44

Вилли выскочил из "фольксвагена" почти на ходу и закричал мне:

– Идиот! Они захватили Дэвида!

Я лишь молча кивнул и присел на придорожный столбик, ощущая немыслимую тяжесть в ногах и что-то еще, непонятное мне самому.

– Откуда вы знаете? – спросил я хмуро.

– Нас остановили по дороге! – побледневшая Кэри тоже вышла из машины. – Я сам его видел у них!

– Сколько их?

– Какое это имеет... Ну, там были трое мужчин. Кажется, двое из них англичане. А третий – тот самый Тронн.

– У одного на руке была повязка?

– Не заметил. Они сказали...

– У них белый "форд-кортина", верно?

– Да. Вы хотите знать, что они сказали?

– Могу представить. Но что именно?

– Предлагают обменять его на Ньюгорда.

Кэри вмешалась:

– Но мы не можем пойти на это!

– Я допускал такой вариант. Но почему мы не можем на него пойти?

– Ньюгорд вам не раб! Вы не имеете права обменивать его – даже на английского школьника.

Я повернулся к Вилли.

– Они сказали, где и когда?

– В четыре, на перекрестке. – Вилли взглянул на часы. – Через пятьдесят минут.

– Значит, время есть.

Я перевел взгляд на Кэри.

– Не думаю, что Ньюгорду угрожает опасность. Он по-прежнему главный свидетель на крупном судебном процессе. Как только спустимся вниз, можем сообщить о нем в полицию, как об алкоголике, а потом можем поставить вопрос о помещении его в подходящую лечебницу. По норвежским законам такое вполне возможно. Так что начинайте его собирать.

Я уверенно зашагал впереди них к дому. В конце концов, для того и существуют майоры, чтобы демонстрировать свою уверенность, верно?

Через десять минут мы уже погрузили все вещи в "фольксваген" и теперь стоя допивали в гостиной последние чашки кофе. Ньюгорд в форменной шинели сидел тут же на скамейке и дрожал мелкой дрожью – но совсем не от холода.

– Удалось вам разгадать загадку "Марии Целесты"?[3] – тихо спросил Вилли.

– Нет. Не успел. Но разгадка скрыта где-то в нем и в судовом журнале.

– Что теперь Элли Смит-Бэнг – с ним сделает?

– А зачем ей что-то с ним делать? Он вполне устраивает ее такой, какой есть.

Ньюгорд вдруг тихо поднялся на ноги – так тихо, что я заметил это, когда он уже стоял во весь рост. Не спуская глаз с двери, он издал протяжный стон ужаса.

В тот же миг я бросил свою чашку и выхватил револьвер – но стрелять было не в кого. Против демонов, которые его преследовали, мое оружие было бессильно, и я сунул револьвер обратно.

Ньюгорд продолжал смотреть на дверь или на того, кто входил через нее. Набирая силу, из его груди вырывался все более ужасный крик...

Вот когда я мог бы взять его тепленького! В таком состоянии он бы выложил мне все, что знал, вспомнил или придумал – и я легко отличил бы одно от другого. Он бы раскрыл передо свою грешную душу, и продал ее за полкружки виски.

Я посмотрел на Вилли, потом на Кэри.

– Дайте ему выпить.

Она ужаснулась.

– Только не это!

– Почему? Теперь ему будет становиться все хуже. Его все равно накачают под завязку, едва окажется у них в руках.

– Но разве вы не хотели, чтобы он вылечился? – спросила она упавшим голосом.

– Нет. Я не давал ему спиртного только чтобы он кое-что рассказал. Но теперь это уже не имеет значения, верно? – Я снова посмотрел на Вилли. – Ведь цена всему делу – всего сорок тысяч фунтов и еще три человеческие жизни. – Я опять перевел взгляд на Кэри. – Настоящее лечение иначе. И поможет лишь в том случае, если он сам захочет вылечиться, если у него будет ради чего лечиться. Найдите ему хоть какой-то смысл в жизни – и он будет здоров. Может быть. А пока что дайте ему выпить.

