1

Когда я вспоминаю детство, на память мне приходит цветок – красивый большой бутон на тонком стебельке. Под теплыми лучами весеннего солнца он раскрывает свои прелестные алые лепестки, открывая золотистую сердцевинку. Этот цветок – я сама. Случалось, я грустила, но грусть была мимолетной, как утренняя заря. Заря тоже прекрасна, как солнце, но не такая яркая. Пасмурные дни моего детства я помню смутно. Да, небо иногда темнело, и начинался дождь. Но и эти мгновения вспоминаются мне прекрасной радугой, скачущими по воде водомерками и цветами с жемчужными капельками на них. Совсем еще ребенком я поняла свою прелесть и очарование. Я была умнее сверстников – вернее, имела возможность быть умнее. Ничего особенного делать я не умела, да и зачем мне было этому учиться. И все же я слыла умной. Пожалуй, потому, что за меня все делали другие, стоило только слово сказать. В общем, моего ума хватало на то, чтобы заставить других на себя работать, а потом оценивать плоды чужого труда. Окружавшие меня люди все были ниже меня, потому и подчинялись, и глупее – чего же мне было ждать от них? Превосходство в положении давало мне превосходство и в уме. Но я не желала об этом думать: я верила, что и в самом деле очень умна. Я не только купалась в солнечном свете. Я сама была маленьким солнцем, посылающим прекрасные теплые лучи. Я сама излучала сияние.

2

Мои родители и братья были умнее и достойнее других. Но даже они не могли со мной сравниться. Отец имел только одну такую дочь, у братьев была только одна такая сестра. Они считали меня сокровищем, ниспосланным самим небом. Мне должны были повиноваться даже родители. Я всегда оказывалась права. И если вдруг оступалась на ровном месте, они спешили наперебой наказать виновную в этом землю. Стоило мне сказать, что яблоко укусило меня в губу, как они принимались хором бранить негодный плод. Но я не испытывала никакой признательности – все должны были мне повиноваться. В этом мире все должно быть так, как я хочу.

3

Детство в моих воспоминаниях – это ласковый солнечный свет; это цветок, играющий на ветру всеми красками. Помнится, однажды я заболела, совсем несерьезно. Но из-за болезни меня еще больше избаловали. Она принесла мне легкие, скорее даже сладостные страдания и какую-то особую любовь окружающих. До сих пор помню прозрачные леденцы, от которых почти приятной становилась горькая микстура. Во время болезни меня лелеяли, как тепличное растение, еще более очаровательное в своей слабости.

4

Поступление в школу – событие довольно знаменательное в жизни человека. Бывают во время учебы горькие минуты, но благодаря горячей любви родителей и покровительству учителей я помню лишь свои победы. Еще в начальной школе я чувствовала собственное превосходство. Не испытывая робости перед посторонними, пела при них, танцевала. Мои, наряды были самыми красивыми, мои успехи – самыми блестящими. Случалось, я не могла выполнить какое-нибудь задание, тогда, разумеется, его делал кто-то из домашних, и самая высокая оценка неизменно была моей. За свои успехи в учебе я постоянно получала похвалы не только от родных, но и от знакомых. Частенько мне выпадала честь нести фату новобрачной или корзину с цветами. Я научилась не спеша передвигаться, глядя на носки туфель, чувствуя при этом, как пылают мои и без того пунцовые щеки. И мои игрушки и школьные принадлежности – все говорило о том, что я живу в роскоши. Я была непомерно горда, что, впрочем, не мешало мне проявлять щедрость: сделать подарок тому, кого я особенно любила. В гневе я могла расшвырять и перебить что угодно – пусть все знают мой нрав.

5

Итак, уже в начальной школе я знала себе цену. Я была своенравна, красива, умела поговорить. Все хором восхищались мною, моим умом, способностями и даже чуточку вздернутым носиком. Мне нравилось слыть умной и незаурядной. А вздернутый носик ничуть не 'умалял моей красоты. Я даже гордилась им, внимательно рассматривая себя в зеркало. Он представлялся мне неотразимым. Он будто свысока взирал на мир, бросая вызов всему и всем. Самые резкие слова, казалось, прежде всего слетали с моего носика, а уж потом – с губ, которые в это мгновение напоминали вечерние цветы, гордые своей красотой.

Занятия меня как-то не очень интересовали, вызывали скуку. Да в школе нас и не держали в строгости. И я и мои подруги – все были из богатых. Мы едва воспевали за модой. Где уж тут было найти время для уроков. А учителя были бедными, как прислуга. Мы их ни во что не ставили. Они знали свое место и не вмешивались в наши дела. Таким образом, наша репутация не страдала, и мы не испытывали к учителям ни любви, ни ненависти. Пожалуй, никто лучше нас не разбирался в песнях, танцах, спектаклях. На всех вечерах мы занимали первые места. Самым лучшим оказывалось и наше рукоделие – мы покупали материал, который другим был не по карману. В общем, школа нередко приносила нам славу.

6

И все же моя школьная жизнь была не совсем безоблачной. Много сил и энергии уходило на ссоры с подругами, хотя в большинстве случаев я оказывалась победительницей. Чаще всего мы спорили из-за нарядов, причесок и прочих пустяков. Соответственно возникали группировки. Я как главарь должна была все тщательно продумать. Самой природой мне было уготовано место кукловода, в то время как мои подруги походили на марионеток – они только бездумно повиновались. Приходилось думать за них.

7

За год до окончания начальной школы мы почувствовали себя взрослыми. И очень полюбили школу, но не потому, что появился интерес к занятиям. Нам нравилась школьная свобода. Разделившись на группки, мы беззастенчиво смаковали мало понятные нам вещи, чего не могли бы делать дома. С младшими мы больше не водились. Считали себя сведущими, вполне достойными быть героинями романа. В действительности же мы ничего не знали, а главное, не хотели знать. Восхищенные героями и перипетиями романов, мы делились впечатлениями, вводя в этот иллюзорный мир еще не посвященных. Мы помнили имена благородных, отважных девушек, непорочных женщин и женщин, поправших приличия. Нашими любимыми героинями были девушки, наделенные умом и сердцем, такие, как Линь Дайюй [1]. Нам тоже хотелось быть остроумными, колючими, хотелось, чтоб нас любили. Наша школа была для нас «садом Роскошных зрелищ» [2], А еще мы ходили в кино, но там все было гораздо грубее, чем нам представлялось в мечтах. Мы часто шептались о том, что видели дома,– об отношениях мужчин и женщин. Но это было не очень романтично и занимало лишь на миг. Судьба наложниц нас не привлекала. Мы мечтали об истинной любви, с ее идеалами и высокими чувствами, хотя понятия о ней не имели. Мысли наши были чисты и в то же время порочны, это и толкало нас на интимные разговоры. И вместе с тем так хотелось сохранить детскую невинность и благородство! В свои пятнадцать лет мы походили на свежие цветы.

