Дело дошло до того, что арабы устроили засаду, перехватывали автоколонну Красного Креста, следовавшую из медицинского центра "Гадасса" на горе Скопус, убили и зверски разрубили на части семьдесят семь безоружных еврейских врачей, медсестр и научных работников. Английские войска по-прежнему никаких мер не принимали.
      Зеев Гильбоа доложил Ари, что он готов принять из рук англичан Форт-Эстер.
      - Мы хоть сейчас можем выехать, - сказал Зеев.
      - Очень хорошо. Сейчас и отправляйтесь. Майор Хокс сообщил, что он передаст крепость в четырнадцать ноль-ноль. Послушай, говорят, Лиора у тебя снова забеременела?
      - Точно.
      - Придется мне лишить тебя увольнительных, раз ты не можешь без этого, улыбнулся Ари.
      Зеев выбежал из штаба, прыгнул в кабину грузовика, включил мотор и поехал в кибуц Эйн-Ор. Двадцать пальмахников, парни и девушки - должны были занять Форт-Эстер. Зеев поехал сначала по главному шоссе, затем свернул на узкую горную дорогу, ведущую к ливанской границе и к Форт-Эстер.
      Зеев вспоминал свою последнюю побывку дома, в кибуце Сде-Шимшон - Поле Самсона. Лиора сообщила ему, что скоро родит снова. Он ужасно обрадовался. До армии Зеев был пастухом... но когда это было! Какое будет счастье - взять своих сыновей и облазить с ними горы, где будут пастись стада его овец...
      Зеев резко оборвал свои мечты: до этого еще далеко. Вот они получат из рук англичан Форт-Эстер, тогда нужно будет первым долгом снять осаду кибуца Манара, организовать патрули вдоль границы, чтобы положить конец проникновению диверсантов.
      Бетонная крепость возвышалась над всей долиной Хулы. Конечно, будет большое облегчение, когда над ней будет развеваться флаг со звездой Давида.
      Ребята в кузове начали распевать песни, пока грузовик петлял по извилинам узкой горной дороги. Зеев посмотрел на часы. До назначенного срока оставалось пятнадцать минут. Он взял последний поворот. В отдалении виднелось огромное бесформенное здание крепости. Внизу белело в седловине арабское село Абу-Йеша, а над ним утопающее в зелени плато Ган-Дафны.
      Метров за сто до Форт-Эстер, Зеев почувствовал в воздухе что-то неладное. Он уменьшил скорость и высунул голову из кабины. Если англичане собираются передать им крепость, почему нет никакого движения? Зеев посмотрел вверх в сторону крепостной башни. Над ней развевался флаг диверсантов Кавуки. Не успел он разглядеть флаг, как из Форт-Эстер раздался первый залп.
      Зеев резко затормозил, свернув на обочину.
      - Полундра!
      Ребята спрыгнули с машины и бросились врассыпную. Машина была охвачена пламенем. Зеев отступил со своими людьми назад, собрал их, когда они вышли из радиуса действия орудий, и ускоренным маршем направился вниз, в кибуц Эйн-Ор.
      Узнав, что Форт-Эстер сдан арабам, Ари немедленно помчался в Сафед, где на горе Канаан стояла Тагартова крепость.
      Он с ходу бросился в кабинет майора Хокса, командовавшего британскими войсками в этом районе. Это был рослый, смуглый мужчина с явными следами бессонницы на лице.
      - Иуда! - бешено зашипел на него Ари.
      - Я тут ни при чем, - смущенно оправдывался Хокс. - Верьте слову.
      Нет, не верю; вам я подавно не поверю.
      Хокс обхватил голову руками.
      - Вечером мне позвонили в десять часов из генштаба в Иерусалиме. Приказали немедленно покинуть Форт-Эстер.
      - Вы должны были предупредить меня.
      - Я не мог, - пробормотал Хокс. - Нельзя было. Я человек военный, Бен Канаан. Я... я всю ночь глаз не сомкнул. Сегодня утром я позвонил в Иерусалим и просил, чтобы мне разрешили вернуть Форт-Эстер.
      Ари окинул майора презрительным взглядом.
