ПИТ

      Найджел позвонил, чтобы сообщить, что он уволился и будет отмечать окончание в баре Фацо.
      — Окончание твоей работы? — спросил я.
      — Работы, Таиланда, всего, — сказал он. — Я возвращаюсь в Великобританию на несколько месяцев.
      Брюс спал на диване, так что я растолкал его и вкратце обьяснил ему ситуацию.
      — Я не удивлен, — сказал Брюс, потирая его подбородок. — Он не зарабатывал достаточно, не так ли?
      Я не знал. Я редко обсуждал с Найджелом его работу. Он делал рекламу для интернета, создавал сайты или что-то вроде этого. Я знаю, что ему платили проценты, и что он часто нуждался в деньгах, но он всегда оптимистично смотрел в будущее. Он планировал некоторый бизнес — открытие бара, журнал для эмигрантов, туры по районам красных фонарей, что в основном напоминало журавля в небе, потому что у него не было капитала. Как и Брюс, я считал, что он проводит слишком много времени в барах, чтобы получить какую-либо серьезную работу.
      Брюс сходил в душ, и мы поймали такси к бару Фацо. Найджел был уже сильно пьян. Рядом с Джимми стоял Большой Бокал с пивом «Сингха», и ребята требовали у Найджела, что бы он выпил его. Половина пива, казалось, проливалась на его грудь, но по крайней мере он пил это. Я получал Большую Рюмку с джином и тоником по крайней мере раз в месяц, и всегда пил залпом. Брюс всегда избегал этого. Он давал чаевые девочкам, подмигивал им, и они уносили бокал, когда никто не видел.
      Цыпленок, ха? Притворяется, что он может выпить его напиток, но я никогда не видел, что он выпивает больше полдюжины пива без того, чтобы не напиться в доску.
      Если честно, это не было большим праздником. Найджел очевидно был несчастным из-за необходимости вернуться в Англию. Он представил бизнес-план его боссам в Бангкоке, и они выгнали его. У меня было чувство, что случилось что-то большее, но я не хотел выпытывать. У него не было работы, чтобы оставаться здесь, и он сдал в аренду его квартиру в Англии, так что он возвращался к его матери. Это походило на адское падение. Я имею в виду, у него не было прекрасного образа жизни в Бангкоке, он жил в одной комнате, в захудалом доме, в дерьмовом районе неподалеку от улицы Силом, но у него было достаточно денег на бар-файн для девочек один или два раза в неделю, и я не мог представить себе, что он будет удачлив с женщинами в Англии, с его отсутствующим глазом.
      Мы вышли из бара Фацо за полночь, я, Найджел, Брюс, Джимми и Рик, и пошли в Нана Плаза. Брюс убедил нас пойти в «Зомби», и я думаю, что он сделал это только чтобы проветрить меня.
      Подошла полдюжина подруг Джой, выясняя, где она. Я сказал, что я не знаю.
      — Почему Джой не живет с Вами? — Спросила Вейн.
      — Потому что она замужем, — сказал я. Вейн начала отрицать, что Джой замужем, но я не слушал ее. Я смотрел на кабинку ди-джея. Парка там не было. Я не знал, было ли это хорошим признаком или нет. Я не хотел оказаться где-нибудь возле него, но в то же самое время я не мог сдержать удивление, задаваясь вопросом, где он был. Возможно он был с Джой. Возможно она убежала с ним. От этих мыслей у меня заболело в груди. Как она могла любить его? Как могла она любить человека, который позволял ей танцевать голой, спать с мужчинами за деньги? Что это за любовь?
      Рик и Джимми говорили с длинноволосым катоем, ласкали его на задницу и кивали на Найджела. Найджел смотрел на сцену стеклянными глазами. Я мог понять, что планировали Рик и Джимми. Найджел неистово ненавидел катоев, но в его состоянии он, вероятно, не способен заметить различие. Я покачал головой Джимми, но Брюс положил руку на мое плечо.
      — Позвольте мальчикам позабавиться, — сказал он.
      — Ты бы не хотел, что бы они разыграли тебя, — сказал я.
      — Я не напивался, как он. Кроме того, посмотри на его состояние, он не будет способен кончить. Он вероятно только потыкается членом, и все. Это будет его лебединая песня.
      — Что ты имеешь в виду?
      — Ты знаешь, как и я знаю, что он не вернется. Никто не даст ему работы, он не получит никаких денег. Я несколько месяцев одалживал ему, и он никогда не возвращал мне. Он — грустный ебарь.
      Я купил Вейн выпивку, и она чокнулась бокалами со мной.
      — Вы получили мое письмо, Пит? — спросила она.
      — Письмо?
      — В прошлом месяце Джой попросила, чтобы я написала письмо Вам.
      Я не мог понять, о чем она говорила, но потом я вспомнил письмо, которое Джой прислала мне, то, что было написано не ее почерком. Я кивнул.
      — Что Вы думаете? — спросила она. — Хорош ли мой английский язык?
      Она походила на школьницу, ищущую одобрение от преподавателя, и я чувствовал, что я должен поставить ей пятерку.
      — Это действительно было хорошо, — сказал я. — Джой сообщала Вам, что писать?
      Вейн отчаянно покачала головой.
