Глава 1

Наступила ночь, а он по-прежнему был один посреди нескончаемой пустыни. Встречные машины попадались редко. Последнюю он видел около часа назад — небольшой пикап, в котором ехало семейство индейцев-навахо. Стоило ему свернуть с шоссе, и он тут же ощутил непонятное беспокойство. Это было странно, ведь пустынные дороги были ему не в диковину. Может быть, тому виной давнее, но навязчивое воспоминание? Разве не сотни раз путешествовал он по таким же вот пустынным дорогам? Откуда сегодня эта непонятная тревога? Уж не из-за той ли истории, рассказанной стариком у стойки в одной из придорожных забегаловок? Ему доводилось слышать немало подобных историй и даже потратить большую часть своей жизни на то, чтобы узнать, что за ними кроется — чистейший обман, фантазия или малоизученное природное явление. Так почему же именно эта, рассказанная стариком история так запала ему в душу? Или все дело в самом старике?

Он вел машину очень медленно, чтобы не пропустить поворот — его предупредили, что этот поворот найти довольно трудно. Дорога представляла собой всего лишь узкую тропу, петлявшую среди низких холмов из песчаника, за которыми высились чернеющие на фоне ночного неба прямоугольные силуэты столовых гор.

Разумеется, письмо Эрика Хокарта тоже сыграло свою роль. Его явно написал перепуганный до смерти человек. А ведь он всегда был удивительно невозмутимым, немногословным и даже самоуверенным. Что же могло так испугать Эрика Хокарта?

Вокруг царила мертвая тишина, нарушаемая лишь негромким урчанием мотора. А кромешную тьму прорезала только узкая полоска света, отбрасываемая фарами.

Подавшись вперед, он пристально вглядывался в чернильную темень, чтобы не пропустить поворот. И вдруг, поддавшись внезапному порыву, затормозил, потом заглушил мотор и выключил фары. Замер и напряженно прислушался. К чему?

Во мраке однообразие пустыни нарушалось кое-где темными пятнами скудной растительности и отдельными каменными колоннами, за которыми просматривался скальный массив; в темноте его очертания напоминали трубы огромного органа.

Тишина. Полная тишина. Как все же редко современному человеку выпадает возможность услышать полную тишину! Разве что в пустыне или высоко в горах…

Он нырнул в холод ночи, открыв и тихо прикрыв за собой дверцу; любой звук в этом царстве тишины казался бы кощунственным. Он стоял в шаге от машины, вслушиваясь, не донесется ли звук мотора приближающегося джипа, машины Эрика. Но скорее всего он не доехал до условленного места встречи — дороги, ведущей к каньонам; видать, еще далеко. Это место выбрал сам Эрик.

К западу от дороги тянулась длинная гряда столовых гор — черная громада на фоне ночного неба. Та самая, о которой Эрик упоминал в своем письме. Да он и сам прекрасно помнил ее. Почти десять миль в длину и примерно две тысячи футов в высоту, триста — пятьсот футов на самом верху — отвесные каменные склоны.

Уже собираясь вернуться в машину, он остановился и вздрогнул от неожиданности — откуда-то сбоку вырвался сноп яркого света. Он обернулся и был почти ослеплен неровными сполохами сияния, выбивающимися из-за кромки горной вершины.

Дрожащее зарево продержалось в небе еще с полминуты, слегка изменило цвет, а затем исчезло.

Он пристально вглядывался в вершину горы. Костер в этой глуши, да еще на такой высоте? Мало вероятно. Авиакатастрофа? Но он не слышал ни гула двигателей, ни взрыва, не видел ничего, кроме этого странного сияния.

Озадаченный и встревоженный, он снова сел за руль и, проехав еще с полмили, отыскал наконец долгожданный поворот. Направив машину вниз по песчаному склону, поехал по дну пересохшего русла. Он был заранее предупрежден, что дальше проехать нелегко даже на джипе, но в багажнике лежали лопата и скатанная в рулон стальная сетка, которую можно будет расстелить на земле перед машиной. Многие дороги в пустыне пролегали по песчаным руслам высохших рек, но ему они никогда не нравились. В этих краях ждать паводка сейчас не приходилось — небо по-прежнему оставалось ясным. Но береженого, как известно, бережет Бог. А от стихии никто не застрахован. Много лет назад, в пору далекой юности, ему довелось видеть, как один человек во время паводка разом лишился всего своего имущества.

В тот день он ехал на попутной машине. В горах шел сильный дождь. Машина въехала в такое же высохшее русло. Он еще сказал хозяину автомобиля, что это небезопасно, но тот лишь снисходительно усмехнулся и поехал дальше. Не успев отъехать и десятка метров, они прочно застряли в песке. Стараясь поскорее сдвинуть с места буксующий автомобиль, они поначалу внимания не обратили на глухой рокот приближающейся воды.

Опомнились, лишь когда на них вдруг пахнуло непривычной прохладой. Стена воды не меньше восьми футов высотой, несущая на своей вершине огромные бревна, показалась из-за изгиба узкого каньона.

Могучий водяной поток ударился о стену каньона, выбросив в воздух струю высотой в добрые полсотни футов. На мгновение они замерли в замешательстве, а затем бросились бежать.

Стремительно наступавшая стена была примерно в двух сотнях ярдов от них. А до противоположного берега оставалось еще ярдов тридцать. Им удалось опередить поток на какую-то секунду — за спиной ухнула волна.

Оглянувшись, они увидели, как русло быстро наполняется водой, на глазах превращаясь в полноводную реку. Он и сейчас помнил отрешенный взгляд того человека. «Вода схлынет через полчаса или даже раньше, но вот о машине я могу забыть уже сейчас, — сказал бедняга. — В этой машине осталось все, что мне удалось нажить за свою жизнь», — мрачно заключил он.

До сих пор, спустя столько лет, он не забыл, как ему все же удалось откопать свой изрядно потрепанный саквояж, хотя все пожитки тогда состояли лишь из двух пар потертых голубых джинсов, нескольких рубашек, нескольких пар носков и нижнего белья. В пору далекой юности бритву и расческу он всегда носил в кармане.

Пересохшее русло некогда протекавшей здесь реки, по которому он ехал теперь, хранило следы нескольких разрушительных паводков. У скал и деревьев образовались завалы принесенных сюда течением вывороченных из земли кустов и наносной горной породы. Судя по всему, в последний раз низина затапливалась совсем недавно. В этих краях тучи, собиравшиеся над горами, всегда служили поводом для беспокойства. В Кунлуне, граничившем на севере с Тибетом, наоборот, стоило опасаться ясного неба. Именно в такие дни, когда на небе не было ни облачка, лучи жаркого солнца растапливали снега высокогорий, и грохочущие потоки воды разливались по каньонам.

Слегка подавшись вперед, он внимательно всматривался в кромку на вершине столовой горы. Но она по-прежнему оставалась темной. Колея, которой он придерживался все это время, разделялась впереди на несколько дорожек, и он выбрал самую накатанную. Ему пришлось обогнуть большое старое дерево, известное под названием трехгранного тополя — верный признак близости подземных вод. Дальше он двигался по узкой дорожке света. И наконец оказался на вершине низкого песчаного холма. Здесь, выйдя из машины, он долго стоял, прислушиваясь к тишине ночи. Ему не давала покоя мысль, что Эрик мог бы выехать пораньше и встретить его на полпути. Он устал и не имел ни малейшего желания колесить всю ночь напролет по этому пустынному краю.

Эрик позвонил ему примерно месяц назад и предложил встретиться на дороге, ведущей через каньон. Это было как-то слишком неопределенно и совершенно не похоже на Эрика. Со своей стороны он предложил назначить встречу у Джекобз-Монумент — каменного монолита, который было невозможно ни с чем спутать. К тому же его местонахождение оба прекрасно знали.

— Нет! — запротестовал Эрик. — Только не там! Где угодно, но только не там!

Во время того телефонного разговора впервые зашла речь о его приезде сюда. Спустя три недели он получил наспех нацарапанное письмо, каждая строка которого отчаянно молила о помощи.

Стоя у машины, он тревожно оглядывался. Место было уединенным и зловещим. Стараясь отогнать тяжелые мысли, он с удивлением отметил, насколько глубоко в его душу запала та старая байка. Она засела в самых дальних, темных уголках памяти и при каждом удобном случае напоминала о себе. Полностью избавиться от этих непонятных воспоминаний ему никак не удавалось. Это было просто невозможно. Более того, несомненно, именно они и оказали решающее влияние на весь его жизненный путь. Однако, разговаривая с Эриком о здешних местах, он ни словом не обмолвился о том, что ему когда-то стало известно. Знакомство же Эрика с этим краем ограничивалось тем, что несколько раз он видел его с борта самолета по пути из Нью-Йорка или Чикаго в Лос-Анджелес. Эрик вряд ли стал бы слушать подобные байки.

Майку Раглану было девятнадцать лет, когда он услышал эту историю. А уже через две недели первый раз в жизни он увидел Ничейную гору воочию.

Он тогда работал на старом руднике близ реки Колорадо. И вот дирекция приняла решение на неопределенный срок приостановить здесь все работы. В тот день Майк и еще трое рабочих сидели в шахте на глубине трехсот футов под землей, обедали без аппетита и рассуждали, как быть дальше. Они прекрасно понимали, что после закрытия рудника им вряд ли удастся подыскать себе здесь другую работу. Майк не знал, что предпринять.

— А почему бы тебе не поехать вместе со мной? — предложил Джек. — Меня ждут кое-какие дела на Валлесито. К тому же в окрестностях Дюранго и Силвертона тоже есть рудники. Может, ты нашел бы там работу.

За неимением лучшего Майк Раглан согласился.

Джек был механиком в очистном забое. Вместе с Майком они уже проработали не одну смену. Джеку было лет шестьдесят, а может, и больше. По натуре человек общительный, он запросто сходился с людьми, располагая их к себе. Мог рассказать немало занятного о временах, проведенных им в Голдфилде, Тонопаге, Рэндсбурге и Криппл-Крик. Он родился и вырос здесь — в крае Четырех Углов. Его бабка была из племени индейцев-пиутов, и сам Джек тоже неплохо знал их язык. Поначалу Джек и Майк отправились во Флагстафф. Затем, миновав по пути Туба-Сити, поехали дальше по старой дороге, ведущей в сторону горы Навахо. На своем стареньком автомобиле Джек исколесил уже всю округу, забираясь порой в самые отдаленные уголки. Высокое днище позволяло машине преодолевать крутые каменистые склоны. К тому же он всегда возил с собой набор инструментов, запасное колесо, трос, целую россыпь болтов и гаек всех размеров, а также топор, лопату и пилу. В его машине всегда имелась пара двадцатилитровых канистр с бензином, канистра с водой и скатанная в рулон стальная сетка, помогавшая преодолевать глубокие пески. Пожалуй, нелегко было бы найти место, где Джек, путешествуя или занимаясь своими изысканиями, не смог бы проехать.

Как-то раз за ужином в одной из захудалых закусочных Флагстаффа им повстречался старый ковбой, оказавшийся к тому же давнишним знакомым Джека.

— Эти края мне хорошо знакомы, — сказал старик Майку. — В твои годы я уже был ковбоем. Объездил всю округу. Вкалывал с ребятами на ранчо «Хэшнайф» и у французов. Потом захотелось романтики, потянуло на поиски клада — «потерянного золота Эдамса». Перебивался случайными заработками, тем и жил. Бывало, приходилось и коров перегонять от Уинслоу до берегов Биг-Сэнди. Потом вернулся в эти места и снова взялся за поиски. — Он пристально разглядывал Майка. — Ты еще совсем молодой. Вся жизнь впереди. Надеешься отыскать что-нибудь?

— Ага. Работу. Мы с Джеком вместе работали в Аризоне, — ответил Майк.

— Я тоже по молодости был таким, — продолжал старик, — все мечтал, как заживу, когда разбогатею… Да… Большого богатства так и не накопил, но и не бедствовал. Встретил хорошую женщину. До сих пор вместе. А чтобы век скоротать, нам со старухой хватит и того, что у нас есть. — Старый ковбой смерил Майка оценивающим взглядом. — Ты небось парень отчаянный?

— Так себе. Не хуже и не лучше других.

— Парень что надо, — перебил его Джек, вставая. — Я видел его в деле. Здорово работает. Ты, Майк, как хочешь, а я пойду спать. Завалюсь пораньше. Выезжаем завтра на рассвете.

— И я. Вот только кофе допью, — сказал Майк.

Старик разлил кофе по чашкам и, облокотившись на стойку, снова перевел взгляд на Майка.

— Знаешь, сынок, мне уже восемьдесят девятый год пошел. В седле держусь уверенно, как и раньше, но вот по горам лазить нет сил. Да и ни к чему это мне. Ведь нам со старухой уже много не надо. Сынок наш умер. А больше детей Бог не дал. Я никогда и никому всего о себе не рассказывал. Не хотелось прослыть лгуном. Люди-то считали, что мне удалось напасть на золотую жилу. И в общем, были где-то правы. Почти. — Старик усмехнулся. — То, что я нашел, оказалось гораздо лучше простых самородков. Или песка. Чистое золото. Высочайшей пробы! Причем — навалом. Бери, сколько душе угодно, если не боишься проклятий и прочей чертовщины. Мне под девяносто, и старухе моей почти столько же. Как ни крути, а выходит, что я и так уж задержался на этом свете. Всю жизнь я таился, даже с собственным сыном не говорил об этом, боялся за него. А теперь хочу поскорее сбросить с души этот груз. Но, запомни, сынок, — продолжал старый ковбой, — доберешься до золота, возьмешь сколько сможешь и поскорее выбирайся. Не задерживайся. Уходи. И заклинаю тебя всеми святыми: не помышляй вернуться туда снова! Они так и не узнали, что я нашел. За мной даже погоню снаряжали… Но я скажу тебе: если у человека голова на плечах, то его даже в пустыне никто не сможет выследить. Никто! Короче, они так никогда и не узнали, кто посмел пробраться в их владения. Ну а я с тех самых пор туда больше носа не казал, обходил стороной то место. В этом мире, сынок, порой случаются странные вещи, которым нет объяснения. Ты слышал о пустыне, что окружает гору Навахо, к востоку отсюда?

В ответ Майк лишь молча кивнул.

— Это дикий край, — продолжал старик. — Совершенно дикий! Там есть места, где начинает казаться, будто вокруг что-то все время меняется. Есть каньоны, преодолеть которые еще не удавалось ни конному, ни пешему, потому что сделать это невозможно, иначе как оказавшись с Обратной Стороны.

— С обратной стороны? — переспросил с удивлением Майк.

— Именно так, сынок. С Обратной Стороны. Говорят, что у всего есть обратная сторона. А отчего этих сторон только две? Почему их не три или, скажем, не четыре? Я человек неученый и не очень-то в этом разбираюсь. Но вот только именно там мне довелось столкнуться с чем-то очень необычным. Тогда я затаился и провел несколько месяцев, наблюдая за этим. Я не хочу сказать, будто мне стало известно, как оно действует. Но зато я узнал, когда это бывает! Не знаю, что тому причиной, но все-таки однажды это произошло из-за меня. Все дело в том, что они каким-то образом прознали об этом! Но только прежде чем им удалось туда добраться, меня уже и след простыл. С тех пор я туда ни ногой!

Старик глотнул кофе, провел по усам тыльной стороной ладони и продолжил свой рассказ:

— Я дам тебе карту. В свое время я сам начертил ее на куске холстины, а кое-что перерисовал с золотой тарелки, которая висела там на стене. Но о ней мне совсем ничего не известно. Я срисовал тот план, надеясь, что это ключ к разгадке какой-нибудь тайны.

— Ты обнаружил в горной пещере сокровищницу? — догадался Майк.

— Да. Это было чистейшее золото высочайшей пробы, сынок. Такие диски. Размером с блюдце. И там же были свалены в кучу всевозможные блюда, кубки и прочие побрякушки.

Майк Раглан до мельчайших подробностей помнил тот вечер. Тогда эта история ему понравилась, но в душе он оставался скептиком. Весь Запад был взбудоражен слухами и рассказами о зарытых в землю кладах, заброшенных приисках и несметных сокровищах. В былые времена богатства эти стоили не более тридцати или в лучшем случае шестидесяти тысяч долларов. Однако учитывая, что инфляция коснулась даже кладоискательства, все суммы со временем сделались астрономическими. И теперь стало совершенно привычным оперировать цифрой в тридцать миллионов.

Если бы даже половина этих баек была правдой, то выходило, что в свое время значительная часть местного населения только тем и занималась, что зарывала в землю свои сокровища да забрасывала прииски. Бытовало мнение, будто бы воры прятали таким образом награбленное добро, если им не удавалось промотать его достаточно быстро, спустить на вино, женщин, гулянки с музыкой.

— У меня есть карта…

Ну вот и кульминация рассказа. Карта с точным обозначением тайника с сокровищами будет продана ему за некую сумму в долларах. С такими сказками Майк был уже знаком, но все же купить первую в жизни карту ему еще предстояло.

— Короче, сколько? — с нетерпением спросил он.

— Она не продается. Ни за какие деньги. Я хочу просто отдать тебе, сынок, — тихо сказал старик. — Но учти, эта вещь может навлечь на тебя беду. Послушай моего совета. Как следует изучи ее, все хорошенько запомни. Затем быстро действуй. И сразу же — обратно. Иначе нельзя. — Старый ковбой замолчал и снова налил кофе в обе чашки. — И будь поосторожнее в тех краях. Мне доводилось бывать там раз двадцать, а может, и все тридцать. И вот что странно. Когда тебе начинает казаться, что знаешь там буквально каждый камень — тут-то все и начинается. Чертовски непостижимым образом все вокруг меняется. Стоишь вроде бы на прежнем месте, где бывал уже не раз. Но только вокруг ничего не узнать. Даже чувства, которые при этом испытываешь, — и те совершенно другие. Тебе никогда не приходилось просыпаться среди ночи с ощущением, что все вокруг вдруг стало другим? Ну, скажем, дверь не на своем месте? Или все вещи перевернуты вверх дном? Так вот, в том краю случается именно такое. С той только разницей, что это состояние длится не считанные минуты. Оно растягивается там на целые часы!

Старик замолчал, устремив взгляд за окно, куда-то в темноту ночи.

— Послушайся же меня, сынок, — продолжил он после паузы. — Действуй, как я. Когда тебе начнет казаться, что мир перевернулся, — замри. Оставайся там, где стоишь! Не поддавайся тем, кто хотел бы увлечь тебя в глубь этого обезумевшего и исковерканного края! За тридцать лет мне раза три-четыре довелось собственными глазами видеть, как это происходит. Но каждый раз мне доставало присутствия духа, чтобы не сдвинуться с места. Одно время у меня жил старый мул. До чего же осторожная скотина! Почти тридцать лет ходил он по каньонам и горным тропам. Можно сказать, этот мул и научил меня кое-чему. Бывало, у самого подножия горы растет сочная трава, протекает ручей, а старый осел вдруг заупрямится. Ни в какую не идет! Однажды я даже пнул его, чтоб не валял дурака. А он лишь уши прижал, но не сдвинулся ни на шаг!

Старик вытащил из внутреннего кармана сложенный кусок холстины и расстелил на столе.

— Вот эта карта. Здесь гора Навахо. Мимо нее не проскочишь. Это самая большая гора во всей округе. Она находится как бы в центре. А вокруг нее такое, чего тебе не приходилось видеть никогда в жизни. Каньоны до того глубокие, что дна не разглядеть. Осмотришься, насколько хватит взгляда, а потом выйдешь вот сюда. — Старик водил пальцем по карте. — Снова внимательно оглядись. Изломанная линия — это река Сан-Хуан. Впадает в Колорадо. Протекает по дну каньонов. Тропа уводит на восток от Навахо. Не дорога, а сплошные ухабы.

— А мы как раз туда и держим путь, — вставил Майк.

— Поезжай, сынок. Только не останавливайся.

Глава 2

Старый ковбой указал на одну из гор — ту, что была старательно обозначена на полотняной карте.

— Вот отсюда лучше держаться подальше. В этом скалистом краю когда-то обитали древние индейские племена. Но сейчас ты все равно не встретишь ни души. Эти люди были умны. Они ушли оттуда. А ведь это не просто маленькая точка. Это огромное пространство в сорок или пятьдесят квадратных миль, которое лучше обходить стороной. Правда, сам я там никогда не бывал. Лишь пару раз оказывался поблизости. В те времена у меня был знакомый индеец -душевный старик. Наше знакомство длилось уже много лет, прежде чем он рассказал, что там будто бы пролегал так называемый «путь». Он, правда, сам не знал, что это за «путь». К тому моменту в живых уже не осталось никого, кому это было известно. То был секрет племени, а оно вымерло или намеренно было кем-то уничтожено. Теми, кто хотел, чтобы тайна «пути» осталась навеки неразгаданной.

Старик решительно пододвинул полотняную карту поближе к Майку Раглану:

— Спрячь за пазуху и никому не показывай. Есть люди, которые не остановятся ни перед чем. Они пойдут даже на убийство, лишь бы заполучить эту карту. Поэтому до сегодняшнего дня я ни с кем не заводил такого разговора. Я очень стар. Я много раз видел, как в небе над теми скалами восходит солнце. Встречал людей, уходивших в те края, чтобы никогда не вернуться. Но я знал и других. Тех, кому удалось возвратиться оттуда, — потерявших память и лишившихся рассудка. Потусторонний мир существует, и он где-то там. По крайней мере входит в него. Им открылись Семь Городов Сиболы. Они видели их собственными глазами! Будто сквозь слегка раздвинувшийся занавес. Только вот пережить увиденное оказалось выше человеческих сил! Но эти города есть на самом деле, сынок! И я тоже их видел. Но это край порока и зла. Такого страшного зла, что ни ты, ни я даже представить себе не сможем. Ведь это из-за него древние племена оказались в этом мире, пройдя, как сказано в их преданиях, сквозь дыру в земле.

В кивах, их обрядовых святилищах, обязательно есть то, что у них называется сипапу. Это особая дыра в полу, символ той, через которую им удалось спастись от злых сил. Но они, эти силы, все еще существуют в тех скалах, и ты, сынок, помни об этом!

Много воды утекло с тех пор, как Майк Раглан повстречался со старым ковбоем. И он не рассказывал эту историю никому, даже Эрику Хокарту. Но все же сумел предупредить Эрика, посоветовав ему поскорее забыть о тех краях и выбрать другое место. Но Хокарт и слушать его не стал.

Мысленно возвращаясь к тому давнему путешествию, Майк вспомнил, как в разговоре со старым рудокопом Джеком он упомянул о той горе.

— Ничейная гора, — сказал Джек. — И если все будет в порядке, то завтра мы остановимся на ночлег неподалеку от нее. — Он покачал головой. — Дороги там не ахти какие — всего-то несколько троп индейцев-навахо. Мне доводилось проезжать там только верхом на лошади. Но не на машине. Возможно, тебе придется пройти пешком вперед, чтобы осмотреть местность. Может, кое-где откатить камни с дороги, ну и тому подобное. Там одни ухабы.

— А о самой горе знаешь что-нибудь? — нетерпеливо спросил Майк.

Джек ответил не сразу.

— Просто каменная глыба — пожал он плечами, -только очень большая. Покатые склоны становятся отвесными ближе к вершине. Место глухое и труднодоступное. Поэтому никто ею особо и не интересуется.

Майк напомнил Джеку об одном из его друзей-пиутов и предложил:

— Спроси у него, а вдруг он что-нибудь знает.

Джек лишь небрежно отмахнулся:

— Не о чем тут спрашивать. Да и на карте это место не найдешь, как ни старайся. Скорее всего, оно там указано неточно. Или даже приписано к другому штату.

— Но ведь интересно же… — настаивал Майк.

— Тогда спроси у кого-нибудь из индейцев-хопи. Это их земли. А еще лучше забудь об этом.

— Я хочу забраться на эту гору. Посмотреть, что там наверху.

— Ты, Майк, видать, совсем спятил, — с сожалением сказал Джек. — Выбрось это из головы.

Позднее Майк все же совершил это восхождение. Но это уже совсем другая история. Теперь от тех событий его отделяли многие годы. За это время Майк достаточно поездил по стране, повзрослел, набрался опыта и — как ему хотелось верить — стал благоразумнее.

Оторвавшись от воспоминаний, Майк снова сел в машину, запер все дверцы и откинулся на спинку сиденья. Он устал, чертовски устал. Но где же, черт возьми, Эрик? Сейчас больше всего на свете ему хотелось оказаться в Тамарроне, городе, где он остановился, наскоро поужинать и завалиться в постель. Нет, сразу спать. В конце концов, поесть можно и завтра. Передохнув немного, он завел машину и медленно поехал вдоль дороги, что вела к берегу реки Сан-Хуан. Окутанная мраком длинная столовая гора, та самая, над которой он видел зарево, теперь нависала над ним. Ее северная оконечность вырисовывалась на фоне ночного неба словно нос гигантского корабля.

Пристально всматриваясь во тьму, Майк вскоре сумел различить блеск воды. Скорее всего, это и была река Сан-Хуан или же запруда в Глен-Каньон. Он не бывал в этих краях с тех пор, как построили дамбу. Но прежде чем выйти из машины, он продел ремень в петлю кобуры и снова застегнул его. Майк носил кобуру слева, чтобы в случае чего пистолет можно было запросто выхватить как правой, так и левой рукой.

Ему довольно часто приходилось забираться высоко в горы, оказываясь в самых труднодоступных местах. Оружие при себе он держал скорее по привычке — на случай, если на тропе внезапно доведется столкнуться с медведем или горным львом. Вероятность подобной встречи была, конечно, ничтожно мала. Но после того, как однажды прямо навстречу ему из зарослей кустарника вышел лев, Майк твердо решил, что к подобным неожиданностям лучше готовиться заранее. Конечно, он не собирался никого убивать, но становиться чьей бы то ни было добычей тоже не хотелось. Пистолет придавал уверенности. Майк вышел из машины и осторожно закрыл за собой дверцу.

Где-то в темноте почудилось какое-то непонятное движение, было слышно, как осыпаются мелкие камешки. Затем снова наступила тишина. Он ждал, для верности придерживая пистолет одной рукой.

Майк был не из пугливых. И уж конечно не из тех, кто, вздрагивая от любого шороха, начинает без раз-бору палить во все стороны. Совсем не в его правилах также было стрелять наугад, не определив прежде цель. Но странная возня в темноте не на шутку его встревожила. Вероятнее всего, это был лишь койот. Но ему, честно говоря, показалось что-то покрупнее.

Майк ждал долго, очень долго. Время шло. Все это было совсем не похоже на Эрика Хокарта: тот весьма щепетильно относился к условленным встречам, отличаясь редкой пунктуальностью. Майк нетерпеливо прохаживался возле машины. Было холодно, как того и следовало ожидать от ночи в пустыне. Он взялся за ручку дверцы. Внезапно из-за вершины возвышающейся перед ним горы возникло яркое сияние. Это была лишь короткая вспышка. На какое-то мгновение всю округу залил ослепительно белый свет, который исчез так же неожиданно, как и появился.

Вновь погрузившаяся в кромешную тьму пустыня казалось, вдруг ожила. Майк сумел разглядеть в темноте какие-то смутные, как будто обнаженные фигуры. Они передвигались короткими перебежками.

И тут что-то тяжело ударилось о бок его машины. Резко обернувшись, он на миг встретился взглядом с одним из этих голых существ. Его ничего не выражающие глаза были широко распахнуты. Существо словно не заметило Майка — крадучись обогнув джип, оно бросилось бежать прочь, оставив после себя тяжелое зловоние, напоминающее запах разлагающегося трупа. Когда загадочные существа — люди или кем бы они ни были — исчезли в темноте, он вновь остался один. Только в воздухе продолжал витать запах мертвечины, а далеко в стороне от дороги был слышен их удаляющийся топот. Вскоре все стихло. Ошеломленный Майк поспешно забрался в машину, захлопнул и запер дверцу.

Все произошло настолько стремительно и неожиданно, что он даже не успел испугаться. Глубоко потрясенный привидевшимся, он развернул машину и пустился в обратный путь, направляясь в Тамаррон.

Путь оказался неблизким, и, когда он подъехал к коттеджу хозяев мотеля, в небе уже занимался рассвет. Не выключая мотор, Майк подошел к стойке, решив прежде всего забрать свою корреспонденцию, а уж потом отправиться к себе. Оказалось, что на его имя пришло несколько писем и небольшой пакет, обернутый коричневой бумагой и перетянутый бечевкой. Ни марок, ни почтовых штемпелей на нем не было. Но почерк ему был хорошо знаком. И Майк снова обратился к девушке-портье.

— Когда принесли пакет? Это было при вас? — спросил он.

— Да, вчера вечером, часов около десяти. Я еще спросила, не желает ли она, чтобы я при ней позвонила вам. Но женщина покачала головой. Положила сверток на стойку, как-то очень странно посмотрела на меня и пошла обратно к двери. Дойдя до самого порога, обернулась и оглядела комнату — не только меня, а все здесь. — Девушка за стойкой была явно смущена. — Знаете… она показалась мне несколько странной, — неуверенно добавила она.

— Странной? — переспросил Майк.

— Женщина была очень красива. Но эта красота показалась мне необычной, — подбирая слова, говорила девушка-портье. — Сначала я даже подумала, что если она из индейцев, то уж точно не из местных. Но больше всего меня поразило, как она глядела на меня. Точнее сказать, не на меня, а на мое лицо, на волосы, на одежду.

— Что же в этом странного? Вы молодая, привлекательная девушка.

— Да не в этом дело! Она разглядывала меня словно диковинное существо. Как будто в жизни не видела ничего подобного. Вот что я хотела сказать. Нет, правда, я серьезно.

Войдя в свой номер, Майк кинул сверток на кровать. Рядом с ним мягко плюхнулся брошенный следом «магнум» 357-го калибра. Первым делом нужно как следует отдохнуть. Долгий перелет из Нью-Йорка. Путаница с часовыми поясами, длительные ночные переезды с места на место — все это не прошло бесследно. Майк буквально валился с ног от усталости.

Он уже собрался нырнуть под одеяло, как зазвонил телефон.

— Мистер Раглан? — Это была девушка-портье. — Мне кажется, что вам следует знать об этом. Только что какой-то человек просил меня отдать ему сверток, который вы недавно забрали. Он сказал, что должен вручить его вам лично.

— А вы что ответили?

— Разумеется, что вы уже взяли его. Тогда он спросил о той женщине, что принесла сюда пакет. — Девушка-портье немного помолчала. — Мистер Раглан, вы, наверное, подумаете, что я дура. Но мне почему-то сделалось страшно. Понятия не имею почему. Но только я жутко перепугалась.

— И что с девушкой? — решил уточнить Майк.

— Он… в нем было что-то такое… отталкивающее, — запинаясь, объясняла девушка-портье. -И… мне стыдно признаться, но я солгала. Я сказала ему, что не видела здесь никакой девушки и что сверток принес мужчина.

— Ну и?..

— Видели бы вы его лицо! Оно мгновенно побледнело! Стало белым как мел! «Мужчина?!» — закричал он. Потом опрометью бросился на улицу и сел в фургон.

— Спасибо, что поставили меня в известность, — поблагодарил Майк.

— Надеюсь, я поступила правильно.

— Вы замечательно справились. Благодарю вас.

Положив трубку, он еще некоторое время постоял у бара, погрузившись в раздумья. Наверное, пора уже отбросить сомнения и отрешиться от подозрений. Но ведь, с другой стороны, он до сих пор не имеет никакого представления о том, что, собственно, происходит. Каким образом в эти события оказался вовлечен Эрик? Если, разумеется, он имеет отношение к ним. И покуда это не выяснится, необходимо действовать крайне осмотрительно. Судя по всему, у Эрика возникли серьезные неприятности. Но вот только какие? И из-за чего? И вообще, какого рода неприятности может нажить себе человек в пустыне, когда на многие мили вокруг нет ни души?

Вскрыв пакет, Майк обнаружил то, что в общем-то и ожидал — дневник Эрика Хокарта. Привычка вести дневниковые записи сохранилась у Эрика еще со времен исследовательской работы, когда скрупулезное описание хода эксперимента на разных его этапах могло оказаться весьма полезным. Бросив дневник на кровать, Майк достал уже прочитанный детектив Эрика Эмблера, завернул книгу в оставшуюся от прежнего свертка бумагу и, перевязав все той же бечевкой, оставил его на виду — на уголке бара.

Через несколько минут он уже лежал в кровати, засунув дневник под подушку и держа пистолет под рукой. За окном закружились легкие снежинки. Это было последнее, что он успел запомнить, прежде чем его сморил сон.

Человеку, жизнь которого проходит в опасных приключениях, связана с риском, присущи качества, которые никогда его не подводят. И одно из них — сверхчуткий сон. И хотя Майк вымотался и смертельно устал, приглушенного, вороватого шороха оказалось вполне достаточно, чтобы он мгновенно проснулся.

В комнату проник кто-то посторонний! Майк незаметно приподнял голову. Около бара, спиной к нему, стоял широкоплечий человек. В руках он держал коричневый сверток, мгновение — и незваный гость направился к окну. Тогда Майк, держа наготове заряженный «магнум», как можно спокойнее произнес:

— В голове не укладывается, зачем человеку рисковать свободой ради того, чтобы украсть книжку, которую можно купить на любом углу всего за пару долларов.

— Книжку? — остановился незнакомец.

— Дело в том, — невозмутимо продолжал Майк, — что уже много лет мы с Эриком Хокартом обмениваемся книгами. Если какая-нибудь из книг понравилась ему больше других, он присылает ее мне. Я делаю то же самое для него. Но, конечно, если уж вам так невтерпеж, можете взять ее себе.

— Книгу? — повторил незнакомец.

— Пошел вон! — сорвался наконец Майк. — И заруби себе на носу: если посмеешь снова сунуться сюда, я пристрелю тебя на месте. Терпеть не могу воров.

Человек бросился к окну, отдернул штору и выскочил на улицу. Было слышно, как тяжело он спрыгнул на землю.

Майк захлопнул створки окна, запер их на все задвижки и глянул на улицу: загадочный гость торопливо перебегал через дорогу. Вскоре на шоссе блеснули фары, и белый фургон, отъехав от обочины, направился в сторону Дюранго.

Тогда, прихватив с собой злополучный дневник и пистолет, Майк прошел в ванную. Там он сначала принял душ, потом начал бриться. Все это время он думал об Эрике. Несомненно, того преследовали серьезные неприятности. Это ясно из письма. Ведь даже в своей первой весточке он недвусмысленно дал понять, что случилось нечто непредвиденное. И это при том, что Эрик никогда не увлекался всякого рода безумными идеями и его не терзали беспочвенные опасения.

Во время их последнего телефонного разговора Эрик был краток и говорил по существу.

— Мне нужно, — сказал он, — чтобы рядом был человек с тем кругом интересов, что и у тебя, и с твоим складом мышления. Я оплачу все расходы и готов с радостью заплатить сполна за уделенное мне время.

— Знаешь, Эрик, — ответил тогда Майк, — боюсь, не смогу приехать прямо сейчас. Меня держат срочные дела. Нужно прежде управиться с ними.

Эрик немного помолчал, затем попросил:

— Тогда приезжай, как только освободишься. При первой же возможности, ладно? Я не хочу говорить об этом ни с кем, кроме тебя.

— А в чем дело? Случилось что-нибудь?

Последовало неловкое молчание. Очевидно, Эрик звонил из уличного телефона. Или же кто-то посторонний стоял поблизости и подслушивал?

— Расскажу при встрече. А то ты подумаешь, что у меня крыша поехала. — Эрик опять замолчал.

Они уже распрощались, и тут Эрик вдруг торопливо выпалил в трубку:

— Майк! Пожалуйста! Я в отчаянии!

Майк запомнил, как потом положил трубку на рычаг, как долго в замешательстве глядел на телефон. Все было странно и совершенно не похоже на Эрика Хокарта. Он, верно, и в самом деле попал в беду. Только тогда Майк никак не связал этот разговор с собственными познаниями о тех краях. Ему и в голову не могло прийти, что между Эриком и теми событиями может существовать некая связь. Если бы он только знал…

Позднее пришло письмо, написанное торопливым почерком…

«Ради Бога, немедленно приезжай!

Мне нужна твоя помощь, Майк, потому что никто другой не справится с этим. Если все упирается в деньги, не сомневайся, я заплачу. Но умоляю, приезжай поскорее! И будь осторожен. Не доверяй никому. Здесь никому нельзя верить.

Встретимся на дороге в каньон, ты знаешь, где это. Если же меня не будет там, то, ради Бога, разыщи меня.

Кроме тебя, мне не поможет никто. Я уверен в этом. Майк, вытащи нас отсюда, и я буду обязан тебе всем!»

Глава 3

«Нас»? Значит, он не один? С тех пор как пришло письмо и позднее, во время перелета на Запад, Майк раздумывал над тем, что означает множественное число — «нас». Эрик всегда был убежденным холостяком. Вызывая симпатии у представительниц прекрасного пола, сам он, похоже, неизменно оставался равнодушным к их вниманию. И вот сейчас в очередной раз Майк вспомнил все детали того разговора. Одевшись в задумчивости, он, не отрываясь от своих мыслей, сварил кофе и сел за стол, расположившись так, чтобы в поле зрения оказались окно и входная дверь. На стол перед собой положил пистолет.

Ему не было страшно. Но факт оставался фактом. Дом его был объектом вторжения ночного грабителя. И еще неизвестно, какие события последуют за всем этим.

Майк наугад открыл дневник. Поудобнее устроившись в кресле, придерживая страницы тетради большим пальцем, он приготовился читать. Но вдруг ощутил редкостное нежелание вникать в содержание записей. Зачастую люди чересчур идиллически представляют себе эти места. Романтические опасности и явная погоня за выгодой со временем затмили собой все. Подавляющее большинство обывателей привыкли связывать Запад в первую очередь с мехами, бизонами, золотом, серебром, ковбоями, индейцами и большими стадами. И редко кто пытался более глубоко проникнуть в суть вещей.

Никто не задумывался о том, что индейцы, с которыми столкнулся белый человек, впервые ступив на эту землю, были не единственными исконными обитателями здешних мест. Еще раньше, задолго до них, в этих землях обитали, сменяя друг друга, совсем иные племена. Память о них уже давным-давно канула в небытие. И все же некоторые из тех народов оставили после себя многое, относившееся не только к материальной культуре, но и к культуре духовной. И вот уже новые племена, заселившие эти земли, наследовали многое от тех, кто жил здесь до них. Они использовали заимствованное для достижения гармонии с окружающим миром.

Но древние тайны остались неразгаданными. И духи удалились в глубь каньонов, дожидаясь времен, когда вера новых последователей воскресит их к жизни.

Вот почему современный человек, путешествуя по пустынным каньонам или лесистым склонам гор, всегда испытывает необъяснимое чувство тревоги, будто за ним кто-то следит. Кто он, этот призрак из далекого прошлого? Можно ли, взглянув внезапно вверх, увидеть там некое еле заметное таинственное движение — или это просто игра воображения? Индеец же всегда был уверен, что он не один в этих местах. Он всегда знал, что рядом с ним незримо присутствуют Другие. И они неизменно следят за каждым его шагом. Явления, которые пока не имеют логического объяснения или считаются проявлением сверхъестественного начала, мы привыкли называть крайне примитивно. А ведь за тем, что мы между собой прозвали привидениями, призраками, полтергейстом, ангелами, чертями или духами, стоит нечто большее. Однако в силу предубежденности мы пока не сумели этого осознать. Мы вполне допускаем, что где-нибудь в глубинах Вселенной, возможно, существуют иные миры и цивилизации. Но разве не могут иные миры находиться здесь, совсем рядом? Может быть, они существуют параллельно с нашим?

И наконец. В том случае, если эти параллельные миры и в самом деле существуют, отделены ли мы от них навечно непроницаемой стеной? Быть может, среди множества наглухо запертых дверей существует где-нибудь хоть одна, что до сих пор остается слегка приоткрытой?

Человечество овладевает все новыми знаниями, приподнимая завесу невежества. Но в мире по-прежнему существует слишком много непознанного. А все наши догадки и теории не дают разгадок и остаются недоказанными.

Как все-таки ничтожно мало мы знаем о самих себе! И как много явлений остаются без внимания лишь потому, что не подпадают ни под одну из общепринятых категорий!

Своим мы считаем мир, что развивается, неуклонно продвигаясь по механистическим рельсам материализма. Но разве нет других путей? Разве можно исключить, что рядом проложены десятки других дорог, о существовании которых мы даже не догадываемся?..

Майк Раглан налил себе еще кофе и положил дневник на стол. Ответов на все эти вопросы он не знал. Многое из того, что ему доводилось видеть и слышать, вызывало у него неподдельное изумление. За годы жизни, проведенные в поисках, во время которых ему приходилось разоблачать плутов и выводить на чистую воду мошенников, исследовать дома с привидениями, общаться с медиумами, изучать культовые религии, он неожиданно для себя натолкнулся на нечто действительно необъяснимое. И это вызвало у него тогда вполне понятное беспокойство. А что же таинственный ночной визитер? Тот самый, которого Майк застиг у себя в комнате за кражей книги. Кто он такой? Зачем ему нужен дневник? Хотел ли он украсть его для себя или для кого-то другого? Кто подослал его сюда? Вопросы, вопросы… Майк почему-то склонен был думать, что вора к нему подослали. И он не сомневался, что тот приходил, именно чтобы завладеть дневником. Поэтому не исключено, что попытается вернуться еще раз.

В душе Майк был согласен с девушкой за стойкой, что в посетителе было нечто, делавшее его непохожим на других. Его окружала некая необычная аура. Но в своем деле это был, безусловно, профессионал. Человек, в совершенстве владеющий всеми приемами и методами подобной работы.

Майк взял в руки дневник. Обыкновенный блокнот с линованными страничками, в котором Эрик писал черным фломастером. Почерк был разборчивым, и читать было легко.

«Высадился на вершине горы. Вблизи она выглядит совсем иначе, чем казалась с воздуха. Совершенно ровная, овальная поверхность площадки местами покрыта скудной, едва пробивающейся растительностью. Почва кажется рыхлой, но очень соленой. Вдоль одного края площадки возвышаются гладкие, словно отполированные, утесы. Склон горы здесь круто обрывается вниз, как, впрочем, и с остальных сторон. Создается впечатление, что эти гладкие каменные глыбы кто-то расставил здесь специально. Уму непостижимо! В голову лезут мысли, конечно нелепые, что когда-то в далеком прошлом вершина этой горы была облагорожена и возделывалась.

Обнаружил три на редкость хорошо сохранившиеся стены. Положил на них сверху большой лист фанеры. Крыша готова. Теперь здесь можно будет даже спать. Сойдет и за мастерскую на время строительства. Поставил стол для чертежей, сложил инструменты в угол. В соседней комнате под навесом можно будет разводить костер. Вид отсюда изумительный! Внизу протекает река Сан-Хуан. За ней возвышается торец громадной столовой горы. В длину она протянулась, наверное, на десять миль. В целом склон покатый. Но последние триста — пятьсот футов, особенно у самой вершины, совершенно отвесная скала. Должно быть, это и есть так называемая Ничейная гора. Что ж, видимо, у того, кто дал ей такое имя, были довольно веские основания.

Воскресенье. Сегодня позволил себе расслабиться. Осматривался на новом месте, продолжал работу над стенами моего временного пристанища. Сооружение поразительно прочное. В раствор, по всей видимости, добавляли неизвестное мне вещество. Строение совсем не похоже на другие горные хижины или дома индейских поселений. Но со временем стили меняются. А каменщики, верно, учились мастерству непосредственно во время работы.

В доме, что я планирую здесь построить, причем в основном собственными руками, будет десять комнат и внутренний дворик. Его выложенные из дикого камня стены я пристрою к огромным гладким валунам, что высятся у самого края вершины. На все эти работы уйдет примерно год. А может быть и больше. Это — дом моей мечты. И я решил, что он должен стоять именно здесь, в этом едва ли не самом уединенном месте во всей округе.

Понедельник. Проснулся, разбуженный свирепым рычанием. Шеф стоит рядом, клыки оскалены, шерсть дыбом, и глухо рычит. Шеф на редкость крупный пес и весит целых сто шестьдесят фунтов. Не одно тысячелетие тибетский мастиф по праву считается одной из лучших пород сторожевых собак. Известны случаи, когда они вступали в схватку с медведями, тиграми или дикими яками, набрасываясь на любого, кто осмелится посягнуть на их территорию.

До утра было еще далеко, и я строго прикрикнул на пса. Но Шеф все равно продолжал рычать. Поднявшись с армейской раскладушки, служившей мне постелью, я увидел, что из соседней комнаты пробивается слабое красноватое сияние. Поначалу мне показалось, что это пожар. Но потом понял, что цвет странного сияния не похож на зарево от огня. Тогда, взяв пистолет, я шагнул в соседнюю комнату. В душе я был готов ко всему. Но, переступив порог, я замер в изумлении. Красноватое сияние исходило от проекта моего будущего строительства!

На чертежах появилась еще одна комната! И она была обозначена тонкой светящейся линией. Эта новая комната была круглой точь-в-точь как кива скальных жителей!»

Майк Раглан отложил дневник и взглянул в окно. За стеклом порхали снежинки. А на снегу все еще были видны следы недавнего визитера, ведущие от дома к шоссе. Так что это был не сон!

Кофе остыл. Майк выплеснул его в раковину и поставил чашку под горячую воду, чтобы она хорошенько прогрелась. Он любил горячий кофе, а в нагретой чашке он остывал не так быстро. Налив себе еще, Майк вернулся на прежнее место у стола.

