Личная танцовщица

      — Савади каа. Привет. — Это была она.
      Я почти не мог поверить в это. Я внезапно чувствовал виновным навсегда сомнение относительно нее. Она сделала все, что я просил. Я попросил, чтобы она оставила работу. Она согласилась. Я попросил, чтобы она поехала и осталась с ее отцом, когда я вернулся в Англию. Она согласилась. Я попросил, чтобы она была у телефона в обусловленное время. Она согласилась.
      Мы болтали относительно моей книги, относительно того, что я делал в Лондоне, и чем она занималась. Она сказала, что ее отец купил бочки с топливом, и она продавала его литрами на обочине.
      — Я очень загорела, — сказала она. — Возможно, я Вам больше не понравлюсь.
      Я велел ей не быть глупенькой, я буду любить ее независимо от цвета ее кожи. Это один из тараканов в голове у тайцев, они предпочитают, чтобы их кожа была как можно светлее, принимая во внимание, что часто они смотрятся лучше, если их кожа смуглая. Существует огромное предубеждение у жителей Бангкока с более светлой кожей, задирающих носы перед более бедными, более темнокожими тайцами с востока страны. Каждый раз Джой, возвращаясь после пребывания в Сурине, была более темной, но я думаю, она выглядела великолепно.
      Она спросила меня, когда я вернусь в Таиланд, и я сказал, что вероятно через два месяца. Честно говоря, я был уверен, что я буду работать в Лондоне над книгой в течение трех месяцев, но я не хотел приводить ее в уныние. Двенадцать недель было долгим временем, и если бы она подумала, что я не вернусь назад, она могла бы решить вернуться в Бангкок к ее друзьями.
      Джой сказала, что она тосковала без меня и начала чмокать в трубку. Я внезапно почувствовал виновным в том, что сомневался в ней. Конечно, она любила меня, если бы она не любила меня, она осталась бы в Бангкоке.
      Я обещал позвонить ей через два дня в это же время.
      — Я люблю Вас, — было последним, что она сказала мне. Когда я повесил трубку, я ликовал. Она любит меня. Я на сто процентов уверен, что она любит меня.

