Может, взять и разбудить его?

Нет, сначала почистить зубы.

Кори медленно и осторожно, чтобы не всколыхнуть кровать, встала и поковыляла к двери.

«Не так уж и плохо», — подумала она.

В коридоре на глаза попались ночная рубашка и халат Чеда, и улыбка заиграла на ее лице. Взгляд остановился, и прошлая ночь вновь ожила в памяти: вот она снова опускается на сидящего на коленях Чеда; вот она чувствует, как он проникает в нее; как потом никто из них долго-долго не шевелится, словно оцепенев, осознав, что наконец-то они вместе, слились воедино в едином желании — чтобы этот миг длился вечно.

И тогда зазвонил телефон.

— Не будешь снимать трубку? — прошептал Чед.

— Ты в своем уме?

Затем приподнялась, опираясь на его плечи и чувствуя, как где-то в самой глубине образуется продолговатое пустое пространство — щемящая и сладостная полость, которой она наслаждалась те несколько мгновений, пока трезвонил телефон и которую она заполнила своим головокружительным падением, принимая Чеда на всю его длину.

Телефон.

Кто, черт возьми, мог звонить в такое время?

Неужели этот звонок никогда не умолкнет?

Но кто-то назойливо пытался привлечь ее внимание, когда Кори неожиданно почувствовала, как пол уходит из-под ног, и повалилась на спину, а Чед толкнул ее так сильно, что она проехалась спиной по ковру, и после этого толчка никто из них уже не мог сдержаться.

Когда же Кори перевела дух, она сказала:

— Не знаю, как ты, но мне кажется, что звенело в ушах.

Чед рассмеялся, и дрожь его подтянутого живота передалась ей, а пенис слегка задергался где-то глубоко внутри нее.

— Я так спешил, чтобы ты могла ответить.

— Какая забота, но ты чуточку опоздал.

— Извини. Я старался.

— Вероятно, просто ошиблись номером или какой-нибудь придурок. Если что-то важное, перезвонят.

Но никто не перезвонил.

«Наверное, что-то не очень срочное, — убеждала она себя, приседая на корточки, чтобы поднять ночную рубашку. — Если бы это было действительно серьезно… если что-то случилось с мамой или папой… Маловероятно. Наверняка перезвонили бы».

Именно это Кори твердила себе прошлой ночью, когда ею начинало овладевать беспокойство. Один раз, когда Чед оставил ее, чтобы сходить в туалет, она даже хотела встать с кровати и позвонить домой. Однако уже было начало третьего ночи и очень не хотелось будить родителей. Тогда бы они, не дай Бог, могли подумать, что случилось какое-то несчастье.

Значит, надо позвонить сейчас. Просто убедиться, что у них все в порядке.

Набросив ночную рубашку, Кори отнесла халат в спальню, повесила на спинку кровати, затем тихо вышла из комнаты и пошла в кухню к телефону. На часах было уже пять минут десятого. Скорее всего родители уже встали.

И она набрала их номер.

Длинных гудков было всего два.

— Алло?

— Привет, мама. Как дела?

— Ах, дорогая. Какая жалость, но твой отец уже уехал играть в гольф. Он огорчится, что не удалось поговорить с тобой.

«У них все в порядке. Я так и знала», — но, подумав об этом, Кори ощутила, как к горлу подкатил комок.

— Ничего не случилось? — донеслось с другого конца.

— Нет, что ты. Вчера закончила занятия с летней группой студентов и просто решила позвонить.

— Ты не приедешь?

— Может, через недельку-другую. Но пока не знаю, когда именно.

— Ну тогда сообщишь. В последнюю неделю августа мы поедем на встречу выпускников, но в остальное время абсолютно свободны.

— Прекрасно. Я позвоню через несколько дней.

«Говорить или нет?»

— А отгадай, кто заявился вчера вечером? Чед.

— Чед?

— Ну да. Как снег на голову. Я устраивала вечеринку для ребят одной из моих групп, и вдруг около полуночи звонок. Открываю дверь, а он тут как тут.

Тишина. Не следовало говорить ей.

— Надеюсь, припас уважительное оправдание.

— Мама!

— Наверное, ты забыла, что он заставил тебя пережить? Оставил одну в такое время. Как раз когда ты начала понемногу приходить в себя. Взял и ушел, даже не попрощавшись. Надеюсь, по крайней мере, ты высказала этому молодому человеку, что ты о нем думаешь.

— Да, мама, — призналась Корин, краснея при воспоминании о попытке сорвать злость.

— Ну и что же он сказал в свое оправдание?

— Что сожалеет об уходе.

