыре стороны. Тебя проводят до немедийской границы, а дальше… Дальше можешь делать все, что угодно. Однако не забывай, что Ринга останется здесь. Конечно, со старыми друзьями так поступать нехорошо, но высокая цель может оправдать средства ее достижения…

— Согласен, — кивнул я. — Да, разумеется, я буду помогать тебе. Но прежде всего я ставлю два условия. Госпожа Ринга уедет со мной. И ты не будешь преследовать настоящего Конана, а дашь ему возможность покинуть страну.

— Даю слово, что как только ты окажешься в Бельверусе и подтвердишь слова герцога Просперо, которого я послал своим поверенным к Нимеду, графиня Эрде будет немедленно препровождена до границ твоего государства. Со всем возможным почетом, — двойник величественно поднял кубок и по старой традиции принесения клятв плеснул несколько капель вина на пол. — Что же до второго условия… Если киммериец будет молчать и уедет из Аквилонии в течение ближайшей седмицы — я его не трону. И имя «Конан» ему больше принадлежать не будет. Пускай назовется, например, Аудагосом. Так, кажется, звали его деда?

«Пожри его демон, откуда он знает имя дедушки варвара? — поразился я. — Конан очень редко рассказывал о своей семье… И, конечно же, киммериец никогда не согласится на такие условия. Что из того следует? Правильно: Конан начнет действовать, попытается уничтожить самозванца, попадется и, скорее всего, погибнет… Однако, если подумать, я сумею помочь настоящему Конану избежать перечисленных ошибок и в то же время достичь своего — вернуть трон. Но, боги, сколько усилий придется приложить!»

— Что ж, попытаюсь уговорить Конана, — проворчал я. — Ответь, что ты требуешь от меня самого?

Самозванец фыркнул:

— Ты проговорился. Из этих слов я могу заключить: ты знаешь, где находится Конан. Впрочем, это неважно. Должен огорчить — твой разговор с Конаном не состоится. Если будет желание — передай ему письмо. А прямо сейчас ты отправишься в бассейн, отмоешься, получишь новую чистую одежду и любые необходимые вещи. Затем ты пообедаешь вместе со мной или отдельно — как хочешь — и в сопровождении гвардейского десятка покинешь Тарантию. У тебя будет находиться запечатанное письмо Нимеду. О его содержании ты наверняка догадываешься. Вернувшись в Бельверус, ты уговоришь своего короля на военный союз с Аквилонией, если, правда, этого раньше не сделает Просперо. Когда все будет готово, пришлешь голубиной почтой послание. Там должно быть указано место на границе, где я и Нимед сможем встретиться и подписать договор о союзе и совместных военных действиях против Офира и Кофа. Все просто.

— Проще не придумаешь, — хмыкнул я и отхлебнул из кубка. — Авантюрист.

— Каков уж есть, — рассмеялся двойник. — Сделаешь?

— Да, — коротко ответил я, отставил бокал и поднялся с кресла. Ничего себе — Мораддин, граф Эрде, стал мальчиком на побегушках у какого-то самозванца! Да я и настоящему Конану отказал бы в подобной ситуации! Клянусь своей честью, здесь что-то нечисто… — Я могу идти?

— Иди, — милостиво согласился двойник. — Пакет с посланием Нимеду подготовят до третьего колокола. Отдыхай, набирайся сил… Можешь повидаться с Рингой. Однако помни — если ты совершишь поступки, о которых рано или поздно пожалеешь, месьор Хальк и твоя супруга будут очень огорчены.