      Вы можете думать обо мне, что хотите...
      Ари не сводил с него взгляда.
      - Ну, пусть вы правы, что теперь?
      - Это ваш хлеб, Хокс. Вы не первый и не последний солдат, который идет на сделку со своей совестью.
      - Что толку говорить теперь об этом. Этим дела не поправишь.
      - Может быть, вас начальство похвалит за то, что вы сделали, но мне вас жалко. Не у кого-нибудь, а у вас на совести будет осада Ган-Дафны, если у вас еще осталась капля совести.
      Хокс изменился в лице.
      - Неужто вы оставите детей на горе? Ради бога, Бен Канаан, заберите их оттуда!
      - Раньше надо было думать. Без Форт-Эстер нам ничего другого не остается, как удержать Ган-Дафну, не то мы сразу потеряем всю долину Хулы.
      - Послушайте, Ари... я сам вывезу детей.
      - Некуда вывозить.
      Хокс сжал кулаки, ударил ими по столу и что-то пробормотал себе под нос. Он вверг Ган-Дафну в смертельную опасность. Ари неотрывно смотрел на него. Майора мучили сильнейшие угрызения совести за то, что его заставили сделать.
      По дороге в Сафед Ари лихорадочно искал выход из положения. Хотя придуманный им план и был весьма рискован, он мог спасти Ган-Дафну.
      - Что мне теперь делать, Бен Канаан?
      - В качестве командующего английскими войсками в этом районе вы имеете полное право съездить в Ган-Дафну и посоветовать нам эвакуироваться.
      - Да, но...
      - Вот это и сделайте. Возьмите с собой полсотни грузовиков и съездите завтра в Ган-Дафну. Не забудьте также захватить бронемашины для охраны колонны. Если кто-нибудь спросит, куда это вы, отвечайте, что собираетесь эвакуировать детей.
      - Я не понимаю. Вы, что же, согласны эвакуировать детей?
      - Нет. Все остальное предоставьте мне. Вы только организуйте мне завтра конвой.
      Хокс не стал допытываться, что у Ари на уме. Он в точности выполнил его указания, взял с собой пятьдесят грузовиков и под охраной бронемашин подался в Ган-Дафну. Растянувшись чуть ли не на километр, автоколонна выехала из форта Тагарта, минула шесть арабских деревень и повернула в сторону Хулы. Затем она свернула в гору, проехала по Абу-Йеше на виду у диверсантов, завладевших фортом Эстер. Автоколонна добралась до Ган-Дафны в полдень. Майор Хокс предложил доктору Либерману эвакуировать село; доктор Либерман, по совету Ари, ответил официальным отказом. После обеда автоколонна покинула Ган-Дафну и вернулась на свою базу в Сафед.
      Тем временем Ари "доверительно" сообщил кое-каким своим арабским друзьям из Абу-Йеши, что майор Хокс оставил тонны оружия и боеприпасов - от пулеметов до мортир - в Ган-Дафне.
      - В конце концов, - под большим секретом сказал Ари, - Хокс давно известен своим дружеским отношением к евреям; должен же он был искупить сдачу Форт-Эстер арабам.
      Поползли слухи. Не прошло и нескольких часов, как все в районе были глубоко убеждены, что Ган-Дафну взять теперь уже нельзя. Дети, дескать, вооружены до зубов. То обстоятельство, что детей не эвакуировали, придавало слухам лишний вес: арабы знали, что евреи непременно вывезли бы детей, если бы им угрожала опасность.
      Когда в районе утвердилось мнение, что Ган-Дафной завладеть нельзя, Ари отправился в Абу-Йешу.
      Он вошел в каменный дом у реки, где жил Taxa, его старый друг и мухтар села. Какими бы напряженными взаимоотношения ни были, араб обязан оказать гостеприимство каждому, кто бы ни вошел в дом. Это был очень древний обычай, но хотя Taxa исполнил его тщательнейшим образом, Ари чувствовал какую-то неприязнь, которой он никогда в этом доме не чувствовал раньше.
      Они вместе пообедали, болтая о пустяках. Когда Ари показалось, что приличия соблюдены в достаточной мере, он приступил к цели своего визита.
