– Совершенно верно. Это не национальное оружие. Это первое. Во-вторых, это означает, что убийство было предумышленным, ведь люди обычно не носят с собой дробовиков. И наконец это означает, что его убили не здесь.

Он посмотрел на меня, на губах у него мелькнула торжествующая улыбка; несмотря на свое самомнение, он явно ожидал, что я спрошу, почему он так думает.

– Вы имеете в виду шум? – спросил я.

Он нахмурился и быстро крутанул пропеллеры.

– Да, конечно. Я знаю, аэропорт – довольно шумное место, но выстрел из дробовика люди наверняка бы услышали. Если бы его убили здесь вчера вечером. – И он кивком головы показал в окно на дальний конец грузового ангара, находившийся метрах в двухстах.

В холодном свете неоновых ламп там была видна небольшая кучка машин: карета скорой помощи, полицейский джип, мотоциклы и темные фигуры, двигавшиеся вокруг них, они что-то измеряли, что-то исследовали и о чем-то говорили – скорее всего говорили друг другу, что выстрел из дробовика был бы слышен на контрольной башне.

– Есть же идеальное место для убийства почти рядом за пределами аэропорта: дорога в Порт-Ройяль. Там ни одного дома на протяжении пяти миль. Почему бы не бросить его в кусты или швырнуть в море? Зачем нужно было рисковать, привозя его в аэропорт и упрятывая в мой джип?

Он еще раз крутанул пропеллер и хитровато посмотрел на меня.

– Может быть, убийца хотел бросить подозрение на вас – вы не подумали об этом?

Я покачал головой.

– Мне кажется, дело не в этом. Если убийца знал, что мой джип – безопасное место, чтобы спрятать тело, то он должен был знать, что меня в тот вечер не будет – я был в Колумбии. Во всяком случае, у меня есть алиби.

– Ах, да. – Он полистал свою записную книжку. – Алиби, которое может быть подтверждено показаниями американской мисс – адвоката, которая скоро приедет сюда. Американская... мисс... адвокат.

Эта фраза прозвучала почти как оскорбление.

У меня сегодня был длинный полный всяких событий день. Я почувствовал, что мне хочется зевнуть, решил было не делать этого, а потом передумал и зевнул ему прямо в лицо.

– Вас происшествие, кажется, не слишком интересует! проворчал он. – Я думал, что этот человек был вашим другом.

Я пожал плечами.

– Я учил его водить самолет и получал за это деньги.

Сержант сказал:

– Ваш самолет на днях конфисковали в Санто Бартоломео.

Инспектор вздрогнул.

– Откуда вы знаете?

Сержант беспомощно развел длинными тонкими руками.

– Просто я слышал, как об этом говорили, сэр.

Инспектор посмотрел на него, затем снова повернулся ко мне.

– Стало быть, у вас больше нет самолета?

– Правильно. Но в это время я все еще был в Барранкилье.

– Ха. – Он заставил модель крутиться вокруг своей оси. Ну, и что же вы предполагаете?

– Что прошлым вечером он ждал меня. И ждал в джипе, так как это было единственное место, где он наверняка меня не пропустил бы. Кто-то застрелил его и спрятал под грудой чехлов, как в самом удобном месте.

Инспектор снова тонко улыбнулся.

– Вы забываете про шум, не так ли? Вы слышали, как стреляет дробовик?

– Он должен был слышать, сэр, – сказал сержант. – Пилотов истребителей тренируют в стрельбе из дробовиков по тарелочкам. Это своеобразное упражнение для выработки навыка слежения за целями.

Инспектор еще раз резко дернулся.

– Полагаю, что вы просто слышали, как об этом говорили, да?

Сержант виновато улыбнулся.

– Может быть, это был не дробовик? – сказал я.

– Вы серьезно так думаете? Я знаю, что врачи частенько ошибаются, но не может быть, чтобы врач неправильно определил рану от дробовика.

Я просто вновь пожал плечами. Возможно, я мог кое-что добавить для его сведения насчет знания предмета, но его насмешка над Джи Би меня взбесила. И кроме того, предполагалось, что детектив здесь он; так пусть найдет что-нибудь. Или спросит у своего сержанта.

Я просто сказал:

– Существует еще одно самое простое решение.

– Возможно, – уступил он. – Но давайте подумаем над мотивом убийства. Что вы могли бы предложить?

