Да скроется мгла!

Гонифаций посмотрел на кабину, находящуюся слева от него. Ту, которая всегда принадлежала Серсивалю. Сейчас она была свободна, и он едва заметным жестом велел одному из первосвященников перейти туда. Иначе это стало бы неприятным напоминанием о враге, который недавно находился среди них.

И все-таки, после того, как первосвященник, нисколько не колеблясь, выполнил этот приказ, где-то в сознании Гонифация оставалось желание, чтобы вместо этой толстой физиономии рядом с ним вновь возник ястребиный профиль Серсиваля: Не смотря ни на что. Это место все еще оставалось пустым.

Кем же был в действительности Серсиваль-Асмодеус? Гонифаций многое бы отдал, чтобы узнать ответ на этот вопрос. Почему тот хотел, чтобы Гонифаций получил высшую власть? Предвидел ли он, что, достигнув заветной цели, Гонифаций будет разочарован в жизни, а остальные будут находиться во власти чувства бесперспективности?

И главное, почему, умирая, Серсиваль пытался защитить свою дурацкую веру в сверхъестественное? Может быть, он просто обезумел на старости лет? Немыслимо! Главарь Колдовского братства показал себя человеком удивительной энергии, смелости и изобретательности…

Можно было допустить, что Серсиваль разыграл эту сцену, чтобы поддержать веру в существование Нового колдовства и еще раз попытаться поколебать скептицизм Высшего Совета. Но Гонифаций видел в своей жизни много смертей и знал, что умирающие так себя не ведут. Этот человек был дьявольски искренен. «Сатана, прими мою душу» и все прочее! Возможно ли, чтобы Серсиваль верил в свои слова, не имея веских причин для этого? В конце концов, для настоящего скептика, такого, как этот Фанатик, сила дьявола является такой же неотъемлемой и разумной частью космоса, как и бездушный электрон. Это факты. Факты решают все!

Может быть, Серсиваль имел доступ к таким фактам, которые неизвестны остальным? А если наука — только маска Нового колдовства, и под ней действительно скрывается что-то еще? Почему бы для достижения своих целей темным дьявольским силам иногда и не поучаствоватъ в подобном маскараде?

Эти сомнения терзали Гонифация до тех пор, пока его мысли не переключились на сообщения, приходившие из Неоделоса. Ситуация там достигла своей критической точки. Половина священнослужителей Неоделоса в результате хитроумного запугивания была охвачена паникой. Какие-то ужасные фантомы крались по коридорам. Невидимые, неизвестно откуда раздававшиеся голоса выкрикивали страшные угрозы.

Неоделос был первым из крупных городов, поддавших под влияние Нового колдовства. Он и должен был стать первым городом, где будут предприняты контрмеры, придуманные Гонифацием. Все священники Главного Координационного центра должны были непрерывно следить за информацией, вспыхивающей через небольшие интервалы на экране стоящего в углу экрана, показывавшего Неоделос. Настроение их менялось в зависимости от характера сообщений.

— Контрольный центр Неоделоса вызывает Главный центр. Энергетический центр сообщает о неполадках. Двое техников оказались неспособны выполнять работы Подробности сообщим позднее.

— Докладывает посыльный Координационного центра Собора. Появились какие-то не поддающиеся описанию фантомы. Какие-то человекоподобные силуэты сопровождают эти фантомы. Техники сбежали.

— Даю приказ немедленно начать контратаку, согласно вашей инструкции. Потеряна связь с Энергетическим центром, дьяконы, на которых возложена обязанность заряжать Карающие жезлы, не могут добраться до арсенала.

— Энергии уже не хватает. Необходимо подключить резервную станцию. Посыльный сообщает, что у Главного Наблюдательного поста поя вился какой-то непонятный объект.

— Все еще не можем связь с Энергетическим центром. Смятение в Координационном центре. Зафиксированы три попытки нападения.

