Я ездила в Нана Плаза трижды, прежде чем я увидела Пита. Первые два раза его там не оказалось, и я ходила в миниотель перепихнуться с американским парнем, который оплачивал бар-файн за меня, когда я танцевала в «Зомби».
      Пит выглядел ужасно, словно он слишком поздно ложился и слишком много пил. Он выглядел старым.
      Он расспрашивал меня, где я была, что я делала. Я хотела сказать ему, что это не его дело, потому что он не послал мне деньги несколько месяцев. Но я сообщила, что выращивала рис в деревне.
      Он привел меня в квартиру, которую он разделял с Брюсом. Она была огромной. Три больших спальни, гостиная, которая была почти столь велика, как «Зомби», и балкон. Каждая спальня с собственной ванной. Шесть тайских семей мог бы жить в ней, но Пит и Брюс оставались там вдвоем. Слишком большое помещение, я почувствовала, что я растерялась, и я уверена, что там есть привидения.
      Пит продолжал расспрашивать меня, чем я хочу заниматься. Я не знала, что сказать ему. Я хотела сказать ему, что хочу, что бы он заботился обо мне, давал бы мне достаточно денег, чтобы я не должна была работать, но он не предложил мне этого. Лучшим путем приобретения денег был танец в баре, но я знала, что он не хотел, чтобы я танцевала, так что я сказала, что я хочу работать официанткой. Он показался увлеченным этой идеей. Я объяснила, что официантки получают только половину заработка танцовщиц, и Пит сказал, что он оплатит остальное. Большое дело, гы? Последний из крупных расточителей.

