Глава 31

Гарнет сразу разглядела в толпе Милтона Бриттлза. Это был человек среднего роста с пухлыми щеками, которые, впрочем, не казались бы такими отвисшими, если бы не довольно длинные бакенбарды.

Цилиндр придавал ему солидности, но не делал его ни на день моложе своих пятидесяти семи лет. Однако какое значение имел его возраст и что сам он, как говорится, был поперек широкого? Хотя, как отметила Гарнет, черный жилет и хорошо подогнанный сюртук во многом скрадывали этот недостаток. Далеко не стройные бедра и совсем не мускулистые ноги не были обтянуты кожаными штанами, но тщательно отглаженные брюки со штрипками и черные ботинки с серыми кожаными гетрами выглядели вполне современно.

Гарнет поправила на зачесанных к макушке волосах украшенную цветами шляпку, разгладила на блузке плиссированный воротник и, в который раз одернув зеленый шерстяной жакет, шагнула из дилижанса.

Милтон Бриттлз двинулся ей навстречу.

— Миссис Скотт?

— Мистер Бриттлз?

Секунду они смущенно смотрели друг на друга, потом Бриттлз слегка кивнул и протянул букетик цветов.

— Рад с вами познакомиться. Моя карета вас ждет.

В мозгу у Гарнет промелькнул образ Флинта с его всегдашним «Ну, поехали», но она тут же передернула плечами, избавляясь от наваждения, и взяла жениха под руку, позволяя отвести себя к экипажу.

— Мы все ужасно расстроились, когда узнали, как вам не повезло.

— К сожалению, да, — вежливо ответила Гарнет. Она почти не слушала спутника и рассеянно смотрела в окно кареты.

Местность, по которой они проезжали, была изрезана мощеными трехрядными улицами. Перед домами за железными оградами и коваными воротами красовались аккуратные зеленые газоны, не встречавшиеся у станции, куда привез ее дилижанс. Там в беспорядке ютились розовые глинобитные хижины.

Промелькнул строгий шпиль католического собора.

— Санта-Фе — приятный город, — учтиво произнесла Гарнет, а сама подумала: не то что насквозь пропыленные Уэйнесбург, Команч-Уэллс и даже Калико. От этой мысли у нее заныло сердце. И ни одного салуна, ни одного увешанного револьверами и серого от пыли ковбоя. Где-то они, конечно, были, но только не в этом райском уголке.

Милтон остановил карету перед скромным двухэтажным особняком с тенистой террасой, увитой зеленью, среди которой пылали яркие цветы. Затем принялся обстоятельно снимать веревку с металлическим грузилом с залка крытого экипажа. Свободный конец он привязал к сбруе одной из лошадей и опустил грузило на мостовую.

Сознание Гарнет снова сыграло с ней злую шутку — перед глазами возник, как живой, Флинт: вот он спрыгивает с Сэма, роняет поводья на землю, небрежно привязывает их к тумбе или распускает подпруги, когда они останавливаются на отдых. Отгоняя навязчивое видение, Гарнет зажмурилась, а когда снова открыла глаза, Бриттлз стоял на мостовой и протягивал руку, чтобы помочь сойти. Она вложила свою ладонь в его, но вместо знакомого теплого пожатия чуть шершавой ладони ощутила вялые пухлые пальцы. Заглянув в водянистые голубые глаза, она вспомнила другие — жгучие, сапфировые.

Этот человек был для нее чужим. Как она могла решиться выйти за него замуж?

Вышедшие из дома мужчина и две женщины остановились с выжидательными улыбками.

— Так вы и есть Гарнет? — Мужчина сделал шаг вперед и распахнул объятия. — Я ваш дядя Джордж. — У него было худощавое лицо и копна густых волос с проседью. Он отстранился и оглядел ее с ног до головы. — Вылитая мать. Согласись, Джейн. — Он повернулся к стоявшей рядом женщине. И был буквально отброшен ею в сторону. Низенькая и толстая, она уставилась на Гарнет круглыми голубыми глазами. Светлые жесткие волосы были заправлены под вышитый и отделанный кружевами чепец, ленты от которого скрывались под одним из множества подбородков.

