Глава 20

Разъяренный, Дэйв бросился на поиски Синтии. Поднявшись по ступенькам, пнул дверь ее вагона. Девушка открыла дверь и, увидев искаженное гневом лицо Кинкейда, отошла в сторону, вопросительно глядя на него.

Потом села на диван и скрестила руки на груди.

— Ну хорошо, выкладывай, в чем дело, — спокойно проговорила она.

Войдя в вагон, Дэйв закрыл за собой дверь.

— Как давно тебе известно, что Салли встречается с Клеем Боннером?

— Я узнала об этом от Мэгги, когда она потерялась, — сообщила Синтия.

— Но почему ты ничего не сказала мне?! — взревел Кинкейд. — Почему позволила, чтобы она лгала мне?!

— Я решила, что правду тебе должна открыть сама Салли, — объяснила Синтия. — Хорошо, что она наконец это сделала.

— Ничего она мне не рассказывала, — буркнул Дэйв. — Я тоже все узнал от Мэгги.

— Салли обещала, что скажет тебе правду в подходящий момент, так что не сердись слишком сильно.

— Ну да, как же! Несмотря на мои возражения, она стоит на своем и утверждает, что будет и впредь встречаться с Боннером, — злился Дэйв.

— А чего ты ждал? — пожала плечами девушка. — Салли говорит, они любят друг друга. Представь себя на ее месте, Дэйв: целых десять лет она сидела в закрытом пансионе и вдруг встретила красивого молодого человека. Кого на ее месте не попутал бы черт? Ведь Клей Боннер — настоящий красавец, он богат, да еще ездит на большом черном коне. — Синтия вздохнула. — Не сомневаюсь, он вскружил голову твоей семнадцатилетней сестре. Ох, вот бы опять стать юной!

— Рад, что ты с юмором оцениваешь ситуацию, Син, но я ничего смешного в этом не вижу. Представь на месте Салли свою сестру! Тебе было бы весело?

— Ох, Дэйв, я тоже ничего смешного в этом не вижу, зачем ты так? Узнав об их встречах, я была огорчена не меньше тебя. Мы с Салли даже поругались.

— Вот уж спасибо тебе, — ехидно проговорил Дэйв. — И что заставило тебя изменить точку зрения?

— Дело в том, что ты никакими силами не запретишь Салли встречаться с этим человеком, — заявила Синтия. — Чем строже ты будешь с ней говорить, тем больше она будет стремиться к Клею. Она утверждает, что он любит ее. У меня, разумеется, своя точка зрения на этот счет, но Салли должна сама дойти до истины — никуда от этого не деться.

— Салли слишком юна, чтобы понять, что такое любовь.

— Знаешь, любовь не имеет к возрасту никакого отношения, Кинкейд, потому что ты, к примеру, старше ее, а до сих пор понятия не имеешь, что же такое любовь, — с горячностью заключила девушка.

— Может, не будем сейчас говорить обо мне? — огрызнулся Дэйв.

— Я только хочу сказать, что если бы ты хоть раз влюбился, то терпимее относился бы к Салли и постарался понять сестру, — возразила Синтия.

— Но ведь ты сама не веришь, что Боннер любит ее, не так ли?

— Да, но я могу и ошибаться, — пожала плечами Синтия. — И ты, кстати, тоже. Ты чересчур опекаешь ее. Салли должна быть достаточно свободной, чтобы обрести собственный опыт.

— Что ж, вели ей забраться на дерево, чтобы опробовать крылья, учительница, — съязвил Дэйв. Синтия улыбнулась.

— Мне кажется, она иначе приобретет свой опыт. Будем надеяться, Салли знает границы дозволенного. — Встав, Синтия подошла к Дэйву, обхватила его талию и нежно сказала:

— Ведь именно это волнует тебя, не так ли? Ты хочешь уберечь ее от этой беды, но не можешь. Дело в том, что она уже достаточно взрослая, чтобы принимать решения и сделать собственный выбор. По-моему, Салли весьма разумная молодая женщина.