8

В средней школе мы опять почувствовали себя девчонками. Старшеклассницы смотрели на нас свысока. И не только третировали, но и откровенно над нами посмеивались: поймают, бывало, и затеют игру в «жениха и невесту». Мы конфузились, но были довольны: нам нравилась эта игра в любовь. Мы стали теперь похожи на цветы, пересаженные из теплицы в землю. Но в сердце закралась тревога. Что-то новое, сильное нахлынуло на нас. Мы снова казались себе взрослыми. Нас томили какие-то неясные желания, жалость к себе. Мы начали проявлять интерес к кино. Долгие поцелуи киногероев вызывали у нас смутные догадки.

9

Это была для меня золотая пора. Мы уже не были так наивны и в смелости превзошли даже старшеклассниц. Малыши боялись пикнуть при нас. Переняв немало дурных замашек у старшеклассниц, мы в то же время не боялись учителей, как это бывает с новичками, и многое себе позволяли. Старшеклассницы не были так бездумны, как мы. Мы действовали по первому побуждению, были дерзкими, задиристыми, несносными, с утра до вечера шушукались, вызывающе смеялись и проливали фальшивые слезы. Я часто выходила из себя, к неудовольствию окружающих. Делала как попало даже то, что мне было интересно, а уж к чему душа не лежала, вовсе оставляла без внимания, никак и ничем это не объясняя. Я становилась все более своенравной и дерзкой,, смело принимала ухаживания ребят. У каждой из нас был поклонник, но ухаживание их, собственно, было ни к чему, просто поклонники волновали наши сердца, давали пищу для разговоров, внушали нам интерес к любовным фильмам. Если в доме у нас появлялся мужчина – родственник или кто-нибудь из друзей,– я в лучшем случае показывала ему язык или передергивала плечиками, не обмолвившись ни единым словом. Можно ли тут было говорить о чем-нибудь серьезном? Я знала, что веду себя недостойно, неприлично, но ничего не могла поделать. Человек взрослеет не сразу, это я поняла потом. И все же то время было для меня счастливой порой. Беззаботно проходили дни. Я жила, как дерево в тропиках, для которого круглый год весна.

10

Мой носик по-прежнему свысока взирал на мир. Занятия? Нельзя сказать, чтобы я была последней ученицей, но и не выше посредственной. В детстве мне хотелось стать умной. Но в средней школе, особенно на втором и третьем году обучения, меня уже не радовали похвалы учителей. Во всем остальном я не утратила желания быть первой. Тех, кто стремился к успеху и добивался славы, я ненавидела. Я не считала нужным проявлять свои способности в школе. Чтобы отличиться там, довольно одной зубрежки, особого ума не нужно. Но стоило ли тратить на это время? Что проку от нескольких лишних упражнений или сочинений? Родителям моя образованность ни к чему – хватит того, что я красивая. В газетах часто появлялись мои фотографии с подписью: талантливая ученица, красавица. И никакого усердия для этого не требовалось. Я, как бумажный змей, витала высоко в облаках, позволяя тем, кто внизу, любоваться мною. Озаренная солнечными лучами, я играла с весенним ветром.

В старших классах я стала чуточку серьезнее. Видимо, у меня сложился характер, пусть не такой твердый, как мне хотелось, но, по крайней мере, я перестала быть легкомысленной. Даже степенность какая-то появилась. В этом сказалось, быть может, влияние близких, и потом я просто повзрослела. Ведь девушке из богатой и знатной семьи не пристало нарушать приличия. Я стала мягче, нежнее и часто испытывала жалость к себе. Конечно же, мне надо поберечься. И я, чуть что, сказывалась больной и нежилась в постели. Я холила свою красоту и хотела, чтобы другие ее замечали, более того, относились к ней с уважением. Свою силу я знала. Теперь мне хотелось быть нежной и слабой. Именно этого мне недоставало. Я хотела быть женщиной в полном смысле этого слова, обладать всем тем, что волнует. Красота – главное оружие женщины. Так, по крайней мере, мне казалось. Преувеличивая роль красоты, мы превозносили до небес любой дар природы, даже самый малый. Мы были околдованы силой и чарами красоты. Вначале мы просто любовались собою, потом, естественно, возникало желание нравиться. В ту пору я избегала мужчин, не могла так просто подарить кому-нибудь свою красоту. Считала себя недоступной, гордой, возвышенной – словом, знала себе цену. Втайне я понимала, что наступит время, и я буду кому-то принадлежать, но такое счастье выпадет мужчине особенному, редкой красоты, и он вознесет меня на небо.

12

Девушке из богатой семьи положено быть гордой и заносчивой. Имея деньги, это можно себе позволить. Так и со мной случилось. Деньги сделали меня гордячкой. В доме у нас процветал порок, но я должна была делать вид, что ничего не замечаю. Доброе имя на деньги не купишь. Я должна была слыть безупречной. У нас в доме покупали женщин и надеялись с моей помощью вернуть семье добрую репутацию. Они втаптывали в грязь чужих женщин, но хотели, чтобы я – их дочь – была кристально чистой, оберегала честь семьи. Кого только не приводили в дом отец и старший брат! Все безобразия творились у меня на глазах. Я их презирала. И именно поэтому они еще больше меня уважали. Они ничем не гнушались, но я должна была оставаться чистой. Я была их надеждой. К тому времени я многое поняла, рассталась с беспечностью и шаловливостью.

13

Я словно пробудилась ото сна; временами во мне бродили желания. И тогда я испытывала отвращение к отцу и брату. Ради них, что ли, беречь себя, как яшму? Я мечтала о романтических приключениях. Я молода, красива, прекрасно сложена, я жаждала романтики и ласки. Я меньше всего думала о браке и прочих серьезных вещах, просто мне хотелось дать волю чувствам. Я походила на цветок, расточающий свой аромат, уносимый ветром в далекие края. Небо представлялось мне совсем голубым, даже лазурным, а сама я была яркой розовой зарей. Дома меня окружал мрак, чувство собственного превосходства не давало покоя. Я мечтала о наслаждениях и все же была чище, возвышеннее их. Мне казалось, будто я брожу в сумерках: день кончился, а ночь еще не наступила. Померк солнечный свет моего детства.