      - Не кажется ли тебе, - начал Ари, - что нам с тобой пора поговорить открыто о твоих симпатиях?
      - Мои симпатии не играют сегодня никакой роли.
      - В таком случае я боюсь, что мне придется поговорить с тобой в качестве командира Хаганы в этом районе.
      - Я заверил тебя под честное слово, что Абу-Йеша останется нейтральной.
      Ари встал и посмотрел Taxe прямо в глаза. Затем он произнес слова, оскорбительные для арабского уха.
      - Правильно, ты дал мне честное слово, но ты же его и нарушил.
      Taxa бросил на Ари гневный взгляд.
      - Нам известно, - продолжал Ари, - что люди Кавуки пробираются через Абу-Йешу целыми шайками.
      - А что я, по-твоему, должен делать? - зло ответил Taxa. - Что мне запретить им приходить сюда? Я их во всяком случае не звал.
      - Я их тоже не звал. Послушай, мой друг... когда-то мы с тобой разговаривали не так.
      - Времена меняются, Ари.
      Ари подошел к окну и посмотрел на мечеть по ту сторону реки.
      - Ты знаешь, Taxa, как я всегда любил это место. Мы с тобой прожили немало счастливых дней в этом доме и на берегу этой реки. Помнишь, как мы отправлялись туда с ночевкой?
      - Это было давно.
      - Может быть, у меня и впрямь слишком цепкая память. В дни погромов и беспорядков мы с тобой, бывало, говорили о том, до чего это все глупо. Мы с тобой кровью поклялись остаться навеки друзьями. Перед тем, как прийти сюда, я всю ночь не сомкнул глаз, все думал и вспоминал то, что мы с тобой пережили вместе.
      - Тебе, Ари, не к лицу ударяться в сентиментальность.
      - Еще меньше мне к лицу угрожать тебе. Мухаммед Каси и его головорезы, окопавшиеся в Форт-Эстер, - ничуть не лучше тех, кто убил твоего отца, когда он стоял на коленях и молился. Как только англичане выведут отсюда свои войска, он немедленно закроет дорогу в Ган-Дафну. Если ты это допустишь, он сунет твоим людям винтовки в руки и прикажет им напасть на Яд-Эль.
      - Что же мне, по-твоему, делать?
      - А мне ты что прикажешь делать? - ответил Ари вопросом на вопрос.
      Воцарилось тяжелое молчание.
      - Ты - мухтар Абу-Йеши. Ты можешь распоряжаться своими людьми, как распоряжался, бывало, твой отец. Ты должен прекратить эти шашни с диверсантами.
      - А если нет?
      - Если нет, то придется нам отнестись к тебе, как к врагу.
      - И тогда что, Ари ?
      Тогда это может привести к гибели Абу-Йеши.
      Ни Taxa, ни сам Ари не верили этим словам. Ари очень устал. Он подошел к своему другу и положил ему руки на плечи.
      - Пожалуйста, Taxa, - сказал он, - помоги мне.
      - Я араб, - ответил Taxa.
      - Ты в первую очередь человек. Ты умеешь отличать хорошее от дурного.
      - Я грязный араб.
      - Это ты сам о себе думаешь.
      - Ты еще скажешь, чего доброго, что я - твой брат?
      - Ты им всегда был.
      - Если я действительно твой брат, тогда дай мне Иордану. Да, ты не ослышался... дай ее мне в жены, пусть она станет матерью моих детей.
      Ари размахнулся и ударил Таху в челюсть. Араб упал на четвереньки. Он тут же вскочил на ноги, инстинктивно вырвал кинжал из пояса и стал подбираться к Ари.
      Ари стоял неподвижно, даже не пытаясь защищаться. Taxa поднял нож, застыл, отвернулся и бросил кинжал прочь. Он со звоном упал на каменный пол.
      - Что я наделал! - прошептал Ари. Он подошел к Taxe, всем своим видом умоляя о прощении.
      - Ты мне все сказал, что мне нужно было знать. Вон из моего дома, жид!
