– Я так рада вернуться в Лондон, – неожиданно произнесла Офелия. – Но, полагаю, мой отец будет крайне недоволен, когда узнает, что маркиз не станет его зятем.
– Это еще мягко сказано, дорогая. Когда лорд Теккерей поговорил с ним о брачном контракте, во всей Англии не было человека счастливее. Он так громогласно радовался, что его было слышно на другом конце квартала.
Презрительный тон горничной ничуть не удивил Офелию. Сэди не питала к графу особой любви. Впрочем, как и его собственная дочь.
Офелия поморщилась, вспомнив, как бушевал отец, когда их выкинули из Саммерс-Глейд. Помолвка, которой он так гордился, была разорвана. И тогда он впервые в жизни ударил дочь, поскольку именно ее считал виноватой во всем.
– Послушай он меня с самого начала или хотя бы удели внимание распущенным мной слухам, сам бы не допустил этого брака, и тогда всех неприятностей можно было избежать. Совершенно ни к чему было принимать первое же предложение, которое он посчитал достойным. Я сама нашла бы ему замечательного зятя, по собственному выбору, но он не дал мне ни единого шанса.
– Неприятно говорить это, но вы знаете, почему он был так твердо уверен, что вы сами никогда не найдете подходящую партию.
– Да, – с горечью согласилась Офелия. – Целых три года он перебирал мужчин, выставляя меня напоказ, как дорогую безделушку. Господи Боже, я еще не покинула школьную скамью и была слишком юна, чтобы думать о замужестве! А он уже требовал, чтобы я благосклонно улыбалась мужчинам, которые нисколько меня не интересуют.
– Полагаю, нетерпеливость – ваша фамильная черта.
Офелия непонимающе уставилась на Сэди, прежде чем рассмеяться.
– Ты действительно считаешь, что я унаследовала это от него?
– Во всяком случае, не от своей матери. Леди Мэри, благослови ее Господь, потребовалось бы не менее года, чтобы принять решение, особенно если некому ее подтолкнуть.
Офелия вздохнула. Она любила мать, хотя та никогда не умела настоять на своем, особенно в спорах с мужем, даже если речь шла о единственной дочери. Но той следовало помнить, что разговоры с родителями ни к чему не приведут. Отец мгновенно выйдет из себя. Для него дочь – нечто вроде украшения, полезное орудие для удовлетворения своих амбиций. Ее чувства здесь в расчет не шли.
– Он, вероятно, даже не знает о повторной помолвке с Дунканом, – задумчиво заметила Офелия. – Этот трус-кучер скорее всего сообщил только о том, что я уехала в Йоркшир навестить Ламбертов. Собственно говоря, так оно и было, до того как меня снова пригласили в Саммерс-Глейд.
– Но лорд Теккерей наверняка написал ему, – резонно возразила Сэди.
– Да, но сомневаюсь, что он вообще распечатал письмо маркиза, после того как нас выставили из Саммерс-Глейд.
– Считаете, что возвращение домой пройдет гладко и без скандала?
– По крайней мере пока отец не узнал обо всем. Признаться, я хочу, чтобы он услышал эту историю из моих уст.
– Но почему?
– Если бы он с самого начала послушал меня, ничего бы не случилось.
– Лично я не стала бы рисковать еще одной пощечиной, чтобы сказать ему «я тебе говорила».
– А вот я рискнула бы.
Сэди покачала головой и, в свою очередь, уставилась в окно, на заходящее солнце, проглядывавшее сквозь темные тучи. Офелия, в полной уверенности, что она успешно избежала темы, которую не желала обсуждать, поудобнее устроилась на сиденье, исполненная решимости оставить позади печальное происшествие в Саммерс-Глейд. Но ей следовало бы лучше знать Сэди, которая при необходимости могла быть весьма настойчивой.
Вот и сейчас, словно забыв, о чем они говорили, Сэди вновь взялась за свое:
– Мейвис не настолько великодушна, чтобы вам помочь. Я давно предупреждала, что не стоит подпускать ее близко. Слишком уж она ожесточилась в последнее время, особенно после того, как вы обличили ее во лжи.
