Понятное дело, космический мусорщик — это звучит не гордо. Во всяком случае, не так гордо, как скажем, косморазведчик. Но ведь и мусорщики тоже нужны, ибо род людской производит на каждую полезную вещь адекватное количество мусора. Но везение по нынешним временам необходимо даже мусорщикам.

А вот его-то пока и нет.

Хотя и корабль у него лучше, чем даже у заносчивых спасателей военно-космических сил, и команда подобралась хоть куда.

Джамалетдин Квазиханов — непревзойденный повар и оператор систем регенерации и жизнеобеспечения.

Антонио Айсбер — рыжебородый флегматичный тип с толстым пивным животом, что не мешало ему быть великолепным оператором систем поиска и ловцом метеоритов.

Джим Кроу — штурман экстра-класса и, кроме этого, знаток астероидной планетологии, безошибочно умеющий выделять среди множества космических глыб перспективные с точки зрения полезных ископаемых. Плюс ко всему он был неплохим специалистом в области космической археологии, способным буквально с ходу определить, к какому периоду относится та или иная древняя штуковина, обнаруженная ими. (А главное — сколько можно выручить за нее.)

Ольгерд Ольмер — человек непонятно из какого мира, но толковый двигателист и по совместительству — фельдшер.

Ким Сун Дук, или просто Сун Дук, — умный и толковый пилот с Пхеньянско-Сеульской Демократической Чучхэи (за тот год, пока пилот служит у него, Залазни так и не расспросил его толком, где это находится).

Амнеподист Варсонофьевич Турин, энергетик, механик и при этом почти земляк капитана — его планета Малая Россия была в каких-то пятидесяти световых годах от Новой Калифорнии.

И правая рука Рутгера — боцман, он же старпом, Карен Никкербоккер, хваставшийся, что даже родился в космосе — его мать была стюардессой, а отец — капитаном на Сингапурско-Гренландских линиях.

Да, команда хорошая, а удачи всё нет и нет.

Места, конечно, вокруг глухие, что и говорить. Но именно в таком захолустье и можно отыскать настоящие жемчужины.

Однажды среди древних развалин разбомбленной нихонской военной базы в нейтральном космосе, давным-давно забытой, видимо, даже собственными хозяевами, они наткнулись на целый склад монокристаллических самурайских мечей — распространенного в старые времена оружия абордажного боя. Антиквары столицы Нихон — Эддо давали за такой по пять сотен монет не торгуясь.

Когда цена упала до полутора сотен, Залазни прекратил торговлю и сбыл остаток клинков на славную экспортом ценных пород дерева Секвойю: и по сию пору тамошние дровосеки пользуются теми мечами.

В другой раз повстречали брошенный командой (не иначе — с перепоя) совершенно исправный космический дальнобойщик с грузом секс-роботов обоего пола хотя и устаревшей модели, но всё еще вполне пригодных к употреблению.

А как-то в поисках редких металлов на астероидах, в кольце одной из планет-гигантов, он наткнулся на распоровший брюхо о шальной метеорит небольшой пакетбот двухсотлетней давности. Трупов команды на нем не оказалось — видимо, они спаслись на шлюпках, и, как уж сложилась их дальнейшая судьба, бог весть.

Потом он пытался разузнать о пакетботе что-нибудь, но так ничего и не выяснил. Да и неудивительно: тот был приписан к расположенной на окраине Ойкумены полуварварской планете Таллинн, а там и теперь сам черт ногу сломит.

Как бы то ни было, груз на пакетботе, в числе которого было, между прочим, и полдюжины емкостей с сертифицированной спермой, сохранился отлично.

Находку эту он сделал неподалеку от этих мест, и ближайшим цивилизованным миром, где всё это можно было сбыть, оказалась Амазонийская империя.

Найденная им коллекция предметов старины была раскуплена в три дня. Более того, несколько вещей из этой коллекции приобрели для новой резиденции Ипполиты, благодаря чему Рутгер Залазни неожиданно для себя удостоился звания «Поставщик двора ея великолепного величества».

