Острова славы (№2) - Запах Зла

Как раз в этот момент в амбар вошел еще один силв-хра-нитель, волоча за собой охапку листьев панданы. Я кивнул сам себе и, примирившись с неизбежным, принялся отвязывать веревку от ошейника Следопыта.

– От него может быть польза, – сказал я Руарту.

Пальцы у меня дрожали, возился я долго, но в конце концов пес оказался на свободе, и я столкнул его с плота. Следопыт последовал за Райдером, и я подумал, что он по крайней мере сможет отвлечь врагов – я был совершенно уверен, что пес не станет равнодушным наблюдателем издевательств над Блейз. Я понимал, что, возможно, посылаю его на смерть, но это меня не остановило.

– Руарт, – сказал я, – я хочу, чтобы ты отправился к Блейз, если сможешь проникнуть в амбар, и предупредил ее насчет Райдера. Если она будет в готовности, шанс ее спасти увеличится. А я последую за Флейм. Ты потом меня догонишь.

Он кивнул. Мы посмотрели в глаза друг другу – птица и человек, – и я тогда впервые представил себе, каким был бы Руарт, верни он себе человеческий облик. В тот момент я почти воочию – благодаря запаху – увидел его: мужчину моложе меня и более целеустремленного, мужественно преодолевающего созданные для него его природой препятствия и не сдающегося перед силами, которые сломили бы менее значительную личность.

– Мы вытащим Флейм из этой ловушки, – тихо сказал я, хотя это были всего лишь слова: в глубине сердца я не верил в такую возможность.

Кивнув в ответ, Руарт схватил клювом веревку, которая была отвязана мной от ошейника Следопыта, и улетел.

Я смотрел ему вслед. Никто не обратил на Руарта внимания – даже несмотря на то что он нес в клюве веревку. Я понятия не имел, зачем она ему нужна; для такой маленькой птички ноша была нешуточной. Все еще с веревкой в клюве Руарт пролетел мимо двух стражников у входа в амбар и скрылся внутри. Райдер к этому времени оказался позади первого дома, который скрыл его от взглядов находившихся на берегу, а потом перебежал ко второму. Следопыт проскользнул следом.

Я оттолкнул плот от берега и направил его в сторону плавучих островов. К счастью, по дороге к острову я сменял Райдера и немного научился пользоваться шестом, но делал это все еще неуклюже. Оказавшись между зарослями панданы, я оглянулся. Домино стоял на берегу, окруженный своими подручными, и смотрел вслед Мортреду. Лодка, в которой находился злой колдун, была уже у входа в протоку между кустами панданы; вторая лодка скрылась из виду еще раньше. В любой момент Домино мог повернуться и войти в амбар…

Я почувствовал, что не в силах двигаться прочь; к счастью, никто в мою сторону не смотрел.

За спиной Домино, у двери амбара, один из силвов согнулся и упал на землю. Его напарник удивленно оглянулся и подошел, чтобы помочь. Наклонившись, он уже не выпрямился. Я посмотрел направо: Райдер накладывал на тетиву новую стрелу. Домино сделал движение в сторону амбара… сейчас он обернется и увидит, что там произошло…

Я начал действовать, не раздумывая. Одним резким толчком шеста я вывел плот на чистую воду, чтобы его увидели с берега. Быстрый взгляд в сторону подтвердил то, на что я надеялся: лодка, в которой был Мортред, уже скрылась в протоке.

– Эй, коротышка! – заорал я, приложив руки ко рту. – Домино! Узнаешь меня? – Конечно, не было никакой возможности, чтобы он узнал рыжеволосого врача с Мекате: мы никогда не встречались.

Позади Домино упал еще один человек, и снова этого никто не заметил. Следующая жертва рухнула на колени со стрелой в спине. Еще пять или шесть стрел просвистели в воздухе, и некоторые из них попали в цель. Потом Райдер с мечом в руке кинулся к двери амбара.

– Эй, ничтожество! – кричал я. – Что с тобой случилось, колченогий пьяница? Кто так тебя укоротил? Ты стал размером с откормленную утку!

