Результатом приобретения всего запаса русской платины, как отметил крупнейший знаток проблемы Н. К. Высоцкий в книге "Платина и районы ее добычи" (1923), "явился парадоксальный факт, что Англия, не добывая ни одного золотника платины, получила в этой отрасли коммерческую монополию, позволяющую устанавливать по своему произволу цены".
      Таковы были последствия "парадоксального факта" на многие годы - они более ясны, чем причины, их обусловившие. Историкам еще предстоит детально их исследовать, а пока на вопрос, поставленный в названии этой главы, остается ограничиться таким ответом: и преступление и глупость, характерные для бюрократического строя...
      ПОИСКИ "ЭЛЬДОРАДО"
      Первое время после открытия россыпей на Урале уникальные находки называли по-ученому "рарите", "монстры", но их быстро вытеснило народное "самородка".
      (Местоимение "сам", как отметил В. И. Даль в "Толковом словаре", служит для придания особой важности.) Известно, чти слова, выражающие очень важное и приятное, обычно женского рода, например: слава, победа, свобода и т. д. Первоначально и "самородка" была в их числе, но постепенно трансформировалась в "самородок", изменив род, как и многие другие (метода, фильма, зала, подхалима и т. д.). Но сути это не изменило: самородок самая большая радость и награда старателю. Вес возрастает в кубической степени по отношению к размеру, и один самородок оправдывает месяцы, а то и годы тяжелого труда.
      На платиновых приисках феерическим в отношении самородков были годы с 1827 по 1830, когда снимали "сливки" в районе Нижнего Тагила-там, как уже упоминалось, было сдано в казну более трех тысяч самородков весом от 10 до 100 граммов, 800-весом до одного килограмма и около 100 штук весом до 9 килограммов. Самый крупный самородок-вес 9,63 килограмма, размер 18х13х12 сантиметров-был найден там же, на горе Соловьевой позднее-в 1843 году, но он не сохранился, и сейчас в коллекции Алмазного фонда СССР среди 20 уникумов "самый главный великан" весит 8395 граммов при плотности 18,06 г/см3. Он был найден в 1904 году в бассейне реки Исы, где самородки встречались редко, и, судя по хорошей окатанности, проделал долгий путь. Лишь на 70 граммов по весу уступает ему "второй призер"-неокатанный, темный, с морщинистой поверхностью самородок, обнаруженный возле Нижнего Тагила. (В литературе конца прошлого века имеются сенсационные сообщения о платиновом гиганге весом 57 килограммов, о том, что его слепок демонстрируется, а сам он уже продан американскому миллионеру, пожелавшему остаться неизвестным. Быстро выяснилось, что с помощью такой рекламы пытались продать подороже один из приисков.)
      По сравнению с уральскими колумбийские россыпи оказались очень бедны самородками. Д. Н. Мамин-Сибиряк в очерке "Платина" отметил, что "украшением мадридского двора" является самородок весом около 700 граммов.
      Обилие самородков на Урале явно указывало, что где-то в верховьях россыпей затаились погреба с такими "монстрами".
      При прослеживании золотых россыпей в их "головах" не раз вскрывали коренные залежи, обычно кварцевые жилы, а платиновые россыпи упирались в "ничто", словно с неба свалились! Здесь надо сделать оговорку: вероятно, старатели не раз наталкивалось в полуразрушенной коренной породе, подстилающей россыпь, на богатые гнезда, но предпочитали об этом помалкивать. Проблема взаимоотношения коренных и россыпных руд была актуальна лишь для исследователей.
      Первым об успехе - открытии платины в коренном залегании - объявил инженер М. Энгельгард в "Горном журнале" за 1829 год. Недалеко от Баранчинского завода, у реки Лаи, он заметил "в свежих кусках порфира" несколько платиновых зерен и множество пустот, "из коих указанные зерна выпали, дав начало россыпи".
      С возражением выступил М. Карпинский. Тщательный осмотр порфировых гор района привел его к выводу, что уважаемый коллега спутал причину и следствие, что на самом деле "из россыпи отдельные зерна проникли вглубь, забились в мельчайшие трещинки и ноздрины среди сравнительно свежей породы". Обосновывая это, он отметил, что ни в одной россыпи не встречено платины в обломках порфира. Для этой светлой вулканической породы, как и для всего семейства гранитов, к которому она принадлежит, характерен золотоносный кварц, а платиновые россыпи встречаются в зоне, где развиты совсем иные - темноцветные породы, в них, наверно, и находится первоисточник.
