Глава 6

Шиина находилась в комнате, где женщины обычно занимались рукоделием. Она была в одном из своих самых красивых нарядов. Ярко-желтый цвет платья живо оттенял ее темные с красноватым отливом волосы. Она в подавленном настроении шила свадебное платье, ей помогали две служанки. Сшитое из бархата и шелка, ее свадебное платье обещало быть просто прелестным, сочетая в себе два оттенка — голубого и более насыщенного, синего цвета, который удивительно подходил к ее глазам. Но Шиина не испытывала удовольствия при виде этого великолепия. Ведь с помощью этого наряда она на всю жизнь окажется связанной с незнакомым ей человеком и будет вынуждена покинуть родной дом.

Комната для рукоделия вполне подходила для желаемого ею уединения. Хотя вопрос с ее замужеством уже решен, враждебность сестер к ней не уменьшилась. С Маргарет было сложнее всего: она не могла простить Шиине, что ей пришлось так долго ждать своей свадьбы с Гилбертом Мак-Гвайером. Да и все не могли простить ей, что Шиина похожа на отца, который был весьма красивым мужчиной. Не будучи очень высокого роста, он хорошо сложен, и его волосы такого же насыщенного красноватого оттенка, как у старшей сестры. Хотя ему уже под пятьдесят, легкая седина лишь затронула его виски. А глаза так же чисты и молоды и такой же ясной синевы, как и у нее.

Ее мать в общем-то была довольно неприметной, и все младшие сестры похожи на мать. Элспес, правда, унаследовала ярко-синие глаза отца, и ее коричневые волосы иногда отливали красноватым отблеском, но у Маргарет и Фионы, как и у матери, почти бесцветные светло-голубые глаза и тусклые каштановые волосы. В глубине души Шиина часто жалела, что она внешне так мало похожа на сестер. Ее красота порой доставляла ей большое беспокойство.

Разлад между Шииной и ее сестрами был глубокий и скорее напоминал ненависть. Однако это не очень волновало Шиину. Она никогда не была близка с сестрами. Так как Шиина — первый ребенок в семье, отец научил ее многому тому, что знал и умел сам. Он бы никогда не стал этого делать, если бы Найал не родился с таким запозданием. Дугалд брал ее с собой на рыбалку и охоту. Когда Шиине было только пять лет, после того, как родилась Фиона и Дугалд совсем отчаялся иметь сына, он подарил ей пони. У нее не было никаких общих интересов с благонравными и жеманными сестрами, которые почти все время проводили с матерью. С годами холодность в отношениях между сестрами только усилилась.

Она избрала местом своего уединения комнату для рукоделия и потому, что вряд ли Вильяму придет в голову разыскивать ее здесь. Она до сих пор не могла с уверенностью сказать, что же ей все-таки так не нравилось в Вильяме Мак-Афи. В нем было что-то неуловимо недоброе, черты его лица выражали какую-то внутреннюю жестокость, она это чувствовала еще ребенком.

Он стал проявлять к ней интерес, когда ей исполнилось только двенадцать лет. Вилли всегда старался отвести ее в сторону, чтобы поговорить с ней, при этом часто бранил по какому-нибудь ничтожному поводу и мешал ее играм с Найалом. Когда ей исполнилось шестнадцать лет, он попросил ее руки. Уже тогда она питала к нему такое же отвращение и испытывала такое же чувство страха, как и сейчас.

Обычно, если отец принимал решение, он его не менял. Этот принцип должен был сработать и сейчас, когда Дугалд решил, что Шиина должна выйти замуж за Мак-Донау. Но Вильям имел очень большое влияние на ее отца и убедительными доводами мог заставить Дугалда пойти на попятную. И хотя мысль о замужестве с Аласдаром Мак-Донау тоже угнетала Шиину, она не чувствовала себя в безопасности от домогательств своего кузена, пока не был заключен брак.

Вот и сейчас Вильям и ее отец сидели в зале и обсуждали, как им лучше связаться с Мак-Киннонами, чтобы потребовать выкуп за пленника. Она надеялась, что Найал тоже с ними и он ей хоть расскажет, что они решили.

