Хорошо живет товарищ Семин. Впрочем, тот продемонстрировал полное внимание и ни разу за всю беседу не отвлекся на посторонние темы.
      – Я тут подумал… – начал Добровольских, стараясь, чтобы голос звучал как можно непринужденнее. – Может, встретиться всем нам, а?! Я же тут как раз приехал в командировку от фирмы!
      – Чем ты занимаешься?! – спросил Семин. – Женился?!
      – Да… – ответил Антон, не вдаваясь в детали. – В коммерческой компании одной на ответственном посту. Потом расскажу – при встрече! А ты у нас свободный, как я тут почитал в Инете!
      – Точно! Ты молодец, что зашел на сайт. Когда заскочишь?!
      – Так! – Антон сделал вид, что рассматривает ежедневник. – Скажем, завтра у меня встреча в десять, часа два продлится, не больше, и с полудня я совершенно свободен! Можно будет встретиться, поболтать, как в старые времена. У меня тут еще идея есть на этот счет – вам должна понравиться!
      – Я весь внимание!
      Где-то на заднем плане, казалось, прямо у плеча Семина, раздался женский смех.
      – Нет! – категорически сказал Антон. – Это уже при встрече!
      – О"кей! – сказал Виктор. – Только я тоже несвободен. Давай вечерком подъезжай, этак часам к семи – в самый раз! Идет?!
      – Да! – торопливо, может быть, слишком торопливо ответил он и добавил так же торопливо. – Надеюсь, что и Игоря в конце концов смогу увидеть!
      Добровольских замер в ожидании ответа. Кто их там знает – может, поссорились и не разговаривают! Тогда конец всем его планам.
      – Да, было бы здорово! – сказал неопределенно Семин. – Заходи, обсудим!
      Антон положил трубку и еще несколько минут размышлял, уставившись невидящим взором в стену. Еще почти сутки. А время идет, и почему-то было чувство, что времени этого у него остается совсем мало.
      Роскошная холостяцкая квартира Семина находилась в центре Москвы в одном из недавно построенных небоскребов. Охраняемая стоянка во дворе и бдительный консьерж у дверей. Проблем, впрочем, не возникло. Виктор встречал его у дверей, облаченный в патриотический – цветов российского триколора – халат. Пожали друг другу руки.
      – Ах, через порог! – вспомнил запоздало хозяин. – Примета плохая! Давай еще раз, по-человечески! Да ты проходи, проходи!
      Он отступил, пропуская старого знакомого внутрь. Виктор, казалось, стал выше со времени их последней встречи. Добровольских бросил взгляд на его обувь. Обычная подошва. Может, это его самого жизнь согнула?!
      Он уже знал, что Семин не бедствует, но все-таки был поражен величиной, комфортом и роскошью этой "берлоги", как назвал ее сам хозяин. Дизайнера тот не нанимал, доверяя собственному вкусу. Вкус у Семина имелся, но обстановка была не слишком продумана – было заметно, что Витька не уделял большого внимания композиции, освещению и прочим эстетским заморочкам и руководствовался в первую очередь собственным удобством. Кроме того, поражала чистота, которую при загруженности холостяка Семина могла обеспечить только приходящая горничная.
      – Видел бы ты эту милашку! – расхваливал Виктор. – Я им так и сказал в агентстве – мне бабушек не присылайте. Бабушки пусть за дедушками убирают!
      Одна из комнат была отведена под миниатюрный спортивный зал. Тренажеры, звукоизоляция, чтобы не тревожить соседей. Добровольских качал головой – по сравнению с его комнатушками в коммуналке, жилище автогонщика выглядело настоящим дворцом.
      – Кстати, недавно узнаю замечательную вещь! – сообщил Семин. – Оказывается домик наш стоит на каком-то геологическом разломе! То есть, разлома, само собой, не видно, но это пока! В любой момент можем полететь со всеми соседями вниз! Правда, строители уверяют, что все это чепуха. Но это тоже понятно – им продавать свои скребонебы нужно! Словом, живем как на вулкане! Но пока стоим!
