4

Декабрь 1943 г.

Начальник Центрального отделения нейроразведки Шестнадцатого отдела НКВД подполковник Александр Александрович Сазонов встал из-за стола и, подойдя к Карелу, отечески похлопал по плечу:

— Рад, что ты вернулся. Садись, есть разговор...

Майор расположился в широком гостевом кресле. Подполковник Сазонов (или, как его еще называли оперативники, Сан Саныч) не спеша раскурил массивную ореховую трубку, напоминая при этом товарища Сталина.

Карел принялся терпеливо ждать.

Подполковник был немного странным человеком, впрочем, как и все руководители Шестнадцатого отдела. Вот и сейчас, раскуривая трубку, словно совершая некий магический ритуал, он походил на древнего индейского шамана, окуривающего благовонным дымом фигурку демонического божества.

— Как там, в Берлине, все прошло? Тебя нормально приняли, а то эти ребята из новичков могли и облажаться...

Как всегда, серьезный разговор начинался с наиболее несущественной темы.

— Да все вроде бы в порядке было, — слегка пожал плечами майор. — Пожил недельку в одной маленькой гостинице, пока моего донора штопали, а после сразу сюда. «Установка» там у них новенькая, вся хромом блестит, жаль будет, если ее вдруг немцы захватят.

— А... чепуха. — Подполковник небрежно взмахнул трубкой. — Они все равно ни черта не поймут, даже если разберут ее на мельчайшие детали. Ты же знаешь, майор, самая главная штука... как, кстати, вы ее там называете?

— «Райдер переселений», — напомнил Карел.

— Ну, да... Так вот этот самый райдер находится у нас здесь в Москве. И до него фрицам уж точно ни за что не добраться...

Сан Саныч задумчиво выпустил к потолку кольцо сизого дыма.

— Донор твой выкарабкался, тут ты молодец, не спорю, а вот за нештатное использование «Лестницы Иакова» тебе конечно же следует хорошенько намылить шею...

«Так, началось», — раздраженно подумал майор, однако ничто не могло омрачить ему радость пребывания в родном теле.

Это трудно было с чем-либо сравнить. Наверное, искусная скрипка так же иногда скучает по не менее мастерски изготовленному родному футляру или же великолепный клинок стремится в созданные лишь для него одного ножны. Это сравнение наиболее подходило к тому чувству, которое всегда охватывало нейроразведчика по возвращении «домой».

— Эй, майор, ты меня слушаешь?

— Что? Простите, товарищ подполковник.

— Грезишь наяву. Видимо, последняя вылазка окончательно тебя доконала. Называется, устроил человек себе отпуск. М-да... В общем, шею тебе мылить сегодня не буду, понимаю, что выхода иного не было, оттого «Лестницу» и открыл. Представляю, какие при этом рожи были у немцев... Впрочем, не важно. Поговорим мы сегодня с тобой о другом...

— Но сперва разрешите вопрос? — достаточно бесцеремонно вклинился майор. — Всего лишь один вопрос, и после мы продолжим...

— Валяй, — добродушно согласился подполковник, пребывая, как видно, в отличном расположении духа.

— Почему мне не разрешают повидаться со спасенной мною женщиной?

— Ну... — Сан Саныч не без удовольствия попыхивал трубкой, — во-первых, это в твоих же интересах, а во-вторых, так распорядилось вышестоящее начальство...

— Темните, товарищ подполковник...

— Служба такая... А, впрочем, чего тебе беспокоиться? С нею все в порядке: ее лечат, восстанавливают силы, помогают оправиться после пережитого кошмара.

— Но почему мы не можем увидеться? — продолжал настаивать на своем Карел.

— Ну, я же объяснил, — теряя терпение, недовольно пробурчал Сан Саныч, — так распорядилось начальство, подожди немного, повидаетесь еще...

— Ладно, — вздохнул майор. — Поверю вам на слово...

— Э... приятель... — с улыбкой протянул Сан Саныч, — да ты, я вижу, совсем в шпионов заигрался, уже и меня, старого филина, в нечестной игре подозреваешь. Ведь подозреваешь, да?

Карел промолчал.

— Ладно, видит Бог, многое я тебе прощаю. Но перейдем к делу. Что как специалист ты скажешь о сегодняшнем положении дел в Третьем рейхе?

— Нацистский Голем пошатнулся, но по-прежнему еще жив, да и силищи в нем немерено пока...

