Глава 33

Итак, Френсис перебежала в лагерь противника, опять соединившись с Амхерстом. Два дня спустя Розлинн входила в широкие двойные двери бального зала в доме Эдварда. Поражало количество экипажей, стоявших перед домом, а в зале было уже человек двести гостей.

— Я думала, что будут только друзья и родственники — заметила Розлинн, не в состоянии сдержать жесткости в голосе. В любом случае не приехать было невозможно — праздник устраивали в их честь. Но ее не предупредили, что будет так много народа.

— Но праздник действительно скромный по сравнению с обычными вечерами Шарлотты, — заверил Энтони.

— Все эти люди — твои друзья?

— Не хотел бы переубеждать тебя, дорогая, но я не настолько известен. Просто когда Эдди говорил «друзья семьи», он, наверное, подразумевал друзей каждого из членов нашей семьи в отдельности. Ты одета подходяще, моя дорогая.

Ее не волновало, как она была одета.

Темно-зеленое шелковое платье, короткие рукава, которые были окаймлены черными кружевами, глубокий вырез на спине и высокая талия. Подобный наряд вполне подходил для любого бала, тем более для этого, акссесуары — черные вечерние перчатки и шелковые туфли, не говоря уже о бриллиантах, украшавших уши, шею, запястья и несколько пальцев. По мнению Розлинн, в таком виде она могла отправиться и на королевский прием.

Приехав на бал с двумя самыми красивыми мужчинами Лондона — Энтони и его братом Джеймсом, она могла бы испытывать гордость, но сейчас ее волновало только одно: как повернуть ситуацию в свою пользу. После неприятной поездки в экипаже, когда ей пришлось сидеть рядом с мужем, Розлинн была сейчас сплошным комком нервов: Энтони притягивал ее бесцеремонно ближе к себе, крепко сжимая ее за плечи, и она ничего не могла поделать — напротив них сидел Джеймс и весело поглядывал в их сторону. Но именно поэтому Энтони и проделывал все это. Он знал, что жена не будет устраивать сцен, когда напротив сидит его брат.

Как ни ужасно, она чувствовала жар его прикосновений, он гладил ее руку, прекрасно понимая, что происходит с ней в этот момент. Он видел, как она изгибается под его рукой, как замирает ее дыхание и как ее кожа покрывается мурашками, когда он проводит по ней — все доказывало, насколько сильно действует его невинное прикосновение.

Казалось, что поездка длится вечность, хотя они проехали всего четыре квартала от Пикадилли до площади Гросвенор, где жил Эдвард Мэлори с женой и пятью детьми. Праздник был устроен в честь новобрачных, они вдвоем должны были принимать поздравления, поэтому Розлинн стало не по себе, когда увидела столько гостей. Здесь собрались все Мэлори. Розлинн увидела Реджину и Николаев, стоявших со своими родственниками — Джейсоном и его сыном Дереком возле стола с закусками, здесь же был и Джереми, приехавший раньше, чтобы в последнюю минуту помочь с украшением зала Шарлотте. Она заметила Френсис и Джорджа и кое-кого еще из ее знакомых.

Ей представили настоящих друзей Энтони, таких же, как он, распутников. Все они нашли ее очаровательной и по очереди флиртовали с ней. То один, то другой приглашал ее танцевать, унося ее в вихре вальса, пока Энтони вообще не исчез из поля ее зрения.

Энтони заглянул в игровую комнату и попытался принять участие в игре, но остановившись у входа в бальный зал, обвел глазами комнату.

Все было так плохо. Он не мог быть рядом с ней и не касаться ее, не мог быть и вдали от нее. Такое дурацкое состояние, из-за которого он потерял почти тысячу фунтов.

Джеймс стоял неподалеку, тоже с бокалом, и с интересом наблюдал, как брат с тоской смотрит на свою жену, как будто хочет, чтобы Розлинн немедленно упала в его объятия.

— Да, взгляд выразительней, чем тысяча слов. Должен сказать, что мой брат не так уж счастлив.

— Ты можешь изменить это, поговорив с леди и открыв ей правду, — предложил его друг Конрад Шарп, кивнув в сторону Розлинн.

— Полагаю, что мог бы.

— Но не собираешься?

— Облегчить жизнь Тони? Нет, я хочу посмотреть, как он сам справится со своей проблемой. Она будет падать все глубже и глубже, пока не будет ползать перед ним на коленях.