Домино что-то приказал своим людям, и мне не было нужно слышать его слова, чтобы понять: коротышка в ярости. Дун-маг сделал жест, словно кидая в меня что-то; что это было, я так и не узнал, потому что, конечно, ничего не увидел. Вот чуять эту мерзость я чуял, и меня, наверное, снова вырвало бы, если бы мне не пришлось изо всех сил вцепиться в борт: то, что бросил колдун, обрушилось на плот, как камень, падающий с вершины горы. Часть бамбука раскололась в щепки, и одна из них оцарапала мне руку.

Я поморщился, но выпрямился и снова закричал:

– Человек ты или рыба-прилипала? А может быть, морская уточка? – Я не особо умею ругаться, но Флейм научила меня некоторым красочным выражениям, и сейчас явно был подходящий случай ими воспользоваться. – Где тебе справиться с женщиной размером с маслобойку, ты, пигмей, не то что с Блейз Полукровкой!

Когда приспешники Домино увидели, что дун-магия ничем мне не повредила, несколько экс-силвов кинулись к остающимся лодкам. Один из хранителей взвел пружину арбалета и достал болт, но по крайней мере я отвлек негодяев и дал Райдеру несколько драгоценных секунд на то, чтобы добежать до амбара.

К этому моменту его, конечно, уже заметили, тем более что после недолгой схватки он уложил хранителя, выскочившего из дверей. На берегу творилась неразбериха: Дек вырвался из рук державших его силвов, часть хранителей погнались за мной, часть кинулись к амбару, чтобы перехватить Райдера. Все громко кричали, и Следопыт внес свою лепту в суматоху: вцепившись в руку одному из силвов, он потащил его куда-то в сторону.

В плот у моих ног воткнулась стрела, и я налег на шест: нужно было поскорее убираться подальше от берега, чтобы не сделаться удобной мишенью. Кроме того, я решил, что разумнее будет пригнуться и грести веслом, а не отталкиваться шестом.

Я был еще далеко от начала протоки, где кусты панданы отчасти послужили бы мне укрытием, когда что-то вынырнуло из воды рядом с плотом. Серая голова… Позади меня за плот уцепились когтистые руки с невероятным количеством пальцев, и он опасно накренился. Я перехватил весло так, чтобы можно было использовать его как дубинку, и собрался отразить новую опасность, но нога с перепонками между пальцами выбила у меня мое оружие. Я в ужасе вскрикнул и упал на бок. Мимолетный взгляд, который я успел бросить на отделявшую меня от берега полосу воды, заставил меня завопить: вода кипела от всплывающих на поверхность голов и тел.

Однако на мой вопль никто уже не обратил внимания.

ГЛАВА 22

РАССКАЗЧИЦА – БЛЕЙЗ

Когда я теперь оглядываюсь на тот день, мне снова становится страшно: как же хорошо знал меня Мортред. Как же пристально должен был он наблюдать за мной, прислуживая в зале «Приюта пьянчуги», как же много говорил обо мне с Флейм, извлекая из ее слов крупицы знаний о моей личности…

Ведь он был прав: не знать, быть не в силах понять – это и оказалось самой страшной пыткой.

Он сделал несколько дразнящих, как резные фигуры на раковинах, намеков, но составить полную картину мне не удавалось. Он дал мне ключ, определенно дал, только в чем он заключался? «…Каковы мои планы и что я готовлю… Мое наследие, тот ужас, который я оставлю за собой, распространится на все острова…» Почему Флейм предала меня, если не была им осквернена? Или Мортред мне солгал?

Домино. Дек. «Попробуй сначала забить до смерти мальчишку у нее на глазах…»

После ухода дун-мага я почувствовала, что мне трудно дышать, и это не имело никакого отношения к петле вокруг горла. Я закрыла глаза. Руарт отчаянно кричал где-то рядом, но я не могла на него смотреть. Тогда не могла…

Все, что мы сделали с Флейм, оказалось напрасным: она снова была в руках Мортреда. Она была больна. Все ее муки должны были повториться. Ей до конца ее дней придется жить с развращенным умом, бороться – бороться без надежды на победу – с собственной развращенной личностью. Ярость лишила меня слов.

