Этот идеальный день

      - Без двадцати час, - сказал Чип. - Мы хорошо дошли.
      - Или тоннель продолжается с той стороны диска, - сказал Карл.
      - Ты еще будешь об этом думать, - сказал Чип, кладя пистолет в карман и снимая с плеча мешок. Он поставил его на каменный пол, встал перед ним на колено и развязал.
      - Подойди ближе со светом, Довер, - сказал он. - Карл, не трогай.
      Карл кивнул на стенку:
      - Ты думаешь, она под током?
      - Довер? - произнес Чип.
      - Спокойно, - сказал Довер.
      Он отступил на несколько метров в глубину тоннеля и направил на Карла и Чипа фонарик. В луче виднелся конец дула его лазерного пистолета.
      - Без паники, вам не сделают ничего плохого, - сказал он. - Ваши пистолеты не работают. Брось пистолет, Карл. Чип, покажи мне руки, потом заложи их за голову и встань.
      Чип изо всех сил всматривался в темноту над светом. Там была мерцающая полоска - коротко подстриженные светлые волосы До-вера.
      Карл спросил:
      - Это шутка или что?
      - Брось пистолет. Карл, - продолжал Довер. - И мешок тоже поставь. Чип, покажи мне свои руки.
      Чип протянул пустые ладони, заложил руки за голову и встал. Пистолет Карла звякнул о камень, и мешок тоже брякнул.
      - Что это? - спросил Карл Чипа. - Что он делает?
      - Он шпион, - сказал Чип.
      Лайлак была права. Шпион в группе. Но Довер? Это просто немыслимо. Такого не могло быть.
      - Руки за голову, Карл, - сказал Довер. - Теперь повернитесь оба, лицом к стене.
      - Ты, братоненавистник, - сказал Карл. Они повернулись к стальной стене.
      - Довер, - сказал Чип. - Христос и Веи...
      - Ты, ублюдок, - сказал Карл.
      - Вам не сделают ничего плохого, - повторил Довер. Стена скользнула вверх - и длинная бетонная комната открылась перед ними, колеи доходили до половины комнаты и кончались.
      В дальнем конце комнаты виднелась двустворчатая дверь.
      - Шесть шагов вперед и остановиться! - скомандовал Довер. - Ну, давайте. Шесть шагов.
      Они прошли шесть шагов и остановились. Пряжки ремней от вещмешков звякнули сзади.
      - Пистолет смотрит на вас, - сказал Довер снизу, он нагнулся за мешками. Чип с Карлом переглянулись. В глазах Карла был вопрос, Чип покачал головой.
      - Все в порядке, - сказал Довер, голос снова исходил с высоты его полного роста. - Прямо!
      Они прошли через комнату с бетонными стенами, и половинки двери в конце комнаты скользнули в стороны. За дверью показались белые кафельные стены.
      - В дверь и направо, - сказал Довер.
      Они вошли в дверной проем и повернули направо. Перед ними открылся длинный коридор с белыми кафельными стенами, кончающийся у простой стальной двери, рядом с которой стоял сканер. Правая стена коридора была сплошь облицована кафелем, левая прерывалась расположенными через равные промежутки стальными дверями, их было десять или двенадцать, у каждой свой сканер, с промежутками метров по десять.
      Чип и Карл шли рядом по коридору, держа руки на затылке.
      "Довер!" - думал Чип. Первый человек, к которому он пошел!
      А почему бы и нет? Так резко анти-УниКомповски он говорил в тот день на катере ПИ! Это Довер сказал ему и Лайлак, что Свобода - это тюрьма, что Уни разрешил им попасть в нее!
      - Довер! - сказал Чип. - Какой ненависти можешь ты...
      - Спокойно! - предупредил Довер.
      - Тебя не затормаживают, тебя не лечат?
      - Нет.
      - Тогда - как? Почему?
      - Вы увидите через минуту, - сказал Довер.
      Они подошли к двери к конце коридора, и она резко открылась вбок. За дверью расстилался другой коридор: шире первого, не так ярко освещенный, с темными стенами, без кафеля.
      - Вперед, - сказал Довер.
      Они прошли через дверной проем и остановились, вытаращив глаза.
