Глава 12

Лошади шли медленно: Ридж щадил их перед предстоящим бегом. Каллаген чувствовал, как на его лбу выступил пот, ощутил волнение своей лошади.

— Все в порядке, парень! — успокаивал он коня. — Скоро будет легко.

Теперь дорога немного расширялась, и скалы находились уже на таком расстоянии от платформы, что, стреляя с них, было весьма затруднительно попасть в цель. Но впереди тропа опять сужалась, и придется преодолеть полмили, чтобы в очередной раз не стать мишенью.

Каллаген прикинул ситуацию и решил, что индейцы собьются в кучу в начале узкого участка пути в надежде остановить и ограбить их, а потом закончат свою работу прежде, чем платформа минет горные кряжи.

Вдалеке за началом дороги он все еще видел те шлаковые конусы с черными застывшими потоками лавы у основания и не заметил на склонах никакого движения, но он и не надеялся что-то там увидеть. Вытер вспотевшие ладони о рубашку и надвинул шляпу поглубже на лоб. Возможно, они и не станут в него стрелять, а подождут, пока платформа не попадет в ловушку.

Каллаген пришпорил лошадь, оглянулся назад и подал знак Риджу. В ту же секунду Ридж щелкнул хлыстом, лошади налегли в своей упряжке и полетели.

Каллаген услышал, как рядом ударилась пуля, рикошетя о скалу, и тогда его испуганная лошадь помчалась вперед. На расстоянии виднелись горы, а за ними… Мимо пролетело еще несколько пуль, и вдруг его охватила паника, когда он понял, что выстрелов слишком мало, если это стреляют индейцы.

Он натянул поводья, мельком заметив, как спереди и справа пуля впилась в песок, подождал, когда платформа поравняется с ним.

— Заворачивай за угол! На другой стороне их еще больше!

Давая знать, что он понял, Ридж взмахнул хлыстом, и в следующий момент они уже мчались к скалам.

Дорога резко сворачивала за горы, а цепь скал прикрывала их от огня. В одно мгновение Каллаген понял, что для индейцев стрельба была вялой. Он догадался, где они могут находиться: очевидно, поджидали платформу в горах, чтобы потом окружить и напасть.

Он резко выехал перед платформой, чуть не столкнувшись с ней, и тотчас свернул с дороги, направляясь по пустыне на восток.

Преодолевая ухабы, платформа еле поспевала следом, огибая валуны и приминая заросли кустарника, а обезумевшие животные мчались что было сил.

За спиной слышались выстрелы. Каллаген обернулся и увидел, как индейцы сбегают вниз по почти отвесной скале.

Он гнал лошадь еще полмили, потом перевел на легкий галоп, потом — на шаг. Платформа догнала его.

Далеко позади они еще видели индейцев, а потом они и вовсе исчезли: их тела стали неразличимы на фоне гор.

Лошади Риджа тяжело дышали.

— Подумать только, Каллаген, — сказал он, — мы чуть не угодили им в лапы.

— Мне кажется, они сократят путь и пересекут горы, попытаются попасть в Марл раньше нас.

Спустя пару минут он снова возобновил движение. Вокруг раскинулась пустыня. К северу теперь он видел с полдюжины шлаковых конусов, а на юге высились горы Кельсоу. Дорога пролегала у основания гор, и они следовали маршрутом по пустыне, который примерно через милю должен снова вывести их на дорогу.

У Каллагена пересохло во рту, губы воспалились и сделались жесткими. Щурясь от солнца, он внимательно изучал пустыню. Где-то тут должны быть индейцы. Должны… Они испокон веку живут в этой стране, объездили и обходили ее вдоль и поперек, охотясь и добывая пищу. Они лучше белых знали возможности пустыни, может быть, даже лучше Дэлавера.

Впереди показался небольшой подъем, Ридж не спешил. С платформы пустыня хорошо просматривалась. Беккер тоже держал ухо востро, но, кажется, индейцы на сей раз не преследовали их.

— Нам понадобится та вода, — сказал Ридж Каллагену, — и они знают об этом.

— А что, если там нет никого из наших людей? — поинтересовался Беккер. — Что, если парней выдворили и теперь вместо них нас поджидают индейцы?