14

Мне хотелось что-то предпринять, сердце мое не знало покоя. Со страхом думала я о будущем. Что я умею? На что буду жить, если вдруг порву с семьей? Ничего, кроме красоты, у меня нет. И чем больше я думала, тем яснее понимала, что порвать с семьей не смогу. Ну и пусть, стоит ли думать об этом сейчас? Пока еще я дочь богатых родителей. Я благодарила судьбу, и будущее представлялось мне таким же счастливым, как прошлое. Я верила, что никогда не выпущу счастье из рук. Зачем же напрасно тревожиться? Тревога – признак слабости. А я рождена, чтобы покорять. И я снова, как бывало в детстве, купалась в солнечных лучах, моя красота словно манила их, притягивала к себе. И вдруг я услышала тревожную новость: в доме заговорили о помолвке.

15

Мне минуло только девятнадцать. Замужество. Оно меня совсем не пугало. Я давно чувствовала себя взрослой и была уверена, что смогу постоять за себя. Но когда замужество стало реальностью, которая в любой момент могла на меня обрушиться, я вспомнила о своем возрасте, и мне стало страшно. Пожалуй, не стоит так рано выходить замуж, но, если этого не избежать, лучше самой найти героя своей мечты. Кто из моих подруг не думал об этом? А ведь я была самой умной. Тайком я проведала, что мой жених респектабелен, богат, влиятелен. Я повеселела. Не потому, разумеется, что меня сбывали с рук, просто я узнала себе цену. Как бы то ни было, если уж выдавать меня замуж, то непременно за богатого принца, такого, как мои братья. Я привыкла к комфорту и ни за что не стала бы женой бедняка. Меня всегда должны ласкать лучи солнца. Я уже воображала себя госпожой, у меня было все: деньги, положение, наряды, слуги. Я стыдилась своих мыслей и в то же время не могла не мечтать о чем-то неизведанном, сладостном.

16

Мечты о замужестве лишь на миг пленили мое воображение. Поразмыслив хорошенько, я решила постоять за себя. Прежде всего мне хотелось испытать чувство любви, а для этого необходимо забыть, что я «барышня». Я вдруг подумала о свободе. Свобода основывается на равенстве. А что, если я полюблю, предположим, нищего? Ведь я всегда мечтала о возвышенной любви. Так, по крайней мере, мне казалось. А смогла бы я полюбить нищего? Нет, не смогла бы. И не только нищего, но и обыкновенного человека, какого-нибудь чиновника или учителя. Он, пожалуй, не прокормил бы меня. А лишений я не стала бы терпеть – это единственное, что я наверняка знала. Я родилась цветком, а цветок не создан для работы. Цветку под стать только прекрасная щедрая весна. Цветок красив и ароматен. Я должна изящно одеваться, чтобы производить впечатление. Я должна иметь деньги и тратить их по свое-. му усмотрению. И еще мне нужна любовь. Это не честолюбивые мечты. Просто я родилась такой. Я должна наслаждаться всеми благами жизни. А если будет только любовь, я не смогу понять, в чем ее прелесть. Я с детства была натурой изысканной и тонкой. Теперь мне предстояло тщательно обдумать свое положение. И я думала. Думала до головной боли.

17

Беспокойство побуждало меня к действиям. Я не могла, как деревенская простушка, сидеть сложа руки и ждать, пока меня выдадут замуж. Не могла. Хотя для беспокойства, казалось, и не было причин. Родители хотели поскорее сбыть меня с рук, опасаясь, видимо, как бы я их не опозорила. Они стремились пораньше выпроводить меня из дому, сберечь таким образом свою репутацию, и избавиться. от обузы. Возможно, по-своему они были правы, но я не могла этого стерпеть. Ведь я тоже человек. К тому же баловень судьбы. Я должна совершить что-то необыкновенное, должна изведать чувство любви, не посрамив своего имени. В конце концов я женщина новой эпохи. Я знаю себе цену!

18

Случай представился. На свадьбе я была подружкой невесты и обратила внимание на шафера жениха. Ничего особенного в нем не было, но тогда я нашла его необычайно милым. Свадьба всегда вызывает волнение: жених и невеста, подружка невесты, шафер жениха – все пребывают в каком-то радостном возбуждении, каждому хочется быть лучше и красивее. Любовь в этот миг, словно ветер, витает в воздухе, и все в ее власти. Мне тоже хотелось испытать чары любви. Говоря по правде, я была там самой красивой. И уж кого-кого, а меня любовь не могла обойти, это было бы просто несправедливо. Самым красивым из юношей был шафер жениха. И если уж покорять, так, разумеется, его. Так я думала, но не решалась ничего предпринять. Барышня есть барышня. Иногда я бывала смелой, когда же речь шла о любви, предпочитала оставаться барышней. Если он первым взглянет на меня, я тут ни при чем, мое доброе имя не пострадает. Он должен меня заметить. Так я задумала. Возможно, он прочел мои мысли и откликнулся на них. А раз он исполнил мое желание, стоило ли противиться самой себе?

19

Мне сразу стало как-то особенно легко и радостно. Никогда еще моя грудь не вздымалась так высоко. Не знаю почему, но мне все время хотелось смеяться. Я чувствовала себя легкой, как перышко. Моему рассеянному взору представлялось лазоревое море и легкие волны, гонимые весенним ветерком: А сама я была покачивающейся на волнах лодочкой с белоснежными парусами. В лучах весеннего солнца ее несло к острову, сплошь поросшему цветущими персиками. Ничего реального я не могла себе представить, чувствовала лишь, что плыву по весеннему морю. Я не то чтобы полюбила. Просто мечты о любви вдохновляли меня. Я не находила в нем ничего особенного, но мейя радовала впервые одержанная победа. Впервые цветок источал аромат. Я будто попала в какой-то другой мир, познала вселенную. Все вокруг окрасилось в изумительные тона: горы, деревья, и цветы, и море словно преобразились. Я стала удивительно сильной, мои руки и ноги приобрели пластичность. Позабыв о своем уме и характере, я стала податливой и мягкой, как пушок ивовых сережек. Первая радость, она – как первый весенний дождь, ее никогда не забыть. Прольется дождь, и все становится простым и ясным. Мне показалось, что я сама могу быть творцом весны – еще более прекрасной. Душа моя расцвела. Но после цветения появляются плоды.