Кстати, наследственный материал (оказавшийся свыше всяких похвал) тоже ушел без проблем.

Собственно, ради вот таких находок они и работают. Одними метеоритами да заказами на уборку старых спутников и проржавевших станций сыт, сами понимаете, не будешь…

Стоп — кажется, космический бог услышал его беззвучные молитвы!

В левом нижнем углу экрана появилась яркая точка, которую спустя полминуты сканер определил с вероятностью более девяноста процентов, как «техногенный предмет невыясненного происхождения».

Сидевший за штурвалом боцман, не дожидаясь команды, перевел «Искатель» на новый курс.

Не прошло и пяти минут, как их корабль приблизился к предмету уже настолько, что его можно стало разглядеть в электронный телескоп, чем Никкербоккер немедленно и занялся, прильнув к окуляру.

— Спасательная шлюпка, — сообщил боцман через полминуты. — Модель точно не определю, но какая-то древняя скорлупка, — продолжил он. — Кажется, похожие еще были в ходу в дни моей молодости на лайнерах дальних линий.

Залазни нахмурился, но его душа наполнилась предвкушением возможной удачи.

Если это шлюпка с погибшего лайнера, то у пассажиров могут оказаться при себе ценные вещи… Нет, конечно, ему было жалко расставшихся с жизнью по воле всемогущего космоса бедолаг, но, с другой стороны, драгоценности им теперь уже не понадобятся… А, к примеру, если у кого-то осталась кредитная карточка и наследники не добрались до счета, то этот счет за прошедшие десятилетия, если не века, вполне мог вырасти до весьма кругленькой суммы.

Но зачем гадать? Скоро они всё узнают.

Боцман нажал кнопку, и к шлюпке устремился дистанционный захват, чтобы уже через полминуты вцепиться в нее мертвой хваткой. Хотя и не с первой попытки — огромные когти пару раз соскользнули с яйцевидного тела суденышка.

Теперь осталось только втащить находку в шлюз, что и было сделано в течение следующих пяти минут.

…С недоумением взирал собравшийся в шлюзе экипаж «Искателя» на заиндевелую, окутанную паром и распространяющую вокруг себя космический холод шлюпку.

Собственно, в ней не было ничего необычного, за исключением одного — входной люк украшали три печати с непонятной символикой. На вид — довольно свежие, хотя кто там разберет?

Увы, радужные надежды на имущество покойников, похоже, не оправдались.

Внезапно кремальера люка словно сама собой повернулась — они все невольно вздрогнули, но им тут же стало понятно, что это сидящий (сидящие) внутри пытаются выйти. Инстинктивно они всё же подались назад, пока крышка поднималась — медленно, с натугой: шлюпке явно не хватало энергии.

Вот люк полностью распахнулся, и в проеме появилась человеческая фигура. Через секунду неведомый пассажир высунулся наружу, и они увидели, что это молодой человек, в полосатой робе — интернациональной одежде обитателей тюрем, с пристегнутым к запястью кейсом.

— Я прифф… Я приветствую вас, мои ос… ос-осбо-водители! — заплетающимся языком изрек он, сделал шаг вперед и, запнувшись о комингс шлюпки, растянулся на палубе во весь свой немалый рост.

Ядреный молодой храп огласил шлюз.

Первым среагировал не многоопытный боцман, прошедший все космические огни и воды, не штатный медик Ольмер, не бывший космодесантник Турин.

Первым стал спасательный робот модели К-100Д, один из трех таких роботов, имевшихся на борту.

Коротко взвыв гусеницами, он подскочил к неподвижному телу, на ходу выдвигая щупальца и сенсоры встроенного медицинского комплекса.

Через несколько секунд на экране уже обозначились данные первичного осмотра.

«Констатируется тяжелое алкогольное опьянение. Концентрация С2 Н5 ОН в крови близка к летальной. Состояние пострадавшего осложняется наличием в организме большого количества органических веществ невыясненного происхождения. Приступить к реанимационным мероприятиям?»