Как бы в ответ на ее мысли, Найал ворвался в комнату.

— Вот ты где! А я тебя везде ищу. Никак не думал, что ты здесь. Шиина усмехнулась.

— Ну, ты меня нашел. Чем это ты так взволнован?

Найал кинул взгляд на двух служанок, и Шиина их отпустила.

— Ну а теперь рассказывай, что стряслось? Она указала на стул рядом с собой, но Найал был слишком взволнован, чтобы сидеть.

— Я обещал никому не говорить! — он еле себя сдерживал, его глаза горели. — Но я просто не могу держать в себе то, что я узнал. Я должен тебе это рассказать, Шиина, но только тебе одной.

Она невольно улыбнулась, видя его возбуждение. Найала мог взволновать любой пустяк, и какое-то время этот пустяк казался ему самым важным делом.

— Я был в темнице!

— Когда?

— Вчера поздно ночью. Улыбка сошла с лица Шиины.

— Ты ведь знаешь, что не должен был туда ходить, Найал.

— Я знаю, но не мог удержаться, — признался он. — Я очень хотел увидеть его.

— Ну и как, увидел?

— Да, — на губах Найала появилась улыбка, и он с нетерпением начал рассказывать дальше. — Шиина, ты просто не представляешь, каких он огромных размеров! И с виду такой жестокий. Он говорил со мной как мужчина с мужчиной, по крайней мере, большую часть времени.

— Как! Ты с ним еще и разговаривал? — она была поражена.

— Да, и мы говорили довольно долго. Но я не это хотел рассказать тебе, Шиина. У нас в темнице сидит сам Джеймс Мак-Киннон. Не кто-нибудь из его людей, а он — собственной персоной. И действительно очень самоуверен, как о нем и говорят.

Шиина похолодела, ей показалось, что ей не хватает воздуха. Но Найал побледнел еще сильнее ее, и они оба вздрогнули от неожиданности, когда у них за спиной Маргарет Фергюссон повторила, как эхо: «Сам Мак-Киннон!» Дверь в комнату не была плотно прикрыта, и Маргарет слышала весь разговор. Они услышали звук бегущих шагов, и к Шиине наконец вернулся дар речи.

— Беги за ней, Найал. Она все расскажет отцу.

Найал бросился из комнаты, но Маргарет уже мчалась вниз по лестнице, которая вела в зал. Было слышно, как она на бегу кричит об этой новости.

Он обернулся к Шиине. Никогда еще она не видела брата таким несчастным.

— Что же мне теперь делать?

Ее сердце болело за него.

— Не волнуйся, Найал. Тебе ведь не запрещали подходить к темнице. Отец, конечно, разгневается, но не будет наказывать тебя.

— Меня не это волнует, Шиина. Все дело в Мак-Кинноне. Я дал ему честное слово, что никому не расскажу о нем!

Она была готова рассердиться, что Найал так переживает из-за того, что нарушил обещание, данное Мак-Киннону, пусть даже и лэрду.

— В таком случае тебе не следовало делиться со мной, — резко оборвала она его.

— Но ведь это с тобой, — закричал он. — Ты никому не рассказала бы.

— Но ты видишь, что в итоге получилось. — Шиина ценила его преданность, но хотела, чтобы он понял, что она имела в виду.

Найал чуть не плакал.

— Он возненавидит меня за это.

— Да что это на тебя нашло, Найал? — вскричала она. — Не забывай, ты из рода Фергюссонов. И он уже ненавидит всех нас. — Она отвернулась и понизила голос. — Я просто сожалею, что ты не сохранил тайну. И я боюсь как раз того, что из всей этой ситуации теперь попытаются извлечь Вильям с отцом.

Найал почувствовал себя еще более несчастным.

— Может быть, мне солгать отцу? Я могу сказать, что Маргарет не расслышала и все не правильно поняла или что мои слова были шуткой.

