Встревоженный Родриго ждал в конце улицы.
      - Я боялся за вас, - сказал он. - Я не знал, что делать.
      - Начнем сначала. Вы знаете, где живет Грек Джордж?
      - Конечно, кто же не знает? Это там, где поймали бандита Тибурсио Васкеса.
      - Далеко отсюда?
      - Миль 10, не больше. У подножия гор.
      - Мои лошади там. Золото тоже.
      Он взглянул на меня.
      - И вы отправитесь за ними? Вы не представляете, что замыслили, сеньор. Это место встречи бандитов. А в каньонах Санта-Моники полно преступников. Вы должны взять с собой шерифа и подмогу.
      - Подмогу я ношу с собой, - сказал я и похлопал по кобуре, - а что касается шерифа, то мы, Саккетты, сами делаем все, что положено и не просим помощи ни у кого.
      - Я поеду с вами, сеньор.
      Я поглядел на него и подумал, что он настоящий мужчина.
      - Делайте так, как найдете нужным, - ответил я. - Но будьте готовы к перестрелке.
      Мы пошли за лошадьми, и я подумал, что если мы не поторопимся, то опоздаем, потому что Олифант либо пошлет кого-нибудь из своих людей предупредить преступников, либо отправится сам.
      - Там будет человек по имени Нолан Саккетт, - сказал я. - Если его кто-нибудь и сможет пристрелить, то только я.
      Он слегка побледнел.
      - Я не знал, что он там, амиго. Говорят, на его счету 22 человека.
      - Нельзя гордиться тем, что ты убил человека, - сказал я. - Человек должен стрелять только в случае необходимости и, желательно, не слишком часто или без разбора.
      Мы сели на лошадей и направились по улице Форт-стрит на северо-запад вдоль подножия гор, мимо ирригационных каналов и садов, и я с интересом смотрел на апельсиновые деревья, потому что за всю свою жизнь видел их не больше полудюжины.
      В Лос Анджелесе протянули железную дорогу, и оттуда, где мы проезжали, можно было видеть паровоз на вокзале. Главная улица вела от вокзала через Сонору, где жили бедные мексиканцы и калифорнийцы в побеленных глиняных домах. Большую часть улиц окаймляли перечные деревья, но чем дальше мы отъезжали от ирригационных каналов, тем суше становилась земля.
      Во главе с Родриго мы проехали через Нопалеру - кактусовую рощу - и остановились возле маленькой мексиканской таверны. Родриго вошел внутрь, а я остался ждать в седле, оглядывая окрестности.
      Дул слабый ветерок, день был теплый и приятный. В такой день хочется отдыхать, но у нас были дела.
      К западу лежало ранчо Родео де лас Агуас, и, глядя вдоль горного хребта, я смог различить тонкую струйку дыма, обозначавшую нашу цель - там жил Грек Джордж, именно там ранили Тибурсио Васкеса, когда он пытался скрыться через окно ранчо.
      Родриго вышел из таверны с озабоченным видом.
      - Сеньор, в доме Грека пять человек, но того, что назвали вы, среди них нет.
      У меня отлегло от сердца. Еще ни один Саккетт не стрелял в родственника, и я не торопился стать первым. Мы никогда не были связаны с Саккеттами с Клинч Маунтинз, потому что они тяжелые люди, которые вечно гнали самогон, да шатались по темным тропам. Но у всех у них был бойцовский характер, все они были хорошими драчунами.
      - Поехали. Я рассчитываю получить обратно все, что принадлежит мне.
      Родриго посмотрел на меня, и надо отдать ему должное: он не отступил. Он запрыгнул в седло и повел свою лошадь рядом с моей. Единственное, что он сделал - это снял ременную петлю с курка револьвера.
      - Мне бы хотелось, чтобы вы познакомились с моим дедушкой, - вдруг сказал он. - Вы бы понравились Старому Бену.
      - Если все, что я слышал - правда, - признался я, - мне тоже хотелось бы познакомиться с ним.
      А слышал я много. Это был умный старик, хотя и не устоял перед хорошеньким личиком. Не он первый, не он последний.