БРЮС

      Джой любила Пита? Я не знаю. Я предполагаю, что стандартный ответ нашелся бы в ее образе жизни. Они ведь не жили вместе, не так ли? Черт, он платил ей, чтобы она оставалась в Сурине, за сотни миль. Она молодая девочка, двадцать один год. Она нуждалась в развлечениях, вещях, компании. Она работала в гоу-гоу баре, с большим количеством музыки, наркотиков, множества людей и движения. Как бы Вы ни смотрели на это, это более захватывающе, чем выращивание риса, не так ли? Любовь не результат платежа денег, не так ли? И это действительно то, что он делал. Несомненно, он водил ее обедать, ходил с ней в кино, спал с нею. Но он не жил с нею, не разделял свою жизнь с ее, а ведь там вырастает любовь. По моему мнению, он обращался с ней подобно с «миа ноу», с младшей женой. Она получала только маленькую часть его жизни, для девочки ее возраста этого не достаточно.
      Теперь Трой, она совершенно другая. Я знаю, что Трой любит меня. Я могу видеть, как Трой смотрит на меня, что она любит меня всем сердцем.
      Было забавно, как быстро я привык к ее наличию рядом. Во-первых, ей никогда не нравилось работать в «Spicy-a-go-go», и она придумывала причины не ходить туда. Я не возражал. Я проводил слишком много времени вне бара, когда она была там. Тот факт, что она была в доме, делал меня стремящимся прийти домой. Мы ели вместе, она отличный повар, простая острая еда, я люблю такую, и затем мы вместе смотрели телевизор. Она любила наблюдать тайские шоу, и в дружеской беседе она объясняла мне шутки. Иногда мы просто сидели и разговаривали. Ее английский язык не очень хорош, и мой тайский — так себе, но мы могли разговаривать часами. Мне она никогда не надоедала. Я рассказывал ей о моем детстве, о Нью-Касле, о том, что я планировал делать с фабрикой. Она спала в моей кровати, не для секса, действительно не для секса, я хотел быть с ней рядом. Она спала, обнимая меня, как будто боялась потерять меня.
      Она принесла некоторую одежду и вещи для кухни. Она ходила по магазинам, и всегда оставляла чеки на кухонном столе, как будто она хотела показать мне, что это не было из-за денег. Я давал ей какие-то деньги, конечно, потому что она не зарабатывала столько, сколько она тратила, и она должна была посылать деньги ее семье. Она имела двухлетнего младенца, о котором заботились ее мать и старшая сестра, пока она была в Бангкоке. Ее муж оказался ублюдком, имел обыкновение бить ее, и убежал вскоре после рождения ребенка. Теперь, как она сказала, она не любит тайских мужчин.
      Еще она готовила еду. Всегда тайские блюда, она не могла бы приобрести навык приготовления блюд фарангов. Холодильник заполнен травами и специями, и пластмассовыми банками с чем-то, что я не мог идентифицировать. Она имела обыкновение смешивать соусы и пасты, некоторые из них так жгучи, что могли прожечь ваш рот. Ее «нам прик» был лучшим, что я когда-либо вкушал. Мне нравилось наблюдать, как она готовит, она всегда была так внимательна в этом, как будто от этого зависела ее жизнь.
      Одной ночью, когда мы легли в кровать, я спросил ее, что она хочет от жизни. Она играла с моей бородой, обертывая волосы вокруг ее пальцев и мягко дергая.
      — Я хочу, чтобы хороший человек полюбил меня, — сказала она. — Я хочу, что бы кто-то заботился обо мне. Я хочу, чтобы кто-то любил меня.
      Я спросил ее, хочет ли она пойти в школу, изучать Английский язык или компьютеры, что-то, что поможет ей получить лучшую работу.
      — Я слишком глупая, — сказала она, и ударила в мое сердце, потомо что она определенно не глупа.
      Я спросил, какую работу она хотела бы делать, если она могла бы делать что-нибудь.
      — Я хочу быть вашей служанкой, — мягко сказала она. — Я хочу заботиться о Вас каждый день.
      Это было не возможно, потому что я уже имел служанку, Саравут, женщину шестидесяти лет, которая поддерживала чистоту и заботилась о стирке. Я предложил найти ей работу в фабрике сумочек. Я был уверен, что я смогу подобрать ей работу где-нибудь, или на швейных машинках, или с бумажками.
      Она помолчала некоторое время.
      — Ваша фабрика очень далеко, Брюс. Как я буду добираться туда?
      Я знал, что она хотела. Она надеялась, что я предложу ей ездить со мной каждый день, и это подразумевало бы, что она будет жить со мной все время.
      — Некоторые из людей, которые работают на фабрике, живут там, — сказал я ей. — Они имеют комнаты, и получают еду.
      Скорее это были общие спальни, чем комнаты, но я полагал, что, как только она их увидит, она будет довольна. Судя по тому, что она рассказывала мне, это будет лучше ее дома в Нонг Кхай.
      — Вы хотите, что бы я жила на фабрике?
      — Тебе решать, — сказал я. — Почему бы тебе не сьездить и взглянуть своими глазами.
      — ОК, — сказала она, прижимаясь ко мне. — Если Вы хотите, я тоже хочу.