— Конечно! — воскликнул Дэйв, привлекая к себе Синтию. — Едва со школьной скамьи и тут же подцепила этого деревенского Ромео.

— А ты думал, что с буквы «р» начинаются только слова «ритмика», «рисование» и «развитие речи»?

— Все это совсем не смешно, Син, — проговорил Дэйв, опуская лицо в пышные волосы Синтии.

— Да. Салли, конечно, будет трудно, но она должна пройти через это, и я думаю, урок пойдет на пользу. Тебе лучше отстать от нее, Дэйв, иначе все плохо закончится. — Отступив назад, она заглянула Кинкейду в глаза. — Кстати, что-то ты давно не целовал меня.

Дэйв погладил Синтию по спине.

— Какая же вы соблазнительница, миз Син, — покачал он головой. — Как я могу о чем-то думать, когда вы у меня в объятиях?

— Нет уж, дорогой, думай обо мне, когда я рядом, — прошептала Синтия, расстегивая ему рубашку.

— Что бы еще такого придумать? — улыбнулся Дэйв, лаская ее грудь и осыпая мелкими поцелуями шею Синтии.

— Что? — хрипло спросила она, чувствуя, что теряет голову от его ласк.

— Господи, как ты божественно благоухаешь, — пробормотал Кинкейд.

— Я только что приняла ванну и собиралась перекусить, а потом лечь в постель с хорошей книгой.

— А как насчет того, чтобы на время забыть о еде и книге? — Спустив халат с плеч Синтии, он провел языком по ее груди. — Мне хочется отнести тебя в спальню и уложить на твою большую кровать. — Ночная рубашка Синтии упала на пол рядом с халатом, и Дэйв приник губами к ее соску.

— А потом что? — едва дыша, спросила она, протянув руку к его поясу.

— А потом я намереваюсь утонуть в твоем роскошном теле, — тихо прошептал он.

— Дела говорят лучше слов, Кинкейд, — вызывающе произнесла она.

Дэйв жадно припал к ее губам. Схватив Синтию на руки, он понес ее в постель и, сбросив с себя одежду, лег рядом с ней…

Дэйв лежал на кровати, глядя в потолок.

— Опять думаешь о Салли, да? — спросила Синтия.

— Нет, я вспоминаю, как впервые оказался на этом ложе. Синтия, передвинувшись, оперлась локтем о грудь Дэйва.

— Ты имеешь в виду ту ночь, когда я привела тебя сюда после боксерского поединка?

— Да. Вообще-то…

Не успела она понять, в чем дело, как Дэйв схватил ее за руки и опрокинул на спину. Прижав ее руки к кровати над головой, Дэйв заглянул ей в глаза.

— Что ты делаешь? — удивленно спросила она, не понимая, чем вызвана столь резкая смена настроения молодого человека.

— Я провожу опыт, — ответил он. — Итак, вспомни-ка ту ночь. И представь, как я лежал тут, не в состоянии пошевелиться.

— Да, ты был весь в крови и имел бледный вид, — поддразнила его девушка.

Отпустив на мгновение одну руку Синтии, Дэйв схватил шарф, лежавший на туалетном столике, и завязал ей глаза.

— Я думаю, справедливо будет поменяться ролями, миз Син. Как я уже сказал, это своего рода опыт. Я хочу, чтобы ты призвала на помощь все свое воображение и представила, как лежишь тут совершенно голая.

— Ну да, совсем не такая, как сейчас, — усмехнулась девушка.

— Верно, сейчас ты тоже голая, но представь себе, что у тебя все болит, ты вся в синяках, думаешь, что, возможно, умрешь. Ты способна на это?

— Попробую. Надеюсь, ты не расчленишь меня ради науки. Продолжайте свой опыт, доктор Кинкейд.

— Итак, представь себе, что руки твои раскинуты в стороны и кисти в мисках с горячей водой. Руки так болят, что ты не в состоянии шевельнуть ими. Предпочтешь, чтобы я привязал тебя к спинке кровати или у тебя достаточно хорошо развито воображение?

