Эксодус (Книга 3, 4 и 5)

      И снова Барак Бен Канаан был призван сослужить службу своему отечеству. Правительство Израиля поручило ему тщательно изучить, казалось, безвыходное положение. Он всесторонне исследовал проблему и изложил свои выводы в подробном докладе, занявшем несколько сот страниц.
      В сопроводительном коротком резюме Барак внес ясность в эту проблему, как будто не поддававшуюся разрешению.
      ВЫВОДЫ ПО ВОПРОСУ АРАБСКИХ БЕЖЕНЦЕВ.
      Самым спорным событием, в результате Войны за Независимость является проблема палестинских беженцев. Эта проблема стала могущественнейшим политическим оружием в арабском арсенале.
      Арабы пространно расписывают страдания этих жертв войны, выставляя лагеря, в которых живут арабские беженцы, как образец пресловутой еврейской жестокости. И действительно, каждый, кто видит этих несчастных, не может не испытывать к ним сострадания.
      Арабы хотят внушить мировой общественности, что во всем мире только и есть что палестинские беженцы. Между тем это совершенно не соответствует действительности. После каждой войны имеются бездомные беженцы и перемещенные лица.
      Даже сегодня, пять лет после Второй мировой войны, в Европе и Азии насчитываются десятки миллионов беженцев. Такова природа войны.
      Если бы арабские руководители приняли к исполнению решение высшего международного форума и сами не нарушили бы закона, никакой проблемы арабских беженцев не возникло бы. Эта проблема возникла как непосредственный результат агрессивной войны, развязанной арабами с целью уничтожения народа Израиля.
      Арабы сами создали проблему палестинских беженцев. После принятия в ноябре 1947 года резолюции ООН о разделе Палестины, палестинское еврейство умоляло арабов сохранить спокойствие, добрососедские отношения, уважать неотъемлемые, законные права еврейского народа.
      Несмотря на открытую агрессию, государство Израиль протянуло в своей Декларации о Независимости руку дружбы арабским соседям, которые как раз в это время нарушили его границы.
      В ответ на дружеское обращение Израиля арабы недвусмысленно заявили о своем стремлении истребить еврейский народ и уничтожить государство Израиль.
      Как ни странно, а большинство палестинских арабов бежало еще до нападения на Израиль. Они бежали, главным образом, из Яффы, Хайфы и Галилеи, где бои были сравнительно не слишком упорными.
      Главная причина состояла в том, что палестинским арабам внушили дикий страх. Десятилетиями руководители-расисты вдалбливали им в голову идею массовых убийств. Эти вожди играли на невежестве, суеверии и фанатизме феллахов. Они никогда не исходили из интересов феллахов, а только из своих собственных. Они продавали и предавали народ без зазрения совести. Слепой страх и невежество обусловили первое бегство арабов. Был ли этот страх оправдан?
      Нет ! Только в одном населенном пункте, в Неве Садий, имела место непростительная резня ни в чем не повинных людей. Всех остальных арабов, оставшихся в Палестине, не трогали. Ни одна арабская деревня, не принимавшая участия в военных действиях, не пострадала от действий евреев.
      Что же касается Неве Садий, уместно добавить, что этот единственный случай еврейской жестокости - имевший, к тому же, место в разгаре войны - бледнеет перед множеством кровавых погромов, организованных арабами в течение трех десятилетий формального мира.
      Вторая причина бегства палестинских арабов заключается в том, что, как это неопровержимо установлено, арабские вожди сами подбивали мирное арабское население покинуть Палестину, чтобы таким образом получить в руки политическое и военное оружие.
      Арабские генералы планировали поголовное истребление евреев Многочисленное мирное арабское население только мешало бы свободе их действий.
      Политические деятели хотели доказать бесчеловечность евреев, ссылаясь на то, что арабов будто бы "выгнали силой" из их домов. Военные действия, имевшие место в дальнейшем, только усугубили проблему арабских беженцев. Те арабские деревни, которые активно воевали против государства Израиль, были взяты в бою, а арабы высланы. Никому и в голову не придет, что мы должны просить у кого-нибудь извинения за это.