— Нет, тебе нельзя лгать. Отец, без сомнения захочет встретиться с Мак-Кинноном, и что, если тот признается? Почему, собственно говоря, он вообще делает из этого тайну?

— Его мучает стыд, что его захватили в плен.

— О, Господи! Я все-таки не понимаю мужчин и их странные взгляды. Ему следует радоваться, так как теперь его скорее отпустят на свободу. Отец не рискнет держать в заточении самого лэрда Мак-Киннона.

В дверях показался слуга и сообщил, что отец ждет Найала в зале.

— Ты пойдешь со мной, Шиина? — спросил Найал, с мольбой глядя на девушку.

— Да, если ты обещаешь не оставлять Вильяма наедине с отцом, когда я уйду. Отец, как всегда, попросит меня покинуть комнату, когда они начнут обсуждать план действий. Но я должна знать, что будет предлагать Вильям. Поэтому ты должен остаться с ними.

— Я останусь, если они мне позволят, Дугалд Фергюссон был еще более расстроен, чем предполагала Шиина. Вильям не сводил с нее глаз, как только она вошла в зал. У него был самодовольный вид, который не предвещал ничего хорошего. Найал подошел к отцу.

— Значит, это правда, что ты спускался к темнице?

— Да.

— И ты знаешь, что тебе там было нечего делать?

— Да.

— Правда ли то, что ты сказал своей сестре?

Действительно ли в темнице сидит Джеймс Мак-Киннон?

Найал на секунду помедлил с ответом, и Дугалд ударил его наотмашь, Шиина от неожиданности вздрогнула и встала рядом с Найалом, ее глаза сверкали от гнева.

— Не было никакой необходимости бить его, — закричала она на отца. — Он не совершил ничего ужасного.

— Он знал, что у нас в плену Джеймс Мак-Киннон и не сообщил мне об этом. — Он бы рассказал.

— Когда? После того как я получил бы за него выкуп в полной уверенности, что он простой фермер? Дева Мария! — взорвался Дугалд. — Мой родной сын скрывает от меня такую тайну, а моя дочь защищает его!

— Какую тайну? — прервала его Шиина. — Если бы вы спустились в темницу и поговорили с пленником, вы бы без труда выяснили, кто он такой.

Дугалд гневно посмотрел на нее, но в ее словах была неоспоримая правда. И он лишь терял время в бесполезных пререканиях. При мысли, что у него в темнице сидит сам Джеймс Мак-Киннон, у него стыла кровь в жилах. Ибо по имеющимся у него сведениям, как раз в эту самую минуту Мак-Кинноны готовились к атаке его замка.

— Мне придется его отпустить, — устало сказал Дугалд, как бы признавая свое поражение.

— Не стоит проявлять поспешность, — заявил Вильям. — Он был ранен нашими людьми и испытал стыд плена. Вряд ли он это забудет. Скорее всего, уже сейчас он замышляет месть и сразу начнет мстить, как получит свободу.

— Но я не могу держать его в темнице.

— А почему бы и нет? Несколько лишних дней ничего уже не решат, а у вас будет время подумать, как обезопасить себя.

— У вас есть какие-нибудь предложения?

— Да, я знаю, как можно навсегда положить конец вражде.

Шиина оцепенела.

— Не слушайте его, отец! Просто отпустите пленника на свободу. А за это возьмите с него слово, что он не будет продолжать набеги.

— Мак-Киннону нельзя верить на слово, — спокойно перебил ее Вильям.

— Откуда вы это знаете? — Шиина резко обернулась к нему, ее глаза метали молнии.

— Хватит болтать вздор, — сердито оборвал ее Дугалд. — Это тебя не касается, Шиина. Иди и займись своими делами.

— Но…

— Иди! Сегодня вечером приезжает твой жених, чтобы обсудить, как будет проходить свадьба, поэтому иди готовься.

Он подождал, когда она вышла из зала, а затем посмотрел на сына.

— С тобой разговор тоже окончен, Найал.

И запомни, если ты еще раз подойдешь к темнице, то я тебя уж точно отошлю к английскому двору.