      — Нет, она только велели мне сделать это сладким. Она сказала, что Вы любите сладкое. Было ли это сладко, Пит?
      Я испытывал чувство, как будто меня пнули в живот. Джой сообщила мне, что она говорила ее подруге, что писать, а здесь Вейн сообщает мне, что это все ее собственная работа. Почему Джой сделала это? Она много раз писала мне, и она вполне может выражать ее мысли по-английски. Не было никакой потребности просить Вейн написать письмо. Возможно лень? Я почувствовал, что меня использовали. Манипулировали. Сделай это сладким, сказала она. Пит любит сладкое. Был ли я легко предсказуемым? Джой знает, как нажимать мои кнопки настолько эффективно, что она полагает, что может управлять мной даже дистанционно? Я чувствовал себя подопытным кроликом, но я только улыбался Вейн и делал ей комплименты по поводу ее английского языка.
      — Это хорошее письмо, Вейн, — сказал я. Она сияла. Я оплатил мою долю счета и отправился домой. Я не думаю, что парни заметили мой уход; они были слишком заняты убеждением катоя, чтобы тот сел на колени Найджела.
      На пути из Плаза я встретил Дит. Она широко улыбнулась мне и спросила, не видел ли я Джой. Я сказал, что я не видел и не знаю, где она. Дит была одета в белую футболку и синие блестящие джинсы. Она выглядела как Джой, и это было страшно. Я спросил ее, идет ли она на работу, и она покачала головой. Она сказала, что в Плаза была полиция, а поскольку ей только семнадцать, она, как предполагалось, не была в баре. Она прежде всегда утверждала, что ей восемнадцать. Все, что я слышал в барах, ложь?
      Из прихоти я спросил Дит, пойдет ли она в мою квартиру со мной. Она смотрела, колебаясь, и я сказал, что я дам ей тысячу бат. Я сказал, что я хочу только говорить. Я хотел спросить ее о Парке, и виделась ли с ним Джой.
      Мы взяли такси в 23 переулок, и мы сидели на диване почти час. Я рассказал ей о частном детективе, и я объяснил ей, как я почувствовал предательство.
      — Ты думаешь, что она любила меня? — спросил я.
      Дит серьезно кивнула.
      — Уверена. Она очень сильно любит Вас.
      — Так почему у нее был тайский муж? — спросил я.
      Дит пожала плечами.
      — Я не знаю.
      Я спросил Дит, есть ли у нее дружок, и она искренне кивнула.
      — Он очень хорошо смотрится, — сказала она.
      Она открыла ее бумажник и показала мне фотографию молодого тайца, голого по пояс и улыбающегося камере. Я задался вопросом, хранит ли Джой все еще мою фотографию в ее бумажнике, или заменила ее.
      — Разве он не возражает против того, что ты работаешь в «Зомби»?
      — Он не озабочен. Он знает, что я только работаю. Я не люблю фарангов.
      Это было тем, что я не способен понять никогда, что тайские мужчины могут позволять их женам или подругам танцевать голыми в баре и спать с незнакомцами за деньги. У нах есть хоть какое-нибудь чувство собственного достоинства? Деньги — это единственная вещь, о которой они заботятся?
      Я внезапно почувствовал себя утомленным, физически и мысленно. Я дал Дит тысячу бат, которую обещал, и встал.
      — Две тысячи? — Спросила Дит, удерживая меня за руку.
      Я покачал головой.
      — Дит, я сказал одну тысячу.
      Дит улыбнулась и посмотрела на дверь в мою спальню. Потом она посмотрела на меня и подняла бровь. Сначала я не понял, что она имеет в виду. Когда я понял, я подумал, что она шутит, но она продолжала улыбаться мне. Она имела в виду именно это. Или она проверяла меня?
      — Сколько? — спросил я.
      — Две тысячи.
      — ОК.
      Пока она шла к спальне, я продолжал думать, что в любой момент она начнет хихикать и сообщит мне, что она не может. Но она не сделала этого. Она вошла в спальню и стала раздеваться. Даже когда я снял мою одежду, я все еще думал, что она не пойдет на это. Она была сводной сестрой Джой; не было никакой причины, по которой она могла спать со мной. Даже если она не боялась причинить вред чувствам Джой, то она должна быть взволнована относительно того, что Джой сделала бы, если бы она узнала.
      Я лег на кровать рядом с ней, и она обняла меня и смачно поцеловала меня в губы. Она ощущалась и пахла точно так же, как Джой.
      Этот факт, что она была готова спать со мной, означает, что она знала, что Джой больше не интересуется мной? Та Джой никогда не заботилась обо мне, я был только фаранг, клиент, которого можно передать от девочки к девочке?
      Она провела час в моей кровати, и не было ни секунды, когда я не думал о Джой. Все в Дит напоминало мне о Джой. Она даже занималась любовью подобно ней, с теми же самыми выражениями лица, с теми же самыми звуками. Она даже покрыла себя полотенцем, когда одевалась, точно так же как Джой.
      И когда она уходила, после того как я дал ей деньги, она поцеловала меня в щеку и прошептала, что она любит меня.

