Глава 1
Далеко за полночь два эльфа шептались у запертой двери в темном пустом коридоре постоялого двора.
Первый - тщедушный, в мешковатом форменном кафтане приблизительно белого цвета. Рыжеватые волосы, заплетенные во множество косичек, печально обвисли, отчего прическа напоминала голову Медузы Горгоны, страдающей змеиной немощью.
Второй - высокий блондин с длинными пышными волосами, украшенными серебряными ленточками. На нем был кафтан цвета парного молока и короткий плащ, не скрывавший стройных ног, втиснутых в узкие ботфорты выше колен.
За спиной у каждого висел лук и колчан со стрелами, а на боку - положенный по уставу меч в ножнах. Рукоять меча, принадлежавшего блондину, была украшена длинным рядом выгравированных сердечек - свидетельством милых побед неисправимого ловеласа.
Звали эльфов Олло и Геремор.
– Надо было взять Заззу, - просипел Олло, опасливо озираясь. - Без чародея здесь делать нечего. Зарежут - и пикнуть не успеем.
Рыжего эльфа совершенно не вдохновляла идея в одиночку ловить лазутчика-орка в самом жутком притоне города.
– Хватит причитать, - рявкнул Геремор, - Сволочь твой Заззу, пятый сын в свином семействе. Девушку у меня увел. Без него справимся. Откроем дверь и…
– Как ты откроешь? Заперто изнутри. Не выламывать же!
– Уж я-то открою, будь спокоен.
Геремор вынул из кармана золотую коробочку размером чуть больше табакерки. Едва он открыл ее, нежно зазвенели невидимые колокольчики, и все вокруг озарилось мягким золотистым светом.
Олло с завистью покосился на диковину в руках приятеля. В его собственном кармане тоже лежал Магический Боекомплект Стража, но коробочка была оловянная, как и предписано уставом для рядовых, и светилась, когда ее открывали, тусклой покойницкой синевой. Про музыку и говорить не приходилось.
То и дело сверяясь с инструкцией, Геремор ухоженным ногтем чертил на внутренней стороне крышки магические символы. Символы вспыхивали ярким рыжим огнем и продолжали гореть, тихонько потрескивая.
– Что за заклинание? - прошептал Олло.
– Не лезь, - отмахнулся Геремор, - собьешь.
– Ты и сам собьешься. Тоже мне, чародей. Бабий угодник.
– Заклинание устранения препятствий, - процедил сквозь зубы Геремор. - Раз - и мы в комнате. Берем этого гада без единого звука. Доволен?
– Ну-ну, - сказал Олло, на всякий случай отодвигаясь подальше.
– Куда?! - завопил Геремор и тут же испуганно смолк. Потом продолжал сердитым шепотом: - Иди сюда! Проход будет прямо перед нами.
Олло нехотя сделал шаг вперед.
– Арроумахиии, - вполголоса начал читать Геремор. - Пранноррга васс грасс иззасс! - Голос, постепенно набирая силу, звучал все громче и громче:
– Коаннакх прааааа! Иннаин праааа!
Звонкое эхо разносило древнюю абракадабру по сонным коридорам постоялого двора.
"Идиот", - думал Олло, с ужасом оглядываясь, - "Чего он так орет! Сейчас сбегутся головорезы со всей округи - и мы покойники". Представив картину жестокой расправы, эльф мелко задрожал.
– Маллано праааа! - продолжал Геремор еще громче. - Сарраноо праааа! Орра орруорра имра концилкцк… концилкцкг… кон…, - он осекся.
– Проклятье, ну и язык! Конц…
Геремор сощурился, вчитываясь в текст, губы беззвучно шевелились. Последнее слово напрочь отказывалось выговариваться.
– Концилкн… Концикцкл… Конц…
Напряжение росло. Лоб Геремора покрылся испариной, на кончике носа угрожающе набухала соленая капля, норовя сорваться и с шипением врезаться в пылающие буквы заклинания. Откуда-то снизу послышались пьяные выкрики, на лестнице раздались тяжелые спотыкающиеся шаги запоздалого постояльца.
Олло пискнул от ужаса. Если застукают… Этот постоялый двор - не место для эльфийских стражников. Здесь их приветят только мертвыми.
Пьянчуга внизу оступился и стены сотряс грохот скатывающегося по ступеням тела.
Нервы Геремора не выдержали. Он махнул рукой и, что было сил, выпалил:
– Концилкцкгнигроххавзграааукх!!!
В тот же миг в его плечо вцепился Олло.
– Что ты сделал?! - свирепо зашептал он, - Ты махнул рукой! Не отнекивайся, я видел!
– Да, я махнул рукой, это такой пасс, - ответил Геремор. - Пусти!
– Не пущу!
– Пусти, говорю. Это был обычный пасс, по инструкции.
Геремор дернулся, вырываясь.
– Это не пасс! Это не пасс! - зашипел Олло. - Ты опять за свое, разгильдяйская морда! Всякий раз, когда ты машешь рукой вот так, - он опрометчиво выпустил плечо Геремора чтобы спародировать жест, - у нас случаются крупные непри…
Освободившись от железной хватки приятеля, Геремор раскинул руки и описал над головой широкий полукруг.
Вдруг загрохотало. Стены заходили ходуном, с потолка посыпалась пыль вперемежку с пауками. Дверь с косяком и изрядным куском стены провалилась вовнутрь, оставив вместо себя огромную черную дыру.
– Ну вот, я же говорил, что получится, - сказал Геремор, подталкивая Олло к дыре. - Заходи.
Олло мотнул головой.
– Нет уж. Сам иди. Ты всю округу разбудил. Этот орк притаился где-нибудь там, в темноте…
– Дрыхнет твой орк, - заявил Геремор. - И остальные дрыхнут. Пойдем, арестуем его.
– Драконьи потроха!!! Я вам не дамся! - прорычало из пролома. - Я вам кишки вы…
Голос оборвался. Послышалась какая-то возня, потом все стихло.
– Уходит! - завопил Олло. - Из-за тебя, конспиратор!
Он, было, рванулся к провалу, но вдруг почувствовал прикосновение чьей-то когтистой лапы. Из тьмы донесся неприятный тянучий тенорок:
– Кто уходит, эльфы?
– Ты сказал "эльфы"? - послышался другой тенор. - Эльфы хорошие ребята, особенно в кляре. Они упитанные? Дайте подойти ближе.
– На мой вкус слишком жилистые, - раздался третий голос. В нем звучали оценивающие нотки, будто говоривший рассуждал о качестве баранины. - Эй вы, эльфы, повернитесь кругом!
Беглый орк был мгновенно забыт. Предчувствуя погибель, эльфы медленно обернулись.
Им открылось странное зрелище: в темном коридоре плавали глаза. Несколько десятков пар жутких глаз, горящих желтым огнем.
– Кавланы, - с ужасом пролепетал Олло.
Об этих прожорливых тварях с Алиен Штрассе ходили легенды куда страшнее, чем побасенки об огнедышащих драконах. Олло живо представил, как существа с кошачьими головами, человечьими туловищами и козлиными ногами тащат их окровавленные тела вниз, на кухню, чтобы передать поварам. В животе стало так холодно, будто он проглотил несколько фунтов снега. Дрожащими руками Олло принялся шарить по карманам в поисках Боекомплекта. Как назло, оловянная коробочка запуталась в драной подкладке, и ее никак не удавалось выудить.
Тем временем, кавланы продолжали кулинарную тему.
– …Потом как следует пропарить. На стол подавать с чесночной подливкой.
Желтые глаза придвинулись.
– Прочь! - крикнул Геремор. Заиграла музыка. Свет из распахнутого Боекомплекта, упал на его перекошенное лицо.
– Ага! - подхватил воспрянувший духом Олло. - Вот мы…
Ему не дали закончить: мелькнула когтистая кавланья лапа, и Гереморов Боекомплект вертящимся золотым светляком исчез в черноте пролома.
Олло зажмурился, чувствуя, как подкашиваются ноги…
Вдруг кто-то схватил его за шиворот, развернул лицом к стене.
– Сюда! - выдохнул Геремор, втаскивая приятеля в комнату орка. Костер из желтых глаз на секунду заслонила стена.
– Держи их!!! - донеслось снаружи.
Бросившиеся в погоню монстры столпились у пролома. Каждый норовил прорваться первым. От гвалта и визга у Олло заболели уши.
Обнажив мечи, эльфы медленно отступали к распахнутому окну, за которым виднелся черный клочок неба, усыпанный звездами. Геремор лихорадочно оглядывался в поисках Боекомплекта.
Олло молил богов, чтобы под окном оказалась свежевскопанная цветочная клумба. Или живая изгородь. Или мусорная куча, на худой конец. Или…
Внезапно пол исчез. Мелькнула и пропала жуткая россыпь горящих глаз. Олло запоздало вскрикнул. Неведомая сила подхватила его, завертела как щепку и потащила куда-то вниз, в черную холодную бездну.
Эльфа швырнуло на что-то твердое. От удара зазвенело в ушах. Перед глазами заплясали голубые искры.
Оглушенный, Олло с минуту лежал неподвижно, вниз лицом, тихонько радуясь тому, что остался жив. Когда первое потрясение прошло, эльф приподнял голову и огляделся. Безошибочное чутье на неприятности подсказало, что влип он основательно.
Ночь отступала. Непроглядная мгла медленно растворялась в чахоточной серости первых солнечных лучей. Олло лежал на длинной узкой каменной полосе, ее дальний конец терялся в сумерках. Было по-летнему тепло. Пахло чем-то противным, но чем именно, эльф определить затруднялся. Впереди, вверху, прикрытый вытянутым козырьком, ярко пылал факел. Несмотря на то, что дул небольшой ветерок, факел светил ровно, очерчивая на сером камне белый неподвижный круг.
Сзади послышалось приглушенное ругательство. Оглянувшись, Олло увидел Геремора, ошалело таращившегося по сторонам. У его ног лежала золотая коробочка Боекомплекта.
– Где мы? - прошептал Геремор.
– Вот где! - концом длинного лука Олло с чувством огрел приятеля по голове.
– Ты чего?! - обиженно завопил Геремор.
– Пытаюсь вправить твои дурьи мозги, ты, сын тролля и желудя! - прошипел Олло. - Это ты должен сказать - где мы! Куда нас забросило твое заклинание? И где этот проклятущий орк? Одним богам известно, куда мы из-за тебя угодили!
– Любой может ошибиться, - запротестовал Геремор. - Я не виноват, что эти заклинания такие сложные.
– Если бы ты хоть иногда вылезал из-под бабьих юбок, ты бы научился читать, безмозглый фанфарон! - сказал Олло. Казалось, он вот-вот растворится в собственной желчи. Вдруг взгляд Олло упал на другой конец каменной полосы.
– Во имя всех богов… Смотри, там…
В сотне шагов, пылая желтыми огнями, возвышался дворец. Возле него маячили существа, похожие на эльфов, но одеты они были настолько странно, что определить, кто же это такие, не представлялось возможным. Олло незнакомцы решительно не понравились.
– Ну что, влипли, длинноухие? - донеслось из темноты. В круге света под факелом вдруг появился нахально ухмыляющийся бугай с жабьим лицом. Его одежда состояла из черной кожаной куртки и кожаных штанов. Над головой с упоением кружилась стайка мух.
Первым опомнился Геремор. Выхватив меч, он приставил его к горлу пришельца и торжественно произнес:
– Орк, именем короля ты арестован и будешь препровожден…
Геремор растерянно огляделся по сторонам.
– Вот-вот, - сказал орк. - Догадался? Уж точно подружки любят тебя не за ум.
Он подмигнул Олло мутно-серым глазом. В ответ Олло демонстративно помахал рукой возле носа и поморщился.
– Что делать будем, белоснежные мои? - продолжал орк, игнорируя обидный жест. - Я тут разведал кой-чего, пока вы прохлаждались. Скверная история. Мир, в который нас занесло, принадлежит людям.
– С чего ты взял, что нас занесло в другой мир? - спросил Олло.
Орк бросил на него жалостливый взгляд.
– Башкой ударился, а? Ладно, оклемаешься - почувствуешь.
Олло на секунду зажмурился и… и почувствовал. Что-то неуловимо изменилось. Исчезла некая важная составляющая, незримо присутствовавшая в его родном мире, наполнявшая каждый его уголок.
Эльф распахнул глаза.
– Боги! Куда подевалась магия?!
– Даже эльфа можно научить думать, - сказал орк.
– Но откуда ты знаешь, что этот мир принадлежит людям? - спросил Олло, проигнорировав язвительный выпад.
Орк втянул воздух.
– Я чую людей. Как волк чует овечье стадо, как кошка чует мышь…
– Как свинья чует грязь, - пробормотал под нос Геремор.
– Я все слышу, патлатый!
Геремор презрительно фыркнул.
– То-то мне не по себе становится от их вида, - проговорил Олло.
– Вот-вот, - сказал орк. - Видывал я людей. С ними лучше не связываться. Сегодня в дружбе клянутся, а завтра кишки выпустят. - Эльфы дружно закивали. - Так что надо бы нам на время объединиться. Мне это не по нутру, да и вам, думаю, тоже, но вместе проще будет отсюда выбираться. А как вернемся - снова возьметесь меня арестовывать. Ну что, стража, договорились?
Олло вопросительно посмотрел на Геремора. Тот нехотя кивнул.
– Меня зовут Олло, - сказал Олло, - а он - Геремор. А ты…
– Гиллигилл, - орк широко улыбнулся. Олло показалось, что в пещерообразный рот нового знакомого затянуло несколько мух.
План спасения вырабатывали долго.
– Будь у нас воплощатель, раздобыли бы средство отсюда выбраться, - сказал Олло.
– Ха, размечтался! - воскликнул Геремор. - Воплощатель ему подавай. Какой с него сейчас прок? Нам бы больше магический передатчик сгодился. Раз - и мы у себя.
– Пустобрехи, - проворчал Гиллигилл. - Все равно у вас ни того, ни другого нет…
Замолчали. Спустя какое-то время Геремор предложил повторить заклинание, которое занесло их сюда, за что получил несколько затрещин и лишился Боекомплекта - его отобрал Олло.
– Тогда остается один выход, - сказал Геремор, потирая ушибленный бок, - поискать волшебный портал, который приведет нас обратно.
– Думаешь, найдем? - протянул рыжий эльф.
– Да их пруд пруди в любом мире, - с жаром воскликнул Геремор, и принялся выцарапывать из цепких пальцев Олло золотую коробочку. - У меня есть заклинание, чтобы их находить. Раз мы открыли вход, через который попали сюда, значит, где-то должен быть и выход.
Наконец Олло вернул Геремору его собственность, взяв клятвенное обещание, что тот не начнет колдовать до тех пор, пока они с Гиллигиллом не отойдут на безопасное расстояние.
Прочтя заклинание, Геремор выяснил местоположение единственного в этом мире магического портала. Три тысячи миль строго на юго-восток.
Еще одного заклинание дало всем троим способность изъясняться на местном диалекте. Во всяком случае, так утверждал Геремор.
Новость о портале стоило как следует обмозговать. Эльфы и орк уселись на краю каменной полосы, вперив взгляды в серенькую даль, и долго молчали. Внизу загадочно поблескивала в свете факелов странная конструкция, похожая на скелет гигантской змеи.
Время от времени Гиллигилл хватал пролетавшую над головой муху и отправлял в рот. Эльфы морщились и покрепче прижимали к носам надушенные платки.
– Ну, что делать будем? - спросил, наконец, орк.
– Мух перестанем жрать, - процедил брезгливый Геремор.
Гиллигилл демонстративно проглотил еще одну крылатую тварь и уточнил:
– Надо где-то лошадей раздобыть. Может там? - он кивнул на сверкающий огнями дворец.
– Пожалуй, - согласился Олло. - Заодно узнаем, сможем ли мы общаться с местными, как обещает Геремор.
Геремор фыркнул и поднялся на ноги.
– Не отставайте.
Олло и Гиллигилл потянулись следом.
Чем ближе они подходили, тем удивительней казался и сам дворец и его обитатели.
На площади перед входом и внутри, за большими окнами, копошилась толпа оборванцев. Мужчины в грубых буро-зеленых куртках и штанах, в блестящих сапогах из неведомого сорта кожи, восседали на огромных серых мешках. Рядом стояли женщины в обтерханных брюках и залатанных тужурках. В руках - корзинки и коробки, из которых торчали побеги каких-то растений. Заспанные дети мертвой хваткой держали домашних животных, взиравших на происходящее с тоской и смирением обреченных.
– Смерды, - удивленно сказал Геремор. - Что они делают во дворце?
– Нам везет, - жизнерадостно заявил Гиллигилл. - У кого еще купить лошадей, если не у крестьян! Как у нас с наличностью?
Остановившись, вывернули карманы. Набралось несколько золотых, пригоршня серебряных крон и мешочек с раскрашенными кошачьими черепами - орки не признавали другой валюты.
Потом тянули жребий - общаться с деревенщиной не хотелось никому.
Через минуту, зло размочалив короткую соломинку, Олло взял три кроны, два кошачьих черепа (на всякий случай) и направился к людям. Присмотревшись, он выбрал дородного мужика, сидевшего на зеленом мешке. В правой руке мужик держал новенькую лопату, в левой - связку досок, покрытых облупившейся белой краской.
Олло отвесил легкий полупоклон, всем своим видом показывая, какой чести удостаивает оборванца, и приступил к переговорам:
– Приветствую тебя, добрый землепашец.
– Чего? - не понял мужик. Похоже, он был глуховат.
– Приветствую, землепашец, - повторил Олло громче.
– Кого приветствуешь? - переспросил крестьянин. Он во все глаза таращился на странно одетого длинноухого субъекта с копной рыжеватых косичек на голове.