      Мы подъехали к дому с задней стороны и спешились.
      Дверь отворилась, и появился крутой с виду человек с насмешливой улыбкой на лице.
      - Посмотрите, кто приехал! А мы-то думали, что он лежит мертвым в Мохаве.
      - Меня нелегко убить.
      - И то правда, - человек рассмеялся. - Но мы не повторяем ошибок.
      Пока он говорил, я шел к нему. Родриго остался рядом с лошадьми.
      Человек в двери выпрямился и, усмехаясь, потянулся за револьвером. Он без сомнения считал себя быстрым, но я даже не дотронулся до револьвера, а двинул ему кулаком, отяжелевшим от долгих лет работы с лопатой, киркой и лассо, и человек так и не успел вынуть револьвер.
      Удар пришелся в челюсть, он сильно стукнулся головой о дверной косяк и сполз на землю, и в тот же момент я услышал 2 выстрела. Прижавшись к двери, я оглянулся и увидел Родриго с дымящимся револьвером и человека с винчестером, перегнувшегося через подоконник и, на мой взгляд, совершенно мертвого.
      Внутри трое мужчин потянули руки к потолку, а симпатичная молодая мексиканка стояла, уставившись на меня. Она была молодой, нахального вида, и я бы рискнул предположить, что ее жизненный путь не был легким.
      - Ты похож на него!
      Было заметно, что она удивлена.
      - Ты совсем как он!
      - Мы, Саккетты, все похожи, - ответил я, - если ты говоришь о Нолане. Правда, я его еще не встречал.
      - Ты повстречаешься с ним только один раз, - сказала она с презрением.
      - Да брось ты. Я с ним поговорю, и все уладится.
      Это была не столько похвальба, сколько желание. Я не любитель стреляться с родственниками и надеялся, что он тоже.
      Остальным я сказал: - Я приехал за своими вещами... и золотом.
      - Ты найдешь своих коней и вещи вон там. - Рыжеволосый парень махнул головой в сторону корраля и конюшни. - Я ничего не знаю о золоте.
      - Мэм, - сказал я мексиканке, -раздуйте огонь в очаге. Кажется, он мне понадобится. И принесите сюда вон ту железку.
      Я усмехнулся в сторону мужчин.
      - Я долго шатался по Нью Мексико. У тамошних апачей можно кое-чему научиться.
      Рыжий не особо забеспокоился, но другие стали переминаться с ноги на ногу, и оба сразу вспотели.
      Тот, кого я уложил в дверях, начал приходить в себя, поэтому я сделал шаг назад, схватил его одной рукой за шиворот, вытащил в комнату и швырнул на пол.
      Мексиканка не двинулась с места. Я взял кочергу и некоторое время ворошил угли в очаге, мексиканка тем временем повернулась и взяла шаль.
      - Не волнуйтесь, - сказала она. - Я приведу Нолана и синьора Дейтона, - и смело взглянула мне в глаза.
      Я рассмеялся, и это ее взбесило. Мексиканка сверкнула своими черными глазами, хотела что-то сказать, но я опередил ее.
      - Мэм, вы очаровательная девушка, и когда найдете Нолана Саккетта, скажите ему, что здесь Уильям Телль Саккетт. Если у него есть желание, пусть приходит. Что касается Дейтона, то он знает, что я здесь. Мы с ним уже виделись сегодня... и с человеком по имени Олифант.
      Это их озадачило, но девушка выскочила из дома, как будто боялась, что я ее остановлю, чего у меня и в мыслях не было. Я собирался уладить все по-хорошему, и чем раньше они здесь соберутся, тем лучше.
      - У меня есть друзья, - сказал Родриго, - может быть, стоит их позвать.
      Он помолчал.
      - Можно позвать вакерос с нашего ранчо, по-моему, им придется по душе поговорить с этими... ворами.
      Теперь забеспокоился даже рыжий, поэтому я сказал Родриго: Поезжайте. Скажите, чтобы захватили побольше веревок. Нам могут понадобиться веревочные галстуки.
