Около здания «Альгамбры». 17 часов 20 минут, вторник, 4 января.

      Прежде чем найти место, откуда лучше всего было начать охоту за Джоном Пултером, мне пришлось трижды объехать вокруг квартала, где располагалось причудливое здание телестудии. Выходов имелось несколько, но я все же надеялся, что он выйдет на Док-стрит.
      Постепенно темнело, зажглись фонари, стал накрапывать дождь, и около 5.45 мои усилия были вознаграждены. Несколько охранников в черных пальто вышли из главного подъезда и двинулись в сторону Динсгейт – вероятно, в паб «Свинья и дикобраз». Минут через десять появился и сам Пултер, с самодовольной ухмылкой на лице. По-видимому, презрение к окружающему миру было у него врожденным. Он не стал переходить через улицу к стоянке, а также зашагал в сторону паба.
      Я подождал, пока он пройдет, и выскользнул из машины. Он шел вперед, не оглядываясь. Я следовал за ним ярдах в ста. К моему удивлению, он вдруг свернул в переулок. По моим представлениям, он вел к пруду на канале Бриджуотер, прежде заброшенному, а недавно приведенному в порядок городскими властями. Я заколебался. Несмотря на все усилия строителей, там было мрачновато. Если Пултер сядет в машину, а я останусь на своих двоих, то сегодня мне его уже не поймать. Все же я решил идти дальше. Он не стал бы держать здесь машину, имея возможность поставить ее возле «Альгамбры». Может быть, он хочет тихо посидеть в «Герцоге»– пабе, названном в честь герцога Бриджуотера, построившего канал.
      Как я и предполагал, Пултер перешел по пешеходному мосту через канал в сторону паба и исчез за углом. Я последовал за ним. Но не успел я вступить на узенький мостик, как Пултер показался из-за опоры железнодорожного моста с парой своих крепких приятелей. Значит, он меня все-таки заметил. Я повернулся, чтобы бежать назад, и увидел, что сзади ко мне подходят еще трое блюстителей порядка с «Альгамбры». Вероятно, это вернулись те, которые прошли перед Пултером.
      «Беретта» у меня под мышкой придала мне смелости. К тому же бежать все равно было некуда.
      – Вот сука, Кьюнан! Ты, видно, не понимаешь человеческого языка? – Пултер был в своем репертуаре. – Ты же просто не можешь не совать свой нос в чужие дела! Ну так я тебе покажу, что за это бывает!
      Его подручные кинулись на меня с обеих сторон, чтобы сделать из меня бифштекс с кетчупом. Я перепрыгнул через перила моста и, к счастью, приземлился на крышу катера. Пробежав по ней и сделав еще один прыжок, я оказался на противоположной стороне пруда. Я хотел бежать к огням, людям и, если повезет, полицейским.
      Я промчался по открытой площадке – это было место, подготовленное для праздника открытия Олимпийских игр. Площадка вела в никуда – так же как и сам этот печальный эпизод. Я решил, что не стоит бегать кругами, напевая «Жизнь прекрасна», пока меня не измочалят подонки Пултера. Теперь передо мной была канава с крутыми краями, а за ней – высокая стена.
      Отряд Пултера зажимал меня с двух сторон, а сам он пытался зайти сзади. Скользя и спотыкаясь, я спустился в канаву и вскарабкался на другую сторону. Только тут я понял, что стою у стены реконструированной римской крепости Мамуциум.
      Стараясь отрезать мне путь к отступлению, двое преследователей попытались перепрыгнуть через канаву, собственно говоря, ров, сооруженный в соответствии с римскими правилами фортификации. Завернув за угол крепости, к воротам, позади я услышал вскрик: еще один варвар стал жертвой «коленолома» на дне рва, но радоваться было рано.