ПИТ

      Джой ждала звонка у телефона в Сурине и в следующий раз, когда я позвонил. И в следующий. в одном случае лил дождь, я мог услышать капли, обстреливающие рифленую железную крышу.
      — Пит, я очень мокрая, — хихикнула она. — Дождь слишком сильный.
      Она продолжала расспрашивать меня, когда я приеду обратно в Таиланд, продолжала говорить, что она тоскует по мне. Я сказал ей, что я вернусь, как только смогу, но что я должен выполнить много работы по книге.
      — Я понимаю, Пит, — сказала она торжественно. — Я жду Вас. Я была хорошей девочкой.
      Она сказала мне, что она проводит большую часть дня в ее магазинчике на обочине, продавая топливо проходящим транспортным средствам.
      Я сказал ей, что я написал ей, и она сказала, что она написала много писем мне.
      — Может быть, я написала слишком много, — сказала она. — Потому что я тоскую по Вам, я хочу, что бы Вы знали, что я чувствую.
      Я плохо себя почувствовал из-за недоверия ей, как я мог когда-либо сомневаться в ней? Все, что я когда-либо просил ее сделать, она делала с улыбкой. С любовью. После того, как я сказал «до свидания», я вернулся к работе. Я старался завершить работу над книгой так быстро, насколько возможно, чтобы я мог бы вернуться к ней.
      Я находился в Лондоне немногим более недели, когда пришли письма. Пять из них из Таиланда. Мой почерк на конверте. Я открыл их и читал один за другим.

       8 июля
      Дорогой Пит.
      Я сожалею, что Джой не делает Вас счастливым. Но в моем сердце я очень сильно люблю Вас. Я имею Вас только одного. Но я не хочу иметь большую проблему с Вами. Пит, слушайте меня. Я хочу Вас, поймите меня. Пит, что я делаю? Как я делаю? Пит, все, что я делаю, я хочу сделать счастливым Ваше сердце. Но каждый раз Вы думаете, что я лгу Вам. Пит, когда-нибудь отрицательный результат Джой. Когда-нибудь Джой хороший. Пит, я хочу Вас, знают меня. Каждый раз я люблю Вас. Я люблю Вас много. Я тоскую по Вам все время.
Джой.

       9 июля
      Здравствуй, моя любовь.
      Являетесь ли Вы счастливым в Англии? Я надеюсь, Вы очень счастливое сердце в вашем доме. Что Вы теперь? Вы имеете небольшое время, чтобы думать обо мне? Или Вы забываете меня? Пит, теперь я хочу смотреть на Вас. Я хочу говорить с Вами. Я хочу поцеловать Вас. Теперь я одинокая. Я хочу жить с Вами в Бангкоке все время. Я люблю видеть Вас и разговаривать с Вами каждый день. Иногда я имею большую проблему, но я счастлива, потому что я могу говорить с Вами. Я думаю относительно Вас и меня каждый день. Я люблю Вас и храню Вас в моем сердце, только одного. Я тоскую по Вам все время.
Джой.

       10 июля
      От Джой.
      Дорогой Пит.
      Пит, где Вы находитесь теперь? Я хочу видеть Вас сейчас. Может в этот раз Вы имеете время, Вы думаете обо мне? Для меня я думаю о Вас слишком много. Я хочу Вас, возвращаться в Бангкок теперь. Я хочу Вы приехать, видеть меня, говорить со мной. Пит, когда Вы со мной, я очень счастливое сердце с Вами.
      Я люблю Ваше пребывание со мной все время. Я счастлива, когда я вижу Вас, я говорю с Вами. Пит, я надеюсь, что Вы не забываете меня, и Вы любите меня. Я не могу остановить любовь к Вам. Я люблю Вас, когда я умираю. Я люблю Вас очень много.
Джой.

       11 июля
      Привет моя любовь.
      Пит я хочу Вас, отдайте мне обратно мое сердце, потому что я думаю о Вас слишком много. Пит, я не могу спать. Я не хочу делать что-либо. Пит, когда Вы вернетесь Бангкок, чтобы увидеть меня?
      Пит, в этот раз, что Вы делаете? Пит, я надеюсь, ваша книга будет хороша для ваших книг, я не имею подобно Вам большую проблему. Я хочу, что бы ваша книга была хорошей. Я счастливое сердце к Вам также, потому что я не хочу Вашего пребывания в Англии долгое время. Я хочу видеть Вас и поцеловать Вас теперь. Когда Вы получите мое письмо, я хочу Вашей улыбки и тоски без меня. Я надеюсь, что скоро Вы приедете, чтобы увидеть меня. Люблю Вас и тоскую по Вам слишком много.
Джой.