      Имеются неопровержимые документы, подтверждающие, что арабам обещали возможность вернуться по домам после арабской победы и грабить побежденный Израиль. Враждебность арабов по отношению к Израилю после войны общеизвестный факт.
      В нарушение международных соглашений они закрыли перед израильскими судами Суэцкий канал; они бойкотируют экономику Израиля, шантажируют иностранные фирмы, нападают на пограничные села и непрерывно грозятся развязать новую войну и уничтожить Израиль. Принимая во внимание все это, просто немыслимо, чтобы Израиль даже подумал о возможности возвращения враждебно настроенного меньшинства, открыто заявляющего о своем стремлении уничтожить Израиль.
      Мы подошли к самому ужасному обстоятельству, касающемуся арабских беженцев. Эти люди не нужны арабским государствам. Их держат взаперти, как зверей, и сознательно пользуются их страданиями как политическим оружием. Приведем только один пример. В Газе шоссе заминированы и постоянно контролируются, чтобы беженцы не могли пробраться в Египет.
      Объединенные Нации создали фонд в двести миллионов долларов для устройства палестинских беженцев. На огромной территории арабского мира, насчитывающей семь миллионов квадратных миль, имеются большие просторы плодородной, но не обрабатываемой земли. Взять, например, долину, расположенную между Тигром и Ефратом. Это одна из самых плодородных долин в мире, а проживает там кучка бедуинов. В одной этой долине можно поселить не только полмиллиона беженцев, но и еще десять миллионов.
      Из всего фонда ООН на устройство беженцев не был использован ни один цент.
      С другой стороны, Израиль, бедная страна, чьи семь тысяч квадратных миль наполовину бесплодная пустыня, принял уже свыше полумиллиона еврейских беженцев из арабских стран и готов принять еще столько же.
      Арабы утверждают, что палестинские беженцы сами не хотят, чтобы им помогли устроиться на новом месте, а требуют свои хозяйства в Палестине. Это чистейший вздор. Арабы проливают крокодиловы слезы по поводу великой любви, которую эти бедные феллахи якобы питают к родным местам. Факты же говорят о том, что эти же арабские вожди обманули феллахов, использовали их в своих собственных целях, затем предали, и теперь снова используют их. Их держат взаперти, их пичкают ненавистью, и все это только для того, чтобы поддерживать ненависть арабов к Израилю на точке кипения.
      Если бы арабы Палестины действительно любили свою страну, их нельзя было бы прогнать оттуда, а тем более они бы не убежали сами, когда и причины настоящей не было. Арабам нечего было любить, и подавно не ради чего было воевать. Так не поступают люди, которые любят свою страну.
      Человек, который любит свою страну, будет стоять за нее на смерть.
      Арабы распространяют по всему миру сказки, что государство Израиль преследует, дескать, экспансионистские цели. Уму непостижимо, как нация, не насчитывающая даже одного миллиона человек, может преследовать захватнические цели по отношению к пятидесяти миллионам.
      Арабам нужно по меньшей мере сто лет мира.
      Арабам нужны настоящие руководители, а не шейхи пустыни, владеющие тысячами рабов; не пылающие ненавистью религиозные фанатики; не военные клики; и не люди, образ мыслей которых полностью принадлежит к средним векам. Арабам нужны руководители, которые обеспечат им гражданские свободы, образование, медицинское обслуживание, земельные реформы, равноправие.
      Им нужны руководители, у которых хватит мужества взяться за решение настоящих проблем: невежества, безграмотности, болезней, вместо того, чтобы размахивать знаменем напыщенного ультранационализма и проповедовать преступную идею, что уничтожение Израиля решит все их проблемы.
      Увы, каждый раз когда появляется такой просвещенный арабский руководитель, его обычно тут же убивают. Арабы не желают устройства беженцев, облегчения их положения, и подавно они не желают мира.
