Глава 45

Штефан и сопровождавший его отряд медленно въехали в деревню, где проживал Лятцко. Когда-то, примерно семь лет назад, он уже был здесь — его любовница, дочь Лятцко, убежала от него к отцу после очередной ссоры. Почувствовав себя виноватым, как всегда, Штефан приехал к ней с мировой. На самом деле он едва помнил, что послужило поводом для ссоры, какая-то мелочь, но, к чести Штефана, он всегда брал вину на себя. Арина, так ее звали, была в восторге — сам принц за ней примчался. Но ее бывший ухажер решил защитить ее и объявил, что не отдаст девушку без борьбы. Это Штефану не очень понравилось, не так уж сильно он хотел заполучить Арину, просто искупал свою вину. Но он принял вызов забияки и победил его. Как ни странно, их связь с Ариной продолжалась еще около месяца, и потом они расстались. Стоило ради этого рисковать жизнью?

Лятцко вышел из дома поприветствовать нежданных «гостей» и сразу, разумеется, узнал Штефана — его приветливая улыбка говорила об этом. А как же иначе? Этот предводитель шайки семь лет назад отдал ему свою дочь и ничего толком не получил за это. Он хотел было потребовать выкуп, но ухажер Арины опередил его со своим условием; Штефан выиграл бой, забрал девушку и оставил отцу всего несколько золотых. Так что Лятцко явно хотелось бы отыграться.

— Что тебя привело сюда на этот раз, Штефан?

Двое деревенских парней подошли к Лятцко и встали рядом с ним. Штефан с неприязнью отметил присутствие Павла, вид у которого был такой же воинственный, как и в прошлый раз. Из соседних домов повыходили еще люди и окружили их. Оружия у них не было видно, но Штефан прекрасно знал, что с жителями гор шутки плохи — один миг, и переговоры превратятся в схватку.

Он посмотрел Лятцко прямо в глаза и сказал без обиняков:

— Я считаю, что у тебя есть нечто, принадлежащее мне.

— Тебе? — Лятцко рассмеялся от души. — Черт возьми, меня не поставили об этом в известность.

Штефан стиснул зубы от злости на старого хитреца. Но не время было поддаваться чувствам.

— Сколько?

— Пятьсот.

— Хорошо.

— А еще он должен драться со мной, — заявил Павел во всеуслышание.

— Согласен, — последовал короткий ответ Штефана.

По выражению лица Лятцко было понятно, что он не в восторге от этой затеи. Старик постарался отговорить Павла.

— Тебе пора бы образумиться, или собственный горький опыт тебя ничему не научил? Не повторяй старых ошибок! Разве ты не был избит до полусмерти в прошлый раз?

— Моя ошибка была в том, что я не дрался с ним на ножах, — ответил заносчиво Павел. — на этот раз я ее исправлю.

Старик презрительно фыркнул и обратился к Штефану:

— Этот болван имеет на тебя зуб за то, что Арина к нему равнодушна. Она сейчас живет с австрийским графом, но винит он во всем только тебя. Я имею право отменить эту драку, мое слово последнее.

Лятцко явно не хотел терять добычу, если со Штефаном что-нибудь случится. Но Штефан, в свою очередь, готов был драться и на этот раз, даже обрадовавшись брошенному вызову.

— Я уже согласился, Лятцко, и мы сейчас же приступим.

— Штефан! — окликнул его Лазарь, пытаясь остановить, но где там — тот сердито глянул на друга и спешился.

Однако от Василия было не так-то легко отделаться.

— Послушай, Штефан, — сказал он твердо. — Пусть вместо тебя дерется кто-то из нас. Твое положение и твой сан не позволяют тебе идти на такой риск именно сейчас.

— Я один решаю, стоит мне рисковать или нет. На карту поставлена жизнь моей невесты! — запальчиво ответил тот.

