Глава 9

Энджи вышла на порог вытряхнуть половичок. Она посмотрела на двор, но Джонни нигде не было. Напуганная, Энджи сбежала по ступенькам вниз и закричала:

— Джонни! Джонни!

Тишина. Прикрыв ладонью глаза, она обвела взглядом склоны холмов. Джонни был послушным ребенком и никогда не уходил далеко от дома без ее присмотра.

Энджи обежала вокруг дома. И здесь его не было.

— Джонни!

Эхо несколько раз повторило ее зов. Сердце у Энджи бешено стучало, она направилась к загону.

— Джонни! Джонни!

Вдруг из-за деревьев вышли две лошади. На одной сидел Витторо, а на другой ее сын — Джонни.

Как громом среди ясного неба поразило ее появление Витторо рядом с Джонни.

— Ох, я думала… Я не знала…

Старый индеец бережно снял Джонни с лошади и поставил на землю, потом погладил мальчика по плечу.

— Мама, Витторо говорит, что я стану настоящим воином!

Индеец кивнул.

— Он будет хорошим всадником, не боится лошади.

— Смотри, мама. У меня повязка.

Он показал себе на голову. В середине повязки поблескивал опал исключительной красоты. Энджи присела перед Джонни на корточки.

— Как красиво! Какой камень!

Витторо посмотрел на Джонни.

— Я поговорю с твоей мамой. Иди домой.

— Да, Витторо.

Джонни послушно повернулся и побежал к дому. Энджи с замирающим сердцем следила за ним.

Витторо строго смотрел на нее. Она внутри вся сжалась, догадываясь, что сейчас будет, и решила отвечать обдуманно и спокойно, чтобы не навлечь беды на Джонни. Энджи несколько раз видела проходившие рядом отряды индейцев, пояса которых были увешаны скальпами. Она понимала, что от смерти их дом оберегает приказ Витторо. Ни в коем случае нельзя рассердить его неосторожным словом.

— Дому нужен мужчина. Маленькому Воину нужен отец.

— Мой муж вернется со дня на день.

Витторо помолчал, потом отрицательно покачал головой.

— Не думаю. Ваш муж, наверное, мертв.

Она тихо ответила:

— У нас женщина имеет право сама решать свою судьбу. Она может выйти замуж и во второй раз, после смерти мужа.

— У меня много воинов.

— Они подчиняются сильному вождю, — сказала она, — но индейская женщина для индейца, а белая — для белого человека.

— Маленький Воин — кровный брат Витторо. Он должен стать сильным мужчиной.

Она смело взглянула в глаза Витторо.

— Я согласна с вами. Он станет, как Витторо. Он будет таким же сильным… и добрым. В этом я сегодня убедилась. Мой сын, — продолжала Энджи, — рожден на этой земле. Человек, которого я выберу, научит его смелости и ловкости апачей.

Лицо старого индейца оставалось бесстрастным. Он медленно взял лошадь под уздцы.

— Я еще подумаю об этом. — Витторо пошел к дороге.

Когда он скрылся, из виду, Энджи еще долго стояла в задумчивости, забыв о работе, что ждала ее в этот день.

Она понимала, что играет с огнем, что в любой момент индейцы могут расправиться с ней и сыном. Их жизни находятся в полной власти Витторо. Как долго вождь будет ждать ее ответа? Если не придут солдаты и не спасут их, Энджи придется найти мужа среди воинов Витторо.

Что же она ему ответила? — «Человек, которого я выберу, научит его смелости и ловкости апачей».

Кого же она имела ввиду? Она вспыхнула и прикусила губу, прогоняя от себя навязчивую мысль.

Энджи взяла веник и принялась подметать полы. Отец часто беседовал с ней, и теперь она с отчетливой ясностью понимала смысл его слов.

«У каждого своя, единственная жизнь. Прожить ее честно и оставить после себя память в детях — вот главное содержание нашего существования. Ничто не вечно на земле. Только глупцы стремятся за богатством, умный поступает иначе и довольствуется тем, что имеет».

В эти слова отца Энджи верила и всегда помнила их. Женщина, хранительница семейного очага, должна растить и воспитывать детей для будущей самостоятельной жизни. Здесь был ее дом, здесь могила отца. Только в своем доме, на своей земле человек может чувствовать себя на родине. Вот почему Энджи осмелилась противоречить индейцам и решила не бросать дом в долине.