— Если будет ползать.

— Ты же отлично знаешь, Мэлори всегда выходили победителями! — Джеймс самодовольно улыбнулся.

— И чему это вы так улыбаетесь? — спросила Реджина, подходя к ним вместе с Николасом.

— О мужских слабостях, дорогая. Порой мы можем быть такими задницами, — откровенно ответил Джеймс. — Говори только за себя, старина, — возмутился Николае.

Джеймс рассмеялся, увидев, как Николае обнимает и целует свою жену, нисколько не заботясь, что все смотрят на них.

Между тем Энтони уже ничто не могло позабавить: Розлинн весело смеялась над какой-то глупостью, которую нашептывал ей на ухо ее собеседник. Это было уж слишком. Поравнявшись через ряды танцующих, он положил руку на плечо Джастина Уортона не слишком нежно, и тот испугался от неожиданности.

— Что-то случилось, Мэлори? — лорд Уортон осторожно снял руку Энтони со своего плеча, чем вывел того из себя еще больше.

— Ничего, — Энтони напряженно улыбался, пытаясь поймать Розлинн за руку. — Просто беру то, что принадлежит мне, — и с этими словами он увлек свою жену в вальсе.

— Довольна собой, дорогая?

— Была, — огрызнулась Розлинн, не поднимая на него глаз.

Он крепко сжимал ее талию.

— Может быть, тогда уедем?

— Нет, — сказала она слишком быстро.

— Но если тебе невесело…

— Мне весело, — дернулась Розлинн.

Она старалась отвести от него взгляд, она смотрела куда угодно, только не на него. Он прижал ее к себе крепче и почувствовал, что у нее сильней забилось сердце. Интересно, что она сделает, если он воспользуется стратегией Николаев?

— Что ты сделаешь, дорогая, если я завершу танец поцелуем?

— Что?! — она вскинула на него глаза.

— Ты паникуешь? В чем дело? — Я не паникую, молодой человек, — шотландское упрямство помогало Розлинн держать гордый вид.

— Может, ты заткнешься! — прошипела она, делая ошибки в танце из-за его насмешек. Начинать семейную сцену в бальном зале — это дурной вкус. Препирательство так не подходит к элегантной обстановке и роскошному блеску бриллиантов. С трудом сохраняя самообладание, Энтони сказал как можно более безразличным тоном:

— Что может дать мужчина женщине, у которой все есть?

— Что-то, что нельзя купить за деньги, — моментально отреагировала Розлинн, поймав себя на мысли, что все еще думает о том, что может случиться после танца. Казалось, ответ был готов у нее заранее.

— Его сердце, может быть? — догадался Энтони.

— Может быть… но… я не имела в виду… — она быстро справилась с секундным смятением и продолжила более жестко:

— Мне не нужно твое сердце. Мне вообще ничего от тебя не нужно.

— А если оно уже принадлежит тебе? — мягко спросил он.

Розлинн утонула в синеве его глаз. Он прижал ее крепче, ее губы почти раскрылись посреди наполненной людьми комнаты. Их влекло друг к другу до головокружения, еще чуть-чуть — и они самозабвенно целовались бы прямо посреди зала, но Розлинн спохватилась и резко отодвинулась от него:

— Если твое сердце принадлежит мне, значит, я могу сделать с ним все, что захочу. А я хочу разрезать его на кусочки, прежде чем вернуть его обратно.

С этими словами она выскользнула из его объятий и упорхнула под защиту светской компании его старших братьев и их чопорных жен.

Глава 34

Джордж несколько раз постучал в дверь, насвислывая легкую мелодию в ожидании. Ему ответил Добсон:

— Вы разминулись с ним минут на пять, мой господин.

Джордж повернул своего коня и направился в Гайд парк. Он знал, где Энтони любит ездить, — достаточно далеко от Роттен роу. Джордж несколько раз сопровождал его, но вообще-то он редко вставал в такой чертовски ранний час.

Правда, в последние три дня его привычки сильно изменились. Он рано ложился спать, рано вставал и целые дни проводил с Френсис, чувствуя себя на вершине блаженства. Нет, он не мог быть более счастливым и за все это был благодарен Энтони.

Въехав в парк, Джордж сразу же увидел Мэлори, хотя тот был довольно далеко. Джордж хотел помахать ему, но тут раздался выстрел.

