КОЙОТЫ БЕСПОКОЯТ

Мэт Сабри поднялся вверх по ручью Ширт-Тейл, пересек Кровавый пруд и кряж Скелета, а затем перебрался через реку Верде поблизости от горячих источников. В ту ночь он устроился на ночлег под прикрытием утеса около ручья Хардскрэбл. Ложился спать уже поздно и не стал разводить костра.

Он удачно выбрал позицию. За его спиной нависал утес, а слева спускался к ручью крутой склон холма. Его лагерь находился почти у самого подножия столовой горы Хардскрэбл, а прямо перед ним поднималась гора Мертвеца. Местность перед ней спускалась к ручью, по берегам которого валялось много сухого дерева. Нависавший утес защищал это место от дождя.

Мэт Сабри вдруг проснулся и некоторое время лежал неподвижно. Небо очистилось, появились звезды. Прикинув, что уже перевалило за полночь, не мог понять, почему проснулся, но увидел, что чалый подошел поближе, поднял голову и насторожил уши.

— Спокойно, Малыш! — предупредил его Сабри.

Он натянул ботинки и встал. Потом пошарил в темноте и придвинул поближе винчестер.

Благодаря утесу он сидел в абсолютной черноте. Валуны и заросли кедровника служили дополнительным укрытием. Чалый терялся на фоне черного склона, зато со своего места Мэт видел берег ручья на протяжении около тридцати футов и немного открытого пространства.

Он заметил осторожное движение внизу. Послышался шепот, потом снова наступило молчание. Оставив винтовку, Сабри надел пояс с револьверами и потихоньку двинулся в заросли кедровника.

Немного погодя до него донесся звук шагов, затем тихий голос:

— Он где-то поблизости! Они сказали, что он поехал в эту сторону, а потом свернул с главной дороги за ручьем Фоссил.

Их было двое. Он ждал в кедровнике, приготовившись действовать. Его зрение и мышцы напряглись до предела. Идиоты! Неужели они думают, что его так легко взять?

Он сражался с апачами и кайова, с таурегами в Сахаре и с риффами в Атласных горах. И тут он увидел их. Вверх по холму поднимались темные фигуры, выделявшиеся на светлом гравии склона.

Холодное, безжалостное нечто внутри него вырвалось на волю, и он не мог стоять спокойно. Они найдут чалого и тогда уже не уйдут, пока не доберутся до него. Теперь или никогда. Быстро, бесшумно он вышел вперед.

— Кого-то ищете?

Они резко повернулись. Он увидел отблеск звездного света на стволе кольта и услышал сухой хлопок собственного револьвера. Один из них упал, кашляя и задыхаясь. Другой отшатнулся, потом повернулся и бросился бежать, спотыкаясь и стеная то ли от страха, то ли от боли. Мэт попытался проследить движение этого человека, но потерял его в кустарнике и повернулся к типу, лежавшему на земле, но приближаться к нему не стал. Вместо этого обошел его подальше и вернулся к лошади. Успокоив чалого, лег и через несколько минут уже дремал.

Когда занимался рассвет, он стоял над телом убитого. Оседланный чалый переминался, готовый двинуться в путь. Мэт узнал одного из тех двоих, которых видел в Силвер-Сити, — худой смуглолицый человек с глубокими складками на щеках и слегка подернутыми сединой висками. Через глаз у него шел старый шрам, глубокий и красный.

Сабри опустился на колени и обшарил его карманы. Забрав несколько писем и какие-то бумаги, рассовал их по собственным карманам и, вскочив в седло, стал с осторожностью подниматься вверх по ручью. Его винчестер лежал поперек седла на случай какой-нибудь неожиданности. Но ничего не произошло.

Наступало утро, теплое и душное после дождя. Над ухом у него зудела муха, и он отмахнулся от нее шляпой. Чалый шел широким шагом, глотая расстояние, быстро и верно приближая его к далеким пурпурным хребтам. Хребты погружались в травянистые луга, вокруг которых росли сосны и осины, а время от времени шелестел листьями высокий трехгранный тополь.