      - Вперед, - повторил Довер.
      Они пошли дальше.
      Что это был за коридор? Пол покрыт ковром, ковром золотого цвета, толще и мягче чем все те, которые Чип когда-либо видел и по которым ему приходилось ходить в своей жизни. Стены из сверкающего полированного дерева, с нумерованными дверями с золотыми ручками (12,11) по обе стороны. Между дверьми висят картины - красивые, явно до-Объединенческие: сидящая со сложенными руками женщина, улыбающаяся, как будто знает что-то важное; город под холмом, со зданиями с окнами, под странным небом в тучах; сад; полулежащая женщина; мужчина в доспехах. Приятный аромат плавал в воздухе, резкий, сухой, который невозможно было никак описать.
      - Где мы? - спросил Карл.
      - В Уни, - ответил Довер.
      Перед ними была открытая двустворчатая дверь, за ней лежала комната, задрапированная красным.
      - Идите дальше! - сказал Довер.
      Они прошли через дверь в обитую красным комнату, она оказалась очень большой, широко расходящейся в стороны, и члены, люди сидели и улыбались, и начинали смеяться, смеялись и вставали с мест, и некоторые аплодировали; молодые люди, старые люди вставали со стульев и диванов, смеялись и аплодировали, аплодировали, аплодировали, они все аплодировали! - и руку Чипа кто-то потянул вниз - смеющийся Довер, - и он посмотрел на Карла, который посмотрел на него, в изумлении, а они все аплодировали, мужчины и женщины, пятьдесят, шестьдесят человек, бодрые и живые, в шелковых, а не паплоновых комбинезонах, зеленых-золотых-синих-белых нарядах и высокая и красивая женщина, чернокожий мужчина, женщина, похожая на Лайлак, человек с белыми седыми волосами, которому, должно быть, было за девяносто; аплодировали, смеялись, смеялись, аплодировали...
      Чип обернулся, и Довер, усмехаясь, сказал:
      - Вы не спите, - и, Карлу: Это на самом деле все происходит.
      - Что это? - сказал Чип. - Что это за драка? Кто они?
      Смеясь, Довер ответил:
      - Они программисты, Чип! И вы тоже ими станете! Ох, если бы вы могли видеть ваши лица!
      Чип, выпучив глаза, посмотрел на Карла и снова на Довера.
      - Христос и Веи, о чем ты говоришь? - сказал он. - Программисты умерли! Уни... он работает сам по себе, у него нет...
      Довер смотрел куда-то за Чипа, улыбаясь. Тишина заполнила комнату.
      Чип обернулся.
      Человек в улыбающейся маске, похожей на Веи (наяву ли это все происходит?) приближался к нему пружинящей походкой, в красном шелковом комбинезоне с высоким воротником.
      - Ничего не работает само по себе, - произнес он голосом высоким, но сильным, губы его улыбающейся маски шевелились, как настоящие. (Но маска ли это? - желтая кожа туго натянутая на острые скулы, блестящие глаза-щели, остатки седых волос на желтом черепе?) - Ты, должно быть, Чип, с зеленым глазом, - сказал человек. улыбаясь и протягивая руку. - Тебе придется рассказать мне, что было не так с именем "Ли", что тебе захотелось его поменять.
      Вокруг них поднялся смех.
      Протянутая рука была нормального цвета и молодая. Чип взял ее ("Я схожу с ума", думал он), и рука сильно схватила его руку, больно стиснула на мгновение костяшки пальцев.
      - А ты Карл, - сказал человек, поворачиваясь и снова протягивая руку. Вот если бы ты поменял свое имя, я бы тебя понял, - смех стал громче. - Пожми руку, - сказал человек, улыбаясь. - Не бойся.
      Карл пожал.
      Чип сказал:
      - Вы...
      - Веи, - сказал человек, его глаза-щели засверкали. - Отсюда и выше - да, - он дотронулся до высокого ворота своего комбинезона. - Отсюда и ниже, сказал он, - я - несколько разных членов, главным образом Иисус РЕ, который победил в десятиборье в 163 году, - он улыбнулся Чипу и Карлу. - Ты когда-нибудь играл в мяч, прыгал через веревочку? "Веи, Вуд, Христос и Маркс; только Веи жив сейчас". Это до сих пор правда, видите. "Устами младенцев".
