Китти Фремонт вглядывалась в лица при свете костра.
      Что это за войско? Что это за армия без мундиров и званий? Что это за армия, где женщины дерутся винтовкой и штыком рядом с мужчинами? Кто они такие, эти молодые львы Иудеи?
      Она взглянула в лицо Ари, и дрожь прошла у нее по телу. Как электрический ток ее обожгла мысль: это армия не простых смертных.
      Это - армия древних евреев! Это были лица Дана и Реувена, Иуды и Эфраима! Перед ней были Самсоны и Деборы, Иоавы и Саулы.
      Это - армия Израиля, и никакая сила на свете не может устоять перед ней, ибо с ними сам Бог.
      Глава 6
      ЧЭТЭМ ХАУЗ,
      ИНСТИТУТ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ, ЛОНДОН
      Сесиль Брэдшоу, угрюмый эксперт по делам Ближнего Востока, сидел над донесениями, поступившими из всевозможных источников. Вот уже три дня, как он изучал эти донесения. Департамент, ведающий делами колоний, министерство и даже дом номер 10 на Даунинг Стрит, все поторапливали его.
      Палестинский мандат зашел в тупик. Необходимо было срочно сформулировать совершенно новую политическую линию. Брэдшоу имел за плечами тридцатисемилетний опыт в этой области. За это время он участвовал в бесчисленных переговорах как с арабами, так и с сионистами. Как и вся официальная Англия, Брэдшоу считал, что английские интересы совпадают с арабскими. Ему не раз удавалось справиться с арабскими угрозами и вымогательствами. На этот раз, однако, они словно с цепи сорвались. Переговоры, происходившие в это время в Лондоне, никаких результатов не дали.
      "Совершенно ясно, что Хадж Эмин эль-Хуссейни, муфтий Иерусалима, руководит Высшим арабским комитетом из каирской ссылки. Допущенная нами ошибка и наш отказ привлечь муфтия к суду в качестве военного преступника из страха, как бы это не привело к религиозным беспорядкам, оборачиваются теперь против нас. Позиция арабов стала совершенно безрассудной. Они отказываются сидеть за одним столом с евреями, если только тем не будут навязаны заранее определенные условия".
      Брэдшоу участвовал в конференции в Сан-Ремо, где Ближний Восток разделили между англичанами и французами, он участвовал также в разработке статей мандата; он присутствовал и при провозглашении декларации Бальфура. Брэдшоу сотрудничал с группой Черчилля, отторгшей половину территории подмандатной Палестины и создавшей королевство Трансиорданию. Все годы, во время всех беспорядков, спровоцированных иерусалимским муфтием, они ни разу не имели дела с такими отчаянными ребятами, как эти Маккавеи. Фанатизм еврейских террористов внушал форменный ужас.
      "Мы снова и снова требовали от Еврейского Национального Совета и всего еврейского населения, чтобы они оказывали поддержку британским властям и помогли нам ликвидировать эти террористические банды, которые называют себя Маккавеями. Хоть Ишув и заявляет, что он не имеет никакой власти над этими людьми и даже публично осуждает их действия, все же известно, что значительные слои палестинского еврейства тайно одобряют их действия. Никакой поддержки мы от них не добились. Действия Маккавеев достигли таких размеров, что необходимо, по нашему мнению, срочно эвакуировать из Палестины всех англичан, без которых можно обойтись, а также, конечно, их семьи".
      Брэдшоу прочитал еще раз донесения о все учащающихся террористических актах, от которых содрогалась Святая Земля от одного конца до другого.
      "Вдобавок к нападению на нефтеочистительный завод в Хайфе, из-за которого завод остановился на целых две недели, а также к нападению на аэродром в Лоде, в результате которого была уничтожена эскадра истребителей, были устроены еще десять крупных засад и совершены пятнадцать атак на британские объекты. Поступает все больше и больше сведений, что Хагана и ее особые подразделения Пальмах - охвачены нарастающим беспокойством; возможно даже, что они приняли известное участие в недавних нападениях".
      А тут эти лохани, эти плавающие гробы Алии Бет, доставляли к берегам Палестины все новые толпы нелегальных иммигрантов.
