Но кто этот человек?

— Керри! — громко произнес он, вытирая ее чистые руки льняным полотенцем.

Она, похоже, его не слышала — ее взгляд был прикован к мертвому.

— Керри! — Он начал трясти ее, пока она не посмотрела на него. — Кто это?

— Чарлз Монкрифф, — прошептала она, и глаза ее снова до краев наполнились слезами. — Сын Монкриффа!

Боже мой!

Монкрифф вызвал у Артура антипатию с первых же минут встречи, и это чувство лишь укрепилось, когда Томас сказал, что Монкрифф обладает значительной властью и влиянием, а душа у него змеиная. Теперь Артур смотрел на сына Монкриффа, и внутри у него зашевелился панический страх — такой же удушающий, сжимающий внутренности страх, какой он ощутил в момент смерти Филиппа.

Он совершенно не знал, что теперь делать. Будь они в Англии, он спокойно обратился бы к властям. Его слово и имя сами собой пресекли бы ненужное расследование, и все это злосчастное происшествие было бы похоронено без всяких последствий для Керри. Но здесь не Англия. Он не только не знаком со здешними законами, он сакс, презираемый, как ядовитое насекомое. Его присутствие вызовет еще большие подозрения. А, судя по тому немногому, что он знал о Монкриффе, нечего и говорить, что захочет и может сделать этот человек, узнав о смерти своего сына.

Единственное, что им остается, — во всяком случае, до того, как у него появится возможность все обдумать, — убраться отсюда прежде, чем кто-нибудь их обнаружит.

Артур, встряхнув Керри за плечи, заставил ее посмотреть на него.

— Где Томас? Мэй?

Она покачала головой и снова уставилась на сына Монкриффа; Артур снова встряхнул ее.

— Керри, да выслушайте же меня! Где Томас? — Теперь он почти кричал.

— Ушел! — прошептала она. Артур впился пальцами в ее плечи так сильно, что она вздрогнула. — Выселены, все мы, — простонала она, закрывая глаза, в уголках которых показались слезы. — И Большой Ангус, и Мэй — они увезли всех в Данди, чтобы выяснить, как можно уехать в Америку. Томас и Рыжий Доннер погнали скотину в Перт. Там я должна встретиться с ним. Он не поймет, если я не приеду.

Ее объяснения и смутили, и потрясли его. Теперь, когда стало ясно, что Маккинноны не только получили письмо, но и вырвали свои корни из долины и бросили Гленбейден, исчезла всякая надежда на то, что он сумеет осторожно сообщить ей новость. Но он не понял, почему она осталась дома.

— Господи, но почему вы здесь одна?

— Чтобы у Томаса хватило времени добраться до Перта, — безнадежно пробормотала она и снова посмотрела на убитого. — Коровы — это все, что у нас осталось, и мы испугались, что Монкрифф их отберет. Господи, да ведь меня повесят за это! — закричала она.

Артур тоже этого боялся.

Нужно увезти ее как можно дальше от Гленбейдена. Тогда он все обдумает и решит, что делать. Он схватил ее за руку и потащил за собой, задержавшись только для того, чтобы торопливо сунуть в старую красную сумку кое-что из ее вещей, разбросанных по комнате. Взяв сумку в свободную руку, он быстро пошел к выходу, перешагнул через тело баронского сына и потянул Керри за собой — она опять закричала, когда ей пришлось сделать то же самое.

Выйдя из дома, он закинул сумку на спину Сакса и быстро привязал ее к седлу. Керри все еще плакала; плакала она и когда он усадил ее на спину Сакса и взлетел в седло позади нее. Крепко прижимая ее к себе, он дал Саксу шпоры, вознеся молитвы небесам, чтобы у этой лошади хватило темперамента (каковой он в ней предполагал), потому что ему нужно было доскакать до Лох-Эйгг так же быстро, как и до Гленбейдена.

И Сакс действительно показал себя с лучшей стороны, но на полдороге к озеру устал, перешел на ровную трусцу, и панический страх Артура достиг пугающих размеров. Впервые в жизни он не знал, что ему следует делать. Никогда, ни разу еще не попадал он в такую ситуацию, из которой не знал бы, как выпутаться. Его пугал страх за Керри, и единственной его отчетливой мыслью было — убраться подальше от Гленбейдена. Но куда именно? В Англию? И что потом? Вряд ли он может отвезти ее в Лондон, верно? Сможет ли она выжить в его мире?

Есть еще ее мать. Он вспомнил, что у нее жива мать, обитающая где-то недалеко от Глазго. С ее матерью было связано еще что-то, но сейчас он этого никак не мог вспомнить. Будет ли Керри там в безопасности? Можно ли отвезти ее туда?