— Погас свет. Возникла угроза полного отключения электроэнергии в коридорах Координационного центра. Повсюду паника.

— Кромешная тьма. Работаем при аварийном освещении. Приказано готовиться к решительной контратаке. Дверь в Координационный центр открыты. Повсюду мелькают серые силуэты.

Пульт Неоделоса замолчал.

— Последняя информация повергла Информационный центр в полное уныние. Гонифаций почувствовал фатальную неизбежность всего происходящего. Хотя контрвыступления не прекращались, но велись они поспешно ж непродуманно из-за охватившего всех отчаяния.

— Контрольный центр Неоделоса вызывает Информационный центр! Контратаки в Контрольном и Энергетическом центрах прошли успешно! Уничтожено бесчисленное количество ведьм. Остальные обращены в бегство, Энергетический центр докладывает о саботаже, устроенном ведьмами, но им не удалось вывести из строя одну из атомных станций. Нет связи только с Контрольным Центром Собора с Главным наблюдательным пунктом. Мы пошлем следующий доклад, как только наладится связь.

Для Информационного центра это послание явилось настоящим облегчением, передышкой в смертельной схватке. В комнате будто включился источник успокаивающего парасимпатического излучения. Жирная черная точка, представляющая Неоделос на электронной карте мира, вновь засияла красным огоньком.

В какой-то мере Гонифаций был удовлетворен. Его контрмеры наконец дали положительный результат. Они были основаны на одном простом принципе: если все местные Контрольные центры, а в особенности те, где находится Энергетические станции, будут по-прежнему подчинены Иерархии, то ее не удастся сломить. Несмотря на то, что Новое колдовство применяет в основном психологическое оружие, у него со временем возникнет необходимость, для закрепления у спеха, завладеть всеми Контрольными центрами. В этот момент Новое колдовство станет уязвимым, и тогда его можно контратаковать свежими силами священников, еще не подвергавшихся психологическому воздействию.

Казалось, сейчас в Неоделосе этот план сработал.

И все же, осматриваясь по сторонам, вглядываясь в лица погруженных в работу священников, Гонифаций чувствовал, что что-то не так. Не смотря на явную радость, вызванную у них последним сообщением из Неоделоса, он догадывался, что где-то в глубине души они разочарованы таким исходом, ибо каждый из них сейчас неосознанно желал падения и Неоделоса, и всей Иерархии.

Занятого своими мыслями Гонифация не оставляло неприятное ощущение, что он является свидетелем последнего триумфа Иерархии. Казалось, теперь все было в их руках, но даже первая победа не принесла радости. После многих неудач Иерархия в конце концов бросила вызов Новому колдовству, но это уже ничего не меняло. Победить или потерпеть поражение — эта великая дилемма уже в прошлом. После этого все будет казаться незначительным.

Теперь Иерархия, самая совершенная форма управления, которую когда-либо знал этот мир, отходит в прошлое. Честолюбцы могут появиться опять. Борьба за власть всегда останется. Но это будет уже ничтожное соперничество. Сейчас Гонифаций наблюдал, как это последнее великое событие отдалялось в прошлое. И даже в том, как оно уходило, чувствовались безнадежность и отчаяние, как в последнем рывке умирающего животного или последнем приливе физических сил перед осознанием наступающей старости.

Среди множества мыслей, бередивших разум Гонифация, дна возвращалась с завидным постоянством. Это была мысль о его личной карьере и о судьбе Иерархии. Его собственная карьера казалась ему головокружительной. А теперь, когда он огладывался в прошлое, представилась и вовсе фантастической и нереальной.

Сын падшей женщины и священника; жалкий мальчишка, которого принудили взять имя матери — Нолес, перед которым двери Иерархии были закрыты, он был тогда самым презираемым существом на свете. Нолес Сатрик, кажущийся слабовольным, отгородившийся от всего мира так, как только это мог сделать обыкновенный ребенок. Он ненавидел лютой ненавистью свою семью, в особенности мать, которая предала его уже тем, что родила на свет, выставив его на всеобщее поругание. Несчастного мальчика сжигало честолюбивое желание, а чувство обиды было так велико, что предопределило его судьбу.