      "Несмотря на усиление береговой охраны, после случая с "Эксодусом" Алия Бет заметно усилила свою деятельность. Нелегальные суда "Америка", "Сан Мигель", "Улюа", "Абриль", "Сюзанна" и "Сан Филиппе" доставили тысячи и тысячи иммигрантов из европейских лагерей для перемещенных лиц в Палестину. Есть все основания считать, что, помимо перечисленных кораблей, еще двум судам удалось прорвать блокаду и высадить иммигрантов в Палестине. Наши посольства и консульства в средиземноморских странах сообщают, что Алия Бет готовит по меньшей мере еще пять судов для доставки новых партий нелегальных иммигрантов в Палестину в ближайшем будущем".
      Британские власти располагали мощными силами в Палестине. Пятьдесят две Таггартовых крепости опутывали маленькую страну густой сетью военных укреплений. Кроме того, на границах были еще более мощные крепости, как, например, Форт-Эстер. В каждом городе стоял гарнизон регулярных полицейских сил, а главное - в распоряжении англичан был мощный Арабский легион Трансиордании. Кроме крепостей, у англичан были большие военные базы в районе Атлита неподалеку от Хайфы, казармы "Шнеллер" в Иерусалиме, и гигантский военный лагерь Сарафанд в окрестностях Тель-Авива.
      "За последние месяцы мы провели ряд операций: Ной, Ковчег, Омар, Макрель, Осторожный, Одинокий, Осьминог, Расквартирование и Арфа, с целью обуздать Ишув.
      Речь идет в основном о непрекращающейся ловле нелегальных иммигрантов, о повальных обысках, поисках оружия и контратаках в случае нападения на наши части. Из-за стопроцентной организации и круговой поруки еврейства наши меры не дали желаемых результатов. Они прячут оружие в цветочных ящиках, конторских шкафах, плитках, холодильниках, пустых ножках столов и всевозможных таких местах, так что отыскать оружие становится почти невозможным делом.
      Для переноски оружия используются женщины и дети, которые с удовольствием идут на это. Наши старания завербовать еврейских агентов результатов не дали. С другой стороны, евреи могут не только подкупить арабов, но они получают информацию также от сочувствующих им работников британского командования. Евреи наладили производство простейшего оружия, и их полуавтоматы, мины и гранаты становятся с каждым днем все более эффективными. Когда мы недавно пытались ворваться в такую мастерскую, устроенную в одном из кибуцов, женщины облили наших солдат кипятком...".
      Не один только мандат доставлял Брэдшоу неприятности. Другие факторы, которые как будто не имели никакого отношения к мандату, причиняли ему дополнительные хлопоты. В Англии все еще действовала карточная система, население терпело лишения, и вообще экономическое положение страны было из рук вон плохим. Содержание английских войск в Палестине стоило астрономических сумм. Англичане, к тому же, устали от кровопролития. Что же касается мировой политики, то американские сионисты явно перетянули президента Трумэна на свою сторону и имели в его лице убежденного союзника.
      "После того как мы отклонили рекомендацию англо-американского комитета разрешить ста тысячам евреев въезд в Палестину, наш авторитет сильно упал в глазах наших союзников. Не меньший удар по нашему авторитету наносят унизительные для нас операции Маккавеев. Недавно они буквально увели британского судью, вынесшего приговор еврейскому террористу, и британский престиж, разумеется, сильно от этого пострадал".
      Сесиль Брэдшоу снял роговые очки, вытер покрасневшие глаза и покачал головой. Вот беда! Он снова принялся листать донесения. Джемаль Хуссейни, племянник муфтия, снова ополчился против арабской оппозиции в Палестине и нещадно убивал своих противников из-за угла. Хагана со своей Алией Бет и эти Маккавеи Акивы создали в стране невыносимое положение. Британских офицеров публично избивали кнутом среди бела дня, а рядовых вешали в порядке возмездия. Те самые евреи, которые вели себя смирно во время беспорядков, дважды имевших место до войны, не желали теперь мириться с наглыми действиями арабов.