– Здорово, селянин! - заорал эльф что было сил. - Здорово!
Мужик вздрогнул, поднялся с мешка и покрепче ухватил лопату. Окружающие, расступившись, испуганно следили за происходящим.
– Мне нужна лошадь! Три лошади! Или три мула! На худой конец - три осла! - прокричал эльф в ухо собеседнику. - Осел, понимаешь? Ос-лы! И-ша-ки! Я заплачу! - и Олло протянул на ладони серебряную монету и красный кошачий череп.
Крестьянин испуганно оглянулся, ища поддержки. Но окружающие затравленно молчали.
– Чего ему надо, а? - спросил мужик, чуть не плача. - Где я ему ишаков возьму?
Вдруг сквозь толпу протиснулась старушонка в синих штанишках с пузырями на коленях и белой шляпке, похожей на шляпку гриба.
– Ты чаго к человеку пристал, наркоман проклятый?! - завопила она тонким голосом. - А ну иди откуда пришел, а то милицию вызову! Ишь, чучело ряженое! Я те таких ишаков насую - век чесаться будешь! - Для верности старушонка сунула под нос эльфу сухонький мозолистый кулачок. Народ одобрительно загудел.
Олло, потрясенный до глубины души, вернулся к товарищам.
– Сборище психов, - сказал он, злобно зыркнув на крестьян.
– Нечего было связываться с деревенщиной, - наставительно сказал Геремор. - Пойду, поищу хозяина дворца.
Геремор вернулся через четверть часа в сопровождении трех дюжих молодцов в одинаковой серой мешковатой одежде и странных шапках, похожих на блин с козырьком. Двое волокли эльфа под руки, третий нес под мышкой меч, лук и колчан. На шаг впереди топала размалеванная девица в короткой юбке и ярко-розовой прозрачной блузке. Время от времени конвоир подгонял девицу тычками в спину, в основном - в нижнюю ее часть.
– Урод! - кричала девица, - Козел патлатый! Ай! Петрович, чего пихаешься! Я к нему как к нормальному клиенту, а он фуфло сует! Я баксы беру или деревянные, на худой конец! А он ржавчину какую-то предлагает и еще черепушку. Сатанист! Извращенец!
В двух шагах от эльфа и орка процессия остановилась.
– О, еще два извращенца, - констатировала девица. - Козлы.
– Заткнись, Кучкина, - сказал детина, тащивший имущество Геремора, - а то наподдаю вот этой штукой. - Он погрозил рукоятью меча.
– Ой-ой, испугал, - протянула девица, - Робин Гуд мытищинский.
Тем временем другие два громилы оставили Геремора и подступили к Олло и Гиллигиллу.
– Эй, чудики! Документы показываем! Кто такие?
Несколько секунд Олло молча разглядывал подошедших, размышляя, как поступить. Громилы напоминали обнаглевших дворовых псов, мнящих себя если не богами, то уж точно их близкими родственниками. Руки чесались обнажить меч и мелко нашинковать мерзавцев. Но здравый смысл требовал вести себя в чужом мире осторожно. Олло решил сдержаться. Крепко сжав рукоять меча, он представился:
– Олло, сын Сонга. Страж города Оринора.
– Гиллигилл, сын Нэрра из Дронна. - вслед за ним представился орк.
Люди в сером переглянулись.
– Дурку будем гнать? - поинтересовался тот, что стоял справа от Геремора.
– Психи, - сказал Геремор, страдальчески глядя на Олло. Под левым глазом начинал набухать синяк. - Сюда согнали психов со всей округи.
– Ты кого психом назвал, патлатый? - взъярился громила слева. - В обезьянник захотел? Щас оформим. Ну, вы, сволота дешевая, - он брезгливо посмотрел на Олло и Гиллигилла, - топаем в отделение.
Лицо Олло окаменело. Эльф с такой силой вцепился в рукоять меча, что захрустели суставы.
Справа от него Гиллигилл сгреб полную пригоршню мух и демонстративно отправил в рот. Двое серых и девица от удивления выпучили глаза. Сонную утреннюю тишь встряхнул громкий лязг - третий громила выронил оружие Геремора. Тем временем орк достал из-за пояса длинный широкий нож и, осклабившись так, что стали видны огромные желтые зубы, с застрявшими между ними мушиными лапками, двинулся на обидчиков.
– Стоять! - громила слева от Геремора выхватил из кожаной сумки на боку черную изогнутую железку с дырой в торце. - Стоять, а то всех положу! Стоять, руки за голову! На землю! Лежать! Ну!
Гиллигилл озадаченно посмотрел на Олло.
– Ты понял, чего он хочет?
– Безумец. Убьем, чтоб не мучался. - Олло выхватил меч и мотнул рыжими косичками-змейками. К своей великой радости он почувствовал, что они встали дыбом - верный знак грядущего успеха в битве.
Громила с железкой поднял ее перед собой и трясущимися руками направлял то на эльфа, то на орка.
Вдруг окрестности потряс оглушительный вой и откуда-то с небес прогремел женский голос:
– Электропоезд до Колючкина будет отправляться с третьего пути. Повторяю…
Голос небесной дамы потерялся в реве толпы, собравшейся у дворца. Людская масса пришла в движение как пчелиный рой, очнувшийся от зимней спячки. Похватав свой причудливый скарб, крестьяне бросились к месту, где вот-вот должна была разгореться битва.
– Мать твою, дачники! - выругался громила с железкой. - Ну, вы, двое, прячьте сабли - людей покалечите!
Олло, Гиллигилл и Геремор с ужасом смотрели, как на них с ревом и визгом несется толпа, вооруженная лопатами, граблями, ведрами и коробками с рассадой.
– Железки уберите, - крикнул серый громила и исчез между толстой бабой в красной кофте и щуплой старушкой в драном плаще. Правой рукой старушка энергично расталкивала окружающих, а левой держала за загривок истошно орущего рыжего кота. В глазах зверя стояла смертная тоска - он прощался со всеми девятью жизнями.
Людской поток подхватил эльфов и орка и протащил несколько десятков шагов. Когда движение прекратилось, Олло почувствовал, что стиснут настолько, что не может сделать ни шага и даже повернуться не может - меч, который он в последний момент сунул в ножны, застрял между животом низенького толстячка в засаленной панаме и деревянным ящиком из которого торчали мясистые, остро пахнущие побеги какого-то растения.
Вдруг за спиной Олло раздался резкий высокий звук, похожий на брачную песню дракона. Вслед за ним послышался все нарастающий утробный гул и мерное железное лязганье.
– О боги! - донесся голос Геремора.
– Что там? - спросил Олло. - Что это, Геремор? Я не вижу.
– Ддддддддддракон, - стуча зубами выдавил Геремор.
– Длинный как змея, - подхватил Гиллигилл. - Зря оружие убрали, теперь не достать.
– Геремор, меч с тобой? - спросил Олло.
– Да. Едва успел подобрать, - ответил Геремор. Похоже, он немного оправился от ужаса - голос почти не дрожал. - Только не достать - слишком тесно. Чего эти смерды столпились - драконов что ли не видели?
Меж тем рев и лязганье внезапно стихли, воздух наполнился змеиным шипеньем. Толпа заволновалась. Послышался короткий звук, как будто множество телег разом протащили на несколько шагов.
– У этой твари пасти в боку! - услышал Олло слова Геремора. Толпа заревела. Людской поток развернул Олло и поволок вместе с Геремором и Гиллигиллом внутрь чудовищного зверя.
Сопротивлялись, как могли. Олло сыпал ругательствами и упирался локтями. Геремор цеплялся за столб с погасшими факелами. Орк истошно выл и пытался укусить кого-нибудь из крестьян. Но все усилия были тщетны - лютая смерть надвигалась со стремительностью снежной лавины.
Когда до страшной пасти осталось несколько шагов, Олло зажмурился. Его волокли в смрадное брюхо чудовища. Несколько раз эльфа ударило о жуткие клыки, потом с тошнотворным визгом разверзлась гигантская глотка, и Олло очутился в желудке монстра.
Безумный бег остановился, сменившись нервозной давкой - люди старались устроиться поудобней даже в брюхе дракона. После сильного тычка в бок Олло распахнул глаза и вдруг обнаружил, что в драконьем чреве довольно светло, а сквозь прозрачную чешую можно видеть, что творится снаружи. Люди, кому хватило места, расселись на скамьях у стен и переводили дух.
Рядом на крошечном пятачке скакал как помешанный Гиллигилл. Маленькая лохматая собачонка, высунувшись из-под скамьи, поливала орка отборнейшим лаем и, морщась, норовила укусить его огромный сапог.
– Это повозка, чудесная повозка! - напевал Гиллигилл почти приятным голосом, и было видно, что удивительное превращение дракона в экипаж - лучшее событие во всей его злодейской жизни.
Но где же Геремор? Олло в беспокойстве завертел головой и вскоре в дальнем конце длинной повозки заметил пышную белую шевелюру напарника.
Живы! Живы! Не сожраны чудовищем, не затоптаны толпой, не схвачены стражей! От избытка переживаний Олло запрокинул голову и запел старую эльфийскую песню. Повозка дернулась, медленно покатилась. Оставшиеся снаружи люди долго провожали взглядами вагон, из окна которого слышался странный напев:
– Алланоооор даарон тоооо… Повозка, повозка, чудесная повозка!
Глава 2
Четверть часа спустя к Олло и Гиллигиллу пробился Геремор. Пышная белая шевелюра была забрана в хвост, перехваченный радужной тряпицей, на правой щеке красовался пунцовый отпечаток девичьих губ. Под мышкой Геремор держал лист пергамента с нарисованной картой.
– Пока вы прохлаждались, я разведал, где искать портал, - заявил эльф, гордо выпятив грудь.
– Я смотрю, знания дались нелегко, - съязвил Олло. - Пришлось попотеть?
– Это место называется Средняя Азия, - продолжал Геремор, проигнорировав выпад. - Туда можно добраться на самолете. Это такая повозка, которая умеет летать.
– Будет врать-то, - встрял в разговор орк. - Ну метла, ну ковер - в это я еще поверю. Но повозка…
– Если хочешь - оставайся, - Геремор пожал плечами, - а мы через две станции из электрички выходим.
Трудное слово "электричка" он выговорил с особенным ударением, будто смаковал диковинный заморский фрукт.
– А что будет через две станции? - спросил Гиллигилл.
– Волшебный дворец. Называется Аэропорт. Гнездо этих самых самолетов, - ответил эльф и слово "аэропорт" тоже прозвучало по-особенному.
Через две станции толпа оборванцев, навьюченных всевозможным скарбом похлеще любого мула, вынесла их на длинную узкую каменную платформу, огороженную облупленными железными перилами. Повозка, лязгнув на прощанье, укатила прочь.
– Вот он, а-э-ро-порт, - прошептал Олло.
Волшебный дворец Аэропорт - огромная стеклянная коробка, окруженная с трех сторон чахлым лесом - ни эльфам, ни орку не понравился. Его крышу венчали уродливые железные конструкции, похожие на драконьи скелеты из королевской кунсткамеры.
К парадному подъезду вела невероятно ровная дорога, запруженная разноцветными каретами без лошадей. Какая сила толкала экипажи - оставалось загадкой, тем более что магии здесь не было ни на грош - все трое чувствовали это каждой клеточкой тела.
– Нам бы в деревню такую дорогу, - восхищенно воскликнул Гиллигилл, - а то пока на дедовой подводе по ухабам протрясешься, задницу отобьешь так, что синяки аж светятся.
– Так ты у нас деревенский! - удивился Геремор.
– Ну да. И что в этом такого? - взвился орк.
– Да ничего особенного. Просто никогда не думал, что у вас деревни есть и все такое…
– А, понятно, - проворчал Гиллигилл. - Ясное дело: орки рождаются из грязи, живут в казармах, хозяйства не ведут, пожирают слабых сородичей… Силисон, если не ошибаюсь, "Трактат о Темных Народах", том первый?
– Он самый, - согласился эльф, - классика.
Гиллигилл фыркнул.
– Брехня, а не классика. Силисон состряпал свою пачкотню по заказу вашего Ануана III. Старый козел хотел наложить лапу на наши приграничные города, только повода к войне не доставало. А тут святое дело - уничтожение грязных орков. С тех пор никто из вашей длинноухой братии так и не почесался перепроверить весь этот бред. В итоге даже кавланы пугают жуткими орками своих непослушных котят.
Гиллигилл умолк, переводя дух: лекция по истории эльфийской пропаганды оказалась едва ли не самой длинной речью, что он произнес в своей жизни.
Геремор набрал в грудь воздуху, чтобы дать достойный ответ, но вдруг со стороны дворца донесся рев, вой, громовое урчанье, как будто за стеклянными стенами бражничала целая орава драконов.
Путники замерли.
– Нам точно туда? - тихонько спросил Олло. Он отчаянно надеялся, что Геремор что-то напутал и что самолеты, на самом деле, живут в лесу по другую сторону железных полос, по которым только что умчалась электричка.
– Туда, туда, - ответил Геремор нарочито бодрым голосом и сунул под нос приятелю бумажку с планом - Видишь, написано: повернуть направо. Туда и пойдем.
Он подтолкнул Олло и Гиллигилла к краю платформы и, оказавшись за их спинами, зябко передернул плечами: в стеклянном дворце снова что-то оглушительно рыкнуло.
Аэропорт отстоял от платформы примерно на милю. Попасть туда можно было либо по дороге с безлошадными каретами, либо по тропинке через лес. Не сговариваясь, свернули к лесу.
С дальнего конца платформы, поигрывая дубинками, за ним пристально наблюдали два серых стражника.
.
Лес напоминал поросшую деревьями помойку. Смятые куски белого пергамента, бутылки, пестрые коробки - вся эта дрянь ровным слоем покрывала землю.
Бедняга Геремор, трепетно заботившийся о своих ослепительных ботфортах, прокладывал путь по немыслимой кривой - от прогалины к прогалине, от одного чистого места к другому. Далеко обходя смрадные кучи, он то и дело скрывался за деревьями.
Гиллигилл, наоборот, похоже, чувствовал себя распрекрасно. Он весело насвистывал, и время от времени отправлял в рот пригоршни мух, которые, по всей видимости, признали орка королем помойки.
Олло плелся позади. На его лице висела брезгливая гримаса королевского кота, унюхавшего крысу. Всякий раз, когда рука Гиллигилла описывала круг над головой, а вслед за тем окрестности оглашало жирное чавканье, эльф вздрагивал, передергивал плечами и разражался речью примерно такого содержания:
– Чтобтыподавился, чтобтыподавился, чтоб…
Лес, жара, чужой мир, мухи. От этого кто угодно озвереет.
Но вдруг в жужжащей черной стае мелькнуло что-то желтое. Олло встрепенулся. Пять или шесть дородных ос лениво закружили над головой орка, и жало каждой размером могло сравниться с сапожной иглой. Гиллигилл продолжал лакомиться.
Затаив дыханье, Олло следил за тем, как огромная лапа Гиллигилла с каждым разом ближе и ближе подбирается к осам. "Еще… еще немного" - шептал эльф - "Еще раз… еще…".
Внезапно послышался топот, треск ломающихся веток, будто матерый кабан продирался сквозь кусты. Олло и Гиллигилл навострили уши. Эльф схватился за рукоять меча. Орк выхватил из-за пазухи огромный кривой нож. Топот приближался.
– Кто это? - прошептал Олло.
– Сейчас увидим, - сказал Гиллигилл и оскалился.
Отчаянно размахивая руками, из-за деревьев выскочил Геремор. Белокурые волосы растрепались, серебряные ленточки густо облепила паутина.
– Стражники! Стражники! - шепотом завопил Геремор.
– Сколько? - спросил Гиллигилл.
– Сотня, не меньше! Нас ищут. Уходим!
– Куда?
Геремор кивнул в сторону густых зарослей шиповника, росших неподалеку. Все трое бросились туда. Следом помчалась крылатая свита Гиллигилла.
– Обхожу мусорную кучу, - отдуваясь, начал рассказывать Геремор, когда забрались в гущу колючих кустов, - а они растянулись цепью, идут, по сторонам зыркают. Серые стражи, как те, которых мы повстречали утром. И невесть откуда жуткий такой голосище гремит: рассказывает им наши приметы и велит схватить. Колдовство!
Олло бросил беспокойный взгляд в проем между ветвями.
– Быстро сработали, - проворчал Гиллигилл. - Я же говорил, с людьми ухо держи востро. Тебя они видели?
– Видели, - застонал Геремор. - Там лес редкий, негде спрятаться. Но что мы им сделали-то?
– Тише! - прошипел Олло. - Сюда идут.
Облавщики - их было очень много - приближались, растянувшись цепью. Они нервно вертели головами и перебрасывались короткими отрывистыми фразами. То и дело в разговор встревал скрипучий потусторонний голос. Казалось, он рождался из самой лесной темноты и таким же темным был смысл произносимых слов:
– Второй, второй. Замечены на платформе, направились в шестнадцатый квадрат. Опасны. Имеют холодное оружие. Возможно, страдают расстройством психики. В случае чего - открывать огонь на поражение.
– Что, серьезно в колючки ломанемся? - подал голос кто-то из цепи. - Говорю, нет в лесу этих чудиков. Дорогой они пошли.
– Перекур. Ждем начальство, - отозвался другой.
Цепь остановилась у зарослей. Сквозь листву можно было разглядеть желтые кокарды на кепи и полосатые бело-синие рубахи, выглядывающие из-под серой амуниции. Зашелестело, защелкало, вспыхнули крошечные огоньки, и воздух наполнился вонючим голубоватым дымом.
Эльфы окаменели.