Это была земля, о которой можно только мечтать; земля, идеально подходившая для того, чтобы на ней мог пастись и крупный рогатый скот, и овцы; земля, где должен жить человек. Впереди и слева вздымался кряж Моголлон, а за этим самым кряжем, на плато, расположился Пайвотрок. Он обогнул рощу лепечущих осин и окинул взглядом длинную долину.

Мэт впервые увидел скот — упитанный, спокойный скот, разжиревший на сочной траве здешних пойм. Один раз вдалеке показался всадник, но он даже не пытался приблизиться к нему, потому что хотел поскорее найти дорогу к Пайвотроку.

На северо-востоке открылось широкое устье каньона. Он повернул чалого и направился вверх по ручью, который бежал по дну. Теперь они поднимались, и, судя по виду местности, им предстояло подняться почти на три тысячи футов, чтобы добраться до кряжа. Но ему сказали, что впереди должна быть дорога, и он ехал дальше.

Последние восемьсот футов до кряжа он проделал по тропе, резко менявшей направление, но неуклонно карабкавшейся вверх. Воздух на плато оказался поразительно свежим и чистым. Он ехал все дальше, встретив несколько заблудившихся коров, а затем увидел около узкой тропинки грубый деревянный указатель. На нем было написано:

Пайвотрок

1 миля

Низкий дом расползался во все стороны по плоской вершине холмика длинными конюшнями и сараями, выстроенными по трем сторонам квадрата. Открытая сторона дома выходила на кряж и дорогу, по которой он приехал. За строениями росли тополя, сосны и пихты. Он видел, как послеполуденное солнце поблескивает на шкурах верховых животных в коррале.

Из конюшни вышел старик с карабином в руках.

— Эй, парень. Стой, где стоишь. Что ты здесь делаешь?

Мэт Сабри усмехнулся. Он осторожно поднял руку и сдвинул на затылок свою шляпу с плоскими полями.

— Ищу миссис Дженни Куртин! — крикнул он. — У меня новости. — Он помедлил. — О ее муже.

Дуло карабина опустилось.

— О нем? Какие могут быть о нем новости?

— Не слишком хорошие, — ответил Сабри. — Он мертв.

К его удивлению, старик как будто испытал облегчение.

— Ну что ж, — покачал он головой. — Мы так и думали, что он мертв. Как это случилось?

Сабри колебался.

— Он затеял ссору в салуне Эль-Пасо, а потом слишком долго доставал пушку.

— Он никогда не умел делать это быстро.

Старик внимательно рассматривал его.

— Меня зовут Том Джадсон. Но ведь не проделал же ты весь этот путь сюда из Эль-Пасо, чтобы сообщить нам, что Билли мертв? Зачем ты приехал?

— Это я объясню миссис Куртин. Хотя по пути сюда мне рассказали, что вы долгое время с ней вместе, так что вполне можете это узнать. Я привез ей кое-какие деньги. Билл Куртин дал их мне, перед тем как умер, и попросил отвезти их ей. Здесь пять тысяч долларов.

— Пять тысяч?

Джадсон ошарашенно уставился на него.

— Стало быть, Билли высоко ценил тебя, раз доверил такое дело. Вы давно знакомы?

Сабри покачал головой:

— Всего несколько минут. Когда человек умирает, выбирать особенно не приходится.

Хлопнула дверь дома, и они оба обернулись. К ним шла стройная молодая женщина. На ее рыжих волосах играл солнечный свет. Простое платье из хлопка не скрывало ее аккуратной, складной фигурки. Впереди мчался мальчик лет пяти-шести. Он бросился к Сабри, потом резко затормозил и уставился сначала на него, затем на его револьверы.

— Как поживаешь, старина? — с улыбкой спросил Сабри. — А где же твои шпоры?

