– Я считаю вас своим другом… – пробормотала Шарлотта как во сне.
      – Вот и хорошо. – Стюарт поцеловал ее обнаженное плечо.
      После этого потянул сначала за один рукав, затем – за другой, снимая с нее платье.
      Шарлотта пыталась возражать, но Стюарт был настойчив, и вскоре платье сползло к ее ногам.
      – Я считаю вас человеком, которому можно довериться! – выпалила она, задыхаясь.
      Шарлотта в очередной раз попыталась высвободиться, но Стюарт обнял ее за талию, и она тотчас же поняла, что не сможет ему воспротивиться.
      «У тебя не может быть ничего с этим человеком, – внушала себе Шарлотта. – И наши отношения были обречены с самого начала. И вообще не следовало с ним обниматься».
      – Что ж, очень хорошо, – весело проговорил Стюарт. – Меня вполне устраивает эта роль – роль доверенного лица. Для начала это неплохо.
      – И… и верного, преданного друга, – пролепетала Шарлотта, стараясь уклониться от его поцелуев, становившихся все более интимными. – Стюарт, ах… – Его губы двигались к холмикам ее грудей. – Стюарт, вы были так благородны и так самоотверженно помогали мне в поисках Сьюзен. Хотя вначале я обращалась с вами отвратительно. Вы были так добры и снисходительны ко мне…
      – Шарлотта… – Он заглянул ей в глаза. – Шарлотта, хватит болтать.
      – Но я не могу сказать вам того, что вы хотите от меня услышать!
      Он покачал головой:
      – Не можете – или не хотите? В таком случае убедите меня, что я вам безразличен. И тогда я не стану больше настаивать. Видите ли, Шарлотта, я не игрушка, а живой человек. А вы… – Он смотрел ей в глаза все так же пристально. – Вы вовсе не шлюха. Вы женщина, у которой есть такие же потребности и желания, как и у всех остальных женщин. И вы, как любая из них, хотите быть любимой. Да, вы всегда хотели любить и быть любимой. Вы позволили Сьюзен вести себя как избалованной девчонке, потому что мечтали, чтобы она любила вас так же сильно, как вы любите ее. – Слова Дрейка ошеломили Шарлотту. Он говорил ласковым проникновенным голосом, и его глаза излучали доброту и нежность. – Именно желание быть любимой и привело вас в постель ко всем тем мужчинам, которые были в вашей жизни, не правда ли? Разве вы хоть раз в жизни, ложась с мужчиной в постель, не мечтали о любви? Карлос был романтиком, который вскружил вам голову. А все остальные мужчины, как вы надеялись, могли принести счастье в ваш бесплодный брак. – Дрейк понизил голос. – Джереми же был блестящим джентльменом, который увлек жаждавшую приключений юную девушку.
      Шарлотта попыталась вырваться:
      – Отпустите меня! Вы ничего не понимаете! Кто дал вам право представлять события моей жизни как череду неудачных любовных увлечений? Мои отношения с другими людьми – это мое личное дело, а не ваше. Лучше на себя посмотрите! Ваш отец терпеть вас не может, а ваша мать, несмотря на всю свою любовь к вам, верит всем этим ужасным россказням. Я не принимаю советов от людей, которые живут на взятые взаймы деньги, живут в чужих домах…
      Чтобы заставить Шарлотту замолчать, Стюарт впился в ее губы поцелуем – и она была этому рада, потому что ужасно стыдилась своих слов. Как она могла бросить в лицо Стюарту такие жестокие слова? Как могла обвинять его в чем-либо? И разве можно защищать себя, причиняя боль другому человеку? Разве ей самой будет от этого лучше? Разве она будет меньше страдать, если оттолкнет от себя единственного на свете человека, который ей дорог?
      Тут Стюарт наконец прервал поцелуй и снова заставил взглянуть ему прямо в глаза.
      – Я не такой, как мужчины из вашего прошлого, поверьте, и я не хочу, чтобы вы были моей только на один вечер. Я хочу, чтобы вы были счастливы… черт возьми, – даже если вы найдете счастье не со мной! А если вы пожелаете, то я оставлю вас. Только не говорите мне, что я ничего для вас не значу. Ради Бога, ведь я же люблю вас, Шарлотта!
