Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Идущие сквозь миры

ModernLib.Net / Научная фантастика / Лещенко Владимир / Идущие сквозь миры - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 3)
Автор: Лещенко Владимир
Жанр: Научная фантастика

 

 


      Да, для любителя охоты этот мир — предел мечтаний. Кедровые и магнолиевые леса покрывают все Восточное Средиземноморье. На месте Сахары раскинулась изобильная цветущая саванна. Без малого вся Европа, от Гибралтара и Сицилии до Скандинавии, сплошь покрыта девственными лесами и пущами. Можно было бы, если найдется еще десяток желающих, взять месячный отпуск и сплавать туда. Правда, что там делать? Разве опять же охотиться на туров и зубров?
      А где-то далеко, на востоке и юге, лежат Цейлон и Голконда с их нетронутыми залежами рубинов, сапфиров и алмазов, еще дальше к югу — алмазные поля Южной Африки, в четырех тысячах километров от нас прямо на юг — колоссальные изумрудные месторождения Колумбии.
      И так же, в четырех без малого тысячах километрах, только к западу, находились калифорнийские золотые россыпи. Как-то я спросил Бориса Беспредельного: почему бы нашим хозяевам, вместо того чтобы возить через межпространственные ворота соленую рыбу и олово, просто не выкопать в одном из таких миров все драгоценные металлы и камни и не купить на них все, что им надо?
      — Э, хлопец, — снисходительно похлопал он меня по плечу, усмехаясь в усы. — Ты пойми — этот народ уже тысячу лет с лишним барахло туда-сюда возил, когда все это началось… Это уже у них в плоть, в кровь вошло, они просто спокойно спать не могут, если где-то товар лежит. Торговля для них — это все, это их бог. Чем-то другим заняться — это для них все равно как для цыгана коней не красть, а землю пахать!
      Борису Максимычу можно верить. Он единственный из моих знакомых, который может похвастаться, что жил на острове. Шесть лет он провел там, обучая купеческих отпрысков обращению с современным оружием.
      Правда, тогда я еще не был капитаном и не знал того, о чем хэоликийцы в присутствии простых матросов не распространяются лишний раз: миры, где добываются золото и драгоценные камни, а также руды разных редких металлов, вроде ниобия и бериллия, у островитян тоже есть, хотя и немного.
      Кстати, о птичках (то бишь о золоте).
      Привстав, я приподнял медвежью шкуру и нажал на выступ бревна.
      Искусно, так что снаружи ничего нельзя было заметить, выпиленная часть бревна вышла из пазов, открыв маленькую нишу, в которой стояла шкатулка черного дерева. Этот тайник я обнаружил совершенно случайно, через месяц после того, как въехал в свое новое жилище.
      Вытащив приятно оттягивающую руку шкатулку, я открыл ее щелчком пальцев — простенький магический замок срабатывал только на мое биополе. Вложил туда золотую гривну чуть не в кило весом, еще сутки назад украшавшую бычью шею норманна.
      Содержимое шкатулки пересчитывать не стал, ибо знал наизусть, — все было заработано нелегким трудом и с риском для жизни.
      Пятьсот четырнадцать золотых монет всех времен, стран и миров, пригоршня драгоценных камней, несколько довольно ценных украшений — кольцо с искусно обработанным изумрудом чистой воды, серьги с рубинами и сапфирами, платиновый перстень с бриллиантом в пять карат.
      Триста долларов, доставшихся мне по случаю. Свернутый в трубочку папирус — вексель на имя какого-то карфагенского ростовщика, выписанный через сто пятьдесят лет после того, как Ганнибал сжег Рим (вот уж не знаю — попаду ли когда-нибудь в те места?). Связка ключей.
      И тщательно завернутые в тонкий пергамент российские рубли — десять тысяч пятьсот девяносто три рубля ровно. Мои отпускные, которые были в моем кошельке, когда земля разверзлась у меня под ногами и я вдруг оказался в матово-жемчужной пустоте…
      С того дня минуло уже шесть с лишком лет.
