Глава 1

В кровь исцарапавшись, она наконец взобралась на вершину каменистой гряды и здесь задержалась на несколько драгоценных секунд, чтобы вобрать воздух в свои, казалось, охваченные огнем легкие.

В ее зеленых глазах, оглядывающих долину, читалось отчаяние. Вокруг виднелись лишь белые гребни гор да тонкая ниточка железной дороги, проходившей сквозь узкое ущелье. Сердце Роури Коллахен бешено забилось, и она со страхом оглянулась. Никого из преследователей пока не было видно. Неужели ей удалось оторваться от них?

Жадно хватая ртом воздух, Роури стала спускаться по склону горы. На середине склона она поскользнулась и, не удержавшись, покатилась вниз по острым камням, безжалостно царапавшим ее руки.

Скатившись вниз, она поднялась, чувствуя невероятную боль, и с трудом сдержалась, чтобы не разрыдаться. Ее широкополая шляпа слетела, и Роури, откинув назад рыжие волосы, сразу увидела, что на склоне появились два всадника. И тогда, забыв про боль, она снова бросилась вперед.

Сначала ущелье, по которому она бежала, было узким и каменистым, затем стало постепенно расширяться и делаться ровнее, но бежать все равно было трудно. Легкие, казалось, готовы были разорваться, а остановиться и отдышаться она не могла: каждая задержка приближала к ней преследователей. Но вот она, забыв обо всем, упала на колени, желая только одного – вобрать в себя как можно больше воздуха. Оглянувшись, она увидела, что ее преследователи уже спустились с холма и теперь во весь опор мчатся к ней. Остановить или задержать их было не в ее силах.

И тут тишину гор внезапно разорвал резкий, как сигнал трубы кавалерийского отряда, паровозный гудок. Из зеленых глаз Роури брызнули слезы, слезы последней отчаянной надежды. Она вскочила и, не чувствуя под собой ног, устремилась к далекому черному дымку паровоза.

Страх заставил пробежать еще немного, но скоро ее оставили последние силы. Все, на что она еще была способна, – это, спотыкаясь, брести кое-как вперед, с ужасом прислушиваясь к стуку копыт, который доносился до нее сзади. Этот стук был намного громче, чем свисток паровоза. Сейчас, видимо, раздастся последний выстрел. Свет померк в ее почти невидящих глазах. Ах, да она топчется на месте… Роури пошатнулась, стараясь удержаться, и прошептала:

– Боже милосердный, молю, дай мне хоть несколько минут…

Она сделала еще несколько неверных шагов, прежде чем уступить невероятной усталости и провалиться куда-то в черную мглу. Последнее, что она смогла сделать перед тем, как рухнуть на дорогу, – это протянуть руку навстречу гаснущей надежде.

Запихивая поленья в топку паровоза, доктор Томас Грэхем недовольно кривил губы, поскольку в это время мелодичное перестукивание колес вновь было нарушено голосом Калеба Мэрфи, распевающего:

– Дорогая, дорогая, дорогая Клементина. Ты ушла, ушла навеки, мне так тяжко, Клементина.

Грэхем выслушивал эту песню в совершенно ужасном исполнении машиниста уже на протяжении часа, все это время проклиная свое решение добраться до города в будке паровоза.

Томас Джефферсон Грэхем, которого его друзья на Восточном побережье называли по инициалам Ти Джеем, с досадой покачал головой, но тут же овладел собой, и его дружелюбные, цвета кофе, глаза снова приняли спокойное выражение.

Он выпрямился и постарался размять плечи. Сегодня он первый раз в жизни подбрасывал дрова в топку, хотя, надо сказать, тяжелого труда никогда не избегал. Наверное, поэтому люди, которые видели его впервые, принимали его не за доктора «Юнион пасифик», а за одного из тех здоровых парней, что работают на укладке рельсов.