Олло стоял вытянувшись во фрунт, как на королевском смотре и, не мигая, глядел сквозь проем в листве на алый огонек на конце странной белой колбаски, зажатой в зубах низенького круглолицего мужичка лет тридцати. Время от времени мужичок втягивал сквозь колбаску воздух, а потом выпускал через нос две струйки дыма, становясь похожим на потешную копию дракона. Зрелище показалось настолько забавным, что Олло раз или два с ужасом давил готовый вырваться нервный смешок.
Рядом застыл Геремор. Его лицо искривила гримаса невыразимого страданья. Щегольский кафтан цвета парного молока безнадежно запутался в колючих ветвях, и спасти его без использования магии казалось делом совершенно безнадежным.
И только орк выглядел так, будто все ему нипочем. Он беззаботно стоял на небольшой прогалине и, вытянув губы, что-то беззвучно насвистывал. Иногда привычным движением схватывал пригоршню крылатых тварей, роившихся над головой, отправлял в рот и с упоением жевал. Мельком бросив на него взгляд, Олло передернул плечами и поскорей отвернулся.
– Ну, чего встали? - послышался из-за кустов сердитый начальственный бас. - Сдурели совсем?! Кто объявил перекур? Все живо в восьмой квадрат. Там троих видели, под описания подходят.
Стражники устало заворчали, нехотя потянулись прочь от кустов.
– Живей, живей! - подбадривал командир.
Один за другим облавщики исчезали за деревьями. Когда скрылся из виду последний, Олло шумно выдохнул, без сил опускаясь на траву. Рядом, завозился Геремор, его кафтан отозвался печальным треском.
И вдруг…
– ААААААААААААААААА!!!! Ауыыыыыааааа!!!! А! А! Аиииииии!
Душераздирающий, полный боли и обиды вопль заметался по лесу. Олло вскочил на ноги. Прямо перед ним отчаянно орал обезумевший от боли Гиллигилл. Огромными ручищами орк колотил по высунутому языку, к которому прилипли два осиных трупика. Судя по скорости, с которой распухал язык, насекомые дорого продали свои жизни.
– Заткнись! - шипел Геремор. Не в силах дотянуться до орка, он дергался на конце колючей ветки как рыба, попавшаяся на удочку.
– Заткнись, жабья морда! Они услышат. Они вернутся. Заткнись! Умолкни!
Но орк не умолкал. Он вопил, вертел головой и метался по зарослям, круша колючие кусты и производя адский шум.
Послышался топот множества ног. Стражники возвращались торопливой рысью. Олло с тоской наблюдал за приближением серой цепи, кольцом смыкавшейся вокруг их убежища.
Сто шагов… восемьдесят… шестьдесят… Олло схватил орка за плечи и попытался встряхнуть. С тем же успехом муравей может встряхнуть разбушевавшегося слона. Пятьдесят шагов…Олло закатил глаза, моля богов совершить чудо. Тридцать шагов…
Позади что-то звякнуло, послышалась тихая музыка.
– Рарратарруммаа!
Щелчок! Гиллигилл исчез. Руки Олло потеряли опору, и эльф рухнул наземь, на ворох грязного вонючего тряпья. Ворох немедленно отозвался душераздирающим визгом. Олло отшатнулся, вскочил и замер.
Стражники окружили заросли, в нерешительности остановились. Полсотни… нет, больше. Силы неравны, мечом делу не поможешь.
Олло зло таращился на серые куртки врагов, когда на плечо легла чья-то рука и голос Геремора рявкнул в самое ухо:
– Ну, что стоишь, рот раззявила?! Ребенка собираешься кормить?
– Че-го? - окрысился Олло. Дурачина Геремор, нашел время шутить. Олло резко обернулся и… не узнал приятеля. Геремор преобразился. Длинные мягкие волосы превратились в жесткие черные кудряшки. Форменный кафтан заменила зеленая рубаха местного покроя. Ботфорты и белые штаны обратились черными узконосыми туфлями и синими брюками, из кармана которых выглядывал золотой уголок Магического Боекомплекта.
– Гениально! - прошептал Олло и улыбнулся. Выдуманная Геремором маскировка наверняка собьет преследователей с толку.
В куче тряпья что-то ворохнулось. Олло взвизгнул и отпрянул. Сердце гулко заколотилось о ребра, распирая грудь. В такой реакции было что-то неестественное. Олло был трусоват, и сам признавал за собой этот грех, но чтобы визжать, испугавшись тряпок…
– Ты собираешься кормить ребенка или нет? - снова подал голос Геремор.
– Что ты мелешь? - прошипел Олло. - Какого ребенка, чем кормить?
– Вон ребенок, - тихо сказал Геремор, указав на шевелящееся тряпье, - и вот чем кормить. - Он протянул руку к груди приятеля и Олло вдруг почувствовал прикосновение там, где, по его расчетам, грудь еще и не начиналась.
Холодея от ужаса, он опустил глаза. Там, где минуту назад под форменным кафтаном билось молодецкое сердце, теперь торчали два огромных бугра, обтянутых тонкой белой блузкой. Живот совсем втянулся, стал плоским, как доска; из-за проклятых бугров Олло пришлось наклониться, чтобы его увидеть. О том, что творилось внизу живота, эльф предпочел сразу забыть - слишком жуткой была перемена. И, в довершение всех ужасов, он увидел свои голые ноги, прикрытые до середины бедер черной юбкой в белый горошек.
Ни Боевого Магического Комплекта, ни денег, ни оружия не было и в помине.
– Ты, - заверещал Олло, - ты, ты, ты, ты, тыыыы!!!!!
– Что ты орешь, дурак! - прошипел Геремор. - Стражники вокруг, скрутят - и пикнуть не успеем.
– Это ты пикнуть не успеешь, - рычал Олло, пытаясь дотянуться длинными острыми ногтями до глаз Геремора. - Сволочь, урод, бабник, маг недорезанный, блошиное пастбище! Ты покойник, Геремор! Доколдовался! - Олло незаметно для себя перешел на крик. - Свинья! Выродок! Бестолочь!
Позади кто-то деликатно кашлянул. Сипловатый голос произнес:
– Что же вы, дамочка, буяните?
Олло вздрогнул, отдернул руки от гереморовой физиономии и медленно обернулся. Перед ним стоял пожилой седоусый стражник, чуть дальше сгрудились еще несколько человек. Седоусый в странном жесте приложил руку к козырьку похожей на блин шапки и представился:
– Полковник Большаков. Чем занимаетесь?
– Мы…, - протянул Олло, отчаянно пытаясь придумать занятие менее кровожадное, чем убийство Геремора, - понимаете ли, мы… мы…, - похоже, вид у него был совершенно невменяемый. Пожилой прищурился.
– Мы, мы, мы…, - под ногами, в куче тряпья произошло какое-то движение, и следом округу сотряс громогласный ор младенца. В мгновенном озарении Олло нашарил что-то теплое, шевелящееся, и, подняв добычу высоко над головой, выпалил:
– Мы ребеночка кормим!
Воцарилась тишина. Стражники разинули рты. Седоусый недобро ухмыльнулся. Всхлипнул младенец.
– Кормим вот, - пролепетал Олло, и вдруг с ужасом обнаружил, что держит ребенка за ногу.
– Что-то не так? - проговорил эльф и, чтобы загладить неловкость, сунул младенца под мышку.
Это решило исход дела. Люди в сером обступили троицу плотным кольцом. Седоусый, протянув мозолистую руку, потребовал:
– Предъявите документы.
– Нету документов, - буркнул Олло. Притворяться заботливой мамашей больше не имело смысла, и эльф решил снова стать самим собой - насколько позволяло новое тело.
Глава 3
Младенец орал так громко, что проводить допрос на месте казалось решительно невозможно. Кроме того, подозрительный вид семейки не оставлял ни малейших сомнений: ближайшие дни задержанные проведут в КПЗ.
– Прохоров! - крикнул полковник и сейчас же на зов явился сорокалетний толстячок с большой лысиной, обрамленной клочками русых волос.
Капитан Прохоров слыл в отделении докой по части детей: Макаренко и Песталоцци в одном лице. Четверо спиногрызов приучили его стойко переносить невзгоды и не страшиться никаких опасностей - будь то разъяренный директор школы в прожженных на заду брюках или принесенный из лесу ужик, который на поверку оказывался рассерженной взрослой гадюкой.
– Капитан, возьми ребенка, пока мамаша его не задушила, - распорядился полковник.
– Этого задушишь, - процедила женщина сквозь зубы.
Она сунула Прохорову визжащего карапуза. Капитан бережно принял младенца в сложенные колыбелькой руки и благодушно улыбнулся, когда тот сердито клацнул зубами.
– Надо же, - воскликнул он умиленно, - такой малец, а зубов вон сколько. - Потом потянул воздух носом и рявкнул:
– Его что, ни разу не мыли?!
– Откуда мне знать - мыли его или нет, - огрызнулась мамаша.
– Что же вы за мать! - покачал головой капитан.
– Уж какая есть, - с убийственным сарказмом ответила дамочка. - Подробности у него вон узнайте. - Она кивнула на стоявшего рядом чернокудрого типа в зеленой рубашке. - Эй, молодой отец, мы ребенка мыли?
В ответ мужчина сделал странный и явно неприличный жест и отвернулся.
Полковник отрядил нескольких подчиненных доставить семейку в участок, остальные продолжили прочесывать лес в поисках троих маньяков, напавших утром на вокзале на милицейский патруль.
Как ни старался Олло стать самим собой, его неизменно принимали за женщину, причем, судя по реакции сопровождающих - весьма привлекательную.
Его под ручку провели через лес, галантно растворили перед ним дверцы безлошадной серой кареты и вежливо впихнули в ее смердящее нутро. Прежде чем дверцы захлопнулись, подбежал Прохоров.
– Заберите! - он швырнул Олло младенца. На пальцах капитана красовались бордовые отметины совсем не детских зубов, по правому боку расплывалось подозрительное темное пятно.
Экипаж тронулся под оглушительное "ААААААААААААААААА".
Через пять минут поездки тела внутри кареты располагались в таком порядке: Олло и Геремор стояли на коленях, голова к голове, у крохотного зарешеченного окошка в задней двери шарабана. Каждый из них пытался просунуть нос сквозь прутья и глотнуть хоть чуть-чуть свежего воздуха, ибо воздух внутри кабины был пригоден разве что для копчения драконов. По полу, с резвостью бешеной макаки, ползал слегка подросший Гиллигилл. Орк кусал эльфов за икры и прочие мягкие части тела, эльфы вскрикивали, скрежетали зубами, но от окошечка не отдалялись и орка к нему не подпускали.
Олло испытывал жгучее желание разорвать Геремора на мелкие кусочки и развеять их по дороге, но руки были скованы хитроумными кандалами с защелкой, а доброй потасовки в таком состоянии не устроить. Поэтому эльф, пользуясь своим новым естеством, доканывал незадачливого приятеля старинным женским способом:
– Что за напарник на меня свалился все эльфы как эльфы и только этот вечно что-нибудь отчебучит а я потом расхлебывай бестолочь проклятая чтоб ты подавился своими заклинаньями никакого житья от тебя нет чтоб тебя орки за уши подвесили и зачем я с тобой связался…
Он зудел и зудел на одной ноте без пауз, без роздыха, краем глаза с удовольствием наблюдая за тем как кислее и кислее становится физиономия Геремора.
Стражники, сидевшие в кабине и наблюдавшие за происходящим через стеклянную переборку, сочувственно покачивали головами: похоже, камера для черноволосого арестанта была наименьшей из бед.
– Димка, сделай приемник погромче, - сказал один из них другому. - Страсть не люблю слушать сварливых баб.
Сельская дорога, тянувшаяся от самого леса, нырнула в город. Слева и справа вдруг выросли дома - невероятно огромные и непередаваемо уродливые. Они напоминали окаменевшие стволы, изъеденные гигантскими древоточцами. Червоточины застеклили, занавесили и поселили в них людей.
Карет стало куда больше, чем на проселке. Движение то и дело останавливалось, и тогда возницы принимались ерзать в своих креслах, озверело вращать глазами и окуривать друг друга клубами голубоватого смердящего дыма.
Повозка с пленниками, пропетляв немного меж кошмарных башен, остановилась, наконец, у входа в серый трехэтажный дом, похожий на каменный ящик для инструментов. Двери открылись, и стражники вывели эльфов на свежий воздух, на площадку перед дверьми. Малолетнего Гиллигилла никто взять на руки не решился, и Олло пришлось вытягивать беснующегося орка за ногу. Держа младенца в вытянутых руках, так, чтобы клацающие зубы находились на безопасном расстоянии от жизненно важных органов, эльф затравленно огляделся.
Подошел Прохоров.
– Приехали, - сумрачно проговорил капитан. - До выяснения посидите в обезьяннике. Пацана придется с собой подержать, - жестко добавил он. - У нас не детский сад.
Олло не знал, что такое "детский сад", зато прекрасно понял слово "обезьянник". Воображение живо нарисовало толпу бабуинов, разрывающих арестантов огромными желтыми клыками. Эльф с воплем бросился к капитану.
– Почтенный Прохоров, за что такая гибель?! Мы не лазутчики, не воры, мы такие же стражи, как и вы и попали сюда случайно, без всякого умысла! За что же нас к обезьянам, господин Прохоров?
Олло ухватил капитана за локоть и этим мгновенно воспользовался Гиллигилл. Кровожадно угукнув, он с хрустом запустил зубы в правое плечо толстячка. Прохоров охнул, дернулся, но не тут-то было: орк не отпускал.
– Кусают! - завопил капитан.
Поднялся переполох. Ухватив младенца за бока, Олло принялся его трясти, пытаясь оторвать от жертвы.
– Отпусти, дура, он меня порвет! - завопил капитан и задрыгал ногой.
Эльф перехватил орка за пятки, Прохоров принялся дергать Гиллигилла за нос. Но младенец лишь крепче стиснул зубы. Из глаз капитана покатились крупные слезы.
Собралась толпа. Окна каменного ящика облепили его обитатели. Они размахивали руками и наперебой что-то кричали, но слов было не разобрать.
Вокруг поля битвы бестолково метались шестеро подчиненных Прохорова. Вдруг один из них - юный веснушчатый сержант - юркнул за железную дверь "ящика", и тут же появился снова с пожарным рукавом на плече. Глаза у парня вытаращились от ужаса, он без устали совершал крестные знаменья. Подтащив тугой от напора брандспойт насколько возможно, сержантик с криком "Сгинь, падла! Изыди!" рванул рычаг, открывающий воду.
Стрелковая подготовка явно была слабым местом веснушчатого героя. Первый водяной залп ударил по задним рядам зевак, вызвав визг и панику. Повалив нескольких бедолаг, струя дернулась и пошла влево, туда, где капитан вел неравный бой с малолетним орком.
– Выруби лейку, полудурок! - заорал Прохоров.
Сержант дернул ржавый рычаг. Рычаг не поддался. Мощная струя едва не окатила капитана.
– Гнедкооов!!! Вон отсюда!!!
– Есть! - гаркнул перетрусивший Гнедков. Развернувшись "кругом", он зашагал к зданию, не выпуская из рук брандспойта. Шланг продолжал изрыгать воду.
– Гнедкооов!!!
Сержант скрылся за дверью. Зеваки на площади дружно зааплодировали.
Арестантов провели по мокрому коридору и втолкнули в длинный зал, вдоль левой стены которого помещались три большие клетки, собранные из толстых железных прутьев. Помещение действительно напоминало зверинец, но вместо злобных бабуинов Олло увидел в дальней клетке одинокую девушку. Она сидела на деревянной лавке, запрокинув голову. В зале царил сумрак - по словам конвоиров, по причине того, что ретивый Гнедков окатил водой распределительный щит.
Девушка была очень красива, и сотрясший стены протяжный вздох Геремора стал лишним тому подтверждением. Лучик света, робко проскальзывавший сквозь отдушину под потолком, выхватывал из тени лицо незнакомки и терялся в ее угольно черных прямых волосах, ниспадавших во тьму.
Одета девушка была во что-то черное. Детали скрывала темнота.
Помимо красоты незнакомка обладала каким-то необычным, непостижимым, тревожащим очарованием, определить природу которого Олло пока затруднялся.
Стражи втолкнули пленников в соседнюю клетку, прогрохотали замком и рысью умчались туда, где слышался плеск воды, грохот ведер и грозный рык сразу нескольких начальственных голосов.
Впервые в жизни Олло понял, как чувствуют себя те, кого он по долгу службы отправлял в казематы королевской тюрьмы. Гнусно они себя чувствуют. Будущее кажется им пустым и беспросветным и спасает лишь неистребимая надежда выбраться когда-нибудь на волю.
В случае с эльфами не существовало даже такой надежды. Они были одни во враждебном человеческом мире, без оружия, пропавшего из-за того, что Геремор что-то напутал с маскировочным заклинанием, без штук под названием "паспорта", которые, как стало понятно из разговора в лесу, являлись здесь чем-то вроде задокументированного права на существование. Единственный оставшийся у них Магический Боекомплект отобрали при аресте, и Олло сильно сомневался, что его когда-нибудь вернут - очень уж жадно разглядывали стражники золотую коробочку.
Олло улегся на деревянной лежанке в углу и уставился в черноту невидимого сейчас потолка. Под боком пристроился Гиллигилл. Несмотря на всю его ярость, младенческая оболочка взяла свое, и орк забылся беспокойным сном. И только любвеобильный Геремор, усевшись на полу рядом с девицей, принялся нашептывать ей что-то сквозь решетку. Разговор вскоре сладился, барышня то и дело заливалась мелодичным смехом, а неугомонный эльф сыпал и сыпал историями, вплетая в них утонченнейшие комплименты.
Свет зажегся под вечер - немигающие желтые светильники в стеклянных колбах вспыхнули сами собой. Магии в этом не было никакой, иначе эльфы и орк почувствовали бы ее. Тем удивительней казались придумки туземцев.