      Я увидел великие древние цивилизации, о которых в мое время даже понятия не имели, побывал в мирах, где не возникли христианство, ислам и буддизм, несколько дней прожил не где-нибудь, а в столице Атлантиды.
      На моих глазах покупатели приезжали на рабские рынки в паровых автомобилях, а римские гладиаторы сражались с последними хищными динозаврами, привезенными из верховьев Нила, о чем история не сохранила сведений.
      Я пережил все, что обычно выпадает на долю хэоликийского торговца. И мучительную, выжигающую душу дотла тоску первых дней, когда стало ясно, что я отрезан от своего дома навечно. И жестокие приступы внезапно наваливающегося холодного отчаяния последующих недель и месяцев, когда прыжок за борт в штормовое море или пуля из табельного карабина (любого из двадцати с чем-то моделей, находившихся у торговцев на вооружении) не казались слишком страшным выходом из мышеловки, куда меня поймала судьба.
      И горячее любопытство при первом знакомстве с новыми мирами, так же быстро сменившееся спокойным интересом: мол, что я, параллельных миров не видел, что ли?
      За эти почти семь лет я узнал очень многое и многому научился. Я был матросом, суперкарго и капитаном. Я помню наизусть все полторы сотни видов такелажа, могу управлять парусниками шести типов и прокладывать курс по звездам даже там, где небо ничуть не похоже на то, под которым я родился.
      Я могу починить почти любую автомашину, за пять минут разберусь в незнакомом огнестрельном оружии, умею неплохо подделывать документы, виртуозно торговаться, уламывая даже самых твердолобых купцов, делать несложные хирургические операции и обращаться с радиолокатором.
      Я переспал со множеством женщин самых разнообразных миров, народов, цветов и оттенков кожи, среди которых была, между прочим, и самая настоящая королевская дочка (одно время она заведовала нашим увеселительным заведением). Перепробовал множество самых разных горячительных напитков — от вина из водорослей до водки из нефти.
      А еще я научился убивать людей, а потом не вспоминать их лиц.
      Именно это, наверное, было самым трудным.
      За те годы, пока я служил властелинам Хэолики, я более или менее подробно познакомился почти с сотней планет Земля и примерно о трехстах составил представление по рассказам товарищей, записям или случайным кратким посещениям.
      Из них где-то десятка четыре по положению в потоке времени соответствуют моей родной второй половине двадцатого века. В двух третях высшим техническим достижением являются допотопные паровые машины и кремневые мушкеты. Кое-где до сих пор пребывают в блаженном неведении о том факте, что Земля вращается вокруг Солнца. Не без гордости могу сообщить, что те континуумы, где развитие исторического процесса ненамного отличается от того, который я до двадцати шести с половиной лет считал единственно возможным, являются наиболее развитыми в области науки и техники. К примеру, даже в довольно продвинутом мире нашего наварха первый космический корабль был запущен только в середине восьмидесятых — увы, не Россией; первое испытание атомной бомбы произошло в шестьдесят восьмом, напротив, в России; так и хочется сказать «увы», но не получается: именно в это время, как и в моем мире, мы крупно поссорились с Китаем. (А компьютеров там до тех пор и не придумали толком — на всю планету несколько ламповых чудовищ со смешным быстродействием.)
      Правда, встречаются миры, достигшие весьма значительных успехов, где тем не менее развитие знаний пошло не тем путем, каким у нас. Таков, например, мир моей подруги Иветты Солсбери, где прогресс начали не механики, а алхимики. Впрочем, это не так уж важно. Пожалуй, важнее другое. Смею заверить — мир, хотя бы приблизительно напоминающий земной рай, мне не известен. Боюсь, такого просто не существует.
      И даже свой собственный я, в отличие от многих моих более простодушных товарищей, к сожалению, к таким причислить не могу.
