Глава 2

Лондон

Неделю спустя

– Главное – это смелость. – Сара глубоко вдохнула и медленно выдохнула, пытаясь успокоить сильно и часто бившееся сердце. – Она всегда выручит.

Еще по дороге в Лондон Сара поняла, что им потребуется нечто большее, чем просто чудо. Необходимо было составить план кампании. Большую часть путешествия Сара разрабатывала его, а затем в течение нескольких часов по приезде убеждала мистера Бердуэлла остаться с ними в Лондоне в качестве их личного кучера. Следующие несколько дней ей понадобились на то, чтобы просмотреть в газетах колонки светской хроники и раздобыть информацию, необходимую для начала боевых действий.

Ее план был весьма необычным, и поскольку тете Этте было лучше не знать его деталей, Сара этой ночью долго лежала не смыкая глаз, дожидаясь, пока тетино дыхание не перейдет в мерное похрапывание, означавшее, что почтенная дама погрузилась в глубокий сон и можно начать действовать. Настало время претворить план в жизнь в надежде, что объект, ради которого он был разработан, охотно откликнется на ее просьбу.

Тихо выскользнув из постели, которую она делила с тетей, Сара сунула ноги в домашние туфли, накинула поверх ночной рубашки черный дорожный плащ, на цыпочках прокралась по комнате, затем бесшумно прошла по коридору в заднюю часть дома и, быстро спустившись вниз, вышла через черный ход. Ее ожидал мистер Бердуэлл, чтобы отвезти навстречу безрассудной и, возможно, самой нелепой из авантюр, которые когда-либо затевала Сара.

Мистер Бердуэлл сначала решительно возражал против путешествия Сары в одиночку по ночным городским улицам и грозился все рассказать тете Этте, но Сара остановила его, пригрозив ему самому. Если Бердуэлл не согласится отвезти ее туда, куда она просит, она воспользуется наемным экипажем. Ей не хотелось принуждать Бердуэлла поступать помимо его воли, но выбора у нее не было.

К тому же если молодая девушка едет по ночному Лондону в экипаже, которым правит давний друг семьи, – это одно, но совсем другое, если она нанимает для этой цели обычного извозчика. Бердуэлл мог позаботиться, чтобы в его экипаже с Сарой не случилось ничего плохого, но этого никак нельзя гарантировать, если экипаж нанят на улице. Сара знала, что Бердуэлл никогда не позволит ей так рисковать. Нравится ему это или нет, деревенский кучер отвезет ее туда, куда ей надо, и ни словом не обмолвится об этом тете Этте.

Одной рукой придерживая полы плаща, Сара другой накинула на голову капюшон, открыла заднюю дверь и воскликнула в отчаянии:

– Ох, нет!

Ласковый весенний дождичек, накрапывавший днем, ночью перешел в ливень. Бархатный плащ был слабой от него защитой, а домашние туфли и вовсе не годились для того, чтобы шлепать в них по лужам, покрывавшим мощенный булыжником двор, через который Сара бросилась сломя голову к конюшням, где ожидал ее Бердуэлл.

– Я мог бы подъехать и прямо к крыльцу, – проворчал он, помогая Саре забраться в экипаж;

Но она покачала головой:

– Нас тут хорошо знают, мистер Бердуэлл. Я не хочу, чтобы кто-то начал допытываться, почему вы ждете у дверей ночью с экипажем, когда тетя Этта легла спать.

Бердуэлл окинул взглядом ее бархатный плащ:

– Но теперь вы промокли насквозь.

– Не совсем, – проговорила Сара, усаживаясь на подушки и пытаясь унять стучащие зубы. – В основном только снизу.

Но мистер Бердуэлл лучше знал. Он протянул ей толстый шерстяной плед и нагнулся за медной грелкой, лежавшей на полу экипажа.

– Набросьте это на себя, а я пока поворошу угли. Сара развернула плед и накинула его поверх плаща.

– Я обойдусь без грелки, мистер Бердуэлл. Я спешу, пледа вполне достаточно.

