Глава 5

Проворонив в аэропорту Атланты федерального свидетеля, вверенного его заботам, Рэйлен Гивенс получил назначение в Глинко, штат Джорджия; находящаяся там академия готовила агентов маршальской службы.

Он рассказывал об этом своему подопечному, Гарри Арно, в «Каменном крабе» за довольно-таки ранним обедом. Учебный центр располагался к югу от Саванны, поближе к Брансуику, там готовили не только маршалов, но и агентов министерства финансов, сотрудников АТО, Сикрет сервис и таможни. По словам Рэйлена, в академии давали курс следователя с особым упором на физическую подготовку... Его самого послали туда инструктором по стрельбе. Это в общем-то не считалось наказанием, большинству ребят такая работа нравилась, но начальство знало, что ему больше по душе оперативная работа, розыски совершивших побег – для него лично это назначение было все-таки наказанием. В некотором смысле.

– Они были уверены, что есть дело, которое я уж точно знаю в совершенстве. Стрельба. Поэтому меня и послали учить курсантов, как пользоваться основными видами оружия. Ну, вроде того армейского кольта 45-го калибра, из которого вы стреляли, – его же разработали лет сто тому назад, чтобы остановить мусульманских фанатиков во время филиппинского мятежа. И он остановил их, кстати сказать.

Когда Рэйлен спохватился: «Слушайте, что это я болтаю, а вам слова не даю сказать», – Гарри Арно возразил:

– Нет, нет, продолжайте, это очень интересно.

Сам Гарри сосредоточенно взламывал крабовые клешни и макал их содержимое то в растопленное масло, то в горчичный соус. Закуски были великолепны, да и вообще здесь готовили отлично. На десерт Гарри заказал лимонный торт.

– В академии не слишком тяжело, – продолжал Рэйлен, – но с непривычки может действовать на нервы. Вот был один курсант, он перекинул чемодан через забор, а потом полез было и сам, но тут его сдернули и спросили: «Чего это ты придумал?» А тот и говорит: «Хватит, сыт всем этим по уши. Ухожу!» А его спрашивают: «Ради Бога, но почему бы тебе не выйти через ворота?» Он, понимаете, вообразил, что попал в тюрьму и, чтобы выбраться, нужно устроить побег.

– А когда вы были курсантом, – поинтересовался Гарри Арно, обсасывая клешню, – у вас тоже возникало такое ощущение?

– Нет, мне там нравилось, – ответил Рэйлен. – Я же до этого служил в морской пехоте, так что не встретил там ничего нового. Ну, в смысле, значит, физической подготовки. Но вот сосед по койке у меня был... – Он улыбнулся при этом воспоминании. – Так вот он дождаться не мог конца обучения. Приклеил на стену карту Соединенных Штатов и все глядел на нее и глядел. И говорил мне: «А вот так я поеду домой, сперва этой дорогой, а потом этой...» И показывал, как будет добираться до Сент-Луиса, Миссури.

– Неужели правда? – удивился Гарри. Было видно, насколько заинтересовала и позабавила его эта история.

– А на следующий день начинал спрашивать меня, а что я думаю о таком вот маршруте, уже, о другом. Все эти маршруты он разрисовал цветными карандашами, и все они вели в те места, куда ему хотелось попасть, почти по прямым линиям, за одним исключением – он почти не пользовался главными магистралями, разве что без них совсем уж нельзя было обойтись. А ведь по главным-то быстрее, хотя, может, и дальше. Дело в том, что он тоже чувствовал себя при этом вроде как в бегах, а потому выбирал боковые дороги и всякое такое.

Гарри взял салфетку, промокнул губы и положил ее на стол.

– Вы извините, я на минутку, Рэйлен.

Рэйлен ухватился за подлокотники кресла, готовый встать.

– Да нет, – остановил его Гарри, – я только в уборную и сейчас вернусь.

Он уже встал, но задержался, чтобы улыбнуться Рэйлену. Рэйлен понял, что Гарри вспоминает тот, прошлый раз.

Аэропорт Атланты.

– Сдается, вы мне уже это говорили. – И Рэйлен тоже улыбнулся.