Родился и вырос Томас в Виргинии; эпидемия унесла его родителей, когда он только поступил в медицинское училище. В войне он принимал участие на стороне конфедератов; после их поражения его увлекла идея строительства трансконтинентальной дороги. «Юнион пасифик» охотно приняла на работу тридцатилетнего доктора и отправила его на ветку, идущую с запада.

– Мэрф! – почти простонал Томас машинисту, который начал самозабвенно исполнять следующий куплет.

Вдруг Калеб, до того пропускавший мимо ушей все жалобы на свое пение, резко оборвал песню и крикнул:

– Что там, черт побери? – Он несколько раз дернул веревку свистка, выпустив при этом в воздух несколько струек пара. – Эй, доктор, погляди вперед!

Томас высунулся с другой стороны будки, всматриваясь в дорогу. И снова Мэрфи потянул за веревку свистка, на этот раз долго не отпуская.

– Эй, что ты там видишь?

– Похоже, кто-то бежит по дороге, – ответил Томас. – Судя по длинным волосам, женщина. – Тут он заметил всадников и изменился в лице. – Боже, Мэрф, за ней гонятся индейцы! Ты можешь увеличить скорость? – Он бросился к винчестеру, который Мэрфи держал в углу будки. – Ружье заряжено?

– Оно здесь для украшения, доктор, – с иронией проговорил машинист, вытягивая дроссельную заслонку на полный ход.

– Черт побери! – выругался Томас, целясь во всадников. – Она как раз между ними и нами. Я могу в нее попасть. – Он сделал предупредительный выстрел вверх, однако на всадников это не оказало никакого воздействия. Тогда Томас, закинув ружье за спину, стал выбираться из будки на крышу паровоза.

– Ты так можешь убиться! – крикнул ему Мэрфи.

Хотя несущийся на всех парах локомотив бросало из стороны в сторону, Томас сумел благополучно вылезти на крышу будки и прицелился как раз в тот момент, когда женщина упала. Раздался выстрел, оказавшийся удачным – один индеец слетел с лошади.

Второй всадник, видимо, счел благоразумным отступить и стал разворачивать свою лошадь. Первый индеец – он оказался раненым – с трудом поднялся и взобрался позади второго; их перегруженная лошадь медленно двинулась к горам. В этот момент Мэрфи нажал на тормоз так резко, что Томас не устоял и скатился в заполненный дровами тендер.

Из-под колес посыпались искры, повалил густой белый пар, и черная громада паровоза наконец остановилась – всего в пятидесяти футах от лежащей без сил фигурки.

– Цел, доктор? – мельком глянув на Томаса, спросил Мэрфи и, прихватив фляжку, стал спускаться вниз.

– Пострадало только мое достоинство, – сказал Томас самому себе. Он положил винчестер, выбрался из-под свалившихся на него дров и, прихватив свой медицинский саквояж, последовал за Мэрфи.

Медленно приходя в сознание, Роури едва чувствовала, как ее, обессиленную и безвольную, поднимают чьи-то руки. С сознанием возвращались память и страх. Еще не понимая, что происходит, она начала сопротивляться этим рукам. Но они только сильнее прижали ее к теплой мускулистой груди.

– Пожалуйста, мисс, успокойтесь. Теперь вы в безопасности.

Этот мягкий голос ее удивил. Он не мог принадлежать человеку с Запада; таким приятным, мягким баритоном мог обладать только культурный южанин. И страх уступил месту новому чувству, чувству покоя от этого голоса и от этих сильных рук.

Немного осмелев, она отважилась открыть глаза и сразу встретилась с теплым взглядом карих глаз. Пораженная этими глазами, она не могла оторваться от них, задавая себе вопрос, не сон ли это.

Томас решил подбодрить ее улыбкой:

– Не бойтесь, мисс. Я доктор Грэхем. Все, что я сейчас хочу, – это унести вас с солнца.

– Доктор? Вы доктор?

Это еще больше поразило ее. Ее спаситель не только очень красив, и у него не только самый теплый в мире взгляд и сильные руки. Он к тому же еще и доктор!