      Это предположение вскоре было подтверждено и... еще надолго осталось неподтвержденным!
      В июле 1833 года из Нижнетагильской конторы Демидова управители направили в столицу, своему хозяину такой рапорт: "В заводах Вашего превосходительства решился важный вопрос по горной части, а именно, какая порода сопровождает платину в месторождении ея; до сих пор платина добывалась в зернах и самородках, из последних некоторые были в хромистом железняке, следовательно, известно было, что платина находится в сем железняке, как золото в кварце, но неизвестно было то, какая горная порода его сопровождает. На сих днях найденный на дачах Вашего превосходительства маленький штуф решил сие: в оном с одной стороны змеевик тесно соединенный с хромистым железняком, а в сем последнем платина. Столь важный штуф мы решились отправить в Санкт-Петербургскую контору для показания ученым, и, вероятно, о сем событии скоро узнает вся Европа".
      К сожалению, "вся Европа" об этом не узнала, и в "Горном словаре", изданном спустя 8 лет, заявлено уверенно: "Платина не встречалась еще никогда в твердых породах". Рапорт был оставлен без внимания и обнаружен в архивах лишь в наше время, а "столь важный штуф", как и многие другие, содержащие платину, исчез бесследно.
      И все же следует отдать должное безвестным, вероятно крепостным, работникам Демидова: они верно определили металлоносную породу и ясно сознавали значение своего открытия.
      Змеевиком по сходству с кожей змеи называют измененный воздействием горячих растворов дунит и другие близкие к нему породы.
      Дунит был впервые изучен в Новой Зеландии (он и назван по имени новозеландской горы Дун) и сразу привлек к себе внимание, особенно в связи с тем, что английский физик Генри Кавендиш тогда впервые взвесил нашу планету, очень удивив современников. Высоко на башне он установил длинное коромысло и одну чашу весов, а другую отпустил к самой земле. Равновесие наступило, когда груз на опущенной чаше был меньше, чем на приподнятой. Это позволило вычислить силу притяжения, обусловленную массой планеты.
      К тому времени уже было накоплено много сведений о составе земной коры, установлено, что ее породы - осадочные, изверженные, измененные, имеют плотность от 2,1 до 2,9 г/см3.
      Вывод Кавендиша о том, что средняя плотность планеты 5,5 г/см3, был многократно проверен и подтвердил, что в глубинах сосредоточены очень тяжелые вещества. Какие же?
      Стремление это узнать повысило интерес к изучению метеоритов, вероятных "родственников" веществ земных глубин, и к дуниту. Эта темно-зеленая массивная порода оказалась значительно тяжелее других пород земной коры, ее плотность достигает 3,8 г/см3. Отличается она и по другим признакам. Наблюдения на горе Дун, а затем и в других местах показали, что дунит прорывает вмещающие породы, имеет с ними "горячий контакт" и, следовательно, является породой магматической. Такие породы главенствуют в земной коре, они состоят в основном из кварца, полевых шпатов, слюд и амфиболов. В дуните их нет, эта порода, по терминологии, возникшей, когда латынь в науке господствовала, анхимономинеральна, она состоит из оливина, минерала в земной коре редкого, обладающего высокой температурой плавления (используется в качестве огнеупора) и характерного для каменных метеоритов. Лишь кристаллики хромита, зажатые между округлыми зернами оливина, не позволили считать породу мономинеральной. Обычно хромит составляет в ней менее одного процента, но местами содержание его возрастает, он становится хорошо заметным - такую разновидность называют хромитовым дунитом. Встречаются среди дунита и крупные обособления хромита.
      Своеобразный состав дунита, высокая раскристаллизованность и другие признаки привели к выводу, что эта порода - посланец неведомых глубин.
      Дунитовый массива Новой Зеландии оставался единственным в своем роде, пока не обнаружили ему подобные на Урале, а затем и в других районах мира. При этом выявилось очень большое постоянство и состава дунитов и их места везде они слагают центральную часть интрузивных массивов, обычно имеющих овальное сечение и сравнительно небольшие размеры-до 30 квадратных километров.