      Шарлотта молчала, потрясенная словами.
      «Неужели?.. – спрашивала она себя. – Неужели он действительно меня любит? Стюарт любит меня?..»
      Стюарт в удивлении захлопал ресницами – словно лишь сейчас до него дошел смысл слов, которые он только что произнес.
      – О Господи, извините… – пробормотал он с досадой в голосе и отвернулся. – Извините, я не хотел… – Повернувшись, Стюарт направился к двери.
      Затем молча взял свой плащ и оделся.
      Когда Стюарт уже надевал шляпу и перчатки, Шарлотта поняла, что он собирается уходить. Она пребывала в смятении; ее одолевали противоречивые желания. Если она признается сейчас, что любит Стюарта, то ее сердце, возможно, снова будет разбито. А если ничего ему не скажет, то он уйдет и она всю жизнь будет мучиться из-за того, что отпустила его.
      – Стюарт! – крикнула она, но он не остановился. – Стюарт, подождите! Не уходите! – Шарлотта бросилась к двери. – Я люблю вас. Правда, люблю! Не оставляйте меня сейчас!
      Шарлотта разрыдалась, и Стюарт нежно обнял ее.
      – Не говорите неправду, – прошептал он.
      Она покачала головой и уткнулась лицом ему в плечо.
      – Я говорю правду, Стюарт, и мне от этого даже становится страшно.
      Он улыбнулся:
      – Мне очень хочется вам верить.
      – Извините меня, – сказала Шарлотта, не поднимая головы. – Я сорвалась и наговорила вам гадостей. На самом деле вы мне очень дороги. Мои слова были жестокими.
      – Да, они были жестокими, – согласился он. – Но я понимаю, почему вы их произнесли. У вас сильный характер, и вы не можете так просто сдаться. Вы должны бороться до последнего.
      Он утер ее слезы, потом расцеловал ее влажные щеки. Несколько мгновений они молча обнимали друг друга. Потом Шарлотта подняла глаза.
      – Стюарт, вы…
      – Да. – Он поцеловал ее в губы. – А вы…
      – Да. – Она положила руки ему на плечи, затем начала снимать с него плащ.
      Отбросив плащ, в сторону, Стюарт снял с Шарлотты нижние юбки, затем принялся расшнуровывать ее корсет. Вскоре и юбки, и корсет упали на пол.
      – Позвольте мне доставить вам наслаждение, – прошептал он, поглаживая ее по спине.
      Шарлотта затрепетала:
      – Я уже наслаждаюсь.
      Стюарт улыбнулся, затем подхватил Шарлотту на руки и отнес на постель. Взяв ее лицо в ладони, он нежно поцеловал ее в губы.
      – Я люблю вас, – сказал он, развязывая галстук. – Но за мной – должок. – Он снял с нее рубашку и начал гладить ее плечи. Его взгляд потемнел от желания. – Смотрите… Смотрите, как вы красивы. – Стюарт наклонился над ней, и Шарлотта увидела свое отражение в большом, в полный рост, зеркале, которое оказалось как раз напротив них.
      Она смотрела в зеркало как завороженная. Вот голова Стюарта склонилась над ее грудью, когда он начал целовать ее соски, а вот его руки опустились к ее коленям, и он раздвинул ее ноги.
      У Шарлотты перехватило дыхание, когда она смотрела, как Стюарт прикоснулся к ней. Когда-то она уже наблюдала со стороны, как другие предаются любви, но никогда не видела в зеркале, как делает это сама. Не отрывая взгляда от зеркала, она начала расстегивать одежду Стюарта. Улыбаясь, он помогал ей. Через минуту он был таким же нагим, как и она.
      Когда он в очередной раз поцеловал ее грудь, она тихо вскрикнула и застонала.
      – Тихо… – прошептал Стюарт. – Я не стану продолжать, если вы не сможете держать себя в руках.
      Шарлотта начала покусывать губы, чтобы сдержаться. Наконец прохрипела:
      – Хватит, я сейчас закричу! Перестаньте, я не смогу больше сдерживаться!
      – Сможете, – возразил Стюарт. – Сможете, если захотите.