      Слишком хорошо я знаю его недостатки.
      Впрочем, все познается в сравнении, говорю я себе.
      Ты повидал достаточно, чтобы понять, что мир, где ты имел счастье родиться и прожить до двадцати шести лет, — один из лучших, что бы там ни было. Ты зарабатывал свой хлеб, шелестя бумажками в конторе, в то время как твой друг Селимович, чтобы не умереть с голоду, в тринадцать лет должен был спуститься в шахту, получая жалкие гроши.
      Твои знания позволили тебе всего за шесть лет дойти до капитана, и ты вполне можешь стать вице-командором базы. А Мустафа, хотя проплавал куда больше тебя, выше боцмана никогда не поднимется, потому что для него не то что навигационная таблица, а и таблица умножения — китайская грамота!
      А вспомни рассказы Пустошника про его мир, где людей жгли на кострах до начала двадцатого века; Пустошника, семь лет проведшего в окопах во время войны с халифатом Хорезма.
      На свою зарплату ты мог купить сотню килограммов мяса. Спроси, сколько мяса мог купить он и часто ли его видел! Спроси, спроси, ты, привыкший у себя дома есть на завтрак бутерброды с маслом-сыром и почти каждый день лопавший котлеты и куриный суп — да еще ругавший маленькую зарплату.
      Вспомни хотя бы Мидару Акар, которая после очередного переворота в своей богоспасаемой Йооране угодила в солдатский бордель. Да, наконец, Гришу Алмазова, между прочим почти твоего земляка, у которого вся семья погибла в Грозном под родными русскими бомбами!
      Ладно, хватит о грустном.
      В конце концов, впереди как минимум четырнадцать дней (а то и целый месяц), когда я смогу спать хоть до полудня, скоро прибудет очередная экспедиция из конца двадцатого века, правда, не совсем моего, — стало быть, будут новые фильмы и книги, а главное: не сегодня-завтра должна вернуться Иветта.

Интерлюдия 1 (продолжение)

      В скольких мирах появляются и исчезают корабли под разными флагами, но принадлежащие Великой Хэолике? Тысячи ли их или десятки тысяч? Или их много больше — ведь есть и такие, куда экспедиции посылают раз в десять или двадцать лет? В скольких портах скольких миров сходят на берег эти люди? Обычные матросы, офицеры и купцы, такие же, как все прочие. Так же пьют вино, пиво или иной хмельной напиток, иногда курят дурманящую траву, тискают девок и громко поют песни. Ну, быть может, их корабли чем-то отличаются от хорошо известных, да они сами меньше других склонны к болтовне. Ну и что с того? Быть может, эти люди просто не хотят, чтобы узнали, откуда они. В конце концов, далеко не все мореходы и торговцы в ладах с законом. Да и вообще: мало ли странных людей плавает по морям? Быть может, я сам видел их когда-то на улицах Одессы, Новороссийска или Мурманска, не обращал на них внимания, не знал, что передо мною те, кем мне скоро суждено стать. Ведь не исключено, что хэоликийские корабли бороздят и океанские просторы моей родной Земли.
 
      В основном торгуем мы в местах диких, в мирах и временах, чаще всего не выдумавших еще даже пороха.
      Возим товар на грузовиках и кораблях, а также на верблюдах, лошадях, ишаках, а кое-где — и на более экзотических видах зверья.
      Возим хлеб туда, где он ценится дорого, и покупаем серебро там, где оно стоит дешевле меди.
      Возим пряности туда, где за них дают равный вес в золоте, и вывозим оттуда же рабов — по паре золотых монет за голову. Плаваем к дикарям, меняя янтарь, жемчуг или драгоценные меха на стеклянные бусы и ножи из скверного железа. Тащимся за десяток миров, чтобы продать товар, который можно сбыть в соседнем порту, — чтобы не привлекать слишком пристального внимания к кораблям, капитаны которых, прижми их, не смогут внятно назвать свой порт приписки.