Приподняв одну руку, словно говоря – не будем прощаться, я не ухожу, Гарри прошел среди столов – сейчас почти все они были уже заняты – и направился в расположенный по другую сторону зала мужской туалет.

Рэйлен думал о том, как Гарри вернется и он ему расскажет еще одну историю про того курсанта. Вместо того чтобы сходить в город и выпить пару кружек пива, этот любитель картографии всегда ложился спать, причем очень рано, чуть ли не в восемь. Рэйлен возвращался к полуночи, и если ему удавалось залезть в постель тихо, на следующее утро сосед, встававший всегда на час раньше, тоже вел себя тихо. А что происходило, если Рэйлен случайно устраивал какой-нибудь шум – ну, скажем, налетал на тумбочку или сшибал что-нибудь со стола? Тогда утром сосед устраивал в точности такой же шум.

Да, он расскажет Гарри эту историю. А еще можно рассказать про парней, которых он знал курсантами и с которыми встречался потом, при разъездной работе.

И поинтересоваться, любит ли Гарри рыбалку. Объяснить, что с самой весны сиднем сидел в маршальском управлении Майами и ни разу не сумел порыбачить в этих местах. В детстве он ловил по большей части сомов, рыбачил в прудах и речушках таких грязных, что в них и рыбы-то почти не осталось. Это потом, работая в Глинко и живя в Брансуйке, в Джорджии, он ловил рыбу в океане, в проливе Святого Андрея, у острова Джекилл. Надо спросить у Гарри про рыбалку у прибрежных островов, он может знать.

Задерживается Гарри, – наверное, встретил кого-нибудь.

Он так еще и не показал Гарри карточки своих детей, мальчиков, девятилетнего Рики и Рэнди, которому три с половиной.

Правда, если бы показал, пришлось бы сказать, что жена, Винона, осталась с детьми в Брансуйке, в подробности можно не вдаваться, разве что Гарри сам спросит, почему они не приехали сюда. А как ответишь на такой вопрос, не начиная длинного, занудного рассказа? Ну понимаете, Винона со мной разводится. Меня послали сюда, а она осталась, чтобы продать дом, получить хотя бы те шестьдесят семь тысяч девятьсот, которые они сами за него заплатили. Вот и связалась с каким-то торговцем недвижимостью, который продал дом, не сумев выручить за него даже эту цену. Отдал за шестьдесят пять тысяч с половиной и получил еще за это свои комиссионные, а в придачу и саму Винону. Знаете, как мы с ней беседовали все время, пока тянулась эта волынка? Я звоню:

«Ну как наши дела, зайчик?» – «О, все о'кей». Я же совсем ничего не знал до того самого раза, когда она вдруг заявила: «У меня для тебя две новости: одна хорошая, – это она про то, что дом продали, – а другая тебе не понравится, так что ты, наверное, будешь меня ругать». Вот так Винона обычно и говорила, всегда с какими-нибудь вывертами. Если Гарри захочет выслушать... Ведь Гарри уже прошел через все это, через развод, значит, может дать какой-нибудь дельный совет, как себя вести, – а то ведь непонятно, как и поступить, разве что взять бейсбольную биту и вышибить мозги этому торговцу недвижимостью из Брансуика. Тут еще и такая закавыка – ведь он, Рэйлен, не больно-то и скучает по Виноне. По мальчишкам – конечно, но не по ней. Рэйлен положил салфетку на стол и направился тем же путем, что и Гарри чуть раньше. Он открыл дверь туалета и вошел внутрь.

Ну ладно, здесь его нет. Здесь вообще никого нет – двери всех кабинок приоткрыты, да и ног под перегородками не видно. Но он где-то рядом, сказал себе Рэйлен. Решил немного над тобой пошутить, вот и все.

Он просто не мог поверить.

Назавтра Торрес зашел к Джойс Паттон; разговаривая, он осматривал гостиную ее квартиры.

– Почему вы не хотите сказать нам, куда он уехал. Избавились бы от уймы хлопот.

Джойс ответила, что не имеет ни малейшего представления.

– Вы же знаете, я его друг, – сказал Торрес. – Я не хочу, чтобы он уклонялся от правосудия. Но если он уехал из города или не появится к завершению следствия – его автоматически объявят в розыске.