20

Он нашел меня и разрушил мой сон. Я словно упала в пыль, как бабочка со сломанными крыльями. Но не оставаться же мне в пыли. Помня, что он неровня мне, я не ответила взаимностью и без колебаний его отвергла. А когда, посрамленный, он, через силу улыбаясь, ушел, я тоже медленно побрела, опустив голову. Я понимала, как хороша собой, моя тень и та была прекрасна. Я словно стояла на пьедестале, как святая, которой можно только поклоняться, не касаясь ее руками. Так красивы, умны и величавы бывают только богини.

21

Но очень скоро мне снова захотелось его увидеть. Не потому, что я мечтала о нем или не могла его забыть, просто он должен вернуться еще раз и засвидетельствовать мне свое почтение. Бывает, что и святые снисходят до любви простого смертного. Главное, чтобы он был почтителен. Вскоре он опять пришел. Мое сердце смягчилось, но так легко подарить ему свою любовь я не собиралась. Рассудок не позволял мне поддаться первому порыву. Надо помучить его хорошенько, прежде чем хоть что-нибудь ему позволить. Любовь была для меня забавой, и я поступала как хотела. Он потому и нравился мне, что был поводом для забавы. Я разрешала ему вдыхать исходивший от меня аромат, который разделял нас словно густой туман. Я, как маленькое солнце, пробившееся сквозь пелену, озаряла все вокруг слабым светом. Но для него я оставалась в тумане, он не мог ощутить тепла моих лучей. Я ликовала, радовалась своей силе. Наслаждалась, как наслаждается весенним дождем земля, и, как земля, оставалась недвижима. Я чувствовала себя такой опытной в обращении с мужчинами. Из любого положения, казалось мне, я смогу найти выход. Ни капли страха не было во мне. О Линь Дайюй я и думать забыла. Время таких женщин ушло безвозвратно.

22

Я становилась все смелее. Иным стал мой идеал. Красивая рыжеволосая девушка из фильма, страстная, дерзкая, без всяких церемоний может окликнуть мужчину, подать ему руку, а если он попытается поцеловать, наградить его пощечиной. Меня не удивили бы приглашение в кино, в ресторан или какой-нибудь подарок. Я была богата и мечтала о фимиаме. Ведь я – богиня. Нельзя сказать, чтобы я не думала о поцелуях. Но мне поцелуи не нужны, я и в любви не такая, как все: я не обычная женщина. Он ввел меня в мир любви, и я была признательна ему за это. Однако у ног моих, таких красивых и стройных, должна быть толпа поклонников.

23

В доме между тем шли приготовления к свадьбе. Я втихомолку посмеивалась над домашними. Ждала. Посмотрим, что будет. Я еще себя покажу, надо быть ко всему готовой. Не мешает попридержать одного из поклонников на тот случай, если я рассорюсь с родителями. Я не стесняясь заводила знакомства с мужчинами, и в школе многие мне завидовали. Девушки часто ходили с красными, заплаканными глазами. Еще бы! Если имеешь только одного возлюбленного, приходится терпеть от него все. Как тут не заплакать! А я не плакала. Я ко всему была готова. Таких девушек я презирала: они роняли свое женское достоинство и со слезами молили о любви. Такой любви я не хотела. Да и можно ли было сравнить этих девиц со мной! Умом они не отличались и часто поддавались на обман. А потом целыми днями ревели в общежитии, не вызывая, однако, моего сочувствия. Так им и надо! Я купалась в море любви, они же с закрытыми глазами бросались в грязную воду. Жалкие создания!

24

Окончив среднюю школу, я изъявила желание поступить в институт. Особого рвения к учебе у меня не было. Просто хотелось чаще бывать на людях. Да и для чего, собственно, учиться? Стирают мне прачки, готовят повара, шьют портнихи; в школе к моим услугам учителя, на улице – машины. А в институт я поступила, чтобы не отстать от других. И еще я мечтала побывать за морями!

Институт не произвел на меня особого впечатления. Помню лишь, как постукивали мои каблучки по полу и по цементным дорожкам… Удивительно приятный звук! Комната в общежитии, и без того роскошная, казалась мне изысканнее от царившего в ней беспорядка. Под' кроватью валялось десятка два пар обуви, которую я никогда не убирала. Чем больше беспорядка, тем комната шикарнее. Я наряжалась и выпрыгивала на улицу, как лягушка из пруда; кому придет в голову, что на дне грязь. Более получаса уходило лишь на то, чтобы подвести брови. Когда же мне было убирать? В дождливые дни я нарочно отправлялась с визитом к чистюлям и, чтобы досадить им, оставляла грязные следы на полу. Но выговаривать мне они не смели.

Вскоре после поступления в институт меня избрали королевой красоты. Я не была самой красивой, мои соперницы потерпели фиаско потому, что не обладали ни умом, ни сноровкой. Со своими школьными поклонниками я порвала, прогнала даже шафера. Я поднялась еще выше. И опыта стало больше. Королеве в качестве возлюбленного нужен по меньшей мере король. Отвергнутые молодые люди изредка присылали мне письма, жаловались, что льют слезы. Ну и пусть! Что мне до них? Они упрекали меня в жестокости. А с какой стати? Я красива! Знатна. У меня свои идеалы. В любви, как и в жизни, чем больше опыта, тем лучше. Умная любовь – интеллектуальна. Когда из-за любви теряют голову, это кончается трагично. Я убедилась в этом на примере других. Я не должна попасться в любовные сети. После избрания меня королевой количество моих друзей неизменно росло. Я шутила, подтрунивая над ними. Они же были послушны, как бараны, и наивны. Но это не приносило мне радости. Их не нужно было покорять. Они сдавались сами, без боя. Кто сказал, что мужчины сильнее? Я не встретила ни одного такого.

25

Я гордилась собой, своей опытностью и все же чуточку завидовала другим: меня угнетала пустота. Подруги то страдали, то радовались одержанным победам. Смеялись, плакали. А я, считая себя умнее и выше их, не умела чувствовать. Могла лишь притворяться. В каждом моем поступке сказывалась барышня. Я не была сама собой. И эта неестественность проявлялась во всем: в манере растягивать слова, в вертлявой походке, в наигранном смехе. У всякой вещи есть свое место. Я не знала, где мое. Я старалась дать волю чувствам, быть чуточку поглупее, чтобы и плакать и смеяться по-настоящему. Все безуспешно. Стоило ли проливать слезы, если каждое мое желание исполнялось? Да и радоваться было нечему. Я ведь не трехлетний ребенок, который прыгает от восторга при виде игрушки. У родителей тоже все казалось притворным – и печали и радости. Ничто не может опечалить в Поднебесной, когда есть деньги, потому что любое желание легко удовлетворить, но именно поэтому ничто и не радует. Роди-, тели не смеялись, а только улыбались, демонстрируя свою воспитанность и изысканность. Я же была еще молода и могла хоть раз совершить какую-нибудь глупость. Но я ко всему относилась равнодушно, с полным безразличием. Подругам стала строить козни в отместку за то, что они могли и плакать и смеяться, а я – нет. Я ссорилась с ними, отбивала у них поклонников, пытаясь хоть как-то расшевелить себя. В результате подруги меня возненавидели. Но я и к этому осталась равнодушной, по-прежнему считала себя самой умной, самой образованной. Я просто была в этом уверена. Когда же наконец сердце мое раскроется? Когда я испытаю настоящее чувство?

