Глава 32

Говард завалился на заднее сиденье автомобиля со вздохом облегчения. Удивительно приятно было разгрузить натруженные и натертые ноги и наконец-то усесться, к тому же на мягкие подушки, а не на бревно, землю или камень.

Рядом опустилась Анжела. Как только захлопнулась дверца, Говард положил руку ей на плечо.

— Я уже не надеялся, что мы дойдем.

— Да, приятной прогулкой это не назовешь.

— Но, кажется, длилась она не так уж долго.

От озера к машине дорога в основном шла под гору, и по залитым лунным светом петлям серпантина путников подгоняла сила тяжести. Говарду казалось, что его кто-то толкает в спину, отчего приходилось делать более широкие и быстрые шаги, чем хотелось. И все время надо было удерживать себя, чтобы стремительно не понестись по тропе и, чего доброго, не сорваться в пропасть. Это торможение крайне пагубно сказалось на физическом состоянии: пальцы ног буквально расплющивались о носки ботинок, бедренные мышцы превратились в какой-то вялый дрожащий студень.

Говард понимал, что спуск был еще тяжелее для тех, у кого за спиной подпрыгивал рюкзак. Несколько раз он предлагал Анжеле понести ее рюкзак, но всякий раз его предложение вежливо отклонялось. Зная, что в нем находится, Говард неизменно чувствовал огромное облегчение. Несмотря на то, что скелет принадлежал матери Анжелы, от одного воспоминания о нем ползли мурашки по спине. Но из-за того, что он шел налегке, Говард чувствовал угрызения совести. Он предлагал отдать ему рюкзак и Лане, но та лишь поблагодарила его и сказала: «Все нормально».

Естественно, Кит и Глен не преминули предложить ему поднести их рюкзаки. Но муки совести были не настолько острыми, так что Говард со смехом посоветовал им прибавить шагу.

Эти двое действительно сбежали последний отрезок тропы к подножию горы. Так-то им нужна была помощь. Конечно, к тому времени они, видимо, настолько утомились, что не захотели больше утруждать себя сопротивлением силе тяжести.

— Ты никогда не замечал, — спросила Анжела, — что, когда откуда-нибудь возвращаешься, это всегда кажется быстрее?

— Наше возвращение на самом деле было намного быстрее.

— Да. Это точно, — она тихо рассмеялась. — Я думаю, пальцы на ногах теперь никогда не выпрямится.

— Жаль, что ты не позволила мне поднести твой рюкзак.

— Он не такой тяжелый. К тому же, сам понимаешь, там моя мать.

Лана, Кит и Глен, завершив погрузку автомобиля, сгрудились на переднем сиденье.

— Будем молиться Богу, чтобы эта крошка завелась, — промолвила Лана.

Двигатель несколько раз чихнул и заглох. Затем радостно заурчал. Лана увеличила обороты, и он взревел.

— Где Дорис? — поинтересовалась Анжела.

— Отошла по-маленькому, — проронила Лана.

— Вот наша единственная возможность потерять ее, — бросил Кит.

— Пошел ты к хренам собачьим! — рявкнул Глен.

— Эй, это всего лишь шутка.

— И шутки твои туда же. Понял? Она спасла Лану вчера ночью, а сегодня — доктора Дальтон. Нормальная девчонка. Даже лучше, чем нормальная. И заслуживает уважения.

— Мне каэца, ты в нее втюрился, во чо мне каэтца.

— Ну так что, если и так? У тебя какие-нибудь проблемы?

— У кого, у меня?

— Тогда брось свои шуточки. Прямо сейчас. Усек?

— Конечно, конечно. Ты — босс.

— Ладно тебе.

Через несколько секунд вернулась Дорис. Она забралась в машину и села рядом с Говардом. Не успела закрыться дверь, как Лана стала сдавать назад. Объехав машину Корин, она включила переднюю передачу и вывернула руль в другую сторону.

Повернувшись, Говард посмотрел в заднее стекло. В темноте нетронутая лунным светом машина была совершенно черной и напоминала припавшего к земле зверя.