— Дорогая! Моя дорогая! Вам пришлось перенести такой ужас! Как мы рады, что наконец вы оказались в лоне нашей семьи!

Вот уж действительно лоно, думала Гарнет, в то время как женщина прижимала ее к дородной груди.

— А это ваша кузина Женевьева.

— Здравствуйте, Женевьева, — поприветствовала Гарнет худую, скорее даже костлявую, сорокалетнюю старую деву, и та, в свою очередь, подошла, чтобы ее обнять. Тусклые каштановые волосы женщины были расчесаны на прямой пробор и собраны на затылке, водянистые голубые глаза на миг встретились с глазами Гарнет и тут же смущенно опустились. Женщину нельзя было назвать привлекательной, но добрая, искренняя улыбка скрашивала ее неказистость.

Тетя Джейн взяла Гарнет за руку и провела в уютно обставленную гостиную. С кресла тут же поднялся человек. Он оказался не выше ее самой. Лысую блестящую макушку обрамляла бахрома седых волос, темные глаза лучились теплом, розовощекое лицо сияло широкой улыбкой.

— Гарнет, это преподобный отец Римс. Он вас обвенчает в пятницу.

— В пятницу? — Она ушам своим не поверила. — Это же послезавтра!

— Совершенно верно. Рад с вами познакомиться.

Гарнет вспыхнула от смущения.

— Простите мне, сэр, мою бестактность.

— Это уж точно, миссис Скотт, — насупился Милтон Бриттлз, и она удивленно подняла на него глаза. Ее раскаяние было вполне искренним, и замечание жениха показалось ей вовсе неуместным.

— Я сегодня сама не своя.

— Немудрено, дорогая, — мягко заметил священник. — На вашу долю выпали поистине трагические испытания.

— Прошу к столу, — предложила тетя Джейн и немного развеяла нараставшую неловкость.

— Прекрасная мысль, — согласился Джордж Кинкейд и, предложив жене руку, повел ее в столовую. Гарнет почувствовала прикосновение пальцев Милтона Бриттлза, а преподобный отец Риме взялся сопровождать кузину Женевьеву.

За столом им прислуживала юная мексиканка, а священник всеми силами уводил разговор от свадебных приготовлений, расспрашивая Гарнет о ее путешествии. Она охотно отвечала, но так ни разу и не упомянула ни о Флинте, ни о том, как они гнали скот в Абилин.

Гарнет заметила, что кузина Женевьева говорила, только когда к ней обращались, но несколько раз поднимала полные обожания глаза на Милтона Бриттлза.

Похоже, бедняжка в него влюблена, решила про себя Гарнет. А дядя и тетя, да и сам Милтон даже не догадываются.

Когда Милтон Бриттлз попросил ее объяснить, почему она так долго добиралась до Санта-Фе, Гарнет поспешила уклониться от разговора.

— Дядя Джордж, я совсем запуталась в семейных отношениях. Значит, мистер Бриттлз приходится кузеном и вам?

— Только по браку. Также, как и вам, — объяснил Джордж Кинкейд. — Видите ли, Гарнет, когда ваш дед Кинкейд женился вторично, у него уже был сорокалетний сын и двадцатитрехлетняя дочь Матильда. Впоследствии Матильда Кинкейд вышла замуж за Джонатана Бриттлза, вдовца с сыном.

— Джонатан Бриттлз — это мой отец, — вступил в разговор Милтон. — Мне было одиннадцать лет, когда он женился на Матильде Кинкейд.

— Значит, вы с моей мамой были отпрысками от второго брака дедушки Кинкейда? — Гарнет повернулась к дяде.

— Совершенно верно, — подтвердил Джордж. — Я родился через год после свадьбы. А еще через год — ваша мать.

— А кто-нибудь еще из семьи жив?