– Она сама напросилась, – спокойно ответила Офелия. – Я бы промолчала, не доведи она меня своим постоянным ехидством.
– Можете не объяснять, дорогая. Теперь я прекрасно понимаю, что она собой представляет. Вспомните, именно я твердила, что та злоба, которую она копит в душе, обязательно вырвется на волю и обожжет вас. Слишком долго ради этой дружбы вы страдали от ее уколов!
Эмоции так душили Офелию, что голос ее был едва слышен:
– Она была моей единственной настоящей подругой. Я любила ее. И так надеялась, что Мейвис непременно простит меня за те беды, которые, как она считала, претерпела по моей вине. А ведь я всего лишь старалась защитить ее.
– Знаю, – кивнула Сэди, поглаживая муфту, гревшую тонкие руки Офелии. – Тот мужчина, в которого она влюбилась, был распутным глупцом, настоящим негодяем. Он использовал ее, чтобы подобраться к вам. Вы постоянно пытались предостеречь ее. Она и слушать не желала. Возможно, в подобных обстоятельствах я поступила бы точно так же. Ей требовались веские доказательства, и вы их дали.
– И потеряла подругу.
– Но сегодня она, надеюсь, пришла в себя? И поэтому спасла вас?
– О нет, – с горечью призналась Офелия. – Она сделала это только ради Дункана и очернила меня в присутствии его, Сабрины и Рейфела Лока. Сказала, что под моей красивой маской нет ничего, кроме черного, леденящего кровь льда.
Сэди громко ахнула, в точности как Офелия, когда впервые услышала бывшую подругу.
– И это еще не самое плохое, – продолжала Офелия и наконец поведала обо всем, вновь воскресив мучительные воспоминания.
Когда Мейвис высказала Офелии все, что хотела, при этом обидев и даже оскорбив ее, а потом еще и заверила, что у той нет ни единого друга в мире, Офелия ускользнула незамеченной, не в силах скрывать разрывавшую сердце боль. И сейчас, рассказав все Сэди, почувствовала, что жалость к себе вновь душит ее. Подумать только, она плакала! До чего же отвратительно терять самообладание до такой степени. Подобного с ней не случалось с самого детства. Но она не станет думать об этом. Всю свою жизнь Офелия делала все, чтобы избежать душевных мук.
И это ей удавалось. До сегодняшнего дня.
Но Сэди, милая Сэди все поняла. И слушала, не прерывая Офелию ни единым словом. А теперь просто распахнула объятия. И плотину снова прорвало.
Глава 4
Рейфел щелкнул поводьями, чтобы подстегнуть лошадей, запряженных в модную карету. Он искренне наслаждался новыми впечатлениями. Он и раньше правил экипажами, точнее сказать – фаэтонами, в которые запрягалась одна лошадь, но никогда не пытался сесть на козлы больших карет и обычно предпочитал сидеть внутри, как эти две пассажирки.
Господи, как же холодно!
Ветер развевал его светлые волосы, напоминая о том, что ему давно пора подстричься. Правда, там, куда он направляется, цирюльников нет.
Он до сих пор не был уверен, сработает ли его план или с треском провалится. А вдруг он отчаянно сглупил и теперь ему придется расплачиваться за свою ошибку?! Но уж очень хотелось выиграть пари у Дункана. Оставалось только надеяться, что он не пожалеет о содеянном. Еще есть время передумать. Офелия слишком поглощена жалостью к себе, чтобы заметить, куда направляется. Ей и в голову не пришло взглянуть в лицо кучера. Так что он вполне может свернуть на лондонскую дорогу. Только вот дело в том, что ему этого не хочется. И менять решение – тоже.
Рейфела заинтриговала реакция Офелии на обличения Мейвис. Слезы Снежной королевы превращали прозвище в бессмыслицу. Неужели ее так ранили язвительные речи? Или в ней просто говорит оскорбленное самолюбие?