Василий все понял по-своему: Штефану нужно выместить свою злость на ком-нибудь, прежде чем он встретится с Таней. Как ему удавалось до сих пор держать себя в руках, не понятно. А тут такой удобный случай…

— Господь защитит ее, — сухо сказал Василий, понимая, что Тане не грозит смертельная опасность. — Иди и дерись, если это так тебе необходимо. Но в будущем ты должен избегать таких необдуманных поступков, ты не мальчик и не простой кардинец, ты король, и тебе не пристало вести себя столь необдуманно.

Штефан с удивлением выслушал наставления своего кузена. Затем он отстегнул саблю и сбросил шинель на землю. Кинжала, и даже ножа, у него не было. Лятцко дал ему свой собственный острый стилет с удобной рукояткой. Не успел Штефан взять оружие, как Павел размахнулся и попытался ударить его кинжалом сбоку, неожиданно, чтобы сразу и закончить бой. Штефан был готов к любым выходкам и знал, что честной драки не будет, особенно с этим мерзавцем, грязные трюки которого он изучил еще в прошлый раз. Выпад Павла привел его в неописуемую ярость, он был просто готов стереть его в порошок. Но убивать Павла не стоило, поэтому Штефан перехватил его руку и полоснул по ней стилетом, пробив первую кровь.

Тот отскочил в сторону, и теперь противники стояли наготове. Их немигающие взгляды скрестились; пригнувшись, они пошли по кругу, выбирая выгодный для нападения момент. Оба не спали около полутора суток, но не чувствовали усталости, одержимые только желанием победы в кровавой схватке.

Павел, снедаемый ненавистью и ревностью, был похож на дикого зверя, даже глаза у него налились кровью. Штефан же внешне никак не проявлял обуявшую его ярость.

Когда обнаружилось исчезновение Тани, его охватил ужас, такой же, как после трагедии с братом. Они тщетно обыскивали лес, но тут напали на след лошадей разбойников. Штефан был взбешен и жаждал смерти похитителей. Ему было хорошо известно, куда ведут все разбойничьи тропы в этих краях. Он бросился по следу и если бы настиг наглецов раньше, то не пощадил бы никого. Павлу явно повезло, что Штефан не знал о его участии в похищении.

Павел сделал обманное движение, чтобы отвлечь внимание, и низким броском почти нырнул под ноги Штефана, чтобы опрокинуть его. Это ему удалось, и тот упал на спину, но, быстро перевернувшись, откатился в сторону — удар кинжала пришелся в землю. Штефан резко ударил соперника ногой в голову. Павел закачался, но не потерял равновесия. Штефан вскочил на ноги.

Разбойник снова перешел в нападение, но ему не удалось повторить свою уловку Противники схватились, и теперь важно было одно — силой удержать занесенную руку с оружием, но так, чтобы можно было пустить в ход собственное. Силы, казалось, были равны, но Штефан имел одно преимущество — его ярость не имела границ.

Кончилось тем, что Штефану удалось ранить соперника в плечо. Тот попытался ответить, но его удар был мастерски отражен. Павел отшатнулся, попятился и стал медленно оседать на землю с искаженным от боли лицом. Штефан отбросил стилет в сторону.

— Ты выиграл во второй раз, — громко объявил Лятцко, — если этот болван вздумает вызвать тебя на бой еще раз, я его сам прикончу.

Штефану было ровным счетом все равно, что станется с задиристым Павлом.

— Где она? — Это единственное, что он хотел знать.

Лятцко указал пальцем на дом:

— Там, в доме. Ее никто не трогал, ничего ей не сделали. Только связали сначала. Но одно предупреждение, дружище. Мои люди не сами выбрали ее. Они ездили в Варшаву по делам. Там им кое-кто предложил деньги за убийство этой дамы. Ей повезло, мои люди не делают такого без моего ведома, поэтому ее прежде доставили сюда. И еще ей повезло, потому что с ними расплатились фальшивыми драгоценностями.

— Поэтому ты решил продать ее мне? Старик пожал плечами:

— А что мне еще оставалось делать? Я слишком стар, чтобы оставить ее себе.