Но опасность угрожала ей теперь и с другой стороны. Витторо, спасший им жизнь, мог отнять у нее Джонни. Мальчик в восхищении от старого вождя.

Ну не глупа ли она, что думает постоянно о Хондо Лэйне? Кто он? Головорез!

На память пришли слова отца: не судить человека по первому взгляду, быть осторожной в резких выводах.

В Хондо Лэйне она почувствовала некоторые черты своего отца: целеустремленность, честность, уверенность и решительность. Она ведь толком не знала его, да и не все в жизни мужчины дано понять женщине.

По вечерам долину окутывала тишина, изредка нарушавшаяся воем койотов.

Когда же придет Витторо за ответом? Сколько ей маяться в неизвестности?

Из дома вышел Джонни и сел рядом на порог.

— Мама! А дяде понравится моя повязка? Как ты думаешь, понравится?

— Конечно, Джонни.

Потом Энджи, осторожно подбирая слова, сказала ему:

— Джонни, ты сын белых людей, но когда-нибудь, возможно, попадешь к индейцам, не забывай, кто были твои родители.

Смеркалось, в темноте лошади фыркали и нетерпеливо переступали, ожидая сена. На востоке загорелась первая звезда.

— Мама! — Джонни нетерпеливо дергал ее за руку. — Чему я должен научиться, чтобы стать воином?

— Ты должен научиться читать следы, ездить на лошади, охотиться…

— Я буду ездить на лошади, как тот дядя, мама, правда?

— Конечно. — Она помолчала, потом добавила. — Он, возможно, вернется и научит тебя. Он хороший, Джонни.

— Да, мама.

Вдруг из темноты донеслись неясные звуки. Энджи, чуть дыша, прислушалась. Стук копыт.

И вскоре она увидела, как десяток индейцев медленно подъезжали к ранчо.

От группы отделился один и двинулся к ним. Энджи вскочила на ноги. Это был Сильва.

Он остановился в нескольких шагах и молча указал ей на голову, потом на скальп, висевший у него на поясе.

Сзади к Сильве подошел индеец и что-то сказал ему. Сильва перевел взгляд с Энджи на Джонни. Индеец в чем-то настойчиво убеждал Сильву. Энджи услышала, как несколько раз прозвучало имя Витторо. Сильва нехотя отвернулся и вскочил на лошадь.

Энджи еще долго стояла, когда уже стих стук копыт, и судорожно сжимала в своей руке ладонь Джонни.

Сильва обязательно вернется. И вернется один. В конце концов, он может свалить вину на других. Если что-нибудь случится с Витторо, кто защитит их от Сильвы?

Глава 10

Конь был оседлан. Хондо Лэйн принес винтовку и вложил ее в чехол, притороченный к седлу. Когда начал привязывать скатанное одеяло, за спиной раздались шаги. Хондо обернулся, не отрываясь от работы, и увидел Эда Лоуи и сержанта Янга, остановившихся рядом.

— Смотри! — злобно крикнул Лоуи. — Это моя лошадь. Вон мое тавро.

Он хлопнул коня по боку, где были выжжены инициалы «ЭЛ». Сержант Майк Янг нехотя посмотрел на тавро, словно не доверяя словам Лоуи.

— Это правда? — сержант пристально смотрел на Хондо.

— Да, это его лошадь.

— Где ты взял ее?

Хондо бросил презрительный взгляд на Эда.

— На его ранчо. Туда же ее и возвращаю. Он сможет найти эту лошадь дома.

Янг не знал, что предпринять. Зря он ввязался в это дело. Ему было известно, что Эд Лоуи — обманщик и опасный тип. Лэйна он знал хорошо: несколько раз участвовал в походах с отрядом Хондо.

Янг теперь ясно понимал, что невольно вмешивается в такие дела, от которых ему лучше было бы держаться подальше. Дан приказ — никого не выпускать из расположения лагеря, но в то же время Лэйн часто навещал майора Шерри и, вероятно, между ними происходили какие-то разговоры, что-то решалось, обо всем этом сержант мог только догадываться. Накануне главный сержант сказал, чтобы охрана лагеря не обращала внимания на действия Хондо Лэйна. Янг вспомнил огромные кулачищи главного сержанта.