— Голем, говоришь? — хохотнул подполковник, хлопая ладонью по столу. — Точно выразился, чертяка, но к еврейскому вопросу мы еще вернемся. Говори по сути, одолеем тевтонскую гадину или не одолеем?

— Товарищ подполковник, вы задаете довольно провокационные вопросы.

— А все-таки?

— Как я уже сказал, Третий рейх по-прежнему силен. Какие силы его поддерживают, можно только предположить, но истоки этих сил нужно искать внизу. Все очень сильно завязано на деятельности разросшегося за последние годы до невероятных размеров «Анненэрбе». Никто в начале войны не мог и предположить, что эта чисто научно-этнографическая организация превратится в гигантского спрута, захватившего все ключевые посты нацистской Германии.

— Все верно. — Сан Саныч удовлетворенно кивнул. — Продолжай.

— Враг практически изгнан с наших земель. Рейх неохотно, но постепенно отпускает измученную войной Европу. Чтобы уничтожить это зло, нужно в самое ближайшее время начать штурм самой Германии. Но боюсь, в этом случае война затянется еще на годы...

— Так-так, в верном направлении мыслишь, майор. — Подполковник позволял себе сегодня дружески-шутливый тон. — Что вкратце скажешь о возникновении «Анненэрбе»?

Майор перевел дух:

— Прочитать целую лекцию?

— Если можешь, то прочитай, но покороче...

«К чему это он, интересно, клонит?» — удивленно подумал майор и нудным голосом затянул:

— Организация «Анненэрбе» возникла в тысяча девятьсот тридцать третьем году. Дословный перевод названия — «Наследие предков». Полное название — «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков». По сути это тайная оккультная организация, сфера деятельности которой до сих пор до конца не выяснена... В тридцать третьем же году в Мюнхене прошла историческая выставка под названием «Анненэрбе», организованная профессором Германом Виртом, автором нашумевшей в свое время книги «Происхождение человечества». Пересказывать содержание этой книги?

— Упаси тебя Боже! — притворно ужаснулся Сан Саныч.

Майор мстительно улыбнулся:

— Там шла речь о двух проторасах, стоящих у истоков всего человечества. Нордическая — духовная раса Севера и гондваническая, охваченная низменными инстинктами, раса Юга. Профессор утверждал, что потомки этих древних рас рассеяны между различными народами... Короче, Вирт организовал выставку. Среди экспонатов присутствовали древнейшие рунические и проторунические письмена. Подполковник, вы еще не устали?

— Нет-нет, пожалуйста, продолжай...

Карел устало вздохнул:

— Древность некоторых рун профессор оценивал в двенадцать тысяч лет. Их собирали в Палестине, пещерах Лабрадора, в Альпах, в общем, по всему миру. Выставку посетил Гиммлер. С этого все и началось. Официально общество «Анненэрбе» было основано десятого июля тысяча девятьсот тридцать пятого года по инициативе рейхсфюрера СС Гиммлера, расолога Рихарда Даре и группенфюрера СС профессора Германа Вирта. Главная цель — учебно-исследовательская работа по изучению германской духовной праистории и разнообразные мистико-оккультные исследования, а с недавнего времени «Наследие предков» полностью контролирует разветвленную систему нацистских лагерей смерти. Штаб-квартира по сей день располагается в городе Вайшенфельде, земля Бавария. Об археологических раскопках рассказывать?

— Пожалуй, не надо. — Сан Саныч с неудовольствием покосился на погасшую трубку. — Сейчас я тебе кое-что покажу.

С этими словами подполковник выдвинул ящик стола и извлек оттуда небольшой, свернутый в трубочку лист бумаги. Сверток был аккуратно перевязан красной ленточкой с черной свастикой — печатью Третьего рейха.

Сан Саныч осторожно развернул бумагу.

Это была карта.

— Смотри, майор. Вот самые крупные лагеря смерти, расположенные на территории Германии. Их ровно пять. Вот Деммерунг, чуть левее Фюнфтервульф, справа Тойфельханд, внизу Шварцвальд и Блутгольд. Тебе ничего не кажется странным?

Карел присмотрелся.

— Могу сказать сразу, что так расположены они на карте неспроста. Тут присутствует некий четкий порядок или скорее схема... так... если между этими пятью точками провести незримые прямые, то у нас получится пентаграмма...