      Израиль является сегодня важнейшим фактором, призванным вывести арабов из средневековой тьмы.
      Только тогда, когда у арабских народов появятся руководители, готовые пожать протянутую им руку дружбы с Израилем, они смогут приступить к решению тех проблем, из-за которых они до сих пор прозябали в нравственном и физическом отношении.
      Барак Бен Канаан.
      КНИГА ПЯТАЯ
      НА ОРЛИНЫХ КРЫЛЬЯХ
      Глас вопиющего в пустыне: приготовьте
      путь Господу, прямыми сделайте в степи
      стези Богу нашему.
      А надеющиеся на Господа обновятся в силе;
      поднимут крылья как орлы, потекут и не
      устанут,
      пойдут и не утомятся.
      Исаия.
      Глава 1
      НОУМ, АЛЯСКА.
      КОНЕЦ 1948 ГОДА.
      Весь воздушный парк авиалинии "Северный полярный круг" состоял из трех грузовых машин, списанных из Военно-воздушных сил и приобретенных Стречем Томпсоном в кредит.
      Стреч служил на Аляске во время войны. Он прослыл там неглупым малым с богатейшим воображением, в особенности когда речь шла о том, чтобы увильнуть от честного труда. Зимой ночи на Аляске длинные, и у Стреча Томпсона было много досуга для размышлений. Его размышления вращались главным образом вокруг того, как бы использовать нетронутые богатства Аляски и избежать честного труда. Чем длиннее становились ночи, тем упорнее Стреч напрягал свой мозг. И однажды ночью его осенило: крабы!
      Вдоль всего берега тянулись девственные залежи гигантских северо-атлантических крабов, достигавших шестнадцати дюймов в поперечнике. Не может быть, чтобы при некоторой инициативе нельзя было приучить американскую публику к этим крабам. Они прямо пальчики оближут! Ему потребуется не больше года, и его крабы станут в Америке таким же деликатессом, как омары, черепахи и мидии. Он мог бы упаковывать этих гигантских ракообразных в лед и доставлять их в Штаты самолетом. Перекупщики с руками оторвут. Не успеешь оглянуться, как он разбогатеет. Вся страна будет знать Стреча Томпсона, короля крабов.
      Получилось все не совсем так, как предусмотрел Стреч. Оказалось, что человечество еще не доросло до его Королевских крабов. Всегда получалось так, что самолет, бензин, зарплата летчика обходились ему дороже, чем выручал он за своих крабов. Однако Стреч был не из тех, кто сразу сдается. Хитроумной бухгалтерией и своим бойким языком ему удавалось отбиваться от кредиторов и, хорошо ли, плохо ли, он продолжал ходить в директорах авиакомпании. Пусть у него и не было ничего, кроме проволоки, слюны да жевательной резинки, но он все-таки ухитрялся держать на лету свои три машины. Когда казалось, что никакой надежды больше не осталось, его всегда выручал какой-нибудь выгодный груз.
      Единственное, в чем Стречу везло, так это с главным - частенько единственным - летчиком, Фостером Джи Мэк Улльямсом, известным под кличкой "Текс" и родом, конечно, из Техаса.
      Фостер Джи служил в ВВС еще в войну и был, как выражался Стреч, "самым чертовским старшим пилотом, когда-либо служившим в этих чертовских авиакомпаниях". Ловкость Фостера Джи Мэк Уилльямса была до того велика, что никто в Ноуме не решился бы поставить против него и цента, если бы он взялся, скажем, посадить свой Си-47 на самом краю айсберга в лютую пургу и будучи вдребезги пьяным. Собственно, Стреч не раз даже пытался организовать такое пари, достаточно крупных размеров, чтобы игра хоть стоила свеч, но каждый раз что-нибудь мешало: то стихала пурга, а то Фостер никак не пьянел...