Не удивительно, что Эрик обратился именно к нему! Только дело в том, что, по крайней мере на данный момент, Майку Раглану порядком надоело распутывать таинственные головоломки. Сейчас он хотел просто пожить для себя. В мире и покое. Поразмышлять и заняться наукой. Наконец, проанализировать кое-что — так ему, по крайней мере, казалось.

В двенадцать лет он остался круглым сиротой. В тот злополучный день его родители, решив заправить машину, остановились на бензоколонке. По роковому стечению обстоятельств, именно в это время на колонку было совершено нападение. Они погибли в перестрелке, так и не успев понять, что происходит. Следующие два года Майк прожил на ранчо, помогая хозяевам. Там он много времени уделял верховой езде и охоте. Но семья, в которой он жил, распалась, супруги развелись. Следующий год он работал помощником фокусника, дававшего представления на ярмарках. Потом открыл собственный тир в парке аттракционов. Работая на ранчо, Майк научился неплохо стрелять, а в тире еще больше отточил свое мастерство, доведя его до совершенства. Одним словом, он был незаурядным стрелком.

По окончании сезона в парке Майк на несколько месяцев остался не у дел; жить пришлось впроголодь, а случайная работа, что ему удавалось подыскать, отнимала последние силы.

С приходом весны Майк вернулся на ярмарку, в одиночку управляясь в своем тире. Пару раз, когда по причине сильного подпития фокусник не в состоянии был появиться на сцене, Майк показывал фокусы вместо него. Фокусник был ливанцем, и, общаясь с ним, Майк научился немного говорить по-арабски. В шестнадцать лет у него уже была самая настоящая, серьезная работа, как у взрослого. С него и спрашивали за нее, как со взрослого. В то время Майк говорил всем, что ему уже двадцать четыре года.

Прекрасно сознавая, что связывать свое будущее с ярмарочным балаганом глупо, он стал целеустремленно расширять круг деловых знакомств. Результатом чего и стала работа в местной ежедневной газете. Там ему платили даже немного больше того, что было необходимо на комнату и еду. К тому же Майк еще подрабатывал в типографии, где платили сдельно. Семь месяцев ему пришлось подметать полы, отвечать на телефонные звонки, разносить заказы — словом, делать все, что от него могло потребоваться. В свободное же время он увлекся чтением.

Майк зачастил в городскую библиотеку, а время от времени наведывался и в магазинчик, торговавший подержанными книгами. Он стремился восполнить пробелы в своих знаниях. К концу третьего месяца Майк уже начал пописывать кое-что для газеты и даже продал несколько удачно составленных рекламных объявлений. А к концу пятого месяца его ждало небольшое повышение по службе.

Тогда времени на «светскую жизнь» у него почти не оставалось. Поговорить он мог разве что с официантками в тех закусочных, где обедал, со своим начальником да еще с печатником в типографии. Потом у Майка появился новый знакомый, который не имел никакого отношения к его работе. Им стал бывший миссионер, который проводил в местном колледже занятия по изучению Библии. Профессор некоторое время жил в Дамаске и знал арабский. Они с Майком часто болтали по-арабски, и вскоре Майк научился довольно прилично говорить на этом языке. Несколько раз он приходил в колледж, на уроки, что проводил его друг. Благодаря этому, наряду с познанием Библии, он узнал и о Святых Землях.

Майк начал было ухаживать за одной местной девушкой, но ее родители отнеслись к этому крайне неодобрительно. Да и кем он был тогда, в конце-то концов, как не бездомным бродягой? Короче говоря, ее родители сделали все, чтобы раз и навсегда положить конец этому знакомству. Майк стерпел и эту обиду. Но долго чувствовал себя глубоко несчастным, будучи уверенным, что с ним обошлись крайне несправедливо.

Между тем жизнь шла своим чередом. Он работал на лесопилке, смог удачно продать в газету свою статью о ярмарочных карнавалах, а потом еще одну заметку — об оленях — в какой-то природоведческий журнал. Потом Майк снова вернулся к работе в небольшой местной газетенке и, когда редактор, он же издатель, заболел, самостоятельно управлялся со всеми делами до полного его выздоровления. Неожиданные изменения в его карьере произошли, когда редактор после болезни снова вернулся к работе.

Несколькими днями раньше в их городок приехал какой-то человек, объявивший, что обладает способностью общаться с душами умерших. В доказательство своих слов он в присутствии многих горожан якобы получал послания от их давно умерших родственников, которые наряду с советами давали покинутым любимым также рекомендации, как и во что им следует вкладывать деньги.

И вот в один прекрасный день Мельбурн вызвал его к себе в кабинет.

— Послушай Майк, ты ведь, кажется, работал в шоу, где показывали фокусы? — спросил он.

— Ну да, приходилось, — не понимая, к чему он клонит, ответил Майк.

— Ты слышал о медиуме, что недавно приехал в город? Как думаешь, он в самом деле может что-то такое или просто водит нас за нос?

— Он проходимец, — решительно сказал Майк. — Это старо как мир. Во время выступлений в цирке мы тоже иногда прибегали к таким приемам, чтобы читать послания якобы с того света.

— Я хочу, Майк, чтобы ты вывел его на чистую воду. Потом напишешь об этом статью. А то он тут объявил старой миссис Маккена, будто душа ее умершего мужа открыла ему истину и указала, во что старушка должна вложить свои сбережения.

— Вы хотите, чтобы я побывал у него на сеансе? — спросил Майк.

— Да. Посмотри, что и как. Напиши об этом статью, А мы запродадим ее через агентство.

Майк вывел шарлатана на чистую воду, а после того как статья была закончена, написал еще одну заметку — о доме с привидениями. Вот так, совершенно случайно, он нашел себя. После этого солидный, издаваемый по всей стране журнал заказал ему серию статей все о тех же так называемых домах с привидениями. За этой серией последовала еще одна, посвященная знаменитым фокусникам. Затем была поездка на Гаити и его книга о вуду — местных знахарях и шаманах, — написанная по возвращении домой и ставшая бестселлером. После такого успеха Майк предпринял ряд путешествий в отдаленные, загадочные места. Своими глазами он видел гробницу Тин-Хинан в Сахаре, Пещеры Тысячи Будд и сказочный остров Сокотра. Большую часть года он провел в горах Тибета.

Всего за год Майк стал знаменитостью с мировым именем. Он усердно изучал историю, выискивая сведения о невероятных событиях. Принимался за расследование явлений, на которые закрывали глаза ученые. При этом, будучи по натуре убежденным скептиком, Майк никогда ничего до конца не отрицал. Обнаружить и раскрыть возможный подлог было нетрудно. Но постепенно он уверился, что на свете все-таки существует нечто необычное, нечто такое, что не удается объяснить при помощи известных ему методов. По крайней мере пока.

Раз за разом он оказывался у самой грани чего-то призрачно-неясного, того, что не имеет осязаемого воплощения, но тем не менее явно существует. Зачастую возникала необходимость изменить подход к событию, попытаться рассмотреть проблему под другим углом. Именно при таких обстоятельствах и произошло его знакомство с Эриком Хокартом.

Хокарт был изобретателем, ранее специализировавшимся в некоторых областях электроники. Однако он отличался от большинства исследователей, с головой окунувшихся в научные изыскания. Хокарт тонко чувствовал, какие коммерческие выгоды можно извлечь из применения некоторых, казалось бы чисто научных, открытий. В результате он занялся бизнесом, довольно быстро сколотил себе состояние в несколько миллионов, тут же удалился от дел и зажил в свое удовольствие.

Именно Эрик в свое время провел Майка Раглана по лабиринтам математики и физики. Часто они обсуждали и любимую идею Эрика — поселиться где-нибудь в краю каньонов Юты или Аризоны — и даже вместе выбирали место для дома.

Однако окончательное решение Эрик принял самостоятельно. Конечно, если бы Майк узнал об этом раньше, то настоятельно рекомендовал бы Эрику Хокарту подыскать другое место. Хотя какие бы доводы он смог привести?

Майк Раглан снова взглянул в окно, туда, где только что стоял белый фургон. Еще один жилец? Или фургон пустой? Был там один пассажир? Их было двое? Или, может быть, больше? Майк с тревогой раздумывал над тем, как оказался в беде Эрик. И каким чудом удалось ему устроить так, чтобы дневник попал в надежные руки? Какому-то человеку — или людям — об этом стало известно. И тогда была предпринята попытка перехватить записи. Следовательно, этот дневник может пролить свет на то, что случилось с Эриком. А может быть, и объяснит, что происходит с ним сейчас.

В конце концов, во всех этих событиях пока не было ничего сверхъестественного. Эрик Хокарт -человек ведь состоятельный. Так что его вполне могли похитить с целью получения выкупа или из мести.

Майк пока не имел ни малейшего представления, что бы он мог предпринять со своей стороны. И хотя все еще сомневался, что с Эриком случилось нечто серьезное, но не забывал и о том, что зачастую вместе с богатством люди наживают себе врагов или по крайней мере завистников.

Ну как же тогда с необычными ощущениями? Или ему все показалось? Но ведь девушка за стойкой тоже почувствовала неладное. И кто же та, другая девушка? Красивая молодая женщина, что оставила пакет у портье? Что с ней?

Майк снова потянулся за дневником.

Глава 4

Впервые взяв этот дневник в руки, Майк Раглан наугад раскрыл его и начал читать откуда-то из середины. Он вовсе не собирался детально изучать его содержание. Теперь же он открыл самую первую страницу.

Страниц шесть содержали разного рода идеи и замечания, относившиеся к задуманному Эриком строительству. Сколько и каких материалов следует заказать, рассуждения о размерах комнат и их будущих интерьерах.

Очевидно, он всегда носил блокнот с собой в кармане. И это было очень удобно, когда появлялась какая-нибудь очередная ценная мысль — ее можно было немедленно записать.

Переворачивая страницы, Майк наконец дошел до места, где прервал чтение. И снова углубился в дневник.

«Наутро события минувшей ночи показались мне всего лишь сном. Но, взглянув на чертежи, я в этом засомневался. Я не увидел красного сияния, но линия, которую я обвел циркулем на том месте, осталась. Довольно странно. Однако с точки зрения архитектуры в этой круглой комнате был свой резон. К тому же она замечательно вписалась в мой план, нарисованный ранее. Я вышел на улицу, чтобы еще раз проверить расположение.

Или мне все это приснилось? А вдруг это своего рода психоз, разновидность ночного кошмара? И была ли на самом деле та светящаяся линия? Но Шеф очень быстро развеял мои сомнения. Он продолжал беспокойно принюхиваться ко всему, временами скулил и повизгивал, вздрагивая при малейшем шорохе. Замечу, что тибетские мастифы обладают гораздо более тонким чутьем, чем их английские сородичи. А этого пса Майк подарил мне после своего возвращения из Тибета. Тогда это был уже подрощенный щенок.

Шефу явно не нравилось то, что ему удалось унюхать. Он взял след и пошел по нему, но вскоре потерял.

Я подошел к месту, где по плану должна находиться круглая комната. Если допустить, конечно, что я бы ее построил. Разумеется, выравнивать здесь ничего не пришлось бы. Поверхность земли была совершенно ровной. Заметив у себя под ногами нечто напоминавшее плоский камень, я захотел поднять его и отбросить в сторону. Но камень не сдвинулся с места. Тогда, начав копать рядом с ним, я обнаружил, что он, оказывается, был частью стены. Я принялся копать дальше, и вскоре в стене обозначился плавный свод.

Среда. Прошло уже два дня. И все это время я продолжаю остервенело копать, разбрасывая землю как безумный. Нужно обязательно убедить Майка приехать сюда. Вообще-то мне приходится даже не копать, а раскапывать, вынимать землю, что была когда-то сюда засыпана. Я и раньше видел полные обломков развалины. Но только эта моя находка с теми руинами не имеет ничего общего. Такое впечатление, что все здесь сделано специально для того, чтобы сохранить постройку.

Да, я дурак. Но дурак, обезумевший от страха. Возможно, Майк сумел бы разобраться, что к чему. Я не способен на это. Стоило мне начать копать в этом месте, и я стал махать лопатой как одержимый. Несколько раз наступали моменты, когда я решал бросить это занятие. Но некая сила неизменно влекла меня к этой яме. Все это время Шеф встревоженно расхаживал вдоль самого края кивы — а это, несомненно, она и есть. Пес часто принимался рычать, а временами поскуливал. Было очевидно, что Шеф очень взволнован. Но спуститься в яму вместе со мной он неизменно отказывается».

Майк отложил дневник. Кофе совсем остыл. Он опрокинул чашку в раковину, затем наполнил ее свежесваренным кофе. Эрик сделал интересное открытие, о котором следовало бы сообщить опытному археологу. Ну конечно же, его находка имеет огромное значение. Ведь большинство из известных археологии кив были найдены, в лучшем случае, в частично разрушенном состоянии.

Насколько Майк припоминал, Эрик никогда особо не интересовался историей индейских племен юго-западных штатов. Не исключено, конечно, что он успел ознакомиться с некоторыми местными публикациями. Возможно, из них он узнал об архитектурных традициях индейцев-анасази.

Ну а как же светящаяся красная линия на чертеже? Неужели кому-то или чему-нибудь понадобилось, чтобы эта кива была обнаружена? Но для чего? И кто это мог быть?

Гора, где Эрик затевал строительство, находилась в отдаленном, практически безлюдном районе штата.

Майк подошел к окну и взглянул на укрытую снегом землю. Следы по-прежнему были видны. Они словно напоминали о том, что все это происходит с ним на самом деле. Где сейчас Эрик? Почему не пришел? Отчего выбрал для их встречи ту глушь? Может быть, его перехватили по дороге туда? Что с ним? Мертв? Ранен? Или в плену? Ну, это уж полный абсурд. Хотя как знать… Ведь кто-то же забрался к Майку и попытался украсть вот этот самый дневник. И вполне возможно, обнаружив, что его надули — а это, должно быть, уже произошло, — он может решиться на новую попытку.

Почувствовав приступ раздражения и беспокойства, Майк Раглан снова взялся за дневник.

«Если их целью было сохранить в целости эту часть руин, то это удалось как нельзя лучше. Вопрос в том, почему остальные развалины той же самой постройки были отданы на откуп времени и стихии. Зачем понадобилось сохранять именно эту ее часть? Быть может, это некая святыня? Место настолько особое, что должно быть сохранено от разрушения любой ценой?

В целости остались не только стены, но и штукатурка на них. А она сплошь изрисована какими-то символами. Штукатурка сохранилась замечательно, за исключением тех мест, где заметны следы водяных подтеков.

Четверг. Бессонная, тревожная ночь! Шеф не сомкнул глаз. Большую часть ночи он прорычал, лежа рядом со мной. Несколько раз мне казалось, что за стенами хижины кто-то шевелится. А однажды я даже явственно ощутил, будто из темноты на меня кто-то смотрит.

Наутро я проснулся с дикой головной болью. Во рту ощущался какой-то гадкий привкус. Я развел в печурке небольшой огонь и сварил кофе. Затем вышел на улицу. Как распоследний дурак, я напрочь забыл о том, что первым делом на земле надо искать следы. И спохватился, лишь когда мы с псом уже сами достаточно наследили кругом, естественно, затоптав следы, которые могли быть кем-то оставлены. Принявшись снова разглядывать киву, я вдруг понял, что в ней не было сипапу.

Сипапу, как я понимаю, называют дыру в полу кивы. Это — символ. Он показывает, каким образом племя анасази перебралось в этот мир. Сипапу, которые мне довелось видеть, различались по величине. Самые маленькие были размером с чайную чашку, другие порой достигали диаметра раза в два большего.

В этой же киве — которая, должно быть, служит образцом отклонения от традиционной культуры — в стене устроено ложное окно и глухая ниша, напоминающая михраб в мечети. Свод, стены ниши и земля, которой она была засыпана, состояли из какого-то рыхлого на вид серого вещества. У меня не было ни малейшего желания дотрагиваться до него руками, и поэтому я не стал этого делать.

Возвратившись в хижину после беглого осмотра кивы, я обратил внимание на то, чего раньше не заметил: бесследно исчез мой чертежный карандаш. А на его месте стоял миниатюрный, совсем крохотный кувшинчик, высотой не более трех дюймов».

Оторвавшись от дневника, Майк допил кофе. Он понимал, что нужно скорее возвратиться обратно и разыскать Эрика. Но интуиция подсказывала ему обратное: «Не ввязывайся! Ведь это проблемы Эрика, а я здесь и вовсе ни при чем. Это Эрику пришла идея перебраться жить в эти края и выстроить здесь дом. Хотя я неоднократно, но безуспешно пытался отговорить его от этого шага».

— Так что совесть моя чиста, — вслух произнес Майк, чувствуя фальшь в собственном голосе.

Эрик просил о помощи. Просил именно его. А ведь Эрик нечасто просил окружающих о чем бы то ни было. И если не он, Майк, то кто тогда? И кто, кроме него, мог знать или хотя бы догадываться о том, что Эрик Хокарт попал в беду? Да и вообще, многие ли знали о том, что он здесь?

В конце концов, разве он сам, Майк Раглан, не имел отношения к расследованию происшествий невероятных и сверхъестественных? Разве не считал себя человеком, ничего не принимающим на веру?

Как водится, все бывает хорошо в меру. До поры до времени. Раз пять или шесть за все время Майку пришлось столкнуться с явлениями, повторных встречу с которыми он впоследствии старался избегать. Дело в том, что он слишком любил этот мир. И не имел ни малейшего желания променять его ни на какой другой. Но ведь должно же быть логическое объяснение всему происходящему в этих местах. Даже тем странным вспышкам на горной вершине.

А те существа, которых ему довелось мельком увидеть ночью? Кто они? Может быть, индейцы, только голые? Возможно, он наткнулся на людей из так называемого племени кающихся. В свое время Майк слышал это название. Но знал о них очень мало. Лишь то, что у этого племени были собственные, и довольно необычные, традиции и ритуалы.

А сполохи над горой? Что, если те существа среагировали на них? Можно ли считать те сполохи своего рода сигналом?

На душе у Майка по-прежнему было неспокойно. И тогда он принялся поспешно собираться. Небольшая дорожная аптечка, которую он всегда держал под рукой, охотничий нож, запасная коробка с патронами для «магнума» 357-го калибра. Здесь он ненадолго задумался, потом достал еще одну коробку с патронами. Майк наполнил флягу и на всякий случай собрал кое-что по мелочи из еды. Однако он все еще не знал точно, что предпринять.

Эрик предложил для встречи дорогу через каньон. Гора, что была им выбрана для строительства, находилась к северу от реки. Перебраться же через реку, минуя мост близ Мексикан-Хэт, было невозможно. Это значит, что он первым делом нанесет визит туда, где жил Эрик.

А потом? Майк старался пока не думать о том, что будет дальше. К тому времени ему наверняка удастся разыскать самого Эрика или, по крайней мере, получить от него какую-нибудь весточку. Он снова взял дневник.

«Позднее. Я предпринял безуспешную попытку возобновить работу над планом постройки. Старался хоть как-то отвлечься от необычных обстоятельств. Но мысли мои были слишком далеки от утилитарных проблем строительства.

Внезапно Шеф яростно залаял. Схватив подвернувшуюся под руку палку, я выбежал на улицу. Мое появление, по-видимому, воодушевило пса, придало ему храбрости. Спрыгнув в киву, он кинулся к каменной нише, которая была теперь совсем иной, чем прежде. У дальней ее стены клубилось густое, с виду казавшееся маслянистым облако. Однако оно не проникало в саму киву, все время оставаясь в пределах проема.

Не прекращая оглушительно лаять, Шеф бросился к нише. Я громко закричал, начал звать его обратно. И когда он наконец все же повиновался, я сам спрыгнул в киву, чтобы схватить его за ошейник. Решив, что я иду вместе с ним, Шеф кинулся в нишу, и его лай вскоре затих где-то вдалеке.

Шеф убежал! Но куда? Эта ниша была выдолблена почти у самого края скалы. Проскочив через нее, он, по идее, должен был, пролетев несколько сотен футов, упасть на камни у подножия горы.

Но ведь он не упал. Я отчетливо слышал его лай, доносившийся откуда-то издалека. Как будто он гнался за чем-то или кем-то.

Прошло еще несколько долгих минут. Я остался стоять на месте как вкопанный — или, скорее, замороженный. Наверное, так будет более точно, потому что внутри у меня все похолодело. От ужаса я чувствовал себя холодным как лед. Обретя наконец возможность двигаться, я бросился обратно и неловко выбрался из кивы наверх, попутно ободрав о камни колено.

Спотыкаясь, добрел до своего небольшого лагеря, устроенного на месте древних развалин. Там тяжело рухнул на койку. Я провел рукой по лицу. Несмотря на то что утро выдалось прохладным, с меня градом катился пот.

Рассудок. Только бы не сойти с ума. Итак, прежде всего благоразумие, логика, здравый смысл.

У меня не было объяснений случившемуся. Естественно, мне и прежде доводилось слышать о загадочных исчезновениях. Например, о таком. Некий человек, переходя на другой край поля на виду у других людей, вдруг бесследно исчез прямо у них на глазах. Или. Другой человек отправился на родник за водой. Его следы хорошо были видны на свежем снегу. Но на подходе к роднику они внезапно оборвались. Тут же, неподалеку, валялось и перевернутое набок пустое ведро. А человек исчез. Откуда-то еле слышно доносился ею голос, призывавший на помощь. Но крики постепенно становились все тише, и вскоре все смолкло…

Прошло немало времени, прежде чем удалось наконец отделаться от охватившей меня паники. Только теперь я понял, что сегодня, первый раз в жизни, мне довелось испугаться по-настоящему. И если бы не Шеф, я бы тут же, не раздумывая, ушел отсюда, чтобы больше никогда не возвращаться. И даже не помышлять снова повторить подобный опыт. Но Шеф был умным и преданным псом. И он ни за что не рискнул бы спуститься в киву или броситься дальше, в провал, если бы не был уверен, что я все время буду там рядом с ним.

Итак, начну по порядку. Произошло нечто выше моего понимания. Но ведь сказать по правде, каждый день всем нам приходится сталкиваться с явлениями, объяснить или в полной мере осознать которые подавляющее большинство из нас не может. Многие ли, к примеру, вращая ручку настройки радио или телевизора, понимают принципы их действия?

Мой верный пес пропал. Если он проскочил через нишу, то неизбежно где-то оказался. Я должен его вернуть. Даже если для этого придется отправиться в это «куда-то» вслед за ним.

Шеф исчез в нише, и я слышал его лай. Следовательно, процесс перехода не изменил его. Он лаял. Видимо, сохранилась и побудительная причина его действий. Значит, переход не изменил его физически и его восприятие окружающего мира осталось прежним.

У меня пропал карандаш. Но вместо него оставлен небольшой сувенир. Резонно предположить, что там, по другую сторону ниши, не чураются неких этических стандартов. А значит, каким-то образом с ними можно установить контакт. Сделав подобное заключение, я предпринял первый разумный с точки зрения логики шаг. Отправился обратно к киве и позвал пса. Однако ничего не произошло. Может ли звук проникать за пределы этой ниши? А если, предположим, я пройду сквозь нее? Смогу ли вернуться обратно? Усевшись за чертежную доску и положив перед собой блокнот для черновых записей, я попытался осмыслить случившееся. При этом твердо решил воздерживаться от опрометчивых поступков.

Если Шеф сможет вернуться, он вернется. Может быть, это произойдет через день, а может, и через два. Сквозь «окно», возможно, открывается некий путь в иное измерение. Может быть, даже другой мир, существующий одновременно с нашим.

Верю ли я сам в это? У меня нет достаточного количества достоверной информации, чтобы принять какое-либо решение. Мне известно лишь, что данная проблема обсуждается уже не одно тысячелетие. И некоторые теоретические выкладки современной физики, кажется, допускают подобную возможность.

Однако вернемся к ситуации, в которой я сам оказался. Провал за нишей явно куда-то ведет.

Более того. Кем бы ни оказался прочертивший на моем плане красную линию, он явно добивался, чтобы провал был найден. Зачем? И почему до этого он был старательно скрыт? Содержалось ли там нечто, прежде наводившее страх? Или таким образом пытались предотвратить соприкосновение двух миров?

Насколько мне известно, по поверьям индейцев-хопи, мы живем в Четвертом Мире. Третьим Миром, который они покинули, перебравшись сюда сквозь дыру в земле, было зло.

Но что это за зло? Некий предмет? Существо? Или какая-нибудь осязаемая сила? Или состояние? Мои познания об индейских верованиях были крайне скудны. Их было слишком мало, чтобы выдвинуть какую-либо гипотезу. И все же мне кажется, что все это некоторым образом имеет отношение к тем, кого индейцы-навахо называют «анасази» — то есть «древними». А вдруг за этой дырой скрывается какое-нибудь чудовище? И что, если киву засыпали землей специально, чтобы не дать ему прорваться сюда?

Глава 5

Кто нарисовал красную линию на моих чертежах? Очевидно, кто-то с «этой» стороны, кто-то, желавший вернуться обратно. Исчезновение карандаша походило на безобидную детскую шалость. Или возможен другой вариант. Кто-то просто избрал такой способ войти со мной в контакт. А вдруг где-нибудь поблизости существует еще один подобный провал? Иначе как мог сюда попасть тот, кто исправил красным мой чертеж?

Нет, все это бред какой-то! Бред! Сейчас, как никогда раньше, мне нужно, чтобы рядом находился человек, обладающий соответствующими знаниями и опытом. Такой, как Майк Раглан. Человек, сведущий во всех публикациях по данной проблеме.

Понедельник. События следовали одно за другим. Проснувшись на следующее утро, я обнаружил пропавший карандаш. Его грифель был исписан до такой степени, что использовать его дальше по прямому назначению было просто невозможно.

Сперва я опешил. Но потом меня будто осенило: а что, если стащивший у меня карандаш не знает, что его можно заточить? Действуя по наитию, я заточил карандаш, а затем воткнул его в грошовую точилку и оставил на столе. Рядом я положил еще парочку карандашей.

Наутро все это бесследно исчезло. А заодно пропал и мой старый свитер, что висел на спинке складного стула. Это уже было очень досадно. Свитер далеко не новый, но кашемировый и теплый. Он был одной из моих самых любимых вещей.

Каково же было мое удивление, когда сегодня утром я обнаружил свой старый свитер. Рядом с ним был аккуратно сложен еще один, совершенно новый — темно-коричневая полоса у плечей плавно переходила в более светлые оттенки.

Новый свитер оказался впору и сидел на мне безукоризненно. У ворота в том месте, где обычно располагается название фирмы, был вышит золотой нитью цветок подсолнуха!

Среда. Выгреб из кивы оставшуюся там землю. Теперь нужно хорошенько рассмотреть росписи на стенах. До сих пор я намеренно не обращал внимания на символы. Ждал, пока появится возможность изучить их в целом.

Четверг. Проснулся утром и нашел цветок подсолнуха у себя на столе! Если здесь и в самом деле водятся призраки, то это, несомненно, добрые существа!

Днем совершенно внезапно объявился Шеф! Он стоял поодаль и глядел на меня. Пошел мне навстречу только после того, как я позвал его. Но стоило ему приблизиться и учуять мой запах, как он восторженно завертелся, запрыгал, стал резвиться, как щенок. А из-за ошейника снова торчал цветок подсолнуха!

Сказать, что я был изумлен, означает ничего не сказать. Дело в том, что Шеф был приучен признавать только одного хозяина. И он никогда не подпускал к себе никого, кроме меня. Правда, в моем присутствии и при настойчивых увещеваниях с моей стороны он иногда мирился с некоторыми вольностями со стороны ветеринара. Но только иногда. И все же кому-то удалось воткнуть ему за ошейник этот подсолнух! На душе у меня было неспокойно. Я уже было почти уговорил себя отказаться от авантюрной задумки и вернуться к нормальной жизни. Ведь прошло уже больше недели, и за все это время мне ни разу не удалось даже выспаться!

Все утро я тщетно силился припомнить, что же мне прежде доводилось слышать о других измерениях, параллельных мирах и их возможностях. Но так и не вспомнил ничего определенного. Именно тогда я начал осознавать, какой же все-таки до обидного ограниченной может оказаться такая узкая специализация, как моя».

Майк Раглан отложил дневник и снова подошел к окну. Эрик Хокарт вовсе не был склонен предаваться безудержным полетам фантазии. Он считался признанным специалистом сразу в нескольких областях электроники. К тому же обладал железной логикой и деловой прозорливостью. Способность предвидения вкупе с запатентованными правами на ряд изобретений принесли ему значительное состояние. Он никогда не пренебрегал мелочами. И его невозможно было с легкостью ввести в заблуждение. Итак, размышлял Майк, до ближайшего города не меньше восьмидесяти миль, а может, и все девяносто. На многие мили окрест нет ни одной живой души. К югу от реки находится пара факторий, примерно там же располагаются малочисленные разрозненные поселения индейцев-навахо. Они живут обособленно и не имеют обыкновения вмешиваться в чужие дела.

Так что же происходит? Судя по всему, Хокарт всерьез поверил в возможность существования некоего параллельного мира. И для кого-то это настолько важно, что на поиски дневника Эрика был послан самый настоящий грабитель. Но где же сам Эрик? Что за девушка принесла сюда его дневник? И кем был человек, собиравшийся выкрасть его А кива?..

— Нужно самому поехать туда, — вслух произнес Майк Раглан. Он уже несколько минут разговаривал сам с собой. — Постараюсь поскорее добраться до места. И если Эрика там не окажется…

Он развернул на столе карту края Четырех Углов и принялся изучать возможные маршруты. Добраться до места, где Эрик решил построить себе дом, совсем непросто. И хотя даже в той глуши дороги довольно сносные, большинство из них оставалось незаасфальтированными. Непосредственно к владению Хокарта не вела ни одна из дорог. Нужно сказать, что для Эрика этот фактор был едва ли не самым привлекательным. Он обожал одиночество.

Эрик решил, и Майк знал об этом, что по крайней мере во время работ добираться сюда можно будет на вертолете. Все необходимые материалы для строительства планировалось доставлять таким же образом. Майку были известны и обстоятельства, при которых Эрик узнал о существовании той горы. Он пролетал над этим районом на самолете довольно низко, и с воздуха эта столовая гора с плоской вершиной была совсем не похожа на другие. Ее вершина имела вполне ухоженный вид, как будто некогда земля на ней возделывалась. Но только это было очень давно. Расположение горы, открывающийся с нее обзор и полное безлюдье вокруг тут же приковали к себе внимание Эрика. С того самого момента Эрику Хокарту просто грезилось это место.

«Можно будет использовать природный камень, -увлеченно говорил он. — У подножия скалы полно превосходного материала для строительства».

К тому же, располагая неограниченным временем, он хотел собственноручно заняться постройкой. Это было его давнишней мечтой.

Эрик всегда самостоятельно принимал решения. Всегда действовал по собственному усмотрению, но на этот раз он неожиданно столкнулся с чем-то доселе совершенно ему неведомым. И к этому он вовсе не был готов.

Майк с тревогой размышлял над случившимся. У Эрика не было друзей-шутников. Поэтому неоткуда было ожидать подобного розыгрыша. Тем более что возможности поселиться поблизости от того места не было никакой. Если только в этих суровых условиях устроить стоянку под открытым небом…

Напряженно размышляя, Майк Раглан медленно продолжал сборы. К вещам, что были уже сложены, он добавил бинокль. И все же в душе крепло нежелание покидать Тамаррон. Виной тому были нехорошие предчувствия. Ему казалось, что стоит лишь вернуться туда, оказаться поблизости от места предполагаемого строительства дома Хокарта, и тогда он тоже будет обречен. Уже почти два десятка лет он только и делал, что исследовал разного рода загадочные явления, разоблачая фальсификации, отважно вторгаясь в малоизученные области познания. Но на этот раз все было иначе. Его не оставляло ощущение, что он стоит у последней черты неведомого. У той самой грани, за которой открывается непознанное, то, чего надлежит опасаться. Но почему он так думает? Какими доказательствами располагает? Присев к столу, Майк в общих чертах изложил на бумаге суть известных ему фактов. Затем составил подробный план своих последующих действий. Если вдруг с ним что-нибудь случится, останется записка. Хоть какое-то свидетельство. Майк даже испытал некое облегчение. Такое чувство, будто неожиданно ему удалось найти выход из тупика. Ну конечно же! Эти свои записи вместе с дневником он оставит в надежном месте.

Майк снова взялся за дневник.

«Боялся ли я? Ведь до сих пор ничего ужасного вроде бы не произошло. И все же мне приходилось иметь дело с чем-то непознанным. Я пытался убедить себя не принимать это близко к сердцу. Считать чьей-то неудачной шуткой. Но не тут-то было. Помнится, Майк говорил: для того чтобы иметь дело с чем-то сверхъестественным, нужно самому обладать некоторым опытом иллюзиониста. Ученый же всегда старается докопаться до истины. И его никак нельзя назвать мастером по части остроумных уловок и прочих хитростей.

Очень многое, что на неискушенный взгляд кажется невероятным, может с легкостью проделать любой фокусник на представлении в цирке. В силу своей профессии ему постоянно приходится иметь дело с подобными «чудесами». Обычно же зрители, охочие до чудес, легко поддаются внушению, потому что их рассудок уже готов поверить в них.

Суббота. Еще одна бессонная ночь. В темноте как будто что-то шевелилось. Шеф все время был рядом. Лежал, прижимаясь ко мне, временами то рычал, то вдруг принимался тихонько поскуливать. Проснувшись рано утром, я еще какое-то время оставался лежать неподвижно. Напряженно думал. Решение пришло неожиданно, само собой. Все. Надо выбираться отсюда. Уйду сегодня же. Заберу только личные вещи, все самое необходимое. Остальное оставлю. Просто возьму и уйду».

Описание поведения Шефа встревожило и озадачило Майка. Шеф был гордым, свирепым и бесстрашным псом, обычно набрасывался на любого, кто посмел оказаться поблизости. И ему было все равно — человек, медведь, волк или еще кто-то. Однако на сей раз он вел себя иначе. Следовательно, пес учуял поблизости нечто, способное напугать даже его.

А вдруг Эрик прав? Что, если ему в самом деле удалось открыть путь в другое измерение? Ведь смогла же собака проскочить туда и благополучно вернуться обратно. И не пострадала, по крайней мере физически. Так что неизвестный тоже мог воспользоваться этой же дорогой — неизвестный или неизвестная? Кто оставлял после себя знак в виде подсолнуха? И откуда те, настоящие цветы? Кому понадобились карандаши и для чего?

Завтра, решил Майк. Он поедет туда завтра. Отправится в путь рано утром, оставив дневник и свои записи в каком-нибудь надежном месте. Лучше всего, думал он, переслать их одному из старых приятелей, прежде работавшему на ФБР. В случае его, Майка, исчезновения они могут послужить своеобразным руководством к действию.

Затем Майк погрузил в джип спальный мешок, провизию на дорогу, пополнил запасы воды, а также прихватил все патроны, что были у него с собой. Покончив с этим, он опустился на стул и уставился в окно. Его невидящий взгляд скользил по снегу, не задерживаясь ни на чем. Он не видел даже величественных скал, подступавших вплотную к шоссе. В эти минуты он думал лишь о себе. И еще о нелегком пути, что ему предстоял. Сказать по совести, у него не было никакого желания ехать туда. Означало ли это утрату интереса к приключениям? А как же любознательность, желание познать неизвестное? А может быть, причиной был страх обнаружить нечто такое, что перевернет его столь привычный и удобный мир? Мы сызмальства привыкаем к жизни в трех измерениях. Этот мир нам понятен, и мы чувствуем себя в нем вполне уютно. Новые Иден ведут нескончаемую войну с нашей косностью и благодушием — и постепенно, но неуклонно горизонты нашего мира расширяются. В результате он становится все более сложным. Когда-то человеку было вполне достаточно приспособиться к жизни в своей деревеньке или небольшом городке, к окружающим его людям. Приходилось приспосабливаться к власти, будь то власть короля или же домовладельца, — к власти любого, кто правил его мирком. Вот в этих пределах человек чувствовал себя вполне в своей тарелке. Шло время. Солдаты и моряки возвращались домой из дальних стран. Они рассказывали удивительные истории о краях, где многое было по-другому, иначе, необычно. Мир медленно становился шире. Большинство слушателей не до конца верили подобным рассказам. Затем рамки познания начали расширяться стремительно. Тихоходные парусники сменили трансатлантические пароходы, люди поднялись в небо, пересекая все новые границы вселенной.

Вторая мировая война открыла для юных американцев самые отдаленные уголки земли. И вот уже дети фермеров из Канзаса или Вермонта запросто ведут разговоры о Бирме и Марокко. Они с легкостью рассуждают о странах, которые их отцы, пожалуй, не сумели бы найти на карте.

И вот уже те, кому несколько лет назад редко когда удавалось провести зиму во Флориде, начинают свой бизнес в Саудовской Аравии, Йемене, Омане. А дети, подрастая, управляются с компьютерами с той же легкостью, с какой их отцы когда-то орудовали чернильными ручками. Во всем происходят радикальные перемены. Новые открытия и изобретения следуют одно за другим.

На сегодняшний день человек уже успел высадиться на Луне, послать космические корабли к дальним планетам — те космические корабли, что, оказавшись за пределами Солнечной системы, до сих пор продолжают свое путешествие в бесконечные глубины космоса. А Эйнштейн и квантовая теория открыли новые грани нашего, втиснутого в узкие для него рамки, мира.

Человека, привыкшего просиживать перед телевизором с банкой пива, следя за ходом футбольного матча, редко посещала мысль, что в окружающем его мире происходит настоящий переворот. Исчезали привычные горизонты. Прогресс уничтожал рабочие места. Перемены, на которые раньше уходили целые века, теперь происходили едва ли не за один вечер. Возникающие при этом новые профессии требовали от работника все большего опыта и знаний. Обыкновенному работяге некуда податься, он оказывается не у дел.

Но кое-что все же осталось без изменений. Например, земля под ногами. Небо над головой. Вот эта дорога, по которой можно ехать в автомобиле. Многие века живут предания о других мирах. И люди читают или слушают разные истории, смотрят фильмы о них. Все это пробуждает интерес и кажется им весьма занятным. Но только верить в это всерьез не принято…

Непонятное всегда оставалось лишь любопытным предметом для непринужденной беседы в кругу друзей. Время от времени появлялись истории о загадочных исчезновениях. По этому поводу обычно следовали невнятные разъяснения какого-нибудь ученого. Причем он явно тяготился своей миссией, тем более что у самого было невпроворот куда более серьезных проблем.

Итак, обычный мир вокруг всех вполне устраивал. В мышлении Майка Раглана также не было места для еще одного измерения. Он был морально не готов к этому, хотя и допускал такую возможность. Но о ее физической природе Майк знал не больше, чем самый рядовой обыватель, который не может объяснить, как работает его телевизор. Майк Раглан не испытывал желания обнаруживать еще одно измерение. Дай Бог разобраться до конца с тремя уже имеющимися! Но он помнил, что жители нецивилизованных племен, с которыми ему приходилось сталкиваться, воспринимали подобную идею как нечто само собой разумеющееся. Она не вызывала у них ни малейшего изумления. Что мы знаем, например, об австралийских аборигенах и их «времени грез»?

Майк взял в руки дневник. Нехотя, с опаской он листал его, отыскивая страницу, на которой остановился.

«Я быстро собрал все самое важное. Чертежи, тетради и те несколько книг, которые захватил с собой сюда, чтобы почитать на досуге. Полдюжины книг все же оставляю — быть может, когда-нибудь я еще возвращусь сюда, хотя бы ненадолго. Тяжело видеть, как на твоих глазах умирает мечта. А этот дом на вершине горы был заветной мечтой моего детства. И вдруг против своей воли я внезапно ощутил, что не хочу уходить отсюда. И оглянулся…

Это была она.

Глава 6

Мое первое впечатление: такая девушка не стала бы оставлять подсолнухи на столе у мужчины. И уж тем более засовывать цветы за собачий ошейник.

Второй мыслью было, что это самая прекрасная женщина, которую мне когда-либо довелось встретить.

В лучах яркого солнца она стояла почти у самой моей двери. Ее черные блестящие волосы, разделенные прямым пробором, были собраны сзади в два пучка. Девушка с кожей цвета старой слоновой кости и темными огромными глазами была очень красива.

Однако в следующий момент мое внимание переключилось на Шефа. Он рычал, но как-то неуверенно, будто смущаясь. И я вдруг понял, что это не та женщина. Во всяком случае, к собаке подходил кто-то другой.

Между тем красавица поманила меня, предлагая последовать за ней. Приблизившись к двери, я наблюдал, как она идет в сторону кивы. С такой походкой, невольно подумал я, можно обойтись и без уговоров.

И все же я оставался в нерешительности. Шеф пятился назад, прижимаясь к моей ноге. Он будто хотел не дать мне пойти за ней. Умный пес что-то подозревал, и, как оказалось, не напрасно. Девушка остановилась у самого края кивы и, оглянувшись, увидела, что я все еще в нерешительности стою на пороге развалин. Тогда она снова поманила меня. Я отрицательно покачал головой. И тут мне показалось, что на ее лицо легла тень недовольства, хотя, возможно, мне это лишь почудилось. Девушка была не просто красива. Она была потрясающе красива. И все же было в ней что-то недоброе, нечто едва уловимое, но вызывавшее дурные предчувствия. Рассудок предупреждал меня, что от нее нужно держаться подальше и убраться отсюда как можно скорей, потому что это место порочно. Разглядывая девушку, я обратил внимание, что ее одежда была из того же материала, что и оставленный мне кардиган с подсолнухами. Но только этот был гораздо лучшей выработки, украшенный изысканным индейским орнаментом. Причем подобного по сложности я еще никогда не видел ни у одного из североамериканских индейцев. Наряд дополняли дорогие украшения из бирюзы высочайшего качества.

— Ты боишься меня? — тихо спросила девушка. Ее приятый голос словно завлекал и в то же время посмеивался надо мной. И тогда, не зная, как поступить, я сказал то, чего говорить, конечно, не следовало:

— Мне надо дождаться строителей. Я нанял их, чтобы построить здесь дом. — С этими словами я широким жестом обвел окрестности.

— Нет! — Ее тон стал резким. — Никто не должен приходить сюда! Никто!

— Мне очень жаль. Но это моя земля, — по возможности спокойно сказал я. — И я буду строить здесь дом.

— Что ты сказал? Твоя земля? Здесь всей землей владеет… — Она внезапно осеклась. — Пойдем! — Голос ее звучал уже повелевающе. — Я покажу тебе!

— Я не могу уйти, — повторил я.

Судя по всему, эта красавица не привыкла, чтобы ей отказывали, и в данной ситуации, очевидно, попросту не знала, как вести себя дальше.

— Следуй за мной. Или за тобой придут, — пригрозила наконец она. — Ты навлекаешь на себя гнев. — Задержавшись еще мгновение, девушка спустилась в киву и исчезла…

К этому моменту мое сознание прояснилось, и я понял, что должен немедленно выбираться отсюда, уходить подальше от этого места. И как можно скорее. Уже через десять минут, засунув в карман этот дневник, я торопливо спускался вниз. Джип я оставил невдалеке от того места, где кончалась дорога, на заброшенной тропе. Я был уже почти рядом с целью, когда из-за груды камней, заросших можжевельником, раздался чей-то тихий свист.

Резко обернувшись, я оказался лицом к лицу со стройной, миловидной девушкой с цветком подсолнуха в волосах.

— Они поджидают тебя! Не ходи! — предупредила она.

— Что им нужно? — вырвалось у меня.

— Они не хотят, чтобы здесь кто-то жил! Они захватят тебя. Добьются всего, чего хотят. Потом убьют.

— Кто ты?

— Каваси. Я убежала. Если найдут меня, то тоже убьют.

— Говоришь по-английски? — удивился я.

— Немного. Старик научил меня, — поспешно ответила она.

— Но ведь та, другая, тоже говорила по-английски! — Я снова попытался разобраться.

— У них есть четыре руки людей, которые говорят. Не больше.

— Четыре руки? — не понял я.

Девушка показала ладони, затем сжала пальцы в кулаки и раскрыла их вновь. Четыре руки, двадцать человек.

— Не будем терять времени. Надо идти. Я покажу. — Быстро обернувшись, девушка с подсолнухом проворно стала спускаться среди камней, увлекая меня за собой. Наконец, обогнув большой валун, вышла на древнюю тропу, узкую и крутую, ведущую вниз, к реке. В тени скалы она нерешительно остановилась: — Тебе нужно на другой берег. Или, дождавшись темноты, плыви вниз по течению к большому озеру.

— А что будешь делать ты? — Я с любопытством взглянул на нее.

— Я вернусь обратно — если смогу. Это не всегда возможно. Всегда можно только через киву, но мне туда нельзя.

— Ты проходишь сюда в другом месте? — решил я уточнить.

— Там не всегда. Только иногда. — Она взмахнула рукой. — Когда-то очень давно мой народ жил здесь повсюду. Потом настали плохие времена. Большая засуха. Пришли дикие, бродячие люди. Они убивали нас. Забирали наше зерно. Некоторые из наших людей умерли. Другие вернулись на старое место, откуда мы раньше пришли сюда. Там очень много зла.

— Но ты не злая, — попробовал я возразить.

— Я нет. Она — да. Она очень важная. Мы боимся ее. И ты бойся. Тот, кто спит с ней, умирает. Она Ядовитая Женщина.

— Ты из индейцев? — решил я выяснить.

— Что такое индейцы? Я не знаю индейцев, — ответила она.

— Где жил твой народ? Здесь?

— Здесь не жил никто. Это место для богов, — с испугом ответила она. — Жрецы приходили на эту гору сажать колдовские деревья — «ведьмин сад». Мой народ жил далеко. Большие пещеры, много домов. С Обратной Стороны у нас большой дом, много комнат. А здесь, я думаю, все разрушилось.