      С каким-то мальчишеским бахвальством Виктор совал в руки гостю кубки и медали, выигранные на разных гонках. И изрядно замусоленные снимки с разных соревнований.
      Антон заставил себя преувеличенно внимательно просмотреть их, задерживаясь на тех, что, судя по комментариям Семина, должны были особенно его заинтересовать.
      Сам думал только о том, как подвести Виктора к необходимости встретиться всем четверым и непременно в трамвае с номером из четырех семерок. Заранее было многое обдумано, но сейчас хозяин просто не давал ему вставить слово.
      Из спортзала переместились в гостиную, где и провели остаток вечера. В углу комнаты возвышалась плазменная панель. На стене за ней висел какой-то вымпел и еще несколько фотографий, прилепленных без рамок и с какой-то нарочитой небрежностью. Семин в компании разного калибра знаменитостей политики и спорта.
      На одной из фоток можно было заметить собственной персоной господина Сохальского.
      Гитары, вечной и единственной постоянной спутницы Витькиной юности, нигде в пределах видимости не наблюдалось, да и голос у Семина стал ниже. К облегчению и удивлению Антона Виктор курил, несмотря на свой спортивный статус, причем курил в комнате. Из бара на стол перекочевало с полдюжины разнокалиберных бутылок.
      Антон с удовольствием затянулся сигаретой. Дым расплывался по комнате, заглушая запах благовоний, пропитывавший воздух семинской квартиры.
      – Это одна из моих поклонниц увлекается фэн-шуем! – объяснил Виктор. – Уверяет, что стоит переставить мебель как надо и жизнь пойдет как по маслу. Я не против – чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось!
      Прежде чем удалось перейти к главному, пришлось еще просмотреть запись каких-то гонок, на которых Семин почти что выиграл очередной кубок, да какой-то молодой, да ранний срезал! Виктор во время просмотра просто-таки по-детски переживал и хватал гостя за рукав.
      – Ты смотри, что делает! Знаешь, в чем тут штука?! Машину не бережет, стервец. А у меня, знаешь, осталось такое благоговение перед техникой. Да и некрасиво это!
      Антон кивал, делал вид, что понимает его переживания.
      – Как бизнес?! – поинтересовался он чисто для приличия.
      Семин махнул рукой, давая понять, что не хочет сейчас о нем говорить.
      – В задницу бизнес! – слова он подкрепил жестом. – Потом расскажу, если, в самом деле, интересно. Ты-то как?! Женился, говоришь. А дети есть?! Один, двое!
      – Есть, один! Не был, не состою, не имею… – пошутил Антон.
      О собственной семье ему сейчас хотелось вспоминать еще меньше, чем Виктору о его бизнесе.
      – Звезд с неба не хватаю! – добавил он. – Но и жаловаться не приходится. Получил, что заслужил!
      – Как это мудро! Кстати, насчет звезд и прочей небесной машинерии. К нам, в столицу, не думал перебраться?! Место я тебе подыщу, правда, золотых гор не обещаю, но все же перспектива! – он, как показалось Антону, задержался взглядом на его костюме. – Ты кто у нас там – "финансовый директор"?!
      – Да! – повысил себя в звании Антон – проверять Семин все равно не станет. – То есть так на табличке, которая на двери, значится! – пояснил Добровольских. – Там у нас все директора, простых работников не держат. Даже уборщица – директор отдела по уборке территории!
      Семин рассмеялся.
      – Так это в порядке вещей! Как вы яхту назовете, так она и поплывет! На жизнь-то хватает?!
      – Денег много не бывает, сам знаешь! – сказал уклончиво Антон. – А насчет твоего предложения… есть у меня кое-какие обязательства. Нужно сначала с ними разобраться, а потом уже и о делах можно думать!
      Семин одобрительно кивнул.
      – Ну а что семья? Все живы-здоровы?
      Антон посмотрел ему в глаза. Да нет, не знает он ничего о его, Антона, проблемах.
      Обычный вопрос.
      – Более-менее! – сказал он.
      – Вот и лады!