— С ними все будет в порядке, — проронила Анжела.

— Кому-то из нас следовало остаться, — пробормотал Говард.

— У тебя был шанс, Гаубица.

— В это время завтра ночью, — вмешалась в разговор Лана, — Чед и Кори залягут в каком-нибудь уютном мотеле и займутся любовью.

— Забавляясь игрой в «спрячь колбаску», — не удержался Кит. — Разумеется, Дальтон придется быть сверху.

— Какой же ты кретин, — обронила Дорис.

— Эй, Глен хочет, чтобы я был с тобою полюбезнее. Не усложняй мне задачу.

— Тогда прекрати отпускать свои сальные шуточки. Это совсем не смешно.

— Я лишь пытался своим исключительно кретинским способом унять тревогу Гаубицы о безопасности нашей профессорши.

— Все равно, не смей говорить о ней подобным образом.

— Да пошел ты…

— Сам пошел…

— Почему бы вам всем не заткнуться, хотя бы ненадолго, — попросила Лана. — У меня от вас голова болит. Ну и дорога. Сущая пытка. Давайте посидим хоть немного мирно и тихо.

— Слышали, о чем попросила леди? — Кит оглянулся через плечо. — Эй, вы, там, на галерке, а ну-ка прекратите нытье. — Он повернулся вперед и, тихо хихикая, опустился на свое сиденье.

Когда Анжела сжала ногу Говарду, он поглядел на нее. Хотя от жестокой тряски ее лицо превратилось в скачущее и вибрирующее расплывчатое пятно, ему показалось, что она улыбается. И он потянул ее к себе. Чтобы рука не мешала, Анжела подняла ее, завела ему за спину и стала нежно поглаживать его по пояснице. Они подскакивали, раскачивались и сталкивались.

Вскоре Говард услышал похрапывание Дорис.

Поразительно. Как можно уснуть, когда так трясет и кидает?

Он и сам смертельно устал и сожалел о том, что не может заснуть. Но если ему суждено бодрствовать, все было не так уж и плохо. В машине темно и тепло, и он обнимал Анжелу.

Они попытались поцеловаться, но только больно ударились.

— Ты в порядке? — прошептал он.

— Кажется, да. А ты? Губу не рассек? Зубы не повыбивал?

— У меня все нормально.

— Попробуй здесь.

И она показала пальцем. Говард легонько дотронулся губами к щеке. Слегка вибрировавшая кожа была гладкой и теплой. Машину внезапно бросило в сторону, и скула ударила его по носу.

— О, с тобой все в порядке?

Говард схватился за нос. Глаза заслезились.

— Кровь идет?

Он шмыгнул носом, покачал его из стороны в сторону, затем приложил пальцы к ноздрям.

— Нет, не похоже.

— Лучше и не пытаться.

Говард отвернулся в сторону. Никто на них не смотрел. Хотя Дорис продолжала храпеть, Говард не был уверен в том, мог ли кто-нибудь спереди слышать их. Скорее всего, нет. Во-первых, шум мотора, затем скрип и глухие стуки подпрыгивающего автомобиля. Потом еще скрежет камней под колесами, хруст и треск больших и маленьких веток, шишек и всякого иного переезжаемого мусора.

— Давай не будем, — шепнул он.

— Не будем что?

— Останавливаться.

— Я не хочу, чтобы ты поранился.

— Будем осторожнее.

Анжела кивнула и, наклонившись вперед, стала стаскивать с себя ветровку. Говард помог ей освободить руки из рукавов. Пока держал куртку, она сунула руки за спину под тенниску. Когда до Говарда дошло, что она делает, у него захватило дух и участился пульс.

Руки Анжелы тем временем вернулись вперед. Она откинулась на сиденье, взяла у Говарда куртку и прикрылась ею.

Развернувшись боком, Говард бережно завел левую руку ей за голову, а правая рука скользнула под нейлоновое покрывало. Там она встретилась с рукой Анжелы, и они вместе освободили тенниску из тренировочных брюк.