Мальчик казался напуганным и робким. Он отступил, удивленный этим вопросом.

— Я… У меня нет шпор!

— Что? Ковбой без шпор? Придется это исправить. — Он поднял голову. — Здравствуйте, миссис Куртин. Я Мэтьюрин Сабри, или попросту Мэт. Боюсь, у меня для вас плохие новости.

Ее лицо слегка побледнело, но подбородок поднялся.

— Будьте добры пройти в дом, мистер Сабри. Том, пожалуйста, отведи его лошадь в корраль.

Они вошли в гостиную фермерского дома, просторную и прохладную. На полу лежали коврики, сплетенные индейцами навахо, а стулья и диван обтягивала красиво выдубленная воловья кожа. Он с удовольствием огляделся, наслаждаясь прохладой после трудного путешествия под палящим солнцем Аризоны. Его поразила естественность, с которой держалась женщина, и незатейливый уют, созданный ее руками.

Она резко повернулась к нему:

— Может быть, вы лучше скажете мне сразу? Нет смысла притворяться и подготавливать меня, если все равно мне необходимо знать то, с чем вы приехали.

Он объяснил ей все как можно быстрее и спокойнее. Она слушала его, и лицо ее становилось все более бледным и неподвижным.

— Я… я боялась этого. Когда он уехал, я поняла, что он никогда не вернется. Видите ли, он думал… он считал, что подвел меня, подвел своего отца.

Мэт достал из кармана клеенчатый пакет.

— Он послал вам это. Здесь пять тысяч долларов. Он велел передать их вам.

Она взяла пакет, и ее глаза наполнились слезами.

— Да. — Она говорила так тихо, что Мэт едва мог расслышать слова. — Он не мог поступить иначе. Наверное, думал, что это все, что он может сделать для меня, для нас всех. Видите ли… — Дженни Куртин подняла глаза. — Мы в состоянии войны, и очень нехорошей. Это деньги на войну. Билли думал… ну, что сам он не в силах бороться, а это как-то возместит его отсутствие. Наверное, вам будет интересно узнать обо всем этом.

— Нет, — возразил Мэт. — И, может быть, мне сейчас лучше пойти к мужчинам. Вам нужно побыть одной.

— Подождите! — Она схватила его за рукав. — Я хочу, чтобы вы знали, потому что вы были с ним, когда он умирал, и проделали весь этот путь, чтобы помочь нам. У нас с Билли все складывалось хорошо. Просто… ну, он считал себя трусом. Считал, что подвел меня, когда возникли неприятности с Галушей Ридом из Йеллоуджэкета. Тони Сайкс затеял ссору с Билли. Он хотел убить его, а Билли не стал драться. Он… признал себя побежденным. Все назвали его трусом, и он сбежал. Он… уехал.

Мэт Сабри озадаченно нахмурился, глядя в пол. Парень, который затеял с ним ссору, бросил ему вызов и собирался пристрелить его, вовсе не выглядел трусом. Пытался ли он доказать что-то самому себе? Может быть. Но трусом он не был.

— Мэм, — резко произнес он, — вы его вдова. Мать его ребенка. Вы должны кое-что знать. Я не имел случая познакомиться с ним ближе и общался с ним слишком недолго. Но смею заверить вас, он — не трус. Вовсе нет! Видите ли…

Мэт колебался, ощущая всю фальшь своего положения. Он совсем не хотел говорить этой женщине, что убил ее мужа, и в то же время не желал, чтобы она считала своего мужа трусом.

— Я видел его глаза, когда он схватился за револьвер. Я находился там, мэм, и все видел. Билли Куртин не трусил.

Несколько часов спустя, лежа на койке, он размышлял о судьбе этой семьи. Пять тысяч долларов по-прежнему оставались тайной. Откуда они взялись? Где Куртин достал их?

Он повернулся на другой бок и через несколько минут уснул. Завтра ему предстоит долгий путь.