Майк Янг пробормотал:

— Но там индейцы — приказом запрещено покидать расположение лагеря.

Хондо приложил ладонь к уху:

— Что? Я плохо слышу!

Он ловко вскочил в седло и пришпорил коня.

Лоуи схватил сержанта за рукав:

— Остановите его! У него моя лошадь!

Янг выдернул руку из цепких пальцев Лоуи и молча зашагал прочь. До него донеслись глухие проклятия. Направляясь к штабу, он видел, как Фэлинджер вышел из лавки маркитанта, Янг задержался у дверей, наблюдая за ним. Фэлинджер остановился с Лоуи, они о чем-то поговорили, потом вместе исчезли за конюшнями.

Дверь распахнулась, и на порог вышел главный сержант Джо О'Берн и пронзительно посмотрел на Янга.

— В чем дело?

Янг рассказал.

О'Берн, соглашаясь, кивал:

— Ты все правильно рассудил, парень. Это не наше дело.

— Но я боюсь, что они отправятся в погоню за Лэйном.

О'Берн передернул плечами.

— На свою голову, — он засмеялся. — Если индейцы не прикончат их, Лэйн все равно сможет от них избавиться.

Хондо Лэйн гнал коня, естественно, не догадываясь о погоне. Он думал о другом: удастся ли незамеченным пересечь десятки миль дикой пустыни, кишащей взбунтовавшимися индейцами. Отряд «С» столкнулся в тот роковой день с большим скоплением индейцев, но не меньшую опасность для него представляли и разъезды в восемь — десять человек, шнырявшие повсюду.

В этом кошмаре раскаленных и безводных пространств, где за целый день пути не встретишь ни одного колодца, смерть поджидала путешественника в каждом овраге и за каждым валуном, которыми была усеяна пустыня.

Апачи в совершенстве владели искусством маскировки. Поразительная выносливость и звериное чутье индейцев делали их самыми опасными врагами. Хондо Лэйн ехал, предполагая, что его может ожидать в долине. Он долго жил среди апачей и, по мере приближения к своей цели, Хондо все меньше надеялся встретить Энджи и Джонни в живых.

Удивительно, но индейцы, беспощадные к врагам или к тем, кого они считали врагами, очень любили детей. Ни один индеец не позволил бы себе ударить ребенка. Он мог поколотить жену, но ребенка — никогда.

Хондо двигался осторожно, всматриваясь в безжизненный горизонт. Он избегал низин и оврагов, держался в тени холмов и внимательно изучал следы. Одежда всадника и масть коня сливались с темной поверхностью мертвой равнины.

Апачи, вооруженные лишь луками и ножами, установили господство над другими племенами, когда же европейцы познакомили их с огнестрельным оружием, они быстро научились обращаться с ним и вскоре стали отличными стрелками.

К полудню Хондо въехал в каньон, спрыгнул на землю и поставил коня в тень, отбрасываемую стеной обрыва. На дне он собрал несколько сухих веток и развел костер. Хондо пообедал вяленым мясом с галетами и выпил две чашки кофе, кое-как приготовленного на огне.

Сухое дерево сгорело быстро, Хондо отставил кофе и забросал угли землей. Он прилег, решив переждать дневной жар в тени. Конь пощипывал узкую полоску чахлой травы у стены каньона.

Сэм лежал, тяжело дыша и высунув язык, в нескольких шагах от Хондо.

Хондо проснулся, когда солнце стояло еще высоко в небе, подтянул подпруги и вскочил в седло.

Он медленно подъехал к выходу из ущелья и внимательно осмотрелся. Никого.

Хондо двигался, не останавливаясь, весь день. Несколько раз он оглядывался: позади на горизонте темнело облачко пыли. Неужели погоня?

Уже смеркалось, когда Хондо подъехал к Колодцу Мертвеца. Земля вокруг была истоптана индейскими лошадьми: отчетливо отпечатались в мягкой земле следы неподкованных копыт. Возможно, что всего лишь час назад здесь останавливались апачи, но, по-видимому, были здесь недолго. Хондо медленно объехал подозрительные камни. Никого не было видно.