Скальные жители? Вполне возможно. У индейцев-хопи бытовала легенда, будто они пришли в этот мир сквозь дыру в земле. Из другого измерения? Того, что некоторые называют параллельным миром?

— Где твой народ сейчас? — продолжал я выяснять.

— Там. Многих уже нет. Они рабы или умерли. Там зло.

— Ты назвала ту девушку, что приходила за мной, Ядовитой Женщиной. А что это означает?

— Им с детства дают яд. Понемногу и не для того, чтобы убить, а чтобы они привыкли к яду. Это избранники богов. По их телам стекает яд тайных трав. Они не умрут. Но любой мужчина, кто ляжет с ними, умрет. Когда у человека есть враг, то он посылает к нему Ядовитую Женщину.

До наступления темноты мы скрывались среди каменных завалов и зарослей можжевельника. И хотя преследователи были совсем близко, они не смогли нас обнаружить. Затем, уже в кромешной темноте, мы стали пробираться старыми тропами на восток.

Пятница. Я возвратился. На какое-то время удалось скрыться от них. Я спрятал все, что только возможно, в том числе и карту.

Майк, если ты все же прочтешь это, то ради Бога, помоги нам! Каваси уговаривала меня переправиться через реку. Но я был уверен, что мы и без этого сможем убежать от них. Мы были более чем в двадцати милях от дороги. Но я хотел еще раз попробовать подобраться к моему джипу. Под покровом темноты нам удалось подойти совсем близко. Казалось, поблизости не было никого. Вскочив в машину, я сунул ключ в зажигание, и тут же мотор взревел. Послышался крик, из темноты кто-то бросился ко мне. Но машина уже рванулась вперед. Я ударил нападавшего по лицу, и мы стремительно укатили прочь. Проехав около мили, свернули на другую дорогу.

Город, до которого мы наконец добрались, находился от того рокового места более чем в шестидесяти милях. И мне казалось, что в нем было относительно безопасно. Мы ужинали в небольшом кафе перед самым его закрытием. Каваси задавала бесконечные вопросы о кафе, машинах, автобусах. Я объяснял ей, как нужно заказывать блюда, покупать билеты и одежду. Вытащив из кармана деньги, дал ей сто долларов и немного мелочи.

— Если со мной что-нибудь случится, передай эту тетрадь Майку Раглану. Это в Тамарроне, — попросил я девушку.

— Невозможно. Они здесь, — понизив голос, ответила Каваси.

Действительно, у окна промелькнула какая-то тень. Я направился к кассе. Лысый толстяк в фартуке вышел ко мне, чтобы взять деньги. Я заплатил.

— Послушай, друг, — обратился я к нему, — я Эрик Хокарт. К юго-западу отсюда строю дом. И сейчас мне нужно ружье. У тебя оно есть?

Толстяк внимательно поглядел на меня.

— Мистер, у меня есть ружье, — пробурчал он. -В наших краях все при оружии. Но я не стану никому его одалживать.

Обернувшись, я посмотрел в окно. Мой джип стоял на месте. Поблизости никого не было. А что, если мы…

Каваси исчезла!

Глава 7

Я буквально остолбенел. Положив обе руки ладонями вниз на прилавок перед собой, я так и остался стоять спиной к окну. Может быть, Каваси удалось скрыться, оставшись незамеченной? Или они схватили ее, пробравшись с черного хода? Мысли вихрем проносились в моей голове.

— Сэр, — наконец тихо заговорил я, — пусть ваше ружье остается при вас. Но выслушайте хотя бы совет: если они войдут сюда, то будет лучше, если оно окажется у вас под рукой. Свидетели им не нужны. Меня зовут Эрик Хокарт, — повторил я. — Пожалуйста, не забудьте, когда у вас станут наводить обо мне справки. Если полиция не возьмется за расследование, то мой друг сделает это. Его имя Майк Раглан.

— Послушайте, мистер, — недовольно перебил меня толстяк. — Я, конечно, не знаю ваших дел. Но уж лучше я прямо сейчас вызову полицию и…

— Вызывайте. Но только из кухни. Если вы подойдете здесь к телефону, они вас убьют.

— Кто «они»? — Толстяк удивленно глянул мне через плечо. — Я никого не вижу.

— Я сейчас побегу к джипу. Вам тоже лучше выбираться отсюда».

Майк Раглан отложил в сторону дневник и с досады тихо выругался. Нахмурившись, он глядел на закрытый блокнот. Эрик вел дневник для себя. И пока, очевидно, не думал, что с помощью этих записей проще всего рассказать Майку о том, что с ним случилось.

Майк еще раз проверил содержимое рюкзака с провизией, снова осмотрел пистолет и сунул нож за голенище. Остановившись в дверях, не поленился внимательно оглядеть стоянку, где оставил свой джип. Рядом были припаркованы другие машины. Но в них вроде бы никого не было. К тому же эти машины он видел здесь и раньше. Подойдя к джипу, он открыл дверцу, сел за руль и тут же запер все дверцы. Успел заглянуть и за сиденье. Выехав со стоянки, направил машину в сторону шоссе.

На выезде Майк задержался у шлагбаума.

— Если меня будут спрашивать, то вы не знаете, у себя я или нет, — наказал Майк охраннику.

Время от времени он поглядывал в зеркало заднего обзора. Но признаков слежки так и не обнаружил. Спустя несколько часов Майк въехал в небольшой городок штата Юта и тут же отправился на поиски кафе, запомнившегося ему по предыдущим поездкам. Но этого кафе больше не было! На том месте, где прежде стояла закусочная, теперь дымилось несколько обугленных бревен. Дальше по улице находилось еще одно кафе. Во время его последнего визита оно было закрыто. Очевидно, в межсезонье дела его шли из рук вон плохо. Теперь же это заведение работало. Внимательно оглядевшись, Майк припарковал машину так, чтобы за ней можно было приглядывать через окно. И вошел внутрь.

У стойки трое индейцев-навахо пили кофе. И еще водитель грузовика заканчивал свой завтрак. Его огромная восемнадцатиколесная махина стояла на площадке у входа, рядом с пикапами индейцев-навахо. Какая-то девушка одиноко сидела за дальним столиком.

Майк расположился неподалеку от нее. Собираясь принять заказ, к нему подошла официантка. Обращаясь к ней, Майк заметил:

— Похоже, неподалеку был пожар.

— И еще какой! — охотно откликнулась официантка. — Моя подружка из-за него осталась без работы! В утренней смене она обслуживала столики. А тут на тебе — пожар. И работы больше нет.

Майк заказал яичницу с ветчиной.

— Кто-нибудь пострадал? — поинтересовался он.

— Джерри. Это было его заведение. Он сейчас в больнице. Повар вытащил его из огня, хотя на нем самом уже горела одежда. Конечно, повар немного обгорел, но вот Джерри… он совсем плох. Говорят, у него не только ожоги. Его еще как-то ранило. Но точно об этом никто не знает.

— И как же это случилось? — продолжал задавать вопросы Майк.

— А кто его знает? Повар клянется и божится, что вначале загорелся зал.

Поделившись этими сведениями, официантка отправилась в кухню за заказом. А Майк снова взглянул на девушку. Она сидела неподвижно, на столе перед ней стояла чашка кофе. Немного погодя он вновь посмотрел в ее сторону. Она была миловидна. Но Майку она показалась слишком грустной, будто чем-то расстроенной.

Официантка вернулась с кофе для Майка.

— Вот это был пожар, скажу я вам! — словоохотливо продолжила она свой рассказ. — Как будто самый настоящий взрыв. Только никакого грохота не было, а просто раздалось что-то вроде «пуф!». И от здания остались одни головешки. Да так быстро, что на рассказ, как это было, больше времени уйдет.

— А что говорит сам Джерри?

— Он? Ничего. Он не может говорить. А вот повар рассказывал, что когда он перед самым закрытием выглянул в зал, то заметил там двоих посетителей. Девушку и того человека, что спрашивал у Джерри про ружье…

— Ружье? — вырвалось у Майка.

— Повар все слышал, — продолжала официантка. — Он бросил свое занятие, чтобы послушать их разговор. С виду порядочный человек, рассказывал он потом, похож на бизнесмена. Но только был чем-то очень напуган. Ну, Джерри, разумеется, отказал ему. Ведь ни один нормальный человек, если только он не законченный дурак, не станет одалживать свое ружье даже другу, если уж на то пошло. А не то что первому встречному.

— Что потом?

— И вдруг в кухню влетает та девица. Повар хотел было спросить, что ей нужно, но не успел. Она опрометью выбежала через заднюю дверь. Повар слышал также, как хлопнула парадная дверь. Тогда он отправился в зал, и вот тут-то это случилось. Внезапно раздалось это самое «пуф!» — и Джерри бросило прямо на повара; потом все вокруг загорелось. Но он все же вытащил Джерри на улицу.

— А что случилось с человеком, которому нужно было ружье? — взволнованно спросил Майк.

— Убежал, наверное, — пожала плечами официантка. — Машина его так и осталась там. И ключи в зажигании. Шеф полиции конфисковал ее и отогнал к своей конторе.

— А девушка? — не унимался Майк.

— Этого никто не знает. — Понизив голос, официантка бросила многозначительный взгляд в сторону девушки за дальним столиком. — Но вот она сидит здесь с самого утра. Похоже, дожидается кого-то.

Майк тоже посмотрел на девушку. Их взгляды встретились. И он снова отвернулся. — А человек, что спрашивал о ружье? Он говорил

что-нибудь?

— Начал рассказывать, что строит дом в пустыне. Но об этом тут все и так знают. — Официантка отошла и вскоре вынесла из кухни его завтрак. — Знаете, мистер, хоть расстояния здесь и большие, но людей не слишком много. Поэтому все обычно знают, что и где происходит. Этот мужчина покупал в городе бензин, кое-что из бакалеи. Несколько раз обедал у нас. Я тоже видела его. Приятный такой. Местные девицы тут же начали гадать, женат или нет. Он тихо занимался какими-то своими делами и никому здесь не докучал. Его зовут Хокарт.

— Где можно увидеть шефа местной полиции? — перебил ее Майк.

— Уехал по делам в Мексикан-Хэт. Но должен вернуться сегодня.

— И много у вас сейчас приезжих? — продолжил свои расспросы Майк.

— Никого. Вот только она. Зимой здесь мало кто проезжает. Летом бывают туристы. Правда, не так часто, как в Дюранго. Узкоколейки у нас нет. Мы находимся в стороне от основного маршрута, но все же туристы заезжают и сюда. — Официантка с любопытством посмотрела на него: — А вы что, были знакомы с Эриком Хокартом?

Майк помедлил с ответом.

— Мы с ним друзья. Именно поэтому я здесь, — наконец сказал он.

Официантка принесла горячий кофейник и налила ему еще кофе. Индейцы уже уехали, водителя грузовика тоже не было видно.

— А вы не из наших мест? — взглянув на Майка, спросила она.

— Одно время я жил здесь. Давно, много лет назад. И очень много рассказывал Хокарту об этом крае. Поэтому он и решил перебраться сюда. Сам-то он с Востока, но очень уж ему понравились здешние места. Хотел построить здесь дом.

Удовлетворив свое любопытство, официантка отошла от Майка и занялась своей работой. Он посмотрел на девушку в дальнем углу. Затем, взяв свою тарелку и чашку с кофе, подошел к ней.

— Каваси? — нерешительно спросил он.

В ее взгляде больше не было испуга.

— А вы Майк Раг-лан? — произнесла она по слогам.

Он сел рядом.

— Ты говоришь по-английски?

— Немного. Меня научил старик.

— А что случилось с Эриком?

— Он у них. Они забрали его.

— Это они сожгли ресторан? Как?

— Не знаю. Это такое… такая штучка… как… — Она дотронулась до края блюдца. Приподняв его чашку, она вытащила из-под нее блюдце и замахнулась. Словно хотела метнуть его. — Они… — Девушка снова повторила это движение. — Потом огонь, большой огонь, очень быстро.

— А те… штучки, которые они кидали? Они были большими? — хотел уточнить Майк.

— Маленькие. Меньше, чем… — Каваси указала на чашку. — Вот такие.

— И они загорелись?

— Сначала разбились, потом загорелись.

— Кто-нибудь из полиции уже разговаривал с тобой?

— Нет.

— Каваси, я ничего не знаю о твоей стране. Ничего не знаю о твоем народе. Я прочитал лишь то, что написал Эрик. Но я должен знать, кто они такие, эти твои враги. Куда они забрали Эрика и что собираются с ним сделать. Мне также нужно знать, как попасть туда, где сейчас Эрик.

Внезапно Майк подумал совсем о другом.

— Ты поела? У тебя есть деньги? — участливо спросил он девушку.

— Нет, ничего не ела. Я отдала деньги за комнату, чтобы там спать.

Майк подозвал официантку и сделал еще один заказ. Когда женщина ушла, Каваси сказала:

— Я не знаю, как попасть обратно. Сейчас мы далеко от места, о котором я слышала.

— Смогла бы ты найти это место, если бы я отвез тебя обратно?

— Я не знаю.

Каваси принялась за еду. Майк ждал, размышляя. Что же, черт возьми, происходит? Что за напасть такая? Принимая во внимание записи Эрика, а теперь еще и сожженное кафе, несложно догадаться, что эти люди, кем бы они ни оказались, очень опасны. Но кто они? Кто они такие?

— Расскажи мне, что сможешь. Я ничего не знаю об этом, — попросил он наконец Каваси.

— Когда-то очень давно, — девушка сделала рукой широкий жест, — мой народ жил здесь. Люди рубили деревья, чтобы строить дома или зажечь огонь. Выращивали тыквы и маис. Но дождь не приходил. Год за годом. Влаги было мало. Пришли злые люди. Они убивали наших людей, отбирали наше зерно. Скоро они поселились рядом, чтобы воровать. Нас было мало. Мы пришли сюда давным-давно совсем из другого края. И покинули его, спасаясь от зла. Потом некоторые захотели вернуться. Двое пошли обратно и сказали, что там все в зелени, много воды и мало людей. И тогда мы снова вернулись.

Это было против старинных обычаев. Но наши люди боялись голода и жестоких врагов, пришедших с севера. Но зло по-прежнему царствовало там. Оно не пропало.

— И где же находится то место, куда вы все возвратились? — Майк ждал, боясь услышать в ответ то, что ему было уже известно.

— С Обратной Стороны. Я не знаю, как сказать это. Какими словами. Там так же, как здесь, но только… только как бы по-другому.

— Вот ты сказала, что они вернулись обратно. А как это?

— Есть места, где открываются ходы — только иногда. Всегда — не бывает. Сквозь них можно пройти, чтобы быть с Обратной Стороны. Старик, который научил меня вашим словам, прошел. Но не смог выйти обратно. Он пришел туда молодым. Сам себя он называл «ков-бой» — так? Его искали. Откуда-то стало известно, что он на Обратной Стороне. Он очень… он далеко прячется. И тогда… его не нашли. Я думаю, что он кого-то убил.

— И он все еще там?

— Еще там. Некоторые из наших людей знают. Помогают ему. Но он очень… как вы это говорите? Сильный? Он знает, как прятаться. Я думаю, что теперь его уже перестали искать. Может быть. Я не знаю.

— А как его зовут? — полюбопытствовал Майк

— Джонни. Просто Джонни.

— Скажи, твой народ — это и есть те самые скальные жители? Те древние, кого навахо называют анасази?

— Да.

Майк посмотрел в окно. На улице было все по-прежнему. У противоположной обочины дороги остановился грузовик: водитель вылез из кабины и направился ко входу в кафе. Джип Майка отсюда был хорошо виден. Двое горожан разговаривали о чем-то, остановившись посреди тротуара. Все казалось обыденным, таким, как всегда.

Так что же делать? Если Эрика забрали обратно, где бы это «обратно» ни находилось, следовательно, он исчез. И может статься, исчез навсегда.

— А что там может случиться с Эриком? — спросил он у Каваси.

— Много вопросов. Когда ответов больше нет, они убивают. Они ненавидят и боятся. Они правят всем, но все равно живут в страхе. Они боятся потерять власть. Им страшно, что мы — кто не согласен — получим силу от Обратной Стороны. Они боятся людей с вашей стороны. Любого, кто пройдет, они убивают.

— Но ведь некоторым это все же удается?

Девушка покачала головой:

— Не часто. На моей памяти прошли только двое, наверное. Или, может быть, они не говорят нам всего. Очень давно сумел пройти один мальчик, юноша. Что случилось дальше, я не знаю. А очень-очень давно, еще раньше, пришли двое мужчин, которые искали золото. Их пытали, убили и оставили с Обратной Стороны.

— А что они знают о нас? О людях с этой стороны? — поинтересовался Майк.

— Много. Иногда они посылают своих людей украсть что-нибудь. Или убить. У вас есть вещи, чтобы слушать. Такие вещи, чтобы можно было говорить с тем, кто далеко. Им нужно это.

Эрик был специалистом как раз по этой части. Того, что знал он, не знал никто. Если им станет об этом известно, возможно, они не убьют его…

— Ну а что же кива? — задал еще один вопрос Майк.

— Это тайное место, — продолжала Каваси. — В древнем предании говорится, что там есть потайной ход к Обратной Стороне. Кива — это священное место. Но люди зла засыпали ее. Теперь хотят снова открыть. — Каваси отпивала кофе маленькими глотками. — Я думаю, они теперь построят дом. Чтобы можно было проходить все время.

Майк, глядя на улицу, старался собраться с мыслями. Что же здесь творится? Может быть, это все же чей-то изощренный розыгрыш? Майк совершенно не разбирался в физике. Но все же знал, что подобные вещи считались возможными. Теория допускала существование параллельных миров. По крайней мере, кое-кто из ученых был убежден в этом. А в Средней Азии и Тибете он видел… Но существует ли между всем этим некая взаимосвязь? Вряд ли.

Эрик позвал его на помощь. И сейчас это самое главное. Эрик попал в беду, и он молил его, Майка, о помощи.

— А что было потом? После того, как твой народ ушел отсюда и вернулся обратно? Что было с ними дальше? — возобновил свои расспросы Майк.

Девушка пожала плечами:

— Я мало об этом знаю. Какое-то время они жили, как раньше. Потом стали жить по-другому. Все началось с моего предка. Совсем еще молодым он сумел сам, один, построить большую дамбу. Чтобы удерживать воду. У него были хорошие урожаи. Он многое делал по-новому. Придумал такие вещи — вы называете это машинами, — которые сами могли работать. Злые посчитали это колдовством и убили его.

Но они не смогли убить его мысли. Скоро те, кто его убил, начали сами пользоваться его чудесами. Они строили большие дома с крепкими стенами, дамбы. Потом придумали законы, где было сказано, кто может брать воду и когда. Люди приняли их законы, потому что не хотели неприятностей. Но те, кто владел водой, скоро придумали новые законы, еще хуже. Тогда многие из нас ушли от них и поселились в другом месте. Они ополчились на нас потому, что мы не подчинились, — рассказывала Каваси. — Некоторых они убили, других сделали своими рабами. Через некоторое время мы нашли то место, где работал мой предок, делая замечательные вещи. И там были вещи, которые он успел сделать, и другие, только начатые. Мы использовали их, чтобы бороться, и тогда нас оставили в покое. Джонни тоже помогал. Он сказал, что мой предок был вторым Давинчем.

— Да Винчи? Леонардо да Винчи был художником, и у него много изобретений.

— Наверное, так.

— Ты сейчас здесь, на этой стороне. А раньше часто приходила сюда?

— Это запрещено. Они откуда-то узнают об этом. Я не знаю как. И еслии кто-нибудь проходит, его ту же хватают. Они его ищут, пока не поймают.

— Ну а правители? Они сами выходят сюда? — поинтересовался Майк.

— Они говорят, что нет. Но иногда ходят. Или когда-то проходили, но затем большая вода затопила то место. И очень долго они не могли. Пока Эрик не раскопал киву.

— Но ведь есть, наверное, и другие пути? Тот, кто прочертил красную линию на планах Эрика, должно быть, прошел через другой ход, — предположил Майк.

— Они появляются. Я не понимаю как, но иногда вдруг открываются другие ходы. Я так пришла сюда, — пояснила Каваси.

— А ваша большая вода? Это, наверное, то, что у нас называется озером Пауэлл. Мы построили дамбу, чтобы остановить воды Колорадо, и затопили большую часть Глен-Каньона.

Собеседники умолкли. Майк по-прежнему смотрел на улицу. «А если они придут прямо сейчас? Что тогда делать?» — думал Майк.

— Я должен помочь Эрику, — решительно сказал он наконец.

— Ты не можешь. Он у них, — грустно напомнила девушка.

— Где он?

— Это плохое место, место страха. Очень древнее место. Оно существовало еще до того, как мы вошли в Четвертый Мир, в ваш мир. Я там не была. Но отец моей матери знал это место.

Каваси в страхе посмотрела на Майка. Она только сейчас поняла многое.

— Теперь придут за тобой. Они должны забрать тебя. Они не хотят, чтобы кто-нибудь знал, что их мир существует. А ты теперь это знаешь.

— И ты тоже, — напомнил Майк.

— Обо мне они давно знают, — отмахнулась девушка. — Меня ненавидят. Я им нужна больше всех. Я теперь глава семьи, клана. Они дожидаются меня Ведь я происхожу от Того-Кто-Обладал-Волшебством. От того прародителя, кто сделал много нужных вещей. Я должна вернуться обратно.

— Но есть же кива, — начал Майк.

— Нет. Это их путь. Они станут следить. Они близко к ней.

— Но ведь сюда-то ты пришла! — в недоумении воскликнул Майк.

— Мой путь ненадежный и очень опасный. Но он открыт. Чаще всего открыт. Они ничего не знают о нем. Мы тоже не знаем. Знают только сакуа.

— Сакуа? Это такие волосатые? — переспросил Майк.

— Ты знаешь о них? — удивилась Каваси. — Это не люди, но они знают то, что, кроме них, не знает никто. Они выходят на охоту или за овцами, когда нечего есть.

— Таскают овец? У индейцев?

— Я не знаю у кого.

Майк допил свой кофе.

— Лучше всего нам уйти отсюда. Постараемся поскорее составить план дальнейших действий. — Раглан начал было вставать из-за стола, но тут на его плечо легла чья-то рука. Майк поднял глаза.

Перед ним стоял коренастый, крепкого телосложения человек со значком полицейского.

— Не возражаете? — дружелюбно сказал он. — У меня есть несколько вопросов к этой леди. И к вам тоже. Раз уж вы все равно здесь.

Обернувшись, он окликнул официантку:

— Мари! Будь добра, еще чашку кофе.

Полицейский перевел взгляд с Майка на Каваси:

— Я Галлафер. Итак, приступим.

Глава 8

Отхлебнув из чашечки кофе, полицейский обратился к девушке:

— Как ваше имя, мэм?

— Каваси.

— Вы здешняя?

— Я… ту-рист. — Она отвечала уверенно, без волнения и страха.

— Из индейцев?

— Когда-то очень давно мой народ жил недалеко от этих мест. Я приехала посмотреть, где это было, — спокойно пояснила Каваси.

Затем он обратился к Раглану:

— И давно вы знакомы?

— Мы только что встретились, — охотно ответил Майк. — Я узнал ее по рассказам нашего общего друга — Эрика Хокарта.

— Хокарт? Тот самый, что вроде собирается строиться где-то ниже по реке? Ученый, так, кажется?

— И не только. Еще он бизнесмен. И довольно преуспевающий. Подобные качества редко уживаются в одном человеке. Но ему пришелся по душе ваш край. И он захотел выстроить здесь себе дом. Тем более что нажил приличное состояние, занимаясь исследованиями по электронике. Поэтому может позволить себе жить там, где ему захочется.

Галлафер отпил еще глоток кофе, затем снова переключил внимание на Каваси.

— Когда начался пожар, вы были в ресторане?

— Нет. Но я была там за минуту до этого происшествия. Увидела тех людей и очень испугалась. И тут же убежала.

— Каких людей? — переспросил полицейский.

— Я их не знаю. Их было двое, может больше. Не могу сказать точно. Мистер Хокарт тоже их боялся. Он пошел к прилавку, чтобы попросить ружье. Но человек за прилавком не дал ему ничего.

— И правильно сделал, — удовлетворенно кивнул полицейский.

— Не знаю. Я убежала. Спряталась. Потом искала комнату, чтобы спать.

Галлафер обернулся к Майку:

— Что вам известно о Хокарте? Не был ли он замешан в чем-нибудь? Может, наркотики?

— Только не он, — поспешно ответил Майк. — Ему это ни к чему. Эрик благоразумный, рассудительный, иногда даже слишком серьезный человек. Он достаточно замкнут и часто предпочитает одиночество. Так лучше думается. И ему всегда недоставало в жизни по-настоящему уединенного места, где не было бы поблизости телефона. Видите ли, когда человек достигает многого в жизни, то окружающие не хотят оставить его в покое. Они вечно надоедают со своими прожектами и идеями. А Эрику не нужно чужих идей. Он просто подыскивал тихое место, где мог бы спокойно жить и думать. Вообще-то я лично считаю Эрика Хокарта скорее изобретателем, чем ученым. Так как он всегда сам находит применение своим открытиям. Многие из его друзей и коллег занимаются исключительно чистой наукой, исследованиями. А вот Эрику было дано предвидеть практическую ценность открытий. Он умел обратить их в реальные деньги.

— У него были недоброжелатели? Не угрожал ли ему кто-либо физической расправой? — спросил полицейский.

— Об этом мне ничего не известно. Родственников У него не было. Наследников тоже. А друзья? Они, наоборот, были заинтересованы, чтобы Эрик жил как можно дольше.

Если Галлаферу и было что-либо известно, то показывать свою осведомленность он, очевидно, не собирался. Судя по характеру вопросов, он пытался прозондировать почву, надеясь отыскать подходящее объяснение случившемуся. По крайней мере, у Майка сложилось именно такое впечатление.

— Мэм, вот вы сказали, что испугались тех людей. А почему?

— Мы с мистером Хокартом были в пустыне. Он очень… очень беспокоился. Мы сели в машину, а те люди вдруг выскочили из-за камней. Но мы уехали. А потом те люди пришли в ресторан, — разволновавшись от воспоминаний, отвечала Каваси.

— Где сейчас Хокарт? — еще раз спросил Галлафер.

— Нам бы тоже хотелось это знать, — заметил Раглан. — Они, должно быть, захватили его.

— Похищение? — уточнил полицейский.

— Похоже на то, — подтвердил Майк. — Насколько мне известно, трупов на пожарище не найдено. Следовательно, Эрик скорее всего остался в живых. Если не ошибаюсь, его машина находится у вас?

Галлафер неторопливо попивал кофе. Он производил впечатление проницательного, умного человека. И Майк надеялся, что полицейский не станет подвергать сомнению его рассказ. К тому же по большей части это была чистейшая правда, если, конечно, не вдаваться в некоторые подробности. Галлафер внезапно взглянул на Майка:

— Хотелось бы знать, чем вы занимаетесь.

— Я писатель. Пишу в основном о дальних странах и необычных приключениях. С Эриком мы знакомы на протяжении нескольких лет. И сейчас он хотел посоветоваться со мной.

— По поводу чего? — поинтересовался полицейский.

— Эрик просил, чтобы я рассказал поподробнее об этих местах. Я ведь и сам одно время жил тут. Исходил почти все отдаленные уголки.

— Это какие же?

— Дарк-Каньон, Фэйбл-Каньон, Бычья Впадина, Свит-Элис-Хиллз, Вуденшу — вы ведь сами их знаете не хуже меня.

Галлафер неохотно кивнул.

— Похоже, вы действительно в этом разбираетесь. — Он снова отпил глоток кофе. — Кому понадобилось похищать Хокарта? Вы никого не подозреваете?

— Нет. — Раглан немного помолчал. Потом сказал: — Видите ли, мы с Хокартом время от времени обмениваемся книгами. В основном это самые обычные, недорогие издания в мягком переплете. Одна такая книга была оставлена для меня в Тамарроне, там, где я остановился. А через некоторое время какой-то человек тайком пробрался ко мне в дом и пытался ее выкрасть.

— Выкрасть книгу? Да зачем, черт побери?! — изумился Галлафер.

— Вот то-то и оно! Мне кажется, он принимал ее за что-то другое.

По возможности коротко Раглан рассказал о звонке девушки-портье. И как затем, проснувшись, увидел стоящего у бара незнакомца.

— Хорошо еще, что он не убил вас, — заметил полицейский.

Раглан в ответ лишь улыбнулся.

— Думаю, я сумел бы убедить его не делать этого, — тихо сказал он.

— Вы смогли бы описать его? — Галлафер с надеждой посмотрел на Майка.

— Да. Ростом примерно пять футов и девять или десять дюймов. Темные волосы, темные глаза, смуглая кожа. Широкоплечий. Он показался мне профессионалом, по-настоящему опасным парнем.

— На чем основан такой вывод?

— Парень полностью владел ситуацией. В его поведении не было и намека на нервозность. Он мгновенно оценил обстановку. Видел, что я не пытаюсь задержать или остановить его. Понял, что во избежание неприятностей убивать меня не стоит. Это был настоящий профессионал, все действия которого просчитаны и выверены. Его невозможно обратить в паническое бегство. Он просто развернулся и вышел.

— А потом? — с нетерпением спросил полицейский.

— Я подошел к окну и видел, как он шел по снегу, направляясь к шоссе. Там сел в белый фургон, который тут же укатил в сторону Дюранго.

— Вы сейчас назвали его профессионалом. Что вы имели в виду?

— Именно то, что сказал, — пояснил Майк. -Мне приходилось время от времени встречаться с подобными людьми более чем в десятке стран. Парни такого типа обычно состоят на службе в ЦРУ, ФБР или КГБ. Этот человек точно знал, что от него требуется. И был готов в точности выполнить задачу. Он не из тех, кто станет шутить.

— А этот ваш Хокарт — он когда-нибудь работал на правительство? У него были секретные разработки? — поинтересовался Галлафер.

— Мне об этом ничего не известно. Когда-то он занимался чем-то подобным. Но с тех пор прошло слишком много времени.

Наступило тягостное молчание. В следующие несколько минут никто не произнес ни слова. Полицейский производил благоприятное впечатление. И тогда Майк Раглан решился на опасный шаг. Безусловно, изложив Галлаферу свою версию случившегося, он рискует прослыть полоумным. Но Майк счел необходимым как-то подготовить полицейского к встрече с тем таинственным, что, возможно, ожидало его впереди. Негоже, чтобы этот человек занимался поисками вслепую. Приняв это рискованное решение, Майк начал издалека.

— Я понял, что вы давно здесь живете, — сказал он.

— В этих краях прошла большая часть моей жизни. А что?

Майк ответил не сразу.

— Бытует мнение, будто эти края стали обиталищем привидений, — неуверенно начал он. — Я имею в виду пустыню на подступах к реке. Когда Хокарт уговаривал меня приехать к нему, у меня, откровенно говоря, сложилось впечатление, будто причиной его беспокойства было нечто, связанное именно с этим.

Возможно, вы сейчас думаете, что я тронулся умом. Но мне и в самом деле кажется, что мы вплотную приблизились к хрупкой грани чего-то неведомого. Поэтому мне бы очень не хотелось, чтобы именно туда ринулись толпы любопытствующих. Лишние люди способны только испортить все дело. Если вы решите отправиться туда, то выбирайте себе в проводники человека, умеющего держать язык за зубами. И хорошо знающего местность.

Галлафер откинулся на спинку стула и не сводил глаз с Майка. Затем, полуобернувшись, окликнул официантку:

— Мари! Принеси мне чизбургер. С ржаным хлебом. И будь добра, еще кофе. — Он посмотрел в окно, стараясь проследить взгляд Раглана. — Ожидаете кого-то? — спросил он.

— И да и нет. Когда прошлой ночью ко мне в дом залез вор, я тоже не ждал никого. Просто я высматриваю белый фургон.

— Ездил тут какой-то по округе. За прошедшие два дня дважды попадался мне на глаза. — Галлафер отвернулся от окна. — А что заставило Хокарта выбрать для своего дома это место? Почему он решил строиться именно здесь?

— Время от времени ему приходилось пролетать тут на самолете. И его очаровала красота здешних мест. Вот тогда ему и пришла в голову эта мысль: выстроить себе дом на вершине горы, в тихом, располагающем к раздумьям месте. Хокарт собирался своими руками построить это жилище из дикого камня. А с инструментами он управляться умеет. Тем более что торопиться ему некуда.

— А вот я ни за что на свете не стал бы селиться там. Это самое распоследнее место.

Каваси и Раглан выжидающе уставились на Галлафера.

— Раньше там жили пиуты. Но больше их там нет. И такое впечатление, что никто не знает, куда они могли подеваться. Была там и пара рудников, но и те долго не протянули. — Он в упор посмотрел на Раглана. — Говорят, очень уж неуютно там.

Полицейский сидел, обхватив кофейную чашку ладонями. Он откровенно разглядывал Раглана.

— Теперь начинаю вас припоминать, — медленно произнес он. — Говорите, вы писатель? Так вы и есть тот самый Раглан, что разоблачает чудеса? Разные там дома с привидениями и тому подобное?

— Да, но только давайте считать, что я исследую непознанное, — с достоинством пояснил Майк. — Я не собираюсь ничего разоблачать. Я просто стараюсь докопаться до истины.

— И значит, Хокарт пригласил вас сюда за этим? — снова задал вопрос Галлафер.

— Да.

— Можно только догадываться, как много вы повидали странных вещей. Я слышал о ваших путешествиях на Гаити, по Тибету и перуанским джунглям.

— Я побывал там. И вы совершенно правы, мне довелось столкнуться с необычными явлениями. Интуиция подсказывает мне, Галлафер, что и вам тоже известно кое-что о том, что теперь волнует всех нас.

Галлафер ответил не сразу.

— Нет, — с расстановкой заговорил он наконец. — Я ничего не знаю. Та местность находится вне пределов моей юрисдикции, и я обхожу ее стороной. Точно так же, как и большинство наших, местных. Включая и самих индейцев. Они ведь тоже не слишком жалуют те земли.

Официантка подала заказанный чизбургер. Откусив от него изрядный кусок, Галлафер принялся молча жевать. Затем, проглотив, нерешительно взглянул на Раглана.

— В конце концов, парень, о котором вы говорили, — начал он, — вовсе не призрак. И тот пожар…

— Каваси сказала, — перебил его Майк, — что один из тех людей бросил несколько дисков. Пламя вспыхнуло, когда они разбились…

Галлафер перевел взгляд на девушку:

— Какого размера были диски?

Она провела пальцем по ободку чашки.

— Вот такие, может, немного побольше…

— Галлафер, позвольте дать вам повод к размышлению, — снова подключился к беседе Майк. — У индейцев из племени хопи существует поверье, что мы живем в Четвертом Мире. Анасази тоже, по всей видимости, верили в это.

— В наших краях эта сказка всем известна, — подтвердил Галлафер.

— И что сами они ушли из Третьего Мира, потому что там царило зло, — продолжал Майк.

— Да, так гласит предание. К чему это вы клоните? — не понял полицейский.

— А что, если вследствие засухи или из-за нашествия с севера воинствующих индейских племен некоторые из них вернулись обратно, в Третий Мир? Туда, где их поджидало это самое зло? И вдруг кто-нибудь из них знает, как можно проникать из Четвертого мира в Третий и обратно?

Галлафер не взглянул на Раглана. Он смотрел в окно, продолжая задумчиво жевать свой чизбургер.

— Вы ожидаете от меня слишком многого, — изрек он в конце концов. — А что же фургон?

— Представьте себе, что неподалеку отсюда они организовали нечто наподобие оперативной базы. Такое место, где можно оставлять фургон и все необходимое, что может им понадобиться. Однако этот перевалочный пункт должен находиться в стороне от посторонних глаз.

Майк замолчал. Закусочная тем временем постепенно заполнялась посетителями. Завсегдатаи переговаривались между собой, с любопытством поглядывая на Раглана и Каваси.

— А вот рискни я предположить такое — наверняка стали бы говорить, будто у меня крыша поехала. Во всяком случае, здесь мало кто верит в черную магию навахо. — Галлафер снова посмотрел на Раглана. — Что вы намерены делать? Останетесь здесь? — спросил он.

— Пропал Хокарт. Я собираюсь отправиться на его поиски. Попробую что-нибудь прояснить, — решительно сказал Майк.

— Надеюсь, так и будет. Если, конечно, рассказанное вами подтвердится. А я со своей стороны попробую разыскать фургон.

— Послушайте, Галлафер, вам не следует действовать одному. Я вам советую взять на эту операцию пару человек в качестве подкрепления. Все это очень серьезно. Они не остановятся ни перед чем. Пойдут даже на убийство. Не исключено, что им все же удастся ускользнуть и оказаться вне пределов вашей юрисдикции.

— В некоторых случаях пределы своей юрисдикции я определяю сам, — откликнулся Галлафер, отправив в рот последний кусок чизбургера. Он перевел взгляд на Каваси. — Ну а как с вами, где вас искать?

— Она будет со мной, — ответил за девушку Майк, — покуда это возможно. Сегодня вечером мы будем в мотеле. Если бы ваши люди могли проследить за ним…

— Смогут, — решительно заявил полицейский. — У меня есть неплохие ребята. — Он поднес салфетку к губам. — Ну а как быть с этим Третьим Миром?

— Возможно, мне придется самому туда отправиться, — ответил Майк.

Галлафер смерил Раглана оценивающим взглядом.

— Вы что, действительно верите во все это? — спросил он с сомнением. — Я имею в виду… Конечно, мне тоже иногда приходится сталкиваться… При встречах с индейцами, особенно если поблизости нет посторонних, кто-нибудь из них вдруг начинает рассказывать какие-то очень странные вещи. И все-таки… — Полицейский с сомнением покачал головой.

— Сейчас, Галлафер, у меня нет иного выхода, — твердо сказал Майк. — Я имею кое-какие доказательства, но поделиться с вами пока не могу. Не считаю себя вправе. Я уверен лишь в том, что они могут послужить весьма веским доказательством. Впрочем, не исключаю, что это всего-навсего проявление некоего психического расстройства. Вам известно, например, что неожиданно возникший пожар уничтожил ресторан. Это доказательство. Пропал без вести Эрик Хокарт — и это еще один таинственный факт. Удастся ли нам отыскать его? Может, и нет. Эрик столкнулся с таинственными проявлениями. Он уже рассказывал мне, как однажды ему довелось увидеть очень красивую женщину, приходившую сюда с Обратной Стороны…

— Вы шутите?! — изумленно воскликнул полицейский.

— Ничуть. Все это слишком серьезно, чтобы шутить. Если вам доведется ее увидеть, ради Бога, держитесь от нее подальше. В противном случае можете поплатиться жизнью.

— Это Ядовитая Женщина, — добавила Каваси. -По-моему, их всего шесть.

— Ядовитая Женщина? — переспросил Галлафер.

— Дело в том, что таким женщинам вводят яд. Сами они к этому яду остаются невосприимчивыми. Но он убивает любого мужчину, вступающего с ними в контакт. В сексуальный, разумеется. Мне уже приходилось слышать подобные истории на Ближнем Востоке я в Индии.

— Довольно занятно. — Галлафер перевел взгляд на Каваси. — Вы тоже верите в это?

— Да, верю. — Девушка кивнула. — Это я сказала ему. Предупредила его, как сейчас предупреждаю вас. Ядовитая Женщина принадлежит Руке.

— Руке? — снова удивился полицейский.

— Того, кто правит, называют Рукой, — пояснила Каваси.

Галлафер не сводил с нее глаз.

— Даже не знаю, чему верить. Поначалу я стал было прислушиваться, но теперь… нет, право, не знаю…

— Это правда, — сказала Каваси.

— И вы верите в Третий Мир? — скептически спросил у нее Галлафер. — Действительно верите в него?

Каваси была невозмутима. Ее твердость и спокойствие только подчеркивали ее красоту.

— Я верю. Мне приходится верить. Потому что, пока я не пришла сюда, вся моя жизнь прошла там.

Глава 9

Галлафер со смешанным чувством недоверия и восхищения разглядывал Каваси. Затем вновь обратился к Раглану:

— Пожалуй, мне лучше заняться тем, в чем я, по крайней мере, разбираюсь. Итак, вернемся к злоумышленнику. К человеку, что влез к вам в дом. Помимо его роста и веса, вы что-нибудь еще запомнили? И пожалуйста, поясните поподробнее, что вы имели в виду, называя его «профессионалом».

— Галлафер, вы профессионал в своем деле. Так вот, он тоже был профессионалом. Теперь что касается примет: на его правой щеке — шрам, примерно около двух дюймов длиной. Плотно прилегающие уши с небольшими мочками. Волосы начинают расти чуть ли не с середины лба. Впрочем, это могла быть и накладка или парик. Его кожа несколько темнее, чем у Каваси. Глаза небольшие. Лицо решительное, с выступающими скулами.

— Неплохо, — одобрил Галлафер. Покончив с записями, он оторвался от блокнота и доброжелательно взглянул на Раглана. — Если вы действительно собираетесь отправиться на гору, где строил дом Хокарт, то будьте поосторожней. Помните: как только вы свернете с шоссе, вам придется рассчитывать только на собственные силы.

Затем полицейский обратился к Каваси:

— Не хотел бы вас обидеть, но вынужден все же сказать: я вам не верю. Согласитесь, слишком уж все это неправдоподобно. И все же предположим — теоретически, — что все правда. Тогда расскажите, как же там, откуда вы пришли?

— Почти так же, как здесь, но только по-другому, — задумчиво начала Каваси. — Солнце… не такое, как здесь. Оно будто бы светит сквозь туман. Вокруг зеленеющие поля, луга, оросительные каналы…

Галлафер поднялся из-за стола:

— Вы тоже собираетесь в те места, где Хокарт затеял строительство?

— Наверное, да.

— Я буду в Тамарроне или по пути туда, — повторил Майк. — Но мне бы не хотелось нарваться на неприятности. Хокарта необходимо выручить из беды, в которую он мог попасть.

— Будьте поосторожней, — посоветовал Галлафер и направился прочь. — Ядовитая Женщина, значит? Это что-то новенькое! — бубнил он на ходу.

— Ничего нового в этом нет, — бросила ему вслед Каваси. — Еще очень давно, когда королю нужно было избавиться от соперника, он посылал ему в подарок такую девушку. В результате — нет соперника и нет беспокойства.

Подождав, пока полицейский скроется за дверью, Каваси взглянула на Майка:

— Кто он?

— Это закон. Он полицейский. Расследует преступления, всякие события, как, например, тот пожар. Мне кажется, это очень сообразительный молодой человек. И он совсем не прост.

— Хороший? — спросила Каваси.

— По-моему, да. И опытный.

— Но он мне не поверил!

Раглан развел руками:

— И никто из них не поверит. Поэтому никому ничего и не нужно рассказывать. Просто говори, что раньше твое племя обитало здесь, пусть все думают, что ты из индейцев.

— Мне кажется, что я и на самом деле отношусь к тем, кого вы называете индейцами.

Наступило молчание. Майк Раглан, размышляя, продолжал внимательно разглядывать улицу за окном. «Они» отважились залезть минувшей ночью к нему в дом, смогли устроить пожар в кафе, чтобы уничтожить Эрика и Каваси. Несомненно, «они» попытаются убить и его. Можно ли рисковать жизнью Каваси, взяв ее с собой? А если оставить ее, то где? У полиции и так полно своих забот, хотя городишко и маленький.

— Мне нужно вернуться на гору. Я должен быть уверен, что Эрика там нет, — сказал наконец Майк.

— И я с тобой, — попросила Каваси.

— А что, твой знакомый ковбой, тот старик… — вдруг начал Майк.

— Джонни?

— Как ему удалось очутиться на… на Обратной Стороне? Ведь кива тогда не была открыта?

— Иногда открываются другие пути, — пояснила Каваси. — Это такое… я не могу объяснить. В этом нет… как вы это называете… закономерности. Джонни мне рассказывал, что гнался за дикой коровой. Она убегала, а он ее догонял, скакал на лошади очень быстро с вершины холма, размахивал веревкой. Корова исчезла. Он бросился за ней… И… оказался на Обратной Стороне. Так получилось. Потом он не смог найти дорогу обратно. Может быть, она закрылась. Я не знаю. Он тоже не знает. Он не смог вернуться назад.

— А что было потом?

— Они узнали, что кто-то прошел. Пришли посмотреть. Джонни спрятался. Они его не нашли. — Каваси встретилась глазами со взглядом Раглана. -

Там, где он был, место очень глухое. В то время он был молодым ковбоем. Теперь он уже старый. Они так никогда и не нашли его.

— Старик убил кого-нибудь из них?

— Наверное. Правда, он никогда не рассказывал, но я слышала, что тот, кто пытался его искать, умирал. Сейчас никто уже его не ищет. Джонни живет там давно, и ничего плохого для них не случилось.

— А ты знаешь где?

— Конечно знаю! Мы не враги. Он не против нас, — ответила Каваси.

Снова наступило молчание. Майк обдумывал сложившуюся ситуацию. Он был более чем уверен, что Галлафер начнет поиски белого фургона. Он был единственным из реально существующих доказательств, к тому же Галлафер видел его собственными глазами.

Несомненно, если «они» действуют на этой стороне, то «им» необходима база. Место, где можно спать и оставлять фургон. Эта база, без сомнения, должна находиться неподалеку от дороги назад — на случай, если «им» понадобится срочно вернуться обратно.

Майк понимал, что ему придется действовать наугад. Единственное, о чем можно догадываться, — так это что некоторые из «них» вот уже много лет тайно живут на этой стороне, на раскрывая себя. Возможно, один из «них» сейчас сидит вместе с ними, в этом же ресторане. Для подслушивания чужих разговоров это наилучшее место.