– Вы очень жестокий человек, – сказала Кэри, однако вышла на улицу и вернулась с бутылкой виски, которую сунула мне в руки.

Ньюгорд сидел за столом с абсолютно безучастным видом. Я плеснул в кружку виски и поставил перед ним.

Он жадно глотнул, закашлялся, что-то бормоча, потом снова припал к кружке. Следующую порцию он принял спокойнее. За каких-то полминуты он проглотил по меньшей мере четверть бутылки и теперь цедил уже понемножку, со счастливым видом и не менее благовоспитанно, чем какой-нибудь завсегдатай парижских бульваров.

– Ну вот и все, – сказал я Вилли. – А теперь давайте выйдем – нужно поговорить.

Он нахмурился, но последовал за мной.

Облака висели все так же низко, ветер уже нес первые снежинки. Не обращая на это внимания, мы стали расхаживать вокруг дома.

– Ответьте мне прямо – Мартин Фенвик был гомосексуалистом?

– Ну послушайте...

– Выходит, Йонас Стэн был его постоянным партнером?

Вот почему он поручил Стэну заниматься экспертизой и почему тот передал ему судовой журнал "Скади" – вернее, послал журнал по адресу его лондонской квартиры. Вот откуда весь уклад его жизни! Черт возьми, сколько разных вещей я еще не заметил.

Вилли смущенно покашлял и уклончиво начал:

– Ну, знаете, он не был абсолютно таким – вы, надеюсь, понимаете, что я имею в виду...

– Вы имеете в виду Дэвида? – В том, что он действительно был сыном Фенвика, не приходилось сомневаться, учитывая, сколько тот сделал для мальчика. – Никогда не мог понять, что побуждает таких людей жениться и думать о продолжении рода.

Кажется, почти теми же словами Луис пыталась убедить меня в том, что Мартин был темпераментным мужчиной, хотя он не прикасался к ней уже Бог знает сколько лет. Но она поддерживала образ любящего мужа, в котором так хорошо разобрался ее отец. Может быть, потому она обставила в поместье кабинет образцового мужчины? И не по этой ли причине ее так влекло ко мне?

– Знаете, в таких вещах очень трудно разобраться. Ведь есть женщины, которые специально выходят замуж за таких мужчин в надежде, что смогут их изменить, – тихо заметил Вилли.

Я кивнул и пнул ногой подснежник, имевший неосторожность вырасти прямо посреди утоптанной тропинки; головка цветка отлетела куда-то в траву.

– А как насчет Мэгги Маквуд? – продолжал я. – Выходит, она могла быть любовницей Мартина с тем же успехом, что и Чеширского кота?

– Но не по ее вине, – сухо заметил Вилли.

– Но тогда его шантажировали вовсе не этим. Предметом шантажа были его гомосексуальные пристрастия. Если бы у Ллойда все стало известно, надрали бы ему задницу? Прошу прощения за такое выражение.

– Ну... вообще-то у Ллойда придерживаются консервативных взглядов, и все зависит от отношения брокеров к страховщику. Но в общем-то... да, – признался он наконец. – Это стало бы его полным крахом.

– Макби был в курсе дел?

– Как и некоторые ближайшие друзья Мартина. Но вы же знаете Пола – он оценивает людей по тому, какой они приносят доход. Кроме того, Мартин Фенвик отнюдь не бегал за молодыми клерками – не все они ведут себя одинаково.

– Разумеется, знаю. Я служил в армии.

– В вашей разведке его бы отнесли к факторам, угрожающим безопасности.

– А разве не так? Ведь ваш страховой отдел стал уязвим для шантажа, поскольку каждые несколько месяцев вы направляли его в очень милую и внешне вполне благопристойную командировку в Берген под предлогом поддержания тесных контактов с норвежскими судоходными структурами. – Я медленно покачал головой. – Черт знает что такое.