«Великая Бездна, – думала я, – почему, Гилфитер, ты не отправился с нами? Ты мог заметить приближающуюся беду… ты мог спасти нас».

Мне необходимо отсюда выбраться! Я устала стоять прямо, высоко подняв голову; я чувствовала себя как тунец, вывешенный перед лавкой торговца рыбой. Я была связана так, что ничегошеньки не могла предпринять… Единственное благо заключалось в том, что звон в ухе постепенно стихал.

«Думай, женщина, думай!» Я открыла глаза и посмотрела вверх. Руарт сидел на одной из поперечных балок. Он распластался на ней так, что концы растопыренных крыльев касались дерева: поза, выражающая полное отчаяние.

– Руарт. Мне нужен мой меч. Он на полу вон там.

– Он слишком тяжелый, чтобы я мог его поднять. – Это было очевидно.

– Да, конечно. Ты должен найти Следопыта и привести его сюда. Или Дека… Или найди веревку достаточно длинную, чтобы протянуть от рукояти до моей руки. Быстро, отправляйся!

Он улетел, ни слова не возразив.

У меня был еще складной нож в сапоге и отмычка в каблуке – старая привычка, к которой я вернулась, побывав в тюрьме в Мекатехевене. Беда была в том, что я не могла, пока оставалась связанной, добраться до них. Я глянула на веревку, перекинутую через балку и привязанную к стойке. Веревка оставалась натянутой, а вот стойка… стойка была слегка наклонной – совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы дать мне надежду. Если я смогу переместиться в сторону, оставаясь точно под балкой, может быть, мне удастся заставить веревку немного соскользнуть… и она перестанет меня душить.

Я поднялась на цыпочки и дернула головой. К счастью, узел был завязан сбоку, а не сзади, и это немного облегчило мне дело. Однако в любом случае успех доставался мне мучительно медленно. Веревка все время цеплялась за неровности балки. Однажды, потеряв равновесие, я чуть не позволила петле себя задушить. Мало-помалу я приближалась к стойке; наконец я оказалась совсем рядом, и веревка дала слабину. Это было не таким уж большим выигрышем, но по крайней мере я могла дышать, не вытягиваясь постоянно в полный рост, и получила возможность поворачиваться и даже посмотреть назад. Теперь, пожалуй, я смогла бы снять сапог. Я согнула правую ногу и дотянулась до нее пальцами. Правда, прежде чем снять сапог, нужно было его расшнуровать: нелегкое дело, если учесть, что запястья у меня были связаны.

Я принялась за дело.

Теребя узлы, я размышляла о случившемся. Пока еще Флейм, похоже, сохраняла какие-то остатки порядочности. Она явно ничего не сказала Мортреду про Руарта… да и сам Мортред упомянул, что нуждается в ее содействии. Если бы она была полностью в его власти, ему достаточно было бы просто приказать: она покорно выполнила бы любое его распоряжение. Ему же требовалось, чтобы она захотела поступать так, как ему нужно. Значит, она сумела сохранить часть своей личности нетронутой. Чтобы управлять этой частью, Мортред нуждался в рычаге, поэтому он солгал: пообещал сохранить жизнь Деку и мне в обмен на ее содействие. Так почему же возникла необходимость в согласии Флейм? Разве не мог Мортред ее принудить?

Может быть, ему было нужно, чтобы Флейм совершила нечто по доброй воле? Что именно?

Если же Флейм не была превращена Мортредом в свое подобие, что с ней случилось? Что заставило ее предать нас? Она, конечно, купалась в багрянце дун-магии, но определить, кто был ее источником – сама Флейм или Мортред, – было невозможно.

И что за ужас должен был распространиться на все острова? Проклятие, что заставляет меня снова и снова возвращаться к этим мыслям? Мне нужно выбираться отсюда!