А потом эта поразительная метаморфоза при разговоре с Мейвис в гостиной! Офелия снова стала надменной и спесивой. Ни малейшего сходства с женщиной, рыдавшей в его объятиях. Он, заодно с окружающими, не щадил эпитетов, чтобы обличить ее. И все же в этой второй беседе проскользнуло нечто новое. Он вдруг осознал, что эта женщина – вовсе не такая ведьма, каковой ее считают. Но Рейфел очень не любил ошибаться. И поэтому решил сам найти все ответы.
Правда, это была лишь одна из нескольких причин, по которым он так импульсивно решил осуществить свою идею. Если его план удастся, он не только выиграет пари с Дунканом, но и получит другие преимущества. Совершит чудо и превратит Офелию Рид в нового человека. В располагающую к себе женщину. И таким образом сделает одолжение всему обществу. Эта затея ему нравилась. Иногда так легко разыгрывать героя!
Но на осуществление замысла его подвигло даже не это! Если верить всему, что наговорила про Офелию ее бывшая подруга Мейвис, – а у него не было оснований ей не верить, – Снежную королеву, несмотря на неземную красоту, презирали все, за исключением влюбленных глупцов, которые ничего не желали замечать, кроме ее лица и фигуры, а подобные дураки не в счет. Как ни странно, именно речи Мейвис выставляли Офелию жертвой несправедливости. А Рейфелу не впервые приходилось вставать на защиту подобных жертв.
Конечно, кроме того, он еще и желал выиграть пари. И Дункан прав: в Лондоне Рейфелу не удастся убедить Офелию изменить свои привычки. Конечно, он мог сопровождать ее на все балы, но чего бы этим добился? Офелия знала, что Лок терпеть ее не может и не раз давал ей это понять. Не может же он притвориться, что воспылал к ней внезапной симпатией! Она ни за что не поверит. Да и ему притворство претит. Кроме того, стоит Рейфелу взглянуть на женщину дважды, и лондонские сплетники немедленно объявят о состоявшейся помолвке. Из-за этого он так и не смог насладиться первым выходом в общество и чередой светских развлечений. Собственно говоря, именно поэтому он отправился за границу. В общем, лучше, чтобы его пореже видели рядом с Офелией.
Но сейчас Рейфел успел все обдумать.
К добру или к худу, но он сделает все, чтобы помочь Офелии не только понять, что она избрала гибельный путь, но и измениться к лучшему. В этом случае даже она сможет со временем сделать хорошую партию и обрести счастье. Задача не из легких. Но Рейфел любил трудные задачи. И если ему удастся ее решить, все будут рады, даже она.
Наступил вечер. Солнце висело совсем низко над горизонтом. Экипаж Офелии не был приспособлен для ночных поездок. Во всяком случае, не в деревне, где не было уличных фонарей. Рейфел никак не мог решить, поискать ли гостиницу или продолжать путешествие, в надежде найти в темноте Олдерс-Нест.
Олдерс-Нест был одним из владений, унаследованных от деда, и находился в такой глуши, что за эти годы Рейфел бывал там всего несколько раз. Старик называл этот дом убежищем. Правда, отец Рейфела настаивал, что коттеджа будет вполне достаточно. Что никому не нужен чертов особняк в Богом забытом месте. Но дед только рассмеялся и сказал:
– Я? В коттедже? Абсурд!
И поэтому он построил большое убежище в отдаленном уголке Нортамберленда и месяцами наслаждался там уединением. Остальные члены семейства Лок никогда не следовали его примеру на том основании, что Олдерс-Нест слишком далеко от цивилизации. Вот и сейчас до него еще несколько часов пути, а пассажирки, вне всякого сомнения, так же голодны, как он сам. А ведь они даже не добрались до графства Нортамберленд: Рейфел был убежден, что они все еще едут через Дарем. Но гостиницы и здесь были редки, и чем дальше на север удалялся экипаж, тем меньше шансов найти ночлег.