ПИТ

      Джой начала работать официанткой. Она действительно выглядела симпатичной в ее униформе — белая рубашка с тонким черным галстуком и длинной черной юбкой. Она действительно усердно работала, разнося напитки, очищая пепельницы и чистя столы. Она, казалось, наслаждалась этим. Я предполагаю, что она была более счастлива, потому что больше не должна танцевать голой перед клиентами.
      Каждый раз, когда я приходил, она подходила ко мне, обнимала и целовала меня, и всякий раз, когда она не работала, она стояла рядом и разговаривала со мной. Официанткам, как и танцовщицам, тоже можно было оплачивать бар-файн, но я никогда не оплачивал его. Я сказал ей, что я не буду обращаться с ней как с проституткой. Я видался в ней перед работой, и после, и в ее выходные дни, но я не был готов оплачивать бар-файн, чтобы она могла пораньше уйти с работы. Она сказала, что она поняла, что он нее требуется, чтобы доказать мне, что она может быть хорошей девочкой. Честно говоря, я предпочел, что бы она работала в магазине, или ресторане, или обычном баре вроде Фацо, но я знал, что она может больше заработать в Нана Плаза.
      Я приходил практически каждую ночь, чтобы увидеть ее. Иногда я оставался на час, иногда и на большее время. И каждый раз, когда я уходил, она шла со мной к двери и целовала меня на прощанье, как будто показать всем другим девочкам, что она моя. Или это я был ее. Как бы это ни было. Иногда она звонила мне в три часа утра, когда бар закрывался, и спрашивала, можел ли она приехать и увидеть меня. Через полчаса раздавался робкий стук в дверь квартиры, и она заходила, застенчиво улыбаясь, все еще в униформе официантки, и она проводила ночь в моих обьятиях.
      Я пробовал заняться работой, но она была всем, о чем я мог думать. Я не знаю, почему я любил ее, я действительно не знаю. Если бы я составил список всего, что я любил в ней, и сравнил это со списоком того, почему она полностью не подходила мне, несомненно второй список будет намного больше. Она прежде была барной девочкой, она спала с Бог знает сколькими мужчинами. И не похоже было, что она была вынуждена заниматься этим: я видел Джой с большим количеством различных мужчин в «Зомби», и она была всегда оживленной, полной жизнью, наслаждалась в то время, когда она работала. Я испытывал крайне неприятное чувство, думая об этом, но я знал, что она была такой же самой с ними в кровати. Тем, что она делала с энтузиазмом и талантом, был только секс, и у меня не было никаких иллюзий, что она избрала тот же путь со мной.
      Она также была врушкой. Она лгала мне столько раз, что я сбился со счета, и даже учитывая склонность тайцев сообщать Вам, что Вы хотите услышать, было невозможно основывать любые долгосрочные отношения на лжи. Большой ложью был ее муж. Она настаивала, чтобы он находился в ее доме только несколько дней, что его больше не было в ее жизни, но до того, как детектив раскрыл, что происходило, она всегда отрицала, что у нее кто-то есть. Предательство было не только эмоцией, это был факт, что она занималась любовью с тайцем в то время, когда она спала со мной. Это имело большое значение, потому что мы не всегда пользовались презервативами.
      Первый раз такое произошло сулчайно, через пару месяцев после того, как я начал оплачивать ее бар-файн. Презерватив порвался, когда мы были в мини-отеле. Такое часто случается с презервативами, сделанными в Таиланде, они видимо используют дешевый каучук или что-то вроде того. Так или иначе, я почувствовал, что он порвался, и я высунул свой агрегат. Презерватив разорвался на части, и я его выкинул. Это был последний раз, когда я пользовался презервативом с Джой. Я знал, что я могу выйти в холл и купить там презерватив за десять бат, но Джой удержала меня. «Пит, я не больная. У меня нет ни СПИДа, ни чего другого. Я занимаюсь любовью с Вами одним.» Она притянула меня к себе, и я занялся любовью с ней без презерватива.
      С тех пор я редко использовал презервативы, и я никогда не подхватывал чего-нибудь. Я всегда полагал, что Джой предана мне, но однажды я обнаружил, что она имела тайского дружка, и я снова начал пользоваться презервативами. В начале. Потом Джой попросила меня не пользоваться ими, она сказала, что она хочет завести ребенка, завести детей со мной, чтобы показать мне, насколько она любит меня. Я сказал ей, что я боюсь заболеть, но она сказала мне, что нет никакого смысла волноваться, Парк ушел, и она занимается любовью только со мной, и она ходила проверяться на СПИД, когда вернулась в Бангкок. Я сделал что она просила, но на задворках моего мозга сидела мысль, что, возможно, она все еще лжет мне.