Если у «них» и в самом деле здесь есть собственная база, то скорее всего она основана много-много лет назад. Поэтому необходимо соблюдать крайнюю осторожность.

Но вот, к примеру, откуда у «них» фургон? Ведь его нужно было зарегистрировать, у водителя должны быть права. Все это предполагает какие-то особые связи.

А может, у «них» есть другие машины, кроме фургона?

— Послушай, Каваси, ты смогла бы узнать среди других людей человека с Обратной Стороны? Ведь не исключено, что их здесь немало.

— Думаю… да. Правда, я не уверена. Но иногда кажется, что я «их» вижу.

Майк встал из-за стола.

— Пойдем, — позвал он девушку.

Остановившись у кассы, Майк оплатил счет, и Каваси внимательно следила, как он это делает.

Выйдя на улицу, он огляделся по сторонам. Поблизости не было видно ни души. Мимо них проехал пикап, на его переднем сиденье сидели двое индейцев-навахо. Перейдя через улицу, Майк подошел к своей машине и, снова оглянувшись, открыл дверцу. Никто не обращал на них никакого внимания.

Подавляющее большинство горожан были мормонами и очень хорошо знали друг друга. Это могло облегчить задачу Галлафера.

На ближайшей автозаправке Майк попросил залить полный бак. Он задумчиво разглядывал служащего бензоколонки. Вот подходящее место для наблюдательного пункта, подумал Майк. Но паренек как будто не обращал на него внимания.

Вырулив на дорогу, Раглан увидел впереди, примерно в миле, припаркованную у обочины шоссе машину. Это была машина Галлафера. Майк подъехал поближе. И тут показавшаяся из окошка рука приказала ему остановиться.

Галлафер был один.

— Есть пистолет? — сразу спросил он.

Раглан немного помедлил с ответом.

— Да. Когда я отправлюсь в горы, то всегда беру его с собой.

— Тогда держите его всегда под рукой.

Раглан упомянул о своих соображениях по поводу долговременной базы. И Галлафер согласно кивнул:

— Я уже думал об этом. Перебирал в памяти людей, строил догадки… — Полицейский замолчал, глядя на дорогу. Затем снова обернулся к Раглану. — И все же нет никакой ясности. Все слишком призрачно, — сказал он наконец. — Я пока не знаю, что предпринять. Пока не знаю. — Он снова замолчал. — Кстати, я вот как раз читал статью о вас. — Он взмахнул раскрытым журналом. — Вам-то к подобным вещам не привыкать!

— Ошибаетесь, к подобному привыкнуть невозможно, — ответил Раглан. — С фальсификациями дело обстоит просто. Любой фокусник может без особого труда заткнуть шулеров за пояс. Большинство их приемов известно иллюзионистам вот уже на протяжении пяти десятилетий. Люди верят мошенникам, потому что хотят верить в чудо. Кто жаждет чудес, обязательно их найдет. Здесь же совсем другое дело.

— У меня есть кое-какие соображения. — Галлафер таинственно поглядел на Раглана. — Но об этом лучше помалкивать. Пересуды нам ни к чему.

Поняв, что больше он ничего не узнает, Майк завел машину и поехал дальше. До поворота оставалось еще несколько миль, однако его можно было и запросто проскочить. Поэтому нужно было быть очень внимательным.

Каваси ехала молча. Закрыв глаза, она будто дремала. У Майка тоже не было настроения разговаривать. Он пытался восстановить в памяти карту Эрика. Обозначенный на ней маршрут проходил в стороне от того пути через каньон, по которому Майк хал вчера. Примерно через час езды машина наконец свернула с шоссе на грунтовую дорогу. Вскоре проселок начал спускаться в ложбину. И тогда Раглан остановил машину.

Каваси открыла глаза:

— В чем дело?

— Хочу получше осмотреть дорогу, — ответил Майк, вылезая из машины. — Нет ли там каких следов.

Он сделал несколько шагов вперед, остановившись у переднего бампера, взглянул себе под ноги. Затем отправился дальше по обочине.

На земле были отпечатки колес, оставленные двумя разными автомобилями несколько дней назад. Следы автомобильных шин пересекали другие следы — оставленные дикобразом, лапками земляных белок и переползавшими через дорогу змеями. Майк прошел еще несколько сотен футов, пристально разглядывая следы. Первая машина ехала, по-видимому, очень быстро, и водитель был хорошо знаком с дорогой. Возможно, это был Эрик Хокарт. Его преследовала другая машина. Наверняка это был не белый фургон. Но, судя по оставленным следам, обратно ни одна из машин не проезжала. Так где же теперь Эрик?

Каваси из машины наблюдала за Майком.

— «Они» сюда не возвращались, — сказал он ей, вернувшись.

Девушка пожала плечами:

— У них есть другие пути. Хоть и не очень надежные, но есть.

Если предположить, что у «них» есть укрытие, база на этой стороне, то, может, они держат Эрика там? Майк тут же поделился своими соображениями с Каваси.

— Думаю, это возможно, — ответила она, — но ненадолго. Рука захочет, чтобы его допросили.

— А потом убили?

— Может быть. Но я не уверена. Он у-че-ный? Я думаю, что Рука оставит его у себя, чтобы он работал на него. У него есть… как вы это называете? Такие штучки, чтобы слушать. Большие уши. — Она немного помолчала. — Он слушает, о чем между собой говорят люди. Все время слушает.

С того места, где они остановились, Майку еще было видно так называемое шоссе. Это была пустынная дорога. В час по ней проезжало два или в лучшем случае три автомобиля. Сейчас она была абсолютно пуста. Майк еще раз окинул взглядом лежащую перед ним местность. Про себя он сразу же отметил, что здесь было много местечек, где запросто мог притаиться наблюдатель. Это было неприятно.

Однако делать нечего. Нужно было ехать дальше, и Майк снова сел за руль. Хорошо бы, конечно, иметь при себе винтовку или, еще лучше, обрез — с ним значительно легче управляться.

Через несколько миль дорога разветвлялась. И тогда, оказавшись у развилки, Майк свернул на тропу, что уводила прямиком на восток. По мере приближения к изломанным каменным хребтам островки пустынной растительности встречались все чаще. Он взглянул на Каваси:

— Боишься?

— Да. Они очень плохие люди. И очень хотят поймать меня. Они очень боятся людей, которые попадают туда. У вас здесь нет никакого порядка. Это они так говорят.

— А что, разве многие побывали там?

— Нет конечно! Это невозможно! Почти невозможно. Очень долго туда никто не приходил. Ну, только совсем случайно. Если кто-то приходит туда от вас, его тут же выслеживают и убивают. Немедленно.

— А как же Джонни? Тот ковбой? — поинтересовался Майк.

— Они пытались. Но он очень хитрый. Не оставляет следов. Хорошо прячется. Наконец им надоело. И они его оставили в покое.

— А ты?

— Я мятежница. Слишком много думаю. Задаю вопросы. Я опасна для них, поэтому я убежала в горы. — Она замолчала.

Тем временем Раглан, сделав резкий поворот, съехал на дно оврага, по которому некогда протекала река.

— Там очень плохо. Ничего не растет, — продолжала Каваси. — Растения не приносят семян. Многие там умирают, многие болеют. Они посылают кого-нибудь за семенами, но семена не приживаются. — Девушка взглянула на Майка. — Там не так, как здесь, у вас. Мы решили, что у нас должна быть постоянная дорога. Вы говорите постоянная, да? Нам нужно, чтобы дорога была всегда. Чтобы было много семян.

Каваси снова замолчала, разглядывая пустыню.

— А вот это у вас называется броколли? Оно у нас не растет. Мы много раз пытались. У вас и кукуруза другая. Початки большие, много больше. Но ваши семена плохо растут у нас. Вот странно.

Раглан остановился за разросшимися кустами можжевельника. Он хотел под его прикрытием получше разглядеть открывавшуюся впереди дорогу. А заодно и осмотреть всю местность. В душе продолжало нарастать беспокойство. Подобное ощущение тревоги ему приходилось уже испытывать раньше. Что-то здесь было не так. Хотя на первый взгляд он не заметил ничего необычного. Сейчас он понял, что крайне неразумно с его стороны было пуститься в путь под вечер. Все-таки следовало повременить, подождать до следующего утра. Но ведь он спешил разыскать Эрика. Мысль о том, что его друг лежит раненый у себя на горе, не давала ему покоя. Ведь тогда ему нужно немедленно оказать помощь. И кроме того, там может находиться ключ к разгадке этой тайны. Ясно, что поиски Эрика следовало начинать именно оттуда. Между тем вокруг царила тишина и абсолютный покой. Майк завел мотор и снова поехал вдоль дороги. За некрутым поворотом джип покатился вниз по склону крутого пригорка. Майк на мгновение снял с руля правую руку, чтобы дотронуться до «магнума». Это придавало ему уверенности.

— Когда переходишь отсюда туда, — спросил он у Каваси, — ты что-нибудь чувствуешь? Я хотел сказать: переход влияет на твое тело? Или сознание?

— Немножко. Иногда все кружится перед глазами. У вас говорят — «голова закружилась». И вот, — она дотронулась рукой до живота, — здесь больно. Так неприятно вот здесь. Это продолжается несколько часов, а иногда и несколько дней. — Каваси схватила его за руку. — Мистер Раглан, там, впереди, кто-то есть. Я знаю это. Я это чувствую.

Майк снова остановил машину. В пустыне было холодно. Но, казалось, он видит, будто дрожит в воздухе знойное марево. Внимательно в который уже раз он оглядел окрестности. Ничего… Он ничего не увидел. И тем не менее знал, что Каваси имела в виду. Потому что тоже чувствовал это.

— Вон там, — девушка махнула рукой, — там Эрик оставляет машину. Дальше проехать нельзя.

Майк подъехал поближе. Местность открытая, все как на ладони. Вокруг низкие холмы, покрытые растительностью, типичной для полупустыни. Поодаль вздымалось несколько скальных хребтов. Земля усеяна огромными валунами и просто камнями, большими и маленькими.

Она снова тронула его за руку:

— Мистер Раглан, мне страшно.

— Называй меня просто Майк, — сказал он.

Глава 10

Едва Майк выключил зажигание, как вдруг ощутил захлестнувшую его волну панического страха. Звук работающего мотора словно придавал ему уверенности. Теперь же, оказавшись в полной тишине, он почувствовал себя потерянным, оторванным от всего мира.

В машине Майк ощущал себя в безопасности. Джип — это была возможность избавления, возврата к привычной, повседневной жизни.

И что он вообще здесь делает? Почему он здесь, а не у себя, в Тамарроне? Там в это время он еще только собирался бы отправиться на поздний завтрак в ресторанчик прии «Сан-Хуан-Рум». Почему он н в том нормальном, разумном и таком прекрасном мире? Что делает на самом краю света?

На землю ложились первые вечерние тени. Они еще прятались между камнями, скрывались в разрозненных островках можжевельника и скудных зарослях еще какого-то колючего кустарника. Время от времени налетал легкий ветерок. Удостоверившись в очередной раз, что пистолет на месте, Майк запустил руку в бардачок и вытащил оттуда электрический фонарик.

— Мы ненадолго, — сказал он, слабо надеясь, что так оно и будет. — Просто подойдем поближе и посмотрим, не у себя ли Эрик.

Он вышел из машины и закрыл дверцу. В полнейшей тишине она захлопнулась с оглушительным грохотом. Девушка осталась неподвижно сидеть, глядя прямо перед собой. Майк открыл дверцу с ее стороны. Каваси оперлась на протянутую ей руку и ступила на землю. Подняла на него глаза.

— Мне страшно, — прошептала она, — здесь что-то не так. Я это чувствую…

— Мы ненадолго, — упрямо повторил он.

При этом мысленно задал себе вопрос: что заставило его совершить такую глупость и потащить девушку за собой, в эту глухомань? И туг же нашел оправдание: она знала дорогу, а он нет.

— Пойдем, — сказал Майк.

И Каваси покорно зашагала вперед, то и дело бросая по сторонам настороженные взгляды.

Майк сунул руку в карман, желая убедиться, что не забыл вытащить ключи из зажигания. Все в порядке. Ключи при нем. Обернувшись, взглянул на машину. Все-таки он сглупил. Следовало бы развернуть джип на случай, если придется удирать отсюда. Ведь он всегда так делал, оказываясь в глуши. Почему же на этот раз поступил иначе?

Может быть, потому, что не собирался возвращаться? Полнейший вздор. Он обязательно отправится в обратный путь, и не позднее чем через час.

Каваси шла быстро и уверенно. Он шел позади нее, неустанно озираясь по сторонам, прислушиваясь к малейшему шороху.

Что же все-таки с ним творится? Не в первый же раз в жизни он оказался в пустыне. Ведь были до этого и Сахара, и Такла-Макан, и Калахари. И каждая из них скрывала свои особые тайны. В памяти оживали воспоминания о Такла-Макане, о чадящих кострах верблюжьего помета и ночных переходах… Тогда он почувствовал, что вплотную приблизился к чему-то неведомому. И это ощущение преследовало его не только в пустыне, но в горах Куньлуня, подступавших к ней с юга. Тогда он оказался у самой грани, за которой начиналось что-то тревожное, необъяснимое. И связываться с этим у него не было никакого желания. А разве здесь не схожая ситуация?

Тот путь, которым они шли теперь, нельзя было назвать даже тропой. Пройдя всю длину столовой горы, Майк увидел еще одну гору. За ней открывался узкий каньон. Они свернули влево. Остановившись, чтобы перевести дух, он оглянулся: Каваси не отстала. Машина едва виднелась далеко позади. При виде джипа Майка охватило жгучее желание немедленно повернуть назад.

— Если Эрика там нет… — начал было он.

— Его там нет, — перебила его Каваси. — Он на Обратной Стороне. Они забрали его.

У Майка защемило сердце. Ему не хотелось ни думать об этой самой Обратной Стороне, ни даже пытаться поверить в возможность ее существования. Теперь уже он точно знал, что не имеет ни малейшего желания мериться силой с тем, чего на самом деле не бывает, что попросту нереально. Разумеется мысленно оговорился он, если такое все же возможно, то подобное явление следует расценивать как иную фазу бытия. Ему зачастую приходилось иметь дело со странными явлениями. Это был его хлеб насущный. И все же в большинстве случаев при ближайшем рассмотрении «чудеса» оказывались всего-навсего фальсификацией, мошенничеством. Люди слишком легковерны. Его задача была доискаться до истины, разоблачить обман.

Остановившись рядом с ним, Каваси взмахнула рукой.

— Это вон там, за камнями. — Она указала на невысокий, похожий на курган холм со склоном, сплошь усеянным красноватой окаменевшей породой. — Эрик собирался строить вон там, хотел использовать отвесные скалы вместо стен.

— А кива?

— Она рядом.

Спутники снова двинулись к цели. Майк придерживал рукоятку пистолета. Так ему было спокойнее. Но вот возможно ли с помощью обыкновенной пули справиться с этими… с кем? С этими существами? О чем он думает? Ведь Каваси была одной из «них». По крайней мере, она называла себя так.

А что, если вся эта история — просто изощренное мошенничество? В конце концов, Эрик очень состоятельный человек. Вдруг все это было задумано, чтобы заставить его раскошелиться?

Если это так, то, выходит, Каваси тоже в этом участвует? Верить в это Майку решительно не хотелось. Хотя известны случаи, когда выдающиеся люди, не чета ему, были обмануты привлекательными женщинами. Но если это не инсценировка, то кто же она, эта Каваси? И человек ли она вообще?

Какие они, эти существа с Обратной Стороны? Существует ли Каваси на самом деле?

Какая она, эта Обратная Сторона? Этот вопрос не давал покоя Майку, заслоняя все прочие мысли. Он наслышан о параллельных мирах, о других измерениях. Расследование странных исчезновений стало частью его жизни. Таких примеров было немало. Взять хотя бы случай с «Железной Горой» — речным пароходом, который, отправившись в рейс по Миссисипи, обогнув излучину реки, словно испарился вместе с пятьюдесятью пятью пассажирами и командой. Позднее его лодки были обнаружены мирно дрейфующими вниз по течению. Но никакого крушения не было, и грохота от взрыва тоже никто не слышал. Эта история с 1872 года хорошо известна каждому, кто жил на реке. Множество легенд рождалось на берегах Миссисипи…

Тропы как таковой не было, но Каваси быстро и уверенно шла вперед. Они лавировали, пробираясь между валунами, пока наконец не оказались на месте. Майк остановился, пораженный необычным видом вершины горы. Было такое впечатление, что на этом месте когда-то было поле. Правда, почва была уж слишком соленой. Столовые горы с плоской, покрытой землей вершиной вообще явление крайне редкое в этих краях. Здесь характерны плоские каменные вершины с редкими лоскутками скудной пустынной растительности, а чаще всего — с низкорослыми кустиками можжевельника, чудом зацепившимися в каменных трещинах.

Прямо перед собой Майк увидел уцелевшие стены древних развалин, накрытые фанерным листом, придавленным сверху камнями. В хижине нашел спальный мешок Эрика, надувную подушку, небольшую печурку и несколько тарелок. Обнаружить удалось и плотно закрытый ящик с продуктами, и небольшой ледник.

Майк оглядел мастерскую. На длинном и широком столе были разложены чертежи дома. Из окна он увидел и площадку между скалами, которую Эрик облюбовал для своего строительства. Правда, пол из природного скального камня пришлось бы немного подровнять. Ровная и гладкая вертикальная поверхность двух скал послужила бы двумя главными стенами. Эрику оставалось возвести всего две стены. Конечно, если у него не было планов пристроить еще несколько комнат. А вид открывался отсюда поистине замечательный.

За рекой, ниже по течению, высилась та самая огромная столовая гора, над вершиной которой Майк видел однажды странное сияние. Помрачнев, он снова погрузился в раздумья. За всем этим сумбуром событий он как-то совершенно забыл о том, что случилось с ним прошлой ночью. Существует ли здесь некая взаимосвязь? А может, зарево появилось в момент, когда исчез Эрик?

Поискав глазами Каваси, Майк увидел ее неподалеку. Девушка не сводила глаз с горы за рекой.

— В чем дело? — тихо поинтересовался Майк, подойдя поближе.

Не повернув в его сторону головы, она почти прошептала:

— Вон там! Похожее место…

— Похожее на что? — не понял Майк.

В ответ Каваси упрямо замотала головой.

— Не может быть. — Она посмотрела на запад. Если это… там… — И снова покачала головой. Этого не может быть.

Майк еще раз огляделся по сторонам.

— Здесь нет Эрика. Это очевидно. Нам лучше немедленно возвращаться.

— Нет! Пожалуйста! Тебе нельзя! Нам нельзя! Только не вечером! — в страхе воскликнула Каваси. — Это опасно! «Они»… ночью «они» еще хуже. Увидят нас, когда мы не сможем уже «их» увидеть. Лучше остаться здесь.

Майку не хотелось оставаться. Единственным его желанием было побыстрее убраться отсюда, вернуться в город, к людям. Ехать куда угодно, только не оставаться здесь. С другой стороны, он тоже опасался в густых сумерках отправляться в путь по этим открытым всем ветрам пустынным дорогам, где не то что ночью, даже днем нужно глядеть в оба, чтобы не проскочить мимо нужного поворота. Конечно, место это было просто жуткое. Со стороны реки склон горы почти отвесно обрывался вниз. Между тем до воды было несколько сотен футов. Словно каменный полуостров, она врезалась в течение реки. Окруженная со всех сторон глубокими теснинами, она почти точно сориентирована на запад.

— Ладно, — неохотно согласился Майк. — Но ты же понимаешь, ночевать нам придется без особых удобств.

Майк вернулся к хижине. Заглянув в переносной холодильник, обнаружил сыр, немного мяса и несколько банок с прохладительными напитками. Рядом стоял целый ящик с такими же банками. Майк вышел на улицу в поисках дров для костра. Сейчас ему очень хотелось разжечь здесь костер. И поярче. Неподалеку он увидел аккуратно сложенные ветки, сухие корни и обломки расщепленных молнией деревьев. Вполне подходящее топливо. Через несколько минут огонь костра уже пылал. Каваси подошла поближе. Девушка с удовольствием протянула руки к огню.

— Холодно, — поеживаясь, сказала она.

Появились первые звезды. Последние отблески дневного света быстро сползали с вершин столовых гор, скальных хребтов и далекой горы Навахо.

— Сварю кофе? — предложил Майк.

Эрик все здорово продумал. Еда заготовлена впрок, с расчетом, чтобы хватило на некоторое время. Сам ли Эрик пополнял запасы провизии? Или ему доставлял ее кто-то другой? Скажем, на вертолете. Это проще всего, тем более что на вершине достаточно места для посадки. Майк еще раз проверил пистолет. Каваси, внимательно следившая за каждым его движением, спросила:

— Это что у тебя? Оружие?

— Да, — ответил он, — пистолет. У Эрика был такой, не знаешь?

— Не знаю. Наверное, был. Но не такой, а более плоский.

— Наверное, автоматический. Интересно, нашли «они» его? — Майк выжидающе поглядел на Каваси. — Его обыщут? Ну, проверят, что лежит у него в карманах, — пояснил он девушке.

— Думаю, да. Я точно не знаю, но… — Каваси замялась.

— Скорее всего будут, — решил Майк. Знакомо ли «им» огнестрельное оружие? Существует ли оно там? А может быть, «им» известно другое, но схожее с нашим вооружение? Однако, если учесть, что «они» могут беспрепятственно переходить сюда и возвращаться обратно, то надо предположить, что «они» могли перетащить к себе и наше оружие.

Вечерняя заря совсем угасла. И Майк подбросил новую охапку веток в костер. Пламя ярко вспыхнуло и в воздух взвилась стайка огненных искр. Повинуясь неосознанному импульсу, Майк снова взглянул в сторону длинной столовой горы, из-за которой прошлой ночью выбивалось необычное сияние. Теперь она зловещей глыбой чернела в темноте.

Немного ближе, по другую сторону реки, высилась еще одна гора. Майк сразу же узнал ее очертания. Когда-то там был прииск, но предприятие это долго не просуществовало, оказалось нерентабельным.

В ящике для продуктов нашелся и хлеб. Майк сделал сандвичи с мясом. Когда кофе был готов, они с Каваси уселись на пороге развалин. И тут он снова вспомнил о киве. Наверное, сейчас она осталась слева от него. Майк попытался вспомнить, что же ему рассказывал о ней Эрик.

— Мне страшно, — вдруг сказала она. — А вдруг «они» придут?

Майк пожал плечами.

— Не бойся, держись позади меня. Я сам справлюсь, — попытался он успокоить девушку.

— Ты не знаешь, «они» могут… могут сделать тебя беспомощным. И «они» злые, «они» зло! — предупредила Каваси.

Майк подбросил веток в огонь, протянул ей тарелку с сандвичем и чашку кофе. Они сидели бок о бок. Майк не спеша потягивал горячий кофе, который сейчас казался ему на редкость вкусным. Вечер был холодный. Кофе согревал. Оба молчали. Одновременно Майк зорко вглядывался в темноту. Все его чувства были обострены до предела. Он медленно жевал сандвич и был уверен, что в тишине от его внимания не ускользнет даже самый легкий шорох. Он скосил глаза на Каваси. Девушка была очень красива. Но ее красота не была вызывающей, она не бросалась в глаза.

— А там, — нарушил молчание Майк, — ты живешь в доме?

— «Доме»? — Каваси, казалось, была озадачена. — То, где я живу, называется пещерой, — наконец пояснила она. — Там жили древние. Ведь нам приходится скрываться. «Они» ищут нас. Всегда ищут.

— А как «они» живут?

— А что вот это? — Девушка указала на стены. — Комната?

— Была когда-то. Да, в общем я назвал бы это комнатой, — окинув оценивающим взглядом помещение, сказал Майк.

— Там много комнат. Все рядом. И в них живет много людей. У каждой семьи есть комнаты. Но все живут в одном месте.

— Как в многоквартирном доме? Или в индейской деревне? В пуэбло? — уточнил Майк.

— Да! Пуэбло! Я знаю это слово! — воскликнула Каваси. — Я слышала его, хотя оно и не наше. Там много пуэбло, и некоторые очень красивые.

Майк встал. С чашкой в руке он вглядывался в темноту позади костра, высматривая там что-то, выжидая.

— Твоя страна большая? — снова спросил он. — Сколько у вас земли?

Каваси покачала головой:

— Этого я не знаю. Думаю, этого не знает никто. Те, кто работает, знают только то место, где работают. Знают, где парки. Уходить далеко от места, где мы работаем или спим, запрещено. — Девушка немного помолчала. — Иногда мне кажется, что даже те, кто нами командует, знают не больше, чем мы. -Каваси снова замолчала. Потом добавила: — Когда-то все было совсем по-другому. Когда мой народ правил…

— Твой народ? — переспросил Майк.

— Да. Мой прадед был… тем, кого у вас называют Тот-Кто-Правит. Внезапно на нас напали. Прадеда убили. Другие захватили все, и мы бежали. Теперь мой народ живет среди далеких холмов. Туда никто не приходит. Или не приходил, пока не появился Эрик. Все меняется.

Мало-помалу история этих мест и самой Каваси обрастала новыми подробностями. Очевидно, род Каваси долгие годы правил теми землями. Затем в результате дворцового переворота власть захватили «злые» люди. Или те, кого она считала таковыми. Ее семья и с ними кое-кто еще укрылись от преследований в пустынных, недоступных каньонах, куда не было пути. И зажили там, как некогда жили «древние».

— Это те, кого навахо называют «анасази»? — захотел уточнить Майк.

— Да, я… — Не договорив, девушка замерла, затаила дыхание…

В темноте что-то шевелилось… Майк Раглан не шелохнулся. Пистолет оставался в кобуре. И теперь он жалел, что не выхватил «магнум» раньше. Там что-то было. И уже очень близко. Оно продолжало наступать на них, подбираясь все ближе и ближе…

Глава 11

Лицо Каваси стало мертвенно-бледным. Она вплотную придвинулась к Майку. На темно-синем ясном небе уже зажглись яркие звезды.

— Все в порядке, Каваси, — тихо сказал Майк. — Не бойся.

В темноте позади костра что-то двигалось, подступало к ним, было уже совсем рядом. Оно остановилось по ту сторону костра, на самом краю круга, отбрасываемого пламенем костра.

Рука Майка коснулась рукоятки пистолета.

Собака. Это была огромная собака. Это был Шеф!

Майк вздохнул с облегчением.

— Шеф, — тихонько позвал он. — Иди сюда, Шеф!

Мастиф не двинулся с места. Он весь напрягся и недоверчиво принюхивался.

— Что с тобой, Шеф? Ты что, забыл меня? — ласково звал его Майк.

Огромный пес придвинулся поближе. Потом сделал еще шаг.

— Иди ко мне, Шеф. Иди, хороший. Где Эрик? Где твой хозяин?

Тем временем пес уже подошел к костру. И Майк протянул к нему руку:

— Ну как, Шеф? Помнишь меня? Ведь мы старые друзья. Вместе мы выбирались из Тибета. Ходили горными тропами, ночевали в пустыне…

И тут, разразившись радостным лаем и счастливо повизгивая, огромный пес бросился к Майку.

— Потише! Потише, парень! Так и с ног сбить меня можешь!

Каваси в испуге отскочила назад. С изумлением она смотрела, как Майк теребил шерсть на загривке у Шефа, обнимал его.

— Где же ты оставил Эрика, Шеф? Нужно найти его!

Собака была вне себя от радости, лизала Майку руки, норовила лизнуть в лицо.

— Ну, перестань, хватит! — успокаивал пса Майк. -Сейчас найду тебе что-нибудь поесть. Я видел коробку с кормом для собак.

Майк скрылся в хижине. Там под чертежным столом стояла замеченная им коробка. Вскоре он возвратился к костру с двумя банками собачьих консервов. Выложил их содержимое в миску. Шеф не мешкая набросился на еду.

Каваси все еще в замешательстве глядела на Майка.

— Это же зверь! А ты разговариваешь с ним, как с человеком, — изумленно говорила она.

Майк усмехнулся:

— Ты права, Каваси. Для меня Шеф всегда был другом, почти человеком. Мы познакомились с ним в Тибете, в горах Чанг-Танга. Тогда это был еще крошечный щенок. Мне подарил его один из моих давних приятелей. Потом я отдал щенка Эрику, когда тот собрался переезжать сюда. Здесь такой пес был ему очень нужен. И хотя Шеф уже достаточно долго живет у Эрика, однако, мне кажется, в душе он все равно остался моим псом. — Глянув в сторону девушки, Майк, словно желая оправдаться, сказал: — Я много путешествовал, и мне негде было держать собаку. А этот малыш привык к простору. Ему надо много места, он должен быть в движении.

Тем временем Шеф дочиста вылизал миску. Майк налил ему воды. Пес с жадностью стал пить.

— Ты любишь зверей? — Каваси была явно озадачена.

— А там, у вас, что, нет собак? — задал встречный вопрос Майк.

— Это не разрешается, — ответила Каваси. — Но даже если бы было можно… — Она с сомнением покачала головой. — Мы не стали бы жить вместе со зверем. — Девушка нахмурилась. — Отчего ты так любишь его?

— Он мой друг, — ответил Майк. — Собака была первым диким животным, которое приручил человек. И вот уже несколько тысячелетий собаки живут рядом с людьми. Я думаю, что первыми домашними собаками стали пойманные в лесу дикие волчата. Очевидно, их растили ради мяса. Но они оказались такими преданными друзьями, что люди решили их больше не есть. А потом люди и собаки стали вместе охотиться. Думается, что это было примерно так.

— Мы держим зверей, чтобы получить мясо и шкуры, — строго сказала Каваси.

— И много теряете, — отозвался Майк. — Конечно, и у нас есть люди, которые не держат дома собак. — Он немного помолчал. — Это больше принято у европейцев и американцев, чем в остальном мире. За исключением некоторых кочевых племен.

— «Кочевых»? Незнакомое слово… — проговорила Каваси.

— Люди, которые переходят с одного места на другое, часто перегоняют коров и овец на новые пастбища, — пояснил ей Майк. — У вас что, нет таких людей?

Она снова нахмурилась:

— Не знаю. Там большая пустыня. Не уверена, что кто-нибудь из людей способен перейти через нее. Много плантаций, хотя их осталось не так много, как раньше. Всем распоряжаются Властители Шибальбы.

— Шибальбы? — переспросил Майк. — А это кто?

— Я там живу, — ответила девушка.

— У племени майя существует легенда о подземном царстве, где живут враги людей. Они называют его Ксибальбои, — рассказал Майк.

— Это то же самое, я думаю.

Майк подбросил веток в костер. Сноп ярких искр полетел в небо.

— Помнишь, ты сказала, будто вон та большая гора тебе напоминает что-то. Помнишь? — обратился он к Каваси.

Девушка взглянула назад через плечо, затем пересела на другое место. Она больше не хотела сидеть спиной к горе.

— Эта гора похожа на место, которое я видела у нас, на Обратной Стороне, — задумчиво сказала она. — Невозможно, но все же… она очень похожа. Хотя и немного другая. Это мне совсем не нравится, — добавила Каваси. — И даже думать об этом не хочется.

Шеф спокойно лежал рядом, положив голову на передние лапы. Ночь была темной. В небе едва мерцали звезды. Майк глядел теперь на серебрившуюся внизу реку. Где-то вдали раздался вой койота. Шеф поднял голову, прислушался. Каваси молча глядела на огонь костра. Собираясь с мыслями, Майк обдумывал, что нужно сделать в первую очередь. Сейчас уже нельзя действовать вслепую. Необходим четкий план, который можно подкорректировать в зависимости от обстоятельств.

Майк не имел никакого понятия, с чем ему пришлось столкнуться. Он лишь твердо знал, что это враждебно настроенные люди, пришедшие из мира, о котором он почти ничего не знал. В прошлом ему уже приходилось натыкаться на свидетельства о таинственных исчезновениях и появлениях. Логических объяснений подобным фактам не существовало. Так бесследно исчезали корабли и самолеты, а однажды подобная участь постигла даже целую армию китайцев. И Майка давно занимал вопрос: что считать разумным? Только то, что точно уже известно человечеству? Но ведь люди еще слишком многого не знают.

Пропал Эрик.

Разложенные на его рабочем столе чертежи покрывал тонкий слой пыли. Спальный мешок туго скатан: в пустыне это привычная мера предосторожности против змей, пауков или скорпионов. Они всегда норовят забраться в оставленную постель, а это сулит крайне неприятную встречу с ними.

Майк расстелил мешок.

— Ты можешь спать в нем, — предложил он Каваси. — А мне хватит и парки Эрика.

Он перенес дрова поближе к костру, затем отошел подальше от развалин. Было очень тихо, и Майк знал, что ближайшее человеческое жилище находится по крайней мере в часе езды отсюда. И лишь по другую сторону реки, южнее, мог устроить себе пристанище кто-нибудь из навахо. Но река в этом месте была довольно глубокая, и до самой Мексикан-Хэт через нее не было ни одной переправы.

Эта ночь напомнила ему о Синьцзяне, о горах Куньлунь и Памир. То была таинственная, населенная призраками земля. Там тоже исчезали люди. Ощущения, подобные теперешним, были знакомы ему еще со времен путешествия по Куньлуню, по тем горам, что на севере граничат с Тибетом. Их обходят стороной скалолазы и туристы. Туда проложено мало путей. Этот горный массив остается одним из самых неизведанных во всем мире. Даже среди местных жителей немногие действительно хорошо знают эти горы. В некоторые места даже они не осмеливаются заходить.

Прислушиваясь к тишине ночи, Майк думал о завтрашнем дне, когда сможет осмотреть киву. Шеф вышел из хижины и, остановившись рядом с Майком, с шумом втягивал носом воздух. И вдруг он глухо зарычал. Майк потрепал пса по мохнатой голове.

— Правильно, малыш! Охраняй! — похвалил он тихо собаку. — Гляди в оба!

Майку очень хотелось узнать, что пес знает, что он чувствует. Однако это рычание было предупреждением, что они не одни. Кто-то или что-то затаилось поблизости.

Майк направился обратно к хижине, прихватив по пути еще дров для костра. Каваси забралась в спальный мешок и, судя по размеренному дыханию, уже уснула. Майк дотронулся до рукоятки пистолета. Интересно, что там, на Той Стороне? Сработает ли там его пистолет? А вдруг он, человек, оказавшись по другую сторону занавеса, внезапно изменится? Какие могут произойти перемены? В нем самом, в его личности? Или в восприятии мира? Или в сознании? Один за другим задавал он себе эти вопросы. Вот Каваси. С виду она кажется вполне нормальным человеком. Да и с тем типом, что влез ночью к нему в дом в Тамарроне, тоже было вроде все в порядке…

А если он, Майк, все же пойдет туда, то что он сможет сделать? Ему ничего не известно ни о том месте, ни о тамошних обычаях, ни о живущих там людях. Он знает только, что они не такие, как мы, и уж встречаться с ними прежде ему наверняка не доводилось.

Индейцы-хопи, другие индейские племена верили что мы живем в Четвертом Мире. Воспоминаний о первых двух мирах практически не сохранилось. И все лишь потому, что Третий Мир оказался полон зла. И они покинули его, пройдя через дыру в земле, и оказались в этом, нашем мире. Так гласит одна из легенд.

Другое предание рассказывало, что хопи пришли сюда из-за моря. Но подобное несоответствие фактов нисколько не тревожило Майка. У мира легенд и преданий нет ни границ, ни времени. Нет преграды, которая воспрепятствовала бы их распространению. И со временем каждая такая легенда принимает местный колорит.

Майка отнюдь не удивляло, что у индейцев-хопи оказалось несколько версий происхождения их племени. Часто мужчина одного племени брал к себе в дом женщину из соседнего племени, и когда у них рождались дети, мать рассказывала им истории, которые сама слышала в детстве. Вот так предания одного племени становились преданиями другого.

Майк Раглан опустился на корточки перед костром. Ему было необходимо продумать план дальнейших действий.

Эрик Хокарт исчез. Но Эрик рассчитывал на его, Майка, помощь.

Очевидно, Эрик стал чьим-то пленником. Но где он? Где его содержат? Действительно ли он там, на Обратной Стороне? Или все же находится где-нибудь здесь, поблизости? Вполне резонна мысль о похищении с целью получения выкупа. Можно долго рассуждать о неких параллельных мирах, но Майк все же был человеком сугубо практичным. Он привык иметь дело с реальным пространством и настоящим временем. К тому же у него было достаточно проблем в своем мире.

Кто бы ни были напавшие на Эрика, но они на деле доказали, что в случае необходимости могут применить силу. Обугленные развалины сожженного кафе тому убедительное доказательство. Подтверждением был и человек, пробравшийся к нему в дом.

Майк разгреб палкой угли догорающего костра. Если это было обыкновенное похищение, тогда следующим их шагом станет послание с требованием выкупа. Но кому оно может быть адресовано? У Эрика нет родственников. Во всяком случае, Майку о них ничего не известно. Очень немногие знали о том, что Майк Раглан и Эрик были приятелями. И если уж даже он не знает, с кого можно требовать выкуп за Эрика, то откуда же это знать похитителям?

Иностранные спецслужбы тут ни при чем. Последнее время Эрик не участвовал в секретных правительственных разработках. А изменения в подобных областях происходят очень стремительно. Так что если Эрику когда-то и приходилось иметь дело с чем-либо подобным, то сейчас все уже устарело и потеряло актуальность.

Месть? Но за что? Эрик не нажил себе врагов. Это был очень порядочный, тактичный человек. Занимался только своим делом, не имел обыкновения выставлять напоказ свои таланты или кичиться богатством. Словом, это был человек, не вызывавший у окружающих враждебности.

И тем не менее Эрик исчез. Во всяком случае, здесь, на горе, его не было. Машина осталась в городе. Все вещи, включая бритвенный прибор, тоже были здесь.

Майк ворошил палкой угли. Какой бы неправдоподобной ни показалась эта история, но Эрик пропал. И он рассчитывает, что Майк Раглан поможет ему и спасет их! Он именно так и написал. Во множественном числе. Значит, вместе с ним там оказался, должно быть, еще кто-то… Возможно, Каваси известно что-нибудь об этом. И она сможет рассказать, кто тот, второй человек. Если, разумеется, Эрик не имел в виду саму Каваси.

Майк прислушался. Пес Шеф спокойно спал. Или делал вид, что спит. Но ведь раньше он недовольно рычал. Значит, поблизости был кто-то чужой.

Койот? Горный лев? Незнакомый человек? Или же нечто? Майк был доволен, что поговорил с Галлафером. Шеф полиции производил впечатление человека неглупого и к тому же обладающего воображением. Поверил он тогда рассказанному или нет, осталось неизвестным… Но по крайней мере, он выслушал всю историю до конца.

Расследование обстоятельств пожара в кафе было его непосредственной обязанностью. И он собственными глазами видел белый фургон. Где бы ни оказалась «их» база, она наверняка основана многие годы назад, Галлафер занят расследованием этого дела. И конечно, будет стремиться получить ответ на свои вопросы всеми доступными ему средствами.

Майк напряженно прислушивался, стараясь различить случайный вздох или шепот, любой инородный звук, не принадлежащий ночи. На ум приходили старинные истории о домах, где водились привидения. О других загадочных происшествиях. А что, если сказки о ведьмах и призраках — отголоски визитов тех, кто наведывался сюда из-за этого самого занавеса?

Многие из его друзей-индейцев совершенно серьезно воспринимали утверждения, которые наверняка заставили бы усомниться белого человека. Но ведь белый человек судит о вещах в рамках своих ограниченных знаний. И возможно, он чересчур поспешно подвергает осмеянию те Иден, которые вызывают у него сомнения. Майк сидел ссутулившись, накинув на плечи парку Эрика. Ночь выдалась холодной. Он продолжал всматриваться в темноту. Но так и не смог там ничего разглядеть.

Тот, другой, мир был злом. Как это понимать? Под злом как таковым можно подразумевать что угодно. У этого слова полно значений. Для некоторых зло означало нечто небогоугодное, грех перед Богом. Другие же считали злом проступок перед обществом. Так от какого же зла анасази бежали в Четвертый Мир? Зло социальное? Вряд ли. Люди не станут бежать от него. Скорее они станут издавать против него законы. Или же попросту закроют на него глаза. И все же некое зло заставило древних индейцев покинуть свой привычный мир и бежать из него без оглядки.

Что это было за зло? Что там было такого, что они решились разом бросить все? И какое зло те из них, кто возвратился со временем обратно, оказались готовыми принять? Этот вопрос он должен задать Каваси.

Майк Раглан продолжал размышлять, подбрасывая в костер все новые охапки веток.

Почему он не может уснуть? Что затаилось в темноте? Почему не приближается, не нападает на него? Материально ли зло по ту сторону занавеса, на Обратной Стороне? Или это нечто неуловимое?..

Майк посмотрел на спящую Каваси. Подошел к ней, не переставая оглядываться по сторонам. Опустился рядом с девушкой на землю и взглянул на часы. Время едва перевалило за полночь. А ему казалось, что уже скоро утро.

Языки пламени исполняли на поленьях какой-то дьявольский танец, отбрасывая по сторонам причудливые тени. Рукоятка пистолета холодила ладонь. Майк поправил кобуру, чтобы в случае чего можно было мгновенно выхватить «магнум».

Шеф настороженно поднял голову. Майк, проследив за взглядом пса, уставившегося куда-то в темноту, начал осторожно подниматься.

Но тут он почувствовал, как кто-то слегка тронул его за руку.

— Не надо! — Это была Каваси. — Не выходи туда! Не сейчас! Что бы ни случилось, не ходи!

Глава 12

Майк замер в нерешительности. Ситуация уже начинала его раздражать.

— Они пришли на огонь, — в испуге шептала Каваси. — Они видят огонь. — Каваси замолкла.

Раглан вслушивался в звуки ночи, проводя языком по пересохшим губам. Он не представлял себе, кто такие эти «они». Но именно теперь вспомнил о существах, что откликнулись на вспышку яркого света на вершине горы. Неужто те самые? Майк слышал тихие шорохи, какую-то невнятную возню. Потом снова наступила тишина. Может, погасить костер? Но тогда он обнаружит себя. И потом, Майку совсем не хотелось оказаться здесь в кромешной темноте. Он пошевелился. И снова Каваси дотронулась до его руки.

— Они не должны видеть тебя, — прошептала она. — Сиди тихо, и они сами уйдут, когда догорит огонь.

Майк очень ждал наступления утра. Однако до него оставалось еще несколько часов темноты. Он предпочитал разбираться со всеми трудностями при свете дня. Существа, которых он вспомнил, были человекообразными. Ему совсем не хотелось никого убивать. При любом стечении обстоятельств убийство может стать причиной еще больших неприятностей. Если будет начато расследование. А в том, что оно начнется, можно было не сомневаться. Тогда что он будет отвечать на множество вопросов? Каким образом сможет объяснить ситуацию? Кто поверит ему?

Майк и Каваси сидели, затаившись в темноте, в стороне от костра и ждали. Девушка была совсем рядом, и он чувствовал теплоту ее рук. По крайней мере, она-то была вполне реальной. Однако что теперь с полной уверенностью можно считать реальным?

Костер почти догорел, превратившись в груду красных мерцающих угольков. У Майка онемела нога. Он осторожно, стараясь не шуметь, изменил позу, напряженно вглядываясь в темноту, стараясь уловить, что происходит позади костра. Отсюда ему был виден темный гребень скал и бездонное небо, усеянное бусинками звезд. И никаких теней, никакого движения.

— Я думаю, «они» уже ушли, — расслабившись, прошептал Майк.

— Подожди! — Каваси снова схватила его за руку.

Утомленный долгим ожиданием, Майк чувствовал, как его веки тяжелеют, начинают опускаться. Ему стоило больших усилий гнать прочь подступающий сон. Он тер глаза, мотал головой… И все же понимал, что нужно немного отдохнуть. Ведь с тех пор, как он приехал сюда, как следует поспать ему так и не удалось. В первую же ночь в мотеле его сон был нарушен незваным гостем. Ну а дальше об отдыхе и вовсе пришлось забыть.

Майк привалился спиной к койке, подложив под голову скатанную валиком постель. Глаза закрылись сами собой…

Его разбудили чьи-то шаги. Было совсем светло. Майк хотел было подняться, но вдруг замер от неожиданности. Каваси исчезла!

Он быстро вскочил на ноги и… с удивлением увидел Галлафера. У порога хижины действительно стоял полицейский Галлафер! Дружелюбно улыбаясь, Галлафер внимательно наблюдал за ним.

— Что случилось? В чем дело? — спросил он наконец.

— Она пропала. Каваси пропала, — в растерянности бормотал Майк, продолжая осматривать развалины и окрестности. Он окинул взглядом горы. Гора Навахо словно полыхала в огненных лучах восходящего солнца. Ослепительный солнечный свет позолотил скалы близ Радужного Моста. Картина была фантастически прекрасной.

— То есть как это — «пропала»? — услышал Майк вопрос полицейского.

— Она была здесь. Рядом со мной. Мы с ней ждали, когда догорит костер. Потом я нечаянно заснул. — Майк замолчал, понимая, как глупо прозвучало это оправдание. — Мы с ней слышали, будто вон там что-то возится. Каваси еще сказала, что «их» привлек огонь.

Галлафер стоял подбоченясь.

— Так. Говорите, ее здесь нет. А где же тогда она, позвольте узнать? — Взгляд Галлафера сделался ледяным. — Я приехал сюда, чтобы расспросить ее кое о чем. У меня к ней очень много вопросов. А теперь вы мне говорите, что она пропала.

Полицейский сделал рукой широкий жест, обводя округу.