Джойс промолчала.

– Слава Богу, он хотя бы не сможет выехать за границу: мы изъяли его паспорт.

Джойс держалась совершенно спокойно; она стояла, сложив руки на груди, и ждала, когда полицейский кончит говорить и уйдет. Симпатичная женщина, заметил про себя Торрес. Отличная фигура.

– У Джо в «Каменном крабе» его хорошо знают, – продолжал Торрес. – Он ходит к ним – сейчас прикину сколько... Уже двадцать лет. Официантка говорит, он ушел примерно без десяти шесть, в самый наплыв посетителей. А через несколько минут его начал искать этот самый маршал, с которым Гарри обедал. Мальчик со стоянки сказал, что мистер Арно вышел и сел в свою машину. А ведь он не сам туда приехал, его привез маршал. Но в тот самый момент, когда Гарри вышел из двери, на противоположной стороне улицы затормозил его собственный «эльдорадо». Он перешел, сел в машину и уехал. Мальчик не заметил, кто был за рулем.

– Я ничего об этом не знаю, – сказала Джойс. Джойс глядела Торресу прямо в глаза, словно, подумал он, заранее приготовившись к такому разговору.

– Куда бы там Гарри ни направился, – сказал Торрес, – он же не на машине уехал. Так что, я думаю, он улетел, но не хотел оставлять машину в аэропорту.

Торрес помолчал.

– Мы проверили все вчерашние рейсы. Он помолчал снова.

– Как вы, надеюсь, понимаете, я думаю, что это вы отвезли Гарри в аэропорт, а потом вернули машину на стоянку.

Джойс не сказала ни слова, не сделала ни малейшего движения. «Если она решила меня перехитрить, – подумал Торрес, – у нее отлично это выходит».

– Готов поспорить, – сказал Торрес, – что ключи от машины и сейчас в вашей сумочке. Брови Джойс слегка приподнялись.

– А это доказало бы, что именно я отвезла его в аэропорт?

– Для меня – да.

– Ничем не могу вам помочь, – медленно покачала головой Джойс.

– Вы имеете в виду – не хотите.

– Какая разница? – пожала плечами Джойс.

Мак-Кормик и один из его агентов обыскивали квартиру Гарри Арно, а Рэйлен стоял и смотрел. Они проводили обыск словно между прочим, довольно-таки небрежно, по мнению Рэйлена, хотя и не разбрасывали при этом вещи, устраивая в квартире беспорядок. Рэйлен чуть было не спросил, что они ищут, но благоразумно решил попридержать язык. Мак-Кормик ответит вежливо, как свойский парень, но все равно под этой вежливостью будет чувствоваться – я умный, а вы тут все идиоты. Любит он поизмываться над людьми, особенно в присутствии своих агентов. Один на один, когда у тебя есть к нему дело, он вроде и ничего, правда, и тогда почти не обращает на тебя внимания. Мак-Кормику – плотному, крепко сложенному мужику – было пятьдесят пять лет; сейчас, во время обыска, он для удобства снял пиджак и ослабил узел полосатого, желто-синего галстука.

Оглядывая гостиную, он громко переговаривался с агентом, рывшимся в спальне, сообщил тому, что после работы резидентом в Уэст-Палм совсем было собрался уйти в отставку, перейти на работу по охране коммерческих секретов, а потом передумал, и зря – это все же лучше, чем торчать в такой дыре. Ведь тут считай что третий мир, слаборазвитая страна. Это он про Майами-то! Потом он начал рассказывать, как вел однажды дело, – одна баба, жившая как раз в этом отеле, пыталась шантажом выудить шестьсот кусков у старикана, хозяина отеля. Все было практически готово, оставалось только подготовить обвинение, и что же случилось потом? Старикан на ней женился. Решил, видно: ну собиралась она его грабануть, но он хочет ее, а все остальное ему по фигу. И вскоре помер, правда естественной смертью. Бывшая кинозвезда была эта особа – Джин Шоу, что ли?

Агент отозвался из спальни, что никогда о такой не слыхал, и поинтересовался, где она сейчас.