      Как я мог продолжать отношения с таким глубоким уровнем недоверия? Я не знаю, я действительно не знаю. Конечно, из-за её внешности, но наверняка было что-то большее, потому что бары Бангкока переполнены красивыми девочками, всеми желающими, всеми доступными. Хорошо, у Джой были такие волосы, какие мне нравились, и потрясающее тело, и я думают, что она самая симпатичная девочка, которую я когда-либо видел, но этого было не достаточно, чтобы восполнить предательство.
      Она делала тысячу мелочей. То, как она говорила со мной по телефону, как она хихикала, и как хихиканье превратилось в громкий хриплый смех, как будто она услышала что-то действительно забавное. То, как она смотрела на меня, чтобы увидеть, был ли я доволен, как она спрашивала меня, все в порядке всякий раз, когда я выглядел мрачным. Я любил, как она сидела с выгнутой спиной, как будто она воспитывалась в швейчарской школе благородный девиц. Как она зачесывала ее волосы за уши.
      Я любил смотреть на ее одежду. Она тратила несколько минут, осматривая себя в зеркале, оглядываясь через плечо, что бы увидеть, что ее рубашка ровная на спине.
      Некоторые вещи, которые она делала, были чертовски симпатичны. У тайцев есть тараканы в голове относительно головы и ног. Голова — наиболее важная часть тела, ноги — самая плохая. Таким одразом невежливо указывать вашими ногами на что-нибудь, или касаться чего-то вашими ногами. И одинаково невежливо касаться головы другого человека, даже случайно. Когда Джой хотела коснуться моих волос, даже только если убрать их с моего лица, она сначала делала «вей» и говорила «кхор тхот ка», извините меня.
      Также ее религия была очень важна для нее. Всякий раз, когда она входила или выходила из Нана Плазы, она подходила к святыне и делала «вей». Я думаю, это соответствует католику, который крестится, когда заходит в церковь. Это может быть выполнено автоматически, жест без мысли, или это может быть выполнено с заботой, с почтением. С Джой был последний случай. Это означает, что она уважает святыню, несмотря на тот факт, что святыня располагалась в воротах в район красных фонарей, логова несправедливости. Похоже, она была равнодушна к тому, что происходило вокруг нее.
      Она всегда говорила мне, что она любит меня. Один раз я спросил ее, почему. Она посмотрела глубоко в мои глаза, будто в мою душу. «Потому что я такая же, как Вы, Пит. Ваша мать умерла, когда Вы были молоды. Моя мать умерла, когда я была молода. Мы одинаковые. Я понимаю Вас, Пит.» Когда она сказала это, у меня перехватило дыхание. Я ожидал один из стандартных ответов тайских барных девочек: «Потому что у Вас красивые глаза, потому что Вы симпатичный, потому что Вы заботитесь обо мне.» Я не ожидал таких эмоциональных слов и потерял дар речи, все, что я мог сделать, это привлечь ее и обнять.
      Она никогда не просила меня объяснить, почему я люблю ее, и если бы спросила, я не уверен, что я сказал бы ей. Слов, подобных «симпатичная» и «привлекательная», не было достаточно по сравнению с тем, как она объяснила ее любовь ко мне. Так или иначе, попытка рационализировать не увенчалась успехом. Я только двигался по кругу. Я люблю ее, но я никогда не смогу доверять ей, а возможно ли любить без доверия? Но если это не любовь, то что? Я не думаю, что безумное увлечение продержалось бы так долго, и я не думаю, что безумное увлечение противостояло бы ее лжи и предательству. Навязчивая идея, возможно.
      Бруно имел объяснение; когда он рассказал мне его, оно показалось смешным, не теперь я думаю, что оно может оказаться истиной. Он сказал, что деревня Джой находится поблизости от Кампучийской границе, и часть ее культуры ближе к Кхмерской, чем к Тайской. Тайцы верят, что кхмерские колдуны обладают странными возможностями, особенно в любви и сексе. Тайцы верят, что кхмерские девочки могут попросить колдуна сделать им татуировку где-нибудь на их теле, невидимую татуировку. Татуировка волшебная, и как только мужчина коснется ее, его сердце навсегда принадлежит девочке.
      Не имеет значение, любит она его или нет, не имеет значение, как она обращается с ним, он будет любить ее всегда.
      Я рассмеялся, когда Бруно рассказал мне эту историю, но чем больше я думал об этом, тем больше походило на правду. Было что-то необъяснимое в том, что я чувствовал к Джой, и волшебство казалось хорошим обьяснением. Я спросил у Джой о невидимой татуировке, но она откинула голову и долго смеялась.