      Далее вкратце, не вдаваясь в подробности дневного инцидента, Антон сообщил, что к Сохальскому пробиться так и не смог. Виктор добродушно рассмеялся.
      – А когда ты с ним будешь говорить?! – поинтересовался Антон. – У меня, понимаешь, график плотный. Через несколько дней надо возвращаться! А у меня есть идея…
      И в течение десяти минут он эту идею с трамваем еще не вполне захмелевшему товарищу и изложил. Старался, чтобы голос звучал как можно беспечнее, в то же время внимательно следя за реакцией Виктора. Реакция радовала.
      – Да, – сказал Семин, который вспомнил с каким-то прямо-таки детским восторгом и тот вечер и трамвай. Было видно, что идея его увлекла. – Вчетвером, как тогда!
      Будет интересно!
      – Рита, думаешь, сможет вырваться от своего Гийома?! – спросил Добровольских.
      – Нет, он ее к стене приковал цепями! Представляешь, такая садо-мазо картинка?!
      Вообще-то она уже здесь, не в Москве, правда, а в Питере! Она ведь приезжает мать навещать! Ух, как глазки-то загорелись! Да я помню, ты всегда на нее неровно дышал, как и все мы. А вышло вот как!
      Антон подумал про себя, что кому-кому, а Витьке с Игорем вряд ли приходится особенно сожалеть о своем нынешнем положении. Все что хотели – получили! А Рита…
      Он и правда вздрогнул, услышав о том, что она в России. Может быть, подумалось, может быть, он действительно ее видел тогда на Невском. И не подошел! И кольнула обида – ведь ни разу за все время не позвонила, не напомнила о себе. Забыла совсем. Или наоборот – слишком хорошо помнит!
      – А вы, значит, не контачите! – уточнил Виктор, глядя на него испытующе.
      – Где уж нам!.. Думаешь, она согласится?! – он старался казаться как можно более непринужденным, чувствуя, что это у него плохо получается.
      – Если не согласится, придется похитить! – сказал Виктор серьезно. – Старинный красивый обычай – похищение невесты. Ты у нас в роли Шурика!
      – Ты это серьезно?! – спросил Антон.
      Семин расхохотался.
      – А ты, кажется, поверил! Легко тебя купить Антоша! Как тебя в финансистах-то держат?!
      В гостиницу Антон возвращаться не стал. Позволил соблазнить себя комфортом семинской квартиры. Расположился на диване, проворочался полночи, несмотря на все удобства.
      Семин спал крепко – ничего его не мучило. Железные почки, здоровые нервы… То есть наоборот! За синими шторами засветилось бледно-серое нездоровое какое-то московское утро, когда Антон тоже начал задремывать.
      Семин зашел к нему поздороваться. Был свеж и подтянут, на лице ни малейшего следа вчерашней попойки.
      – Иду к Игорю, как обещал! – объяснил он.
      – Ага! – Антон высунул на миг голову из-под одеяла. – Только… Осторожнее там!
      Бьют сильно!
      И он опять погрузился в бессвязный сон, в котором все перемешалось – и факты, и люди. Казалось, что это он оказался в сумасшедшем доме, а мать совершенно здорова, пришла и рассказывает о каком-то человеке, который согласился взять на себя его проклятие. Вроде так можно делать, только нужно разрешение от Министерства финансов. Антон радуется, говорит, что министр – его старый знакомый и, конечно, поможет. Но ему никто не верит, ни мать, ни врачи – думают, что все это бред. Плебеи! И Анька-сука где-то сзади маячит, радуется!
      – Позвольте, ваше превосходительство, выразить свое восхищение мерами безопасности! Еле прорвался! Секретарша в приемной весьма недурна, но на комплименты не клюет!
      Виктор задержался на пороге, оглядывая кабинет Сохальского. Стол красного дерева, кремового цвета стены, портрет президента в тонкой рамке. Здесь, в здании Минфина на Ильинке, он бывал от силы раза два-три за все время их совместного пребывания в столице. Встречались чаще на светских раутах. А в деловой обстановке Игорь, как уже случалось замечать Витьке, выглядел настоящим монстром.