Но не только вытащили рубашку — они еще и подняли ее вверх.

Рука Говарда заскользила по шелковистой теплой коже живота. Он старался гладить очень нежно. Иногда покачивания машины отрывали руку. Иногда сильные толчки бросали девушку на его руку или сотрясали его так, что ладонь резко съезжала в сторону.

Постепенно рука поднималась все выше и выше.

То же можно было сказать и о руке Анжелы, лежавшей на его бедре.

Дрожа и задыхаясь от волнения, Говард ласкал ее под левой грудью. Не терпелось потрогать грудь, но он никак не мог решиться на это.

«Глупо, — твердил он себе. — Прошлой ночью мы занимались с ней любовью. По полной программе».

Но грудь была словно тайное сокровище. И он боялся к ней прикоснуться.

«Она сама хочет, чтобы я это сделал, — убеждал он себя. — Она и прикрылась курткой для того, чтобы я смог это сделать. Даже расстегнула бюстгальтер. Куда уж очевиднее».

И все же он колебался.

Пока рука Анжелы не переместилась к нему в пах и нежно погладила через брюки пенис.

Говард выгнулся и еле сдержался, чтобы не застонать.

И подвел ладонь снизу под грудь. Такая гладкая и теплая… Легонько обернув ее ладошкой, он почувствовал, как та дрожит. От неожиданного резкого толчка машины грудь легонько шлепнула по ладони.

«Это невероятно, — подумалось ему. — То, что мы делаем такое, прямо здесь в машине. И никто ни о чем не догадывается».

И тут он заметил, что рука Анжелы больше не гладит его. Ему стало интересно, почему она остановилась. И он решил, что знает причину: чересчур возбудилась. Все его внимание сосредоточилось на груди и руке.

Или, возможно, она почувствовала, что так недолго и контроль над собой потерять.

Хорошее предзнаменование.

Словно прочитав его мысли, Анжела отняла руку от паха и начала гладить его бедро.

Следующий толчок машины — и ее грудь мягко шлепнулась в его ладонь.

Анжела застонала, когда его большой палец, подвинувшись вверх по склону, коснулся изогнутого краешка твердой плоти, прочертил полукруг по периметру и затем скользнул на нее. Волнистый набухший конус вздымался круто вверх, завершаясь вертикально торчащим столбиком. Говард медленно провел по нему пальцем, нашел его закругленный кончик, погладил, нажал — тот согнулся, а Анжела ахнула, затрепетала и сжала его ногу. Заволновавшись, Говард снял с соска палец, и тот подскочил вверх, как на пружине.

— Тебе больно? — прошептал он.

— Нет. Боже, нет. Было так замечательно.

«Это, пожалуй, даже лучше, чем вчера ночью», — подумал он, снова подводя к груди указательный палец и используя его вместе с большим, чтобы насладиться ощущением соска и возбудить его.

Ночью было здорово. Лучше, чем здорово. Но тогда было неистовство страсти, спешка — и все быстро кончилось. Сейчас же совсем по-другому — медленное исследование контуров, фактуры и реакций. Они не могли делать ничего иного, как только тайно прикасаться друг к другу. Здесь, в машине, в присутствии такой аудитории, другое было просто немыслимо. Зато это могло длиться вечно. Или, по крайней мере, до тех пор, пока не проснется Дорис или не обернется кто-нибудь из сидящих спереди. Если повезет, это может продолжаться до тех пор, пока они не выедут на главную дорогу.

Что случится никак не раньше, чем через час.

Целый час, возможно, и дольше.

Большой промежуток времени. Но не такой уж и большой, если разобраться. Говарду показалось, что этого времени не хватит даже на одну грудь. А была еще и другая. А еще эта глубокая аппетитная впадина между ногами.

Позволит ли она запустить туда руку.

Скорее всего, да.

А что она сделает? На что отважится?