– Из некоторых намеков, которые он делал, вытекало, что его сексуальной жизни позавидовал бы мартовский кот. Может быть, он подцепил кого-нибудь, а муж оказался владельцем... дробовика.

– Да, – кивнул он, – да, вполне возможно. Например, какой-нибудь плантатор, который живет за пределами Кингстона. Какой-нибудь человек, которому дробовик необходим для защиты от мангустов.

Странно, но мангусты стали бичом Ямайки. Кто-то завез их сюда много лет назад – вероятно из Индии – чтобы справиться со змеями. Они сделали это, а потом на десерт принялись закусывать цыплятами.

– Но, – добавил инспектор, – почему нужно было приезжать в аэропорт, чтобы убить его?

Потому что последние несколько дней его невозможно было найти: все это время он провел в Охо-Риос с Уитмором. И вполне возможно, что когда они с Луисом приехали вчера вечером в Кингстон, то остановились чего-нибудь выпить и отправились в одно из любимых мест Диего, так как Луис Кингстона не знал. И будь вы разъяренным супругом, вы вполне могли охотиться за Диего в одном из таких мест, поджидая, когда он появится. Затем оставалось только проследить за ним до аэропорта, дождаться, когда Луис уйдет, быстро зайти в темный грузовой ангар – и бах!

Конечно, если по-прежнему предполагать, что выстрел был сделан из дробовика.

Мне это начинало надоедать, а он продолжал считать себя детективом.

– Не знаю.

Инспектор улыбнулся. Над нами в зале управления полетами что-то пробубнил репродуктор и вдалеке я услышал свист приближающегося "вискаунта". Десять тридцать, из Майами.

Зазвонил телефон. Инспектор поднял трубку, что-то проворчал и положил ее обратно.

Потом поднялся.

– Мистер Карр, прибыла ваша свидетельница. Мисс... да... Пенроуз. И мистер Луис Монтеррей. Я хотел бы с ними поговорить.

Мы спустились по лестнице. Джи Би и Луис поджидали нас на краю погрузочной площадки, эскортируемые небольшой группой вооруженных полицейских в форме.

Джи Би увидела меня и сразу сказала:

– Если вас пытаются впутать в это дело, вы не должны абсолютно ничего говорить без вашего адвоката. Если у вас нет собственного адвоката, я в достаточной степени знаю законы Ямайки, чтобы оказать вам помощь.

Инспектор посмотрел на нее так, словно у нее вырос раздвоенный хвост, но прежде чем он успел взорваться, я сказал:

– Пока оставим это. Просто скажите инспектору, где я был прошлым вечером.

– В Барранкилье, – сухо сказала она. – Если вас не устраивают мои слова, можете проверить в отеле, у властей аэропорта, у того типа, что продал нам самолет, и у пилота чартерного рейса, доставившего нас туда. Вам нужны их фамилии?

– Позже, возможно позже я с ними свяжусь. – Он откашлялся, потом повернулся к Луису. – Если вы действительно мистер Монтеррей, то, насколько я понимаю, вы привезли убитого сюда прошлым вечером?

Луис открыл было рот, но его заглушил шум моторов "вискаунта", подкатившего за его спиной к трапу для выхода пассажиров. Когда двигатели заглохли, он сказал:

– Мы проехали через задние ворота и прошли в летный клуб около семи часов. Потом выпили в здании аэровокзала и около половины десятого я уехал. Моя машина стояла вон там, – он кивнул в сторону грузового терминала, – он пошел со мной, потом сказал, что еще немного подождет. Он все еще надеялся, что сеньор Карр может прилететь вечером.

– Понимаю. – Инспектор повернулся ко мне. – Вы собирались вернуться вчера вечером?

– Если бы самолет оказался в более приличном состоянии, то возможно, я бы и вернулся. Однако не вышло.

Он кивнул, а потом объявил:

– Насколько я понимаю, вы все знали умершего. Поэтому я хотел бы попросить вас провести формальное опознание. Может быть, вас попросят повторить это по требованию коронера.

Мы с Луисом начали одновременно протестовать против участия Джи Би в этой операции. Однако она нас оборвала.

– Мне и раньше приходилось иметь дело с мертвыми клиентами.

Инспектор провел нас по ярко освещенному холодному бетону к группе людей, стоявших возле грузового ангара.