— Все верно, пятиконечная звезда, — подтвердил подполковник, — но какая звезда, майор?

— Она перевернута! — догадался Карел, поворачивая карту. — Да это же Бафомет, черная пентаграмма Выхода.

— Молодец, соображаешь, — шутливо похвалил Сан Саныч. — Но и это еще не все. Посмотри, что находится в самой сердцевине так называемой Черной Звезды.

Встав с кресла, майор склонился над картой. Ответ был очевиден.

— Институт «Анненэрбе».

— Ну конечно же! Или, если точнее, Институт прикладных военных исследований, директор штурмбаннфюрер СС Вольфрам Зиверс.

Задумчиво разглядывая центр перевернутой звезды, Карел тихо прочел:

— Что, сам написал? — удивился подполковник, откладывая в сторону любимую трубку.

— Если бы... — с сожалением усмехнулся майор. — Это Эдгар По, «Осужденный город».

Сан Саныч нахмурился:

— Не одобряю.

Карел все продолжал смотреть на карту, и то, что он на ней видел, ему очень не нравилось.

Давние гипотезы подтверждались прямо на глазах.

— Что ж ты замолчал? — Сан Саныч снова взял трубку и стал легонько ударять ее о край стола, вытряхивая пепел. — Ты прав, не так-то просто одолеть Тысячелетний рейх. Сперва следует уничтожить его истинных Хозяев. Думаешь, англичане зря пытаются разбомбить главные нацистские лагеря? Черчилль понимает: лагеря эти — средство связи с тем миром, который бесперебойно питает рейх силой. Уже показались рога и копыта, а в воздухе отчетливо запахло серой. Понимаешь, куда я клоню?

Майор понимал.

Тут же вспомнились преследовавшие его эсэсовцы.

— Только не говорите мне о Вечной Битве Добра со Злом и о копошащихся внизу людишках, постоянно выбирающих, на чьей стороне воевать.

— Да что я, священник какой? — возмутился Сан Саныч. — Я, майор, реалист, но вижу иногда такое, что волосы шевелятся. Для меня что черт, что дьявол — один хрен, если это враг, если он реально угрожает моей стране, моему народу, моей семье, в конце концов, то его нужно уничтожить. Более того, его можно уничтожить, о чем черным по белому написано в Великой Книге всех времен и народов.

— Раньше за такие слова вас бы к стенке поставили, товарищ подполковник, без суда и следствия, — не удержавшись, съязвил Карел.

Но Сан Саныч не обиделся.

— Это раньше... — добродушно протянул он, — а сейчас ситуация поменялась. И не улыбайся так издевательски: сам небось знаешь. Даже вождь...

Подполковник обернулся, указывая на висящий на стене рядом с православной иконой портрет Сталина.

— Сам Иосиф Виссарионович регулярно в храм Божий ходит. Церкви вон восстанавливать начали, храм Христа Спасителя, Коломенку. Народ снова к вере родной обратился. Оттого и поползли немцы с наших земель, словно тараканы травленые. Сила за нами, майор, стоит неслабая. Сперва посрамили нечистого, а теперь и вовсе тварь раздавим с Божьей помощью. Разве я не прав?

Тут уж Карел ничего не смог возразить.

— Правы, Александр Александрович, абсолютно правы. Только жуть от всего этого еще больше берет.

— А ты не бойся! — возразил подполковник. — Верь и не бойся. В храм православный обязательно сходи, молитв не знаешь, так хоть просто постой у реликвий святых, о победе скорой подумай. Глядишь, и все у нас получится.

— Готовите мне новую вылазку? — догадался майор, понимая, что от посещения церкви ему теперь не отвертеться.

— Может, и готовлю, — сделав загадочное лицо, ответил Сан Саныч. — Всему свое время. Говорить о новой вылазке пока рано, ты для начала отдохни пару деньков, а там посмотрим.

— Ну, спасибо за заботу, — снова съязвил разведчик, но подполковник был сегодня непробиваем для колких подначек.

— Вернемся к немецким лагерям, — Сан Саныч снова сделался серьезным. — В основном содержатся там евреи, угнанные из Польши, Франции и наших земель. Ты никогда не задумывался, почему так произошло, почему нацисты ненавидят именно этот народ?

— Разве только этот? — удивился Карел. — Они, по-моему, всех ненавидят. Кто не истинный ариец, тот уже не человек.

