28

– В конце концов она сделала все, что смогла, – сказал я. И похлопал по серебристому борту под окном кабины, где все еще была слабо видна надпись "Прекрасная мечтательница". Возможно, перед полетом следовало обновить надпись. Ей бы это понравилось.

Больше она уже никогда не полетит. Она лежала на песке – и в песке – в конце стометровой траншеи, которую сама же и вырыла. Пропеллеры были согнуты, прижаты назад к двигателям и покрыты кучами песка, который сами же и подняли. Дверцы бомбовых люков оторвались и лежали на полпути в траншее, и только теперь я обнаружил, что потерял кончик левого крыла. Должно быть, ударился им о землю в тот момент, когда пропеллер ударил по "вампиру".

Но теперь она выглядела до странного спокойной. Без этого настороженного немного угрюмого вида, которым обладала, стоя на колесах. Старая леди наконец-то смогла протянуть ноги.

Я огляделся в поисках Луиса. Он стоял возле носа и немного трясущимися руками пытался раскурить сигарету. Потом поймал мой взгляд и сказал:

– Вы, профессионалы, играете очень рискованно.

– А разве не вы говорили о том, что мы оба утонем в море?

– Ах, тогда я был моложе.

Я начал соображать, где же мы находимся. По моим прикидкам мы были в шести или семи милях от Санто Бартоломео, а авиабаза находилась где-то недалеко в глубине побережья. Сам пляж шириной около шестисот ярдов был усыпан разным хламом и обломками деревьев, выброшенными волнами после сестренки Клары. Выше начинались низкие изрезанные холмы, поросшие спутанными зарослями кустов и пальм. Никаких зданий поблизости видно не было.

– Далеко мы от авиабазы? – спросил Луис.

– Примерно в паре миль.

– Нас станут разыскивать?

– Совершенно не обязательно. Они могут не знать, что мы сели. Видели только, что мы улетели прочь на бреющем. После этого мы могли сделать что-угодно.

– Если у них найдется самолет, нас легко увидят.

Совершенно верно, мы скорее всего находились на одном из путей подлета к базе и "митчелл" торчал на белом песке, как гроб на вечеринке.

– Пожалуй, нам лучше двигать отсюда, – сказал Луис.

– Да. – Я продолжал наблюдать за небом. Прошло немногим больше пяти минут после нашей посадки. На базе уже наверняка все проснулись и было совершенно очевидно, что хоть один из "вампиров" взлетел бы, останься он в рабочем состоянии.

Или, может быть, я обманываю сам себя? Может быть, нам следовало взять автомат и расположиться у конца взлетной полосы, чтобы стрелять в любого, кто попытается взлететь? Или теперь, когда я оказался на земле, есть способ получше?

– Отель "Коломбо", – твердо сказал я. – А потом гражданский аэропорт.

Луис немного подумал, потом кивнул.

– Но, к сожалению, мы оказались не на той стороне города. Хименес засел в старом городе на востоке.

– Ну, так давайте двигаться.

– Да. Теперь вы видите, что я имел в виду, когда говорил, что следует быть респектабельно одетыми. Мне кажется, мы не похожи на летчиков повстанцев. – Но потом он все испортил, добавив, – Но я все-таки на всякий случай возьму автомат – просто на случай, если маскировка не сработает.

Он подошел к аварийному выходу, расположенному сбоку в носу, и вскарабкался внутрь за автоматом. Я снова похлопал по борту самолета, потом вытащил карандаш и быстро нацарапал десять маленьких самолетиков прямо под кабиной. Если он не уничтожил все десять, то это была моя вина, а не его. Он все сделал правильно.

После этого мы зашагали прочь.

К шести часам утра, когда солнце окончательно поднялось над облаками и холмами на востоке, мы одолели примерно полторы мили. Сначала вдоль пляжа, потом поднялись на холмы, затем стали пробираться через заросшие плантации пальм. Дорога была тяжелой, она раскисла после дождя и была завалена вырванными с корнем кустами и пальмовыми листьями. Но сейчас нам, похоже, не угрожала опасность со стороны возможных наземных патрулей, высланных с базы, и я не слышал в воздухе шума моторов. Но с продвижением дело было хуже.