— Ты слишком жадный.

— Тоже есть, — ухмыльнулся Лятцко. — Ну что ж, заходи. Приглашаю заночевать и отдохнуть…

— Мы сейчас же уедем, Лятцко. Хочу все-таки поблагодарить тебя.

Штефан нашел свою невесту мирно спящей в доме. Она и не ведала, что за ней приехали, за нее сражались, не знала, что Штефан сердится, но уже не так сильно, за все волнения, которые она доставила своим бездумным поступком. Спящая Таня была так прекрасна, что глаз не оторвать. Ни следа усталости или страдания, спокойное ровное дыхание, безмятежное выражение лица. Сознавала ли она, какая опасность угрожала ей? Что могло случиться, не окажись драгоценности поддельными? Господи, да она же была на волосок от гибели! А ведомо ли ей, как мучился и страдал ее нареченный?

Штефан не стал будить ее, просто подхватил на руки и вынес из дома. Андор помог ему перехватить Таню поудобнее, она не шелохнулась, глянула сквозь ресницы.

— О Штефан! — сказала она слабым голосом. И, снова закрыв глаза, улыбнулась и прижалась к нему.

— Ты видел Лятцко? — спросила она. — Он незлой, только любит деньги. Ты не слишком много ему заплатил?

— Пустячную сумму, — усмехнулся Штефан. — Он же знает, что даже если попросит за тебя луну, я ему достану ее.

— Луну? — Она открыла глаза и улыбнулась. Поняла ли она, что он говорит серьезно? Штефан решил все-таки вразумить ее:

— Можешь поблагодарить своего дружка Павла, который принял на себя всю силу моего гнева. Теперь я слишком устал, чтобы задать тебе хорошую трепку.

Улыбка исчезла с ее лица:

— Почему ты хочешь наказать меня?

— Сейчас не до этого.

— Нет, я хочу…

— Я сказал, позже!

— Именно твое нежелание говорить со мной заставило меня пойти на такой шаг, глупый!

— Опять упрямишься? Надо бы тебя снова связать до приезда домой.

В тот же вечер они нагнали свой кортеж и вскоре прибыли во владения какого-то барона. Он пришел в такой восторг — как же, сам король Штефан из Кардинии посетил его! — что предоставил весь дом в распоряжение знатного гостя. Он уступил Штефану свою роскошную спальню, и король принял это как должное.

Таня была доставлена в те же апартаменты. Настроение у нее было скверное. Штефан так и не стал говорить с ней, а она ожидала крупного разговора, который был для нее так важен. Но Штефан, после того как запер дверь, упал на кровать и сразу же заснул.

Глава 46

Таня провела ночь в очень удобном кресле, но когда проснулась, у нее затекла шея и болело плечо. Она проснулась оттого, что над ней склонился Штефан, который внимательно разглядывал ее. Взгляд его нельзя было назвать приветливым. Ну сколько же можно сердиться на то, что случилось целых два дня назад? А вдруг он вовсе не сердится? Просто она еще не умеет разбираться в перепадах его настроения.

— Можно мне пожелать тебе доброго утра? — спросила она.

Штефан рывком поставил ее на ноги.

— Тебя разве не предупреждали, что в этих лесах водятся волки? — ответил он вопросом на вопрос.

— Да, и медведи, и…

— Ты разве не знаешь, что волки могли разорвать тебя на клочки? — продолжал он.

Наконец Таня поняла. Только теперь она вспомнила про несчастный случай с его маленьким братом. Конечно же, первое, что он подумал, когда она исчезла, — на нее напали волки!

— Прости, Штефан, — искренне сказала она и больше не собиралась ничего выдумывать в свое оправдание, — ты же не хотел говорить со мной, а мне нужно было сказать тебе одну важную вещь. Пойми, ты не прав, обвиняя меня бог знает в чем. Я даже пыталась поцеловаться с одним человеком и ничего при этом не почувствовала. Для меня имеет значение, кто целует меня!