      Они напирали на меня сзади, а римские ворота оказались наглухо заперты, и лестница на виадук также перегорожена. Меня окружили пятеро остальных охранников. Сверху на меня смотрел нарисованный на арке виадука римский легионер. Я подумал, что его доспехи мне бы сейчас очень не повредили. Кто-то схватил меня сзади. Не прозвучало ни единого слова. Для начала Пултер попытался разбить мне правое колено носком ботинка. Я успешно увернулся, но тут стоявший справа от него охранник ударил меня в пах. Наверное, я закричал, но Пултер выбрал отличное место для засады: хорошо освещенное, но совершенно безлюдное. Из близлежащих переулков подмоги ждать не приходилось. Пултер и его товарищи по очереди методично продолжали свое профессиональное занятие. Теряя сознание, я упал в лужу, а чей-то ботинок продолжал лупить меня по ребрам.
      Потом я подсчитал, что пришел в себя не раньше чем через два часа. Выражение «сделать отбивную» в моем случае было совершенно уместно. Между ног горел медленный огонь, а судя по тому, какую боль причиняло дыхание, ребра с правой стороны, возможно, были сломаны. Я медленно ощупал и осмотрел себя. Все как будто на месте и к тому же распухло так, что меня стало значительно больше, чем было.
      Пистолет, как насмешка, лежал в кобуре. Почему я струсил и не застрелил кого-нибудь из этих уродов?
      Попытавшись встать, я едва не задохнулся. Я испугался, что сломанное ребро может проткнуть легкое. Вскоре я стал переставлять ноги, перекашиваясь на правую сторону не хуже Квазимодо. Римский солдат невозмутимо взирал сверху на знакомую ему картину.
      Я добрел по Док-стрит до машины. Редкие прохожие, вероятно, принимали меня за рано накачавшегося пьяницу – вполне привычная картина для района «Альгамбры». Усаживание за руль вызвало еще один приступ тошноты. Я немного посидел, низко нагнув голову, а когда фонари прекратили свою пляску, поехал в сторону Оксфорд-роуд. Меня постоянно заносило на автобусную полосу, но движение, к счастью, было небольшим. Скорее случайно, чем по памяти, я нашел поворот к Манчестерской королевской больнице и по извилистой дорожке добрался до отделения «скорой помощи». Потом убрал пистолет в бардачок, позвонил Джею, сказал ему, где нахожусь, и окончательно отключился.
      Когда сознание снова вернулось ко мне, я лежал на кровати совершенно голый, а молодая хорошенькая сестричка прикладывала мешочек со льдом к моим разбитым яйцам.
      – Вернулись в страну живых? – приветствовала она меня. – Я так и думала, что лед приведет вас в чувство. – Приняв мою гримасу отвращения за страх, она поспешила меня успокоить: – Не волнуйтесь, все на месте, хотя кто-то очень постарался… Пару недель, пока заживают синяки, надо вести себя хорошо.
      От попытки осмыслить ее слова в голове снова потемнело. В глазах вспыхивал свет, кто-то громко выкрикивал мое имя, потом темная пелена милосердно сомкнулась надо мной, и я погрузился еще глубже. Последнее, что я слышал, – это донесшееся откуда-то издалека слово «кома».
      Когда я выплыл снова, людей вокруг было значительно больше. Я заморгал глазами и попытался поднять голову, но шею, казалось, привязали к кровати. Я мог только вертеть головой. Я застонал.
      – Ш-шш, он приходит в себя. – В поле зрения появилась Делиз. Она убрала что-то у меня с головы, и я увидел, что на меня внимательно смотрят также Джей Андерсон и Финбар Салвей. «Неужели я на собственных поминках?» – подумал я. В ногах, у спинки кровати, как начищенный медный таз, сиял лик Либерти Уокера. – Они думали, ты погружаешься в кому. Нас вызвали сюда, чтобы мы говорили с тобой, но я-то знала, что ты и так очнешься, – принялась отчитывать меня Делиз.
      Говорить я не мог. В голове звонили десятки колоколов. Я осторожно ощупал свое тело. Одна его сторона была упакована в лед, и пузырь со льдом лежал на голове с другой стороны – Делиз сняла его, чтобы я мог увидеть всех присутствующих. Грудь сжимала повязка, шею – хирургический воротник, на левой руке стояла капельница, а правой будто кто-то попользовался как подушечкой для иголок – а в остальном я чувствовал себя прекрасно. Боль между ногами заметно улеглась.