ДИТ

      Я знала, что Пит всегда любил меня. Я могу сказать, что он имел обыкновение смотреть на меня, когда я танцевала. Пит похож на большинство фарангов. Он находит приятными молодых девочек с длинными волосами и большими грудями. Мои груди больше, чем у Джой, и у меня более длинные волосы, так что, возможно, он находит меня более приятной, чем Джой. Все время в его квартире он продолжал говорить о Джой, но я знала, что он хочет трахнуть меня. Хотя я не думала, что он заплатит мне так много. Три тысячи бат. Это больше, чем мне когда-либо платили.
      Он потом заплакал. Он отворачивался, так я не могла видеть его, но я знаю, что он плакал.
      Волновалась ли я относительно того, что скажет Джой? Конечно нет. Она знает, что я только позволила ему трахнуть меня за деньги. Думай о деньгах, это Джой всегда говорит, и это то, что я делала, размышляла о деньгах.
      Потом я пошла повидать моего мужа. Он рекламирует внешнюю сторону бара «Радуга». Я позвала его пообедать. Отличная еда. Мы съели столько, сколько смогли. На десерт мы взяли «Золотую Нитку», моё любимое.

ФИРАФАН

      Исследование Сунан было частью задачи. Я послал одну из моих девочек в дом, где жила Сунан, под легендой проведения рыночного исследования для компании кабельного телевидения, с предложением бесплатного просмотра в обмен на участие в опросе. Она получила список тех, кто жил в комнате, с номерами их удостоверений личности, и их работой. Вернон сказал мне, что брат Сунан Бирд часто оставался с нею, и что он возил ее в пикапе отца. Вранье, конечно. Это грузовик Сунан, она очевидно оплатила за него деньгами, которые она сделала в барах. У нее три счета в банках с больше чем полумиллионом бат на депозите. И каждый месяц норвежский парень переводит ей сорок тысяч бат на один из счетов. Но действительно плохой новостью для Вернона было то, что Бирд не был братом Сунан. Он ее дружок. Фактически, через две недели после того, как Вернон вернулся в Америку, Сунан и Бирд поженились в Сурине. Свадьба все же не была зарегистрирована властями, и есть хороший шанс, что этого не произойдет, потому что уже зарегистрирован брак Сунан и Вернона, и я предполагаю, что она серьезно относится к желанию, чтобы получить визу и присоединиться к нему в Америке. Я послал полный отчет Вернону, вместе со счетом на оставшуюсь часть оплаты.

ПИТ

      Я позвонил Вернону, чтобы узнать, получил ли он известие от Фирафана. Он сказал, что Фирафан послал ему сообщение, но он не верит этому и отказывался оплачивать его счет. Кажется, Фирафан обнаружил, что Бирд был дружком Сунан, а не ее братом. Я не могу сказать, что я был удивлен, но Вернон продолжал утверждать, что это невозможно, он видел их обоих вместе, и они не выглядели любовниками.
      Когда Вернон сначала встретил Сунан, он спал в ее комнате вместе с ней. И в то время, когда он лежал в кровати с Сунан, Бирд спал на другом этаже.
      Я попробовал объяснить, что тайцы отличаются от европейцев, что Бирда это не волнует, потому что он знает, что Сунан любит его, и что она спала с Верноном только из-за денег. Вернон не понимал этого, он обвинил меня во лжи, и что я заставляю лгать Фирафана. Я спросил его, с какой стати мне делать это, и он сказал, что я сердит на Джой, и что я пытаюсь сломать чувства его и Сунан, и тем самым отомстить сестре Сунан.