Это объяснение, хотя и довольно сбивчивое, подействовало неожиданным образом на Штефана, который вдруг понял, что небезразличен Тане. Он забыл обо всем, что хотел выговорить непослушной девчонке, и голова его пошла кругом. Притянув ее к себе за плечи, он впился в ее губы жадным и страстным поцелуем.

Таня же поняла его действия как очередное проявление вожделения, порожденного гневом. «Вот тебе и все обещания!» — подумала она. Но это заключение совсем ее не разочаровало, а наоборот — она забыла свои обиды и прильнула к нему всем телом.

Удивительно, как поцелуй быстро примиряет, даже когда кажется, что ссора неизбежна… Удивительно, как приятно целоваться со Штефаном…

Постепенно просто приятное ощущение сменилось волнением, которое потрясло ее своей невиданной силой, — она уже знала, что будет дальше, когда они сольются в сладостном порыве. Штефан не отпускал ее губ, терзал их, ласкал языком, целовал каждую поочередно, позволяя Тане повторять за ним то же самое. Она помогла ему снять свою блузку, которую он расстегнул дрожащими пальцами. Юбка упала к ногам… Он не удивился, когда она предстала перед ним обнаженной, словно другого и не ожидал. А может быть, и не обратил внимания на это… Таня видела, что в таком состоянии он совсем теряет голову, становится неподвластным себе. И ее это радовало. Она не собиралась ни одергивать его, ни останавливать.

На этот раз они словно поменялись ролями — она стала подталкивать его к кровати. Именно она, не прерывая поцелуя, опустилась на постель и привлекла его к себе. Ничто не должно помешать им: ведь тогда он придет в себя и все может оборваться, не начавшись. Еще это его нелепое обещание… Больше всего она опасалась, что он опомнится и возьмет себя в руки.

Таня хотела удержать Штефана в состоянии бездумного возбуждения. Она придерживала его голову ладонями и покрывала поцелуями лицо… Помогала ему раздеться… Только когда ощутила на себе его обнаженное тело, смогла расслабиться полностью и дать волю нарастающему дикому и сводящему ее с ума желанию.

Не давая ему ни секунды опомниться, Таня сама положила его руку себе на грудь, упиваясь чувством ожидания сумасбродной ласки. Она едва сдержала стон удовольствия, когда его пальцы стали гладить ее соски… Таня приподнялась и стала исступленно целовать шею и плечи любимого… Потом, набравшись смелости, она подтолкнула его руку к своему животу… Откинувшись на подушку и закрыв глаза, она наслаждалась каждым прикосновением… Вдруг она ощутила, что Штефан совсем не целует ее, как всегда бывало в приливе страсти. Когда она открыла глаза, то увидела, что он с удивлением наблюдает за ней. Взгляды их встретились.

Таня разочарованно воскликнула:

— Боже, неужели ты совсем успокоился, Штефан?

Он неожиданно расхохотался, уронив голову ей на плечо. Через секунду снова посмотрел на нее, все еще усмехаясь.

— Да что с тобой, Таня? — Он нежно поцеловал ее. — Ты считаешь, что я не буду заниматься с тобой любовью?

Таня смущенно потупилась. Продолжая тихонько целовать ее, Штефан продолжал:

— Подумай сама, моя маленькая Таня. Ты принадлежишь мне с того дня, как твой отец благословил наш брак, со дня своего рождения. Ты единственная женщина, которой я имею право владеть безраздельно. По-настоящему моя женщина. Я никогда не буду спать с тобой просто так, безрассудно, следуя тупой прихоти. Разве я не обещал тебе это?

Таня и не думала отвечать, ее охватил такой восторг от слов «единственная» и «моя», что она не могла иначе выразить это, как броситься в его объятия. Обхватив руками крепкую шею Штефана, она припала губами к его губам, вложив в этот поцелуй всю силу и искренность своих чувств.