– При такой скорости мы доберемся до города не раньше девяти часов, – сказал я.

Луис остановился и осторожно вытер лоб носовым платком. Он неплохо переносил торопливую ходьбу по этой трудной дороге, ведь как-никак ему было около пятидесяти, но теперь день начинал становиться жарче, и кроме того он тащил 15-фунтовый автомат. У меня был змеиный пистолет; я держал его в руке, но собирался применять только против змей.

– И что вы предлагаете, друг мой? – спросил он. – Чтобы мы пустились бегом?

– Мы могли бы подняться до дороги или спуститься вниз на пляж; по песку идти будет легче, чем здесь.

Он укоризненно посмотрел на меня.

– Это еще один заговор с целью промочить мне ноги. На пляже мы будем слишком хорошо видны – и у нас не будет пути к отступлению.

– Очень хорошо: тогда идем на дорогу.

– Там мы смогли бы одолжить автомобиль, – он выжидательно взвесил в руке автомат.

– Эта штука не совсем подходит к нашему стилю одежды, – проворчал я. – Выбросьте ее к чертовой матери.

Он нахмурился.

– Возможно, я сделаю это, когда мы доберемся до дороги. Но она могла бы пригодиться Хименесу.

– Если вы собираетесь прогуливаться по проспектам западной части города с этой штукой в руках...

– Сегодня это выглядело бы достаточно модно.

– Фазаны тоже бывают модными один день в году.

Нам понадобилось примерно пятнадцать минут на то, чтобы пробраться по зарослям и выйти на дорогу: это была прямая узкая новая бетонка.

Я посмотрел во все стороны, ничего не увидел и спросил:

– Вы знаете, куда она идет в эту сторону? – и махнул рукой на запад, прочь от города.

Луис только пожал плечами.

– Это же ваша страна, верно?

– Друг мой, я же не могу помнить каждую дорогу. В любом случае... – он потопал аккуратным модным коричневым башмаком по бетону – она новая.

Я посмотрел на дорогу, потом на карту. Но авиационные карты обычно не очень интересуются дорогами: они мало что могли дать при определении положения в воздухе.

– Если это дорога с авиабазы в город, – сказал я, – то она будет не очень полезна для нашего здоровья. Но если это просто дорога, идущая по побережью...

Он снова пожал плечами.

– Мы можем спрятаться в кустах и посмотреть.

– Мы никуда не дойдем, если будем сидеть в кустах.

– Совершенно верно. – Он закурил и подождал, пока я приму решение.

– А, черт возьми, – решился я наконец, – рискнем двинуться по ней. Только выбросьте этот чертов автомат, – и предложил ему змеиный пистолет.

Он неохотно положил автомат и две запасные обоймы к нему под дерево, внимательно осмотрел место, потом взял пистолет и сунул его в задний карман. Мы зашагали в сторону города.

В течение пяти минут ничего не происходило. Потом появилась машина со стороны города. Мы спрятались за куст, но она пронеслась мимо, как испуганный кролик. Единственное, что я успел заметить, была оранжевая крыша, обозначавшая такси.

– Люди, ездящие на такси, покидают город, – задумчиво сказал Луис. – Это хороший признак.

Мы пошли дальше. Десять минут спустя я услышал шум другого автомобиля, двигавшегося с меньшей скоростью и догонявшего нас.

Луис взглянул на меня.

– Стоит ли нам попросить, чтобы нас подвезли? Или попытаться арендовать автомобиль?

Я взглянул на часы: половина седьмого.

– Думаю, стоит попробовать.

Он вытащил змеиный пистолет и спрятал его за спину.

– Будь у меня мой автомат, все прошло бы значительно проще.

– Будь у вас эта штука, вам пришлось бы стрелять в каждого, кто вас с ней увидит.

Появился автомобиль – белый "мерседес". Не было похоже, что он принадлежит одному из сторонников Хименеса, но не походил он и на служебную машину военно-воздушных сил.

Луис шагнул вперед и взмахнул рукой жестом, который одновременно был и дружеским, и требовательным. Машина замедлила ход, а потом неожиданно остановилась примерно в двадцати ярдах от нас. Передние дверцы распахнулись.