– А кто ж ее знает, – ответил Мак-Кормик. Беседуя, они, похоже, не очень интересовались тем, чем занимались в данный момент. Так, выполняли привычный ритуал. Мак-Кормик зашел на кухню, открыл холодильник и поковырялся в нем.

– Вы всегда носите эту шляпу? – спросил он, вернувшись в гостиную.

– Да, – ответил Рэйлен. – Когда выхожу из дому.

– А едите тоже в шляпе?

– Обычно нет.

– Кое-кто из вас, ковбоев, и обедает в шляпе. Никогда ее не снимает. К примеру, если посмотреть по телевизору вручение премий за исполнение кантри. Там полон зал этих придурков – сидят в своих шляпах и притворяются, будто всю жизнь только и делали, что коровам хвосты крутили. А почему бы, – добавил он, – вам не приготовить охлажденный чай для всей компании? Я видел где-то здесь быстрорастворимый.

За все время обыска Мак-Кормик впервые заговорил с Рэйленом – да и то о шляпе. Положив в два стакана чаю кубики льда и обнаруженные в холодильнике ломтики лимона, Рэйлен отнес питье в гостиную и поставил на стол. Мак-Кормик изучал развешанные по стене фотографии. Рэйлену уже показалось, что сейчас агент ФБР попросит принести ему стакан, но тот сам подошел к столу.

– Ну как, нашли что-нибудь? – спросил Рэйлен. – Есть зацепки насчет того, куда он мог уехать?

– Нет, но как только найдем, я непременно поставлю вас в известность, – ответил Мак-Кормик. – Джерри! – Он повысил голос, чтобы было слышно в спальне. – Тут Рэйлен интересуется, не нашел ли ты какие-нибудь зацепки?

– Кто? – донесся голос Джерри.

Это был Джерри Краузер, совсем еще молодой агент, вполне способный, по мнению Рэйлена, усвоить дурные манеры Мак-Кормика, если будет с ним много общаться. Парень вообще-то хороший. Высокий и сухопарый, когда-то играл за свой колледж в футбол. Рэйлен пару раз подстраховывал его при арестах.

Мак-Кормик взял свой стакан и отпил, задумчиво глядя на Рэйлена.

– Мне вот интересно, Гарри Арно, он что, смылся от вас и даже не заплатил за обед?

Он глядел на Рэйлена серьезно, заинтересованно, даже сочувственно – и ждал ответа.

– Шестьдесят баксов за двоих, – сказал Рэйлен. – Заплатил их я.

– Надеюсь, вы не внесете их в свой финансовый отчет по графе текущих. Рэйлен молчал.

– В каком вы ранге? – спросил Мак-Кормик, не получив ответа.

– Джи-Эс одиннадцатого класса.

– И как долго?

– Семь лет.

– Застряли, да? Просто безобразие. Насколько я понимаю, вы упустили Гарри Арно уже второй раз. Он что, друг ваш?

– Нет, я не считаю его другом.

– А разве вас не учили никогда, ни на одну секунду не выпускать арестованного из поля зрения?

– А он не был арестованным, – возразил Рэйлен и чуть не прикусил язык. Ведь это все равно что спорить со школьным учителем.

– Арестованный не арестованный, – сказал Мак-Кормик, – но вас поставили его сторожить. Речь идет об этом.

– Вы хотели бы знать мою точку зрения? – спросил Рэйлен, чувствуя, что надо поддержать разговор.

– Вашу точку зрения – на что?

– На эту ситуацию с Гарри.

– Конечно хотел бы, но только подождите секунду. Джерри, зайди, пожалуйста, сюда! – крикнул Мак-Кормик. В двери, почти заслонив ее, появился Джерри Краузер.

– Попей чаю. – Мак-Кормик указал на стакан. – Рэйлен хочет изложить нам свою точку зрения.

– Свою точку зрения – на что? – спросил, подходя к столу, Джерри.

– А вот это-то мы сейчас и узнаем. – Мак-Кормик посмотрел на Рэйлена. – Давайте излагайте.

– Ну, в первую очередь я просто не могу себе представить, чего ради Гарри смылся, ведь он прекрасно понимает, что нуждается в защите. Кроме того, он не такой дурак, чтобы стать беглым и скрываться всю оставшуюся жизнь.