Когда мы выстроились возле кареты скорой помощи, сержант отдал пару приказаний на грубом ямайском наречии, которым пользовался в разговорах с констеблями, кто-то открыл двери и зажег свет внутри.

Мы по очереди заходили внутрь, смотрели и выходили наружу. В карете скорой помощи было тепло и стоял какой-то запах. Когда я выбрался наружу, то почувствовал, как по лицу течет холодный пот.

Инспектор мягко заметил:

– Я думал мистер Карр, что вам приходилось раньше видеть мертвых людей... в Корее.

– Нет. Летчики их только убивают, но никогда не видят.

Он проворчал что-то, потом возвысил голос.

– Вы опознаете этого человека?

– Это человек, которого я знала как Диего Инглеса, – сказала Джи Би.

Инспектор нахмурился, услышав ее осторожную юридическую формулировку, потом повернулся ко мне. Я кивнул.

– Это – Диего Инглес.

– Да, – кивнул Луис.

Констебль в белом мотоциклетном шлеме протянул пачку бумаг. Инспектор перелистал их, потом вытащил небольшую книжечку. Некоторое время спустя он сказал:

– Вот паспорт, который нашли на убитом. Его полное имя звучит как Диего Хименес Инглес.

– Повторите, пожалуйста, – сказал я.

Он удивленно взглянул на меня.

– Разве это противоречит чему-либо, что вы знали?

Теперь уже нет. Конечно, я должен был помнить: у испанцев существует обычай использовать фамилии отца и матери – но в первую очередь используется фамилия отца. Сын Хуана Смита Джонса будет называться Роберто Смитом Брауном – дело в том, что существенным является среднее имя. Я должен был об этом помнить.

– Хименес, – протянул я. – Инспектор, вполне возможно, это обстоятельство несколько изменит дело, которое вы расследуете.

– Простите? – раздраженно переспросил он.

Это демонстрировало полное отсутствие на Ямайке интереса к тому, что происходило не так далеко в Карибском бассейне.

– Помилуйте, Хименес – это же лидер повстанцев в республике Либра. Должно быть, Диего был его сыном.

Инспектор взглянул на сержанта.

– Вы не слышали об этом? ...

– Сэр, я слышал о человеке, которого зовут Хименес, – неохотно признался сержант, – но, конечно, не видел этого паспорта, сэр.

Инспектор снова заглянул в паспорт, словно там должен был стоять штамп: "сын известного лидера повстанцев".

– Паспорт выдан в Венесуэле.

– Семья его матери из Венесуэлы. И, видимо, была довольно зажиточной. Может быть, оттуда и получал поддержку Хименес. И вы позволили ему приехать сюда, не обратив на это никакого внимания.

– Я не учил его летать, – холодно бросил он.

Теперь я понял, откуда взялись все мои неприятности. ФБР знало, кем был Диего, знали об этом и в республике Либра. Им просто не приходило в голову, что я могу оказаться настолько глуп, чтобы этого не знать. Поэтому-то я числился повсюду как повстанец.

Это означало, что я потерял свою "голубку" навсегда.

Потом я вспомнил еще кое-что и повернулся к Джи Би.

– Вы должны были вписать его имя в контракт. Он же работал на...

– Нет. У него не было контракта – вы помните о программе Иди? Он никоим образом не был отражен в бюджете и просто помогал нам за выпивку и оплату мелких расходов.

Я хмуро посмотрел на нее, на карету скорой помощи, а потом снова на инспектора.

– Что вы имели в виду, когда говорили о том, что это изменит дело?

– Боже мой... я учил его летать... на двухмоторном самолете. Должно быть, он планировал перевозить в республику оружие или что-то в этом роде – и они могли это узнать.

Инспектор как-то странно хрюкнул.

– Так вы думаете, что он был... убит наемным убийцей? – спросил он, и видно было, что ему это не нравится.

– Ну, по крайней мере, это можно предположить.

Он глубоко и тщательно рассмотрел это предположение, потом улыбнулся.

– Но это означает, что тот...убийца, скорее всего прилетел самолетом. И, следовательно, попытался пронести дробовик через таможню. Они не могли...

– Забудьте о дробовике. Неужели вы никогда не слышали о змеином пистолете?