Вода ломила зубы. Хондо напился и наполнил фляжку, потом подвел к колодцу коня. Затем прыгнул в седло и пришпорил коня.

Из ущелья выехали двое. Впереди двигался Эд Лоуи, за ним — Фэлинджер. Фэлинджер посмотрел в сгущающуюся тьму.

— Не нравится мне здесь, Эд.

Лоуи молчал. Он не собирался отказываться от задуманного. Весь день они шли по следу Хондо Лэйна.

— Мы углубились в индейскую страну, — добавил Фэлинджер.

— Что ты несешь? Он обязательно должен где-то остановиться на ночь.

Фэлинджер хмыкнул.

— Вчера ночью мы его не нашли.

— Так сегодня найдем.

Они двинулись дальше, отыскивая в сумерках следы подков на сухой земле. Теперь Лоуи знал, куда едет Хондо. Лэйн сам сказал, что собирается вернуть лошадь на ранчо, и Эд поверил. Никто в лагере и не догадывался, что он бросил жену и сына на территории, охваченной восстанием. Дело в том, что майору он не сказал об Энджи ни слова.

Сначала Эд не думал возвращаться. Бросить приятелей для него было страшней встречи с индейцами, да и работать на ранчо он не хотел. Лучше играть в карты и пить виски. Нужно быть идиотом, чтобы заниматься хозяйством.

Он старался не вспоминать Энджи, Эда раздражала ее привязанность к жизни в долине. Как будто они не могли устроиться в городе! Ей не нравилось, что он играет в карты. Но ведь он всегда выигрывает! Эд усмехнулся, вспомнив, как он играет и выигрывает. Да и не ее это дело. Тем более Эду приходилось работать за двоих, пока отец Энджи лежал больной.

— Здесь полно апачей, — сказал Фэлинджер. — Если не найдем его сегодня, я поверну назад.

Эд Лоуи хотел было вспылить, но сдержал себя и промолчал. Не стоит ссориться с Фэлинджером. Эд прекрасно понимал, что ему одному с Хондо Лэйном не справиться.

— У него, должно быть, тысяча долларов, — начал Эд. — Где еще найдем столько? Потом поедем во Фриско.

— Если живы будем.

Смеркалось. Лоуи стер ладонью пот с лица. Он чувствовал, что Хондо где-то совсем близко, и при мысли об этом на лбу выступала испарина и во рту пересыхало.

Солнце скрылось за цепью гор, длинные тени легли на землю, и сразу потянуло холодом.

Фэлинджер ехал рядом.

— Эд.

Лоуи обернулся. Лицо Фэлинджера побледнело.

— Вернемся, Эд.

Лоуи на этот раз не выдержал:

— Не валяй дурака! — Он заговорил тише. — Осталось совсем немного, и он — наш!

Лошади пошли по песку, впереди шелестели листья.

«Там деревья, там вода!» — пронеслось в голове Лоуи.

Он расстегнул чехол винчестера и резко натянул поводья: там, в темноте, скрипнуло седло и слабо цокнуло копыто о камень.

Лоуи обернулся и зашептал срывающимся от волнения голосом:

— Вот он! Мы поймали его!

Глава 11

Энджи насобирала две горсти вкусной индейской капустки, положила кочанчики в корзинку и взглянула на холмы. Склоны были коричневые, летнее солнце выжгло всю траву.

Медленно тянулись похожие друг на друга дни, заполняемые обычными хлопотами по дому, и все чаще Энджи смотрела вдаль на гребни обступающих долину холмов. Она интуитивно чувствовала, что Хондо обязательно вернется.

Со дня на день мог появиться Витторо и сказать, что не может дольше ждать. Она должна была уйти с Хондо, когда он уговаривал ее, хотя и больно расстаться с родным уголком, где столько связано с прошлым их семьи.

Подняв корзину, Энджи пошла к дому и по пути повернула к кустам — посмотреть, нет ли там ягод.

Она уже мыла в доме капусту, когда за окном раздался стук копыт, и в ту же минуту к дому подлетело несколько индейцев на разгоряченных лошадях. Лошади становились на дыбы, дико ржали, а их седоки словно с ума сошли: на скаку поднимали с земли предметы, проползали под брюхом своих коней, становились на седла во весь рост и издавали гортанные вопли.