Когда Рейфел в последний раз ехал этой дорогой, он останавливался в доме тетки. Эсмеральда была старшей из многочисленных сестер отца, и хотя вышла замуж за шотландца, все же настояла на том, чтобы жить в Англии. Муж согласился, при условии, если их дом будет недалеко от его родины. Мало того, хотел жить прямо на границе с Шотландией!
В конце концов они решили поселиться в Дареме, графстве, расположенном немного южнее, но до Лондона оттуда было довольно далеко. Овдовев, Эсмеральда могла бы перебраться обратно к родным, но она прожила в Дареме достаточно долго, чтобы полюбить эти места. Как глупо со стороны Рейфела не вспомнить о ней раньше!
Если он не ошибается, ее дом всего в нескольких милях вниз по дороге. По крайней мере боковая дорога точно ведет к нему. Если он уже проехал ее, придется вернуться назад. Офелия ни от кого не узнает, что они сейчас в Дареме, к северу от Йоркшира, а не на полпути к Лондону. Кроме того, из его тетки выйдет дуэнья получше, чем из горничной Офелии, а Рейфел не сомневался, что Эсмеральда согласится немного пожить в Олдерс-Нест. Необходимо сделать все, чтобы его импульсивный план не привел к скандалу.
К счастью, Рейфел уже устранил единственное обозримое препятствие. Родителей Офелии. Приняв решение, он написал им короткую записку и, отведя в сторону лакея, которому предстояло отвезти Офелию в Лондон, велел немедленно доставить послание по адресу. Таким образом он убил двух зайцев одним ударом, поскольку заверил лакея, что найдет для Офелии другого кучера.
Ее родители благоговели перед более высокими, чем у них, титулами. Недаром отец сделал все, чтобы выдать дочь за маркиза. Поэтому Рейфел не сомневался, что они одобрят ее визит к его родным. Он намекнул, что взял Офелию под свое крыло. Если они посчитают, что Рейфел сам заинтересовался ею, он всегда докажет, что они ошибались, и непременно выйдет сухим из воды. Обвинить его будет не в чем.
Нужно проехать пять миль по главной дороге и еще полчаса по боковой, прежде чем покажется дом тети Эсме.
К тому времени, как он добрался до места, уже совсем стемнело. Но из многочисленных окон струился яркий свет, поэтому Офелия сразу поняла, что подъехали они не к гостинице.
Открывая дверцу экипажа, Рейфел приготовился к неприятной сцене, но храбро протянул руку, чтобы помочь даме спуститься. Офелия приняла помощь, даже не взглянув на него. Впрочем, не может же она обращать внимание на каких-то лакеев!
Но он поймал себя на том, что непочтительно таращится на нее…
Рейфел вздохнул. Даже уставшая, в помятом костюме, с распухшими от слез глазами, она была так изысканно красива, что он задохнулся. Впервые увидев Офелию в Саммерс-Глейд, он замер как громом пораженный. Хорошо, что он стоял на противоположном конце комнаты, так что к тому времени, когда его подвели к ней, успел взять себя в руки и скрыть изумление.
Но тут Офелия обернулась, чтобы что-то сказать горничной. Ее взгляд случайно скользнул по Рейфелу, и девушка тихо ахнула.
– Что, во имя всего святого, вы здесь делаете? Провожаете меня в Лондон? – набросилась она на него.
– Вовсе нет. Вы решили, что один из лакеев маркиза отвезет вас в Лондон, но получилось так, что он довез вас только до Оксбоу, решив поискать там кучера. Лакеям платят не за долгие отлучки из Саммерс-Глейд. Только сам маркиз может разрешить подобную поездку. Поэтому я делаю вам одолжение, дорогая девочка, тем более что нам по пути.
– Так это вы нас везете?!
– Поразительно, верно?
В ответ на его задорную ухмылку Офелия пренебрежительно фыркнула:
– Не ждите благодарности. Тем более что я вас об этом не просила.
Рейфел, как правило, не лгал и терпеть не мог лжецов. Но если быть честным до конца, придется признаться Офелии, что ее похитили, а такой разговор добром не кончится. У нее и в мыслях не было, что они едут вовсе не в Лондон, а Рейфел доберется до места только завтра. Поэтому она пока что не должна ни о чем знать.