Вскоре принесли еду - металлические миски с кашей и бутылочку молока для Гиллигилла.
На вкус каша оказалась вполне сносной, даже изысканной - в сравнении с тем варевом, каким кормили заключенных в королевской тюрьме. Олло проглотил ее в минуту и впервые за последнее время почувствовал себя не совсем уж несчастным. Орк при виде молока скривился, но все же добросовестно опустошил бутылочку и снова уснул. Геремор ни на шаг не отходил от новой подружки и ужин они прикончили за приятной беседой.
Еще через некоторое время свет погас. Наступила ночь.
Мерно сопел орк. Геремор всхрапывал как конь, которого допекают оводы. И только Олло ворочался на деревянной лежанке и все не мог уснуть. Не помогали ни счет овечек, ни воспоминания об уютной комнатке, что он снимал в пригородной гостинице для встреч с подружками, ни колыбельные песенки, которые он мурлыкал сам себе под нос.
Когда же, наконец, сон стал одолевать, произошло нечто странное. Послышались приглушенные голоса, тихие шаги. По стенам заплясало яркое пятнышко света, и возле клеток, в сопровождении стражника, появились два тощих субъекта в черных балахонах. В свете фонаря лица субъектов походили на безумные маски: хищные орлиные клювы, налеплены на восковые черепа, в темных глазницах призрачным огнем горят зеленые кошачьи глаза.
Олло затаил дыханье.
Странная троица приблизилась к клетке с девушкой. Пришельцы долго рассматривали пленницу, время от времени перекидываясь короткими фразами. Девушка казалась спящей, но эльф готов был поклясться, что видел, как она приоткрыла глаза и бросила на вошедших короткий, полный ужаса взгляд.
Когда посетители ушли, Олло долго еще ворочался, пока его не сморил сон.
Глава 4
Олло проснулся оттого, что кто-то бесцеремонно тыкал его в бок. С трудом разлепив веки, он в желтоватом свете, лившемся из дальнего конца зала, разглядел физиономию Геремора. Напарник сидел на краю лежанки и кулаком пересчитывал ребра спящего приятеля. Откуда-то издали доносился дребезжащий храп надзирателя.
– Совсем сдурел? Ребра сломаешь! - прошипел Олло.
– Тебя не добудишься. Вставай, дело есть.
Олло затравлено огляделся в поисках укрытия, но ничего не найдя, покорился неизбежности.
– Знаю я твои дела. Опять будешь нахваливать новую подружку. Почему тебе днем о бабах не говорится?
Больше всего на свете Олло страдал от ночной словоохотливости любвеобильного приятеля. Сколько дежурств было испорчено сердечными излияниями Геремора, сколько попоек загублено - не сосчитать.
Исповеди Геремора могли выглядеть петушиной похвальбой - если влюблялись в него или романтическими рыданиями - если влюблялся он, но в любом случае, они всегда случались ночью, и в роли исповедника обязательно выступал Олло.
Обычно Олло, стиснув зубы, терпел излияния напарника, с тоской ожидая, когда же иссякнет словесный фонтан, порожденный необузданной страстью. Но не в этот раз! Слушать в кутузке слюнявый бред озабоченного фанфарона было выше его сил.
Олло сделал глубокий вдох, попутно подбирая самые грубые и обидные слова, которые произнесет на выдохе, но Геремор опередил:
– Через полчаса линяем отсюда.
– Боги свидетели, Геремор, я устал от твоих слюней, от твоих вздохов, от всех этих юбок! Ты меня самого уже в юбку нарядил, похотливый кобель, и… Что?! Что, ты сказал, случится через полчаса?
– Мы сбежим отсюда, - повторил Геремор.
Олло часто-часто захлопал длинными ресницами.
– Сбежим? Но как? По твоей дурости у нас нет оружия, нам нечем колдовать. Нечем даже подкупить охранников.
– Ну почему же, - хмыкнул Геремор. - Например, они могут польститься на твои теперешние прелести.
Олло зашипел по-кошачьи и с наслаждением отвесил приятелю звонкую пощечину, эхо которой разнеслось по всей каталажке. От удара Геремор пошатнулся.
– Свинья! - удовлетворенно произнес Олло, потирая ушибленную ладонь.
– Ребята, не ссорьтесь, - донеслось из соседней клетки. Олло вздрогнул: голос, несомненно, принадлежал новой подружке Геремора, но звучал он совсем не так, как милое щебетанье, слышанное несколько часов назад. Голос был низкий, грудной, он вибрировал как сигнал боевой трубы. От него мурашки бежали по телу.
– Чего с подругой случилось? - шепотом спросил Олло. - Простыла?
– Дурак ты, Олло, - грустно ответил Геремор. - Колдунья она. Потомственная. В данный момент входит в резонанс с астралом, чтобы нас с тобой выручить, и арестанта нашего, - он мотнул головой в сторону Гиллигилла, мирно посапывавшего на нарах.
– Сам ты дурак, - обиделся Олло. - В ней магии ни на грош нет, я же чую. Ты что, забыл как колдунов опознавать? От Заззу за милю разит волшебством, не то, что от твоей подружки. У нее только голосище странный, а в остальном - баба как баба. С чем она и вошла в резонанс, так это с пустотой в твоей башке.
– Ревнуешь? - съязвил Геремор и ловко увернулся от новой затрещины.
Тем временем девушка что-то запела. Она начала очень тихо, мелодично и вполне музыкально. Что-то вроде "Оооааа-оооааа-ииооо". Но голос постепенно крепчал, становился громче, и скоро уже Олло, вцепившись в прутья решетки, кричал страшным шепотом:
– Тсс! Тсс! Девица! Барышня! Милая! Заткнись, ради богов!
Не обращая на него внимания, девушка прибавила еще несколько децибел. Теперь ее песня напоминала страстный романс кошки, тоскующей в ожидании полосатого ловеласа.
– Она свихнулась, - простонал Олло.
– Ничего подобного, - со знанием дела ответил Геремор. - Она читает отворяющее заклинание.
– Вчера вечером я уже слышал одно отворяющее заклинание, - напомнил Олло. - С меня вполне хватило.
Песня сорвалась в пронзительное комариное "Иииииии". Через миг к воплям доморощенной колдуньи прибавилось оглушительное "Уаааа-уааа" растревоженного орка.
Шум стоял невыносимый. Олло заткнул уши и забился в дальний угол камеры, с ужасом ожидая, чем все это кончится. Геремор наоборот, исполнившись оптимизма, подскочил к решетчатой двери и изо всех сил дергал ее, проверяя действенность заклинания.
Оно и впрямь оказалось действенным - в некотором смысле. Где-то вдали послышалось бормотанье, топот. Загрохотала железная дверь, и перед клетками возник разъяренный стражник в сдвинутом набекрень кепи с кокардой и мятой форменной рубахе, застегнутой не на ту пуговицу. Одна пола рубахи, выбившись из штанов, висела голубым треугольником, под которым топорщилась укрепленная на ремне связка ключей. В руках он держал длинную черную дубинку.
– Чего орем?! Чего орем, уроды?! - заорал стражник и скорчил устрашающую рожу, от вида которой попадали бы мухи, летай они по камере в этот поздний час. Но девушка и орк продолжали горланить.
– Заткнулись быстро!
Охранник ударил дубинкой в дверь клетки, в которой сидели эльфы. Дубинка проскользнула внутрь, а с ней - по локоть - рука. В тот же миг Геремор схватил стража за запястье и рванул на себя. Желтая кокарда громко звякнула о железо. Тело стражника обмякло и стало сползать на пол.
– Ключи! - крикнул Геремор, вцепившись в запястье противника. - Дотянись до ключей!
Олло рванулся к двери. Опустившись на колени, он просунул руку сквозь решетку и пытался дотянуться до ключей на ремне стража. Однако грузное тело врага завалилось назад и, чтобы добраться до связки, Олло не хватало двух-трех дюймов.
– Подними его, - пропыхтел эльф, чувствуя, что от напряжения вот-вот разорвется пополам.
– Пытаюсь, - натужно ответил Геремор. Крякнув, он слегка подтянул тело вверх.
– Еще, еще чуть-чуть, - приговаривал Олло.
Наконец, его пальцы коснулись холодного железного кольца. Еще миг - и ключи весело зазвенели в руках эльфа.
– Готово!
Геремор разжал пальцы, охранник сполз на каменный пол.
Олло принялся один за другим подбирать ключи. От напряжения тряслись руки, попасть в скважину удавалось далеко не с первого раза, и по залу разносился дробный металлический дребезг, как будто схватились на мечах две мышиных армии.
– Тише, тише, во имя богов! - умоляюще шептал Геремор. - Всех разбудишь!
Наконец, очередной ключ со щелчком повернулся в скважине, и дверь клетки отворилась. Геремор, подхватив связку, бросился отпирать соседнюю камеру, а Олло поспешил к притихшему Гиллигиллу. Едва он подхватил орка на руки, младенец разинул рот и стены сотряс новый отчаянный вопль: "ААААААААА". Олло выскочил из камеры и присоединился к Геремору и колдунье.
– Голодненький, бедняжка, - засюсюкала девушка. - Потерпи немножко, скоро твоя мамочка тебя покормит.
Олло страдальчески закатил глаза.
– Скорей отсюда, пока никого нет! - прошептал Геремор.
* * *
Ко всем сегодняшним бедам Вите Гнедкову выпало еще и ночное дежурство. Неприятную повинность он отбывал с Андрюхой Чачиным.
За долгую ночь перепробовали все имевшиеся в дежурке развлечения: все мыслимые разновидности игры в "дурака", домино, нарды, шахматы, шашки. Часовая стрелка, явно издеваясь, ползла как дохлая муха и к трем часам ночи страдальцы обнаружили, что все игры им осточертели, а больше заняться решительно нечем. И тут Гнедков вспомнил, что в сейфе лежит золотой портсигар, который сегодня отобрали у лесного арестанта, да за всей кутерьмой так и не сдали на склад.
В тот момент, когда Витя, сгорая от любопытства, возился с сейфовым замком, в "обезьяннике" завыли арестанты. Андрюха Чачин, трижды подряд остававшийся "дураком", тихонько матерясь, отправился наводить порядок.
Когда заветная коробочка оказалась в руках сержанта, напарник еще не вернулся. Коробочка оказалась довольно увесистой для своих размеров, а выгравированные на крышке таинственные значки криком кричали - требовали ее открыть. Дрожа от нетерпения, Витя подцепил ногтем вычурную защелку, и дежурка озарилась мягким золотистым светом. На внутренней стороне крышки багрово вспыхнули незнакомые письмена.
– Обалдеть! - восхищенно выдохнул Витя. Он наклонился над диковиной и поскреб письмена твердым как слоновая кость ногтем.
– Не лапай чужое, - послышался за спиной голос одного из арестантов. Сразу вслед за этим на стене мелькнула тень милицейской дубинки, занесенной над головой несчастного Гнедкова.
Глава 5
Первый миг на свободе привел эльфов в ступор. Они встали на пороге, в совершеннейшей растерянности оглядывая чужую темную улицу, едва освещенную неподвижным желтым светом факелов. Зябкий ветер гнал по мостовой мелкий сор и обрывки бумаги. Неподалеку на каменной площадке сиротливо жались друг к другу несколько безлошадных повозок.
Гиллигилл захныкал и Олло тайком от девушки тихонько пристукнул его головой о дверной косяк.
– Куда теперь? - шепотом спросил эльф. Девушка огляделась, скомандовала: "За мной!" и легко побежала к повозкам. Вслед ей понесся страстный вздох Геремора.
Девушка выбрала длинный белый тарантас - нечто вроде промежуточной стадии между каретой и башмаком.
– Слава богу, Мишкина "Десятка" на месте.
В руке колдуньи вспыхнул маленький ярко-алый уголек. "Десятка" приветливо пискнула, и девушка распахнула заднюю дверь.
– Залезайте скорей!
Втиснувшись на сиденье вслед за Геремором, Олло окинул взглядом внутренность кареты. До настоящего шика далеко - решил он - но ездить можно. Правда, смущала передняя панель, увешанная кучей затейливых штучек явно магического предназначения, хотя магия здесь совершенно не чувствовалась.
Тем временем, девушка уселась на переднее сиденье. Она что-то повернула, и панель засветилась множеством огоньков, а повозка мелко затряслась и заурчала. Колдунья проделала еще несколько пассов - Олло во все глаза таращился на нее, впитывая каждую мелочь - и карета, болезненно взвизгнув, рванулась с места.
Олло вдавило в кресло. Желудок скакнул вверх. Эльф почувствовал, что вот-вот устроит на сиденье еще одну лужу. Геремор выглядел не лучше - он походил на зеленую пучеглазую рыбину с широко открытым ртом. И только колдунья сохраняла спокойствие, лишь вцепилась обеими руками в черное кожаное колесо перед собой - должно быть держалась, чтобы не выпасть ненароком из бешено мчащейся повозки.
– Кстати, Гера, - сказала девушка, полуобернувшись к Геремору, - почему ты нас не знакомишь?
В паузе между спазмами Олло удивленно взглянул на приятеля: "Гера? Ну и ну!".
– Олло, - выдавил Геремор и еще больше позеленел, - и… и… Гиллигилл.
– Оля, очень приятно с вами познакомиться, - улыбнулась девушка, глянув на Олло в зеркальце, висевшее перед ней. - А я Наташа.
Олло мотнул головой, и было непонятно - отвечает ли он на приветствие или это признак начинающейся агонии.
– Ку… ку… куд-да едем? - прокудахтал Геремор и зажал рот руками.
– К бабушке на квартиру. Здесь недалеко. Бабушка сейчас в санатории, так что будем одни хозяйничать.
Ехать действительно оказалось недалеко. Олло смутно помнил, как повозка подкатила к огромному темному дому; как, прежде чем войти, они с Геремором долго блевали за кустами; помнил страшную коморку, захлопнувшую двери, едва они оказались внутри, и со стоном и хрустом повлекшую их куда-то вверх, под облака.
Последним воспоминанием Олло в ту ночь стала невесть откуда взявшаяся лежанка. Она скакнула на эльфа и утянула за собой в бездонный колодец сновидений.
– Она не свободна! - донесся откуда-то горестный вопль Геремора. Олло вскочил как ужаленный. Юбка задралась, в глазах застыл ужас эльфа, уснувшего в своей постели, а проснувшегося в пасти дракона.
– А?! Кто?! Что?! Я не сплю, господин сотник!
– Вот и тебе не спится… - пробормотал Геремор.
Несколько секунд вырванный из объятий сна эльф ошарашено таращился по сторонам. Наконец он смог сфокусировать взгляд. Руки сжались в кулаки.
– Ты опять о бабах! - зарычал Олло. - Опять среди ночи!
– Ты что, - замахал руками Геремор. - Какая ночь? Утро вовсю.
От этих слов Олло проснулся окончательно.
Комната, где они находились, была невелика. Из мебели - узкая кровать, шкаф, столик с зеркалом и у окна - большой стол, заваленный книгами. Стены покрывали узорчатые бумажные полосы.
– Гера! - послышался из-за двери певучий Наташин голос. - Ты разбудил сестру? Пора завтракать.
– Сестру?! - взвился Олло. - Сестру?! Ты сказал ей, что я твоя сестра? Убью!!!
Он стрелой метнулся к обидчику и мертвой хваткой вцепился в горло. От неожиданности Геремор потерял равновесие, и эльфы кубарем скатились на пол. Олло больно ударился о массивную ножку стола, из глаз брызнули искры, и эльф разжал пальцы.
– А что, что я должен был ей сказать? - прохрипел Геремор, потирая багровые отметины на шее.
– Ты не должен был доводить до этого, не должен был вчера колдовать, бестолочь! - бушевал Олло. - А уж раз наломал дров, так должен был все исправить - сразу, как только заполучил обратно свой проклятущий боекомплект! Чародей вонючий! Маг без палочки! Гоблин-маразматик!
– Да расколдую я тебя, придурок! - рявкнул Геремор. - И этого тоже расколдую. - Он кивнул на Гиллигилла. Орк, проспавший ночь на одной с Олло кровати, только что проснулся и теперь с безмятежным видом пробовал на зуб уголок подушки. Через выгрызенную дыру выпархивали легкие облачка белого пуха.
– Ну, так приступай! - подбодрил Олло.
– Позже, - взмолился Геремор. - Пожалуйста, Олло, потерпи немного. Что я Наташе скажу? Как объясню, кто мы такие и что с нами стало?
– А вчера что ты ей наплел?
– Ну, что мы с сестрой и племянником приехали издалека, потеряли эти, как их… документы и за это нас посадили в кутузку. По-моему, вполне правдоподобно. Не говорить же ей, что мы эльфы из другого мира - все равно не поверит. Здесь никогда ничего такого не случалось.
– Просто стыдишься ей рассказать, как опростоволосился с тем заклинанием, - пустил стрелу Олло. - Но она же у тебя колдунья, все равно догадается.
– Какая она колдунья! - Геремор махнул рукой. - Это она только так думает про себя. Предки ее кое-что умели, а она - ни бум-бум.
– Так и знал, - констатировал Олло. - Я же чувствую, что магии здесь ни на грош. Это только ты за юбками ничего не видишь. Смотри, Геремор, когда-нибудь напорешься на ревнивого мужа, и оттяпают принародно твою любвеобильность тупым топором. А меня давай, превращай обратно сей же час, - строго закончил он.
– Ну будь другом, Олло, - протянул Геремор. - Еще денек-другой потерпи, а? Что хорошего, если она узнает, откуда мы?
– А откуда вы?! - послышался вдруг дрожащий девичий голосок.