— Не надо меня привязывать, я и так все представляю, — весело отозвалась девушка.

— На глазах у тебя вовсе не шарф, а мокрое и горячее полотенце…

— Да-а… Мокрое и горячее…

— Но ты неплохо себя чувствуешь, да?

— Да, от полотенца боль чуть меньше…

— Да, боль потихоньку уходит. Ты впадаешь в сладкое забытье, и тебе кажется, что все вокруг мягкое и теплое… Ни боли, ни страданий…

— Да… Мне тепло и уютно… Я не чувствую боли, не чувствую страданий…

— Даже мысль о смерти уже не пугает тебя, и ты начинаешь думать, что поживешь еще какое-то время… — Наклонившись, он прошептал ей прямо в ухо:

— Вы представляете все это, моя соблазнительная миз Син?

Убаюканная его словами и спокойным голосом, Синтия закрыла глаза и задремала.

— Да-а… Мне так хорошо и покойно, — пробормотала она.

— Скажи мне, милая, что ты сейчас чувствуешь?

— Все, как ты и говорил… Мне легко, я ощущаю себя свободной… Такое состояние бывает перед сном… Но мне кажется, мистер Кинкейд, вы сейчас потеряете своего подопытного кролика. — Она чувствовала, что вот-вот провалится в бездну крепкого сна.

— Не думаю, миз Син. — Сняв с нее шарф, Дэйв стал осыпать ее лицо легкими — как прикосновение перышка — поцелуями.

— М-м-м… Как хорошо, — сонно пробормотала девушка. — Замечательно, доктор, продолжайте.

Язык Дэйва скользнул по переносице Синтии, затем он поцеловал кончик ее носа, и его губы прижались к ее губам.

— Да, доктор Кинкейд, да, это замечательно, — проговорила Синтия, наслаждаясь его ласками.

И вдруг она вздрогнула: Дэйв взял в рот ее сосок.

— Не-ет! Это несправедливо! — вскрикнула Синтия. — Этого я с тобой не делала, я лишь целовала твою грудь!

— Но это же не моя, а ваша грудь, миз Син. И слава Богу, на вид она привлекательнее моей. — Его язык скользнул по ее коже. — Она гораздо нежнее и… вкуснее… — И он стал посасывать сосок.

Ее тело затрепетало от его прикосновений. Синтия терпела, сколько могла, но потом с ее уст сорвался хриплый стон.

— В чем дело, миз Син, вы больше не спите? Что-то разбудило вас? Вам стало больно? Гм, кажется, я догадываюсь, у вас появилось эдакое томление…

— Я не пыталась тогда возбудить тебя. Господи, Дэйв, у меня и в мыслях этого не было. Я испытывала сострадание, чувство вины… Я хотела, чтобы тебе стало лучше.

— Ну хорошо, допустим, ты пыталась сделать мне приятно! Но я все равно должен сказать, миз Син, что ваше поведение было довольно… странным. Признаюсь, милая, я был возбужден и оставался в таком состоянии до той ночи в Денвере.

Дэйв прижался губами к ее животу и стал постепенно опускаться ниже, туда, где все горело у Синтии. Она извивалась под ним, пытаясь освободиться, но он крепко держал ее, и тогда Синтия откинулась назад, отдавшись блаженному чувству экстаза.

Они потеряли ощущение времени и пространства, обнимаясь, целуясь, перекатываясь по кровати, не выпуская друг друга из объятий. Синтия чувствовала лишь прикосновение сильных рук Дэйва, а потом забыла обо всем на свете, улетев на волнах блаженства…

Проснувшись утром, Синтия увидела, что Дэйв еще спит. Она знала, что он уже опоздал на работу, но решила все же не будить его, а сначала приготовить завтрак. Выскользнув из постели, подобрала с пола рубашку и халат и тихо скрылась за дверью. Едва она оделась, как кто-то забарабанил в дверь. Запахнув халат поплотнее, Синтия открыла дверь.

