Глава 6

День выдался на редкость приятным, но сейчас Александра, ее семейство и миссис Тук собрались вокруг очага на кухне, чтобы согреться. Стояла весна, а весна в Англии частенько забывает о том, что должна быть теплой. Сегодня вечером апрель решил немного побыть ноябрем, и холодный сырой ветер обдувал маленький домик, швыряя в окно пригоршни дождя. Вин и Кит уселись на пол, а Роб примостился на коврике напротив огня. Миссис Тук расположилась в кресле-качалке, Александра сидела за столом и читала вслух. Но уютная сцена скоро была нарушена. Какой-то звук заставил девушку остановиться на середине предложения.

— Просто ветер, — запротестовал Роб. — Продолжай! Прочти этот кусочек еще раз.

— Нет, — возразила Александра. — Ветер не кричит «простите». Роб, пойди наверх и узнай, чего хочет его сиятельство. Не думаю, что лорду Драммонду стало плохо, — сказала она миссис Тук, которая уже начала подниматься с кресла. — Мы ходили к нему всего две минуты назад.

— Может, он хочет еще чашку чаю, — обеспокоенно сказала миссис Тук.

— Сколько можно пить чай? — нахмурившись, спросила Александра. — Не понимаю, в чем дело. Он был образцом мужества, когда испытывал невыносимую боль. Сегодня доктор сказал, что больной чувствует себя прекрасно. Граф съел обед до последней крошки, а потом попросил добавки. Но сейчас он постоянно посылает нас то за тем, то за другим.

— Таковы все мужчины, — со смехом ответила миссис Тук. — Они начинают капризничать, когда выздоравливают.

— Мы не такие, — возразил Кит. — Алли, продолжай, пожалуйста.

— Давайте дождемся Роба, а то никогда не доберемся до конца, — попросил Вин.

Роб сбежал по ступенькам.

— Он хочет поговорить с тобой, Алли. Поднимись и поскорее возвращайся.

Александра положила книгу и пошла в спальню. Сквозь полуоткрытые двери оглядела комнату. Все, казалось, было в порядке. Больной лежал, откинувшись на подушки, на пуховой перине, накрытый лучшими стегаными одеялами. В очаге пылал огонь, мягкий свет ламп озарял спальню. Окна были надежно закрыты, в комнате тепло и уютно. Рядом с кроватью стоял столик с кувшином воды и лекарствами, если графа будут беспокоить боли, там же лежат книги, которые, как он сказал, ему интересны. Девушка посмотрела на Драмма. У него было немного смущенное выражение лица.

— Что случилось? — спросила Александра. — У вас что-то болит? Что-нибудь нужно? Я думала, вы уже спите.

— Да, я собирался спать, — со вздохом признался Драмм. — Но услышал ваши голоса.

— О, простите. Мы вас побеспокоили? Мальчики слишком увлекаются иногда. Я их успокою, и вы сможете уснуть.

Она повернулась, чтобы уйти, закрыв за собой дверь.

— Нет! — вскрикнул он. Девушка посмотрела на него.

— Дело в том, что, — отчаянно принялся объяснять граф, — я не хочу спать. Если бы я сейчас был дома, то собирался бы куда-нибудь идти! Дорогая мисс Гаскойн, вы обеспечили меня всем, что только может пожелать больной. Но проблема в том, что я не привык болеть. Я слышу ваши голоса внизу, и… — Он ослепительно улыбнулся ей. — Ладно, признаюсь. Я хочу быть с вами. Вы действительно хорошо здесь все устроили. Но я чувствую себя как комнатное растение. Точно меня посадили, полили и забыли до лета.

Она наклонила голову.

— Я просто читаю мальчикам «Одиссею» и комментирую время от времени. Это помогает им в учебе.

— Я понимаю греческий язык, — быстро сказал Драмм. — И у меня отличные отметки по истории, — с надеждой добавил он. — Вы сидели здесь и читали, когда думали, что я без сознания. А теперь я ведь не помешаю? И для миссис Тук найдется место в этой комнате, правда?

Девушка улыбнулась:

— Конечно, найдется.

Через несколько минут все расположились в спальне больного. Александра взяла книгу, но запоздалое опасение, что она не идеально знает греческий язык, заставило ее отложить поэму. Девушка взглянула на Драмма.