Придя к выводу, что все происходящее не может быть правдой и у нее галлюцинации, Роури позволила слабости вновь овладеть собой и снова потеряла сознание.

Когда она пришла в себя, то увидела, что лежит в тени осин. Сколько она пролежала здесь в забытьи? Хотя сильные руки уже не держали ее, теплый взгляд карих глаз продолжал внимательно за ней наблюдать.

– Я хотел бы, чтоб вы выпили воды, – произнес незнакомец.

Роури с радостью для себя отметила, что и этот немного хриплый голос остался прежним.

И тут она ощутила его руки, бережно, несмотря на всю свою силу, приподнимающие ее за плечи. Доктор поднес флягу к ее губам, и она принялась жадно глотать живительную влагу.

– Чуть полегче. Не так быстро, – произнес Томас. – Потягивайте маленькими глотками.

Холод воды освежил ей голову. Она быстро села.

– Пит! О Боже! Пит! Я должна вернуться к нему!

Это внезапное движение отдалось в голове такой болью, что Роури схватилась за виски и подумала, что может сейчас снова потерять сознание.

– Вам надо отдохнуть, мисс, и рассказать нам, кто вы. – Томас мягко попытался уложить ее обратно, но Роури этому воспротивилась. Страх вновь вернулся к ней.

– Я должна идти. Там, внизу, Пит, раненный стрелой. Нам нужно ему помочь.

– Мы это сделаем, мисс, как только закончим с вами. – Он протянул ей пилюлю. – Проглотите вот это.

– Что это? – спросила она.

Но он не ответил и снова поднес фляжку к ее губам. Не задавая дальнейших вопросов, Роури сделала глоток.

– Это лекарство против обезвоживания организма. По-видимому, именно от этого вы потеряли сознание. У вас также множество рваных ран, ими надо заняться.

– На это у нас нет времени! – воскликнула она, и в ее голосе прозвучало отчаяние. – Вы не слышали, что я сказала? Может, Пит умирает, пока вы сидите здесь и даете мне пилюли!

– Нам не стоит спорить с этой леди, доктор, – произнес Мэрфи. Все это время он стоял неподалеку с винчестером в руках.

Томас с явным неудовольствием помог Роури подняться на ноги.

– Ладно, мисс…

Видя, что перед ее волей капитулировали, Роури с облегчением улыбнулась.

– Роури. Роури Коллахен.

– А вы не родственница Ти Джею Коллахену из «Округа Си»? – удивленно спросил Мэрфи.

– Я его дочь. – Она медленно повернулась, обводя взглядом местность. – Кстати, мы находимся именно на землях «Округа Си», – сообщила она и направилась к паровозу.

Эта новость заставила Мэрфи присвистнуть, что немало удивило Томаса.

– Что в этом такого, Мэрф?

– Мы, рабочие пчелки, представлены королеве пчел. – Машинист последовал за Роури, а несколько озадаченный этой фразой Томас спешно побросал в саквояж свои медицинские принадлежности.

– А что случилось с индейцами, которые гнались за мной? – спросила Роури, когда Мэрфи догнал ее у паровоза.

– Доктор всадил в одного из них пулю, но они ускакали, прежде чем он смог уложить второго.

Она сверкнула глазами на Томаса.

– Как? И вы позволили им уйти? А что с моей Белл?

Томас подумал, что для такой привлекательной внешности у их новой знакомой не слишком хорошие манеры, хотя, возможно, это вызвано только что пережитым.

– Белл? – уязвленным голосом спросил Томас.

– Моя лошадь. Один из индейцев скакал на моей лошади, – нетерпеливо ответила она.

– А какая это была лошадь? – спросил Томас, вспомнив, как мимо поезда пронеслась лошадь без всадника.

– Белл – это гнедая кобыла, – отрывисто бросила Роури.

– О… – вырвалось у Томаса.

– О! И что означает это «о»? – недовольно поинтересовалась она.

