Он лень в закон себе поставил,
      Домой с дежурства уезжал,
      Хотя и дома был без дела;
      Порою рассуждал он смело,
      Но чаще он не рассуждал.
      Разгульной жизни отпечаток
      Иные замечали в нем;
      Печалей будущих задаток
      Хранил он в сердце молодом;
      443
      Его покоя не смущало,
      Что не касалось до него;
      Насмешек гибельное жало
      Броню железную встречало
      Над самолюбием его.
      Слова он весил осторожно
      И опрометчив был в делах;
      Порою: трезвый-врал безбожно,
      И молчалив был - на пирах.
      Характер вовсе бесполезный
      И для друзей и для врагов...
      Увы! читатель мой любезный,
      Что делать мне - он был таков!
      Теперь он следует за другом
      На подвиг славный, роковой,
      Терзаем пьяницы недугом,
      Изгагон мучим огневой.
      Приюты неги и прохлады
      Вдоль по дороге в Петергоф,
      Мелькают в ряд из-за ограды
      Разнообразные фасады
      И кровли мирные домов,
      В тени таинственных садов.
      Там есть трактир... и он от века
      Зовется "Красным кабачком",
      И там - для блага человека
      Построен сумасшедших дом,
      И там приют себе смиренный
      Танцорка юная нашла.
      Краса и честь балетной сцены,
      На содержании была:
      N. N., помещик из Казани,
      Богатый волжский старожил,
      Без волокитства, без признаний
      Ее невинности лишил.
      "Мой друг! - ему я говорил,
      Ты не в СВОИ садишься сани,
      Танцоркой вздумал управлять!
      Ну где тебе...>".
      444
      Но обратимся поскорее
      Мы к нашим буйным молодцам.
      Они стоят в пустой аллее,
      Коней привязывают там,
      И вот, тропинкой потаенной,
      Они к калитке отдаленной
      Спешат, подобно двум ворам.
      На землю сумрак ниспадает,
      Сквозь ветви брезжит лунный свет
      И переливами играет
      На гладкой меди эполет.
      Вперед отправился Маешка;
      В кустах прополз он, как черкес,
      И осторожно, точно кошка,
      Через забор он перелез.
      За ним Монго наш долговязый,
      Довольный этою проказой,
      Перевалился кое-как.
      Ну, лихо! сделан первый шаг!
      Теперь душа моя в покое,
      Судьба окончит остальное!
      Облокотившись у окна,
      Меж тем танцорка молодая
      Сидела дома и одна.
      Ей было скучно, и, зевая,
      Так тихо думала она:
      "Чудна судьба! о том ни слова
      На матушке моей чепец
      Фасона самого дурного,
      И мой отец - простой кузнец!..
      А я - на шелковом диване
      Ем мармелад, пью шоколад;
      На сцене - знаю уж заране
      Мне будет хлопать третий ряд.
      Теперь со мной плохие шутки:
      Меня сударыней зовут,
      И за меня три раза в сутки
      Каналью повара дерут,
      Мой Pierre не слишком интересен,
      Ревнив, упрям, что ни толкуй,
      445
      Не любит смеху он, ни песен,
      Зато богат и гдуп,...>
      Теперь не то, что было в школе:
      Ем за троих, порой и боле,
      И за обедом пью люнель.
      А в школе... Боже! вот мученье!
      Днем - танцы, выправка, ученье,
      А ночью - жесткая постель.
      Встаешь, бывало, утром рано,
      Бренчит уж в зале фортепьяно,
      Поют все врозь, трещит в ушах;
      А тут сама, поднявши ногу,
      Стоишь, как аист, на часах.
      Флери хлопочет, бьет тревогу...
      Но вот одиннадцатый час,
      В кареты всех сажают нас.
      Тут у подъезда офицеры,
      Стоят все в ряд, порою в два...
      Какие милые манеры
      И все отборные слова!
      Иных улыбкой ободряешь,
      Других бранишь и отгоняешь,
      Зато - вернулись лишь домой
      Директор порет на убой:
      Ни взгляд не думай кинуть лишний,
      Ни слова ты сказать не смей...