Эльфы обернулись. Наташа стояла в дверях, обняв себя за плечи, как будто озябла, и бросала на гостей тревожные взгляды.
– Гера, откуда вы?
– Д-да ниоткуда, - промямлил Геремор. Он был поражен внезапным и совершенно бесшумным появлением девушки. Уж к кому, к кому, а к эльфу трудно подобраться незаметно, тем более к королевскому гвардейцу. - Мы… это… ничего…
Он умолк - в голове было пусто как в курятнике после визита хорька. Девушка казалась не на шутку испуганной. И тут на помощь пришел Олло:
– Мы беженцы. Из… эээ…, - эльф замялся, пытаясь вспомнить хоть одно название, слышанное накануне из странной штуки под названием "радио". - Мы из… из… из Кремля!
Наташа вскинула брови.
– Ну ты даешь, подруга, - сказала она, покачав головой. - Ладно, позже пообщаемся. Давайте, ребята, берите в охапку дитятю и на кухню. Кофе стынет.
Крошечная кухня.
Свободное пространство между столом, подоконником, рукомойником и странной белой тумбой со стеклянной дверцей и четырьмя железными кругами наверху с трудом позволяло разойтись двум не слишком полным людям. На вопрос Олло как в такой тесноте управляется кухарка, Наташа расхохоталась пуще прежнего и заявила, что в жизни не видела таких чудных девчонок.
На столе стояло блюдо с гренками, бутылочка молока, накрытая коричневым колпачком с дыркой и три чашки с черной дымящейся остро пахнущей жидкостью. Еще был горшочек с белым порошком и три маленьких ложечки. Под столом прятались четыре мягких табурета.
Из всего набора бутылка молока и табуреты показались Олло единственными родными предметами. Исполняя роль заботливой мамаши, он усадил Гиллигилла рядом с собой и всучил бутылочку. Громко зачавкав, орк приступил к трапезе.
Тем временем Геремор осторожно примерялся к своей чашке. Он понюхал содержимое, потом зачерпнул немного ложечкой и понюхал ее. Потом поднес чашку ко рту и, зажмурившись, храбро сделал глоток.
В тот же миг чашка с раздраженным "бумм" грохнулась о стол, и Наташу обдал фонтан коричневой жижи. Геремор одной рукой вцепился в край стола так, что побелели костяшки пальцев, другой схватил себя за горло и дико вращал выпученными от ужаса глазами. С губ слетали бессвязные слова, из которых можно было разобрать только "яд" и "отрава" - вперемешку на эльфийском и человеческом. Еще через миг впечатленный произошедшим малолетний орк размахнулся и запустил пустой бутылочкой в голову Олло. В ответ эльф вцепился ему в горло и только героические усилия Наташи спасли "младенца" от гнева разбушевавшейся "мамаши".
Завтрак возобновили через четверть часа в тягостном молчании. Наташа сварила новую порцию кофе и Олло с Геремором морщась цедили из чашек черную жидкость. Гиллигилл тихонько ползал под столом, пробуя на зуб все ножки по очереди.
Наташа взирала на темпераментную семейку со смесью раздражения и жгучего женского любопытства. Наверное, нормальной реакцией было бы рассердиться и выгнать их вон из квартиры, но какое-то смутное, едва ощущаемое предчувствие не позволяло девушке сделать это. Это же самое предчувствие подсказывало, что ее гости совсем не те, за кого себя выдают и даже не те, кем кажутся. Вывод отнюдь не в пользу вздорной троицы, но все то же чувство подсказывало, что пришельцы совершенно безвредны, в широком, конечно же, смысле. А чернявый молодой человек, к тому же, очень даже мил.
Конечно, глупо основываться на столь ненадежной почве как смутные ощущения, но они были единственным даром, унаследованным Наташей от великих предков. Она развивала этот дар, как умела и, как ни был он слаб, все же иногда приносил неожиданные плоды.
– Ну, вот что, - решительно сказала девушка, хлопнув себя по коленям, - про потерянные документы и все в этом духе я уже слышала, а теперь рассказывайте правду. Вы не те, за кого себя выдаете!
Эльфы окаменели. Рука Геремора, сжимавшая чашку, застыла на полпути ко рту. Олло выпучил глаза и таращился на девушку так, будто она внезапно обернулась огненным демоном. Даже Гиллигилл затих под столом. Ладошками он пытался стряхнуть с языка налипшие хлопья белой краски.
– Как ты догадалась? - прошептал Олло похоронным голосом. На душе у него было темно и холодно, как в каменном мешке, куда бросают буйных арестантов.
– Уж догадалась, как видишь. Рассказывайте! - отчеканила девушка, дивясь звону стали в собственном голосе. Блефовать она умела всегда.
Олло совсем сник. Если первая встречная девчонка выведала их секрет, что же будет, попади они снова в лапы стражников?!
Слово взял Геремор. Он рассказал все без утайки, начиная с той злополучной ночи, когда Олло помешал ему совершить заклинание (ощутительный удар ногой под столом) и заканчивая мытарствами в лесу и дурацким планом Олло с превращением (еще удар ногой и болезненный тычок локтем под ребра), планом, который так-таки и не спас их от полонения.
Когда он умолк, Наташа окинула всех троих сердитым взглядом.
– Вы что, из психушки сбежали?
– Нет, - честно признался Геремор.
– А по-моему как раз - да. Гера, ты что, всерьез думаешь, что я поверю в твою сказочку про эльфов?
– Чем тебе не нравятся эльфы? - обиделся Геремор.
– Тем, что их не бывает, - отрезала Наташа.
– Но мы же поверили, что ты ведьма, - ядовито заметил Олло. - Во всяком случае, некоторые поверили. - Он выразительно посмотрел на Геремора.
– А я и есть ведьма. Потомственная. Моя прапрабабка еще генерала Черняева от сглаза лечила. А прабабка в 19 году кружком атеистическим заведовала в уездном центре, потому что на нее, как на ведьму, церковь до революции устраивала гонения. А мама…
Ее речь прервала долгая мелодичная трель, донесшаяся из замысловатой красной коробки, стоявшей на подоконнике. Олло и Геремор в недоумении уставились на новое диво. Наташа подскочила к окну, сняла с коробки изогнутую штуку, к концу которой крепилась витая веревка, и поднесла к уху.
– Алло, - сказала девушка, ни к кому не обращаясь. В ответ штука зловеще зашелестела.
Слов было не разобрать, но Олло чувствовал, что разговор ничего хорошего не сулит. Творилось что-то неладное. Наташа побледнела, на глазах заблестели слезы. Когда шелест утих и послышался короткий жалобный писк, Наташа швырнула коробку в угол, опустилась на пол и заплакала.
Глава 6
Успокаивали, кто как мог. Геремор гладил по руке и шептал что-то ласковое. Глазастый Олло углядел, где Наташа брала воду и, немного повозившись с хитрой трубой, поднес наполненный до краев запотевший стакан. Гиллигилл вскарабкался на стол и одну за другой сбрасывал на пол чайные ложки, отчего кухня наполнилась пронзительным звяканьем.
Когда девушка перестала всхлипывать, Геремор помог ей усесться на табуретку, а сметливый Олло сварил еще кофе. По душевной щедрости он не пожалел заварки и напиток лениво вытекал из медной турки, будто загустевшая сметана.
– Ну, ну, - ласково приговаривал Геремор, пододвигая Наташе чашку с адским варевом. - На, выпей, сразу полегчает. Не хочешь рассказать, что произошло? Чем тебя напугала эта красная штуковина?
Затаив дыханье, Олло внимательно следил - понравится ли его напиток хозяйке. Девушка поднесла чашку к губам, сделала большой глоток и поспешно поставила чашку на стол - столь поспешно, что всколыхнула маленькое черное цунами, выплеснувшееся на скатерть. "Не понравилось" - решил Олло - "Жидковато".
– Так что же? - не отставал Геремор. - Рассказывай. Если какая опасность, мы и помочь можем.
В ответ девушка сердито махнула рукой.
– Гера, не до шуток сейчас. Уж вы-то мне точно не помощники.
– Ты расскажи, - повторил Геремор, - а мы сами решим.
Наташа не ответила. Она неподвижно сидела на табуретке, ссутулив плечи, уставившись в пространство невидящим взглядом - точь-в-точь птица, застигнутая в степи проливным дождем.
И все же ей настоятельно требовалось выплакаться. Наташа поднялась со своего места и подсела к одетому в юбку Олло - в поисках понимания и утешения. Эльф, которому ни разу не приходилось исполнять роль задушевной подруги, постарался придать своей физиономии соответствующее ситуации скорбно-сочувственное выражение.
Взглянув на него, Геремор чуть не прыснул: выражение лица Олло напоминало виноватую и несколько отрешенную мину размышляющего о бренности жизни кота, которого за шкирку оттаскивают от кринки со сметаной.
Наташа же была слишком поглощена своим несчастьем, чтобы замечать физиономические странности гостьи.
– Что стряслось, подруга? - промычал Олло.
– Моего жениха похитили, - тихо ответила Наташа.
Геремор бросил на приятеля сокрушенный взгляд. Мысль о сопернике жгла огнем его чувствительное сердце.
– Как это похитили? - опешил Олло. - Дубиной по башке и в мешок что ли?
– Олло! - повысил голос Геремор и беспокойно покосился на Наташу. - Думаешь, что говоришь?
Однако девушка оставалась совершенно безучастной. Она сидела, закрыв лицо ладонями, и тихо плакала.
– Но как его похитили? - не унимался Олло. - И зачем? И кто?
– Те люди. Снова появились год назад. И следили. И за мной и за Мишкой и за бабушкой. Это из-за них меня в КПЗ посадили. Я перепутала… думала - один из них, огрела сумкой несколько раз… она тяжелая… а это посторонний мужик оказался. А ночью они и в КПЗ пришли. Я так испугалась! Хорошо, вы оказались рядом, помогли сбежать. Я правда того дядьку бить не хотела. Я просто от страха… Я их боюууусь!
Она разрыдалась.
– Да что за люди-то? Что значит "снова появились"? Они и раньше вам угрожали? Кто они? - наседал Геремор. Он снял с крюка полотенце, подал девушке. Наташа вытерла слезы.
– Не знаю. Я их только раз видела - ночью, в обезьяннике.
– Так откуда же ты знаешь, что за вами следят?
– Чувствую! И бабушка чувствует! И еще раньше они появлялись. Давно…
Девушка снова заплакала.
Эльфы переглянулись. Олло обвел широким жестом кухню, разумея под этим весь здешний мир, и выразительно покрутил пальцем у виска. В ответ Геремор лишь отмахнулся. Когда дело касалось женских несчастий, он становился необычайно серьезен.
– Давай начнем по порядку, - повернулся Геремор к Наташе. - С самого начала. Когда и как все началось? Да успокойся же ты!
Последний окрик подействовал и девушка, утерев слезы, начала рассказывать.
Впервые таинственные субъекты появились в семейной истории еще во времена Наташиной прапрабабушки.
Случилось это летним вечером в уездном городе, затерянном в оренбургских степях. Анна Ивановна Тьмушина, тогда еще не прапрабабушка, а всего лишь двадцатилетняя красавица брюнетка, выступала в цирке шапито с сеансами ясновидения в номере, придуманном ее отцом - местным мещанином.
Тьмушин Иван Парфенович, папаша Анны Ивановны, обладал двумя талантами: умел легко зашибить деньгу и столь же легко умел эту деньгу пропить, причем второму таланту уделял куда больше времени и сил, нежели первому. Его дочери, после смерти матери оставшейся на попечении отца, грозила бы самая жалкая участь, не обнаружь он в восьмилетней девочке поразительные способности.
Вдруг выяснилось, что Анечка умеет передвигать предметы, не касаясь их, одной лишь силой взгляда; в гневе может выстреливать глазами огненные шары, взрывающиеся с гранатным треском; а совсем уж разбушевавшись, подниматься над землей на три-четыре вершка и висеть в воздухе с развевающимися черными волосами, точь-в-точь маленькая фурия.
Невероятный нюх на денежные дела, обострявшийся у Аниного папаши всякий раз, когда в доме кончалась выпивка, пробудил в нем дремавшие до поры учительские наклонности, и вскоре дочка научилась проделывать свои фокусы при любом настроении. Со временем к ее талантам прибавилось ясновиденье.
В десять лет, под именем Сивиллы Дельфийской маленькая Аня дала первое представление на публике в доме городского врача господина Зайцева. В двенадцать стала известна на всю губернию, а к двадцати объездила с цирком пол-России - от Петербурга до Самары.
В тот вечер, когда появились страшные незнакомцы, маленький цирк на окраине ломился от посетителей, что случалось не так уж часто. Старые деревянные скамьи натужно кряхтели, сквозь дыры в латанном-перелатанном шатре глазели те, кому не посчастливилось оказаться внутри.
Все номера публика встречала восторженным ревом и оглушительными овациями. Даже видавшие виды цирковые лошади вздрагивали от шума и испуганно фыркали.
Но когда на край арены ступила Анна Ивановна, публика встретила ее гробовой тишиной. Ни приветственных криков, ни аплодисментов, ни даже обидных свистков и улюлюканья, обычно доносящихся с галерки. Свет погас. Лишь луч прожектора, падавший из-под купола, выхватывал из мрака хрупкую темноволосую фигурку циркачки.
Анна Ивановна передернула плечами и оглянулась в слабой надежде увидеть отца, который, когда был трезв, исполнял в номере роль ассистента. Однако папаша провел весь день с каким-то старинным приятелем и вряд ли был способен выбраться из фургона до утра.
Впервые в жизни девушка испугалась публики. Дрожа всем телом, она дошла до центра арены, уговаривая себя сделать шаг, другой и еще шаг и не умчаться прочь от этого зловещего молчания.
Казалось, публики нет, людей заменили странные личины, бесовские куклы, кем-то, с непонятной и страшной целью, рассаженные на скамьях.
Анна Ивановна стояла неподвижно, выхваченная из мрака ярким конусом света, и этот конус представлялся ей зыбкой крепостью, спасающей от смертоносной тьмы и притаившихся в ней чудовищ. Они прятались где-то там, за границей освещенного круга и терпеливо ждали своего часа.
От напряжения девушка едва не теряла сознанье и лишь неимоверным усилием воли заставляла себя удерживаться на ногах. "Стой, держись, стой" - умоляла она себя - "Это все бред, я брежу. Сейчас пройдет. Пора начинать. Это бред". Нужно было сделать что-то простое, обыденное, чтобы развеять проклятое наважденье.
Анна Ивановна выдавила некое подобие улыбки - трясущиеся губы отказывались повиноваться. В привычном жесте вскинула руки, приветствуя публику… И вдруг прямо перед собой во тьме различила два огромных фосфоресцирующих глаза и почувствовала тошнотворный запах гниющего мяса. Глаза медленно приближались, покачиваясь из стороны в сторону - будто их обладатель сильно хромал.
Другая женщина от такого зрелища упала бы в обморок, но Анна Ивановна обладала крепкими нервами. Подхватив подол платья, она развернулась и бросилась во тьму, прочь с арены, к гримерным комнатам.
Анна Ивановна двигалась ощупью, полагаясь на память и некое мистическое чувство, указывавшее дорогу. Казалось, весь маленький цирковой мирок ополчился на нее. Шкафы и ящики вырастали из-под земли и бросались под ноги, канаты по-удавьи обвивали шею, стремясь задушить, над головой со свистом рассекали воздух громадные противовесы. Анна Ивановна несколько раз падала, больно ударялась об острые углы, и только чудо спасло ее от переломов.
Наконец, откинув полог шатра, девушка оказалась на вольном воздухе. Она хотела позвать на помощь, но осеклась, пораженная открывшейся картиной.
Перед ней расстилалась кромешная тьма. Ни костра, у которого обычно сидела обслуга и не занятые в представлении артисты, ни городских огней, ни звезд - ничего, только мрак и безлюдье на тысячи верст. Казалось, сделай шаг - и ухнешь в холодную бездну, и будешь падать, падать бесконечно долго, так долго, что успеешь умереть.
Сзади послышалось шарканье, снова потянуло мертвечиной. В ужасе девушка закричала, но не услышала собственного голоса. Тьма пожирала все, кроме звука медленно приближающихся шагов. Преследователь двигался не торопясь, уверенный в том, что жертва никуда не денется. Так приближается смерть.
Шаг, шаг, шаг. Анна Ивановна стояла на краю мрака, спасенья не было. Враг подступал все ближе. Уже слышалось его дыханье, шуршание длинного балахона. Если оглянуться, можно было увидеть жуткие глаза, горящие в черном провале под опущенным капюшоном. Но девушка не стала оглядываться. Она покрепче ухватилась за полог шатра, зажмурилась и сделала шаг, отчаянный шаг во тьму.
Мир наполнился звуками и запахами и светом. Вспыхнул костер, засияли городские огни, с неба улыбнулись звезды.
От фургонов к ней бежали люди, из шатра высовывалась красноносая физиономия пожарника. Даже папаша, высунувшись из своего убежища, удивленно таращил заплывшие от долгих возлияний глазки.
Анна Ивановна неподвижно лежала на траве, глядела в ночное небо и думала о том, что чудом осталась жива.
– Во дела, - проговорил Олло, когда Наташа закончила рассказ. - И кто же это был?
Девушка пожала плечами.
– Неизвестно. У прапрабабушки такие видения еще три раза были. И у прабабушки и у бабушки тоже. А теперь вот у меня…
– Какие же это видения?! - запротестовал Олло. - Я в тюрьме своими глазами их видел. Жуткие типы.
Наташа грустно покачала головой.
– Мы их по привычке виденьями зовем. На самом деле они реальные, реальней некуда. Только что этим людям от нас нужно никто так и не знает. А теперь еще и Мишу похитили…
Наташины глаза снова стали наполняться слезами.