Какими бы красивыми ни были у нее волосы, подумал Томас, но в детстве эту крошку явно избаловали. Эта дама не выказывает даже тени благодарности. А ведь она только что чудом избежала смерти! Пусть не его, но Бога-то она могла бы поблагодарить? Ну что ж, придется ответить тем же.

– Было бы лучше, если бы у вас была пегая кобыла.

Мэрфи мгновенно его понял и, не удержавшись, фыркнул:

– Похоже, ты метился не в того индейца, доктор. Томас кивнул:

– Думаю, что так. Можно сказать, я перепутал цвет.

Оба громко рассмеялись, а Роури снова гневно сверкнула на них своими зелеными глазами. Не понимая, как можно так легко относиться к потере ее любимицы, она гневно прервала их смех:

– Не вижу ничего смешного в том, что я потеряла лошадь, к которой привязалась с самого ее рождения.

Томас решил, что пора стать серьезным.

– Я надеялся, что ваша лошадь – белая с черными пятнами.

– Такая лошадь была у Пита. А почему вы об этом говорите?

– Потому что лошадь Пита, по-видимому, уже на полпути к своему ранчо, – сообщил ей Томас.

– А Белл? – с подозрением спросила Роури.

– По всей видимости, на полпути к лагерю индейцев. – И не дожидаясь, когда Роури выразит свое неудовольствие еще чем-либо, он взял ее за руку. – Могу я помочь вам забраться на паровоз, мисс Коллахен?

Для троих будка машиниста была явно слишком тесной. Локомотив снова быстро набрал ход, и, когда Томас оторвался от топки, Роури показала ему на гору, возвышавшуюся впереди:

– Оттуда я спустилась. Теперь надо снова подняться вверх и разыскать Пита.

– Мэрф, ты можешь управиться с паровозом без помощника? – спросил Томас, вновь открывая топку и подбрасывая поленья.

Мэрфи похлопал по стенке будки.

– Эта замасленная девка и я добрые друзья уже довольно долго, доктор. Я всегда относился к ней как джентльмен, и она для меня всегда работает, как двадцатицентовая проститутка в субботний вечер.

Грубый ответ вызвал неудовольствие Роури.

– Он имел в виду, сможете ли вы еще и подбрасывать дрова?

Мэрфи не стал реагировать на это замечание. Свое мнение по поводу не в меру острого язычка дамы он выразил только тем, что разжег трубку, глубоко затянулся и выпустил большой клуб дыма.

Томас поспешил захлопнуть дверцу топки, чтобы эта тема не привела к взаимным колкостям.

– Я хочу отправиться с мисс Коллахен. Ты не мог бы, когда вернешься в город, отправить о нас сообщение на ранчо Коллахена?

– Было бы лучше, если бы вы оба остались со мной. Все это проблемы Коллахена, а не железной дороги, – заметил Мэрфи.

– Пока мы доберемся до Коллахена и он предпримет какие-нибудь действия, Пит может умереть от потери крови, – возразила Роури. – Или же индейцы вернутся для того, чтобы завершить начатое.

Мэрфи не смог сдержать раздражения:

– А что, если ваш друг Пит уже мертв? Вы подумали об этом, мисс Коллахен? И вы забыли о тех двух индейцах, один из которых ранен? Может, они отправились за подмогой?

– И на моей лошади, – пробормотала Роури.

Но нет, она не будет слушать этого человека. Пит наверняка жив. Он не может умереть. Что она будет делать без Пита? Он ей как отец. Если бы это она лежала там, в горах, Пит бы поспешил на выручку, в этом нет никакого сомнения. И если эти двое сейчас не остановят поезд, она спрыгнет на ходу.

– Мы почти на месте, – произнесла Роури, когда поезд въехал в узкий проход между гор. К ее большому облегчению, Мэрфи стал сбавлять ход и наконец остановил паровоз совсем.