— Вы не против почитать?

— Буду счастлив, — ответил он, протягивая длинную худую руку.

Граф взял книгу, и Александра наклонилась над его плечом, чтобы показать, где остановилась. Их щеки почти соприкоснулись. Драмм почувствовал тепло ее кожи, ощутил неуловимый аромат духов, его ноздри раздулись.

Она снова отметила, что для такого худощавого мужчины у него очень широкие плечи. От него пахло хорошим мылом, а чернильно-черные волосы казались такими мягкими, что ей пришлось подавить внезапное желание прижаться к ним лицом.

Девушка выпрямилась и быстро отошла. Драмм заставил себя не смотреть ей вслед. Обоих удивило это чувство близости, так внезапно возникшее, несмотря на присутствие других людей.

Александра села в кресло и взяла шитье. Драмм взял книгу и начал читать. Он не закончил еще страницу, когда Роб пробормотал:

— Темно-винное море? Не понимаю. Как море может быть винного цвета? Море ведь синее, верно?

— Это метафора, — сказал Вин. — Пожалуйста, сэр, продолжайте.

— Я знаю, что такое метафора, — горячо возразил Роб, — а это если и метафора, то плохая, потому что вода никогда не бывает бордового цвета.

— Успокойся, Роб, — приказал ему Кит. — Ты же никогда не видел моря.

— Я видел пруд, — спорил Роб, — и ручей, и море на картинках. И про океаны читал, они всегда синие. Или зеленые, — признал он. — Может, даже серые. Но винного цвета? Не думаю.

— Такое может быть, на закате, — сказал Драмм. — Или перед штормом. Это поэтическая метафора, но не очень большое преувеличение. Когда Эгейское море отражает закат или восход солнца, оно может быть любого цвета.

— Вы были в Греции? — выдохнул Роб.

— Да, — ответил Драмм, откладывая книгу. — Я думаю, будет неплохо, если вы меня об этом расспросите. Вы смогли бы лучше понять поэму, понимая, что видел поэт, когда писал ее.

— Он не видел. Он был слепой, — поправил его Роб.

— Роб! — укоризненно сказал Вин, и Александра, выпрямившись, строго взглянула на младшего из братьев.

Ему не разрешалось исправлять старших, во всяком случае, дома. Роб понял, что совершил ошибку. Он покраснел, опустил глаза и тихо попросил:

— Простите меня. Пожалуйста, продолжайте, сэр.

— Но ты прав, — сказал Драмм. — Гомер был слеп. Хотя это не означает, что он не знал, как выглядит мир. Слепой узнает обо всем со слов зрячих. Я уверен, он был знаком со многими моряками.

— А вы, сэр? — спросил Роб. — Я имею в виду, когда были там, вам приходилось плавать в море?

— Да, конечно, — ответил Драмм. — Нельзя узнать страну, путешествуя только по земле. Я немного поплавал. Давайте я расскажу вам о Греции, как она выглядит и чем пахнет, о ее пище, природе, людях. Тогда, думаю, вы лучше представите себе странствия Одиссея. Именно для этого мой отец посылал меня за границу — чтобы я узнавал больше, чем могут поведать книги.

Александра снова склонилась над шитьем. Может быть, отцы и посылали сыновей за границу с этой целью, но она знала, зачем туда ехали сами молодые люди, вовсе не для лучшего понимания «Одиссеи». Мистер Гаскойн часто читал проповеди на эту тему. Он рассуждал о несправедливости судьбы, предоставляющей правящим классам возможность бросать деньги на ветер, посылая своих похотливых пустоголовых наследников на континент, где те под предлогом получения высшего образования вели беспутную жизнь. Эти привилегированные молодые люди возвращались в Англию порочными бездельниками.

Через несколько минут она подняла голову. Стало ясно, что граф Драммонд не бросал на ветер деньги отца.

— Горы там скалистые и крутые, — говорил он, отвечая на вопрос одного из мальчиков, — но море чудесное, его видно отовсюду. Для древних греков это был важный торговый путь. Весь мир приплывал к ним в гости, но и сами они отправлялись посмотреть, что творится в мире. Они несли цивилизацию но, кроме того, сами перенимали чужую культуру. Они открыли философию и театр, подарили миру все виды искусства… Что ты хочешь спросить, Кит?