И Говард накрыл ладонью мягкий холмик: сосок торчал между слегка растопыренными пальцами. Когда он нежно свел ладонь, Анжела выгнула спину и с присвистом втянула воздух. Кончики ее пальцев буквально впились ему в колено.

Машину раскачивало и подбрасывало в разбитой колее грунтовой дороги, а Говард продолжал ласкать грудь Анжелы. Он водил по ней рукой, гладил и тискал, держал в ладони, наслаждаясь ощущением гладкой тяжести, трясущейся и подпрыгивающей вместе с автомобилем, нежно пощипывал и подергивал за сосок. Иногда Анжела сидела смирно с закрытыми глазами, а иногда вздыхала, ахала и ерзала. Свою руку она держала подальше от его паха, как будто чувствуя, что малейшее прикосновение может вызвать взрыв.

Ощущения, испытываемые Говардом от прикосновения к ее груди, приобретали почти невыносимую остроту. И время от времени, приближаясь к пределу, он убирал руку, чтобы немного успокоиться.

Вспомнив о том, что их время истекает, Говард переключил внимание на правую грудь. Хотя едва ли та особенно отличалась от левой, ее изгибы и фактура показались волшебными: свежими и волнующими. И она была ближе к нему, к ней легче было дотянуться.

Говард держал грудь в чашечке своей ладони, ощущая, как та дрожит в его руке, когда Анжела подняла руку и сдвинула куртку ровно настолько, чтобы обнажить его руку и грудь под ней. Взгляд на передние сиденья убедил Говарда в том, что никто на них не смотрит. Его соседка, Дорис, продолжала храпеть. Говард посмотрел на расплывчатое пятно лица Анжелы. Выражения он не рассмотрел, но увидел, что девушка кивнула.

Говард опустил взгляд. Тенниска Анжелы и спрятанный в ней бюстгальтер образовывали пухлый валик как раз над грудью. Его рука выглядела очень темной на фоне бледной кожи. Он опустил ее вниз, чтобы не портила ему вид.

Потому что теперь он не мог оторвать глаз от кремового холмика с темным конусом и столбиком. Он наблюдал за его мелкой дрожью, ощущал, как тот отскакивает от его ладони. Смотрел, как кончики пальцев скользят по склонам, смотрел, как нажимают, чувствовал, как поддается кожа, но затем пружинисто расправляется, чуть только давление ослабевает.

Будь здесь побольше света.

Будь они одни…

Наклонившись, Говард прижался щекой к смятому гнезду, образованному рубашкой и бюстгальтером, поцеловал верхнюю часть груди, затем повернул голову и с некоторым усилием опустил ее чуть ниже. Лизнув сосок, он затолкал его языком в рот, плотно сжал вокруг него губы и принялся сосать. Анжела, вся дрожа, утопила пальцы в волосах у него на затылке и крепко прижала его к себе. Тогда Говард втянул в рот столько груди, сколько поместилось, и начал исследовать ее языком и зубами. Она была пружинистой и теплой, скользкой от слюны.

Ему показалось, что его пенис вот-вот порвет брюки и начнет пульсировать и стучать, как сердце.

Только не сейчас!

Ты еще не спустился туда, вниз!

Рука Говарда скользнула вниз по животу девушки, под эластичный пояс тренировочных брюк. Когда он попытался просунуть кончики пальцев под тоненький поясок трусиков, Анжела за волосы оттянула назад его голову и прошептала:

— Нет, не надо. — Влажно хлюпнув, грудь вывалилась у него изо рта.

Смутившись и обидевшись, Говард внезапно весь сник. Выпрямившись, он увидел, что Анжела отодвинула ветровку в сторону, чтобы прикрыть грудь.

— Что случилось? — прошептал он.

Она покачала головой.

— Анжела?

— Извини.

— Что я сделал не так?

Она снова покачала головой. Затем повернулась к нему. Ветровка упала с плеч на колени, и Говард увидел, что она уже опустила тенниску вниз. Из-за бюстгальтера та причудливо оттопыривалась на груди.