Повернувшись к Томасу, она предоставила ему возможность передумать:

– Мистер Мэрфи прав, доктор Грэхем. Это не проблема железной дороги. Вам совсем не обязательно отправляться со мной.

Даже если бы Томас не давал клятву Гиппократа, он никогда бы не разрешил ей отправиться одной.

– Мисс Коллахен, я доктор, – спокойно ответил он. – Если где-то лежит раненый человек, я должен попытаться ему помочь.

В ее глазах блеснула искорка восхищения. Стараясь не показать доктору, как болят ее исцарапанные руки, Роури выбралась из паровоза и стала подниматься по склону горы.

– Во что, черт возьми, я ввязался? – пробормотал про себя Томас, вешая на шею фляжку. Затем взял саквояж и двинулся из будки.

– Тебе лучше взять вот это, доктор, – протянул ему винчестер Мэрфи. – Мало ли кто тебе встретится.

– Спасибо, Мэрф. – Томас закинул ружье за плечо.

– Похоже на то, что наша королева пчел еще и горная козочка, – фыркнул Мэрфи, глядя, как Роури преодолевает скалистый подъем. И добавил с почтением: – У девицы упрямый характер. – Он протянул Томасу руку, широкую, как лопата. – Удачи, доктор. Постараюсь прислать помощь быстро, как только смогу.

Некоторое время Мэрфи смотрел им вслед.

На полпути вверх Роури нашла потерянную шляпу и, подняв ее, стала с удивлением рассматривать. Вид шляпы был достаточно красноречив; посмотрев вниз, Томас удивился, что Роури так легко отделалась.

– Вы на редкость удачливы, мисс Коллахен, – протянул он, но Роури не обратила на его слова никакого внимания и снова двинулась вверх.

Чем выше они поднимались, тем более пологим становился склон, однако идти не становилось легче – повсюду из земли торчали гранитные уступы, да и дышать на такой высоте было трудно. К тому же Роури мешали идти порезы и ушибы, а Томас должен был еще нести тяжелые саквояж и ружье. Поэтому-то в конце подъема они двигались немногим быстрее уставшей черепахи.

Они помогли друг другу преодолеть очередной уступ и, когда наконец добрались до самой вершины, почувствовали себя совсем обессилевшими. Здесь они остановились, и Томас снял шляпу, чтобы помахать вслед удаляющемуся паровозу.

Мэрфи ответил несколькими свистками, и локомотив стал набирать ход.

На горе остались две маленькие фигурки. Они старались побыстрее отдышаться и молча смотрели как паровоз медленно исчезает за поворотом.

Глава 2

Наслаждаясь блаженными минутами отдыха, Роури позволила себе расслабиться и посмотреть на расстилающийся перед ней вид. Вдруг она вздрогнула от неожиданности – Томас взял ее за руку.

– Что вы делаете? – воскликнула она, пытаясь освободиться.

Он продолжал, крепко держа за запястье, изучать ее ладонь. Затем покачал головой.

– Посмотрите. Пока мы взбирались, ваши ссадины снова начали кровоточить. Хотите вы или нет, но я должен их обработать.

Роури не хотелось признаваться, что руки действительно сильно болят. Кровь сочилась из порезов, и, несмотря на необходимость спешить на выручку Питу, она все же позволила Томасу смазать их мазью.

– А теперь другую руку, – приказал он.

Она хотела ответить, что уже отдохнула и могла бы идти, но встретила такой твердый взгляд, что поняла бесполезность дальнейших пререканий. К тому же мазь заметно помогала. Боль в левой руке стала быстро утихать.

Когда он принялся вытирать ее лоб, она дернулась от боли:

– Ох!

– Очень сожалею, но это необходимо. Возможно, здесь придется наложить пару швов.

– Не сейчас, доктор Грэхем. – Роури вскочила на ноги. – Мы теряем драгоценное время.

И она поспешила вниз. Закрыв саквояж, Томас двинулся следом. Он не стал спрашивать, куда они направляются, – такая решительная дама наверняка прекрасно знала пункт назначения.

