Его глаза сузились.

— Я ни разу не обманул тебя.

— Но ты знал, что я даже не догадывалась, что ты Артур Мартинес! Если ты был не готов назвать мне твое настоящее имя, тебе надо было оставить меня в покое.

— Но ты сама не хотела этого, моя дорогая, — как можно мягче ответил Артур.

Его удивляло, что она делает проблему из того, что любую другую женщину привело бы в восторг. Он не просто служащий, работающий с девяти до пяти, а владелец целой корпорации. Его успехи в бизнесе цифрами со многими нулями. Он до неприличия богат, имеет личный самолет и несколько роскошных вилл. Что ее не устраивает? И как она может обвинять его во лжи, когда он тщательно следил за тем, чтобы не сказать ей ни одного неправдивого слова?

Кимберли высоко подняла голову и сказала:

— Ты мой самый главный босс, и я должна была знать об этом.

— Ты раздуваешь из мухи слона! — воскликнул Артур, начиная терять терпение.

— Из мухи слона?! — Кимберли задохнулась от возмущения.

— Дорогая, между нами говоря, после вчерашней ночи кто я и что я не должно иметь никакого значения, — сказал Артур и снова протянул к ней руку.

Кимберли обожгла его сердитым, осуждающим взглядом.

— Ты даже хуже, чем я думала…

— Что ты имеешь в виду?

Кимберли почувствовала, как от ярости и разочарования на ее глаза снова наворачиваются слезы. Она ошиблась в Артуре, приняла не за того, кто он есть в действительности.

— Я бы никогда не провела с тобой ночь, если бы знала, что являюсь служащей одной из твоих компаний, — отчеканила она, взяв себя в руки. — У тебя что, привычка спать со своими подчиненными?

— Бог мой… — Щеки Артура окрасил едва заметный румянец. Его полыхнувшие огнем глаза готовы были испепелить ее за такой вопрос. — У меня никогда не было интимных отношений ни с одной сотрудницей моей корпорации, ты первая!

— Хотелось бы верить в это, но не могу. Ты понятия не имеешь, что существуют определенные правила поведения, которые порядочный работодатель должен неукоснительно соблюдать.

— Я принимаю твой гнев, но не оскорбление, — ледяным тоном произнес Артур.

Кимберли крепко сжала кулаки, чтобы унять нервную дрожь.

— Ты даже не стыдишься того, что сделал! — продолжала она обвинять Артура, несмотря на сверкающий в глубине его темно-синих глаз предупреждающий огонек.

Артур пристально посмотрел на нее.

— Если ты спрашиваешь, сожалею ли я о том, что провел с тобой ночь, — нет, не сожалению, потому что мне было очень хорошо. Я не считаю нашу встречу ошибкой. И, на мой взгляд, наши отношения никак не связаны с тем, что я являюсь твоим работодателем. У меня много различных компаний, в которых работают тысячи людей, поэтому мое пребывание в «Скайлайт» будет непродолжительным. Встречаясь со мной, ты ничего не теряешь и не приобретаешь.

— Ты так считаешь? — От обиды голос Кимберли прозвучал на октаву выше. — Если бы кто-то из моих коллег узнал меня вчера вечером, я бы не смогла смотреть людям в глаза! Меня утешает лишь то, что этого не произошло и никто не знает, какого дурака я сваляла!

Артур взял ее за руку. Он не понимал, как люди, работавшие рядом с ней, могли не узнать ее, поэтому решил, что Кимберли обманывается на этот счет. К тому же обвинений он уже достаточно наслушался, так что самое время успокоить Кимберли.

— Между нами все было не так, как тебе представляется, — мягко сказал Артур. — Почему ты хочешь перевернуть все с ног на голову? Встретились мужчина и женщина, между ними сразу возникло сильное влечение…

— Все не так просто…

— Да, дорогая, если тебе хочется так думать об этом.

Болезненно осознавая его необычайную привлекательность, Кимберли выдернула руку из пальцев Артур и резко сказала:

— Ничего я не хочу! Это ты притворялся тем, кем не был. Такого человека просто не существует. Я бы ни за что в жизни не стала иметь дело с шовинистом и плейбоем!