Анжела положила руку ему на затылок и притянула его к себе, прижавшись щекой к его щеке.

— Мне действительно жаль, — прошептала она, щекоча своим дыханием его ухо. — Я очень не хотела тебя останавливать. Мне это так нравится, и я люблю тебя. Но… я чувствую себя очень неловко.

— Что?

— Я боюсь… я не могу позволить тебе трогать меня. Только не там.

— Все нормально, — шепнул он.

Но Говард был подавлен. Что было не так? Прошлой ночью она не жаловалась. Они занимались любовью — ни много ни мало. Так почему же, ни с того ни с сего, она теперь запрещает трогать себя?

Из-за того, что могут узнать другие?

Как так? Она ведь даже показала мне грудь. Если боялась, что Кит или Глен повернутся, то почему это сделала?

— Ты что, расстроился? — прошептала она.

— Нет.

— Я сумею чуть позже утешить тебя.

— Да все в порядке, честное слово.

— Беда в том… — Она замялась. — Я испугалась, что если ты… А я так сильно хочу в туалет.

— Что?

— Вот почему. Иначе я бы просто не смогла удержаться.

Тяжелый камень свалился с груди Говарда, и он рассмеялся. Анжела нервно заерзала, рука поднялась к лицу и она потерла ухо.

— Совсем не смешно, — шепнула она.

— Давай попросим их остановить машину.

— Мне не хотелось бы делать из этого большую проблему.

— Но если тебе надо выйти…

— Я могу подождать еще немножко. Мы должны быть уже почти… на ровной дороге будет не так тяжело. Возможно, я смогу потерпеть, пока мы доедем до города.

— Такое не следует откладывать.

— Парни будут насмехаться. Ты же знаешь.

— Если тебя беспокоит только это, я скажу, что выйти надо мне.

— Давай лучше…

Толчок встряхнул машину. Анжела застонала и схватилась за Говарда, когда их подбросило вверх и они рухнули вниз с такой силой, что подушки сидений заскрипели под тяжестью их тел.

— С тобой все в порядке? — поинтересовался он.

— Еще удерживаюсь.

— Я сейчас им скажу… — Он почувствовал, как машина повернула вправо, и ощутил неожиданное и удивительное спокойствие. Автомобиль покатил без рывков и толчков. Выглянув поверх макушки Кита, Говард увидел, что они выехали на шоссе.

— Слава Богу, — вздохнула Анжела.

— Ты все еще намерена терпеть до города? Туда, насколько мне известно, не менее десяти миль.

— Думаю, лучше потерплю. Если получится.

За спиной раздался храп Дорис. Затем она коротко ахнула и промурлыкала:

— А?

Анжела отпустила Говарда и подтянула ветровку вверх. Они вдвоем откинулись на спинку сиденья. Говард посмотрел на Дорис. Та протирала кулаками глаза.

«Удивительно, — подумал он. — Проспала такую тряскую дорогу, чтобы проснуться, как только машину перестало подбрасывать и раскачивать».

Дорис потянулась, затем повернулась и посмотрела в окно.

Говард отвернулся к Анжеле. Ветровка, прикрывавшая ее, ожила подвижными бугорками, когда та подсунула под нее руки, чтобы вернуть бюстгальтер на место. Руки ушли, остались только бугорки-двойняшки, выпятившие ткань, когда Анжела изогнулась дугой, чтобы застегнуть на спине застежки. Закончив, она тяжело опустилась на сиденье и похлопала Говарда по колену.

— Думаю, нам лучше…

— Эй! — вскрикнул Кит. — А вот кому-то чертовски не повезло.

— У них не такой надежный и неукротимый стальной конь, как мой, — заметила Лана.

— Спустило колесо, — проронил Глен.

За головой Дорис в окне Говард увидел темные очертания застывшего автомобиля.

— Слава Богу, мы не пробили ни одного колеса, — промолвила Лана. — Меня удивляет, как мы вообще остались с колесами после этой чудной дорожки.

— Нельзя ли съехать на обочину, — попросил Говард. — А то у меня скоро зубы поплывут.