— Искусство? Но это ведь заслуга римлян?

— Римляне его усовершенствовали, основы же были заложены греками.

Александра улыбнулась, слушая разгоревшийся спор. Мальчики видели наброски знаменитых мраморных статуй, привезенных в Лондон, и были разочарованы, что скульптуры показались им всего лишь скучными, разбитыми фигурами.

— Там повсюду можно увидеть чудесные произведения искусства, — продолжал Драмм, — многие из которых разрушены. Но не стоит обманываться. Великолепные художники, греки прежде всего были торговцами до мозга костей. Жители островов часто становятся такими — как мы, например. Мы подарили миру Чосера, Шекспира, множество поэтов. Но еще продаем шерсть и сыр, олово и уголь. Вот почему римляне хотели завоевать нас — не из-за наших бардов и поэзии. Древние греки торговали вином и оливками. Кстати, оливковые деревья низкорослые и словно сведенные судорогой. Интересно, кем был смельчак, первым попробовавший их горькие плоды, и кто оказался настолько умным, что догадался, какой восхитительный вкус придает им маринад.

— Восхитительный? — недоверчиво спросил Роб.

— Роб прав. — Вин рассмеялся. — Я однажды попробовал маслину, и она свела судорогой мой рот, как оливковое дерево!

Александра взглянула на миссис Тук, думая обменяться с ней улыбками, но дама смотрела на нее обеспокоенно. Наверное, она решила, что мальчики слишком назойливы, печально подумала девушка. Может, так и есть. Они никогда не давали ей прочитать книгу с начала и до конца, постоянно прерывая вопросами. Она считала, что это хороший способ обучения. И высокородный граф Драммонд поощрял обсуждение. Александра вздохнула. Она ничем не могла успокоить миссис Тук. Похоже, та обучалась по старым принципам, как мистер Гаскойн, уроки которого всегда велись строго, в полной тишине. Но Александра сполна вкусила подобного образования, поэтому и отказывалась поступать так же со своими подопечными.

Она видела, как были увлечены мальчики, когда гость продолжил рассказ о Греции. Бедные ребята, подумала Александра, пусть попутешествуют хоть в мечтах. Им никогда не удастся уехать дальше Бристоля, если только мальчики не пойдут служить во флот. Она позаботится, чтобы они получили образование, и тогда они станут клерками, а не путешественниками. Жаль, конечно, но надо реально смотреть в будущее. Поскольку им придется добиваться всего самим, то получение образования пока их единственная цель.

— Кальмары? — удивленно спросил Роб. — Они едят осьминогов и кальмаров?

— Но ты же ешь моллюсков и креветок, — сказала Александра.

— Они съедобные, — запротестовал мальчик. — И у них нет ног.

— А у коровы есть, — заявил Драмм. Теперь возмутилась девушка.

— Пожалуйста, не напоминайте мне! Если бы у меня было достаточно силы воли, я бы питалась одними яйцами.

— Дело не в силе воли, а в аппетите, — возразил граф. — Нет ничего плохого в нормальном здоровом аппетите.

Она посмотрела на Драмма и увидела, что его глаза искрятся, полные озорства. У Александры перехватило дыхание. Она быстро опустила голову, снова уставясь на шитье. Да уж, в аппетите, подумала она, сердясь на себя и на него. Ее вывел из равновесия дразнящий взгляд этих кобальтовых глаз. Он просто флиртует, но сложность заключается в том, что она к этому не привыкла. Девушка сталкивалась только с тяжеловесными попытками ухаживания со стороны деревенских мужчин или с сальными предложениями, которые старые друзья мистера Гаскойна пытались выдать за отеческий совет.

Но для графа флирт — явно вторая сторона натуры. Этот негодяй флиртовал, даже когда испытывал невыносимую боль, раздраженно думала Александра. Драмм даже по дороге на кладбище попытается кого-нибудь очаровать.

Нельзя делать вид, будто ничего не произошло, и она не должна прятаться, словно мышь. Ей придется выносить присутствие этого человека еще несколько недель. Александра подняла голову и посмотрела прямо в его лазурные глаза. Она смелая, неглупая, и если собирается сохранить спокойствие, то не должна видеть в этих глазах ничего, кроме их яркого цвета.