– Вы хорошо знаете Гарри? – прищурился Мак-Кормик.

– Я сталкивался с ним дважды, и оба раза мы беседовали делились, можно сказать, жизненным опытом.

– Если он понимает, что нуждается в защите, – сказал Мак-Кормик, – а к тому же знает, что становится беглецом от правосудия, зачем же он сбежал?

– А может, он и не сбежал, – объяснил Рэйлен. – Не исключено, что его похитили.

Фэбээровцы переглянулись; по всей видимости, такая мысль не приходила им в голову.

– Кто? – спросил Джерри. – Нехорошие дяди?

– А как быть со свидетельскими показаниями? – вскочил на ноги Мак-Кормик. – Ведь свидетель видел, как Арно вышел из ресторана и забрался в свою собственную машину. За ним кто-то приехал.

– Его могли обмануть, – неопределенно ответил Рэйлен. Вот черт, надо было бы хорошенько все продумать, подготовить ответы.

Однако его слова заставили их замолчать, дали пищу для размышлений.

– Значит, – сказал Мак-Кормик, – он думал, что за рулем сидит друг?

– Или человек, которому он доверяет.

– А там оказался кто-то другой, вы это хотите сказать?

– Что-то в этом роде, – ответил Рэйлен. Сам он представлял ситуацию проще.

– Но чего ради он вообще смылся, оставив вас сидеть за столиком? Как его обманули? Вы понимаете, что я имею в виду? Может быть, его подставил кто-нибудь из друзей?

– Не знаю, – покачал головой Рэйлен. – Тут я еще ничего не придумал. Сейчас у меня нет весомых доводов, только общее ощущение.

– А мне кажется, – сказал Мак-Кормик, – что Арно попросту решил смыться. Такое вот у меня общее ощущение.

– Или кто-то уговорил его смыться, – не сдавался Рэйлен.

– А теперь позвольте изложить вам мою точку зрения, – сказал Мак-Кормик, на этот раз серьезно, без всяких подковырок. – Вы никак не хотите поверить, что снова умудрились провалить задание, и из-за этого повышение по службе больше вам не светит. Поэтому вы ищете виноватых на стороне -

Джимми Кэпа, нехороших дядей. Вы убедили себя, что этот букмекер, с которым вы почти сдружились, ни за что не поставит вас раком второй раз, вы ему доверяли. Ведь именно так все и было, верно, Рэйлен? Вы боитесь, что вас снова отправят в академию инструктором? И что потом, выйдя в отставку, весь остаток своей жизни проторчите в Брансуике, штат Джорджия? – Лицо Мак-Кормика приняло обычное непроницаемое выражение.

– А что, собственно, в этом плохого?

Глава 6

Расшифровка записи, сделанной 05.10 в 14.20. Запись разговора, который Джимми Капоторто вел по телефону из своего дома по адресу: Майами-Бич, Пайн-Три-Драйв. Запись велась с противоположного берега Индейского ручья, с лодочной пристани гостиницы «Иден Рок». Джимми Кэп беседует с одним из своих помощников, известным под кличкой Томми Бакс.

Т.Б.: Джимми? Это Томми.

Дж. К.: Да.

Т.Б.: Тут проблема насчет того, как собрать с народа деньги; я не знаю фамилий, некоторые из них значатся просто под номерами.

Дж. К.: Да, они пользовались номерами.

Т.Б.: На случай, если кто прослушивает телефон...

Дж. К.: Их фамилии знает Гарри.

Т.Б.: Вот о том я и говорю. Ты не знаешь, был ли у него список?

Дж. К.: Какой список?

Т.Б.: Список фамилий. Чтобы я знал, кого искать.

Дж. К.: Не знаю, был у него список или нет. Может, и был.

Т.Б.: И неоткуда узнать, проигравшие номера заплатили или нет. Эти регистраторы ни хрена не знают. Я поговорил с ними, они твердят – все звонят, спрашивают, где Гарри и кому теперь платить.

Дж. К.: Так в чем тогда проблема? Подбери кого-нибудь на его место. (Пауза.) Слушай, ты бы лучше зашел. Не хочу я об этом по телефону. Ведь никогда, мать их, не знаешь точно... в общем, ты понял.