      В те годы "городишко", как все называли Лос Анджелес, чувствовал себя весьма свободно в том, что касалось повешений, будь они законными или незаконными. На протяжении нескольких лет там произошло 40 законных казней и 37 спонтанных. Перестрелки случались ежедневно, и городское население было печально известно своими скорыми судами Линча.
      Бандиты могли не принимать в расчет меня, но осознание собственной вины их беспокоило.
      Позади дома находилась кладовая. Я согнал пленников туда и запер дверь.
      В коррале нашлись все мои лошади, седла и уздечки. Оседлав коней, я отыскал вещи, большинство из которых никому не понадобилось. В доме я обнаружил свой винчестер, лежавший вместе с чьими-то шмотками, проверил заряды и приготовился ждать.
      Больше всего я хотел отыскать золото, потому что не все оно принадлежало мне. Почти час я копался в доме, перевернув все на свете, но не нашел его.
      А затем услышал стук копыт и понял, что меня ожидают крупные неприятности.
      Из окна я видел, как они приближаются, потом выскользнул во двор и спрятался в ивах рядом с ручьем. Мексиканка была с ними, а всего я насчитал 6 вооруженных людей.
      Они подъехали быстрой рысью, поднимая за собой пыль, но когда растянулись, чтобы окружить дом, пыль поредела и осела. Когда прибывшие окружали дом, лошади шли шагом.
      Спрятавшись в ивняке, я наблюдал и ждал. Мне не хотелось стрелять без нужды, мне была необходима встреча с Ноланом Саккеттом, но его среди всадников не было.
      Все это время я думал, где может быть спрятано золото. Олифант сказал, что оно здесь, в этом месте, но он мог и соврать.
      Когда всадники спешились и вошли в дом, я подошел к своим лошадям, сел на жеребца и шагом повел лошадей прочь. Я услышал, как они спорят и переговариваются, но я быстро ретировался за сарай и направился к устью недалекого каньона.
      Родриго вернется, но до той поры я не собирался стрелять, потому что мог убить не того, кого надо - человека, который знает, где мое золото.
      Через минуту-другую они вырвались из дома и начали обыскивать местность.
      Сидя верхом в зарослях высоких кактусов, я наблюдал за ними, держа винчестер наперевес. В долине, в стороне ранчо Лас Аидас, я заметил облако пыли - сюда быстро скакала группа всадников.
      Бандиты стали искать следы, но тут побывало слишком много лошадей и слишком много людей, поэтому я не беспокоился. Беспокоился я о том, как получить назад золото, потому что ребята в Аризоне положились на меня. Я был уверен, что где бы оно ни было, Доринда будет об этом знать.
      Далекое облако пыли приближалось, кажется, бандиты увидели его, потому что вдруг все разом вспрыгнули на коней и, рассыпавшись, поскакали прочь.
      Двое проехали рядом со мной в сторону каньона, где находились другие воровские убежища.
      Когда они скрылись, я шагом вывел лошадей из зарослей и опять подъехал к дому. Там осталась только мексиканка, у которой при виде меня загорелись глаза.
      - Вы знаете, где золото? - мягко спросил я. - Вы могли бы здорово помочь мне, если скажете.
      - Я не собираюсь тебе помогать! - Она вскинула голову. - Когда приедет сеньор Саккетт, он все равно оставит тебя в дураках.
      - Ему стоит поторопиться. Вот едут мои друзья.
      Она ничего на это не ответила, но мы уже слышали скачущиих лошадей.
      - Если вы передумаете, найдите меня, - сказал я. - Стыдно такой красивой девушке, как вы, связываться с бандитами.
      Она хотела было что-то сказать, но затем поджала губы.
      Вместе с Родриго подъехали 20 крепких, сухих вакерос, и все они, казалось, расстроились, когда выяснилось, что драки не будет.
      - Вам надо поехать с нами, - сказал Родриго. - Старик Бен хочет видеть вас.
      - Бен Мандрин?
      - Да. - Он улыбнулся.- И сеньорита Робизо.