Из одной дверцы выскочил летчик с ручным пулеметом в руках; из другой появился Нэд в летном комбинезоне с засохшей полоской крови на щеке и коротким револьвером в руках.

Двадцать ярдов – слишком много для змеиного пистолета; а наличие ручного пулемета еще больше уменьшало наши шансы. Луис вздохнул и я услышал, как пистолет ударился о бетон позади него.

Нэд медленно шагнул вперед и на его физиономии появилась удовлетворенная ухмылка.

– Галантные авиаторы собственной персоной, – негромко сказал он. – Как я рад встретиться с вами!

И взмахнул револьвером.

29

Я не выходил наружу, но меня сравнительно мало беспокоило, что там происходит, до тех пор, пока я сидел в номере Нэда в отеле "Американа" с высоким бокалом виски в руке. Семь утра в обычный день немного рановато для первой порции спиртного, но обычно я не испытывал зубной боли в каждом собственном зубе и еще в нескольких комплектах, которые занял специально для этой цели. Ствол револьвера пришелся мне точно по левой челюсти.

Нэд говорил по телефону; Луис стоял у окна и смотрел на ту часть города, которая была отсюда видна. Охранник стоял в дверях, по-прежнему держа в руках ручной пулемет.

Нэд положил трубку и сказал:

– Небольшая задержка перед тем, как мы встретимся с генералом. Вам стоит придумать что-нибудь получше.

Луис отвернулся от окна.

– А, мы собираемся встретиться с новым президентом?

– Я приехал сюда, чтобы доложить ему лично. И неплохо иметь в активе вас обоих.

– Скажи мне вот что, Нэд, – сказал я уголком рта, точно также, как это делает любой любитель Джорджа Рафта в казино, – это была обычная дорога с базы?

Он взглянул на меня.

– Нет. Вам просто повезло, что вы меня встретили. С первыми лучами солнца ваш приятель Хименес начал обстреливать наших людей на основной дороге. Вот почему я так рано собирался взлететь: чтобы расчистить дорогу. И вот почему я поехал в город по дороге вдоль побережья.

– Я понимаю, что нам просто повезло, – вздохнул Луис.

– И сколько самолетов мы повредили, Нэд?

Он некоторое время жестко смотрел на меня, прежде чем ответить.

– Все десять, черт побери. На трех придется менять двигатели. Три, а может быть и четыре, разбиты вдребезги, включая мой.

– Рад, что это не относится к тебе лично, – вежливо сказал я.

– Да, я заметил, насколько ты заботлив. Особенно в тот момент, когда пытался изрубить меня в котлету своим пропеллером. – Он недоверчиво покачал головой. – Кейт, я никогда не думал, что встречу человека, способного пойти на такой риск.

– Я тоже был несколько удивлен, – пробормотал Луис.

Нэд подошел к холодильнику и достал бутылку пива "сван".

– Не похоже на то, что мне сегодня придется подняться в воздух, так что... – Он начал пить из горлышка. – Кирпичи. Чертовы кирпичи. Тебя следует посадить в тюрьму, Кейт. Я понимал, что ты вернешься, но я знал, что у тебя нет бомб. Эта идея с кирпичами – твоя собственная?

Он отвернулся, потом снова повернулся ко мне и тихо сказал:

– Если тебе интересно, я почти взлетел, когда ты меня сбил. Так что можешь и меня включить в свой счет. Это будет пятый, верно? Наконец-то ты стал ассом, Кейт. Но здесь ассы ценятся не слишком высоко. Боско скажет тебе, насколько низка цена на них.

Я пожал плечами.

– Во всяком случае, теперь уже все позади. – И как можно небрежнее взглянул на стоявшего в дверях охранника. Он продолжал подпирать стену, и ручной пулемет все еще был у него в руках, но он смотрел на ковер с выражением лица, явно позаимствованным в каменном веке. Если он понимал по-английски, то я рисковал потерять весьма ценную ставку, но в то же время готов был сделать еще одну ставку на то, что понимание английского языка не относилось к числу его достоинств.

– Так где моя "голубка", Нэд? Здесь в аэропорту или на твоей базе?