Офелия, пожав плечами, направилась к парадной двери, но постепенно замедлила шаг и остановилась. Очевидно, поняла, что перед ней не гостиница, а чьи-то владения.
– Где мы? – спросила она, оглянувшись. Пока что в голосе не звучало ничего, кроме любопытства.
Рейфел молча помог горничной спуститься вниз, прошел мимо Офелии и постучал в дверь. Он намеренно заставил ее ждать ответа. Трудно сказать, насколько у красавицы хватит терпения, и поэтому следовало крайне осторожно подбирать слова в общении с ней.
Рейфел уже хотел что-то сказать, но отшатнулся, словно отброшенный назад ее злобным взглядом. Потребовалось несколько секунд, чтобы он опомнился и принял свой обычный невозмутимый вид.
– Видите ли, у меня множество родственников по всей Англии. Очень удобно, особенно когда путешествуешь. Это дом моей тети Эсмеральды. Впрочем, сама она предпочитает именоваться Эсме. Мы проведем здесь ночь. Уверяю, здешние постели куда мягче гостиничных.
Не успел Рейфел договорить, как дверь открылась. На пороге стоял старый Уильям, щурясь на вновь прибывших сквозь узкие очки. Бедняга был настолько же слеп, насколько была глуха его хозяйка, но по-прежнему выполнял обязанности дворецкого. Эсме буквально украла его из отцовского дома, когда вышла замуж и зажила своим хозяйством. По крайней мере так уверял предыдущий герцог.
– Кто тут? – спросил Уильям. Очевидно, очки не слишком помогали престарелому дворецкому. Будь сейчас день, он, возможно, узнал бы Рейфела. А может, и нет. Сама Эсмеральда уже немолода, а Уильям намного старше хозяйки. Ему, должно быть, уже за девяносто.
– Это Рейф, старина. Просим приюта на ночь. Утром мы уезжаем. Нам нужны три комнаты, и неплохо бы поужинать. Моя тетушка еще не спит? Или уже удалилась к себе?
– Сидит в гостиной. Пытается сжечь дом: набила камин дровами так, что он раскалился едва не добела.
Рейфел, привыкший к жалобам дворецкого, только усмехнулся. Эсмеральда сильно мерзла зимой и легко простужалась. Вся в свою матушку! Большинство родных не любили посещать Агату Лок, потому что в ее покоях в Норфорд-Холле вечно стояла невыносимая жара. Но Уильям не желал признаваться, что в таком возрасте и при его ревматизме тепло – это единственное спасение.
– Пойду дам ей знать… – заговорил Рейфел, но его грубо перебили.
– Я бы хотела сразу подняться в свою комнату, благодарю вас, – объявила Офелия, входя в переднюю. – И, если можно, принесите туда поднос с ужином.
– Разумеется, миледи, – механически ответил Уильям. Конечно, при его зрении он не мог разглядеть модного дорожного костюма. Но повелительного тона было достаточно, чтобы признать в ней аристократку.
Рейфел покачал головой, глядя вслед Офелии, поднимавшейся по лестнице. Она приняла как должное, что Уильям следует за ней, чтобы показать комнату. Но при его дряхлости он вряд ли решится поспешить за гостьей и сейчас наверняка обратится к экономке, передоверив ей свои обязанности. Поэтому Офелии придется подождать. Очевидно, она уже забыла о присутствии Рейфела и не намеревалась вступать с ним в беседу. Рейфел не привык к тому, что его игнорируют. И хотя он радовался, что не придется лгать снова, если она спросит, когда они прибудут в Лондон, все же ее полное безразличие невольно задевало.
– Значит, увидимся утром, – сказал он ей в спину.
– И как можно раньше, – бросила она не оборачиваясь. – Не хочу целый день провести в дороге.
Рейфел, не дослушав, скрылся в гостиной, в надежде, что она обернется и увидит это. Но она скорее всего и не подумает обернуться. Проклятая кичливая ведьма!