26

Я потеряла покой. Может, не раздумывая больше, закрыть глаза и прыгнуть в воду? Но обстоятельства изменились, и я была в полной растерянности. Молодые люди не попадались больше в мои сети, относились ко мне с прохладцей. Они боялись меня. Как же тут испытать настоящие чувства? Я заволновалась еще сильнее, иногда едва не плакала. А из-за чего, собственно? Ведь подруги никогда не плакали просто так – ни с того ни с сего. А мои слезы вызвали бы, пожалуй, не сочувствие, а насмешки. Не хватало еще опозориться! Лучше бросить учебу, чтобы не видеть больше этих дрянных девчонок.

27

Приближался день моей свадьбы. Я – барышня. И мне как барышне следовало бы подумать над своим будущим. Каким оно будет? Придется забыть многих молодых людей. Ведь ни один из них не мог дать мне того, о чем я мечтала. Мое будущее должно быть таким же прекрасным, как настоящее. В этом смысле жених, которого подыскали родители, отвечал всем требованиям: этот брак обеспечил бы мне блестящее будущее. Вот только как быть с любовью? Здесь подруги могли дать мне сто очков вперед, хотя в остальном уступали. Неужели я хуже? А как бы стали они меня презирать, узнав, что замуж меня выдали родители. И верно, что в этом хорошего? Но раз это так, следует хорошенько подумать: а вдруг встретится человек, которого я смогу полюбить, и к тому же богатый? А за небогатого я пойду? Да, я пожертвую своим положением и всеми благами жизни. Любовь заменит их мне – пусть я барышня, но барышня новой эпохи. Это, пожалуй, выход. Но как поступит семья, если я откажусь от мужа, которого мне прочат? Бороться! Непременно бороться!

28

И я начала борьбу. Я была непреклонна. Я так упорствовала, что стало жаль самое себя. Домашние тоже не сдавались, такой твердости я от них не ожидала. Мое положение в доме пошатнулось. Ведь прежде я была грозой, что же произошло? Скорее всего они просто не принимают меня всерьез. Право голоса мне было дано в пустяковых вопросах, а важные дела решаются без меня. Я страшно рассердилась. О! Теперь все ясно. Они вовсе не дорожат мною, как казалось прежде. Мое солнце померкло. Все окутал мрак.

29

Что же делать? Ведь я – барышня. Пусть даже барышня новой эпохи. Как все сложно! Словно замурованная в стену, я лишена была возможности действовать. Положение в обществе, разумеется, вещь немаловажная, но и без любви тоже нельзя. А что, если бы пришлось выбирать? Что бы я предпочла? Ни разу в жизни я так не волновалась. Все время приходилось помнить, что я – барышня, а не обычная девушка. Недостойно забывать о своем положении. Надо быть решительной, но в то же время не просчитаться, не подвергать себя опасности. Чего стоят заверения в любви, когда ни один из моих поклонников не может дать мне того, к чему я привыкла? В большинстве своем это – студенты, а студенты сами не знают, что их ждет впереди. Есть, правда, среди моих друзей и ассистенты. Но что мне какой-то ассистентишка? Ведь профессора и те нищие. А я всегда должна, обязана оставаться на высоте, выбрать себе самое достойное место в жизни.

30

Я долго сопротивлялась, а потом решила прекратить борьбу. Жених вполне соответствовал моему идеалу. Не было только любви, все остальное меня устраивало. Но какова цена любви, кто знает! Я с радостью бросила институт. Лучше не видеть подруг, которые донимают насмешками. Они познали любовь, только она увела их в грязь! Но я не так глупа. Я снова повеселела, помирилась с родителями. Стала готовить свадебный наряд, тайком примерять его. Надела ожерелье и кольцо с брильянтами. А ведь, правда, перед этим никто не устоит! Я гордилась собственной рассудительностью и была несказанно рада, что так умно распорядилась своей судьбой. Нет счастливее невесты. Пусть все мне завидуют! Что было бы со мной, влюбись я в какого-нибудь голодранца? В волосах бумажный цветочек, медное колечко на пальце, а фата длиною чуть более чи. Умерла бы со стыда!

31

И все же я никак не могла отказаться от мысли, что существует на свете такая" удивительно приятная, хотя и бесполезная вещь, как любовь. Но что можно было изменить? Пойти на жертву? Так ведь я с детства ничем не жертвовала; остается лишь, не раздумывая, отбросить эту никчемную штуку – любовь. Да и нужно ли жертвовать? Есть иной способ самоутверждения – деньги. Мои наряды, туфли, прическа – всего этого достаточно, чтобы стать первой среди сверстниц. Да, главное – деньги. Я смогу танцевать, заводить знакомства, бывать в самых интересных и многолюдных местах. Деньги создают человеку положение, вызывают у него интерес к жизни – словом, приносят весьма ощутимую пользу. Я представила себе, какой веселой и в то же время респектабельной будет моя свадьба, какое счастье и радость познаю я в супружестве. Мое будущее озарено лучами солнца, его не омрачит ни единая тучка. Я стала даже суеверной. Мне показалось, будто родители только из любви ко мне выбрали счастливый день для свадьбы. И хотя свадебная церемония совершается теперь по новому обряду, вовсе незачем возражать против выбора счастливого дня. Они так стараются ради моего блага. У меня уже приготовлена красная курточка, которую я надену в день свадьбы.