      Дунитовое ядро окаймляют родственные породы - перидотит (в нем оливину сопутствует пироксен) и пироксенит (в нем пироксены занимают главное место, а вместо хромита обычен магнетит).
      Эти породы связаны постепенным переходом, но рассматривать их лишь как разновидности дунита нельзя, перидотит и пироксенит встречаются и обособленно от дунита. Все они выделены в особое семейство ультраосновных пород, в них содержание кремнекислоты меньше 40 процентов. По этому и многим иным признакам они резко отличаются от других магматических пород средних (диориты) и кислых (граниты), которые распространены значительно шире и содержат до 70 процентов кремнекислоты.
      Ha Урале было выявлено по меньшей мере 10 дунитовых массивов. Все они - Денежкин Камень, Конжаковский, Кытлымский, Вересовый Бор, Нижнетагильский и другие-обнажены в пределах меридианальной горной гряды, приуроченной к стыку двух крупных структур - Зеленокаменного синклинория и Центрально-Уральского антиклинория. И как раз в этой зоне развития дунитов оказались сосредоточенными платиновые россыпи.
      У Нижнего Тагила в обломках, не испытавших далекого перемещения, не раз находили платину в сростках с оливином и хромитом, да и речные россыпи становились заметно богаче, например, вблизи ультраосновных массивов Светлого Бора и Вересового Бора. И чем ближе к ним, тем "породистей" становилась платина и уменьшалась окатанность рудоносных обломков.
      Таким образом, косвенных признаков связи накапливалось все больше, но прямые доказательства - платину в дуните - удалось обнаружить лишь в 1891 году на западном склоне Нижнетагильского массива, возле горы Соловьевой. Там старатель Сибиряков вскрыл в дуните крупное хромитовое гнездо с вкрапленностью платины - первое в мире коренное месторождение!
      Изучение ею сразу же провели замечательные геологи А. Н. Иностранцев и А. П. Карпинский. Их статьи ("Коренное месторождение платины на Урале", 1893, и другие) дали очень много для познания не только платиноидов, но и более широких проблем глубинной геологии.
      За короткий срок в пределах Нижнетагильского дунитового массива были выявлены десятки рудоносных точек. В 1898 году старатели братья Детковы в верховьях речки Мартьян вскрыли коренную залежь, которая отличалась от Серебряковской тем, что в ней платина не была заключена в хромите, а образовала прожилки и гнезда непосредственно в дуните. Многие признаки указывали на то, что это месторождение, названное Авроринским, было поставщиком тех тысяч самородков, которые извлекли из россыпи речки Мартьян.
      В 1908 году А. Н. Заварицкий (будущий академик) обнаружил в этом районе еще 14 гнезд платиноносного хромита. Попадались эффектные выделения платины и непосредственно в дуните - прожилки и гнезда, где содержание составляло сотни граммов на тонну. Подогревали такие находки старательский азарт, но разочарований было куда больше, чем удач. Все очевиднее становилось, что поиск и оценка гнездовых скоплений платины задача более трудная, чем все, какие до этого приходилось решать на уральских коренных месторождениях, не говоря уже о россыпях. Для этого необходимо было выяснить условия рудообразования. Их для месторождений эндогенных, связанных с глубинными процессами, подразделяют на магматические, когда руды образуются в процессе кристаллизации н ликвации расплава, пневматолитовые, характерные возникновением крупнокристаллических минеральных агрегатов - пегматитов из газообразных остатков расплава, и гидротермальные, возникающие при снижении температуры ниже критической, когда "творцом" руды становятся водные растворы.
      Большинство исследователей (А. Н. Заварицкий Л. Дюпарк, Н. К. Высоцкий, А. Г. Бетехтин и другие) пришли к выводу, что платина выделялась из дунитового расплава в начальные фазы его застывания и выделение минералов шло в такой последовательности: хромит - небольшая часть оливина (его кристаллы обнаружены внутри зерен платины) - осмистый иридий - платина - основная масса оливина - пироксен. И следовательно, скопления платины надо искать в низах массива.
      Но с этим соглашались не все. А. П. Карпинский выступил со статьей "О вероятности происхождения коренных месторождений платины уральского типа", в которой отметил, что, "несмотря на превосходные исследования русских месторождений платины и хрома, на тщательные наблюдения над самородками платины и опытные исследования ее сплавов, приводимые данные в пользу единственно магматического происхождения, не исключают вероятности иного возникновения ее коренных месторождений, в пользу чего имеются и данные, пока не объяснимые... Я хочу высказать свои соображения не для того, чтобы остаться правым... но чтобы вызвать их проверку".