Шиина ждала Найала на лестнице. Как она ни напрягала слух, чтобы разобрать, что же Вильям говорит ее отцу, ничего не могла расслышать — слишком велико было расстояние. Но она знала и без этого.

— Да поможет мне Бог, Найал. Я не знаю, что сделаю, если меня отдадут лэрду Мак-Киннону.

— Не говори так, — упрекнул он ее.

— Я ненавижу Вильяма! Клянусь, я бы убила его, если бы не боялась гореть за это в аду.

— Ты изводишь себя раньше времени, Шиина. Я не думаю, что на этот раз отец будет слушать Вилли. Ведь ты уже обручена. Тогда пришлось бы разрывать помолвку, а это означало бы вражду с Мак-Донау.

— Ты думаешь, это имело бы какое-нибудь значение, если бы стал возможен союз с Мак-Кинноном?

Найал нахмурился.

— Я понимаю, но все равно еще рано волноваться. К тому же не известно, захочет ли Мак-Киннон взять тебя в жены. С какой стати ему желать этого брака?

— Я то же самое сказала Вильяму, но он заявил, что, увидя меня, любой мужчина захочет взять меня в жены, — ответила девушка печальным голосом. — О, Господи! Ну почему у меня такая внешность!

У Найала упало сердце. Он вспомнил, что лэрд Мак-Киннон видел Шиину и действительно желал обладать ею. Она приходила в ужас при одном упоминании его имени, и Найал не мог винить ее за это. Но что мог он сделать, чтобы помочь ей?

— Он еще не знает, что как раз тебя и хочет, — попытался успокоить сестру Найал. Ее брови вздернулись от любопытства.

— Интересно, что ты имеешь в виду?

— Я… Я имею в виду, что он еще тебя не видел, и поэтому не знает, хочет тебя в жены или нет.

— Да, но если отец покажет меня ему?

— Тогда я тебя спрячу, — импульсивно заявил Найал.

Шиина подумала, что он еще ребенок.

— Я бы хотела, чтобы это было так, Найал, но разве возможно спрятаться? Ни один фермер не пойдет против своего лэрда и не станет прятать меня.

— Я что-нибудь придумаю. Не бойся. Чтобы его окончательно не расстраивать, она улыбнулась.

Ловлю тебя на слове, братишка. Ибо я клянусь, не пойду замуж за Джеймса Мак-Киннона.

Я уж лучше умру.

Глава 7

Джеми прикрыл глаза от внезапно появившегося света. И затем тоже неожиданно через дверь на потолке ему сбросили какой-то узел. Что это?

Постель? Неужели даже подушка? Джеми нахмурился. С чего это вдруг с ним такое особое обращение? Луч света исчез, а затем появился снова, и через отверстие на потолке свесилась веревочная лестница. Какой-то человек начал спускаться по ней вниз. У него через шею была перекинута веревка, на которой с обоих концов висело по большому мешку. Спустившись, он опустил их на землю и повернулся к Джеми.

— Ваш обед, — сказало он, указывая на мешки. — Здесь вино, свеча и еще кое-какие необходимые вещи.

Лицо Джеми оставалось невозмутимым.

— Вы со всеми вашими пленниками обращаетесь так радушно?

— Послушайте, молодой человек, я буду говорить с вами без обиняков. Мне известно, кто вы. Нам раньше не доводилось встречаться, но я — Дугалд Фергюссон.

Джеми поднялся на ноги. Этого требовали элементарные правила вежливости.

— И кто же я, по вашему мнению? Одна из рыжеватых бровей Дугалда удивленно приподнялась.

— Вы отрицаете, что вы Джеймс Мак-Киннон?

Джеми вздохнул.

— Нет, я не буду отрицать. А разве это меняет дело, Фергюссон?

— Я не больше вас испытываю удовольствие от того, что вы здесь. Но коли уж так случилось, что вы мой пленник, я был бы глупцом, если бы не попытался извлечь выгоду из этого.

— Естественно, — Джеми еще раз вздохнул. — Значит, вы уже связались с моим кланом?