— Только те, кто здесь присутствует. Матильда Кинкейд, к сожалению, не могла иметь детей. И у меня нет сына, которому я мог бы передать свою фамилию. Значит, как только я лягу в могилу, род Кинкейдов угаснет.

— Ну-ну, Джордж, — вмешался преподобный отец Римс, — вы расстраиваете юную леди, да еще перед самой свадьбой. Так стоит ли сейчас рассуждать о таких печальных вещах, как смерть?

Гарнет была явно другого мнения. Подобная тема накануне брака с Милтоном Бриттлзом показалась ей весьма уместной.

Вскоре после обеда она извинилась и под предлогом, что совершенно измучилась в дороге, удалилась к себе в комнату.

Гарнет осталась наедине со своими мыслями. Ее тетя начала приготовления к свадьбе, как только получила телеграмму, которую Гарнет отправила из Абилина. И двух оставшихся дней было явно недостаточно, чтобы как-то отодвинуть предстоящий брак. Снизу до нее доносились голоса: это тетя Джейн и Милтон Бриттлз обсуждали расходы на праздничный стол. Поскольку у Гарнет не было приданого, свадьбу полностью оплачивал жених. Он пришел в несказанное раздражение, когда узнал, как дорог свадебный торт, хотя вся трапеза состояла из чая с сандвичами и пунша. Будущий супруг не преминул заметить, что такая трата денег — непозволительное транжирство.

В других обстоятельствах Гарнет бы обидело, если бы с ней не посоветовались по поводу ее собственной свадьбы — тем более что она уже дважды выходила замуж. Но поскольку с Милтоном Бриттлзом ей связывать жизнь никоим образом не хотелось, она не нашла нужным ввязываться в спор. Утром она им объявит об аннулировании помолвки и тем самым прекратит всякие разговоры.

На следующий день тетя Джейн принесла ей на примерку купленное в магазине поношенных вещей платье, и Гарнет решила, что это прекрасная возможность объявить о своем намерении разорвать помолвку.

— Подумай, милочка, какое замечательное платье! Платьице красивое, милое, счастливое! — щебетала тетя. — Сколько невест его надевало!

— Тетя Джейн, я хочу вам сказать…

— Подожди, дорогая, меня твой дядя зовет. — И прежде чем Гарнет успела договорить, женщина выпорхнула из комнаты и побежала давать указания, как расставлять мебель и раскатывать в гостиной ковер.

Гарнет оглядела себя в зеркале. Хорошо, что фигура округлилась пока не так заметно. Но узкое платье давило так, что невозможно было дышать.

— Надо поскорее снимать и распускать корсет, а то я тебя задушу, — проворковала она нерожденному ребенку. А когда снова оценила в зеркале платье, только покачала головой — ничего безобразнее ей еще не приходилось видеть. Голубое, кружевное, оно имело высокий ворот и ряд крохотных пуговок на спине — от шеи до талии. Рукава доходили до самых запястий. Длинная юбка от пояса до подола состояла из сплошных ярусов складок, которые украшали маленькие белые бархатные бантики. Даже выбраться из этого наряда стоило неимоверных усилий.

Несколько минут Гарнет тщетно пыталась расстегнуть пуговицы на спине и уже была готова их оторвать, когда в комнату вошла кузина Женевьева.

По праву подружки невесты Женевьева нарядилась в желтое ситцевое платье с короткими рукавами. Гарнет очень хотелось поменяться с ней не только нарядами, но и положением: по ее мнению, Женевьева была бы Милтону Бриттлзу идеальной женой, поскольку явно любила чванливого, напыщенного скупердяя аптекаря.

К тому времени как Гарнет освободилась от платья и корсета, ее уже сильно мутило. Но она не могла понять, отчего: то ли от ужасного вида наряда, то ли от тугой шнуровки. Довольно веская причина, чтобы лечь в постель. Не станет она сейчас ломать голову над всей своей жизнью — она подумает об этом завтра.