Пальцы у меня начали неметь: слишком туго были стянуты мои запястья. Я все еще возилась с узлами на шнурках и большого успеха не добилась. Мне все еще не удалось снять сапог, когда в амбар вошли четверо бывших силвов. Я предположила, что Мортред приказал им сторожить меня. Я опустила ногу… Силвы молча встали по углам. Не было никакой надежды на то, чтобы стоявшие позади меня не заметили, как я вытащу нож из сапога, но я все равно снова подняла ногу и принялась теребить узлы. Моих тюремщиков это, казалось, не обеспокоило. Одну из хранительниц я знала: она посещала ту же школу для девочек в Ступице, куда по настоянию Датрика посылали и меня. Она была на год или два старше меня, но, несомненно, не могла меня не узнать. Впрочем, она этого никак не показала. Я окликнула ее по имени – Селмариан, – и на мгновение ее глаза блеснули, но тем дело и ограничилось. Я попыталась заговорить с ней, напомнить ей о прошлом, но она не обратила на мои слова никакого внимания. Остальные тоже проявляли полное равнодушие. Они просто стояли там, где им было велено, даже не разговаривая между собой; глаза экс-силвов были тусклыми… У меня всегда были двойственные чувства по отношению к хранителям-силвам, особенно к тем, кто служил Совету: с одной стороны, я восхищалась их умениями и талантами, но с другой – мне были противны их высокомерие и заносчивость. Теперь же я испытывала к ним только сочувствие. Чтобы эти гордые люди оказались жалкими прислужниками дун-мага, готовыми сделать все, что он прикажет… это было ужасно!

Немного погодя явился еще один силв и притащил охапку листьев панданы. Безжизненным голосом он сообщил мне:

– Мне было велено сказать тебе, что листья – для тебя. Для тебя и для мальчишки. – Даже не взглянув на меня, он вышел из амбара.

Я посмотрела на усаженные шипами листья…

И вспомнила другого мальчишку, в другом месте. Танн умер одинокой мучительной смертью только потому, что я привлекла его к своим делам… Как смогу я смотреть на убийство еще одного паренька? Дек с его почитанием героев и сумасшедшими идеями о рыцарстве и мужестве не заслужил таких мучений. Меня охватила злость – злость на саму себя, на Мортреда, Домино, Датрика с его силвами, Тора, умывшего руки, Гилфитера, отказавшегося к нам присоединиться.

Великая Бездна, как угораздило меня попасть в подобное идиотское положение? Тор, когда узнает, будет в ярости… если, конечно, узнает, а это вряд ли… Я прогнала непрошеную мысль: она слишком меня огорчала. Правда, я тут же снова начала думать о Флейм, что расстроило меня еще больше. Я ведь дала ей обещание, поклялась, что не позволю ей остаться в живых и страдать, если она снова станет приспешницей дун-мага. Думать о том, что я подвела ее, было больно.

Потом я почему-то вспомнила о Гилфитере, и мысли мои не были благостными. Мне хотелось придушить этого безмозглого любителя селверов с его идеализмом, пацифизмом и неверием. Если бы только он признал существование магии, если бы только понял, что дун-магия несет угрозу всему миру и не является какой-то там золотухой или еще чем-то, может быть, он отправился бы с нами. И может быть, он сумел бы не дать мне, как идиотке, попасться в ловушку.

В этот момент в амбар влетел Руарт и опустился на землю у моих ног. За собой он тащил сложенную вдвое веревку. Я оглянулась на силвов. По-видимому, никого из них не обеспокоила маленькая невзрачная птичка: они словно ничего и не заметили.

Руарт бросил веревку и принялся о чем-то мне говорить. Я пыталась уследить за его знаками, но усомнилась, что все понимаю правильно. Речь шла о Торе, Гилфитере и о том, что я должна приготовиться… смысла в этом не было. Я сурово посмотрела на Руарта и кивнула в сторону меча. Силвы продолжали нести свою равнодушную вахту.