      Глава 6
      Дом на ранчо Бена Мандрина представлял собой длинное глиняное здание с несколькими дверьми, выходящими на окружавшую его веранду. Ранчо было старым и обжитым. Здесь росли огромные древние дубы и сикоморы. Тень от них показалась очень приятной после поездки под жарким открытым солнцем, и я натянул поводья и пару минут просто сидел в седле и осматривался.
      Если у Старого Бена не отнимут ранчо, оно перейдет к Родриго, и я понимал, почему он так его любит. Здесь везде царила атмосфера доброго спокойствия от запаха трав и жасмина, росшего вдоль стен, до тени под огромными старыми деревьями.
      Дом был построен в виде буквы "Г", из него открывался вид на уходящее вдаль море за круглым склоном холма. Между морем и домом росла пожухлая от засухи трава с несколькими рядами маиса, бобов и других растений.
      Дверь открылась, и я увидел стоящую в проему Доринду в легком красивом платье и выглядевшую от этого еще прекраснее.
      - Проходите, пожалуйста, в дом. Мистер Мандрин ждет вас.
      Она повернулась.
      - Хуан, позаботься, пожалуйста, о коне джентльмена.
      Спешившись, я смахнул шляпой пыль с одежды и прошел через двор, чувствуя затылком, что за мной пристально наблюдают, но не Доринда и не Хуан.
      Девушка с улыбкой протянула мне руку. Это была широкая, приятная улыбка, приоткрывшая белоснежные безупречные зубы, но глаза ее не улыбались. Они излучали настороженность и беспокойство.
      - Благодарю вас, мистер Саккетт. От всей души благодарю за все, что вы сделали. Когда те люди приехали за мной, мы подумали, что вы мертвы.
      - Годится.
      - Что вы имеете в виду?
      - Иначе они могли бы поехать и проверить.
      Она на секунду задержала на мне взгляд, как бы стараясь угадать, насколько я умен или насколько опасен.
      - Все это ошибка.
      - Людям, погибшим в Мохаве, интересно было бы услышать ваши слова, откровенно сказал я.
      Когда она попыталась ответить, я ее оборвал:
      - Мэм, я приехал не к вам. Я приехал к Бену Мандрину.
      Раздался глубокий и сильный голос.
      - Так оно и есть! Входите, мистер Саккетт! Прошу, входите!
      Он сидел в большом старом кресле-качалке и совсем не был похож на пирата. Он никогда не был высоким - во всяком случае таким высоким, как я, - но в свое время был широкоплечим и, кажется, очень сильным человеком. Его запястья были такими же широкими, как мои, дюймов десяти в окружности, а руки - сильными, с плоскими костяшками... руки драчуна.
      У него было широкое, скуластое лицо и глубоко посаженные глаза; густые черные волосы перемешаны с седыми. Ему должно быть уже за 70, но выглядел он намного моложе. Однако, бросались в глаза разбитые параличом больные ноги. Они были закрыты одеялом, но я увидел, что ноги у него тонкие, почти несуществующие.
      Над глазом белел старый шрам, а другой рассекал щеку, но шрамы не портили его. Бен Мандрин выглядел, как сильный, волевой старик, проживший богатую, полную приключений жизнь.
      - Так ты Саккетт? - сказал он. - Дорри рассказывала мне про тебя. Похоже, ты боец.
      Я остановил взгляд на шраме под глазом, и он заметил это.
      - Сабля, - сказал он. - Это случилось давно. Почти целую жизнь назад.
      - У Гаттераса, - сказал я. - И они приняли вас за мертвого.
      Они оба сильно удивились. Доринда резко повернулась и посмотрела на меня, а Бен схватился за ручки кресла и выпрямился.
      - Откуда ты это знаешь? - спрсил он. - Об этом знали очень немногие.
      - Вы слишком часто нападали на побережье Каролины, - ответил я. Человек, который ударил вас саблей, - мой дед.
      Несколько мгновений он не сводил с меня яростных глаз, затем рассмеялся.
      - Он тоже был бойцом, - заметил Бен. - Владел саблей лучше всех... лучше всех, кроме одного.
      Он внимательно оглядел меня.
      - Здесь у нас есть еще один Саккетт. Это твой родственник?