Керри ничем не могла ему помочь. Плакать она перестала, и он был благодарен ей уже хотя бы за это. Но зато она впала в какое-то потрясенное молчание, прислонилась к его груди, опустив голову и вцепившись пальцами в его руку. Он попробовал заговорить с ней, добиться какого-то ответа — хоть какого-то, — но Керри только слабо покачала головой и пробормотала, что она убила человека.

Когда они добрались до переправы через озеро, солнце только-только начало садиться за горизонт. Горстка людей ждала переправы, чтобы попасть на дорогу, ведущую в Перт, иначе пришлось бы идти пешком по длинной дороге вокруг озера. Артуру не хотелось ждать переправы вместе со всеми — вдруг кто-нибудь впоследствии вспомнит, что видел его с Керри. Но Сакс был измучен; он опустил голову и едва переставлял ноги. Лошадь нужно накормить и напоить, если они решат пуститься в объезд.

Они ехали еще час, и Сакс то и дело спотыкался, а Керри все больше погружалась в бездну надвигающегося безумия. Артур был угнетен и расстроен: он очень боялся, что лошадь падет — и что им тогда делать? Как только Монкрифф обнаружит, что его сын мертв, по всему Северному нагорью начнется хорошо организованная охота и их обоих повесят на ближайшем же дереве. Он никогда не оказывался в такой полной незащищенности, и это пугало его до смерти.

Но вот, наконец, тропа обогнула дальний конец озера, и Артур заметил в сумрачном небе слабый дымок, и в душе у него забрезжила надежда. Он направил Сакса туда и спустя четверть часа привязал его и помог Керри сойти на землю — или, точнее, подхватил ее, когда она стала падать, а потом усадил ее отдохнуть у лохматой березы.

— Я вернусь, — шепнул он и отвел от ее лица прядь волос.

Но Керри не слышала его, погруженная в свои мысли, и в нем снова вспыхнул страх. Проклятие, он больше не может выносить этот страх!

Он заставил себя отвернуться от нее, крадучись пошел лесом в сторону дыма и наконец заметил группу покрытых соломой коттеджей, примостившихся у склона холма. Коттеджей было четыре, а на отшибе стоял дом, похожий на сарай.

Именно это Артур и надеялся найти.

Быстро окинув взглядом открывшуюся картину, он понял, что здесь никого нет, за исключением собаки, лежащей перед одним из коттеджей, положив голову между лапами. Не очень-то ободряющее зрелище для того, кто задумал украсть ведро овса. Да, да, ему и самому-то с трудом верилось, но он, Артур Кристиан, действительно намеревался пересечь порог чужого дома с целью обычного воровства.

Такого с ним еще не бывало.

Однако собака предоставила ему передышку. Артур размышлял о том, что сделал бы в подобной ситуации обычный вор, как вдруг взгляд его упал на камни, лежащие у его ног. Издав довольный смешок, он нагнулся и подобрал несколько штук. Выбрав самый большой, он вышел из-под укрытия деревьев и изо всех сил швырнул камень в сторону, противоположную сараю. Это произвело ожидаемый эффект — собака резко вздернула голову, навострила уши и посмотрела туда, куда упал камень. Артур бросил второй камень, собака вскочила и потрусила в ту сторону, где раздался шум. Вскоре она исчезла в лесу.

Артур, пригнувшись, бегом пересек луг перед сараем, двигаясь с такой быстротой, с какой ему бегать, еще не приходилось.

Войти в сарай оказалось просто; он быстро проскользнул внутрь и прислонился к полусгнившей двери, чтобы перевести дух. Пока он втягивал воздух в легкие, что-то потревожило его, и внезапно Артур понял, что он не один. Он осторожно повернул голову — и тут же, не думая, улыбнулся очаровательной улыбкой молодой девушке, сидевшей рядом с дойной коровой, улыбнулся так, словно у него вошло в привычку забираться в чужие сараи.

Застигнутая врасплох, девушка не успела снять руки с коровьих титек и лишь удивленно смотрела на него.

— Ах, что за славная девочка, — ласково заговорил он, сунув руки в карманы. — Право же, славная девочка. Девушка не шелохнулась.

— Вы простите меня за мое поведение, верно? К сожалению, у меня есть небольшая проблема, — прошептал он с видом заговорщика. — У меня заболела лошадь, вон там, на дороге в Перт. — Это сообщение не вызвало у девушки никакого ответа, если не считать того, что она отняла руки от титек и положила их себе на колени. Артур откашлялся. — Я очень надеялся, что смогу одолжить немного овса.

— Украсть хотели, — только и сказала она. Не желая заострять на этом внимание, Артур вынул руки из карманов и невинно пожал плечами, подняв ладони вверх.