— Ну еще бы! А не сказал, почему это сделал?

— Просто посчитал, что не вправе дольше оставаться. После смерти Джейка… он решил, что ему больше нечего делать в этом доме. Понимаешь, ну вроде не хотел показаться навязчивым. Это было просто досадное недоразумение. Он догадывался, какие чувства я к нему испытываю.

— Это еще не оправдание.

— Может, и не оправдание. Впрочем, все это было так давно, а теперь он вернулся.

— И все же, почему вернулся?

Вопрос застал ее врасплох.

— Не знаю, — ответила она и подумала: «А ведь действительно не знаю». — Он пришел довольно поздно, и мне было как-то недосуг спросить об этом.

— Ну, думаю, тебе не мешало бы поинтересоваться.

— Да. Спрошу. Он еще не проснулся, но…

— Что ж, советую тебе, когда он все-таки встанет, не премини выяснить, почему молодой человек ни с того ни с сего появляется среди ночи да еще спустя столько лет. Ведь у него могут быть какие-то неприятности. Полагаю, расспросить его об этом следует как можно подробнее. Во всяком случае это было бы первое, что я сделала бы, причем еще до того, как впускать его в дом. После такого продолжительного отсутствия. К тому же он всегда был со странностями. Неизвестно, в какую скверную историю он мог влипнуть.

— Мама, я уверена, что у него нет никаких неприятностей. Ну, извини, мне пора. У меня бекон на огне. Передавай привет папе, ладно?

— Передам. А ты будь поосторожнее с Чедом. Нельзя быть слишком…

— Знаю. Мне действительно пора, мама.

— Хорошо. Скажу отцу, что ты звонила. До свидания, милая.

— Пока, мама. Я скоро позвоню. — Повесив трубку, Корин тяжело прислонилась к кухонной стене.

Господи! Когда я научусь держать язык за зубами? Никогда, наверное. По крайней мере хоть всего не разболтала.

Пройдя в гостиную, Кори заметила беспорядок, оставшийся после вечеринки, и принялась собирать пустую посуду из-под закусок, стаканы и использованные салфетки. Приподнятого настроения как не бывало. Мама умела это делать.

Это все потому, что она беспокоится обо мне. И ведь права — мне действительно не мешало бы узнать, почему Чед вернулся.

Это имеет значение?

Возможно.

Кори поняла, что до этого момента объясняла его возвращение невозможностью больше оставаться вдали от нее. Но, быть может, у него были иные причины.

Предположим, другая женщина. Может быть, они порвали отношения, поэтому он и решил вернуться. Не получилось там, почему бы не попробовать здесь. А вдруг повезет?

Что ж, повезло.

Корин внезапно почувствовала себя использованной и униженной — и встревожилась. Ведь Чед с такой страстью объяснялся в своих чувствах, что у нее и мысли не возникло о других женщинах. Дура!

Боже мой, только без поспешных выводов. И что с того, если у него была другая?

Как что?!

Никогда бы не отдалась ему так легко.

Даже не пользовались презервативами. Вот черт!

Безопасный секс меньше всего занимал ее мысли в ту минуту. Но если он был с одной женщиной, то спокойно мог быть и с целой дюжиной. Кто знает? Может, у него СПИД?

Не думай об этом! Это всего лишь игра буйного воображения. Насколько известно, он никогда не прикасался к другим женщинам. Успокойся и закончи уборку.

Корин снова вернулась в гостиную и осмотрелась. Все в порядке, везде прибрано.

Когда взгляд упал на тахту, она вспомнила об обертке от презерватива. Интересно, что с ней сделал Глен? Вероятно, унес с собой в качестве сувенира.

Боже! Ребята решили, что он мой.

Эта проклятая планшетка вывела их прямо на него.

Батлер. Точно знал, что обертка там, и выманил Глена к дивану, соблазнив деньгами. Только ради того, чтобы обнаружилась эта улика. Типичные проделки планшетки. Нравится ей позабавиться за чужой счет, унизить.

Очень не хотелось, чтобы та упаковка снова попалась кому-нибудь на глаза.

Опустившись на колени, Кори поползла вдоль дивана, просунув под него руку. Обертка не обнаружилась, нашелся лишь кусочек поджаренного картофеля. Бросив его на столик, она направилась к полкам.

Если уж я смутилась, то бедняжке Анжеле, вероятно, хотелось провалиться на месте.

Не следовало позволять им заходить так далеко.

Вообще не нужно было разрешать садиться за планшетку.

Встав на цыпочки, Кори потянулась наверх, захватила коробку с планшеткой и потянула ее на себя. Вместе с коробкой сдвинулись и все лежавшие сверху игры. Когда коробка наполовину высунулась, Кори приподнялась чуть выше и толкнула остальные игры назад.