      А. П. Карпинский привел данные, указывающие на то, что значительная часть платины образовалась позднее, чем вмещающая порода, и представляет собой "постинтрузивный продукт, обязанный своим образованием взрывному действию летучих компонентов..." В пользу такого предположения говорит неправильная, струеобразная и брекчиевидная форма выделений хромита, платины и оливина. Но не только это, есть и другие данные, в том числе опытные, подтверждающие возможность выделения платины из ее хлористых соединений при высоких давлениях.
      Опасения А. П. Карпинского, что он "обрекает себя в этом вопросе на полное недоверие", оказались напрасны.
      В. И. Вернадский, О. Е. Звягинцев и другие видные исследователи пришли к аналогичным выводам. Да и сторонники магматической гипотезы отмечали, что платина, хромит и железо выделились при кристаллизаций расплава из соединений с легколетучими компонентами. Их следами являются не только пустоты в руде, но и выделение из нее пузырьков газа при дроблении. В дальнейшем интенсивные выделения водорода, аммиака, азота были отмечены при проходке горных выработок и при бурении разведочных скважин на глубину до 600 метров.
      Постепенно стало очевидным, что обе схемы отображают реальность и при поисках это надо учитывать; скопления платины возникали и в магматический этап (их наиболее вероятное место "низы" дунитовых толщ), и в пневматолитовый, проявления которого тяготеют к "верхам" и ослабленным зонам.
      Тщательное и всестороннее изучение уральских ультраосновных массивов показало, что оба эти этапа не привели к возникновению значительных концентраций. Рудных точек обнаружили сотни, особенно на массивах Нижнетагильском и Вересовый Бор, но почти все оказались лишь "точками". Некоторым исключением явилась "господская яма", заложенная на склоне Соловьевой пади в 1909 году, она вскрыла довольно богатую зону и разрабатывалась под названием "Госшахта" еще и в первые послереволюционные годы (там в 1937 году участникам XVII Международного геологического конгресса была продемонстрирована расчистка, где среди дунита на черном хромитовом фоне сверкали платиновые зерна. Зрелище эффектное, но опровергнуть вывод, к которому пришли, исчерпав все усилия, оно, конечно, не могло). По данным, приведенным в книге Н. К. Высоцкого, за 30 лет, начиная с 1892 года, добыть из коренных источников удалось не более 7 пудов.
      Вслед за Уралом, не без влияния накопленного там опыта, связь платиновых россыпей с дунитами была выявлена и в других регионах.
      На западном склоне Кордильер, в горах Серро-Иро и Серро-Торо были обнаружены небольшие дунит-пироксенитовые массивы, и в покрывающем их элювии (латеритах) не раз находили мелкие неокатанные самородки. К долинам речек, размывающих эти массивы, приурочены лучшие россыпи Колумбии.
      В дальнейшем массивы ультраосновных пород с мелкими вкраплениями платиносных хромитов были выявлены в Чили, Перу, на о. Гаити, в США, в Алжирской Сахаре.
      Источником платиновых россыпей бассейна реки Тюламин в Канаде оказался крупный-около 10 квадратных километров-дунитовый массив горы Оливин (свое название она получила от минерала, а не наоборот, минерал же назвали по его зеленой, оливковой, окраске).
      Тщательно были изучены массивы дунитов на восточном побережье Австралии, на о. Тасмания, на юге Испании (Сиерра де Ронда), но и там, кроме мелких, непригодных для разработки гнезд, ничего не встретили. "Бедняком" оказался и "родоначальный" массив горы Дун.
      XIX век завершился в отношении платины итогом печальным. Коренных месторождений не нашли, а россыпей оставалось все меньше.
      В КАБАЛЕ
      Такого господствующего положения, как Россия в отношении платины, не занимало ни одно государство ни по какому другому металлу. Доля России в мировой добыче платины на протяжении второй половины XIX и в начале нашего века устойчиво составляла 85-95 процентов. В подтверждение этому приведем выборку из официальных данных. В 1860 году мировая добыча составила 1100 килограммов и в том числе уральская- 1002 килограмма. Далее соответственно (в килограммах); в 1870-м - 2060 и 1940, в 1880-м - 2980 и 2880 в 1890-м 3160 и 2935, в 1900-м-5900 и 5094, в 1910 - 5862 и 5480.