— Куда она делась? Куда здесь, по-вашему, можно уйти? Джип на месте. Как вы оставили его внизу, так он там и стоит. По дороге навстречу мне не попалось ни души. А я, между прочим, выехал еще затемно. Итак, Раглан, я вынужден снова задать вам этот же вопрос. Так где она?

— Я говорю правду. Повторяю: Каваси все время была здесь. Мы сидели рядом, прислушивались к какой-то возне в темноте за костром. Я очень устал, изо всех сил боролся со сном. Но, видимо, все же заснул.

Галлафер огляделся по сторонам:

— Так, говорите, сюда приходил кто-то?

— Мы слышали, как что-то шуршало, передвигалось, — подтвердил Майк. — Лично я ничего так и не увидел. Сомневаюсь, что Каваси сумела что-либо разглядеть. Она сказала, что «те» пришли к огню и что уйдут, как только костер догорит.

— Эта девушка — свидетель, Раглан, — сказал Галлафер. — Очень важный свидетель. Я должен поговорить с ней. Последний раз ее видели по дороге сюда, и она была с вами. Она не могла просто исчезнуть. И не начинайте все заново. Я все равно не поверю. — Полицейский немного помолчал. Потом продолжил: — Я нашел этот ваш белый фургон, по крайней мере, какой-то белый фургон.

Раглан слушал, и взгляд его блуждал по земле. В пыли должны были остаться следы. Если здесь кто-то ходил, то должны быть и следы. Между тем полицейский продолжал:

— Очевидно, это пиуты. Живут здесь уже много лет. Самые обыкновенные люди.

— Вы уверены? — оторвался от изучения пыльной поверхности Майк.

— У них небольшой, довольно старый дом. Несколько овец. Еще они держат одного или двух пони. Многие индейцы не желают, чтобы их считали безлошадными, и поэтому стараются завести себе лошадей. Даже если не будут на них никуда выезжать. Не имеет значения.

— Вы видели фургон? — уже с большим интересом спросил Майк.

— Разумеется. Он стоял в гараже из листового железа рядом с домом. Помещение похоже на мастерскую. Наверное, они чинят там что-то своими силами, — заключил Галлафер.

— И вы говорили с ними? — поинтересовался Майк.

— Разумеется. Там живет старик с женой и молодой парень. Ему лет, наверное, двадцать пять или около того.

Майк почувствовал глубокое разочарование. Он надеялся, что белый фургон хоть маленькая, но зацепка.

— Правда, я совсем не знаком с этими людьми, — продолжал Галлафер. — Я только говорил о них с Вестоном — он живет по соседству. И давно знаком со стариками. По-видимому, когда-то в этой округе проживало много индейцев этого племени. Но потом, много лет назад, они перебрались на другое место. Вестон говорит, что старики живут замкнуто, сами по себе. Хозяин собирает разный хлам у дороги: старые шины, короче, все, что обычно несут на свалку или бросают за ненадобностью. Дед кое-что чинит и приторговывает этим барахлом. — Закончив рассказ, Галлафер вошел в хижину, устроенную на развалинах. Он осмотрел чертежи, затем заглянул в соседнюю комнату, бросил взгляд на койку и скатанную постель.

Раглан оставался на улице. На земле он все же обнаружил множество следов, стершихся, еле заметных.

— Опять ничего определенного, — сказал он.

— Вы сами могли наследить здесь, — заметил Галлафер. — Хотя бы когда собирали дрова. А может быть, их оставил еще Хокарт. Ведь в последние дни не было ни дождя, ни сильного ветра. Так что, может, этим следам уже несколько недель.

— Тогда их занесло бы пылью. — Раглан сделал еще несколько шагов в сторону. — Галлафер, взгляните на это! Вы в самом деле считаете, что у меня такие ноги?

«Это» было большим и четким отпечатком босой ноги, очень большой ноги. Галлафер молча разглядывал находку. Потом опустился на корточки.

— Черт возьми! — прошептал он, поманив Майка. — Вы только взгляните.

На конце каждого пальца на земле четко были видны вмятины, оставленные когтями. Или очень длинными, давно не стриженными ногтями. Но заостренными, похожими на когти. Галлафер оторвался от следов, огляделся. Несколько минут он участок за участком обозревал окрестности. Затем сказал:

— Она исчезла. Думаете, что ее утащили вот эти штуки?

Майку Раглану очень не хотелось так думать. Но это могло случиться.

— Нет, — поколебавшись, ответил он. — Им не удалось бы схватить ее без борьбы. Каваси их очень боялась и ни за что не вышла бы в темноту. А чтобы выкрасть ее из хижины, нужно было перелезть через меня.

— Но тогда где девушка? — не унимался полицейский.

— Я думаю, — неохотно начал Майк, — она сама ушла отсюда. Ушла, потому что хотела уйти. Или была вынуждена уйти. Однако в любом случае сделала это по своей воле.

Галлафер глядел на него в упор:

— Куда ушла? Я говорил уже, что был на дороге и не увидел там никого. Не думаете же вы, что она отправилась просто бродить по пустыне, чтобы свалиться в каньон?

— Возможно, Каваси вернулась обратно. Туда, откуда пришла. На Обратную Сторону.

Галлафер заложил за кожаный ремень большие пальцы обеих рук. Сощурил глаза.

— Об этом я тоже уже думал. Все это чушь. Чистейший вздор! Со мной это не пройдет. — Он на мгновение замолчал. — У вас неприятности, Раглан. Большие неприятности. И первое, что вам следует сейчас предпринять, — это побыстрее добраться до телефона и нанять себе хорошего адвоката. Подумайте, пропали без вести более чем состоятельный мужчина и хорошенькая девушка. И на сегодняшний день все следы ведут к вам.

— И к киве, — попробовал отвести от себя обвинение Майк.

— По всей округе полно кив. — Полицейский осмотрелся. — Что ж, идемте посмотрим, — предложил он.

Эрик обозначил комнаты в соответствии с проектом будущего дома. Предполагалось, что две из них — большая гостиная и кабинет — будут пристроены к гладким вертикальным скалам. Галлафер остановился, разглядывая колышки и натянутые между ними веревки, обозначавшие расположение комнат.

— Ничего себе домик, — покачал он головой. -Говорите, Эрик сам собирался его выстроить?

— Да, так он задумал. Возможно, позднее, он пригласил бы кого-нибудь заняться водопроводом и электропроводкой.

— Что верно, то верно, — заметил Галлафер вслух, — вряд ли кого заманишь в такую даль без особого приглашения.

— Эрик не любил гостей. У него была квартира в Нью-Йорке, в прекрасном районе. Но он всегда был очень необщительный. Его друзья в основном из тех, с кем он был связан по работе. Ему необходима была тишина, время для раздумий. Ему мешал телефон.

Галлафер снова огляделся.

— А тут, куда ни глянь, — потрясающий вид. — Полицейский немного помолчал. — У Эрика были родственники? Наследники?

— Мне ничего об этом не известно. Но по идее, родственники должны быть. Эрик очень скрытный. Не любит говорить о себе.

— Откуда он?

— Не знаю, — ответил Майк. — Он американец. А его предки были, должно быть, выходцами из Швейцарии. Более точных сведений у меня нет. Повторяю: он никогда не рассказывает о себе. Это просто спокойный, тихий человек, который занимается своим бизнесом и делает на нем неплохие деньги.

Галлафер поглядел в сторону кивы, но ближе не подошел.

— Странно, — сказал он, — вы единственный человек, к которому он обратился за помощью. И в то же время вам о нем практически ничего не известно.

Раглан пожал плечами. Характер вопросов полицейского уже начинал его беспокоить.

— Просто он попросил моей помощи как эксперта. Когда в вашем доме прохудятся трубы, вы зовете слесаря. Если вам нездоровится, то обращаетесь к врачу. Здесь происходило что-то необычное. Поэтому Эрик попросил приехать меня, как специалиста.

— Логично, — согласился Галлафер. — Все здесь, вот все это, — он взмахнул рукой, — замечательно. Но как тут с водой? Откуда он собирался брать воду для дома? Разумеется, если у него не было проблем с деньгами…

— У него их не было, — подтвердил Майк.

— Послушайте, — сказал Галлафер, — вы рассказали мне просто целый роман. Вы и пропавшая девушка. Но на деле выходит, что из фактов у меня имеется лишь выгоревшее дотла кафе. Очевидно, это был поджог. Еще есть джип. И вы. Но только я никак не могу установить связь между вашими действиями и пожаром в кафе. По крайней мере пока.

— Я? Но зачем мне было его поджигать?! — в изумлении воскликнул Майк.

— Вот и я задаюсь тем же вопросом. Но кроме него, есть еще много вопросов, на которые у меня нет вразумительных ответов. Если бы наши местные только знали, о чем я думаю! Меня наверняка с позором выгнали бы с этой должности. Исчез Хокарт. Теперь еще и девушка. В итоге имеем двоих людей, пропавших без вести, и пожар. — Галлафер сделал небольшую паузу. — А где доказательства, что все это не подстроено, чтобы расправиться с вами?

Раглан ошалело уставился на Галлафера:

— Расправиться со мной? За что?

— Этого я не знаю. И все же пытаюсь добраться до истины. У Хокарта была какая-нибудь причина, чтобы желать избавиться от вас?

— Нет конечно, — не оправившись от изумления, сказал Майк.

— Эрик пригласил вас сюда. И, как вы говорите, просил о помощи. А потом он куда-то запропастился. И тут же возникает дурацкая история о неких других измерениях, параллельных мирах и тому подобной чепухе. Сожжено здание, и Хокарт бесследно исчезает, не оставив после себя ничего, кроме джипа. И того, что брошено им здесь, в хижине. Затем эта Каваси вызывается составить вам компанию. И тоже исчезает, пробыв некоторое время с вами наедине. Вам не кажется, что это уже слишком? — торжествующе заявил Галлафер.

Он вернулся в хижину и остановился перед разложенными на столе чертежами.

— Пока я только выуживаю факты, — сказал он раздраженно. — На данный момент могу лишь догадываться, что вы могли убить их обоих.

— У меня нет причин убивать Эрика. И если предположить, что я вдруг решил стать убийцей, то, уверяю вас, обязательно пощадил бы красивую женщину. Ведь они встречаются так редко.

— Это точно. — Галлафер разглядывал окружность, прочерченную на плане в том месте, где находилась кива. — Замечательно вписывается. Может быть, Эрику все это приснилось? Я слышал истории о людях, которые ложились спать, раздумывая над чем-то. А просыпаясь, уже знали все ответы.

— Эрик не знал, что здесь была кива, — этого никто не знал, — твердо сказал Майк.

— Поблизости есть еще развалины?

— Вон в том каньоне. Эрик говорил мне, что видел там что-то типа каменных навесов для зерна. В глубине каньона есть еще пара-тройка развалин. Одна из них как раз неподалеку от родника.

— Мне известно о них. Бывал там пару раз. — Галлафер вышел на улицу и посмотрел на гору. -Странно. Впечатление, что некогда здесь что-то выращивали. — Полицейский снял шляпу и провел ладонью по волосам. — Этим нужно заняться вплотную, — размышлял он вслух. — Нужно проверить Хокарта. Хочу знать точно, кто он такой и откуда взялся. — Галлафер взглянул на Раглана. — К вам это тоже относится.

— Со мной-то все просто. А вот Хокарт… Я сомневаюсь, что вам удастся много узнать о нем.

— Может быть, нет, а может, и да. Нельзя ничего оставлять на волю случая. Облик, поведение, занятия, пристрастия человека так или иначе уходят корнями в его прошлое. Так что мы Хокарта проверим. Глядишь, что-нибудь да прояснится.

— Пойдемте посмотрим, что там за кива, — предложил Майк.

Галлафер отрицательно покачал головой:

— Подождите. Я должен сперва разобраться с тем, что уже есть. Во-первых, необходимо разыскать эту девицу. Я должен ее допросить. Конечно, следовало бы сделать это пораньше. Но вы совсем сбили меня с толку разговорами о других измерениях, или как это там называется.

— Уверен, она вернулась к себе на Обратную Сторону.

— А ваша собака смогла бы найти девушку?

— Наверное. Но там не любят собак. Они не понимают их. А что, если она сорвалась вниз? Здесь высота, должно быть, футов пятьсот, а внизу река…

— Я не видел следов. — Полицейский взглянул на Раглана. — Это первое, о чем я подумал. Но тогда на земле остались бы следы, ведущие к обрыву. — Он снова провел рукой по волосам. — Ну ладно, идемте посмотрим киву.

Глава 13

Майк Раглан продолжал стоять на месте.

— Послушайте, Галлафер, вы сказали, что у тех пиутов есть гараж из листового железа. И большой?

Галлафер обернулся:

— Я бы сказал, большой. Можно поставить четыре машины. Но в одном углу оборудовано что-то вроде мастерской.

— Гараж — дорогое удовольствие. Вот я и думаю: зачем паре престарелых индейцев нужен гараж на четыре машины? Тем более что они имеют только один фургон, держат лишь несколько овец и собирают разное старье на продажу, — принялся рассуждать Майк.

— Ну и…

— Все не так просто, как кажется на первый взгляд. Не обратили внимания, сколько наездил их фургон?

— Обратил. — Галлафер зашуршал страницами блокнота. — Вот. Пятьдесят одна тысяча двести восемьдесят восемь миль.

Раглан поискал глазами свою машину. Ему страшно захотелось бросить все, поскорее сесть за руль и уехать отсюда.

— Немало престарелые супруги намотали километров, даже если принять во внимание того, третьего. Подумайте, пожалуйста, об этом, — подчеркнул Майк. — Вы сейчас в город? Меня угнетает это место. Я хочу вернуться обратно к людям.

— Хорошо. Только давайте по пути заскочим к Иден Фостер, — предложил Галлафер. — Ее дом недалеко от дороги, чуть не доезжая Дюранго. Она слышала о вашем приезде и спрашивала, не заедете ли вы в гости.

— А кто такая Иден Фостер? — поинтересовался Майк.

— Очень энергичная и деятельная особа. Вы понимаете, что я имею в виду. Раньше преподавала в университете где-то на Востоке. Переехала в Санта-Фе, затем решила, что здесь, у нас, ей нравится больше. Перебравшись сюда, перекупила дело у одного местного торговца и теперь сама продает разные индейские украшения, картины, ковры и тому подобное.

Наконец Майк и Галлафер добрались до места, где были оставлены машины. Здесь Галлафер в последний раз посмотрел на гору.

— И вот еще что, — сказал он. — На вашем месте, Раглан, я не стал бы никому рассказывать о тех следах. Незачем лишний раз давать повод для дурацких слухов и сплетен.

Майк согласился.

— И белый фургон. Может, это совсем не тот фургон. Ведь по всей округе — здесь и в Тамарроне — наверняка можно насчитать дюжины две таких машин. Тем более что у нас нет доказательств, что человек, проникший к вам в дом, имел какое-то отношение к фургону перед кафе. А если всякий, кому не лень, начнет строить догадки, мы захлебнемся слухами. Ведь все это только-только начинало утихать…

— Все «это»? Что вы имеете в виду? — спросил Майк.

Галлафер ответил не сразу:

— Здесь издавна ходили всякие легенды. Заблудиться, пропасть в пустыне, сами знаете, не так уж трудно. И когда такое случалось, всякий раз воскрешались всевозможные предания. Начинали поговаривать и о колдовстве. Большинство индейцев вслух говорить об этом не станут. Но тем не менее в это верят. Многие даже могут указать, кого считают колдуном. Но не думайте, что подобные проблемы возникают только с индейцами. Среди белых тоже немало тех, кто прожил здесь долгое время и многое слышал. И если их спросить, не скажут ничего определенного, постараются замять разговор. Они не хотят признаться, что тоже верят во всевозможные слухи и предания.

Пес все это время стоял поодаль. Подняв голову, он прислушивался и принюхивался.

— Ну что, Шеф? Что там? — позвал его Майк.

Шеф подошел поближе, но продолжал смотреть в сторону хижины Эрика.

— Наверное, это из-за Каваси, — предположил Майк. — Переживает.

— Выезжайте отсюда, — сказал Галлафер. — Я догоню.

Майк Раглан открыл Шефу машину и сел за руль.

— И ничего-то мы с тобой, Шеф, не знаем. Почему она сбежала?

Уже на шоссе с джипом Майка поравнялась машина Галлафера.

— Сейчас едем к Иден. Нужно успеть к обеду, — объявил он. — Там всегда хороший стол.

Теперь Галлафер ехал впереди. Майк следовал за ним. Шеф сидел рядом, на переднем сиденье.

— Видишь ли, Шеф, похоже, у нас с тобой будут неприятности, — делился своими мыслями Майк. — Галлафер неплохой человек. Но ты должен его понять, — он на работе. Теперь на нем висят двое пропавших без вести людей, сожженное кафе и я. Пока на мне сходятся все концы. А я могу рассказать ему только эту дурацкую историю, в которую, будь я на его месте, ни за что бы не поверил. И еще, Шеф, мне все же хочется узнать побольше о том гараже. Конечно, каждый волен иметь такой гараж, какой ему больше нравится. И все-таки для чего он им? Может быть, кому-то очень удобно оставлять там машины?

Ехавший впереди Галлафер сбавил скорость. Затем повернул направо, съезжая с шоссе на грунтовую дорогу, огибавшую небольшой холм. Вскоре они подъехали к стоянке перед двухэтажным каменным домом с большой верандой. Рядом на изумрудной лужайке среди моря цветов возвышалось несколько величественных древних деревьев. Не успел Майк хорошенько оглядеться, как Галлафер уже поднимался по ступенькам крыльца. Раглан догнал его как раз в тот момент, когда дверь отворилась.

Иден Фостер была очаровательна — стройная, темноволосая красавица с выразительными серыми глазами. На ней ладно сидели брюки и бежевая блузка. Майк обратил внимание еще на ожерелье из бирюзы.

— Галлафер! Как раз к обеду! — приветливо воскликнула она.

— Поверьте, у нас не было подобного умысла, -пошутил в ответ Галлафер и тут же представил ей своего спутника.

Глаза Иден Фостер и Майка встретились. Неожиданно для себя он насторожился. Отчего, Майк и сам не знал. Женщина была красива, располагающая приятная улыбка. Знакомясь, она от души пожала ему руку.

— Проходите, что же вы остановились? — пригласила Иден.

В доме царил прохладный полумрак. Полы покрывали традиционные ковры индейцев-навахо. Еще два искусно вытканных ковра украшали стены. Повсюду на полках были расставлены книги, много книг. Среди них Майк заметил три своих. Рядом стояли два томика Эванса-Венца и одна из книг Элиада.

Хозяйка проводила гостей в столовую, из большого окна которой открывался изумительный вид на старый ухоженный сад. Иден Фостер смотрела на Майка с любопытством.

— Надеюсь, вы извините меня за назойливость, -сказала она. — Я попросила Галлафера, чтобы при первой возможности он привез вас сюда. Просто мне очень хотелось лично познакомиться с одним из моих любимых писателей.

— Благодарю, но ведь я не настоящий писатель, — заскромничал Майк. — А те несколько книг я написал случайно. Так получилось.

— Все равно вы очень интересный человек, -перебила его Иден. — Большей частью люди проезжают мимо, не задерживаясь в наших местах. Здесь трудно подыскать хорошую компанию. Когда живешь в такой глуши, совершенно лишаешься общества. — Хозяйка обернулась в сторону двери на кухню и попросила прислугу накрывать на стол. — Вы молодо выглядите, — вновь обратилась она к Майку. — Когда я читала ваши книги, думала, что вы старше.

— Здесь просто свет так падает, — отшутился Раглан.

Прислуга Мэри оказалась темноглазой девушкой-навахо. Она внесла поднос с сандвичами и большое блюдо с листьями сельдерея, оливками и нарезанными огурцами. Перед тем как удалиться на кухню, Мэри из-за спины Иден мимолетно глянула на Майка. При этом лицо ее оставалось безразличным. Хозяйка дома переключила свое внимание на Галлафера. Подробно расспрашивала его о жене и детях, затем разговор зашел о саде, цветах и тому подобных вещах. Майк тем временем лакомился сельдереем. Их беседу он слушал вполуха, глядел в окно и думал. Да, Иден Фостер красивая женщина, у нее потрясающая фигура. Словом, она не оставит равнодушным любого мужчину. Но почему к нему вдруг вернулись подозрения? В чем причина его беспокойства?

Хозяйка снова обернулась к Майку:

— А вы, мистер Раглан, долго у нас пробудете?

— Зовите меня просто Майком, — предложил Майк. — Когда меня называют мистером Рагланом, я начинаю невольно оглядываться, не пришел ли мой отец. — Он немного помолчал и добавил: — Нет, я здесь не задержусь.

— Трудитесь над новой книгой? — поинтересовалась Иден.

Майк пожал плечами:

— Пишу я редко, на досуге. А сюда приехал просто к другу. Погостить.

— К тому господину, — вступил в разговор Галлафер, — что строит дом в пустыне.

Раглан вернулся к изучению сада через широкое окно столовой. Он приехал сюда не для того, чтобы много болтать, а чтобы в основном слушать. Зачем Галлафер привез его сюда? Чтобы познакомить с соседкой? Или же тут кроется что-то другое? Иден Фостер сидела напротив Майка и разливала кофе. Оторвав взгляд от кофейника, она обратилась к Майку:

— Насколько я понимаю, речь идет об Эрике Хокарте? Я больше не слышала ни о ком, кто строился бы в тех местах.

Пустыня огромна, подумал Майк, и наверняка есть еще люди, которые занимаются там строительством. Вслух же он подтвердил, что Эрик Хокарт его друг.

— Интересно, захочет ли там жить его жена, — спросила хозяйка. — Ведь женщинам обычно необходима женская компания. Им нужно общение.

— Эрик не женат, — разъяснил ситуацию Галлафер. — Ему нравится одиночество.

— Он много размышляет. Ему есть над чем поломать голову. — Но, побоявшись, что они вообразят, будто Эрик слишком одинок, Майк добавил: — Видите ли, множеству людей важно его мнение по тому или иному вопросу. И без сомнения, правительству известно, где он находится.

И тут Майк встретился глазами со взглядом больших серых глаз Иден.

— Он что, такая важная персона? — неуверенно спросила она.

— Для них да. — Майку показалось, что Иден смотрит на него с явным неодобрением. — Кое-кто в Пентагоне даже считает его национальным достоянием.

Возможно, это преувеличение, но Майк был недалек от истины. Он взял с подноса сандвич и сменил тему разговора.

— Красивые цветы, — сказал он вслух. — У вас замечательный сад. И очень приятно, что в нем растут «ноготки».

Иден Фостер тоже посмотрела в окно:

— «Ноготки»?

— Эти цветы отпугивают насекомых, — пояснил Раглан.

— А мне и ни к чему. За садом следит Мэри, — закрыла тему Иден. Она снова переключила внимание на Галлафера. — Вы обязательно должны приехать сюда вместе с мистером Хокартом, — сказала она. — Мне бы хотелось познакомиться с ним.

— Сейчас его нет дома, — подчеркнул Галлафер. — Нам тоже надо с ним поговорить.

Женщина вопросительно посмотрела на Майка:

— Но ведь вы с ним друзья. И должны знать, где он.

— Разумеется. — Майк взял с подноса еще один сандвич. — Можете не сомневаться, — сказал он с улыбкой. — Я знаю, где он сейчас. При встрече обязательно передам ему ваше пожелание.

Хозяйка дома по-прежнему любезно улыбалась. Но сейчас взгляд ее был больше чем холоден. Или ему это лишь кажется? Возможно, разыгралось воображение и он начинает видеть то, чего нет на самом деле.

Майк не спеша отпивал кофе маленькими глотками. Напиток был отменным, с тонким, еле ощутимым ароматом. Майку он показался знакомым. Он хотел было сказать об этом вслух, но передумал.

— У вас здесь очень мило, — сказал он вместо этого. — Знаете, Галлафер, заехать сюда была неплохая идея.

— Такая уж у меня работа, — отозвался Галлафер. — Я не был бы сыщиком, если бы не знал, где можно бесплатно пообедать. К тому же в такой хорошей компании.

— Относительно компании я полностью согласен. — Раглан улыбнулся Иден Фостер, и ее взгляд потеплел. В своей жизни Майку довелось встречаться со многими женщинами. Та, что сидела сейчас перед ним, хорошо знала свое дело.

Хозяйка и полицейский вновь завели разговор о каких-то проблемах сугубо местного значения. А Майк в это время наслаждался кофе с очередным сандвичем. Из-за двери слышались голоса: Мэри с кем-то разговаривала.

За столом беседовали о каких-то совершенно незнакомых Майку людях, о событиях, ему неизвестных. Что же касается Иден, то она, казалось, обо всем была осведомлена очень хорошо. Вдруг она заметила вслух:

— В вашей стороне был пожар. Мы видели дым. Что-нибудь серьезное?

— Пожар в кафе Бенни, — пояснил Галлафер. — Я думаю, вспыхнул жир. Такое случается время от времени. — Он встал из-за стола. — Сожалею, но нам уже пора. Мне еще нужно заскочить в контору. До скорой встречи, Иден.

Майк тоже встал, взял шляпу и вслед за Галлафером направился к двери. Проходя мимо книжных шкафов, он еще раз скользнул взглядом по корешкам книг.

— У вас много интересных книг. Я весьма польщен, что среди них нашлось место и для моих, — сказал он. Остановившись у одного из шкафов, Майк взял с полки свою книгу и принялся бесцельно перелистывать страницы. — В следующий раз, когда мне посчастливится оказаться у вас в гостях, я оставлю автограф на какой-нибудь из них. Если, естественно, вы пожелаете, — добавил он.

— Это было бы замечательно!

Майк задержался на ступеньках крыльца.

— Если вы встретите Эрика раньше, чем я увижусь с ним, то передайте, чтобы он не волновался. Все будет хорошо.

Эти его слова явно насторожили Иден.

— Приезжайте еще. И вам вовсе не обязательно дожидаться Галлафера. Он всегда очень занят своей ужасной работой в полиции, — стараясь скрыть озабоченность, любезно пригласила она.

— Ничего не поделаешь, Иден. Слишком много дел. Сначала тот пожар в городе, а теперь мы не можем разыскать Эрика. — Галлафер сделал небольшую паузу. — И девушку.

Иден Фостер, собравшаяся уже вернуться в дом, остановилась.

— Девушку? — переспросила она.

— Красивая девушка. Молоденькая. Темноглазая. Была в городе, а потом внезапно исчезла. И если в ближайшее время мы ее не разыщем, то сюда нагрянут «федералы». А уж эти будут совать нос во все дырки.

— Кто она? — спросила Иден. — Навахо?

— Нет. Но с виду как будто похожа, — пояснил Галлафер. — Послушай, Майк, ты вроде разговаривал с ней. Она из индейцев?

— Не из местных. Во всяком случае, мне так показалось, — ответил Майк.

— Вы разговаривали с ней? И она исчезла? — с недоумением поинтересовалась Иден.

Майк Раглан лукаво усмехнулся:

— Не волнуйтесь, это произошло не в результате нашего разговора. Она слишком хорошо воспитана. Славная девушка. — Майк немного помолчал. — Она успела вовремя покинуть то злосчастное кафе. Буквально через мгновение его охватило пламя. Ей очень повезло.

Откланявшись, Майк сел в машину и выехал на дорогу. Галлафер последовал за ним. В городе он остановился перед кафе, где накануне разговаривал с Каваси. Галлафер припарковал свою машину рядом.

— Красивая женщина, — едва покинув машину, сказал полицейский. — И кормят там вкусно.

— Вы опасный человек, Галлафер, — в тон ему бросил Майк.

Галлафер смотрел на него непонимающими, невинными глазами.

— Просто я подумал, коль скоро вы оказались здесь, то нелишне познакомиться кое с кем из местных. Иден считается одной из самых примечательных личностей во всей округе. К тому же она чертовски хороша.

Галлафер ненадолго замолчал, разглядывая улицу.

— Умная женщина. Поселилась здесь не так давно, а уже обзавелась друзьями. Два-три раза была в гостях у губернатора. Имеет счет в банке, вполне кредитоспособна. Шумного общества избегает. Но иногда бывает на званых обедах в домах лучших людей нашего города. Поддерживает местные благотворительные начинания. Но деньгами не бросается, Вносит свою скромную лепту, так сказать. И никаких сплетен о ней или там пересудов. Короче, ее уважают. Никто слова худого не скажет.

Майк Раглан сидел, положив руки на руль.

— Мэри тоже показалась мне хорошей девушкой.

— Навахо. Я знаю ее родителей, — пояснил Галлафер. — Они живут недалеко от горы Навахо, разводят овец. Мэри хорошо училась в школе. — Немного помолчав, он добавил: — Индейцы обычно не афишируют свою ученость. Готов побиться об заклад, что Иден Фостер уверена, будто наняла прислугу из тех, кого в мою бытность в Оклахоме обычно называли «законченными индейцами», не в обиду им будь сказано. Я хочу сказать, что Мэри не только получила хорошее образование. Ей и в сообразительности не откажешь. Отцу Мэри немало лет. Поэтому, когда Иден предложила ей работу и хорошие деньги, она согласилась. От дома-то ведь недалеко.

— Помните мои книги, что были у Иден? — спросил полицейского Майк. — Она их купила совсем недавно. Я держал в руках ту, что она еще не раскрывала. Это третье издание, которое вышло лишь в прошлом месяце. Мне кажется, что этой женщине хочется узнать, что я собой представляю, уловить ход моих мыслей.

— Может быть и так, — согласился Галлафер.

Они никуда не спешили. Просто разговаривали, не повышая голоса. Прошла минута или две, и Майк Раглан снова нарушил молчание:

— Если Иден Фостер собирается и дальше играть в эти игры, то следовало бы ей читать побольше детективов. Нужно еще привыкнуть к нашему образу жизни, ко многому приспособиться.

— Что вы хотите этим сказать?

— Она неосторожна, — продолжал Майк. — Помните, я говорил о шпионском романе Эрика Эмблера? О книге, что стащил у меня бродяга?

— Да, помню эту историю, — подтвердил полицейский.

— Эта книга лежала на ее столе, рядом с книжными шкафами.

— Бросьте. Многие зачитываются его детективами. И я, между прочим, тоже, — усомнился Галлафер. — Так что это еще ни о чем не говорит.

— Видите ли, Галлафер, дело в том, что книг у меня действительно очень много. Поэтому обычно, прочитав очередную книгу и собираясь передать ее кому-либо из знакомых, я ее помечаю. Ставлю фломастером галочку на обложке. Так вот, на той книге была моя метка.

Глава 14

Возвратившись в Тамаррон, Майк Раглан прежде всего отправился в ресторанчик при отеле «Сан-Хуан-Рум». Там он расположился на своем излюбленном месте — за столиком у окна. Дождавшись заказанного кофе и поставив чашку перед собой, Майк достал из кармана блокнот и раскрыл его на чистой страничке.

Итак, какими фактами он располагает?

Если не принимать в расчет дневник Эрика, то сам он знает только то, что стало известно и Галлаферу. Информация, содержавшаяся в дневнике, давала ему некоторые преимущества. Но посвящать Галлафера во все детали записей в дневнике он еще не был готов. Полицейский немедленно конфискует этот дневник как ценную улику. А Майку хотелось еще раз внимательно перечитать весь материал. Дневник может послужить ключом к разгадке многих, казалось бы таинственных, происшествий. Не будь этих записей, можно было поверить, что Эрик просто, оступившись, сорвался со скалы и упал в реку. И рассуждать тут, собственно говоря, было бы не о чем. И искать бессмысленно. Если же все, о чем написано в дневнике, происходило на самом деле, — получается, что так называемые анасази и поныне существуют по Другую Сторону занавеса. Имеют там собственную цивилизацию и не желают вступать в какие бы то ни было отношения с нашим миром. Об этом же рассказывала Каваси.

Очевидно, в прошлом существовал путь, по которому можно было перейти из одного мира в другой. Им пользовались время от времени. Потом была построена дамба, и на том месте образовалось озеро Пауэлл. Однако поблизости от места, где Эрик затеял строительство, очевидно, находилась подобная аномалия. Некая территория, где могут возникать похожие, но нестабильные проходы. Они — результат каких-то пока необъяснимых колебаний. Ниша же в киве оказалась недосягаемой для таких явлений. Поэтому путь, ведущий из нее в мир по Другую Сторону занавеса, считается постоянным. Без сомнения, кива некогда специально была засыпана землей, чтобы таким образом отрезать доступ к Тому Миру. Разумеется, это всего-навсего предположение. Видимо, некто, перебравшийся прежде на Эту Сторону, пожелал, чтобы путь обратно снова был открыт. Отсюда и светящаяся линия на чертеже Эрика.

Сейчас Майк Раглан был зол на себя. Почему не осмотрел киву? Он, конечно, понимал, что не сделал этого намеренно. Человек верит во все обыденное и привычное. Так удобнее. Мы не хотим, чтобы однажды разлетелись вдребезги наши представления о таком удобном трехмерном мире. Нам по душе определенность. В конце концов, даже сам Эйнштейн весьма осторожно относился к беспорядочному миру квантовой теории. Она предполагала хаос, иметь дело с которым он был не готов.

Каждого из нас вполне устраивает привычный мир знакомых вещей. Как прекрасно, переступив знакомый порог, устроиться поудобнее в любимом старом кресле. А потом заснуть в собственной постели. Это побег из того мира, что остался за стенами нашего дома. Здесь мы ощущаем себя в безопасности. Придя домой, можно наконец-то сбросить с себя груз проблем и расслабиться. Трехмерный мир, по большому счету, сравним с нашим домом. Мы привыкли к нему. И предположение о том, что он лишь часть какой-то еще более всеобъемлющей системы, настораживает.

На чистой страничке блокнота, в самом верху, Майк Раглан написал: «Эрик». А что, собственно говоря, он знает об Эрике? Только то, что Эрик был человеком рассудительным и замкнутым. Ученым, нашедшим себя в бизнесе. Но без странностей и далеко не легковерным.

Одно из двух: или все, что написано в дневнике Эрика, — чистейший вымысел, или же Эрик сам верил в возможность происходившего. Хорошо зная Эрика, Раглан все же пришел к выводу, что тот делал записи в ясном уме и твердой памяти. И дневник предназначался исключительно для собственного пользования. И не для кого больше. Мысль переслать свои записи Раглану посетила Эрика, по всей видимости, позднее, в минуты отчаяния.

Факты, якобы имевшие место и описанные Эриком, не походили ни на один из известных Раглану видов галлюцинаций. Особенно принимая во внимание личность человека и обстоятельства.

Откуда-то из глубин памяти Майка вдруг начали выплывать воспоминания о разговоре со старым ковбоем. Он рассказывал о якобы найденном им когда-то золоте и грозно предостерегал. Местность, которую упоминал старик, не имела четко очерченных границ. однако не исключено, что ныне она оказалась на дне озера Пауэлл. Ведь в то время, когда состоялся их разговор, никакого озера еще не было и в помине. Подумав, на той же страничке блокнота, ниже имени Эрика, Майк написал еще одно имя: «Каваси».

Она могла оказаться просто подставным лицом, актрисой. Возможно, в этом абсурдном действе ей отвели немаловажную роль. По сценарию она должна была любым из доступных способов заставить Эрика как следует раскошелиться. Однако странно, что ни ультиматума, ни других финансово-материальных претензий до сих пор никто не выдвинул.

А чего ожидать от Галлафера? Насколько можно было судить, шеф полиции был человеком опытным. Обладая трезвым взглядом на вещи, он был настроен весьма решительно. К тому же полицейский давно живет здесь, знаком с местными жителями, имеет неплохое представление о быте индейцев и их верованиях. В силу этого он без предубеждений относится ко всему происходящему.

Ну а Иден Фостер? Что Раглан знает о ней? Майк, конечно, догадывался, что Галлафер не случайно затащил его к ней в гости. Это было нечто большее, чем просто светские посиделки за чашкой кофе и бутербродами. Полицейский преследовал какую-то свою цель. Разумеется, вряд ли он предполагал, что удастся обнаружить столь явное доказательство, как эта книжка в бумажном переплете.

Выходит, человек, проникший той ночью в номер Майка в мотеле, наведывался в дом Иден Фостер. Или же встречался с ней еще где-либо. Здесь явно просматривается некая взаимосвязь.

Человек, забравшийся к нему в дом, знал, где его искать. Иден Фостер скорее всего тоже было известно о его местонахождении. И вполне может статься, что он интересовал не только их. Эти люди не остановятся ни перед чем ради достижения своей цели. Наглядное свидетельство тому — выжженное дотла кафе.

Ясно, что отныне Майку придется быть поосмотрительнее. Возможно, что и сейчас здесь находится кто-то из «них», терпеливо следит за ним, выжидает удобного момента.

Логично предположить, что теперь, когда Эрик выведен из игры, Майк Раглан представляет для них наибольшую опасность. Поэтому его следует попытаться захватить в плен или ликвидировать.

К столику Майка подошел официант и налил ему еще кофе. Поблагодарив, Майк еще раз, но уже более внимательно осмотрел небольшой зал ресторана. Кое-кого из посетителей он знал в лицо. Это были завсегдатаи. Заезжих туристов можно было узнать без особого труда: одни были с детьми, другие оживленно обсуждали планы на предстоящий день. Два столика были заняты одинокими посетителями. Само по себе это еще ровным счетом ничего не означало.

Одним из их агентов вполне мог оказаться кто-нибудь из здешней обслуги или персонала гостиницы.

Иден Фостер, конечно, не подозревает, что Майк заметил книгу на журнальном столике. В любом случае ей и в голову не могло бы прийти, что он узнал книгу. Эта женщина обосновалась здесь всерьез и поэтому уверена, что она вне подозрений. Пока это тоже Майку на руку. И все же осторожность никогда не повредит.

Отложив ручку, Майк продолжал с разных сторон анализировать сложившуюся ситуацию. Вновь и вновь восстанавливал в памяти то немногое, что успел узнать. Впервые Майк приехал в эти места много лет назад. Он хорошо помнил ту ухабистую, проложенную колесами индейских повозок дорогу, что уводила на восток от горы Навахо. Никогда не забыть самых первых ощущений от встречи с этим краем. Суровая красота здешнего пейзажа поразила его. Он был просто потрясен и, как Эрик сейчас, подумывал даже выстроить себе дом на вершине одной из столовых гор. Когда-то весь этот край был вотчиной тех, кого индейцы-навахо называли анасази. Тех самых анасази, которые впоследствии стали известны исследователям как «скальные жители».

Сперва они селились на вершинах столовых гор, в жилищах, выдолбленных в скальных породах. С незапамятных времен главной их заботой была вода. Они делали все, чтобы ни капли с огромным трудом добываемой влаги не пропадало даром. Позднее они все же спустились с горных вершин. Обосновавшись среди скал, жили в пещерах, строили дома из дикого камня. Интересно, что дверные проемы в их домах расширялись кверху. Объяснялось это по-разному. Однако скорее всего объяснение было самое элементарное: человеку, несущему на плечах поклажу — будь то вязанка дров, кувшин с водой или же туша добытого на охоте животного, — при входе требуется больше места как раз для верхней части туловища.

Как правило, и пищу и воду индейцам приходилось доставлять снизу, из каньона, по коварным, почти отвесным скальным тропам. Столь тяжелые условия жизни компенсировались относительной безопасностью. Они успешно держали оборону от частых вражеских нападений.

Во второй половине тринадцатого века на эти земли пришла великая засуха. Участились набеги воинствующих племен индейцев-кочевников, перебиравшихся сюда с севера. Очевидно, это и были предки теперешних навахо, апачей и ютов, расселившихся по этому региону в последующие годы.

Какова бы ни была подлинная причина, только примерно в то же самое время скальные дворцы опустели, возделанные поля были заброшены. Анасази исчезли.

Вот так. Жили себе люди, а потом вдруг пропали неизвестно куда.

Есть свидетельства, что незначительная часть племени анасази растворилась среди других групп, положив начало народности хопи. Остальные, по всей вероятности, тоже примкнули к другим племенам. Однако складывается впечатление, будто основная часть скальных жителей просто бесследно исчезла. А что, если кое-кто из анасази решил вернуться в Третий Мир, прежде ими покинутый?

Спасаясь от верной голодной смерти, они возвращались туда, где был зло, предпочитая иметь дело с уже известными им пороками. Естественно, вернувшись обратно, они захотели отрезать себе все пути к отступлению. А заодно избавиться от возможных преследователей. Веками среди них культивировалась паническая боязнь того мира, что был ими отвергнут, остался по Другую Сторону таинственной грани.

Каваси как будто упоминала о том, что очень немногие, избранные из избранных, знали, как и где можно совершить обратный переход. И время от времени они наведывались в ставший чуждым им мир, чтобы раздобыть те вещи и предметы, которых не было на их Обратной Стороне.

Майк Раглан допил свой кофе и теперь, утомленный тягостными размышлениями, уже просто сидел, глядя на оставшуюся пустой страничку блокнота с выведенными на ней именами: «Эрик. Каваси».

Каваси знала его. Виделась с ним. И все же во всем этом участвует еще кто-то. Хотя бы потому, что, обращаясь за помощью, Эрик говорил о себе во множественном числе. Так кто же там был еще?

Скорее всего Эрик стал чьим-то пленником. Правда, Майк знал его как в высшей степени образованного и сметливого человека. Обладая обширными познаниями и применив некоторые из них на практике, он, вероятно, смог бы бежать.

Зло? О каком зле идет речь? Может быть, те, кто вернулся на Обратную Сторону, пошли по пути некоторых племен, живших на территории Мексики и Центральной Америки? Ацтеки, например, ежегодно совершали кровавые жертвоприношения. Убивали тысячи людей, большинство из которых были пленниками, захваченными во время набегов и войн. Совсем недавно обнаружены факты, подтверждающие, что подобным образом поступали и майя. Может быть, от такого зла бежали анасази? Или их гнало нечто другое? Менее осязаемое, но еще более коварное?

Майк глубоко задумался, стараясь проанализировать решительно все аспекты этой проблемы. Но факт тем не менее оставался фактом: Эрик похищен. И в данное время, вероятно, находится на этой самой Обратной Стороне. Его надо освободить. Положение осложнял тот факт, что Майк не знал никого, кто мог бы помочь ему. У Галлафера полно собственных дел и забот. Каваси исчезла. Майклу неожиданно пришло в голову: что, если ему удастся разыскать на Обратной Стороне ковбоя, о котором рассказывала Каваси? Вдруг он, освобождая Эрика Хокарта, поможет выбраться и тому старику?

За долгие годы, проведенные на Обратной Стороне, Джонни, без сомнения, сумел постичь многое, что и помогло ему выжить. И чем дольше Майк обдумывал эту возможность, тем больше она привлекала его. И все же первым делом было необходимо подготовить себе прочную базу.

Для начала узнать побольше о пиутах. И об Иден Фостер тоже.

И не следует забывать, что «они» обязательно еще не раз попытаются убить его или хотя бы захватить в плен.

Майк снова обвел взглядом небольшой зал ресторана. Один из двоих одиноких посетителей уже ушел. Другой все еще был здесь: человек плотного телосложения, с круглой головой и коротко остриженными волосами, одетый в аккуратную серую куртку-штормовку, из-под которой была видна темно-синяя футболка, и брюки-слаксы. Человек смотрел в другую сторону. Но сидел таким образом, чтобы краем глаза можно было наблюдать и за Майком. Возможно, это было случайным совпадением. Одинокий посетитель вполне мог оказаться обыкновенным постояльцем гостиницы. Он мог приехать сюда по делам. Или же просто выбрался на природу — поиграть в гольф или порыбачить.

Однако Майк должен быть готов ко всему. Спускаясь по лестнице, выходя на улицу, садясь за руль своего джипа и даже оставаясь дома. «Они» избегают привлекать к себе внимание. Поэтому попытку убрать его могут предпринять именно в момент, когда представится возможность сделать это без лишнего шума. Когда-то Майк одинаково хорошо владел и каратэ, и дзюдо. Но поможет ли это ему теперь, по прошествии стольких лет? Мысли Майка снова вернулись к навязчивому вопросу. Какие же все-таки «они», с кем ему предстоит повстречаться на Обратной Стороне? И вообще, как все будет там? Если судить по Каваси и ночному визитеру, посетившему его в Тамарроне, там должны жить вроде бы обычные люди, такие же, как он сам. Но это только чисто внешнее сходство. Майку следует остерегаться ошибки, которую допускают как белые люди, так и индейцы в оценке друг друга. Представители разных культур, они тем не менее обладают многими чертами, типичными для всех без исключения людей.

Наши представления о поведении в обществе исходят из реакции на наши поступки окружающих — подобных нам людей. Обитатели же Обратной Стороны принадлежат к иной культуре. Следовательно, присущие «им» чувства и реакции должны отличаться от наших.

«Им» явно не хочется обнаруживать свое присутствие среди нас. Мы этого не знаем, но кое-кто из «них» по той или иной причине живет здесь, в нашем мире. Иден Фостер запросто может оказаться одной из «них». И если это так, то, надо сказать, она совсем недурно устроилась. Удачно вписалась в местное общество, обзавелась друзьями. У нее были приятели среди самых влиятельных людей штата. Да еще это ее знакомство с Галлафером.

Интересно, сам Галлафер знал или хотя бы подозревал, что она собой представляла на самом деле? Судя по всему, он о чем-то догадывался. Ведь неспроста же он решил отправиться к ней вместе с Майком. Подозревал, что она не та, за кого себя выдает? Или что-то из рассказанного Майком навело Галлафера на размышления? Майк снова огляделся по сторонам. Посетителей было мало. Официанты привыкли к тому, что он подолгу просиживал за кофе. Время от времени кто-нибудь из них ненадолго задерживался у его столика, чтобы перекинуться парой общих фраз. Они поинтересовались, успешно ли идет работа, пересказывали последние новости и сплетни о постояльцах и клиентах. Здесь работали смышленые, любознательные ребята. Среди них было несколько студентов местного колледжа.