…Пока робот оттаскивал бесчувственного спасенного в медотсек, на ходу освобождая его от одежды, а опередивший его Ольмер лихорадочно настраивал всякую лечебную машинерию, оставшиеся занимались не менее насущным делом. А именно — распаковывали кейс, дабы решить, что делать дальше.

Что они столкнулись с почти забытым в цивилизованных мирах способом казни — было понятно.

Но вот что из этого следовало? Как им поступить со спасенным?

Может быть, они выловили какого-нибудь самого страшного убийцу или знаменитого космического пирата, на счету которого десятки загубленных судов?

Может, пока не поздно, запихнуть его обратно в шлюпку и выкинуть из шлюза?

Но, с другой стороны, вдруг это борец за свободу против тирании или просто несправедливо осужденный бедолага?

Впрочем, посмотрим, что написано в документах.

На первой странице вечной металлитовой бумаги была написана просьба ко всем, кто найдет эту шлюпку, по возможности уничтожить ее вместе с телом и — опять же по возможности — сообщить о находке в какой-то Среднегалактический союз, в Департамент исполнения наказаний при Верховном суде. Так-так — ну и что же там написано?

— …37 столпня 201 года Седьмой эры Среднегалактического союза, — капитан быстро ввел дату в компьютер и через секунду получил ответ, что такой календарь в памяти машины отсутствует. — Ну и пес с ним! Так… По решению юрискомпьютера № 121312723 — а я думал, их уже давно нет, — отвлекся еще раз Залазни… — Великого дворника Петера Ох-Ару… Да нет… Верховного ассенизатора… Генерального уборщика, что ли? Тьфу, что за чушь? Ладно, как там дальше… признать виновным в убийстве… Или тут «не-убийстве»?… Что за диалект у них такой корявый? Как будто дикари писали! — пожал плечами капитан.

Заинтересовавшись, его подчиненные тоже начали изучать документ, нетерпеливо заглядывая капитану через плечо.

— А кого убили? — с любопытством спросил Кроу. Криминальная хроника была его любимым газетным чтивом.

— Сейчас скажу. Был убит капитан Эммануэль… О господи, опять эти старые слова — котлета, бифштекс, шашлык? А, вспомнил — Барбекю… Ну и фамилия у покойника!

— Эммануэль? — переспросил Айсбер. — Но ведь это женское имя. [2]

— Ну, может, Гумануил, — с легким раздражением пожал плечами Залазни. — Так, что там дальше… — Брови капитана Рутгера недоуменно приподнялись.

— Тут вроде бы еще кого-то убили и даже съели… — Но прежде чем его товарищи успели испугаться, капитан добавил: — Хотя получается, что съел как раз этот самый убитый капитан Антрекот с развратным именем. И кто же был съеден? Кн… Князь… О — Князь Мыскин!

— Я что-то не понимаю: этот парень что, князя какого-то убил на пару с тем Бифштексом?

— Подумаешь, удивили, — пожал плечами Квазиханов, — у нас бывало, так почти каждую неделю какого-то князька мочили. На всех шлюпок не напасешься!

— Да нет, — вступил в разговор знаток диалектов Никкербоккер, успевший заглянуть в бумаги, когда Залазни отвлекся. — Тут что-то про хомяка — вроде не то у него хомяка сожрали, не то он сожрал хомяка…

— Подожди, но как это может быть? Если он хомяк — то почему он князь? А если он князь — то как он может быть хомяком?!

— Еще как может, — заступился за грызунов Ольгерд Ольмер, появившийся в дверях. — Вон на какой-то планете, сам там был, вместо президента так вообще обезьяна.

— А, понял! — радостно воскликнул Залазни. — Тут форма глагола yttgadh, а мне показалось — yttgadhha, — да, язык тут явно устаревший. Теперь понятно — этот парень убил капитана Барбекю за то, что тот убил и съел его хомяка, которого звали князь… эээ, одним словом — ясно.