       14 июля
      Для моей любви.
      Привет Пит. Как Вы? Что Вы делаете теперь? Пит, когда ваша книга не станет большой проблемой? Теперь, что Вы думаете? Вы скучающее сердце или счастливое сердце? Я надеюсь, Вы очень счастливое сердце для вашей книги и счастливый в Англии. Пит, когда Вы живете в Англии, Вы счастливы, потому что Вы не имеете большую проблему каждый день. Если Вы очень счастливое сердце, когда Вы живете в Англия, я очень счастливое сердце для Вас тоже. Я не хочу думать о Вас слишком много, и иметь большую каждодневную проблему. Я хочу видеть Вас, говорить с Вами. Я люблю Вас все время. Только Вы. Когда Вы прибудете, чтобы видеть меня, я очень счастлива в моем сердце.
Джой.

      В однин из конвертов она положила фиолетово-белый цветочный лепесток. Я держал его и нюхал, когда перечитывал письма. Я задался вопросом, как много времени ей потребовалось, чтобы написать каждое письмо. Часы, возможно. К тому же без словаря. Она, должно быть, трудилась над каждым письмом. Я мог представить, как она сидела на кровати, хмурясь, поскольку она боролась с правописанием и грамматикой английского языка. Мне было жаль, что я не могу держать ее в моих руках, прижать ее ко мне и сообщить ей, насколько я люблю ее. Я находился далеко от нее только немногим больше недели, но она походила на вечность.
      Неделя? Я взял конверты. Она использовала те, что я дал ей в Бангкоке, адресованные мне с моим почерком. Я оставил Бангкок 8 июля. Я получил письма 17-го. Почта обычно тратила неделю на пересылку в Англию из Таиланда. Я просмотрел письма. Она, очевидно, написала их в первый день после моего отъезда. Последнее письмо было написано 14-го, три дня назад. Три дня? Это не имело смысла. Не существовало никакого способа, что бы письмо смогло бы дойти до меня за три дня. Я посмотрел на почтовые штемпели на пяти конвертах авиапочты. Они все обозначали одну и ту же дату. 8 июля. Я положил конверты на кофейный столик и сел на диван, обхватив голову. Она отправила по почте все пять писем в одно и то же время, в день, когда я покинул Бангкок. Но каждое письмо было датировано по-другому. Почему? Если она отправила по почте их все 8 июля, почему она не положила их в один конверт? И если она написала им все 8 июля, почему различные даты на письмах?
      Я впомнил, что Большой Рон рассказывал о стандартном жульничестве, о девочке, переадресовывающей ее почту так, чтобы она могла бы продолжать работать без того, что бы фаранг узнал об этом. Это же делала Джой? Нет, это невозможно, я звонил ей каждые два дня, и она всегда находилась там, ожидая моего звонка. Это не имело смысла. Если она написала письма в одно и то же время, то почему она не поместила их в один конверт?