— Но евреев они уничтожают с особенной тщательностью.

— Да, это так.

— Почему?

— Разрешите предположить?

— Разрешаю.

Майор потер щетинистый подбородок:

— Ну... Евреи — богоизбранный народ, во всяком случае они сами так считают. В конце концов, это народ, в среде которого когда-то появился Богочеловек. Кто еще может похвастаться подобным?

— Но они же его и распяли.

— Это совсем другое дело. Бог хотел, чтобы его сына распяли, и это произошло. Также не забывайте о том, что евреи в Германии после Первой мировой сосредоточили в своих руках нешуточный капитал. Изгоняя евреев из страны, нацисты экспроприировали их собственность. Следует учитывать и масонский вариант. Вы знаете, что издавна существует миф о неком тайном всепланетарном правительстве, незримо управляющем историей человечества. В масонском движении Гитлер в первую очередь видел конкурентов в борьбе за власть, не желая быть еврейской марионеткой. Хотя общеизвестно, что на первом этапе становления нацизма среди компаньонов будущего фюрера нации светился такой богатый спонсор, как «Кун, Лоэб и К0».

— Ладно. — Сан Саныч свернул карту Германии и спрятал ее обратно в стол. — Неважно, что там было или не было в прошлом... Важно лишь одно: тот, кто стоит за Третьим рейхом, сейчас постоянно требует жертв, причем не всех подряд. Ему нужны души именно богоизбранного народа, несущего на себе печать самого Спасителя.

— Вы это о ком?

— Его имя не произносят вслух. Он просто Враг. Враг с большой буквы, и этого, по-моему, вполне достаточно.

— Снова темните, товарищ подполковник...

— Работа такая, — улыбнулся Сан Саныч.

Больше в тот день майор из него ничего не вытянул.

Сазонов юлил, отшучивался и советовал немного отдохнуть. Ясно было одно: к сегодняшнему разговору они еще вернутся, а значит, не за горою следующее задание.

Конечно, новый рейд всегда интересен, но по всему выходило, что Карела деликатно убирали подальше из столицы. Возникал резонный вопрос: кому это могло понадобиться?

Кому он мешал? Сазонову? Вряд ли. Тогда, может быть, тому, кто стоял над ним?

Имен прочих начальников Шестнадцатого отдела оперативники не знали. Здесь работал старый, годами проверенный принцип: меньше знаешь — усерднее служишь. Но майор никогда не был тупым орудием, управляемым чужой волей. Во всяком случае, вплоть до сегодняшнего дня он таковым себя никогда не считал.

Чутье бывалого нейроразведчика безошибочно подсказывало: все эти странности тесно связаны с его последней неофициальной вылазкой.

Его почему-то не пускали к Рите — это раз, очень скоро его наверняка отошлют обратно в Германию — это два.

Вокруг что-то происходило, невидимые силы плели прочную сеть событий.

Выход оставлен был лишь один, и вел он как можно дальше из Москвы.

Майор почувствовал неладное, как только вошел в кабинет подполковника. Все пошло не так. Фальши не было, была недосказанность.

Майору не доверяли.

Что ж, в такой ситуации он имел полное моральное право также не доверять, В круг опасных людей с этого момента попадали все, и в первую очередь те, кого до недавнего времени он мог называть своими друзьями.

Наверное, поэтому Карел не стал докладывать о тех неуязвимых эсэсовцах, что так настойчиво пытались прикончить его донора на железнодорожной станции.

Теперь он один и готов начать играть по своим правилам.

Другой вопрос — позволят ли ему?

Скорее всего, нет, но чутье настойчиво твердило об обратном.

Покинув здание Центрального отделения нейроразведки, имевшее на фасаде вывеску «Институт мозга имени Павла Аросьева», Карел направился прямиком в ближайшую церковь.

Павел Аросьев был именно тем человеком, который впервые в мире разработал довольно простой метод «подселения». Чуть позже ученый собрал первую действующую установку, а в тридцать седьмом попал в лагеря. Где он сейчас, не знали даже в НКВД.

За Карелом, несомненно, следили.

Этот взгляд в спину едва ощущался, как будто на тебя одновременно смотрит сотня человек, но в то же время ты им абсолютно безразличен.

Ребята, скорее всего, задействовали «Циклопа», но недоучли одного; за годы службы в нейроразведке майор приобрел некоторые новые способности, о которых в свое время благоразумно умолчал.

