Управляющий возмутился.
      - Что вы делаете!- воскликнул он, вырывая фото из рук посетителя, потом повернулся к нам и отчеканил:- Я прошу вас немедленно освободить меня от присутствия этого господина!
      Что мы тут же и исполнили, вытолкав, потерявшего ощущение реальности, Рудика из кабинета.
      Из банка мы отправились обратно в райотдел. Но когда покидали приемную управляющего, Вязов задержался там и сделал один небольшой звонок. Поэтому, по прибытию на рабочее место, нам не пришлось долго ждать. Двое крепких парней в белых халатах появились минут через десять после нашего приезда. Виталий вышел с ними в коридор, объяснил ситуацию с помешанным заявителем, утверждающим, что управляющий Промбанком халкает чифир, а его секретарша носит деньги кучкой на подносе, которые ей на глазок отмеряет кассир. Рассказал, какого позора мы натерпелись с ним в банке, разбираясь по его бредовому заявлению. А так же предупредил, что товарищ порой бывает буйным, так как без всякого повода хватал вещи со стола управляющего банком. Парни в белых халатах хмуро выслушали Вязова и сказали:
      - Пошли, посмотрим клиента.
      К этому времени Рудольф, подавленный необъяснимостью происходящего, уже пребывал в некоторой прострации. Посмотрев замутненным взглядом на вошедших, он обхватил голову руками и произнес:
      - Зачем только я приехал в этот паршивый город?! Нужно было остаться в Беверли-Хиллз и лечить ненормальных миллионеров.
      Мысль была вполне трезвой, но для непосвященных звучала по-идиотски.
      - А вы кто будете?- спросил его один из парней.
      - Я психоаналитик,- ответил Рудолф.
      - Все ясно. Наш клиент,- сказали парни, беря его под белы рученьки.
      - Что происходит?- растерянно обернулся Рудольф к Вязову.
      - "Павлины, говоришь",- усмехнулся Виталий.- Ну, счастливо. Передавай привет Асланову, у него там отдельный корпус, можешь попроситься на постой.
      - Он мне язык показал!- завопил Рудик с порога кабинета, увлекаемый крепкими парнями в белых халатах.
      В суете и заботах проходили дни. Прокуратура прекратила уголовное дело в отношении Вязова, возбужденное по заявлению Асланова, и теперь Виталий мог спать спокойно. А у самого депутата от общения с докторами и психами натурально поехала крыша. Его лечением занялись всерьез и, судя по всему, надолго. Адвокат Зигельбаум рьяно бился в защиту Марины, но изменить ей меру пресечения на залог или подписку не мог. А вскоре, когда с самим Зигельбаумом случилась неприятность только Вязов проявил к нему сочувствие.
      Адвокат собрался к кому-то в гости и по пути на автобусной остановке зашел в коммерческий павильон, где купил две бутылки: "Мартини", водку "Финляндия" и коробку конфет. В это время через прозрачное стекло павильона с улицы за ним наблюдала группа молодых балбесов. Конфеты их не интересовали, а вот спиртное они решили у него экспроприировать. Схема грабежа была классической. Сначала у Михаила Абрамовича попросили закурить. Он не курил, в чем и признался. И тут все заботы об охране личного здоровья показались ему напрасными. Перед собой он увидел узкое лезвие ножа. Этот маленький нюанс подавлял волю и способность к сопротивлению. Зигельбам покорно поплелся с парнями за павильон. Правда, по пути попытался объяснить им, что он известный адвокат, имеющий хорошие связи среди крупных криминальных авторитетов, и обижать его чревато большими неприятностями. Нашел с кем говорить. Должно быть, существует некая обратная эволюция Дарвина. В смысле, что обезьяна произошла от человека. Судьба свела Зигельбаума как раз с такими особями, которые находились уже на полпути от человека к орангутангу. Сами парни считали себя крутыми "отморозками", которым до фонаря равно как официальная власть, так и все криминальные авторитеты. Адвоката они оглушили ударом по голове чем-то тяжелым и лишили его спиртного, конфет, бумажника, а так же стянули с руки золотую печатку. Потом дружно помочились на него и оставили на земле.