      Я был ошеломлен. Я пробовал спасти его, указать на опасность связи с проституткой. Я сказал ему, как лгала Сунан, я сказал ему, что она была одной из самых работящих проституток в Нана Плаза, и я сказал ему о норвежце, который высылает ей деньги в течении нескольких лет. Но он не слушал. Он сказал мне, что Сунан другая, что она любит его, и я сказал, что этого не может быть: он не может говорить по-тайски, его родной язык английский. В лучшем случае они могли бы только общаться, как она могла бы любить его? Он думал, что он особенный?
      Он не слушал. Не было ничего, что я смог бы сказать, что поколебало бы его убеждение, что он нашел любовь всей его жизни. Он был безнадежен. Грустный ебарь.
      В конке концов я бросил трубку. Я злился. Он обвинил меня во лжи, он верит Сунан, а не мне. Он верит ей, несмотря на очевидность фактов Фирафана.
      Что действительно раздражало меня, это то, что я говорил Вернону, было практически тем же самым, что Демьен говорил мне о Джой. И слова, которыми Вернон защищал Сунан, были практически теми же словами, что я говорил Демьену. Она другая. Она любит меня. Она знает, что я буду заботится о ней. Независимо от того, что она делала в прошлом, она изменится, как только узнает, что она может доверять мне. Если я могу забрать ее из ее окружающей среды, она изменится.
      Я решил, что раз Вернон определился, чтобы сломать его жизнь, я не стану останавливать его, а затем я задался вопросом, именно ли так Демьен думал обо мне.
      Я хотел вернуться к Джой, я хотел показать ей, что она не выиграла игру. Я вернулся в «Зомби» и снова заплатил бар-файн за Дит. Сперва она говорила нет, что она была испугана тем, что сделает Джой, но через полчаса она сказала, что будет хорошо, если Кэт тоже пойдет с нами. Я был доволен этим, я бы занялся сексом со сводной сестрой Джой и еще ее подругой. Это показало бы Джой, что она меня больше не интересует. Дит кринула Кэт, хочет ли она «Бай джин кхао», пойти поесть, и Кэт согласилась. Очевидно они обе практиковали секс вдвоем, потому что не возникло никаких вопросов — мы пошли прямо в квартиру.
      Снова не возникло никакой застенчивости со стороны Дит или Кэте. Они даже, казалось, восторгались этим. Я не уверен, что я чувствовал. Секс был прекрасен, но отнимала удовольствие мысль, что это былa деловая сделка. И также становилось очевидным, что их не заботило, узнает или нет Джой о том, что я сделал.
      Они оставались почти два часа, я дал Дит шесть тысяч бат, и четыре тысячи Кэт. Это было слишком много, но я хотел, чтобы Джой узнала, что деньги не имеют для меня значения.
      Я заснул, но приблизительно через полчаса меня разбудил стук в дверь. Это был Брюс. Я спросил его, что он хочет, но он продолжал повторять «Ты здесь один?» Я был все еще наполовину спящий, так что я обернулся полотенцем и открыл дверь. Он улыбался, как мастурбирующий шимпанзе. «У тебя там кто-нибудь есть?» Он скосил глаза, пробуя заглянуть в дверь. Когда я сказал, что у меня никого нет, он показал мне большой палец. «Это удачно, я в компании того, кто хочет тебя видеть.» Он понесся вниз как сумасшедший гном и вновь появился с Джой. Было три часа утра.