      Мэк Уилльямс был истым бродягой. И он любил летать. Не просто летать по скучной трассе с заранее расписанным маршрутом и на первоклассной машине. Скучно. Вот рискованные полярные полеты - это другое дело.
      В один прекрасный день Мэк Уилльямс зашел в будку, стоявшую в самом конце взлетной дорожки и служившую одновременно конторой, диспетчерской и жильем для Стреча Томпсона.
      - Ну его к черту, Стреч! - буркнул он. - Мороз сегодня такой, прямо кишки коченеют.
      Стреч состроил невинное лицо пресловутой кошки, только что проглотившей канарейку.
      - Фостер, - сказал он, - а как ты смотришь на то, чтобы податься в более теплые края? Полный расчет, это само собой.
      - Тебе все до шуток, а меня от них прямо тошнит.
      - Я не шучу, Текс. Ты в жизни не отгадаешь...
      - А что такое?
      - Угадай.
      Фостер пожал плечами:
      - Ты продал свою лавочку.
      - Точно.
      Фостер Джи Мэк Уилльямс свистнул.
      -Где ж ты дурака такого нашел?
      - Мне их анекдотные данные ни к чему. Я проверил их чек, и он оказался настоящим. Вот и все, что мне нужно, как сказала девка в кабачке.
      - Да неужели! Но это же чудно, Стреч. Эта твоя лавочка мне уже так или иначе начала надоедать. А сколько мне, по твоему, причитается?
      Вместе с премиальными что-то около четырех тысяч.
      Фостер Джи Мэк Уилльямс свистнул.
      - Ого, вот мне теперь будет лафа! Назюзюкаюсь так, что до самой Южной Америки хватит. Потому что я беру курс именно туда, Стреч. Подхалтурю там немножко. Я слышал, они там платят шальные деньги за переправку динамита через Анды.
      - Да, но тут есть одна загвоздка..., - сказал Стреч.
      - Я так и думал.
      - Дело в том, что мы должны доставить наши три машины новым хозяевам. Двух парней я уже нашел, а вот для третьей машины - никак никого не найду.
      - Ты хочешь сказать этим, что кроме меня нету дурака, который согласился бы летать на этом твоем примусе номер три? Что ж, пускай так. Куда надо доставить?
      - В Израиль.
      - Куда?
      - В Израиль.
      - В жизни не слышал.
      - Я как раз сам искал на карте, когда ты вошел. Стреч Томпсон и Фостер Джи Мэк-Уилльямс облазили карту обоих полушарий вдоль и поперек. Они искали добрых полчаса. Все тщетно. Наконец Текс выпрямился.
      - Ты знаешь что, Стреч. Кажись, кто-то подшутил над тобой.
      Они съездили в Ноум, обошли все кабаки, все расспрашивая, где бы мог находиться этот Израиль. Один или двое что-то слышали о нем, но точно ничего сказать не могли. Стреча уже стал было прошибать пот несмотря на мороз, когда кто-то посоветовал им разбудить хозяина книжной лавки.
      - Да ведь это же Палестина, - сердито заорал хозяин. - И ради этого вы врываетесь ко мне среди ночи! Поискав еще немного на карте, они наконец нашли. Фостер в сомнении покачал головой:
      - Чорт возьми, Стреч, - проворчал он, - да ведь эта страна свободно вместится на айсберге средних размеров. Если не держать ухо востро, запросто пролетишь мимо.
      Три недели спустя Фостер Джи Мэк-Уилльямс посадил машину номер три авиакомпании "Северный полярный круг" на аэродроме в Лидде. Стреч Томпсон вылетел за неделю до этого и встретил его в аэропорту.
      Фостера провели в контору, на двери которой была прибита табличка, гласившая: ПАЛЕСТИНСКАЯ ЦЕНТРАЛЬНАЯ АВИАКОМПАНИЯ, С. С. ТОМПСОН, ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР.
      Фостер Джи Мэк-Уилльямс сразу почувствовал, что дело нечисто.