— Не понимаю, как можно сохранить аппетит на диете из одних осьминогов, — надменно сказала девушка.

— Это дело вкуса, — мягко ответил граф. — Кроме того, греки чередуют морских чудовищ с рыбой и овощами. Конечно, нет ничего здоровее нашего сытного жаркого, но зато им удается сохранить зубы и цвет лица дольше, чем многим англичанам.

— Тогда, я думаю, вы предпочтете завтра утром получить кальмара, а не бекон? — сладким голоском осведомилась Александра.

— Нет, но я вовсе не жалуюсь на отсутствие аппетита! — быстро ответил он, улыбаясь. Затем снова открыл книгу. — Мне продолжать чтение?

— Пожалуйста, — сказала она, стараясь скрыть удовольствие.

В конце концов, флирт может стать игрой, только она должна помнить о разделяющей их пропасти. Если все получится, то впереди ее ждет целый месяц смеха. Она больше ничего не ожидает и в самых тайных уголках своего сердца не хочет ничего большего, вернее, не должна хотеть. Потому, что если она потеряет голову и сердце, ей будет ужасно больно.

Александра знала, что заинтересовала Драмма. Это было ясно как дважды два. Ему скучно, а вокруг нет женщин. Она не красавица, но жить в деревне не значит отгородиться от всего мира. Ею интересовались и другие мужчины, многие были женаты или недоступны по другим причинам. Он тоже недоступен. Александра понимала это и знала, что граф понимает. Он, в конце концов, джентльмен. Девушка успокоилась, волнение после флирта отступало. Она откинулась на спинку кресла и принялась слушать, как ее гость читает рассказ о заблудившемся путнике, пытающемся найти дорогу домой.

Домик больше не пустовал в дневное время. Александра обнаружила, что, кроме удовольствия от компании необычного гостя, она привыкает к тому, что смех в их доме звучит гораздо чаще. Она не понимала, как ей было одиноко целыми днями, пока все не переменилось. Старая рыжая дворняжка мальчиков умерла месяц назад, и у девушки не было ни возможности, ни желания раздобыть нового щенка, а ведь собака была единственным живым существом, составлявшим ей компанию в отсутствие братьев. Появление графа изменило все.

Миссис Тук совсем не мешала. Наоборот, оказывала огромную помощь. Постоянное присутствие людей стало для Александры приятным новшеством. Она заметила, что каждое утро уделяет больше внимания своей внешности, а каждый вечер ложится спать с улыбкой на губах. Она отдала свою спальню, но получила взамен целый новый мир.

Домашней работы стало больше, но хозяйственные заботы делали ее счастливее. Почему-то казалось, что ее жизнь приобрела новый смысл. Граф Драммонд никогда не покидал своей комнаты, а она ощущала его присутствие повсюду в доме. Девушка часто ловила себя на том, что гадает: какое блюдо он предпочел бы на обед, что сказал бы о новостях из газеты, что подумал бы, если бы она завязала волосы розовой лентой. Драмм никогда не жаловался, хотя собственная пассивность явно раздражала его. Хоть он и был высокородным лордом, но часто случалось, что она забывала о его происхождении и видела только обаяние и привлекательность. Слишком часто, настолько, что это начинало ее беспокоить. Поэтому Александра взяла за правило никогда не оставаться с графом наедине. У нее, правда, и не было для этого возможности.

Они с миссис Тук постоянно устраивали веселые завтраки и обеды в комнате графа. Мальчики развлекали его, когда возвращались из школы. Часто приходил доктор. Граф находился у них меньше недели, а уже полностью изменил течение их жизни.

Мальчики проснулись на рассвете, как обычно. Позавтракав, запрягли Грома в тележку и отправились в школу. Александра и миссис Тук приготовили поднос с едой и принесли его гостю.

— А, вторая волна. Доброе утро, — радостно сказал он, увидев их.

Мальчики позаботились о его нуждах перед тем, как уйти, и теперь задачей женщин было накормить графа. Драмму было тяжело осознавать себя зависимым, но он пытался сделать их заботы приятными. Обитатели домика, в свою очередь, старались угодить ему.