      В современные мне эпохи экспедиции ходят очень редко. В позднейшие — почти никогда. Не шибко там расторгуешься: то расчеты исключительно по безналу и кредитным карточкам, то необходимо предъявлять документы с дикими степенями защиты и микрочипами, то имеется всемирная инфосеть с базой данных на все фирмы и корабли.
      Да и люди там умные и наблюдательные и вполне могут засечь чужаков.
      Кроме того, по случайным обмолвкам колдунов я знал, что во многих континуумах движение в периоды примерно с конца двадцать первого века полностью перекрыто какой-то непонятной силой. Тем не менее торговля с технически развитыми мирами Хэолики необходима — тамошние жители слишком уж привыкли ко всякого рода благам цивилизации. Кроме того, только оттуда они могут получать современное оружие, которое нужно им для защиты от соседей (хотя все уже забыли, когда последний раз на них нападали). Или хотя бы тот же «эликсир жизни».
      Так что плавать туда приходится, несмотря даже на трудность сохранения инкогнито в мирах компьютеров и спутников.
      В торговле, как и во всем остальном, хэоликийцы, надо сказать, неукоснительно придерживаются своих принципов, первый из которых — строжайшее сохранение тайны.
      С ним, в основном, связаны и все остальные.
      Они, например, никогда не торгуют современным оружием: нет лучшего способа привлечь к себе внимание, чем привезти куда-то незнакомое оружие.
      Они не продают наркотики: в тех местах, где к ним относятся либерально, особого барыша это не приносит, а там, где подобная коммерция жестоко карается, прибыль, по их мнению, не оправдает риска разоблачения. Они крайне редко продают лекарства из развитых миров — опять же, торгующий чудодейственными средствами очень быстро окажется на виду. Впрочем, абсолютного запрета на подобный товар не существует. Многие фармацевтические фирмы моего двадцатого века были бы страшно удивлены, узнав, кем являются странные клиенты, заказывающие лекарства без упаковок, в бидонах и мешках.
      Одним словом, сохранение инкогнито — это первый закон, которому следует Хэолика, ставя его превыше всякой выгоды. И надо сказать, в этом они преуспели — за всю тысячу с лишним лет, насколько мне известно, их не разоблачили ни разу.
      И это при том, что кроме нас, обычных торговцев, существуют еще разведчики и постоянные агенты.
      Не так уж редко случается, что порталы неожиданно закрываются или становятся слишком сложными для проникновения, иногда по каким-то неизвестным причинам некоторые миры вообще становятся недоступными — на год или сто лет. В каких-то континуумах вспыхивают войны, случаются перевороты, эпидемии и неурожаи — да мало ли еще что… Кроме того, наши торговые экспедиции не могут слишком часто посещать одни и те же миры в большом числе — тогда странные суда опять-таки неизбежно обратят на себя внимание.
      Поэтому постоянно нужно искать все новые места, где можно продать и купить.
      Базируются разведчики в Дормае. Каста эта весьма малочисленная и замкнутая, отбор в ее члены ведется очень строго, причем самими хэоликийцами и на принципах, нам неизвестных. Я сталкивался с ними редко, и то в основном с отставными — уже в Городе. Разведчикам да еще постоянным агентам — единственным из всех слуг Хэолики — предоставлена привилегия: за особые заслуги быть зачисленными в список полноправных граждан и поселиться на благословенном острове.
      Постоянные или, как еще иногда говорят, стационарные агенты тоже не слишком многочисленны. Они теснее связаны с разведчиками, нежели с нами — простыми торговцами.
      Правда, вербовка их уже находится в нашей компетенции.
      Эти люди живут подолгу в подведомственных мирах. В их число берут только семейных. При этом семьи их обычно живут на базах, и они время от времени наезжают их навещать. Таким образом Хэолика крепче привязывает их к себе. Во всех отношениях.