— Ну, тогда нам придется немного пострелять, — ответил Каллаген, и они продолжили путь.

Теперь солнце стояло высоко в небе, лошади усердно преодолевали ухабистую дорогу. Дважды им пришлось проходить песчаные пояса, их часто подбрасывало и трясло, когда под колеса попадали камни. Пустыня была завалена глыбами лавы разной величины: одни размером с кулак, другие доходили до размеров платформы. Извержение лавы произошло когда-то в результате сильного смещения горных пород.

— Должно быть, здесь было в прошлом очень жарко, — предположил Беккер, испытывая благоговейный страх перед открывшимся взгляду видом. — Представляете, что здесь было, когда из всех этих скважин одновременно начинала вытекать лава!

— Это вряд ли могло происходить одновременно, — заметил Каллаген, — но даже если и так, я все равно рад, что оказался в пустыне сейчас, а не тогда.

Они продолжали путь, наконец лошади преодолели последние камни и втащили платформу обратно на дорогу. Через несколько миль дорогу снова пересекала узкая тропа, на сей раз ведущая через горы в Марл. Хотя индейцы здесь вряд ли могли оказаться, путники не исключали такой возможности.

Это было узкое, опасное место, но, по всей видимости, им удалось опередить индейцев. Они без особого труда проехали этот отрезок пути, а потом свернули направо и продолжали движение вдоль гор, что тянулись в направлении к Марл-Спрингс.

Редут у Марл-Спрингс был воздвигнут всего лишь несколько месяцев назад. Строительство его вел офицер четырнадцатой пехотной роты Мануэль Эа, являющийся одновременно и командующим офицером в лагере Кэйди.

По форме загон напоминал квадрат со стороной в двадцать четыре метра, окруженный стеной из крепких шлаковых пластов, взятых из Кедрового каньона неподалеку от Рок-Спрингс. В каждом углу квадрата располагался каменный дом площадью в двенадцать квадратных метров и высотой чуть больше шести. Один из самых крупных здесь ручьев вытекал из туннеля, что находился между фортом и горой note 2.

Для удобства редут был построен вплотную к горе, невысокая вершина которой служила наблюдательным пунктом, где выставлялся караул. Первоначально на этом посту планировалось держать сержанта и восьмерых солдат, но этот план не был осуществлен. Насколько стало известно Каллагену, в настоящий момент позицию охраняли три или четыре солдата, имея в своем распоряжении несколько лошадей. Приближаясь к загону, путники заметили на людях у ворот голубую униформу.

Каллаген внимательно осмотрел территорию форта, бросил беглый взгляд вокруг, ведя лошадь впереди платформы и держа винтовку наготове.

Мужчина с погонами сержанта вышел им навстречу.

— Если не ошибаюсь, сержант Каллаген? Помню, когда в последний раз мы встречались, на тебе были совсем другие лычки.

— Мак-Броуди? Черт возьми, не верю своим глазам, неужели это ты? Я думал, ты погиб, старина, убит в сражении в конце войны. Я собственными глазами видел, как ты был сражен тремя солдатами.

— Если бы ты подождал немного, то увидел бы, что из тех трех остался только один, но и он не протянул долго. Они были пацанами, Морти, хорошими парнями, но слишком молодыми для того, чтобы воевать. Боюсь, после этого они недолго бы прожили, чтобы с возрастом успеть поумнеть.

Он взглянул куда-то мимо Калагена.

— А что это с тобой? Открытая платформа?

— Она направлялась в Вегас-Спрингс, но по дороге возникли проблемы. Пришлось свернуть с дороги, поэтому я и привел их сюда… Что-нибудь слышно о Спраге? Я оказался впереди его патруля.

— Мы не видели никого, кроме рыскающих тут индейцев, они доставляют много беспокойства. — Сержант Броуди взглянул на Каллагена. — Нам не хватает людей. Один человек взял лошадь и ночью покинул нас. Надеюсь, он благополучно добрался до места, хотя не могу сказать, что что-то слышал об остальных.

Платформа подкатила к воротам редута и въехала во двор.

— Мы можем использовать воду? — спросил Ридж. — Напоить лошадей и напиться?

— Да, вот здесь вода, — ответил Мак-Броуди, — хотя она медленно течет, но никогда не заканчивается, по крайней мере такого еще не случалось. Попейте все, а к полудню корыто снова наполнится, и тогда можно будет набрать фляги.

Он остановился рядом с Каллагеном.

— Это правда — что мы слышали о майоре Сайксе? Если так, тебе не повезло.

— Правда, но скоро я отплачу ему за все.

Ридж помог женщинам спуститься на землю, а Каллаген подошел к платформе. Беккер оказался рядом.

— Спасибо, друг, — сказал он. — Без тебя бы мы не справились.

Мак-Броуди приблизился к женщинам.

— Нам нечего вам предложить, но мы сделаем все возможное.

Мелинда улыбнулась.

— Спасибо, сержант. Что бы вы ни сделали, мы благодарны вам; что бы вы ни предложили, это все равно будет лучше, чем лагерь в пустыне под палящим солнцем.

Броуди бросил на девушку мимолетный взгляд.

— А, вы сами из пограничной зоны? Ну, тогда с вами проще. Женщины с Востока прекрасны, но слишком требовательны. У меня есть пара ребят, которые о вас позаботятся.

Каллаген окинул взглядом загон. Хорошее поголовье, и вода рядом. Уехать отсюда, значит, снова столкнуться с проблемами, но они справятся с трудностями.

— Сколько у тебя людей, сержант? — спросил он.

— Трое, не считая меня, и почтовый курьер. Ему нужно уже отправляться. Его послали сюда, но пока он что-то не особенно рвется ехать дальше.

— Пусть подождет. В почтовой сумке нет ничего такого, ради чего я бы потерял человека.

Четыре солдата здесь… Следопыт и сам Каллаген, Беккер, Ридж, Уайли и его компаньон. Индейцы не настолько глупы, чтобы теперь выступать против них десятерых. И укрепление надежно, и воды достаточное количество.

— А как насчет продовольствия? Обычный необходимый запас?

— Нет, — выпалил в ответ Мак-Броуди. — Скоро должен прийти поезд, у нас кончаются запасы. Но это не значит, что мы не сможем продержаться еще день или два.

Мелинда пересекла загон и остановилась рядом с Каллагеном.

— Морт, мы сможем продолжить путь? Я имею в виду завтра?

— Нет, не думаю.

— Полагаешь, индейцы все еще тут? И они будут ждать?

— А почему бы нет? Пустыня снабжает их всем необходимым. Вокруг много еды, если человек не будет лениться, то соберет хороший урожай. А мохавы, я знаю, выращивают на заливных землях Колорадо кукурузу, дыни, бобовые и многое другое. Но охота, земледелие, сбор растений не принесет им оружия, которое может сравниться с нашим, не уродит игл, какие есть у нас, качественной одежды… поэтому они следят за нами и будут продолжать следить. Ведь одна повозка принесет им куда больше прибыли, нежели урожай нескольких сезонов. Лошадей они съедят, уздечки используют, часть награбленного обменяют на другие вещи, а кое-что оставят и для себя. Когда сэр Фрэнсис Дрэйк захватил испанский галеон, груженный золотом, для английской королевы Елизаветы эта добыча имела такое же значение, как для индейцев почтовая карета или обоз. Дрэйк стал национальным героем, как тот воин, который принес своему племени награбленное добро с обоза.

— Мне кажется, тебе нравятся эти люди, эти индейцы, — улыбнулся Броуди.

Глаза Каллагена нет-нет да и всматривались в широкую долину. За ней вдали тянулась гряда гор, отвесных скал, поднимающихся вверх на тысячи футов.

— Нравятся ли они мне? Я их плохо знаю, но, мне кажется, в некоторой степени я их понимаю. Они войны, а один воин всегда понимает другого. Любая страница истории доносит до нас сведения о том, что перед воином благоговели всегда, во все времена. Только Соломона уважали за то, что он был мудрым человеком. Перед большинством вождей преклонялись за их мастерство или победы в сражениях. То же самое можно сказать и об индейцах.

— Ты говоришь так, будто веришь в войны.

— Нет, я их насмотрелся достаточно. Но во что верить, не знаю. Пустыня — молодая земля, ее обитатели любят свободу, в большинстве своем это терпимые люди, но мы не должны становиться терпимыми к злу, даже к идее его существования.

— Ты считаешь, что мы должны исчезнуть отсюда ночью? — поинтересовалась Мелинда. — Но разве не правда то, что индейцы не воюют по ночам?

— В некоторой степени это так. Они верят, что душа убитого ночью человека скитается в темноте, но среди индейцев, так же как и среди белых людей, есть скептики, которые ни во что не верят. Я никогда не понимал утверждений общего характера и был просто рад столкнуться с таким же скептиком с хорошим оружием в руках.

Каллаген снова взглянул через лощину на цепь гор, чувствуя, как его тянет туда какое-то непреодолимое жгучее желание, имя которому определить трудно. Это был скалистый кряж, вершина которого острием уходила в небо. Он попытался прикинуть расстояние, разделявшее его с теми горами, хотя в ясную погоду это было трудно сделать. Десять миль?.. Нет, наверное, около двадцати.

— Мой дядя будет волноваться, — сказала в этот момент Мелинда.

— Да, понимаю. Однако не следует слишком надеяться на то, что мы быстро доберемся. Ни один человек, отправляющийся в поездку по пустыне, не знает, как она закончится. Или когда.

Глава 13

Он знал, что к юго-западу от редута на возвышенности есть карман, где растут низкая трава и кустарник. Тонкая струйка воды вытекает из щели в скале и попадает в землю, питая своей влагой корни трав. Низкие скалистые холмы окружают этот карман.

В обычных условиях здесь достаточно растительности, чтобы в короткий срок выпасти лошадей, ведь не обойдешься только зерном, которое привозят сюда грузовые поезда. Как правило, помимо лошадей кавалерии на посту содержится не больше четырех-пяти дополнительных лошадей. Сейчас тут было всего четыре, не считая той, что принадлежала почтовому курьеру.

Каллаген почему-то не сомневался в присутствии здесь индейцев. Наверняка они разделились: одни сидели в засаде вокруг поста, следя за ним, другие не спускали глаз с платформы. Грубо говоря, их должно быть по меньшей мере от полутора до трех десятков, в среднем же человек двадцать, а это уже слишком много.

Место, где расположился редут, было достаточно компактное, а следовательно, его легко было охранять силами личного состава без особого напряжения. Имея патроны и удобную оборонительную позицию, можно отразить любое нападение. Благодаря воде можно и продержаться довольно долго, но не более того.

Мак-Броуди подошел к воротам, где остановился Каллаген, присоединившись к нему. Каллаген подробно рассказал ему об отряде Спрага и о том, как он оказался один. В нескольких словах он обмолвился и об Уайли.

— Слышал когда-нибудь о Золотой реке? — поинтересовался Каллаген.

— Кто не слышал? — ответил Мак-Броуди. — За время моего пребывания здесь я узнал сотни таких историй: Затерянный рудник, шахта с железной дверью, пропавший Корабль пустыни… И могу побиться об заклад, что сотни людей расстались с жизнью, охотясь за всеми этими богатствами. И я уверен, именно это привело Уайли сюда.

— Да. Я знаю его. Паршивый человечишко! Я встречался с ним пару раз возле форта Черчилл, что находится на пути в Неваду. Он убил человека в Вирджинии или где-то в тех краях, так говорили. Я имею в виду, что он не оставил человеку никаких шансов, ходили слухи, что это было убийство. Он сбежал с группой бандитов, и никто не захотел по этому поводу трепать языком, тем более что убитого никто не знал.

Каллаген посмотрел вокруг, остро почувствовав вдруг, что пустыня — это часть его самого. День подходил к концу, и в отблесках заходящего солнца далекие песчаные дюны, что отделяли горы от пустыни, приобретали красноватый оттенок. Напротив, прямо над долиной, круто поднимались горные кряжи и при глянцевом свете сверкали черным блеском. Он почувствовал непреодолимое желание пересечь долину, очутиться там, взобраться на горы и раствориться в их прохладной тени. Может, вблизи они вовсе и не будут такими прохладными, как казались издалека.

Но такое решение, он знал, не приведет ни к чему. Каллаген был бродяга, солдат удачи, а если быть более точным — солдатом неудачи. Он почти не обрел ценностей мира в результате бесконечных сражений, но даже и обретенное малое было утрачено… А сейчас вот Мелинда.

Никуда не денешься от витавшего вопроса. Он не может решить эту проблему, просто сбежав в горы: он также не может справиться с ней, если снова пойдет служить в армию. Молодому человеку из приличной ирландской семьи, но без денег, больше ничего не оставалось делать, кроме как служить в армии. Так он оказался в ней и в самый первый раз. После коротких военных сражений в Ирландии это казалось ему логическим ходом событий.

Когда дело касалось тактики, его ум работал быстро и изобретательно. Если бы все сложилось удачно, он мог бы стать генералом, но в годы его службы велись короткие, необъяснимые с точки зрения логики войны, предоставляя мало возможности проявить себя. И он в буквальном смысле слова шел по пути наименьшего сопротивления. На службе большинство решений принимаются за солдата: ему предоставляют готовую еду и жилье; он получает приказы и обязан выполнять их, насколько хватает сил.

Он был хорошим солдатом, некоторые назвали бы его образцовым воином. Более того, он дважды дослуживался до звания майора, успешно сражался с противником на поле боя. Но никогда не испытывал свои способности в каком-то ином ремесле.

Он мог бы стать офицером мирного времени, поскольку люди научатся жить в мире и направлять свои стремления на благо цивилизации, должен же быть кто-то, кто будет сохранять мир. Но это, увы, не его выбор: он продолжал вести жизнь воина.

Теперь-то он знал, что такая жизнь не для него. Ни минуты больше, давно решил он. Перед ним тупик, и он ведет в никуда.

Предполагая, что может серьезно изучить право, Каллаген кое-что знал в этой области. Это может быть выходом, хотя и не очень удовлетворительным, поскольку такое решение принесет свои плоды лишь через несколько лет… Ах, если бы только ему удалось отыскать Золотую реку!.. Он понимал, конечно, что это всего лишь пустая отговорка. Он похож на людей, с которыми встречался повсюду, — искателей сокровищ, затерянных приисков; у таких, как правило, не было иной цели в жизни. И они никогда не переставали искать — до тех пор, пока сами не становились старыми, усталыми от жизни, дряхлыми.

Его мысли вернулись к Спрагу. Где он теперь? Нашли ли они дорогу назад, решили ли, что он, Каллаген, мертв? Может, на них внезапно напали из засады и устроили резню? Он сомневался, что Спраг легко потеряет свой след. Он был предусмотрительным толковым офицером и кое-что знал об индейских методах борьбы, считаясь со своими людьми.

Каковы были его, Каллагена, личные обязанности в данной ситуации? Он задумался. Первоначально их цель пребывания в пустыне состояла в том, чтобы защищать почтовый путь и людей, следовавших по дороге. Именно этим он и занимался.

Наступил вечер, а вместе с ним пришла прохлада. Появились звезды, на небе не было ни облака. Вдалеке возвышался резкий силуэт крутого горного кряжа.

На противоположной стороне загона горел костер, и до Каллагена долетал аромат готовящегося кофе. Мак-Броуди подошел к нему.

— Я рад, что ты здесь, Каллаген. Мои люди валятся с ног от усталости. Вы можете сменить нас в карауле?

— Хорошенько присматривай за лошадьми, — посоветовал Каллаген. — Я уже говорил, что не доверяю Уайли и его товарищу.

Мерцание огня, терпкий запах кофе и поджаренного бекона вызывали приятные ощущения, но Каллаген чувствовал себя неспокойно. Он знал о притаившихся поблизости индейцах, хотя, может быть, это была совсем другая банда, не та, что напала на него после того, как он оставил отряд.

В нем не было чувства враждебности к индейцам. Они жили своей жизнью, своим укладом, которые складывались на протяжении тысячелетий. Не задумываясь о том, хороши они или плохи, он принимал все это, как само собой разумеющееся. Они жили своей жизнью, белый человек — своей; у этих культур разное происхождение, собственные принципы существования.