Он совершал убийства одно за другим с единственной целью — скрыть свое прошлое. Но это не были обычные преступления. Кажется, сама судьба подмешивала яд его жертвам, вкладывала в его руку нож. Его честолюбие помогло ему. Сумев сделаться послушником в Иерархии Мегатеополиса, он начал подниматься по служебной лестнице с неимоверной быстротой. С Первого круга на Второй, со Второго — на Четвертый, с Четвертого — на Седьмой. А оттуда — в Совет. И с каждым новым восхождением его обида и честолюбие немного притуплялись, но не становились слабее. Это не был путь к власти, совершаемый нормальным и здоровым человеком. Это скорее было похоже на исполнение каких-то темных пророчеств, на тайный знак судьбы.

И теперь, достигнув вершины, на которую до него не поднимался никто — поста Верховного Иepapxa — он все равно испытывал неослабевающее желание вскарабкаться еще выше. Хотя следующей ступенью этой лестницы была пустота. Он смотрел вниз и не видел никого, кто бы мог соперничать с ним. Не видел честолюбивых претендентов, которые были бы готовы к борьбе за власть. Даже Новой колдовство было повергнуто.

Среди множества мыслей, все время мучащих Гонифация, особенно терзала одна, всплывавшая из самой глубины сознания. Эта мысль возвращала его в далекое прошлое, будто бы замыкая какой-то таинственный круг. Воспоминания постоянно напоминали о тщательно скрываемой им юности. Он думал о злобном, безответственном, легкомысленном существе — своей матери. О своем слабоумном сводном братце. Но более всего его беспокоила мысль о младшей сестре Джерил. Угрюмая и целеустремленная, только она была похожа на него. Да, она могла остаться в живых. В этом убеждало ее необыкновенное сходство с ведьмой Шарлсон Норией, которую он видел на экране солидографа. Он даже испытывал чувство мрачного удовлетворения от сознания того, что она, возможно, чудом спаслась из той смертельной ловушки, которую он придумал, и посвятила свою жизнь мести. Такое же удовлетворение они испытывал, чувствую ревность и зависть Джарльза.

Нолес Сатрик. Это имя звучало в его сознании, словно голос, доносящийся из бездны времен. Вернись, Нолес Сатрик. Ты достиг предела возможного. Вернись и замкни круг, Нолес Сатрик.

Голос этот звучал как-то уж очень реально. А в самом имени было что-то гипнотизирующее. Словно оно было мерцающим огоньком в кромешной тьме. Казалось, это имя отпечатывается черными рунами в его мозгу.

Придя в себя и вздрогнув, как после кошмарного сна, он смутился, обнаружив, что к нему обращается священник-секретарь:

— Координационный центр Святилища желает связаться с вами. Поступило два сообщения. Я полагаю, вы захотите ознакомиться с ними лично. Переключить их на ваш экран?

Гонифаций утвердительно кивнул, и на экране появилось знакомое лицо Главного Техника Святилища. Он выглядел печальным и потрясенным.

— Наконец-то нам удалось найти кузена Деза. Его тело обнаружили в ваших личных застенках. Лицо было сожжено, но его опознали. Несколько стражников также были уничтожены Карающим жезлом. Остальных парализовало. Камеры пусты. Узников нигде не видно.

На какой-то момент Гонифаций почувствовал усталость. Ему показалось, что он давно предвидел произошедшее.

«Деза больше нет, Нолес Сатрик, — казалось, убеждал его внутренний голос. — Маленький дьякон больше никогда не улыбнется своим врагам. Он оставался верен своим убеждениям, а тебе больше никогда не понадобятся его помощь. Ты добился всего, чего хотел. И тебе нет пути дальше. Разве что назад, Нолес Сатрик! Назад!»