ДЖОЙ

      Письма? Да, это ошибка моего отца. Я была весьма оскорблена, когда Пит дал мне конверты с написанным адресом. Как будто он говорил, что мой Английский язык не достаточно хорош, словно он не мог доверять мне, чтобы я написала его адрес. Я ничего не сказала, конечно. Это было бы невежливо. Так что я только улыбнулась и взяла их. Я не знаю, почему фаранги поступают так с письмами. Большинство девочек в «Зомби» посылают письма их фарангам, но они не сами пишут их. И когда фаранги присылают ответы, девочки их не читают. Большинство писем, которые они получают, на английском или немецком языках, и кроме того, кого заботит, что они говорят? Всегда одно и то же, «Вы — хорошая девочка?», «Пожалуйста, не работайте в баре» или «Вы любите меня?» Единственный знак заботы о девочке — если в письме присылают деньги. Только так фаранг может показать, насколько он любит девочку — прислать ей деньги. Что-то еще — это только свист ветра, я всегда это говорила. Как только я вернулась домой, я написала Питу. Я написала семь писем и положила каждое в свой конверт. Я полагала, что их отправит по почте одна из моих сестер, пока я поеду повидать моих друзей в Кхорат. Я имею в виду, я не собиралась сообщать Питу что-нибудь отличное от того, что он думал. Не следовало писать ему что-то, что могло вызвать его ревность, я написала, что только помогаю моему отцу на ферме, продавая топливо в гараже моего шурина. Так что я написала семь писем, сообщая ему, насколько я тоскую без него, наколько я люблю его, все те сладкие для ушей фарангов слова. Я оставила письма на столе кухни и пошла помыться. Когда я вернулась, писем не было. Я сперва не заметила их отсутствия, а когда заметила, то подумала, что кто-то убрал их. И только на следующее утро, когда семья завтракала, я спросила, где они.
      — Я отнес их на почту, — сказал мой отец.
      — Что ты сделал?
      — Я отправил их по почте. Я отнес их в почтовое отделение вчера в полдень.
      Я хотела заплакать. Я потратила почти два часа, что бы их написать, и это оказалось пустой тратой времени. Мой отец спросил меня, что не так, но я не могла сообщить ему. Он не понял бы, он видимо даже не понимал, что они все ушли на один и тот же адрес.
      Еще я считаю, что это ошибка Пита. Если бы он доверял мне, я бы использовала мои собственные конверты, я бы не писала все письма в одно и то же время.
      По крайней мере, у меня есть примерно неделя, чтобы придумать, как объяснить это Питу. Я была уверена, что придумаю что-нибудь. Есть одна вещь, которую я узнала за проведенное в Нана Плаза время — то, что любовь делает фарангов слепыми.

ФИРАФАН

      Я взял мою помощницу, Мали, с собой в Сурин для прикрытия. Я не мог просто так приехать в деревню Джой и задавать вопросы, ее семья немедленно бы почуяла крысу. У меня были фальшивые правительственные вверительные грамоты, по ним я работал для Внутреннего Департамента, и мой портфель был набит документами. Мы начали действовать примерно за милю от дома Джой, сообщая людям, что мы представляем новое агентство, которое предлагало ссуды женщинам, которые работали в барах в городе, но возвратились в их деревню. Мы говорили, что правительство хочет помочь женщинам, которые отвернулись от занятия проституцией, и мы расспрашивали, знают ли они кого-нибудь, кто мог бы извлечь выгоду из этого. Мы получили имя этой Джой в нескольких домах в первый же день, но мы продолжали распросы еще два дня, перед тем как зайти в ее дом. Он оказался весьма большим деревянным двухэтажным домом, с тремя спальнями наверху, телевизором с больший экраном и стереосистемой на первом этаже. Очевидно, они довольно богаты.
      Рядом с домом располагался большой гараж с несколькими грузовиками, которые находились в процессе восстановления. Было ясно, что Джой уже знала, что мы находились в округе. Как только мы представились, она пригласила нас войти, и пристально слушала, пока я рассказывал ей.
      — Я работала в ночном клубе в Бангкоке, — сказала она даже прежде, чем я закончил.
      — Хорошо, хорошо, — сказал я. Я достал бланк из моего портфеля и дал ее Мали.
      Она спросила Джой о ее полном имени, ее дате рождения, номере удостоверения личности, ее образовании. Потом она задала главный вопрос.
      — Семейное положение?
      — Замужем, — сказала Джой.
      Бабах! Это оказалось настолько легко. Я не был удивлен, я жульнически использовал Правительственные гранты больше дюжины раз. Мали даже не моргнула.
      — Имя мужа?
      Джой сказала ей его имя и дату рождения.
      — Находится ли здесь Ваш муж? — спросил я. — Мы могли бы сделать совместное заявление.
      Джой крикнула четырем молодым людям, которые смотрели бокс по телевизору.
      — Парк, иди сюда! — завопила она.
      К нам подошел двадцатилетний парень. Он был хорошо сложен, с квадратным лицом и слегка выпучеными глазами. Он не был особенно красив, но у него дружественная улыбка, и я мог заметить по тому, как Мали посмотрела на него, что он нравится женщинам. Джой представила его, и он сел рядом с нею. Мали спросила его номер удостоверения личности и об его образовании, потом она спросила Джой, что бы она сделала, если бы ей дали Правительственный грант.
      — Я бы открыла фабрику в моей деревне, чтобы люди здесь могли работать, — сказала она.
      Мали записала то, что сказала Джой, хотя я ни на минуту не поверил в это. Потом она подвинула бланки по столу и попросила обоих подписать их.
      Я достал маленький фотоаппарат из кармана.
      — Как должностное лицо, я должен сделать вашу фотографию, — сказал я. — Это минимизирует возможность мошенничества.
      Джой с Парком кивнули и передвинулись поближе друг к другу, чтобы я смог взять в фокус их обоих. Я сделал фотографию, положил камеру и бланки в портфель, и вышел с Мали. Прежде чем мы сели в автомобиль, я сделал фотографию дома и гаража рядом с ним.
      Я высадил Мали на автобусной станции в Сурине, чтобы она могла вернуться в Бангкок. Я остался на пару дней для веселого времяпровождения с моей старой подругой. Я рассказал ей о Пит и Джой, и она долго смеялась.
      — Почему фаранги такие глупые? — спросила она, и я не нашел что ответить.