      - Как слетал, старик? До чего же я рад видеть твою рожу!
      - Чудненько слетал. Теперь гони валюту, старик, и я быстренько смотаюсь в Париж. У меня наклевывается выгоднейшее дельце, через месяц мне нужно явиться в Рио.
      - Конечно, конечно, - ответил Стреч. - У меня уже и чек для тебя выписан. Вот он у меня здесь в сейфе. Фостер Мэк-Уилльямс таращил глаза на чек.
      - Ого, четыре тысячи пятьсот монет и никаких нолей, - вслух прочитал он.
      - Последние пять бумажек я подбросил, чтобы доказать тебе, что Стреч Томпсон не жмот.
      - О, ты парень-гвоздь, я это всегда говорил.
      - Между нами, Текс, это в высшей степени занятное место.
      - Тут все - сплошь евреи. Я уже неделю тут и никак не привыкну.
      Фостер не решался спросить Стреча, чего ему здесь надо. Под конец он все-таки спросил.
      - Посмотри на табличку, она тебе все расскажет. Палестинская Центральная Авиакомпания. Название я лично придумал. Тут видишь какое дело: эти ребята понятия не имеют о том, как приступить к созданию первоклассной авиакомпании. Они предложили мне взяться за это дело. Я им сказал: - Первым делом, ребята если, конечно, вы хотите иметь настоящую авиакомпанию, первым делом вам нужно позаботиться, чтоб у вас был первоклассный старший пилот. У меня как раз есть на примете самый чертовский старший летчик из всех, кто когда-либо служил...
      - Ну, ладно; мне, брат, некогда. Будь здоров, когда-нибудь встретимся, сказал Фостер, быстро встав с места.
      - Да ты словно на пожар.
      - Пожар, не пожар, но мне нужно в Париж.
      - Я тебе дело предлагаю.
      - Не надо мне никаких дел.
      - Да ты хоть послушай.
      - Чего ж, послушать можно, но я предупреждаю: ничего из этого не выйдет. Мне нужно в Париж. Хоть вплавь, но доберусь.
      - Ну, так вот. Как я тебе уже сказал, тут везде одни евреи. Они купили у меня "Северный полярный круг", чтобы доставить сюда еще евреев. Ты только послушай, этих евреев во всем мире - хоть пруд пруди, и все они хотят сюда. Наше с тобой дело - доставка. Неужели ты не понимаешь? Рейс - и деньги на бочку! За каждое рыло. Да ведь тебе никогда такое и не снилось, Текс, дружище! Ты ведь меня знаешь... я зря трепаться не стану. Ты только держись за меня, Текс, и будешь прямо купаться в деньгах.
      - Нет уж, я лучше выкупаюсь в другом месте. Напишу тебе открытку из Рио.
      - Что ж, Фостер... буду с удовольствием вспоминать вас.
      - Ну вот, ты уже сердишься!
      - Кто сердится? Никто не сердится.
      - Все-таки мы с тобой хорошо поработали там в Ноуме.
      - Еще бы! Я себе там все кончики пообморозил.
      - Ладно, дай лапу, - сказал Фостер.
      Стреч вяло пожал ему руку на прощание.
      - Ну тебя к богу в рай, Стреч! У тебя такая рожа, будто я тебе нож собираюсь всадить в ребра.
      - Буду с тобой откровенен, Фостер. У меня беда. Получилась молния, что где-то, в каком-то Адене сидит куча этих евреев и ждет не дождется, чтобы их оттуда вывезли. Я было нанял пилотов, но они меня подвели.
      - Не повезло, значит. Что ж, от души сочувствую. Но помочь ничем не могу. Я отправляюсь в Париж.
      - Конечно, - ответил Стреч, - лети, если так уж приспичило.
      Я на твоем месте тоже улетел бы. Я к тебе не в претензии. Эти ребята, которых я было нанял, сразу дали тягу, как только услышали, что это довольно опасный рейс: арабы могут еще открыть огонь по самолету.