      Если говорить откровенно, то стационарные агенты — люди, с которыми я бы ни за что не поменялся. Жить все время в одном и том же мире, как правило диком и неуютном, где, случается, мытье считается дурным тоном и где даже самый захолустный город чуть ли не каждый год штурмуют и осаждают… Ну уж нет!
      Изрядную часть груза всегда составляют рабы. Торговля ими хотя и весьма прибыльна, но требует особых мер предосторожности, и каждую экспедицию за живым товаром планируют с особой тщательностью. И это не удивительно: представьте, кто-нибудь обнаружит, что его раб — родом из страны или даже с материка, которого нет в его мире.
      Хорошо, если это что-то вроде Античности или Раннего средневековья, когда люди имели смутное представление, что творится на противоположном конце их собственной страны. Ну а если это более цивилизованная эпоха?
      Конечно, скорее всего, он прикажет выпороть лгуна, ну а если задумается? Кроме того, раб может сбежать, получить свободу да, в конце концов, стать любимым слугой какого-нибудь правителя… Вдруг его странные рассказы побудят того заинтересоваться продавшими его.
      Далеко не всякому капитану и не всякой команде доверят возить живой товар из мира в мир и торговать им.
      К счастью, мой экипаж редко удостаивался этой сомнительной чести.
      Впрочем, на перепродажу идет хорошо если десятая часть рабов, еще столько же потребляет сам остров Хэолика. Остальное поглощает Эораттан. Как глухо обмолвился Тхотончи, рабы — едва ли не основная часть платы, взимаемой колдунами за свои услуги.
      Куда девается такая прорва людей — совершенно непонятно.
      Слухи ходят самые зловещие, вплоть до того, что человечина — одно из любимых, если вообще не единственное блюдо колдунов.
      Но лично я все-таки склоняюсь к тому, о чем говорил мой приятель — капитан пропавшей полгода назад «Касатки» Петр Приходько. По его мнению, на Эораттане просто некому работать, потому что все ушли в магию.

Василий (продолжение)

      Что называется — помяни черта!
      В окно я увидел медленно вышагивающую по серому песку долговязую фигуру в черном плаще магов, поверх которого была, однако, наброшена радужно переливающаяся накидка.
      Кроме того, от всех прочих эораттанцев его отличала ажурная диадема, венчающая высокий лоб. Имя его было скрыто от нас, непосвященных, а титуловать его полагалось — Магистр. Именно так — Магистр, с большой буквы, человек (будем надеяться), стоящий во главе семи десятков прикомандированных к нашей базе колдунов. На моей памяти он считанное число раз выбирался из магической берлоги на холме, и я надеюсь, его заставила это сделать не жалоба Тирусана Ооргенга на нерасторопность одного из капитанов, осмелившегося из за пустяка — каких-то встречных пиратов — прервать его драгоценный отдых.
      Даже с расстояния в пару десятков метров я, как мне показалось, хорошо разглядел его темно-желтые глаза — холодные и неподвижные, в самом деле до жути напоминающие глаза какой-нибудь хищной рептилии.
      Нет, и в самом деле лучше поменьше размышлять о них. Кстати, старожилы в самом начале мне именно так и советовали: чем меньше будешь думать о колдунах, тем лучше. Причем, вопреки общепринятому мнению, не думать о них было довольно легко — временами даже забываешь об их существовании.
      Может статься, тут опять же не обошлось без их участия.

Интерлюдия 2

      Их зовут магами, или попросту колдунами. Как они называют себя сами и что в действительности представляет из себя то, чем они занимаются, — неизвестно и, наверное, никогда не станет известным. Стоит только в беседе с кем-то из них коснуться этой или подобной темы, как они тут же резко обрывают разговор и принимаются смотреть сквозь тебя. Весьма неприятное чувство, смею уверить, — ощутить на себе такой взгляд.