Вилли резко остановился, выпятил челюсть, и я понял, что любая моя ошибка может пагубно отразиться на моем лице.

– Что вы сказали?

Я пожал плечами.

– То, что я уже слышал от других: детектив из меня получился хреновый. Все это время я защищал интересы Фенвика, разбирался в его жизни, старался понять, что его волновало. И в конце концов выяснил, что всего-навсего чья-то задница...

Он взмахнул правой рукой, но я был готов к удару раньше него, шагнул в сторону, и Вилли, поскользнувшись на мокрой траве, упал на колено.

– Попытайтесь еще, – сказал я, – и я пересчитаю вам все кости. Я слишком стар, чтобы шутить такими вещами.

Вилли медленно поднялся, с трудом переводя дыхание, однако голос звучал довольно спокойно:

– От вас бесполезно ждать сочувствия.

– Какое сочувствие? У него была любимая работа, любимый сын, обожавшие его жена и приятель, не говоря уже о добрых друзьях вроде вас, готовых встать на его защиту. Чего еще не хватало – олимпийской медали?

– Он заплатил за это своей жизнью.

– Чепуха. Он лишился жизни не потому, что был голубым. Его шантажировали и убили, потому что он прикидывался нормальным человеком. Он хотел одновременно быть и тем, и другим. А за это всегда приходится расплачиваться. И по слишком высокой цене.

Вилли задумчиво тер испачканное колено. Я продолжал:

– Узнав про шантаж, вы сразу же поняли, что дело в его отношениях со Стеном. Но почему ничего не сказали мне?

– Послушайте, – протянул он, – вы ведь бесстрашный и неутомимый искатель истины, верно? Но когда находите эту истину, не знаете, что с ней делать. Я не говорю уже о том, сколько всего вы скрываете от полиции... Наверно, это осталось от работы в разведке: главное узнавать, а не действовать.

Как-то само собой мы вновь зашагали вперед и молча обошли вокруг дома. Потом я кивнул и сказал:

– Но с его смертью все кончилось. И вы давно могли бы...

– А Дэвид?

Снежинки упорно лезли в глаза.

– Ведь он ничего не знает, и вы старались сохранить его душевный покой?

Вилли кивнул.

– А ведь миссис Смит-Бэнг может продолжать шантаж и после смерти Мартина. Если мы ей позволим.

Он снова кивнул.

– Но Дэвид нанял меня для расследования, что случилось с его отцом. И почему.

– Я заплачу вам больше.

– Вилли, так могут лишь Макби и Смит-Бэнг. И уже говорили.

Он нахмурился, задумался и извинился.

– Я ничего не могу обещать... – сказал я. – Но нам пора.

Когда мы пошли к дому, Вилли пробурчал:

– Никак не пойму: Элли Смит-Бэнг не могла узнать от Стэна, что судовой журнал у Мартина. Но тогда откуда она узнала?

Стоит ему говорить? Но если он как следует подумает, то вывод будет тот же.

– Когда Мэгги Маквуд появилась в отделе?

– С полгода назад.

– Вполне достаточно, чтобы влюбиться в начальника, потерпеть неудачу по известной причине, разыграть отвергнутую женщину и заодно отомстить – сообщить миссис Смит-Бэнг, у кого судовой журнал.

– Ах, черт возьми! – воскликнул Вилли.

– Потом она сообразила, как все получилось, переживала... Наняла частного детектива, надеясь как-то спасти репутацию Фенвика, загладить свою вину перед ним... Ладно, Вилли, Бог с ней.

Он подумал и кивнул.

45

С горы мы ехали довольно весело. Когда бутылка виски опустела, набравшийся Ньюгорд принялся оживленно делиться с Кэри такими подробностями ночной жизни бразильского города Фернамбуко, которые та предпочла бы не знать вовсе.

Я понял это главным образом по ее лицу. Но сам углубился в изучение карты местности. А снаружи все сильнее валил снег.