32

Конечно же, я поступила правильно! Мой муж знатен, богат, вполне респектабелен, высоко чтит мораль. К тому же он умен и опытен не по годам. Он против свободного брака. В делах он сторонник нового, а мораль хочет сохранить старую. Брак, по его мнению, должен совершаться по воле родителей и через свах. Он хотел подать хороший пример взбалмошным молодым людям, чтобы спасти общество от падения нравов. Он – Кун-цзы и Мэн-цзы двадцатого века. Наша свадебная фотография была помещена во всех газетах нас называли посланцами неба, спасающими нравы. Во мне заговорила совесть, ведь я собиралась противиться этому браку и совсем еще недавно ратовала за свободную любовь. Хорошо, что вовремя опомнилась! Не то…

33

От счастья я еще больше похорошела. Я чувствовала, что каждая клеточка моего тела источает какой-то новый аромат. Я немного пополнела, но стала еще более легкой и подвижной. Я походила на жар-птицу. Не только радость от сознания собственной красоты переполняла меня. Я купалась еще и в лучах славы моего мужа. Я считалась самой знатной, самой богатой. Мне завидовали. Что бы я ни говорила, всегда находились благодарные слушатели. В бытность мою барышней подобное почтение мне и во сне не снилось. Барышня – это чистый источник, а госпожа – что гора, величавая, усыпанная цветами, сияющая под лучами солнца всеми красками. Я и казалась себе такой горой в весеннем цвету, а муж был моим солнцем. Лучи солнца озаряли склоны горы, а цветы персика на моих щеках улыбались солнечным лучам. Эти лучи принадлежали мне одной.

34

Однако радовалась я прежде всего славе, выпавшей на мою долю. Я, как цветок, нежилась под солнцем. Но разве ведома цветку настоящая радость? Так и сердце мое не знало иных радостей, кроме славы. И радость эта была утлой лодчонкой, несомой ветром по лазоревому морю в ясный день. Я охотно бывала на людях и сама принимала гостей, а когда оставалась одна, ощущала пустоту, чувство, близкое к печали, и потому боялась одиночества. Мои паруса всегда были наготове, я ждала попутного ветра, чтобы отправиться в путь и хоть так заглушить в себе неудовлетворенность. Пусть видят меня всегда веселой, пусть завидуют мне. Только надо быть осторожной – мой муж строгий блюститель морали. Я не вправе его огорчать; запятнать славу, которую он мне подарил. Моя слава и положение в обществе стоят того, чтобы их беречь. Но отчего же моя радость порой кажется зыбкой и переменчивой – как погода, то ясная, то пасмурная. Однако обратного пути нет. Раскаяния бесполезны. Так не лучше ли идти за попутным ветром и прожить свою жизнь в блеске славы? Ветер сопутствовал мне всегда, оставалось только одно – идти вперед.

35

Прошлое, казалось, навсегда ушло от меня. Я и предположить не могла, что это случится так скоро. Я будто забылась сладким сном, а когда открыла глаза, все вокруг оказалось новым. Но потом я все чаще стала мысленно возвращаться к прошлому и одно за другим, как жемчужинки, собирала воспоминания. А собрав, испытала неизбывную радость. Но надеть жемчужную нить или хотя бы взять ее в руки я уже не могла. Моральные принципы мужа изменили и мои взгляды – я на все смотрела по-новому. Я почти раскаивалась в том, что прежде вела такой вольный образ жизни. Почему он, можно сказать один из столпов общества, выбрал в жены именно меня? Неужели он не слыхал о моем поведении? Слыхал, конечно! И о том, что я была в институте королевой, тоже знал. Но его устраивало положение моей семьи. А я не смела заговорить с ним об этом и оттого еще больше мучилась. Страха перед ним я не испытывала. Просто мне хотелось его понять. Он относился ко мне безупречно, но, признаться, я не очень его понимала, он был моим солнцем, дарил мне свой свет, но близко не подпускал. На людях он бывал мне понятен больше, чем дома. Из почтения к нему все относились с уважением и ко мне. Но, оставаясь наедине с ним, я забывала о нашем высоком положении, и он казался мне далеким и непонятным. Мне было приятно встречать в газетах его фамилию, но, сидя перед ним, я порой забывала о его величии. Он был предельно деликатен и вежлив. Мне даже казалось, что он – мой наставник, покровитель, кто угодно, только не муж. В такие минуты мое солнце завола кивали темные тучи.

36

А когда солнце прячется, даже весенние дни становятся пасмурными. Радость моя постепенно угасала. Чего стоят слава, положение и даже муж, когда рядом нет настоящего мужчины? Мужчина… Пусть он будет грубым, пусть бьет, ругает, пусть зацелует до смерти. А у меня всего только муж, одетый с иголочки, умеющий изысканно поговорить, воплощение благопристойности, как Ян Сылан или другой актер в роскошном вышитом халате. Каждое его движение, каждое слово были изысканны, как у актера. И это на всю жизнь. Изменить что-нибудь так сразу я не могла. Пренебречь положением дело не шуточное. Но ведь иначе я не избавлюсь от пустоты. Жизнь! Как нелегко ее устроить! В родительском доме ко мне теперь относились с таким почтением, что я не то что пожаловаться, слова не могла сказать. Они мною гордились. Я даже поплакаться не могла, как любая другая женщина, должна была все сносить молча. Из барышни я стала госпожой. А у госпожи характер должен быть еще тверже. И если я матери не могла ничего сказать, потому что она принимала ценя как гостью, то в доме мужа и подавно не с кем было поделиться. Не пускаться же госпоже в разговоры с прислугой. Приходилось молчать. А заговори я, меня же подняли бы на смех. Самой надо справляться с бедами. Быть может, попытаться найти свою любовь? Ну, а муж, а родители? Впрочем, что мне за дело до них? Но кому, как не им, я обязана своим положением и роскошью, в которой живу? Потому я и повиновалась им вначале, и раскаиваться в этом просто недостойно. Единственное, что мне оставалось, это выбросить из головы все соблазны и быть хорошей женой. Тогда путь мой всегда будет озарен лучами солнца.

37

Но человек сделан из плоти. Я молода, красива, не обременена заботами, я должна окунуться в мир упоительных чувственных утех. Глупо рассматривать себя в зеркале, всякий раз замечая, как увядаешь от холода и скуки. Надо наполнить свою жизнь до краев – я не глиняная кукла. Эти мысли вытеснили все остальные. Главное – осторожность, и я добьюсь своего. Я ведь умница! Муж сохранит мое положение в обществе, а я найду себе то, чего он не может мне дать. Ведь я само совершенство! Я – госпожа. Романтика, наслаждения – все мое, все должно быть моим. Медлить дальше – значит не уважать себя. Я и так жертва, опасность грозит мне одной. Что бы ни случилось, пострадаю я – потеряю свое положение в обществе. Ни родители, ни муж здесь ни при чем. Не хотелось бы, разумеется, терять положение. Но зачем предвосхищать события и думать о худшем? Просто глупо при моем уме без конца колебаться. Голодный ястреб ничем не брезгует.