Глава 5
– То есть как это «похитил»?! Ну-ка, мальчик, повтори, что ты сейчас сказал! Я, должно быть, ослышалась!
Рейфел погладил руку тетки. Кричать он не собирается, тем более что сидит слева от нее, а левое ухо Эсме все еще довольно хорошо слышит. Правда, она закутала шарфом шею и уши, а на плечах лежит толстая шаль. Странно еще, что она перчаток не надела!
Боже, какая здесь жара!
Рейфел ослабил воротник сорочки. Он ужасно замерз после долгого пути, но, пробыв в гостиной две минуты, немедленно сбросил сюртук.
– Ты не ослышалась. Но это не то, что ты думаешь. Через несколько дней я получу разрешение родителей девушки удерживать ее в своем доме столько, сколько мне заблагорассудится.
– Они продают ее тебе?
– Нет-нет, ничего подобного. Они всего лишь вообразили, что у меня на уме женитьба. Собственно говоря, так оно и есть, но вот только женюсь на ней не я. Эта девчонка – сущая фурия. Грубая, злая и к тому же сплетница. Она распространяет лживые слухи, не думая о том, что они могут кого-то ранить.
– Разве половина Лондона не занята тем же самым? – презрительно хмыкнула Эсмеральда.
– По крайней мере они убеждены, что передают чистую правду. Офелия же прекрасно сознает, насколько фальшивы ее измышления, – рассмеялся Рейфел.
– В таком случае зачем она тебе понадобилась?
– Взял на себя труд перевоспитать ее. Она несравненная красавица. Представь, если вдруг окажется, что ее душа так же прекрасна.
– И тогда она будет достаточно хороша для тебя?
– В тебе, кажется, снова проснулись инстинкты свахи? Не стоит, тетя Эсме. Уверяю, при встрече она тебе не понравится.
– Но ты же собираешься перевоспитать ее, так что я постараюсь проигнорировать первые впечатления.
– Почему женщины всегда такие оптимистки? – покачал головой Рейфел.
– Наверное, потому, что вы, мужчины, – ужасные пессимисты. Впрочем, допускаю, что ты можешь стать исключением. Тем более что считаешь, будто сумеешь изменить характер девушки к лучшему.
– Что же, ты вселяешь в меня некоторую надежду. Если все получится, я сам отвезу ее в Лондон и позабочусь, чтобы она нашла хорошего мужа. Только я тут ни при чем. Мне еще нужно как следует насладиться жизнью, прежде чем я решу остепениться.
– Но зачем тебе это вообще нужно?
– Если хочешь знать, я заключил пари. Мой друг убежден, что Офелия Рид – дело безнадежное. Я с ним не согласился, поэтому мы поспорили.
– Мне следовало бы догадаться, – неодобрительно буркнула Эсме. – До чего же дурная привычка, мальчик мой! Ты легко принимаешь любой вызов. Но почему мне кажется, что в этом случае ты блефуешь?
– Я? – ухмыльнулся племянник. – Никогда так не говори. Я предпочитаю называть это перевесом в игре. Но кому-то нужно было поднять перчатку! Девчонке требуется помощь, чтобы избавиться от своих недостатков Просто потому, что она не считает их недостатками. Кстати, я намереваюсь сыграть роль бескорыстного рыцаря, поэтому что ты скажешь насчет поездки в Олдерс-Нест? Ты будешь идеальной дуэньей для Офелии.
– Почему бы вам попросту не остаться здесь?
Немного подумав, Рейфел качнул головой:
– Твой дом находится в недостаточно уединенном месте. Слишком много соседей.
– И что из этого?
– Видишь ли, я не намереваюсь держать ее под замком. Но и не хочу, чтобы она сбежала и вернулась в Лондон, нарушив мои планы. Я не смогу ей помочь, если она решит покинуть гнездышко.