Перекресток представлял собой две развилки, в промежутке между которыми стояло несколько деревянных домиков. По одной из дорог дальней развилки можно было вернуться в Ставангер, а другая, недостроенная, шла мимо нескольких озер к другому шоссе на Саннс и Ставангер, проходившему в двадцати километрах южнее.

– Вы не сворачивали налево у дальней развилки? – спросил я Вилли.

– Нет. – Он ехал, плотно сжав губы, сосредоточившись на управлении.

– В машине кроме Тронна и еще одного парня, у которого вы не заметили повязки, сидел третий. У него было лицо боксера, верно?

Вилли коротко глянул на меня.

– Пожалуй, можно так сказать.

– Или как у военного полицейского?

– Что-то в этом роде.

К перекрестку мы подъехали раньше назначенного времени. Вокруг разыгралась настоящая метель, видимость сократилась до сотни ярдов. Мы миновали первую развилку, группу домиков и стали приближаться ко второй развилке – там у правой обочины стояли два автомобиля.

– Станьте за ними! – рявкнул я, и Вилли затормозил, не доезжая ярдов десяти до ближайшей машины.

Это был белый "форд-кортина", за ним стоял "сааб". Из первой машины вышли двое – разумеется, Таннер с Кэвеном – и стали поперек дороги.

– Вы ожидали второй машины? – спросил Вилли.

– Более-менее.

Открыв свою дверь, я шагнул в снежную круговерть, оставшись за дверцей и опустив ниже уровня окна руку с револьвером.

У стоявших на дороге Таннера с Кэвеном оружия видно не было. Впрочем, не видно и их рук – только темные силуэты на фоне белого снега.

– Добрый день, майор. Ситуация, похоже, слишком запуталась, – заговорил Таннер.

– Нам не привыкать, – ответил я. – Если бы я остался в Лондоне, ты в самом деле устроил бы мне работу?

– Ну разумеется, майор. Нужно было хвататься за такой шанс.

– Я начинаю думать, что ты прав.

– Так ты не в обиде? – он не приблизился ни на шаг. – Ничего не поделаешь – хозяйка хочет получить свидетеля обратно. Согласен?

– Отлично, забирайте. Как поступим? Как обменивают разведчиков на границе?

Слышно было, как он расхохотался.

– Нам с тобой уже приходилось в этом участвовать, верно, майор? Ну ладно, пускай своего.

Я повернулся и заглянул внутрь.

– Ньюгорд выходит, Вилли остается на месте.

Я откинул спинку сиденья и Ньюгорд неуклюже вывалился наружу.

– Я пойду с ним, – решительно заявила Кэри.

Вилли взорвался:

– Нет, никуда вы не пойдете!

– Мы вместе приехали – вместе и уедем.

– Пусть попробует. Все равно ее не возьмут, – вмешался я.

Кэри удивленно взглянула на меня и бросилась поддерживать Ньюгорда, шагавшего через снежную пелену к машинам впереди. Его фигура в шинели с блестящими шевронами казалась воплощением покорности.

Таннер поднял руку, из "сааба" появился Дэвид в толстой куртке с капюшоном и неуверенной походкой направился в нашу сторону. Где-то на середине пути он встретился с Ньюгордом и Кэри, покосился на них и побрел дальше.

Таннер с Кэвеном еще больше разошлись в стороны, продолжая держать нас под наблюдением. Будь у меня сейчас настоящий автоматический пистолет вроде того, что они прячут в карманах, а не какая-то двухзарядная хлопушка с деревенской ярмарки, все могло бы обернуться иначе...

Ньюгорд с Кэри миновали "форд-кортину" и двинулись дальше. Когда они приблизились к "саабу", оттуда вышла миссис Смит-Бэнг и помахала мне рукой.

– Привет, Джим.

Я махнул левой рукой и негромко буркнул:

– Чертовски хорошее сегодня у всех настроение.

Подошел расстроенный Дэвид. Капюшон куртки был откинут, на влажные волосы падал снег. Он был в отчаянии.