— Вот зверь! — в сердцах сплюнул Турин. — Убить за какого-то хомяка!

— А почем ты знаешь? — поправил его Айсбер. — Может, тот хомяк стоил чертову уйму денег?!

— А может, у него на родине хомяк — священное животное? — поделился своим соображением штурман.

— Хомяк — священное животное? Не делай мне смешно, приятель! — фыркнул механик.

Они бы еще долго спорили на эту тему, если бы не счел своим долгом вмешаться Никкербоккер.

— Ладно, хомяк там или не хомяк — это всё мелочи. А вот что теперь с ним, — жест в сторону медотсека, — делать будем?

— Да, в самом деле, — решил не упускать инициативу Рутгер Залазни. — Как мы поступим с нашей находкой?

— А в самом деле — как? — спросил кто-то.

…В эти ли секунды у капитана «Искателя» родилась идея, которая и привела ко всему прочему каскаду событий, или он пришел к этой мысли чуть раньше — не известно, да и не важно по большому счету. Но до ее обнародования осталось совсем мало времени.

— Я думаю, его не надо выдавать властям, — сказал Айсбер.

— Я присоединяюсь, — буркнул Ольмер. — Парень, если посмотреть, свое уже получил — у смерти из самой глотки мы его выдернули.

— Ну, чего тут думать — отвезем до ближайшего мира и там выпустим, — высказал свою точку зрения Квазиханов. — Два раза у нас не казнят даже за убийство князя.

— Еще неизвестно… — начал было нахмурившийся Турин (его предубеждение к Питеру, следует упомянуть, объяснялось исключительно стойкой ненавистью к грызунам всевозможных видов; локаторщик даже состоял членом Союза любителей мышиной охоты).

Но в этот момент и счел возможным вновь вмешаться в разговор Залазни:

— Всё это очень хорошо, парни, но что вы скажете о таком предложении… Мы ведь всё-таки не спасатели, а космические мусорщики, которые бороздят пустоту в целях заработка. Как вы, может, слышали, в Амазонийской империи до сих пор в ходу мужские гаремы, а парнишка нам попался довольно симпатичный. Так вот — вы не забыли, что я числюсь поставщиком двора ее амазонского величества?..

…Набрав хранящийся в его памяти номер (самые важные сведения Залазни хранил именно у себя в мозгу — мозги еще никому не удалось взломать, по крайней мере на расстоянии), он принялся ждать — космическая связь иногда выкидывала фортели, и проходило довольно много времени до соединения.

Но коммутация произошла почти сразу.

И капитан едва не упал с кресла.

С экрана на него смотрела, как живая, словно и в самом деле находилась по ту сторону стекла, довольно молодая на вид женщина в строгом костюме и со строгой прической.

Единственным украшением была тонкого плетения цепь, на которой болтался старинный золотой медальон с амазонским гербом, выложенный бриллиантами.

Выглядела она лет на двадцать пять с хвостиком, хотя Залазни достоверно знал, что ей ровно тридцать восемь. Точно так же, как знал, кто она такая. Да, ее он узнал сразу, хотя живьем видел всего один раз, и только издали, на приеме в честь поставщиков двора.

Господи, угораздило его попасть на саму императрицу! Он-то, набирая код, думал, что попадет на какую-нибудь секретаршу — ну, самое большее на дворецкую или старшую фрейлину.

(Еще один неожиданный поворот судьбы, внесший свою лепту во всё случившееся в дальнейшем, — за прошедшее время во дворце из-за ремонта главного узла связи произошла небольшая путаница с телефонными номерами.)

Почему-то уроженец ультрареспубликанских Федеральных Штатов Среднего Созвездия, стоило ему столкнуться с представителем знати — даже с паршивеньким бароном откуда-нибудь с окраин, испытывал жуткую робость, с которой ничего не мог поделать; что уж говорить об императорской особе!