      Проходите, садитесь, вы, наверное, устали. Почему вы не могли спуститься на лифте, как все остальные? Довер, приятно видеть тебя снова. Ты провел все очень хорошо, кроме этого случая на мосту в 013.
      Они сидели на глубоких и удобных красных стульях, пили бледно-желтое, с терпким привкусом вино из блистающих стаканов, ели сладко затушенные кубики мяса и рыбы, и кто знает что, принесенное на восхитительных белых тарелках молодыми членами, которые улыбались им с восхищением - и пока они сидели, ели и пили, они разговаривали с Веи.
      С Веи!
      Сколько лет этой желтой голове с растянутой кожей, живой и говорящей, этому чудовищу на гибком туловище в красном комбинезоне, которое легко потянулось за сигаретой, небрежно закинуло ногу за ногу? Его последний юбилей - сколько лет со дня рождения: двести шесть, двести семь?
      Веи умер в возрасте шестидесяти лет, через двадцать пять лет после Объединения. За несколько поколений до постройки Уни, который запрограммировали его "духовные наследники", которые умерли, разумеется, в шестьдесят два года. Так учили Семью.
      И вот он сидит - пьет, ест, курит. Мужчины и женщины стояли вокруг него, он, казалось, не замечал их.
      - Все эти острова сначала были бастионами первых неизлечимых, а затем, как ты говоришь, "больничными изоляторами", в которые мы позволяли неизлечимым "убежать", хотя мы и не были так добры в те дни, чтобы предоставлять лодки, Веи улыбнулся и затянулся сигаретой. - Потом, однако, - сказал он, - я нашел островам лучшее применение, и теперь они служат нам, простите меня, заповедниками дикой жизни, где могут возникнуть и утвердиться естественные лидеры, в точности так, как сделали вы. Теперь мы предоставляем лодки и карты довольно косвенным образом и "пастухов", как Довер, которые сопровождают возвращающихся членов и предотвращают насилие настолько, насколько возможно. И предотвращают, разумеется, последнее задуманное насилие, разрушение Уни - хотя обычная цель - это витрина для посетителей, так что реальной опасности все равно нет.
      Чип сказал:
      - Я не знаю, где я.
      Карл, накалывая кубик мяса на маленькую золотую вилку, сказал:
      - Спишь в парковой зоне, - и мужчины и женщины рядом рассмеялись.
      Веи, улыбаясь, сказал:
      - Да, это отнюдь не успокаивающее открытие, я уверен. Компьютер, который, как вы думали, был неизменный и неконтролируемый хозяин Семьи, на самом деле слуга Семьи, контролируемый такими же членами, как вы - предприимчивыми, думающими и неравнодушными. Его цели и образ действий изменяются постоянно, в соответствии с решениями Высшего Совета и четырнадцати педсоветов. Мы наслаждаемся роскошью, как видите, но на нас лежит ответственность, которая более не оправдывает эту роскошь. Завтра вы начнете учиться.
      Сейчас, однако, - он подался вперед и ткнул сигарету в пепельницу, - очень поздно, благодаря вашему пристрастию к тоннелям. Вас проводят в ваши комнаты, я надеюсь, вы найдете их достойными такой далекой прогулки, - он улыбнулся и встал.
      Чип и Карл встали вместе с ним. Веи протянул Карлу руку.
      - Поздравляю, Карл, - сказал он. - И тебя, Чип, поздравляю. Мы давно подозревали, что раньше или позже ты придешь. Мы рады, что ты не разочаровал нас. То есть, я рад; трудно не говорить так, как будто Уни тоже способен чувствовать, - он отвернулся, и вокруг них столпились люди, которые жали их руки и говорили:
      - Поздравляем, мы не думали, что вы доберетесь раньше Дня Объединения, это ужасно, правда, когда вы входите, а все тут сидят. Поздравляем! Вы привыкните к тому, что здесь есть, поздравляем!