Джордж слышал его, но не поверил своим ушам. На его глазах лошадь и всадник падали — и он ничем не мог помочь. Лошадь придавила Энтони ногу. А стрелявший, рыжеволосый мужчина, ускакал, пустив свою лошадь в быстрый галоп, пока Энтони пытался подняться. Все произошло так быстро, что только минуту спустя все части соединились в мозгу у Джорджа с захватывающей дух ясностью. Энтони вытащил ноги и сел на землю. Лицо у него было искажено злостью. Кровь бросилась в голову Джорджу, он подхлестнул лошадь, нагоняя стрелявшего.

Энтони держал под узцы лошадь, ожидая, пока слуга отведет ее в конюшню, когда подъехал Джордж к особняку на Пикадилли. Хозяин, казалось, совсем не обрадовался его появлению.

— Сам добрался до дома? — Джордж заметил, что 196 Энтони хмур как туча. — Надеюсь обошлось без сломанных костей.

— Значит, видел мое падение? Чертовски мило с твоей стороны мне о нем напоминать.

Джордж примирительно хлопнул друга по плечу.

— Думаю, что тебя может заинтересовать вот это, старина, — и он протянул Энтони клочок бумаги.

Брови Энтони вскинулись в удивлении: на бумажке был записан абсолютно для него ничего не значащий адрес.

— Доктор? Или мясник? — саркастически ухмыльнулся он.

— Ни тот, ни другой. По этому адресу найдешь того рыжеволосого малого, который пытался использовать тебя в качестве мишени. Странный парень. Он даже не подъехал посмотреть, попал ли он. Наверное, считает себя первоклассным стрелком.

Глаза Энтони загорелись.

— Так ты проследил за ним?

— Да, после того, как убедился, что ты отскреб свои кости от земли. Хочешь нанести ему визит?

— Можешь не сомневаться в этом. Я слишком долго ждал этой встречи.

Розлинн открыла дверь в кабинет и очень удивилась, застав Энтони за чисткой пары дуэльных пистолетов. Она не хотела его видеть после того, как глупо вела себя прошлой ночью на балу.

— Тебе что-нибудь нужно, дорогая? — Он по-прежнему не смотрел на нее.

— Готовитесь к дуэли, мой господин? — съязвила Розлинн. — Слышала, что это одно из ваших любимых занятий. Чей же несчастный муж на этот раз будет стреляться с тобой?

— Муж? — Энтони улыбнулся. — Не совсем, дорогая. Твой дорогой кузен — прыткий парень. Если он не сумел с первой попытки избавиться от меня, то я не поручусь, что он не попытается еще раз.

— Нет! — У Розлинн перехватило дыхание, глаза расширились. — Я никогда не предполагала…

— Правда? — сухо отрезал он, — Не беспокойся об этом, дорогая. Я предполагал.

— Хочешь сказать, что женился на мне, подвергая свою жизнь опасности.

— Есть вещи, за которые можно отдать жизнь, по крайней мере, я хотел бы в это верить.

О Боже, она думала, что после свадьбы все закончится. Ей никогда даже в голову не приходило, что Джорди попытается убить ее мужа. А ее мужем был Энтони, и она вряд ли переживет, если с ним что-нибудь случится из-за нее.

Глава 35

Энтони увидел наконец, почему ни одному из его агентов не повезло в розыске Кэмерона. Шотландец снял квартиру в лучшей части города, где жили сливки общества во время сезона. Хозяин дома сказал, что Кампбелл живет здесь только несколько дней.

Кампбелл — Энтони был уверен, что под этим вымышленным именем скрывается Кэмерон. Он чувствовал это. Комната находилась на втором этаже. Энтони тихо постучал, и буквально через мгновение дверь распахнулась. Перед ним действительно стоял Джорди Кэмерон. Он тоже узнал Энтони и сразу попытался захлопнуть дверь перед его носом. Англичанин не должен появиться в его комнате целым и невредимым и с такой зловещей улыбкой, которая могла взбесить и напугать кого угодно.

— Я рад, что не нужно терять время для представления друг другу, — сказал Энтони, помешав ему закрыть дверь. — Я буду очень разочарован, если мне придется объяснять, зачем я здесь. И я дам тебе шанс гораздо больший, чем ты дал мне сегодня утром. Настоящий ли ты джентльмен, чтобы принять мой вызов?

Спокойный, бесстрастный тон вернул Джорди немного воинственности.

— Ага! Я не такой дурак, парень.