      В официальных кругах поговаривали, что после случая с "Эксодусом" у Сесиля Брэдшоу не хватало духу принимать вызов евреев. Палестинский мандат дышал на ладан. А между тем, эта маленькая страна имела огромное экономическое и стратегическое значение.
      На ней вся империя сходилась как бы клином. Военно-морская база и нефтеочистительный завод в Хайфе, непосредственная близость к Суэцкому каналу, все это настоятельно диктовало необходимость удержать Палестину во что бы то ни стало.
      На столе Брэдшоу раздался звонок внутреннего телефона.
      - Генерал Тевор-Браун прибыл.
      Брэдшоу и Тевор-Браун сухо поздоровались. Тевор-Браун был одним из немногих официальных лиц, поддерживающих евреев. Именно он предсказал в этом самом кабинете конец мандата, когда началась история с "Эксодусом". Он же потребовал, чтобы "Эксодусу" разрешили отплыть еще до объявления голодовки. Тевор-Браун всегда считал, что англичане должны были поддерживать не арабов, а евреев, так как евреи были верными союзниками, на которых можно положиться, чего нельзя сказать об арабах. Он всегда был за то, чтобы в Палестине было создано самостоятельное еврейское государство, которое входило бы в Британское содружество наций.
      Однако взгляды Тевор-Брауна не оказывали никакого влияния на Брэдшоу и на его многочисленных единомышленников из Чэтэм-Хауз или департамента колоний. Даже теперь у них недоставало мужества, чтобы сознаться в роковой ошибке, хотя бы она и угрожала им всем гибелью. Страх перед арабским шантажом, страх за арабскую нефть и за Суэцкий канал все-таки брали верх.
      - Я как раз читал донесения, - сказал Брэдшоу. Тевор-Браун зажег сигару.
      - Да, интересные донесения, ничего не скажешь. Эти евреи никак не желают сделать нам одолжение и отступить в Средиземное море.
      Брэдшоу забарабанил своими пухлыми пальцами по столу. Он терпеть не мог этого самодовольного намека своего собеседника, - дескать, я предупреждал.
      - Держите свои колкие замечания про себя, сэр Кларенс. Мне нужно представить проект в ближайшие недели. Я хотел посоветоваться с вами вот о чем. Мне кажется, что нам не мешало бы подтолкнуть немножко Хэвн-Херста. Ему следовало бы, пожалуй, вести себя построже с евреями.
      - О, Хэвн-Херст подходит для этой цели, как никто другой. Разве только вы решитесь прибегнуть к услугам какого-нибудь эсэсовского генерала, отбывающего срок за военные преступления. Я позволю себе напомнить, что в Палестине мы как-никак все еще имеем гражданскую власть. Например, верховного комиссара.
      Брэдшоу побагровел от обиды. Он с трудом совладал с собой, хотя это и становилось с каждым днем все труднее.
      - Я все же полагаю, что нам надо предоставить Хэвн-Херсту больше власти.
      Он протянул Тевор-Брауну письмо, адресованное командующему британскими войсками в Палестине, генералу сэру Арнольду Хэвн-Херсту, кавалеру ордена Британской империи, ордена Бани, ордена "За военные заслуги" и Воинского креста.
      "Положение стало до того критическим, что если только вы не сможете предложить меры, способные обеспечить немедленную стабилизацию, я буду вынужден предложить, чтобы вопрос был поставлен перед Организацией Объединенных Наций".
      - Хорошо сформулировано, Брэдшоу, - сказал Тевор-Браун. - Я уверен, что Хэвн-Херст представит вам чрезвычайно интересные предложения, если, конечно, вы любитель страшных историй и всяких ужасов.
      САФЕД, ПАЛЕСТИНА.
      После истории с "Эксодусом" генерала Бруса Сатерлэнда уволили в запас сразу и без шума. Он отправился в Палестину и поселился на горе Канаан, неподалеку от Сафеда, древнего города, расположенного в северной Галилее, у самого входа в долину Хулы.