Кимберли попыталась уйти, но Артур решительно преградил ей дорогу.

— Объясни, пожалуйста, чтобы я понял, что ты имеешь в виду, — сдерживаясь, процедил он сквозь зубы.

Кимберли с вызовом посмотрела на него. Острое ощущение потери только усиливало ее злость и укрепляло решимость высказаться до конца.

— Ты лишил меня повышения в должности, даже еще не появившись в этом здании! Я слышала, что моя фотография в рекламном проспекте компании произвела на тебя плохое впечатление и что ты предпочитаешь видеть на руководящих должностях сексуальных, элегантно и модно одетых женщин…

— Это какая-то ошибка, — пробормотал Артур.

Как она сказала, ее зовут? Кимберли Дорсет? Рекламный проспект. Артур вспомнил его и начал рыться в бумагах, разложенных на столе.

— Я написала заявление с просьбой назначить меня на должность руководителя нашего сектора, — волнуясь, стала объяснять Кимберли. — Эти обязанности я выполняла несколько месяцев, поэтому не сомневалась, что моя просьба будет удовлетворена. Но правление назначило другую женщину, которая не обладает и десятой долей моей квалификации, но зато гораздо красивее меня!

— Господи… на этом фото ты совсем не похожа на себя! Даже я с трудом узнал бы тебя здесь, — сердито сказал Артур, разглядывая рекламный проспект. — Но я сделал только одно замечание относительно твоей внешности. Уверяю тебя, никаких некорректных или провокационных комментариев по поводу красивых и сексуальных женщин в руководстве я себе не позволял. Я лишь сказал, что ты выглядишь неряшливой…

— Что?! — воскликнула потрясенная Кимберли.

— И, к сожалению, ты действительно выглядишь довольно неопрятно на этом фото.

Она выглядит неряшливой?! Кимберли была убита этим словом. Выхватив из рук Артура рекламный проспект, она воинственно осведомилась:

— Что тебе не нравится на этом снимке?

— Здесь даже не надо ничего объяснять. Взгляни на свои волосы… они торчат во все стороны.

Артур поймал себя на том, что рассматривает ее. Волосы Кимберли опять были в беспорядке, по крайней мере, на первый взгляд. Артур отметил про себя, что волосы у нее волнистые от природы, с такими довольно трудно справиться.

— Неряшливая… — повторила Кимберли еле слышно.

В ее голосе было столько боли, что у Артура перевернулось сердце, но, во-первых, он привык отстаивать свою точку зрения, во-вторых, здорово разозлился на Кимберли и, в-третьих, не привык выслушивать нарекания от женщин.

— На пиджаке у тебя не хватает одной пуговицы, а у брюк такой вид, будто ты в них спала. Ты выглядишь здесь не лучшим образом. Это все, что я сказал тогда.

Кимберли сильно прикусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Этот снимок был сделан меньше чем через неделю после похорон ее отца. Кимберли помнила, как она, запыхавшись, вбежала в зал в последнюю минуту и, извинившись, присоединилась к мужчинам, уже стоявшим перед камерой. На ней был старый брючный костюм, и сейчас она видела, что он имел жалкий вид. Но эпитет «неряшливая» обидел ее, и обида была тем горше, что это ужасное слово прозвучало из уст Артура. Как он мог выказать столь жестокое пренебрежение к ее чувствам!

— Это было моим единственным замечанием, — сказал Артур, решив в эту минуту впредь никогда не обсуждать внешность своих служащих без серьезного на то основания.

Что бы он ни говорил, но именно из-за него я потеряла должность финансового директора, хотя он и отрицает это, мрачно размышляла Кимберли. Он должен знать, что руководство компании готово на все, лишь бы угодить Большому Боссу. Достаточно было одного критического замечания Артура, чтобы на моем повышении поставили жирный крест.

— Хочу повторить, что я не высказывал никаких неуместных замечаний, касающихся моих якобы предпочтений относительно служащих женского пола, — язвительно сказал Артур.

Кимберли хранила воинственное молчание. Артур, вне всякого сомнения, настоящий мужчина: сильный и необычайно уверенный в себе. Руководство «Скайлайт» традиционно состояло из мужчин, и, если бы Артур захотел отпустить несколько сальных шуточек о женщинах на той нью-йоркской встрече, он не нашел бы более благодарных слушателей. Кимберли была уверена в этом.