— Добрый день, — выдавил он из себя («А вдруг у них там ночь?» — подумал он, но исправлять было уже поздно). — Я, с позволения вашего великолепия, поставщик двора вашего великолепия… — Рутгер Залазни с превеликим трудом удерживал себя от того, чтобы не сорваться и не начать нести всякий вздор о том, что он безумно рад видеть светлый лик государыни: Ипполита, как он знал, не терпела подхалимов.

И те секунды, пока он выговорил несколько вступительных слов, показались ему неимоверно длинными, так что, когда прозвучала ключевая фраза, он уже покрылся потом, словно бы многие часы вел корабль в метеоритном потоке.

Темескира, Императорский дворец, кабинет императрицы

— …Представить пред ваши светлейшие очи любопытный экземпляр, — выдавил наконец он, когда монархиня уже начала слегка терять терпение. — Я вот тут … м-м — приобрел, м-м… раздобыл… — по случаю. Одним словом — человека…

— Ну, так обращайся к моей смотрительнице гарема! — фыркнула Ипполита, уже поняв, в чем тут дело.

Интересно, — подумала она, — кто это решил сделать ей такой подарок? Это ж надо было додуматься — дать ее личный номер (пусть и Малых покоев) какому-то неизвестному ей поставщику двора! Нет, конечно, ей уже не в первый раз подсовывали в постель красивых мальчиков, но не так же в лоб! Кто стоит за этим — радикалы или консерваторы? А может, это проделки умеренных?

Но внезапно ей стало интересно — что это за мальчик?

— Впрочем, — словно спохватилась Ипполита, — ладно: показывайте вашего красавчика. Посмотрим.

— Сейчас, сир… — ляпнул неуместный патриархальный титул Залазни и принялся переключать что-то на пульте.

Через несколько секунд глазам императрицы предстало изображение довольно большого помещения, где на низком лежаке растянулся, прикрыв глаза, субъект мужского пола лет немного за двадцать, на теле которого был минимум одежды.

Ипполита цокнула языком. Тут и в самом деле было на что посмотреть, ибо парень был весьма и весьма красив.

Стройное, пропорционально сложенное тело — плечи, как и положено, широкие (но в меру), бедра — как и положено, узкие, талия тонкая и наверняка гибкая.

Нежно-розовые губы, черные брови, густые кудри, рельефные мускулы… Вот он поднял веки, и императрица тихонько вздохнула: его сине-фиалковые глаза могли бы заставить быстрее биться любое женское сердце.

— Милый парнишечка… Он женат, не знаете? — почему-то спросила Ипполита, уже ощущая приступ неожиданной ревности при мысли, что такой красавчик наверняка не девственник.

— Никак нет, ваше великолепие, — подобострастно кивнул капитан Рутгер. — Э-э… В документах, во всяком случае, об этом — ни слова.

— Странно, — хмыкнула императрица. Про себя она подумала, что только в диком, стоящем на голове мире такой красавец не был замечен женщинами.

(Тут надо уточнить, что представления о мужской красоте у амазонок всё-таки несколько отличались от общепринятых. Кроме того, в большинстве миров для потенциальных невест размер банковского счета играет не меньшую роль, нежели красота претендента на руку и сердце. Впрочем, вздумай Питер избрать профессию, к примеру, стриптизера или реши ублажать за наличные богатых дам, он, пожалуй, очень быстро таковым счетом обзавелся бы.)

«Зацепило! — подумал Рутгер. — Ну, старина, кажется, ты поймал за хвост свою птицу удачи!»

— Ну что ж, вполне может быть… подойдет… — промурлыкала, явно заинтересовавшись, Ипполита. — Но я еще хочу посмотреть — что у него под трусами!

— Сию секунду! — кивнул Залазни.

…Еще не очухавшийся от нежданного счастья и похмелья Питер вздрогнул от громкого щелчка двери.

В каюту вошли трое матросов, одетых в потрепанные комбинезоны.

— Снимай трусы, — пробурчал старший из них лысый громила, покрытый шрамами.