      Наконец-то Брус Сатерлэнд, казалось, обрел покой после долгих лет душевных мук, наступивших после смерти его матери. Впервые его перестали мучить страхи по ночам. Сатерлэнд купил себе роскошную виллу на горе Канаан в трех километрах от Сафеда. Во всей Палестине не было лучше воздуха, а благодаря свежему ветерку даже летом было не так жарко. Стены его особняка были оштукатурены и выбелены известью, крыша - из красной черепицы, а полы выложены плитками. Дом был открыт со всех сторон и со вкусом обставлен в средиземноморском стиле. За домом склон горы тянулся террасами на целых четыре дунама, где он разбил роскошный сад. Главной его гордостью были четыреста кустов галилейских роз.
      Из сада открывался чудесный вид на Сафед, расположенный по ту сторону долины. Отсюда город в точности напоминал конус. У подножья горы начинались извилистые улицы, которые поднимались все выше до самого Акрополя, расположенного на вершине горы на высоте около тысячи метров над уровнем моря. Как многие вершины в Палестине, Акрополь в Сафаде служил когда-то цитаделью евреев, восстававших против греков и римлян.
      Сатерлэнд проводил дни, ухаживая за розами - его сад считался самым красивым в стране, - разъезжал по святым местам, изучал иврит и арабский, а то бесцельно шатался по кривым и запутанным переулкам Сафеда. Это был поразительный город. Прижатые к горе, его по-восточному узкие улицы вились без всякого видимого плана вверх к Акрополю, и дома теснились также беспорядочно: у каждого собственная архитектура, свои причудливые решетки, окна, двери и балконы; все это жалось по обеим сторонам узких проходов, придавая городу своеобразное очарование.
      Еврейские кварталы, занимающие не более десятой части города, населяли благочестивые евреи, жившие в ужасающей бедности на пожертвования единоверцев. Сафед был центром Кабалы, еврейского мистического учения Старики проводили все свои дни над священными книгами и в молитве; их внешний вид был таким же красочным как и вид самого города. Они брели вдоль рядов лавчонок, одетые в чужеземные восточные одежды и в жалкие остатки некогда роскошных шелковых нарядов. Это был тихий и миролюбивый народ, и именно поэтому кабалисты Сафеда натерпелись больше других в дни погромов, спровоцированных иерусалимским муфтием: они меньше всего могли постоять за себя.
      История этих евреев - одно из наиболее ярких свидетельств беспрерывного пребывания евреев в Святой земле. Крестоносцы изгнали евреев, но после разгроме крестоносцев кабалисты вернулись в Сафед и с тех пор и живут здесь из поколения в поколение. На кладбище имеются могилы великих ученых Кабалы, которым уже четыре или пять столетий. Все кабалисты верят, что кто похоронен в Сафеде, тот отправляется прямо в Ган-Эден - в рай, - до того воздух в Сафеде чист.
      Сатерлэнд никогда не уставал ходить по кривым улочкам, где на каждом шагу попадались маленькие синагоги наблюдать за прохожими и знакомиться с фольклором и легендами о раввинах, а то и с самой кабалой.
      Арабская часть города состояла из обычных покосившихся лачуг, каких полно в каждом арабском селении. Но чудесный климат и живописная местность привлекали многих феодалов, которые построили себе в городе просторные великолепные дома. Подобно тому, как гора Канаан была застроена особняками состоятельных евреев, так и в самом Сафаде проживало много богатых арабов. У Сатерлэнда были друзья и тут, и там.
      Подтверждая пресловутый арабский талант строить на чужих руинах, в арабских кварталах Сафеда сохранились остатки средневековых зданий, приспособленных к современным нуждам и под жилье. Самым великолепным архитектурным памятником была мечеть дочерей Иакова, построенная на развалинах монастыря крестоносцев из Венгрии.
      Жемчужиной Сафеда был Акрополь. Извилистые тропы, взбиравшиеся на самую вершину, вели мимо древней крепости Храмовников и развалин еврейского форта. С этой вершины, заросшей хвойным лесом и ковром полевых цветов, открывался великолепный вид от Генисаретского моря на юге до долины Хулы на севере, между которыми извивалась река Иордан. На самом горизонте вздымался Хермон, а на западе, по ту сторону Мерена, были видны все горы и долины Галилеи.