Штефан перевернулся на спину. Таня подняла голову, и их лица оказались закрытыми ее пышными темными волосами. Он гладил ее по голове и смотрел в глаза не отрываясь. Таня коснулась губами его подбородка, потом стала целовать шею, отмечая с удовольствием, как напрягаются мышцы. Встав на колени, она продолжила увлекательное исследование его тела губами — оказалось, что это не менее приятно и возбуждающе, чем такие же дразнящие поцелуи Штефана. Ее ладони ласкали его там, где секунду назад были ее влажные, полные губы… Штефан что-то бормотал, она не слышала, что именно, но разобрала только свое имя, произнесенное весьма своеобразно: «Танечка». Так ее еще никто не называл.

Она не заметила, как оказалась сидящей на нем. Удивленно взглянула на Штефана, — не знала, что дальше делать, не умела, он слегка приподнял ее за талию… Таня вскрикнула от блаженства. Получалось, что не он овладел ею на этот раз, а она им. Штефан притянул ее к себе и стал исступленно целовать ее грудь, она только вскрикивала от восторга и умоляла его: «Еще.., еще…» Ей хотелось, чтобы это наслаждение длилось вечно, и в то же время, замирая, она ждала момента восхитительного экстаза..

Таня лежала без сил и не хотела возвращаться в действительность. Ее тело еще трепетало, сладостные теплые волны поднимались одна за другой при воспоминании о том, как дивно все было в этот раз… Но не могут же они так и остаться в объятиях друг друга? А как хочется… Уже утро. Все уже давно на ногах и готовятся к отъезду. Надо вставать и собираться… Да еще с нее спросят за ее необдуманный поступок…

Она очень удивилась, когда Штефан, нежно целуя ее в ухо, вдруг спросил с деланной небрежностью:

— И чей же поцелуй оставил тебя равнодушной? Даже не заботясь о страшных последствиях, которые могут пасть на златокудрую голову соучастника ее затеи, Таня призналась:

— Василия. — Но тут же поспешила объяснить:

— Он долго отпирался, ворчал, отговаривал меня, но наконец сдался. Я принудила его, пригрозив, что тогда пойду искать другого, чтобы все проверить.

Штефан удивленно приподнял брови:

— Ты осмелилась просить поцеловать тебя?

— Чтобы проверить, прав ты или нет.

— А ты не могла судить по прошлому опыту? Таня решила на этот раз не обижаться. Ей просто было лень сердиться.

— Мне не хочется разочаровывать тебя, как тогда Василия, который задал тот же вопрос, но мой прошлый опыт не так богат и разнообразен, как вам обоим кажется.

Он улыбнулся:

— И я, надо прямо признать, очень рад этому. Но я не ожидал от тебя такой опытности.

Таня покраснела, понимая, что он имеет в виду.

— Это не опыт — природа берет свое, — : сказала она.

— Я не хотел задеть тебя, Таня,. — сказал Штефан ласково.

Она поверила ему, хотя это было довольно трудно сделать. Но если он будет нежен с ней и не станет гневаться и если его отношение к ней не будет зависеть теперь от перепадов настроения, то в дальнейшем она готова заниматься любовью как можно чаще.

— А мы не можем остаться здесь сегодня? — спросила она, томно потягиваясь. — И заодно проверить, насколько ты мне благодарен.

Штефан засмеялся и, повернувшись вместе с ней на бок, пригладил ее растрепавшиеся волосы и прижал ее голову к своему плечу.

— Мне тоже не хочется расставаться с тобой, Таня. Но мой отец ждет нас. Его уже поставили в известность даже о точном часе нашего приезда, и любая отсрочка…

— Будет очень волновать его, — закончила за него Таня. — Я все понимаю, Штефан.

Он поцеловал ее, но легонько, и велел одеваться. Но когда Таня встала, Штефан снова кинулся к ней. Он никак не мог отпустить ее от себя. Оба только и мечтали снова упасть на постель, но понимали, что это невозможно. Тане было непривычно видеть Штефана таким ласковым и предупредительным, она просто таяла от счастья.