      Что мы вообще знаем о магах? Что те могут жить очень долго, хотя, как и мы, подвержены старости и смерти. Но сколько это — долго? Двести, триста или тысячу лет? Среди них есть и мужчины и женщины; хотя женщины крайне редко появляются среди странствующих между мирами, и никто из всех, кого я знаю, не мог похвастаться тем, что имел с ними какие-то отношения, кроме чисто деловых.
      Еще то, что средней силы маг легко может скрутить двух-трех человек, не пошевелив пальцем (это если он не воспользуется заранее накопленной энергией), вылечить не слишком тяжелую болезнь, предсказать за несколько часов или дней — это зависит от обстоятельств — землетрясения, цунами и тайфуны, и еще много других полезных вещей. По крайней мере так, или примерно так, с поправкой на лингвестр, звучали эти объяснения в устах Эргаса Фагуна Тао — единственного мага, с кем у меня установилось некое подобие приятельских отношений. Был он, в отличие от большинства своих собратьев, достаточно молод и, как следствие, любопытен, так что во время плавания мы немало времени проводили в беседах.
      Впрочем, даже он сказал мне очень и очень мало.
      Совершенно неизвестно и то, как они живут в своем неведомом далеком мире, о котором мы не знаем ничего, кроме его названия.
      При этом об Эораттане ничего не знаем не только мы — простые подданные Хэолики, но даже — как мне достоверно известно от самих островитян — и они сами. Никто не бывал в их обиталище, нависавшем над поселком, и не имеет представления, как оно выглядит изнутри. Был, правда, вздорный слух, что дома — это только декорация, а живут маги в вырытых под ними земляных норах, уходящих на громадную глубину.
      На место знания, как водится, приходят досужие слухи и россказни.
      Говорят, что колдуны не рождаются от женщин и вообще не рождаются, а происходят из числа особым образом умерщвленных, а затем воскрешенных людей, причем только один из ста убитых обретает жизнь и магические способности (и, мол, именно с этой целью Эораттан скупает рабов везде, где только может). Говорили, что, достигнув совершеннолетия, колдуны разбиваются на пары и вступают друг с другом в магические поединки, которые должны закончиться смертью одного из них, и так продолжается, пока не остается только один колдун из десяти и его наставник, с которым, в свою очередь, тот через какое-то время вступает в смертельную схватку и при удаче занимает его место. Что купленные рабы приносятся в жертву демонам, а из их расчлененных тел готовят эликсиры, в которых-то и содержится весь секрет магии. Легенды, одна страшней другой, ходят между подданными хэоликийских правителей, и могу поклясться, что по крайней мере за некоторыми из ужасных историй стоят сами колдуны. В действительности нам остаются неведомыми даже самые простые вещи.
      Вот хотя бы: что означают их степени посвящения? Ранг в неведомой нам властной иерархии? Членство в каком-нибудь ордене? Магические способности и мастерство? Древность рода? Или еще что-нибудь, нам неизвестное, а может, и непонятное?
      Единственное, что можно сказать с достаточной уверенностью, так только то, что они в основе своей все-таки люди. Лучшее доказательство тому — рожденные от них дети.
      Впрочем, если вдуматься — неизвестно, откуда эти дети берутся. Искусственное осеменение было придумано отнюдь не в двадцатом веке, а внушить женщине можно все что угодно. Так что, быть может, внутри пустой человеческой оболочки скрывается…
      И что за идиотские мысли лезут в мою голову? Нервы, должно быть, разыгрались. Надо поменьше смотреть фильмы ужасов.
      Фильмы ужасов…
      Помню, на моих глазах, когда разъяренная толпа в Танрае принялась громить лавки иноземцев и поджигать их корабли, наш колдун, даже не выходя из каюты, напустил на заполнивших причал ревущих оборванцев дракона. Хотя я и знал, что это только видимость, но и мне стало очень не по себе, когда из воды поднялся зеленовато-бурый скользкий треугольник плавника, а затем на причал выбралось, расправляя крылья, жуткое чудовище с шестью когтистыми лапами и длинными щупальцами, свисавшими с морды.