Этот голос странно действовал на него, будто выталкивал в какую-то пропасть. Возвращал в прошлое?

С трудом удалось придти в себя.

Значит, арестованные сбежали из Святилища? Эго можно считать наиболее удачной операцией Нового колдовства за последнее время. Они возвратили себе часть былого преимущества. Но что это может означать? Иерархия выиграла в Неоделосе. Все-таки они победили Новое колдовство!

Он вдруг осознал, что задает вопрос Главному Технику.

— Есть ли у вас какие-либо сведения о священнике Четвертого круга Джарльзе?

Лицо на экране телевизора стаю еще более озабоченным.

— Да, ваше преосвященство. И самые неожиданные. Один из охранников утверждает, что именно Джарльз организовал побег. Сейчас я предоставлю вам возможность послушать сообщения охранников.

Когда Гонифаций закончил разговор, экран погас, . Он не испытывал чувства обиды на Джарльза ни за его предательство, ни на за то, что слишком доверился мастерству брата Домаза. Только легкое разочарование.

Meжду тем внутренний голос подсказывал, что Джарльз тоже сбежал. Но какая разница? Сбежали они все или нет, это не играет никакой роли. Больше ничего не будет. Возвращайся, Нолес Сатрик. Замкни свой путь.

Эти тайные мысли заполнили все его сознание, хотя он все еще продолжал выслушивать доклады, изучать карту мира, отдавать распоряжения и приказы. Дела Иерархии, казалось, отошли на задний план, будто ее путь во времени стал уже неисповедим для него. Теперь Гонифация интересовала только собственная судьба.

«Нолес Сатрик! Нолес Сатрик!»

Гонифаций был готов последовать на зов этого голова, если бы только знал, куда. Куда же? И в состоянии ли человек преодолеть этот путь?

На экране телевизора появилось лицо младшего священника. Гонифаций смутно вспомнил, что секретарь упоминал о двух сообщениях, пришедших в Контрольный центр Святилища. Увидев Гонифация, младший священник отпрянул назад и, явно исругавшись, что тот воспримет это как оскорбление, стал извиняться:

— Простите, ваше высокопреосвященство, но я был уверен, что ваше высокопреосвященство не может находиться в Главном Координационном центре. Дело в том, что я отвечаю за ту часть Святилища, где находятся ваши апартаменты. В течение последних пяти минут я получаю оттуда информацию. Ранее я уже имел честь слышать ваш голос. И потому был совершенно уверен, что узнал его, хотя связь осуществлялась с большими помехами.

— Что за информация? — спросил Гонифаций.

— Вот в этом-то и странность, ваше преподобие. Имя. Все время повторялось имя одного простолюдина. Нолес Сатрик.

Гонифаций находился в состоянии, похожем на транс и совершенно не почувствовал страха. Он понял, что так и должно было случиться. Итак, он понял, куда должен идти: в свои покои. Он думал, что предполагаемое путешествие будет намного дольше. Его лишь немного удивило, что задающий вопросы голос был его собственным

— Ты говоришь, что слышал мой голос, доносившийся из моих комнат? А не видел ли ты моего лица на экране телевизора?

— Нет, ваше высокопреосвященство. Но я видел кое-что такое, отчего и сейчас пребываю в замешательстве. Я включу вам экран, если вы не возражаете.

Лицо младшего священника исчезло. Некоторое время экран был пуст, а затем Центральный пульт соединил Гонифация с его апартаментами. Весь экран заняло изображение продолговатого листа серой бумаги, которой обычно пользуются простолюдины. На ней Гонифаций смог разглядеть те же черные руны, которые уже отпечатались в его сознании: «Нолес Сатрик».

Гонифаций встал и жестом приказал брату Джомальду на время заменить его у Контрольного пункта. Он был спокоен и решил, что сейчас ему нужно пойти в свою комнату и взглянуть, что написано на обратной стороне этой бумаги. Это было более чем естественное желание. Неизбежное. Предопределенное.