Когда они уже собирались уходить, Таня поинтересовалась:

— А что ты мне говорил насчет какого-то Павла, на котором ты сорвал свою злость?

— Ничего особенного, — ответил Штефан, но поглядел на нее без улыбки. — Таня, ты должна серьезно относиться к предупреждениям.

Она улыбнулась, понимая, что этим выговор и закончится.

— А ты не должен отмахиваться от меня, если я к тебе обращаюсь. Я поступаю очень глупо, когда сержусь.

— Все ведут себя не лучшим образом, когда злятся.

Глава 47

Столица Кардинии оказалась большим городом, похожим на те, что они проезжали во время путешествия по Европе. Таня, сама не зная почему, представляла себе сказочную крепость, вокруг которой простираются живописные окрестности. Крепости не было, но старые каменные стены сохранились, хотя за ними давно уже простирались городские улицы и площади. В день их приезда шел снег, и окрестности выглядели действительно сказочно. Таня в восторге думала: «Неужели я буду здесь жить?»

Как во всяком городе, в столице было много больших красивых жилых домов, но им по дороге попались и небогатые улочки, где жилье было не таким привлекательным. На оживленных улицах было множество различных магазинов и лавок. Таня обратила внимание на множество парков, бульваров и скверов и подумала, что летом здесь должно быть просто замечательно. По мостовой сновали экипажи и сани, но в этот день движение было затруднено — выпало много снега, и не везде его еще удалось полностью счистить. Путешественницу поразили горы снега, лежавшие по краям улиц, а также вид покрытого льдом пруда, по зеркальной глади которого мальчишки уже катались на коньках. Затем они миновали огромный собор и величественное здание со множеством статуй, оказавшееся театром.

Королевский дворец, грандиознейшее сооружение довольно сложной архитектуры, располагался в центре города. Перед ним простиралась огромная площадь с фонтанами, к сожалению, не работавшими из-за зимнего времени. Трехэтажное здание вмещало в себя множество залов, комнат и прекрасных гостиных; помимо основного корпуса, в парке виднелось еще несколько домов.

Таня в жизни ничего не видела, кроме своего похожего на деревню Нэтчеза да пары усадеб неподалеку. На нее красоты столицы произвели огромное впечатление. Но сам дворец просто сразил ее, особенно главный вход с мраморными ступенями и пышно одетыми кавалергардами, охранявшими его. При появлении Штефана и всех его приближенных караул салютовал.

Свита двинулась по широким коридорам дворца. У бедной девушки просто глаза разбежались от богатства украшений — она смотрела то на величественные портреты на стенах, то на хрустальные люстры, то на мозаичные полы, то на огромные вазы с цветами. Больше всего ей понравилась целая галерея мраморных бюстов, она решила для себя непременно расспросить Штефана о тех, кого изваяли руки скульптора.

Она все время боролась с желанием поздороваться с караулом, стоявшим на часах у каждой двери. Потом она уже просто перестала его замечать. Да неужели она будет жить здесь? Какой огромный дворец! А они все идут и идут. «Если меня сопровождают в мои покои, то как же далеко я буду находиться!» — подумала Таня, которой трудно было идти по скользкому паркету.

Но потом она догадалась, что они сейчас направляются не в покои, которые она будет делить со Штефаном, а прямо к старому королю. Эта мысль ее напугала — она увидит короля? К тому, что Штефан на самом деле король, она привыкла и вообще думала о нем просто как о своем нареченном, возлюбленном, будущем супруге и еще о ком угодно, но не как о царственной особе. Однако отец Штефана был королем в течение двадцати лет, а таким она и представляла настоящего монарха, и Таня оробела. Она даже толком не знает, как себя вести в его присутствии, как приветствовать, что делать! Лазарь и Андор положили немало сил, чтобы научить ее правилам этикета, но в один миг от волнения все выскочило из головы.