      Раз в год евреи поднимались на эту гору, чтобы зажечь там костер. Этот сигнал передавался затем с одной вершины на другую в знак того, что наступил Новый Год. Когда еще не было календарей, наступление Великих праздников высчитывалось главными раввинами, а костры, которые зажигались - сначала на вершине горы в Иерусалиме, затем на горе Табор, на горе Гильбоа, в Сафеде оповещали всех евреев, вплоть до тех, кто проживал в вавилонском плену, о наступлении Нового Года.
      Единственным диссонансом на этом чудесном и живописнейшем фоне был Таггартов форт - огромная, неуклюжая бетонная крепость, расположенная за городом у шоссе, поднимающегося на гору Канаан. Крепость была хорошо видна из особняка Сатерлэнда.
      Сатерлэнд путешествовал по северу страны: к Тель-Хацору, вдоль границы с Ливаном - к могиле Эсфири у Форт-Эстер, к могиле Исуса Навина у Абу-Йеши, и так он случайно забрел и в Ган-Дафну. Он быстро сдружился с доктором Либерманом и с Китти Фрэмонт. Оба - Сатерлэнд и Китти - были рады возобновить старое знакомство еще с Кипра. Вскоре Сатерлэнд стал заправским покровителем детей и находил в этом огромное удовлетворение. Китти частенько ездила к нему в гости и всегда привозила c собой детей, перенесших особо тяжелые душевные травмы. Очень скоро между Китти и Сатерлэндом установилась крепкая дружба.
      Однажды днем Сатерлэнд вернулся из Ган-Дафны и, к немалому удивлению, застал дома своего бывшего адъютанта, майора Фреда Колдуэлла.
      - Давно в Палестине, Фредди?
      - Да вот, недавно приехал.
      - А служите где?
      - В штабе в Иерусалиме. В контрразведке. Моя функция - связь с Си-Ай-Ди. У нас там идет реорганизация. Похоже, что некоторые из наших ребят сотрудничали с Хаганой и даже с Маккавеями; можете представить?
      Сатерлэнд мог себе представить это очень хорошо.
      - Впрочем, сэр, я приехал к вам не только затем, чтобы засвидетельствовать свое почтение, хотя я, конечно намеревался побывать у вас и справиться о вашем здоровье. Генерал Хэвн-Херст поручил мне снестись с вами лично, так как мы с вами вместе работали в прошлом.
      - Вот как!
      - Как вам, вероятно, известно, мы проводим операцию "Глушь" по эвакуации из Палестины всех англичан, без которых можно обойтись.
      - Да, я слышал, только при мне ее называли операцией "Чушь", - ответил Сатерлэнд.
      Фредди вежливо улыбнулся каламбуру и прочистил горло.
      - Генерал Хэвн-Херст просил меня узнать, какие вас планы?
      У меня нет никаких планов. Я тут дома и никуда отсюда ехать не собираюсь.
      Фредди нетерпеливо забарабанил пальцами по столу.
      - Может быть, я выразился недостаточно ясно. Генерал Хэвн-Херст велел передать вам, что когда все лишние англичане покинут страну, он не сможет больше отвечать за вашу безопасность. Если вы останетесь, это может причинить нам хлопоты.
      За словами Колдуэлла явно скрывалось и нечто другое: Хэвн-Херсту были хорошо известны симпатии Сатерлэнда, и он боялся, как бы Сатерлэнд не начал сотрудничать с Хаганой. По сути дела, он просто предлагал Сатерлэнду убраться из Палестины.
      - Передайте генералу Хэвн-Херсту, что я ему весьма благодарен за заботу и что мне совершенно ясна его позиция в этом вопросе. Фредди собирался настаивать, но Сатерлэнд поднялся, поблагодарил Колдуэлла за визит и проводил его к крыльцу, где в штабной машине ждал сержант. Он следил глазами за машиной, спускавшейся по шоссе в сторону Таггартова форта. Как всегда, Фредди и на этот раз не справился с поручением: уж очень неуклюже он передал предостережение Хэвн-Херста.