ДЖОЙ

      Это действительно правда, о кхмерских девочках и невидимых татуировках, но я не кхмерка, я тайка. тайские девочки не нуждаются в волшебстве, чтобы заставить фарангов делать то, что они хотят. Это техника, это то, чему Вы можете научиться.
      Вы должны знать то, что хотят фаранги, и быть готовы дать им это. Что хотят фаранги? Некоторые хотят только секса, и они самые удобные для их удовлетворения. Секс легок. Вы только ложитесь, раздвигаете ваши ноги, и позволяете им трахать Вас. Некоторые фаранги, которые приезжают в Таиланд в отпуск, хотят временную подружку. Они хотят секса, но еще они хотят, чтобы кто-то показал им окрестности, сводил их в Большой Дворец, и проводил их в аэропорт. С ними легко иметь дело. Некоторые фаранги хотят, чтобы Вы влюбились в них, и это тоже легко сфальсифицировать. Не волшебство тайские девочки используют на фарангах, а психологию.
      Сунан и Мон преподавали мне, как делать все это, а теперь я преподаю девочкам, которые приезжают из деревень. Первая вещь, которую Вы должны преподать им, это что она не должна бояться фарангов. Я сообщаю девочкам, что им следует думать о них как о буйволах. Они большие, и они могут быть страшными, но они в основном глупые. И не имеет значения, если Вы не очень хорошо говорите по-английски. Фаранги всегда будут играть с Вами в глупые игры, и они станут медленно говорить и использовать жесты. Все, что Вы должны, это быть ласковыми с ними. Когда Вы сначала подходите к ним, Вы пожимаете их руку или делаете «вей», и затем Вы спрашиваете их, можно ли присидеть рядом с ними. И Вы никогда не просите их купить Вам напиток, они должны думать, что это их собственная идея. Это отличная уловка, заставить их думать, что они дают, а не Вы берете. Я никогда не прошу, чтобы клиент оплатил мой бар-файн. Я жду, когда они сами спросят. Некоторые из девочек действительно назойливые, но восемьдесят процентов фарангов ненавидят назойливых девочек. А если клиент не спросит меня, может ли он оплатить мой бар-файн, тогда есть множество других ослов вокруг.
      Мне очень понравилось работать официанткой. Это было не трудно, и я могла проводить время, разговаривая с моими друзьями. Я также получала много напитков и чаевых. Многие фаранги, казалось, думали, что поскольку я официантка, то я хорошая девочка. Стало много вызовов, наверное потому, что они думали, что официантки не ходят с клиентами, так что они покупали мне много напитков, и не лапали меня так много, как тогда, когда я была танцовщицей.
      Пит приходил повидать меня каждый день, и это хорошо, потому что каждый раз, когда он приходил, он давал мне денег, иногда целую тысячу бат. Остальные девочку очень завидовали, а также восхищались мной. Пит узнал о Парке, он знал, что я лгала ему, но он все еще приходил и давал мне тысячу бат в день. Девочки хотели узнать, как я сделала это, как я остановила его от расставания со мной. Я только смеялась и говорила, что у меня есть кхмерская татуировка.

ПИТ

      Брюс уехат с Трой вглубь страны на несколько дней. Утром, когда он вернулся, он постучал в дверь моей спальни. «Пит,» — сказал он. «Мы можем поговорить?»
      Я открыл дверь в спальню, но он вернулся в гостиную. Он ходил из угла в угол. — Что произошло? — спросил я.
      — Послушай, я никого не обвиняю, но кто здесь был?
      — Здесь?
      — Посетители. Вы принимали посетителей?
      Я все еще наполовину не проснулся.
      — Только Джой. И всё. А что?
      — Из моей комнаты пропали часы.
      Я был поражен. Джой никогда ничего не крала у меня. Она никогда не брала что-либо без того, чтобы сначала не спросить, а часто я должен был нажать на ее, чтобы она приняла что-нибудь простенькое, вроде рубашки или фотографии. В моей комнате было трое часов, и больше десяти тысяч бат лежали в столе. Не было никакого смысла в том, что она стащила часы у Брюса.
      — Где они были? — спросил я.
      — На туалетном столике. Они остались там, когда я поехал в Нонг Кхай. И мои визитные карточки исчезли.
      — Ваши визитные карточки?
      — Я только что получил их. На туалетном столике стояла коробка визитных карточек. Да, я не волнуюсь о них, но часы были дорогими.
      — Брюс, что Вы говорите? Вы думаете, что Джой украла коробку визитных карточек? Почему она?
      Он пожал плечами.
      — Возможно, она не знала, что это такое?
      Я расстроенно вздохнул.
      — Если она не знала, что это, почему она украла их?
      — Они лежали в деревянной шкатулке. Возможно, она думала, что это красивая шкатулка. Так или иначе, я больше обеспокоен часами.
      Я присел за обеденный стол.
      — Послушай, она никогда не была вне моего поля зрения, Брюс. Она все время находилась со мной. У нее не было никакой возможности попасть в вашу спальню.
      Мы ходили взад и вперед почти десять минут. Я говорил, что у нее не было возможности, Брюс настаивал, что часы и визитные карточки исчезли. И ещё, я был в спальне Брюса несколько раз, когда его не было, чтобы воспользоваться телефоном, и я не видал часы и карточек. На столике находились некоторые другие вещи, включая некоторые фотографии его и его семьи, но определенно не было никаких часов и визитных карточек.
      В конечном счете Брюс пошел на работу. Ничего, что я сказал ему, не поколебало его мнения, что это Джой украла.