— Высунь его из окна, — предложил Кит.

— Я серьезно.

— Мне бы тоже не помешало кой-куда сходить, — сказала Лана. Машина стала замедлять ход, свернула вправо и слегка накренилась, когда одна сторона съехала с проезжей части на обочину. Прохрустев несколько футов, она остановилась. — Все, кому надо сходить, — объявила Лана, — пусть сделают это сейчас. Потому что до города ехать еще минут двадцать.

Все четыре двери «Гранады» распахнулись.

Говард вышел из машины вслед за Анжелой. Пока она просовывала руки в рукава ветровки, он закрыл дверцу и увидел, как Лана сдвигается по переднему сиденью. Затем Анжела потянула его за руку, ведя в кусты на другой стороне дороги.

— Тебе не надо будет смотреть, — задыхаясь, прошептала она. — Просто постоишь рядом.

— Куда это вы, друзья, направляетесь?

Говард обернулся. Лана стояла возле машины и поверх нее глядела на них. Дорис ожидала рядом. Кит и Глен, обходя машину спереди, оглянулись через плечо.

— Извращенцы! — выкрикнул Кит.

Глен рассмеялся и покачал головой.

— К черту их! — бросила Анжела и, не выпуская его руки, нырнула в густой подлесок сразу за обочиной дороги. Ближайшая группа деревьев стояла слева. Она побежала к ним. Говард бежал рядом.

Почти у самых деревьев они перепрыгнули через глубокую колею: одновременно оттолкнулись от центрального возвышения и перемахнули через вторую рытвину.

Затем Анжела отпустила его руку и, подскочив к соседнему дереву, спряталась за ствол. Но полностью скрыться из виду не удалось: дерево было тонким.

Говард увидел правый бок, серый, в пятнах лунного света, когда она стянула тренировочные брюки на щиколотки, прогнулась назад и села на корточки.

Ветровка зацепилась за ствол и задралась. Затем Говард мельком увидел изгиб попки и боковую сторону согнутой ноги. Когда послышался плеск, он отвернулся.

Затем расстегнул ширинку и вынул вялый пенис.

Хотя он знал, что Анжела достаточно близко и могла все увидеть и что сама она сейчас без штанов, сексуального возбуждения Говард не испытывал.

«Перевозбудился», — подумал он и направил струю в ближайшую колею.

«Он так долго стоял, — успокаивал себя Говард, — что выдохся».

Закончив, он стряхнул последние капли, заправился и застегнул змейку.

Анжела все еще не поднималась.

Он стоял к ней спиной и не чувствовал никакого желания посмотреть на нее, что показалось ему странным. Никакого сексуального влечения. Вместо этого его охватило сильное чувство нежности. И близости. Словно она была лучшим другом, а не его девушкой. Они были приятелями, которые заскочили в лесок, чтобы быстренько отлить.

— Дело сделано, — объявила она, и Говард услышал звуки ее приближающихся шагов. — Как же я себя теперь здорово чувствую, черт возьми!

Она похлопала его по заду, и он усмехнулся.

— Это хорошо, что мы остановились именно сейчас.

— Как раз вовремя, я бы сказала.

Они повернулись друг к другу, и Анжела обвила его шею руками. Говард крепко прижал ее к себе и поцеловал в открытые губы. Девушка дрожала.

— Холодно? — прошептал он.

— Сейчас уже не так. Ты хочешь это… Ну, ты знаешь.

— Здесь.

— Ага.

— Боже.

— Если мы сделаем это быстро.

— Как быстро?

— Очень быстро. Потому что остальные скоро начнут волноваться за нас.

— Не знаю. Я хотел бы, но…

— Наверное, это не очень удачное предложение.

— Нам придется действительно поторопиться. Намного приятнее, когда никуда торопиться не надо.

— И в теплом месте.

— На кровати.

— Я могла бы подождать, если ты сможешь.

— Может быть, мы сегодня попадем в мотель.