      – Тебя собираются подержать тут некоторое время. Они полагают, что у тебя может быть трещина в черепе, – утешила меня Делиз. – Врач просто не верит, что ты сам добрался до больницы. У тебя может быть мозговое кровоизлияние. – Она была просто кладезь информации. Голос ее звучал почему-то очень громко. Я попытался расслабиться и контролировать свое дыхание. Теперь, когда я утратил способность двигаться, все мои дела стали казаться мне особенно срочными.
      – Что Риштон? – прохрипел я.
      – Не волнуйся за него, – напряженно ответила Делиз. – Тебе нужен покой.
      – Расскажи, как ты съездила, – потребовал я таким же слабым голосом.
      – Будет лучше, если ты ему расскажешь, – посоветовал Финбар, – он все равно не уймется.
      – Саймону Риштону глубоко наплевать на то, что его ждет, Дейв. Похоже, он немного сдвинулся. Я пыталась задавать ему вопросы, но у него было ко мне только одно предложение.
      – Дальше, – прошептал я.
      – Он твердил только о сексе. Хотел знать, как мы с тобой это делаем. Я очень быстро ушла. Надо было тебе ехать самому, – укоризненно закончила она.
      – Извини, – пробормотал я. – Я разберусь с этой скотиной. Принеси мою одежду. Мне надо отсюда выбраться.
      Вся ее мягкость улетучилась.
      – Выкинь эту дурь из своей зашибленной башки! Ты останешься здесь.
      Я попытался пошевелиться, но без особого успеха. Никто из моих посетителей помогать не собирался.
      – Хорошо. Видимо, придется провести здесь еще одну ночь, – сказал я.
      – Будешь лежать столько, сколько скажут' врачи, – поправила меня Делиз.
      – Джей пусть пользуется машиной, – продолжал я, – но ты, Финбар, забери из бардачка пистолет.
      Занавеска возле кровати раздвинулась, и энергичная медсестра, посветив мне в оба глаза фонариком, выпроводила моих гостей. Я снова провалился в сон.
      Следующим утром на рассвете меня осмотрел врач и объявил, что должен взять у меня анализ мочи. Когда после титанических усилий я совершил требуемое – а ему нужна была непременно «средняя порция», он поднес стаканчик к свету, изучил, как дорогое вино, и лишь затем отослал в лабораторию. Когда он ушел, я попытался снова задремать, но это не удавалось.
      – Привет, Дейв! Оплакиваешь свою горькую судьбу? – загремел рядом знакомый голос. В ногах у меня, изучая данные на табличке, прикрепленной к спинке кровати, стоял Тед Блейк в куртке лесоруба. От ее немыслимых узоров у меня зарябило в глазах.
      – Ну-ка, ну-ка… – Бесцеремонно сдернув с меня простыню, он осмотрел меня. – Этой частью я бы на твоем месте пока не пользовался. – Он прикрыл меня до пояса. – Но если бы ты был кот, я бы сказал, что восемь жизней из девяти ты уже отжил.
      Я метнул на него грозный взгляд. Не обращая на это внимания, Тед уселся на кровать.
      – Я уже понял, что в Новый год у тебя происходило что-то серьезное. Я раз десять пытался тебе дозвониться. Ну, выкладывай.
      Я изложил ему сильно отредактированную версию последних событий.
      – Черт тебя подери! Я знаю, что горбатого могила исправит, но если ты будешь продолжать валяться поперек шоссе, то в конце концов парой сломанных ребер не отделаешься. Меня не радует перспектива опознавать твое тело в морге.
      Я надеялся, что еще на какое-то время он будет избавлен от этой необходимости.
      – Ты все еще гоняешься за Джейком Гордоном?
      Я слабо покачал головой.
      – Не обманывай меня, Дейв. Ты пытаешься сделать вид, будто стал работать на него, чтобы вытащить Хэдлам и Риштона.
      Я ничего не ответил.
      – Вот видишь, значит, я прав! Так вот помни: тому, кто обедает с дьяволом, нужна длинная ложка! Ты понятия не имеешь, что происходит в городе, Дейв. Ни малейшего понятия.