      Сатерлэнд вернулся в дом и принялся обдумывать все это. Ему, конечно, угрожала опасность. Маккавеи очень легко могли придраться к английскому генералу в отставке, у которого вдобавок были друзья среди арабов. Хотя он и жил на горе Канаан один, все же Маккавеи дважды подумают, прежде чем решатся убрать его. Хаганы бояться было нечего. Он поддерживал связь с этими людьми и знал, что они не только осуждают террор, но и действительно к нему не прибегают. С другой стороны, трудно сказать, что предпримет Хуссейни. У Сатерлэнда было много друзей среди евреев; некоторые из них вполне могли быть Маккавеями, а Сатерлэнд мог об этом не знать.
      Брус Сатерлэнд вышел в парк. Ранние розы цвели вовсю. Он посмотрел вниз на Сафед. Он нашел здесь покой и умиротворение. Не стало кошмаров. Нет, он не уедет отсюда- ни завтра, ни вообще никогда.
      Уехав от Сатерлэнда, Колдуэлл завернул в Таггартов форт. За стенами казарм и служебных помещений, во внутреннем дворе находился учебный плац, тут же была и стоянка для машин. Его встретили и велели зайти в Си-Ай-Ди.
      - Вы думаете вернуться в Иерусалим еще сегодня, майор Колдуэлл? - спросил инспектор Си-Ай-Ди. Фредди взглянул на часы.
      - Да. Если я сейчас выеду, то доеду засветло.
      - Очень хорошо. У меня тут один еврей, которого мне надо он отправить в Иерусалим на допрос. Маккавей... опасный тип. Не исключена возможность, что Маккавеям известно, что он у нас. Может быть, они даже устроят засаду, если мы его отправим под конвоем. Будет лучше, если вы заберете его с собой.
      - С удовольствием возьму.
      - Приведите жиденка.
      Два солдата втащили в кабинет мальчика лет четырнадцати-пятнадцати, связанного по рукам и ногам. Во рту у него торчал кляп, а его разбитое в кровь лицо свидетельствовало о том, что Си-Ай-Ди уже успело подвергнуть его допросу "с пристрастием". Инспектор подошел к арестованному.
      - Да вот, недавно приехал.
      - Вы не смотрите на ангельское выражение лица Бен Соломона. Это очень опасная тварь.
      - Бен Соломон? Бен Соломон? Что-то не припомню такого имени.
      - Мы схватили его только накануне вечером. Нападение на здание полиции в Сафеде. Они пытались выкрасть оружие. Он убил гранатой двух полицейских. Вы только посмотрите на эту жидовскую тварь!
      Бен Соломон не двинул и бровью, зато его глаза горели презрением.
      - Вы не вздумайте вытащить кляп у него изо рта майор Колдуэлл, а то он немедленно примется распевать псалмы. Еще, чего доброго, отпевать вас будет. Это опаснейший фанатик.
      Ненавидящий взгляд мальчика раздражал инспектора. Он подступил к нему вплотную и ударил его кулаком в рот. Окровавленный мальчик, связанный по рукам и ногам свалился на пол.
      - Уведите его отсюда! - со злостью в голосе приказал инспектор.
      Мальчика бросили в заднюю часть машины на пол. На заднем сидении уселся вооруженный солдат, а сам Колдуэлл сел рядом с шофером. Они выехали из Kpeпоcти направляясь в Иерусалим.
      - Экий вшивый щенок! - пробурчал шофер. - Если бы послушались меня, майор Колдуэлл, так следовало напустить наших на парочку недель на этих евреев. Мы бы им показали, и это было бы только справедливо.
      - Мой приятель поймал пулю на прошлой неделе, - сказал солдат сзади. Такой был хороший парень. Жена у него недавно родила. Эти Маккавеи пустили ему пулю прямо в лоб.
      Въехав в долину Бет-Шеан, трое англичан облегченно вздохнули. Здесь жили сплошь арабы, и опасность, что на них нападут, миновала. Только под Иерусалимом снова станет опасно.