Шон Рафферти приветственно снял шляпу.

— Просим прощения за беспокойство, миз Синтия. — заговорил он. — Я, стало быть, ищу Дэйва. Его нет дома, вот я и подумал, что, может, он…

— Он спит, Шон, — ответила Синтия. Ей удалось не покраснеть. — Пойду разбужу его.

— Нет-нет, пускай спит, — остановил ее Рафферти. — Скоро отходит поезд, так что я пошел. Только вы скажите ему, что у нас опять не все в порядке на колее, уж пускай он приезжает туда позднее, ладно?

— Я непременно передам ему, Шон.

— Благодарствуйте, мэм. Прощения просим за беспокойство, — закивал Шон, пятясь назад.

Заварив кофе, Синтия принесла чашку в спальню и поставила ее на туалетный столик. Усевшись на край кровати, она невольно залюбовалась спящим Дэйвом. Господи, как же она любила его! Она не понимала, когда и как ее чувство к этому человеку стало таким сильным, но твердо знала, что никогда не испытывала подобных чувств к Роберто.

Девушка молча смотрела на него. Спящий Дэйв казался совсем мальчишкой. Ее жизнь по сравнению с его была пустой и нелепой. Как Синтии хотелось подарить Кинкейду хоть немного счастья! Раньше она не могла понять, как женщина может относиться к мужчине как к сыну и любимому одновременно. Любуясь им, она осторожно убрала спутавшуюся прядь волос с его лица.

Открыв глаза, Дэйв заметил, с каким выражением она смотрит на него. Некоторое время они не сводили друг с друга глаз, а потом молодой человек осторожно привлек ее к себе и нежно поцеловал.

— Доброе утро, — улыбнулась Синтия. — Я принесла тебе чашку кофе.

Подложив подушку под спину, Дэйв сел.

— В моей жизни это впервые, — заявил он, взяв из рук Синтии чашку.

— Что? То, что ты остался в постели после восхода солнца? — поддразнила она его.

— Нет, то, что женщина принесла мне кофе в постель. — Усмехнувшись, он отпил глоток горячего напитка.

— Да что ты! А что твои знакомые женщины обычно приносили тебе по утрам?

— Не представляю даже, — пожал плечами Кинкейд. — Я никогда ни у кого не задерживался до утра.

— Неужели ты никогда не любил, Дэйв?

— Нет. — Простыня соскользнула с него, когда он наклонился, чтобы поставить чашку на стол.

Синтия как завороженная следила за его движениями, любуясь мускулистым торсом. Его тело было столь красиво, что ей никогда не надоедало смотреть на него.

Снова откинувшись на подушку, Дэйв похлопал по кровати рядом с собой.

— Эй, миз Син, — позвал он, — почему бы вам не скинуть этот халат и не забраться ко мне?

— Нет, Кинкейд, это тебе лучше бы выбраться из постели. Заходил Шон Рафферти и сказал, что на колее опять что-то случилось. Он хочет, чтобы ты приехал туда.

— Да черт с ней, с колеей! — воскликнул Дэйв. — Я устал от этих проблем. Давай же, Син, иди ко мне. — Он схватил ее за руку. — Мы проведем вместе весь день и всю ночь и будем вытворять друг с другом такое, что и представить невозможно.

Синтия задумчиво улыбнулась.

— Заманчивое предложение, — заметила она.

— Ну-у-у… И что же останавливает тебя?

— Да ты же возненавидишь меня, если я задержу тебя здесь, — проговорила она.

— Не слишком ли поздно в тебе заговорила совесть?

— А тебе не слишком ли поздно делать вид, что у тебя ее нет? Дэйв, ты слишком серьезно относишься к жизни, чтобы забыть о своих обязанностях.

— Но я устал от всего этого. Последние десять лет я только и думаю, что о своих обязанностях. Настало время подумать и о себе.