— Нет, — ответил Дугалд после некоторого колебания. — Я хочу иметь дело не с вашими людьми, а лично с вами.

— Со мной? Что вы имеете в виду?

— Мне посоветовали, чтобы вы сочетались браком с одной из моих дочерей.

Джеми напрягся, стараясь не показывать своего изумления. Этого он ожидал услышать меньше всего.

— И кто же так ненавидит ваших дочерей, чтобы дать вам подобный совет?

Дугалд нахмурился. Это не приходило ему в голову. Вильям говорил именно о Шиине, а не просто об одной из его дочерей. Может быть, Вильям действительно ненавидел Шиину? Эта мысль сбивала его с толку. Дугалд был в ужасе, что Вильям назвал имя Шиины, но не возражал против самой идеи, ибо он об этом давно подумывал и в рассуждениях Вильяма видел здравый смысл.

— Мне не понравился ваш тон, Мак-Клиннон.

— А мне не понравилось ваше предложение? — отрезал Джеми. — Если я когда-нибудь и соберусь снова жениться, а это пока не входит в мои планы, могу заявить со всей определенностью — моя жена не будет из рода Фергюссонов.

— Не думайте, что я с радостью готов отдать вам свою дочь, — резко прервал его Дугалд.

— А зачем тогда об этом говорить?

— Я хочу мира, молодой человек.

— Неужели? — сухо заметил Джеми. — Вам бы следовало о нем подумать прежде, чем вы возобновили вражду.

— Это не я нарушил мир'. Это сделали вы!

Джеми был готов рассмеяться, уж очень нелепо все выглядело. Он прав в отношении Дугалда Фергюссона. Тот безумец, без всяких сомнений. И спор с человеком, чей рассудок помутился, не приведет ни к чему.

Он вздохнул.

— Если вы действительно хотите мира, я обещаю прекратить вражду. Даю вам свое слово.

— Я искренне хотел бы поверить вам на слово, молодой человек. Но я был бы глупцом, если бы сделал это.

— В таком случае, вы остаетесь ни с чем.

— Не правда. Это вы остаетесь в темнице, причем навсегда, если только не согласитесь жениться на одной из моих дочерей и не дадите слово больше нас не беспокоить.

— Послушайте. — В голосе Джеми появились стальные нотки. — Вы очень рискуете, держа меня здесь. Надеюсь, вы это понимаете?

— Я в этом не уверен. Не думаю, что замок будет атакован, если нападающие узнают, что в результате штурма будет угрожать опасность вам.

Джеми чуть не взорвался.

— Если вы посмеете угрожать мне смертью, мои люди снесут, ваш замок до основания!

— Тогда вы умрете! — закричал Дугалд, тоже больше не в силах сдерживать гнев. Разговор сложился по-другому, нежели предсказывал Вильям. И все же он не собирался отступать, и именно при помощи брака дочери Фергюссон собирался заключить мирный договор.

— Вы заговорите по-иному, когда посидите здесь подольше, — сказал Дугалд, однако в его голосе уже не было уверенности. Эти слова зародили в душе Джеми некоторое смятение. Он понял, что старый Дугалд сделает все, чтобы его люди подольше не узнали, где он находится. Он решил испробовать другую тактику.

— Хорошо, Фергюссон. Я женюсь на одной из ваших дочерей, если примете мои условия.

Дугалд удивился, но подозрительность не покинула его.

— Не в вашем положении настаивать на условиях.

— Тогда нам больше не о чем говорить. Дугалд пристально посмотрел на него.

— Какие условия? Хорошо, я их выслушаю.

— Я уже был однажды женат.

— Это известно почти всем. Джеми пожал плечами. Многие слышали, что его брак закончился трагически, но мало кто знал правду.

— Ни я, ни моя жена не знали друг друга до свадьбы, — продолжал Джеми ледяным тоном. — Я никогда не говорю на эту тему и сейчас не буду вдаваться в подробности. Достаточно сказать… тот брак был ошибкой.