БРЮС

      Я не мог поверить в это, когда я увидел ее. Я шёл из Плаза, слегка потрепанный, когда я услышал мое имя. Это Джой, как обычно вся в косметике, бежала по тротуару и махала мне. Она была одета в просторную рубашку с Микки Маусом, которую, как я думаю, ей подарил Пит, синие джинсы и большие черные массивные ботинки. Она задыхалась, и начала сообщать мне, что она только что прибыла из Сурина, и не имела места, где остановиться. Я сказал, что она могла бы остаться со мной, и мы вошли в такси.
      — Я не озабочусь, если у Пита сейчас леди, я посплю на диване, — сказала она. Она показала мне мозоли на ее больших пальцах, которые, она сказала, она натерла на посадке риса в течение прошлого месяца.
      — Почему ты уехала из Бангкока? — спросил я.
      — Пит сказал мне уехать. Он говорил, что он не хочет, что бы я работала в «Зомби», он говорил, что он хочет, что бы я уехала в Сурин.
      Я не понимаю Пита, действительно не понимаю. Эта чертова девочка сделала все, что он когда-либо просил ее. Он сказал ей уехать в Сурин, она уехала. Он сказал ей не танцевать, она не танцует. Он сказал ей звонить ему, она звонила. Она показала мне татуировку на ее левом плече, красное сердце с его именем. Он думает, что она сделала бы это, если бы она не любила его? Я говорил ему время от времени, что он должен дать девочке шанс, позволить ей жить с ним, чтобы он мог следить за ней двадцать четыре часа в день. Он скоро узнал бы, была ли она серьезна или нет. Я имею в виду, посмотрите на то, что она делала с ее запястьем. Она вырезала его имя на плоти осколком стекла.
      Я сказал ей, что Пит думал, что она имеет тайского дружка, но она искренне покачала головой. «Нет, Брюс. Вы должны сообщить Питу, что у меня только он один.» Я верю ей, но Пит только продолжает проверять ее. Как будто он хочет довести ее до самоубийства. Я думаю, что он будет только счастлив, если она убьет себя.
      Так или иначе, когда я открыл дверь к квартире, не было видно женской обуви, так что я был относительно уверен, что он один. Я постучал в дверь и сказал ему, что здесь Джой, а затем оставил их наедине. Регулярный маленький Купидон, не так ли?