      К великому счастью, никакая магия (во всяком случае, в нашей вселенной) не способна превратить человека в покорного раба, служащего господам не за страх, а за совесть. Вернее, способна, но для этого придется выжечь человеку начисто мозги, превратив его в тупое бессловесное животное, пригодное только к самому примитивному физическому труду, да и то если приставить к нему надсмотрщика.
      Применяемая к торговцам обработка не сможет помешать тебе рассказать о странствующих по мирам торговцах, если ты этого уж очень сильно захочешь (как сильно — это зависит от тебя самого), и не поможет смолчать под пыткой. Однако она дает полную гарантию, что ты не выболтаешь секрет случайно, в минуту слабости или же под влиянием паров спирта, ударивших в голову.
      Возможности магов ограничивает еще одно обстоятельство. Все магические приспособления и талисманы, какими бы они могущественными ни были изначально, в наших континуумах становятся просто бесполезными кусками камня, дерева и металла. Есть, правда, исключения. Например, те самые лингвестры, которые позволяют нам без перевода понимать любой язык и говорить на нем. Они питаются, в отличие от большинства им подобных штучек, биологической энергией человека, их носящего. Их действие мне объяснил года три назад один умный человек, оказавшийся тут случайно, так же как и я. Дело в том, что человек мыслит, собственно, не словами как таковыми, а мыслеобразами, своего рода понятийными иероглифами, которые уже в лобных долях мозга оформляются в фонемы. Видимо, эти мыслеобразы одинаковы у всех людей, и их-то и улавливает магическое приспособление. Прибор воздействует на подсознание, транслируя в него мыслеобразы, извлекаемые из мозга собеседника, придавая им нужное словесное и звуковое оформление. При этом кажется, что собеседник говорит с тобой на твоем родном языке. Именно поэтому при помощи лингвестра невозможно разобрать написанный текст, точно так же, как и переданное по радио сообщение воспринимается как непонятное бормотание.
      Зато слова, произносимые собеседником, да и тобой самим, кажутся звучащими на твоем родном языке, в то время как для него ты говоришь именно на его языке.
      Вообще-то, принцип действия лингвестра не так прост. Так, например, когда я говорю с людьми, скажем, в других мирах, я говорю с ними на каком-то одном языке — русском ли, хэоликийском ли, даже если их несколько и у каждого — свой родной язык. В то же время каждый из живущих на базе слышит свою родную речь. Как эта штучка различает, когда в каком режиме работать, совершенно не представляю.
      Это, в общем, все, что знает любой из нас об Эораттане и эораттанцах. Совсем немного, в сущности.
      О Хэолике, напротив, я знал достаточно много, в основном из рассказов благоволившего ко мне Тхотончи. Он, как и многие старики, был склонен жаловаться на молодежь, благодаря чему я составил в некоторой степени представление об образе жизни на этом благословенном острове. К настоящему времени, правда, собственно Хэолика представляет собой лишь столицу обширных и процветающих земель, включающих в себя несколько архипелагов и огромный — в две Гренландии величиной — остров, почти материк, лежащий в трех тысячах километрах к западу от древнего острова. Он был открыт вскоре после знакомства островитян с эораттанцами.
      Но все равно хэоликийцы любят называть себя, в память о прошлом, островитянами.
      Если подбирать аналогии из знакомой мне истории, жизнь там больше всего напоминает ту, которой жили высшие слои Римской империи времен ее расцвета.
      Даже представители незнатных и небогатых — по островным меркам — родов имеют великолепные дворцы со всеми удобствами, которые может дать им цивилизация, десятками слуг и гаремами из красивейших наложниц изо всех миров. К их услугам самые разнообразные зрелища и развлечения.