      Распространяться на тему моей неосведомленности в теневой жизни Манчестера он не стал, и, бросив на меня взгляд, выражавший столько же сочувствия, сколько нетерпения, еще раз покачал головой и удалился.
      После его ухода я попытался разобраться в своих чувствах, но скоро бросил эту затею. Хотя я и не вполне понимал, что за пружина упрямо толкает меня вперед, остановиться я не мог.
      В 11 часов утра я вышел из больницы, расписавшись в книге дежурного. Молодой врач пришел в ужас, когда я вручил ему свой гипсовый воротник, и повторил, что у меня может быть черепное кровоизлияние, что я могу в любой момент потерять сознание и что я сам себе враг.
      Я взял такси до Мосс-сайда. Хотя ноги сильно дрожали, я рассудил, что лучшим лекарством будет деятельность. Мой «ниссан» стоял у дома Андерсонов. Дверь мне открыл Джей.
      – Делиз отправила меня домой, босс. Честное слово. Со мной был Либерти, а она не выносит его в офисе. Он все время качается на притолоках.
      В гостиной действительно сидел Либерти и смотрел австралийский сериал. Дуглас, примостившись в углу, читал учебник биологии.
      – Ты, Джей, отвезешь меня на работу, а ему придется отправиться домой. Я тебе уже говорил…
      – За что вы его так ругаете, дэд? – запищал Либерти. – Он мой брат и должен за мной смотреть!
      – Я тебе не дэд, – огрызнулся я. – Если услышу это еще раз, тебя уведут дяди в зеленых куртках!
      – Я в «группе риска»! Скажи ему, Джей!
      – Это правда, босс.
      – Пусть он будет хоть в какой группе, но ты будешь водить мою машину.
      – Я не могу ехать без него. Дружок его матери выгнал его из дому, и я уговорил мою маму разрешить ему спать у нас на диване. Если я оставлю его одного, он убежит. – Джей беспомощно покрутил запястьями.
      Ситуация была абсолютно безвыходной.
      Джей сел за руль, Либерти на заднее сиденье. Когда мы вошли в офис, Делиз красила ногти.
      – Звонила какая-то женщина. Я сказала, что тебя нет, но она ничего не передавала. Только требовала, чтобы ты позвонил ей при первой же возможности, – подозрительно произнесла Делиз и передала мне бумажку с номером рабочего телефона Сьюзан Эттли. Я оценил преимущества синяков на физиономии: окружающие с трудом различают выражение вашего лица. – Еще звонила секретарша этого несчастного сноба Бартла. Она говорит, к ним поступила жалоба из «Нортерн Пайонирс Банк». – Она сделала паузу и попыталась понять эффект, произведенный данным сообщением. – На самом деле из банка позвонили и сюда. Мистер Эшби просит перезвонить по его личному номеру. Его секретарша сказала, что он тебе известен. Может быть, тебе все-таки лучше побыть где-нибудь в другом месте, Дейв? Вид у тебя кошмарный. Я сварю тебе кофе.
      Воспользовавшись коротким отсутствием Делиз, я позвонил Сьюзан.
      – Ну наконец-то! – радостно воскликнула она. – Почему ты не позвонил мне вчера вечером?
      – Был занят, – пробурчал я. – Ты нашла что-нибудь в земельном регистре?
      – И да и нет. Земля вокруг карьера принадлежит разным компаниям, все они зарегистрированы в офшорных зонах. Владелец бывшей фермы – агентство недвижимости «Ранкорн», зарегистрированное в Вадузе, Лихтенштейн. Остальные участки, приобретенные на выданные Харрисоном кредиты, принадлежат фирмам, зарегистрированным в Сент-Хелиере, Джерси. Чтобы подтвердить твою теорию, остается лишь доказать, что агентство «Ранкорн» принадлежит Гордону, а за другими стоит Харрисон, – торжествующе закончила она. – И вот еще: регистрационные номера компаний на Джерси идут подряд.
      – Очень недурно, – ответил я. – Если твой босс Харрисон действительно стоит за этими фирмами, то на него можно собрать серьезный компромат.
      Около минуты Сьюзан молчала.
      – Я могла бы кое-что сделать… Когда я тебя увижу? У меня есть пара отличных идей насчет ужина.