ПИТ

      Я не знал, что сказать ей. Не мог найти слова. Я имею в виду, она уехала почти пять недель назад. Она носила рубашку с Микки Маусом, которую я дал ей почти год назад. Мы провели два часа за разговорами, и это была та же самая старая установившаяся практика. Я сказал ей, что я знал, что она была с ее мужем, когда она работала как официантка. Она отрицала это. Я сказал ей, что я знал, что ее бар-файн был оплачен, что она оставляла бар с по крайней мере одним фарангом. Она отрицала это. Она в свою очередь хотела знать, почему я заплатил бар-файн за Дит и Кэт. Я сказал ей, потому что я хотел, чтобы она узнала, что они в-действительности не были ее подругами. И потому что я хотел поговорить с ними о ней, и ее муже.
      — Почему Вы дали им слишком много денег? — спросила она. — Вы дали Дит шесть тысяч бат. Почему, Пит? Я не понимаю.
      Беседа не пошла. Я спросил ее, где она остановилась, и она только пожала плечами. «Я шла и увидела мою подругу,» сказала она. «Возможно, я смогу остановиться у нее.»
      Я спросил ее, где ее одежда, и она сказала, что она оставила кое-что у ее подруг и у Сунан. Все, что у нее было, это маленькая сумочка с косметикой и ее ярким красным бумажником. Моя фотография все еще была там. После всего того, что случилось, она все еще носила мою фотографию в ее бумажнике.
      Я сказал ей, что она может остаться со мной той ночью, и она обняла меня и поцеловала. Мы занимались любовью дважды, и я заснул, обнимая ее.
      Мы не проснулись до полудня. Мы снова начали разговарить, и через минуту мы вернулись к тем же старым обвинениям. Как будто я не мог прекратить нажимать на нее, пытаясь вызвать реакцию, словно дуя холодным воздухом в дырку зуба, зная, что это вредно, но тем не менее делая это. Она продолжала повторять, что она порвала с ее мужем, что она не сказала мне, что он работал в «Зомби», потому, что она не хотела, чтобы я волновался, и она никогда не позволяла клиентам оплачивать ее бар-файн, когда она работала официанткой. Я хотел верить ей, Боже, как я хотел верить ей.
      Она пошла в ванную, пока я одевался. Когда она вышла, она держала комок туалетной бумаги, прижав его к левому запястью. «Пит», сказала она, запинаясь. «Вы не верите мне. Так что я даю Вам мою кровь.» Она убрала бумагу и вытянула ее левую руку. На ее запястье были два глубоких пореза бритвой, и кровь закапала на ковер. Она улыбнулась. «Я люблю Вас, Пит. У меня нет мужа.»
      Я посадил ее на кровать. Порезы были глубокими, но она порезала только кожу, оставляя нижнюю часть нетронутой. Она резала ее запястье много раз прежде, и ясно знала, что она делала, но она не сделала что-нибудь ужасающее. Я взял большой кусок ткани и прижал к порезам, чтобы остановить кровь.
      Я спросил ее, почему она сделала это. «Потому что я люблю Вас,» сказала она. «Я хочу, что бы Вы знали, что я люблю Вас.»
      Я обработал порезы антисептиком и заклеил их лейкопластырем. Я не знал, что делать или говорить. Я дал ее две тысячи бат. Я хотел, что бы она ушла из квартиры, но в то же самое время я хотел просить ее остаться со мной навсегда. Я спросил, планировала ли она снова работать в «Зомби», но она сказала, что она не хочет идти куда-нибудь в Нана Плаза. «Я хочу быть хорошей девочкой для Вас», сказала она. Я спросил ее, что она собирается делать. Она сказала, что она хочет найти комнату, где она может остановиться, а затем она попробует найти работу в ресторане или магазине. Я знал, что она будет не способна содержать себя, если она планирует жить одна. Ее заработной платы официантки в ресторане не хватило бы даже на арендную плату, и прежде чем я осознал, что я делаю, я услышал себя предлагающим оплатить ее комнату и счета за коммунальное обслуживание.
      Она бросилась ко мне и крепко обняла. «Я очень сильно люблю Вас», сказала она. «Я дам Вам ключ от моей комнаты, Вы можете приходить повидать меня, когда Вы захотите. Вы можете проверять меня каждый день.»
      Я сидел на кровати с нею, пока кровотечение не остановилось, а затем я перевязал ее запястье. Порезы, казалось, вообще не беспокоили ее, она, казалось, была гораздо более заинтересована тем, где она должна жить, и сколько я мог платить за ее арендную плату. Мы остановились на четырех тысячах бат в месяц максимум.