      Стюарт снова принялся ласкать ее и целовать, и Шарлотта с трудом удерживалась от криков и стонов: Сердце ее переполняла радость – теперь она понимала, что это значит – быть в постели с мужчиной, который тебя любит. Который не покинет тебя посреди ночи, насытившись. Который не станет обращаться с тобой, как с красивой вещью. Который жаждет одного – угождать тебе и доставлять удовольствие.
      Не удержавшись, Шарлотта со стоном приподняла бедра, и Стюарт тотчас же вошел в нее, придавив к постели всем своим весом. Шарлотта обвила руками его шею, а ногами – бедра, словно боялась, что он покинет ее. В эти мгновения для нее не существовало на свете ничего и никого, кроме Стюарта.
      – О, Шарлотта… – выдохнул он. Его широко раскрытые глаза казались почти черными, а лоб покрыла испарина. – Господи, я и представить раньше не мог… никогда не мог о таком мечтать…
      – Я вас люблю, – сказала она, сжимая ногами его бедра. – Только вас.
      Несколько минут спустя Шарлотта запрокинула голову и громко выкрикнула имя Стюарта. Через секунду-другую из горла его тоже вырвался крик, и он, по-прежнему обнимая Шарлотту, замер в изнеможении.
      Какое-то время они лежали молча, без движения. Убрав длинные спутанные пряди с шеи Шарлотты и прикоснувшись губами к ее губам, он прошептал:
      – Вы ведь верите мне, не так ли?
      – Верю, Стюарт, и я… Все, что вы сказали обо мне, – чистейшая правда. Я и в самом деле однажды по-настоящему влюбилась. И с тех пор дала себе слово, что такого со мной больше не повторится.
      Стюарт молчал, и Шарлотта, вздохнув, продолжала:
      – Это был джентльмен, приехавший в провинцию, чтобы навестить своих друзей. Мы познакомились на пикнике, а спустя две недели он признался мне в любви. Сказал, что хочет на мне жениться. Отец запретил ему приходить к нам в гости, но я по ночам вылезала из окна и бегала к нему на свидания. Я была очень наивна. Мой отец никогда ничего мне не объяснял. Просто говорил мне, что я должна делать и как себя вести, а я никогда его не слушалась. Когда же тот человек сказал, что уезжает, и попросил меня поехать вместе с ним, я, не раздумывая, согласилась.
      Шарлотта понизила голос.
      – Мы доехали до гостиницы в десяти милях от нашего дома. Не знаю, то ли отец выследил нас, – а может быть, этот человек сам ему рассказал обо всем, в надежде получить его согласие… но папа обнаружил нас в гостинице. В это время мы лежали в постели, обнаженные.
      Стюарт сквозь зубы процедил:
      – Он обесчестил вас.
      Шарлотта как ни в чем не бывало продолжала:
      – Отец предложил ему пять тысяч фунтов – только за то, чтобы он оставил меня. Мы с моим возлюбленным все еще оставались в постели – я ведь не могла встать и одеваться, пока мой отец там стоял. Когда папа предложил ему деньги, он ответил, что эта сумма слишком незначительная, и стал требовать больше. Он сказал, что уйдет только в том случае, если ему заплатят десять тысяч – и ни фартинга меньше. Тогда папа вытащил пистолет и сказал: либо он уберется отсюда за пять тысяч, либо останется там лежать навсегда. И тогда этот человек встал с постели и начал быстро одеваться. Взяв чек, который протянул ему отец, он молча удалился. Уходя, он даже не взглянул на меня на прощание.
      В этот момент Стюарт понял, почему Шарлотта так сильно его невзлюбила с самого начала. Она была научена собственным горьким опытом. И теперь, когда Стюарт узнал всю правду, он не мог ни в чем ее винить. Понятно, как сильно переживала Шарлотта, увидев, что ее печальная история повторяется со Сьюзен.