      - Наверное. Он Саккетт с гор Клинч Маунтинз, мы с ними не в ладах, но мы не пираты.
      В его глазах пояаилось довольно жесткое выражение... ему было над чем подумать. Если бы Бен Мандрин был чуть помоложе или чуть поздоровее, тогда бы я дважды подумал, прежде чем выдать такое. Но мне показалось, что ему нравится подобный разговор, и я вдруг понял, что давно уже никто не осмеливался разговаривать с ним по-мужски. Благодаря его богатству, благодаря тому, что он калека, перед ним, скорее всего, заискивали.
      - Это было давно, - сказал старик. - Я стал владельцем ранчо и добропорядочным гражданином.
      Его глаза сверкнули недобрым смешком. - Или ты не слышал?
      - Слышал и поверил... но не совсем.
      Он снова рассмеялся и, глянув на Доринду, сказал:
      - Он мне нравится.
      Затем повернулся ко мне.
      - Как ты относишься к тому, чтобы поработать на меня?
      - Я не ищу работу. Я ищу 30 фунтов украденного золота, а когда найду, возвращусь в Аризону. Более того, - я смотрел прямо на Доринду, - у меня есть идея, кого надо спросить.
      О, он сразу все понял. От Старика Бена мало что укрывалось. Он поглядел на нее, потом на меня.
      - Ты не прав, мой друг, она все время была со мной.
      Он указал на кресло.
      - Садись, немного поговорим о кораблях, саблях, береге Каролины 50 лет назад, а может и больше. Что рассказывал тебе дед?
      Он повернулся к женщине.
      - Доринда, принеси нам бутылку вина - очень хорошего вина, которое навевает воспоминания.
      Потом мы сидели молча, слушая, как удаляются ее шаги. Судя по звукам, вино должно храниться в другом конце дома.
      - Ты помог ей в пустыне, Саккетт, за это я благодарю тебя.
      Вот тут я удивился, потому что думал, что он ничего не знал о том, что она уезжала из города.
      - Я пошел за водой и пока возвращался, бандиты схватили ее. Когда один из них стрелял в меня, я споткнулся, и меня приняли за убитого.
      - А ты лежал не шевелясь? Она не догадывается, что я все знаю.
      Он закурил длинную черную сигарету, затем проницательно взглянул на меня.
      - Она украла у тебя золото?
      - Этого я не могу сказать, но думаю, она знает, где оно. По-моему, - я постарался сформулировать так, чтобы он не обиделся, - у нее нюх на золото, если можно так выразиться.
      В этот момент Доринда появилась на веранде, направляясь к нам. Она несла бутылку мадеры того сорта, который называют "дождевой водой", хотя я ни разу не попадал под такой дождик.
      - Я бы предпочел ямайский ром, - сказал Бен, - но в Калифорнии его трудно найти.
      Мы попробовали вино. Оно было очень хорошим. Бен
      Мандрин показался мне неплохим стариком, но вину я доверял больше, чем Старику Бену, а ему - чуть больше, чем черноглазой колдунье. Мне было жаль думать, что, возможно, скоро он все потеряет.
      Пока мы ехали из города на ранчо Грека Джорджа, Родриго рассказал мне еще кое-что. Тернер, человек из банка, доверил Доринде уговорить Старого Бена подписать бумаги, а Тернер должен получить деньги от Дейтона и его приятелей, когда те затребуют вексель и завладеют ранчо. Они могли получить ранчо даже без векселя, потому что старик был разорен, у него почти не осталось денег.
      Засуха уничтожила урожай и пастбища, Старику Бену ничего больше не оставалось, кроме как отдать ранчо, но что он будет тогда делать искалеченный старик?
      Вино согрело его кровь, он стал рассказывать о прошедших днях, о набегах, о поединке с моим дедом. Пока мы разговаривали, он подолгу смотрел на меня или отводил взгляд, прислушивался к моему голосу, когда мне удавалось вставить несколько слов. Мне показалось, что он что-то задумал, затаил какую-то тайную мысль, которая покоилась в его темной душе.