БОЛЬШОЙ РОН

      Пит вошел с большой мокрой усмешкой на его лице, словно он только что выиграл в лотерею.
      — Джой вернулась, — сказал я, и его лицо осказилось, я испортил ему эту новость.
      — Как ты узнал? — спросил он.
      Я только покачал головой и назвал его грустным ебарем. Он все равно не поймет этого. Джой проститутка, профессионалка, которая заинтересована только одной вещью, его деньгами. Я считаю, каждый фаранг имеет свое слабое место, независимо от того, как долго они жили здесь, независимо от того, как они думают, что они знают, и Джой — Ахиллесова пята Пита. Вы только всмотритесь в нее, чтобы узнать, что она думает о нем, и Вы сможете увидеть это в ее глазах. Банкомат, это все, что она думает, что он гребаная денежная машина. Она нажимает правильные кнопки, и деньги выпадают, а один банкомат практически одинаков с любым другим. Я знаю одного парня, ребята называют его Сквикли из за его высокого голоса. У Сквикли есть тайская жена, довольно небольшая штучка, которая танцевала в переулке «Ковбой». Он купил дом на ее имя и в течение нескольких месяцев он был счастлив. Потом его жена говорит, что ее отцу нехорошо, и что он должен приехать и жить с ними. Никаках проблем, говорит Сквикли, есть много комнат. Тогда его жена говорит, что ее отец собирается спать в ее комнате. Так Сквикли попадает в запасную спальню. Старик прибывает, хотя фактически он не так уж и стар. Жена Сквикли говорит, что ее отец был юн, когда она родилась, он моложе ее матери. Сквикли все еще не чувствует крысу, и он регулярно поёбывает ее в запасной спальне, но что было потом? Он пришел сюда на прошлой неделе и сказал всем, что он купил его жене золотое ожерелье за четыре тысячи бать, но его теперь носит ее отец. «Почему она отдала это ее отцу?» спросил он. Да потому что это не ее грёбаный отец, это ее ебаный муж, хотел я сказать, но не сделал этого. Иногда нет смысла говорить людям. Вы должны позволить им делать их собственные ошибки.
      Это как с Питом. Он выяснит в конечном счете. Я получил мой урок много лет назад, меня обчищали долгое время, и этого никогда не случится снова. Вы начните с предпосылки, что все, что Вы слышите в барах — ложь. Я оплачиваю их бар-файны, ебу их, а затем посылаю нах. Это единственный способ обращаться с ними. Я никогда не позволю остаться на ночь. Никогда. Это правило. Они проститутки, а проститутки не остаются на ночь. Как только я кончил, они сваливают. Я выгоню их пинками, если нужно, но они уйдут. Сосуды для спермы, это всё, что они из себя представляют, и рассматривать их как то еще — только напрашиваться на неприятности.
      — Она порезала ее запястье, — сказал он.
      — И?
      — И я думаю, что она любит меня.
      Чепуха. Чепуха, чепуха, чепуха. Я знаю, что множество девок режут их запястья. Это ничего не значит. Они никогда не убивают себя, это только форма само-искажения из-за низкого чувства собственного достоинства. Это не даже крик для помощи. Если девка захочет покончить с собой, она повесится или бросится с высокого здания. Я не сказал ничего потому, что я не хотел сделать из него дурака. Но он грустный ебарь.

АЛИСТЕР

      Работа Пита шла все хуже и хуже. Он отставал с путеводителем, и ничего не сделал насчет фотографий. Главное бюро метало дерьмом. Они пробовали издать осенний каталог, но без фотографий он даже не был способен окупиться. И мы имели только половину статей, в которых мы нуждались. Также не было никакой статьи о Кампучии, хотя он уже занес в его расходы. Главный офис разъярился из-за этого. Счета за бесчисленные звонки в Таиланд из его гостиничного номера составляли сотни долларов. Они требовали объяснений, но он уходил от ответа. Я пробовал поговорить с ним, но его никогда не было дома, когда я звонил. Я поговорил с его соседом, Брюсом, и Брюс сказал, что Пит проводит большую часть его времени с Джой. Боже, я думал, что он выкинул эту проститутку из своей жизни. Назначение Пита на такую должность быстро превращалось в бедствие, и я так и сказал ему в записке. Это было последнее предупреждение. Если он не вытянет, мы должны будем расстаться.