Бердуэлл оставил грелку в покое, плотнее закутал пледом Сарины ноги и закрыл дверцу.

– Вы твердо уверены, что хотите это сделать, мисс?

– Я ни в чем не уверена, – созналась Сара. – У меня просто нет выбора.

– Ну что же, так тому и быть, – подчинился ее решению Бердуэлл. Он знал Сару с детства. Он не был в курсе задуманного ею начинания, но видел, что она готова идти до конца. – Стукните в потолок, если передумаете, – велел он. – Тогда я немедленно поверну назад, и вы присоединитесь к леди Данбридж в ее ночном отдыхе.

– Спасибо, – прошептала Сара.

– Не благодарите меня, мисс, – нахмурился Бердуэлл, – поскольку все это мне не по нутру. Мне совсем не нравится возить вас по городу в это время суток. Я поступаю так по одной причине: слишком хорошо мне знакомо это упрямое выражение, которое сейчас у вас на лице. Должно быть, у вас очень веские причины делать то, что вы делаете. – Он наклонился к ней и заглянул ей в глаза: – Что же все-таки вы такое делаете, мисс?

Сара твердо выдержала его взгляд.

– Дожидаюсь вас.

Кучер со вздохом вскарабкался на свое сиденье, подобрал поводья.

– Куда прикажете, мисс?

– В Мейфэр.

Бердуэллу показалось, что он ослышался.

– В самом деле, в Мейфэр, мисс?

– Да, мистер Бердуэлл, – подтвердила Сара. – В Мейфэр. Высадите меня на Парк-лейн.

– Где именно на Парк-лейн?

– В самом начале улицы, – ответила она. – Оттуда я пойду пешком.

– В такую-то погоду? – поразился кучер. – Да не стану я этого делать.

– Вы станете, мистер Бердуэлл! – сказала Сара тоном, не допускающим возражений. – Я не хочу, чтобы вы привлекли ко мне внимание, остановив экипаж у дома.

– И где прикажете вас дожидаться?

– Меня не надо дожидаться, – сказала она. – Вы немедленно вернетесь сюда.

– Но это невозможно, мисс.

– И тем не менее вы выполните мою просьбу.

– Но как вы доберетесь назад?

Сара постаралась улыбнуться как можно увереннее.

– В экипаже. Через парк. И вам советую ехать тем же путем. Так будет быстрее, мистер Бердуэлл.

Джарред, пятый маркиз Шеппердстон, оторвал взгляд от расшифрованного письма, которое перед тем внимательно изучал, когда в кабинет его лондонского дома на Парк-лейн заглянул дворецкий Хендерсон.

– Простите за беспокойство, сэр.

– Почему вы не спите? – спросил Джарред. – Может, меня и мучает бессонница, но слугам ни к чему разделять мои мучения. Я полагал, что все уже давно легли спать.

– Так и есть, сэр, но я встал, чтобы отпереть дверь. К вам гость.

Джарред бросил взгляд на каминные часы и удивленно приподнял брови:

– В такой-то час? – Он настолько погрузился в свою работу, что не слышал дверного колокольчика.

Хендерсон кивнул.

Было почти четыре часа утра. Согласно принятым в светском обществе нормам, еще сравнительно рано, но для визитов все же довольно поздно, разве что он понадобился кому-то из Лиги свободных братьев.

– Это лорд Грантем или кто-то из их светлостей?

– Ни тот, ни другие, милорд, – отвечал Хендерсон.

– Кто же тогда?

– Боюсь, что не могу сказать вам, сэр.

– Почему не можете? – настаивал Джарред.

Хендерсон не моргнув выдержал недоуменный взгляд хозяина.

– Молодая особа отказалась назвать свое имя.

– Что еще за молодая особа?

– Она залила водой весь ковер в гостиной, сэр, – ответил Хендерсон. – Я не хотел ее пускать, но эта бойкая девица сказала, что вы ее ждете. Разве сегодня вечером вы ожидаете гостей, сэр?

– Нет, – нахмурился Джарред.

– Мне отправить ее восвояси, милорд?