Внутри у Питера вмиг похолодело. Он вспомнил не раз слышанные им от бывалых «космистов» истории, рассказываемые после очередной бутылки в трактирах захолустных космопортов, о том, что, озверев от отсутствия женщин, экипажи таких вот малых судов, хозяева которых имеют привычку экономить на антисексуальных пилюлях, предаются разного рода извращениям. И развлечение с допотопными резиновыми куклами — самое невинное из них.

— Но, ребята, я не могу… — всё еще растерянно пробормотал он. — Ну поймите же, я не по этой части… Я… конечно, вам благодарен…

— Сказано — сымай трусы и не умничай, екорный бабай! — рявкнул зашедший с тылу Джамаледдин и протянул лапу в сторону ягодиц Питера.

И тут же отлетел от мощного удара ноги в живот — бывший чемпион родного городка по пик-боксингу среди любителей ударил, не глядя, не поворачиваясь, на звук.

Кувыркнувшись через голову, Квазиханов растянулся на полу, слабо постанывая.

— Недурно, — за пару тысяч световых лет отсюда довольно сдвинула брови Ипполита.

В дело вступил бывший грузчик Ольмер, чтобы быть брошенным через бедро и врезаться головой в дверь.

— Красота! — восхищенно хлопнула в ладоши императрица.

Третий кинулся в атаку, размахивая кулаками, — и тут же покатился по полу каюты, держась за разбитый нос.

— Ого! — Больше слов от восхищения у государыни амазонок не было.

В каюту ворвались еще двое, повисли на Питере, как собаки на медведе, — и разлетелись в разные стороны, жалобно вопя.

— Блеск! — подпрыгнула Ипполита в кресле, вдруг ощутив себя молоденькой девчонкой, перед свиданием с известным своими способностями красавцем.

И в этот момент резинка форменных тюремных трусов не выдержала, и они упали на истертый пластик пола.

Радостный взвизг владычицы амазонок огласил дворцовые покои… Она еле успела вырубить звук.

Даже несмотря на не очень хорошее качество связи, увиденное зрелище вызвало у давно не общавшейся с мужьями, закопавшейся в делах владычицы приятную, томительную теплоту в низу живота и сладкое головокружение…

Отдышавшись, императрица вновь вышла на связь с «Искателем».

— Значит, так, — деловым тоном сообщила она прямо-таки трясущемуся в предвкушении ее решения Залазни. — Я заплачу тебе за этого котика — ну, скажем, столько сурминия, сколько он весит. Короче, давай шпарь на Амазонию и не теряй попусту времени! И не обижай его там, господин поставщик моего двора…

На этом она отключилась.

Подумать только — этот красавчик совсем скоро будет в ее постели. Может быть, уже завтра.

Да, что там еще? Нужно написать эти указы… (Ну хоть какая-то радость сегодня, на фоне всех этих неприятностей.)

Несколько небрежно набросанных строчек, приложенный к детектору перстень — и, вся в предвкушении грядущей ночи наслаждений, Ипполита надавила клавишу пневмопочты, отправляя указы в канцелярию.

…Так ли уж удивительно, что на радостях она совершила маленькую ошибку (чего вообще-то с ней раньше не бывало), написав три резолюции на одном и том же бланке.

В результате принцесса Милисента за действия, позорящие императорский дом, покушение на честь императорского дома и недозволенные махинации, была приговорена к порке плетьми, лишению гарема, разжалованию из генералов в капитаны и ссылке на одну из приграничных военных баз сроком на год, без права апелляции.

Комплекс Императорского дворца, гостевое крыло. Несколько часов спустя

— …Нет-нет, ваш-высочство, и не просите уж! Никак не могу. То ж приказ самлично вашей матушки-императрицы! Вот если бы, скажем, вы были императрицею, а какой-нито, извините, задрипанный вахмистр ваш августейший указ нарушил — что бы вы сделали?

— Так меня что — арестовали?!