— Я полагаю, ты веришь мне, — с нажимом произнес Артур.

У нее вырвался нервный смешок.

— Не знаю. Твое поведение вчера вечером ясно показало, что ты не считаешь нужным соблюдать те нормы, которых каждый работодатель придерживается автоматически.

— Я не согласен с этим утверждением, — надменно заявил Артур.

— Естественно. Ведь ты считаешь, что правила, обязательные для других, к тебе не относятся! — бросила ему в лицо Кимберли. — Ты уверен, что тебе свыше дано право поступать так, как тебе хочется, независимо от того, как это скажется на судьбах людей. А как насчет моих прав? То, что произошло между нами, никогда бы не случилось, если бы я знала, что ты мой босс!

— Что случилось, то случилось, — изрек Артур философски.

— К моему большому сожалению, — сдавленно пролепетала Кимберли, пытаясь не поддаться гипнозу его темных глаз. — И неряшливой ты меня назвал огульно, неряшлив тот, кто не соблюдает чистоты, а я…

— Я никогда не говорил, что ты не соблюдаешь чистоты, — перебил Артур. — Я сказал только, что ты немного неопрятная. Я понятия не имел, что это слово имеет еще какое-то значение.

Кимберли раздражала его, и не без оснований, и в то же время руки Артура самопроизвольно сжимались в кольцо вокруг Кимберли — медленно и осторожно, словно он собирался обнять динамит.

Ничего подобного! Я… Что ты делаешь?!

Кимберли поразилась, что, несмотря на весь ее гнев, направленный на Артура, несмотря на все ее заверения, что она не желает общаться с ним, ощутила вожделение в тот момент, когда Артур обнял ее.

— Скажи, что не хочешь этого, — словно поддразнивая, посоветовал он.

Кимберли бросило в жар. Ее тело дрожало, снедаемое жаждой любви, но разумом она еще осознавала весь позор своей слабости.

— Перестань так смотреть на меня! — взмолилась она.

Хрипло рассмеявшись, Артур наклонился к ней и раскрыл ее мягкие губы своим языком.

— Нам надо поговорить, — сказал он, отстранившись. — Мы могли бы вместе пообедать, не ожидая ужина.

— Нет.

— До вечера так далеко… Почему мы должны терпеть?

— Отойди. Для меня важны моя карьера и репутация, — пробормотала Кимберли, отчаянно желая его поцелуев и в то же время борясь с соблазном всеми силами.

Она знала, что будет ненавидеть себя, если позволит Артуру второй раз лишить ее благоразумия.

Кимберли сгорала от желания и чувствовала, что Артур ждет, когда она уступит ему. Ее многочисленные предшественницы испортили Артура своей лестью, укрепили в нем уверенность, что при помощи своего обаяния он выйдет победителем из любой неловкой ситуации. Он привык бессовестно манипулировать людьми, быть достаточно жестоким при достижении своей цели. Иными словами, он не был мистером Совершенство, необыкновенным мужчиной, за которого она его принимала.

Артур привязал ее к себе, научил хотеть его. Кимберли чувствовала свою слабость и страшно злилась на себя за то, что у нее не хватает силы воли поставить его на место.

— Любовь моя… давай не будем портить себе настроение этим досадным недоразумением, — произнес он вкрадчиво. — В глубине души ты прекрасно знаешь, что простишь мне все мои так называемые грехи.

Злясь на него и на собственное малодушие, Кимберли, сдерживавшая слезы более часа, дала им наконец волю. Она отчаянно вздохнула, мучительно сожалея о том, что не может вернуть себе самообладание.

— Я не собираюсь прощать тебя, — сказала она сквозь зубы. — И больше не хочу тебя видеть. Я вообще хочу забыть о прошлой ночи…

— Ну и забывай… Мы можем прекрасно провести время сегодня вечером и снова пережить те же радости и взлеты, моя красавица.

— Почему ты не слушаешь, что я тебе говорю? — с горькой обидой спросила Кимберли.