— Ну, это спорный вопрос, но я не думаю, что мы решим его обычным путем.

В воздухе промелькнул кулак, и Джорди отлетел на обеденный стол, ножки которого сломались, и Джорди съехал на пол.

Энтони подошел и встал у него в ногах.

— Это за сегодняшнее утро. А теперь приступим к выяснению основного вопроса.

— Я не собираюсь драться с тобой, — сказал Джорди, ощущая, что кровь сочится из десен и стекает по подбородку.

— Но, конечно же, тебе придется, милый мальчик. Это твой единственный шанс.

— Ты сумасшедший!

— Нет, — тон Энтони изменился, в нем пропала веселость. — Я убийственно спокоен.

Он протянул Джорди руку, заставляя его подняться. Джорди попытался оттолкнуть его, но Энтони ударил его коленом. Он отлетел так далеко, что в этот раз сам успел подняться прежде, чем Энтони приблизился к нему. Джорди не успел перевести дыхание, но опять получил по зубам.

— Достаточно! — завопил он.

— Еще мало, Кэмерон. — Энтони ничуть не расстрогали его жалобные стоны. Он взял парня за шиворот и прижал к стене:

— Слушай внимательно, Кэмерон. Теперь она и ее наследство принадлежат мне. Я женился на ней неделю назад.

— Ты лжешь! — с трудом выдохнул Джорди. Но новость задела его даже сильнее, чем побои. — Она не могла выйти за тебя, пока ты не подпишешь этот идиотский контракт, а вряд ли существует мужчина в здравом уме, который согласится.

— Ну, в этом ты не прав, дружище. Я подписал его и в присутствии свидетелей. А потом сжег.

— Нет, ты не мог. Не при свидетелях.

— Должен ли я говорить, что свидетели — мои родственники? — поинтересовался Энтони. Джорди еще все-таки сопротивлялся.

— Ну и что? Она получит все назад, когда я сделаю ее вдовой.

— Кажется, ты не понял? — сказал Энтони, опять сгребая Джорди за шиворот. — Не имеет никакого значения для тебя, шотландец, умру я или нет. Согласно моему новому завещанию, вся моя собственность, включая и наследство моей жены, в случае моей смерти переходит во владение моей семьи. Конечно же, они побеспокоятся, чтобы моя жена ни в чем не нуждалась, но не более того.

Она потеряла все в тот день, когда вышла за меня замуж. И ты тоже.

Единственный глаз Джорди сузился от злости.

— Она возненавидит тебя за то, что ты обманул ее!

— Это моя проблема, правда? — заметил Энтони, поднимаясь. — А твоя проблема — убраться из Лондона сегодня же без дальнейшего ущерба для твоего здоровья. Если ты завтра будешь еще здесь, шотландец, мне придется засадить тебя в тюрьму за небольшое утреннее происшествие в парке.

— У тебя нет доказательств.

— Нет? — усмехнулся Энтони. — Лорд Амхерст видел все от начала до конца и проследил за тобой. И посадить тебя в тюрьму или нет — решать мне.

Глава 36

— Ты… ты вызвал Джорди? — тон Розлинн был нерешительным и смущенным.

— Он не принял моего вызова.

— Но ты виделся с ним?

— Я виделся с ним. Больше он не потревожит тебя.

— Ты…

— Я не сделал ничего. Только настоял, чтобы он уехал из Лондона. Наверное, сейчас он уже собирает вещи. И не жди меня к обеду. Я собираюсь в клуб.

Дверь за Энтони закрылась. Никакой радости, хотя больше ей ничего не угрожает со стороны Джорди Кэмерона. Но она, напротив, удручена и подавлена: Энтони был так холоден и безразличен к ней. Откладывать больше нельзя. Нужно принять решение и сделать это сейчас, сегодня, пока он не вернулся. Розлинн бросилась к Нетти.

— Это то, чего ты действительно хотела, девочка? Розлинн замялась. Она наконец рассказала Нетти все: как Энтони соблазнил ее в этом самом доме, об условиях, которые она поставила перед ним, даже о том, как он солгал, что будет верен ей, и о том, как всплыла на следующий день его страшная измена. Закончила она свой рассказ тем, что надумала сделать теперь.

— Я думаю, что это будет большой ошибкой, девочка.

— Почему?

— Насколько я поняла, ему это вряд ли понравится.