ПИТ

      Когда я позвонил Джой и спросил ее о письмах, она начала хихикать.
      — Я хотела послать очень много писем, — сказала она. — Я шутила с Вами.
      Я сказал, что я не понял шутки, но она только смеялась.
      — Я хочу, что бы Вы знали, что я тоскую по Вам очень сильно. Я посчитала забавным, если Вы получите много писем вместе, — сказала она.
      Я спросил ее, почему она поместила различные даты на письмах, но у нее не было объяснение этого, она только говорила, что это шутка, что она хотела, чтобы я улыбнулся, когда читал их.
      Джой спросила меня, смогу ли я вернуться в Таиланд ко дню ее рождения, 8 сентября, и я сказал, что приложу все усилия. Работа шла хорошо, и если я продолжу работать так же усердно, то была хорошая вероятность закончить к концу августа.
      — Я хочу увидеть Вас на моем дне рождения, — сказала она. — Все хотят очень сильно Вас увидеть. Мой отец, мой брат, все. Может, мы устроим вечеринку, ОК?
      Я уверенно сказал, что мы устроим вечеринку, если я смогу вернуться вовремя. Я спросил Джой, как она проводит время в Сурине. Она сказала, что работала весь день, а вечером она смотрела телевизор с ее братом и отцом. Я спросил ее, не надоело ли ей там. Она сказала, что она счастлива, потому что я счастлив. Она делала все, что я просил. Я чувствовал себя действительно виноватым, не доверяя ей прежде. Я задавался вопросом, что делал Фирафан, начал он расследование или нет. Я был уверен, что он потратит время впустую. Джой делала то, что я просил, она вернулась домой к семье, чтобы ждать меня. Я звонил ей каждые два дня, и она всегда находилась там, не было никаких вопросов о ее работе в Бангкоке. Я был уверен, что она не пробовала подставить меня. Она любила меня, и она доказала это.
      После того, как я повесил трубку, я вышел и купил конверт с изображением улыбающегося Лондонского Бобби (полицейского — прим.) на фоне автобуса, и я написал письмо с рассказом, насколько я люблю ее и тоскую по ней. Я положил десять тысяч бат в конверт и отправил по почте срочным письмом, что бы оно быстрее дошло до Джой. Я тосковал по ней больше, чем я мог бы объяснить на словах. Холод, пустота в моей груди постоянно напоминали, что ее нет рядом. Я тосковал по ее улыбке, ее смеху, запаху ее волосами и чувству ее тела, прижатого ко мне. Я тосковал по тому, как она дотрагивается до меня во сне, ее руке, шарящей по простыне, когда она искала меня, скольжению ее пальцев между моими. Я хотел наблюдать ее в душе, смотреть ее одежду, видеть, как она покрывает лаком ее ногти, высунув кончик ее языка между зубов и хмурясь от концентрации. Я тосковал по ней до боли, и единственный способ, которым я мог выразить это — послать ей десять тысяч бат.
      Через три днями после того, как пришли пять писем, я получил еще два. Прежде, чем я открыл их, я проверил почтовые штемпели. Они оба были отправлены по почте восьмого числа, как и остальные. Я открыл их. Одно было датированно 12 июля, другое 13 июля. В чем же, спрашивается, она играла? Я прочитал их, но все, что я мог подумать, было то, что она написала все семь писем в один и тот же день. Почему она не положила их в один конверт?