      Добыча платины возрастала тогда сравнительно быстро, на 5-10 процентов в год, опережая многие другие металлы, и все же цена на нее продолжала расти. В 60-х годах прошлого века платина была примерно в четыре раза дешевле золота, в 80-х годах разница уменьшилась вдвое, а в начале нашего века платина вышла на первое место. После начала первой мировой войны она стоила например, в 3-4 раза дороже золота.
      При таких обстоятельствах добычу платины конечно пытались организовать повсюду, где была хоть какая-то надежда на успех. Выявить золотые россыпи, содержащие платину, удалось на всех континентах, но везде она доставляла лишь малую примесь. В США при больших масштабах работ на речных и прибрежно-океанических золотых россыпях Калифорнии и Орегона с применением драг и гидромониторов средняя годичная добыча платимы с 1880 по 1914 год составила лишь 10 килограммов.
      Примерно столько же добывали в Канаде из россыпей бассейна реки Тюламин.
      Россия оставалась гигантом, не имеющим серьезных конкурентов. Казалось бы, при таких условиях она могла бы диктовать свои условия, извлекать из продажи платины на зарубежных рынках максимальную пользу. Этого не произошло, правители России упустили все выгоды. Продав в 1862 году запасы платины и узаконив свободную продажу за границу, они сами попали в кабалу и из нее так уже и не выбрались.
      Истинным хозяином платинового Урала стала фирма "Джонсон, Маттей и К°". Она заключила с владельцами крупных приисков - Демидовыми, Шуваловыми, Переяславцевыми-длительные контракты, в которых цена устанавливалась вперед на пять лет, без учета рыночной конъюнктуры, что, конечно, шло на пользу только фирме. На Урале после отмены крепостного права быстро росло количество мелких предпринимателей, арендаторов и старательских артелей. Все они нуждались в авансах, становились должниками фирмы и вынуждены были безропотно принимать ее условия. Например, в 1870 году - когда на биржах Парижа и Лондона сырая платина стоила 1 рубль 20 копеек за золотник, Джонсон платил за нее на Урале мелким предпринимателям около 40 копеек, а они, в свою очередь, не более 10 копеек тем, кто платину добывал.
      Конечно, уральские старатели и предприниматели пытались найти выход из такой кабалы. В этом их союзниками невольно стали зарубежные конкуренты английской фирмы, те, кому ее процветание ничего хорошего не сулило. В Екатеринбурге уже обосновались агенты немецких фирм "Кенигсбергер и Мейер", "Блок", а позднее "Гереус", "Зиберт", "Эйзенах". Активно действовала французская фирма "Лемер" и другие. Они энергично вели борьбу, скупали платину в любом виде, подбивали не выполнять контракты с Джонсоном и... содействовали развитию хищничества. Как отметил один из историков Урала, "платина, прежде чем попасть к потребителю, проходила через многие руки и служила орудием многочисленных спекулятивных сделок...".
      Вследствие этого фирма "Джонсон, Маттей и К°" к 1880 году вынуждена была поднять скупочную цену до 3000 рублей за пуд. В дальнейшем, отражая борьбу конкурентов, цена то возрастала до 12000 рублей, то резко снижалась.
      Чем дальше, тем яснее становилось, что от этих комбинаций в доходе только иноземные скупщики. Неопределенность цен и неуверенность в сбыте лишало предприятия, особенно мелкие, возможности производить затраты на разведки и технические усовершенствования. В поисках выхода мелкие и средние платинопромышленники Урала в 1897 году собрали съезд и обратились к правительству с просьбой запретить вывоз за границу сырой платины, построить на Урале завод для ее переработки, предоставлять промышленникам долгосрочные ссуды под залог разведанных запасов и т.д. Во всем этом было отказано и лишь разрешено создать "Союз русских производителей платины" с неопределенным обещанием "способствовать его деятельности".
      Пришлось участникам съезда обратиться за помощью к "варягам", и в результате вместо союза русских производителей в 1898 году возникла "Societe Anonyme d'Industrie du platine"-анонимная платино-промышленная компания с правлением в Париже.