      Доринда слушала, иногда выходила из комнаты и возвращалась. Я заметил, что она не пила... намеренно? Иногда у нее прорывалось нетерпение, она хотела, чтобы я уехал, потому что не видела смысла в нашем разговоре.
      Я тоже подумывал уехать, когда старый Бен вдруг сказал:
      - Ты должен переночевать здесь, Саккетт, у нас хватит места. У тебя еще достаточно времени на охоту за золотом. Утро вечера мудренее.
      Он пристально посмотрел на меня и поставил стакан на стол.
      - Родриго сказал, что ты хотел купить лошадей или мулов и припасы для продажи в шахтерских городах. Твои планы еще не изменились?
      - Нет, но я буду покупать, когда найду золото.
      Бен жестом указал на равнины, окружающие дом.
      - Они хотят отнять все это, но у меня есть достаточно мулов, и я отдам их тебе... за небольшую цену. Я прикажу, чтобы их пригнали для тебя.
      Он неожиданно схватил палку, словно собираясь встать, затем посмотрел на Доринду.
      - Скажи, чтобы за мной пришли и проводи мистера Саккетта в его комнату.
      Бен Мандрин помолчал.
      - В комнату Пио, - добавил он.
      Она удивилась, но вышла и вернулась с двумя вакеро. Они подняли Старого Бена вместе с креслом и вынесли из комнаты. Когда они вышли, я допил вино и поставил стакан на стол.
      - Я никогда не видела его таким, - сказала удивленная и встревоженная Доринда. - Он никогда так долго не разговаривает с незнакомыми людьми.
      - Это от того, что он вспомнил прошлое. Я упомянул битву при Гаттерасе, и ему на память пришли добрые старые дни.
      Ее удивление, казалось, прошло.
      - Да, да, должно быть из-за этого.
      Доринда была очень красивой женщиной, но я стал замечать холодность, на которую раньше не обращал внимания, хотя с самого начала относился к ней с настороженностью.
      - Но в комнате Пио! - продолжала она. - Он никогда никого не пускал в эту комнату, кроме старого губернатора.
      - Пио Пико?
      - Они были друзьями... по-моему, дружат и до сих пор, хотя сейчас старик редко выходит из дома.
      И больше она ничего не говорила.
      Ужинали мы вчетвером: Старый Бен, Родриго, Доринда и я, но теперь Старый Бен молчал. Только однажды он сказал: - Недалеко от Моры в Нью Мексико случилась перестрелка, в которой участвовали какие-то Саккетты. Один из них женился на мексиканке.
      - Это мои братья, - сказал я.
      Он ел с аппетитом, но вина больше не пил - только несколько чашечек крепчайшего кофе. Я на своем веку выпил немало кофе и привык к тому, какое готовят в ковбойских лагерях: такому крепкому и густому, что в нем даже подкова будет плавать.
      Я устал и хотел спать. К счастью, после ужина мы совсем недолго сидели за столом.
      В моей комнате стояла огромная роскошная кровать, а на столике с мраморной столешницей - таз и кувшин с водой. На каменном полу лежал ковер с длинным и густым ворсом и стояло кресло. В комнате было еще одно окно и еще одна дверь, которая, наверное, вела в спальню Старого Бена.
      Сидя на краешке постели я обдумал ситуацию и пришел к выводу, что в ней мало смысла. Я хотел лишь получить свое золото и отправиться обратно в горы, на шахты, но вместо этого попал на старинную испанскую гасиенду в гости к бывшему пирату.
      Да, я вернул своих лошадей, но приобрел массу врагов, и не по своей вине, а только пытаясь помочь девушке, которая, оказывается, тесно связана с моими врагами... приобретенными благодаря ей.
      Устав строить догадки и обозвав себя дураком, я стянул сапоги, умылся и начал раздеваться.
      И вдруг отворилась дверь в комнату Старого Бена Мандрина, и он встал в проеме, опираясь на пару костылей и глядя на меня с дьявольским огоньком в глазах.
      Старый пират проковылял в комнату, повернулся и опустился в кресло.
      - Мне нужна помощь, мой мальчик. Мне нужна твоя помощь.