       12 июля
      Моей любви.
      От Джой, женщины в комнате, но не имеющей сердце в себе. Пит, я не понимаю, почему я тоскую без Вас сильно. Пит, я хочу, что бы Вы знали и поняли меня. Мне жаль, потому что я даю Вам большую проблему каждый день. Я не сделала Вас счастливым прежде, чем Вы уехали в Англию. Пит, я надеюсь, что Вы можете найти время для меня. Сегодня я отрицательный результат, но завтра я могу быть хороша для Вас. Я хочу, что бы ваша книга была хорошей. Я люблю Вас, приезжайте увидеться со мной скорее. Имейте время подумать обо мне. Женщина как я не имеет ничего и не имеет сердца. Пит, теперь я думаю, что Вы забываете меня.
      Люблю только Вас одного,
Джой.

       13 июля
      Моей любви.
      От меня, Джой. Возможно Вы забываете. Мне жаль, я пишу Вам слишком много. Вы можете сообщить мне, если Вы не любите. Пит, в Англии сейчас очень жарко или очень холодно? Как Вы, Пит? Пит, я хочу, что бы Вы оставили Ваши проблемы мне. Я хочу увидеть Вас. Люблю Вас в моем сердце, только Вас.
Джой.

ДЖОЙ

      Это издевательство со стороны Пита, звонить мне каждые два дня. Я хотела поехать с Парком в его деревню. Его родители нуждались в помощи на ферме, и они приставали к нему, чтобы он приехал. Я действительно хотела поехать с ним, потому что я знала, что там Даенг, и я не хотела, что бы Парк находился где-нибудь около нее, после того как я поймала его с нею в кровати. Даенг сумела завести двух фарангов, которые присылают ей деньги каждый месяц, один парень из Швейцарии, а другой из Германии. Парк дразнил меня из-за этого, спрашивая, почему я имею только одного фаранга, и почему Пит дает мне только десять тысяч бат в месяц, хотя Даенг получает по двадцать тысяч бат от каждого из ее клиентов. Сорок тысяч бат в месяц. Я велел ему не быть настолько жадным, потому что ее клиенты, вероятно, будут посылать ей деньги только несколько месяцев, а затем она должна будет вернуться в бары. Так всегда происходит с фарангами. Они приезжают в Таиланд и влюбяются в девочку, а затем они просят ее оставить работу. Они возвращаются в их страны и начинают посылать деньги, но через некоторое время любовь исчезает, и они перестают присылать деньги. Я сказал Парку, что Пит отличается от таких, он будет жить в Таиланде долгое время, так что он будет давать мне деньги в течение долгого времени.
      Так или иначе, я могла видеть, что перспектива Даенг и сорока тысяч бат месяц захватила его, и я старалась удержать его в Сурине. Я водила его в караоке бар, покупала ему бутылки «Black Label», мы ходили в кино и общались с его друзьями.
      Все, чтобы повысить его положение, чтобы сделать его напоминающим большого человека. На это я потратила все деньги, которые Пит дал мне, но, по крайней мере, он прекратил упоминать Даенг.
      Сунан с Бирд приехали из Бангкока, и она предложила отвезти Парка и меня в Удон Тхани, но я сказала, что мы должны подождать, пока я не поговорю с Питом. Я хотела сообщить ему, что мой отец болен, и я собираюсь остаться с ним в больнице.
      Сунан привезла с собой множество джинс «Levi», настоящих, а не подделок, которыми торгуют в Патпонге. Она и группа девочек в «Зомби» соревновались, кто наберет больше джинсов. Они сообщали всем их клиентам, которые возвращались в их страны, что они хотят джинсы. Джинсы действительно дороги в Таиланде, хотя не настолько дороги, как за границей. Сунан просила прислать джинсы двух или трех фарангов каждую ночь, и давала им ее адрес. Итого сотня фарангов каждый месяц, и приблизительно один из десяти вспоминал об этом. Они играли в эту игру в течение двух месяцев, и пока Сунан получила больше двадцати джинс различных размеров. Она сообщала некоторым фарангам, что у нее талия 26 дюймов, некоторыем, что 28 дюймов, остальным, что 30, и сообщала им различные цвета и стили. Так она получила различные джинсы.