      Теперь настала моя очередь помолчать.
      – Я не смогу вырваться до пятницы или субботы, – сказал я наконец. – Можно позвонить тебе в пятницу?
      Она неохотно согласилась отложить нашу встречу, а я подивился собственным актерским способностям. Положив трубку, я почувствовал, что лоб у меня покрылся испариной. От Сьюзан необходимо было как-то отделаться, тем более что те мои части, которые интересовали ее больше всего, находились в абсолютно нерабочем состоянии.
      Я выглянул в другую комнату.
      – Делиз, у меня к тебе просьба. Попробуй выяснить телефон агентства недвижимости «Ранкорн». Скажи, что ты делаешь обзор рынка для компьютерной фирмы, и разузнай о них, что сможешь.
      – Хозяин не может позволять рабам бездействовать? – улыбнулась она, но отправилась к телефону.
      В агентстве «Ранкорн» работал автоответчик, и я решил, что стоит нанести им визит, а заодно проверить другие операции Гордона в Ранкорне.
      – Дейв, ты же сейчас упадешь со стула! – Лицо Делиз выражало искренний испуг. Я отмахнулся и набрал номер Эшби.
      – Кьюнан! – завопил он как ужаленный. – Зачем вы вчера приезжали? Я пожаловался в «Бартл, Бартл и Гримшоу». Вам было позволено навести несколько справок, а не устраивать тотальный допрос с обыском! Мне пришлось отправить в неоплачиваемый отпуск двух женщин, которые подрались между собой! Я не видел ничего подобного за всю мою службу в банке!
      – Подождите минуточку, мистер Эшби, – попытался я остановить поток его гнева.
      – Нет, это вы подождите, Кьюнан! Кэролайн Дэвидсон сообщила мне, что вы задавали ей вопросы о клиентах, и я желаю знать, в связи с чем вы спрашивали меня об отделе валютных операций!
      Я чувствовал себя слишком худо, чтобы оставаться вежливым.
      – А вам не приходило в голову, что убийство Глории Риштон могло быть связано с ее работой? С моей точки зрения, эта версия не менее вероятна, чем версия официального следствия. Ведь Глория изучала вопрос о целесообразности предоставления кредита Джейку Гордону, не так ли? – Если я ошибался, Эшби должен был меня поправить.
      –  Каквы это узнали? – Он совершенно вышел из себя и забыл всю свою риторику.
      – Чтобы это понять, достаточно одного взгляда на книги, с которыми она работала. Не надо быть Гарри Каспаровым ил Найджелом Шортом.
      – Это коммерческая тайна. Я требую, чтобы вы соблюдали конфиденциальность!
      – Идите к дьяволу! Мы расследуем убийство, а не неуплату долга. Вы разрешили кредит? Глория подтвердила платежеспособность Гордона?
      – Ну, мы опирались не только на ее слова. Это не в наших правилах. – Он перешел на высокомерный тон. – Она, собственно, не закончила свое исследование, когда… э-э… погибла. Мне она не говорила ничего негативного, хотя регулярно отчитывалась о ходе работы. Она была близка к завершению, так что…
      Я перебил его:
      – А вы не допускаете мысли, что она собиралась не просто написать отрицательный отчет, но доказать мошенничество Гордона? Она ведь не могла сделать такое заявление, не будучи полностью уверенной в достоверности собранных ею фактов? Я имею в виду, что абстрактные логические построения у вас не поощряются, верно, мистер Эшби?
      Он шумно набрал воздуха в грудь.
      – Заявка на кредит с моей рекомендацией поступит в совет директоров банка завтра. Нам принадлежит значительная часть в пакете, который Гордон собрал при участии нескольких банков. Первый транш кредита должен быть выплачен ему завтра. Одобрение советом директоров лишь формальность.
      Голос его дрожал от волнения гораздо сильнее, чем в разговоре о судьбе своей бывшей подчиненной.