За дверями галереи его ждал эскорт, чтобы сопровождать его, но он отослал их кивком головы.

Это его путь. Никто другой здесь не нужен.

Идя по коридидору без сопровождения, он ощутил себя в потоке времени, совершенно оторванном от спешащих озабоченных священников. То был поток времени, направленный в прошлое.

«Ты возвращаешься, Нолес Сатрик. Ты замыкаешь, свой круг. Это был долгий путь, но теперь ты вернешься домой».

Гонифаций вошел в свои апартаменты. Комната была погружена в полумрак. Он приподнял лист серой бумаги, лежащий у экрана телевизора. Обратная его сторона была чистой. Тогда он поднял глаза. В дверях, ведущих во внутренний покой стояла женщина в шерстяном домотканном платье, какие носят простолюдинки. Несмотря на полумрак, он мог отчетливо рассмотреть ее. Казалось, от этой женщины исходит сияние. Это была колдунья Шрлсон Нория. И теперь уже можно было без сомнения сказать, что сходство, о котором он столько думал, не было случайным. Это была его сестра Джерил. Спокойствие Гонифация мгновенно сменилось настороженностью.

Что происходит? Он попал в ловушку Нового колдовства. Теперь в нем снова властно заговорил Верховный Иерарх. Значит, вот каким образом колдовское братство надеялось испугать его и заставить сдаться? Это действительно хитрая психологическая ловушка. Но она не достаточно хороша для такого человека как он.

Фиолетовый луч вспыхнул из его протянутой руки. В какое-то мгновение ему показалось, что фигура женщины осталась целой и невредимой. Потом вспыхнуло домотканное платье, ее лицо обуглилось и почернело. Изуродованная, она исчезла во внутренних покоях, а до него донесся запах обгорелой плоти. На мгновение он ощутил, как его охватило ликование. Будто то, что он сделал сейчас, было небывалым триумфом. Будто он сжег свое прошлое, которое пришло, намеревавшееся поглотить его.

С некоторым опозданием, но теперь уже наверняка, он совершил последнее убийство. Его прошлое исчезло навсегда. Голос, который, казалось, звал назад, в прошлое, замолчал. Но одновременно с этим он понял, что эта победа — лишь на время. Да и победа ли?

Это был его Неоделос. Последний взрыв прежней энергии, которая теперь стремительно убывала.

Будто в подтверждение этому, из внутренних покоев, нетронутая испепеляющим пламенем, вышла Джерил все в том же домотканном платье. За ней двигалась странная процессия: изможденная старуха на костылях, старый священник с обвислыми дряблыми щеками, которые были когда-то очень пухлыми, мужчина немного постарше Гонифация с мрачным выражением на тупом лице, еще один священник и несколько простолюдинов, которые тоже были очень старыми.

«Ты завершил свой путь, Нолес Сатрик. Ты прошел его до конца. Все кончено, будто ничего и не было».

Эта молчаливая процессия состояла из тех, кого он убил в прошлом. Но они были не такими, какими он их помнил. Если бы они не погибли тогда, он мог бы заподозрить, что сам сделался жертвой какой-то коварной мистификации. И тогда он нашел бы в себе силы разобраться в этом.

Но, как и Джерил, они выглядели так, будто продолжали жить вплоть до настоящего времени и состарились с годами. Это были не призрачные тени, а непроницаемо-плотные фантазмы материалистического ада. Ада — бегущего потока времени, который стремился поглотить его. Он вообще не убивал их! Все это было кем-то подстроено. Он убил их, а они все равно продолжали жить где-то в другом месте.