      Глава 4
      В ООН дела приняли в высшей степени опасный поворот. Исходя из предложения, что раздел Палестины нельзя будет осуществить без вооруженной поддержки, и боясь, как бы Советский Союз не принял участия в создании международных вооруженных сил, Соединенные Штаты объявили о своем намерении отказаться от поддержки резолюции о разделе.
      Ишув развернул отчаянную кампанию, чтобы убедить американцев отказаться от своей новой пораженческой позиции. В самый разгар этой важнейшей кампании Барака Бен Канаана срочно вызвали во Францию. Барак, с головой ушедший в эту кампанию, был сбит с толку этим приказом. Но он немедленно сел в самолет и улетел в Париж.
      Его встретили два агента Ишува. Барака вызвали для участия в совершенно секретных переговорах, касающихся жизненно важной сделки по закупке оружия. Палестинское еврейство считало, что в связи с неблагоприятным поворотом дел в ООН, вопрос об оружии приобрел первостепенную важность, и что именно он, Барак, самый подходящий человек, кто сможет провести эту сделку. Старый друг евреев Ян Массарик, министр иностранных дел Чехословакии, сообщил им, где можно достать оружие в целом ряде европейских стран.
      Прошло несколько недель столь же осторожных, сколь и секретных переговоров, и сделка была благополучно заключена. Теперь встал вопрос о том, как доставить все это оружие в Палестину, все еще находившуюся под британской блокадой.
      Первым делом нужно было достать самолет, достаточно вместительный для перевозки оружия. Один агент Алии Бет раскопал в Вене списанный американский бомбардировщик типа "Либерейтор", который и купили, якобы, для "Альпийской авиакомпании".
      Затем нужно было найти экипаж. Шестеро еврейских летчиков: четыре из Южной Африки и двое из США, участвовавшие в воздушных боях во время Второй мировой войны, выразили готовность и дали подписку о неразглашении тайны.
      Всего труднее было создать в маленькой Палестине секретный аэродром под носом у англичан. Выбор пал на покинутый англичанами военный аэродром в Ездрелонской долине, который служил в годы войны базой для английских истребителей. Заброшенный аэродром был расположен в районе, сплошь населенном евреями, так что именно здесь "Либерейтор" имел больше всего шансов приземлиться и снова взлететь, не будучи обнаруженным англичанами.
      Тем временем в Европе организовали сбор оружия под таким же секретом, под каким держалось истинное назначение новой "Альпийской авиакомпании".
      Это была настоящая гонка. До отправки первого транспорта оружия из Европы пройдет по меньшей мере две недели. Весь вопрос заключался теперь в том - не поздно ли будет?
      Каким-то чудом евреям удалось пока удержать все свои позиции в Палестине, и арабы ни одного населенного пункта занять не сумели. Зато еврейские автоколонны систематически разносили в щепки. Были отрезаны водопроводные линии, ведущие в Негев. Кое-где жители питались только картофельной кожурой и маслинами.
      Самые упорные бои шли вокруг Иерусалима, где арабская тактика изоляции и блокады давали все более заметные результаты. Шоссе Баб-эль-Вад, связывающее Иерусалим с Тель-Авивом, было буквально усеяно остовами сгоревших машин. Только изредка удавалось прорваться какому-нибудь большому конвою, да и то ценой человеческих жизней и материальных потерь. Только благодаря этому город держался.
      Впервые в истории по Иерусалиму был открыт артиллерийский огонь. Совершили этот "подвиг" диверсанты Кавуки.
      Кавуки, Сафват и Кадар срочно нуждались в какой-нибудь победе. Их хвастливые предсказания "блестящих побед" так и не сбылись, и палестинские арабы начинали проявлять беспокойство.
      И вот Кавуки, самозванный генералиссимус "Войска Ярмука", созданного иерусалимским Муфтием, решил покрыть себя славой завоевателя первого еврейского населенного пункта. Он тщательно выбирал цель, чтобы орешек не оказался не по зубам.
      Выбор пал на село, которое казалось Кавуки особенно незащищенным. Кавуки избрал Тират-Цви - Крепость рабби Цви - в качестве первого еврейского населенного пункта, которому выпадет честь попасть в руки арабов.