Человек в серой куртке по-прежнему сидел за своим столиком. У него был столь безучастный вид, что, казалось, все происходящее вокруг его нисколько не занимает. Вместе с тем исподволь, краем глаза он мог следить за Майком. Он также имел возможность наблюдать и за теми, кто подходил к Майку. А вот подслушать их разговор на таком расстоянии было невозможно.

— Ну, как тут идут дела? — спросил Майк у одного из официантов, который часто его обслуживал. — Гостиницу-то полностью заселили?

— Нет. Съехала самая большая группа туристов. Около половины мест теперь пустует, — ответил служащий.

— А новые постояльцы? Не приезжают больше?

— Почти нет. Считанные единицы. Люди предпочитают проезжать мимо.

— А вы случайно не знаете того человека в серой куртке? — спросил Майк.

— Этот? Так ведь он у нас не живет, — сказал официант. — И вообще он как будто иностранец.

Сказать по правде, Майку Раглану стало страшно. Конечно, он не боялся ни этого круглоголового детины, ни кого-либо другого. Его страшил тот, другой мир. Майку становилось не по себе при мысли о необходимости отправиться куда-то на встречу с неведомым. Туда, где все по-другому, все иначе. Он вовсе не хотел менять свои привычные взгляды на окружающую его действительность. Он жил в обычном, трехмерном мире. Привык иметь дело с подобными себе людьми…

Дома, в его кабинете среди других книг был атлас с картами любого места на земном шаре. На них Майк мог с легкостью найти Афганистан или же указать место, где некогда находилось древнее царство Митанни, или где в свое время стоял Вавилон. Даже отыскать Перевал Трех Драконов. Все это было реальностью. Но ни за что на свете Майк Раглан не пожелал бы вдруг обнаружить, что между двумя страницами, скажем, 357-й и 358-й, существует, оказывается, еще множество миров, о которых ему ровным счетом ничего не известно.

Этот зал небольшого ресторанчика, где сейчас находился Майк, тоже был воплощением постоянства. Каждое утро он мог спуститься по этим ступенькам, занять столик и подойти к стойке за своим завтраком. А если он пройдет через то окно в киве, то ни за что поручиться будет уже невозможно. И все-таки он должен решиться на это.

Майк совсем не желал идти туда. Велико было искушение бросить все и бежать без оглядки. Хотелось вернуться в Лос-Анджелес, встречаться за обедом с друзьями или хотя бы просто посидеть в тишине с хорошей книгой.

Но не идти было нельзя.

Глава 15

Майк ждал. За его спиной были стеклянные двери, выходившие на открытую террасу уставленную пустыми столиками со сложенными зонтами. По столам и полу то и дело шныряли в поисках крошек проворные белки.

Внезапно со стороны входа послышался шум: там резвились двое подростков. Вздрогнув от неожиданности, человек в серой куртке обернулся в ту сторону. И тут Майк Раглан быстро встал из-за стола, бесшумно открыл стеклянную створку двери и выскользнул на террасу. Затем не мешкая поспешил к лестнице и благополучно сошел вниз. Джип был припаркован у тротуара, совсем рядом. На заднем сиденье Шеф терпеливо дожидался его возвращения. Развернув машину, Майк обогнул небольшой пруд и через считанные минуты выехал на шоссе. Он все время поглядывал в зеркало заднего обзора, пока наконец вход в ресторан не скрылся из виду. Но никто так и не вышел оттуда. Конечно, можно предположить, что он зря подозревал того человека. Но почему-то Майку так не казалось.

Для чего понадобилось устанавливать за ним слежку? Разумеется, чтобы при первой же возможности убить или хотя бы захватить в плен. В этом не приходится сомневаться. Они не имеют понятия, насколько хорошо он информирован. Однако наверняка убеждены, что он знает больше, чем надо. Майк общался с Эриком, разговаривал с Каваси, имел контакт с полицией. Обо всем этом им тоже скорее всего известно.

Интересно было бы узнать, как развивались события после его отъезда. Пытался ли незнакомец преследовать его? Или просто был озадачен внезапным исчезновением Майка?

Восстанавливая в памяти мельчайшие подробности, Майк вспомнил, что он как будто не заметил, чтобы незнакомец расплачивался с официантом. А значит, если бы тот и попытался уйти, его наверняка бы задержали.

Путь Майку предстоял неблизкий. Вынув из кобуры пистолет и положив его рядом с собой на сиденье, Майк уверенно вел машину на запад. Он ехал довольно быстро, но не превышая скорости. Любые задержки и проволочки в дороге были бы ему теперь очень некстати.

Углубившись в свои мысли, Майк вновь и вновь возвращался к сложившейся ситуации. Если Эрику не удастся бежать, то Майку ничего не останется, как отправиться Туда. Другого выхода нет. Итак, ему нужно будет пройти сквозь «занавес» и отыскать Эрика.

— А это, Шеф, между прочим, очень не просто, — заметил он вслух. Все это время огромный пес неподвижно лежал, положив голову Майку на колени. Теперь он слегка повел ухом. — Ты, парень, такой же, как и я. Тоже с большим удовольствием остался бы здесь.

В зеркале заднего обзора не отражалось ничего примечательного. Лишь редкие легковые машины и пикапы, владельцы которых, очевидно, направлялись по своим каждодневным делам. Однако Майк ко всему теперь относился с недоверием.

Ниша в киве, если она и в самом деле является выходом в другое измерение, скорее всего открывает доступ к некой ограниченной и находящейся под контролем территории. Каваси предпочитала держаться подальше оттуда. Значит, он последует ее примеру. Но Каваси говорила, что время от времени появляются случайные неустойчивые переходы. Пройдя именно через одно из таких вот «окон», Джонни и оказался на Обратной Стороне. Получается, что в округе находится по крайней мере одно такое место. А может, оно и не единственное. Возможно, что выход в другое измерение, через который проскочил Джонни в погоне за сбившимся с пути бычком, теперь скрыт на дне озера Пауэлл.

Многие легенды индейцев-хопи повествуют о долгом пути, который был пройден, прежде чем им удалось найти место, какое они искали. Однако оказалось, что поблизости от него нет ни источника проточной воды, ни плодородных земель. Эти жители скал, несомненно, затерялись, растворились среди хопи, так же как их легенды стали частью легенд хопи. Но все же почему они поселились именно здесь, в этом месте? Может быть, потому, что поблизости находился путь для отступления?

Легенды были путаными, маловразумительными, потому что с течением времени другие народности со своими легендами и верованиями вливались в ряды того племени, что впоследствии стало называть себя хопи. Кива, выполнявшая роль своего рода церемониального центра, во многом походила на жилища сибирских коряков. Принципы вентиляции этих построек были слишком похожими, чтобы говорить о простом совпадении.

В другом предании говорилось, что по пути к месту нынешнего обитания хопи пришлось переправиться через большое море.

Упоминалось также и о том, что среди них была колдунья, которая вслед за ними пришла из другого мира и принесла с собой зло.

Майк в очередной раз взглянул в зеркало заднего обзора. По-прежнему никого и ничего. И все же не стоит забывать, что если человек в серой куртке имел к «ним» какое-то отношение, то, конечно, действовал не в одиночку. Где-то поблизости мог быть и ночной посетитель со своим белым фургоном. Но что же случилось с Каваси? Где она? Как ей удалось исчезнуть? Войти в киву она бы не посмела. В этом Майк был уверен. Так, может, поблизости находилось другое «окно»? И сама ли она ушла? Или ее схватили враги?

Майк выругался от досады. Что, черт возьми, тут происходит? И как ему с этим разобраться?

Предположим, Эрик кем-то захвачен в плен. И теперь его удерживают на этой самой Обратной Стороне. Что в таком случае Майку делать? Как перебраться Туда? Как там отыскать Эрика? Скорее всего на этой Обратной Стороне и одеваются иначе, не так, как здесь. И поэтому немедленно признают в нем чужака. Майк не знал своих врагов, если они, конечно, были, в лицо, следовательно, не мог рассчитывать остаться незамеченным. И к тому же он понятия не имел, где там могут содержать пленника, как его охраняют. Лезть же вслепую на рожон было в высшей степени безрассудно. И почему он не расспросил Каваси обо всех деталях? Разумеется, у обитателей Обратной Стороны совсем другие законы и обычаи. И он наверняка попадет в западню, если осмелится сунуться Туда, не разузнав обо всех подробностях. Сунуться Туда? Неужели он действительно поверил в такое?

А что, если все это не более чем хорошо разыгранный спектакль? Допустим, то же самое похищение Эрика. Но только не ради денег, а ради тех знаний, которыми он обладает. Такое случалось и прежде. А Эрик Хокарт в своей области был человеком всемирно известным.

Так что же делать? Этого Майк не знал. Ни один из его испытанных методов расследования не подходил к данной ситуации. Поэтому нужно вернуться на эту чертову гору и, обосновавшись, ждать дальнейшего развития событий. Возможно, «они» снова сделают выпад против него. Может быть, и Каваси вернется.

А как же так называемая Ядовитая Женщина? Она внезапно появилась на горе и, судя по записям Эрика, вошла в киву и исчезла. Значит, у «занавеса» была Обратная Сторона. Иначе где бы она могла прятаться посреди голой пустыни?

Майк снова чертыхнулся.

— Раглан, — вслух проговорил он, — ты сам не знаешь, куда суешься.

Ему предстояло проехать через маленький городок, носивший название Дав-Крик. Здесь некоторое время жил Зейн Грей и, если верить утверждениям местных жителей, написал большую часть своих «Всадников Багряной Полыни». Двигаясь по улицам города, Майк несколько сбавил скорость. Он подумал было сделать остановку у какой-нибудь из закусочных и выпить кофе. Однако тут же отбросил эту мысль. На выезде из городка Майк инстинктивно оглянулся назад. На шоссе вслед за ним выруливал пикап, в его кабине сидели двое.

Майк нажал на газ. До следующего населенного пункта было довольно далеко. Дорога на этом отрезке пути была пустынной. Не отрывая глаз от пикапа, Майк выхватил пистолет из кобуры. Он хорошо водил машину. К тому же закончил специальные курсы по технике вождения для агентов секретной службы. Он знал, как уйти от преследования. Но само шоссе не предоставляло такой возможности. Можно было, прибавив скорость, ехать только вперед, минуя редкие повороты на уводящие в пустыню грунтовые дороги, каждая из которых могла вести в западню.

Пикап шел примерно в полумиле позади него, выдерживал дистанцию. Майк еще прибавил скорость. Но оторваться от пикапа не удалось. Подозрения одолевали его. И все же эти люди в пикапе могли быть обыкновенными крестьянами, ехавшими из города домой.

Мысли снова вернулись к занимавшей его проблеме. Когда-то он читал кое-что из научной фантастики о такого рода явлениях. Однако сейчас не мог вспомнить ничего из прочитанного.

Разумеется, «они» могут оказаться теми, кого мы называем индейцами. Однако с тех пор как скальные жители, покинув свои каменные жилища, вернулись в тот, другой мир, их тоже наверняка коснулся прогресс. Но вот только что это был за прогресс? Какими они стали? Те, кого ему довелось увидеть, показались ему похожими на обычных людей. Хотя «показались» слишком громко сказано. Ведь фактически ему ничего о них не известно. При новой встрече с Каваси, если она, конечно, состоится, нужно будет спросить об этом. По-видимому, доступ в этот мир строго охранялся. Возможно, подобный переход был и вовсе закрыт на протяжении многих лет, а то и столетий. Каваси предположила, что «они» там у себя нуждаются во многом, что можно раздобыть только здесь, на Нашей Стороне. В то же время они не хотят обнаруживать здесь своего присутствия.

Ехавший позади него пикап еще прибавил скорость. Теперь эта машина следовала почти вплотную за джипом Майка. Дорога бежала под уклон, снова взбиралась на вершины холмов и тут же опять начинала спускаться в низину. Справа он неожиданно увидел колею, свернувшую в густые придорожные заросли. Майк крутанул руль и направил машину туда. Остановившись среди кедров, он был готов в любую минуту выехать обратно на дорогу. Положив на колени пистолет, он прислушался.

Спустя мгновение пикап на бешеной скорости промчался мимо. Очевидно, они не ожидали этого обманного маневра. А может, вообще не привыкли к автомобильным погоням. Майк медленно сосчитал до десяти. Затем не спеша стал выбираться на дорогу. Он делал это медленно, давая своим преследователям возможность уехать вперед на значительное расстояние. Наконец, медленно преодолев подъем, джип Майка снова оказался на возвышенности. И Майк увидел, что пикап уже далеко и продолжает ехать, не сбавляя скорости. Немного успокоившись, он положил пистолет на сиденье и поехал еще медленнее. До Монтиселло было уже недалеко. Если до въезда в город «они» не смогут понять, куда подевалась машина Майка, то скорее всего остановятся там.

В прежние времена в Монтиселло у Майка были друзья. Но это было давно. И сейчас он не был уверен, что кто-либо из них остался там. В городе Майк свернул с шоссе и окольными путями, избегая главных улиц, выехал на шоссе, ведущее на юг.

Далеко за полночь он наконец остановился на ночлег в небольшом мотеле. На следующий день проснулся как обычно, с первыми лучами холодного рассвета. Какое-то время он оставался лежать в кровати, прислушиваясь.

На улице заводили машину. Мимо окон его номера кто-то прошел к автостоянке. На мгновение наступила тишина. Потом, скрипнув, открылась и тут же закрылась дверь, зашуршал гравий под подошвами чьих-то ботинок.

Майк слушал. Семь столетий назад в этих местах жили те, кого индейцы-навахо называли анасази. Это была их земля. И никто до сих пор не смог установить пределы их владений. Точно так же, как никто еще не смог определить глубины их познаний и культуры. И все же многое о них было известно.

Считается, что первым в этих краях объявился отец Эскаланте. Еще в 1776 году он прокладывал здесь путь из Санта-Фе в Монтерей, Калифорния. Следующим был отец Гарсес, прославившийся как неутомимый искатель приключений в сутане. Он пришел сюда с юга, двигаясь все дальше и дальше, он исследовал дикие, пустынные земли. Однако в конце концов все же сдался, повернул обратно. И все же раньше всех скальные поселения увидел, несомненно, какой-нибудь безвестный охотник или кладоискатель. Они везде успевают побывать раньше других, до того как за дело принимаются официальные первопроходцы.

Когда В. Г. Джексон, фотограф, работы которого публиковались на страницах «Американского геолого-географического обозрения», приехал в эти края, его проводником стал Джон Мосс. Он-то и рассказал о таинственных руинах и показал, где их можно найти. Джона Мосса часто пытаются представить просто рудокопом. Это не совсем так. Ему удалось стать настоящим другом индейцев. Он привел отряд исследователей на земли индейцев. Научил их ладить с местным населением. Джон Мосс вместе с индейцами курил одну трубку. Ему было безразлично, что другим соседство с индейцами-ютами доставляло немало хлопот. Словом, у Мосса не возникало никаких проблем. Его дружбе с индейцами суждена была долгая жизнь. В последующие годы он основал Пэррот-Сити и владел приисками, находившимися в нескольких штатах, в том числе в Колорадо и Аризоне. И нет сомнений, что именно юты поведали ему о городах-призраках, затерявшихся высоко среди скал. По-видимому, его это весьма заинтересовало. Фотограф Джексон, руководствуясь наставлениями Мосса, посетил руины по крайней мере одного из таких поселений. В то время никто еще не имел представления о масштабах подобных городов.

Джексон посетил развалины в 1874 году. За ним последовали другие. Поселения на скалах призваны были одновременно выполнять роль крепостей. Однако работавшие в поле люди оказывались совершенно беззащитными. Индейцы, совершавшие набеги с севера, возможно те же самые юты и навахо, отбирали у них зерно, убивали людей. Да и сами эти поселения были не столь уж неприступны. Первые европейские исследователи, посетившие руины, повсюду видели там человеческие кости — скорбное свидетельство далеких событий.

Отчего-то исследователи часто забывают, что индейцы, с которыми приходилось сталкиваться белому человеку в свое время, сами были захватчиками. Они разоряли чужие земли, опережая в этом европейцев порой на каких-нибудь несколько лет.

Ведь и сами анасази были народом пришлым. Они перекочевали сюда, спустившись с вершин гор, где жили до этого. До наших дней сохранились руины их прежних жилищ. Впрочем, они уже давно заросли травой, кустарником, скрылись за деревьями. И какие бы доводы ни приводились, теперь ясно одно: анасази никогда не оставили бы без всяких причин свои жилища на вершинах гор. Лишь в нескольких пещерах из тех, куда они переселились, били родники. А это значит, что воду, так же как и еду, и дрова для очага, приходилось доставлять в их новые скальные жилища ценой неимоверных усилий.

Майк Раглан сел на кровати, спустив ноги на пол. Еще какое-то время он продолжал прислушиваться к звукам, доносившимся с улицы. Кто-то укладывал вещи в машины, были слышны голоса детей, женский голос просил их вести себя потише, «потому что все еще спят».

Он побрился и принял душ, раздумывая над тем, что предпринять дальше. Галлафер наверняка должен быть где-то поблизости. Он обязательно снова начнет задавать вопросы, на которые у Майка не было ответов. И все же нужно надеяться, что полицейскому удалось что-нибудь разузнать.

Едва переступив порог мотеля, он увидел, что двое незнакомцев разглядывают его машину. Это были те двое, что преследовали его накануне на дороге.

— Что вам угодно? — с угрозой в голосе обратился он к незнакомцам. — Вы что-то потеряли здесь?

Майк намеренно повел себя вызывающе. Они сами нарываются на неприятности и сейчас получат сполна. Тем более что показывать свой испуг вообще последнее дело.

— Нет, ничего, — немного растерявшись, поспешно ответил один из них. — Я просто смотрю на машину.

— Ради Бога, не стесняйтесь. — Майк сделал рукой широкий жест. — Кроме моей, здесь еще есть машины. И на них смотреть тоже не возбраняется. — С этими словами Майк указал на полицейскую машину, припаркованную у входа в кафе. — А в случае, если у вас возникнут вопросы по поводу увиденного, полиция наверняка удовлетворит ваше любопытство.

— Полиция? При чем здесь полиция?! — воскликнул незнакомец, воровато озираясь по сторонам. Не мешкая оба торопливо развернулись и зашагали восвояси.

Турист, что был с детьми, заметил вслух:

— Они целое утро здесь ошиваются. И заметьте, им вовсе не хочется иметь дело с полицией…

Раглан бросил взгляд в сторону кафе. Галлафер наверняка будет дожидаться его там.

— Пока! — взмахом руки поприветствовал туриста на прощание Майк.

Глава 16

Галлафер завтракал, расположившись за столиком в углу зала.

— Я надеялся, что ты заглянешь сюда, — сказал он, увидев Майка. Затем указал на расставленные на столе тарелки. — Я здесь вообще-то с четырех утра. Просто не хотелось будить людей в такую рань.

Раглан подсел к столу, расположившись так, чтобы держать в поле зрения улицу.

— Ты осторожный, как я погляжу. Мне это начинает нравиться, — сказал Галлафер, намазывая масло на поджаренный ломтик хлеба. — Теперь я понимаю: ты — неудачник, — продолжал он, отхлебывая кофе. — У меня здесь все шло гладко, пока ты не объявился. Все было лучше не придумаешь: никаких тебе проблем, кроме, может, нескольких пьяниц да обычных браконьеров. С тех пор же как ты приехал, мне еще ни разу так и не удалось нормально выспаться.

— Извини, — пробормотал Майк.

— Не извиняйся. Подобная разминка мне отнюдь не помешает. — Галлафер взглянул на Раглана поверх своей чашки с кофе. — Выкладывай, что случилось.

Майк пожал плечами:

— В Тамарроне я заметил человека, который, как мне показалось, выслеживал меня. Вчера всю дорогу сюда меня сопровождала какая-то машина. Сегодня утром, когда я вышел из дома, какие-то два типа отирались возле моего джипа. Когда же я указал им на твою машину, они быстренько смылись.

Галлафер внимательно слушал Раглана.

— Думаешь, это кто-то из твоих приятелей Оттуда?

— Поручиться не могу. Но лично я в этом уверен, — заявил Майк.

Галлафер усмехнулся:

— Да уж, все это мне очень знакомо. Я знаю с полдюжины местных воров, и они знают, что я все знаю о них. Но только у меня в руках на них нет ничего, с чем можно пойти в суд. И об этом им тоже хорошо известно.

Раглан заказал завтрак и теперь молча глядел в окно. Полицейский тоже молча расправлялся со своим завтраком. Вообще Майк относился к Галлаферу не без симпатии. Он думал о том, что полицейский, в сущности, неплохой человек и к тому же не лишен воображения. По крайней мере, он непредвзято смотрит на вещи.

— Черт возьми, день ото дня жизнь становится все сложнее, — нарушил молчание Галлафер. -Раньше я считал, что знаю, кто мой враг и где его искать. Сейчас вообще все изменилось. Раньше, к примеру, чтобы заключить сделку, было достаточно просто ударить по рукам. Теперь же в дело лезут все кому не лень. Начинается бесконечная бюрократическая возня. А теперь еще похлеще! С кого теперь спрашивать? Что это такое — четвертое измерение и параллельные миры?

— Вообще-то все это не ново, — попробовал пояснить Майк. — Эйнштейн начинал заниматься этим еще в тысяча девятьсот девятнадцатом году. И если мне не изменяет память, ему и самому была не по душе эта идея. Так что люди до сих пор продолжают жить в прекрасном и удобном мире, подчиняющемся законам Ньютона.

— Об этом я ничего не знаю. — Галлафер взял оставленный официанткой кофейник и наполнил кофе обе чашки. — Предположим, все так, как ты об этом рассказал. Значит, покинув эти места, анасази отправились обратно в тот свой мир зла. Тогда каков же их мир сейчас?

Раглан пожал плечами:

— Трудно сказать. Во многом это зависит от того, что и как повлияло на их культуру. Они занимались земледелием на вершинах столовых гор, старались использовать всю воду, к какой имели доступ. Я думаю, они могли бы успешно заниматься земледелием и на неорошаемых полях. Ведь с системами ирригации они тоже были знакомы. К югу отсюда, на месте Финикса, некогда существовала культура индейцев-хохокам. У них были отличные ирригационные системы. Некоторые из сохранившихся сооружений даже по нашим меркам можно считать достижением. Так вот, между всем этим есть некая взаимосвязь, — продолжал Майк. — По всей видимости, между ними существовали торговые связи, происходил некий обмен идеями. Так что если на Обратной Стороне они позаимствовали опыт индейцев-хохокам, то к настоящему времени там сложилась довольно совершенная и строго регулируемая ирригационная система.

— Когда вода нужна, а ее не хватает, — согласился Галлафер, — кто-то должен контролировать ее использование. Иначе невозможно избежать постоянных стычек.

— Правильно. И еще. Мне кажется, им удалось на довольно длительный период времени исключить любое сообщение с нашим миром. А для того, чтобы цивилизация развивалась, необходимо, чтобы в нее вносили свой вклад и другие народы. Обратимся к Европе. Испокон веков там много рек, со всеми их бухтами, бухточками и гаванями. Людям это давало возможность беспрепятственно путешествовать, переезжать с места на место. И каждый приносил с собой что-то новое, культуры взаимопроникали. Никто не знает точную дату зарождения мореходства в Европе, — продолжал Майк. — Долгие годы все сведения об этом основывались лишь на том, что было известно о Средиземном море. Но ведь одновременно, если не раньше, корабли бороздили и воды Персидского залива, Индийского и Тихого океанов. И по Балтийскому морю, и по Атлантике в то время тоже плавали суда. Все это способствовало распространению новых идей. Люди узнавали о появлении всего нового: оружия, инструментов, растений и так далее. — Раглан замолчал, чтобы отпить немного кофе.

— Ну и каковы твои планы? — нарушил молчание Галлафер.

Раглан снова пожал плечами:

— Вернусь на гору Хокарта. Сориентируюсь на месте, обследую окрестности — в общем, посмотрю, что можно разведать. — Немного помолчав, Майк добавил: — Я должен найти Эрика. Он просил меня приехать, просто умолял об этом. На него это совсем не похоже. Он будто боялся чего-то.

— А ты не боишься? — бросил Галлафер.

— Сказать по совести, боюсь. Неизвестно, что ожидает меня там. Если все-таки решусь идти, то еще неизвестно, смогу ли вернуться. Джонни, например, это так и не удалось. А он был довольно хитрым и опытным ковбоем.

— Ты там поосторожней, — посоветовал полицейский.

— Уж постараюсь. — Раглан снова замолчал. Потом спросил: — А с Иден Фостер ты больше не виделся?

Галлафер отрицательно покачал головой:

— Исключено. По крайней мере на некоторое время. Стоило моей благоверной узнать, что я наведывался туда, как она закатила мне грандиозный скандал. Она незнакома с Иден, но подозревает наихудшее.

Воцарилось молчание. Наконец Майк прервал его:

— Мне кажется, «они» не слишком осведомлены о том, как устроена наша жизнь. Иден это знает. Но по каким-то собственным соображениям не спешит поделиться своими познаниями с другими. Возможно, она просто не уделяет внимания мелочам. Таким, как, например, расплачиваться наличными, получать сдачу, оплачивать счета в ресторанах, и даже тому, как устроены наши жилища. Я убежден, что тот парень в Тамарроне даже не подозревал, что позади меня была еще одна дверь. Он видел только стену из стекла и ничего больше. Так что стоило ему отвлечься на какой-то пустяк, как я тихо выскользнул через ту, вторую дверь. — Беседуя, Раглан через окно наблюдал за происходящим на улице. Ничто вроде бы не нарушало привычного, размеренного течения жизни городка. Где теперь Каваси? В безопасности или ее тоже схватили?

— Сегодня утром я уже поговорил с начальницей почты, — как бы между прочим заметил Галлафер. — Она сказала, что уже давно не видела мистера Хокарта, он не приходит за своей корреспонденцией. Я наказал ей, чтобы она продолжала все хранить. Сказал, что, возможно, на какое-то время он уехал из города.

— И она поверила?

— Не думаю, — уверенно сказал Галлафер. — Она не стала мне возражать, но было видно, что сильно в этом сомневается. Повторила, что мистер Хокарт очень аккуратен, всегда вовремя приходил за своими письмами. — Галлафер откинулся на спинку стула. — и это только начало, Майк. Люди уже начинают интересоваться, задавать вопросы… Городок очень маленький, и ничто здесь не проходит незамеченным. Конечно, ни для кого здесь Хокарт не стал, скажем так, близким соседом. Но он был всегда приветлив и дружелюбен. У него были кое-какие дела в городе, и он появлялся здесь довольно часто. Время от времени заглядывал в бакалейную лавку за продуктами, захаживал в кафе и еще покупал скобянку -гвозди там всякие, инструменты и…

— Патроны? — догадался Майк.

— И немало. Еще все удивлялись, что он берет исключительно патроны для пистолета. Сам-то он объяснял, что тренируется в стрельбе, стреляет по мишеням.

— Вполне логично.

— Разумеется, и к тому же правдоподобно. Ведь каждому хотелось бы стрелять получше, чем он умеет. Потому что нет предела совершенству. — Галлафер посмотрел в окно. — Но как бы то ни было, народ все равно интересуется. Люди удивляются, что Эрика что-то долго не видно. Сейчас они еще гадают, где же он может быть. Скоро начнут говорить об этом вслух. А затем поинтересуются, кто ты такой и что тебе здесь нужно.

— Я к этому готов, — перебил его Майк.

— Вот как? Тогда, может, ты уже готов и к тому, что за этим последует? Люди будут искать взаимосвязь между твоим появлением и исчезновением Хокарта. Это их насторожит. Обычно вопросы задают в расчете на ответ, мне же нечего им сказать. Может быть, у тебя есть ответ?

— Я друг Эрика. Только и всего.

— Но если ты друг, то тогда почему не знаешь, где Эрик? — Галлафер в упор глядел на Майка. — Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду? В этом маленьком городишке все знают друг друга. Но тебя здесь не знает никто. Люди приняли Эрика, хотя и считали, что он занимается ерундой. Но все же это была его земля, его собственность, он был готов оплачивать все сполна. Они на его стороне.

Немного помолчав, Галлафер добавил:

— Вопросы уже начались. Неподалеку от Мексикан-Хэт, в магазине, какая-то женщина завела разговор об Эрике Хокарте. Интересовалась, где он. Говорила, что, возможно, он вместе с тобой отправился на свою гору. Уверяла, что единственный человек, который знает, где его искать, — это ты.

— Она так и сказала? — удивился Майк.

— Ага. Красивая женщина. Местные не знают, кто она и откуда, но утверждают, будто видели ее и раньше. Выглядела как женщина из города.

— Иден Фостер, — догадался Майк.

— Похоже. Мне кажется, кое-кто не намерен дожидаться, пока сомнения сами собой перерастут в подозрения. Кому-то хочется, чтобы это произошло как можно скорее.

Майк Раглан задумался. Вопрос Иден Фостер, без сомнения, будет многократно повторяться. Все это спланировано заранее. В результате всеобщая подозрительность будет нарастать. Иден Фостер не нужно было никого обвинять, достаточно было подкинуть несколько вопросов, способных пробудить в людях любопытство.

— Улавливаешь мысль? — тронул рукой Майка Галлафер. — Если я стану приводить им твои доводы, они просто упрячут меня в дурдом. И наверное, будут правы. — Сидя напротив, он пристально смотрел на Раглана. — Похоже, парень, тебя ждут неприятности. Так что, если имеешь какие-либо соображения на сей счет, тебе лучше поспешить.

Теперь уже Раглан знал наверняка: ему лучше уехать. Для начала съехать из местного мотеля, вернуться в Тамаррон и освободить там номер. Потом купить билет на самолет до Денвера, чтобы уже оттуда вылететь в Нью-Йорк.

В конце концов, кем был ему Эрик? Просто знакомым, одним из многих. Конечно, Майк не мог игнорировать тот факт, что Эрик попросил о помощи именно его. Ведь Хокарт был одинок. С другой стороны, никто не знает, каких врагов он успел нажить себе здесь. И разумеется, если Майк станет упорствовать в своих расследованиях, то рискует приобрести тех же самых врагов.

Он решительно встал из-за стола.

— Счастливо оставаться, Галлафер. — С этими словами Майк направился к двери.

— Ты едешь туда? — спросил полицейский.

— А что мне еще остается? Бросить все к чертовой матери и бежать, — обернувшись, бросил Майк. — Он верил мне. Кроме меня, никто не сможет ему помочь. Да и нет здесь больше никого.

— Почему же? Еще есть я, — обиделся Галлафер.

— Полицейский — лицо должностное, стоящее на страже интересов всего общества. Поэтому тебе лучше остаться здесь. К тому же мне может понадобиться помощь.

— Что ты имеешь в виду?

Раглан возвратился к столу и понизил голос:

— Галлафер, подумай еще вот о чем. А что, если однажды ночью «они» вздумают сами прорваться сюда? Городишко у вас маленький. «Они» знают, сколько вас, какая здесь связь. А что если «им» вздумается овладеть городом?

Галлафер недоуменно уставился на него:

— Послушай, у тебя и впрямь крыша поехала. На город-то зачем нападать?

— Я уверен, что ничего подобного не произойдет. Это просто предположение. И все же, много ли нужно, чтобы захватить спящий город?

— Во всяком случае, это не просто, — ответил Галлафер. — В этом городе ружье есть у каждого жителя. У большинства даже не одно, а два или три. Местные жители много охотятся. Так что они не только хорошо вооружены, но и знают, как и когда браться за оружие.

Раглан подошел к кассе, оплатил счет и вышел на залитую солнцем улицу. Галлафер последовал за ним.

— Черт возьми, Раглан… Зачем ты влез со своими дурацкими идеями? Теперь у меня душа не на месте.

— Сомневаюсь, что ты поверил во все это, потому что я сам еще не знаю, чему верить, а чему нет, — пытался успокоить его Майк. — Это просто догадки, предположения, вытекающие одно из другого. Если верить легенде, то выходит, анасази покинули Третий Мир, потому что он оказался во власти зла. Но какого такого зла? И что вообще считалось злом? Например, у ацтеков, майя и других индейских племен, обитавших к югу от этих мест, были приняты человеческие жертвоприношения. Дошедшие до нас Данные говорят о том, что ежегодно в жертву приносились тысячи людей. Может быть, злом следует считать именно это? Однако скорее всего нет. Потому что таков все-таки был религиозный обряд.

Галлафер и Майк стояли на тротуаре рядом с машиной последнего.

— Галлафер, я сам не знаю, чему верить, а чему нет. По натуре я убежденный скептик. И все же отлично понимаю, что мы не знаем еще очень многого. Мы только-только начинаем постигать этот мир, и, поверь, наши внуки будут смотреть на него совсем другими глазами. Они будут воспринимать как должное вещи, о которых сейчас мы даже не подозреваем. Мир меняется быстро. Когда я был еще подростком, существовало более сотни профессий и занятий, где можно было работать без образования. Теперь же положение кардинально изменилось. Мы живем уже даже не в мире машин. Наш сегодняшний мир — это мир компьютерной техники. Без образования почти невозможно приспособиться к новым условиям и легко оказаться не у дел. Так что остается одно из двух: или получить образование, или искать себе место где-нибудь на задворках этой жизни.

— Может быть и так, — согласился Галлафер.

— Ты ведь был на Меса-Верде, Галлафер. Их культура насчитывала по крайней мере тысячу лет. Те, кому довелось оказаться на Меса-Верде и увидеть руины, оставленные анасази, не только были потрясены их величием. Удовлетворив свое любопытство, они не могли не задаться вопросом, каковы же были верования этого племени. О чем думали эти люди? По данным раскопок мы можем уже создать довольно точное представление об их мире и теперь уже знаем, как они жили. Но как узнать, о чем они думали? Что они знали о других индейских племенах? Возможно, в те времена уже шла торговля и обмен идеями с племенами индейцев-моголлонов или хохокам. Очевидно, что узы торговли связывали племя анасази даже с некоторыми племенами из Центральной Америки. В развалинах были найдены мумифицированные попугаи и другие доказательства торгового обмена.

Было ли им что-либо известно о Строителях Курганов? Что они знали о восточных индейцах? И всегда ли восточные индейцы жили в тех местах, где с ними впервые столкнулись белые люди?

— Так, значит, ты едешь туда?

— Прямо сейчас. Вот только прикуплю в ближайшем магазине кое-что из еды — и сразу в путь.

— Знаешь, Раглан, ты там это, поосторожнее… И ради Бога, хоть ты-то не пропадай! С меня хватит объяснений по поводу того, куда подевался Хокарт!

Когда джип Раглана отъехал от тротуара, Галлафер все еще стоял на улице, провожая его взглядом. В зеркало заднего обзора Майк видел, как полицейский снял форменную фуражку, провел рукой по волосам, а затем, покачав головой, вновь скрылся за дверями кафе.

Всего через полчаса джип Майка Раглана уже ехал по шоссе, направляясь обратно в пустыню, к той самой горе. Шеф, устроившись на переднем сиденье, рядом с водителем, безмятежно посапывал.

Майк возвращался с тяжелым сердцем. Ему вовсе не хотелось оказаться там вновь.

Глава 17

Дорога была пустынна, и Майк прибавил газу. Ему очень хотелось как можно скорее свернуть с шоссе и углубиться в пустыню. Пока ничто не указывало на то, что его преследуют или за ним следят, однако вполне могло оказаться, что впереди на дороге или же в пустыне его уже дожидаются.

День выдался жарким и безветренным. В воздухе дрожала знойная пелена. Майк включил кондиционер, и Шеф попытался было свернуться калачиком, но ему было тесно. Он оказался слишком большим для маленького сиденья. Однако пес все же сумел кое-как устроиться, положив большую голову на колено к Майку. Раглану это не доставило особого удовольствия. Теперь ему было бы весьма затруднительно быстро выхватить пистолет. Поэтому он положил оружие у себя между ног — так было удобнее.

Поначалу вплотную к дороге подступали могучие кедры. Но вскоре деревья начали редеть и наконец исчезли вовсе, уступив место чахлому кустарнику и кактусам. Впереди показался автомобиль — домик на колесах. В его кабине сидели мужчина и женщина. Женщина была за рулем. Через несколько мгновений они скрылись за низким холмом слева от него.

Наконец поворот — едва заметная колея, оставленная автомобильными шинами. Сбросив скорость, Майк свернул с шоссе, которое по-прежнему оставалось пустынным. По проселку, на который он только что свернул, как будто в последнее время никто не проезжал. Он снова сбавил скорость: проложенная в пустыне колея изобиловала ухабами и поворотами.

Вдруг Шеф насторожился и, поднявшись, принялся следить за дорогой. Конечно, он не мог учуять что-либо при закрытых окнах и включенном кондиционере. И все же создавалось впечатление, будто пес знает, куда они держат путь. Не спуская глаз с колеи, Раглан продолжал размышлять о будоражащей его воображение проблеме. Если есть не один, а несколько путей, позволяющих попасть на Обратную Сторону, а по-видимому, так оно и есть, то где их искать?

Каваси упоминала о временных, внезапно открывающихся брешах, через которые можно совершить подобный переход. Ниша в киве была своего рода разновидностью окна, постоянно открытого для перехода. Или, может, ее сделали таковой? А где же тогда Другие?

Джонни оказался по другую сторону занавеса совершенно случайно. Но за все последующие годы он так и не смог найти пути назад.

Майк медленно въехал на вершину холма и не спеша огляделся. Он внимательно приглядывался к каждому кустику, каждому кедровому дереву, к каждой груде камней. Отважившись явиться сюда в одиночку, он, можно сказать, сам идет к «ним» в руки. Но это было единственное место, таившее в себе разгадку исчезновения Эрика. А возможно, оно прольет свет на его теперешнее положение.

Вокруг царила тишина. Обернувшись, Майк взглянул в ту сторону, откуда только что приехал. Дорога оставалась пустынной — узкая извилистая колея, петлявшая среди огромных валунов и скудных зарослей кустарника. На душе было неспокойно. Он беспрестанно оглядывался. Майк всегда безотчетно любил пустыни. Ему было по душе решительно все — необъятные просторы, мертвое безмолвие, редкие обитатели, ведущие друг с другом постоянную борьбу за выживание. Все живое, обитавшее в пустыне, сумело приспособиться к ее условиям: и к жаре, и к холоду, и к постоянной нехватке воды. Каждый изобрел свой способ сохранения влаги.

Майк снова завел мотор. Тронувшись с места, направил автомобиль вперед, то въезжая на пологие склоны, то спускаясь по крутым откосам.

Дальше к югу он издалека заприметил крутой склон Монитор-Меса. Гора Эрика возвышалась на ближнем берегу реки Сан-Хуан, притока Колорадо, Каньон был довольно глубоким. Некогда в нем существовал фьорд, так называемый Перевал Отцов. Именно здесь в 1776 году прошел отец Эскаланте в поисках пути на Монтерей. После постройки плотины в Глен-Каньоне и последовавшего затопления фьорда Перевалом больше не пользовались.

И до тех пор, пока семь столетий назад анасази не исчезли, это были их земли. Однако до наших дней дошло очень мало свидетельств присутствия здесь племени анасази. Быть может, им так же, как и ему сейчас, были не по душе эти края?

В каньоне сохранились развалины только двух скальных жилищ. Но до них еще оставалось несколько миль езды.

Наконец Майк подъехал к месту, где прежде уже оставлял машину. Осмотрев местность, он еще раз пришел к заключению, что к развалинам Эрика на автомобиле можно приблизиться еще на полмили. Развернув машину, он направил ее к небольшой кедровой рощице и въехал в густую тень деревьев. Повременив несколько мгновений, Майк заглушил мотор и стал вслушиваться в тишину. Затем, бесшумно открыв дверцу, ступил на землю. Шеф тут же по-деловому протопал мимо него…

— Ну, малыш, пойдем, — тихо позвал Майк, осторожно прикрыл дверцу машины и положил ключи в карман. Прихватив с собой несколько свертков, он направился к горе. Однако не успели они пройти и дюжины ярдов, как Шеф вдруг остановился как вкопанный. Раглан непроизвольно глянул на вершину горы — за выступом скалы, что, по плану, должна была стать частью жилища Эрика, угадывалось некое движение.

Что-то мелькнуло и тут же исчезло. Майк остановился. Действительно ли он что-то заметил или это просто игра воображения? Майк настороженно огляделся: ведь теперь он на вражеской территории.

Едва различимая тропа была сплошь усеяна камнями. И, продвигаясь вперед, ему приходилось смотреть больше себе под ноги, чем на развалины. Окрестный зловещий пейзаж вновь пробудил в его душе воспоминания. Впервые он приехал в эти края с приятелем-пиутом, с которым работал на руднике. Вспомнил он и о старом ковбое и его рассказе о якобы найденном им золоте. Так где же находилось это место?

На дне теперешнего озера Пауэлл? Или где-нибудь поближе? И тут Майку показалось, что он совсем недалек от цели. Нужно только еще раз взглянуть на старую карту. «Действуй быстро — и сразу же обратно, — наказывал ему старик ковбой. — А место то указано на карте».

Ощутив крайнее волнение, Раглан заторопился. Пес старался держаться рядом, однако время от времени забегал немного вперед.

Развалины были пустынны и безмолвны. С тех пор как Майк уехал отсюда, судя по всему, здесь никто больше не объявлялся. Отделавшись наконец от свертков, он тут же убрал продукты в небольшой походный ледник. Затем вместе с неотступно следовавшим за ним Шефом подошел к киве. Остановившись у самого края провала, Майк нерешительно заглянул вглубь…

«Окно» вроде бы оставалось прежним. Но Шеф все равно упорно не хотел подойти поближе, тихонько рычал и поскуливал. Так и не обнаружив вокруг никаких новых следов, Майк отправился обратно к хижине, по пути собирая топливо для костра.

На карте, что когда-то отдал ему старик ковбой, был указан путь на Обратную Сторону, к тому месту, где было спрятано золото.

Но вот только кто его спрятал? И когда? Майку не давало покоя множество вопросов. Старик еще предупреждал, что обитатели Обратной Стороны всегда узнают о проникновении чужаков сквозь занавес. Ему и самому едва удалось скрыться.

С тех пор прошло много лет. Но изменилось ли что-нибудь за истекшее время? Допустим, он найдет место, где старику удалось совершить переход на Обратную Сторону. Что тогда? Узнают ли они об этом? И как получилось, что золото оказалось бесхозным? Почему его не охраняли? Разве возможно такое — бесхозное золото? Скорее всего, тамошние правители попросту ничего не знали о его существовании.

А значит, это клад, оставленный каким-то другим народом, о котором ныне живущие на Обратной Стороне ничего не знают.

Вполне вероятно также, что это пустынная малонаселенная местность. И, перебравшись на Обратную Сторону, он рискует оказаться в глуши, далеко от Эрика, а следовательно, ничем не сможет ему помочь.

Майк Раглан не спеша сложил из собранных веток костер, но разжигать огонь не стал. Потом. Пока было еще и так достаточно светло. Ему хотелось еще раз все обдумать.

Каковы «их» познания? Что «они» знают о нашем мире и его законах? Насколько разбираются в нашей технике? Человек, сидевший за рулем автофургона, умел водить машину. И Иден Фостер тоже знала, как нужно жить среди нас. Как часто ей приходится общаться с «ними»?

Насколько та культура ближе ей, чем наша, теперешняя?

И стоит ли попытаться обратить ее в свою веру сделать своим союзником?

Конечно, Майк сильно сомневался в успехе. Но подумать над этим следовало. И тут ему в голову пришла мысль: а что, если Иден Фостер и есть одна из тех Ядовитых Женщин?

Майк снова вышел за порог. Солнце медленно спускалось за горизонт, и он не мог отвести взгляда от залитых солнечным светом величественных каменных склонов Ничейной горы. Он убеждал себя, что это самая обыкновенная столовая гора. Такая же, как все остальные в округе. И все же воспоминание о необычном зареве над ней не шло у него из головы. И те странные существа, с которыми он столкнулся той ночью… Кто они? Индейцы, выбравшиеся на природу, чтобы исполнить неизвестный ему ритуал?

Ведь именно здесь, неподалеку от этой самой горы, старый ковбой обнаружил ход в другой мир. Неподалеку, но где именно? Майк попробовал восстановить в памяти карту, подаренную стариком. На ней точно была обозначена река Сан-Хуан. Но на каком берегу находился потайной путь?

В бумагах Эрика Майк отыскал чистый лист и принялся по памяти воспроизводить на нем карту. Сама карта осталась в его номере, в мотеле Тамаррона. Отправляясь сюда, Майк почему-то не подумал, что она может понадобиться.

Река, гора Навахо, Лунная Заводь — это он помнил. Критически осмотрев объекты, уже обозначенные на самодельной карте, он добавил к западу от Ничейной горы еще одну гору гораздо большей величины. Отложив карандаш, Майк опять вышел наружу. Шеф не отходил от него ни на шаг.

— Нам нужно быть начеку, — тихо сказал Майк. — Мы с тобой, пес, еще сами не знаем, на что идем.

Над пустыней сгущались сумерки, и глубокие складки теней уже темнели на склонах Ничейной горы. Над горой Навахо все еще полыхала корона золотисто-алого заката. Золотистый цвет понемногу бледнел, алый еще держался. Ни единый шорох не нарушал величественного безмолвия. Вокруг не было ничего подозрительного. И все же Раглан вдруг быстро обернулся и стал озираться.

— Э, Майк, ты уже начал дергаться, — сказал он с укором сам себе.