БОЛЬШОЙ РОН

      Да, тайцы украдут у Вас, если Вы дадите им хоть пол шанса. Земля Улыбок, как они называют Тай, но это реклама коровьего дерьма. Улыбки не реальны. Улыбки — маски, чтобы они могли скрыть их реальные чувства, их истинные намерения. Именно поэтому так много фарангов терпят крах, когда они прибывают сюда. Они видят счастливые, улыбающиеся лица, и они думают, что все любят их. Это то, что делает тайцев такими опасными, поэтому их страна никогда не была колонизирована. Они улыбаются и приветствуют Вас, и они заберут все у Вас, украдут у Вас, если Вы дадите им хоть пол шанса.
      У меня исть друг, работающий в высотном здании на улице Силом. Тридцать этажей в высоту, и четыре туалета на каждом этаже, два для джентельменов, два для леди. Обычно утром каждого понедельника в шесть сотнен туалетов вешается туалетная бумага. К полудню понедельника все рулоны грёбаной туалетной бумаги исчезают. Это случается неделю за неделей. Теперь я спрашиваю, зачем человеку рисковать нарваться на неприятности из-за кражи туалетной бумаги?
      Сколько стоит туалетная бумага? Несколько бат. И не один парень тырил сотни рулонов туалетной бумаги. Нет, это сотни офисных сотрудников, которые крали по одному рулону туалетной бумаги, чтобы забрать его домой. В конце концов Управление выпустило индивидуальные рулоны туалетной бумаги для каждого офиса. Теперь мой друг, он работает в одной из крупных британских биржевых компаний, если у него есть посетитель, который хочет пойти посрать, он должен спрашивать у секретаря рулон туалетной бумаги.
      Они все время тырят у меня в баре. Мелочи, несколько бутылок пива «Сингха» каждый день. Я знаю, что это происходит, но я только вычитаю их из заработной платы. Я знаю, кто делает это, и я мог бы прекратить воровство, если бы захотел, но она хороший работник, а обвинение в краже вероятно заставит ее уволиться. Какая альтернатива? Если я увольняю ее, я буду должен найти замену, а замена вероятно придумала бы даже более хитрый способ воровать у меня. Лучший дьявол тот, про которого Вы знаете, вот что я Вам скажу.

ДЖОЙ

      Я не могла поверить, когда Пит рассказал мне, что сказал Брюс. Я не воровка. Я никогда ничего ни у кого не украла. Даже когда я был маленькой, и моя семья ничего не имела, я никогда ничего не крала. Пит должен знать это. Он оставлял меня наедине с его бумажником, и я даже никогда не смотрела внутрь. Я знаю, что он смотрит мой бумажник, проверяя, нет ли там фотографий других людей или дополнительных денег. Я никогда не говорила ему что-нибудь об этом, и он должен также ко мне относится. Он должен был сказать Брюсу, что я никогда ничего не украду. Пит продолжал нажимать на меня, говоря мне, что он рассердился, и если я взяла часы, то я должна вернуть их. Я очень рассердилась, но не показывала этого.
      Сколько часов я могут носить? У меня есть часы с Микки Маусом, которые Пит подарил мне, зачем мне другие? И визитные карточки? Это вообще глупо. Я сказал Питу: «За сколько я способна продать карточки? Миллион бат? Два миллиона бат?» Это безумие. Если бы я собиралась украсть что-нибудь, я бы украла деньги. У Пита и Брюса всегда есть деньги, лежащие в комнате, и я уверена, что они бы не заметили, если бы я взяла несколько сотен бат. Но я не воровка. Пит должен знать это. Если бы я хотела денег, я могла бы заставить фаранга дать мне их. Я могла бы пойти перепихнуться и получить две тысячи бат, а если я пофлиртую с парнем, я могу получить большие чаевые даже без необходимости секса с ним. Нет никакой необходимости красть часы. Или визитные карточки.
      Хуже было то, что Пит сказал, что я не могу больше возвращаться в квартиру, потому что Брюс волнуется, что я могу взять что-то еще. Я чувствовала себя оскорбленной. Мне не важно, смогу ли я прийти в его квартиру или нет, не мне же платить, если мы пойдем перепихиваться в мини-отель, но меня рассердило, что со мной обращались как с преступником. Я не воровка, и Пит должен знать это. И Брюс тоже.