В 15.10 05.10. В патио, где загорал Джимми Капоторто, появился Томми Баке. Наблюдали за их беседой, продолжавшейся несколько минут. Кроме них, присутствовали: любовница Джимми Кэпа, Глория Эрз, 22 года, из Холландейла, и один из его охранников, Ники Теста, 24 года, из Атлантик-Сити, штат Нью-Йорк. Последний известен под кличкой Махо, или Джо Махо.

Зип буквально балдел от любимой привычки Джимми сообщать то, что ты и без него знаешь, или еще хлеще – то, что сам же ему когда-то сказал, да только вот он позабыл, от кого это слышал. Вот и сейчас лежит он на брюхе, а тебе нужно подойти к этой туше и выслушать то, что тебе и так заведомо известно. Наклониться к его спине, поджариваемой на солнце, да так низко, что в ноздрях запершит от его запаха. Вот он повернул голову: «Глория? Куда подевалась Глория?» И Глория, в этом своем купальнике из одних бретелек, едва прикрывающем дырку в жопе, ждет, пока Ники, охранник Джимми, выжмет полотенце, лежащее в ледяной воде, а потом передаст, чтобы она протерла Джимми, остудила его, значит. Сперва – лицо, вот он поднял для этого голову, а затем – спину. Джимми хрюкает и постанывает, а Глория знай оглаживает его влажным, холодным полотенцем, да так усердно, что сиськи из купальника вываливаются. Пройдясь по огромной спине второй раз, Глория оглянулась на сидящего рядом в пляжном кресле Зипа и подмигнула.

Зипу сразу стало ясно, что Глория либо торчит сейчас на каком-нибудь наркотике, либо боится своего Джимми меньше, чем следует. И Ники, этого фраера-охранника, тоже не опасается – он же видит все ее штучки, а Глории хоть бы что. Она с Ники примерно одного возраста, у того – курчавые, светло-каштановые волосы, и он очень любит демонстрировать накачанные штангой мышцы. Зип заметил улыбочки, которыми обменивались Ники с Глорией, и окончательно уверился, что этот парень ее трахает.

Сидя на солнце, Зип от нечего делать попытался представить, что бы было, если бы подружка одного из его прежних боссов попыталась кому-либо строить глазки. Всех их – Лючиано, Костелло, Джо Адониса – боялись и уважали, потому что, добиваясь власти, они оказались настоящими мужиками и ясно доказали всем, что с ними шутки плохи. А Джимми

Кэп – совсем другое дело, первый помощник прежнего босса, которому кто-то пустил пулю в затылок. Кто его знает, Джимми стрелял или не Джимми, во всяком случае, он оказался в нужном месте в нужное время, а потом унаследовал всю лавочку, которой теперь и командует. Рэкет, ростовщичество, девочки, снабжение ресторанов и баров, чуток героина – короче, вся старая хренотень, а тем временем настоящие деньги в Южной Флориде делают латиноамериканцы и черномазые[12]. Как-то Зип сказал Джимми: «Цветная шпана, торгующая „товаром“ на углах, зарабатывает больше твоих парней». Посоветовал ему заняться еще и крэком, а не только героином, но Джимми возразил – это не по нашей части. Он еще добавил, пусть латиноамериканцы и чернокожие громят друг друга за этот рынок. Видали? От него же мысли новой в жизни не услышишь, одна старая жвачка. Какие угодно причины и оправдания, лишь бы не пришлось жопой шевелить.

Теперь Джимми заговорил с ним; Зип наклонился так низко, что чувствовал на своем плече его дыхание.

– Надо подыскать на замену Гарри другого мужика. Но в этом случае мы потеряем часть его клиентов, ведь весь его бизнес основан на личных взаимоотношениях. И ничего тут не поделаешь.

Сущая правда.

– Или найди Гарри. Делай, как тебе больше нравится. Взмокший от жары Зип тщетно пытался сохранить складки на брюках. А что, спросил он, известно еще о Гарри Арно, кроме того, что родился он здесь и одно время жил в Чикаго. Джимми, собственно, только это и знал. Тогда Зип поинтересовался: а нет ли у Гарри тут какой-нибудь бабы?