Но одно она знала твердо: даже если бы Флинт Маккензи успокоился в холодной могиле — не приведи Господь дожить ей до этого дня, — Милтону Бриттлзу не воспитывать его сына. Чутье ей подсказывало, что у нее родится именно сын. И у него мог быть только один отец. Когда она расставалась с Флинтом, то думала только о нем, а не о ребенке. С ее стороны это было непростительным.

Кто его научит заарканить бычка или усмирить дикую лошадь, прочитать индейские следы или определить время по звездам? Уж, конечно, не Милтон Бриттлз.

К черту тягу Флинта постоянно трогаться в путь! Наплевать, если он возненавидит ее за то, что она отбирает часть его свободы! К дьяволу погоню за Чарли Уолденом! Обязательства перед живыми куда важнее, чем перед мертвыми. И прежде всего надо думать о ребенке.

«Ты зачал его, Флинт: пора тебе становиться отцом».

У Гарнет словно гора с плеч свалилась. Впервые за долгое время она обрела мир в душе.

На следующий день Гарнет стояла рука об руку с Милтоном Бриттлзом, а преподобный отец Риме совершал брачную церемонию. Она на чем свет кляла себя за то, что не последовала собственным решениям. Что она здесь делает в этом гнуснейшем наряде? В обществе совершенно чужих людей? Неужели всевидящий Господь не вступится за нее, как неизменно бывало раньше? Нет, надо что-то делать, иначе с минуты на минуту священник объявит их мужем и женой.

«Боже, прости мне мою дерзость, но и ты повинен в этой путанице. Ведь это ты распоряжаешься моей судьбой. Не пора ли вмешаться и остановить эту никчемную процедуру?»

Громоподобный голос его преподобия отца Римса гулко раскатывался по комнате:

— Если здесь присутствует человек, которому ведомо нечто такое, что помешало бы этому мужчине и этой женщине связать себя семейными узами, пусть выскажется сейчас или навечно замкнет уста.

Не осмеливаясь дольше полагаться на вмешательство Всевышнего, Гарнет наконец решилась.

С вымученной улыбкой она подняла дрожащую руку:

— Я. Я такой человек.

Она услышала, как рядом тяжело засопел Милтон Бриттлз, и почувствовала на себе недоуменные взгляды гостей. Гарнет стояла в растерянности и не знала, как поступить: то ли повернуться к присутствующим и выдавить из себя правду, то ли искать уединения в дядином кабинете и там начать свою исповедь.

Но помощь свыше все же пришла: преподобный отец Римс увлек ее и Милтона Бриттлза к дверям кабинета и подал знак дяде Джорджу и тете Джейн следовать за ними.

Священник усадил ее на диван и сел рядом, а напротив у окна дядя и тетя успокаивали утиравшего лоб жениха.

— Вы держались очень долго. Был момент, когда я сам хотел прервать церемонию. — Служитель церкви безуспешно старался выглядеть строгим.

— Но как вы узнали? — пролепетала Гарнет.

Глаза его преподобия удивленно мигнули.

— Из самого прямого источника, дорогая.

— От Бога? — В голосе Гарнет послышалось изумление. — Но это я решила прервать церемонию.

— Решение было принято гораздо раньше.

— Вы имеете в виду судьбу? — Гарнет была поражена. Святой отец поддерживал ее веру в предопределение. — Кто вы?

— Человек, который умеет распознать нежелание невесты выходить замуж.

— Что же меня выдало?

— Я заметил, что вы влюблены.

— Но не в Милтона Бриттлза, — смущенно призналась Гарнет.

— Я так и подумал. И решил, что должен быть другой мужчина.

— Вы совершенно правы, святой отец. Я влюблена в другого и не хочу выходить замуж за Милтона Бриттлза.

— Ни минуты в этом не сомневался.

— Что же мне делать?

— Не поздновато ли, дорогая, спрашивать у меня совета? — Священник посмотрел на Гарнет поверх очков. — Однако пока вы и сами неплохо справляетесь. А я давно понял, что собственный рассудок подсказывает далеко не худшие решения.