— Было бы весьма забавно, если бы ты приготовился к этой перемене заранее, — сказала Синтия. — Ты не сможешь в одночасье изменить свою жизнь.

— Черт возьми, Син. Но с чего это ты вдруг заговорила о том, что я буду менять свою жизнь?! Я говорю об одном-единственном дне, а не обо всей жизни. — Выбравшись из постели, он натянул джинсы.

— Я надеялась, что ты останешься на завтрак.

— Не могу я… Дела зовут, ты не забыла? Смутившись, Синтия произнесла:

— Не пойму, почему ты так злишься на меня.

— В чем дело, вы не в настроении с утра, миз Син? Все еще играете в ваши игры, да? Нет уж, увольте, я не буду вашей игрушкой!

Девушка, оторопев, смотрела на него. Как мог он говорить такое после того, что у них было?! Его обвинения больно ранили Синтию.

— Так вот что ты обо мне думаешь, Дэйв? Отлично, давай! — Она сорвала с себя халат. — Давай же, ложись, займемся любовью! Дикой и необузданной! Люби меня до беспамятства, Дэйв, если только этого ты от меня хочешь! В конце концов, ты прав: для меня это всего лишь игра! Мы оба просто развлекаемся! — Слезы ручьем хлынули из глаз Синтии. — Ты прекрасно меня понял, Кинкейд. Мне на всех наплевать, кроме себя! На всех! И больше всего я, Синтия Маккензи, пекусь о собственных развлечениях!

Она улеглась в постель.

— Давай же, Кинкейд! — , Синтия была на грани истерики. — Чего ты ждешь? Разве ты не видишь, что миз Син уже ждет тебя?! — Ее тело сотрясала дрожь, она захлебывалась в рыданиях.

— О Господи, Син, прости меня! — Сев рядом, Дэйв обнял ее. — Я не хотел обидеть тебя, милая, прости, пожалуйста. — Он поцеловал ее в лоб. — Ты права, я очень ответственный человек и болею за дело, которым занимаюсь. Но я разозлился, когда ты мне об этом напомнила. Поверь, я не хотел обидеть тебя. Черт возьми, мне и в голову не пришло бы сказать тебе что-то обидное.

— Никому не следует напоминать тебе о твоих обязанностях, Дэйв, и я не должна была этого делать.

Вытерев слезы Синтии, Дэйв с нежностью заглянул девушке в глаза.

— Прошу тебя, Син, ради Бога, даже рассердившись, никогда не говори о себе такое, что ты только что сказала. Я так о тебе не думаю. Я ошибался насчет тебя, ошибался с самого начала. Ты — самое лучшее, что было у меня в жизни.

— Так и есть, — неуверенно улыбнулась она. — Даже не знаю, из-за чего я так расстроилась. Просто я такая чувствительная.

Дэйв поцеловал Синтию.

— Дэйв, — прошептала она, глядя ему в глаза. — Я не играю, поверь мне. Уже давно не играю… Мне казалось, ты понял это…

— Конечно, — отозвался Кинкейд. — Знаешь, мне кажется, мы слишком долго подсмеивались друг над другом и не смогли вовремя остановиться. Мы вели себя как неразумные дети. Но я благодарен тебе, Син. Благодарен за то, что ты принесла в мою жизнь радость. — Он осторожно провел пальцем по ее губам. — Помнишь, ты сказала, что научишь меня смеяться? Тебе это удалось. Я стал смеяться… Я стал улыбаться, даже думая о вас, миз Син. — Дэйв сердито покачал головой. — Ну вот! Черт возьми, опять я за свое. Я не знал, что ты огорчаешься, когда я так называю тебя, милая. Я шутя поддразнивал тебя, называя миз Син.

— Я помню, Дэйв, и даже не возражаю против такого прозвища. Мне кажется, в нем есть что-то особенное, ведь только мы с тобой понимаем, что оно означает.

Дэйв снова обнял ее.

— Я не хочу, чтобы ты оставила меня, Син.