      – На вашем месте я бы не спешил давать такую рекомендацию. Я бы помедлил и провел расширенное расследование. Кэролайн Дэвидсон гораздо проницательнее, чем вы думаете. Она может найти иголку в стоге сена. Вы непременно должны восстановить ее. А пока что вам стоило бы перезвонить в «Бартл, Бартл и Гримшоу» и взять назад свою жалобу. – Я положил трубку и с удовольствием представил себе, как он судорожно отзывает все бумаги, на которых поставил положительную резолюцию.
      Итак, я сжег все корабли. Очень скоро Гордон узнает, что кредита ему не видать. Он уже пытался взять меня в оборот, одновременно выжив из квартиры и предложив свою дружбу. Теперь я возвращал ему долг – и с процентами.
      – Весьма недурно для человека, который выглядит как суповой набор, – прокомментировала Делиз с порога. – Но ты так и не рассказал мне, что же вчера с тобой случилось. Я удостоюсь этой чести?
      – Безусловно, но сначала мне надо, чтобы Джей еще раз переместил свою драгоценную персону в аэропорт и углубил нашу осведомленность об Уильяме Коулмане.
      Вчера Джей и Финбар вернулись почти с пустыми руками. Все, что им удалось узнать – это что Коулман хороший отец нескольких детей, а жена его снова беременна.
      Нам необходим был материал, который дискредитировал бы Коулмана как свидетеля, а не доказывал, что он образцовый гражданин. Я разрешил Джею взять с собой Либерти: этот сработает лучше справочного бюро и запросы о Коулмане распространятся по аэропорту быстрее, чем слабительное по кишкам больной овцы.
      Когда они ушли, я рассказал Делиз обо всем, что со мной случилось за последнее время – разумеется, кроме пребывания у Сьюзан.
      – Я сразу поняла, что этот Пултер натуральный фашист, – произнесла она. – И неужели ты спустишь ему это с рук? Ты полагаешь, он действовал по указке Гордона или Тревоза?
      – Вовсе нет, он вполне мог сделать это ради собственного удовольствия, чтобы поддержать в форме своих бойцов. Мне кажется, что Гордон и Тревоз заставили его изменить показания, и он хочет, чтобы я перестал спрашивать почему.
      – Что ты собираешься делать, Дейв? Кстати, твой пистолет в сейфе. Финбар принес его сегодня утром.
      – Я знаю только одно: теперь я не могу сидеть сложа руки. Время пошло. Если я не ошибаюсь относительно Джейка Гордона, то скоро он очень сильно расстроится. Так что я должен продолжать это расследование. А когда я играл в регби, меня били и хуже.
      – Ты пугаешь меня, Дейв! У тебя какая-то мания! Ты едва держишься на ногах – и собираешься гнаться за Гордоном. У меня нет сил на это смотреть.
      Я не нашел, что ответить. Я частный детектив, а не почтальон, и мой путь не пролегает по накатанному маршруту изо дня в день. Я не знаю, почему Делиз этого не понимает. Может быть, нам действительно лучше расстаться.
      На меня накатила волна усталости.
      – Делиз, ты не могла бы купить мне карту Ранкорна и пленку для аппарата «майнокс»? Это может завтра мне понадобиться, – сказал я ей.
      Как только она вышла, я составил два кресла рядом, лег и погрузился в глубокий сон. Когда я проснулся, было почти 10 часов вечера и кто-то барабанил в наружную дверь. Я был накрыт спальным мешком – вероятно, Делиз укутала меня, уходя.
      Я осторожно посмотрел сквозь прозрачную створку двери и не поверил своим глазам. Ко мне явился заместитель начальника городской полиции Синклер собственной персоной. Рядом с ним стояла сотрудница из розыска в длинном синем плаще. Я открыл дверь. Она хотела войти, но Синклер преградил ей путь рукой.
      – Вы постойте здесь. Нам надо поговорить наедине, а кроме того, я не хочу, чтобы вы приближались к этому человеку. Он может вас заразить.
      Синклер презрительно осмотрел меня с ног до головы, но ничего не сказал. Сам он выглядел очень неплохо, и цвет его лица на этот раз был вполне нормальным. Добротный серый двубортный пиджак он, несомненно, надел не по случаю визита ко мне.
      – Не верю своим глазам, – сказал я. – Вы, собственной персоной? Вас больше не устраивает проезжая часть?