— Наверное, вы правы, сэр, — согласилась Гарнет и тяжело вздохнула, представив, что ей предстоит. — Ну, ничего, Флинт говорит, я могу проглотить пулю и не поперхнусь.

— Флинт — это отец ребенка?

— Вы и о ребенке догадались?

— Скорее, предположил. Что ж, дорогая, пора открыть правду. — Священник подал знак троим у окна, и те поспешили к ним.

— Тебе лучше, милая? — всплеснула руками тетя Джейн. Похоже, толстушка успела себя убедить, что виной этому недоразумению предсвадебные треволнения, утомившие невесту. — Тебе удалось прийти в себя, чтобы продолжать церемонию? Нехорошо заставлять гостей ждать. И лед в пунше тает.

— Мне станет гораздо лучше, когда я сброшу это платье. — Гарнет набрала в легкие воздуха, насколько позволял ей тесный корсет. — Я должна извиниться за свое невольное молчание. Видите ли, я была обязана вам кое-что сообщить сразу по приезде. — Она повернулась к Милтону Бриттлзу: — Вы замечательный человек, кузен. Для меня большая честь, что вы сделали мне предложение. Но я не могу выйти за вас замуж. Это было бы нечестно по отношению и к вам, и к моему ребенку.

— Ребенку? Какому ребенку? — удивился Милтон. — Мне никто не говорил, что у вас есть ребенок. — Он повернулся к Джорджу Кинкейду.

— Пока его еще нет, — поправилась Гарнет. — Но я надеюсь, что он появится месяцев через шесть.

От этого потрясающего известия Бриттлз потерял дар речи и только молча хлопал глазами. А тетя Джейн принялась судорожно обмахивать себя носовым платком.

— Ситуация невероятно щекотливая! — наконец взорвался жених. — Мое положение в обществе обязывает…

— Думаю, все это легко уладить. Если угодно, я сама объявлю, что свадьба не состоится.

— И что вы намерены делать, раз замужество не состоится? — доброжелательно поинтересовался священник.

Как бы оберегая неродившегося ребенка, Гарнет положила ладонь на живот.

— Этого озорника, сэр, я привезла из Техаса. Думаю, там он и должен вырасти. Поэтому я возвращаюсь обратно.

— А отец ребенка возьмет вас в жены?

— Он не из тех людей, ваше преподобие. Ему постоянно хочется узнать, что находится за следующим перевалом.

— Но мать-одиночка, без мужа… — Священник покачал головой. — На что вы собираетесь жить?

— Стану компаньонкой владелицы закусочной. Со временем научу этому ремеслу и ребенка. Иногда мы будем мельком видеть отца. Я прекрасно устроюсь. Господь ко мне милостив, сэр. Вот и сейчас он дал мне столько сил.

— Вы удивительная женщина, миссис Скотт, — улыбнулся отец Римс. — Думаю, что вы не ошибаетесь.

— Все это прекрасно, — с досадой прервал их Милтон Бриттлз. — Но как же я? В таком двусмысленном положении мне еще не приходилось оказываться.

Гарнет пристально посмотрела на красного как рак аптекаря.

— Мистер Бриттлз, а вам не приходило в голову взять в жены кузину Женевьеву? На мой взгляд, это гораздо разумнее, чем вступать в брак с женщиной, которую видите впервые, да еще с той, которая носит под сердцем чужого ребенка.

Кузен побелел и снова начал тереть лоб.

— Мисс Женевьеву? — переспросил он, все еще пребывая в оцепенении.

— Ну да. Она в соседней комнате. К свадьбе все готово. И знаете, сэр, эта женщина давно вас любит, так что ручаюсь, она вам не откажет. Гости пришли на свадьбу. Незачем их разочаровывать. К тому же, — губы Гарнет сложились в проказливую улыбку, — не пропадать же свадебному торту.

Через четверть часа преподобный отец Риме объявил вздохнувшего с облегчением Милтона Бриттлза и не помнящую себя от счастья Женевьеву мужем и женой.