ПИТ

      Джой нашла комнату за пару дней по возвращению в Бангкок. Она находилась в переулке «Диско» от улицы Силом, недалеко от Патпонга. Это в нескольких милях от моей квартиры, в районе, заполненном магазинами и ресторанами, и я посчитал это хорошим признаком, потому что далеко от Нана Плаза. Симпатичная комната на первом этаже с ванной в тайском стиле и маленьким внутренним двориком. Она стоила четыре тысячи бат в месяц, и я поехал с Джой, чтобы оплатить арендную плату за три месяца вперед. Единственной мебелью было двуспальная кровать, дешевый платяной шкаф из фанеры, и маленький столик, но было чисто и свежепокрашено. Я поехал с ней делать покупки, и мы купили простыни, подушки, портативный цветовой телевизор, электрический чайник, тарелки с чашками, и ванные принадлежности. Джой получала скидки в каждом магазине, в который мы заходили.
      Мы увидели пластмассовое растение в горшке, высотой в четыре фута, с длинными зелеными листьями и желтыми цветами, и тоже купили его.
      В комнате был телефон, Джой записала номер на клочке бумаги, и отдала его мне вместе с ключом к двери и ключевой карточкой для входа в здание. «Теперь Вы можете приходить проведать меня каждый день,» сказала она.

ВЕРНОН

      Я поговорил с Сунан и сказал ей, что Фирафан сказал, что Бирд не был ее братом. Она спросила, кто такой Фирафан, и я сказал, что это частный детектив, тот самый человек, которого нанимал Пит для проверки Джой в Сурине. Сунан рассмеялась и сказала, что я не должен верить тому, что он сказал. Она сказала, что Пит хотел развестись с Джой, и нанимал частного детектива для того, чтобы Пит мог получить развод, не оставляя Джой денег. Фирафан лгал о том, что у Джой есть муж, он лгал обо всем. Сунан сказала, что Пит не любил ее, и он вероятно заплатил Фирафану, чтобы тот говорил плохие вещи про нее.
      Сунан сказала, что она любила меня. «Если я не люблю Вас, Вернон, почему я выхожу за Вас замуж? Почему я говорю, что приеду в Америку, чтобы жить с Вами?»
      Это был хороший аргумент. Если у нее был тайский дружок или муж, она могла бы остаться с ним и вернуться к работе в барах. Она могла бы зарабатывать танцовщицей больше, чем я платил ей.
      — Пит хочет, чтобы Вы не верили мне, — сказала Сунан. — Он плохой парень, Вернон. Он не такой, как Вы.
      Я думаю, что она права, что Пит пробовал поссорить нас, и тем насолить Джой. И я думаю, что он ревновал к нашим отношениям. Сунан намного более нежная, намного более заботящаяся, чем Джой, а также более симпатичная. У Джой, как мне казалось, твердые черты лица, холодные глаза. Она смотрела вокруг, как будто пробовала вычислить, сколько у Вас денег и сколько вы потратите на нее. Она неуравновешенна, я думаю, Вы можете понять это, увидев шрамы на ее запястьях. Сунан никогда не делала себе что-нибудь вроде этого. Она разумная, уравновешенная молодая женщина, и она собирается стать отличной женой. Она моя душа, и Пит не сможет поссорить нас.

ДЖОЙ

      Сунан думает, что я сумасшедшая. Она говорит, что я должна снова начать работать, потому что Пит никогда не заботился обо мне должным образом. Я сказала ей, что я хочу дать ему шанс. Парк живет с Даенг, я не видела его. Что мне, спрашивается, делать? Начать танцевать снова, чтобы все мои друзья знали, что я потеряла Парка и Пита? Сунан хорошо, у нее Вернон в Америке и Тоин в Норвегии. И у нее Бирд. А кто у меня? Никого.