— Вы угадали. Мне ужасно противно, что дошло до такого, честное слово, противно, но я попал в довольно затруднительное положение. Моей лошади совершенно необходимо подкрепиться, а трава в здешних местах не очень-то годится для лошадей, верно?

Он удивился и почувствовал облегчение, потому что она в ответ согласно кивнула. Он послал ей свою лучшую улыбку повесы и очень медленно вышел на середину сарая.

— Видите? Я был совершенно прав насчет вас. Очень славная девочка с золотым сердечком.

— Мой па меня убьет, — вздохнув, сообщила она. — Он не любит англичан. Говорит, они воруют и грабят шотландцев.

Проклятие! Он еще и руку не протянул, а его уже побили козырной картой. Девушка встала, тщательно вытерла руки о лоскутную юбку, и Артур напряг мозги — как бы заставить ее остаться здесь, не пуская в ход физическую силу. Он не мог, он ни в коем случае не мог ударить ее.

Но если будет необходимо, он это сделает.

— Ваш па, — произнес он, растягивая слова, — человек проницательный. Я бы набросил петлю себе на шею, ей-богу, но понимаете, я не могу позволить умереть своей лошади. Она совсем плоха, а я еду целый день. Целый день! — воскликнул он пылко, отчаянно стараясь найти нужное объяснение. — Это правда, девочка! Ехал целый день, чтобы… э-э-э… повидаться с одним человеком здесь, в Северном нагорье: говорят, он может ее вылечить.

К его величайшему изумлению, девушка перестала разглаживать свой передник и посмотрела на него.

— С Роджером Дугласом, что ли? — осторожно спросила она.

— Ну да, — быстро ответил он, уповая на небеса, чтобы этот Роджер Дуглас оказался тем, кем надо. — А вы о нем слыхали?

Девушка опустила глаза, смущенно улыбнулась и, как показалось Артуру, даже слегка покраснела.

— Ага, слыхала, — проговорила она уже гораздо мягче. — О нем в этих долинах рассказывают чудеса. То есть о его врачевании.

Слава тебе, Господи!

— Понимаете, у него прекрасная репутация, которая дошла до Англии, я бы не заехал так далеко, если бы эта лошадь не была со мной с тех пор, как я был мальчишкой… Мой дед подарил ее мне, когда она была ростом с пони, признаюсь, я сильно привязан к своей старой подружке, — тараторил он, удивляясь, с какой легкостью ложь струится по его губам.

— А у вашей лошади есть имя? — с любопытством спросила она.

О, разумеется, черт побери!

— Есть. Я называю ее… Брюсом, — ответил он, вытащив это имя из какого-то далекого урока шотландской истории. Девушка просияла.

— Брюс, — тихо повторила она, а потом вдруг направилась к нему.

Артур немедленно расставил ноги, приготовясь сразиться, если придется, с этой юной дикаркой.

— Послушайте-ка, девушка…

— Ведро-то у вас за спиной, вон там. — Она показала куда-то за его плечо. — Хорошо бы вы оставили его на дороге, а я утром его подберу. Вы знаете, где его найти, а? — поинтересовалась она, показывая на ведро. Артур поспешно схватил его и подал ей. — Это я про Роджера говорю, — добавила она с милой улыбкой.

— Про мистера Дугласа? Ах… на самом деле я очень рад, что вы спросили, потому что я не очень-то уверен. Вы можете указать мне дорогу? — спросил он, а она пошла к деревянному ларю, стоявшему у стены.

Подняв крышку, девушка наклонилась над ларем, встав спиной к Артуру. Когда же она выпрямилась и снова повернулась к нему, ведро было наполнено свежим овсом.

— Рядом с пристанью на озере увидите тропку, она ведет направо. Он живет в соснах, на Дин-Фаллон. Да уж, Роджер Дуглас вылечит вашу лошадь, — проговорила она и снова покраснела. — Вы скажете ему, правда же, что Люси Макнэр шлет ему горячий привет?

Артур взял у нее ведро и низко поклонился.

— Можете на меня положиться.

На этот раз она покраснела неистово и неловко затеребила воротник своего платья.

— Вы там поосторожней, чтобы мой па вас не увидел. — Артур улыбнулся.

— Я буду очень осторожен. Благодарю вас, мисс Макнэр. Вы просто спасли жизнь моему Брюсу.

С этими словами он оставил зардевшуюся девицу и быстро вышел из сарая, предварительно выглянув наружу, чтобы узнать, где собака. Поскольку собаки нигде не было видно, он послал, оглянувшись, последнюю улыбку повесы девушке по имени Люси, быстро перебежал поле и влетел в лес с ведром в руке. Остановился Артур, только оказавшись в безопасности под покровом леса. Он прислонился к дереву и прижал руку к боку, где у него закололо от внезапно охватившего его приступа веселья.