— Но я никуда не денусь, Дэйв. Я буду с тобой так долго, как ты захочешь. Признаюсь, что я не смогла бы оставить тебя, даже если бы захотела.

Встав, Дэйв помог подняться Синтии.

— Как же насчет завтрака? — улыбнулся он. — Я уже здорово опоздал, еще несколько минут ничего не изменят. — Подняв ночную рубашку Синтии, он протянул ее девушке. — И пожалуйста, надень это. Иначе я не смогу сдержаться. — Кинкейд привлек ее к себе и поцеловал.

— Я уже это заметила, — усмехнулась Синтия.

Они завтракали, когда в вагон, постучав, вошла Салли.

— Ох, простите меня! — извинилась она. — Может, я не вовремя?

— Да, мы завтракаем, — ухмыльнулся, вставая из-за стола, Дэйв. — Но мне уже пора идти. — Он поцеловал Синтию в щеку. — Увидимся позже. Я могу быть уверен, что ты простила меня?

— Я буду здесь, когда ты вернешься, — засмеялась она.

— Пока, Салли, — бросил Дэйв сестре.

— Боже мой, вы тут так уютно сидели! — воскликнула Салли, когда Дэйв ушел.

— Хочешь поесть? — предложила Синтия, не обращая внимания на замечание Салли.

— Нет, спасибо. Я уже позавтракала, — отказалась та. Синтия глубоко вздохнула, пытаясь держать себя в руках.

— Что ты хочешь, Салли?

— Зная, в каких отношениях ты с Дэвидом, я должна была понять, что ты не сдержишь обещания.

— О чем ты говоришь? — недоуменно спросила Синтия.

— Не дождалась, сама рассказала ему о Клее, да? А ведь обещала мне, что ничего не скажешь и я сама смогу открыть брату правду!

Синтия не хотела больше выслушивать оскорблений Салли и сдержанно бросила:

— Это не я рассказала Дэйву про тебя и Клея.

— Откуда же тогда он узнал? — с подозрением спросила Салли.

— А о Мэгги ты забыла? Ведь она знала, что тебя не было с нами, когда на нас напала собака! Не сомневаюсь, что Мэгги по простодушию все выложила Дэйву. Полагаю, ты не хотела втягивать в свое вранье семилетнего ребенка?

Салли оставалась раздраженной.

— У тебя есть еще какая-нибудь причина сердиться на меня, Салли? — поинтересовалась Синтия.

— Тебе не кажется, что вы оба лицемерите, читая мне бесконечные нотации? Весь городок знает, что происходит между тобой и Дэвидом.

— Мы с Дэйвом взрослые люди и осознаем, какие последствия могут иметь наши отношения. А вы с Боннером еще слишком юны, чтобы понять это.

— Нам не в чем каяться, — огрызнулась Салли.

— Надеюсь. Надеюсь, ты никогда не станешь упрекать брата в том, что он не помог тебе. Как ты вообще смеешь осуждать его?

— Ну вот, опять ты за свое! Сейчас начнешь бубнить о том, как я обязана Дэвиду!

— Нет, и не подумаю. Меня больше беспокоит другое — твоя беспечность. Дэйв всю жизнь чувствовал себя ответственным за что-то. Кстати, тебе не кажется, что он тоже имеет право на развлечения?

— Разумеется, — сказала Салли.

— Отлично. Ну а теперь, когда мы, кажется, поняли друг друга, не оставишь ли ты меня одну? Мне надо одеться.

— Так ты сердишься на меня, Синтия?

— Нет, я не сержусь, Салли. Но если ты хочешь, чтобы с тобой обращались как со взрослым человеком, то и веди себя соответственно. Когда тебе удобно, ты заявляешь, что еще слишком молода, но через минуту сообщаешь, что ты уже взрослая, а мы почему-то этого не понимаем. Ты должна сделать выбор, Салли, если желаешь, чтобы тебя воспринимали серьезно.

Добрый нрав Синтии не позволял ей долго сердиться. Она подошла к сестре Кинкейда и обняла ее.