– Как пожелаешь, – пожала плечами Эсме, но, не удержавшись, добавила: – Мне всегда хотелось своими глазами посмотреть на причуду отца, как называли Олдерс-Нест мы с сестрами. Мы там никогда не бывали. Впрочем, отец и не приглашал никого из родных, когда сбегал туда от шума, который мы поднимали в Норфорд-Холле.
– Неужели?! Не может быть! Ты? Неугомонный ребенок?
– Я этого не сказала! – отрезала тетка, но карие глаза весело искрились. – Это мои сестры, Джулия и Коринтия, вечно кричали громче всех. А заводилой был твой отец. Не проходило и дня, чтобы он не издевался над нами, не гонял по всему дому и не затевал очередной проделки. Хорошо, что он со временем угомонился.
А сам Рейфел? Последует ли он примеру отца? Во всяком случае, одна привычка, которую он унаследовал от нынешнего герцога, не изжила себя. Он любил дразнить свою сестру Аманду. Впрочем, милая крошка была так легковерна, что он просто не мог с собой совладать.
– Мы уезжаем на рассвете, – предупредил он, закатывая рукава сорочки и вытирая лоб. – Только не говори Офелии, куда мы направляемся. Она все еще думает, что мы возвращаемся в Лондон.
Он снова вытер лоб, глянул на ревущий в камине огонь и наконец не выдержал:
– Ты действительно так замерзла, тетя Эсме?
– Нет. Просто хочу, чтобы Уильям чувствовал себя полезным, – ответила она шепотом, на случай если старик подслушивает. – Он поговаривает о том, чтобы уйти на покой. Но мне будет ужасно его не хватать. Здесь почти не бывает гостей, поэтому ему редко приходится открывать парадную дверь. Зато он протапливает камин.
Рейфел рассмеялся:
– Не возражаешь, если я на несколько минут открою окно?
– Ради Бога, – кивнула Эсме.
Глава 6
Ночью шел снег, хотя не такой густой, чтобы долго лежать на земле. Однако сейчас вокруг расстилались сказочные пейзажи. Еще одно из противоречий, терзавших Офелию: она обожала снег, но не выносила слякоти, когда белоснежное покрывало таяло на глазах. Конечно, до сих пор ей приходилось видеть подобные картины только в Лондоне. Гайд-парк был так красив после снегопада, но копыта коней и колеса тяжелых экипажей быстро превращали снег в коричневое месиво. Но сегодня она по крайней мере может вдоволь полюбоваться снегом, прежде чем он исчезнет.
Кучер – ее все еще забавляло называть кучером наследника герцогского титула – уже ожидал в передней.
Ради него она надела самый красивый дорожный ансамбль, тот самый, в который нарядилась для Дункана Мактавиша, когда приехала в Оксбоу, пытаясь с ним помириться. Она знала, что выглядит неотразимой в белом меховом капоре и голубом бархатном пальто с короткой пелериной, отделанной тем же мехом. По крайней мере зеркало уверило в этом Офелию.
В тот день она ослепила Дункана, хотя не настолько, чтобы его смягчить. Очевидно, ее оскорбление ранило слишком глубоко. А ведь она всего-навсего назвала его варваром! Да, ничего не скажешь, ситуация была не из легких. Но игра Офелии была безупречной! Одна из лучших ее ролей, если можно так выразиться! Она хотела, чтобы Дункан простил ее. Тогда они снова обручатся и сплетням будет положен конец. Ну а потом они найдут способ разойтись полюбовно, как и следовало сделать в прошлый раз. Но Офелия также хотела, чтобы он не изменил своего нелестного мнения о ней и не вообразил, будто влюблен в нее. Такого допускать нельзя!
Она тщательно и очень осторожно уравновесила свое раскаяние с высокомерными репликами, и Дункан сам подсказал ей прекрасный выход, посчитав самодовольной и высокомерной. Она прекрасно помнит его последнюю фразу: «Вряд ли мне захочется состязаться с собственной женой за каждый знак ее внимания».