Что это было, следствие многочисленных «переселений» или некие внезапно проснувшиеся врожденные резервы, Карел не знал. Он получил маленькое, но все-таки преимущество.

При всем своем мощнейшем научно-техническом потенциале влезть в голову к оперативнику нейротехники Шестнадцатого отдела не могли.

Немцы вели похожие разработки с 1939 года и создали пси-псов, но дальше исследования зашли в тупик, во всяком случае, так докладывала внешняя разведка...

... Недавно отстроенная церковь поражала своим величием: позолоченные купола, сияющие золотом кресты, величественная ограда и толпа прихожан у гостеприимно распахнутых дверей парадного входа. Карел помнил, что раньше здесь был кинотеатр. Что ж, возможно, все эти перемены действительно к лучшему, новое незримое оружие действовало не хуже тех же «катюш». И, казалось бы, что стоит понастроить на Руси православных храмов, но не все было так просто.

Майор с трудом протиснулся вовнутрь, тут же заметив среди прихожан седую макушку своего коллеги.

Оперативник с агентурной кличкой Ворон тоже сразу уловил присутствие брата по оружию. Глеб Сидорчук (такова была настоящая фамилия нейроразведчика) обернулся.

Майор едва заметно кивнул.

Ворон усмехнулся, посылая четкую мысленную картинку.

Карел понял: есть разговор, но не здесь, а снаружи. Майор снова кивнул, но уходить из храма пока не спешил...

Тут он был впервые.

Церковь вызывала странные чувства.

В Бога майор не верил и считал нечестным заходить в Дом Божий, неся в сердце одну лишь пустоту. Молившиеся у икон люди, ставящие свечи женщины в платках казались ему чуть ли не выходцами из другого мира. Он не разделял их веры, но, без сомнения, уважал чужой выбор. Воспитанный в духе безбожия, Карел никак не мог подавить в себе гремучий атеизм советской эпохи. Но в душе понимал: первый шаг к свету уже сделан.

Именно из-за этой пустоты под сердцем немцы на Русь и поперли. Ослабла вера — открылась брешь. Но оброненный щит православия был вновь гордо поднят русским воителем, а в сочетании с булатным мечом это страшное оружие.

А все началось с памятного обращения к советскому руководству митрополита гор Ливанских Илии. Россия тогда была в отчаянном положении. Несмотря на все предпринятые усилия, врага так и не удалось остановить. Фашистская военная гидра ползла к Москве, ползла напролом, сметая все и вся на своем пути.

Именно тогда и объявился митрополит.

Он попросил открыть по всей стране храмы, монастыри, духовные академии и семинарии. Священники должны были возвратиться с фронтов и из тюрем, чтобы начать новую службу. А чудотворная икона Казанской Божией Матери должна была идти с советскими войсками до самых границ России.

Удивительно, но Сталин согласился на уступки.

Что это было, жест отчаяния? Или вождь все-таки понимал, КТО вместе с немцами вторгся в русские земли.

Сталин лично молился в Успенском соборе Кремля.

Кто бы мог подумать о чем-либо подобном еще десяток лет назад?! Однако это случилось и, главное, молитва подействовала: у Москвы появился свой Покровитель.

После молитвы вождь вызвал к себе иерархов Русской Православной Церкви и пообещал выполнить все, о чем его просил митрополит Илия. Тут же было открыто двадцать тысяч храмов, а духовные семинарии в спешном порядке стали готовить священнослужителей.

26 августа 1943 года прошел Церковный Собор, избравший митрополита Сергия патриархом.

Наткнувшись на непреодолимый барьер, Тьма временно отступила.

Над многими русскими городами поднялся непробиваемый Православный Щит, подпитываемый энергией веры молящихся.

Древняя Русь наконец-то восстала из праха. Как не вспомнить при этом легенды о православных святынях, спасавших многострадальные древнерусские города...

Все эти мысли пронеслись в голове майора, пока он внимательно осматривал будто исходящие неким внутренним светом иконы.

Лики святых были суровы, они словно говорили: «Мы следим ежечасно и за каждую провинность будем незамедлительно карать отступника». Хотя на самом деле все было немного не так. Православие по сравнению с другими религиями, пожалуй, — одна из самых мягких, как и сам православный народ, никогда не зарившийся на чужое, будь то сера, земля или чья-то жизнь.