Вернувшись под навес, сооруженный над древними развалинами, он развел костер. Шеф, как всегда, был рядом. Задрав голову, он нюхал воздух…

Ночь выдалась прохладной. Такой, собственно говоря, и должна быть ночь в пустыне. Уже зажглась Венера. Немного подумав, Майк обозначил на своей карте еще одну гору — это была гора Майка.

Он подбросил дров в костер, распечатал коробку с крекерами, один бросил Шефу. Ловко поймав печенье на лету, пес выглядел вполне довольным.

Деревья. Старик упоминал о деревьях. Раглан с сомнением покачал головой. В этой-то пустыне? Вообще-то здесь росли кедры, и как будто немало, но вот других деревьев ему не попадалось. Хотя в ту ночь, когда Майк ехал вдоль русла пересохшей реки на встречу с Эриком, он видел несколько хилых тополей. Однако старик ковбой упоминал о больших тенистых зарослях.

В каньоне сохранилась пара пещер, которые в свое время анасази приспособили под зернохранилища. Нужно будет сходить туда на разведку.

У края полуразрушенной стены Майк расстелил свой спальный мешок. Здесь он в безопасности. К нему никто не сможет подобраться — никто из смертных, по крайней мере.

Никто из смертных? Что он хотел сказать? Кого он ожидал? Спать не хотелось. И он удрученно смотрел на просторы пустыни. На видневшиеся вдали очертания горы Навахо. В том-то и дело: он сам не знает, чего ждать от затеянного предприятия. Он совсем не хотел подобных приключений. Но ведь Эрик надеялся на него. Откажись Майк Раглан от своей затеи, и Эрик будет брошен на произвол судьбы. А что он сможет сделать в одиночку?

Это, конечно, полностью зависело бы от ситуации и способностей Эрика. Это был человек в высшей степени образованный, с богатым воображением и способностью убеждать. Несомненно, многое зависело и от людей, с которыми ему пришлось бы иметь дело.

На каком языке они говорят? Каков их культурный уровень? Ведь часто бывает, что люди говорят на одном и том же языке, имея в виду совершенно разные вещи.

Майк снова вспомнил Иден Фостер, подумал о девушке-навахо, ее прислуге. Он помнил, как та девушка смотрела ему прямо в глаза. Но этот взгляд не имел ничего общего с банальным флиртом. Она, наверное, таким образом пыталась предупредить его? Или, может быть, оценивала его способность противостоять «им»? Смышленая девушка, сказал о ней Галлафер. Обязательно нужно поговорить с ней один на один, не на глазах у Иден Фостер.

Раглан принялся варить кофе и, дожидаясь, пока закипит вода, съел еще пару крекеров. Время от времени он подбрасывал щепки в костер, заставляя языки пламени плясать веселее.

В прежние золотые времена племя занимало территорию площадью более чем в сорок тысяч квадратных миль. Его люди расселись на землях, относящихся ныне к штатам Аризона, Нью-Мексико, Юта и Колорадо. Повсюду остались руины их жилищ. Многие дошли до наших дней в виде груд каменных обломков, другие же в виде полуразрушенных стен на которых еще заметна каменная резьба, говорящая об архитектурных познаниях и строительных навыках их создателей.

Изучением подобных руин стали заниматься сравнительно недавно. Но ведь и сама археология как наука сложилась лишь немногим более сотни лет назад. И довольно долгое время оставалась теорией. Сначала нужно было научиться производить раскопки определять возраст открываемых слоев и обнаруженных находок. Научиться, что тоже немаловажно, как сохранить найденное…

Все это было весьма нелегко. И тогда и теперь наука страдала и страдает от предвзятости мнений, субъективизма, от разного рода попыток превратить открытия в догму. Существует мнение, что именно повсеместное развитие земледелия стало причиной последующих важнейших перемен. Действительно, сделанные в ходе раскопок в Пещере Летучих Мышей открытия показали, что земледелие намного опередило возникновение гончарного ремесла. Для общины, ведущей оседлый образ жизни, неурожай вполне мог обернуться настоящей катастрофой. Ученые предполагают, что земледелие и в самом деле отодвинуло даже охоту на второй план. Но вот племя шайенов не сделало сельскохозяйственные работы главным своим занятием. Их основным промыслом оставалась охота. Несомненно, причиной тому мог послужить и своего рода «демографический взрыв» среди популяции буйволов. Как бы то ни было, охота обеспечивала людям стабильное пополнение съестных запасов, была для них в равной степени и спортом и трудом.

Майк налил себе кофе и оглянулся. Кругом темнота. В небе над Ничейной горой зажглись звезды, но прежние ли это звезды?

Он тряхнул головой, стараясь отогнать тревожные мысли. Не хватало еще воображать себе разную чертовщину на пустом месте! Каваси сказала, что эта гора напоминает ей то, что она видела на Обратной Стороне. Но разве может что-нибудь существовать в двух мирах одновременно?

Неожиданно он услышал за спиной чьи-то приближающиеся шаги. На границе круга, очерченного огнем костра, остановилась человеческая фигура. Это был Галлафер.

— Я подумал, что тебе будет скучно здесь в одиночестве, — сказал он.

И тогда Раглану вдруг пришла мысль: а что, собственно говоря, он знает о Галлафере?

Глава 18

Полицейский пододвинул к себе походный стул.

— Все беспокоился, как ты тут, — сказал он, усаживаясь, — и решил, что нам нужно еще поговорить кое о чем. Вообще-то я не любитель много говорить. Но иногда, обдумав и проанализировав все аспекты проблемы, бывает необходимо еще что-то прояснить.

Раглан промолчал. Он думал о Галлафере и о том каким образом тот здесь появился. Неужели увлеченный своими мыслями, он не слышал, как подъехал и остановился автомобиль? Или, может, машина Галлафера движется совершенно бесшумно? Или вместо машины полицейский воспользовался какими-то иными средствами передвижения?

И все же, несмотря на все свои подозрения, Майк доверял Галлаферу. Этот человек ему положительно нравился, тем более что был настроен к Майку вполне дружелюбно. Полицейский, безусловно, стремился разобраться в ситуации, но в то же время оставался беспристрастным в своем отношении к происходящему. Наверное, так оно и должно было быть.

— Чтобы как следует понять суть возникшей проблемы, существуют два пути, — начал Галлафер. — Мы можем оценить происходящее с логической точки зрения. Предположим, похищение или убийство совершено с целью получения выкупа. Тогда все ясно и логично. Или же мы должны принять эту вашу идею об ином мире. И посмотреть, куда заведут нас такие рассуждения.

— До настоящего момента мы только и делали, что этим занимались, — перебил его Майк.

— Правильно. — Галлафер сунул в огонь сухую ветку. — У меня уже имеется парочка запросов насчет Хокарта. С Востока. До недавнего времени он регулярно звонил к себе в офис, но вот уже некоторое время не подает признаков жизни.

Они сидели молча, прислушиваясь. Опустив голову на лапы, пес лежал рядом. Казалось, он дремал. Однако все время настороженно поводил ушами.

— Если в самое ближайшее время Хокарт не объявится, на нас обрушится лавина запросов. Этот парень, похоже, оказался слишком важной персоной. Вчера, когда меня не было в офисе, звонили от губернатора. Сказали, что губернатор хотел о чем-то переговорить с Эриком Хокартом. Спрашивали, не сможет ли он перезвонить при первой же возможности. Необходимо разыскать его, Майк. И как можно быстрее. С минуты на минуту тайное станет явным.

— А Иден Фостер известно об этом?

— Сегодня я специально заезжал к ней ненадолго. Она всегда проявляет большой интерес к тому, чем я занимаюсь. Ну вот, сегодня я и сказал, что в данный момент занимаюсь поисками пропавшего без вести человека. Но если мне не удастся его разыскать, сюда приедут совсем другие люди и немедленно начнут прочесывать округу. Прежде всего, конечно, они обследуют лагерь, разбитый Хокартом на вершине горы, и эту его киву.

— И как же Иден отнеслась к этому? Сказала что-нибудь? — поинтересовался Майк.

— Не так чтобы слишком, но я заметил, что она была взволнована, — ответил Галлафер. — Проявляла нетерпение: все допытывалась у меня, отчего это Хокарта считают здесь важной птицей, кто он такой. На что я ей ответил, что для государства важна судьба каждого гражданина. И уж ей-то это должно быть известно лучше, чем другим. Что же касается Хокарта, то ему приходилось работать с очень высокопоставленными людьми. И многие его очень ценят. Еще я сказал ей, что они ни за что не прекратят поисков, пока не будут исчерпаны решительно все средства.

— А обо мне она ничего не говорила? — нерешительно спросил Майк.

— Я как раз подошел к этому. — Галлафер усмехнулся. — В первый раз за все время я видел, чтоб Иден так настойчиво интересовалась кем-то. Обычно, помимо бизнеса или социальных мероприятий, ее ничто не волновало. А тут она спросила у меня, женат ли ты…

— Может, для того, чтобы выяснить, хватится ли кто-нибудь, если я вдруг исчезну, — предположил Майк.

— О нет. Не тот случай, — уверенно возразил полицейский. — У нее, похоже, имеется личная заинтересованность на твой счет.

Раглан отнесся к этой идее скептически. Иден Фостер, бесспорно, была привлекательной женщиной. И не было бы ничего удивительного, если бы она проявляла интерес к мужчинам. Но Майк очень сомневался, что интерес к нему был такого рода. Так или примерно так он и сказал об этом Галлаферу.

Но полицейский категорически не согласился с подобной точкой зрения.

— Поверь мне, а уж я-то разбираюсь в женщинах, она точно запала на тебя, — убежденно сказал он.

Слегка смутившись, Раглан взглянул через зияющий дверной проем вдаль. Туда, где по другую сторону обрыва темнела громада Ничейной горы.

— В женщинах я тоже немного разбираюсь, — проговорил он вслух, — и мой опыт подсказывает, что Иден Фостер как раз из таких, с кем вообще не стоит связываться. Она не глупа. Это волевая женщина, которая вряд ли потерпит, чтобы ею командовали. У меня сложилось впечатление, что Иден Фостер и в интеллектуальном, и в личностном плане своего рода невозвращенка.

— Невозвращенка?

— Предположим, что наши соображения полностью оправдаются. Она в самом деле является «их» агентом, а ее дом служит своего рода наблюдательным постом для этих, с Обратной Стороны. Мне кажется, что ей здесь понравилось. И хотя она никогда не сможет стать одной из нас, жизнь здесь привлекает ее больше, чем там, откуда она пришла. Однако она не станет выдавать «их». Понимаешь, Иден оказалась в той же ситуации, что и русские, попавшие к нам или в Европу. Они начинают наслаждаться жизнью и вовсе не горят желанием возвращаться обратно. Здесь они получают доступ ко всему, чего не могут позволить себе на родине. К тому же они начинают чувствовать себя свободными от множества прежних условностей.

Галлафер молчал, раздумывая над только что услышанным.

Ночь выдалась холодной, было зябко. Шеф, потянувшись, побрел на улицу.

— Меня беспокоит, — сказал Раглан, — что мы не знаем «их» возможностей. Правда, и «они» не имеют представления о наших.

— И все же о нас они знают, черт возьми, куда больше, чем мы о них, — возразил Галлафер. — Иден Фостер постоянно находится здесь. Все это время она заводила знакомства, прислушивалась к разговорам, читала — иными словами, занималась разведкой. Мы же не только не располагаем никакой информацией о них, но даже сами толком не знаем, что это за такая Обратная Сторона.

Раглану было не по себе. Кива находилась совсем рядом, буквально у них под боком, и «окно» в другой мир, как бы он там ни назывался, было весьма неприятным фактором. Где-то там, по Ту Сторону, томился в неволе Эрик Хокарт. Те, кто удерживал его там, должно быть, что-то знали о нашем мире.

И все же насколько им удалось постичь его? Отражают ли глубину их познаний суждения Иден Фостер о нашем мире? Насколько внимательно относятся к ее донесениям, если, разумеется, таковые имели место?

Одному народу всегда бывает трудно понять другой. Особенно если культурное наследие одного из них отличается от наследия другого самым кардинальным образом. Если бы знать больше, как жили анасази, о чем думали. Сохранилось множество вещественных доказательств их существования. Запросто можно увидеть воздвигнутые ими строения, начиная от землянок и кончая целыми дворцами, вырубленными в скалах. I До наших дней дошли кое-какие предметы обихода, глиняная утварь, инструменты и оружие. Но кто возьмет на себя смелость предположить, о чем они думали, возделывая кукурузу на своих полях? Что предопределяло их существование?

— У тебя есть нож? — прервал его размышления Галлафер. — Иногда бывает полезно иметь при себе нож…

— И это тоже имеется, — откликнулся Майк.

Галлафер пристально взглянул на него и как-то криво усмехнулся:

— Знаешь, иногда мне начинает казаться, что следовало бы тебя проверить, что ты там понабрал с собой…

— Тогда бы я ужасно обиделся, — заметил Раглан. — И возможно, просто убрался бы отсюда восвояси, оставив тебя наедине с приятелями Оттуда. Тебе представилась бы блестящая возможность бороться с ними в одиночку.

Шеф вернулся по крыше и теперь растянулся на полу У входа.

— Но что бы ты ни взял Туда, — миролюбиво сказал Галлафер, — очевидно, все будет весьма кстати. Твои шансы на успех могут возрасти, если, оказавшись там, тебе удастся связаться со старым ковбоем. С этим самым Джонни. Конечно, старик может не знать, как нужно действовать в тех условиях. Например, у нас здесь полно иностранцев и всяких путешественников, но обычно мы не обращаем на них особого внимания. А вот в таком месте, как Там… Что ты Там будешь есть, к примеру? Есть ли Там специально отведенные для еды места? Какие вопросы ты будешь задавать? Ты ведь не знаешь ничего — ни названий предметов, ни куда податься, чтобы что-нибудь выяснить.

Раглан согласно кивнул, а затем добавил:

— Источником существования для скальных жителей было сельское хозяйство. Хопи успешно занимаются земледелием в засушливых условиях, и у индейцев-хохокам существовала обширная сеть ирригационных каналов. Так что если за это время не произошло никаких кардинальных перемен, то анасази продолжали развивать ирригационную цивилизацию. Отсюда следует, что власть правителей у них должна быть весьма жесткой. Кто-то ведь должен держать в своих руках контроль над водой, следить, чтобы она распределялась должным образом. Все это само по себе уже наделяет большими полномочиями.

— А что же это за зло, о котором они говорят? По их словам, Третий Мир был воплощением зла.

— Я знаю об этом не больше твоего. Остается только Догадываться. Принятые в нашем обществе концепции зла являются результатами иудейско-христианской этики. В то же время их представления о зле могут оказаться совершенно иными. Так, майя и ацтеки, которых можно считать племенами, родственными этой народности, оправдывали человеческие жертвоприношения. Так что, перейдя на Ту Сторону, в одночасье можно угодить на жертвенный алтарь.

— Это уже твои проблемы, Раглан. У меня здесь своих дел по горло, — усмехнулся полицейский.

Забравшись в спальные мешки, Майк Раглан и Галлафер наконец расположились на ночлег. Однако еще довольно долго Майк лежал не смыкая глаз. Сон никак не шел. Он прислушивался к тишине и думал. Ночь выдалась безветренной и холодной. Снаружи не доносилось ни звука. Но Майк слышал, как Шеф время от времени вдруг начинает глухо рычать. Правда, рычал он не поднимаясь, во сне. Следовательно, поблизости не было никакой опасности.

На рассвете Майк, выбравшись из своего спального мешка, занялся приготовлением кофе. В это время с улицы в хижину вошел Галлафер.

— Решил осмотреться на местности, — пояснил он. — И на киву тоже взглянул.

— Ты успел больше меня, — сказал Майк. -Я старался держаться подальше от того места.

— И ничего-то через то «окно» не видно, — продолжал Галлафер. — Может быть, там и есть что-нибудь, у самого края скалы.

— Пес проходил сквозь это «окно». Очевидно, Эрик тоже. — Раглан немного помолчал. — Послушай, Галлафер, а ты хорошо знаешь эти места? Нет ли здесь поблизости каньона, заросшего деревьями?

— Ты что, шутишь? — удивился полицейский. — Здесь вообще ничего не растет. Разве что кое-где редкие кедры да несколько тополей на дне пересохшего русла.

— Понимаешь, какое дело: если через «окно» в киве действительно открывается путь на Обратную Сторону. — рассуждал Майк, — то воспользоваться им означает попасть к «ним» прямо в руки. Но однажды мне довелось услышать, что существуют и другие подобные переходы. И один из них находится как раз в каньоне, где растет много деревьев. Я собираюсь разыскать именно это место.

— Мне нужно возвращаться обратно в город. — Галлафер взял в руки кофейник. — Ради Бога, будь осторожнее. Не хватает только, чтобы на моем участке еще кто-нибудь пропал без вести.

Они пили кофе и разговаривали, затем Галлафер поднялся и направился к своему джипу. У машины он ненадолго задержался, в нерешительности обернулся и посмотрел назад. Казалось, ему не хотелось уезжать. Наконец полицейский сел в машину и, развернувшись, направил джип в сторону шоссе.

Раглан провожал его глазами, прислушиваясь к удаляющемуся звуку мотора. И когда звуки машины стихли, снова вернулся в хижину. Собрав все необходимое в небольшой вещевой мешок, Майк еще раз проверил оружие и подозвал Шефа:

— Идем, малыш, пройдемся немного.

На старой холщовой карте Ничейная гора была изображена в виде огромного указующего перста. На что она указывала?

Дорога была не из легких, но Майк не спешил. Ногам было удобно — он надел туристские ботинки. Обогнув один из красных каменных куполов, Майк начал спускаться в овраг. Продвигаться вперед приходилось крайне осторожно. Все вокруг было усеяно острыми камнями. Огромные каменные глыбы лишь на первый взгляд казались несокрушимыми. Однако стоило лишь споткнуться или посильнее опереться на такой камень, как он тут же разваливался, превращаясь в огромную кучу щебня.

«Дырой» на западном жаргоне может называться любая впадина, низина или даже каньон. Это место тоже до некоторой степени подходило под подобное определение. Несколько раз Майк останавливался, чтобы оглядеться по сторонам, выбрать дальнейший путь, а заодно и лишний раз убедиться, что за ним никто не следит.

Поблизости Майк не увидел ни одной живой души — лишь одинокий орел парил высоко в небе, да ящерица юркнула в тень какого-то кустарника. Мир безмолвия нарушали лишь звуки его собственных шагов.

На противоположном берегу реки возвышалась Ничейная гора. Огромная, зловещая, таинственная. Майк продолжал спускаться по коварному песчаному склону. Каждый его неверный шаг мог стать роковым. Оказаться в этой глуши со сломанной ногой было равнозначно смерти. Задержавшись у зарослей можжевельника, он сорвал лист, растер его между пальцами и с наслаждением вдыхал его терпкий запах, слушая пение птицы-крапивника. Передохнув пару минут, Майк двинулся дальше. Преданный Шеф то шел следом за ним, то забегал далеко вперед. На глаза Майку стали чаще попадаться пробивавшиеся из-под земли ярко-зеленые островки растительности. Это указывало на близость воды. Через час утомительного пути наконец показались деревья.

Значит, они все-таки росли здесь! Это уже обнадеживало. Но когда Майк добрался наконец до края каньона, то оказалось, что пути вниз нет. Стена каньона образовывала большой выступ. Идти дальше означало бы верную гибель. Еще целый час бродил Майк вдоль обрыва. Он пытался найти какую-нибудь трещину в каменном склоне, место, где можно было бы спуститься вниз. Но все было безрезультатно.

Время от времени он поглядывал вниз на деревья. И ему чудилось, что он видит там блеск воды. В конце концов, расположившись под каменным навесом, Майк развел костер и приготовился заночевать в этом месте. Крона внушительных размеров кедра скрывала от посторонних взглядов огонек его костра. Хотя, конечно, его отблески на гранитной стене могли быть заметны.

На земле валялось много сухих веток, в основном кедровых. Очевидно, их смыло с самого верха склона. И Майк насобирал их столько, чтобы хватило на всю ночь.

Округу огласил жалобный вой койота. Было слышно, как где-то вдруг сорвался со склона отколовшийся от скалы камень. Он летел вниз, на дно каньона, стукаясь обо все попадавшиеся ему на пути каменные выступы. Самый обычный камешек. Самое рядовое событие среди бесконечных перемен, над которыми вечно трудятся мороз, дождь, солнце и ветер. Разведенный Майком костерок был совсем крошечным. Запах кедрового дыма был необычайно приятен, и Майк вспомнил, что во многих странах мира этот дым используется при священных церемониях. Он не стал ложиться, а, закутавшись в одеяло, лишь прислонился спиной к каменной стене позади себя. Временами он начинал засыпать, но тут же пробуждался, подкидывал сучьев в огонь и снова дремал.

Ночь шла на убыль. Взошла луна. Ее свет залил каньон призрачным сиянием. На вершинах, обрамлявших каньон, залегли густые тени. Он и сам однажды видел, как знахарь окуривал старейшин племени с помощью крыла орла, чтобы дать им очищение перед важным советом.

Майк бросил в огонь кусок кедровой коры. Затем, потянувшись было к костру, вдруг замер в той позе, в какой застал его странный звук, какой-то тихий шорох, чуждый безмолвию ночи. Шеф тоже учуял что-то неладное.

Там, на вершине склона узкого каньона, под покровом ночной темноты происходило какое-то движение.

И это был не треск камнепада и не шелест ветерка, пробирающегося сквозь заросли можжевельника. Звук издавало нечто живое…

Живое? По крайней мере, оно было способно передвигаться. Итак, это нечто подбиралось все ближе. Двигалось осторожно, но целенаправленно, стараясь как можно меньше шуметь.

Майк затаился, прижавшись спиной к каменной стене. Разглядеть его в темноте было не просто: костер мерцал в нескольких футах, над каменной пещерой нависала тень огромного кедра. Из своего укрытия Майку была видна одна-единственная звезда, висевшая в небе над скальным гребнем напротив.

Койоты умолкли. Ночь была ясная. Рука под одеялом крепко сжала рукоятку пистолета. Но может ли пригодиться это оружие в борьбе с призраком? Хотя, с другой стороны, можно ли услышать шаги призрака? Тем временем нечто подошло поближе, цепляясь попутно за ветки кустарника, и остановилось — теперь оно, очевидно, присматривалось, вглядывалось в темноту, пытаясь отыскать Майка. Огонек костерка мешал ему. Майк буквально вжался в скалу. Одной рукой он придерживал край одеяла, другая же крепко сжимала пистолет.

Глава 19

— Можно мне говорить? — Голос был тихим и довольно приятным.

Выждав несколько секунд, Раглан сказал:

— Подойди поближе к огню. Иди осторожно.

Это был высокий человек с сутулыми, худыми плечами. На голове возвышался небольшой, плотно сидевший тюрбан, а одеяние напоминало балахон, собранный у талии широким кожаным поясом. Ноги пришельца были обуты в мокасины на жесткой подошве. Оружия при нем не было. По крайней мере, Раглан сразу его не заметил.

— Присаживайся, — пригласил Майк. Но, увидев, что это предложение озадачило гостя, повторил: — Сядь! — При этом указал на место у костра, но так, чтобы визитер оказался точно напротив него.

Человек сел, поджав по-турецки ноги, и снова посмотрел на Раглана. Экзотический наряд незнакомца совершенно не удивил Майка Раглана. В шестидесятых годах ему самому довелось пережить период хиппи, после чего уже ничто не могло привести его в изумление.

— А теперь говори, — разрешил Раглан.

— Ты что-то ищешь? — спросил человек.

— А разве только я один? — вопросом на вопрос ответил Майк.

Незнакомец улыбнулся, обнажив белые, на редкость ровные зубы.

— Ты прав. Наш удел — искать. — Улыбка исчезла с его лица так же неожиданно, как и появилась. — Кое-кто из нас живет этим. Но это очень опасный путь.

После минутной паузы он снова подал голос. Говорил медленно, будто с трудом подбирая слова:

— Я думаю, ты живешь не здесь. И там, где ты живешь, — очень хорошее место. Я думаю, что тебе лучше уйти туда.

Раглан все еще сжимал в руке под одеялом пистолет. Он пока не мог понять, догадывается ли его собеседник о том, что он вооружен.

— Я потерял друга. И ищу его, — объяснил Майк.

— Его здесь нет. Ты не найдешь его, — резко сказал пришелец. — А если будешь искать, то тоже попадешь туда, где сейчас он. — Незнакомец немного помолчал. — Я стараюсь быть другом.

— Но если ты мне друг, то приведи сюда Эрика Хокарта, и я увижу, что ты на самом деле мой друг. — Майкл говорил медленно, заметив, что его собеседнику трудно правильно подбирать слова. — Если он не придет, я буду продолжать поиски. Не найду его я — придут другие люди, много людей. И тогда они найдут его, а также и все остальное. Они раскроют все тайны.

— Так не должно быть, — с угрозой в голосе сказал гость.

— Извини, приятель, но так будет. Наши сразу же пойдут к киве на той горе. Пройдут через «окно». Найдут Эрика Хокарта.

— Тогда начнется сражение, — еще более жестко повторил человек.

Раглан пожал плечами:

— Они будут готовы и к этому тоже. Придут многие. Сначала — полиция, а потом — армия. Много, очень много людей с оружием и машинами. И их ничто не остановит.

Странный собеседник недоверчиво покачал головой и снова улыбнулся. На этот раз его улыбка была не столь искренней.

— Ты говоришь неправду. Вас мало. Вы слабые.

— Кто тебе такое сказал? — возмутился Майк. — Нас много, и мы сильны. И там, где появляется мой народ, все меняется раз и навсегда. Часто именно это ставится нам в вину. Но мы все равно не привыкли признавать свои ошибки.

Раглан был озадачен. Незнакомец производил впечатление неглупого человека. И судя по всему, не испытывал желания нарваться на неприятности. Но ведь он мог быть не один. А вдруг там, в темноте, притаился еще кто-нибудь? И поэтому, беседуя с незнакомцем, Раглан не позволял себе расслабляться, был все время начеку. Ситуация складывалась неоднозначная. Этот человек будто пытался предостеречь Майка, хотел предотвратить беду.

— Давным-давно, — снова заговорил Раглан, — когда мой народ впервые пришел в эту страну, лишь немногие отваживались отправиться на Запад. Индейцы, которых они встречали на своем пути, презирали этих людей. Индейцы считали их слабыми, неумелыми. По большей части местным племенам попадались разрозненные группки белых людей или торговцы-одиночки, которые скупали шкуры. Индейцам это было странно. Что это за беспомощные люди, если не могут сами добыть этот мех? Индейцы не знали тогда, что в восточных землях живут миллионы людей. То же самое и с вами. Вам довелось увидеть лишь немногих из нас. И вы не имеете никакого представления, сколько нас на самом деле.

Вам ничего не известно о присущей нам неутолимой жажде познания, о нашей тяге к расследованиям, исследованиям, открытиям. Никакие преграды не остановят мой народ. Недра того места где ты живешь, наверняка богаты различными полезными ископаемыми, за разработку которых мы могли бы взяться. Возможно, у вас есть и лес. Короче, весьма вероятно, что вы богаты тем, в чем нуждается наша цивилизация. Поэтому ничто и никто не сможет нас заставить остановиться. Несмотря на все препятствия, мы сделаем то, что должны сделать.

У вас нет выхода. Верните нам Эрика Хокарта, и мы замуруем нишу в киве и не станем вам докучать.

— Это невозможно, — выслушав внимательно Майка, ответил гость. — Это зависит не от меня. Я никто — просто человек. И меня никто не станет слушать. Уходи, — добавил он, — и больше не возвращайся. «Окно в киве — моя ошибка. Я хотел открыть этот путь.

— Ты? — удивился Майк.

— Древние письмена рассказали мне о киве, ведущей в ваш мир. Потому что я — Хранитель Архивов. Много интересных сведений попадает ко мне в руки. В Чертогах Шибальбы огромные Архивы, но о них никто не вспоминает. Они написаны на древнем языке. Сейчас уже на нем никто не может говорить. А я переписал древние письмена на твоем языке.

— По-английски? Но для чего? — еще больше удивился Майк.

— Твой язык понимают лишь несколько человек моего круга, а открытое мной сокровенное знание не для людей. — Он запнулся. — И даже не для Господ.

— А я думал, что главный у вас Рука.

Пришелец уставился на Раглана:

— Ты знаешь о Руке? Но откуда ты узнал?

Не желая выдавать Каваси, Майк соврал:

— У нас тоже есть свои архивы.

— Неправда! Вы ничего не можете знать о нас, с волнением заговорил гость. — Потому что никто из тех, кто попадал к нам из вашего мира, не возвращался обратно!

— Ты уверен? Даже много-много лет назад этого не могло случиться?

Немного поколебавшись, незнакомец признался:

— В Архивах об этом ничего не сказано.

— А ты полностью их изучил?

— На это уйдут многие годы, а я только начинаю…

— Тогда ты ничего не можешь знать наверняка. Тебе известно только общепринятое мнение. А человек ученый ничего не должен принимать на веру. Сначала он должен задаться вопросом, исследовать его, изучить, а уже потом строить предположения.

Странный незнакомец в раздумье молчал. Раглан подбросил несколько сухих веток в свой маленький костер.

— Я сказал тебе правду, — заговорил наконец его собеседник. — Ты должен уходить. Тот, кого ты ищешь, доставлен к Руке. И Рука избавится от него, как только сочтет это необходимым. Никто не смеет перечить Руке.

— Совсем никто? А последователи Того-Кто-Обладал-Волшебством?

Некоторое время незнакомец молча разглядывал Раглана. Затем медленно покачал головой:

— Это только легенда. Такого человека никогда не было. А значит, не может быть никаких последователей.

Языки пламени костра плясали на ветру. Двое мужчин молчали, глядя на огонь.

— Да, для всех было бы лучше, если бы кива продолжала оставаться закрытой, — тихо проговорил Раглан. — Но сейчас уже ничто не может предотвратить последствий твоей затеи. — Немного помолчав, он добавил: — Наши легенды называют ваш мир миром зла. Что это за зло?

Незнакомец, избегая встречаться взглядом с Рагланом, попытался перевести разговор на другую тему. Сделав широкий жест, он спросил:

— Что это за место?

— Это пустынный район, — ответил Майк. — Река, что протекает в той стороне, называется Сан-Хуан. Это испанское название, потому что, когда сюда пришли испанцы, они и дали всему на этой земле свои имена.

— У вас есть города?

— И очень большие, но они далеко отсюда. До ближайшего, наверное, не меньше сотни миль. Но есть здесь города и поменьше, и в них живут люди. Во все города ведут дороги.

Шеф, до этого мирно лежавший, слегка пошевелился, незнакомец испуганно встрепенулся и стал подниматься с земли.

— Не бойся, — успокоил его Раглан. — Это моя собака.

Незнакомец с опаской покосился на Шефа, которого было почти не видно в тени, отбрасываемой кедром.

— Разговоры о прошлом и настоящем культур можно оставить и на потом, — сказал Майк. — Теперь же мы должны поговорить об Эрике Хокарте. Ты сказал, что он пленник Руки, значит, мы должны пойти и поговорить с этим вашим Рукой.

— Ты сам не знаешь, что говоришь. Этого сделать нельзя.

— Ты можешь проводить меня к нему?

— Это невозможно. Ты не понимаешь. Никто не может войти к Руке. Мои волосы скоро совсем поседеют от старости, а я до сих пор ни разу не видел его… Моя жизнь проходит среди древних плит с письменами. Я их Хранитель, и мало кто из наших людей знает или хотя бы догадывается об их существовании. В давние времена наши правители приходили туда за знаниями, но с тех пор сменилось уже несколько поколений. Когда-то те, кого называли Хранителями Слова, собирались и на Совет, но только те времена уже давно прошли. Возможно, Рука даже не помнит о рукописях и их Хранителе. Даже его стражники, Варанели, проходят мимо меня, не замечая.

Из этого разговора Раглану удалось кое-что уяснить. Выходит, что Архивы, о которых идет речь, были собраны еще в незапамятные времена, задолго до Исхода, когда кое-кто, убоявшись надвигающегося зла, нашел убежище по Другую Сторону незримого занавеса. Более тысячи лет прожили они в новом мире, пока засуха и непрекращающиеся набеги врагов не вынудили их вернуться обратно. За целое тысячелетие умерла и память о тех ужасах, от которых пришлось бежать их предкам. Но кое-кто все же помнил об этом и отказался возвращаться. Те, кто остались, растворились среди других племен.

Беглецы испокон веку занимались земледелием. Очень немного людей, считавшихся мудрецами, пошли с ними, ведь об их мире этим людям было известно так мало.

Раглан задал несколько вопросов относительно Руки. Это один человек или несколько? Где он живет? И где будут содержать Эрика?

Незнакомец покачал головой:

— Этого я не знаю. В нашем городе есть такое место, куда никому не разрешается заходить. Скорее всего его доставят туда. Войти в помещение можно лишь по приказу Руки, и мало кто из входящих возвращается обратно. — Он заглянул Раглану в глаза. — Понимаешь теперь? Многих ведут туда насильно.

Раглан поправил откатившееся из костра полено, заталкивая его поглубже в огонь.

— Почему ты пришел ко мне?

— Я уже сказал. Ты не должен туда ходить. Ничего не получится.

— А я на это ответил: если его не найду я, то вслед за мной придут другие, они придут с гневом и решимостью, против которых ничто не сможет устоять. Эрик Хокарт должен быть освобожден. И если ты хочешь, чтобы все у вас оставалось по-прежнему, ты должен помочь мне.

— Я?! — Очевидно, он был потрясен этой идеей. — Но что я могу? Я никто, я простой Хранитель Архивов.

— А в твоих Архивах нет ли случайно легенд о воинах? О тех, кто совершал великие подвиги?

У незнакомца загорелись глаза.

— Много преданий о славе и храбрости! Но сейчас их никто не читает. Никто, кроме меня и еще нескольких мне подобных. Архивы обрастают пылью во всеми забытых чертогах. Никто не желает учиться. Они уверены, что и так знают все на свете. — Он внезапно помрачнел. — Ты говорил, что я хочу, чтобы у нас все оставалось как прежде. Я знаю, это кощунственно, но только я не уверен, что мне хочется этого на самом деле. Уроки в школе состоят из голой зубрежки. В смысл никто и не думает вникать. Знания обесценены.

— Ты говорил о ваших Архивах, — перебил его Майк. — Они что, все на каменных плитах?

— А как же иначе? Таких плит и пластинок там бесчисленное множество, все они аккуратно сложены, а некоторые еще и связаны вместе, если посвящены одной теме.

— И что же, все каменные?

— Есть и на обожженной глине. В те времена наши люди учились, а Варанели были их слугами. Теперь же все изменилось: учиться больше не хочет никто, а Варанели стали нашими хозяевами.

Наступило непродолжительное молчание, чуть подрагивало низкое пламя костра. Затем гость заговорил снова:

— Хорошо вот так сидеть и разговаривать. Хорошо, когда тебя кто-то слушает. Я почти всегда один. Вот почему мне захотелось отыскать путь в ваш мир. Наши люди давно закрыли свои умы.

— И все же они опасаются того, что может принести им наш мир?

— Они боятся. Я не боюсь. Вернее, не очень боюсь. Ведь я еще не знаю, какие вы и чем обладаете. Вы кажетесь такими сильными, уверенными в себе.

— Вообще-то, друг мой, именно таких среди нас очень мало. Это только так кажется, но тем не менее мы учимся, и многим из нас нравится учиться. О да, конечно, среди нас есть и другие, дай им волю, они бы давно запретили всякое учение — новые знания зачастую опровергают те истины, которые прежде считались незыблемыми. Но конечно, многие мужчины и женщины хотят получить ответы на свои вопросы, и в поисках истины они отправляются в лаборатории и библиотеки. Во всем нашем мире их великое множество. Наши библиотеки, — добавил Раглан, — чем-то похожи на ваши Архивы, но у нас в книгохранилищах нет отбоя от посетителей. Чтобы знаниями пользовались постоянно и все, издаются книги. Их может купить каждый и учиться по ним.

— А о нас у вас тоже есть книги?

— Есть, но знаем мы о вас еще крайне мало. И отрывочно. Сведения эти собраны по частям — на найденных осколках посуды, развалинах скальных или вырытых в земле жилищ. Изучались фрагменты мокасин, другая одежда из обнаруженных захоронений. Ученые люди стараются заставить заговорить эти находки, соединить их воедино, но случается и так, что бесценные находки попадают в руки жадных людей, они продают их за большие деньги, лишая остальных возможности изучать ваш мир.

— Наша история так важна для вас?

— Для нас важна вся история. Все, что в какой-то мере может рассказать о том, как жили и выживали люди раньше, о том, что и как начинало оказывать на них дурное влияние, отчего и как вымирали, исчезая с лица земли, целые нации. Мы стараемся разобраться в чужих ошибках, чтобы не повторять их самим, но многие из нас учатся просто из любви к познанию. Одна из гениальнейших строк в мировой литературе принадлежит русскому писателю, который в свое время сказал: «Мне не нужны миллионы, а лишь ответ на мои вопросы».

— Вот это да… Мне это нравится. — Затем гость мрачно добавил: — Мы давно отвыкли задавать вопросы. Кроме, — добавил он, — кроме, может быть, некоторых. Мы бы тоже не отказались владеть кое-чем, что есть у вас, но боимся последствий

— У тебя есть имя?

— Меня зовут Таззок.

— А я Раглан, Майк Раглан, — немного поколебавшись, он все-таки спросил: — А ты никогда не слышал о той, кого зовут Иден Фостер?

Таззок отрицательно покачал головой.

— Это ваше имя. Это кто-нибудь из ваших людей?

— Не совсем так. Имя и в самом деле наше Но женщина, я думаю, из ваших, только живет у нас

— У вас? А я и не знал, что такое бывает.

Раглан описал Иден, Таззок снова покачал головой:

— Я с нею не знаком.

— А что ты можешь сказать о Ядовитых Женщинах?

Таззок снисходительно усмехнулся:

— Это сказка, предание. И все же. говорят, когда-то давным-давно такие женщины и правда жили Только Рука знает, существуют ли они сейчас.

— А ты можешь пройти во дворец, где живет этот ваш Рука?

— Я?! Ты смеешься надо мной? Это немыслимо. Войти туда могут только Варанели и те, кто уже больше никогда не вернутся обратно. Исключение составляют слуги Руки и Властители Шибальбы,

— Значит, это все-таки возможно?

Таззок решительно замотал головой:

— Нет. Это Запретное место. И это все, что мне известно о нем. И тот, кто имеет право войти туда, должен немедленно проследовать к себе, и никуда больше. Если ты и проберешься туда, тебя сразу же обнаружат.

После продолжительного молчания, показавшегося ему вечностью, Раглан все же спросил:

— Послушай, а нет ли среди твоих Архивов какой-нибудь карты, рисунка этого вашего Запретного Города?

Таззок не ответил.

Глава 20

Каньон, куда наконец-то добрался Майк, имел в длину около двух миль, возможно даже несколько больше. Восточная его стена оказалась крутой и каменистой; на западе склон тоже был довольно крутым, но зато местами скалы пересекали трещины, по которым при желании можно было спуститься вниз. Прочие склоны выглядели совершенно гладкими и казались неприступными. Обладая довольно богатым опытом в скалолазании, Майк Раглан знал, что подобные участки зачастую оказываются даже более трудными для преодоления, чем это кажется на первый взгляд.

На дне каньона зеленела рощица, деревья которой совершенно не производили впечатления вековых. То там, то здесь блестела водяная гладь, и Майку удалось разглядеть также постройки, напоминавшие с виду так называемые парильни индейцев-навахо.

Местами проглядывали клочки пустой земли, на которой пробивались не то пучки травы, не то какая-то иная пустынная растительность. Присев на корточки, Майк пристально вглядывался в глубь каньона. Он очень сомневался, что здесь ему удастся обнаружить хоть что-нибудь определенное наподобие той кивы, — открывающиеся ходы были так случайны, необязательны. Просто по какой-то причине в том или ином месте возникала аномалия, нечто сродни прорыву в канве времени и пространства. Ему практически ничего не было известно о подобных вещах. У него не было никаких доказательств, что это вообще возможно, кроме, может быть, нескольких историй о загадочных исчезновениях. Так существует ли такое место, как Шибальба, на самом деле? Или все это — и Каваси и Таззок — лишь часть некоего изощренного розыгрыша?

Выбрав путь среди камней, он предельно осторожно принялся спускаться. Временами приходилось попросту скользить по склону, иногда — карабкаться по камням, и у Майка исподволь начало возникать чувство, что выбраться отсюда будет намного труднее, чем спуститься. На одном из участков ему пришлось соскользнуть вниз по крутому каменному склону на целых шестьдесят футов. Когда наконец ноги его ступили на песчаное дно каньона, сердце бешено колотилось у него в груди. Майк настороженно огляделся по сторонам. Пусто. Лишь деревья, редкая трава и то, что некогда было дорожкой или охотничьей тропой.

И тишина. Напряженно прислушиваясь, он так и не смог услышать ничего, даже шелеста тополиных листьев. Он настороженно вошел в заросли. В тени под деревьями было довольно прохладно. Рука его невольно тронула рукоятку пистолета, и Майк отправился дальше. Снова абсолютно никаких следов пребывания здесь чего-то живого. Как же поступить дальше? Кажется, он оказался в одном из тех мест, где возникали временные ходы. Если это так, то нужно запомнить какие-то внешние приметы, по которым можно потом снова отыскать это место. Но если это явление непостоянное, то и переход может больше никогда не открыться. При мысли об этом у Майка по спине побежали мурашки, и он невольно вздрогнул.

И вообще, черт возьми, зачем он суется не в свое дело? Нет, он просто законченный дурак! Немедленно надо плюнуть на все и поскорее выбраться из этого каньона, сесть в машину и возвратиться обратно в Тамаррон. А затем лететь домой. К черту все это! В конце концов, Эрик сам заварил кашу — пусть ее и расхлебывает сам.

Остановившись, Майк настороженно огляделся. Было все так же тихо, как-то чересчур тихо! Странно — ни бурундука, ни хотя бы ящерки.

Наконец, вглядываясь в просветы между деревьями, он заметил каменные стены хижины с зияющим в них дверным проемом. Очевидно, в свое время этой постройке анасази отводили роль зернохранилища. Хижина стояла довольно высоко на каменистом склоне, и у Майка не было ни малейшего желания лезть туда, но эти рукотворные стены служили явным доказательством того, что здесь по крайней мере когда-то жили люди. Он продолжал идти вперед и вдруг остановился — на земле темнели угли старого кострища.

Углей было явно мало. Тот, кто разжигал этот костер, не собирался долго поддерживать огонь. Не дольше, чем может потребоваться человеку для того, чтобы вскипятить воду для кофе. Или же подать сигнал.

Он разгреб угли палкой, обнажая землю. Лишь тонюсенький слой. Довольно странно. Вряд ли стоило из-за такой малости утруждать себя и разводить костер.

Майк вышел из-под сени деревьев и начал обходить заросли, поглядывая на вершины скал. Нечто необычное привлекло его внимание в глубине чуть расширяющегося каньона. Нахмурившись, он тряхнул головой. Может быть, у него со зрением не все в порядке? Воздух как будто слегка подрагивал, словно от зноя, хотя жарко не было.

Раглан снова скрылся в тени деревьев и уже оттуда, прикрывая глаза ладонью, продолжал приглядываться. Что же это колышется: нагретый воздух или это некий необычный атмосферный эффект?

На ум ему пришел странный случай, произошедший с ним на побережье неподалеку от Пуэрто-Монт, откуда он смотрел на остров Чилоэ, находившийся в нескольких милях от берега. Тогда ему удалось издалека разглядеть даже листья на деревьях, и все это благодаря телескопическому эффекту, создаваемому атмосферой. Майк подумал, что, возможно, в мире существуют и другие места, где наблюдается подобное явление, но столкнулся он с ним там, на чилийском побережье. Местные жители заверили его, что это происходит у них довольно часто.

Сейчас же открывшейся картине недоставало четкости. В воздухе повисла дрожащая воздушная пелена, сквозь которую он видел тени и размытые силуэты скал, но не мог разглядеть детали.

За пеленой стало заметно какое-то движение, как будто что-то готовилось выйти из-за нее, что-то приближалось. Майк быстро отступил подальше в глубь зарослей, но так, чтобы оттуда можно было наблюдать за происходящим.

Да что-то надвигалось — выходило из тумана или из знойной пелены, — как это еще можно назвать?

Человек, а за ним еще один, и еще один, и еще! Четверо облаченных в бледно-голубые одежды воинов, марширующих в шахматном порядке, и каждый из них имел при себе нечто похожее на оружие.

На воинах были надеты своего рода шлемы и кольчуги такого же тускло голубого цвета, прикрывавшие грудь и живот, на них были юбки, очень походившие на одежды римских легионеров, с чередующимися пластинками из тонкого металла.

Теперь они начали расходиться в стороны, вскоре оказавшись на расстоянии примерно двадцати футов друг от друга.

Раглан попятился назад, развернулся и, выбравшись из-под прикрытия деревьев, скрылся среди каменных завалов. Он не стал маскироваться более тщательно, надеясь, что его одежда — бежевая куртка, бежевые брюки и темно-зеленая рубашка — сделает его незаметным. Но тем не менее он все же отстегнул ремешок, удерживающий рукоятку пистолета.

Очевидно, воины кого-то искали. Интересно, кого же? Его или Таззока? А может быть, еще кого-нибудь?

В голове промелькнула шальная мысль: что, если сразу открыть по ним огонь? А вдруг потом окажется, что это всего-навсего съемочная группа какой-нибудь из киностудий, снимающая здесь фильм?