      А я так и остался стоять, глядя на него с открытым ртом. На нем была одежда для верховой езды, которая когда-то была ему впору, а сейчас не очень-то подходила по размеру.
      - Нам придется проехать до рассвета почти 20 миль, - сказал он. Надевай-ка сапоги.
      - А вы сможете проехать 20 миль верхом? - сказал я.
      - Нет... но проеду. Оставь это мне.
      Я продолжал глядеть на него.
      - Почему я? У вас есть люди. У вас есть Родриго. - И тут я усмехнулся. - И у вас есть Доринда.
      Он отмахнулся.
      - Причуда старика. Послушай, сынок, ты молод, ты силен, у тебя будет много женщин, но для меня она последняя. Я не буду говорить, что она моя, потому что это неправда, к тому же, я уверен - у нее и мысли такой нет. Она выглядит как страстная женщина, но это не так. Можешь мне поверить: ни одна великая куртизанка прошлого - а Доринда во многом похожа на них - не была страстной, любящей женщиной. Все они холодны и расчетливы. Они использовали эмоции мужчин в своих целях, они - всего лишь фасад, всего лишь обещание. Страстная женщина слишком эмоциональна, чтобы думать о своей выгоде. Доринда - другая. О своей выгоде она думает день и ночь.
      - Тогда почему бы не избавиться от нее?
      - Как я уже говорил, она - последняя красавица, которая живет рядом со мной. Большинство из нас так или иначе платят за любовь, а я заплатил за ее внимание, подписав ту бумагу.
      В его жестких стариковских глазах появился волчий блеск.
      - А теперь, с твоей помощью, я собираюсь дать им все, что они заслуживают.
      - По-моему, это неправильно.
      - Вот почему я выбрал тебя. Ты честен.
      А я все смотрел на него.
      В детстве я слышал о нем бесчисленное количество разных историй, а теперь понимал, что ни одна из них не являлась вымыслом. Мне нравился этот старый дьявол, и я сочувствовал ему.
      - Что у вас на уме? - спросил я осторожно.
      - Поездка на запад, в горы.
      - Вы же не в форме. Скажите, что нужно сделать, и я сделаю.
      Волк, сидевший в нем, показал зубы. В его глазах заплясал нехороший огонек.
      - Я сам все сделаю. - Улыбка исчезла. - Все, что я собираюсь сделать это спасти свое ранчо. Никто не пострадает.
      С минуту я раздумывал над этим, но так ничего не придумал. Я не умею угадывать планы других людей. Может, я слишком простодушен, может, во мне не сидит волк... не знаю. Я умею выстоять в драке на револьверах или кулаках, но можете мне поверить, не умею придумывать разные хитроумные планы, чтобы обманывать других людей.
      Нечего и пытаться отгадать, что он задумал. Я знал, что помогу ему, потому что если у старика-инвалида хватит духу проехать 20 миль, то ему стоит помочь. К тому же, мне хотелось увидеть, как старый дьявол перехитрит тех, кто хотел его ограбить.
      - Ладно, - сказал я.
      - Седлай коней, - сказал Бен Мандрин, - и побыстрее. Нам далеко ехать.
      Когда я направился к двери, старик зацепил мою руку костылем.
      - Через окно, - сказал он, - за нашими дверями смотрят.
      Окно открылось бесшумно, и я выскользнул в тихую ночь. Сияли звезды, а где-то на вершине дерева ухала сова. Двигаясь на цыпочках, я добрался до корраля, где стояли мои кони. Для того чтобы вывести и оседлать лучшую пару, мне понадобилось несколько минут. Затем я провел их в густую тень дома.
      Я помог Старому Бену пролезть в окно и, поднимая его в седло, удивился: он был легкий, но в плечах и руках чувствовалась сила.
      Я прыгнул в седло, и мы помчались в ночь. Бен поскакал впереди. Он мог ездить верхом, это точно. Бен направил коня на запад к горам, а я ехал позади и все-таки побаивался, что старик может выпасть из седла и пораниться.