Он удивленно посмотрел на меня.

– А какого черта тебя это волнует?

– У тебя внизу машина; через полчаса мы могли бы быть в воздухе. Я довезу тебя бесплатно до Кингстона или Пуэрто-Рико, по твоему выбору. Что скажешь?

Из старого города, с расстояния в пару миль, донеслись звуки ружейной пальбы. Взрыв гранаты, пулеметная очередь. Звуки резко усилились, затем снова затихли.

Нэд продолжал смотреть на меня, теперь уже недоверчиво. Потом медленно спросил:

– Ты действительно думаешь, что из-за того, что когда-то мы были старыми приятелями, теперь...

– Именно сейчас тебе нужен друг, Нэд.

– Мне нужен друг? А тебе самому?

– О, у меня в этом городе есть друзья. – Я махнул рукой в сторону окна. – Они еще не очень близко, но уже здесь. А как насчет тебя?

– Что ты хочешь сказать?

– Предположим, Кастильо с армией вернется сюда: они перережут тебе глотку, потому что ты был правой рукой Боско. Правильно? Или предположим, верх одержит Хименес: он тоже перережет тебе глотку, но не из личных соображений, а из-за того, что ты стрелял в его людей. Правильно? Так что остается только Боско.

– У меня есть для тебя новость, Кейт: я уже на стороне Боско.

– Это может оказаться новостью и для самого Боско. У него было только одно оружие, Нэд, только одно: "вампиры". И ты потерял их, потерял все. Возможно, по твоей вине он проиграет. Сомневаюсь, что Боско по-прежнему остался твоим приятелем.

Луис отвернулся от окна и кивнул, одобрительно и мрачно.

– Мне очень хотелось бы убить тебя, Кейт. Мне очень жаль, что я не смог поднять машину в воздух.

– Это не имеет значения. Ты был нанят не только как пилот, Нэд: ты был полковником, командиром, человеком, получавшим тысячу в неделю. Ты обладал властью – и сейчас ты потерял девять десятых своей власти. Потому что ты выстроил все самолеты в один ряд, что позволило мне уничтожить их с одного захода.

– Черт возьми, я не думал, что ты прилетишь сегодня; мы не думали, что Хименес будет готов. И кроме того, мы послали пару... – Он неожиданно запнулся.

– Я знаю, я с ними встретился, – кивнул я. – В эту ночь я спал в самолете. Но тебе не стоит извиняться передо мной, дружище, оставь свои извинения для Боско. Он нанимал тебя для того, чтобы ты думал обо всех ваших "вампирах".

Немного погодя он снова сказал:

– И все-таки мне очень хотелось убить тебя, Кейт. Просто из личных побуждений.

Зазвонил один из телефонов.

Нэд пересек комнату, посмотрел на телефоны и сказал.

– Это Боско. Пора. – Он поднял трубку зеленого телефона, выслушал, несколько раз сказал: – Да, – положил трубку и повернулся. – Вставайте, парни. Мне очень жаль, что у нас не было времени для дружеского завтрака.

Мы вышли наружу, Нэд впереди, шествие замыкал летчик с ручным пулеметом в руках. Прошли по освещенному мягким светом и устланному пушистым ковром коридору к широкой лестнице и оказались перед двойными дверями надстройки на крыше – перед которыми стояла пара вооруженных охранников.

Нэд постучал, открыл дверь и мы вошли внутрь.

Там оказалась большая комната, в которой было темно, если не считать двух пятен света – одного над большим скоплением радио – и телефонной аппаратуры в углу и другого – над большим столом в центре комнаты. Потом я увидел металлические жалюзи на окнах с двух сторон; генерал не оставлял никаких шансов случайным снайперам.

Возле радиоаппаратуры находилось двое, трое были за столом. Позади стола сидел Боско, а на каждом конце стола – офицер с телефоном в руках. В одном из них я узнал капитана Миранду.

– Докладывайте, полковник, – сказал Боско.

Нэд вздохнул и начал. К четырем часам все самолеты были обслужены, заправлены топливом и боеприпасами. К пяти часам он получил задание расчистить завал на дороге и пару минут спустя начал выруливать на взлетную полосу. Он не видел моего разведывательного полета и не слышал меня из-за шума собственного двигателя. Контрольная башня не предупредила его вовремя, чтобы он смог увидеть мою атаку...