БРЮС

      Я не знаю, почему Пит поднял такую суету из-за часов. Нет никакой тайны. Я поехал в Нонг Кхай с Трой, и когда я уезжал, мои визитные карточки и часы были на туалетном столоике. Когда я вернулся, их не было. Я сказал Питу, что у Джой не было много времени, потому что у меня в ящике серванта лежали пять сотен долларов в дорожных чеках. Я считаю, что она заскочила в комнату, пока Пит был в душе, и схватила первую попавшуюся вещь. Можно так подумать, правильно? Я не крал их. Пит не крал их. Пит говорит, что единственный посетитель, когда я уезжал, была Джой. Вы не должны быть гребаным Эркюлем Пуаро, чтобы понять, кто виновен. Но Пит продолжал настаивать, что я, должно быть, положил часы куда-нибудь и забыл об этом. Чертовски смешно.
      Я думаю, Джой не в той же самой лиге, что Трой. Я знаю, что я могу доверять Трой: много раз, когда я расплачивался за выпивку, я давал ей мой бумажник, и она никогда не брала больше. Трой абсолютно честна. Я считаю, что Джой более способна к краже. Посмотрите, как она лгала Питу о ее муже, даже когда он увидел их вместе на фотографии. Но она все равно отрицала это. И Пит ловил ее на другой лжи бесчисленное количество раз. Так почему он думает, что он может верить ей, когда она говорит, что она не брала часы?
      На следующий день после того, как я сказал о пропаже, он помог мне обыскать квартиру. Мы прошли все комнаты, проверили все шкафы, даже на кухне. Ничего. Тогда он начал выясненять у меня, был ли я уверен, что оставил их в квартире. Черт знает что. Потом он хотел узнать, носил ли я часы с собой, когда в последний раз я видел их. В конце концов я насытился им по горло и сказал, что бы он расспросил Джой. Он выскочил из квартиры. Грустный Ебарь.