– Ну вот что, хватит ныть! - заявил Олло, не терпевший женских слез.
– Надо твоего Мишу выручать, - подхватил Геремор. - Рассказывай подробно, что они тебе наговорили?
Глава 7
Похитители оказались немногословны. Они обещали отпустить Мишу в обмен на сундучок, который Наташа должна была привезти к шести часам вечера в заброшенную деревню в пятидесяти километрах от города.
– Что еще за сундучок? - полюбопытствовал Геремор.
– Не могу сказать. Семейная тайна.
Геремор надулся.
– Как же мы сможем тебе помочь, если ты от нас что-то скрываешь.
– Да никак вы мне помочь не сможете! - бросила Наташа. - Ты что, Гера, сестру с племянником пошлешь ловить громил?
– Вот именно! - поддакнул Олло. Ему совершенно не хотелось ловить кого бы то ни было в чужом враждебном мире.
– Нам с младенчиком никак нельзя, - добавил он, и подумал, что женщиной быть не так уж плохо, и даже безопасно.
– Так я превращу вас с Гиллигиллом обратно в мужчин, - Геремор полез в карман за Магическим Боекомплектом.
– В каких мужчин?! - взвизгнул Олло. - Что ты мелешь? Наташа, не слушай его, он свихнулся.
– Но ты же сам недавно требовал превратить тебя обратно. Чуть не задушил.
– Требовал. Но торопиться некуда, можно и повременить.
Не слушая Олло, Геремор открыл золотую коробочку. Послышалась нежная музыка, комнату залило золотистое сияние. Наташа зачарованно следила за действиями эльфа - все ее переживания на время отошли на задний план перед маленьким чудом.
– С ума сошел, - прохрипел Олло. - Девушку напугаешь. Сам говорил, ей такого видеть нельзя.
– Заткнись, - пробормотал Геремор, вчитываясь в инструкцию.
Он щурился, шевелил губами, проговаривая про себя заковыристые формулы.
– Ты, главное, не торопись, - увещевал Олло, - внимательно читай. А то опять из-за тебя вляпаемся, котяра мартовский.
– Заткнись! - гаркнул Геремор, занося палец над коробочкой, чтобы начертать первые руны.
– Мама! - прошептал Олло, зажмурившись.
– Аззирааа иннаинн зацхнкха! - пропел Геремор и, как полагалось по инструкции, изо всех сил хлопнул себя по макушке.
Кухню тряхнуло так, что опрокинулся обеденный стол, и маленьким фейерверком брызнули осколки битой посуды. Геремора швырнуло в коридор. Наташа упала на пол.
Когда все стихло, Наташа, потирая локоть, поднялась на ноги.
– Аааааа!!! - завопило вдруг из-под потолка тоненьким голоском. Задрав голову, девушка увидела двух миниатюрных, совершенно незнакомых ей мужчин.
Один - совсем крошечный, в замурзанном белом кафтанчике, с игрушечным мечом на боку и луком за спиной. Заплетенные в косички рыжеватые волосы бессильно свисали, как свежесваренная вермишель.
Второй - весь в черном, с физиономией, как будто собранной из портретов, вывешенных на стенде "Их разыскивает милиция".
Оба субъекта, отчаянно ругаясь, медленно кружили вокруг люстры - ни дать ни взять сбежавший из планетария макет Солнечной системы.
Тихонько ойкнув, Наташа привалилась к стене.
– Надо же! Чего-то напутал, - озадаченно произнес еще один незнакомец, появляясь из коридора. Он был одет в белоснежный кафтан и ботфорты выше колен. На боку висел меч, за спиной - лук. В восхитительно белых волосах блестели серебряные ленточки. Лишь две вещи портили пришельца: длинные острые уши и торчащий из-под кафтана хвост с кисточкой, подозрительно похожий на ослиный.
Судя по всему, красавчик пока не догадывался о том, что обзавелся новой частью тела.
– Поганец! - проорал из-под потолка замухрышка. - Слабоумный петух! Драконья рожа! Сын пьяной обезьяны! Наташа, наступи ему на хвост!
– Гыыыррррррр!!! - прибавил "уголовник" и показал белокурому неприличный жест.
Белокурый не остался в долгу.
– Олухи! Дебилы! Даже превратиться как следует не можете!
– На себя посмотри, мурло хвостатое, - огрызнулся "уголовник".
– У, мухоед! - белокурый погрозил кулаком. Он разозлился. Хвост метался из стороны в сторону, гулко бил по полу, будто принадлежал рассерженному коту.
Наконец, странное движение в тылу привлекло внимание красавчика.
– Это что за дрянь? - раздраженно вопросил он и с размаху ударил каблуком по пушистой кисточке.
Что-то хрустнуло. Белокурый выпучил глаза, лицо побагровело, волосы встали дыбом. Присев на корточки, он дрожащими руками подобрал длинный, покрытый бурой шерстью отросток и поднял к свету.
– Олло, я наступил на хвост. На свой хво…
Последнее слово заглушил звук падающего тела. Следом, закатив глаза, сползла по стене Наташа.
– На кол посадить.
– Кастрировать.
– А я говорю, на кол - самое то. Сутки будет извиваться, орать и умолять, чтоб его прикончили.
– А если кастрировать, он всю оставшуюся жизнь будет об этом умолять. А еще можно вспороть брюхо и, пока жив, налить туда кипящей смолы. Или…
Придумывать месть для Геремора - все, что оставалось Олло и Гиллигиллу. Они битый час мотались вокруг лампы, как две огромные мухи, и не могли ни опуститься на пол, ни даже замедлить вращение. Лицо Гиллигилла приобрело болотный оттенок, глаза стали заметно косить.
– Не могу больше, - подвывал орк, - башка кружится. Проклятые эльфы, свалились на мою голову. Сдохну я из-за вас.
– Я-то тут причем? - огрызнулся Олло. - Не стони, сейчас еще что-нибудь попробую.
Олло перевернулся вниз головой, зажмурился и изо всех сил пожелал оказаться сей же миг на полу. Не то, чтобы этот способ передвижения казался ему наиболее естественным в сложившейся ситуации, просто все другие он уже перепробовал.
Эльф дрыгал ногами, загребал руками, будто плыл, извивался всем телом, но ничего не происходило. Лишь каблуки миниатюрных сапог чертили на потолке замысловатые иероглифы. Наконец, Олло сдался.
– Не выходит. Попробуй ты, может, у тебя получится. Зажмурься и представь, что стоишь на полу.
Орк послушался и описал несколько кругов с крепко зажмуренными глазами.
– То же самое, - мрачно констатировал он. - Еще идеи будут?
Олло развел руками.
– Я не колдун. Придется ждать, пока этот гад очухается, - он кивнул на Геремора, распростертого на полу. - Эй, Геремор! Слышишь меня? Очнись, зараза!
Геремор был глух как бревно. Олло попробовал докричаться до Наташи, но тоже безрезультатно.
– Тоже мне, эльф, - проворчал Гиллигилл. - Пенек ты остроухий, а не эльф. Даже колдовать не умеешь.
– Так нечем колдовать, - принялся оправдываться Олло. - Геремор, когда меня в бабу превратил, сотворил что-то с моим боекомплектом. Исчез он. А без него…
– Но теперь-то ты не баба. Снова собой стал, только плюгавей, чем обычно.
– А ведь верно, - пробормотал Олло.
Он принялся шарить в карманах, приговаривая:
– Где-то здесь был, здесь… Вот!
В руках эльфа появилась крохотная оловянная коробочка. Щелкнул замок и по потолку заплясал синюшный световой зайчик.
– Чего это? - полюбопытствовал орк.
– Тот самый Магический Боекомплект, - с гордостью ответил Олло. - Эльфийская разработка. Незаменимая штука в бою. Сейчас найдем что-нибудь подходящее…
Он достал из коробочки пергамент с инструкцией и принялся в полголоса читать.
– Избавление от мозолей. Гиллигилл, у тебя есть мозоли?
– Нет!
– Тактическая порча. Веселящий заговор. Против вшей… против блох… отпугивание драконов… от похмелья - изгнание розовых троллей… А, вот! Притягивающее заклинание. Несколько слов и нас буквально прилепит к полу. Что скажешь?
Орк не ответил - лишь махнул рукой и покрепче зажал ладонью рот. Кожа на лице сделалась сочного изумрудного цвета.
Олло изготовился к колдовству. Кудесничать на лету задача не из легких, но он справился. Засинились буковки заклинания, грянуло мощное "Орра ба!" и в воздухе повисла гробовая тишина.
Вот! Сейчас! Вниз!
Эльф зажмурился, чтобы не видеть стремительно приближающегося пола. Все замерло.
Свист, удар, дребезжание металла. Снова свист, деревянный стук. Скрежет, звон, грохот. Запах пыли и кофе. Олло распахнул глаза и вскрикнул. Он по-прежнему болтался под потолком, лишь перестал вращаться, а внизу творилось что-то невообразимое.
Кухня взбесилась. Предметы срывались с мест и устремлялись к потолку. Два больших ножа пробили штукатурку, впившись в камень по обеим сторонам лампы. Поодаль влепилась большая сковорода, украсив побелку веером жирных брызг. Обеденный стол вписался в угол над окном и заляпал стену потеками кофейной жижи, вытекшей из раздавленных чашек. Ложки, вилки, ножи как живые выскакивали из ящиков кухонного шкафа и устремлялись вверх. Из большого белого ящика вырвалась орава банок и присоединилась к общему хороводу. Чудесным перекати-полем покатился по потолку моток бельевой веревки.
Среди этого хаоса метался Гиллигилл, отчаянно увертываясь от летящих в него предметов. За ним по пятам гнался молоток, а следом терка, деревянная колотушка и шесть разнокалиберных вилок.
– Олло! Мерзавец! Колдуй обратно! - завопил орк. И тут его настигли молоток и терка.
– Я высосу твои глаза, проклятый… ай! Я вспорю твое… ой!… брюхо. Я съем… мама! твою печень. Я вырву… только не это! сердце! Стол! Аааа!
Гиллигилл зацепился ремнем за ножку стола, и затрепыхался как воздушный змей на ветру. Сзади наподдала деревянная колотушка и орк, вертясь волчком, полетел дальше.
– Придумай что-нибудь!
Олло принялся думать. Когда прошел первый шок, и стало ясно, что кухонная утварь охотится исключительно на орков, Олло решил спокойно и обстоятельно обдумать сложившееся положение.
"Что у нас есть? Геремор на полу без сознания, Наташа тоже…" - рассуждал Олло.
– Гиллигилл, не ори ты так! Думать мешаешь!
"Значит, оба они на полу, а мы с этим кретином мотаемся под потолком как две полоумные мухи…"
– Молоток справа! Справа! Ой… Ну, знаешь! Когда увидел, тогда и предупредил.
"Они на полу, а мы как мухи. Попробовать поколдовать еще? Нет, что-то не идет сегодня магия…"
– Гиллигилл, не прячься за меня! Не прячься, говорю! Ай! Ой-ой-ой!…Уф, хвала богам, пронесло.
И вдруг эльфа осенило. Выхватив из-за спины лук, он бросился к мотку веревки, ошивавшемуся в дальнем углу под потолком. Размотал веревку, один конец привязал к стреле, другой - к своему поясу.
Натянув лук так, что тот затрещал, Олло выстрелил.
С гулким стуком стрела впилась в пол в центре кухни. Олло подергал конец, чтобы убедиться в прочности конструкции и, перебирая руками, принялся подтягивать себя к полу. Сзади за его ремень ухватился Гиллигилл.
– Гений! - выдохнул орк. - Только стрелять надо было не в пол, а в дружка своего. Пока он в отключке, свистопляска не кончится.
Спуститься вниз не составило труда, гораздо труднее оказалось внизу и остаться: неведомая сила тащила Олло и Гиллигилла назад под потолок. Вцепившись в веревку мертвой хваткой, они болтались в воздухе, словно корабельные вымпелы.
– Геремор! - заорали оба, - Геремор, очнись, зараза!
– Вставай, окаянный бабник!
– Поднимайся, гад!
Геремор не отзывался. Он неподвижно лежал на животе, кончик ослиного хвоста мелко-мелко дрожал во сне.
– Все, - просипел Гиллигилл, - не могу больше. Руки занемели. Болтаемся здесь как шелудивые нетопыри. Сколько ж можно?!
– Ну, может, еще чуток покричим и очнется? - отозвался Олло.
– Да что проку с этих криков, - фыркнул орк. - У нас теперь голоса писклявые как у комаров. Я лучше придумал. Стрельни в него из лука.
– А если убью? Лук-то эльфийский, стрелы вон как бьют, хоть и измельчали.
В доказательство Олло подергал веревку, привязанную к впившейся в пол стреле. Гиллигилл равнодушно пожал плечами.
– Он все равно своей смертью не умрет, с его-то способностями.
Олло мотнул головой.
– Ну нет. Я к этому олуху привык. Боевой товарищ как-никак.
– Боевое недоразумение, - проворчал орк.
Следующие четверть часа Олло и Гиллигилл провели в попытках натянуть лук. С детства знакомое оружие с ослиным упрямством требовало, чтобы в деле участвовало именно две руки, но отпустить веревку они не могли: улетать под потолок к взбесившейся посуде что-то не хотелось.
– Давай так, - сказал наконец Олло, - одной рукой хватайся за веревку, другой - держи меня за пояс, а я буду стрелять.
Гиллигилл мотнул головой.
– Не пойдет. Тебя все время будет уносить вверх, и я не смогу зафиксировать, чтоб ты прицелился. Давай лучше так…
План Гиллигилла сработал. Правой рукой Олло взял лук, а левой ухватился за веревку; орк, держась за веревку правой рукой и прижавшись щекой к щеке Олло, левой наложил стрелу и натягивал тетиву. Это была последняя стрела, и каждый понимал: если выстрел не получится, сохнуть им еще незнамо сколько.
– Чуть ниже опусти, - кряхтел орк. От напряжения он взмок, по щекам катились крупные капли пота. - Ниже, тебе говорю, иначе ты ему в спину попадешь.
– Еще поучи меня, - огрызался эльф. Рубаха липла к телу, и он нервно поводил плечами. - Я с двух лет с луком не расстаюсь. Раз говорю, что в задницу целю, значит в задницу и попаду. Не мешай. Раз, два, тр…
Вдруг Геремор пошевелился. Олло и Гиллигилл замерли, не веря своему счастью. Геремор тряхнул головой, приподнялся на локтях и обвел осоловелым взглядом кухню. Потом встал на четвереньки и, держась за стену, поднялся, наконец, на ноги.
– Это я что ли натворил? - выдохнул эльф, оглядывая учиненный заклинанием разгром.
– Ты, ты, - подтвердил орк. - Самоучка несчастный.
Геремор медленно повернул голову и уставился на Олло и Гиллигилла, все еще болтающихся над полом, в обнимку, щека к щеке, с натянутым луком в руках.
– О! Чем это вы тут занимаетесь? - полюбопытствовал он, окинув парочку подозрительным взглядом.
– Мы? Мы ничем! - Гиллигилл отпрянул от Олло и отпустил тетиву.
– Ай! - завопил Геремор и повалился на пол. Стрела глубоко вонзилась в икру правой ноги. По гусиному оперенью побежал кровавый ручеек.
От неожиданности Олло отпустил веревку и тотчас взмыл под потолок. Спустя секунду в живот ему ткнулась жабья голова Гиллигилла.
– Не терпится полетать, коллега? - приветствовал Олло товарища по несчастью. - Здесь, в коридоре куда безопасней чем на кухне.
– Эй вы, двое! - крикнул снизу Геремор. - Какого рожна вы меня подстрелили? И что за блажь лезть на потолок? Вы что, от меня спрятались? Спускайтесь, придурки, я вас вижу!
Вместо ответа Гиллигилл снял сапог и с размаху запустил в голову эльфа.
– Ой! - вскрикнул тот.
– А ну превращай, как было, гад! - рявкнул Олло.
Не переставая охать, Геремор достал золотую коробочку и принялся колдовать. Олло зажмурился, вжавшись в угол под притолокой. Кухня заходила ходуном от звона падающей посуды.
Глава 8
Они выбрались в коридор, соединявший кухню с комнатами.
– Драконьи потроха! Это снова я!!! - проорал Гиллигилл, шалея от счастья. Он ощупывал себя с ног до головы, глядясь в блестящий бок хромированного чайника. Не младенец, не плюгавый летающий обрубок, но здоровенный взрослый орк - пожиратель свинины, гроза эльфов и заветная мечта девчонок. Кошель с деньгами и верный тесак тоже на месте. Чем не жизнь!
– Ладно. С такой радости живи, длинноухий, - великодушно прогудел орк, повернувшись к Геремору. Тот во всей красе стоял в дальнем конце коридора. Белокурые локоны струились по плечам, безукоризненно чистые ботфорты поблескивали как серебряные слитки.
Рядом похрюкивал от удовольствия Олло. Он ерошил косички на голове, любовно поглаживал облезлые ножны. Радовался даже старым дырам в подкладке кафтана. Он снова стал собой и за это готов был простить Геремору все обиды.
– Иногда ты и без Заззу кой-чего можешь, - проговорил Олло, желая ободрить приятеля. В ответ Геремор оскорбленно пожал плечами.
Из кухни послышался слабый стон.
– Наташа! - Геремор бросился на помощь.
– Боги! Боги! - донесся из кухни его испуганный крик. Олло и Гиллигилл поспешили туда.
Девушка лежала под окном, в луже крови, придавленная всякой всячиной. Кровь была всюду. На лице и руках не осталось живого места, сквозь черную одежду проступали жуткие багровые пятна. От страшной картины по спине Олло пробежал озноб.