— Салли, а почему бы тебе не показать нам, что ты и вправду повзрослела, а? Пойди-ка для начала помирись с братом.

Салли расплакалась:

— Я не хочу ссориться с Дэйвом, Синтия, я люблю его, — Знаю. Но и он тебя любит. Вы часто говорите друг другу обидные вещи. У Дэйва взрывной характер, дорогая, однако он быстро отходит. Я уверена, что если вы сядете и поговорите по душам, то обязательно поймете друг друга.

— Я попробую, Синтия, — пообещала Салли.

— Ну вот и хорошо, — улыбнулась Синтия.

Глава 21

Дэйва не было в его вагоне, поэтому Салли вернулась к себе в палатку, чтобы побыть там до начала уроков. Но когда Синтия ушла в школу, она тут же побежала на свидание с Клеем.

Они поехали в их любимый уголок, где Клей учил девушку ездить верхом но Вороне.

— Клей, я не хочу сегодня заниматься верховой ездой, — сообщила Салли. — Мне надо поговорить с тобой.

— Я так и подумал, что тебя занимает что-то другое, Салли, ведь ты молчала всю дорогу. Уверен, мне не понравится то, что ты хочешь сказать.

— Мой брат узнал, что мы встречаемся, и запретил мне видеться с тобой.

— И все из-за неприятностей с колеей и моим отцом, — пробормотал Клей. Салли кивнула:

— Дэвид уверен, что ты — один их тех, кто портит колею.

— Клянусь, я этого не делал, Салли.

— Я верю тебе. Клей, но не могу убедить в этом ни брата, ни Синтию. Но я попробую еще раз поговорить с Дэйвом.

— Может, мне самому поговорить с ним, Салли? Несправедливо, что мы должны страдать из-за их взаимной неприязни.

— Но разве ты тут ни при чем, Клей? Ты ведь тоже живешь на ранчо!

— Да, но я уже поговорил обо всем с отцом. Мне кажется, мы должны найти компромисс. Ведь у них есть законные основания прокладывать тут дорогу, а мы не имеем права на землю. Но отец привык командовать, вот и все. Обняв Салли, Клей крепко поцеловал ее. — Я так боюсь, что эти споры разлучат нас, — проговорил он, осыпая поцелуями лицо девушки. — Я люблю тебя. Синеглазка.

— Синтия считает, что ты говоришь мне о любви лишь для того, чтобы получить от меня кое-что. Она утверждает, что ты можешь рассчитывать на благосклонность любой девушки, поскольку богат и красив.

— Но мне не нужна другая девушка, Салли Кинкейд, — горячо проговорил Клей. — Я полюбил тебя, едва увидел твои ясные глаза и белокурые локоны. — Его рука проскользнула ей за корсаж, и он начал ласкать грудь Салли. — Я с ума по тебе схожу. Позволь мне заняться с тобой любовью.

— Мы не должны этого делать, Клей, — прошептала Салли. — Так не годится. Именно в этом они нас обвиняют, — возразила девушка, но прикосновения Клея были так приятны ей, что она не хотела, чтобы он останавливался.

— Нет, все нормально, если мы любим друг друга, Салли. Ведь ты любишь меня, не так ли?

— Да! Я люблю тебя. Клей!

Он прижался губами к ее губам, а потом его язык проник во влажное тепло ее рта. Салли едва дышала, когда Клей отпустил ее.

— Тогда позволь мне овладеть тобой, — шептал он. — Я жду этого с момента, когда впервые увидел тебя. Я не в состоянии дольше терпеть, дорогая. — Он стянул с ее груди лиф. — В этом нет ничего дурного, ведь ты станешь моей женой. — Клей принялся ласкать языком ее сосок, по телу Салли пробежала дрожь. — Просто доверься мне, дорогая. Если любишь меня, то доверься…

Закрыв глаза, Салли даже не пыталась сопротивляться, когда он поднял вверх ее юбку.

— Да, Клей, я люблю тебя, — прошептала она. — Я доверяю тебе.