Утром следующего дня, когда Мэт, наконец, выбрался из койки, ярко светило солнце. Он помылся и побрился, никуда не торопясь, наслаждаясь греющим спину солнцем и радуясь тому, что снова свободен. Он переночевал в доме для работников и надевал пояс с револьверами, когда услышал стук лошадиных копыт; подойдя к двери, выглянул наружу.

Поблизости не оказалось ни смуглолицего Радо, ни Джадсона, когда во двор въехали три всадника. В одном из них он узнал типа из Йеллоуджэкета, а в самом высоком — Галушу Рида. Это был человек внушительных размеров, широкого и плотного телосложения, но не толстый. Его подбородок выражал животную жестокость.

На ступеньках лестницы появилась Дженни Куртин.

— Мэм, — резко сказал Рид, — мы выселяем вас с этой земли. Мы даем вам десять минут на то, чтобы собрать вещи, а один из моих ребят запряжет для вас лошадь. Эта заварушка слишком затянулась, а у меня есть преимущественное право на эту землю. Так что проваливайте!

Дженни бросила быстрый взгляд в сторону конюшни, но Рид покачал головой.

— Не надо искать ни Джадсона, ни это индейское отродье. Мы следили за ними. Сейчас они ушли уже довольно далеко, и несколько моих парней держат под прицелом дорогу. Мы хотим выдворить вас отсюда без крупных неприятностей.

— Вы можете разворачиваться и уезжать, мистер Рид. Я никуда не собираюсь!

— А я думаю, собираетесь, — терпеливо настаивал Рид. — Мы знаем, что вашего мужа убили, и не можем больше мириться с тем, что вы незаконно занимаете нашу землю.

— Вообще-то это моя земля, и я останусь здесь.

Рид фыркнул.

— Не заставляйте нас выкинуть вас отсюда, мэм. Не сердите нас. Здесь… — он небрежно махнул рукой, — мы можем делать все, что угодно, и никто нам не помешает. Вы уедете, и немедленно.

Мэт Сабри вышел из домика и сделал три быстрых шага, по направлению к всадникам. Он выглядел невозмутимым и уверенным в себе, но чувствовал, как внутри у него нарастает ноющее желание устроить потасовку. Подавив его, он заговорил:

— Рид, ты олух из олухов и бандит. Приезжаешь сюда, чтобы справиться с женщиной, потому что думаешь, что она беззащитна. Ну так вот, она не беззащитна. И теперь вы трое развернете лошадей — делайте это крайне осторожно — и поедете по дороге. И чтобы больше сюда ни ногой!

Лицо Рида побелело, затем потемнело от гнева. Он немного наклонился вперед.

— Так ты все еще здесь? Хорошо, мы дадим тебе шанс слинять. Убирайся!

Мэт Сабри сделал еще один шаг вперед. Он чувствовал, как внутри у него растет жажда насилия. Он не сводил глаз с этой троицы и видел, как глаза одного из них расширились от страха.

— Осторожнее, босс! Осторожнее!

— Вот именно, Рид. Осторожнее. Ты рассчитывал застать эту женщину в одиночестве. А она оказалась не одна. Более того, если она возьмет меня на работу, я останусь здесь. Останусь до тех пор, пока ты не уберешься из этих мест или не сдохнешь. Можешь выбрать то, что тебе больше по вкусу. Вас здесь трое. Мне подходит. Во всяком случае, это дает нам равные шансы. Если у тебя есть желание покормить стервятников, просто протяни руку еще на один дюйм к своей пушке — и готово. Это касается всех троих.

Он снова шагнул вперед. В нем пульсировала и бурлила знакомая жажда схватки. Внутри у него все дрожало, но его мускулы налились сталью, а рассудок стал холодным и готовым ко всему. Его пальцы выпрямились, и он снова двинулся вперед.

— Ну давайте же, паршивые койоты! Давайте проверим, много ли у вас мужества. Доставайте пушки!