— Ты, видимо, не понимаешь… Однажды разделив со мной постель, ты автоматически согласилась и на другие ночи. Я по-прежнему хочу тебя. И у тебя это желание не пропало. И хотя я не возьму в толк, как твои коллеги умудрились не узнать тебя на вчерашнем приеме, я готов вести себя осмотрительно, если тебя так волнует репутация.

— Хватит соблазнять меня! — сердито прервала его Кимберли. — Я не желаю тратить время на человека, который ради развлечения дарит своим женщинам сексуальные игрушки!

Артур озадаченно нахмурился, но уже в следующую секунду ослепительно улыбнулся. Кимберли, наблюдавшая за сменой выражений на его лице, поймала себя на том, что хочет и ударить его, и броситься ему на шею.

— Сексуальные игрушки?

— Наручники, усыпанные бриллиантами… Я прочла об этом в газете, — неуверенно ответила она.

— Как тебе не стыдно, дорогая! Читаешь всякую макулатуру, — нежно пожурил ее Артур. — К тому же вынужден разочаровать тебя — для сексуальных игрушек ты готова так же, как я для монашества.

Артур снова хотел обнять Кимберли, но в этот момент дверь в кабинет открылась. Кимберли проворно юркнула под письменный стол и затаилась там.

Дональд Лопес проявил похвальную выдержку, сделав вид, что ничего не заметил.

— Продолжай в том же духе, — сказал Артур по-испански. — Она думает, что ты ее не видел.

— Можно спросить, что она там делает? — невозмутимо поинтересовался Дональд.

— Не хочет, чтобы ее видели в моем кабинете. Стесняется. Она… нервничает из-за всякой ерунды, — пробормотал Артур и, пожав плечами, добавил: — Чувствительная женщина.

Интуиция подсказала Дональду, что ему следует воздержаться от соленой шутки, готовой сорваться с языка. Совершенно очевидно, что Артур считает эту нервную пугливую особу привлекательной и достойной уважения. Артур, который относится к женщинам, как к предметам одноразового пользования, живущим на земле только ради того, чтобы развлекать его, пытается вдруг оправдать весьма нелепое поведение одной из них. Артур, который четко знает, что он любит и что не любит. Дональд мысленно отметил, что сегодня Артур ведет себя не менее странно, чем вчера на приеме, и поспешил откланяться, пообещав зайти позже.

Как только за ним закрылась дверь, Кимберли выбралась из своего укрытия. Дрожащими руками она оправила одежду и, не удостоив Артура и взглядом, вышла из кабинета. Да и что можно было сказать в данной ситуации? О своем отношении к нему она выразилась предельно ясно. Кимберли только сильно угнетало осознание того, что она не может долго противостоять этому красивому, сильному мужчине.

После ланча Кимберли сидела за своим рабочим столом и смотрела в пространство. Присущая ей высокая работоспособность куда-то улетучилась. Кимберли пыталась забыть об Артуре, но мысли о нем упорно не шли у нее из головы, и это ее бесило. По мнению Кимберли, у него напрочь отсутствовала совесть, потому что Артур не признал, что вел себя безответственно и эгоистично, скрывая от нее свое настоящее имя. Теперь она знала, какой сюрприз он готовил ей за ужином.

Она также имела бесспорное доказательство того, насколько несерьезно Артур относится ко всей этой истории. Правда, Кимберли посмотрела на это иначе, когда вспомнила, как Артур настаивал на том, что их взаимное влечение важнее всего остального. И он, кажется, даже дал слово, что до нее не встречался ни с одной служащей своей обширной корпорации. Если все это соединить с его поведением, то, возможно, Артур действительно сильно заинтересовался ею.

— О Господи, — прошептала Кимберли, — неужели я снова готова стать пленницей унизительной ловушки, если думаю, что мои самые дикие мечты могут осуществиться?

Как можно быть такой наивной? Артур Мартинес просто крыса! Лощеная, пресыщенная крыса. Он необычайно богат и имеет скверную репутацию ловеласа. Разве реально, чтобы такой мужчина имел хоть какие-то приличные намерения в отношении доверчивой девственницы, прыгнувшей к нему в постель, едва познакомившись с ним? Кимберли стало стыдно от собственного отчаянного желания убедить себя в том, что она может доверять Артуру. Неужели горький жизненный опыт так ничему и не научил ее?