      – Не говоря ни слова, отец схватил меня за руку и потащил домой, – продолжала Шарлотта. – И до меня не сразу дошло, как сильно я ошиблась в том человеке. А отцу было противно даже смотреть на меня. Когда мы оказались дома, он отослал меня в мою комнату и велел мне собирать вещи. Я была очень испугана и сделала так, как он сказал. Спустя час он послал за мной, и… – Шарлотта закрыла глаза. – Он сказал мне, что я – недостойное неблагодарное создание, неуправляемая и безнравственная. Сказал, что я падшая женщина и он больше не желает меня видеть. Я должна была ехать в Париж, к дальней родственнице моей матери, и жить там, пока мне не разрешат вернуться домой.
      – Но он так и не вызвал вас обратно? – спросил Стюарт, сердце которого сжалось от сострадания.
      – Четыре года назад он умер. За все время я не получила от него ни одной весточки. К тому же я в конце концов стала именно такой, какой он меня считал, – несдержанной в своих порывах, распущенной и развращенной. Возможно, все до одной сплетни обо мне – чистая правда.
      – Нет. – Стюарт покачал головой. – Неправда.
      – Спустя много лет, возвращаясь в Англию под новым именем, я надеялась, что смогу забыть свое прошлое. Думала, что если буду жить праведной жизнью и если меня ни в чем нельзя будет упрекнуть, то люди не станут связывать мое имя с тем давним скандалом. Я никому не рассказывала о том, что со мной произошло, – даже Лючии. Отец мой, вне всяких сомнений, сохранил все случившееся в тайне, а мой брат Джордж ни за что бы никому не сказал о том, что со мной произошло. Единственный человек, который мог об этом рассказать…
      – Хайд-Джонс, – догадался Стюарт. – Проклятый Хайд-Джонс!
      Шарлотта вздохнула.
      – Я отгоняла от себя мысли о том, что мы с ним можем встретиться, – думала только об одном: как разыскать Сьюзен? Все это произошло очень давно, поэтому я думала, что ему теперь все равно. Думала, что он, возможно, не узнает меня, даже если встретит. Увы, теперь, когда я найду Сьюзен, ее репутация будет погублена из-за моего прошлого. – Шарлотта закрыла лицо ладонями. – О, что же я надела! Почему все так вышло?
      – Вы ни в чем не виноваты. – Стюарт снова привлек Шарлотту к себе. – У всех есть свои маленькие тайны, которые не хочется раскрывать.
      Он поцеловал ее в висок и крепко обнял, стараясь успокоить. Минуту спустя проговорил:
      – Вы, наверное, заметили, что отец меня ненавидит. – Шарлотта затихла; она знала, как непросто Стюарту говорить на эту тему. – Наверное, вам любопытно узнать почему, не так ли?
      – Вам не обязательно рассказывать мне об этом, – пробормотала Шарлотта.
      Стюарт с минуту молчал, собираясь с мыслями, наконец вновь заговорил:
      – Но мне и в самом деле это непонятно. Хотя у меня есть предположение… Когда я был маленьким, мы жили в Барроуфилде, поместье моего дедушки. Моя мать до сих пор по десять месяцев в году проводит там – наведывается в Лондон только на время сезона. Дедушка души в ней не чает. И насколько я помню, так было всегда.
      Так вот, я постоянно жил там, пока не настало время отдавать меня в школу. Тем летом Терранс приехал в Барроуфилд, что было из ряда вон выходящим явлением. Я едва знал своего отца. В моей жизни роль отца большую часть времени играл дедушка. Но вот приехал Терранс, и он взял меня с собой на конную прогулку. Дедушка только что подарил мне жеребца, и я гордился своим умением держаться в седле. Мне хотелось блеснуть своим мастерством перед Террансом. Помню, он почти ничего не сказал мне, пока мы не доехали до узкой тропинки, огибавшей овраг. Спуск был крутым, и он заставил меня слезть с лошади и подойти к краю оврага. Разумеется, я бывал там много раз до этого. И я был таким же дерзким и бесшабашным, как все мальчишки. Но Терранс заставил меня стать на краю оврага и сказал мне, что не хочет, чтобы я называл его «папой». Мне было странно обращаться к нему по имени – мне это казалось противоестественным, и я спросил, почему я должен его звать «Терранс». Он смерил меня взглядом – а я со времени его последнего приезда немного подрос – и сказал, что его сын не может сыть таким рослым, как я. Я сначала решил, что отец шутит, однако с того самого дня всякий раз, когда я называл его «папа», он поправлял меня.
