Фриц Ройтер Лейбер

СПРАВОЧНАЯ

Овальная спальня и будуар сотрясаются от ударов грома. Стекла широких панорамных окон гнутся от бешеного напора ветра. Вспышки молний за окнами озаряют качающиеся вершины сосен, темнеющих на фоне иссиня-черного неба, перекрашивая в желтоватый цвет жемчужно-серую сатиновую обивку стен комнаты. Серебристая винтовая лестница рядом с окном отбрасывает причудливые тени на укрытый мягким паласом пол, на огромную кровать с шелковыми подушками и атласным одеялом.

На кровати сидит старуха, напоминающая мумию, одетую в дорогую ночную сорочку и с париком на голове. Высушенная рука жадно сжимает телефонную трубку. Спрятанные среди морщин глаза блестят в свете молний.

С т а р у х а: Ты, сучка, еще не нашла моего доктора?

С к о р а я: Нет, мадам. Он вылетел по срочному вызову. Я пытаюсь связаться с его вертолетом, но радиотелефонная связь очень ненадежна из-за грозы.

С т а р у х а: О грозе я уже слышала. И ты еще не выслала мне лекарство?!

С к о р а я: Нет, мадам. Медицинские вертолеты не могут взлететь из-за грозы. Два человека уже погибло… Извините меня… Ваши таблетки кординала лежат сейчас передо мной. Если бы ваш телефон был оборудован приемником материи…

С т а р у х а: Нет у меня никакого приемника. И перестань мучить меня россказнями, что у тебя есть, а чего нет. Почему ты не дозвонилась до доктора?

С к о р а я: Я же сказала вам, мадам. Врач вылетел по срочному вызову. Я пытаюсь связаться с вертолетом, но связь…

С т а р у х а: Эта запись меня утомляет. Ты всего лишь магнитной лента, не так ли? Причем настолько хитрая, чтобы отвечать на все мои вопросы. Ведь так?

С к о р а я: Нет, мадам. Я женщина из плоти и крови. Мне двадцать три года. Меня зовут Дорис. Действительно, вокруг меня миллионы метров магнитной ленты – она-то и отвечает на обычные вопросы. Рядом с передатчиком материи и клавиатурой у меня на столике находится устройство для записи и копирования новых лент. Но я вовсе не лента, поскольку в таких серьезных случаях…

С т а р у х а: Говоришь, тебя зовут Дорис? Я это слышала еще в первый раз. Не надо прокручивать мне старую запись. Итак, теперь у нас появились ленты с именами, которые играют на чувствах клиентов. Как это мило! А я вот тут сижу, старая женщина, совершенно одна, без единого слуги в доме с тех самых пор, как государство с его навязчивой демократией сделало невозможным найти хоть какую-нибудь служанку. Да что там служанку, не нанять даже частной медсестры! И мне, старой женщине приходится…

С к о р а я: Мадам, разве у вас нет робота-медсестры?

С т а р у х а: Блестящего чудовища? Разумеется, нет! Я старая, очень старая женщина, совершенно одинокая, и я умираю из-за того, что не могу получить медицинскую помощь и лекарства, но зато имею сомнительное удовольствие слушать извинения магнитной ленты.

С к о р а я: Ну, пожалуйста, не надо так, мадам! Я не лента…

С т а р у х а: Оооох… мое сердце… сестра, пожалуйста, дайте мне таблетку кординала… лента, ну, пожалуйста…

С к о р а я: Мадам! Мадам!

С т а р у х а:… мое сердце… я сейчас умру… оооох….

С к о р а я: Мадам, если у вас начинается сердечный приступ, вы не должны волноваться. Расслабьтесь, не пытайтесь звать на помощь, не тратьте силы на…

С т а р у х а: Оооох… на ленты, помогающие тебе тихо умирать. Помогающие тебе покинуть свое измученное тело, не поднимая лишнего шума, дабы не смущать власть предержащих. Не волнуйся, моя милая магнитная запись… Не надо подключать дополнительные кассеты с выражениями сочувствия. Спазм, кажется, проходит… Но я здесь совершенно одна, слушаю твою магнитную болтовню и жду прихода смерти из-за того, что у меня не осталось ни одной таблетки кординала.

С к о р а я: Мадам, телефон с вашим рейтингом просто обязан иметь приемник материи. Вы уверены, что его у вас нет? Сейчас я пошлю запрос в базу данных…

С т а р у х а: Итак, лента даже хочет мне что-то продать в тот самый миг, когда я умираю. Еще немного, и мне попытаются всучить гроб, или участок на кладбище… А может быть даже урну на кладбищенском спутнике. Первые две вещи у меня уже есть, спасибо. А вот приемника материи нет.

С к о р а я: Мадам, я не собираюсь вам ничего продавать! Я хочу помочь! У меня есть таблетки кординала…

С т а р у х а: Перестань, перестань меня дразнить!