Руарт в отчаянии взъерошил перья и умолк. Мне не пришлось говорить ему о том, что я задумала: он и так догадался. Подтащив конец веревки к мечу, он сумел обвязать рукоять. Я думала, что для птицы это окажется невероятно трудно, но Руарт справился с легкостью. Тогда я вспомнила, что птицы вьют гнезда так искусно, что человеку с ними нечего и тягаться.

Все еще пытаясь развязать шнуровку сапога, я посмотрела на дверь. Я мало что могла увидеть, но все же мне стало ясно, что Флейм и Мортред уже отправились в путь. Домино стоял на берегу, глядя на озеро, Дека все еще держали силвы. Остальных мне было не видно. Внутри амбара стерегущие меня силвы стояли все так же неподвижно, по-видимому, не замечая Руарта и не интересуясь тем, что я пыталась сделать.

Куда отправился Мортред? И зачем ему нужна помощь Флейм?

Власть! Он хочет власти, а Флейм – Дева Замка, наследница престола Цирказе. Не собирается ли Мортред отправить ее домой? И ждать, когда она унаследует власть, а тогда он… что? Женится на ней? Станет править из-за ее спины? Нет, с этим раскладом что-то было не так. Мортред слишком долго ждал; ему нужна власть немедленно.

«Ужас распространится на все острова…»

Брет. Брет расположен на западе, Цирказе – на востоке, беря как в клещи острова Хранителей. Властитель Брета желает жениться на Лиссал. Он женится на ней немедленно, как только получит такую возможность. Да поглотит его Великая Бездна, Мортред собирается отвезти Флейм к властителю Брета! Я поежилась. У меня возникла уверенность, что все так и есть, но я никак не могла понять, в чем тут интерес злого колдуна. Он хочет, чтобы Флейм вышла замуж за властителя, но какая в этом польза для него самого?

Руарт надежно обвязал веревкой рукоять меча. Ни один из силвов ничего не заметил. Я была благодарна полумраку, царившему в амбаре: и веревка, и сам Руарт сливались с земляным полом. Подхватив клювом другой конец веревки, он двинулся в мою сторону.

И тут выяснилось, что длины веревки не хватает…

Не было никакой "надежды, что Руарт сумеет подтащить меч. Я осторожно попыталась дотянуться до веревки ногой, но все равно она оставалась вне досягаемости. Если я пыталась выгнуться сильнее, петля начинала меня душить. Я в отчаянии смотрела на веревку.

– Мне так жаль… – сказал Руарт. – Только все равно здесь скоро будет Тор.

Это было просто смешно. Я явно неправильно расшифровала знаки Руарта. Тора от меня отделял целый океан. Мне не хотелось переспрашивать Руарта: я боялась привлечь внимание силвов. Я кивнула в сторону двери, пытаясь дать Руарту понять, что нужно раздобыть еще веревку… или найти Следопыта… или сделать хоть что-нибудь.

Руарт послушно вылетел из амбара.

А я снова принялась думать о Флейм… и о Мортреде. И о его плане устроить ад на островах. Что имел в виду Мортред, говоря о своем наследии? Если Флейм выйдет замуж за властителя Брета, что останется дун-магу? Ничего… если только… если только…

Если только властитель не обречен. Если он будет убит, Флейм сможет вступить в новый брак – брак с Мортредом. Нет, все равно непонятно… Это не поможет Мортреду осуществить свой план: как только властитель умрет, Флейм лишится всякой власти на Брете.

Этого не случится, вдруг сообразила я с ужасающей ясностью, если она родит наследника престола. Тогда она станет властительницей-матерью, и ей, может быть, даже удастся объявить себя регентшей. Это вполне возможно: ведь она сама представительница правящей династии, да и принуждение с помощью магии может помочь.