      А сам, прости ему всевышний,
      Ведь уж какой прелюбодей!.."
      Но тут в окно она взглянула
      И чуть не брякнулась со стула.
      Пред ней, как призрак роковой,
      С нагайкой, освещен луной,
      Готовый влезть почти в окошко.
      Стоит Монго, за ним Маешка.
      "Что это значит, господа?
      И кто вас звал прийти сюда?
      Ворваться к девушке - бесчестно!.."
      "Нам, право, это очень лестно!"
      "Я вас прошу: подите прочь!"
      "Но где же проведем мы ночь?
      416
      Мы мчались, выбились из силы..."
      "Вы неучи!"-"Вы очень милы!.."
      "Чего хотите вы теперь?
      Ей-богу, я не понимаю!"
      "Мы просим только чашку чаю!"
      "Панфишка! отвори им дверь!"
      Поклон отвесивши пренизко,
      Монго ей бросил нежный взор,
      Потом садится очень близко
      И продолжает разговор.
      Сначала колкие намеки,
      Воспоминания, упреки,
      Ну, словом, весь любовный вздор.
      И нежный вздох прилично томный
      Порхнул из груди молодой...
      Вот ножку нежную порой
      Он жмет коленкою нескромной,
      И говоря о том о сем,
      Копаясь, будто бы случайно
      Под юбку лезет, жмет корсет,
      И ловит то, что было тайной,
      Увы, для нас в шестнадцать лет!
      Маешка, друг великодушный,
      Засел поодаль на диван,
      Угрюм, безмолвен, как султан.
      Чужое счастие нам скучно,
      Как добродетельный роман.
      Друзья! ужасное мученье
      Быть на пиру...>
      Иль адъютантом на сраженье
      При генералишке пустом;
      Быть на параде жалонером
      Или на бале быть танцором,
      Но хуже, хуже во сто раз
      Встречать огонь прелестных глаз
      И думать: это не для нас!
      Меж тем Монго горит и тает..
      Вдруг самый пламенный пассаж
      447
      Зловещим стуком прерывает
      На двор влетевший экипаж:
      Девятиместная коляска
      И в ней пятнадцать седоков...
      Увы! печальная развязка,
      Неотразимый гнев богов!..
      То был N. N. с своею свитой:
      Степаном, Федором, Никитой,
      Тарасом, Сидором, Петром,
      Идут, гремят, орут. Содом!
      Все пьяны... прямо из трактира,
      И на устах - ->
      Но нет, постой! умолкни лира!
      Тебе ль, поклоннице мундира,
      Поганых фрачных воспевать?..
      В истерике младая дева...
      Как защититься ей от гнева,
      Куда гостей своих девать?..
      Под стол, в комод иль под кровать?
      В комоде места нет и платью,
      Урыльник полон под кроватью...
      Им остается лишь одно:
      Перекрестясь, прыгнуть в окно...
      Опасен подвиг дерзновенный,
      И не сносить им головы!
      Но вмиг проснулся дух военный
      Прыг, прыг!.. и были таковы...
      Уж ночь была, ни зги не видно,
      Когда, свершив побег обидный
      Для самолюбья и любви,
      Повесы на коней вскочили
      И думы мрачные свои
      Друг другу вздохом сообщили.
      Деля печаль своих господ,
      Их кони с рыси не сбивались,
      Упрямо убавляя ход,
      Они ...'> спотыкались,
      443
      И леность их преодолеть
      Ни шпоры не могли, ни плеть.
      Когда же в комнате дежурной
      Они сошлися поутру,
      Воспоминанья ночи бурной
      Прогнали краткую хандру.
      Тут было шуток, смеху было!
      И право, Пушкин наш не врет,
      Сказав, что день беды пройдет,
      А что пройдет, то будет мило...
      Так повесть кончена моя,
      И я прощаюсь со стихами,
      А вы не можете ль, друзья,
      Нравоученье сделать сами?..