38

На поверхности моря снова появились лепестки цветов. Далекие звезды напомнили о весеннем свете. Словно ранняя бабочка, я искала цветок, сама не знаю какой, Вспомнилась свобода студенческих лет, прежние легкие увлечения. Но сейчас я стала более пылкой. Я преуспела во всем, не хватало только любви. Этот пробел надо восполнить. Надо все изведать. Я знала, чего жаждет мое тело. Цветок должен распуститься, пусть потом его побьет градом, пусть он утратит свой аромат, только бы не увял он во мраке. Однако положение в обществе обязывало, нужно найти человека, который по чипу был бы выше мужа. Чтобы испытать настоящую радость, надо подняться еще на ступеньку. Я мечтала наслаждаться любовью в хрустальном дворце: цветы нежны. Моей любви нужна еще большая слава– я не простушка.

39

Мне казалось, что не так уж это трудно. И я не ошиблась. Я быстро нашла то, что искала. Это был красивый, не лишенный благородства человек, по-мужски грубый – словом, весьма опасный мужчина. Как раз то, что мне нужно. Он потребовал сразу всего. В порыве страсти он готов был растерзать меня. Я получила все, чего мне недоставало, и мне снова захотелось встретиться с ним. Он научил меня искренне плакать и от души смеяться. Он был дик, как тигр, с ним я не знала ни минуты покоя. Ему нравилось, когда я, вся дрожа, готова была сгореть в жарком пламени. Но стоило мне прийти в себя, как к сладости примешивалась горечь. Он мог то оттолкнуть меня, то снова приласкать. От любви кружилась голова. Я была в каком-то полузабытьи, на грани жизни и смерти. Жила как во сне, весь мир казался мне усыпанным красными цветами. Наконец-то я поняла, что такое любовь, чувственная, грубая, сильная, самозабвенная.

40

Любовь придала мне смелости, и я пошла на измену мужу. Я знала, что глаз у него наметанный, но не боялась и с подлинной артистичностью умела прошмыгнуть у него перед самым носом на свидание. Я по-прежнему была ему благодарна за то, что он дал мне положение в обществе, но отказаться от всего остального не могла. Хоть бы поссориться с ним – и пропади все пропадом. От радости и теряла голову. А он молчал. Просто удивительно! Он, кажется, одобрял мое поведение своими намеками, словно хотел сказать: «Ты поступаешь правильно!» Невероятно! Ведь он блюститель нравственности. Его добропорядочность поумерила мой пыл. Без ссор и скандалов неинтересно! Но вскоре все разъяснилось: его повысили в должности, разумеется, не без содействия моего благородного возлюбленного И я поняла – у мужа была нравственность, но ему недоставало еще более высокого положения в обществе, подобно тому, как у меня было положение, но недоставало любви. Я получила то, чего жаждала, он – тоже, оттого и молчал. Мой пыл поостыл. Такое не входило в мои расчеты. Ничего подобного я просто не могла предположить. Он, моралист, оказывается, ничего не потерял, выбрав в жены бывшую «королеву». У него были свои расчеты. Как низко я пала! Я оказалась игрушкой в его руках, и теперь мне не избавиться от этого ужаса. Мне хотелось легкого флирта, а пришлось ублажать двух мужчин. Пожелай я только, и у меня была бы уйма поклонников. Но я не женщина легкого поведения и не хотела быть игрушкой. Муж должен кормить жену, доставлять ей радости, но использовать ее для достижения корыстных целей просто неприлично, недостойно!

41

Я не знала, как мне поступить. Заговорить об этом с мужем? Но он может сказать: «За все мое добро не грех помочь мне». Или рассердится и крикнет: «Нечего было выходить за меня замуж!» Мне его не переспорить. Порвать с любовником? Это выше моих сил! Я его люблю. И не могу лишиться радости из-за обиды на мужа. Но если бы даже я охладела к моему возлюбленному, он потребовал бы от меня платы за то, что облагодетельствовал мужа. Я нала так низко, что мне остается лишь, закрыв глаза, катиться дальше. Хорошо еще, что положение мое в обществе не пошатнулось. Я испытала те наслаждения, которых жаждала. Только на мужа я досадовала: до чего же он презирал меня, если мог преподнести в подарок другому. Как бы его наказать? Поразмыслив, однако, я поняла, что служившееся давало мне еще большую свободу. Раз он использовал меня в своих целях, а я не воспротивилась, значит, в дальнейшем я вольна в своих поступках. Он не вправе связывать меня. Это было бы несправедливо. Я не знала, как наказать его, да и не собиралась. Я просто буду независима, и все. Кто знает, быть может, благодаря мне он поднимется еще выше. Я радовалась. В конце концов это выход. И надо мной снова засияло лучезарное солнце.

42

Смоковницу я видела лишь на картине. И сразу решила, что если она действительно такая, я очень на нее похожа. Из каждой веточки может вырасти деревце, которое не теряет связи с прежним корнем. Я была мужней женой, но без конца обзаводилась знакомыми, если можно так сказать, основными и побочными. Я везде пускала свои корни, как бы превратившись в древо любви. Бывало., мужа приглашали куда-нибудь прочесть лекцию о нравственности. Я сидела рядом. Он ратовал за мораль, а я обдумывала свои планы. Это казалось мне весьма забавным. В обществе знали о моих похождениях, но мужа по-прежнему считали поборником морали. К нему относились с почтением, ко мне – с завистью. Ничего, были бы положение и деньги – все спишется. В этом мире неизвестно, что добро, а что зло. Я отлично это усвоила.

43

«Если и впредь все будет идти, как сейчас, не так уж это плохо»,– думала я. Но действительность всегда расходится с мечтами, словно запрещает людям иметь свои идеалы. Я возненавидела этот мир, мир, лишивший меня идеалов. Мой муж привел в дом наложницу. Блюстителю морали дозволено привести наложницу, блудницу. Только бы не свободный брак и не развод, все остальное не противоречит морали. Я/давно это поняла и возненавидела мужа. Однако беспокоило меня другое – подуло каким-то недобрым ветерком. Я катилась по наклонной плоскости. Он взял наложницу не потому, что ему нужна была женщина. Он что-то задумал. Наверняка. Теперь я не была единственным орудием, с помощью которого он мог получить очередное повышение по службе и еще больше разбогатеть. И если эта женщина заменит меня, я погибла. Ссориться с ним я не могла. Все, что он делал, было в высшей степени пристойно и справедливо. Даже наложница. Лучше не раздражать его, не то он лишит меня свободы. Я больше не нужна ему. Я с детства мечтала нокорить мир, но не рассчитала силы! Я все понимала и не хотела неприятностей. Мы просто перестали замечать друг друга. Это был наилучший выход. Чтобы развеять скуку, я теперь часто отлучалась из дому и бродила по улицам.