Со временем Флейм сменит суверена Цирказе, и если Мортред будет по-прежнему управлять ею, как управляет сейчас, тогда он придет к власти. Его власть и в самом деле распространится на все острова…

Холод, охвативший меня, проник до самых костей, когда я вспомнила кое-что, сказанное Флейм во время той памятной поездки на морском пони: она узнала от Датрика, что на Брете есть залежи селитры, а на Цирказе – серы. В соединении с углем она дадут тот черный порошок, который используется в пушках. А Мортред своими глазами видел, что могут сотворить пушки.

Брет и Цирказе стали бы всего лишь началом. Мортред собирался захватить власть на всех Райских островах, и для этого он намеревался использовать пушки.

Да, такое было возможно, однако только в случае совпадения многих обстоятельств. Во-первых, Флейм должна была родить ребенка от властителя Брета и к тому же мальчика, поскольку власть на Брете передавалась только по мужской линии. Во-вторых, Флейм должна была полностью подчиниться Мортреду или стать его сообщницей. В-третьих, при дворе властителя не должно было оказаться обладающих Взглядом, которые могли бы предупредить будущего супруга, что его невеста владеет дун-магией.

Что-то тут не сходилось. Я все еще не знала какой-то важной детали… очень важной. Чего-то такого, что сделало Мортреда самодовольным, как рак-отшельник в новой раковине. И мне никак не удавалось понять…

Я с новой энергией принялась теребить шнуровку; наконец она поддалась, и я начала стягивать сапог.

Как раз в этот момент один из стражников, охранявших, по-видимому, вход в амбар, упал; сквозь дверь мне было видно, что в шею ему вонзилась стрела. Рана в горле была ужасной, и человек умер, не издав ни звука. Я разинула рот, как вытащенная из воды треска. В результате мои пальцы разжались, я выронила сапог – и с ним вместе нож. Я узнала стрелу. Она была оперена не перьями, а хребтами скорпены, что заставляло ее вращаться в полете и делало выстрел более точным и смертельным. Я знала только одного человека, который делал такие стрелы, – это был тот, кого когда-то называли Копьем Калмента. Тор Райдер.

Так Тор здесь?

Ох, ад и все его дьяволы! Опять меня спасет Тор… Ну и разгневается же он на меня! Второй… нет, третий раз ему приходится убивать, чтобы сохранить мою шкуру в целости и сохранности.

Я оглянулась на четверых силвов, которые меня стерегли. Оттуда, где они стояли, ни один не мог видеть происходящего за дверью и ни один не проявлял ни малейшего интереса к тому, что творится снаружи. Впрочем, не обратили они внимания и на то, что я сняла сапог. За это я была благодарна судьбе; однако как же унизительно стоять и быть не в силах сделать хоть что-нибудь… Я попыталась вытащить нож из сапога пальцами ноги.

«Проклятие, – думала я. – Уж Тор никогда мне этого не забудет!»

И тут все снаружи взорвалось криками, суетой, смертью. Мне показалось, что я слышу голос Гилфитера. Гилфитер! Я посмотрела через дверь на озеро и увидела его там, стоящего на плоту. Я уж подумала, не схожу ли я с ума, но нет: лохматые рыжие волосы и поразительную привлекательность (немного подпорченную рыжей щетиной на щеках) ни с чем нельзя было спутать. Тор и Гилфитер!

Горец, кажется, называл Домино колченогим пьяницей и прочими лестными эпитетами… Домино, как и следовало ожидать, пришел в ярость и велел дун-магу прибегнуть к разрушительному заклинанию. Оно не могло повредить Келвину – по крайней мере я так думала, – а вот плоту… «Проклятие, – подумала я. – Гилфитер, рыжий кретин, смывайся оттуда!»

Поднявшийся шум, конечно, сказал охранявшим меня силвам, что снаружи происходит что-то странное. Они нерешительно переглянулись, по-видимому, не зная, следует ли им покинуть свои посты, чтобы выяснить, в чем дело. Потом один из силвов заметил мертвое тело, лежащее у входа, и двинулся к дверям.

– Вот молодец, – зловещим тоном обратилась я к нему, – это мне нравится. Почему бы вам всем не оставить меня здесь в одиночестве? Интересно, найдете ли вы меня на прежнем месте, когда вернетесь! – Мне нужно было любой ценой помешать им присоединиться к схватке перед амбаром.