      У некоторых есть свои собственные корабли с персонально закрепленными за ними магами, чтобы они могли свободно путешествовать между мирами. Хотя этот вид развлечения и был сравнительно мало распространен, но мне дважды в жизни приходилось сопровождать таких туристов.
      Что уж говорить о высшем слое правящих магнатов, по сравнению с которыми любой нефтяной шейх или банкир показался бы жалким бедняком.
      Специально для них предназначалось даже некоторое число безлюдных планет, с которыми их мир соединяли сквозные порталы (между прочим, весьма дорогое удовольствие), где у них были поместья и охотничьи угодья.
      Живут они долго — лет до ста пятидесяти — двухсот как минимум: тут постарались их деловые партнеры. При этом относительное здоровье и бодрость они сохраняют буквально до последних лет жизни.
      Неудивительно, что у хозяев всех этих сокровищ категорически не возникало желания отправляться куда-то за тридевять земель (в буквальном смысле слова), сменив роскошные виллы на качающуюся палубу корабля.
      Бесконечные странствия на маленьких судах, в тесных каютах почти без удобств, с риском отправиться на дно — ну нет, это не для благородных хэоликийцев.
      Даже роскошные по земным меркам апартаменты командора базы, как не раз сетовал сам Тхотончи, были недостаточно комфортабельны — и это при том, что он был, по сравнению с другими его соплеменниками, просто верх неприхотливости.
      Только очень немногочисленные островитяне — авантюристы и искатели приключений по натуре — и составляли хэоликийский персонал торговых факторий. Изредка появлялись, правда, молодые волонтеры, которым начали приедаться привычные развлечения. Но, сходив раз-другой в плавание, они спешили вернуться к себе домой, чтобы, наверное, до конца жизни похваляться перед друзьями и родными своей храбростью и стойкостью.
      Однако командор базы всенепременно назначался из островитян, и, как мне известно, подобрать человека на эту должность было не очень просто.
      Пожалуй, они вполне могли бы поручить иноземцам и руководство, но тут была еще одна проблема — маги.
      Передоверить чужакам отношения с этой могущественной силой, на союзе с которой и держались вся мощь и богатство острова и которой, как я понял по случайным обмолвкам командора Тхотончи, хэоликийцы продолжали опасаться, — ну уж нет!
      Как живет остальная планета, Хэолику совершенно не интересует. Они сами по себе, а всякие дикари сами по себе. Подозреваю, кстати, что им помогают остаться дикарями.
      Простых смертных на острова не пускают. Единственное место, куда могут приставать наши корабли и проживать те, кто зачем-то нужен хозяевам, это порт на южной оконечности столичного острова под названием Дормай.
      Именно сюда везут корабли товары и рабов для Хэолики и, кстати, именно сюда выходит тоннель, соединяющий его с Эораттаном.
      Отсюда расходятся по всем базам, точное число которых держится в секрете, магические талисманы, способные открывать порталы, и, естественно, сами их хозяева.
      Плавания в Дормай я любил, пожалуй, больше всех прочих.
      Ведь, без преувеличения, это самый замечательный порт из тех, которые я повидал. Перекресток не сотен даже — тысяч морей из тысяч миров. А чего только не везут на этот благословенный остров! Каких только товаров я не видел в этом порту!
      Шкатулки с голубым жемчугом и ацтекскими украшениями, казавшимися мне на редкость уродливыми, но пользовавшимися бешеным успехом среди хэоликийских модниц. Стеклянные витражи, изразцы, фарфоровую и золотую посуду. Драгоценные тонкие ткани, свежие фрукты и вина, живых дюгоней и морских коров — их мясо весьма ценилось местными гурманами. Саблезубых тигров и шерстистых носорогов для зверинцев богачей и устраиваемых ими охот и турниров, больших крылатых ящеров, приученных под седло, — мне случалось бывать в местах, где такие водятся.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7