Лицо Рида окаменело, губы сжались, а глаза широко раскрылись. Какое-то шестое чувство говорило ему, что это особый случай, что он смотрит сейчас в глаза самой смерти, и до него вдруг дошло, что он нипочем не станет играть, если ставки так высоки.

Галуша видел темное желание, которое двигало этим человеком; он видел под его спокойной наружностью всю его ожесточенную готовность драться. При мысли об этом внутри у него все похолодело, и он ощутил дурноту.

— Босс! — хрипло прошептал его помощник. — Давайте смываться отсюда. От него нельзя ждать ничего хорошего!

Галуша Рид медленно протянул руку к луке своего седла.

— Значит, Дженни, нанимаешь бандитов? Хочешь решать дела таким образом?

— По-моему, вы первый стали их нанимать, — холодно ответила она. — А теперь вам лучше уехать.

— По пути обратно, — посоветовал Сабри, — загляните в каньон Хардскрэбл и подберите тело одного из ваших убийц. Прошлой ночью ему не повезло.

Рид недоуменно уставился на него.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — рявкнул он. — Я не посылал никаких убийц.

Мэт Сабри посмотрел вслед троим всадникам, уезжавшим вниз по тропе, и нахмурился. Во взгляде Рида сквозило непритворное недоумение, но если это не он послал за ним тех двоих, тогда кто же? Этих людей он видел в Силвер-Сити и в Эль-Пасо, но они к тому же знали и здешние места и держали связь с кем-то в Йеллоуджэкете. Может быть, они шли вовсе не за ним, а преследовали Билли Куртина?

Он обернулся и улыбнулся молодой женщине.

— Койоты! — воскликнул он. — У них не очень-то много храбрости.

Она как-то странно смотрела на него:

— Вы… Вы бы убили их, правда? Почему?

Он пожал плечами:

— Не знаю. Но мне не нравится, когда мужчины пользуются тем, что женщина одинока. Во всяком случае… — Он улыбнулся. — Рид не производит на меня впечатления добропорядочного гражданина.

— Он опасный враг. — Она спустилась с лестницы. — Вы действительно имели в виду то, что сказали, мистер Сабри? То есть, что хотите остаться здесь и работать у меня? Мне нужны люди, хотя должна предупредить: у вас мало шансов на успех, к тому же это скорее борьба один на один.

— Да, именно это я и хотел сказать.

Хотел ли он? Конечно. Он вспомнил старую китайскую пословицу: если ты спасаешь человеку жизнь, то берешь на себя ответственность за него. В данном случае получилось не совсем так, но он убил мужа этой женщины, и самое меньшее, что он мог сделать, — это оставаться с ней до тех пор, пока она не выпутается из неприятностей.

Но только ли об этом он думал?

— Я останусь, — решительно заявил он, — и помогу вам. Я дрался всю жизнь, имея на то гораздо менее серьезные причины. Было бы стыдно остановиться именно сейчас.

ЖАРКАЯ НОЧЬ В ЙЕЛЛОУДЖЭКЕТЕ

Все утро он работал на ранчо. Работал отчасти потому, что в хозяйстве крайне не хватало рук, отчасти потому, что хотел поразмышлять.

Лошади, которыми пользовались ежедневно, содержались при доме и были в хорошей форме. К тому же они выглядели лучше обычных фермерских лошадей — в некоторых из них четко проявлялась порода Моргана. Он починил щеколду на дверях конюшни и пошел прогуляться по ранчо, оценивая его со всех сторон и изучая все подходы.

В бинокль он осмотрел холмы, исследовал ближайшие ущелья и каньоны и мысленно составил карту местности, попавшей в поле зрения бинокля.

Уже давно перевалило за полдень, когда вернулись Джадсон и Радо. Они успели поговорить с Дженни до того, как Мэт их увидел.

— Привет, — дружелюбно сказал Джадсон; глаза его внимательно изучали Сабри. — Миссис Дженни говорит, ты прогнал Рида. И собираешься остаться здесь.