— Я буду делить с ним постель, — возразила Розлинн.

— Ты будешь делить с ним постель лишь какое-то время.

— Он согласился подарить мне ребенка!

— Да, это так. Но он не согласился оставить тебя в покое, когда родится ребенок. — Я просто защищаю себя, Нетти, — оправдывалась Розлинн. — Постоянная близость с ним. Я не хочу влюбляться в него.

— Ты уже влюбилась.

— Нет, не влюбилась! — Она вскочила и отвернулась, боясь выдать себя. Ведь и впрямь с ее чувствами творилось что-то неладное. — И не влюблюсь. Я отказываюсь! Пусть он сам решает. Понять не могу, зачем я рассказала тебе все.

Розлинн минут десять сидела и разглядывала свое отражение в зеркале. Она приняла правильное решение. Она не простит Энтони. По крайней мере, не сразу. Но она и сама устала от этого противостояния. Ведь она могла зажать ярость в груди и держать Энтони в руках. У нее мог бы быть ребенок. Она хотела ребенка. Но для этого нужно было сломить свою гордость и пойти к Энтони. После его сегодняшней холодности ей было бы трудно сделать первый шаг. Она вдруг поняла, что безумно хочет, чтобы он был только ее. Но раз уж это невозможно, она должна помнить всегда, вбить себе в голову, что она не единственная женщина в его жизни, и принимать его таким, каким он есть.

Розлинн решительно вышла из комнаты. Пройдя через зал, она настойчиво постучала в дверь Энтони. Но вся ее решительность растворилась в этом стуке, и к ней вернулись ее сомнения. Она опять постучала, правда, уже так тихо, что едва расслышала. Но первый стук сделал свое дело. Виллис открыл дверь и, увидев Розлинн, молча вышел из комнаты, оставив для нее дверь открытой. Розлинн нерешительно вошла и не увидела Энтони. Она посмотрела на пустую постель. Щеки ее покраснели. И неожиданно ее осенило, зачем она пришла сюда, — заняться с Энтони любовью. Она его еще даже не видела, а сердце ее забилось чаще. Он же смотрел на нее не отрываясь. Она была одета в белое шелковое белье, под которым притягательно просвечивались нежные очертания ее тела. Халат был из такой же белой ткани с короткими рукавами, открывавшими ее прекрасные руки. Ее волосы были распущены и спадали рыже-золотыми волнами по спине; у него зудели пальцы от непреодолимого желания дотронуться до них.

— Розлинн?

Она повернулась на звук его голоса.

В его голосе прозвучал вопрос. Он хотел знать, зачем она здесь? Но разве нужно объясняться? Разве это не очевидно? Виллис и тот понял, зачем она пришла сюда, одетая подобным образом. Она стеснялась отвечать, а Энтони хотел заставить ее сделать это. Она должна была знать, что будет нелегко. Он сидел в своем любимом кресле и вопросительно смотрел на нее. Она смутилась еще больше, вспомнив, что именно на этом кресле он заставил ее сидеть, когда переодевался в тот день. Сейчас Энтони был одет в ту же серебристо-голубую сорочку и легкие брюки, что и в первую ночь их любви. От воспоминаний щеки ее запылали еще жарче.

— Ну, моя дорогая.

— Я… я подумала, что мы должны…

Она оробела сразу под его взглядом. Ее переполняли чувства, из-за которых она не могла говорить.

Энтони потерял терпение, ожидая, когда же она скажет, что ей здесь нужно.

— Что должны? Мы многое должны сделать. Что именно ты имеешь в виду?

— Ты обещал мне ребенка! — выпалив это, она попыталась ретироваться, шагнув обратно к двери.

— Ив этом причина? — Энтони не двинулся, но Розлинн почувствовала, что ей не следует сейчас уходить.

— Нет, я… я просто понимала, что должна быть какая-то причина.

— Чтобы разделить со мной постель? — неожиданная злость в его тоне заставила ее вздрогнуть. Но она приняла решение и должна была смириться с этим. — Да.

Нетти предупреждала ее, что ему это не понравится, и она теперь видела это сама: он сжал челюсти, а его холодные голубые глаза были очень злыми. И он по-прежнему не сдвинулся с места, пожалуй, только сильнее сжал бокал с коньяком, который держал в руке. Голос его был тихим и недоверчивым.

— Это так не похоже на тебя.

— Все меняются рано или поздно.