      В лицо дул прохладный ветер. Над нами нависла непроглядная чернота гор. Мы молча скакали на запад, и я, все время беспокоясь, посматривал на Старого Бена, но тот уверенно держался в седле - не могу представить, чего ему это стоило.
      Мы ехали по темным и молчаливым холмам. Здесь паслись стада и табуны, но теперь животные спали, и мы их не видели. Один раз увидели огни и замедлили шаг, осторожно проехав мимо деревушки, окружившей ранчо.
      Неожиданно мы свернули в горы, поднимаясь по узкой, едва видимой тропе. Протоптанная людьми и скотом, тропа была светлее, чем окружавшая ее земля. Пока мы поднимались, мне показалось, что я чувствую море, и вдруг, выехав на перевал, мы увидели его. Вот он лежал справа от нас - широкий, великий Тихий океан.
      Старый Бен остановил коня и посмотрел в ту сторону. Я не видел в темноте его глаз, но, наверное, они наполнились тоской и жаждой моря.
      Я понимал его, потому что знал это чувство - тоску по диким местам. Я не городской человек, не любитель людных мест. Мне нравится чувствовать ветер на лице, видеть колыхание долгих миль травы в прериях, тени облаков на равнине, голубые сгустки далеких холмов.
      Под нами в залитом лунном свете океана выпирал темный мыс. Старый Бен махнул рукой в ту сторону.
      - Малибу, - сказал он. - Ранчо Малибу.
      Он взглянул на звезды и тронулся дальше, хотя тропа была плохо видна. Похоже, по ней мало путешествовали. Мы ныряли в низины, петляли по ним, и, по-моему, Старый Бен изо всех сил старался, чтобы я запутался и не запомнил дорогу.
      Вдруг Старый Бен резко свернул направо и въехал в узкий проход в горной стене, затем, проехав немного вперед, остановил коня.
      - Помоги мне слезть, - сказал он, когда я спешился.
      Я приподнял его с седла, и старик слегка обмяк у меня на руках, но тут же напрягся.
      - Никаких костылей. Здесь от них пользы не будет. - В его голосе послышалась железная нотка. - Жди тут... мне придется задержаться.
      Старый Бен не мог идти - он уполз в черную ночную тень, куда не падал лунный свет. Я закурил сигару, зажав ее в кулаке, чтобы не был виден огонек, и приготовился ждать.
      В какое таинственное место он привел меня? И почему уполз один?
      Я долго ждал, прислушиваясь к ночной тишине, и только раз услышал, как вдали сорвался с кручи камень и через несколько секунд ударился о землю.
      Бен Мандрин был не дурак: если он решил что-то предпринять, это было крайне нужно ему. Но старый пират был не тем человеком, которого можно ослушаться, поэтому я сидел там, где он приказал, и слушал ночь... слушал, надеясь уловить либо его приближение, либо звуки надвигающейся беды.
      Несколько раз я смотрел на звезды, чтобы проверить время, и они меня не утешили. Возвращение домой для уставшего старика будет долгим, и рассвет может застать нас в пути. Что тогда? Что если утром его не найдут в постели? Что если утомительная дорога скажется на сердце, и старик умрет у меня на руках? Кто-нибудь мне поверит?
      Я беспокойно вышагивал взад-вперед, с нетерпением ожидая его возвращения. А, может, он спрятался всего лишь в нескольких ярдах, с интересом наблюдая, как я мечусь туда-сюда? А, может, он уполз слишком далеко и теперь лежит где-нибудь раненый? Но я не слышал криков о помощи, хотя ночь была ясной и прохладной, звуки разносились хорошо.
      Наконец я сел и закурил новую сигару, прикрывая огонек ладонями. Какие странные штуки иногда проделывает с человеком судьба - надо же мне очутиться здесь вместе со старым пиратом, о котором я много слыхал в детстве и знал всего несколько часов.
      Звезды постепенно исчезали. Я нетерпеливо затоптал окурок и встал.
      Лошади с поднятыми головами вслушивались в ночь, повернув их туда, куда уполз Бен Мандрин. С раздутыми ноздрями они смотрели вдоль хребта.
      Сделав шаг вперед, я тихо спросил: - Бен?