      Комната была большая и бледно-голубая, с широкой бледно-голубой шелковой постелью с множеством подушек, с большой картиной, изображающей плавающие водяные лилии, со столом, на котором стояли закрытые тарелки и графины, с темно-зелеными креслами и с вазой белых и желтых хризантем на длинном бюро.
      - Тут красиво, - сказал Чип. - Спасибо. Девушка, которая привела его сюда - обычного вида член лет шестнадцати или около, в белом паплоне - сказала:
      - Сядь, и я сниму твои... - она указала на его ступни.
      - Ботинки, - сказал Чип, улыбаясь. - Нет, спасибо, сестра, я могу сделать это сам.
      - Дочь, - сказала она.
      - Дочь?
      - Программисты - наши Отцы и Матери, - сказала она.
      - Ох, - произнес Чип. - Хорошо. Спасибо, дочь. Ты можешь идти.
      Она удивленно и обиженно посмотрела на него.
      - Я должна остаться и заботиться о тебе, - сказала она. - Мы обе, - она кивнула в сторону открытой двери за кроватью.
      За дверью горел свет, доносился звук бегущей воды.
      Чип заглянул в комнату.
      Это оказалась бледно-голубая ванная, большая и сверкающая; еще одна девушка в белом паплоне, стоя на коленях перед наполняющейся ванной, болтала рукой в воде. Она обернулась и сказала:
      - Привет, отец.
      - Привет, - ответил Чип.
      Опершись рукой о косяк, он оглянулся на девушку, снимающую покрывало с кровати и тут же перевел взгляд на ту, что была в ванной.
      Она улыбнулась ему снизу вверх, с колен. Чип продолжал стоять, держась рукой за косяк.
      - Дочь... - сказал он.
      Глава 4
      Он сидел в кровати - кончил завтракать и потянулся за сигаретой - когда раздался стук в дверь. Одна из девушек открыла, и вошел Довер, улыбающийся, чистый и порывистый, одетый в желтый шелк.
      - Как дела, брат? - спросил он.
      - Замечательно, - ответил Чип, - замечательно. Другая девушка зажгла Чипу сигарету, взяла поднос с посудой и спросила, хочет ли он еще кофе.
      - Нет, спасибо, - ответил Чип и обратился к гостю. - Ты хочешь кофе?
      - Нет, - отказался Довер. Он сел в темно-зеленое кресло и откинулся на спинку, положив локти на подлокотники, сцепив руки на животе и вытянув ноги.
      Улыбаясь Чипу, спросил:
      - Прошел шок?
      - Драка, нет, - сказал Чип.
      - Это давний обычай, - сказал Довер. - Ты сам с удовольствием примешь в этом участие, когда придет следующая группа.
      - Это жестоко, это просто жестоко, - сказал Чип.
      - Подожди, ты будешь смеяться и аплодировать вместе со всеми.
      - Как часто приходят группы?
      - Иногда годами не приходят, - сказал Довер, - а иногда одна за другой. В среднем получается один с чем-то человек в год.
      - И у тебя была связь с Уни все это время, братоненавистник? Довер кивнул и улыбнулся.
      - Телекомп размером со спичечную коробку. По крайней мере, я держал его в спичечном коробке.
      - Негодяй, - сказал Чип.
      Девушка с подносом вышла, а другая поменяла пепельницу на ночном столике, взяла свой комбинезон со спинки стула и пошла в ванную.
      Довер проводил ее взглядом, а потом вопросительно взглянул на Чипа.
      - Хорошая была ночь?
      - М-ммм, - промямлил Чип. - Как я понял, их не лечат...
      - Не по всем параметрам, это уж точно, - сказал Довер. - Я надеюсь, ты не обижаешься на меня, что я Не намекнул ни о чем во время пути. Правило железное: никакой помощи кроме той, что от тебя просят, никаких предложений, ничего; держаться с краю насколько возможно и пытаться предотвращать кровопролития. Я даже не должен был говорить всю эту ерунду на катере - насчет того, что Свобода - это тюрьма, но я просидел там уже два года, и никто даже и не думал попробовать что-нибудь сделать. Ты теперь понимаешь, почему мне хотелось как-то сдвинуть все с мертвой точки.
      - Да, конечно, - сказал Чип.
      Он стряхнул пепел с сигареты в чистую белую пепельницу.