Спустя полчаса, которые прошли в спусках и подъемах по скалистым холмам, Томас решил, что Мэрфи был прав: его спутница вполне заслужила, чтобы ее называли горной козочкой. Задыхаясь, он решился попросить ее об остановке.

– Мисс Коллахен!

Роури нетерпеливо оглянулась и с удивлением обнаружила, что Томас сидит на камне.

– Доктор, нам осталось совсем немного. – В ее голосе слышалась усталость, но решимости в нем было много больше.

Томас понял, что с ним или без него, но эта девушка продолжит путь, пока не отыщет раненого. И, тяжело вздохнув, снова поднялся, чтобы побрести следом. Прошло еще четверть часа, прежде чем они достигли леса, кромка которого пересекала очередной холм. Задержавшись на секунду, Роури сделала глоток из фляжки Томаса и широким шагом двинулась дальше.

– Может, вы скажете мне, куда мы направляемся? – спросил он, когда она остановилась в следующий раз.

– Мы уже пришли. Именно здесь я его и спрятала.

– Спрятала? – вырвалось у Томаса.

Не ответив, она поспешила к груде огромных камней, встала на четвереньки и заглянула под них.

– Пит, ты меня слышишь? – Ответа не последовало, и она подняла голову. – Доктор Грэхем, нужна ваша помощь. Пит без сознания, но он жив.

Она попыталась привести в чувство лежащего в укрытии, но без успеха.

– Когда Пит потерял сознание, я притащила его сюда.

– Немного отойдите, я попытаюсь его вытащить, – произнес Томас.

– Вы слишком большой, доктор. – Она предприняла попытку вытащить Пита самостоятельно, но сил у нее оказалось гораздо меньше, чем решимости.

Томас глянул на лежащего и произнес:

– Вы можете освободить его руки? Я смог бы тогда вытащить его.

Это Роури удалось, и, крепко схватив Пита за руки, Томас выволок его на божий свет.

Ожидая увидеть такого же молодого человека, как и Роури, он крайне удивился, увидев, что Пит значительно старше своей спутницы.

– Почему вы не хотите рассказать мне, что случилось? – спросил Томас, осторожно вытягивая стрелу из тела раненого. Хотя она и сломалась, оставшийся конец был достаточно длинным, чтобы доктор сумел проделать эту операцию.

Глядя, как умело он обрабатывает рану, Роури произнесла:

– Часть нашего скота ушла в горы, и мы отправились на поиски. Когда мы спешились, на нас внезапно напали четверо индейцев.

– Из засады?

– Ну, я не знаю, как это назвать. Внезапно из-за деревьев стали вылетать стрелы. Одна попала в Пита, когда он не успел еще сделать ни одного выстрела, но все же он начал стрелять и делал это, пока не кончились патроны. – Здесь она остановилась: воспоминания о пережитом захлестнули ее ужасом. – Пит приказал мне сесть на лошадь и скакать к ранчо, но я не хотела оставлять его одного. Он был уже так слаб, что с трудом забрался в седло. Я вела его лошадь под уздцы, и потому мы двигались очень медленно. Индейцы оказались как раз между нами и ранчо, так что нам пришлось уходить в противоположном направлении, к подъему. Нам удалось ускользнуть только потому, что индейцы не были верхом.

Она замолчала, видимо, из-за того, что это было для нее тяжелым воспоминанием. Томас поднял на нее глаза:

– А дальше?

– Мы доехали до этого места, и здесь Пит потерял сознание и упал с лошади. Я оттащила его к камням и спрятала, а затем замела ветками следы лошадей, чтобы индейцы не обнаружили его по следам копыт.

Во взгляде, который бросил на нее Томас, явно читалось восхищение.

– Так вы умышленно отвлекли собой индейцев от Пита?