      Когда Зигельбаум очнулся, он, горя негодованием, бросился в коммерческий павильон и стал требовать, чтобы продавцы нажали кнопку тревожной сигнализации для вызова милиции. Новый облик Михаила Абрамовича уже не вызывал доверия, поэтому ему отказали. Он сильно настаивал. В результате продавцы все-таки нажали "тревожную" кнопку, только прибывшему наряду сдали самого Зигельбаума, чтобы не буянил в павильоне. Дело было в пяти минутах ходьбы от нашего райотдела, поэтому его доставили туда.
      На улице запах мочи, исходивший от адвоката, был не очень заметен, но в дежурной комнате милиции изысканное амбре стало весьма чувствоваться. Суровые милиционеры, словно кисейные барышни, стали зажимать носы, обмахиваться листами бумаги и говорить: "Фи!". Дежурным опером в тот день был Зуев. Он сказал, что адвоката к себе в кабинет не поведет, у него там девушки бывают и вонь им будет нюхать неприятно, поэтому стал разбираться в дежурке. Серега быстро уловил суть, пока Зигельбаум писал заявление, он успел куда-то смотаться и приволок одного из его обидчиков.
      Дальше началось нечто невероятное. Зигельбаум, помешавший за свою многолетнюю практику отправке на зону не одного десятка таких "бакланов"-хулиганов, теперь жаждал крови и стал яростным обвинителем. А Зуев переквалифицировался в адвокаты. Дежурный и помощник умирали со смеху, наблюдая за этой метаморфозой.
      Задержанный сидел, опустив голову и разглядывая свои набитые костяшки пальцев. На вопросы Зуева он отвечал односложно, но откровенно.
      - Присутствующего здесь гражданина ты бил?
      - Бил.
      - Погоди, не горячись. Вспомни хорошо. Может и не бил вовсе, а, поскользнувшись, случайно задел рукой?
      - Ну, да.
      - Так и запишем: "После того, как человек, назвавшийся адвокатом, отказался дать нам закурить, я поскользнулся и случайно задел его лицо кулаком, отчего он упал". Водку, лопатник и золотую "гайку" у него забрали?
      - Забрали.
      - Или забрали не у него? Может быть, эти предметы просто лежали рядом с ним, а вы подумали, что они ничейные?
      - Ну, да.
      - Так и запишем. Ссал на него?
      - Ссал.
      - Да не торопись ты! Подумай хорошо. Вспомни. Может быть, у тебя энурез?
      - Чего?
      - Это недержание. Самовольное мочеиспускание. Тебе сильно приспичило, а что внизу лежит человек в темноте не разглядел, так?
      - Ну, да.
      - Так и запишем: "С детства я страдаю энурезом. Когда находился с торца торгового павильона, то у меня возникла острая необходимость в мочеиспускании. Место было темное, безлюдное, поэтому во время пока я оправлял свою естественную надобность, не предполагал, что внизу лежит человек".
      Зуев повернулся к кипящему негодованием Зигельбауму и сказал:
      - А вы, Михаил Абрамович, не возмущайтесь. Я сколько здесь работаю, столько слышу как вы жуликам подсказки делаете. И ничего, не возмущаюсь. Раз вы все слышали, то сами видите, состав преступления в действиях этого молодого человека отсутствует. Умысла избить и ограбить вас у него не было. А вот с вами надо серьезно разобраться по какому праву вы дебош устроили в торговом павильоне? И вообще, нечего тут возмущаться и воздух портить, выйдите в фойе и ждите. Сейчас закончу с товарищем, возьмусь за вас.
      Время было вечернее, фойе пустовало, но каждый, кто там появлялся, недовольно косился на пожилого дядечку в грязной одежде, от которого нестерпимо несло мочой. Адвокат вдруг почувствовал себя старым, больным , никому не нужным человеком, которого и девушки уже не любят. Он так расчувствовался от жалости к себе, что заплакал.
      В этот момент в фойе спустился Вязов, собравшийся домой.
      - Михаил Абрамович, что с вами?- участливо спросил он.