      Колдуэлл обернулся и посмотрел на пленного, лежащего на полу. У него все кишки переворачивались от злобы. К Брусу Сатерлэнду он испытывал одно лишь презрение. Он знал, что Сатерлэнд сочувствует Хагане. Этот Сатерлэнд прямо выслуживался перед евреями. Он сознательно спровоцировал тогда катастрофу на Кипре.
      Колдуэллу вспомнилось, как он однажды стоял у колючей проволоки в Караолосе, и одна толстая еврейка плюнула ему в лицо.
      Он снова посмотрел на мальчика, валявшегося на полу.
      Посредине заднего сидения развалился охранник. Он придавил своим кованым ботинком голову мальчика к полу и весело хихикал.
      - Грязный жидовский щенок! - пробормотал Колдуэлл себе под нос.
      Он насмотрелся на них на своем веку. Уайтчепель кишел бородатыми евреями; он помнил запах их лавчонок, помнил, как они сидели, согнувшись в три погибели, и молились. Колдуэлл видел перед собой ораву детей в черных ермолках, идущих в свою жидовскую школу.
      Они въехали в Наблус, где жили одни арабы.
      Колдуэлл улыбнулся, вспомнив офицерский клуб и еврейские анекдоты. Как-то, когда он был еще мальчиком, мать повела его к еврейскому врачу.
      А еще говорят, что Гитлер был неправ, подумал Колдуэлл. Между тем, Гитлер знал очень хорошо, что надо с ними делать. До боли в сердце жаль, что он не успел разделаться с ними со всеми до того, как кончилась война. Колдуэлл вспомнил, как они ворвались в Берген-Бельзен с Сатерлэндом. Сатерлэнд чуть не заболел от того, что ему пришлось там увидеть. Зато ему, Колдуэллу, хоть бы что. Чем больше подыхает евреев, тем лучше.
      Они въехали в арабскую деревню, жители которой были настроены особенно враждебно против Ишува. Это был опорный пункт Хуссейни.
      - Останови машину, - приказал Колдуэлл. - А вы двое, послушайте. Мы сейчас возьмем и выбросим вон этого гаденыша.
      - Но, майор, они же его убьют, - сказал охранник.
      - Знаете, я не питаю особых симпатий к евреям, сэр, - сказал шофер, - но с нас ведь спросят; мы должны доставить арестованного в штаб.
      - Молчать! - истерически взвизгнул Колдуэлл. - Я приказываю вышвырнуть его вон. Вы оба покажете под присягой, что Маккавеи устроили нам засаду и отбили его. Если кто-нибудь из нас когда-нибудь проговорится, пусть пеняет на себя. Поняли?
      Заметив безумный блеск в глазах Колдуэлла, оба солдата покорно кивнули. Мальчика выбросили вон из машины, и англичане умчались в Иерусалим.
      Все произошло именно так, как предусмотрел Колдуэлл. Не прошло и часа, как Бен Соломона зверски убили. Ему отрубили голову. Затем человек двадцать хохочущих арабов сфотографировались, поднимая за волосы отрубленную голову. Эту фотографию арабы разослали потом всюду в знак того, что ожидает рано или поздно всех евреев.
      Майор Фред Колдуэлл допустил роковую ошибку. Один из арабов, сидевших на корточках в кофейне и видевших, как мальчика выбросили из машины, был переодетым Маккавеем.
      Генерал Арнольд Хэвн-Херст, кавалер стольких британских орденов, дал волю душившему его гневу. Он ходил взад и вперед по своему кабинету в генштабе, расположенном в Шнеллеровских казармах в Иерусалиме, затем схватил со стола письмо Сесиля Брэдшоу и снова пробежал его.
      " Положение стало настолько серьезным, что если только вы не сможете предложить мер, направленных на немедленную стабилизацию, я буду вынужден рекомендовать, чтобы вопрос был передан на рассмотрение ООН".
      Объединенные Нации, вот еще! Высокий светловолосый мужчина презрительно фыркнул, затем смял письмо и швырнул его на пол. Прошла всего неделя, как генерал Хэвн-Херст отдал распоряжение о бойкоте всех еврейских магазинов.