Джарред взглянул на потоки воды, бежавшие по оконному стеклу.

– В такую погоду? – Он вздохнул, провел пальцами по волосам, расправил ноющие плечи, затем смахнул шифры в верхний ящик стола и запер его. – Нет, давайте выясним, кто она такая и что ей нужно. Проводите ее сюда.

Хендерсон приподнял одну бровь, но воздержался давать свою оценку неожиданному повороту событий. Порядочные девицы не посещают мужчин без сопровождения и не являются без приглашения среди ночи.

Джарред прошел к столику с напитками, налил в бокал виски, приблизился к камину и поворошил угли. Если с нее ручьями стекает вода, она, конечно же, сильно продрогла.

Хендерсон распахнул дверь кабинета и провозгласил:

– К вам молодая особа, сэр.

Джарред поджал губы и повернулся лицом к вошедшей. Его гостья в черном плаще с капюшоном была высокой, стройной и с виду промокшей насквозь.

– Добрый вечер. Входите и погрейтесь у камина. Она подошла к камину. От ее плаща тотчас же повалил пар.

– Спасибо, милорд.

Голос ее был мягким, волнующим и странно знакомым. Джарред глотнул виски, пытаясь вспомнить, где мог слышать его. Но не следовало забывать о хороших манерах.

– Желаете чего-нибудь выпить? Перекусить? Незнакомка таинственно улыбнулась.

– Очень любезно с вашей стороны предложить мне это, но я не уличная женщина… пока что.

– Прощу прощения, – сказал он. – Но вы поставили меня в невыгодное положение.

– Надеюсь, – выдохнула она и откинула назад капюшон, открыв лицо и волосы. – Но что-то мне не верится. Не думаю, что вас можно поставить в невыгодное положение, Джейс!

Глава 3

Только один человек смел его так называть!

– Сара? – Он произнес ее имя, и его сердце тут же начало выстукивать стаккато. Он не видел ее с последнего бала в прошлом сезоне у леди Харралсон. И с тех пор пытался забыть ее. Встреча их было краткой – недолгая беседа и один-единственный танец, – но Джарред отчетливо помнил все подробности.

К леди Харралсон Джарред приехал вместе с Колином. Он стоял у столика с напитками, наблюдая за Джиллиан Дэвис – той самой, которая теперь была женой Колина, – когда рядом кто-то негромко произнес:

– Почему вы не пригласите ее танцевать?

Джарред обернулся к говорившему и увидел хорошенькую рыжеволосую и кареглазую барышню, с любопытством смотревшую на него.

– О ком вы?

– О Джиллиан, – ответила барышня. – О Джиллиан Дэвис, которая танцует с лордом Грантемом. И на которую вы смотрите уже четверть часа.

– Дэвис? – Джарред сосредоточенно нахмурился. – Она имеет отношение к…

Девушка кивнула:

– Ее отец – барон Картер Дэвис. И, несмотря на то, что он богаче, чем Крез, Джиллиан очень славная. К несчастью, у нее подмочена репутация.

– Неужели? – Он вскинул бровь.

– Да, – ответила она, понизив голос так, чтобы никто не слышал. – Считается, что она в прошлом месяце гостила у родственников в деревне. Но ходят гадкие слухи, что на самом деле она не жила в деревне, а сбежала в Шотландию со своим любовником, который там ее бросил.

– А сами вы верите тому, что считается, или же слухам? – спросил он, снова переводя взгляд на Джиллиан Дэвис.

Девушка задумалась, закусив нижнюю губу.

– Не верится, что Джиллиан способна бросить тень на свою семью… Но ведь никто обычно не уезжает в деревню в начале сезона. – Она подняла на него глаза. – Уверена, что это только сплетни и что Джиллиан не в чем упрекнуть. – Голос ее дрогнул. – Она станет вам прекрасной маркизой.

Джарред резко повернулся и пристально посмотрел на стоявшую рядом девушку:

– С чего вы решили, что я могу сделать ее маркизой?

– Потому что вы – маркиз Шеппердстон и весь вечер не сводите с нее глаз.

– Я обратил на нее внимание лишь потому, что она не танцевала, – честно ответил Джарред.

– И вы собирались с духом, чтобы пригласить ее?

– Ничего подобного, – возразил он.

Она недоверчиво выгнула светло-рыжую бровь.

– Значит, вы просто любуетесь ее красотой.

Джарред нахмурился. Он не привык, чтобы ему противоречили, и его карие глаза вызывающе сверкнули.

– Нет.

– Вы не находите Джиллиан красивой? – с надеждой спросила она.

Джарред покачал головой.

– Она довольно красива, как и большинство присутствующих здесь дам. Но я выделил ее из толпы лишь потому, что она не танцевала.

– Счастливая Джиллиан, – пробормотала девушка. – Я тоже не танцевала, Джарред, но на меня вы обратили внимание только сейчас, когда я с вами заговорила.

Она нарушила этикет, первая заговорив с ним, и осмелилась назвать его по имени. Но Сара всегда умудрялась поступать не по правилам. Ее смелость поневоле заинтриговала его.

– Мы знакомы? – догадался спросить он.

Она взглянула на него с загадочной улыбкой:

– Я вас хорошо знаю, милорд. Но вы, очевидно, не можете ответить мне тем же. – Она скользнула по нему пытливым взглядом и насмешливо улыбнулась: – Простите, что отвлекла вас от поисков маркизы. Когда будете танцевать с Джиллиан, передавайте ей от меня привет, Джейс.

Она повернулась и двинулась прочь. Джарред нахмурился. Только у одного человека доставало смелости называть его Джейсом. И это была Сара Экерсли, рыжеволосая пятилетняя худышка с вечно разбитыми коленками.

– Сара? Вы ли это?

Она круто обернулась с сияющим лицом.

– Собственной персоной. Как видите, выросла и уже не так похожа на скелет.

Джарред взглянул на ее кремовые плечи, открытые по бальной моде, и согласился с ней про себя. Она, конечно же, выросла и превратилась в довольно очаровательную девицу. Волосы морковного оттенка, которые приводили ее когда-то в отчаяние, со временем потемнели и теперь напоминали отполированную медь, веснушки, покрывавшие светлую кожу, исчезли, разве что на переносице сохранилась парочка.

Не изменились только глаза. Как он мог не узнать их сразу? Миндалевидные глаза Сары всегда были скорее золотистыми, чем карими, и всегда казались слишком большими для ее лица. Много лет назад она была забавным котенком с глазами взрослой кошки. Но теперь котенок исчез, его место заняла прелестная принцесса.

– Сколько же лет прошло?

– Достаточно, чтобы вы забыли меня и занялись поисками другой.

У него запершило в горле.

– Сара, я вовсе не…

– Ищете? – В ее взгляде сверкнуло озорство. – Позвольте вам не поверить, Джейс.

Джарреду потребовалось несколько секунд, чтобы снова обрести дар речи.

– Все не так, как вам показалось. Я не собирался приглашать Джиллиан Дэвис, как и делать ее маркизой.

– Почему? – спросила она.

– Я здесь не затем, чтобы найти себе жену.

– Тогда зачем вы здесь?

– Просто захотелось потанцевать. Разве в это так трудно поверить?

Она ни на секунду ему не поверила.

– Не видно, чтобы вы танцевали.

– Только потому, что вы меня до сих пор не пригласили, – улыбнулся ей Джарред.

Они протанцевали один танец… Джарред до сих пор помнил ее золотистое платье с квадратным вырезом, открывавшим плечи и шею и выгодно подчеркивавшим фигуру, до сих пор ощущал запах ее духов, которыми веяло от волос, чувствовал ее талию под своей ладонью.

Весь год образ Сары вклинивался в его мысли в самые неподходящие моменты. Но ему и не снилось, что Сара способна появиться в его кабинете вот так, посреди ночи.

– Какого черта вы тут делаете? И одна! В такой час… – Джарред не мог скрыть своего изумления. Ее полные губы посинели от холода, длинные мокрые рыжие волосы липли к голове, но все равно она нисколько не утратила своего очарования.

– Считается, что вы избегаете светских развлечений, Джейс. – Сара Экерсли зачарованно смотрела на клин темных кудрявых волос, видневшихся в вырезе его расстегнутой рубашки, поверх которой был надет бархатный халат. – Я прочла в газете о бале у герцогини Суссекс и пришла в такое время, чтобы наверняка застать вас дома. Одного. – Она отошла от камина и приблизилась к нему. – Ведь вы один, не так ли, Джейс? – Она протянула руку, взяла у него бокал с виски и, поднеся к губам тем местом, которого он касался своими губами, сделала глоток.

Ее вызывающий поступок захватил его врасплох. Где она такому научилась? Кто привил ей любовь к виски? Джарред сощурился и втянул в себя воздух. Некая часть его тела, заключенная за пуговицами бриджей, пробудилась и властно потребовала освобождения от сковывавшей ее ткани. Он машинально стянул потуже пояс халата, чтобы скрыть признаки своего возбуждения.

– Если не считать человек двадцать слуг и вас, я совершенно один.

Сара еще глотнула виски и вернула ему бокал.

– Думаю, их присутствие не в счет. Вы, я полагаю, всегда один?

– Что? – Джарред изогнул изящную бровь. – Вы прибыли из Хелфорд-Грин ради того, чтобы обсудить со мной проблему моего одиночества?

– Нет, – покачала она головой. – Я приехала из Хелфорд-Грин, чтобы взять уроки.

– Уроки? – озадаченно спросил он. – Какие же?

– Уроки обольщения.

Джарред поперхнулся виски и поставил бокал на столик.

– У кого же?

– У вас, разумеется. Джарред закашлялся.

– Не надо так шутить, Сара, – проговорил он, прочистив горло.

– Но я говорю абсолютно серьезно, – сказала она. – Мне просто необходимо постичь искусство обольщения, и я пришла, чтобы взять уроки у самого обольстительного из всех мужчин, которых я знаю.

– Зачем вам это нужно? – Джарред не знал, обижаться ему или, наоборот, радоваться. Радоваться тому, что Сара находит его обольстительным, или обидеться на то, что она решила, будто он способен давать ей подобные уроки.

– Как видите, я не красавица…

Джарред нахмурился. Почему это она так считает?

– У меня нет ни денег, ни громкого имени, ни приданого – ничего, что можно предложить мужчине, – продолжала она. – Все, что у меня есть, – это мое тело. – Она расстегнула капюшон, и плащ упал на пол. – Мне надо научиться им пользоваться.

У него перехватило горло. Сара Экерсли, дочь священника из Хелфорд-Грин, пришла к нему в одной только белой батистовой ночной рубашке. Но никогда не приходилось ему видеть более восхитительного зрелища. Он невольно сделал движение вперед, и его губы оказались в нескольких дюймах от ее губ.

– Простите, если я неправильно вас понял, но… вы пришли сюда потому, что хотите замуж?

Сара отбросила назад волосы, вскинула руки и обняла его за шею.

– Я здесь, чтобы учиться, Джейс. – Она перевела взгляд на его губы. – Для начала можете научить меня целоваться.

– Я вас поцелую. – Он наклонился к ней так близко, что ощутил запах виски, вдохнув выдыхаемый ею воздух. Потом закрыл глаза. Он поцелует ее. По всем правилам. Не потому, что она дерзко этого потребовала. Он внезапно испытал непреодолимое желание прижаться к ее телу, почувствовать вкус виски на ее губах и… удовлетворить любопытство. Потому что еще в прошлый раз, когда они виделись, он очень хотел поцеловать ее и не сделал этого. И он не настолько благороден, чтобы упустить вторую возможность, которая представилась таким интригующим образом. – Но я не собираюсь на вас жениться.

– Я не помню, чтобы просила вас об этом, – ответила Сара. – По крайней мере после того, как мне исполнилось десять лет.

Джарред изумленно поглядел на нее, приоткрыв рот. Она указательным пальчиком подняла его нижнюю челюсть вверх.

– Не удивляйтесь так, Джейс, – проговорила она мягко. – Все в порядке. Я давно уже не та малышка. Я не жду, что вы на мне женитесь.

– Почему же? – спросил он, слегка уязвленный. Он с детства привык к тому, что Сара открыто заявляла всем о своем намерении стать его женой.

– Потому что… – выдохнула она, – потому что я поняла, наконец, насколько вы привлекательны. Вы будете превосходным любовником, но едва ли кто-нибудь пожелает такого, как вы, в мужья.

– Прошу прощения! – Джарред, широко раскрыв глаза, отступил назад, не сводя взгляда с ее запрокинутого лица. Даже мысль о поцелуе улетучилась из его головы.

Она улыбнулась:

– Нет необходимости просить прощения, Джейс. Я разрешила вам поцеловать себя.

– Вы приказали мне поцеловать себя, – поправил Джарред. – Но сейчас это не совсем уместно. Что заставляет вас думать, что барышни на выданье сочтут меня непригодным в мужья? Поскольку, уверяю вас, большинство юных барышень, их родители и опекуны находят меня на редкость подходящей партией.

– Я не думаю, что большинство девушек сочли бы вас непригодным в мужья, – поправилась Сара.

– Но вы только что сказали…

– Я помню, что я сказала, – перебила она. – Я говорила не о том, чего хотят большинство девиц на выданье. – Она посмотрела на него в упор. – Я высказала свою точку зрения.

– Вашу точку зрения на мою пригодность в мужья?

Она кивнула.

– Так же как и на пригодность в любовники.

– Должно быть, ваше суждение основано на богатом опыте, – предположил Джарред.

Сара поморщилась.

– Я прекрасно сознаю, что опыта мне как раз не хватает, Джейс. Потому-то я пришла к вам.

– Чтобы научиться целоваться!

Внезапная хрипотца в его голосе заставила Сару вздрогнуть.

Она бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц.

– Помимо всего прочего…

Несмотря на ее очевидную невинность, в ее взгляде и интонации заключался призыв, старый как мир. Джарред напрягся и понадеялся на то, что пуговицы на бриджах пришиты крепко.

– Вы хотите, чтобы я стал вашим любовником, – заключил он.

– Первым из них, – поправила она, прикасаясь кончиком указательного пальца к пленившим ее волоскам на его груди.

– Первым? – Джарред перехватил ее руку. – И многие дожидаются своей очереди? – Он мысленно перебрал в уме мужчин, которых Сара могла наметить себе в любовники, и снова нахмурился. Таковых были дюжины. Мужчины всевозможных форм и размеров, из разных слоев общества. Старше, моложе, богаче, беднее, привлекательные и не очень. И всех их объединит одно – стремление занять его место в постели Сары Экерсли и сделаться ее следующим любовником.

– Пока еще нет, – ответила Сара. – Но я еще так молода, Джейс. А ваша репутация широко известна.

– В каком смысле? – вопросительно вскинул брови Джарред.

– Вас считают человеком, во всем добивающимся совершенства, – пояснила Сара. – Я не сомневаюсь, что вы окажетесь самым лучшим учителем. Но было бы наивно полагать, что вы останетесь моим единственным любовником на всю жизнь. Или моим единственным учителем. В конце концов, я моложе вас на девять лет.

Джарред смотрел на нее и чувствовал, что больше всего его устроило бы быть ее первым и единственным любовником. Его огорчила мысль, что Сара считает иначе.

– Вы моложе меня только на восемь лет, – напомнил он. – Значит, вы решили, что я с радостью окажу вам эту услугу?

– А разве нет?

Джарред выпустил ее руку, которую до сих пор удерживал в своей, и взял ее лицо в ладони.

– Если, как вы сказали, моя репутация широко известна, тогда вы должны знать, что я горжусь тем, что являюсь джентльменом. А джентльмен не согласится лишить юную леди – любую юную девушку – невинности. Особенно если он хорошо ее знает и… – он замолчал, с удивлением осознав, что с его языка едва не сорвалось слово «любит», – привык уважать. И если она к тому же дочь священника, который всегда доверял этому джентльмену. – Он склонился к ней. – Бог мой, Сара, о чем вы только думали, когда явились сюда в этот час ночи? Где ваш отец, тетушка? Как только они отпустили вас?

Сара помолчала, затем метнула на него быстрый взгляд.

– Когда я уходила, тетя Этта мирно спала в номере гостиницы «Иббетсон».

«Иббетсон»? Смутное беспокойство шевельнулось в его груди. Он полагал, что Сара, ее отец и тетка снимают зимой дом в Лондоне. «Иббетсон» не относился к разряду таких шикарных отелей, как «Кларендон», «Грильон», «Палтни», им довольствовались обычно ученые и лица духовного звания. Место, впрочем, вполне приличное.

– А ваш отец?

– Папа умер, – ответила Сара ничего не выражающим голосом. – Два месяца назад.

Новость потрясла Джарреда. Он выпустил Сару и отошел на несколько шагов.

– Мне очень жаль, – проговорил он и, склонив голову в знак уважения перед преподобным Экерсли, мгновение смотрел на носки своих башмаков, прежде чем снова встретиться взглядом с Сарой. – Я ничего не знал. Мне никто не сообщил…

– К чему было вам сообщать? – пожала плечами Сара, перебив его. – После того как мы танцевали с вами в прошлом году, вы не сочли нужным возобновить знакомство. Или хотя бы нанести визит нам с папой. Что для вас его смерть?

Ее слова уязвили Джарреда. Он намеренно воздержался от визита к ним после того памятного танца с Сарой Экерсли прошлой зимой, поскольку не хотел, чтобы Сара решила, будто он собирается ухаживать за ней. Не важно, что танец этот доставил ему величайшее наслаждение. А одному священнику Джарред не мог нанести визит, потому что Сара могла решить, что он хочет предложить ей нечто большее, чем дружбу. А это было абсолютно исключено.

Джарред знал, что никогда не женится, а ничто другое он не мог предложить Саре.

– Священники из такой крохотной деревушки, как Хелфорд-Грин, не удостаиваются некролога в столичных газетах, – продолжала с горечью Сара, усиленно мигая, чтобы удержать слезы, которые жгли ей глаза. Ее отец прожил жизнь, служа своим ближним, неся им слово Божье, даруя окружавшим его людям свет и надежду, делая добро. Его смерть осталась замеченной только его прихожанами. Тогда как стоит только какому-нибудь светскому бездельнику перевернуться на своем фаэтоне, как об этом напишет каждая лондонская газетенка. – В отличие от блестящих молодых пэров, вроде лорда Бринсона.

Два месяца назад Джарред уезжал из Лондона по делам, и, хотя по возвращении до него и дошли кое-какие слухи, он все же сделал над собой некоторое усилие, прежде чем понял, о чем говорит Сара.

– Лорд Бринсон? Лорд Питер Бринсон? Тот дуралей, который держал пари, что сумеет три раза объехать вокруг Гайд-парка за пять минут? Тот самый лорд Бринсон?

Сара кивнула.

– С тех пор как Питер Бринсон достиг совершеннолетия, он и дня не бывал трезвым, – сказал Джарред. – Что общего у него с вашим отцом?

– Он погиб в тот же день, когда умер папа, – проговорила Сара горько.

– Понятно…

Сарин отец ни в коем случае не стал бы возражать против того, чтобы его смерть осталась незамеченной. Но было печально сознавать, что уход из жизни безалаберного светского повесы, который в жизни своей не сделал ничего – хорошего или плохого – и который погиб во время безумной гонки на спор в фаэтоне вокруг Гайд-парка, стал событием и пресса во всех подробностях ознакомила с его краткой жизнью широкую лондонскую публику. Тогда как жизнь и дела преподобного Экерсли были преданы забвению.

– На похороны Бринсона собралось все светское общество, – сказала Сара, пригвождая Джарреда к месту укоризненным взглядом.

– Меня не было там. – Джарред выдержал ее взгляд. – Когда ваш отец умер, я был в Шотландии. Если бы я знал о его смерти, я непременно приехал бы в Хелфорд-Грин, чтобы с ним проститься.

– В самом деле? – спросила она вызывающе.

– Конечно, – отрезал он. – И вы сами это знаете. Я очень любил вашего отца и уважал его. Он был хороший человек, а ведь по-настоящему хороших людей не так уж много. – Джарред пристально посмотрел на Сару. – Я не собираюсь омрачить память о нем, скомпрометировав его дочь. У вас траур, Сара. Вам не следовало приезжать в Лондон, а уж тем более приходить сюда. Это неприлично.

Сара знала это так же хорошо, как он, но слова Джарреда больно задели ее за живое. Она не сумела сдержаться.

– Не вам читать мне мораль, Джарред. Я дочь священника. И всегда жила по правилам. С утра до вечера делала только то, что прилично и правильно, а вот вы вели себя так, как вам вздумается.

Чтобы сдержать улыбку, Джарред крепко закусил нижнюю губу.

– Вас подводит память, Сара. Насколько я помню, вы были настоящим сорванцом и сбегали из дома при каждом удобном случае. И вы не могли соблюдать приличия с утра до вечера, потому что постоянно следовали за мной по пятам, когда я приезжал в Шеппердстон-Холл. Я повсюду натыкался на вас. Я просто поражался вашему упорству. Спастись от вас я мог только верхом на лошади. – Тогда ему было тринадцать и его, естественно, раздражало, что пятилетняя малютка ходит за ним повсюду как тень.

– Вы приезжали в Шеппердстон-Холл только два раза в год – на Рождество и Пасху, – напомнила ему Сара. – А значит, все остальное время я была приличной барышней. – И она подавила детское желание показать ему язык.

– Только потому, что ваши любящие отец и тетушка для вашей же пользы ограничивали вас общепринятыми рамками.

– Просто мне не оставалось выбора, – поправила она. – Мы жили тихой жизнью в тихой деревушке, где дочке священника полагается быть безупречной. Я ни разу не бывала в Лондоне до моего первого сезона.

– Который был – когда? – спросил Джарред. – Два или три года назад?

– Пять лет назад, – подсказала она с милой улыбкой. – Я была представлена ко двору вместе с Аделаидой и Алисией Кэрролтон.

– Аделаида и Алисия Кэрролтон уже вышли замуж, – сказал Джарред. – Как и их сестры, Анна и Амалия. – Аделаида вышла замуж за лорда Гастингса, Анна за лорда Гаррисона. Амалия обвенчалась с лордом Брукстоном. А Алисия, младшая из сестер Кэрролтон, стала женой Гриффина Абернати, члена Лиги свободных братьев и одного из ближайших друзей Джарреда.

– Да, я знаю, – сказала Сара.

– Можно было бы предположить, что вы, как ветеран пяти сезонов, подцепили богатого пэра и можете похвастаться наследником, а то и двумя.

– Я то же самое могла бы предположить и о вас, – парировала Сара, – если бы не узнала случайно…

– Что я не гоняюсь за маркизами, – закончил за нее Джарред.

– Что вы скорее обзаведетесь любовницей, чем женой, – возразила Сара, смело встречая взгляд его карих глаз.

– У меня есть свои соображения, Сара. – Джарред отвернулся и подошел к камину.

– Вот и у меня тоже, – мягко проговорила она.

– Кроме того, вы заблуждаетесь. – Он уставился на огонь, завороженный игрой синих и оранжевых язычков лижущего уголь пламени. – Я никогда не поступал так, как мне вздумается, – сказал он наконец. – Вам это просто казалось, но все потому, что моим родителям не было дела до того, что я делаю или куда иду, если только держусь от них подальше. Я все отдал бы, чтобы иметь то, что имели вы. А теперь забудьте о своей безрассудной затее. – Он отошел от камина и принялся мерить шагами ковер. – Возвращайтесь с тетушкой домой скорбеть о своем отце.