      Тот вкратце поведал свою грустную историю. Виталий не забыл, что Зигельбаум принимал деятельное участие, чтобы определить его в СИЗО по жалобе Асланова, но сейчас просто пожалел адвоката. Он зашел в дежурку и предупредил, что забирает Зигельбаума к себе. Потом отвел его в наш кабинет. Отдал старый милицейский плащ без погон, чтобы тот смог снять мокрую верхнюю одежду, напоил кофе и, насколько смог, успокоил.
      - Как же они могут?! Это бессовестно и зло. Я же человек, а не скотина какая-то! Почему они так со мной?- причитал Зигельбаум, имея в виду ментов, а не жуликов.
      - Посидите здесь. Я спущусь в дежурку, и все узнаю,- сказал Виталий, которого эти причитания стали утомлять.
      Вернулся он минут через десять.
      - Все в порядке, Михаил Абрамович. Можете не волноваться. Если бы Зуев отпустил напавшего на вас хулигана, он не был настоящим милиционером, а это далеко не так. Парня, которого вы видели, уже определили на трое суток. Зуев поехал разыскивать его подельников. Вероятно, сегодня он будет заниматься ими всю ночь. Вы поезжайте домой. Можете позвонить с моего телефона, чтобы кто-нибудь приехал за вами. А завтра с утра позвоните Зуеву. Возможно, понадобитесь для проведения опознания или очных ставок.
      - Был бы Джавадов в городе, он этих бандюг уже без всяких очных ставок за ноги подвесил,- с сожалением заметил Зигельбаум.
      - Михаил Абрамович, вы, кажется, всю свою сознательную жизнь на страже законности стоите, поэтому думайте что говорите. Ваш Джавадов тоже начинал с того, что бил граждан по голове и отнимал у них кошельки. А сейчас с его благословения этим занимаются другие. Пора бы вам определиться: вы за закон или за жуликов?- холодно порекомендовал Виталий.
      А Джавдета Вязов все-таки достал. Дело было так:
      Городская уголовка в очередной раз отличилась. Она уже вышла на международный уровень, разыскивая наших местных бандитов по всему свету. В этот раз им удалось накрыть в Венгрии какого-то большого авторитета. На том висело несколько убийств, и он принялся сдавать всех подряд. В том числе дал информацию и на Джавдета. Будто бы Борис Альбертович навестил его в Венгрии и сказал, что пребывает сейчас в Голландии, где намеревается сделать себе пластическую операцию.
      Джавдет, был заочно арестован по уголовному делу, возбужденному нашим отделом, поэтому с информацией ознакомили Петровича. Тот рассказал Виталию. Это был как ветерок, подувший на тлеющий уголек мести в душе Вязова и неожиданно раздувший целый костер. Виталий заявил:
      - Еду в Голландию!
      Петрович саркастически усмехнулся.
      - А больше никуда не хочешь? Тут в соседнюю область командировки не подписывают - нет денег.
      - Займу и поеду на свои,- упрямо гнул Вязов.
      - Вот пойдешь в отпуск и поезжай. Хоть в Голландию, хоть на Багамские острова. А мне тут работа нужна. Показатели с меня город каждую неделю спрашивает. Значит, ты будешь по заграницам раскатывать, а ребята за тебя работать должны?
      Слово за слово, и они не на шутку разругались. Петрович в сердцах сказал, что он никого не держит, кому не нравится, может положить рапорт и удостоверение на стол, после чего катиться на все четыре стороны. Вязов тоже был в запале. Он так и сделал: положил ему на стол рапорт и ксиву.
      Меня в тот момент в райотделе не было. Когда приехал и узнал, отправился к Петровичу. Тот уже успокоился и явно сожалел о случившемся, но авторитет начальника не позволял ему пойти на попятную. Он сказал:
      - Ты это, Игорь. Съезди к нему. Скажи, что я пока его рапорту не буду давать ход. Надумает остаться, пусть приходит. Я не злопамятный.
      Когда я приехал, Вязов собирал вещи.
      - Ты куда?- спросил я.
      - В страну тюльпанов и наркоманов.