Дверь хлопнула, и вошел Витторо.

Энджи стояла посередине комнаты, держа в руке винтовку.

— Я не думала, что апачи могут поднять такой шум.

— Только, когда едут за невестой.

У Энджи сердце сжалось при этих словах. Дрожащим голосом она спросила:

— Что?

— Ритуал выбора невесты. Они демонстрируют воинское мастерство, чтобы женщина могла выбрать лучшего.

Витторо взял ее за руку и вывел на порог. Индейцы выстроились в линию перед домом.

— Ты выберешь одного из них.

Энджи испуганно взглянула на Витторо, потом на индейцев. По такому торжественному поводу они оделись в нарядные одежды, на двоих красовалась армейская форма.

Витторо показал пальцем на крайнего в ряду.

— Эмилиано. Храбр, у него шесть лошадей. Две жены, но одна старая и скоро умрет. Он хороший охотник, и в его вигваме всегда много еды.

— Это Клури. Десять лошадей и только одна жена. Он…

Резко повернувшись, Энджи бросилась в дом, ноги стали ватными, сердце бешено стучало в груди. Из глаз невольно покатились слезы. Она услышала, как вошел Витторо и обернулась.

Витторо сказал Джонни:

— Иди к моей лошади.

Когда мальчик закрыл за собой дверь, старый индеец сердито пробурчал:

— Маленький Воин не должен видеть слез. Апачи не плачут.

Отчаянность положения придала Энджи силу.

— Вождь, я не могу… Я замужем.

— Замужем? Глупо. Твой муж мертв.

— Нет. Он не умер. Я… я должна точно узнать. Но если это даже и правда, я не знаю… я…

Витторо не слушал ее. Он продолжал, указывая на воинов.

— Самито. Смелый. У него много лошадей, он редко бьет жен. Громко поет.

Она отчаянно пыталась найти хоть какое-нибудь объяснение своему отказу.

— Вы не понимаете. Моя вера отличается от вашей и не разрешает выходить за мужчин иной веры. Понимаете? Если мои люди…

Витторо прервал ее. Он разозлился и говорил быстро и резко. Витторо не привык спорить с женщинами, и ее упорство раздражало его.

— Если вера заставляет поступать глупо, это плохая вера. — Он помолчал, потом грубо добавил:

— Отлично. Я решил. Мы подождем. Скоро пройдет ливень. Если за это время твой мужчина вернется, оставайся с ним. Если нет, выберешь одного из моих воинов. Все.

Он быстро вскочил в седло и, окруженный индейцами, скрылся за гребнем холма.

Беда миновала и на этот раз, но следующей встречи ей не избежать и тогда… Мысль о побеге молнией пронзила ее, но Энджи отбросила ее: индейцы, наверняка, догонят и тогда смерть.

Она даже не знала, в какую сторону ехать. Будут ли Энджи и Джонни там в безопасности? Она видела множество свежих скальпов на гривах индейских лошадей, часто армейский мундир мелькал в толпе апачей: солдаты, видимо, потерпели крупное поражение.

Кто мог с уверенностью сказать, что Хондо вернется, на мужа было уже меньше надежды. Оставалось надеяться только она себя.

Энджи решила готовиться к побегу. Им понадобятся две лошади и достаточный запас провизии. Где-то среди отцовских вещей оставалась карта, нужно найти ее. Когда она была еще маленькой девочкой, отец учил ее ориентироваться по звездам.

В ту ночь, когда Джонни уже спал, она приготовила седельные сумки с едой и набрала воды во фляжки.

Копаясь в старом чемодане, она отыскала карту. Это был квадратный лист бумаги с надписями, сделанными рукой отца. Энджи нашла на карте ранчо и среди каньонов и холмов мысленно обозначила маршрут к спасительному пункту.

Окончательно решившись бежать, она разработала целый план действий. Дверной замок был старый… Возможно, индейцы сломают его и ворвутся в дом, но все-таки как-то спокойнее покидать его запертым. Можно уехать во время дождя. Их следы размоет, и шансов на успех будет больше. Только как Джонни перенесет это опасное путешествие?