Асмодеус был прав. Это было большее, чем маскарад. Они окружили его плотным кольцом, обступив стол, за которым он сидел. Они разглядывали его с холодным равнодушием, лишенным ненависти. Гонифаций обратил внимание на то, что темные очертания комнаты изменились и отбрасываемые предметами тени стали другими. То была последняя, отчаянная вспышка надежды. Это могли быть искусственно созданные телесолидографические проекции. И тогда, сделав последнее усилие, он коснулся ближайшего призрака рукой. Это был призрак Джерил. И тотчас он ощутил прикосновение к живой плоти. Вот когда ад разверзся перед ним.

Все было кончено — будто за ним защелкнулся замок тюремной камеры. Он попал в адскую ловушку, откуда нет выхода, так же, как нет выхода из камеры смертников.

Он не испытывал страха или вины, хотя в какой-то мере оба этих чувства были ему не чужды. Он понимал только, что обречен. Его сила воли была полностью парализована, потому что столкнулась с силами, превосходящими его понимание.

В темноте вспыхнул небольшой квадрат света. Прошло некоторое время, пока он не узнал лицо брата Джомальда, появившееся на телевизионном экране. Но затем прошло еще время, прежде чем он вспомнил, кто такой этот Джомальд. Да и потом, у него было такое чувство, будто он смотрит на изображение человека, который лишь напоминает кого-то, кто был ему известен очень давно, в другой жизни.

— Ваше преосвященство, все мы очень счастливы видеть вас целым и невредимым. Никто из нас не был осведомлен о вашем местонахождении. Когда вы вернетесь в Главный Координационный центр? У нас тут непредвиденное происшествие.

— Я останусь там, где я сейчас нахожусь, — ответил Гонифаций, еле сдерживая гнев. До чего болтлив и зануден этот призрак! — Задавайте вопросы.

— Слушаюсь, ваше преосвященство. Ситуация в Неоделосе опять ухудшилась. Теперь уже нет такой уверенности в победе, как после первых успехов. Над Энергетическим центром вновь нависла угроза. А тем временем Мезодельфию и Неотеополис занял противник. В связи с происшедшим в Неоделосе, надо ли отдать приказ о начале контратак на Святилища этих городов?

С трудом Гонафаций вникал в проблемы призрачного потока времени, в котором умирала Иерария. Они казались ему такими же далекими, как проблемы других миров. Он посмотрел на состарившиеся лица окруживших его призраков. Те, не произнося ни слова, кивали головами. Особенно бросилось ему в глаза усилившееся с годами нервное подергивание изможденного лица его матери.

Они были правы. Иерархия постепенно угасала в потоке времен, также как угасал и он сам. И лучше было бы угаснуть ей побыстрее.

Затем последовал бессмысленный и утомительный для Гонифация спор с призраком брата Джомалъда. И все-таки Гонифаций настаивал, потому что чувствовал, что конец Иерархии неизбежен и будет следствием его собственного конца. Она тоже должна замкнуть свой круг и вернуться к своему началу. Слушая протесты и возражения Джомальда, он в тоже время смутно, будто находясь в какой-то другой жизни, испытывал пугающее и утомительное желание прекратить борьбу. Гонифаций мысленно благодарил судьбу за приближение конца.

Наконец Джомальд сказал:

— Я подчиняюсь вашим приказам, но не могу один нести ответственность за все. Вы должны переговорить с Высшим Советом и техническим персоналом.

Теперь маленькая картинка, изображавшая Информационный центр, заполнила весь экран. Казалось, на него глядели призраки пигмеев.

— Отменить все контратаки. Прекратить все действия до утра, — приказал Гонифаций.

Было странно осознавать, что этот призрачный мир все-таки где-то и как-то существует. Еще более странным было то, что призрачное имя «Гонифаций» еще так много значит.

И снова разговор с Джомальдом. С монотонной регулярностью поступают сообщения о мерах по защите Иерархии. Всеобъемлющий мрак. Трагедия исчезновения в потоке времени.