Геремор разметал завал. Битые склянки, коробки, пакеты разлетелись в разные стороны. Эльф подхватил девушку и выбежал из кухни
– Ты куда? - крикнул вдогонку Олло.
– На кровать ее уложу.
– Стой!!! - рявкнул Гиллигилл. Геремор остановился как вкопанный.
– Надо смыть кровь и перевязать раны. Тащи сюда.
Орк распахнул боковую дверь. За ней сам собой зажегся свет, и открылась отделанная голубой плиткой комната с большим белым корытом у стены.
– Заметил комнатушку, когда шли завтракать, - похвастался орк.
– Клади ее в корыто, - распорядился Гиллигилл, заметив вопросительный взгляд Геремора. - А ты, Олло, пускай воду.
Геремор бережно опустил окровавленное тело. Белая эмаль мгновенно окрасилась алыми пятнами. Наташа едва дышала. Казалось, жить ей оставалось считанные минуты. Олло украдкой отер глаза замызганным рукавом.
– Пускай воду, - поторопил орк. - Надо смыть кровь.
Олло крутанул блестящий цилиндрик с синей меткой. Из трубы на кровавую маску, бывшую некогда Наташиным лицом, хлынул поток холодной воды.
Последствия оказались поразительными. Умирающая вдруг завизжала и замахала руками. Попыталась вскочить, но ударилась головой о кран, отчего завизжала еще пронзительней, опровергнув все теории мудрецов касательно возможностей человеческого горла. Не переставая вопить, Наташа отползла к дальнему краю корыта. Она уселась в углу, поджав под себя ноги, и размазывала по лицу алую жижу. Слипшиеся черные волосы, выпученные глаза делали ее похожей на самку водяного вурдалака, вволю насосавшуюся крови.
– Минора! - в ужасе прошептал Олло. Он стоял неестественно прямо, слегка покачиваясь из стороны в сторону, как воткнутая в землю шпага. Косички шевелились на голове, будто порывались покинуть хозяина и сбежать на край света. Геремор вжался в стену, лицо побледнело, сделавшись одного цвета с волосами. Услышав слово "минора", он попытался изобразить скептическую улыбку, но получилась лишь кислая гримаса - из тех, что появляются на лицах героев, когда выясняется, что выползший из пещеры дракон несколько крупнее, чем ожидалось. Гиллигилл стоял позади всех и трясся всем телом, отчего по жабьей физиономии ходили волны.
Девушка продолжала визжать.
– Минора, - повторил Олло дрожащим голосом.
Это слово наводило ужас и на эльфов и на орков. Минорами в далеких южных странах называли оживших покойниц. Чаще всего ими становились неверные жены, умерщвленные каким-либо холодным оружием. Миноры вставали из могил изрезанные, окровавленные. Их появление всегда сопровождалось жутким душераздирающим визгом. Они бродили по деревням и разрывали каждого, кто попадался на пути, пока не насыщались кровью. Из-за минор власти некоторых областей запрещали обманутым мужьям убивать блудниц топорами, серпами и прочими острыми предметами.
– Минора, - в третий раз повторил Олло и попятился. Сделав шаг, он натолкнулся на пребывавшего в трансе Геремора. От неожиданности оба истошно заорали.
– Да нет, драконьи потроха, не минора это, - выдавил Гиллигилл, стуча зубами. - Минора давно бы уж на нас кинулась, а эта забилась в угол и не вылазит.
– А чего визжит тогда? - спросил Олло. Он не спешил принимать новую теорию.
– Вода ледяная, вот и визжит, - рассудил орк. - Ты кран-то не завернул.
– Пойди сам заверни, - бросил Олло, поспешно уступая дорогу. В эту минуту ничто на свете не могло заставить его приблизиться к страшному корыту. - Вон ту штуковину, с синим пятном, крути вправо.
Гиллигилл бочком придвинулся к корыту, дрожащей рукой крутанул кран и тотчас отпрыгнул назад.
Шум воды стих. Умолкла и Наташа. Кровавых пятен поубавилось, и девушка уже не походила на минору. Скорее, на продрогшего, смертельно напуганного ребенка.
Из уст мужчин вырвался дружный вздох облегчения.
– Ввы кккто? - пролепетала Наташа. Ее бил озноб - не то от страха, не то от холода. Или и от того, и от другого разом.
– Как кто? - удивился Геремор. - Я Геремор. Гера. А это Олло и Гиллигилл. У тебя ничего не болит?
Наташа замотала головой.
– Ввы нне онни. Гера ччерненьнький. А Олло жженщщина, а Гигиги… Ги… Ммладденец он. Ввы ккто? Ччто ввы здесь дделаете?
– Говорю же тебе, это мы, - не сдавался Геремор. - Просто я их расколдовал. Не сразу, правда, получилось. Помнишь, у меня был ослиный хвост?
– Что вы ммелете? Ккакое колдовсттво? Ккакие ослы? Ввы из пппсихддиспансера сбежали?
– Из тюрьмы мы сбежали! - встрял в разговор Олло. - С тобой вместе. Ты нас сюда привезла. А потом твоего Мишу украли, а мы вызвались тебе помочь. И этот недотепа, - он ткнул в Геремора, - нас расколдовал, только неудачно. Помнишь, мы еще летали под потолком?
Наташа склонила голову на бок и посмотрела на Олло так, как смотрела бы на сковородку, начни та горланить песни. Но постепенно ее взгляд становился все более осмысленным - по мере того, как в памяти всплывали события последних часов.
– Ну, пположим, это ввы, хотя я все равно не ввверю, - сказала она наконец. - Но в ванну-то вы меня ззачем засунули, дда еще ппод ледяную вводу?
– Рану хотели промыть,- объяснил орк.
– Рану?! Какую? Где? Я ничего не чувствую!
– Но ты вся в крови, - Олло указал на алые потеки на ее одежде.
Наташа поскребла ногтем одно из пятен. Понюхала, попробовала на язык. И всплеснула руками.
– Бычья кровь! Пятилитровая ббанка. Для опытов. Баббушка меня убьет.
– Что такое "пятилитровая"? - спросили одновременно Олло и Гиллигилл.
– Как - что такое? - опешила девушка. - Это… это… Хватит мне мозги пудрить! Кем надо быть, чтобы не знать, что такое "пятилитровая"?!
– Эльфом, например, - проговорил Геремор.
– Это точно, - радостно закивал Гиллигилл. - Эльфом. Эльфы вообще ни в чем ничего не смыслят. Не то, что мы, орки.
Геремор фыркнул.
– Не слушай его, Наташа.
Но Наташа слушала и делала свои выводы. Ее щеки покрылись пунцовыми пятнами. От злости она даже забыла о том, что вымокла до нитки.
– Вы меня за дуру что ли держите? - выпалила девушка, выбираясь из ванны. - Тоже мне, детский сад развели, орки-эльфы. Еще эти идиотские треугольные накладки на уши повесили…
Она ухватила остроконечное Гереморово ухо и рванула, что было сил.
– Ай! - заорал эльф. - Не тронь! Он живое, то есть оно живой! Это не накладка. Оно всегда такое!
– Да врешь ты! - Наташа сердито тряхнула черными волосами. - У людей таких не бывает!
– Я не человек! - рявкнул вышедший из себя Геремор. - Я эльф!
Он схватил перепуганную девушку за руку и поволок на кухню, приговаривая: "Сейчас я тебе покажу. Все покажу. Не верит она…".
Геремор втолкнул девушку в кухню и вошел следом. Дверь захлопнулась за ними с пушечным грохотом.
– Сейчас я покажу! - донесся через миг приглушенный голос. - Сейчас я все докажу!
– Ты полегче там! - крикнул Олло. - Не переусердствуй.
Ответом ему был гальванический треск и яркая ядовито-желтая вспышка.
Олло повернулся к Гиллигиллу, разинувшему рот от удивления.
– Терпеть не может, когда не за того принимают. Артистическая натура.
– Вы, эльфы, шизики почище людей, - философски изрек орк. - Ладно, пока он там охмуряет, пойдем, потолкуем. Ты вроде не совсем безнадежный.
Они вошли в комнату, где провели ночь. Гиллигилл тихонько притворил дверь и уселся на кровать. Комнату огласил натужный стон пружин.
– Пора сматываться из города, - сказал орк. - Мы сбежали из-под ареста, нас теперь вся эта их милиция искать будет.
– С чего ты взял, что нас будут искать? - полюбопытствовал Олло.
– А что, скажешь - нет? Чего тогда они в лесу на нас набросились? Небось, решили, что мы какие-нибудь преступники… Говорю тебе, тикать надо.
Олло печально покачал головой.
– Не выйдет. Геремор и слушать об этом не станет, пока не поможет девчонке.
Из кухни донеслось приглушенное жужжание и восторженный визг.
– Слышал, как разоряется? - продолжал Олло. - Уж такой он эльф. Ради юбки - и в огонь и в воду и к кавланам в кашу.
Гиллигилл задумчиво поковырял пальцами в зубах.
– Ну а ты? Давай тогда вместе махнем, без этого бабника.
Олло развел руками.
– Как же я его брошу? Он хоть и дурень, но все же боевой товарищ. Нет, Гиллигилл, придется тебе одному пробираться. Месяца за три до портала дойдешь, а там домой вернешься.
Пальцы Гиллигилла снова оказались во рту - он задумался.
– Ну нет, - сказал наконец орк. - Один я тоже не пойду. Одному совсем не сподручно. Ладно, так поступим: спасем девицу с ее хахалем, а потом двинем домой. Вместе дурить веселей. Геремор! - заорал он во всю глотку. - Ты уже очаровал Наташу? Делом пора заняться.
Ответом стал оглушительный треск. Олло и Гиллигилл вихрем сорвались с мест. Олло первым влетел в кухню и встал на пороге. В спину ощутительно ткнулся орк.
– Ничего себе, - пробормотал Олло, таращась по сторонам и потирая ушибленный позвоночник.
Блеклая Наташина кухонька преобразилась. От недавнего разгрома не осталось и следа. Мебель и посуда находились на своих местах и сверкали так, будто их только что принесли из лавки. Но самым поразительным была раскраска пола, стен и потолка. Все теперь покрывал шахматный узор из крупных розовых и оранжевых квадратов. Лишь на полу под подоконником темнело безобразное багровое пятно - единственная деталь, портившая новый кухонный дизайн. Возле пятна, на корточках сидел Геремор.
Среди этой пестроты Наташа в своем черном одеянии напоминала галку, невесть как очутившуюся на фестивале тропических цветов. Она оглядывала новое убранство, с сомнением потирая подбородок. Олло и Гиллигилла девушка, похоже, не заметила.
– Нет, - сказала она наконец. - Бабуля, может и оценит, а для меня диковато. Геремор, возвращай, как было.
– Отстань, - пробурчал Геремор. - Я пытаюсь вывести проклятущее пятно.
Он остервенело листал инструкцию к Магическому Боекомплекту. По лбу и слипшимся волосам стекали крупные капли пота.
– Где-то же было хорошее заклинание, - бубнил эльф, и пергаментные странички жалобно шуршали в его пальцах.
– Зря стараешься, - заверила Наташа. - Бабуля на заклинания полгода угрохала. Это тебе не жульничество какое-нибудь как в "Кентервильском привидении", нет. Это настоящее несмываемое кровавое пятно. Жаль только, крови больше не осталось. Ох, влетит мне.
– А зачем оно нужно, это пятно? - полюбопытствовал Гиллигилл.
– Соседка, Тамара Прокофьевна, как-то похвасталась, что знает народное средство, чтобы вывести любое пятно. Вот они с бабушкой и поспорили на бутылку коньяку. Бабуля кровь классно заговорила, ничем не смыть.
– Как же кровь с тебя-то сошла, если пятно несмываемое? - съехидничал Геремор.
Наташа пожала плечами.
– Схватиться не успела.
– Угу, рассказывай, - проворчал эльф. - Щас я его…
Он размашисто начертал что-то на крышке Боекомплекта и выкрикнул формулу:
– Гаррабрааа!
Откуда-то с потолка в пятно ударила молния. Комнату заволокло густым шоколадным дымом. Наташа, Олло и Гиллигилл дружно закашлялись.
Из коричневых клубов донесся торжествующий голос Геремора:
– Получилось! Наташа, я сделал твою бабку! Тоже мне, невыводимое пятно.
И через секунду:
– О нет, во имя богов! Оно здесь! Драконья блевотина! Ссстарая… бабуля, как наколдовала, а!
Олло ощупью сделал несколько шагов сквозь непроницаемую пелену и тронул Наташу за руку.
– Кто здесь?! - всполошилась девушка.
– Это я, Олло. Геремор надолго застрял, можешь не ждать. Пойдем пока, поболтаем…
Они вынырнули из плотных шоколадных куделей и прошли по коридору в спальню. Следом, отфыркиваясь, протопал Гиллигилл.
Девушка смотрела на обоих как-то по-новому, ошарашенно, как будто впервые увидала. По всему было ясно, что Гереморова демонстрация принесла плоды и Наташа готова поверить в самые невероятные вещи.
– Надо же! Эльфы, орки… Я думала, что это сказки. Что вас не бывает…
В ответ Гиллигилл весело подмигнул.
– Знаешь, милашка, я, когда перепью, тоже думаю, что меня нет. А на утро выясняется, что я есть, и ужасно болен.
– Но как вы сюда попали? Из леса, что ли? И где вы…
– Это мы потом обсудим, - прервал Олло. - Ты лучше расскажи, чего с тебя хотят те уроды, которые увели твоего приятеля.
Наташа мгновенно изменилась в лице. Губы задрожали, из глаз закапали слезы.
– Миша, бедненький! - выдохнула она. - Я забыла про него…
– Стоп, стоп, стоп! - воскликнул орк. - Ты снова реветь. Мы так не договаривались.
Девушка сделала над собой усилие и перестала плакать. Лишь предательски блестели глаза.
– Зачем вам это? - прошептала она.
Гиллигилл пожал плечами.
– Как зачем? Будем его спасать. Или ты собиралась заняться этим в одиночку?
– Вы… вы мне поможете? - всхлипнула Наташа.
Физиономия орка расплылась в великодушной улыбке и по огромным зубам пробежали желтые блики. Девушка бросилась ему на шею.
– Гиллигилл, миленький, ты…
Мощный хлопок оборвал на полуслове.
– Гномьи кишки! - рявкнул орк. - Что еще натворил этот патлатый?!
Все трое помчались на кухню.
Им открылась поразительная картина. Посреди розово-оранжевой кухни, спиной к двери, торжествующе потрясая кулаками и притоптывая то одной, то другой ногой в каком-то удивительном танце, стоял взъерошенный Геремор. Он выкрикивал что-то варварское. Ликующие вопли пещерного эльфа над поверженным в лютой схватке саблезубым троллем рвались в форточку, распугивая греющихся на солнышке воробьев.
– Геремор, ты сделал это! Сделал! Сделал! Сделал! Сделал! - эльф изобразил несколько боксерских выпадов.
– Ты чего так радуешься, Гера?
– Я отчистил пятно! Думали - несмываемое? Шиш! - в полном восторге крикнул Геремор, поворачиваясь к вошедшим.
Все трое разинули рты и уставились на него круглыми от изумления глазами. Повисла наэлектризованная пауза.
Первым прервал молчание Олло. Он хрюкнул и, схватившись за дверной косяк, затрясся всем телом. Гиллигилл плюхнулся на пол и загоготал во весь голос, взбрыкивая огромными ногами. Наташа прислонилась лбом к стене, изо всех сил надеясь, что длинные черные волосы скроют ее лицо. Она героически боролась со смехом, но хохот рвался наружу как пар из перегретого котла.
– Чего ржете? - насупился Геремор.
– Пя… пя… пя…, - тыча в приятеля пальцем, простонал Олло.
– Чего пяпяпя? Ты можешь нормально сказать, а не квохтать как курица?
Геремор рассвирепел. Он отбросил волосы со лба, отчего они белой короной окружили голову, и гневно засверкал очами. Это доконало Олло. Не в силах удержаться на ногах, он сполз на пол.
Гогот и визг продолжались несколько минут. Наконец Наташа совладала с очередным приступом веселья и, утирая слезы, проговорила:
– Ты… ты в зеркало себя… видел? Нет? Иди, полюбуйся.
Холодея от ужаса, Геремор кинулся в ванну, и тотчас по квартире заметался его душераздирающий горестный вопль.
На лбу белокурого красавца, от виска до виска, идеально повторяя очертания прародителя, красовалось несмываемое бабушкино пятно, но на сей раз - небесно-голубого цвета.
Глава 9
– Как же это? - стонал Геремор, остервенело драя мокрой ладонью разукрашенный лоб. От такой процедуры кожа должна была покраснеть, но вмешалась голубизна, и лоб эльфа приобрел сочный сиреневый оттенок.
– Тебя теперь можно на ярмарках показывать, - подзуживал из-за плеча Олло. - Афишу намалюем. "Только одно представление! Калейдоскопический эльф Геремор и его разноцветная кочерыжка!". Как ты думаешь, публика клюнет?
– Уйди!!! - рыкнул Геремор.
– Могу красочки притащить, - не унимался Олло. - Бежевая интересу…
Олло осекся, его ехидная физиономия исчезла из дверного проема. В зеркале отразились черные Наташины волосы. Геремор прикрыл пятно ладонями.
– Не дури, - сказала Наташа, отнимая Гереморовы руки ото лба. - Дай взгляну.
– Не на что там глядеть, - пробурчал эльф, вырываясь.
– Действительно не на что, - легко сдалась Наташа. - Месяца через три само сойдет.
– Быть того не может! - разволновался Геремор.
Девушка пожала плечами.
– У тебя есть возможность проверить.
– Нет уж, лучше посмотри, - Геремор покорно убрал руки ото лба.