      Фостер был уже почти у двери. Он внезапно остановился и обернулся к Стречу.
      - Валяй, валяй, Фостер. Ты, конечно, прав, какой тебе смысл рисковать? Еще, чего доброго, собьют. Скажу тебе правду, это опасный рейс... пожалуй, даже опасней, чем переправка динамита через Анды.
      Фостер Джи Мэк-Уилльямс провел языком по губам. Стреч подлил еще масла в огонь, но он уже знал, что Фостер клюнул.
      - Я тебе вот что скажу, Стреч. Чтобы выручить тебя, я, пожалуй, слетаю в этот рейс. Но ты уж загодя поищи других ребят к тому времени, когда я вернусь. Этот рейс - ладно, но только этот. Ну, где этот твой Аден?
      - Понятия не имею.
      - Тогда давай сюда карту, поищем.
      Когда Фостер Джи Мэк-Уильямс, американский бродяга, в прошлом летчик "Северного полярного круга", а теперь "Палестинской Авиакомпании" поднялся в воздух с аэродрома в Лидде, он открыл новую фантастическую страницу хоть и двадцатого века, но взятую словно из "Тысячи и одной ночи".
      Он взял курс на Аден, британский протекторат на южной оконечности Аравийского полуострова, прямиком вдоль Красного моря.
      Эта сказка началась, в сущности, за три тысячи лет до Фостера в древней Саве. В дни Царицы Савской южная часть Аравийского полуострова была богатейшей страной. Жители этой страны овладели искусством строить каналы, плотины и водохранилища, и благодаря этому превратили свою страну в цветущий сад.
      Когда Царица Савская приехала с визитом к Царю Соломону, группа подданных царя Соломона выехала из Израиля в Саву, чтобы проложить торговый путь через пустыню вдоль Красного моря и обосноваться там. Евреи прибыли в Саву еще в библейские времена, задолго до падения первого храма.
      Евреи столетиями процветали в Саве. Они создали там собственные поселения и прекрасно ладили с многочисленными местными племенами. Они заняли со временем руководящее положение при дворе и пользовались в стране всеобщим почетом.
      Затем наступили страшные годы. Медленно, но неумолимо плодородная земля превращалась в песчаную пустыню. Вади высохли, и дождевая вода бесследно исчезала а выжженной солнцем земле. Люди и животные изнывали под палящим солнцем, и борьба за каплю воды стала в буквальном смысле слова борьбой за жизнь. Сава, страна изобилия, и соседние с ней страны распались на враждующие между собой племена, и войнам не было конца.
      Когда по миру победоносно пронесся Ислам, евреи пользовались вначале не только религиозной свободой, но и уважением. Законы, написанные самим Магометом и обязательные для всех мусульман, предписывали благожелательное отношение к евреям.
      Однако равноправие евреев было недолговечным. Вскоре во всех мусульманских странах к каждому гражданину, не исповедующему Ислам, стали относиться с презрением как к неправоверному. По-своему, арабы, хоть и неохотно, а все-таки питали к евреям известное уважение и относились к ним с некоторой терпимостью. Еврейские погромы в арабских странах не имели ничего общего с умышленным европейским геноцидом, а были, скорее, внезапными взрывами насилия. Арабы были слишком заняты собственными распрями, чтобы уделять внимание маленьким ручным евреям, населявшим страну, которую звали теперь уже не Савой, а Йеменом: вековой гнет лишил этих евреев какой бы то ни было воинственности.
      Как и во всех арабских странах, евреи считались и здесь неполноценными гражданами. Они подвергались обычной дискриминации, с них взимались специальные налоги, их всячески преследовали, им отказывали в равных гражданских правах с мусульманами. Степень преследования была не всюду одинакова: она варьировала в зависимости от того, кто был как раз у власти в той или иной стране.