ПИТ

      Джой позвонила мне и спросила, не хочу ли я пойти поесть, прежде чем она начнет работать. Она сказала, что ее сводная сестра и три кузины приехали в Бангкок из Сурина, и они все хотят встретиться со мной.
      Я сказал, что мы можем встретиться в Немецком ресторане в 4-м переулке в шесть часов. Я должен был получить отредактированные записи по путеводителю Бангкока, но я полагал, что Алистер не будет возражать, если придется подождать лишний день. Я отстал на неделю в прошлый крайний срок, так что я полагал, что он изменил график.
      К тому времени, когда пришла Джой, я выпил пару джина с тонииком. Она уже надела ее униформу официантки, и имела значок с ее номером на поясе. 127. Она сделала мне «вей» и представила девочкам. Была ее сестра, Дит, похожая на Аппл, младшая сестра, слегка более полная, как Джой, и ее кузины, Нинг, Моо и Ванди. Все они стояли слегка позади Джой, как будто они боялись меня, но Джой подтолкнула их сделать мне «вей».
      Мы сели за столик у окна и заказали напитки. Я взял джин с тоником, а девочки пили апельсиновый сок. Нинг, Моо и Ванди пялились на обстановку в ресторане, показывали пальцами на картины и интерьер, и у меня возникло чувство, что они первый раз оказались в Западном ресторане.
      Я подарил Джой лазерную указку, который я купил ей в Патпонге. Она была встроена в брелок, и можно было высвечивать лазерным лучом более чем на километр. Я полагал, что она могла бы забавляться с ней в баре. Она показала указку девочкам, и они с любопытством ее исследовали.
      Я позволил Джой заказать еду, и она сказала официантке, что она хотела. Более молодые девочки наблюдали, как заказывала Джой, и я мог увидеть, что Джой распирала гордость от того факта, что она командовала.
      Джой спросила меня, что я делал, и я рассказал, как мои успехи по путеводителю. Она перевела другим девочкам, и снова я мог заметить, что она наслаждалась хвастовством ее знания английского языка. Она продолжала использовать слово «фаранг», а не мое имя, но я не был оскорблен, потому что «Пит», вероятно, не было именем, которое они слышали прежде.
      Я спросил Джой, как долго четыре девочки останутся в Бангкоке, и она удивила меня, сказав, что они приехали работать. В «Зомби». Я мог бы представить Дит в баре, но Нинг, Моо и Ванди казались слишком застенчивыми.
      — Работать официантками? — спросил я.
      Джой покачала головой.
      — Танцевать, как я раньше, — сказала она.
      Дит кивнула с энтузиазмом. Она, казалось, была самой яркой из четырех, и она пристально слушала мою беседу с Джой, а иногда прерывала нас вопросом к Джой, возможно просила перевести. Другие три девочки болтали друг с другом на тайском языке.
      — Они танцевали прежде?
      Джой хихикнула и сказала, что нет.
      — Не слишком ли они застенчивы?
      — Нет, не застенчивы. Они слишком сильно хотят денег, — сказала она.
      Принесли еду, и Нинг, Моо и Ванди исследовали блюда как хирурги, готовящиеся к операции.
      Джой кивнула на Дит. «Что Вы думаете?» — спросила она меня. «Прелестная»?
      Дит красиво улыбалась мне, показывая прямые, белые зубы. Она, вероятно, никогда не сидела в кресле дантиста, но у нее был совершенный рот. Ее волосы были такими же, как у Джой, когда она танцевала, только слегка волнистыми. Ее лицо было фактически идентичным лицу Джой, хотя у Дит былa маленькая родинка справа от носа.
      — Суей марк, — сказал я. Очень прелестная.
      Дит хихикнула и положила руку поверх ее рта. Это был жест, который Джой делала тысячу раз.
      — Тот же отец, другая мать, — сказала Джой.
      Пока мы ели, Джой вытащила листок бумаги из кошелька и дала мне. Письмо, адресованное мне. Это письмо не Джой, все буквы были заглавными, а края изрисованы сердцами и цветами. Оно выглядело любовным письмом, которое мог написать восьмилетний. Я читал его, а Джой и Дит пристально наблюдали за моим лицом, чтобы увидеть, как я буду реагировать. Письмо было подписано «Джой», но это не ее подпись.
      — Кто написал это? — спросил я.
      — Моя подруга, — сказала Джой. — Что Вы думаете?
      — Прекрасно, — сказал я. — Почему не ты написала это?
      — Ее почерк лучше. Я сообщила ей, что я хочу сказать Вам, и она написала для меня.
      Я положил письмо в мой задний карман. Я не знал, что сказать. Джой способна писать письма мне, она написала множества писем. Так почему она попросила, чтобы её подруга писала мне?
      Нинг, Моо и Ванди наворачивали еду. Джой подвинула креветки ближе ко мне и подлила тоника в мой джин. Она что-то сказала девочкам, но не по-тайски, а по-кхмерски, и все девочки кивнули. Я получил чувство, что она рассказывала им, что она сделала и почему.
      Когда принесли счет, я заплатил наличными деньгами. Джой что-то сказала девочкам, и они все сделали мне «вей». Очевидно она велела им поблагодарить меня.
      Джой спросила меня, пойду ли я в «Зомби» с ними. Я странно себя чувствовал, идя в Нана Плаза с Джой и четырьмя очень молодыми девочками, как будто я был преподавателем, ведущим класс за город. Дит выглядела примерно на девятнадцать, такой же возраст, как у Джой, когда я впервые встретил ее, а Нинг, Моо и Ванди смотрелись, как будто им менее восемнадцати. Они держались за руки, поскольку они шли мимо рекламирующих бары неоновых огней, сжавшись вместе, как испуганные кролики.
      Мы вошли в «Зомби», Джой посадила всех нас и отошла, чтобы получить напитки для нас. Потом она встала перед девочками и начала говорить по тайски, указывая на бар, туалеты, раздевалки, комнату для перепиха, сцены для танца. Девочки сидели с широко раскрутыми глазами, потягивали их апельсиновый сок и впитывали каждое слово.
      На следующий день все они были на сцене, танцуя голыми вокруг серебристых шестов. Высокий скандинав оплатил бар-файн за Дит, и она взяла его за руку, Джой гордо улыбалась, как отец на церемонии окончания школы его сыном. Как я себя чувствовал? Как будто я был свидетелем достижения совершеннолетия в культуре, которую я не понимал. Или не хотел понять. Дит была яркой, симпатичной молодой девочкой из глубинки, но она приняла образ жизни барной девочки в Бангкоке без секундных колебаний.