Он не слышал; на острове, где проблемой были мангусты, об этом не слышали.

Я вздохнул.

– Просто берете обычный пистолет – тридцать восьмого калибра или крупнее – растачиваете ствол, вытаскиваете из патронов пули, вставляете пыж, набиваете дробью и заклеиваете воском или мылом – и получаете пистолет, стреляющий дробью. Дробь разлетается достаточно хорошо, чтобы убить змею в двадцати шагах, выстрелив не целясь. И таким оружием с небольшого расстояния можно убить человека, если вы не относитесь к тому сорту людей, которые не могут попасть в амбарные ворота с десяти футов.

– Такая штука может легко поместиться в кармане. И произведет не больше шума, чем обычный пистолет тридцать восьмого калибра. А в Либре полно змей.

Последовала продолжительная пауза, во время которой все смотрели на меня.

Потом инспектор спросил:

– Как получилось, что вы все это знаете, мистер Карр?

Джи Би торопливо вмешалась:

– Вы не обязаны отвечать...

– Черт с ним. В Корее я таким образом переделал свой собственный пистолет. Я неважно стреляю; а с помощью такого пистолета я, по крайней мере, мог убивать змей.

Инспектор повернулся к сержанту.

– Вам не приходилось слышать о змеиных пистолетах, не так ли?

Сержант укоризненно посмотрел на меня, а потом покачал головой.

– Нет, сэр, – печально сказал он.

Инспектор снова повернулся ко мне.

– Некоторые могут подумать, что вы слишком долго скрывали эту важную информацию.

– Некоторые могут подумать, что я здесь детектив.

Глаза его сверкнули.

– Вам не приходилось на днях носить с собой змеиный пистолет?

Буквально пар пошел из ушей Джи Би. Я просто мягко улыбнулся.

Луис быстро вмешался:

– Инспектор, друг мой... Позвольте мне высказать небольшое предположение. Возможно, вам не стоит так сильно беспокоиться по поводу мистера Карра; лучше пойти позвонить одному из ваших министров и сказать, что вы столкнулись с убийством, которое завтра приведет сюда консула Венесуэлы, богатую семью из Каракаса, вполне возможно, кого-то из Либры и уж почти наверняка американских газетчиков из Майами – и все они начнут задавать неудобные вопросы.

Инспектор внимательно посмотрел на него. Он не подумал о международной стороне смерти Диего... как и о местной. Но ни один остров не полностью остров...

Луис улыбнулся с бесконечной испанской печалью.

– Политика, вы же понимаете, мой друг.

Инспектор неожиданно понял. Он какое-то время подержал слово "политика" на кончике языка, пробуя его на вкус, который ему явно не понравился. Затем неохотно проглотил его.

– Конечно, никто из вас не должен покидать Ямайку, – сказал он официальным тоном.

– Мы собираемся закончить картину, – ответила Джи Би.

– Ха. Очень хорошо, можете идти. – Он повернулся и зашагал к терминалу. Сержант последний раз печально взглянул на меня и засеменил следом.

Луис посмотрел, как они удаляются, а потом сказал:

– У нас здесь машина компании. Может быть, подбросить вас куда-нибудь?

Джип по-прежнему стоял в грузовом ангаре, окруженный толпой экспертов. Я кивнул и мы медленно двинулись обратно через ярко освещенную грузовую площадку.

Неожиданно Джи Би сказала:

– Нужно подумать о том, как все это будет выглядеть с общественной точки зрения. Я не хочу, чтобы кто-нибудь связывал имя босса с революцией.

– Просто не позволяйте ему включить эпизод со смертью Диего в сценарий, – предложил я.

Луис дернулся и издал какой-то звук.

На полпути к Кингстону Джи Би вспомнила:

– Скажите водителю, куда вас подбросить.

Но теперь, вдалеке от полиции, у меня было время подумать. В том числе и о времени.

– Думаю, что я поеду с вами до конца, – сказал я. – Мне нужно перекинуться парой слов с Уитмором.

– К тому времени, когда мы доберемся, он уже будет спать.

– Нет... Не думаю. А если и будет... ну, вы просто его разбудите.

Она была шокирована.

– Мы не можем этого сделать.

– Просто скажите ему, что наконец-то я и сам проснулся.

Немного погодя она наклонилась к водителю и приказала ему ехать прямиком на северное побережье.