      Мы долго забавлялись, примеряя их все. Она дала мне синие и черные джинсы, а Парк получил двое синих.
      Мы часто проводили в «Зомби» соревнования вроде этого. Когда я только начала работать в Нана Плаза, мы проделали это с куклами Барби. Я получила более пятьдесяти, но Сунан поимела более сотни со всех концов света. Мы отнесли их на рынок и продали. Она настолько ловкая, Сунан. Я так много узнала от нее. У нее есть фаранг в Норвегии, который посылает ее сорок тысяч бат в месяц, и приезжает в Таиланд только три раза в год. Я встречала его, ему приблизительно пятьдесят, он с серыми волосами и действительно хорошим сердцем. Он всегда покупает мне подарки, когда мы идем делать покупки вместе. Его зовут Тоин или что-то вроде этого, и он женат, имеет двоих детей. Он говорит, что он любит Сунан и что он бы женился на ней, если он мог, но он должен заботиться о его семье. Он пишет письма Сунан каждую неделю, и каждый месяц он присылает ей деньги, американские доллары. Мне жаль, что Пит не похож на Тоина, мне действительно неприятна необходимость добираться к телефону каждые два дня, только что бы умаслить его. Он продолжает спрашивать, люблю ли я его или не забыла ли я про него. Почему фаранги всегда говорят о любви? Тайцы почти никогда так не делают. Если Вы любите кого-то, Вы остаетесь с ним, и Вы заботитесь о нем, так Вы доказываете каждый день, что Вы любите его. Парк никогда не спрашивает меня, люблю ли я его. Он не должен. Я покупаю его одежду, я оплачиваю его мотоцикл, я даю ему деньги, чтобы посылать его родителям, если у них возникли проблемы, я показываю, что я люблю его, различными способами. Но фаранги, фаранги всегда хотят, чтобы Вы говорили им, как будто высказывание слов делает это истинным.
      Я никогда не говорила фарангам, что я люблю их, я думала, что это глупо, но Сунан научила меня, что лучше говорить. Вы получите больше денег. Особенно, если Вы говорите им в то время, когда вы трахаетесь с ними, только прежде, чем они кончают. Вы действительно тяжело дышите и задыхаетесь, что Вы любите их, им действительно нравится это. И в аэропорте, конечно, когда вы говорите им «до свидания». Когда Вы говорите, что Вы любите их и всхлипываете, они дают Вам деньги, это срабатывает каждый раз. Я обычно езжу с Сунан и Тоином в аэропорт, и первый раз, когда я услышала ее всхлипывания, я действительно была удивлена, я не знал, что случилось. Тоин дал ей десять тысяч бат и сильно обнял, а впоследствии Сунан объяснила, что она сделала это потому, что фаранги так делают, когда они прощаются. Я спросила ее, как она смогла так легко всхлипнуть, и она сказала, что думала о чем-то грустном. Так и я теперь делаю, когда я еду в аэропорт с фарангом, я думаю о смерти моей матери. Это срабатывает. Восемьдесят процентов фарангов дают Вам деньги, когда Вы всхлипываете.

ПИТ

      Я сидел за своим столом, делая примечания о Лондонских отелях, когда пришел факс от Фирафана. На первом листе было его сообщение, и я прочитал его до того, как весь лист вышел из факса. Женились без регистрации. Я прочитал фразу дюжину раз, прежде чем лист выскочил из факса. Женились без регистрации. Это означало, что они прошли церемонию брака, но не зарегистрировали брак у властей.