      "Деньги наши, руда ваша, права равные" - такова была основа союза французских и бельгийских финансистов с русскими владельцами руды. Выиграв сражение с "Джонсоном", компания объединила около двухсот владельцев мелких и средних приисков. Кроме того, она взяла в аренду сроком на 10 лет крупные прииски Шуваловых и пыталась на таких же условиях прибрать к рукам демидовские россыпи, но там фирма "Джонсон, Маттей и К°" сумела сохранить свои позиции.
      Спрос на платину в это время быстро возрастал, обострилась и конкурентная борьба, все это привело к резкому повышению цен-в 1900 году она достигла 18 000 рублей за пуд сырой платины. Доходы владельцев руды возрастали, но далеко не в равной мере с анонимными акционерами. Неравными оказались и права, что стало очевидным, когда компания построила аффинажный завод не на Урале, как первоначально намечали, а вблизи Парижа. Тогда же, в 1903 году, была снята завеса анонимности - объявлено, что фирма "Джонсон", выиграв биржевое сражение, теперь - главный акционер компании. Все стало ясным: замысел объединить тех, кто платину добывает, переродился в свою противоположность - победили торговцы. Под эгидой фирмы был создан "Синдикат потребителей платины", в который вошли почти все скупщики и аффинеры Англии, Франции, Бельгии, Германии и США. После этого кабала стала еще сильнее. Синдикат, как сказано в одном из документов постоянного совета съездов платинопромышленников, спекулирует без всяких стеснений". Например, в 1906 году он, зная, что запас металла у продавцов невелик, взвинтил цену до 34 000 рублей за пуд сырой платины, Это побудило приискателей резко форсировать работы, а когда они с большими затратами подготовили новые участки для разработки, синдикат вдвое снизил цены и вовсе прекратил покупку у тех, с кем не были заключены договоры. И многим, чтобы избежать банкротства, пришлось по дешевке продать подготовленные участки тайным агентам синдиката. В довершение ко всему, покупая сырую платину, он ни копейки не платил за содержащиеся в ней платиноиды, утверждая, что нужна только платина, чем увеличивали свой доход примерно на 25 процентов.
      Съезды платинопромышленников происходили ежегодно, собирались и внеочередные, и почти на каждом принималось обращение к правительству. Просили оградить интересы страны, утвердив давно уже подготовленный "Проект платиновой монополии". В поддержку этого выступали Комиссия по изучению производительных сил Академии наук, многие видные ученые и государственные деятели. О том, насколько актуальной была проблема, можно судить, например, по тому, что в 1907 году правительство республики Колумбия обратилось к России с предложением заключить платиновый союз и создать в противовес синдикату объединенную монополию. Без объяснения причин предложение отклонили, и все оставалось по-прежнему, надо думать, потому, что синдикат не растерял связи, налаженные "Джонсоном", и сумел купить в высшей сфере надежных защитников.
      Когда же в 1910 году под нажимом военного министерства все же начали разработку закона, призванного оградить интересы страны, это не осталось для синдиката тайной, судя по принятым им мерам. Повысив цену до 40 000 рублей за пуд и подогревая слухи о том, что скоро продажу запретят, он добился желаемого. В том же году вывоз сырой платины за границу взлетел, достиг рекордного уровня-518 пудов (около 8,5 тонны). Это только по официальным данным. Добыча по тем же данным составила тогда 5,5 тонны, и, следовательно, синдикат сумел опустошить "закрома".
      Спрос на платину возрастал быстро, ввоз в США удваивался год от года, и все же оказалось, что синдикат со скупкой несколько поспешил, проект закона продвигался по инстанциям со скрипом, был утвержден лишь в декабре 1913 года, и в неопасном для синдиката виде. Вместо запрета вывоза ограничились только "запретительной" пошлиной (30 процентов от стоимости). Но и это куцое решение породило дипломатический конфликт, было опротестовано Германией как нарушающее договор о наибольшем благоприятствовании в торговле.
      Лишь в ноябре 1914 года "по условиям военного времени" был запрещен экспорт платины в любом виде, и всех владельцев приисков обязали сдавать ее в Государственный банк. Одновременно с этим было начато строительство аффинажного завода в Екатеринбурге.