      Тират-Цви - это был кибуц, созданный религиозными евреями, многие из которых прошли свои "университеты" в немецких концлагерях. Кибуц был расположен в южной части долины Бет-Шеан. Его нарочно построили в этом преимущественно арабском районе в качестве передовой позиции.
      К югу от кибуца начинался "треугольник", где жили сплошь арабы. К востоку текла река Иордан, с восточного берега которой запросто можно было обстрелять кибуц. Довершал окружение расположенный чуть севернее враждебный арабский город Бет-Шеан.
      Кавуки был в восторге от своего выбора. Одна атака, предсказывал он, и верующие евреи будут уничтожены. Этот обер-бандит сосредоточил сотни арабов на военной базе в Наблусе, главном городе "треугольника", и стал готовить нападение.
      Кавуки заранее объявил о своей победе: атака еще не началась, а он уже широко разрекламировал свою победу. Когда он построил своих бандитов, из города Бет-Шеан повалили арабские женщины с мешками и корзинами, чтобы вместе с бойцами ворваться в кибуц и разграбить его.
      Стояло туманное утро, когда арабы выступили. У евреев было сто шестьдесят семь мужчин и женщин, годных к несению оружия. Они засели в обороне - в окопах и за грубо сколоченными укреплениями. Детей спрятали в здании, находившемся в центре кибуца. У защитников не было более тяжелого оружия, чем двухдюймовая мортира.
      Раздались звуки горна. Офицеры арабского легиона, сабли наголо, возглавили атаку. За ними в поле повалили диверсанты, рассчитывая с ходу захватить кибуц.
      Евреи подождали, пока арабы подошли к передовым позициям на расстояние двадцати метров. Только тогда они выпустили первый залп. Арабы повалились, как подкошенные.
      То же было и со второй, третьей и четвертой волной; евреи подпускали их на близкое расстояние, затем открывали огонь, кося их как траву.
      Поле боя было буквально усеяно убитыми. Раненые арабы визгливо умоляли: Мы ведь ваши братья! Милосердия, ради Аллаха!
      Остатки бросились врассыпную, и началось паническое бегство. Кавуки обещал им легкую победу и богатую добычу! Он говорил, что эти верующие евреи сразу пустятся наутек, как только увидят арабов. На такое сопротивление они не рассчитывали. Арабские женщины, явившиеся с мешками, тоже бросились бежать.
      Офицеры арабского легиона пытались остановить паническое бегство. Им пришлось для этого пустить в ход оружие. Наконец они собрали своих людей и стали готовиться к новой атаке, но от первоначального воодушевления арабов не осталось и следа.
      В самом кибуце создалось очень трудное положение. У них не осталось боеприпасов, чтобы выдержать еще одну атаку. Больше того, если арабы изменят тактику и пойдут не напролом, а в обход, их и вовсе нельзя будет остановить. Они быстро разработали отчаянный план. Они вручили подавляющую часть боеприпасов двум десяткам снайперов, а все остальные отступили к центру кибуца, готовясь защитить детей штыками, дубинками и врукопашную. Они следили за арабами в бинокли и убедились, что их осталось вполне достаточно, чтобы захватить кибуц.
      На этот раз арабы приближались гораздо медленнее, офицеры Легиона шли уже не впереди, а сзади, подталкивая своих людей дулами пистолетов.
      И вдруг разверзлись небеса, и дождь полил прямо ведрами. В течение нескольких минут поле превратилось в настоящее болото. Вместо того, чтоб набрать силу, арабская атака стала на глазах выдыхаться. Совершенно так же застряли три тысячи лет тому назад канаанские колесницы, ринувшиеся против Деборы.
      Когда первые офицеры Арабского легиона достигли кибуца, снайперы их мигом уложили. Рыцарское "Войско Ярмука" сочло, что с него хватит на сегодня.
      Кавуки пришел в бешенство, когда узнал о разгроме у Тират-Цви. Ему срочно нужна была хоть какая-нибудь победа, чтобы спасти свою честь. На этот раз он затеял нечто гораздо более рискованное.