– Знатное пятнышко, - сказала Наташа после короткого осмотра. - Бабушка два раза себе такие сажала, когда кровь на несмываемость испытывала.
– А избавлялась как? - спросил Геремор, глянув в зеркало и поморщившись.
– Первейшее средство - какая-нибудь чистящая паста с абразивом.
– С абра… чем?
– С песочком! - донесся из-за двери голос орка. - Не боись, Геремор. Шкура новая нарастет.
– Хватит зубоскалить! - рассердилась Наташа. - Пойди лучше на кухню, поищи… Ах, да! Вряд ли ты знаешь… Тогда, Гера, стой здесь, я сейчас.
Девушка побежала на кухню и, стараясь не обращать внимания на розово-оранжевый интерьер, углубилась в недра хозяйственного шкафчика. Через некоторое время она вернулась с пустыми руками.
– Надо же, все кончилось. Придется идти в магазин. Сколько времени?
Она выглянула из ванной.
– Проклятье! Уже два часа! Похитители ждут в шесть. Чтобы успеть, придется выехать в четыре. Надо еще сундучок подготовить.
– Мы с тобой! - вскинулся Геремор. - Мы тебя не бросим.
Наташа отмахнулась.
– Куда вам в таком виде?! Да еще ты, Гера, с раскрашенным лбом! Мигом загремите или в психушку или в милицию.
– Это чем тебе наш вид не нравится? - обиделся Олло.
– Вы видели, как у нас все одеваются? Ну, Ги… Гиллигилл в своей черной коже еще туда-сюда. За байкера сойдет. А вы с Герой? Вы в своих кафтанах похожи не то на бояр, не то на стрельцов. На что-то такое, старинное. Решат еще, что вы музей ограбили или оперный театр. Нет, нельзя вам в такой одежде расхаживать.
– А в этом твоем магазине одежда есть? - поинтересовался Гиллигилл. - Я мог бы сходить…
Наташа с сомнением посмотрела на орка.
– Ты хоть раз в магазине был?
– Нет, вы слышали?! - Гиллигилл всплеснул руками. - Был ли я в магазине! Да у моего брата самая большая лавка в городе!
– Ой, извини, - смутилась девушка. - У вас такой первобыт… то есть необычный вид. Вот я и подумала…
– Женщины не умеют думать, это всем известно, - проворчал орк. Он все еще бурлил и клокотал от праведного гнева.
– Я же извинилась, - сказала Наташа. - Я охотно верю, что ты спец по части магазинов. Погоди, я сейчас…
Она убежала в комнату и вернулась, держа в руках три голубоватых бумажки с картинками.
– Вот деньги. Должно хватить. Магазин…
– Это деньги?! - перебил орк.
– Да. Три тысячи рублей. Довольно крупная сумма. А ты ожидал увидеть золотые монеты? Их уже лет сто не используют.
Услышав это, эльфы и орк обменялись взглядами. Гиллигилл выразительно постучал по лбу.
– Так вот, купи одежду Гере и Олло. Сам оставайся в чем есть. Олло, Гера, вы какие размеры носите?
Олло и Геремор переглянулись и одновременно пожали плечами.
– Все ясно, - вздохнула Наташа, - что обычные мужики, что сказочные - разницы никакой. Тогда купи двое брюк и две футболки, - она окинула эльфов оценивающим взглядом, - сорок шестого и пятидесятого размера. Запомнишь?
Орк кивнул: он все запомнил, хотя почти ничего не понял.
– Магазин прямо напротив подъезда, - продолжала девушка. - Супермаркет. Берешь с полок то, что нужно и расплачиваешься в кассе у выхода.
– И пасту не забудь купить. С абразивом, - жалобно простонал Геремор.
Глава 10
Орк вышел под летнее солнышко, провожаемый пристальными взглядами старушек, гревшихся на скамеечке у подъезда. Дул ветерок, шелест листвы и пение птиц сливались в веселую симфонию.
Неожиданно для самого себя Гиллигилл ощутил что-то вроде симпатии к миру, где так некстати оказался. Ему даже захотелось улыбнуться пожилым дамам, что он и сделал - во все тридцать два огромных желтых зуба, приведя бабулек в состояние легкой паники.
В таком радужном настроении Гиллигилл ввалился в приземистое здание, обилием стекла напоминавшее дворец, а полным отсутствием украшений - сарай на крестьянском подворье.
– Здорово, хозяева! - гаркнул орк с порога. В ответ ему раздался дружный смешок одинаково одетых девиц, сидевших за длинными столами, преграждавшими проход в торговый зал.
– Здрасте-здрасте, - пропела самая бойкая из барышень - веснушчатая толстушка, втиснутая в узкую кабинку у среднего стола.
– А где тут у вас, - продолжал орк, стараясь тщательно выговаривать новые для него слова, - фут-болки, штаны и паста а-бра-зивная сорок шестого и пятидесятого размера?
Девушки снова прыснули, потом толстушка неопределенно махнула в сторону тянувшихся за спиной полок:
– Одежда там, а чистящие - в среднем ряду.
Миновав проход в торговый зал, орк встал как вкопанный. Перед ним простирался бесконечный лабиринт из полок, стеклянных ларей, столов, ломившихся от товаров. У Гиллигилла нестерпимо зачесались ладони, рот наполнился слюной. То, что он видел, казалось совершеннейшим безумием. И не было ни стойки, ни прилавка - ничего, что могло бы оградить орка от сказочного изобилия непонятных, но таких притягательных вещей.
Руки сами потянулись вперед, будто обладали собственной волей.
– Боги, боги, боги! - простонал орк и двинулся в трудный путь, полный опасностей и соблазнов.
Первыми его приобретениями были: шесть зубных щеток, четыре тюбика зубной пасты - причем по полтюбика каждого сорта Гиллигилл умял во время дегустации; флакон шампуня, после дегустации брошенный незавернутым на пол; пакет собачьего корма, ушедший прямиком в ненасытную утробу; толстый журнал с голой девицей на обложке. Потом Гиллигилл набил карманы мороженым, здраво рассудив, что нести его в руках слишком холодно. Следующими на очереди оказались пять банок маринованных огурцов, кочан капусты и огромная связка бананов.
Больше в руки ничего не поместилось. Гиллигилл отчаянно затоптался на месте, не в силах ни покинуть это райское место, ни взять что-нибудь еще, но тут в конце прохода появился мальчишка лет четырнадцати, толкавший перед собой проволочную тележку.
Растянув губы в благостной улыбке, орк приступил к переговорам. Парень быстро усвоил, что от него требуется, и в качестве уплаты за транспорт потребовал журнал с девицей. Сделка состоялась.
Заполучив тележку, Гиллигилл отрядил мальчишку на поиски брюк, футболок и чистящей пасты с абразивом, а сам с новой силой бросился собирать дань с этого храма изобилия.
Праздник длился недолго. Спустя четверть часа к кассе с душераздирающим скрипом подкатила гора всякой всячины, толкаемая юным ценителем эротики. Следом шествовал Гиллигилл, с тоской оглядывая лари, чье содержимое уже не помещалось в тележку, и подбадривая мальчишку, который, помимо журнала, получил за свои услуги три серебряных монеты и черный кошачий череп. Бумажки, выданные Наташей, орк платежным средством так и не признал, и потому его помощнику пришлось удовлетвориться столь странной платой.
Явление вещевого обоза вызвало среди кассирш легкую панику. На подмогу толстушке, с которой свел знакомство Гиллигилл, подоспели три девицы в желтой форменной одежке и двое вооруженных дубинками охранников, габаритами не уступавших орку.
Гиллигилл попытался, было, протолкнуть мальчишку с поклажей к выходу из магазина, но паренек уперся и заявил, что покупки нужно выложить на стол и "пробить в кассе". Последнее слово напомнило орку разговор с Наташей и он, бросив малолетнему помощнику еще один череп, царственным жестом велел разгружаться.
Пока парень сопел, перекладывая скарб на дорожку транспортера, Гиллигилл принялся разглядывать покупки. Он вскрывал пакеты и коробки, пробовал содержимое на вкус, на изгиб и на разрыв - одним словом, вел себя как вел бы в его мире любой нормальный покупатель, не уверенный в честности торговца. По залу понесся громкий хруст и жалобный звон.
Кто-то из персонала почуял неладное, и тотчас возле придирчивого покупателя возник желтый как цыпленок юнош. Сверкнув белоснежными, зубами он поприветствовал орка замысловатой фразой на чужом языке:
– ЗрасеЯСерейЧркуновМэжерРговогоЗалаЧемМгуПомочь?
Вслед за этим юнош схватил с тележки самый большой пакет и хлопнул на транспортерную ленту.
Стоявшие возле кассы охранники неотрывно следили за происходящим. Покупатели в черной "коже" всегда на особом счету у секьюрити.
С появлением нового помощника дело пошло быстрей, но Гиллигилла это не обрадовало. Бойкий молодой человек, не переставая болтать на загадочном языке, ловко выхватывал из рук покупку за покупкой и переправлял кассирше. С каждой новой вещью, уплывшей неисследованной, лицо посетителя становилось мрачнее.
Наконец Гиллигилл не выдержал: вцепившись в толстую бутылку зеленого стекла с обернутым фольгой горлышком, он потребовал объяснить, что это такое.
– ШампанскоСладкОченьХорошиСорт, - выпалил молодой человек и потянул бутылку на себя.
– Что-что шампанбрбр? - сосуд рывком перешел на сторону орка.
– Вино шампанское. Сладкое, - сделав над собой усилие, раздельно ответствовал "цыпленок". Бутылка снова оказалась ближе к нему.
– Вино?! - сильный рывок и покупатель безраздельно завладел сосудом. Помощник-мальчишка, неотрывно следивший за ходом схватки, встретил победу работодателя радостным возгласом и поспешно отступил на несколько шагов.
– Вино! - повторил орк, одним движением содравши фольгу. Вид пробки, проволокой прикрученной к горлышку, смутил его лишь на мгновенье. А в следующий миг…
– Мама! - только и успел выговорить "цыпленок".
Тугая белая струя рванулась из стеклянного плена, окатив продавщиц, "цыпленка" и обоих охранников. Кассовый аппарат сердито затрещал и окутался клубами густого вонючего дыма. Орк, не ожидавший такого фортеля от заурядной винной бутылки, повалился на стеклянный ларь и принялся истово творить охранные знамения, оберегающие от джиннов и прочей опасной нежити.
И только хитрый мальчишка, вовремя успевший понять, к чему идет дело, корчился от смеха у выхода из магазина.
– Ну ты че творишь, урод! - донесся до Гиллигилла злой окрик. Повернув голову, он увидел охранников, с ног до головы облитых сладким липким вином и похожих на две сахарные горы. Они надвигались, размахивая дубинками, и их вид вселял надежды на славную потасовку.
Орк сжал кулаки. Громила справа замахнулся и опустил дубинку на то место, где миг назад находилась голова обидчика. Стеклянный ларь брызнул осколками и пестрыми упаковками мороженого. Заголосила кассирша. За спиной охранника черным медведем вырос Гиллигилл. Удар - и хозяин дубинки ухнул в ларь, заместив собой остатки его содержимого. Еще удар - и второй охранник примостился сверху - в качестве крышки.
Столь быстрая развязка озадачила и расстроила орка. Он окинул поле битвы выжидающим взглядом, но других противников не обнаружилось. Гиллигилл почувствовал горькую обиду. Выудив из кучи барахла штаны, футболки и банку пасты и бросив остальное - отчасти из-за того, что поджимало время, отчасти - из опасения, что могут попасться и другие магические предметы с непредсказуемыми свойствами - он вышел из магазина, громко хлопнув дверью. Вслед махал журналом мальчишка, твердо решивший, что когда вырастет, непременно подастся в байкеры.
Гиллигилл ввалился в квартиру злой как тысяча троллей. Из карманов кожаной куртки вытекала белая тягучая жидкость и дорожками бежала вниз по штанам. Губы и подбородок были украшены белыми, синими, зелеными мазками. Кулаки все еще чесались после безобразно короткой драки. В огромных ручищах орк комкал две пары джинсов подросткового кроя и две невообразимо пестрых футболки. Полуоткрытая банка с моющим средством примостилась за пазухой.
– Вот! - рявкнул Гиллигилл, бросая Наташе покупки. - Дрянь этот твой супермаркет. Плешивый Норики, последний прощелыга в нашем городе - и тот держит вполне приличную лавку в сравнении с этим вертепом.
– Ты чем таким вымазался с головы до ног? - спросила девушка, оглядев орка.
– Сунул в карман пару ледяных шариков. Думал, полакомлюсь по дороге, а они растаяли, - Гиллигилл обиженно махнул рукой.
– А подбородок в чем?
– Мятная тянучка в железной трубочке, - орк совершенно расстроился. - Я такие с детства люблю, только от этих в брюхе урчит.
Наташа покачала головой.
– Недотепа сказочный! Шмотки свои сам чисть. В таком виде в машину не пущу. Пасту для Геры принес?
– Угу, - орк отдал девушке пластиковую банку, покрытую подсыхающими серыми потеками.
– Гера, пойдем отмываться, - скомандовала Наташа. - Время поджимает.
Девушка захлопнула дверь, и целых полчаса из ванной доносился плеск воды и жалобные вопли Геремора.
Тем временем Олло переоделся в принесенную орком одежду. Зеленые джинсы "дудочкой", черная футболка с изображением злобной костистой рожи в сочетании с обтрепанными форменными сапогами и лесом рыжих косичек сделали его неотразимым для маленьких детей и собак. Олло с тоской покосился на свои старые вещи, еще раз оглядел себя в зеркале и пробормотал:
– Если я в этом не похож на психа, значит здешний мир безнадежен.
Потом он отправился на кухню - излить душу Гиллигиллу.
Олло застал Гиллигилла за кухонным столом. Орк сидел неподвижно, уставившись на небольшой потемневший от времени сундучок, стоявший на большом листе оберточной бумаги - Наташе пришлось временно оставить его, чтобы заняться Геремором. На полу валялась тряпка, которой орк оттирал одежду.
Когда Олло вошел, Гиллигилл сказал:
– Странная штука, правда?
– Сундук как сундук, - пожав плечами, ответил Олло. - Нам по уставу похожие положены. Ничего необычного.
– Меня не было почти час, - сказал орк, - а Наташа так и не успела его упаковать, хотя очень спешила. Не странно ли? Или она до самого моего прихода занималась чем-то другим?
Олло почесал в затылке, припоминая.
– Нет. Как только ты ушел, она сняла сундук с антресолей, заперлась здесь и что-то над ним мороковала.
– Вот, - удовлетворенно произнес орк. - Что-то тут такое есть. И заметь, сундук пустой.
– Ты заглядывал? - испуганно прошептал Олло. - Наташа не велела его трогать.
– Нечего тут трогать, - отмахнулся Гиллигилл и откинул крышку. - Вот, сам убедись.
Олло, ожидавший чего-то необычного, и даже затаивший дыхание в предвкушении встречи с тайной, разочарованно выдохнул. Внутри ничего не было - если не считать старой пожелтевшей газеты, которой оклеил сундук кто-то из первых владельцев.
– Но что-то ведь должно быть, - сказал эльф, когда Гиллигилл захлопнул крышку.
– То-то и оно, что должно, - согласился орк. - Иначе, почему бы те разбойники за ним гонялись.
Помолчали.
– Я знаю, почему они гоняются за сундуком, - заявил вдруг Олло, понизив голос до заговорщицкого шепота. Косички на его макушке возбужденно встопорщились.
– Почему же? - орк тоже перешел на шепот.
– Потому что это - воплощатель! - выпалил Олло.
– Что? Брешешь! - на жабьей физиономии Гиллигилла попеременно отразились надежда, восторг, недоверие, разочарование.
– Да говорю тебе! - с жаром воскликнул эльф. - Сам подумай, какого рожна кому-то гоняться за старым сундуком? Его даже не всякий старьевщик возьмет, так за каким же гномом он понадобился шайке воров, да так сильно, что они даже Наташиного жениха умыкнули, чтобы его заполучить! Опять же, сундук хранится в семье полтораста лет. Сухую деревяшку берегут как зеницу ока, передают из поколения в поколение как королевский орден. Такие страсти могут разгореться только вокруг настоящего воплощателя, уж я-то знаю!
Приведенные аргументы подействовали на орка как запах мяса на голодную собаку. Он вскочил и принялся нарезать по розово-оранжевому полу торопливые круги.
Гиллигилл с детства мечтал о воплощателе. Беда в том, что подобные вещицы встречались исключительно редко, и на свете прозябали сотни королей, султанов, императоров и шахов, которым подобные артефакты не могли достаться даже во сне. А о том, чтобы воплощатель попал в руки простолюдина, невозможно было и помыслить.
Надо сказать, сам по себе воплощатель - обычнейший предмет. Он может быть чем угодно - светильником, козой, деревом, камнем или, например, сундуком. Никто и взгляда не бросит.
Но стоит ему соприкоснуться с неким особым предметом, который колдуны именуют активатором, и можно ожидать самых невероятных чудес.
Беда в том, что активатором опять-таки может быть все, что угодно и никто не знает, на какой предмет настроен воплощатель. Армии исследователей тратили целые жизни, и умирали среди гор немыслимого хлама, так и не сумев подобрать нужного сочетания.
– Ночной горшок Тенезийского султана, - прошептал Гиллигилл, вспомнив последние сплетни о владыке Тенезии - обладателе ночного горшка, обращавшего розовые лепестки в золотые монеты.
– Интересно, на что настроен наш сундук? - продолжал он, остановившись возле стола.
– Давай попробуем! - воскликнул Олло. Бросившись к стенному шкафчику, он выудил оттуда огромный чугунный утюг, покрытый вековой ржавчиной.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.