Гостю принесли газету, чтобы он мог почитать, когда все занимаются хозяйством, и сейчас он принялся читать некоторые выдержки из газет вслух, комментируя прочитанное. Он, может быть, почти умирал несколько дней назад, думала Александра, разглядывая графа, но теперь у него хороший цвет лица, глаза ясные, синяки бледнеют. Если бы не шина на ноге, никто бы не догадался, что Драмм был опасно ранен.

Они разговаривали, обсуждая новости из Лондона, когда какой-то шум снаружи заставил Александру поднять голову. Она выглянула в окно. Во двор въезжала карета — нет, две! С двумя лакеями в ливреях на прекрасных лошадях. Такой суеты здесь не было с тех пор, как умер мистер Гаскойн. И никогда не приезжали такие элегантные кареты.

— Что там? — спросил Драмм, остановившись на середине шутки.

— Гости, — с изумлением выдохнула девушка.

На одной карете красовался герб, вторая запылилась пути, но все равно солнце отражалось от ее блестящей поверхности, заставляя Александру сморгнуть слезы. Блестящая карета была так нагружена чемоданами и коробками, что, казалось, переезжал целый город.

— Это к вам.

Александра и миссис Тук поспешили к воротам. Аккуратно одетый жилистый мужчина вышел из первой кареты. Он поклонился дамам.

— Добрый день, — сказал прибывший. — Я Остин Граймз, камердинер графа Драммонда. Он посылал за мной. Полагаю, я не ошибся адресом?

Но бесцветные глаза, оглядевшие все вокруг, выражали сомнение в том, что граф может находиться в таком месте. Граймз обращался к миссис Тук. Та указала на Александру.

— Я здесь в гостях. Вот мисс Гаскойн, хозяйка.

— Да, он здесь, — сказала девушка. — Но до того, как вы пройдете к своему хозяину, нам стоит обговорить некоторые вещи.

Камердинер мрачно слушал, пока она описывала состояние здоровья графа и повторяла все предупреждения доктора. Потом начала объяснять:

— Вы привезли столько разных вещей, что хватило бы на семью из восьми человек. Я уверена, что лорд Драммонд будет вам благодарен, но воспользоваться привезенным он здесь не сможет. Вы сами видите, что в доме нет ни дюйма пустого места. — Она взмахнула рукой. — Но доктор предложил, чтобы вы остановились у него. Там милый дом, хотя тоже небольшой. В деревне нет больших домов. Даже у него не хватит места для пяти человек, поэтому я советую вашим… друзьям вернуться в Лондон и прихватить с собой большую часть багажа. — Александра подождала ответа слуги. Поскольку тот молчал, у нее сложилось впечатление, что она могла бы ждать целый год. — Простите, — с нотками отчаяния сказала девушка. — Вы, должно быть, проделали долгое, утомительное путешествие. Но ваш хозяин выздоравливает. А здесь совсем нет свободного места.

Граймз подождал, не будет ли продолжения. Затем невозмутимо поблагодарил ее и отправился наверх, в спальню хозяина. Александра осталась с другими слугами. Возница, не спускаясь на землю, с опаской посматривал на нее. Два лакея спешились и стояли возле своих лошадей, они были покрыты пылью и выглядели уставшими.

— На кухне хватает места только для двоих человек, — сказала им девушка, — вы можете заходить по очереди. У нас есть сидр, чай и пирожки.

Теперь слуги выглядели еще и смущенными. Миссис Тук сложила руки на животе.

— Вещи можно пока оставить здесь, — четким и твердым голосом сказала она приезжим. — Привяжите лошадей около конюшни или отпустите их пастись на поле. Сено и вода там есть, а вот места в конюшне для них нет. Потом можете накачать воды насосом и помыться, а я принесу вам немного перекусить.

— Да, мэм! — Лакеи одновременно кивнули и с облегчением отправились выполнять ее приказания.

— Они служат аристократу, — объясняла миссис Тук Александре, когда обе дамы пошли назад. — Поэтому привыкли, чтобы им говорили, что делать, и боятся выполнить что-нибудь неправильно. Мы спросим у его сиятельства, как с ними поступить, но пока им нужны указания.