Боско молчал слушал, его мясистое почти привлекательное лицо оставалось непроницаемым. Одет он был очень просто: полотняные брюки цвета хаки и форменная рубашка с коротким рукавом вроде той, которую носят американские сержанты; черный галстук, заправленный под вторую пуговицу рубашки, плетеный пояс и кобура. Но все было очень чистым и отутюженным; складки на рукавах рубашки были острыми, как лезвие ножа, орденские ленточки ровными, как на параде. Идеальный солдат: твердый, но аккуратный, деловитый, но элегантный. Именно такой, каким вам бы хотелось видеть нового диктатора.

Я почувствовал себя почти виноватым в том, что нарушаю общий фон.

Нэд продолжал: он потратил около часа на осмотр самолетов и распоряжения по ремонту. Началась интенсивная работа над двумя наименее пострадавшими машинами, варварски снимая части с тех, что были превращены в полные развалины – но у обоих самолетов были дыры в крыльях и фюзеляже, которые следовало залатать, а не заменять. Может быть один из них полетит завтра к вечеру. Может быть.

Боско перевел взгляд на меня.

– А теперь доложите вы, сеньор Карр.

Я пожал плечами, но мне казалось, что хранить в тайне особенно нечего. Я сбросил около 360 кирпичей, уложенных в четыре рыбацкие сети, прикрепленные к спусковым рычагам...

Когда я закончил, он спросил:

– Это был самолет сеньора Уитмора?

Я покачал головой.

– Это был мой самолет. Я получил его в уплату за мою работу на съемках фильма, а также потому, что он чувствовал себя немного виноватым за потерю мной "голубки". Вы помните, как это произошло?

Под холеными усами мелькнул слабый намек на улыбку.

– Помню. Я также помню, что советовал вам держаться подальше от республики. – Потом он пожал плечами. – Мне очень жаль, что вы не приняли предложения работать на нас: совершенно ясно, мы вас недооценили. А теперь...

Он снова взглянул на Нэда.

– Полковник, вы разжалованы в лейтенанты. Капитан Миранда примет командование над тем, что осталось от эскадрильи. Вы вернетесь обратно и будете ремонтировать самолеты и, если капитан Миранда прикажет, полетите на одном из самолетов, когда он будет готов.

Даже в слабом свете настольной лампы было видно, как побледнел Нэд.

– Я нанимался на определенную ставку и должность. Я ухожу.

– Вы на военной службе, лейтенант, – холодно бросил Боско. – Во время войны не уходят в отставку. Когда все закончится, мы рассмотрим этот вопрос.

Я взглянул на Миранду. Он откинулся назад в своем кресле, на лице его блуждала задумчивая и довольная улыбка.

Боско внимательно посмотрел на меня и Луиса и сказал:

– Думаю, вы кое-что забыли в своем докладе, сеньор. Совершенно очевидно, что вы решили после окончания атаки приземлиться и пройти в город, чтобы выяснить ее результаты. Таким образом, вы являетесь шпионами. И будете расстреляны.

Я не слишком сомневался, что мы будем расстреляны, но не совсем понял затею со шпионажем.

– Если вы думаете, что я собирался крутиться здесь после того, как все было сделано...

Он улыбнулся.

– Так почему же на вас эта одежда, сеньор? Я считал, что люди летают на военную операцию в военной форме – не так ли? Вы облегчили мою задачу. – Он повернулся к офицеру. – Позаботьтесь, чтобы были сделаны фотографии – чтобы доказать, что они были в гражданской одежде.

– Президент, – спокойно заметил Луис, – не будет ли мне позволено указать на вашу ошибку?

– Так это вы и есть Луис Монтеррей, известная кинозвезда, американский гражданин? Нет, – элегантным взмахом руки он отмел эту мысль в сторону. – Раз мы встречаемся в последний раз, я должен допросить вас. Теперь я знаю, почему вы так заинтересованы в сеньоре Хименесе – я знаю, что вы родились здесь. Кажется вы не очень стремились придать этот факт огласке; но ваши американские газетчики наверняка весьма заинтересуются этим после того, как вы умрете. И все североамериканцы узнают, что мы... даго[33] фанатично преданы своей родине. Они поймут. – И когда он на этот раз снова улыбнулся, его улыбка напоминала медленно открывающееся лезвие ножа.