— Ничего не изменилось, кроме того, что ты там навоображала своим умиком. Она съежилась от страха.

— Ну, если ты ни согласен…

— Стой, где стоишь, Розлинн, — резко отрезал он. — Я еще не закончил, — он поставил свой бокал на стол и скрестил руки, не спуская глаз с нее. И потом спокойно, хотя и холодновато, произнес:

— Значит, ты просто хочешь использовать меня в целях продолжения рода.

— Мог бы сказать об этом и повежливее.

— Давай называть вещи своими именами, моя дорогая. Тебе нужно семя и ничего больше. Вопрос состоит в том, насколько я смогу дать тебе то, что тебе нужно. Видишь ли, для меня это что-то новое. Не уверен, что смогу справиться с этим безупречно.

В этот момент он был страшно зол, и единственное, что хотел, это посадить ее себе на колени и сделать все, чтобы пробудить ее чувства. Но он должен показать ей, отчего она отказывается, и рано или поздно она поймет, чего же действительно хочет.

Розлинн уже сомневалась. Он сказал все это так — так четко. Если он будет к ней безразличен, то как они будут заниматься любовью? Он же сам сказал, что для этого желание должно быть обоюдным. Конечно, они оба были тогда поглощены страстью и он говорил, что не хочет никого, кроме нее. И все это оказалось ложью. А теперь ее муж не уверен, что сможет сделать все, как она хочет. Да просто он не любит ее с самого начала!

Она не успела додумать — Энтони окликнул ее тихим приказом:

— Иди сюда, Розлинн.

— Энтони, может быть…

— Ты хочешь ребенка?

— Да, — ответила она тихим голосом.

— Тогда, иди сюда.

Она не любила, когда он был таким: выдержанным и холодным. Она видела, он по-прежнему сердится. Каждый шаг, приближавший ее к нему, разрывал ей сердце. Энтони согласился заняться любовью. Как это будет — неважно. Неважно и где. Она взглянула на пустую постель, но Энтони ждал ее, не поднимаясь с кресла. И тут она вспомнила угрозу, что он даст ей урок любви на кресле. Она похолодела.

К сожалению, она остановилась слишком поздно. Он схватил ее за талию и посадил к себе на колени. Она хотела сидеть глядя на него, но он повернул ее так, как хотел — спиной к себе. В этой позе она нервничала еще больше, потому что не могла видеть его лица. Она просто не представляла, что подумать об этом.

— Ты слишком напряжена, моя дорогая. Нужно ли мне напоминать тебе, что это была твоя идея?

— Но не в кресле.

— Я не говорил, что мы сделаем это здесь… но так как не сказал, значит, можно и здесь. Какая разница, где? Чтобы что-то познать, нужно хотя бы попытаться сделать это.

Розлинн не могла видеть сейчас его лица, а ведь оно выдавало его нетерпение и едва ли не счастье: он, наконец, мог сделать то, о чем мечтал с того момента, как она вошла в комнату. Она чувствовала, как он перебирал ее волосы, но не могла знать, что он прижимает каждый ее шелковый локон к своим губам, щекам, не могла видеть, что его глаза закрыты от сладострастного ощущения прикосновения ее волос к его коже.

— Энтони, я не думаю…

— Ш-ш, — он потянул ее голову назад, а сам наклонился к ее уху и прошептал:

— Ты вообще думаешь намного больше, чем нужно бы, моя дорогая.

Он ласкал ее плечи, спустив с них рубашку, гладил руки, спустив рубашку еще ниже — грудь, потом опять вернулся к плечам. Он продолжал касаться ее плеч, спины. Конечно, она тут же почувствовала разницу между прикосновениями этими и тем, что было в прошлый раз. Тогда она ощущала его пыл, он был подобен раскаленному железу. Сейчас его прикосновения были просто прикосновениями и все. О Боже, они были просто формальными.

Она не могла вынести этого. Розлинн пробовала подниматься, освобождая руку, но он дернул ее, и она опять упала на его колени.

— Ты никуда не уйдешь, моя дорогая. Ты пришла со своими идиотскими условиями, и я согласился на них. Слишком поздно менять решение.

Его руки опять начали ласкать ее, и в груди у нее разливалось сладостное чувство. Он может ничего не чувствовать, но она наконец почувствовала, и ничего не могла с этим поделать: внутри ее живота растекалось тепло, заставлявшее кровь в жилах кипеть сильнее, ее больше не беспокоил недостаток пыла у него.