Когда ей было семнадцать, она впервые влюбилась. Крис был старше ее на четыре года. Он держал ее за руки, целовал, в общем, вел себя так, будто Кимберли была той девушкой, которую он искал всю жизнь. И только через две недели выяснилось, что на самом деле Крис искал подходы к подруге Кимберли. Гордость не позволила Кимберли показать, как ей больно, но самым трудным для нее было притворяться, будто ничего не произошло, скрывать свое унижение, которому ее подверг Крис. Он просто использовал ее, и та крошечная вера в себя, которая была у Кимберли, потерпела сокрушительный удар, потому что Крис недвусмысленно дал ей понять, что она для него — ноль.

Из тяжелых воспоминаний Кимберли вырвало деликатное покашливание. Она подняла голову и увидела стоящего около ее стола молодого человека. Он с трудом удерживал огромную корзину цветов.

— О-о-о… — в благоговейном восхищении простонала Ивон. — У тебя день рождения, Кимберли?

Справившись с волнением, Кимберли поднялась со стула. Она сняла конверт, прикрепленный к ручке корзины, и дрожащими пальцами открыла его. «Сообщи свой адрес… Когда заканчиваешь работу?» Подписи не было, но Кимберли знала, что корзину прислал Артур. У нее подогнулись колени, и она рухнула на стул. Кимберли подумала, что будет правильнее оставить и этот роскошный жест, и записку без внимания, но с ужасом отметила, как отчаянно ей хочется связаться с Артуром.

— Тебя к телефону, Кимберли! — объявила Ивон.

Кимберли взяла трубку аппарата, стоявшего на ее столе.

— Долго мы будем прятаться? — жалобно спросил Артур. — Моя бабушка говорила: «Скажи правду и посрами дьявола».

— Жаль, что ее мудрость не передалась тебе! — прошипела Кимберли в трубку.

— Мне пришлось всех выгнать из зала заседаний, чтобы позвонить тебе…

— Я тебя просила об этом? — огрызнулась Кимберли.

— Мне нужен телефон! — Рут бесцеремонно вырвала трубку из руки Кимберли и со злостью нажала на клавишу, отсоединявшую эту линию.

Кимберли удивленно посмотрела на нее.

— Я могла сама это сделать…

— Да?! — Рут была в ярости. — Благодаря тебе я только что прошла через самое худшее испытание в своей жизни!

— Каким образом?

Кимберли только что заметила, что Рут красная как рак и в глазах ее стоят слезы.

— Я представила отчет по нашему сектору, а этот ублюдок Мартинес забросал меня какими-то ужасными вопросами! Я не смогла ответить на них, и он стал разговаривать со мной, как… с дурочкой. Это твоя вина, что я была недостаточно хорошо подготовлена к этому выступлению! — Рут все-таки разрыдалась.

После того, как смолкли ее последние всхлипывания, в комнате воцарилась мертвая тишина. В дверь протиснулся Гарри Уилбер, было видно, что он чувствует себя крайне неловко.

— Мисс Болдуин расстроена, и она не думает, что говорит. Кимберли, гм… я весьма сожалею об этом. Я уверен, что Рут извинится перед тобой, когда успокоится.

Когда он уводил плачущую красотку в свой кабинет, все слышали, как Рут, не стесняясь в выражениях, высказала свое нежелание извиняться перед Кимберли за что бы то ни было.

— С каких это пор Гарри так опекает Рут? — спросил кто-то.

— Похоже, ей наконец-то открылась правда, что она не может выполнять работу Кимберли. Так ей и надо! — презрительно бросила Ивон. — Меня удивляет, что у нее хватило наглости претендовать на эту должность!

Когда спустя час Кимберли уходила с работы, к ней в коридоре подошла Рут. Ее глаза были красными, нос распух. Не скрывая своего негодования, Рут сквозь зубы процедила слова извинения. Кимберли была любезна с ней, насколько это возможно, но выходка Рут только подтвердила ее мысль о том, что ее дни в компании сочтены.