— Доброе утро.

От неожиданности Кори вздрогнула, затем оглянулась через плечо на Чеда.

— Доброе утро.

— Помощники не нужны?

— Собираюсь выбросить эту чертову штуковину, пока она не наделала еще больших неприятностей, — объяснила Кори и снова потянула за коробкой.

— Я ее тебе достану, — с этими словами Чед направился к ней.

— Не беспокойся. — Кори толкнула назад верхние игры и уже почти вынула коробку, когда его руки обвились вокруг нее, а губы прикоснулись к шее. От поцелуя по телу пробежала приятная дрожь. Изгибаясь от удовольствия, Кори выпустила из рук коробку. Та упала, ударив ребром по пальцам ноги, но не больно.

Оттолкнув ее носком в сторону, Кори повернулась и обняла Чеда. Но, когда тот попытался поцеловать ее в губы, шепнула:

— Нет, подожди секунду. — Сердце ее колотилось, но не от волнения. Ей стало немного не по себе. И от потрясенного, подавленного взгляда Чеда не стало легче. Даже напротив.

— Что случилось?

— Нам… надо поговорить.

Чед поморщился.

— Конечно, конечно.

— Э, да это так, пустяки.

— Нет, не пустяки. Когда говорят: «Нам надо поговорить», речь всегда идет о чем-то серьезном. — Он опустил руки, точно решив, что их прикосновение могло обидеть ее.

Кори не разжала объятий. Даже через халат она чувствовала, какое горячее у него тело.

— Просто… мне непонятно, почему ты все же вернулся.

— И это все?! — в его голосе прозвучало облегчение.

— В сущности, да.

— Из-за тебя.

— Но почему? После такой разлуки…

— Так много времени мне понадобилось, чтобы повзрослеть. Ведь уходил я совсем ребенком.

— Каким там ребенком? Всего лишь на два года моложе меня.

— Но я не был готов для тебя. Недостоин. Толстый, инфантильный, эмоционально расхлябанный. Ты заслуживала большего.

— Как глупо. Я любила тебя.

— Возможно, но я был неудачником. И мне нужно было время, чтобы стать достойным тебя. Чтобы я почувствовал это.

Кори улыбнулась:

— Значит, теперь, по-твоему, ты стал достойным?

— Ведь я вернулся, не так ли?

— Вернуться вернулся. — Она крепко стиснула его в своих объятиях, затем снова посмотрела в глаза. — Такой сильный и заросший.

И его руки вновь легли на нее: большие и теплые, это чувствовалось даже через ночную рубашку. Скользнули по спине и остановились на ягодицах.

— А других… у тебя было очень много? — прошептала она.

— Других чего?

— Женщин.

Чед промолчал. Казалось, ее сердце вот-вот выскочит из груди.

— Чед? Были?

— Таких, как ты, не было.

— Но любовницы были?

— Это имеет значение?

— Да!

— Замечательно. — Судя по тону голоса, его это забавляло.

— Были?

— Тебе не дает это покоя, а?

— Просто хочу знать.

— А у тебя с этим делом?

— Я первая спросила.

— Понимаешь, это очень интимный вопрос.

— Понимаешь, твои руки сейчас тоже в очень интимном месте.

Чед крепко сжал ее ягодицы.

— Чед! Скажи.

— Несколько женщин у меня было, — начал он. — И некоторые из них стали моими хорошими друзьями. Но ни с одной из них я не ложился в кровать.

— А на полу в коридоре? — спросила она уже с видимым облегчением.

Чед коротко рассмеялся, затем, сдвинув руки на спину, привлек ее к себе.

— Никого у меня не было. С тех пор, как я встретил тебя.

— Никого? За все время, как мы познакомились? Даже в колледже? Ты шутишь, да?

— Знаю, это может показаться несколько странным.

— Звучит совершенно невероятно.

— Что ж, ты спросила. Тебе было бы приятнее, если бы я сознался, что переспал с дюжиной? Не думаю, чтобы ты хотела услышать именно это, не так ли?

— Вовсе нет. Но это правда? У тебя не было до меня женщин?

— Правда.

— Боже. Теперь я чувствую себя так… очень особенно, в определенном смысле. Ну… не знаю, виноватой, что ли. За то, что я…

— Я влюблялся и в вечерние зори. Но не винить же за это солнце.

— Нет, но все-таки…

— Прошлая ночь с лихвой окупила все ожидания.