— Какое это имеет отношение к моей дочери?

— Если бы я попробовал свою невесту до свадьбы, то понял бы, что она панически боялась мужчин и не выносила даже мужского прикосновения. Я поклялся, что никогда впредь не женюсь, не переспав сначала с невестой. Согласны ли вы, чтобы я опробовал всех четырех ваших дочерей, прежде чем выберу одну?

Джеми не успел даже договорить, как лицо Дугалда побагровело.

— Не будет никакого опробования моих дочерей, как и не будет никакой предварительной помолвки. И к тому же я позволю вам сделать выбор только из трех дочерей, а не из четырех!

К Джеми вернулась его насмешливость, и он не мог удержаться, чтобы лишний раз не уколоть Фергюссона.

— Но ведь у вас четыре дочери, Фергюссон, и все незамужние? Чем же не подходит для этой сделки четвертая, которую вы мне не предлагаете?

— Она обручена.

— Вы меня удивляете, старина. Думаете, я не в курсе того, что у вас здесь происходит? Что за последние месяцы вы договорились о замужестве трех дочерей? Я даже знаю, с какими кланами. Если вы не хотите выдавать за меня младшую дочь, то почему бы прямо так и не сказать?

— Вы можете жениться на моей младшей, хотя, если у вас есть хоть капля совести, то не выберете ее. Она еще слишком молода для замужества, — ответил Дугалд. — Я вам не предлагаю как раз свою старшую дочь.

— Почему? Она выходит замуж по любви?

— Нет. Она единственная, кто вообще пока не хочет выходить замуж, и, если бы у нас был мир, ей бы не пришлось идти на этот брак.

— Ага… теперь я понимаю. Она ваша любимица, не так ли? Вы считаете, она слишком хороша для дикаря Мак-Киннона?

Дугалд промолчал.

— Когда вам надоест сидеть в этой дыре, молодой человек, я покажу своих дочерей, и вы сможете сделать свой выбор.

Веселость Джеми пропала, и он заявил с холодной категоричностью:

— Я не шутил, когда сказал, что должен опробовать свою жену до свадьбы.

— Посидев здесь, вы перемените свое решение.

Немного погодя Джеми остался один. Он весь кипел от ярости. Подумать только! Он боялся, что ему придется терпеть насмешки своих сородичей! Ему и в голову не могло прийти, что его не выпустят.

И даже сейчас у него не было бы повода для беспокойства, если бы его клан знал, где он находится. Старый Дугалд просто пудрил ему мозги. Если бы замок Фергюссона действительно начали атаковать, у него не было бы другого выбора, как отпустить Джеми. Но кто сможет сообщить его клану, что он здесь?

Многие часы Джеймс обдумывал месть, и скоро у его ног лежала уже пустая винная фляга. Но гнев не давал ему опьянеть. Он придумывал бесчисленное множество способов, как можно заставить страдать нежеланную жену. И самая сладкая месть заключалась в том, что он не убьет Дугалда Фергюссона, а захватит его в плен и будет ежедневно докладывать ему о тех пытках, которым подвергается его дочь. Жалко только, что ею не может быть любимая дочь.

Гнев переполнял все его существо. Он еще никогда не испытывал такого чувства безысходности. Даже когда без его участия был организован, его первый брак, он не ощущал себя как в ловушке. Джеми не хотел жениться на девушке из рода Макинтошей. Она была хорошенькой, но он ее не знал. Его отец добивался этого брака, а потому свадьба состоялась. Ему даже в голову не приходило пойти против воли отца. Впоследствии и сын, и отец горько сожалели об этой женитьбе. Вместо ожидаемых союзников они приобрели новых врагов, так как лэрд Макинтош обвинил их в смерти своей дочери.

Скрип двери дал Джеми знать, что к нему кто-то идет. Он был слишком ожесточен, чтобы желать нового разговора с лэрдом.

— Если это опять вы, Фергюссон, я попрошу оставить меня в покое. Я еще не закончил обдумывать все те способы, при помощи которых буду мучить вашу дочь, когда она станет моей женой.