      - Я пришел так рано, чтобы ты не сказал об этом Веи, - продолжал Довер. Ты обедаешь с ним в час.
      - Карл тоже?
      - Нет, только ты. Я думаю, он тебя планирует ввести впоследствии в Высший Совет. Я приду без десяти и отведу тебя к нему. Здесь ты найдешь бритву такая штука, вроде карманного фонарика. После обеда пойдем в медицентр и начнем принимать средство против бороды.
      - Здесь есть медицентр?
      - Здесь есть все, - сказал Довер. - Медицентр, библиотека, спортзал, бассейн, театр, даже сад, да такой, что ты поклянешься, что он наверху. Я тебе после все покажу.
      Чип спросил:
      - И здесь мы... живем?
      - Все, кроме нас, бедных пастухов, - сказал Довер. - Я поеду на другой остров, но не раньше, чем через шесть месяцев, спасибо Уни.
      Чип тщательно затушил сигарету.
      - А что, если я не захочу оставаться? - сказал он.
      - Не захочешь?
      - У меня жена и ребенок, надеюсь ты помнишь?
      - Ну, у многих такая же ситуация, - сказал Довер. - Здесь у тебя более серьезная обязанность, Чип, обязанность перед всей Семьей, включая членов на островах.
      - Приятная обязанность, - сказал Чип. - Шелковые комбинезоны и две девушки сразу.
      - Это только вчера, - ответил Довер. - Сегодня тебе повезет, если будет хотя бы одна. - Он выпрямился в кресле. - Послушай, я знаю, что здесь есть... поверхностная привлекательность, которая заставляет все это казаться... спорным. Но Семья нуждается в Уни. Подумай, как обстоят дела на Свободе! И Семья нуждается в не лечимых программистах, которые управляют Уни и... - ну, Веи объяснит это лучше меня. И один день в неделю мы все равно носим пап-лон. И едим пироги.
      - Целый день? - спросил Чип. - Правда?
      - Верно, верно, - сказал Довер, вставая. Он подошел к стулу, где лежал зеленый комбинезон Чипа, поднял его и пощупал карманы.
      - Здесь все? - спросил он.
      - Да, - сказал Чип. - Включая несколько снимков, которые я хотел бы сохранить.
      - Извини, ничего из того, с чем ты пришел, - сказал Довер. - Тоже правило, - он поднял с пола ботинки Чипа. - Каждый сначала чувствует себя немножко неуверенно. Ты будешь гордиться, что ты здесь, когда приобретешь правильный взгляд на вещи. Это обязанность.
      - Я запомню, - сказал Чип.
      В дверь постучали, и девушка, которая унесла поднос, вошла с синим комбинезоном и белыми сандалиями. Она положила все на кровать.
      Довер, улыбаясь, сказал:
      - Если хочешь паплон, то это можно устроить. Девушка посмотрела на него.
      - Драка, нет, - сказал Чип. - Я думаю, я так же достоин шелка, как все здесь.
      - Достоин, - сказал Довер. - Достоин, Чип. Увидимся без десяти час, хорошо? - он направился к двери, перекинув через руку зеленый комбинезон и держа ботинки. Девушка заторопилась открыть перед ним дверь.
      Чип спросил:
      - Что случилось с Баззом?
      Довер остановился и обернулся с видом сожаления.
      - Его поймали в 015, - сказал он.
      - И вылечили? Довер кивнул.
      - Тоже правило? - спросил Чип. Довер снова кивнул, повернулся и вышел.
      На обед были тонкие бифштексы, приготовленные в чуть приправленном специями коричневом соусе, маленькие коричневые луковицы, нарезанный ломтями желтый овощ, которого Чип не встречал на Свободе - "Тыква", сказал Веи, - и прозрачное красное вино, которое было не такое вкусное, как желтое вино накануне вечером. Они ели золотыми ножами и вилками с тарелок с широкой золотой каймой.
      Веи, одетый в серый шелк, ел быстро, отрезая кусочки от бифштекса, поднося их на вилке к своему окруженному морщинами рту, и совсем недолго жуя, прежде чем проглотить пищу и снова поднять вилку. Иногда он приостанавливался, отпивал вина и прижимал к губам желтую салфетку.