Кори зажала ему рот поцелуем и сильнее прижалась к нему. Его дыхание обожгло ей рот, а руки нежно ласкали через ночную рубашку. Через какое-то время она отняла губы.

— Ты теперь такой взрослый, сильный и мужественный. Посмотрим, сможешь ли отнести меня в спальню.

Чед смог.

В животе Чеда заурчало.

— Надо полагать, это означает, что ты проголодался. Мужчины, мужчины. Вам бы только потрахаться да пожрать.

— Ужасно проголодался, женщина. Но ты не дергайся. Сейчас сварганю какой-нибудь хавчик.

Корин улыбнулась:

— Приготовишь завтрак? Серьезно?

— Эй, да я чудеса выделываю со сковородкой.

— Вот и здорово. Приму ванну, пока ты будешь стряпать.

— Отличная мысль. А то глянь, как ты взмокла. Кори игриво шлепнула его по заду.

— Ну ладно. Все там же, где и было раньше. А что ты приготовишь?

— Как насчет яичницы с колбасой?

— Уже слюнки текут. — Легко коснувшись губами ее рта, Чед стал сдвигаться вниз, скользя по ней. Поцеловав груди, затем живот, он сполз в конец кровати и встал на ноги.

— Ты по-прежнему любишь, чтобы верхушка была не зажаренная?

— Было бы очень неплохо.

После его ухода Кори достала чистую одежду, но держала ее на вытянутой руке. Потому что действительно нуждалась в хорошем душе. Чед поддразнивал шутя, но был не так уж далек от истины. Ее тело мало того что лоснилось от пота, но во многих местах было еще и липким.

Когда она задвигала ящик комода, в комнату заглянул Чед.

— Что, по-твоему, это должно означать? — В руках у него была коробка из-под планшетки: лоток в одной руке, а крышка в другой.

Кори нахмурила брови.

— А где планшетка и указатель?

— Хороший вопрос. Я просто остановился, чтобы поднять коробку. Раскрылась при падении, когда ты ее уронила. Внутри пусто.

— Боже мой!

— Кажется, тебя обокрали.

— Боже мой, — снова пробормотала она, быстро сообразив, что это могло означать. — Чертовы идиоты!

— У меня создается впечатление, что они собираются отправиться на поиски сокровищ.

— Знаю, знаю. Черт побери! Ладно, это их проблемы, так ведь? Если они такие дураки… А мне нужно в ванную.

Чед вышел за ней в коридор.

— Может, еще не поздно их остановить. Знаешь, где они живут?

— Черт с ними. Они сами сделали выбор. — У двери в ванную комнату она повернулась к Чеду и покачала головой. От волнения перехватило дыхание. — Как эти дурошлепы могли?

— Они еще такие дети. А планшетка пообещала богатство.

— Какие идиоты!

— Пойду-ка готовить завтрак. — Слегка пожав ей плечо, Чед удалился.

Лежа в ванной, Корин не могла думать ни о чем другом, кроме своих студентов.

Зачинщицей наверняка выступала Лана — у нее для подобных авантюр хватало и ума и смелости. А где она, там и Кит. Возможно, эта парочка и унесла планшетку, а остальные — ни слухом ни духом. Наверное, Кит и умыкнул ее. Когда якобы выходил в туалет. Все тогда были в кухне. Вероятно, именно в это время он и выкрал ее.

«Если в деле замешаны только эти двое, — успокаивала Кори себя, — тогда все еще не так плохо».

И вдруг поняла, что по-настоящему беспокоилась лишь за Говарда и Анжелу.

А следовало бы за всех. Они были ее студентами, и она в равной степени отвечала за всех.

«Планшетка моя. Значит, и виновата буду я, случись что-нибудь. С любым из них», — думала она.

Но ближе всех ей все равно были Говард и Анжела. И Кори не могла отрицать этого. Ее отношение к ним было особым. Они были чувствительнее других. Одиночки и наверняка одинокие. Менее зрелые по сравнению со своими сокурсниками и, конечно, более ранимые. Мысль о том, что вовлечены и они…

Нет, слишком умны!

Но слабовольны.

Вот Говард, например. Не хотел ведь садиться за планшетку. А как легко его уговорили.

А бедная Анжела. Ее даже заставили снять блузку.

Если бы Лана захотела вовлечь их в свою чертову авантюру, то они вряд ли бы сумели противостоять ее воле.

В конце концов Корин пришла к выводу, что не так уж важно, кто участвует: только Лана и Кит или вся ватага — их нужно остановить.

«Нельзя допустить, чтобы мои подопечные бродили в горах. И уж ни в коем случае не с моей планшеткой для спиритических сеансов. Тем более что в руках этого проклятого Батлера они превратились в слепых марионеток. Нет, только не после того, как все они, не задумываясь, исполняли любые его прихоти прошлой ночью!»