Джеми услышал вздох, похожий на стон, и подался вперед, чтобы получше рассмотреть посетителя.

— Если это не вы, Дугалд, тогда кто это?

— Я.

— Кто это — я? — проворчал Джеми.

— Найал Фергюссон.

— Неужели? — презрительно усмехнулся Джеми, прислонясь спиной к твердой стене. — Тот самый, который в состоянии держать свое слово не более нескольких минут? Вы пришли позлорадствовать, что вам удалось обмануть Мак-Киннона, заставив его поверить, что клятва дана порядочным человеком?

— Я не хотел выдавать вас, — пролепетал Найал слабым, испуганным голосом.

— Теперь вы оскорбляете меня своей ложью. На свете не существует такого понятия, как полупредательство.

— Но я рассказал только своей сестре, — запротестовал Найал. — Она бы сохранила тайну.

— Значит, эта сука…

— Не смейте так называть ее! — Найал оборвал его с такой яростью, что это удивило их обоих. Минуту спустя, немного овладев собой, юноша продолжил:

— Она никому не сказала. Это другая сестра подслушала мой рассказ и побежала к отцу. Мне не удалось остановить ее. Но все равно это моя вина. Поэтому я и пришел сюда еще раз, чтобы сказать вам, что я очень извиняюсь и сожалею, что так получилось.

— Вы даже представить не можете, как сожалею я. — В словах Джеми звучала горечь. — И клянусь, если бы я мог дотянуться до вашей шеи, вы бы увидели, как я плачу тем, кто предает меня.

Найал с трудом перевел дыхание, словно руки Мак-Киннона действительно уже сомкнулись на его шее.

— Что мог такого сказать мой отец, чтобы привести вас в такую ярость?

— Не болтайте вздор и не прикидывайтесь, что вы ничего не знаете! — прошипел Джеми.

— Но он, правда, мне ничего не говорил. Он зол на меня, что я ему не сказал, кто вы.

— В таком случае имею честь сообщить, что в скором времени мы породнимся, — с мрачным сарказмом объявил Джеми.

— Я вам не верю! Он не отдаст вам ее! Она его любимица!

Джеми в задумчивости нахмурился.

— Вам не нравится, что я женюсь на вашей сестре?

— А почему вы должны на ней жениться?

— Потому что иначе ваш отец не выпустит меня из этого погреба.

Найал шумно втянул в себя воздух.

— Но тогда придут ваши люди.

— Он намерен сдерживать их, угрожая моей жизни. Он все распланировал и все продумал, чтобы заставить меня жениться на вашей сестре.

— Но она скорее согласится умереть, чем стать вашей женой, — простонал Найал.

Джеми рассмеялся. Было очевидно, что любимица отца одновременно и любимица брата. Он решил его не разубеждать. Пусть думает, что Джеми должен жениться именно на его любимой сестре. Он заслужил душевные страдания, пусть даже и ненадолго.

— Как только она будет в моей власти, то действительно будет мечтать о смерти… Но я позабочусь, чтобы она не покончила с жизнью, — угрожающе пообещал Джеми.

— Вы не будете обижать ее, правда?

— Конечно, буду. Потому что меня заставляют на ней жениться, а я не люблю, когда меня заставляют.

— Но она-то здесь ни при чем, — настаивал Найал. — У нее даже не спросили согласия.

— То, что ваш отец не принимает в расчет, почему должно останавливать меня? — мрачно заявил Джеми.

Найал не мог понять подобную мстительность, и это его все больше и больше пугало.

— Вы не видели мою сестру, Мак-Киннон. Она необычайно красива. Честное слово, вы будете рады, что она станет вашей женой.

— Вы не понимаете, — ответил Джеми холодно. — Она, может быть, и самая красивая девушка во всей Шотландии, но это абсолютно неважно. Она — дочь своего отца, и я заставлю ее страдать за это. После того как я на ней женюсь, она никогда не выйдет из моего замка. Она будет заперта в башне навечно. Два раза в день я буду приходить к ней: один раз — чтобы избивать и один раз — чтобы насиловать ее. Вашу сестру ждет именно такая судьба.