С к о р а я: …и делаю все, что в моих силах, чтобы их вам переправить. Если бы у вас был приемник материи, я бы просто опустила таблетку в отверстие передатчика или ввела бы определенный код и тогда в следующую секунду вы бы уже держали в руках ваш кординал. Как же так? Более девяноста процентов телефонов с рейтингом номера, подобным вашему, оборудованы приемником материи…

С т а р у х а: Нет, нет у меня приемника материи! Скажите на милость, ну кто же согласится глотать таблетку, пришедшую по проводам, всю в масле и электричестве?! Оооох…боже мой!

С к о р а я: Я послала запрос, мадам. Вполне возможно, что у вас все-таки есть приемник материи, только вы сами об этом не знаете. Не волнуйтесь, и постарайтесь не делать резких движений. Я должна вам сообщить, что сама материя никогда не передается по радио или проводам. И уж во всяком случае масло тут совершенно ни при чем. В передатчик вводится химические и масс-форменные коды передаваемого объекта. Ну, или они получаются в результате анализа образца. Только эти коды и передаются к вашему приемнику. А уж приемник мгновенно синтезирует объект из стандартного сырья. Объект – точь-в-точь такой же, как исходный. Я несколько упрощаю, но…

С т а р у х а: Теперь проклятая лента начинает читать мне лекции, и хочет что-то доказать. Исключительно умно, особенно если учесть, что компьютер, работая в миллион раз быстрее человеческого мозга, всегда может обвести вокруг пальца умирающую старушку…

С к о р а я: Мадам, я не компьютер! Я обычная женщина… Что толку опять об этом говорить!

С т а р у х а: Запись повторяется уже в третий раз! Может ли случиться так, что даже у компьютера есть чувство стыда? Ну ладно, дорогуша, давай делать вид, будто ты вовсе не запись, а живая девушка по имени Дорис двадцати трех лет от роду. Девушка… эти ленты дают записывать только сексуальным сучкам, не так ли? Или теперь они их составляют вообще без всякого человеческого участия – из визга металла и гула электрического тока? Так уж и быть, делаем вид, что ты красивая молодая женщина, пытающая меня таблетками, которых у меня нет, неспособными взлететь вертолетами и доктором, отправившимся по срочному вызову к своей любовнице и до которого никак не дозвониться. Да, злобная прекрасная молодая девушка, то есть моя милая магнитная лента. Итак, по крайней мере, у меня есть хоть что-то конкретное. Кто-то, кого я могу ненавидеть, умирая здесь в полном одиночестве, кто-то, кто мог бы страдать так же, как страдаю я. Оооох… боже мой!

С к о р а я: Мадам, я не слишком-то красива, и изо всех сил стараюсь не быть злобной. И мне так же одиноко, как и вам. Я сижу в аппаратной, окруженная бесчисленными электронными приборами, а вокруг ни единой живой души. Сквозь систему кондиционирования до меня доносятся звуки того самого шторма, что бушует над вашим домом…

С т а р у х а: Я рада, что ты слышишь звуки бури. Я рада, что ты одна в своей каморке и не можешь никуда убежать. Тогда ты можешь представить себе нечто ужасное, медленно крадущееся к тебе, как крадется смерть. Да-да, как крадется ко мне СМЕРТЬ, а ты сидишь в своем роскошном офисе с кондиционерами, дымишь сигареткой и потягиваешь коктейль, подливая себе в бокал из бутылки в форме переплетенных сексуальных органов… И одновременно прихорашиваешься перед зеркалом, перед тем, как пригласить своего дружка побаловаться, а старая женщина умирает…

С к о р а я: Мама, не надо, ну, пожалуйста!

С т а р у х а: Теперь, значит, я стала матерью записи. Как любопытно! Извини, дорогая, я и забыла, что мы делаем вид, будто ты – красивая девушка. В эти последние часы моя память уже не та, что прежде. Кроме того, меня несколько удивило, что у компьютеров тоже, оказывается, бывают воспоминания о матери, их даже, наверно, можно подвергнуть психоанализу…

С к о р а я: Пожалуйста, мадам! Я не шучу. Мне тоже очень плохо. Я выбрала эту работу из-за того, что случилось со мной, когда я была маленькой девочкой. У моей матери случился сердечный приступ, и она не могла пошевелиться. Она попросила принести ей таблетку, а я отказалась. И все из-за того, что перед этим она не дала мне конфетку. Мама всегда называла свои таблетки «конфетками», поэтому я не понимала, в чем дело… Мне казалось, что раз мама не дала конфетку мне, то я теперь не дам ей. Я не догадывалась, что она умирает. Много лет спустя я выбрала эту работу в надежде, что смогу хоть немного помочь людям, попавшим в положение мамы…

С т а р у х а: Нет-нет, моя дорогая! Ты выбрала эту работу для того, чтобы рассказывать о том, с каким удовольствием ты наблюдала за смертью своей матери. Ты выбрала ее для того, чтобы и дальше не давать старым женщинам лекарств, не вызывать к ним врачей, одновременно рассыпаясь в притворно-слащавых заверениях в сочувствии. Нет! Тебе мало этой пытки! Ты еще хочешь, чтобы твои несчастные жертвы пожалели свою злобную, коварную убийцу…

С к о р а я: Прекратите! Не надо! Я человек! Три, точка четыре один шесть. Число «пи», Один, три, пять, семь, одиннадцать, тринадцать. Простые числа. Два, четыре, восемь, шестнадцать…

С т а р у х а: Ну точно, машина! Одни числа. Ты сходишь с ума, компьютер!