      Были, однако, и постоянно действующие законы: еврей не имел права повышать голос в присутствии мусульманина, строить дом выше мусульманского, дотрагиваться до мусульманина или обходить его с правой стороны. Еврей не имел права ездить верхом на верблюде, так как в таком случае его голова возвышалась бы над мусульманами. В стране, где верблюд был основным транспортным средством, это было весьма чувствительное ограничение. Евреи жили в "меллахах", восточной разновидности еврейского гетто.
      Мир развивался и менялся. В Йемене время застыло на месте. Он оставался таким же первобытным, как джунгли, и таким же недосягаемым, как Непал или Внешняя Монголия. В Йемене не существовало ни больниц, ни школ, ни газет, типографий, радио, телефона или автострад.
      Это была страна пустынь и трудно доступных гор, по которым извивались только тропы верблюжьих караванов. На высоте в три тысячи метров гнездились городишки, а вокруг простирались тысячи квадратных километров пустыни. Население было почти полностью безграмотным. Таков был Йемен: отсталый, всеми забытый, заброшенный, дикий - его границы, и те никогда точно установлены не были.
      Правил Йеменом Имам, потомок Магомета и личный представитель Аллаха, Всепрощающего и Премилосердного.
      Имам Йемена правил в полном смысле слова самодержавно. Он распоряжался жизнью каждого подданного. Он распоряжался всем золотом страны и кофейными плантациями подданных. Он не отвечал ни перед каким Советом министров. Он не создавал никаких ни гражданских, ни общественных учреждений. Он правил страной, ловко лавируя между племенами, натравливая их друг на друга, поддерживая то одних, то других, и разжигая все снова и снова взаимные распри в жаркой пустыне. Непокорные племена он обуздывал тем, что похищал их вождей и держал их заложниками. У него были сотни рабов.
      Утопая в роскоши и скрестив под собой ноги, он чинил суд над подданными, сообразуясь исключительно со своим здравым смыслом или произволом, повелевал отрезать носы у проституток и отрубать руки у воров. Он презирал цивилизацию и делал все, что было в его силах, чтобы не дать ей проникнуть в его владения, хотя ему и приходилось изредка идти на уступки из-за северного могущественного соседа, правившего Саудовской Аравией и любившего участвовать в международных интригах.
      Имам страшился цивилизации еще и потому, что цивилизованный мир всячески стремился наложить руку на его страну. Как ни бедна была его страна, но она была расположена в таком месте, откуда открывался путь на Восток через Красное море. То и дело Йемен превращался в поле битвы из-за вожделений колониалистов завладеть этой страной.
      По отношению к евреям Имам с давних времен вел себя с известной благожелательностью. Поскольку евреи оставались покорными, постольку он им оказывал некоторое покровительство. Имам был осторожным деспотом: евреи были самыми искусными мастерами в стране.
      Поколения мастеров довели до очень высокой ступени обработку серебра и ювелирное искусство, скорняжное и кожевенное дело, столярное и сапожное искусство и сотни других ремесел, которым большинство арабов так и не научилось. Арабы занимались либо сельским хозяйством, либо разбоем на большой дороге. Таким образом, благодаря своему мастерству евреи пользовались известным покровительством.
      Тот факт, правда, что евреи Йемена остались евреями, граничил с чудом. В продолжение трех тысяч лет эти люди не поддерживали связей со внешним миром. Им жилось бы, конечно, гораздо легче, если бы они перешли в ислам. Однако йеменские евреи неукоснительно придерживались Торы, соблюдали ее предписания, субботу и остальные религиозные праздники, несмотря на века полнейшей изоляции.
      Многие из них не знали арабской грамоты, но древнееврейский язык они знали все. Печатных станков не было: все священные книги были тщательнейшим образом написаны от руки и передавались из поколения в поколение.
      Временами на них сильно нажимали, чтобы они отреклись от еврейства и перешли в ислам, но они не поддавались. Когда Имам начал забирать сирот и обращать их в мусульманство, евреи ввели правило немедленно женить сирот, не считаясь с их возрастом. Были случаи, когда женили детей, которым не было еще и года.