      Сам без пяти минут президент! Штирлиц на задании, блин! Поневоле хотелось его растормошить, вытянуть из-за стола, заставить почувствовать себя живым человеком.
      Опускаясь в тяжелое и удивительно некомфортное кресло, Семин дал себе слово, что не выйдет отсюда, пока не добьется от Сохальского согласия на встречу. Просто из принципа.
      Владелец кабинета отодвинулся от стола и прищурился, разглядывая гостя.
      – Вот ведь мерзавец, обзывает генеральским титулом, развращает, понимаешь, штат и уверен, что все сойдет ему с рук! С чем пожаловали, товарищ?! Кажется, где-то я вас уже видел!
      – Мы сами неместные! – заговорил Виктор, нарочито окая. – Ходоком, стало быть, послали от российского автоспорта! Давайте покажем буржуям, что наша "формула", хоть и ездит медленно, да стреляет быстро!
      – Ладно, не юродствуй! У меня только что начальник метрополитена был, я уже сыт по горло ходоками!
      – Ну, с ходоками известно, что делать – накормить, напоить горячим чаем и непременно расстрелять! А что за начальник? Это который в черном весь?! Я его в коридоре встретил. Думал, какой-то траур тут у вас. Слушай, как он место-то нагрел, ты его здорово напряг, наверное!
      – С точностью до наоборот – это он меня напряг! Всем деньги нужны, Витя!
      – Неудобно тут у тебя! – Виктор повертелся в кресле, прилаживаясь. – Это, наверное, специально так сделано, чтобы просители не задерживались! Или просто наши русские спины не привыкли к западным веяниям в мебели! Или это из-за моего несчастного позвоночника!
      – Все еще беспокоит?! – нахмурился Сохальский. – Давай-ка, Витя, в наш кремлевский санаторий на месяц! Со здоровьем не шутят, его ни на какие денежки, сам знаешь, не купишь!
      – Не беспокойся. Если будет напрягать – ты первый об этом узнаешь, обещаю! А вообще, у меня массажистки – первый сорт. И нечего так улыбаться! Можно подумать, ему никогда не делали массаж!
      – Да делали! Но я человек солидный, я женат, а тебя, брат, я хорошо знаю!
      Семин покачал обиженно головой и еще раз огляделся.
      – Я тут замечаю новые перестановки в кабинете министров – стол переставили поближе к окну! Окно-то у нас из бронестекла?! А кресло, кресло с бронированной спинкой, как у Буша?!
      – У нас не Америка, Витя! У моих ребят не побалуешь!
      – Пули руками ловят?!
      – Что-то вроде того! – Сохальский подвинул ему коробку гаванских сигар. – По делу зашел или просто?!
      Вопрос был праздным – разумеется, старый товарищ не стал бы беспокоить его без весомого повода. Игорь Сохальский, и правда, был человек занятой. И если Семин мог сосчитать по пальцам свои визиты в этот кабинет, то Игорь сделать то же самое не мог, потому что просто не помнил этих визитов.
      Виктор нарочно долго пыхал сигарой, изображая небывалое восхищение, мотал головой. Короче, испытывал терпение.
      – Человек тут приехал один! – сказал он наконец. – Спорим, сразу не отгадаешь – кто!
      – Будешь дурака валять, товарищ Семин, выгоню и велю больше не пущать на порог!
      Кто приехал-то?!
      – Да Антошка Добровольских. Антошка, Антошка, иди копать картошку! Дела у него здесь. Кстати, твой коллега теперь – тоже министр финансов в какой-то питерской конторке.
      Сохальский закивал головой с грустной улыбкой. "Вспоминает что-то, – подумал Виктор. – Интересно, что?! Деловые будни Игоря Сохальского, бесконечные встречи должны были заслонить совсем те далекие деньки".
      – Поступило предложение от товарища Добровольских… – продолжил Семин. – Помнишь трамвай?! Счастливый трамвайчик был такой в Питере!
      – Трамвай, трамвай… – Сохальский нахмурился, словно не мог вспомнить, что это вообще такое.
      – Да я и сам почти забыл! – признался Семин. – Столько лет прошло! А Антон помнит.