И наконец срочное сообщение, которое уже потеряло теперь всякую важность:

— Нарушена связь с Контрольным центром собора здесь, в Мегатеополисе. Главный техник докладывает, что Главный кафедральный бластер вышел из строя. Связи с пунктами наблюдения отрезана. Прикажете начать контратаку?

В последний раз Гонифаций взглянул на них, зная, что ответит «нет». Это будет ответ на неистовый и страстный, хотя ж безнадежный вопрос. Сейчас он ясно увидел дергающуюся, как маятник, трясущуюся голову старого священника, который был его исповедником.

— Беспорядок в Контрольном центре Святилища. Освещение ослабло. Священник, прибежавший в Информационный центр, докладывает, что коридоры заволакивает тьма, поглощающая все и вся. Потеряна связь с Энергетическим центром. Контратаковать?

Гонифаций думал о том, насколько его собственная судьба была схожа с судьбой всей Иерархии и каждого ее священника. Убили ли они свои семьи и свою молодость на самом деле или только духовно — это означало одно и тоже. Они предали и бросили их, оставив умирать ради того, чтобы смогли наслаждаться властью и всеми удовольствиями этого бесплодного класса тиранов.

— Двери распахнуты. В них вползает тьма. Прикажите…

Гонифаций не ответил. Когда экран заволокло тьмой, время остановилось для него, и он почувствовал приближение конца.

Верховный Иерарх и не ведал, что где-то в глубинах подсознания он все еще продолжает борьбу с силами, которые уже почти уничтожили его.

Глава 20.

Дневной свет вновь озарил Мегатеополис, возвращая его террасам великолепие. В городе царила атмосфера опустошенности и какой-то ошеломляющей свободы. Жители города испытывали сейчас такое чувство, какое испытывают рыбаки, выбравшиеся на берег после сильного урагана и собравшиеся поговорить о нанесенном ущербе, о силе шторма, взглянуть на обломки, выброшенные стихией и посмотреть, до какого места доходили волны вчерашней ночью.

Именно такие чувства читались на лицах простолюдинов, которые собирались группами около террас. Они ничего не говорили друг другу и не прикасались ни к чему. Пройдет время, и они начнут совать свой нос во все дела и заговорят громко, а сейчас их глаза и мысли были слишком заняты.

В своих бесцельных блужданиях они встречали священников, бродивших еще более бесцельно, чем они сами, и молча уступали им дорогу друг другу. На священниках были черные повязки, сорванные, по всей вероятности, с мертвых дьяконов и означавшие капитуляцию, хотя этого никто от них не требовал.

Время от времени по террасам пробегали мужчины и женщины — из числа тех, кто знал, что делать. Большинство из них были одеты в простые черные туники, но некоторые еще не сняли одежд простолюдинов и священников. На плечах многих из них сидели и глазели по сторонам, словно дрессированные обезьянки, «близкие дружки».

Легкий свист неожиданно прорезал тишину, и все вытянула шеи в сторону, откуда он был слышен. Там, над зданиями, возвышалась статуя Великого Бога. На ее плечах были установлены легкие леса. И на этих лесах, в окружении вспышек голубого пламени, виднелись крошечные фигурки занятых работой людей.

На главной террасе появились четверо — один в алом с золотом одеянии первосвященника, двое в черных туниках и женщина в поношенном старом домотканном платье.