      С точки зрения стратегической шоссе, соединяющее Тель-Авив с Хайфой, имело даже большее значение, чем иерусалимское шоссе. Если перерезать линию Тель-Авив - Хайфа евреи не смогут координировать свои действия, так как Галилея будет отрезана от Саронской долины. Вдоль главной автострады были расположены арабские деревни, так что евреи были вынуждены объезжать их, чтобы сообщение между двумя городами не пострадало. На одной из этих объездных дорог лежал кибуц Мишмар-Гаэмек - Страж Долины. Этот кибуц Кавуки и намеревался захватить, чтобы таким образом отрезать Тель-Авив от Хайфы.
      На этот раз Кавуки решил не повторять ошибок, допущенных у Тират-Цви. Он согнал около тысячи человек, вооружил их 75-миллиметровыми горными орудиями, и они укрепились на холмах, окружавших кибуц.
      Окружив Мишмар-Гаэмек со всех сторон, Кавуки открыл по кибуцу артиллерийский огонь. У евреев был всего один пулемет.
      Обстрел длился целый день. К вечеру англичане приказали обеим сторонам прекратить огонь, въехали в кибуц и предложили евреям эвакуироваться. Они, разумеется, отказались, и англичане убрались восвояси, умыв руки. Они же сообщили Кавуки, что в кибуце были сосредоточены относительно слабые силы. Чего он, однако, так и не узнал, потому что у него совершенно не было разведки, так это, что вся долина кишела бойцами Хаганы. На следующую ночь два батальона Хаганы во всеоружии тайно пробрались в кибуц.
      Наступил третий день, Кавуки пошел в наступление.
      Вместо того, чтобы победоносно вступить в испуганный кибуц, где все попрятались, он попал под огонь двух хорошо обученных батальонов, с нетерпением ждавших его. Атака арабов была отбита.
      Кавуки кое-как собрал своих людей и попытался пойти еще раз в атаку, на этот раз более осторожную. Эта атака тоже была отбита. Арабы бросались все снова и снова, но чем дальше, тем больше они падали духом. Их с большим трудом удавалось сдвинуть с места, и они тут же бросались наутек, как только по ним открывали огонь.
      К концу дня Кавуки совершенно потерял власть над своими людьми. Все больше людей покидали поле боя.
      Евреи, неотрывно следившие за ходом событий, организовали внезапную контратаку. В мгновение ока все переменилось. Арабы были до того напуганы одним видом наступающих евреев, что они бросились панически бежать. Бойцы Хаганы преследовали их до самого Мегидо, где в течение веков имели место сотни и сотни сражений. Здесь, на историческом поле боя Армагеддона, евреи нанесли Кавуки сокрушительное поражение. Побоище кончилось только тогда, когда вмешались англичане и потребовали немедленно прекратить огонь.
      Евреи выиграли свое первое сражение в Войне за Независимость.
      В иерусалимском коридоре горная бригада Пальмаха делала гигантские усилия, чтобы держать шоссе открытым. Эти отряды, состоявшие из юношей и командиров, которым только что исполнилось двадцать лет, постоянно рыскали по глубоким ущельям и чащобам Иудейских гор, нападали на арабские деревни, где скрывались диверсанты, не спали сутками, изнемогали от усталости, но все равно были всегда готовы отправиться в лишний обход, в лишний рейд, нанести лишний удар по неприятелю.
      - Вот в этом вади партизанил еще царь Давид! С глазами, налитыми кровью от бессонницы, молодые пальмахники отправлялись в новый поход.
      - Помни, ты дерешься на том самом месте, где родился Самсон!
      - Вот в этой долине произошел бой между Давидом и Голиафом.
      - Вот здесь Исус Навин остановил солнце!
      По ночам они читали Библию вслух, и это вселяло в изнемогающих бойцов те нечеловеческие силы, которые снова поднимали их на ноги под утро. Здесь, на территории Кадара, бои не прекращались ни на минуту, а арабы слепо шли за своим командиром.
      В Тель-Авиве организовали большой конвой, чтобы спасти Иерусалим от голода. Бойцам горной бригады поручили взять Кастель, арабскую деревню, расположенную на развалинах крепости времен крестоносцев и нависшую над важным перевалом в горах.