— Ну, зачем же арестовали? Зачем же так сразу, ваш-высочество. Велела она вам находиться неотлучно тут, никуда не выходить — значит, так тому и быть. А про арест ничего такого не было сказано.

Наследная принцесса Амазонийской империи Милисента с тоской посмотрела за спину своей бывшей воспитательницы, где располагался выход из этих шикарных апартаментов, теперь, похоже, ставших для нее тюремной камерой.

На двери каюты был всего один обычный замок, открывающийся поворотом рукояти. Но пытаться прорваться мимо Сары Карлсон было глупо и бессмысленно.

Из могучей кряжистой старухи можно было сделать трех таких, как Милисента, а справиться она могла даже и с пятью такими, несмотря на всю спецподготовку, какую принцесса прошла в кадетском корпусе. И неудивительно, ведь старая вахмистрша обучалась своему делу не в тренажерных залах и учебных схватках, а в реальных боях, которых за ее жизнь было ох как много!

— Но я должна немедленно поговорить с мамой! — обреченно вымолвила принцесса. — Понимаешь? Должна!

— Ну кто ж спорит? — примирительно протянула Сара, которая впервые познакомилась со своей венценосной воспитанницей, когда принцессе было пять с небольшим лет.

«Пожалуй, — подумала вдруг Милисента, — с этой грубоватой, но в сущности такой доброй теткой, бывшим главным сержантом[3] амазонийской армии, я встречалась чаще, чем с родной матерью…»

— Матушка ваша, конечно же, поговорит с вами. Да не бойтесь вы: неужто за какую-то, прости Богиня, телку, которую вам вздумалось потрепать, государыня вас осудит?

— Да ты не понимаешь… — в отчаянии обхватила голову руками девушка. — Я должна всё объяснить…

— Не надо, ваш-высочство. — Ладонь Сары легла ей на плечо. — Не надо оправдываться: это хоть и не совсем правильно, но ведь не так, чтобы и плохо… Не надо уж вам так особо стыдиться…

Милисента еле удержалась, чтобы по-детски не всхлипнуть.

Даже Сара, знающая ее с детства, не верит, что всё это наглая ложь! Что это выдумка подлой твари!

Нет, конечно, виновата прежде всего она, и никто другой.

Она, как дура, влюбилась в этого… это… эту… эту дрянь, не распознав, что перед ней баба! Она, всю жизнь сторонившаяся «розовых» и умевшая их различать с первого взгляда!

Стыдно вспомнить: когда с Карло свалился расшитый позументами учительский сюртук и из оказавшегося под ним корсета, как из-под облезающей банановой шкурки, перед ее взором предстал немолодой (но, надо отдать должное, еще вполне крепкий) женский бюст, она обалдела до такой степени, что позволила директору (или директрисе — как ее там лучше обозвать?) сорвать с нее форменное платье, повалить на диван и впиться смачным засосом в ее грудь.

И только когда та, вдоволь обслюнявив свою жертву, извлекла из сумочки вибратор великанских размеров и, сбросив штаны, принялась лихорадочно пристегивать его к поясу своих проститутских ажурных чулок, вот тогда Милисента пришла в себя.

«У, тварь! Пусть скажет спасибо, что этот вибратор она загнала ей в… одним словом, туда, где ему самое место, а не заставила сожрать! И еще смеет жаловаться на три сломанных ребра и выбитые зубы…»

В своей наивности Милисента полагала, что ей скажут спасибо за разоблачение старой потаскухи. Не тут-то было! Только позже она поняла, какой удар нанесла по репутации своей альма-матер, где, кроме нее, учатся еще по меньшей мере три десятка девиц из царствующих династий Ойкумены, да и прочие принадлежат к семьям сильных мира сего.