– Ужасно жаль, сэр, что я так глупо попался и все вам испортил.

– Все в порядке. Тебя не обидели?

– Нет-нет. Меня вообще словно не замечали. Но они хорошо вас знают, сэр.

– Это точно. А кто из них в какой сидел машине?

– Когда меня схватили, в "форде" были Таннер и – как его зовут – Тронн? А потом в "сааб" приехали миссис Смит-Бэнг и Кэвен. Сейчас за рулем "сааба" сидит Тронн, а в "форде" – эти англичане.

– Какое, черт возьми, это имеет значение? – раздраженно буркнул Вилли.

– Во время поисков они разделили вооруженных людей, а сейчас собрали в одну группу. Как по-вашему, имеет это для нас значение? Давай в машину, Дэвид.

Мальчик забрался на заднее сиденье. В это время Ньюгорд с большими трудностями полез в "сааб", а Кэри не пустили. Она заспорила, и тогда Таннер крепко взял ее за плечо и подтолкнул в нашу сторону. Явно расстроенная, она зашагала обратно.

Неожиданно из выхлопной трубы "сааба" вылетел клуб сизого дыма и машина помчалась вниз по дороге. Танкер и Кэвен подошли к своей машине, но уезжать совсем не спешили.

– Когда поедем, Вилли, – негромко велел я, – у развилки сверните налево. Но поедем только после них.

Подошла Кэри, я откинул спинку сиденья, чтобы она могла пролезть к Дэвиду.

– Но почему меня не захотели взять?

– Садитесь.

Я помахал Таннеру рукой и продолжал стоять, опираясь на дверцу "фольксвагена". Он махнул мне в ответ, потом они вместе с Кэвеном сели в машину, и "форд-кортина" неторопливо покатил по правой дороге; там, где он только что стоял, осталось темное прямоугольное пятно.

Как только они скрылись из виду, я сел на место и сказал:

– Теперь жми, Вилли. Полный вперед.

Он, разумеется, поехал, но заспорил:

– Не понимаю, теперь зачем спешить...

– Эти два бандита готовят нам ловушку.

– Ну послушайте, если бы они действительно хотели с нами разделаться, почему не сделали это прямо сейчас?

– Тогда и в нас, и в ком-то из них остались бы пули. А так мы спокойно рухнем где-то со скалы – и никаких вопросов.

– Но они же добились своего! – недоумевал Дэвид.

– Заполучили судовой журнал и Ньюгорда? Да. Но остались четыре свидетеля, как они все это получили. И они прекрасно понимают, что стоит нам спуститься вниз, полиция заберет у них Ньюгорда. Но это если мы спустимся...

– Так вот почему меня не захотели взять меня с собой! сказала Кэри, словно это могло служить ей утешением.

– Совершенно верно, милая. Тогда с тобой пришлось бы возиться отдельно. А так им будет гораздо удобнее. Давите на газ, Вилли.

Но тот и так делал все, что только от него зависело. На этой извилистой горной дороге под слоем свежевыпавшего снега не было ничего похожего на твердое покрытие. Колеса "фольксвагена" подпрыгивали на обледенелых выбоинах, мотор жалобно выл, словно загнанное животное. Вилли спросил:

– Сколько еще такой дороги впереди?

Я развернул карту.

– Не меньше двадцати миль, но не может же вся она быть в таком состоянии.

И я оказался прав – через несколько сот ярдов дорога стала еще хуже.

После следующего подъема дорога пошла вниз – и вдруг справа от нас открылась пропасть. Настоящая пропасть. Судя по карте, внизу лежало большое озеро, хотя с тем же успехом мог быть и многомиллионный город – за кромкой обрыва все скрывала снежная круговерть. Слева тянулась голая скала, похожая на стену туннеля.

Вилли чуть сбавил ход и размял онемевшие пальцы.

– Вы говорили, что нас захотят столкнуть со скалы. Но ведь на другой дороге не было никаких скал.