      - Это все существовало, - сказал он. - Какой был смысл разрушать?
      Комната была большая, красиво обставленная в до-Объединенческом стиле: белая, золотая, оранжевая, желтая. В углу комнаты два члена в белых комбинезонах ждали у сервировочного стола на колесиках.
      - Конечно, сначала это кажется не правильным, - сказал Веи, но окончательные решения должны приниматься неполучающими лечений членами, а не получающие лечений члены не могут и не должны прожить свою жизнь на пирогах, телевизоре и "Марксе за работой", - он улыбнулся. - Даже и на "Веи разговаривает с химиотерапевтами", - добавил он и отправил в рот кусок бифштекса.
      - Почему Семья сама не может принимать за себя решения? - спросил Чип.
      Веи прожевал и проглотил кусок.
      - Потому что она неспособна на это, - сказал он. - То есть на то, чтобы принять разумное решение. А без лечений - ну что ж, у тебя был пример на твоем острове - она мнительна и глупа, и агрессивна, чаще всего руководствуется эгоизмом, нежели чем-либо другим. Эгоизмом и страхом, - он взял с вилки лук.
      - Она пришла к Объединению, - сказал Чип.
      - Ммм, да, - сказал Веи, - но после какой борьбы! И какой хрупкой структурой было Объединение, пока мы не поддержали его лечениями! Нет, Семье надо помогать быть полностью гуманной - сегодня лечениями, завтра генной инженерией, а за нее надо принимать решения. Те, у кого есть для этого сила и интеллект, тоже должны выполнять свой долг.
      Уклониться от него было бы преступлением против своего вида, он отправил в рот еще один кусок бифштекса, поднял руку и поманил прислуживающих членов.
      - И часть этого долга, - сказал Чип, - убивать членов в шестьдесят два года?
      - Ах, это, - произнес Веи и улыбнулся. - Всегда основной вопрос, который задают непременно с суровым видом.
      Два члена подошли к ним, один с графином вина, другой с золотым подносом, который он держал ближе к Веи.
      - Ты смотришь только на одну часть картины, - сказал Веи, беря большую вилку и нож и снимая бифштекс с подноса. Он задержал в воздухе бифштекс, с которого капал сок. - На что ты отказываешься посмотреть, - сказал он, - это на неисчислимое количество членов, которые бы умерли раньше шестидесяти двух, если бы не покой, стабильность и благополучие, которое мы им даем. Подумай на секунду о массе, а не об индивидуумах внутри массы, - он положил бифштекс на тарелку. - Мы добавляем немного больше лет к средней продолжительности жизни Семьи, чем отнимаем у нее, - сказал он. - Намного, намного больше лет, - он полил бифштекс соусом и взял луку и тыквы. - Чип? - спросил он.
      - Нет, спасибо, - ответил Чип. Он отрезал кусок от лежавшей перед ним половины бифштекса. Член с графином вновь наполнил его стакан.
      - Случайно, - продолжал Веи, разрезая бифштекс, - реальный возраст смерти ближе сейчас к шестидесяти трем, чем к шестидесяти двум. Этот возраст будет еще больше расти, по мере того, как население Земли поэтапно уменьшается, - он положил в рот кусок бифштекса.
      Члены отошли в сторону.
      Чип сказал:
      - Вы учитываете тех членов, которые не рождаются, в вашем балансе прибавленных и отнятых лет?
      - Нет, - сказал Веи улыбаясь. - Мы не забываем реальности.
      Если бы эти члены рождались, то не было бы ни стабильности, ни благополучия, ни, возможно, самой Семьи, - он положил в рот кусок тыквы, прожевал и проглотил. - Я не ожидаю, что твои чувства переменятся после одного обеда, - сказал он. - Осмотрись, поговори со всеми, покопайся в библиотеке особенно в разделах по истории и социологии. Я провожу неформальные беседы несколько вечеров в неделю - раз став учителем, всегда им остаешься, - посиди на нескольких таких встречах, поспорь, порассуждай.
      - Я оставил жену и маленького ребенка на Свободе, - сказал Чип.