И было слишком поздно передумывать. Он сам сказал, что слишком поздно. Значит, пора уже смириться с этим? Она должна была зарубить себе это на носу.

Минуту спустя она уже ни о чем не думала. Его руки странствовали по всему ее телу, лаская ее, и она была уже слишком увлечена, что не могла заметить разницы.

Ее ноги от него отделяла лишь тонкая ткань шелкового белья. — Раздвинь ноги для меня, — мягко приказал он, обдав ее ухо своим дыханием.

Розлинн на мгновение сжалась. Задыхаясь так, что сердце замерло в груди, она немного раздвинула колени. Он же одной рукой перебирал ее густые локоны, другой гладил ее тело под рубашкой, поднимая ее все выше и выше, пока не снял ее. Он приказал опять:

— Шире, Розлинн!

Она послушно поторопилась сделать то, что он приказал, разводя колени все шире и шире. Но ему было этого недостаточно. Он своими коленями раздвинул ей ноги настолько широко, чтобы вся она раскрылась для него, и наконец овладел ею.

Розлинн издала глубокий стон, ее спина изогнулась, пальцами она вцепилась в его пиджак, висевший на стуле перед ней. Ей нравилось все, что он делал, каждый вздох удовольствия отражался пламенем в ее душе. Он же все еще мог контролировать свои эмоции, но понимал, что долго он не сможет держать себя в руках.

— Ну что, имеет ли какое-нибудь значение, где заниматься любовью? — Он по-прежнему был сердит на нее. — Так где же будем заниматься этим? Здесь? В кровати? На полу?

Она слышала вопрос. И все, что ей нужно было сделать, отрицательно покачать головой.

— Сейчас я мог бы заставить взять тебя назад все твои идиотские условия. Ты же понимаешь, дорогая? — Она была не в состоянии ответить.

— Но я не сделаю этого, я хочу, чтобы ты поняла — это твой выбор.

Розлинн это больше не волновало. Она вся была охвачена огнем, который он вызвал в ней. Энтони это тоже больше не волновало. Он перестал себя контролировать.

Без предупреждения он начал ее подбрасывать на своих коленях, то поднимая, то опуская. Ее тихий вскрик отозвался музыкой в его ушах. Ее руки искали его. Она по-прежнему была в его распоряжении, и он ласкал каждый сантиметр ее тела, доставляя ей высшее наслаждение.

Он хотел поцеловать ее, повернуть к себе и взять со всей нежностью и страстью, которую чувствовал к ней. Но тут ему пришлось напомнить себе, что она пришла к нему не за любовью. Энтони остановился. Он должен заставить ее, наконец, признать, что она хочет от него не только ребенка.

Взяв ее руки и прижав к подлокотникам кресла, он нагнул ее вперед, а сам откинулся на спинку. Ее волосы каскадом упали на его живот. Он знал, что ее ждет, когда он начнет, ведь она не знала почти ничего о любовных позах и вся была в его власти. Он сказал спокойным тоном:

— Ты хотела использовать мое тело. Ты его использовала, а теперь садись на меня. — Ее глаза расширились от удивления, но он не дал ей возможности протестовать. — Сделай это!

Она повернулась, еще надеясь на помощь, на глазах у нее выступили слезы. Но внутри нее было такое желание, которое невозможно было сдержать. И если она не сделает то, что он сказал…

Это оказалось несложно после того, как она уловила свой ритм. Это было просто, потому что она чувствовала себя прекрасно и сама могла контролировать ситуацию. Она могла нежно покачиваться или приподняться и медленно опускаться.

У него не было выбора. Она согласилась быстро, делая работу за него и очень хорошо. А он знал, что не должен был ждать ее оргазма. Он должен был оставить ее желание неудовлетворенным. В конце концов, ее удовлетворение вовсе не обязательно для зачатия. Но он не мог с ней так поступить, независимо от того, заслужила она это или нет. Он сидел, обвив ее талию рукой. Другая его рука поглаживала ее нижние губы, ища ее маленький бугорок наслаждения. Он заставил ее поволноваться, предоставив кончить самой, и она справилась с этим, двигаясь на нем так сильно и быстро, что приятные спазмы охватывали их с каждым движением. Она упала на него в изнеможении, изнуренная и выжатая, и он позволил и ей и себе удовольствие побыть в объятиях друг друга, но только несколько секунд.