Ночью она долго не могла уснуть. То, что было ясным и простым днем, теперь казалось сомнительным и неподходящим. Энджи меняла то одни, то другие детали плана. Мысли путались, и в душу медленно вползал страх.

Прежде, чем забыться и уснуть, она вновь вспомнила о Хондо Лэйне. Может быть, он еще вернется? Давнее чувство опять зашевелилось в ее душе. Что же произошло с ними тогда? О чем он сейчас думает? Она, пока еще смутно, начинала понимать, что этот человек волею судьбы вторгся в ее жизнь и резко изменил ее.

Встретятся ли они когда-нибудь? Даже если Энджи и Джонни спасутся от индейцев, не погибнут, и Хондо найдет их? Между ними по-прежнему стоит Эд Лоуи, законный муж и отец Джонни.

Утром Энджи поняла, что уехать незамеченными им не удастся. Индейцы, наверняка, обнаружат пропажу двух лошадей из загона. Энджи вывела животных на луг и стреножила их. Она решила несколько дней выводить их куда-нибудь, чтобы индейцы привыкли к частым исчезновениям лошадей. Таким образом, они не сразу хватятся и бросятся в погоню за беглецами.

И хотя шансов на успех было мало, Энджи решила рискнуть, другого пути просто не существовало.

Она развешивала белье, когда за спиной раздалась дробь копыт. Резко повернувшись, Энджи увидела трех индейцев, въезжавших на двор. Всего два часа назад она вывела животных на луг, а апачи уже здесь!

Энджи узнала Сильву.

Они объехали вокруг загона, один из них умчался в сторону пастбища, вскоре вернулся и что-то сказал Сильве. Тот пожал плечами и медленно приблизился к Энджи.

Она выпрямилась и холодно смотрела на Сильву. Этот индеец всегда держался независимо даже при Витторо. Следовало вести себя с ним осмотрительно и ни в коем случае не показывать, что боишься его.

— Что случилось?

Он цинично взглянул на Энджи.

— Скоро ты можешь стать моей женой.

— Твоей? — презрительно ответила она, — женой сражающегося с женщинами?

Сильва гневно раздул ноздри, глаза его налились кровью… Он не забыл, как с ним справился ребенок. Должно быть, известие об этом порядком насмешило обитателей вигвамов.

В другом индейце Энджи узнала Эмилиано. Его имя произнес Витторо во время одного из визитов на ранчо. Это был худощавый мужчина средних лет.

— Я не сражаюсь с женщинами! — вспыхнул Сильва. — Я убиваю солдат! Я собрал много скальпов!

Энджи заметила, что те двое с иронией посматривают на своего товарища, подзадорила Сильву.

— Храбрый воин! Прибавь сюда и свой, с которым едва не простился.

Сильва было двинулся на Энджи, но остановился, одернутый криком Эмилиано. Разозленный индеец бросился к Эмилиано, сжимая кулаки. Минуту они стояли, злобно уставившись друг на друга. Неожиданно Сильва вскочил в седло и, стегнув лошадь, умчался.

Двое задержались, о чем-то переговариваясь, и Энджи поблагодарила их.

— Спасибо, Эмилиано.

Он бросил на нее короткий взгляд и пришпорил коня.

И когда двор опустел, Энджи почувствовала страх: колени задрожали, закружилась голова, она едва добралась до крыльца и в бессилии опустилась на ступеньку. А если бы сейчас не было Эмилиано?

Глупо и дальше испытывать судьбу, нужно бежать. Теперь никто им не поможет, ни Хондо, ни Эд, — одному незачем было сюда возвращаться, другой давно забыл о ней.

Главное сейчас — бежать. С первым дождем они покинут ранчо.

Ночью Энджи разбудил шум за окном: частая дробь копыт и вдруг пронзительный крик. Все стихло, но через минуту издалека донесся хлопок выстрела, и Энджи услышала душераздирающий вопль, так кричать мог только умирающий.

Энджи, зажав в руке револьвер, вдоль стены добралась до окна и осторожно выглянула — никого. Лунным светом были залиты кроны деревьев, чуть дальше белела крыша конюшни, а за ним черными шапками неподвижно возвышались холмы.