С к о р а я: Не надо! Не говорите так! Я же говорю вам, я женщина…

С т а р у х а: …двадцати трех лет, по имени Дорис.

С к о р а я: …и я говорю серьезно. Знаю, эта работа не для меня, потому что мне невыносимо одиноко. А то, что вы говорите… Я всегда это подозревала и ужасно боялась, но изо всех сил старалась думать и чувствовать по-другому, но боюсь…

С т а р у х а: Я рада, что ты ощущаешь свою вину. И мне приятно, что тебе страшно. Потому, что тогда ты можешь представить, как к тебе подкрадывается нечто столь же смертельное, как то, что ждет меня. А если твои ленты совьются в кольца и удавят тебя? Если твой поганый передатчик материи всосет тебя и выплюнет где-нибудь над кратером вулкана, или на северном полюсе?! Ты слышишь? Что это?… Сильнее воет буря?… Что выползает из щели в компьютере? Почему поворачивается в твою сторону острые концы длинных ножниц?…

С к о р а я: Остановитесь, не надо! Остановитесь, они сейчас вонзятся мне в сердце… Не надо!.. Не надо!..

С т а р у х а: Заткнись, дура! Мне надоела эта игра. Я старая женщина и умираю. А ты – магнитная лента. Я это твердо знаю. Я оскорбляла тебя, как только могла, а ты ни разу не выругалась в ответ. Живой человек так себя не ведет! Только лента может все время называть меня «мадам». Демократическая женщина, а других теперь уже и нет, моложе восьмидесяти, называла бы меня дорогушей или старшим гражданином. И я заставила тебя провести со мной целый час. Они никогда не позволят живому человеку так транжирить рабочее время. Да никто и не захочет этого делать. Но записи?.. Кому какое дело! Подключите к ним эту старую тетку, и пусть она с ними поиграет, пока не сдохнет! А потом одна запись застряла на слове «не надо» и принялась бубнить без конца. Ооох… оооох… мне конец…

С к о р а я: Мадам, мадам! Подождите!… База данных подсказывает, что ваш телефон все-таки оборудован приемником материи «Важные мелочи». Он встроен в телефонную трубку. Я кладу таблетку кардинала в отверстие передатчика, и…

С т а р у х а: Нет, лента… я сейчас умру… я оставляю все ужасы тебе… я умираю… совсем как твоя мама… я… умерла…

* * *

Похожая на мумию старуха осторожно роняет трубку телефона, но не на рычаг или на мягкий ковер, а на край мраморной крышки столика. Потом она откидывается на подушку. Что-то маленькое катится по столику. Старуха даже не смотрит туда. Едва слышно, словно жужжание комара, из трубки доносится «Мадам» и «Мама!». Снова и снова. Старуха не реагирует.

Буря уже почти прошла. Гром стихает. Молнии исчезают. Но теперь над домом раздается гул. Он заглушает тихие крики в телефонной трубке, и старуха невольно хмурится.

Какой-то летательный аппарат со стуком приземляется на крышу дома, слышатся быстрые шаги, скрип двери, стук каблуков по серебристой винтовой лестнице. В комнату входит подтянутый мужчина средних лет с черным чемоданчиком в руках.

– Ну, что на этот раз? – с грубоватой иронией спрашивает он. – Кончилось снотворное, а потом из-за этого случилась истерика. Я угадал? Да будет тебе известно, что мне пришлось перепоручить своему ассистенту прием родов у дочери губернатора, и все ради того, чтобы не вылететь из твоего завещания.

Старуха ухмыляется.

– Снотворное, ты угадал. А еще я вышла из себя, разговаривая с этой дурацкой телефонной скорой помощью.

– Прими мои соболезнования. Сам проклинаю их по двадцать раз на дню. Нормальный человек на такую работенку не клюнет… И правильно сделает, между прочим. ЧТО ЭТО ТАКОЕ?!!!

Замерев на месте, он указывает на телефон. Старуха перескакивает на другой конец кровати и оттуда, широко раскрыв глаза, глядит на мраморный столик. Старуха дрожит, как дрожит и сам доктор. Но в отличие от него, старуха улыбается, ее глаза горят торжеством.

Из маленького черного отверстия в центре микрофона по белому мрамору, а с него на жемчужно-серое одеяло, стекает ручеек алой крови.