      Штурм Кастеля был первым еврейским наступлением в Войне за Независимость. Ценой нечеловеческих усилий бойцы вскарабкались под покровом ночи на почти неприступную гору, добрались до вершины окровавленные и в полном изнеможении, но ринулись в рукопашный бой и захватили деревню.
      Взятие Кастеля сильно подняло настроение всего Ишува. Тут же огромная автоколонна выехала из Тель-Авива, пробила себе путь по Баб-эль-Вад и въехала в Новый Иерусалим. Еврейское население города было спасено от голода.
      Кавуки вызвал к себе в штаб, расположенный в Наблусе, Мухаммеда Касси, командующего бандами диверсантов в долине Хулы и окопавшегося в Форт-Эстер.
      Кавуки позарез нужна была победа. Месяц за месяцем он выпускает один бюллетень за другим, хвастая победами, которых не было и в помине. В качестве главнокомандующего войсками иерусалимского муфтия Кавуки мечтал втайне командовать когда-нибудь арабской армией, которая будет владеть всей территорией от турецкой границы до Гибралтара. Каждый раз, когда он терпел поражение, он ссылался на "британское вмешательство", не дававшее ему, мол, захватить еврейские населенные пункты. Когда, однако, англичане вывели свои войска, ссылаться ему стало не на что.
      Кавуки, по традиции, поцеловал Мухаммеда Каси в обе щеки, потом они долго говорили о своих блестящих победах. Касси хвастливо рассказал, как он "захватил" Форт-Эстер, а Кавуки не менее хвастливо говорил о том, какие ловкие и сильные удары он нанес кибуцам Тират-Цви и Мишмар-Гаэмек.
      - Я получил послание от Его Святейшества из Дамаска, - сказал Кавуки. Пятнадцатого мая, в день, когда истекает срок британского мандата, Хадж Эмин эль-Хусейни победоносно вернется в Палестину.
      - Какой это будет праздник для всего Ислама! - воскликнул Мухаммед Каси.
      - Его Святейшество избрал Сафед в качестве временной столицы, пока не будут полностью уничтожены сионисты. Ну, теперь когда майора Хокса, этого закадычного друга евреев, не стало, нам не потребуется и недели, чтобы занять Сафед.
      - Я несказанно рад слышать такие новости!
      - Вместе с тем, - продолжал Кавуки, - пока в долине Хулы останется хоть один еврей, безопасность Сафеда будет обеспечена не полностью и, значит. Его Святейшество муфтий не сможет туда въехать. Долина Хулы - это кинжал, направленный нам в спину. Нам нужно во что бы то ни стало стереть их с лица земли. Мухаммед Каси побледнел.
      - Хула, если я не ошибаюсь, - ваш район, брат мой. Нужно, чтобы вы немедленно захватили Ган-Дафну. Как только Ган-Дафна будет в ваших руках, мы будем держать всю долину Хулы за горло.
      - Мой генералиссимус, разрешите мне заверить вас, что каждый из моих добровольцев отважный как лев и воодушевлен благородной задачей истребить сионистов до последнего. Они все поклялись драться до последней капли крови.
      - Вот и прекрасно. Кстати, мы им и платим чуть ли не по доллару в месяц.
      Касси погладил свою бороду, затем поднял указательный палец, украшенный богатым бриллиантовым кольцом.
      - Мы, однако, не должны забывать одну вещь. Всем известно, что майор Хокс оставил в Ган-Дафне три тысячи винтовок, сто пулеметов и десятки орудий.
      Кавуки вскочил на ноги.
      - Вы что - боитесь детей?
      - Клянусь бородой Аллаха, что евреи направили в Ган-Дафну тысячу пальмахников. Я их видел собственными глазами.
      Кавуки одну за другой влепил Мухаммеду Каси две пощечины.
      - Ты возьмешь Ган-Дафну, ты сравняешь ее с землей, ты умоешь руки в крови проклятых жидов, не то я брошу твой вонючий труп коршунам!