– Ну, на самом деле это выглядело не так героически, доктор. Я совсем не ожидала, что упаду с лошади. – Тут она содрогнулась, вспомнив этот момент. – Можно ли в это поверить? Я свалилась с лошади. Помните те деревья, немного дальше? Вот там я и Белл расстались. Я уклонилась от ветки, а Белл внезапно шарахнулась в сторону. Я упала, да так, что прокатилась полсклона. Лошади все еще были выше меня по холму, но я поняла, что ловить их у меня уже нет времени.

– И индейцы взяли этих лошадей… Роури кивнула.

– Они взяли лошадей, но потеряли некоторое время, разыскивая путь вниз. Это дало мне возможность бежать.

– Я видел, что за вами гнались два индейца. Вы говорили о четырех?

– Да, но я думаю, Пит уложил двоих, прежде чем у него кончились патроны. – Она с тревогой взглянула на лежащего на земле. – Как вы думаете, с ним все будет хорошо?

– Ну, я сделал для вашего друга все, что мог. Пострадали мышцы, но плечевая кость, похоже, цела. Он потерял много крови, и у него очень слабый пульс, но довольно ровный. Я перевязал рану, и, если не занесена инфекция, особых причин для волнения нет. – Его темные глаза скользнули по синеватым теням деревьев, которые с заходом солнца подбирались к ним все ближе. – Похоже, пора разводить костер. Скоро стемнеет и похолодает.

– Я могу это сделать, – вызвалась Роури.

– Нет, в ваши раны может попасть грязь. Вы умеете обращаться с винчестером?

– Конечно, – произнесла Роури и взяла протянутое ружье.

– Тогда оставайтесь здесь и приглядывайте за Питом, пока я соберу ветки. Я скоро вернусь. – Томас двинулся к деревьям, но вдруг остановился. – И не стреляйте в меня, когда Я буду возвращаться.

Роури иронично улыбнулась на эти слова, но вдруг сообразила, что при сложившихся обстоятельствах его предупреждение вполне обоснованно.

Минуты ожидания показались ей часами. Стремительно надвигалась ночь, укутывая горы мглой. Внезапно в деревьях раздался какой-то шум, и Роури поспешно повернулась. Закуковала кукушка, но это могли быть и индейцы, подающие условный знак. У Роури глаза округлились от страха, и она направила ствол ружья в сторону деревьев.

Когда солнце скрылось за горами, подул холодный ветер. Роури почувствовала, как ее руки покрываются гусиной кожей, но от этого только крепче сжала ружье.

Внезапно совсем рядом раздался голос, от которого она вздрогнула:

– Рад видеть, что твои рыжие волосы все еще на месте, красавица.

– Пит! – Повернувшись к лежащему, Роури засияла от неподдельной радости.

– Где ты достала винчестер?

– Это ружье доктора Грэхема. Он вынул стрелу из твоего плеча. Как ты себя чувствуешь, Пит? – нежно произнесла она.

– Я бы чего-нибудь выпил… – Он попытался сесть, но сил не хватило, и он снова лег.

– Лежи и не двигайся. Доктор сказал, ты потерял много крови. – Она достала фляжку и приподняла голову Пита, чтобы он мог пить.

– Это место мне кажется знакомым, – произнес Пит, затем резко переспросил: – Доктор? Как доктор мог здесь оказаться? Что произошло после того, как индейцы погнались за нами?

– О, это долгая история, Пит. Ты никогда не поверишь в то, что произошло.

– Давай, красавица, я хочу услышать все. – Он поднял руку и тут заметил на ней повязку. – Думаю, у твоей истории счастливый конец?

В этот момент из темноты появился Томас с охапкой хвороста. Он бросил его на землю и поспешил проверить состояние своего пациента.

– Рад видеть, что к вам вернулось сознание, мистер…

Его слова прервал громкий крик, распоровший ночной воздух – две темные фигуры с поднятыми томагавками бросились к ним от деревьев. Роури немедленно выстрелила, и один из индейцев, как бы споткнувшись, упал на землю. Второй с разбега прыгнул на Томаса.