Силв остановился и вопросительно посмотрел на остальных.

Именно этот момент Дек выбрал для того, чтобы влететь в амбар. Снаружи все заливал яркий солнечный свет, а внутри было темно, так что Дек, ничего не видя, налетел прямо на силва и сбил его с ног.

– Скорее, Дек, – завопила я. – Хватай мой меч – он у тебя под носом!

Дек, да благословят его боги, схватил клинок, но силв успел вцепиться ему в руку. Мальчишка сделал единственное, что пришло ему в голову: он кинул меч мне, позабыв, что руки у меня связаны за спиной. Меч задел меня по бедру и упал на землю. Вреда он мне не причинил, но и воспользоваться им я не могла. Остальные силвы кинулись на Дека и прижали его к полу… что ж, по крайней мере они не собирались выходить наружу, где у Тора было и так достаточно противников… если это все-таки был Тор. Я ведь не видела его, хотя и слышала звон мечей у двери. Раздался вопль – кто-то был ранен и не собирался терпеть боль молча. Удар дун-магии обрушился на стену амбара; доски треснули.

Тем временем я шарила ногой по полу в поисках веревки, благословляя свою удачу за то, что успела снять сапог. Дек отчаянно вырывался, и это было хорошо: внимание силвов было сосредоточено на нем, и моей акробатики они не замечали. Еще один заряд дун-магии влетел в амбар, и на задней стене словно расцвели красные розы. Часть стены не выдержала, и к тому же появились язычки пламени. Силвы этого не заметили: они были заняты тем, что били вопящего Дека.

Пальцами ноги я подцепила веревку, потом согнула ногу так, чтобы перехватить веревку рукой. Теперь нужно было подтянуть вверх рукоять меча. Занимаясь этим, я бросила взгляд наружу; происходившее там озадачило меня. Вся поверхность озера, где не росла пандана, была покрыта плывущими серыми фигурами. Многие из них уже выбирались на берег. Водяные чудовища? Времени на то, чтобы обдумать увиденное, у меня не было.

Я уже держала меч за рукоять, но перерезать веревку, стягивавшую мои запястья, мне никак не удавалось. В конце концов я развернула клинок так, что его конец смотрел вверх, и очень осторожно позволила ему соскользнуть вниз между пальцами; рукоять уперлась в пол. Я сделала шаг вперед, насколько позволяла петля, и так сумела прижать меч к путам на руках. Я нажала на него, и клинок рассек веревку. Одно запястье я поцарапала концом меча, другое поранила лезвием, но теперь руки у меня были свободны. Меч снова упал на пол, но я все еще держала привязанную к рукояти веревку. Не понадобилось и секунды, чтобы меч оказался у меня в руках.

Именно в этот момент в амбар вбежал Домино, проскользнув мимо сражающихся у дверей. Меча у него не было: коротышка привык к тому, что его защищают другие. Однако у него был нож. Может быть, его целью было убить меня, что бы ни случилось; с другой стороны, возможно, он хотел использовать меня как заложницу, если Тор победит в схватке. Сражение на берегу продолжалось: до меня долетал звон мечей и чье-то хриплое дыхание. Тор был замечательным бойцом: я помнила это еще со времен Калмента, не говоря уже о потасовке в зале «Приюта пьянчуги» в Гортанской Пристани.

Зловоние дун-магии мешало дышать, багровое сияние заливало амбар. Домино кинулся ко мне, как раз когда я вскинула меч. Мне удалось направить его куда следует, хотя свободой маневра я не располагала. Думаю, что в полумраке амбара Домино даже не замечал клинка, пока не стало слишком поздно. Мы оба оказались удивлены, когда он нанизал себя на мой меч, как окорок на вертел. Выражение его лица доставило мне истинное удовольствие… только, к несчастью, удар его тела отбросил меня назад, и петля начала меня душить. Я опустила меч, и Домино соскользнул с клинка. Мгновение он стоял на коленях, с недоверием глядя на меня. Потом на его лице появился ужас. Он стиснул руками живот, пытаясь остановить кровь, и с воплем рухнул к моим ногам. Я подняла меч, обрызгав кровью Домино свои лицо и шею, и перерубила веревку у себя над головой.