      Глава 5
      Мухаммед Каси первым делом послал сотню своих людей в Абу-Йешу. Несколько жителей селения тут же отправились в кибуц Эйн-Ор и доложили обо всем Ари. Ари знал, что большинство жителей Абу-Йеши на стороне евреев. Он ожидал, что они что-нибудь предпримут теперь.
      Арабы Абу-Йеши были не очень довольны появлением диверсантов. Они десятками лет жили в добрососедских отношениях с евреями Яд-Эля; их дома построили евреи. У них не было никакого зла на своих соседей, еще меньше им хотелось драться, и они смотрели на Таху, своего мухтара, ожидая, что он прикажет им прогнать диверсантов Каси.
      Taxa затаился в странном молчании, не выступая ни за, ни против появления диверсантов. Когда старейшины села приставали к нему с уговорами сплотить людей на совместные действия, он отказывался обсуждать эту тему. Его молчание решило судьбу Абу-Йеши, потому что феллахи были бессильны без руководителя. Они покорно смирились с оккупацией села.
      Каси быстро воспользовался равнодушием и бездействием Тахи. Чем дольше Taxa молчал, тем наглее и активнее становились головорезы Каси. Они отрезали дорогу в Ган-Дафну. Многие жители села злились, но дальше недовольного ворчания дело не шло. Затем четверых жителей Абу-йеши поймали на том, что они тайком переправляли продовольствие в Ган-Дафну.
      Каси немедленно велел их убить, отрубить головы и выставить их в предостережение на сельской площади. С этого момента село было покорено целиком и полностью.
      Ари ошибся. Он был уверен, что жители Абу-Йеши заставят Таху принять какое-нибудь решение, тем более что речь шла о том - быть Ган-Дафне или не быть. Но они ничего не сделали, а теперь дорога в Ган-Дафну была перерезана. Это поставило его в ужасное положение.
      Перерезав дорогу, Каси стал круглосуточно обстреливать Ган-Дафну из горных орудий, расположенных в Форт-Эстер.
      Евреи готовились к этому с того самого дня, когда Ган-Дафна была создана. Каждый точно знал свои обязанности. Переход от мирной жизни к чрезвычайному положению произошел быстро и спокойно.
      Все дети старше десяти лет принимали активное участие в обороне села. Цистерну с водой обложили со всех сторон мешками, набитыми песком. Генератор, медицинское оборудование, склады оружия, боеприпасов и продовольствия находились с самого начала в подземных помещениях.
      Жизнь шла своим чередом, хотя в убежищах. Школьные занятия, обеды, игры и все повседневные дела велись теперь под землей. На ночь дети отправлялись в специальные спальни, оборудованные вагонкой и помещавшиеся в огромных бетонных трубах, погруженных глубоко в землю и перекрытых толстым слоем грунта, а сверху еще мешками с песком.
      Когда артиллерийский обстрел прекращался, дети и работники села выходили из убежищ, чтобы поиграть, распрямить застывшие члены и ухаживать за газонами и клумбами.
      Не прошло и недели, как воспитателям удалось убедить детей, что свист и взрывы снарядов - обыкновенная неприятность, нередко встречающаяся в повседневной жизни.
      Внизу, в кибуце Эйн-Ор, Ари лихорадочно искал решение. Все остальные населенные пункты должны были сами позаботиться о своей обороне, но в Ган-Дафне проживало человек шестьсот детей, к тому же селение было расположено в самом опасном месте, непосредственно под крепостью Форт-Эстер. Запасов продовольствия должно было хватить на месяц, в воде тоже не будет недостатка, если в цистерну не попадет снаряд. Хуже было с топливом. Ночи в горах были очень холодные, а Ари знал, что доктор Либерман согласится скорее замерзнуть, чем вырубить и пустить на топливо драгоценные молодые деревца. Телефонная линия была перерезана, и пришлось установить систему световой сигнализации между Ган-Дафной и Яд-Элем. Детское село было совершенно отрезано от внешнего мира, и добраться туда можно было только по крутому западному склону, в высшей степени опасному: нужно было с опасностью для жизни карабкаться по скалам вверх на высоту 600 метров, да и то лишь ночью.