ДЖОЙ

      Ванди была вынуждена уехать домой через неделю. Она не смогла работать. Она не могла танцевать на высоких каблуках, только ходить. Это не было проблемой, многие девочки только стоят, держась за шест, и покачиваются из стороны в сторону, но фаранги приходят в бар, чтобы смотреть на танцующих девочек. Проблема состояла в том, что она не говорила с клиентами, даже если они приближались к ней. И она не улыбалась, как будто она парализована от страха. Я пробовала заставить ее расслабиться, я сидела рядом с ней и помогала в беседе, но она слишком возбуждалась. Только один парень захотел оплатить ее бар-файн, старый швед, но он возвратился на следующий день с жалобой. Он сказал мамасан, что Ванди лежала на спине со сжатыми вместе ногами и скрестила руки на груди. Он потребовал деньги назад, и мамасан отдала их.
      Мамасан хотела поколотить Ванди, но я сказала, что поговорю с ней. Я присела возле нее объяснила, что она должна была делать, но она только продолжала качать головой и говорить, что она не может делать это. Я спросила ее, в чем проблема, потому что она не была девственницей или что-то в этом роде. Она имела дружка в Сурине, и я думаю, что она начала заниматься сексом, когда ей было пятнадцать лет. Это фаранги, сказала она. Ей не нравилось, как они смотрели, и как они пахли. Я сказал, что никому не нравится, но ты должна думать о деньгах. Ты сможешь сделать это, если ты думаешь о деньгах. Я работала на фабрике за несколько тысяч бат в месяц. Ты можешь заработать их за одну ночь, так неужели несколько минут дискомфорта не стоят этого? Она заплакала, и я обняла ее. Некоторые девочки не могут делать это, и я предполагаю, что Ванди одна из них. Я дала ей достаточно денег, чтобы заплатить за автобус назад в Сурин и проводила ее.
      Сунан была в ярости. Она заплатила за одежду и ботинки для Ванди, и она дала ей денег на мелкие расходы. Она ожидала, что получит комиссию с денег, заработанных Ванди. Сунан проворная бизнес-вумен. Она привозит много девочек из Сурина, а затем берет десять процентов из того, что они зарабатывают за первый год. Сунан не разговаривала с Ванди после того, как та сказала, что она хочет вернуться домой. Ванди говорила, что ей жаль, и что она вернет деньги Сунан, но Сунан игнорировала ее.
      Дит оказалась совершенно другой, она чувствовала себя на работе в баре как утка в воде. Она ходила с фарангами каждую ночь, и также она часто заходила в комнату перепихнуться. Дит любит секс, и я не думаю, что ее заботит, с кем она это делает. Ее муж прибыл с ней в Бангкок и поощряет ее трахаться с фарангами так часто, насколько возможно. Она отдает ему большую часть денег, и он уже купил мотоцикл.