И, чтобы отвести тень, брошенную на их заведение, крайней они сделали Милисенту. Конечно, куда проще и лучше подать всю историю так, что дело в юной разнузданной эротоманке с окраин Ойкумены, чем в лицейском начальстве, под носом которого творилось не один год невесть что…

— Да и вообще, виданное ли это дело — наследницу престола посылать учиться в эти дикие мужичьи миры? — гудела старуха. — Тут я с вашей матушкой, что хотите со мной делайте, ваш-высочство, не согласна — зря она вас туда послала, в энтот лицей. И чему в энтом лицее можно хорошему научиться? Небось девки сплошь порченые, извращениями занимаются, вроде этого — тьфу, даже стыдно сказать… Не-е… вот при вашей бабушке было по-другому… Бывало, девчонку читать-писать да с компьютером где-чего нажимать и как из бластера палить научат, да сразу на корабль или в войска там планетные. А там уж — захочет жить — обучится чему надо… И ничего — почитай, все соседи нас боялись!

Милисента печально вздохнула. Сейчас старая Сара пустится в многословные воспоминания о бурной молодости, о лихих рейдах под водительством Ипполиты XII — тогда еще принцессы, заставившей соседей считаться с собой и заметно расширившей границы империи, и о смазливых пленниках, оттраханных сразу после боя прямо на груде старых скафандров.

Нет, Саре не понять ее страданий.

…Двадцатью этажами выше и полукилометром левее, в одной из гостиных южного крыла, собравшиеся придворные обсуждали переданный на их персональные пейджеры полтора часа назад именной указ императрицы по делу принцессы.

Тут собрался цвет высшего общества — не самые блистательные красавицы и даже не самые богатые и знатные, а самые умные и влиятельные. Своего рода — теневой кабинет империи.

У непривычного человека могло зарябить в глазах от шитья вицмундиров и армейских погон, блеска орденов и безумно дорогих фамильных драгоценностей на фоне элегантных платьев.

Но даже среди собравшихся выделялась своим блеском (как в прямом, так и в переносном смысле) почетный председатель этого собрания, достопочтенная виконтесса Таисья Кукушкина, занимавшая в свое время почти все посты в правительстве Амазонии, а ныне заведующая гаремом, или, по-древнему, — кизляр-ага. Впрочем, за глаза ее называли «Кизляр-Яга» — за строптивый нрав и солидный возраст.

В даный момент говорила комендант Темескиры — генерал-лейтенант Инна Черская.

— Думаю, особо возникать тут нечего — указ, конечно, странный, но воля правительницы — закон. Проблем тут особых не будет. Вначале высечем — благо она даже не солдат, а так, чина не имеющая личность. И поделом, откровенно говоря. Потом — ну, присвоим ей генерала — оформим приказ задним числом, мало ли отпрысков нашей знати записаны во флот чуть ли не с рождения, а то и с момента зачатия. А потом, в соответствии с указом, разжалуем до капитана…

— Нет!! — бахнула кулаком по столу Алиса Комитени, маркиза и командир ударного корпуса. — Вы все — безмозглые клуши, которым надо не государством рулить, а… — Почтенная маркиза не стала уточнять, чем именно следует заниматься. — Вы бы хоть подумали: что будет с нами всеми, когда ее высочество сядет на трон? Что она с нами сделает? Думаете, она не припомнит нам эту порку? Ну ладно, я старуха, я, может, помру. Ты, Инка, тоже. Но вы-то, вы?!

По лицам присутствующих было как раз видно, что маркиза зря тратит свои нервы, и именно вот это они прекрасно понимают.

— Но почему такая суровость? — пожала плечами герцогиня Ирина Снежнецкая — статс-секретарь императрицы, недавно вернувшаяся из очередной командировки в одну из окраинных систем. — Дело, конечно, скандальное…

— Почем я знаю? — фыркнула графиня Черская. — Может быть, девчонка своей выходкой нарушила какие-нибудь внешнеполитические планы императрицы? Кто знает, что у нашей правительницы в голове? И вообще — что мы так шумим? Ты, Алиса, зря нагнетаешь обстановку. Можно подумать, нашу теперешнюю царицу в детстве мало пороли? Да и нас с тобой — тоже.