      - Из чего я заключаю, - сказал Веи, улыбаясь, - что они не были для тебя чрезмерно важны.
      - Я ожидал, что вернусь, - сказал Чип.
      - Можно принять меры, чтобы о них позаботились, если это необходимо, сказал Веи. - Довер сказал мне, что ты уже это сделал.
      - Мне позволят вернуться? - спросил Чип.
      - Ты не захочешь, - сказал Веи. - Ты придешь к пониманию того, что мы правы и твоя ответственность здесь, - он отпил вина и прижал к губам салфетку. - Если мы не правы в мелочах, ты сможешь однажды заседать в Высшем Совете и поправить нас, - сказал он. - Тебя, кстати, интересует архитектура или городское планирование?
      Чип ответил не сразу.
      - Раз или два я думал заняться проектированием...
      - Уни считает, что пока ты должен быть в Архитектурном совете, - сказал Веи. - Посмотри на него изнутри. Познакомься с Мадхиром, его главой, - он отправил в рот колечко лука.
      Чип сказал:
      - Но я, правда, ничего не знаю...
      - Ты можешь научиться, если тебе интересно, - сказал Веи, разрезая бифштекс. - Времени предостаточно. Чип кивнул.
      - Да. Программисты, похоже, живут больше, чем шестьдесят два года. Даже больше, чем шестьдесят три.
      - Исключительных членов следует сохранять насколько возможно дольше, сказал Веи. - Ради Семьи, - он положил в рот кусочек бифштекса и стал жевать, глядя на Чипа своими глазами-щелями. - Хочешь услышать нечто невероятное? спросил он. - Твое поколение программистов почти наверняка будет жить бесконечно. Разве это не фантастика? Мы, старики, должны умереть рано или поздно. Доктора говорят, что, может быть, и нет, но Уни говорит, что должны. Вы, молодые, тем не менее, со всей вероятностью не умрете.
      Никогда. - Помолчав, добавил:
      - Думаю, эта мысль не даст тебе покоя. И станет более привлекательной, когда ты немного состаришься.
      Чип проглотил то, что было у него во рту, бросил взгляд на покрытую серым шелком грудь Веи.
      - Этот член, - спросил он, - победитель в десятиборье. Он умер естественной смертью или его убили?
      - Его убили, - ответил Веи. - С его разрешения, которое он дал без принуждения, даже с готовностью.
      - Конечно, - сказал Чип. - Его лечили.
      - Атлета? - спросил Веи. - Им дают очень мало. Нет, он был горд, что он станет... причастным ко мне. Единственное его опасение было, стану ли я держать его "в форме" - опасение, которое, я боюсь, было оправданным. Ты увидишь, что дети - обычные члены здесь - соперничают друг с другом, чтобы дать части своего тела на трансплантацию. Если ты хочешь заменить этот глаз, например, они будут проскальзывать к тебе в комнату и просить тебя об этой чести, - он взял в рот кусок тыквы.
      Чип заерзал в кресле.
      - Мой глаз мне не мешает, - сказал он. - Он мне нравится.
      - А зря, - сказал Веи. - Если б ничего нельзя было изменить, тогда другое дело. Но терпеть несовершенство, которое можно устранить? Этого мы не должны допускать.
      Совершенство - наша общая цель, она у нас одна. Мы еще не пришли к совершенству, но когда-нибудь придем. Семья уже настолько исправленная генетически, что лечения больше не нужны; команда вечно живущих программистов, так что острова было бы можно объединить; совершенство на Земле, которое "ширится, ширится, ширится, к звездам", - вилка с куском бифштекса замерла у его губ. Он смотрел вдаль перед собой и говорил. - Я мечтал об этом, когда был молод: идеальная вселенная кротких, готовых помочь, любящих, не эгоистичных.
      Я буду жить, чтобы увидеть это. Я буду жить, чтобы увидеть это.