      Вот, значит, какую благодарность он получил за пять лет непрерывной борьбы с евреями! Он еще в дни Второй мировой войны предупреждал Министерство колоний не принимать этих евреев в ряды Британской армии; его, однако, не послушались. А теперь, глядишь, уплывет и мандат на Палестину. Хэвн-Херст сел за стол и начал писать ответ на письмо Брэдшоу.
      "Я предлагаю немедленно принять следующие меры, которые, на мой взгляд, приведут к стабилизации положения в Палестине.
      1. Роспуск всех гражданских судов и предоставление права творить суд, назначать штрафы и выносить приговоры только военным властям.
      2. Роспуск Еврейского Национального Совета, разгон Поселенческого общества и всех прочих еврейских учреждений,
      3. Запрещение всех еврейских газет и публикаций.
      4. Тихая, но быстрая ликвидация, скажем, шестидесяти лидеров Ишува. Хадж Эмин эль-Хуссейни доказал эффективность этого метода в борьбе с собственной оппозицией. Это мероприятие могут осущест-вить наши арабские союзники.
      5. Передача Арабского Легиона Трансиордании в наше полное распоряжение, с тем, чтобы выжать из него все, что можно.
      6. Арест нескольких сотен второстепенных лидеров Ишува с их последующей высылкой в отдаленные африканские колонии.
      7. Предоставление главнокомандующему права снести с лица земли любой кибуц, мошав, любую деревню или часть города, в которых будет обнаружено оружие. Проведение поголовной облавы и немедленная высылка всех нелегальных иммигрантов.
      8. Наложение коллективных штрафов на все еврейское население за каждый акт террора Маккавеев, причем штрафы должны быть настолько высокие, чтобы евреи начали сотрудничать с нами в поимке этих бандитов.
      9. Назначение больших премий за информацию, касающуюся ведущих террористов, агентов Алии Бет, вождей Хаганы и т. п.
      10. Расстрел или повешение на месте каждого попавшегося Маккавея.
      11. Проведение серии бойкотов против еврейской экономики и сельского хозяйства. Запрещение еврейского импорта и экспорта. Строгий контроль за всем транспортом евреев.
      12. Ликвидация Пальмаха путем вооруженных нападений на кибуцы, известные как укрытия пальмаховцев.
      Вверенные мне силы были вынуждены действовать в чрезвычайно трудных условиях. Нас принуждали строго соблюдать правила и воздерживаться от полного и эффективного применения наших сил. Между тем, наши противники - Маккавеи, Хагана, Пальмах и Алия Бет - не придерживаются никаких правил и всячески злоупотребляют нашей сдержанностью, считая ее слабостью. Если мне будет дозволено полностью использовать вверенные мне силы, то я могу поручиться, что порядок будет восстановлен в самый короткий срок.
      Генерал Арнольд Хэвн-Херст, кавалер и проч."
      Чэтэм Хауз, Институт международных отношений, Лондон
      Сессиль Брэдшоу был смертельно бледен, когда генерал Тевор-Браун добрался наконец до его кабинета.
      - Что ж, Брэдшоу, вы сами попросили Хэвн-Xepcт доложить вам свои идеи. Теперь вы их знаете.
      - Да он там с ума сошел! Господи, боже мой, этот рапорт звучит не лучше "Окончательного решения" Адольфа Гитлера.
      Брэдшоу взял со стола двенадцать пунктов "Доклада Хэвн-Херста" и покачал головой.
      - Богу известно, что нам хочется удержать Палестину. Но убийство, сожжение деревень, виселицы, обречение на голодную смерть? Нет, такой мерзкой рекомендации дать не могу. Если бы я даже подал, я не знаю - хватит ли в Британской армии солдат, чтобы провести все это в жизнь. Всю жизнь я стоял за империю, сэр Кларенс, не раз нам приходилось прибегать к хитростям и жестокостям, чтобы ее удержать. Но я все-таки верую в Бога. Таким образом нам Палестины не удержать. Я умываю руки. Пускай кто-нибудь другой уполномочит Хэвн-Херста. Я этого делать не стану.