— Точно. Я останусь, пока не закончится вся заваруха. Конечно, если она примет меня на работу. Не люблю, когда меня берут на пушку.

— Да, я тоже не люблю. — Несколько минут Джадсон молчал, затем посмотрел на Сабри: — Только не забивай себе голову всякими идеями насчет миссис Дженни. Она славная девочка.

Мэт сердито поднял голову.

— Ты тоже не забивай себе голову всякими идеями, — холодно отрезал он. — Я помогаю ей точно так же, как и ты, и мы будем работать вместе. А что касается личных отношений, забудь об этом. Как только все кончится, я уеду отсюда.

— Хорошо, — мягко произнес Джадсон. — Нам понадобится помощь.

Три дня прошли гладко. Мэт лихорадочно трудился на ранчо. Даже себе не мог объяснить, почему работает с таким отчаянным усердием. Он выкопал ямы для столбов и обнес изгородью участок на длинном лугу около источников. Затем вместе с Радо они собрали скот, находившийся ближе всего к кряжу, и загнали его за ограду на сочную высокую траву. Животные могли спокойно пастись здесь долго, потому что луг тянулся достаточно далеко вверх по каньону. Он возил с собой клеймо и метил коров везде, где возникала такая необходимость.

Поскольку на ранчо целый год не хватало рабочих рук, там многое требовалось сделать. По вечерам он чинил упряжь и хлопотал по дому, а ночами спал здоровым, крепким сном. Все это время он ни разу не видел Дженни Куртин.

Но несмотря ни на что, эта женщина ни на секунду не выходила у него из головы. Он вспоминал, как выглядела она в тот первый вечер, когда стояла в гостиной усадьбы и слушала его, глядя ему в лицо своими большими темными глазами. Он вспоминал, как она стояла на ступеньках лестницы, разговаривая с Галушей Ридом и его людьми.

Остался ли он здесь потому, что считал себя ее должником, или из-за нее самой?

То там, то здесь Сабри находил неуловимые намеки на то, каким человеком был Куртин. Джадсон любил его, и полукровка тоже. Он заботился о лошадях и ласкал их. Но в то же время ненавидел насилие и избегал его. Постепенно — верно или неверно, Мэт не мог сказать, — в его мозгу формировался образ славного молодого парня, который оказался совершенно не на своем месте.

Уроженец Запада, но созданный для мирной и спокойной жизни, он, втянутый в войну скотоводов, прекрасно понимал свою несостоятельность. Мэт размышлял об этом, трудясь над лассо из сыромятной кожи, когда к нему подошла Дженни.

Он не заметил, как она появилась, иначе уклонился бы от этой встречи. Но она встала рядом с ним, прежде чем он успел это понять.

— Вы много работаете, мистер Сабри.

— Чтобы заработать на прокорм, мэм. Здесь полно дел, а мне нравится быть чем-то занятым. — Он повертел в руках лассо, осматривая его. — Знаете, я хотел бы поговорить с вами кое о чем. Боюсь, это не мое дело, но маленький Билли когда-нибудь вырастет и начнет задавать вопросы об отце. Вряд ли вы сможете обмануть его. Вы, наверное, сами знаете, где тут собака зарыта, и не исключено, что я сажусь на лошадь не с той стороны, но мне кажется, что Билли Куртин отправился в Эль-Пасо, чтобы раздобыть для вас денег. Я думаю, он понимал, что вояка из него никакой и что самое лучшее — это найти деньги и нанять людей. Нужно было иметь мужество, чтобы поступить так, и мне кажется, он намеренно уступил Сайксу, понимая: если Сайкс убьет его, вы никогда не получите эти деньги. Может быть, по пути в Эль-Пасо он начал задумываться и затеял эту ссору ради того, чтобы доказать самому себе, что у него хватит духу поднять оружие?

Она ничего не ответила, но по-прежнему стояла рядом, глядя, как его пальцы проворно и ритмично двигаются, сплетая кожу.

— Да, — наконец произнесла она, — я думала об этом. Только не могу представить себе, откуда он взял деньги. Я не решаюсь их тратить.

— Не валяйте дурака! — раздраженно воскликнул Мэт. — Никто не сумеет найти им лучшее применение, а вам нужны люди, которые умеют обращаться с оружием.

— Кто же станет работать на меня? — Ее голос звучал тихо и горько. — Галуша Рид постарался, чтобы этого не случилось.

— Может быть, если я прокачусь в город, то смогу найти кое-кого. — Он подумал о Кэмпе Гордоне, ковбое-англичанине, который цитировал Шекспира. — Кажется, я знаю одного человека.

— Нужно так много сделать. Джад говорит, вы работаете за троих.

Мэт Сабри поднялся. Она немного отступила, неожиданно осознав, какой он высокий. Дженни считала себя высокой женщиной, но доставала ему только до губ. Она слегка отшатнулась. Ее взгляд упал на револьверы. Он носил их постоянно.

— Джадсон говорит, вы ловко обращаетесь с оружием.

— Вероятно. — Он не ощутил горечи при мысли об этом. — Мне приходилось пользоваться оружием. Оружие и лошади — это почти все, что я знаю.

— Где вы служили в армии? Я наблюдала, как вы ходите и ездите верхом. У вас военная выправка.

— В разных местах. Главным образом в Африке.

— В Африке? — поразилась Дженни.

Он кивнул.

— Страна пустынь и гор. Марокко и Сахара. Прошел весь путь до Тимбукту и озера Чад, и почти все время бои.

В сарае, где они стояли, стало темнеть. Он вышел в сумерки. Уже появилось несколько звезд, а на западе, позади кряжа, угасало красное зарево.

— Завтра я съезжу разведать обстановку. А вы лучше держите остальных поблизости.

Рассвет застал его уже на дороге к Йеллоуджэкету. Путь предстоял долгий, и большую часть времени он ехал то лесом, то степью, не доверяя большим дорогам. Воздух был теплым и прозрачным, и он заметил нескольких пайвотрокских быков, которых они пропустили, когда сгоняли бродивший вдоль кряжа скот.

Мэт ехал, готовый к любым неприятностям, с винчестером поперек седла. Он был начеку и старался направлять чалого среди деревьев, потому что там толстым ковром лежала хвоя, заглушавшая стук копыт.

По пути он обдумывал проблему с дарственной на землю. Чтобы Дженни могла сохранить свое ранчо и избавиться от неприятностей, он должен узнать правду об этой дарственной и выяснить, кому все же принадлежит первое и бесспорное право — Фернандесу или Сономе.

Потом хорошо бы докопаться, если только это возможно, где Билли Куртин взял пять тысяч долларов. Кое-кто мог бы подумать, что теперь они должны принадлежать его жене только потому, что он достал их из своего кармана. Но этого будет совершенно недостаточно, если Билли продал какие-нибудь права на воду или землю или если он раздобыл деньги таким путем, который мог бросить тень на Дженни или ее сына.

А когда он во всем разберется, то, видимо, и сможет отправляться по своим делам, ибо к тому времени проблема с Галушей Ридом уже разрешится.

За те несколько дней, что Мэт провел в Пайвотроке, он полюбил это место и, избегая Дженни, не избегал маленького Билли. Мальчик привязался к нему и проводил с ним долгие часы.

Чтобы чем-то занять Билли, Мэт стал учить его плести из сыромятной кожи, и, пока он чинил лассо и уздечки, мальчик сидел рядом, неуклюже перебирая пальцами ремешки.

Вспомнив несколько минут, проведенных наедине с Дженни, он заерзал в седле и застонал. Ему не следует думать о ней иначе, чем о вдове Куртина. Вдове, напомнил он себе, убитого им человека.