Еще не сняв петлю с шеи, я кинулась к Деку, которому каким-то образом удавалось так успешно сопротивляться, что трое силвов с трудом его удерживали. Впрочем, избили они его ужасно. Силвы почему-то не воспользовались мечами: возможно, они знали, что Домино предназначил Деку другую смерть. К одному из силвов я подошла сзади и перерезала ему горло, прежде чем он понял, что происходит. У него уже была рана в груди… Отшвырнув в сторону Селмариан, я ударила мечом второго мужчину. Дек был в плохом состоянии, но все равно сел и начал шарить по полу в поисках своего ножа. Селмариан кинулась на меня, явно не понимая, что происходит, и мне пришлось отрубить ей руку. Только теперь я с удивлением обнаружила, что четвертый силв, тот, которого сбил с ног Дек, все еще лежит у стены, хотя и пытается приподняться. Тогда я поняла, как мало времени на самом деле прошло с того момента, когда Дек прибежал меня спасать… мне только казалось, будто минула целая вечность.

Когда четвертый силв все-таки сумел подняться на ноги, я сильно ударила его ногой в живот, и он снова растянулся у стены. Селмариан начала скулить, но я не обратила на нее внимания.

– Дек, – распорядилась я, кидаясь к двери, – присмотри за ними, ладно? И будь осторожен, мальчик.

Когда я выглянула из амбара, я не сразу разобралась в том, что вижу. Все это казалось ночным кошмаром: кровь, вопли, вспышки дун-магии и серая масса каких-то существ. По берегу ко мне бежал Келвин Гилфитер. Его плот оказался наполовину вытащен на песок, что показалось мне необъяснимым. Как удалось ему так быстро выбраться на берег? Но думать об этом мне было некогда: я высматривала Тора. Он сражался слева от двери в амбар, и на него как раз навалилась толпа врагов. Я врезалась в них, испытывая ужасную уверенность, что Тора убивают у меня на глазах. Я рубила мечом и расшвыривала силвов, рыча от ярости. На мгновение я, должно быть, превратилась в берсерка. Охваченная паникой, я не думала о том, что подставляю спину врагам, оказавшимся позади меня. Мне было все равно. Потом до меня смутно стало доходить, что мне кто-то помогает… кто-то говорил мне успокоительные слова… и я наконец стала улавливать их смысл.

Все кончилось так быстро, что в это трудно было поверить… Тор лежал навзничь на земле и смотрел на меня, вокруг нас образовалось свободное пространство. С моего меча капала кровь, и казалось, что мертвые силвы лежат всюду, куда только ни глянь. Я все-таки не могла перебить так много народа… к тому же некоторые трупы выглядели так, словно были растерзаны когтями. На земле лежали и рабы – на них ран заметно не было, должно быть, их просто оглушили. Ко мне подбежал, виляя хвостом, Следопыт. Клыки его были окровавлены… Ох, клянусь морским огурцом, не мог же он загрызть всех этих силвов?

– Спокойно, Блейз, – говорил кто-то рядом со мной. – Не тревожься, девонька. Все уже кончилось. – Келвин Гилфитер. Было что-то потрясающе утешительное в том, чтобы тебя назвали девонькой. Только что, ради всех страдающих в аду душ, он здесь делает?

Я подняла глаза и осмотрелась, все еще не понимая, что случилось. Нас со всех сторон окружали… не люди, нет – гхемфы. Гхемфы! Они были нагими, поэтому-то я и не поняла сразу, кто это такие. Все было так невероятно… Я оставила попытки разобраться в происходящем, выронила меч и опустилась на колени рядом с Тором. Он был жив. Я взяла его за руку и ощутила пожатие, хотя говорить он, похоже, не мог.