      Своей внешностью, одеждой, образом действий и мышления современные евреи Йемена очень напоминали древних пророков. Как и в библейские времена, среди них было распространено многоженство. Они верили в дурной глаз и в дурное поветрие, они верили во всевозможных злых духов, против которых они защищались амулетами. Они верили в каждую букву, содержащуюся в Библии.
      Проходили века за веками, а йеменские евреи никогда не переставали тосковать по Иерусалиму. Они терпеливо ждали Господнего слова, которое приказало бы им "пуститься в путь". Время от времени отдельные люди или небольшие группы евреев ухитрялись выбраться из Йемена. Они немедленно переезжали в Палестину и создали там небольшую общину.
      Наконец они дождались Господнего слова, как оно и было обещано пророками!
      После провозглашения независимости Израиля, Йемен объявил войну Израилю и направил небольшое войско в ряды египетской армии. Это послужило йеменским евреям доказательство, что Израиль воспрял. Их раввины утверждали, что именно это и было долгожданным посланием от Господа. Царь Давид вернулся в Иерусалим! Их долгое ожидание пришло к концу! Хахамы - то есть мудрецы - общины велели им подняться и отправиться в Землю Обетованную на орлиных крыльях!
      Когда первые слухи об этом иеменитском Исходе дошли до Израиля, война за независимость была еще в полном разгаре. Сколько этих иеменитов, каким образом их доставить в Израиль, что с ними делать, никто точно не знал.
      Главный хахам отправился к Имаму и потребовал от него, чтобы он отпустил евреев. Из ряда политических и экономических соображений Всемилостивый предпочитал евреев не отпускать. В ответ раввин подал Имаму добрый совет: хорошенько познакомиться с соответствующими главами книги Исхода.
      Скрестив под собой ноги, Имам просидел несколько дней в гареме и усиленно думал. Хахам попал прямо в точку. Мысль о десяти казнях не выходила из головы Имама. Незадолго до появления раввина, в стране свирепствовал тиф, в результате которого погибла добрая четверть населения. Он решил, что это Аллах его предостерег.
      Имам дал согласие на выезд евреев, но поставил ряд условий: они должны оставить все свое имущество, они должны внести особую пошлину, они должны оставить в стране несколько сот заложников, которые бы обучили мусульман ремеслам.
      Йеменские евреи оставили свои земельные участки и дома. Они собрали все, что могли унести, и пустились в путь по диким, непроходимым горам, под палящим солнцем и сквозь песчаные бури пустыни.
      Они шли на запад, в сторону Аденского протектората, низкорослые добродушные люди с кожей оливкового цвета и тонкими чертами лица. Головным убором им служила чалма, а одеждой им служили те же полосатые халаты, какие носили еще при дворе царя Соломона. Женщины Саны носили черные балдахины с белой каймой, а детей они носили в платках на спине. Так они тащились во исполнение древнего пророчества, служа легкой добычей для арабских племен, отнимавших их убогие пожитки под видом дорожного побора.
      Британские протектораты, расположенные вдоль побережья Аравийского полуострова, состояли из множества больших и малых арабских княжеств и бедуинских племен, которые тянулись от самого Красного моря вдоль Аденского залива через Аравийское море к Персидскому заливу.
      Англичане правили всем этим районом на основе множества всевозможных договоров, обеспечивавших им нефтяные концессии взамен денег и оружия. Вместе с тем англичане пытались утихомирить враждующие между собой племена и обеспечить безопасность в районе.
      Ключом всего Западного протектората была британская колония Аден. Аденский порт, населенный греками, англичанами, арабами и евреями, служил связующим звеном между Востоком и Западом. В нем, как в калейдоскопе, пестрела восточная лень и азиатская экзотика вперемежку с английской чопорностью и зачатками промышленного прогресса, а над всем этим царила невообразимая суматоха портового города. Этот город вызывал в одно и то же время захватывающий интерес и брезгливое отвращение.