      Сохальский возвел очи горе:
      – Теперь ты мне напомни, а то у меня как-то все в тумане! Это под Новый год мы куда-то ехали?!
      – Тепло, тепло! – и Семин изложил подробности того вечера по возможности кратко.
      – Верно! Был такой разговор! – закивал Игорь. – Забавно… Я-то и забыл! Знаешь, Витя, когда человеку не на что надеяться особо, кроме примет, то он их и запоминает, ждет чего-то! Как и Антоша наш бедный!
      – Ваша правда, барин! – сказал Виктор, продолжая пыхать сигарой. – А ничего, что я тут у тебя дымлю?! А то придет еще сам, а он ведь строгий!
      – Не пустим! – сказал Игорь. – Кроме того, его в столице сейчас нет. Я точно знаю.
      – Не сомневаюсь! – сказал Семин. – Так вот, трамвай этот самый… Идея такая – встретиться вчетвером, как тогда, – трамвайчик на вечер забронируем! Что тебе стоит?! Тот самый – со счастливым номерком! И покатим, как встарь. Ты, я, Антон и Ритка-Маргаритка!
      – А она что, тоже здесь?!
      – Натюрлих! Ну не здесь, а у себя в Питере, у матери! Я с ней, кстати, уже говорил – идею одобрила, приедет!
      Сохальский задумался, потирая подбородок.
      – Ну что ты нахмурил начальственное чело! Говори: горячо одобряю и поддерживаю! – сказал Виктор.
      Игорь помолчал. Вся эта сентиментальная чепуха не казалась ему стоящей целого вечера, который можно было провести с большей пользой.
      – Ритка будет! – доверительно наклонившись к нему, протянул Виктор.
      – Я слышал. Ты мне сейчас кресло прожжешь!
      – Ритка будет! – повторил Семин. – А если станешь упрямиться, я это кресло все сигарой истыкаю, пусть тебе станет стыдно!
      – Мне, Витя, стыдиться нечего – я человек занятой, у меня целая страна, к твоему сведению, на руках! – поднял палец вверх Сохальский. – Не говоря уже о семье!
      – Забей на один вечер на семью и страну эту чумовую! Страна ничего не заметит, мамой клянусь! Ритка будет, сухарь ты этакий!
      – Гм! – похоже, Сохальский начал сомневаться. – Не такой уж я и этакий. Только, Витя, что радости, если Антоша начнет нас грузить своими воспоминаниями?! Я не знаю, что там у него на чердаке творится, но подозреваю, что к концу вечера никто не будет рад, что под эту встречу подписался!
      Семин покачал головой.
      – Все ясно! К инициативе, исходящей снизу, господин Сохальский относится с опаской.
      – А ты в Салтыковы-Щедрины решил податься?!
      – Боже упаси! Критика ныне не в моде, а я конъюнктуру чутко чувствую! Ты вот, поди, Маккиавели читаешь?!
      – Шутишь! Маккиавели я прочел еще в детском саду. С тех пор успешно воплощаем в жизнь.
      – Не сомневаюсь! – снова сказал Семин. – Кстати, хотел спросить! Слышал тут, что конституция для присяги в кожу варана переплетена. Это правда, что ли?!
      – Правда, правда…
      – А почему?!
      – А почему бы и нет?! Во что ее еще прикажешь переплетать?! Ему что-то нужно? – уточнил осторожно Игорь.
      – Варану? Думаю, ему больше уже ничего не нужно! Да понял, понял, про что ты!
      Вернее – про кого! Вроде нет, – пожал плечами Семин. – Просто повидаться хочет!
      А тебе прямо так уж против шерсти?!
      – Да нет! – запротестовал Сохальский. – Ты в общем-то прав, со всеми этими бумажками и делами я и света белого не вижу! А Рита точно будет?!
      – Точно! Но если вам, ваше высокопреосвященство, так уж не хочется, то мы не настаиваем! Сами попразднуем втроем, нам же больше достанется.
      – Ну, полно! Как, кстати, съездил?!