— Да, это было очень просто, — говорила Шарлсон Нория. — Время не изменить Мертвые не воскресают. Ничего подобного произойти не может. Просто сработал план Асмодеуса, который он придумал несколько лет назад. Все получилось как надо, несмотря на то, что непредвиденные обстоятельства заставили нас кое-что изменить. Что касается твоих мыслей, то это твой «близкий дружок» влиял на них телепатически. Это он звал тебя по имени из твоих покоев, а призрачные фигуры, которые явились тебе, за одним только исключением, были телесолидографическими проекциями, полученными из хранящихся в Иерархам досье. Правда, нам пришлось над ними поработать. Конечно, ты мог догадаться, что это солидограф, но ты прикоснулся ко мне, и это сбило тебя с толку. Я намеренно встала таким образцом, чтобы ты смог дотронуться только до меня. А моя одежда была покрыта специальным светящимся веществом, чтобы сделать меня похожей на солидографический призрак. Ты чувствовал, что я реальна, но знал, что это невозможно, так как ты сам уничтожил меня своим Карающим жезлом. Осталось объяснить тебе хитроумное изобретение Асмодеуса. Когда я впервые показалась тебе в твоих покоях, это было лишь телесолидографическое избражение. Именно его ты и уничтожил. Все это было лишь искусным обманом. Оператор сразу же включил аппарат, как только ты направил свой Карающий жезл на призрак. Ты должен помнить, как медленно тянулось время. Если бы этот план не сработал, тебя бы сразу же уничтожили и привели в действие другой, измененный план. Но лучше было оставить тебя в живых, чтобы использовать твою власть над Иерархией, над подчиненными, исполняющими все твои приказания. Асмодеус умер, но Новое колдовство живет и торжествует! И все это благодаря существованию таких людей, которые помогали ему достичь желанной цели. А ты — другое дело.

Гонифаций безмолвствовал, но никакая маска была уже не в силах скрыть невыразимую горечь отвращения и презрения к самому себе. Однако он знал, что, несмотря ни на что, Иерархия еще может выиграть. Правда, это уже не принесет ему пользы. Почти украдкой он искоса посмотрел на происходящее за стенами Святилища.

Вдали от жилых кварталов на многие мили раскинулось серое пространство — Мертвая Пустошь. Во взгляде бывшего Верховного Иерарха явно читалось полное осознание всего произошедшего.

— Всю свою жизнь я ждала этого момента, — услышал он голос Шарлсон Нории, в котором чувствовалась неимоверная усталость. — Как будто всю свою жизнь я падала с моста, глядя тебе прямо в лицо и ожидая чуда, когда я смогу достать тебя и потащить вниз за собой. Теперь этот миг настал.

Перед ее глазами возник странный силуэт. Она внимательно взглянула на него: это Черный человек приветствовал ее взмахом руки, а Дикон, сидя на плече своего «брата», повторил приветствие. Его великолепный мех отливал красным в лучах солнца.

— Я только что вернулся из Координационного центра, — сказал Черный человек. — Мы наладили связь с нашими силами во всех крупных городах. Осталась захватить лишь несколько поселков и сельских Святилищ.

Без особой враждебности, но с откровенным любопытством он посмотрел на Гонифация, который, в свою очередь, отвел взгляд от Мертвой Пустоши. Их взгляды встретились.

В этот момент издалека донесся нарастающий рев моторов, и послышалась мощная барабанная дробь, от которой содрогнулась земля. Все, кто был на террасе, посмотрели вверх, на голову статуи Великого Бога, где все еще копошились рабочие. Но рев нарастал. Его раскаты разносились в воздухе, а в это время что-то уже опускалось со стороны солнца, затмевая собой его яркий диск.

В глазах Гонифация блеснул огонек торжества, когда он взглянул на Черного человека.

— Вы выиграли, — сказал он, — но сейчас вы проиграете. Хоть и поздно, но еще не слишком поздно для нас получить помощь с небес. Нас доставят технику, которая сможет изменить ситуацию. Мы победим на этой Земле.

Все содрогалось от ужасающих раскатов грома. Огромная тень надвинулась на Святилище. Это был гигантский корабль, приземлившийся на Мертвую Пустошь. Его мощные антигравитационные излучатели пронзали серую почву, оставляя в ней огромные воронки.

Еще до приземления корабля на его сверкающей поверхности начали открываться круглые иллюминаторы.

Гонифаций ждал, когда же на лицах его собеседников появится страх, но этого так и не произошло. Гром затих; Черный человек приветливо улыбнулся и небрежно заметил: