Сэкетты (№10) - Клеймо Сэкеттов

Уже сто лет в моей семье рассказывали детям истории о том, как Сэкетты мчались на помощь Сэкеттам, даже тем, которых не знали. Так было заведено у нас на холмах, где мы росли.

Сейчас я сидел, согнувшись, среди скал, на утесе, который находился всего в нескольких милях от того места, где была убита Энджи… может быть, в пяти или шести милях. Гора Бакхед возвышалась почти точно на севере.

Справа и слева от меня были глубокие каньоны, куда с головокружительной высоты срывались водопады, когда, конечно, для этого была вода. Я не знал, смогу ли взобраться наверх, но я должен был попытаться. А забраться мне предстояло достаточно высоко.

Дюйм за дюймом я стал прокладывать себе путь назад и вверх, стараясь, чтобы винтовка не стучала о камни. На скале были выступы и щели, росли трава и кустарники, встречались участки отвесной стены и несколько естественных лестниц. Я с трудом мог перемещать свое тело, но все же заставил себя подняться на несколько футов. Потом передохнул и двинулся дальше. Без сомнения, поблизости не было апачей, иначе они бы услышали меня.

В отраженном свете, исходившем от скалы, я увидел куст можжевельника и выступ за ним шириной не более трех футов. Очевидно, он вел вдоль склона, пусть даже и недалеко. Здесь был пласт песчаника, который остался после того, как более мягкие породы были смыты водой и выветрены — в этих горах такие места встречались часто. Это давало мне возможность передохнуть и хоть как-то скрыться от людей, находящихся внизу.

Тяжело дыша, я миновал можжевельник и устроился на выступе. Теперь, когда я нашел это маленькое укрытие, у меня уже не осталось больше сил. Очень трудные дни, которые мне пришлось провести в седле, пробираясь по горам, мои раны — все это внезапно дало о себе знать. Я лег на землю, и меня поглотила темнота. Ночь была ясной, воздух чистым, звезды яркими, и я заснул.

Разбудил меня крик. Я очнулся от тяжелого, глубокого сна, открыл глаза… и с трудом пришел в себя. Затем сел, обливаясь холодным потом. День был в разгаре. Внизу, среди скал, где я до этого скрывался, стояли люди.

Они были совсем близко. Я попробовал подняться, но не смог. Ноги оказались слишком слабы, чтобы держать мой вес, и я снова опустился на землю. Немного наклонившись, я смог разглядеть собравшихся внизу. Их было человек двадцать. Я видел лошадей, стоящих около реки в низине. Ковбой держал их в загоне, сооруженном с помощью натянутой веревки.

Откинувшись назад, я нащупал приклад винчестера и притянул винтовку к себе.

— Хорошо, — сказал я, — вы меня поймали. Но за то, чтобы меня схватить, вы заплатите.

Я проговорил это вслух, пристраивая винчестер так, чтобы можно было из него стрелять.

И тогда раздался грохот над моей головой, галька посыпалась вниз, задела мое плечо и упала где-то внизу. За ней поднялось небольшое облачко пыли.

Так, значит, они вышли и наверх. Остается только достойно встретить судьбу.

Глава 14

Боб О'Лиэри посмотрел сквозь стакан, который вытирал, и поставил его к другим на полку буфета. Он делал вид, что все в порядке, но внимательный наблюдатель сразу бы понял, как бармен обеспокоен и напуган. Про себя Боб молил Бога, чтобы эта ночь наконец кончилась. Хотя бар был наполовину полон, в нем стояла глухая, взрывоопасная тишина.

Эл Забриски сидел за столиком в углу вместе с Барнсом и Бриско. О'Лиэри знал всех троих, они были из Мобити и Таскоса. О них ходили всякие слухи. О'Лиэри страстно желал, чтобы они ушли, но он был достаточно умным человеком, чтобы приказать им убраться. Забриски пил, и ирландец знал, чем такая гулянка может кончиться.

В салуне сидел и Свэндл. Он держался в стороне от всех, выглядел похудевшим, постаревшим. У него был усталый вид. О'Лиэри кое-что знал о событиях в «Ленивой А» и догадывался, чем это кончится. Свэндл вложил все до последнего цента в стада, вступив в долю с Вэном Алленом. Всего несколько недель назад животные закончили длинный переход по пустынным местам. При этом часть скота погибла. Чтобы восстановить качество скота, нужно было какое-то время пасти его на сочной траве Тонто. Свэндл не хотел принимать участия в той драке, в которую их втянул Аллен, но он не мог выйти из игры, не потеряв при этом всего.

О'Лиэри протирал очередной стакан, когда входная дверь открылась. Он взглянул на вошедшего и почувствовал, как мороз пробежал по коже. Ему показалось, что перед ним не кто иной, как Телль Сэкетт. Только потом он понял, что этот человек тяжелее и как-то массивнее Телля. Его волосы спускались до плеч, и на щеке белел шрам.

За поясом нового гостя торчали два револьвера, его куртка из оленьей кожи с бахромой была расстегнута, открывая рукоять третьего. Он только что прибыл, выглядел усталым и весь был покрыт пылью. На мгновение человек остановился в дверях, давая глазам привыкнуть к освещению. Носу его не раз доставалось в драках, и весь его вид выказывал необузданность характера, что заставило О'Лиэри замереть. Путник подошел к бару, гремя шпорами. Это был огромный, сильный человек с движениями гордо выступающего льва.

— Ржаной, — бросил он, а затем неспешно оглядел зал. Его глаза заметили Забриски, задержались на нем, потом изучили Барнса и Бриско.

Бриско, самый молодой из этой тройки, увидел его первым и что-то сказал остальным вполголоса. Забриски посмотрел в сторону бара.

Нолан Сэкетт заметил его взгляд и обратился к Элу:

— Там, внизу, на дороге, я встретил людей, которые говорили, что вы преследуете Сэкетта.

— И что же? — раздался голос Забриски.

— Мое имя — Нолан Сэкетт, я из рода Железных Горных Сэкеттов, и я прибыл сюда только для того, чтобы помочь своему родственнику.

Эл Забриски допил стакан. Он не был еще по-настоящему пьян, и остаток здравого смысла твердил ему, что плата идет только за убийство Телля Сэкетта. А этот огромный, ощетинившийся волк, который задирал его, вовсе ни при чем. Нолан Сэкетт пользовался всеобщим уважением… Его хорошо знали ганфайтеры и разбойники — от Майлс-Сити до Дюранго в Мексике.

Имя вновь прибывшего быстро облетело зал. Сразу возникло общее мнение, звучавшее довольно громко: «Нолан Сэкетт? Оставьте его в покое».

— Мы охотимся не за тобой, — сказал Забриски.

— Мистер, вы охотитесь за Сэкеттом. Не сомневаюсь, тот, кого вы преследуете, заставит вас съесть револьвер, который вы заткнули за пояс. И учтите, когда охотитесь за одним Сэкеттом, вы просто вынуждаете остальных преследовать вас. Не знаю, успел ли я к жаркому делу, но решил подравнять все углы. Кажется, ты еще не клейменный теленок? Пора поставить на тебе клеймо Сэкеттов.

В комнате находилось еще пятеро вооруженных людей, сражающихся за «Ленивую А». Свэндл сидел возле бара почти на линии огня.

В первый раз в жизни Эл Забриски приготовился отказаться от своих обязательств. Он был наемником, а здесь его не ждало ничего, кроме неприятностей с большой буквы. Он уже начал было говорить, но рукоятка револьвера оказалась всего в нескольких дюймах от его руки. Что-то его толкнуло, он подумал: «Черт с ним!» и схватился за оружие.

Глаз у Забриски был быстрым и верным, но он опоздал, хотя и увидел, как шевельнулась рука Сэкетта, и ослепительно яркая вспышка взорвала полумрак зала. Пуля, вылетевшая из ствола сорок пятого калибра, ударила его в живот.

— Что?.. — Он хотел узнать, что с ним случилось, но об этом ему могла сказать только смерть. Оседая на пол, он услышал выстрелы, и тьма сомкнулась.

Барнс лежал на полу. Слишком резко отодвинувшись при первом выстреле от стола, он опрокинулся на стуле и когда поднялся, то получил пулю в правый висок.

Как только началась стрельба, Бриско кинулся в сторону, выбираясь с линии огня, и выронил револьвер. Тот лежал на полу в нескольких дюймах от его руки. Бриско посмотрел на револьвер, потом на Нолана Сэкетта, который стоял, широко расставив могучие ноги.

— Давай, сынок, — нежно проговорил Нолан, — давай, не падай духом, подними его. Ничто не вечно на земле.

Бриско обливался потом. Револьвер был рядом. Он мог схватить его, поднять и выстрелить. Честолюбие твердило ему, что он должен так сделать, но у тела было больше здравого смысла, и мышцы отказались повиноваться. Он медленно отполз назад.

Нолан Сэкетт шагнул к нему.

— Вот, мальчик, ты можешь взять его, — он толкнул револьвер ногой ближе к Бриско. Тот отпрянул назад, словно металл был раскален докрасна.

Нолан Сэкетт укоризненно покачал головой.

— Сынок, прими мой совет. Никогда больше не связывайся с этим. Кто-нибудь накормит тебя свинцом.

Он снова повернулся к бару и очень удивился при виде высокого элегантного молодого человека в костюме из мягкого черного сукна, черной плантаторской шляпе и в испанских сапогах, державшего под прицелом людей, сидящих за другим столом.

Его револьвер с перламутровой рукоятью был инкрустирован золотом. Товарищ этого великолепного оружия выглядывал из кобуры. Не отводя взгляда от цели, незнакомец сказал:

— Привет, Нолан. Я Пармали Сэкетт, с Хайлэнд-Рим.

— Сэкетт с Хайлэнд-Рим? Много о вас слышал, но никогда ни с кем не встречался.

— Эти парни, кажется, немного погорячились, — проговорил Пармали. — Думаю, это была хорошая мысль — привести их в чувство. — Он сунул револьвер в кобуру. — Я закажу выпить, Нолан, а если эти парни вздумают вспылить, мы их поделим. И поделим поровну.

— Только в том случае, если вы возьмете нас в компанию, — раздался голос от дверей.

Сэкетты повернулись, чтобы посмотреть на вновь вошедших.

Орландо Сэкетт и Жестянщик, только что приехавшие в Глоуб, прошли через зал к стойке и были радостно встречены.

Пармали повернулся к Свэндлу:

— Насколько я понимаю, вы — один из владельцев «Ленивой А»?

Свэндл выпрямился.

— У меня нет при себе оружия!

— Вам оно не понадобится, — возразил Пармали. — У меня есть деловое предложение. Сколько имущества входит в вашу долю?

— Мы вели сюда три тысячи голов или чуть больше. Сколько-то потеряли при перегоне.

— Хотите все это продать?

— Что? — удивился Свэндл и уставился на него. — Продать вам?

— Почему бы и нет? Мне говорили, что вы вложили в эти стада все, что у вас было. По моим сведениям, вы не принимали участия в травле Телля.

— Нет, не принимал. Могу поклясться. Это дело одного Аллена.

— Прекрасно. Я выкуплю вашу долю, всю целиком.

— Вы становитесь партнером Аллена? — Совершенно верно.

— Послушайте, — запротестовал Свэндл, — скот рассеян по долинам. Никто даже не пытался обустроить его с тех пор, как случилась эта беда. Деньги почти кончились — они ушли на погоню за вашим родственником. Аллен никого не слушает. У него навязчивая идея… Или он просто боится смерти.

— Решайтесь: вы остаетесь в доле и рискуете потерять все или продаете свою долю сейчас.

— Я купил дешево и продам дешево. Мы приобрели наш скот в Чихуахуа почти даром.

— Назовите вашу цену.

Свэндл колебался, хотя знал: в его интересах согласиться. Уже несколько дней он думал об этом, даже порывался уехать. Теперь у него был шанс получить достаточную сумму, чтобы начать дело на новом месте.

Где правда в свалившейся на него беде, он не знал. История, рассказанная Теллем Сэкеттом, звучала убедительно. Аллен же вел себя странно. Большинство тех ребят, которых наняли еще в Техасе, ушли. Остались лишь наемные убийцы или бродяги.

Свэндл пытался урезонивать партнера, но тот не внял. Он предложил продать его, Аллена, долю скота и всего имущества, но тот отказался и продавать и покупать.

У Свэндла была хорошая репутация. Он дорожил этим, зная, что на Западе как нигде репутация играла в делах огромную роль. И он назвал свою цену. И она была очень низкой. Она была настолько низкой, что Пармали Сэкетт не смог бы отказаться от своего предложения, даже если бы изменил решение.

— Вы не представляете, во что себя втягиваете, — предупредил Свэндл. — Вэн Аллен — опасный человек, а сейчас он просто одержимый. Убить Телля Сэкетта — его навязчивая идея.

— Если он до сих пор его еще не убил, то уже и не сделает этого. — Пармали Сэкетт вынул из кармана письмо. — Вы знаете Фитча и Чарчилла, адвокатов из Прескотта?

— У меня было с ними дело.

— Они меня представляют. Их офисы находятся в Банке в Аризоне, и там на депозите достаточно денег, чтобы оплатить счет. Передайте это Тому Фитчу или Кларку Чарчиллу. Вы можете написать мне бумагу о продаже прямо сейчас?

Свэндл попросил принести лист бумаги. Пармали прочитал документ и повернулся к людям «Ленивой А»:

— Вы были свидетелями нашей сделки. Теперь я равный партнер в «Ленивой А». С этого момента вы уволены. Насколько я понимаю, вас наняли без ведома мистера Свэндла с целями, нисколько не касающимися ухода за скотом. Следовательно, плату за услуги взыщите с мистера Аллена… Или можете пойти в суд и подать на меня иск.

Мужчины медленно поднялись. Им не понравилось то, что они услышали, и еще меньше им понравился этот разряженный пижон. Он явился сюда без предупреждения, даже не поставив их в известность относительно своих планов, а теперь уволил.

— Мы найдем другой способ взыскать плату, — процедил сквозь зубы один из них.

Пармали кивнул:

— Конечно. Оружие у вас при себе. Можете свести счеты немедленно.

Оценив сложившуюся ситуацию, Барни Миффлин решил, что драться у него нет никакого желания. Очевидно, за всю — езду и стрельбу он уже ничего не получит. А тут можно и головы лишиться. Сэкетты доказали, что большие мастера «клеймить бычков».

— Как насчет него? — Барни указал на Нолана.

— Если вы будете стрелять по одному, он останется в стороне. Ну, давайте, джентльмены, очередь выстраивается справа. Начинайте или заткнитесь.

Барни постоял в нерешительности, потом пожал плечами.

— Ставка слишком высока, — сказал он. — Мы уедем!

Пармали демонстративно повернулся к ним спиной, но Барни, наблюдательный молодой человек, заметил, что он смотрит на них в зеркало.

Выйдя на улицу, он сказал:

— Хотел бы я работать на них. Вот это действительно хозяева!

— Черт! — проговорил другой и сплюнул в дорожную пыль. — Им не нужна помощь. А знаешь, — прибавил он, — я бы очень хотел оказаться маленькой птичкой и сидеть где-нибудь поблизости на дереве, когда разыграется главное представление.

Пармали вернулся к бару.

— Нолан, как насчет того, чтобы выпить? — Потом он посмотрел на Орландо и Жестянщика. — А вы, джентльмены, не окажете мне честь? — Его глаза внимательно изучили могучую фигуру Орландо. — Вы — Сэкетт, я правильно понял?

— Да, Орландо. А это Жестянщик. Там, на холмах, он был торговцем и кузнецом.

— О да, я слышал о вас, Жестянщик. — Пармали указал на бутылку. — Угощайтесь, — и прибавил: — вы — тот самый Жестянщик, который делает ножи? Самые лучшие ножи?

— Нам надо ехать, — сказал Орландо. — Тайрел и остальные отправились на рассвете.

— Конечно. Бармен, счет, пожалуйста. — Потом обратился к О'Лиэри: — Передайте всем из «Ленивой А», кто к вам забредет на огонек, что я теперь полноправный партнер и никому не буду выплачивать денег за стрельбу.

Нолан опорожнил стакан.

— Когда эта весть распространится, — улыбнулся он, — Аллен останется один.

Дверь за Сэкеттами закрылась. О'Лиэри повернулся к двум бродягам, которые все еще сидели за столом.

— Выручайте, ребята, отвезите эти тела на конюшню, а я налью вам что-нибудь выпить.

Бриско медленно поднялся со стула и подошел к бару.

— Я куплю стаканчик, — сказал он.

— Брось, я угощаю.

Бриско поднял стакан и посмотрел на ирландца.

— Думаешь, я испугался, так ведь?

О'Лиэри пожал плечами.

— Хочешь правду, Боб? — спросил Бриско. — Да, я испугался. И испугался до смерти… Никогда не думал, что позволю кому-нибудь проделать со мной такое.

— Он дал тебе добрый совет. Брось этих бандитов и уезжай отсюда.

Бриско кивнул. Допив вино, поставил стакан на стойку бара, поднял свои револьверы, завернул в пояс и положил на стойку бара.

— Возьми это, — сказал он. — Я не хочу еще раз пережить подобное… Никогда.

О'Лиэри взял кобуру и револьверы и повесил их на крючок позади бара.

Ополаскивая стаканы, он посмотрел на них и никак не мог припомнить точно тот день, когда сделал то же самое. Это было двадцать лет назад.

— И я все еще жив, — усмехнулся он.

В зале никого не было, когда открылась дверь и в салун вошла девушка.

— Меня зовут Лорна, — сказала она.

— Прошу прощения, мы не обслуживаем леди.

— О, перестаньте! Я не леди, и меня вы обслужите! — Она положила обе руки на стойку бара и посмотрела прямо в лицо Боба. — Они его еще не поймали?

— Нет.

— Надеюсь, они никогда его не поймают.

Далеко отсюда на тропе, ведущей в сторону Моголлона, четверо всадников поднимали облака пыли.

Глава 15

Это местечко называли Дикой Рожью, и когда представлялась возможность, оно жило согласно своему названию. Оглетри, который был хозяином главной здешней лавки и трактира, в первый раз попал сюда, когда был заготовителем продуктов и проходил здесь с экспедицией в 1872-1873 годах. Он вернулся, поставил грубый деревянный сруб в одну комнату с низким потолком и открыл свое дело, имея имущества всего на семьдесят долларов.

Проезжих было мало. То случайный мормон из поселения в Пайн, разыскивая заблудившееся стадо или украденную лошадь, заглянет, то появятся бывалые люди-золотоискатели, объявленные вне закона, то нагрянут индейцы. Вот и вся клиентура.

Оглетри был крепким и терпеливым человеком, и он неплохо ладил в апачами. Обычно они продавали ему свежее мясо, кожи, случалось, привозили и самородки. Он пришел в Тонто, надеясь просто прожить здесь отпущенные Богом дни. Но спустя два года загорелся желанием найти источник золота апачей. Узнал, что где-то в районе Четырех вершин, всего в нескольких милях от его дома, есть скрытая золотая жила. В одно прекрасное утро, гонимый предчувствием удачи, он отправился в путь, прихватив вьючную лошадь. Через несколько недель эта лошадь вернулась, но без поклажи и без Оглетри. Больше его никто не видел.

Но в то время, когда разворачивались события нашей повести, подходил к концу только первый год пребывания Оглетри в Тонто. Население Дикой Ржи составляло всего пять человек, включая женщину. Время от времени сюда наезжали люди из «Ленивой А», охотящиеся за Теллем Сэкеттом, купить табаку, чего-нибудь выпить. Сразу завязывались разговоры.

Лысого и сутулого Оглетри чаще всего можно было видеть в нижней рубашке, полотняных панталонах на подтяжках, с винтовкой в руках.

Он стоял в дверях и курил трубку, когда двое всадников поднимались вверх по реке. Оба были высокие, худощавые и молодые, в грубой одежде, с нестрижеными волосами. Спешившись, они подошли к лавке, не выпуская из рук винтовок, смерили его оценивающим взглядом холодных серо-зеленых глаз и сказали ему, что хотят есть.

— Чего-нибудь выпить? — предложил он.

— Нет, поесть, — ответил тот, что был повыше. Потом прибавил: — Меня зовут Флэган Сэкетт. А это Галлоуэй.

Оглетри провел их в низкую комнату, пол которой был на ступеньку ниже уровня земли. Пока подогревал для них тушеное мясо, спросил:

— Вы не родственники Теллю Сэкетту?

— Естественно.

— За ним охотятся.

На реплику гости не прореагировали, ели молча, не проронив ни единого слова. Покончив с едой, Флэган положил на прилавок две монеты по двадцать пять центов.

— Передай этим ребятам, пока не поздно пусть бросают свою охоту. Мы приехали сюда, чтобы помочь Теллю.

— У Восточной вершины всю ночь стреляли… Это к северу отсюда, миль четырнадцать или пятнадцать.

— Пойдем, Галлоуэй. Надо спешить.

Парни вскочили на коней и умчались.

Не прошло и пятнадцати минут, как к трактиру подъехал Вэн Аллен, Сопровождаемый Сонорой Маконом, Рейфом Ромеро и еще двумя всадниками. Их Оглетри не знал, да и Аллена-то видел только раз, вскоре после того, как обосновался в Тонто. Он узнавал и не узнавал в стоявшем перед ним человеке того Аллена.

Вэнкаутеру Аллену было сорок. Высокий, сильный, с могучими руками и кулаками — словом, великолепный образец крутого парня. Резкие складки возле рта и жесткий взгляд не понравились Оглетри еще при первой встрече. Теперь же приметы жестокости и необузданности характера определились в нем еще четче. Щеки у Аллена ввалились, глаза глубоко запали.

По отношению к остальным он держался с нетерпеливым высокомерием. Эта манера поведения часто встречается у тех, кто привык к успеху и во всем рассчитывает на свои собственные силы. В делах Аллен был удачлив и, преодолевая все препятствия на своем пути, в конце концов уверовал в то, что прав во всем без исключения, и позволял себе многое. Теперь же он выглядел испуганным. Чувство собственного превосходства и природная жестокость поставили его в самое ужасное и отвратительное положение, какое только можно вообразить. Осознав случившееся, он чуть не сошел с ума от страха быть разоблаченным. Человек далеко не глупый, он быстро просчитал, что ему грозит гибель, почти верная смерть.

…Он шел крупными, тяжелыми шагами по тротуару в Глоубе, когда увидел Энджи Сэкетт. От неожиданности он даже остановился, но справился с собой и медленно пошел дальше. Она спокойно сидела на козлах крытого брезентового фургона, который был тяжело нагружен вещами. Дойдя до конца тротуара, он обернулся, чтобы еще раз взглянуть на нее, и увидел, как из дверей лавки вышел Телль Сэкетт и уселся рядом с ней. Он не имел понятия о том, кто они такие, да его это мало беспокоило. «Переселенцы» для него значило «бродяги», заслуживающие только презрения. Но Энджи была красива, и, увидев ее, Аллен захотел овладеть ею. Он уже много лет не видел таких красавиц, а с тех пор, как почти три месяца назад покинул Техас, не встречал ни одной белой молодой женщины. Аллен решил взять ее, и ему даже не пришло в голову, что он может потерпеть поражение. Мысль о том, что жена переселенца откажет ему, богатому скотовладельцу, даже не возникала.

Узнать, что переселенцы направляются в Моголлон, не составило труда. К тому же им было по пути. Итак, он поехал за ними следом, ничего никому не сказав.

На следующий день Аллен покинул свой лагерь, предупредив, что отправляется на поиски хороших пастбищ для скота, а сам поехал по следу фургона. Сэкеттов он нагнал как раз в тот момент, когда они остановили фургон на поляне, и Телль собрался разведать дорогу. Прячась за кустами, Аллен слышал весь разговор и понял, что Телль будет отсутствовать несколько часов.

Выждав некоторое время, он приблизился к фургону и представился как владелец «Ленивой А». Когда на Энджи это, как ему показалось, не произвело впечатления, он упомянул о том, сколько у него голов скота, и предложил, раз они соседи, путешествовать дальше вместе. В том, что он подъехал, не было ничего коварного. Энджи была далеко не глупой. Она просто ответила, что эта страна слишком большая и очень мало шансов им оказаться соседями. Когда он слез с седла и подошел к фургону, она приказала ему уйти.

Вэнкаутер Аллен просто не поверил, что его прогоняют. Он был уверен, что с ним заигрывают. Перед Энджи стоял человек, который не мог остановиться. Он схватил ее. Она сильно ударила его по губам. Испуганные мулы сделали несколько шагов вперед, и, потеряв равновесие, Энджи и Аллен вместе упали на землю.

Вырвавшись от него, Энджи вскочила на ноги и побежала. Он нагнал ее в несколько прыжков и крепко сжал. На этот раз она изо всех сил расцарапала ему лицо. Что-то взорвалось у него внутри и ослепило, когда он наконец осознал, что делает, Энджи Сэкетт лежала на земле, ее одежда была разорвана в клочья, горло раздавлено. Даже кожа на шее треснула под его сильными руками.

Все произошло слишком внезапно. Женщина была мертва.

Он поднялся на ноги, обливаясь холодным потом и задыхаясь от ужаса.

Нет, никакого раскаяния он не испытывал. Был только страх, дикий страх: он убил белую женщину… убил жену человека, который скоро вернется.

С ним это случалось и раньше, но тогда была индианка. О ней никто не побеспокоился, по крайней мере из тех, кто был в состоянии что-либо предпринять. Конечно, в тот раз он быстро убрался подальше. Случай даже не связали с ним. Иногда ему казалось, что у Свэндла есть какие-то подозрения, однако тот помалкивал, держал все это при себе.

Теперь беда заключалась в том, что была убита белая женщина.

Его охватила паника. Огромным усилием воли он заставил себя успокоиться и удержаться от бегства. Никто не должен был видеть ни убитую, ни фургон.

Скоро созрело решение. Несколько дней назад, когда он стоял около своего фургона с провизией, возле его уха просвистела пуля, выпущенная из винтовки. Возможно, это был случайный выстрел, сделанный каким-нибудь охотником, который находился в лесу на склоне горы. Об этом случае Аллен вспомнил сейчас и попробовал обратить его себе на пользу. Поспешно спрятав тело, он вскочил в седло и поскакал навстречу своим работникам. Подлетев к ним, он заявил, что в него стреляли, описал Сэкетта и лошадь, на которой тот ехал.

— Найдите его и убейте! — приказал он. — Я хочу, чтобы этот переселенец был мертв. Вы слышите? Мертв!

Только переселенец не умер, а выжил, чтобы рассказать свою историю в Глоубе. И вскоре большинство из тех, кто служил в «Ленивой А», оставили Аллена.

Аллен убеждал людей, что все слухи ложны, Однако прекрасно понимал: его безопасность зависит только от смерти мужа этой женщины. Он не знал имени этого человека и знать не хотел. Для Аллена переселенец все еще был просто «бродяга», один из тех маленьких людей, которые самовольно селятся на земле, принадлежащей по праву силы крупному скотовладельцу. Но Аллен совершенно ясно сознавал, что, пока «бродяга» жив, ему не замять это скверное дело.

Когда не удалось убить Телля на месте, Вэн нанял Лорну, юную красотку легкого поведения, которую не знали к западу от Эль-Пасо и которая очень хотела получить двести долларов за ночь, проведенную около костра с незнакомцем, а потом позвать на помощь. Аллен заверил ее, что это просто шутка. Она не была в этом полностью убеждена, но зато хорошо знала, что двести долларов — сумма, намного больше той, что ей случалось получать за один раз в течение трех лет. Более того, этого было достаточно, чтобы добраться до Сан-Франциско и устроиться там. Когда затея сорвалась, страх Вэнкаутера перерос в разрушающую его жуткую ненависть.

Теперь, думал Аллен, конец дороги близок. Его люди держали Сэкетта в кармане, из которого тот просто не сможет выбраться, и он хотел быть там и увидеть, как умрет последний свидетель его падения.

Войдя в трактир, Аллен огляделся, хотя практически там не на что было смотреть.

В то время Дикая Рожь представляла собой крошечное поселение Оглетри. Здесь находились еще одна бревенчатая хижина поменьше, землянка и два индейских вигвама, расположенных на другой стороне Ржаной реки. В небольшом загоне для лошадей имелся желоб, всегда наполненный чистой ключевой водой. Рядом располагался навес, где Оглетри готовил виски.

Внутри трактир имел не лучший вид. Прилавок, позади которого висел ряд полок, стол, три стула и ящик, а также низкая скамья, на которой стоял бочонок с краном, да незастланная постель — вот и вся обстановка. На полках стояло несколько коробок с патронами и разнообразные дешевые безделушки, которые представляли интерес только для индейцев. Комнату обогревал камин.

— Накормишь, хозяин? — властно спросил Аллен.

Оглетри продолжал мыть посуду, оставленную двумя Сэкеттами, и был целиком погружен в это занятие добрую минуту, прежде чем ответил:

— Тушеное мясо, хотите?

— Оно съедобное? — продолжал допрос Аллен. — Я хочу сказать, годится ли оно для еды?

— Двое парней, который только что ушли, не жаловались. Съели все до последнего кусочка.

— Это были мои люди?

Оглетри обернулся и посмотрел на Аллена с затаенным злорадством.

— Они сказали, что охотятся за вашими людьми. Их фамилия — Сэкетт.

Аллен и Сонора Макон, который стоял в дверях, переглянулись.

— Молодые? Это были молодые парни?

— Одному, может быть, лет восемнадцать… другой примерно на год старше. Конечно, я только предполагаю. Но они молоды.

— Это те двое, которые убили Доди, Рилэнда и Коллинса, — сказал Макон. — Нужно схватить их, босс.

— Подожди, — возразил Аллен. — Никуда они не денутся. Я голоден.

— Они не убегут, это уж точно, — усмехнулся Оглетри.

— Тебя никто не спрашивает, — отрезал Аллен. — Ладно, давай свою тушенку.

Он закончил есть и зажег сигару, когда подъехал Дэнсер. Дэнсер вышел из игры. Он расстался с «Ленивой А» и был рад этому, но не рассказать новости, которые узнал, было выше его сил. Он вошел в комнату и спросил чашку кофе.

— Аллен, говорят, у тебя теперь новый партнер?

— С чего ты взял?

Дэнсер пожал плечами:

— Первое, что он сделал, это уволили всех тех ребят, которых ты нанял. Сказал, что не заплатит им ни цента за стрельбу.

Теперь все внимание находящихся в комнате было обращено на него.

— Что-то я не пойму, о чем ты толкуешь, — прогремел Аллен.

— Свэндл продал свою долю. Он назвал цену и все продал. Теперь он уже, наверное, на полпути к Прескотту.

— Не верю. У него не хватило бы духа продать. Да и где найдешь здесь покупателя? — В голосе Аллена звучало презрение.

— Покупатель сам пришел к нему, — Дэнсеру очень хотелось подольше растянуть удовольствие, мучая всех неизвестностью, но он не мог сдержать желания увидеть выражение лица Аллена, когда тот узнает, кто теперь его партнер. — Его зовут Пармали Сэкетт.

Аллен буквально замер на месте. Он мог слышать гулкие, тяжелые удары собственного сердца. Его большие руки неподвижно лежали на столе, а смущенный мозг пытался как-то переварить услышанное.

«Свэндл продал свою долю… продал свою долю… У меня новый партнер… Партнер по имени Пармали Сэкетт… Он уволил моих людей… « — метались мысли в голове.