44

Мне не везло буквально во всем. Как тут не поверить в судьбу? Мой возлюбленный нашел себе другую любовницу. Это было ударом посильнее, чем наложница мужа. Я не могла, оказывается, удержать ни одного мужчину. Все эти годы я верила в свой ум, в свои женские чары. Значимость, положение в обществе, любовь, деньги, наслаждения – все у меня было. Было да сплыло! Состарилась? Вовсе нет! Я была уверена в своей красоте и по-прежнему оставалась законодательницей мод. Быть может, мне не хватает опыта, умения? Тоже нет! Ведь я всегда пользовалась успехом. Это судьба! Солнце тоже заволакивают тучи. Не следует только падать духом! Надо набраться терпения и преодолеть злосчастную судьбу, а там видно будет. С поражением я не смирюсь. Главное – не растеряться и сохранить ясность ума. Тогда непременно найдется выход.

45

Кончилось тем, что я совершила непростительную глупость. Размышляя в одиночестве, я, видимо, потеряла самообладание. Мне вдруг вспомнился один фильм: девушка из богатой семьи после многих любовных похождений вышла замуж за сельского парня и познала с ним счастье. Неподалеку от этой деревни высились горы, поросшие деревьями с легкими, как пух, листьями, трепещущими на ветру. Домик был обращен окнами к горам, во дворе цвели розы. Часто женщина, взяв шитье, устраивалась– под розами, белая пушистая кошка лежала рядом, неотрывно следя за работой хозяйки. Муж уходил в горы обрабатывать землю, время от времени она откладывала шитье, вставала и смотрела в ту сторону, где работал любимый. А когда он возвращался, она подавала ему простую еду, кошка садилась рядом и ждала молока или мяса. Разговаривали они мало, зато глаза их светились радостью. Вспомнив эту историю, я подумала о себе. Мне показалось, что я готова бросить все: и треволнения, и красивые наряды-и уехать куда-нибудь в глушь, чтобы начать заново жизнь, простую и прекрасную.

Я понимала, что это пустые мечты. Но когда я сердилась, то верила, что такое может случиться. Только бы встретить любящего юношу, я ушла бы с ним, забыв обо всем.

Мои мысли постепенно вернулись к прежним друзьям. Чем они теперь занимаются? Вспомнила первого своего возлюбленного. Что-то он сейчас поделывает? И хотя рассталась я с этими людьми давно, их образы оживали в памяти, как цветы весной. Захотелось встретиться с ними. Они, по крайней мере, развеют тоску, внесут что-то новое в мою жизнь. Я думала о них, как о лакомствах далекого детства! Найти бы кого-нибудь из них – сразу почувствуешь себя молодой.

Не раздумывая, я отправилась на поиски. Если не их самих, так хоть кого-нибудь похожего найду. Надо изведать еще одну сторону жизни – простоту. Роскошью я сыта по горло.

46

Я разыскала одного своего старого друга, и хотя он не был сельским жителем, но вполне соответствовал моему новому идеалу. Служащий с мизерным жалованьем, зато какой ласковый, нежный, мягкий. Он ничуть не походил на тех, с кем мне доводилось встречаться. Он перенес меня в иной мир, где все было так ново, так интересно. Наверно, подобное чувство испытывает пресытившийся развлечениями человек, когда вдруг попадает на лоно природы. Мой друг был робок и о близости со мной, видно, и думать не смел. Судя по всему, он и так был доволен, как бедняк, нашедший несколько монет. Я тоже не стремилась к близости. Он был для меня простой пищей, которую я хотела отведать и только. О! Как нелепо все получилось. Нас, увидел мой муж! Я и не подозревала в нем такой ярости. Я опозорила его, сказал он. Богачи могут позволять себе любые безобразия, но лишь с людьми своего круга. А круг этот строго ограничен. Я совершила непростительную ошибку.

47

Итак, я лишилась свободы. Муж везде сопровождал меня. Или запирал в комнате, когда я не была нужна. На людях я по-прежнему была госпожой, дома – узницей. Я научилась плакать, никогда не думала, что у меня появится причина для слез. Но что толку плакать! Надо что-то придумать. Из любого положения есть выход! Лучше всего – бегство. Бросить все – и бежать в какой-нибудь городок или деревню и там наслаждаться свободой, как та женщина, которую я видела в кино. Но как я поеду? Ведь я ничего не умею. Без прислуги я и поесть не смогу. Даже если бы мне приказали, я все равно не двинулась бы с места!

48

Выход найден! Развод! Муж обеспечит меня, и тогда ничего не страшно. Буду любить, кого захочу. И я, не медля, принялась за дело. Мне удалось подкупить слугу, которого ко мне приставили. Он нашел адвоката..0! Как я была глупа! Как только жалоба попала в вышестоящую инстанцию и была опубликована в прессе, мой муж тотчас потерял все: ведь он же ратовал за старую мораль. Как могла я забыть об этом? Развод! Это – самое страшное для него. Все высокопоставленные знакомые тотчас от него, отвернулись. И от меня тоже. Мои прежние любовники, от которых я никогда не слышала и слова упрека, презирали меня. Неужели развод – это все, на что я способна? Родители порвали со мной всякие отношения. Еще до суда мой муж стал простым смертным, ни к чему было и судиться. Останься я его женой, лишилась бы только свободы, сохранив положение в обществе. А сейчас я потеряла все!

49

Но этим не кончилось. Муж был полностью уничтожен. Стена рушится – гибнут люди. Все подали на него жалобы в суд, обвиняя в дурном поведении. Богачи смотрели на него с холодной ухмылкой, ни один не помог. Все наше состояние ушло на судебные издержки. Как я буду жить дальше? Ведь мне нет еще и тридцати. Никогда не взойдет надо мной солнце. Такая красивая, такая умная – и до чего докатилась! Кто бы мог поверить? Кто бы мог подумать?

[1] Линь Дайюй – героиня классического китайского романа Цао Сюэциня «Сон в красном тереме».

[2] «Сад Роскошных зрелищ» – парк из того же романа.