      Шарлотта, внимательно слушавшая рассказ Стюарта, подняла голову и спросила:
      – Вы так и не узнали почему? Что вам сказали ваша мать и ваш дедушка?
      Он пожал плечами:
      – Так и не узнал. Стоило мне заикнуться об этом, мать каждый раз говорила, что занята, пока я не сообразил, что она просто не желает отвечать на мой вопрос. Дедушка же, бывало, только всплеснет руками и пробормочет что-то про «этого упрямца Терранса». И больше не говорил ничего. Никто не удивлялся, что я называю отца по имени, а со временем я и сам к этому привык и не обременял себя лишними вопросами. Но однажды, еще до того, как я пошел в школу, я случайно услышал разговор служанок. Они, хихикая, говорили о дедушке, мол, по его распоряжению в комнату моей матери каждый день приносили свежие цветы из нашего сада. И он дарил ей подарки, иногда весьма экстравагантные. Одна служанка заявила, что, наверное, сэр Белмейн, то есть мой дед, любит свою дочь сильнее, чем Терранс, а все остальные рассмеялись. Другая служанка предположила: сэр Белмейн всегда любил леди Амелию больше, чем Терранс, поэтому Терранс и не признавал меня.
      Шарлотта нахмурилась.
      – Вы хотите сказать, что они думали, будто…
      – По-моему, они действительно так и считали. Иначе почему мужчина может запрещать собственному сыну называть его отцом?
      У Шарлотты мурашки по спине пробежали.
      – Значит, он считает, что вы – брат Терранса?
      Стюарт снова, пожал плечами. Он избегал смотреть Шарлотте в глаза.
      – У меня нет никаких доказательств. Но это объясняет, почему мать живет вместе с Террансом лишь во время сезона – словно бы только ради того, чтобы соблюсти приличия. Возможно, дед соблазнил мать уже после того, как она вышла замуж за Терранса, возможно – до того. Но факт остается фактом: я родился, когда только-только минуло около девяти месяцев после свадьбы. Мне остается лишь гадать, что в глазах Терранса представлялось большим грехом. По моему разумению, в тот момент мать уже была замужем за Террансом, поэтому сэр Белмейн не мог жениться на ней.
      Шарлотта в изумлении смотрела на Стюарта.
      – Но как же так?.. – пробормотала она.
      Стюарт снова ее обнял.
      – Не надо меня жалеть, Шарлотта. По крайней мере мне повезло в одном: меня воспитывали любящие родители.
      – Однако каково это мучиться неизвестностью и строить предположения на основе смутных догадок… Знать, что все подозревают, что вы…
      Стюарт заставил Шарлотту замолчать, приложив палец к ее губам.
      – Как бы то ни было, я – наследник Белмейна, и Терранс с этим ничего не сможет поделать. – Стюарт нежно поцеловал Шарлотту. – Прошлое не меняет сущности человека. Оно может повлиять на характер, но не должно определять наше будущее. Мы не должны этого допускать.
      Он крепче обнял Шарлотту и накрылся одеялом. Минуту-другую оба молчали, наслаждаясь близостью и бесконечным доверием друг к другу. Старые раны уже не болели, как прежде, – словно их рваные края неожиданно срослись один с другим.
      – Стюарт, – нерешительно проговорила Шарлотта. – Стюарт, расскажите об Оуквуд-Парке.
      – Это поместье находится в Сомерсете. – Он принялся поглаживать Шарлотту по плечу. – Поместье совсем небольшое – около ста двадцати акров земли. Я купил его у одного шотландца, у того даже не было времени, чтобы приехать самому для совершения сделки. Он хотел поскорее сбыть поместье с рук, потому что оно расположено в нескольких сотнях миль от всей остальной его собственности. Оуквуд-Парк достался ему как часть приданого жены, но там десятилетиями никто не жил, и постепенно поместье приходило в запустение… – Стюарт рассказал Шарлотте о богатых землях Оуквуд-Парка, поведал о доме, который нуждался в ремонте, но был все еще крепок – за исключением восточного крыла, где недавно обвалилась крыша. – Мы уже сняли большую часть кровли, – добавил он. – А когда все будет готово, там найдется прекрасное местечко для оранжереи. В Барроуфилде у моей матери была собственная оранжерея. И еще я хотел посадить там фруктовый сад. Помимо дубов, которые растут там много лет и в честь которых поместье и получило свое название.