Неудивительно, что Таня присела в поклоне перед премьер-министром, который важно восседал в приемной перед королевскими покоями. Тот поразился ее появлению и не заметил неловкости.

— Штефан! — воскликнул он. — Почему не послали весточку о том, что вы прибываете? Штефан обнял старика и рассмеялся:

— Я собирался, однако посыльный Шандора так быстро покинул Данциг, когда мы прибыли, что я даже не успел отдать ему письмо. Надеюсь, известил вас о нашем приезде?

— Какой посыльный? — воскликнул Макс — Шандор никого не отправлял к вам в Данциг! Мы от вас ждали вестей.

— Тогда… — Штефан повернулся к Тане. — Оказывается, твой несостоявшийся убийца довольно хитер. И еще это значит, что Алисия знает, как он выглядит.

— Убийца? — поразился Макс. Но Таня так и вспыхнула.

— Если ты отправишься к этой рыжей и будешь допрашивать ее, то я пойду с тобой, — заявила она.

— Я даже не знаю, вернулась ли она в Кардинию, но все равно ее надо допросить.

Это немного успокоило Таню. Но Максимилиан желал знать о покушении подробнее, и Штефану пришлось ему объяснить:

— С тех пор как мы находимся и Европе, кто-то дважды покушался на жизнь моей невесты. — И добавил грозно:

— Я не желаю, чтобы случилось еще одно покушение, Макс.

— Я позабочусь лично, чтобы все меры были приняты. Но не думаю, чтобы об этом нужно было докладывать Шандору. Его здоровье пошло на поправку, и лишние волнения ему ни к чему.

— Он выздоравливает? — спросил Штефан с недоверием в голосе.

— Мой мальчик, как ты мог подумать, что твой отец мог сказаться больным, чтобы…

— А разве не мог?

— Все могло быть, но этого не произошло. Ты был коронован официально. Когда я сказал, что здоровье его пошло на поправку, я не имел в виду полное выздоровление. Тем не менее врачи считают, что он еще проживет несколько лет, если только отойдет от государственных дел. А теперь позволь мне приветствовать твою невесту, которую и представлять мне не надо. — Макс повернулся к Тане:

— Вы так похожи на свою мать, принцесса Татьяна. Только цвет волос у вас от отца. Добро пожаловать домой!

Тут Таня неожиданно для себя расплакалась. Она так и не поняла, что именно так растрогало ее. Возможно, упоминание о родителях, которых этот старик знавал лично, а значит, и ее самое видел в младенческом возрасте. Он мог ей рассказать о семье больше, чем Штефан. А может, Таня так растрогалась потому, что понятие «дом» было для нее недостижимым все эти годы, дом представлялся ей только в снах и мечтах, и только сейчас она действительно почувствовала, что попала домой.

Увидев слезы, Штефан притянул ее к себе, обнял и улыбнулся Максу:

— Макс, не пугайся. Ты не сказал ничего такого. Просто наша девочка очень чувствительна. За это время каких только настроений я не перевидал, ты не поверишь. Очень сложный характер, но я справился.

— Ты бессовестный лгун! — воскликнула Таня. — Это у меня сложный характер? Да я с тобой такого натерпелась! Ты…

— Таня, веди себя прилично, — смеялся Штефан, радуясь тому, что она справилась со своими слезами.

— И не подумаю!

— Успокойтесь, дети! — миролюбиво вставил Макс, хотя понимал, что они вовсе не ссорятся. — Мне кажется, Шандору будет приятно увидеть, как вы поладили друг с другом. Мы опасались, что Штефан…

— Ну знаешь, Макс, довольно! — оборвал его тот со смущенным видом. Таня только улыбнулась:

— Секреты? Будто я не поняла, что он хотел сказать! Тебе так претила сама идея поездки за мной, что если была бы на то твоя воля, то ты оставил бы меня навсегда в Америке. С такими мыслями ты уезжал, мой дорогой. Я все твержу тебе, что я не так глупа и все очень хорошо понимаю, но ты каждый раз забываешь об этом.