Обмывшись на скорую руку, Корин выбралась из ванны, вытерлась, причесалась и быстро оделась.

В кухне ее встретил аромат кофе и жареных колбасок. Стоявший у плиты Чед улыбнулся через плечо:

— У тебя потрясающий вид.

— Мне надо выяснить, что замышляют эти сорванцы.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— В настоящий момент — нет. Занимайся завтраком. Я умираю с голода. — Корин сняла трубку настенного телефона, позвонила в справочную и спросила у телефонистки, значится ли у них номер телефона Ланы Тэйт.

У такой девчонки должен быть телефон.

И он действительно был.

Набрав номер, Корин стала слушать гудки.

Чед, слегка хмурясь, внимательно наблюдал за ней.

Кто-то поднял трубку.

— Алло? — Голос был женский, но не похож на голос Ланы.

— Алло. Лана дома?

— К сожалению, нет. Ей что-то передать?

— Это Корин Дальтон, одна из ее…

— О, доктор Дальтон. А я Сью Хьюз.

Корин знала эту девушку, студентку-отличницу, специализирующуюся по психологии. В прошлом семестре Сью посещала ее продвинутый курс занятий по письменной практике.

— Как дела, Сью?

— О, чудесно. Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

— Мне очень надо поговорить с Ланой. Ты не знаешь, когда она может вернуться?

— Ее не будет несколько дней, а может, и дольше. У Кори все вдруг оборвалось внутри.

— Надеюсь, ничего срочного? — спросила Сью.

— Нет. Она… почувствовала небольшое недомогание, когда мы прощались с ней прошлой ночью. Просто хотела справиться о ее самочувствии.

— Она выглядела отлично. Я уверена, что с ней все в порядке. Ведь ясно, что никто не отправится в поход, — тем более она, — чувствуя себя неважно.

— Она отправилась в поход?

— Верно. Этой ночью.

— А в котором часу?

— Не знаю точно. Но было уже за полночь. Она появилась дома только наскоком — чтобы сгрести вещи. Затем поехала собирать остальных.

— Среди ночи?

— Вы ведь знаете Лану. Поживешь с ней немного и перестанешь чему-нибудь удивляться.

— Не знаешь, кто еще поехал с ней?

— Ну, наверняка Кит. Да еще Дорис Уитни. Лана попросила меня одолжить мой спальный мешок для Дорис, но мне не хотелось… Впрочем, я все же отдала его Лане с тем условием, что она сама будет в нем спать, а Дорис отдаст свой. Это не потому, что я имею что-то против Дорис, просто показалось, что мне будет приятнее, если им будет пользоваться Лана, и…

— А еще кого-нибудь она не упоминала?

— Что-то случилось, профессор?

— Не уверена. Не знаю. Послушай, на самом деле я звонила не для того, чтобы поинтересоваться здоровьем Ланы. Ребята толковали о поездке в горы. Я считала, что мне удалось их отговорить. У некоторых из них совершенно нет никакого опыта жизни в условиях дикой природы. Поэтому-то я и была против. И в конце концов они вроде бы решили отказаться от поездки.

— А вот поехали все же. Но вам незачем так волноваться. Мне доводилось ходить в пешие походы с Ланой, а что касается Кита, так мне доподлинно известно, что он провел не одну ночь в палатках. Так что они прекрасно представляют все трудности. И, я уверена, смогут позаботиться обо всех, кто пошел с ними.

— Хотелось бы надеяться. Так ты говоришь, что они отправились еще ночью?

— Возможно, около часа ночи, но я не уверена.

— Что ж, большое спасибо, Сью. Ты мне очень помогла.

— Ну что вы. А вам действительно не стоит о них беспокоиться. С ними ничего не случится.

— Наверное, ты права. Желаю тебе хорошо провести время, Сью.

— И вам тоже. По крайней мере, то, что от него осталось. До свидания, профессор.

— До свидания. — Кори повесила трубку и хмуро поглядела на Чеда. — Они уехали ночью.

— Я слышал.

— По меньшей мере трое. Вероятно, еще и Глен. А может, и всей гурьбой. — Она снова позвонила в справочную, узнала номер Говарда и набрала его. После двенадцатого звонка положила трубку. — Господи, похоже, что они все поехали.

— И что ты собираешься теперь делать?

— Не знаю.

— Нет, знаешь.

— Блин!

— Убежден, без проводника тебе не обойтись.

— Так что же нам теперь, ехать за ними?

— Думаю, у нас нет другого выбора.