      - Страна хорошая. Царь Петр Алексеевич ездил туда учиться корабли строить. Сейчас наши футболисты туда едут гонять мяч за их клубы.
      Но тебя-то туда зачем несет? Как ты собираешься там Джавдета разыскивать? Чужая страна, чужой язык. Не понимаю я. Только наладить жизнь, как-то осесть, обустроиться. Вдруг, в одночасье на все плюнуть, сорваться с места и все начинать сначала. Ради чего? Джавдет уже не представляет для нас никакой опасности. Объявится здесь - поймаем. А пока он гуляет по Европе, пусть за него голова у Интерпола болит. Кстати, Петрович просил передать, что он придержит твой рапорт, и завтра ты можешь, как ни в чем ни бывало, вернуться на свое рабочее место.
      - А я, Игорь, не понимаю, ради чего еще стоит жить? Чтобы спать, жрать, трахать баб и ходить на службу? Нет, меня это не устраивает. В жизни должна быть идея. Такая, которая не дает спокойно спать, гложет сердце и кусает за пятки. Джавдет пытался убить моего брата, пытался убить меня, натворил зла в этом городе больше, чем кто-либо. И что? Теперь надо ему все это простить, наплевать и забыть? Нет, я так не могу. Если я хочу уважать себя, то должен достать его и посадить. Или я не прав?
      - Прав - не прав, о чем рассуждать, если нет денег. Даже на самую красивую и благородную идею нужны презренные бабки.
      - Перед твоим приходом я звонил жене. Она обещала профинансировать мою поездку.
      Больше аргументов против принятого Вязовым решения у меня не было. Оставалось только пожелать ему счастливого пути.
      Прошло полгода. Мне пришло письмо. В необычном конверте с иностранными марками и надписями. Едва я вскрыл его, как оттуда выпала фотография, на которой загорелый Вязов, красивая молодая женщина и круглолицая маленькая девочка улыбались на фоне морского пейзажа с белоснежными яхтами. Отложив фото в сторону, я достал небольшой листок, исписанный знакомым резким почерком. Прочитал текст:
      "Здравствуй, Игорь. Как твои дела? У меня все хорошо. Я встретился со своей семьей, фотография прилагается, и еще нашел своего брата. Он оказался жив, здоров, и сейчас преуспевающий бизнесмен на Западе. Он сам разыскал меня через жену. Я опять работаю у него. Не сказать, что гребу деньги лопатой, но по сравнению с нашей ментовской зарплатой получаю бешеные деньги. Правда, расходы здесь значительно больше и работать тоже приходится на износ. Сейчас занимаюсь оформлением и отправкой "карго". Мотаться приходится по всему свету, пожрать и поспать по-человечески некогда. Заколочу бабок на несколько лет вперед и вернусь. Честно, достала уже эта заграница хуже горькой редьки. Если что, возьмете обратно к себе?
      А Джавдета я все-таки сделал. В конверте лежит заметка из газеты про него. Но ты, наверное, не умеешь читать по-нидерландски, поэтому расскажу своими словами. Он избил проститутку, и его арестовали. На суде обвинение упирало на то, что Джавдет - крупный российский криминальный авторитет, приехавший в Голландию с целью скрыться от наших правоохранительных органов и для отмывания больших грязных денег, что преступление он совершил с особым цинизмом и жестокостью. На добропорядочных бюргеров выступление представителя прокуратуры произвело нужное впечатление, когда судья отвесил Джавдету полновесную троечку тюремного заключения, они почти аплодировали. Я тоже был доволен, хотя истратил на этом деле штуку баксов за наем проститутки. Я обучил ее парочке русских фраз, от которых Джавдет просто не мог удержаться, чтобы не хрястнуть даму по морде. Полную информацию о нем голландской полиции тоже передал я, а потом она получила подтверждение по каналам Интерпола. Короче, я свое обещание сдержал. Вор должен сидеть в тюрьме. И без разницы в какой - русской или голландской.
      Будь здоров, Игорь. Передавай привет ребятам. Надеюсь, еще свидимся. Виталий В."