      После обеда Довер провел Чипа и Карла по всему комплексу - показал библиотеку, спортзал, бассейн и сад ("Христос и Веи!" - "Подождите, вы еще увидите закаты и звезды"); музыкальную комнату, театр, холлы, столовую и кухню ("Я не знаю, откуда это", - сказала девушка-член, глядя, как другие члены снимают пучки салата и связки лимонов со стального транспортера. - Все, что нам нужно, приходит, - сказала она, улыбаясь. - Спросите Уни"). Всего было четыре уровня, с одного на другой можно было попасть на маленьких лифтах и по узким эскалаторам. Медицентр был на нижнем уровне. Доктора, которых звали Боровьев и Розен и которые двигались как молодые люди, несмотря на морщинистые лица, такие же старые, как у Веи, радостно поздоровались с ними, обследовали их и сделали инъекции.
      - Мы можем заменить этот глаз, раз плюнуть, - сказал Розен Чипу, а Чип ответил:
      - Я знаю. Спасибо, но он мне не мешает.
      Пришли в бассейн. Довер плавал с высокой красивой женщиной, которую Чип заметил, когда она аплодировала накануне вечером, а сам же он и Карл уселись на край бассейна и они стали смотреть на плавающих.
      - Как ты себя чувствуешь? - спросил Чип.
      - Я не знаю, - сказал Карл. - Я, конечно, польщен, а Довер говорит, что это все необходимо и наш долг - помочь, но... я не знаю. Даже если они управляют Уни, это все равно Уни, не так ли?
      - Да, - сказал Чип. - Я так же чувствую.
      - Стала бы такая неразбериха, если бы мы сделали то, что хотели, продолжал Карл, - но она сама собой бы устроилась, более или менее, - он покачал головой. - Я, правда, не знаю.
      Чип, сказал он. - Любая система, которую Семья создала бы сама, была бы, конечно, гораздо менее эффективна, чем Уни, чем эти люди; этого ты не можешь отрицать.
      - Нет не могу, - ответил Чип.
      - Разве не фантастика, сколько они живут? - сказал Карл. - Я до сих пор не могу переварить то, что... посмотри на эти груди, а? Христос и Веи.
      Светлокожая женщина с круглыми грудями прыгнула в бассейн с бортика на противоположной стороне.
      Карл сказал:
      - Давай поговорим попозже, хорошо? - он соскользнул в воду.
      - Конечно, у нас полно времени, - сказал Чип. Карл оттолкнулся от стенки бассейна и поплыл, выкидывая руки над головой.
      На следующее утро Чип, выйдя из своей комнаты, пошел по покрытому зеленым ковром коридору к стальной двери в конце его. Не успел он сделать и нескольких шагов, как услышал:
      "Привет, брат", это Довер догнал его и пошел рядом.
      - Привет, - сказал Чип. На ходу спросил:
      - За мной присматривают?
      - Только, когда ты идешь в эту сторону, - ответил Довер.
      Чип сказал:
      - Я все равно ничего не смог бы сделать голыми руками, даже если б и хотел.
      - Я знаю, - сказал Довер. - Старик осторожен. До-Объединенческое сознание, - он постучал себя по виску и улыбнулся. - Только несколько дней, - добавил он.
      Они дошли до конца коридора, и стальная дверь открылась.
      За ней простирался белый кафельный коридор, член в синем дотронулся до сканера и прошел в дверь.
      Они повернулись и пошли назад. Дверь прошелестела за их спинами.
      - Ты увидишь его, - сказал Довер. - Возможно, он сам проведет с тобой экскурсию. Хочешь, пойдем в спортзал?
      После обеда Чип заглянул в кабинеты Архитектурного Совета.
      Маленький веселый старик узнал его и приветствовал - Мадхир, глава Совета. Лет ему, казалось, было за сотню; его рукам тоже - в общем, похоже, ему всему. Он представил Чипа другим членам Совета: пожилой женщине по имени Сильви, рыжеволосому мужчине лет пятидесяти или около, чьего имени Чип не дослышал, и низенькой, но хорошенькой женщине, которую звали Гри-Гри. Чип выпил с ними кофе и съел пирожное с кремом. Они показали ему планы, которые обсуждали, выкладки, которые Уни сделал для перестройки "городов Г-3". Они говорили, стоит или нет переделать планы по нескольким разным типам, задавали вопросы по телекомпу и не соглашались с ответами. Пожилая женщина, Сильви, объяснила по пунктам, почему она считает эти планы неоправданно однообразными.