Гарнет поцеловала невесту, приложилась к щеке жениха и в этот миг почувствовала, что в комнате наступила полная тишина. Она обернулась и увидела причину всеобщего молчаливого изумления: на пороге стоял в ковбойском костюме измученный и пропыленный Флинт Маккензи.

Гарнет воздела глаза к небу и едва заметно улыбнулась.

— Благодарю тебя, Господи, и прости, что я в тебе сомневалась.

Флинт сделал шаг вперед. За ним последовали Люк и Клив. А когда в комнате появились Хани и Джош, глаза Гарнет затуманились слезами. За Джошем шлепал лапами Амиго. Замыкала шествие Мод.

Приехала ее семья.

Флинт прямиком направился к ней.

— Ты выходишь замуж за этого человека?

— Нет. — Гарнет изо всех сил сдерживалась, чтобы не броситься к нему на шею.

— И не выйдешь, — объявил он.

— Кто это сказал? — В вопросе Гарнет прозвучал вызов.

— Я. Ты моя женщина. И если выйдешь за кого-нибудь замуж, то только за меня.

— Твоя женщина? — Самоуверенность Флинта задела Гарнет. — Ты врываешься сюда без спроса, прерываешь бракосочетание и смеешь заявлять, что я твоя женщина! А я считаю по-другому!

— И ты полагаешь, что я позволю тебе выйти замуж за кузена Милтона?

— Погодите, здесь явное недоразумение, — вмешался аптекарь. Но Флинт повернулся к нему и устрашающе сверкнул глазами:

— Заткнитесь, если вам дорога жизнь.

Дрожащий Милтон Бриттлз испуганно отпрянул.

— Вы, очевидно, Флинт? — вступил в разговор священник.

— Верно. А вы святой отец?

— Преподобный Риме, молодой человек.

— Тогда поскорее открывайте вашу книгу и начинайте обряд. Мы с миссис Скотт желаем обвенчаться.

— Но, молодой человек, здесь не все так просто.

— Не обращайте на него внимания, святой отец, — возмутилась Гарнет. — Мы еще посмотрим, чья возьмет.

До сих пор гости хранили молчание, но теперь послышался шумок. Однако когда несколько мужчин двинулись к Флинту, он выхватил «кольт»:

— Всем оставаться на своих местах!

— Боже! — взвизгнула какая-то дама и без чувств откинулась на спинку стула, а стоявший рядом кавалер бросился обмахивать ее веером.

Шум усилился, раздались возгласы негодования. И тогда Люк тоже вынул свой револьвер.

— Успокойтесь и сядьте. Мы сразу уйдем, как только обвенчают Гарнет и Флинта.

— Но моя племянница не желает выходить за него замуж! — взорвался Джордж Кинкейд. — А я отказываюсь безропотно наблюдать, как ее принуждают под дулом пистолета.

Ярость гостей готова была вот-вот выплеснуться наружу.

— Да уберите вы «кольты», черт вас возьми, — прошипел Клив, — пока один из них в самом деле не выстрелил.

— Я полагаю, всем нам необходимо успокоиться. — Священник поднял глаза на гостей.

— Успокоимся, как только вы нас обвенчаете. — Флинт навел револьвер на его преподобие. — Начните немедленно!

Гарнет хотела было запротестовать, но внезапно у нее перехватило дыхание. Гостиная завертелась, и пол стал уходить из-под ног. Последнее, что она видела, было испуганное лицо Флинта.

Маккензи быстро сунул «кольт» в кобуру и достал нож.

— Он ее зарежет! — с ужасом вскрикнула какая-то гостья и, схватившись за сердце, откинулась навзничь. Муж склонился над ней и принялся хлопать по щекам.

Но Флинт ничего не слышал. Он срезал пуговицы с платья Гарнет. Потом взялся за корсет.

— Раздевают! — завопила еще одна дама и в страхе заслонилась веером.

Хани была уже рядом с Флинтом.

— Освободи ей грудь, чтобы легче было дышать! — приказал он.

— Кто-нибудь, принесите воды! — попросил священник.

— Ее нужно вынести на свежий воздух! — потребовал Клив, оттесняя гостей.

— Я не оставлю ее в лапах безумца! — заявил Джордж Кинкейд, но тетя Джейн боязливо схватила супруга за руку:

— Не перечь!

— Пойдем, Женевьева, — позвал новобрачную Милтон Бриттлз.

— С рыцарским духом покончено, — заметил Клив, когда молодожены скрылись за дверью. Но остальные гости были слишком заинтригованы происходящим, чтобы сдвинуться с места.

Когда Гарнет открыла глаза, то обнаружила, что лежит на полу полураздетой. Ее голова покоилась на коленях Флинта, а сам он нежно заглядывал ей в глаза и отводил пряди волос со щек.

— Ну, как ты, рыжая?

— Что… что случилось?

— Вы упали в обморок, дорогая, — сообщил ей священник.

— Святой отец, вы готовы? — поднял голову Флинт.

Служитель культа не долго думая скосил глаза на лежащую Гарнет, и та кивнула. Преподобный отец Римс не видел больше причин к промедлению.

— Флинт Маккензи, — начал он, — берете ли вы эту женщину в жены?

— Да, — торжественно произнес Флинт.

— Обещаете любить ее, уважать и беречь?

— Как раз этим я сейчас и занимаюсь, иначе меня бы здесь не было.

— Мы говорим о будущем, сын мой.

— Вставьте еще о бритье, святой отец, — попросила Гарнет, и на глазах у изумленного Римса Флинт покладисто махнул рукой.

— Ладно… Я буду ее любить, уважать и беречь. И буду бриться по крайней мере раз в неделю.

— А вы, Гарнет Скотт, берете этого человека в мужья?

Она посмотрела в лучистые глаза Флинта, как бы вновь ощутила силу его объятий, улыбнулась священнику и твердо сказала:

— Да!

— Обещаете его любить, уважать и беречь?..

— Попросите еще не удирать от меня, — перебил святого отца жених. — А то она шустрая, как заяц.

— Да! Да! — Лицо Гарнет осветилось радостью.

— Поскольку вы оба — Флинт Маккензи и Гарнет Скотт — дали клятву любить друг друга, уважать и заботиться друг о друге, бриться по крайней мере раз в неделю и никуда не убегать… — Служитель церкви прервался и посмотрел на Флинта: — Я ничего не забыл?

— Вы ничего не упустили, святой отец.

— Данной мне властью на территории Нью-Мексико объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловаться.

Все еще лежащая на коленях Флинта Гарнет обняла его за шею, и муж потянулся к ее губам.

Гости стали подниматься со стульев, но преподобный отец Римс остановил их взглядом.

— Прежде чем я закрою свою книгу, может быть, кто-нибудь еще изъявит желание обвенчаться? Если нет, молодожены должны подписать свидетельство о браке.

С буйными возгласами к Флинту и Гарнет с поздравлениями подбежали Клив и Люк.

— Давно пора, — проворчала Мод.

А преподобный отец Римс лукаво подмигнул.

— Не оставить ли нам молодых наедине? В соседней комнате поджидает пунш, хотя я опасаюсь, что лед успел растаять.

— А остальные гости не будут против? — забеспокоился Люк.

— Судя по тому, как вы воинственно держите револьверы, господа Маккензи, — рассмеялся священник, — ни в одном обществе не осмелятся возражать против вашего присутствия.

Ни Гарнет, ни Флинт не двинулись с места. А когда молодожены остались одни, молодая жена улыбнулась новоиспеченному мужу:

— Мне казалось, ты собирался в погоню за Чарли Уолденом?

— У меня был выбор — за которым из двух беглецов погнаться. И я выбрал того, который для меня дороже.

— Ты уверен, что действительно этого хочешь, Флинт?

— Да, рыжая, это имено то, чего я хочу. Что скажешь о покупке у Бена Фрэнкса его «Флайнг-Ф»?

— Но ты вроде говорил, что не любишь работать на ранчо.

— На ранчо хорошая жизнь. Как раз такая, какая требуется, чтобы растить детей. — Флинт лукаво посмотрел на жену. — Может быть, Мод захочет поселиться с нами. И для Бена Фрэнкса найдется местечко. У нас ему будет лучше, чем в городе.

— Для человека, который превыше всего ценит свободу, ты явно изменился.

— Да, и благодаря именно тебе. — Он поцеловал ее и положил широкую ладонь на живот. — Надеюсь, у нас будет девочка и вырастет похожей на мать.

— Ты знаешь о ребенке?

— Да.

— И поэтому передумал по поводу ранчо?

— Нет.

— Так почему же?

— Что уж, я не могу влюбиться?

— И делаешь это из-за меня? Флинт, я знаю, как ты дорожишь свободой. Не жертвуй ею. Я буду тебя ждать, когда ты вернешься.

— Откуда? Я никуда не собираюсь уезжать. — Флинт взял ее лицо в свои ладони. — Без тебя никуда не поеду. Самое лучшее место рядом с тобой.

— О, Флинт, я тебя так люблю! — Он снова потянулся к ее губам. А когда они наконец оторвались друг от друга, Гарнет провела пальцем по его щеке. — Тебе нужно побриться.

— Мне нужно побриться и принять ванну. А еще мне нужна ты. — На этот раз поцелуй прервал только стук в дверь.

В проеме показалась голова Хани.

— Можно?

— Да. — Флинт поднялся и помог встать на ноги Гарнет.

— Принесла тебе кое-что из одежды. Тетя Джейн нашла это у тебя в комнате. Спорю, не многие женщины выходят замуж в одной блузке и нижней юбке.

Гарнет быстро оделась, а Флинт тем временем подбирал то, что осталось от свадебного платья.

— Скажи-ка, рыжая, если бы не я, вышла бы ты за кузена Милтона?

— Конечно, нет. С какой стати? — И гордо добавила: — Мой сын носит имя Маккензи.

В комнате постепенно собрались все члены семьи. Гарнет обвела их глазами, нахмурилась и остановила подозрительный взгляд на Хани.

— А откуда вы узнали, что у меня будет ребенок? Это же секрет? — Ее глаза сердито сверкнули.

Подруга повернулась к мужу. Тот скорчил виноватую гримасу и осуждающе посмотрел на Клива. Клив пожал плечами и уставился невинными глазами на племянника.

Мальчик покосился на Амиго и виновато повесил голову. Пес жалобно заскулил, лег на пол, уткнулся мордой в лапы и закрыл глаза.

Вечером свежевыбритый Флинт вышел босиком из гостиничной ванны и поспешил по коридору в комнату, где его ждала Гарнет. Он запер дверь, и молодожены прильнули друг к другу. Но долгий поцелуй не насыщал, а только разжигал страсть.

Наконец, когда им удалось оторваться друг от друга, Гарнет обвила его шею руками и лукаво посмотрела в родные сапфировые глаза.

— Я тебя предупреждала, что это случится. Знала, что не сможешь устоять и влюбишься в меня без ума.

— Так и вышло, рыжая. И теперь я собираюсь тебе доказать свою любовь. — После каждого слова он легонько целовал ее в губы, глаза и кончик носа. — Ты сама в этом убедишься.

— Каким же образом?

— О, леди, это будет бесподобно!

Гарнет стояла перед Флинтом обнаженная, и страсть в его взгляде будоражила ее кровь, отзываясь в каждой клеточке ее существа. А когда он начал срывать с себя одежду, тело пронзила восхитительная дрожь.

Она открыто любовалась мужем: широкими мощными плечами, мускулистыми руками, плоским животом, строгими линиями узких бедер и сильными, жилистыми ногами, покрытыми темной порослью.