– Там были эти вооруженные бандиты. – Я посмотрел назад, но за нами никто не гнался. Пока.

Дворники скрипели по ветровому стеклу, сгребая по краям кучи снега. Уже через пятьдесят ярдов скала впереди исчезала в снежной мгле, и если бы какая-то машина ехала навстречу, мы неизбежно врезались бы лоб в лоб. Вилли старательно держался левой стороны, но дорога все равно оставалась слишком узкой, чтобы разъехаться.

После короткой паузы Дэвид робко спросил:

– Вам удалось узнать что-нибудь у мистера Ньюгорда? – А когда никто ничего не ответил, торопливо пискнул: – Простите.

– Да это нам, черт побери, нужно просить у тебя прощения.

– В журнале не было ничего существенного, кроме упоминания о поломке двигателя, – сказал Вилли.

Дэвид спросил:

– Значит, ему действительно удалось спастись с горящего корабля?

– Да – но не из машинного отделения. Он лежал в своей каюте, в стельку пьяный.

– И на нем была эта шинель?

Вилли быстро взглянул на меня – и едва не потерял контроль над машиной.

Я медленно спросил:

– Сколько шинелей может быть у старшего механика на судне?

– Хватает одной. Ведь он не стоит вахту на мостике. Шинель нужна ему только на берегу.

Я кивнул.

– После Таллина его вообще не было на борту "Скади". Его подобрали там пьяным и посадили за решетку – вернее, в один из существующих в России вытрезвителей. Оттуда нельзя выбраться под залог – там держат целые сутки при любых обстоятельствах. Капитан позвонил хозяйке в Берген, та приказала выйти в море без старшего механика. Потом его можно было доставить самолетом в Норвегию и вернуть на судно уже в Кристиансенне. Казалось, они все предусмотрели, и все бы обошлось, не случись столкновения и не сгори "Скади" дотла, из-за чего пришлось инсценировать чудесное спасение Ньюгорда. Неудивительно, что нужен был судовой журнал, чтобы убедиться в отсутствии записи по поводу старшего механика. Готов поспорить, все это может сделать недействительным любой страховой полис.

– Если все это удастся доказать.

– В Таллине должны сохраниться документы. Конечно, найти их непросто и нужно время. Но для чего существуют юристы? Кроме прочего, я узнал у Ньюгорда полное название фирмы или чего-то там еще – "Хакс и Торнтон".

– Нет, – Вилли что-то вспомнил, – не так. Хакс против Торнтона. Это судебное дело, которое рассматривалось еще в 1815 году. Суд признал страховой полис Ллойда недействительным на том основании, что команда судна не было полностью укомплектована. И это доказывает, что Стэн думал так же, как вы.

– Если его не было на горящем судне, почему у него сожжены руки? – холодно спросила Кэри.

– Дьявол! – воскликнул Вилли. – Выходит, он все-таки был на "Скади".

– Я знаю и другие способы сжечь человеку руки. И после таких способов человек может начать панически бояться огня. Например, если он вдруг просыпается, когда с ним это проделывают, – заметил я.

Кэри воскликнула:

– Нет! Они не могли!..

– Они убили троих, накачали меня наркотиками, а теперь пытаются разом покончить со всеми нами. И вы будете утверждать, что эти бандиты чего-то не могут?

– Но как же можно жечь живого человека паяльной лампой или чем-то там еще, рискуя убить, а потом, как ни в чем не бывало, начать его лечить...

– Доктор Расмуссен в таком деле просто незаменим, – фыркнул я. – Никогда не знаешь, какие могут срочно потребоваться от него услуги – сжечь, похитить, еще что-то...Я думаю, он проводил эту операцию в хирургической маске, чтобы Ньюгорд потом не узнал.

Немного помолчав, я спросил Вилли:

– Что скажете о теперешнем положении миссис Смит-Бэнг?