— Хотелось бы надеяться. Уже очень поздно. Кстати, который час?

Говард выпустил ее из объятий и шагнул назад. Затем нажал кнопку подсветки циферблата на часах.

— Четверть первого.

— Мы потратили совсем немного времени.

— И совсем неплохо его провели.

— Последняя пара часов, несомненно, были наилучшими, — она взяла его руку и пожала ее. — Думаю, нам лучше вернуться к машине, да?

— Согласен.

Анжела шагнула к ближайшей колее. Говард потянул ее в сторону.

— Лужа, — предупредил он.

— О, — она тихонько рассмеялась.

Говард обвел ее мимо мокрого участка.

— Здесь уже безопасно?

— Вероятно.

Ступив в колею, Анжела затем поднялась на возвышение центральной полоски и пошла по ней. Говард шел рядом с ней, только по колее.

— Я тебе нравлюсь высокая? — спросила она. Глаза ее были на одном уровне с его глазами.

— Ты выглядишь по-другому. Но мне не хотелось бы, чтобы ты как-то менялась.

— Совсем?

— Ты — само совершенство.

— Сиськи слишком маленькие.

— Они мне очень нравятся.

— Может быть, когда отыщем сокровища и разбогатеем, я смогу сделать имплантанты. Ну, знаешь, увеличить их.

— Нет! Ты шутишь?

— Тебе разве не нравится… Странно.

— Странно, ну и пусть. Они…

— Я не о том. — Остановившись, она подняла его руку своей рукой и выкинула ее вперед, словно указывая. — Взгляни.

Говард повернул голову вперед.

Не более чем в десяти футах перед ними колея, казалось, заканчивалась. До этого Говард не обращал на нее большого внимания, но в самом начале подумал, что она выведет их на главную дорогу. Однако, как раз на опушке леса, дорогу им преградила куча веток и прутьев.

— Можно обойти, — сказал он и потянул Анжелу за руку. Но она уперлась.

— Нет, подожди. Тебе не кажется это странным? Говард пожал плечами.

— Давай посмотрим. — Отпустив его руку, Анжела подбежала к преграде. Присев на корточки, она потянула за одну ветку и вытянула ее к своей ноге. Наклонившись вперед, Анжела сняла с кучи небольшой куст и отбросила его в сторону.

— Что ты делаешь?

Анжела встала и повернулась к нему лицом.

— Ну вот, так я и думала. — Голос ее был тихим и взволнованным.

— Что именно?

— Кто-то свалил все это в кучу. Чтобы замаскировать эту дорогу, понимаешь?

— Ну и что?

— Сокровища. Они должны находиться в стороне от дороги на Парди, верно? Так вот, это и есть ответвление от нее.

— Да, но наверняка существует не менее дюжины других ответвлений…

— Кто-то потрудился, чтобы спрятать именно это.

Анжела повернула голову. Говард сделал то же самое. Колея тянулась вдаль и терялась в темноте леса.

— Если мы достаточно далеко проедем по ней, — прошептала Анжела, — я уверена, что мы найдем автобус.

Глава 33

Застонав, Кори подняла лицо со свернутых тренировочных брюк Дорис. Тропа перед нею была настолько яркой, что в первый момент показалось: наступил рассвет.

Всего лишь лунный свет.

Она буркнула:

— Блин!

Эту ночь можно причислить к самым длинным ночам в ее жизни. Ощущение было такое, словно в спальном мешке она находится уже целую вечность.

Защищая от холода, мешок совсем не спасал от жесткой поверхности тропы, несмотря на то, что Кори подстелила под него куртку и другую одежду.

Стоило повернуться на бок, давило в бедро и плечо и быстро немела рука. Когда она ложилась на живот, начинали болеть колени, сдавливалась грудная, клетка и расплющивались груди. Кори, возможно, смогла бы найти некоторое облегчение на спине. Лопатки и ягодицы некоторым образом играли роль подушек, но она расцарапала их до крови, когда Губерт отшвырнул ее и она проехалась по камням. Достаточно было полежать несколько минут на спине, как ссадины начинали нестерпимо жечь.