      До начала войны во всем мире всего 30-40 процентов платины использовалось в технике, главными же потребителями были ювелиры и зубные врачи (в 1906 году в США и Англии на изготовление зубов истратили более трех тонн платины).
      В военное время расходование платины на предметы роскоши было запрещено почти во всех воюющих странах. Поэтому нехватка ее начала ощущаться не сразу - государственный банк принимал тогда сырую платину по сравнительно низкой цене (27 000 рублей за пуд), а строительство аффинажного завода еще не было завершено. Эти и другие обстоятельств военного времени (в их числе, конечно, мобилизация рабочих) привели к уменьшению добычи: она составляла (в пудах по годам): 1914-м - 298, 1915-м - 205, 1916-м - 149, 1917 - 124.
      Добыча угасала, а потребность в платине для военных и технических нужд быстро увеличивалась. Союзные с Россией государства просили отменить запрет на вывоз. Стало известно, что немало платины, скупаемой на Урале, через Швецию и другие нейтральные страны, уходит к врагам - в Германию, где потребность в ней резко взросла, особенно когда там приступили к массовому производству отравляющих веществ. В связи со всем этим в декабре 1915 года в России был объявлен приказ об обязательной сдаче (под страхом реквизиции) всех запасов платины. На такую же меру пошли и другие воюющие государства. В Англии и Франции только палладий остался в свободной продаже, а в США запрет распространили и на него. Наиболее рьяно реквизицию произвели в Германии, там всем приказано было снять с себя кольца и цепочки. Шовинистически настроенные патриоты жертвовали свои платиновые зубы.
      В России такая крутая мера много платины не принесла в основном потому, что установленная цена была вдвое ниже, чем на черном рынке. Там в 1916 году за пуд платили уже до 120 000 рублей. Чтобы пресечь тайную продажу, на все прииски назначили надзирающих чиновников, и все же скупщиков одолеть не смогли. В начале 1917 года представитель английского правительства попросил отменить запрет как неэффективный и лишь способствующий тайной продаже платины немцам, разрешить скупку платины в России на концессионных началах фирме, которая за ценой не постоит. Это предложение встретило поддержку.
      И снова агенты "Джонсон, Маттей и К°" начали плести свои сети, вернулись на Урал. Но на этот раз ненадолго.
      НАСТОЯЩЕЕ
      ВОЗРОЖДЕНИЕ
      Великая Октябрьская революция покончила с частной собственностью на землю, сделала ее общенародным достоянием. Ленинские декреты "О земле" (8 ноября 1917), "О социализации земли" (19 февраля 1918), "О недрах земли" (30 апреля 1920) аннулировали права частных лиц и обществ не только на поверхность земли, леса и воды, но и на ее глубины ("Все недра земли... переходят в исключительное пользование Государства").
      Для практического осуществления этого была объявлена национализация горной промышленности. Ее начали осуществлять в июле 1918 года с предприятий, добывающих важнейшие полезные ископаемые, в их число была включена и платина. О том, какое значение ей придавалось, можно судить по тому, что В. И. Ленин в "Наброске плана научно-технических работ", составленном в напряженнейшей обстановке апреля 1918 года, среди неотложных дел отметил необходимость создать Институт платины и других благородных металлов.
      Это указание было сразу же выполнено Академией наук, и в Петрограде начал работать новый институт, призванный решать проблемы наиболее рационального использования платиновой руды, совершенствовать методы ее обработки, создавать новые сплавы, сокращающие расходование драгоценных металлов,
      Директором института назначили профессора А. А. Чугаева, получившего мировую известность исследованием комплексных соединений платиноидов. К работе были привлечены лучшие специалисты, и первоочередную задачу на пути избавления от иноземной зависимости - усовершенствовать технологию и ускорить ввод в действие аффинажного завода в Екатеринбурге - удалось решить быстро.
      Значительно труднее оказалось наладить работу национализированных приисков. Руководство ими возглавили выборные органы - приисковые комитеты и деловые советы, в которых объединились сторонники новой власти. Встретили они ожесточенное сопротивление бывших хозяев и их подручных.
      В предвоенные годы на крупных платиновых приисках работало примерно 20 драг (первая из них, а точнее сразу две - вскрышная и промывочная - были смонтированы в долине реки Исы в 1901 году). С помощью драг добывалось 30-40 процентов всей платины.