Ответом было молчание. Спустя некоторое время Джеми нарушил его:

— Вам что же, нечего сказать, Найал Фергюссон?

— Если бы я поверил, что вы действительно будете обращаться так с моей сестрой, я бы убил вас.

Джеми не мог не рассмеяться.

— Если хотите, можете попробовать. Но этим самым вы своими руками перережете горло себе, своей сестре и даже всей вашей семье. Ибо, убив Мак-Киннона, вы не успеете и похвастаться своей победой, как вас уже не будет в живых.

Дверь в темницу с треском захлопнулась. Лицо Джеми исказила гримаса. Его ядовитые насмешки над юношей не уменьшили кипящую в нем ярость.

Не прошло и часа, как дверь снова открылась, и голова Найала просунулась в отверстие. Джеми это не удивило. Он предвидел, что юноша, будучи слишком напуган, вряд ли сможет носить все в себе.

— Итак, вы поговорили с отцом, не так ли?

— Нет. Попытки изменить его решение ни к чему не приведут. И я уже говорил вам, он зол на меня. Он меня не станет слушать.

Джеми облегченно вздохнул. Юноша вернулся не за тем, чтобы уличить его во лжи. Он еще не знал, что сестра, за которую он переживал, была в безопасности.

— — Так что же вас привело сюда? — спросил он.

— Зная все, что вы мне тут наговорили, я не смогу завтра смотреть сестре в глаза, — ответил несчастный Найал. — Мысль, что она будет так страдать, невыносима. Вы сами подтвердили все те ужасные слухи о вас, которым она верит. Как раз поэтому она предпочитает смерть замужеству с вами.

— Уж не думаете ли вы, что я допущу, чтобы моя вторая жена тоже совершила самоубийство? — отрезал Джеми. — Она не умрет. Я уже говорил вам, что позабочусь об этом.

— Я сомневаюсь, что так будет лучше, — убитым голосом ответил Найал.

— Вы еще многого не знаете, — усмехнулся Джеми. — Пока есть жизнь, есть надежда.

— Мне вы не оставили почти никакой надежды, — сказал Найал, но все-таки продолжил:

— Я пришел умолять вас не наказывать мою сестру за то, в чем она не виновата. Пожалуйста.

Джеми был тронут. Юноша выказывал благородство и мужество.

— Я не испытываю жалости к вашей сестре.

Вы скорее своего отца должны просить и умолять. В данном случае у меня действительно нет выбора.

— Не правда, вы бы могли с ней обращаться хорошо, если бы захотели.

— Но я не хочу. Да и с какой стати я должен этого хотеть? Ведь я лишь дикарь, разве вы забыли?

— Тогда я не могу допустить, чтобы этот брак состоялся.

— Если вы знаете, как его предотвратить, я буду вам только благодарен, — пообещал Джеми, не задумываясь, так как он уже потерял всякую надежду и не воспринимал юношу слишком серьезно.

— Я вас выпущу, — заявил Найал после небольшой паузы.

— Что вы сказали?

— Я вас выпущу, — твердо повторил Найал. — Это единственный выход. Вы исчезнете, и она будет в безопасности.

Джеми вскочил на ноги. Он едва мог сдерживать охватившее его возбуждение.

— Вы это серьезно?

— Вполне.

— Когда?

— Сейчас, пока все в замке спят.

В отверстии показалась лестница и начала спускаться. Но когда Джеми уже почти мог дотянуться до нее рукой, ее движение вниз приостановилось, а затем ее вздернули обратно на несколько футов вверх. Джеми просто вышел из себя.

— Вы что, хотите поиграть?

— Нет, — заверил Найал. — Но я помню — вы сказали, что могли бы меня придушить. Вы обещаете, что не убьете меня, когда я вас освобожу?

Джеми рассмеялся.

— Вам нечего бояться. Если вы меня выпустите отсюда, то сможете рассчитывать на мою дружбу навечно.