В то время она была очень раздосадована, а вот теперь находила весьма забавным то обстоятельство, что избавилась от перспективы кошмарного брака и может снова наслаждаться жизнью. Ну разве не смешно, что красивый, богатый лорд Лок решился стать ее кучером? Конечно, это очень мило с его стороны, по крайней мере еще вчера Офелия именно так и считала. Но, немного подумав, задалась логичным вопросом: к чему человеку, который терпеть ее не может, брать на себя столь нелегкую обязанность?
А он действительно терпеть ее не может и без обиняков давал понять это при каждом разговоре в Саммерс-Глейд. Впрочем, он, возможно, не сумел найти подходящий экипаж, тем более что его сестра одна вернулась в Лондон. Так что, возможно, он вовсе не делает ей одолжения, как намекал вчера. Что же, это даже к лучшему. Она не хочет быть у него в долгу.
Но и не против того, чтобы их имена упоминались вместе, а это обязательно случится, если кто-то из знакомых увидит его на козлах экипажа Офелии. Ведь знакомые, особенно мужчины, наверняка будут высматривать ее экипаж. Что же, семейство Локов настолько известно, что Офелии наверняка будут завидовать! Кроме того, ей все еще необходимо найти мужа, и предпочтительно до конца сезона.
Теперь, когда над головой не висит угроза «договорного» брака, она может уделить все внимание поискам подходящего мужчины. Ее критерии вовсе не настолько высоки. Ей всего лишь нужно, необходимо найти того единственного, которого не сразит ее красота. Который приложит все усилия, чтобы узнать ее, ее настоящую. Который не будет клясться в вечной любви, не имея представления о том, что это такое – вечная любовь. Разве она так уж много просит?!
– Вот вы где! – воскликнул Рейфел, стоявший у подножия лестницы. – Я мог бы поклясться, что вы собирались выехать как можно раньше.
Офелия скрипнула зубами. Вот тебе и очаровала, чтобы заставить пожалеть о том, как он был резок с ней! А на деле Рейфел всего лишь мельком глянул на нее, накидывая пальто на широкие плечи.
Вообще-то она легла в постель в начале вечера, так что до рассвета успела выспаться. И специально задержалась наверху, чтобы все успели отдохнуть перед долгой дорогой. В следующий раз она прибережет свою заботу для тех, кто в ней нуждается.
– Вчера я очень устала, – объяснила Офелия, – иначе спустилась бы вниз, чтобы познакомиться с вашей тетей. Я буду иметь это удовольствие перед нашим отъездом?
– Разумеется. Мало того, она едет с нами. Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы немного потесниться?
– Боитесь, что вас увидят в моем обществе и без дуэньи? – съязвила Офелия, спускаясь по лестнице.
– Я знал, что вы поймете. Никому не нравится, если доброе дело оборачивается против него самого.
– Если дело действительно доброе. Сомневаюсь, что вы способны на такие, – сухо заметила она. – Почему бы не признаться, что ваша сестра укатила, оставив вас в Саммерс-Глейд, где вы застряли, не имея возможности выбраться оттуда? Собственно говоря, это я делаю вам одолжение…
– Позволив мне ехать в вашем уютном теплом экипаже? – перебил он, вскинув брови.
Офелия почувствовала, что краснеет. Какого черта! Она никогда не краснела! Розовые пятна вовсе не идут к ее коже цвета слоновой кости! Вид такой, словно у нее лихорадка! Так некрасиво!
Но он даже не заметил, что расстроил Офелию, и преспокойно продолжил:
– Почему бы нам некоторое время не потерпеть общество друг друга, раз уж так все вышло?
– Прекрасно, – бросила она, – при условии, что это «некоторое время» долго не продлится. Думаю, что хоть с трудом, но выживу.
Ей показалось, что он тихо охнул, но может быть, она и ослышалась.
В этот момент из гостиной вышла престарелая леди в сопровождении молодой горничной. Обе были одеты по-дорожному. Офелия предположила, что это и есть тетка Рейфела. Закутанная в тяжелое пальто и теплую пелерину она к тому же замотала голову толстыми шерстяными шарфами, из-под которых едва виднелось ангелоподобное личико.