Обхватив друг друга, они начали яростно бороться на земле. Томас пытался вырвать томагавк из руки своего противника, но тому удалось ударить его своим оружием по руке, отчего Томас почувствовал ужасную боль. Они катались по траве, и Роури никак не могла найти возможность прийти Томасу на помощь. Она с ужасом смотрела на этот смертельный поединок, с горечью отмечая, как быстро расплывается на рубашке Томаса пятно крови.

Наконец Томасу удалось ухватить индейца за кисть и вывернуть ее так, что тот был вынужден выпустить томагавк. Оружие выскользнуло на землю.

Они снова покатились по земле, стараясь вцепиться друг другу в горло. Томас нанес индейцу короткий удар в нос, и тот взвыл от боли. Из носа хлынула кровь, но в этот момент Томас, услышав как что-то хрустнуло в запястье, понял, что теперь может действовать только одной рукой.

Тяжело дыша, оба поднялись на ноги, и тут Томас нанес еще один удар, который поверг индейца на землю. Вскочив, он поспешил скрыться за деревьями.

Томас не собирался его преследовать. Он поднял томагавк и подошел ко второму индейцу. После короткого обследования он посмотрел на Роури.

– Вы правы, мисс Коллахен. Вы умеете управляться с винчестером. Этот человек мертв.

Вернувшись, он лег рядом с Питом. Раненый растянул губы в улыбке и протянул руку.

– Должно быть, это вы доктор. Мое имя – Фейбер. Пит Фейбер.

Все еще не в силах отдышаться, Томас пожал протянутую руку.

– Ти Джей Грэхем.

– Ти Джей? – Пит усмехнулся и повернул голову к Роури. – Держу пари, это не очень понравится вашему папе.

– Не понял, – удивился Томас, беря руку Пита, чтобы посчитать пульс.

– У моего отца инициалы такие же, как у вас, – объяснила Роури.

– Она еще не сказала вам, доктор, что в этих местах может быть только один Ти Джей, если уж здесь появился Ти Джей Коллахен, – произнес Пит совсем тихо, затем закрыл глаза и погрузился в беспамятство.

– Доктор Грэхем, как ваша рука? – спросила Роури.

Томас внимательно осмотрел свою рану.

– Содрана только кожа. – Он продезинфицировал порез и обмотал руку бинтом. – Мисс Коллахен, вы не могли бы завязать здесь узел?

Роури подошла к нему и встала на колени. Как только ее волосы оказались у его лица, Томас ощутил тонкий запах лаванды. Сделав узел, Роури подняла голову. Какое-то мгновение они смотрели друг другу в глаза, затем она опустила взгляд и крепко затянула концы узла.

Завершив свою работу, она поднялась и отошла в сторону. Томас же занялся костром. Когда ветки стали потрескивать в огоньках пламени, он снова взглянул на молодую женщину.

– Забавное это совпадение, что ваш отец и я имеем одинаковые инициалы, мисс Коллахен.

Роури протянула руки к огню.

– В самом деле. Но Пит прав, на этих землях есть место только для одного Ти Джея.

– Могу вас уверить, что я не замышляю прибрать к рукам владения вашего отца, мисс Коллахен. Я простой доктор, а не землевладелец или создатель империи.

– Это хорошо, доктор Грэхем. Если это так, я думаю, вы поладите. – Она почувствовала, что ее медленно окутывает дрема.

Томас перетащил тело индейца в то самое укрытие, где был спрятан Пит. Потом он сел у костра, чтобы поддерживать огонь и присматривать за своим пациентом. В полночь он заметил, что Роури начала тихонько постанывать во сне. Он поспешил к ней и обнаружил, что она дрожит от холода.

Томас лег рядом и обнял ее, чтобы согреть и успокоить. Она перестала дрожать и обняла его. Роури чувствовала себя очень хорошо в его руках, и эти руки ее не отпускали. Он подумал, что хороший отдых – самое лучшее для нее сейчас лекарство.