      Когда Стюарт закончил рассказ, Шарлотта поняла: он очень дорожил этим поместьем и не мог бы от него отказаться. Она мысленно попросила Бога помочь Стюарту – чтобы он сохранил за собой свой любимый Оуквуд-Парк. Чего бы это ему ни стоило. Пусть даже ей, Шарлотте, не понравится, каким образом Стюарт этого добьется. Да и как она может осуждать его за то, что он хочет использовать этот шанс, чтобы начать все сначала? Ведь она сама мечтает о том же!
      Он еще крепче обнял ее. Его теплое дыхание щекотало ее шею.
      – Вам, наверное, уже пора уходить? – шепотом проговорила Шарлотта.
      – Нет еще.
      – Спасибо, – сказала она после минутной паузы. – Спасибо, что рассказали мне об этом.
      Дрейк грустно улыбнулся:
      – Это вам спасибо за то, что выслушали меня. – Ему и впрямь стало легче после того, как он поделился с ней наболевшим.
      Хотя после разговора с ней он еще больше укрепился во мнении, что ему следует продать Оуквуд-Парк. Взвесив все, Стюарт понял: ни этот клочок земли с домом, ни затраченные время и усилия, ни планы и надежды, которые он так давно вынашивал, – ничто из перечисленного не стоит того, чтобы ради этого потерять женщину, которую он сейчас обнимал. Он понял, что ему придется выбирать, поэтому выбрал ее, Шарлотту, – женщину, отвечавшую на его любовь взаимностью.
      И что, сделав столь нелегкий выбор, он не испытывал ни чувства потери, ни даже сожаления. Рассказывая Шарлотте о поместье, Стюарт словно бы мысленно совершил последний обход Оуквуд-Парка, – нанес прощальный визит. Он не сможет переступить через себя и сделать то, что требуется сделать для того, чтобы оставить за собой Оуквуд-Парк. Завтра он начнет осторожно прощупывать почву насчет продажи поместья и, возможно, сумеет выручить за него сумму, достаточную для выплаты закладной. А потом… Может быть, Уэру понадобится еще один управляющий в какое-либо из его поместий? В конце концов, когда-нибудь к нему перейдет Барроуфилд, и опыт, приобретенный в Оуквуд-Парке, пойдет ему на пользу.
      Тут Стюарт вспомнил еще кое о чем.
      – Да, Шарлотта, чуть не забыл… Сегодня я получил весточку от Питни. Но новости хорошие, так что не беспокойся. – Рассказав все, что удалось разузнать сыщику, ведущему расследование, он добавил: – Сьюзен скоро будет дома, не сомневайтесь.
      Шарлотта молча поцеловала его – поцеловала нежно и ласково. Стюарт подумал, что нужно рассказать ей о том, что он решил насчет Оуквуд-Парка. Но сейчас ему трудно была подыскать нужные слова, и он отложил этот разговор до тех пор, пока не переговорит с Уэром и не сделает вес необходимое, чтобы продать поместье. Это было слишком ответственное решение, и ему не хотелось бросать слова на ветер – нужен был конкретный план, что-то определенное, что он мог бы пообещать Шарлотте.
      Стюарт обнимал ее, пока не почувствовал, что она заснула. Ему не хотелось уходить, но он прекрасно знал: если Терранс застанет его здесь, неприятностей не избежать. Когда Шарлотта во сне перевернулась на живот, Стюарт осторожно поднялся с постели.
      Собрав разбросанную по полу одежду Шарлотты, он сложил ее на стул, затем оделся. Осмотревшись, подобрал разбитую фарфоровую статуэтку и засунул осколки в карман. Он постарается подыскать такую же, пока мать ничего не заметила.
      Прикоснувшись губами к виску Шарлотты, Стюарт осторожно выскользнул из спальни и отправился в свое временное пристанище, в дом Филиппа.

Глава 15