      – Нормально. Конечно, будь у меня побольше времени на тренировки… – Виктор развел руками. – Айртоном нашим, Сенной мне уже, Игорюша, не стать, это факт!
      – Ну, Сенной, пожалуй, и не надо. Он плохо кончил.
      – Зато слава, Игорюша! – Виктор поднял кверху палец.
      – Дороговато за славу, не находишь?!
      – А за славу сколько ни заплати, все недорого! Кто-то из классиков сказал, не помню уж – кто именно!
      – Мериме, "Остров пингвинов". Только это тоже сатира, Витя! Вроде Щедрина!
      – Ах, да! Мы же люди неученые, как учиться перестали, так и забросили книжки, да конспекты в самый дальний угол. А у тебя тут, я вижу, целый шкаф! Это для антуража?!
      – Само собой! – сказал Сохальский. – Там и не книги вовсе, а так деревянные муляжи, коленкором обтянуты! Как он вообще, адекватен?! Ты же понимаешь…
      – Все я понимаю! Все будет в порядке, Игорь, если только кое-кто не будет вести себя как последняя свинья и не испортит людям настроение своим демонстративным отсутствием! Только трамвай нужно подыскать с семерками – будет символично! Ну, или намалевать их на вечер – это без разницы!
      – Ага, возьму кисточку и пойду малевать! Я еще, между прочим, ничего не решил окончательно! Тем более, ты меня уже свиньей назвал, а выпьешь, так, наверное, и драться полезешь!
      – Ну, я же вижу по глазам, что ты согласен! – подался вперед Семин.
      – Виктор, сядь! Трамвай в любом случае отпадает.
      – Ну, конечно! – закивал гость. – Министр на трамвае – это смешно. А может, ты популярность таким образом заработаешь себе немеренную?! Народ это любит!
      – Что там любит народ, как сам понимаешь, мне по барабану! Мне служба безопасности не позволит. Ты что думаешь, я сам себе хозяин – как хочу, так и ворочу! Ты же умный человек, Витя.
      – Вот я тебе как умный человек и посоветую – бронестекла в вагон поставим на вечер!
      – Бронестекла поставь в свой гоночный драндулет, а то, по-моему, ты головой на гонках хорошо приложился – вид у тебя чересчур возбужденный! Значит так! – решил Игорь. – О трамвае речи не идет, и можешь не хохмить дальше. Но можно устроить всю эту вечеринку в метро, а?! И с номерами там что-нибудь придумаем!
      Он посмотрел в сторону двери, за которой недавно исчез начальник московского метрополитена.
      – Улавливаю движение начальственной мысли! – проследил за его взглядом Семин. – Догнать старичка?!
      – Не стоит, сам придет. Сами все приходят и дают. Только не как у Булгакова, а как у Окуджавы… Знаешь, есть песенка про кота: "Он не ходит и не просит, желтый глаз его горит, каждый сам ему приносит и "спасибо" говорит"!
      – Хорошо коту! – вздохнул Семин.
      Из записок А.Е. Баринова:
      Булгаков все прекрасно знал и понимал. Мальчик, выросший в семье священника, не мог не знать одного из главных постулатов православной этики, заключающегося в словах Спасителя – "мне отмщение и аз воздам". Бог таким образом освобождал сердца людей от жажды мести, от ревности, от всей той кислоты, что сжигала и выедала поедом живую плоть несчастных – брошенных, униженных… Имейте Веру и радуйтесь тому, что есть кому отомстить за вас… И будете отомщены. А вы – успокойтесь и смиритесь…
      Но тем не менее Булгаков написал, по сути, роман-месть.
      По жанру, по замыслу, по идее своей. Роман-оттяг, где автор радовался тому, что хоть на страницах его произведения, те, плохие, насолившие ему в жизни люди, пускай хоть и с измененными фамилиями, будут наказаны: кто голым в Африку, кто с раком печени в боткинскую больницу, кто в дурдом, а кто и в морг, с отрезанной трамваем головой. А главное и ненавистному автору режиму сталинских ментов там, на страницах, досталось. От разгулявшейся компании чертенят.
 

Глава восьмая