– Нет, президент, – Луис не менее элегантно взмахнул рукой, – я хотел бы только отметить, что когда наша судьба станет общеизвестной – а на Ямайке есть люди, которые узнают, что мы не вернулись, так что огласка не только в ваших руках – это будет означать, что общеизвестным станет и наш успех. Вы хотите объявить, что у генерала Боско вырваны все его зубы?

Повисла продолжительная пауза, прерываемое только приглушенным шумом и бормотанием, доносившимися из радиоприемника. Зазвонил телефон; Миранда поднял трубку, выслушал и снова положил ее.

– Хименес уже должен знать, – сказал генерал.

Луис отвесил самый изящный из своих поклонов.

– Думаю, да. Он знал, что мы вылетаем. Он знает, что сегодня у него над головой нет ни одного реактивного самолета и что к настоящему моменту, – он сверился со своими часами, – уже два часа вполне достаточно света.

– И что? – резко спросил Боско.

– Но генерал Кастильо еще не знает, что его танки и артиллерия вне опасности; он не знает, что его армия могла бы войти в город, как только подойдет сюда. Во всяком случае, пока еще не знает.

Боско развел руками.

– И что же? Как вы предлагаете сообщить об этом Кастильо? Или помешать ему узнать?

– Я ничего не знаю о Кастильо – если не считать того, что ему ужасно хочется узнать, что происходит в городе. Если казнь состоится, сможете вы быть уверены, что он не узнает?

Боско внимательно посмотрел на него, а потом тонко улыбнулся.

– Я могу организовать казнь очень тихо.

– Сеньор президент, – Луис печально и терпеливо покачал головой, словно перед ним находился особенно тупой ученик, – казнить меня как шпиона – это всего лишь одна сторона дела. Тихо убейте меня в спальне гостиничного номера – и что спросят североамериканские журналисты, если окажется, что я ни в чем не виноват?

Боско молча смотрел на него. Потом один из офицеров возле радиоприемника что-то сказал и включил его на полную мощность. Мы услышали рев записанных на пленку труб, тяжелое дыхание любителя возле микрофона и затем торжественный возглас: "Да здравствует освободитель Хименес!".

Миранда и Боско что-то закричали одновременно. Радиоприемник поспешно выключили. Луис спокойно сказал:

– Наконец-то они захватили радиостанцию.

Миранда и второй офицер схватились за телефоны и принялись что-то кричать. Боско взглянул на меня.

– С реактивными самолетами мы бы удержались. – Затем он прислушался к голосам, доносившимся из радиоприемника. – Через пять минут будет выступать Хименес.

Я почувствовал, как возле меня замер Луис. От Хименеса нужна была только одна фраза; если он не сможет воспротивиться желанию сообщить о том, что военно-воздушные силы уничтожены, если забудет, что это может послужить прямым приглашением для слушающей его армии войти в город...

Боско сухо бросил:

– Мне кажется, ваши жизни больше не находятся в моих руках, сеньоры.

Он стал отдавать приказы Миранде и другому офицеру; оба схватились за телефоны и начали что-то кричать. Потом Боско, казалось, вспомнил что-то еще, задал вопрос офицеру, сидевшему за пультом управления, и поднял трубку собственного телефона.

– Кажется, линия связи с радиостанцией еще не перерезана. – После этого он протянул трубку Луису. – Может быть, вы захотите поговорить со своим старым другом.

Луис неохотно взял трубку.

– Я напомню ему о том, что это может повредить его делу. Вот и все. А решать будет он.

– Конечно, я не осуждаю вас; я вас просто расстреляю.

Луис хитровато улыбнулся и поднес трубку к уху.

– Будьте добры сеньора Хименеса... что? ... Ах, да, – он взглянул на Боско и улыбнулся, – президента Хименеса... это Луис Монтеррей...