— Да? Это с какой стороны посмотреть. Таня фыркнула и показала ему язык.

— Так, ты будешь паинькой, чтобы я мог представить тебя отцу?

— Если он такой же, как ты, то мне что-то расхотелось с ним знакомиться.

— Не ворчи и не дуйся, принцессы должны с достоинством признавать свое поражение.

— А девки из таверны пускают в ход нож. Штефан вдруг покраснел. Таня тоже, вспомнив, что здесь никто не знает о ее прошлом. Но Макс ничего не понял, посчитав, что у них просто словесная перепалка. К тому же он был так рад видеть перемену в отношении Штефана к Тане, что вообще не прислушивался к их разговору. Шандор будет просто счастлив, ведь они оба боялись, что ничто не заставит Штефана согласиться принять эту девушку, даже если по воле отца она будет доставлена домой. Но теперь, похоже, он более чем согласен.

— Прости, — сказала вдруг Таня.

— Не надо извиняться, — ответил ей Штефан, — все равно они должны все узнать, так уж лучше сразу.

— Что именно? — поинтересовался Макс, поняв, что идет серьезный разговор.

— Мы скажем вам обоим вместе Пойди доложи отцу, что мы здесь Я не собираюсь преподносить ему сюрпризы.

Макс охотно выполнил приказание. В течение следующего часа проходил не очень приятный разговор, во время которого Таня чувствовала себя весьма неловко, потому что ей пришлось слушать рассказ Штефана о ее собственной жизни. Штефан нарисовал весьма мрачную картину. По его словам выходило, что бедная Таня не видела в жизни ничего, кроме страшных мучений. Тут она не выдержала и вмешалась в разговор. Она вспомнила о годах, проведенных с Айрис, когда та обучала ее как могла.

Но Шандор все равно выглядел подавленным и виноватым. Причину Таня поняла из его вопроса:

— Ты, должно быть, ненавидишь меня, моя бедная деточка, не так ли?

— Почему? Я вас совсем не знаю.

— К сожалению, это я отправил тебя с баронессой. Она была самой близкой подругой твоей матери, и больше мне не на кого было положиться. Она бы тебя защитила от всех напастей и лишений, ты была для нее как родное дитя. Однако я не мог предположить, что она умрет от страшной болезни, оставив тебя беспомощной на руках у каких-то крестьян.

Доббс вряд ли пришел бы в восторг от того, что его обозвали крестьянином. Это было для него хуже любого ругательства. Таня даже улыбнулась и поспешила успокоить Шандора.

— Стоит ли сожалеть о том, что произошло помимо вашей воли? Так же как и мне не о чем жалеть. Я росла и ничего не знала о своем высоком предназначении. Но я многому научилась за эти годы. Во всяком случае, изнеженной и капризной принцессы из меня не получилось, и слава Богу Но я должна кое в чем признаться — я выросла достаточно сильной и стойкой, чтобы суметь справиться со вспышками королевского гнева.

Тут Таня выразительно посмотрела в сторону Штефана. Шандор расхохотался.

— Речь, достойная Яначеков! — воскликнул он. — Эта ветвь семьи всегда славилась лучшими дипломатами. Мы благодарим тебя за понимание, дитя мое. Ты будешь настоящей королевой.

— Когда? — спросили Штефан и Таня одновременно.

— Думаю, уже на следующей неделе. Не напрасно мы ждали этого события долгие годы — почти все готово.

«Целая неделя?» — подумала Таня разочарованно. Она не могла дождаться, когда наконец назовет Штефана своим мужем.

Глава 48

Накануне свадьбы Таня вдруг поняла, что в течение последней недели видела Штефана всего несколько раз, и то мельком Она была занята с утра до вечера. Изготовление ее свадебного платья оказалось целым событием — сначала она выбирала ткани, кружева, ленты, украшения, потом начались бесконечные примерки.