– Оно безнадежно, – быстро ответил он, немного подумал и добавил: – Абсолютно безнадежно. Ей предъявят судебный иск за уже выплаченную страховую премию, за выход в рейс судна с неполным экипажем лишат права на ограничение финансовой ответственности, ей придется выложить около 10 миллионов фунтов стерлингов – и сомневаюсь, что Клуб взаимопомощи судовладельцев, узнав про эти обстоятельства, пожелает оказать какую-то финансовую помощь. А значит, придет конец ее "АПДлайн" и ей еще придется подрабатывать стиркой ночных рубашек Ньюгорда.

– Но лишь в том случае, если мы благополучно спустимся вниз.

– Мне кажется, сзади какая-то машина, – сказал вдруг Дэвид.

46

За следующим поворотом стало отчетливо видно, как примерно в семидесяти ярдах за нами мелькнул свет фар.

– Ходу, Вилли.

– А я что, по-вашему, делаю?

Он мастерски вел машину, на грани потери контроля, но не переходя ее. Но "фольксваген" – не "ягуар" и даже не "форд-кортина", к тому же со специальными широкими шипованными шинами.

На следующем прямом участке они вплотную приблизились к нам – и выключили фары; нормальный шофер в подобной ситуации так не поступает.

– Сколько еще будет тянуться такая дорога? – хмуро спросил Вилли.

Я вопросительно взглянул на Кэри.

– Я не очень хорошо знаю это место, но, думаю, до самого озера.

– Вы шутите! – Пока что спуск был едва заметен, а пропасть справа оставалась все такой же угрожающе бездонной.

Вилли чуть затормозил, входя в левый поворот, и центробежная сила стала отжимать нас к краю, все сильнее и сильнее... И тут "форд-кортина" подтолкнул нас в заднее левое крыло.

"Фольксваген" вздрогнул, скользнул по самому краю пропасти – но качнулся обратно, царапнув серую каменную стену.

– Дьявол! – Вилли с трудом удержал руль, машина выровнялась.

Белый "форд-кортина" спокойно прошел поворот в пятнадцати ярдах за нами.

Дэвид забился в угол с бледным лицом и плотно сжатыми губами, на лице Кэри застыло откровенное изумление – в ее жизненном опыте типы вроде Таннера с Кэвеном напрочь отсутствовали.

– Если вы собираетесь когда-нибудь пустить в ход свой револьвер, сейчас самое время, – заметил Вилли.

– Да, конечно.

Оставалось всего шесть патронов, но в заснеженной бездне справа от нас они все равно не понадобятся. Я достал из рукава револьвер и опустил стекло. Ледяной ветер ударил в лицо.

Для профессионалов следует ввести новый вид соревнований: стрельба без подготовки из одной машины по другой при гонке в метель по извилистой горной дороге. Причем стрелять нужно с правого кресла назад, для чего развернуть тело вправо и вытянуть руку с оружием вдоль кузова. На победу в таких соревнованиях могли бы претендовать супермены из голливудских боевиков, но не я.

Чтобы выстрелить вправо, нужен был правый поворот – движение вдоль внутреннего изгиба скалы, при котором центробежная сила прижмет к ней машину.

Но едва я поднимал руку с револьвером, "форд-кортина" тормозил и отставал. Таннер за рулем прекрасно понимал, что я затеял, и отлично знал, из чего я собираюсь стрелять.

Один выстрел я сделал – Бог весть куда. Пока мы входили в левый поворот, "форд-кортина" вышел из зоны огня и сейчас же ткнулся в нас сзади. Но на этот раз Вилли успел прибавить ходу, моля Бога, чтобы поворот быстрее кончился. Едва передние колеса потеряли сцепление с покрытием, он резко крутнул руль, восстанавливая положение. "Форд" прошел поворот медленнее и отстал на двадцать ярдов, хотя мог догнать нас в любой момент.

Дальше шла прямая, за ней – плавный правый поворот. Я вытянул руку и еще раз выстрелил – на этот раз с расстояния больше тридцати ярдов. Ближе "форд-кортина" приближался лишь на левых поворотах, где я стрелять не мог.