Миранда попытался что-то сказать, но Боско взмахом руки остановил его. После этого Луис, видимо, начал разговаривать с Хименесом, потому что его испанский язык приобрел невероятную скорость и я отключился. Я смог уловить только одно слово "Американа".

В конце концов он протянул трубку Боско и повернулся ко мне.

– Он не станет упоминать об этом, по крайней мере сейчас. Может быть позднее, или если он узнает о нашей смерти... – он пожал плечами.

– Вы сказали ему, где вы находитесь, – буркнул Боско. – Надеялись, что он возглавит спасательную команду? Я тоже очень на это надеялся. – Он опустил обе руки на стол. – Итак, будем ждать. Жаль, что мы не можем предложить вам номера во Дворце юстиции, но ваши друзья разрушили одну из его стен, чтобы потом снова ее укреплять.

Луис одобрительно кивнул: разрушение городской тюрьмы для освобождения своих товарищей являлось одной из основных задач любой революции.

Боско оглянулся и увидел Нэда, по-прежнему стоявшего здесь, хмурого и молчаливого.

– Лейтенант, – отведите их в свою комнату и охраняйте надлежащим образом.

– Я полагал, что назначен на ремонт "вампиров", – сказал Нэд.

– Это может подождать. Вы можете... – Миранда наклонился вперед и что-то тихо сказал. Боско выслушал, кивнул, посмотрел на меня. – Капитан Миранда напомнил мне о незаконченном разговоре, состоявшемся во время нашей последней встречи.

Я понимал, что до этого должно было дойти. Миранда быстро и гибко встал и обогнул стол, не сводя с меня глаз.

Ничего не оставалось делать, как только ждать его.

Он остановился передо мной, с голодной улыбкой изучая меня. Затем его левое плечо неожиданно дернулось, словно для удара в живот; когда мои руки поднялись, чтобы защититься, он выбросил вперед правую. Я отбил удар, но недостаточно точно. Он достал до моей поврежденной челюсти и я покатился на пол, боль молнией расколола голову.

Когда я медленно поднялся на ноги, Боско спокойно сказал:

– Достаточно. Можете идти.

Я вытер уже окровавленным платком кровь со рта и сказал заплетающимся языком:

– Генерал, никогда не удивляйтесь, почему люди вроде меня оказываются по другую сторону от людей вроде вас.

Он смотрел, как мы выходим из комнаты, со спокойным холодным лицом.

30

Я сидел в глубоком квадратном скандинавском кресле в номере Нэда. Полчаса холодной воды снаружи и хорошая порция виски внутрь привели мое лицо в состояние, ограничено пригодное для беседы.

– Так чего же теперь ждет Боско? – спросил я Луиса. Тот сидел у карточного столика, что позволяло ему смотреть в окно, рассеянно играя колодой покерных карт. Нэд сидел в другом кресле и размышлял с бутылкой пива в руках. Охранник прислонился к двери.

И по-прежнему со стороны старого города доносилась отдаленная пальба.

Луис пожал плечами и сгреб карты в кучу.

– Реакции армейских офицеров. Если они закричат: "Да здравствует Боско!", он пригласит их присоединиться вместе с танками к борьбе за свободу, отечество и счет в швейцарском банке для всех рангом выше майора. В том случае, если они поддержат его, то не смогут вернуться к Кастильо, так что новость, что всем его реактивным самолетам капут, не будет иметь большого значения. – Он щелкнул длинными пальцами. – С другой стороны, если они закричат: "Да здравствует Кастильо!", он посоветует им держаться подальше, иначе его реактивные самолеты разнесут их в клочья, и продолжит борьбу с Хименесом в одиночку. – Он взглянул на Нэда. – Он всегда держит открытой дорогу на авиабазу, транспортный самолет – наготове, а чековую книжку – в кармане.

Нэд только что-то проворчал.

Я еще раз прополоскал щеку с внутренней стороны некоторым количеством виски.

– Как на все это повлияет захват Хименесом радиостанции?

Луис помахал рукой.

– Трудно сказать. Это обстоятельство убедит некоторых, что ситуация настолько серьезна, как утверждает Боско, а других – что Боско уже проиграл. – Неожиданно он улыбнулся. – Это всего лишь моя гипотеза.