Таким образом, за эти часы Кори меняла положение бесконечное число раз. И всегда с большой осторожностью, памятуя о близком соседстве пропасти.

Кори не была уверена, спала ли она вообще. Наверное, урывками, по несколько минут.

Напротив, ей казалось, что все это время она бодрствовала, иногда даже сохраняя способность к трезвому мышлению. Но чаще сознание, помимо воли, переносило ее в мир крайне неприятных и сюрреалистических видений, которые смущали и приводили в ужас. Там, среди странных ландшафтов, ее преследовал Губерт. Голый, блестящий и заливающийся смехом.

Иногда ловил ее.

Однажды даже поднял ее над головой и швырнул со скалы. Камнем падая вниз, она пролетела мимо лежавшего на узком карнизе Чеда и крикнула ему: «До свидания», а тот печально помахал ей на прощание рукой.

В другой раз, поймав ее, Губерт поднимал ее за щиколотки. Все выше и выше. Пока она не увидела перед собой его лицо и широко открытый рот — слишком широко открытый, — и тогда он начал ее опускать. Макушка ее головы вошла ему в рот, и челюсти сомкнулись. Его зубы впились в кожу чуть повыше ушей и стали сжиматься. Она схватилась за голову, чтобы не дать мозгам выплеснуться, и на этом данный эпизод закончился.

Но ему на смену пришел другой: Губерт бежал за нею по песчаным дюнам, в которых вязли ноги. Это сильно замедляло бег, и расстояние между ними стремительно сокращалось. В ужасе оглянувшись, Кори заметила, что на нем были снегоступы. «Это несправедливо!» — закричала она. «Да, да, да!» — зашипел тот и стал вертеть над головой мачете. В конце концов, при попытке взобраться на очередной песчаный бархан, она потеряла равновесие и, завалившись назад, съехала по склону прямо к ногам преследователя. Дважды блеснуло мачете. Вжик, вжик! Отсекая ей груди.

Содрогнувшись, Кори вернулась к реальности, в которой обнаружила, что лежит лицом вниз в спальном мешке, а груди болят оттого, что так сильно прижаты.

Повернувшись на спину, она сделала еще одну попытку уснуть, в которой Губерт нанес ей очередной краткий визит. Скоро она начала скользить ногами вперед по крутой гранитной стене, грубая поверхность которой срывала кожу с зада и спины. Опускаясь, она оставляла за собой мокрый красный след, усеянный лоскутами кожи. Далеко внизу ждал Губерт. Вернее, ждало его мачете.

— Расставь их пошире, Джейн! Налезай прямо на него! — Кори сползала все ближе и ближе к лезвию. Она лягнула его. Нога ткнулась в спальный мешок, Кори поняла, что делает, и снова перевернулась.

И зарыдала, уткнувшись в мягкую подушку из брюк Дорис.

Он мертв. Почему он не оставит меня в покое?

«Все это скоро кончится, — успокаивала она себя. — Придет рассвет, и все будет хорошо».

Да зачем я вообще пытаюсь уснуть? Почему бы мне не сесть или что-нибудь в этом роде?

Кори выбралась из спального мешка и поползла от него подальше. Ползла до тех пор, пока голова ее не уткнулась в голые голени, и Губерт потащил ее за волосы вверх.

— Так легко от меня не отделаешься, — прошепелявил он, когда Кори раскачивалась перед ним в воздухе.

— Мать твою! — взвизгнула она и ткнула ему пальцами в глаза. Глазные яблоки лопнули, обдавая ее брызгами. Оба пальца глубоко вошли в глазницы. Он моргнул, и веки его сомкнулись, подобно маленьким челюстям. Кори закричала и отдернула руку. Из обрубков хлынула кровь.

— Нет!

Звук ее голоса разрушил чары.

«Нет — это правильное слово», — подумала она.

Этого не было.

Она не выползала из спального мешка, а только подумала об этом.