Замечательно! Он только что украл ведро овса. Но не просто украл — он еще и налгал хорошенькой девушке, причем испытал при этом не больше угрызений совести, чем какой-нибудь слизняк.

Он оттолкнулся от дерева и поспешил по тропинке туда, где оставил Керри.

Саксу — или Брюсу, как вам угодно, — не понравилось, что ему не дали сразу же съесть весь овес, однако Артур заставил его пройти еще немного, чтобы оказаться подальше от хутора Макнэров. Он остановился у небольшого ручейка, снова помог Керри сойти с лошади, после чего поставил ведро с овсом перед Саксом. Пока лошадь ела, Артур расседлал ее и весьма тщательно вытер старым одеялом, которое купил вместе с лошадью.

Потом он занялся Керри.

Она сидела под деревом, раскачиваясь взад-вперед и бессмысленно глядя куда-то вдаль. С тех пор как они покинули Гленбейден, она не сказала ни одного слова, не поинтересовалась, куда они едут. Ни разу. Она все еще была в шоке, ее потрясение и горе казались физически осязаемыми. Артур ни разу в жизни никого не застрелил и потому, чтобы представить себе ее состояние, он вспомнил, как умер Филипп и как страдал при этом Эдриен.

Как страдали они все.

С горьким вздохом он снял с седла сумки и отнес их туда, где сидела Керри. Он услышал ее слабый стон и присел на корточки, положив руки ей на плечи.

— Поспите-ка, — посоветовал он и уложил ее на бок.

Керри свернулась калачиком на его сюртуке; бледный вечерний свет играл на ее щеках, там, где горячие слезы проложили новую дорожку.

Артур сел рядом с ней и положил руку ей на плечо. Она неожиданно придвинулась к нему поближе и пристроила голову у него на коленях. Он погладил ее по волосам и принялся размышлять о том, как выбраться из этой передряги.

К тому времени, когда луна начала заходить, он принял решение. Он отвезет Керри в Глазго, к матери. Это единственный приемлемый выход из положения. В Англию он ее отвезти не может — как бы он ни любил ее, она не приспособится к его образу жизни. И в Перт он не может ее отвезти. Монкрифф будет искать их, и рисковать им нельзя — пытаясь найти Томаса, можно нечаянно наскочить на Монкриффа. Решение было не идеальное, но разумное. Он предложит денег ее родным; заставит их эмигрировать в Америку вместе с остальными, учитывая сложившиеся обстоятельства. Это единственный подходящий вариант.

Так он твердил себе снова и снова, надеясь, что, в конце концов, сам поверит в это.

Сквозь дымку сна Керри ощутила толчок и с трудом разлепила тяжелые веки. Она прищурилась, устремила взгляд на луну и попыталась вспомнить, где находится.

Несчастье обрушилось на нее, навалилось страшной тяжестью на грудь. Она застрелила человека насмерть, видела его удивленный взгляд, когда он понял, что жизнь уходит из его тела. Она закрыла глаза, надеясь, что это всего лишь дурной сон.

— Вставайте, милая моя! Нам нужно пускаться в путь, пока солнце не встало.

Это его голос, это ее Артур, ее странствующий рыцарь, он явился в разгар той чудовищной сцены и увез ее. Она застрелила человека насмерть. Боль в голове, стук в висках были неистовыми и безжалостными. Она отодвинулась от звука его голоса, не желая смотреть в лицо реальности.

— Керри, нам нужно уехать отсюда, иначе нас найдут. Она стала преступницей. Если ее найдут, ее повесят.

— Ну, пошли же.

Она почувствовала, как его руки подхватили ее под мышки и заставили встать. Ноги ее не слушались; она пошатнулась, не чувствуя их под собой. Кажется, ничто у нее не шевелится и не действует, как положено. Рука Артура обвила ее талию и повлекла через небольшую лужайку к оседланной лошади.

— Ну, будьте же хорошей девочкой, — упрашивал он, затем усадил ее в седло и положил ее руки на луку. — Держитесь крепче.

На мгновение он исчез из виду; потом она ощутила, как дернулось седло, когда он привязал к нему сумки, как затем оно осело под его тяжестью, когда он уселся позади нее. Он обхватил ее руками, взял поводья, и она почувствовала его губы у себя на макушке, когда лошадь поскакала вперед.

— Ах, милая девочка, — пробормотал он сочувственно, пришпоривая лошадь.

Ах, милая девочка, что же ты наделала?