Ближайший к Майку воин теперь находился всего в каких-нибудь пятидесяти ярдах — человек примерно его роста, но по весу как будто гораздо легче. И тут Майка осенило: это же Варанели. Ночные Стражи Шибальбы.

Один из них повернул голову, глядя прямо в его сторону. Раглан застыл на месте, глядя на проходящих мимо него странных воинов, боясь даже моргнуть. Внезапно словно по команде они разом остановились и, перестроившись в полукруг, устремились вперед.

Они явно заметили руины ближайшей парильни. Осторожно ступая, держа наготове оружие, Варанели подошли поближе к ней.

Окружив древнюю постройку со всех сторон, они остановились, видимо ломая голову над тем, что же это за сооружение, и приняв ее за обитаемое жилище.

Хотя нет, вряд ли. Если память о прошлом все еще жива в этом народе, то им должно быть известно назначение этого строения.

Воины стояли, переговариваясь между собой. Время от времени они посматривали на каменные склоны каньона. И тут до слуха Раглана донесся далекий рокот двигателей самолета. Вообще-то нельзя сказать, что самолеты в небе над этой пустыней были слишком частым явлением, но изредка это все же случалось. Вот и теперь гул продолжал нарастать.

Варанели бросились врассыпную, задирая на бегу головы. Один из них увидел самолет и указал на него.

Еще некоторое время они продолжали изумленно пятиться, зачарованно глядя в небо, а затем вновь сошлись вместе. Даже с такого расстояния Майку был слышен возбужденный гул их голосов. После мгновенного совещания воины бросились к зарослям, рассчитывая укрыться среди деревьев. Теперь Майк уже не мог слышать их голосов и практически потерял из виду всех четверых.

Откуда они появились? Из-за той колышущейся воздушной завесы? Значит, это и был тот самый ход? И насколько многочисленным был весь отряд Варанелей? Если уж их принято считать врагами, то в таком случае ему, Майку, нужно узнать о них как можно больше. Ведь они явно выслеживают кого-то. У Раглана появились подозрения, что отряд отправился сюда в погоню за Таззоком. А если они ищут его самого?

Даже с первого взгляда было нетрудно догадаться, что это люди не робкого десятка. И хотя сейчас они были встревожены, причина тревоги, которая заставила их перешагнуть занавес, ему неясна.

Надо сказать, что Майк Раглан отнюдь не был склонен к безрассудному геройству. Он вовсе не собирался рисковать жизнью ради Эрика Хокарта, но его мучило сознание, что если сейчас он не проявит мудрости и мужества, то будет навеки проклят тем человеком, которого покинул в беде.

Поразмыслив над ситуацией, Раглан пришел к выводу: обнадеживающего пока мало. Союзников у него нет. Галлафер не мог считаться таковым хотя бы потому, что был обыкновенным полицейским, исполняющим свои узкие служебные обязанности. Возможно, он самым серьезным образом взялся за поиски Хокарта, может быть, даже поверил в версию его исчезновения, предложенную Рагланом, но все же содействие и поддержка с его стороны гарантированы только по Эту Сторону, да и то лишь в случаях, подпадающих под его юрисдикцию. Окажись Майк на месте Галлафера, он и сам, несомненно, поступил бы именно таким образом.

А Иден Фостер? Кто же она на самом деле? Майк видел в ней врага. В ее доме он обнаружил книгу, украденную у него из мотеля, а это уже выдавало ее причастность к событиям. В уме и сообразительности ей, пожалуй, тоже не откажешь. Ведь удалось же ей каким-то образом обзавестись знакомствами и связями с нужными людьми, никто из которых небось не пожелает и слышать о каких-либо обвинениях в ее адрес. А уж тем более выслушивать разного рода абсурдные истории, вроде той, которую смог бы рассказать им Майк.

От зарослей не доносилось ни единого звука. Одно из двух: либо Варанели зашли еще глубже в каньон, либо они просто выжидающе затаились среди деревьев. Интересно, имеют ли они хотя бы самое общее представление о самолетах? А может быть, в их мире существует нечто подобное? И вообще, насколько их мир отличается от нашего? Из рассказа Каваси ему мало что удалось почерпнуть, но вот Таззок говорил гораздо охотнее, в ходе разговора у Майка была возможность догадываться о недосказанном. Но весь вопрос в том, насколько правильны его выводы.

Лучше всего пока что оставаться на месте. Посмотрев в ту сторону, откуда совсем недавно появился небольшой отряд Варанелей, он не заметил решительно ничего подозрительного — колышущаяся пелена то ли исчезла, то ли оттуда, где он сейчас находился, она не видна.

Где Таззок? Он ушел так же быстро, как и появился здесь, но где он сейчас? Если его найдут поблизости, ему не поздоровится. Хранитель Архивов! Ему может быть известно многое. И все же он говорил, что до него никому или почти никому нет дела, забытый всеми, влачит он свое существование в заброшенном уголке.

Это явно говорило об упадке цивилизации и культуры, но, глядя на воинов Варанелей, этого никак не скажешь: решительные, осторожные, готовые к действию… И тут Майк увидел их снова. Они вышли из-за деревьев. Держа наготове оружие и продвигаясь вперед, они держались на дистанции примерно в пятьдесят ярдов друг от друга. Один из них подошел почти вплотную к Майку, но не заметил его. Майк ждал, держа пистолет наготове.

Воины прошли мимо, направляясь к каменистому склону, где они сомкнули свои ряды, а затем исчезли окончательно.

Выждав для верности еще несколько минут, Майк отправился к деревьям. Зайдя в заросли, он остановился за одним из стволов потолще и огляделся. Снова воцарилась тишина, нигде ни малейшего движения, ни единого шороха. Сунув пистолет в кобуру, он углубился в заросли. Нужно поскорее выбраться отсюда и вернуться к развалинам на горе Эрика.

Раглан испытывал глубокое разочарование. Он-то надеялся, что в каньоне, который, как ему казалось, и был не чем иным, как Ямой Джонни, должен находиться выход, ведущий на Обратную Сторону, но, по всей видимости, подобного места просто не существовало. Ведь стоило ему появиться тут, как в каньон нагрянул отряд Варанелей. Может быть, им было заранее известно, что он идет сюда?

Со всех сторон Майка окружали отвесные скалы, взобраться на которые оказывалось либо практически невозможно, либо они хорошо просматривались из долины. Надо отыскать такое место для следующего восхождения, где он мог не рисковать быть атакованным.

Наконец он нашел то, что искал, — ведущую наверх узкую тропу, но все же, когда он в конце концов добрался до того места, откуда можно было разглядеть видневшиеся на вершине столовой горы развалины, уже почти совсем стемнело. Его охватило тревожное предчувствие. Остановившись у можжевеловых зарослей, он нерешительно обводил взором раскинувшуюся перед ним каменистую пустыню. Решение пришло само собой. До машины было ближе. Он пойдет к своему джипу. Все это время притихший Шеф оставался рядом с ним, время от времени принимаясь вдруг глухо рычать, но по большей части просто прижимаясь к его ноге, словно желая удержать от чего-то.

Теперь же Шеф, словно почувствовав его решимость, столь же решительно направился к машине и, убедившись в отсутствии опасности, остановился рядом.

Стараясь передвигаться беззвучно, Майк осторожно открыл дверцу и сел за руль, жестом указывая псу на место рядом с собой. Затем он быстро опустил замки на всех дверцах, завел машину и медленно отъехал. Взглянув в зеркало заднего обзора, он не заметил позади ничего подозрительного: руины к тому времени уже исчезли из виду, скрывшись в сгущающихся сумерках.

По дороге к шоссе ему навстречу не попалось ни одной машины; выбравшись на дорогу, Майк тут же повернул в сторону города, собираясь незамедлительно вернуться в Тамаррон, но, подумав, все же изменил свои планы, решив не упускать возможности лишний раз увидеться с Галлафером. Добравшись до мотеля, где он частенько останавливался, и поставив там машину, он отправился пешком в кафе.

Но Галлафера он не нашел, кафе вообще практически пустовало. Лишь двое водителей грузовиков сидели У стойки да еще два посетителя, по всей видимости местные, расположились за одним из столиков.

Майк выбрал себе место в углу, не на самом проходе, откуда можно было наблюдать за дверью, и затем заказал ужин и кофе.

Он чувствовал нечеловеческую усталость и был к тому же не на шутку обеспокоен. Сидя в ожидании заказа, он то и дело принимался водить пальцами по заросшему щетиной подбородку, пытаясь составить из обрывков мыслей и эпизодов более или менее целостную картину происходящего. Пришло наконец время принимать решение и действовать, но было бы в высшей степени неразумно соваться в пекло наугад, сразу выдав в себе чужака.

Принесенный кофе показался ему на редкость вкусным. Отставив пустую чашку, Майк размышлял о том, где теперь может находиться Галлафер. Ведь он был единственным, с кем Раглан мог по крайней мере поделиться своими соображениями.

А что, если бы Варанели вдруг напали сегодня на него и он, обороняясь, подстрелил кого-нибудь из них? Скорее всего его стали бы судить по обвинению в убийстве, и никто не поверил бы ни единому его слову.

Официантка принесла ужин. Майк принялся за еду. Но едва он взялся за нож и вилку, как его словно осенило.

А что, если поговорить с Иден Фостер? Возможно — хотя это не более чем призрачная надежда, — она каким-то образом и сможет посодействовать освобождению Эрика.

Официантка снова подошла к его столику:

— Мы скоро закрываемся. Если вам не трудно, не могли бы вы заплатить за ужин?

Пошарив по карманам, Майк нащупал деньги и оплатил счет. И тут он вдруг понял, что ему, как ни странно, больше совсем не хочется есть. Майк еще немного поковырял вилкой в тарелке и, отодвинув ее от себя, встал из-за стола и направился к дверям.

На улице уже совсем стемнело. Свет в окнах кафе погас, и Майк отправился по пустынной дороге к мотелю.

Он уже собирался сесть в машину, когда услышал у себя за спиной стремительный топот чьих-то ног.

Глава 21

Чуть отступив, Раглан развернулся на носке левой ноги и мыском правой нанес удар по противнику — один из известных ему приемов бандо.

Удар пришелся ниже колена, и человек повалился на землю под ноги своему напарнику. Но тог, ловко перескочив через него, бросился на Раглана. Майк встретил атаку прямым ударом левой в лицо. Почувствовав, как хрустнул нос противника под ударом его кулака, он тут же сделал еще один стремительный выпад, угодив в пах. Злоумышленник согнулся пополам и рухнул на четвереньки, а после удара ногой по голове плашмя распластался на посыпанной гравием дорожке.

Но первый из нападавших успел уже подняться с земли, Раглан признал в нем того самого человека, что следил за ним в ресторанчике «Сан-Хуан-Рум».

— Погоди же, — прошипел Майк, — настал твой черед.

Тип отступил на несколько шагов в сторону и стремительно кинулся вперед. Это был весьма убогий прием, и Раглан, в свое время прошедший школу ярмарочных разборок, тут же выступил ему навстречу, нанеся мощный удар правой в живот.

Не упуская из виду поверженных противников, Раглан отступил к дому, быстро вошел в комнату и набрал номер телефона полицейского участка.

— На автостоянке перед мотелем валяются два типа, — сообщил он в трубку. — Такое впечатление, что они в темноте налетели на что-то. Галлафер, наверное, не откажется взглянуть на это. — Он повесил трубку, не назвав своего имени.

Едва Майк успел снять рубашку, как за окном послышался визг тормозов, автомобильные шины зашуршали по гравию. Он не стал подходить к окну и раздвигать портьеры — даже через них просвечивал яркий свет фар. Затем он услышал голос:

— Ну-ка вставай! Хватит тут валяться! Так что случилось?

Раглан быстро умылся и вымыл руки. На сгибах пальцев слегка была содрана кожа. Он уже надевал пижаму, когда в дверь тихонько постучали.

— Откройте! Полиция! — Полицейский говорил не повышая голоса, и Раглан открыл ему.

— Что-то случилось?

— К нам поступило сообщение о происшествии, а свет горел только у вас в окне. Вам знакомы эти люди?

— Вот этого, — Раглан показал пальцем на взлохмаченного злоумышленника, — я, пожалуй, уже видел. Сегодня утром, в Тамарроне. Мне еще сказали, что в тамошней гостинице он вроде бы не проживает.

— Больше о нем вы ничего не слышали? — спросил полицейский.

— Видите ли, я слишком занят, чтобы собирать слухи.

— А вы случайно не друг Галлафера?

— Он замечательный человек. Я действительно считаю его своим другом. Если я вам понадоблюсь, вы сможете разыскать меня здесь либо в местном ресторане. Буду рад оказать вам помощь.

Размышляя о случившемся, Майк пришел к выводу, что ему здорово повезло. Его тактика застигла нападавших врасплох. Они не ждали, что он вступит в драку, и рассчитывали вывести его из строя с помощью грубой силы, не прибегая к другим, более изощренным приемам, которыми они, надо полагать, владели. Сам Майк не мог похвалиться особыми бойцовскими качествами. Правда, за время своих путешествий от Китая, Японии и Тибета до Бирмы, Суматры и Явы он овладел некоторыми из техник боевых искусств и даже немного тренировался у лучших мастеров. Но достаточной практики у него все же не было, и он оставался дилетантом, не овладев ни одним из стилей профессионально. И все же из поединка с двумя далеко не слабыми противниками он вышел победителем.

Когда Майк проснулся, за окном уже рассвело. Он побрился, принял душ и оделся. Сперва встреча с Галлафером, затем — с Иден Фостер.

Он не рассчитывал на ее признание в том, что она имеет какое-то отношение к этим людям или же к Шибальбе. Майк просто хотел поговорить с ней об Эрике Хокарте. Такой разговор ни к чему не обязывал. Но и не сулил успеха. Более того, у нее, несомненно, есть свои люди, которые ждут возможности расправиться с ним.

Галлафер сидел в зале кафе, за дальним столиком. Он вопрошающе взглянул на вошедшего в зал Раглана.

— Я догадывался, что ты придешь сюда именно в это время. Не хотелось будить тебя, — вместо приветствия сказал Галлафер.

— Вчерашний вечер был богат событиями. Жаль, что тебя не было. Ты много потерял.

Галлафер взглянул на покрытые ссадинами руки Майка:

— А ты, кажется, получил сполна. Как это все произошло?

— Вообще-то мне крупно повезло. Они были уверены, что быстро покончат со мной. А твоих ребят я не стал посвящать во все подробности, мне, понимаешь ли, смертельно хотелось спать, да и вообще, честно говоря, мне нечего было им рассказать.

— Что это было? Попытка похищения или покушение на убийство?

— А черт его знает. Они набросились на меня со спины, и я просто дал им отпор. В их замыслы мне некогда было вникать. Ты уже говорил с ними?

— Говорил? Да я их и в глаза не видел! Ночью они исчезли из тюрьмы. Бесследно. Вроде их там и не было!

Майк рассказал Галлаферу о событиях последнего дня, стараясь излагать кратко и по существу. Случай в каньоне, возвращение в город, нападение из темноты, его отпор, вызов полиции. Наконец он описал внешность этих мужчин.

— Вот вкратце, пожалуй, и все, — подвел он итог столь богатых событиями суток. — Если бы мне снова пришлось их увидеть, я бы узнал этих типов. Одного я заприметил еще раньше, в Тамарроне; у меня такое впечатление, что именно они преследовали меня и на шоссе.

Галлафер смотрел в окно:

— Канитель уже началась. К нам поступило еще два запроса о Хокарте. От какой-то электронной компании, и еще звонил его адвокат.

— Я собираюсь проведать Иден Фостер.

Галлафер понимающе кивнул:

— По делу или для души?

— Исключительно по делу. Я хочу раскрыть перед ней все карты и попробовать начать переговоры. Она же разумная женщина. Мы должны получить Хокарта обратно, или же ее идиллии здесь придет конец. Она должна почувствовать ситуацию. — Он замолчал, добавив после паузы: — Главное, сумеет ли она донести это до них?

За окном кафе день набирал силу, утопая в жарких лучах солнца. Неподалеку от их столика расположились водители больших грузовиков, тут же сделавшие заказ. Галлафер долил в чашку кофе из кофейника, стоявшего на столе. Майк Раглан сидел в задумчивости. Что же предпринять?

Его визит к Иден Фостер может стать просто проволочкой, оттягивающей на некоторое время глобальное решение. Он что, действительно так боится перехода на Обратную Сторону? По-видимому, там существует своего рода запретная территория, так сказать, официального назначения, нечто сродни Запретному Городу в Пекине, Кремлю в Москве, куда могут войти лишь немногие избранные. Проникнув внутрь, ему нельзя там болтаться без цели — надо уверенно идти к ней. Но куда именно? Необходимо раздобыть эту информацию.

А что же Иден Фостер? Если она и в самом деле работает на них или одна из них, то можно ли ей доверять? И каким влиянием она пользуется? Если ему удастся уговорить ее, станут ли там с ней считаться? И что вообще мы знаем о Том Мире? Считалось, что индейцы-анасази были миролюбивым народом, племенем, занимавшимся охотой, собирательством и земледелием. Они выращивали кукурузу, тыкву и бобы. При благоприятной погоде им удавалось получать обильные урожаи, а в наиболее удачные годы дополнением к их припасам становились съедобные орешки пинии.

Незадолго до своего загадочного исчезновения племя жило, подчиняя свою жизнь строгому распорядку. Каждый был занят своим делом, так что простора для изобретений или открытий, видимо, почти не оставалось. Гончарное ремесло входило в обиход постепенно, и, несомненно, именно оно оказало решающее влияние на то, с какой готовностью племя принялось за выращивание бобов. У них появилось и оружие — лук и стрелы, которые сперва находились на вооружении лишь у их неприятелей. Потому что враги у анасази все-таки были. Воинственные кочующие племена продвигались сюда с севера, считая эти земли своими владениями.

Если защитить свои каменные жилища скальные жители еще как-то могли, то для работы в поле им приходилось выбираться на открытые всем ветрам, ничем не защищенные вершины столовых гор или же спускаться на дно каньонов, где они оказывались совершенно беззащитными перед вражескими атаками. Они устраивали хранилища для выращенного зерна в самых неприступных местах, какие только можно было отыскать, зачастую приспосабливая для этих целей пещеры над своими деревнями, но нападения врагов не прекращались.

Еще до того, как скальные деревни опустели окончательно, началась постепенная миграция к югу. Все больше и больше анасази покидало обжитые места в надежде уйти от наступавших с севера индейских племен. Первыми из завоевателей, несомненно, стали индейцы — пиуты или юты, вслед за которыми в здешних местах объявились передовые охотничьи отряды навахо и апачей.

— То, что здесь происходило, имело место повсюду на земле, — заговорил Раглан, обращаясь к Галлаферу. — Люди, животные, растения всегда стараются выбрать для себя такое место, где можно существовать вольно и спокойно. До прихода белого человека, который до настоящего времени и являлся здесь последним из всех завоевателей, набеги на эти места совершали индейцы как с юга, так и с севера.

Еще до прихода белых здесь предпринимались попытки перейти к более прогрессивным отношениям, но каждая из подобных попыток в результате очередного набега агрессоров оказывалась обреченной на поражение. Такая же участь постигла и анасази, нечто подобное случилось и со Строителями Курганов.

Племена наших индейцев воевали между собой точно так же, как и племена монголов, пока Чингисхан не объединил их в единое огромное войско. В Америке подобные попытки предпринимали Текумзе и Куана-Паркер, но старая вражда и соперничество между племенами препятствовали объединению их сил против общего врага.

Но почти в каждой из войн, какие тут вел белый человек против индейцев, ему на помощь приходили индейцы других племен, выступавшие с ним единым фронтом против своих коренных врагов.

В войне с индейцами сиу у Крука было несколько сотен союзников из шошонов, сражавшихся на его стороне. Парни из племени пони были весьма ценными союзниками наступления под предводительством майора Фрэнка Норта, а на юго-западе апачи вели разведку в пользу белых армий, воюющих с их же сородичами.

И все, что нам сейчас остается, — это просто принять все здесь случившееся как результат исторического развития, остановить которое никто не в силах. Если бы вдруг на нашу планету напали пришельцы из космоса, стоящие на более высокой ступени развития, и с нами произошло бы то же самое. Наши мечтатели воображают, будто контакт с высокоразвитой цивилизацией принесет человечеству огромную пользу. Нет, все как раз наоборот — все достижения нашей цивилизации были бы уничтожены, а вера в прежние истины подорвана. А все народы Земли скатились бы до уровня представителей примитивных культур — несчастных и жалких дремучих народов, скитающихся у опушки близлежащего леса в ожидании подачки. И больше всего при этом пострадали бы наши величайшие умы — ученые и теоретики, потому что их знания оказались бы попранными в одночасье, все теории пали бы прахом, превратившись в горстку никчемных идей.

Любое существо, прибывшее на Землю из глубин космоса, может в интеллектуальном плане намного превосходить нас, точно так же, как мы превосходим какого-нибудь аборигена самого примитивного племени из обитающих на Новой Гвинее, ведь вполне возможно, что то, что мы гордо именуем наукой, не вызовет у пришельцев ничего, кроме умиления.

И если мы действительно хотим счастливо жить на своей зеленой планете, то нам следовало бы пуще всего остерегаться именно визита сверхлюдей из глубин Вселенной. Контакт на расстоянии — совсем другое дело, хотя вполне возможно, что для этого нам пришлось бы выучить новый язык, изучить иную математику и просто научиться смотреть на вещи иначе. Несомненно, за это время успели бы смениться целые поколения, да наверняка нашлись бы силы, которые воспротивятся подобным новшествам.

Человечество никогда не было настроено с готовностью принимать нововведения. Наша наука и общественное сознание все еще слишком отягощены предрассудками, абсурдность которых уже давно доказана. Обыватели во все времена с завидным упорством демонстрировали неприятие новизны, даже в тех случаях, когда новые Иден просто необходимы. С терпимостью к новому относятся только до тех пор, покуда оно не идет вразрез с теориями, на которых кто-то создавал себе репутацию.

— Ты сегодня действительно в ударе, — сказал Галлафер. — Я слушал тебя с интересом. Да-а, каково же «им»?

— Об этом можно лишь догадываться. Судя по тому, что мне удалось узнать от Каваси и Таззока, мы имеем дело с крайне замкнутым, подчиненным строгой дисциплине обществом, где панически боятся всего нового, боятся чужаков, боятся недовольства, которое они могут спровоцировать. И мы в этом смысле представляем крайнюю опасность для их закрытого общества. Хотя силы, стоящие у власти, активно интересуются некоторыми аспектами наших знаний, в особенности теми, с помощью которых они могли бы сохранять статус-кво.

— Ты считаешь, что именно поэтому и понадобилось похищать Хокарта?

— Отнюдь нет. Похитили его прежде всего потому, что он узнал о пути в их мир, но вполне возможно, что у них есть все основания сохранить ему жизнь. Полагаю, что как раз сейчас им придется довольно туго, если они попытаются осознать хотя бы малую часть из того, что он может предложить им.

— Думаешь, он станет сотрудничать с ними?

— В случае, если у него хватит изворотливости. Готовность к сотрудничеству — единственный для него шанс избежать пыток и сохранить жизнь. Он должен действовать так, чтобы их аппетиты разгорались, пока он не найдет способа выбраться из неволи. Дальнейшие его шаги будут зависеть от того, что подскажет ему воображение и какие из необходимых для освобождения материалов будут ему доступны. Ученый его масштаба, несомненно, должен иметь представление о том, как собственными силами изготовить те или иные взрывчатые вещества или газы, которые можно употребить для этих целей, а возможно, придется смастерить какое-либо транслирующее устройство, нарушающее привычные устои их закрытого мира. Короче, все зависит от той степени свободы, которую ему удастся получить, от того, как у них обстоят дела с наукой, и еще от того, сколько времени окажется в его распоряжении.

Галлафер снова покачал головой:

— Это уже выше моего понимания, но мне бы хотелось поговорить с этим твоим Таззоком. Он смог бы нам здорово помочь.

— Да! Таззоку известно все или почти все о них. Он Хранитель Архивов, и того, что знает он, не знает никто. Это нам поможет.

— Что ты имеешь в виду?

— Этот человек считает себя историком, и в каком-то смысле его можно назвать исследователем. Такие люди одержимы жаждой знаний. Любое знание порождает непреодолимое желание знать еще больше. Я пробудил в нем любопытство, и можешь не сомневаться, он еще вернется и постарается сам разыскать меня. Это и есть мой шанс. Таззок может открыть передо мной заветную дверь. В данный момент он является ключом ко всему.

— Ты надеешься, что он станет тебе помогать?

— Готов поручиться собственной жизнью, что так оно и будет.

Глава 22

Вернувшись к себе, Майк Раглан первым делом набрал номер телефона одного из своих друзей в Денвере, а потом позвонил еще одному знакомому в Вашингтон, округ Колумбия. Этим людям он сказал, что если в течение двух недель они не получат от него никаких известий, они должны начать расследование. Настоятельно порекомендовав связаться для начала с Галлафером, он еще рассказал о дневнике, помещенном на хранение в сейф в Тамарроне. Сделал он и еще один звонок. Задуманная им авантюра могла привести к трагедии, но, что бы с ним ни случилось, он должен поставить в известность надежных людей.

Волкмейер приехал в мотель вечером, на закате. Это был высокий, сутуловатый человек с узкими плечами и обветренным лицом. Ему было уже пятьдесят, но выглядел он лет на десять моложе.

На нем была черная поношенная шляпа, голубая рубашка, серый жилет, джинсы и ботинки со сбитыми каблуками.

— Подумать только, сколько времени прошло… — проговорил он, устраиваясь поудобнее в кресле. — Кое-что я, правда, слышал о тебе. Вот уж никогда не ожидал, что ты позвонишь.

— Мне нужна помощь, Волк.

— Я так и понял, но не верится как-то… насколько я тебя знаю, ты всегда сам со всем управлялся.

— Ты бывал когда-нибудь в окрестностях Ничейной горы?

Волкмейер вынул из нагрудного кармана сигару, внимательно оглядел ее со всех сторон, а затем откусил кончик.

— Пару раз доводилось. А вообще, скажу тебе, те места лучше обходить стороной. — Чиркнув спичкой о штанину, он наконец закурил свою сигару. — Это земли пиутов. Навахо никогда не жаловали эти места. Да и мне тоже там не нравилось.

— По эту сторону реки стоит столовая гора. Странная такая. Как будто на ее вершине когда-то что-то выращивали…

— Ведьмин сад.

— Что?

— Там рос ведьмин сад. Так мне сказал один знакомый индеец. Когда сорок с лишним лет назад мы с тем парнем оказались поблизости, там еще кое-что росло. За последние годы растительность там погибла — была вырублена или заменена другой, но кое-где еще сохранилась. Мы тогда влезли на самый верх, чтобы напиться из небольшого рва в песчанике. Он знал о той горе и, заприметив те растения, быстренько смотался. Мы тут же и уехали.

— И ты никогда больше не возвращался туда?

— Через несколько лет, после того как отбившийся скот, оказавшись у горы, решил напиться из природного резервуара. Там собиралась дождевая вода, сотни галлонов воды, довольно сносной на вкус, если конечно, в нее не успел еще ввалиться какой-нибудь зверек. Я хорошо запомнил, что говорил мне индеец — деревья в том саду сажали ведьмы, использовавшие их для своей ворожбы.

— А ты никогда не оставался там на ночь?

Волкмейер равнодушно взглянул на Майка:

— Остался как-то. Расположился в старинной развалюхе. Стена хорошо защищала от ветра. Зловещее место. Я поспешил уехать сразу же, как только начала заниматься заря. Коню моему тоже там не понравилось.

Волкмейер положил свою шляпу на стол. Волосы его заметно поредели, в них проблескивала седина, но в остальном он остался прежним — суровым, непреклонным человеком. Когда-то, много лет назад, он изловил троих жуликов, воровавших скот и перегонявших животных, некоторые из которых были помечены тавром того ранчо, где он тогда работал. Так он доставил всех троих на это ранчо: двоих перекинул через седла, у третьего красовалась петля на шее.

— Я помню, как ты работал на ранчо «Блюз», — вслух заметил Майк.

— «Блюз», «У Генри» и «Ла-Салс». Я достаточно поработал на них. Еще тогда, помнится мне, по окрестностям шлялись недобрые люди. Кассиди к тому времени уже вышел из игры, и Мэтт Уорнер тоже, но были и другие. Ни сам Кассиди, ни парни из его шайки не докучали нашим. И все же кое-кто из молодняка как-то рискнул. Пришлось взяться за винчестеры и всыпать им по первое число, чтоб относились к нам с должным почтением. — Он стряхнул пепел с сигары. — Так что же тебе от меня нужно? Понимаешь, с ума схожу от скуки; когда же, думаю, и у нас хоть что-нибудь случится?

— Возможно, тебя это вовсе не заинтересует, — бросил Раглан, но суть дела вкратце изложил.

Волкмейер молча выслушал его, раздавил в пепельнице окурок сигары и задал вопрос:

— Так ты пойдешь туда?

— Пойду, — последовал ответ.

— Что ж, я не буду спешить с диагнозом и объявлять тебя сумасшедшим. Нечто подобное мне доводилось слышать от старых индейцев. Хотя молодые больше не верят в это. Поговори со стариками вроде тех, среди которых вырос я. Это истории, от которых волосы встают дыбом. — Помолчав немного, он спросил: — Ну а от меня-то что ты хочешь?

— Поддержки и прикрытия. Мне нужен такой человек, который не теряет самообладания в любой ситуации. Когда я войду туда через «окно», я должен быть уверен, что тут остался человек, который встретит нас по возвращении.

— Когда-то ты вытащил меня из шахты. Я в долгу перед тобой. Ты спустился и вызволил меня, когда я уже считал себя покойником. Рискуя жизнью, ты отправился на выручку. А ведь мог бы запросто уйти, и никто никогда бы не узнал этого. Значит, как, полагаешь, нам действовать?

— Прежде всего я должен встретиться с одной женщиной. Ее зовут Иден Фостер.

Волкмейер холодно взглянул на него:

— А ты и с ней, выходит, знаком? Несколько лет назад она заезжала ко мне.

Раглан был изумлен:

— К тебе на «Блюз»? И что же ей там понадобилось?

— Она слышала, будто я ходил проводником с несколькими группами в резервацию ютов. Показывал индейское скальное поселение, так называемое Орлиное Гнездо. Слышал о таком?

— Да.

— Похоже, давным-давно ее предки жили в этих местах. Впрочем, она мне этого не сказала, но я догадался. Она хотела узнать поподробнее о местности, о скальных рисунках и тому подобное.

— А что еще?

— А еще она интересовалась, не ходил ли я когда-нибудь на Ничейную гору. Меня, признаться, это удивило, но я постарался не показать виду. Ведь я ни словом не обмолвился ни о Ничейной, ни о Яме.

— Яме Джонни?

— А ты знаешь о Джонни?

— Вообще-то не так много. Но вот о Яме знаю не понаслышке. Довелось побывать там, и снова собираюсь.

— Сам я не был знаком с Джонни. Но слышал о нем от очевидцев. Этот самый Джонни был из так называемых «основных», работал на нескольких старых ранчо и слыл всеобщим любимцем. Отличный наездник. Все так жалели, что он пропал.

Обычно Джонни выезжал в одиночку, а по возвращении рассказывал об этой самой Яме, где росли деревья, была вода и все такое. Люди не знали — верить ему или нет, но отмахать сорок миль по пустыне только ради того, чтобы уличить его во лжи, не хотелось никому. Джонни возвращал в стадо заблудившихся коров, в основном наших, отбившихся от стад и бредущих к югу. Отправившись в очередной раз на поиски, он исчез, и с тех пор никто его больше не видел.

Примерно так рассказывали о Джонни в пору моей юности. Тогда вспыхнуло восстание индейцев под предводительством Старого Полка и Поузи, его сына. Это было примерно в тысяча девятьсот пятнадцатом году. Все началось с убийства нескольких мексиканцев. На их поиски отправился вооруженный отряд, индейцы же убили еще одного бойца. События эти происходили в Коровьем каньоне близ Блаффа. Джонни должен был объехать Блафф с запада, и поначалу, когда он исчез, решили, что он наткнулся на Поузи и его шайку. Винили в его гибели индейцев… Короче, он пропал.

— Но тем не менее он жив, Волк. Его угораздило угодить на Обратную Сторону, и выбраться оттуда он не смог.

— Трудно поверить. Джонни, правда, был очень молод, но все же слыл непревзойденным следопытом. — Тут он замолчал. — Значит, жив, говоришь? Но ведь получается, что ему сейчас более ста лет!

— Сто не сто, а девяносто с хвостиком будет.

— Черт побери! Вообще-то он был крутым мужиком. Все может статься. Значит, надеешься отыскать его там?

— Буду пытаться, Волк. Он — ключ ко всему, что происходит у них там. Еще девушка по имени Каваси и Таззок.

На небе взошла луна. Чуть погодя Волк улегся спать. Майк Раглан не ложился долго; он неподвижно сидел в темноте и размышлял. А когда решил улечься в постель, то все равно лежал не смыкая глаз и думал все о том же.

Что могло произойти с анасази после возвращения? Ведь все говорило о том, что еще до исчезновения из этих мест их культура развивалась, не стояла на месте. В частности, это касалось архитектуры. В скальных пещерах возводились целые города, довольно сложные по архитектурному решению. Любопытно, какими могли бы стать анасази, если бы остались здесь, нашли в себе силы противостоять набегам диких кочевых племен с севера и запада? Как бы стали развиваться эти цивилизации? Наверное, племени, испытывающему острую нехватку воды, подобно цивилизациям Египта, Вавилона и майя, пришлось бы наладить строжайший контроль за ее потреблением…

Лежа в темноте, Майк Раглан продолжал размышлять. Почему-то белые интересовались аборигенами, которые жили в этих краях в момент их появления, и не задумывались о тех, кто жил тут издавна.

Да, проводились раскопки и на Кургане Кахокия, в Хоупвелле, и в других местах, велись дискуссии о Строителях Курганов, но то, что не вписывалось в рамки общепризнанной теории, не принималось в расчет и попросту отбрасывалось. Археологи, участвующие в раскопках, отбрасывали идущие вразрез с устоявшимся мнением находки, считая их случайными включениями. Пора бы уже непредвзято отнестись к любому из свидетельств. Они обнаруживались почти в каждом штате, хотя неизменно объявлялись «мошенничеством». И в итоге оказывается: вот уж более ста лет не одна сотня людей, которые, не щадя сил и здоровья, без всякой материальной выгоды перекопали тонны земли, отыскивая веские доказательства, трудились впустую. Если, к примеру, в ходе раскопок обнаруживались руны или какие-нибудь иные надписи, не соответствующие привычным исследовательским канонам, их просто отбрасывали. Никто не принимал в расчет, что в те времена люди слабо владели грамотой, не могли писать без ошибок. Да и их авторы вовсе не стремились оставить после себя след.

Путешественники и мореплаватели весьма редко оказывались людьми учеными, имея за душой лишь азы грамоты. Они обозначали свое продвижение с помощью весьма примитивных знаков.

Пора бы уже человечеству давно отказаться от по сути невежественного и глубоко ошибочного убеждения, будто два огромных континента, разделенных мировыми океанами, бескрайние пространства которых без устали бороздили корабли, никем не посещались на протяжении тысячелетий.

Майк вновь и вновь задавался вопросом: много ли в те времена в Скандинавии было людей, которые в совершенстве владели руническим письмом? Перевернувшись, он вглядывался в темноту широко открытыми глазами и думал — все о том же. В конце концов, когда бледнолицые уяснят, что большинство индейских племен, считающихся коренным населением этих земель, в действительности таковым не являются. Они переселенцы из других мест; о тех же, кто обитал здесь прежде, нам пока известно до обидного мало.

Конечно, было бы хорошо заиметь такого союзника, как Волкмейер. Майк был достаточно близко знаком с этим человеком. В свое время, много лет назад, им довелось работать вместе, и вот теперь Майку повезло — он отыскал-таки его имя в телефонном справочнике. Волкмейер и был тем самым человеком, который не покинет в минуту опасности; а судя по первой встрече с отрядом стражников Варанелей, рассчитывать на легкий успех не приходилось.

И все же первым делом ему необходимо встретиться с Иден Фостер. Она, возможно, поможет ему освободить Эрика Хокарта. Но осмелится ли она пойти на такое? И рискнет ли эта женщина отказаться от личного благополучия ради блага своего народа?

Майк не был до конца уверен в правильности своих умозаключений. Верно ли его представление о тесно сплоченном обществе, небольшом, но сильном своим единством, которое испытывает панический страх перед проникновением любых новых идей и веяний из мира, находящегося за незримым занавесом? Очевидно, наш мир казался им «недобрым» и там были готовы пойти на все, только бы оградиться от него. Так ли это?

Таззок…

Таззок был человеком ученым; как известно, люди, считающие себя таковыми, редко бывают удовлетворены своими познаниями. Они стремятся узнать еще больше. Таззоку захочется расспросить его о многом и со многим поспорить. Таззок, к примеру, не верил в саму возможность существования народа Каваси. Значит, эта информация держалась в строжайшем секрете. Он был уверен или хотел казаться уверенным в том, что Того-Кто-Обладал-Волшебством на самом деле не существует, что это всего лишь миф, легенда. И все же его каменные и глиняные таблички наверняка содержат ключ к тайне, а возможно, и подлинные летописи, описывающие события, ставшие причиной исхода Того-Кто-Обладал-Волшебством и его народа. Во что бы то ни стало надо снова увидеться с Таззоком, попытаться отыскать Каваси и, конечно же, Джонни.

Майк проснулся на рассвете. Волкмейер к тому времени уже успел одеться и теперь старательно расчесывал свои седеющие волосы.

— Давай позавтракаем, — предложил Раглан. — Может быть, Галлафер тоже пойдет с нами.

Надевая ботинки, Майк сказал:

— Я ничего не говорил о деньгах, Волк, но не сомневайся, это не задаром, я заплачу тебе сполна.

Волкмейер обернулся к нему:

— А разве я просил об этом? Тебе сейчас нужна помощь. А все остальное не важно.

— Но должен же я заплатить тебе хотя бы за то время, что ты потратишь на меня, — возразил ему Майк. — Было бы нечестно с моей стороны зря отрывать тебя от работы.

Волкмейер пожал плечами:

— О деньгах я не говорю, пока они не попадут ко мне в руки. Так что не будем больше о них.

На улице было прохладно, небо затянули сплошные облака. Мужчины шли к ресторану, и под ногами у них шуршал гравий.

Заведение только-только открылось, и, когда друзья вошли, девушка, сидевшая за кассой, обернулась в их сторону:

— Здравствуйте, мистер Волкмейер! Давненько вы к нам не заходили!

Волкмейер хмыкнул и, пройдя через весь зал, расположился за самым дальним столиком.

— Значит, ты все же заглядываешь сюда, — заключил Майк.

— Случалось. А вообще-то я по большей части обитаю в Монтиселло или же к северу отсюда.

Они уже пили кофе, когда пришел Галлафер.

— Мистер Волкмейер! — воскликнул он. — Не думал, что вы знакомы.

— Знакомы, хотя давно не виделись, — сказал Волкмейер. — Майк разыскал меня по телефонному справочнику. — Извинившись, он вышел из-за стола и направился к стойке, чтобы купить сигару.

Галлафер тем временем наклонился к Майку и зашептал:

— Ну ты даешь! Что же сразу не сказал, что знаком с мистером Волкмейером?

— С Волком-то? Когда-то я вытащил его из обрушившейся штольни. Не виделся с ним целую вечность.

Галлафер пристально посмотрел на него.

— Мистер Волкмейер, — серьезно сказал он, — один из самых крупных землевладельцев в округе. У него такой дом, какой тебе и не снился. Это один из самых уважаемых людей нашего штата!

Глава 23

Майк Раглан хлопнул дверцей машины, запер ее и сунул ключи в карман. Затем он зашагал по дорожке, ведущей к крыльцу. На широкой затененной веранде веяло прохладой и росли чудесные цветы, которые запомнились ему с прошлого посещения.

Дверь ему открыла Мэри, девушка-навахо.

— Мне бы хотелось увидеться с Иден Фостер, — сказал Майк.

Не сводя с Майка взгляда больших темных глаз, девушка отступила, давая ему войти.

— Я сейчас доложу о вас, — проговорила она. — Присаживайтесь.

Она придвинула к нему кресло и, наклонившись поближе, будто бы для того, чтобы смахнуть с обивки какую-то пылинку, тихонько шепнула:

— Будьте осторожны!

Майк не стал садиться, он стоял посреди комнаты. Ничего тут вроде бы не изменилось — только теперь на столе лежала его книга о путешествии в древний монастырь, затерявшийся в предгорьях Тибета.

Из-за двери, за которой скрылась Мэри, послышались приглушенные голоса. Он огляделся. Две двери вели из комнаты в глубь дома, еще одна дверь выходила в сад, а четвертая — на пустынную лужайку, по краям которой росли деревья. Боковым зрением Майк уловил качнувшуюся тень на траве — кто-то отошел от двери к лужайке. Пройдя через комнату, он слегка передвинул кресло, поставив его таким образом, что оно загородило эту дверь.

Иден Фостер неожиданно вошла в комнату.

— Мистер Раглан! Как это мило с вашей стороны! А я ждала, что вы позвоните, — приветливо улыбаясь, сказала она. Платье цвета морской волны, несомненно, было ей к лицу. Этот наряд удачно дополняли ожерелье из бирюзы и кораллов и такие же браслеты на запястьях. — Что будете пить?

— Кофе. Для других напитков еще слишком рано.

— Да-да, конечно. — Она указала на стол. — Я как раз читала вашу книгу. До чего странное место! Правда ли, что даже китайцы мало знают о нем?

— Да, это так, хотя они вряд ли согласятся с таким утверждением. Этим людям удалось создать у себя в горах нечто вроде независимой автономии.

— Вы сумели побывать во многих необычных местах, не так ли?

Он улыбнулся в ответ:

— И представьте, я готов вновь отправиться в далекое путешествие. Такая жизнь стала для меня привычной.

Улыбка исчезла с лица Иден, она вытащила сигарету из шкатулки, стоявшей на столе.

Странно, с чего бы ей так нервничать? Может быть, пыталась угадать, зачем он пришел? Или ее так встревожил его намек на то, что он всегда готов к необычным путешествиям?

Она села, и Майк последовал ее примеру. Мэри внесла кофе, и они завели разговор о погоде. Когда же горничная наконец ушла, Майк сказал:

— Перед путешествием по какому-нибудь загадочному краю весьма полезно поговорить с теми, кто побывал там до тебя или даже жил там некоторое время. Это позволяет избежать многих ошибок.

— Да, пожалуй, в этом вы правы.

— А вам ничего не известно о моем друге, который недавно пропал?

— Пропал?.. О, вы, вероятно, имеете в виду Эрика Хокарта? Я слышала о нем кое-что. Ведь у нас такой маленький городок…

— Я надеялся, что его удастся отыскать прежде, чем окажется задействовано правительство. Это было бы лучше для всех. Чиновники могут проявить чрезмерное усердие.

— Но почему это беспокоит вас?

— Я уже сказал: мы с ним друзья. — Раглан отхлебнул кофе. — Я начну поиски с той горы, где он собирался строить дом. Точнее сказать, с кивы на той горе.

— С кивы? Это такая круглая комната, место для индейских обрядов, не так ли? А что в ней может быть такого необычного?

Раглан улыбнулся:

— В этой киве есть еще и окно. Моя собака проходила сквозь него, и Эрик говорил, что как раз из этого окна к нему выходила женщина — очень красивая женщина…

— И он разговаривал с ней?

— Она хотела, чтобы он пошел туда вместе с ней, по его словам выходило, что она старалась во что бы то ни стало завлечь его. Но он в тот раз не поддался.

— А вы тоже равнодушны к хорошеньким женщинам?

— Почему же, как раз напротив, я их очень люблю. Но, как говорится, все должно быть к месту и ко времени.

— А если она как раз и хотела отвести его в замечательное место?

— Уверен, что такими ее намерения и были. Только окажись я на его месте, мне бы показалось иначе.

— А вы, наверное, очень сильный. Да? — У нее были прекрасные глаза. Поставив кофейную чашку на стол, она поудобнее устроилась на диване, забравшись на него с ногами.

— Мы говорим об Эрике Хокарте, — напомнил он, — и главные неприятности начнутся, если он не будет найден.

— И вас это очень волнует, не так ли?

— Очень. — Он выразительно взглянул на нее. — Но и вас это должно волновать. — Он сделал широкий жест. — Жить в таком раю, наверное, очень здорово, удобно и бесхлопотно. Вам наверняка было бы жаль лишиться всего этого.

Она ответила не сразу, и Майку показалось, что она не на шутку разозлилась. Но она заговорила снова, глядя на него совершенно невинными глазами:

— А я вовсе не собираюсь терять это, мистер Раглан. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем. У меня есть друзья, очень хорошие друзья, которые не допустят, чтобы меня кто-то беспокоил.

— Даже если на карту будет поставлена их репутация? Даже в том случае, если вдруг начнется разбирательство, предметом которого станут отношения этих людей с одной весьма привлекательной во всех отношениях молодой особой?

— Наши отношения, как вы это называете, никогда…

— Я не сомневаюсь, Иден. Я все прекрасно знаю. Я верю тебе, но вот только кто еще этому поверит? Ты, наверное, все-таки изредка читаешь газеты и знаешь, что жизнь человека в политике обычно висит на тоненьком волоске. И любой скандал вокруг его имени может принести непоправимый вред, так что мало кто из них отважится на это.

Майк непринужденно откинулся на спинку кресла, но в то же время ни на секунду не переставал прислушиваться к малейшим шорохам в доме. Он был готов к тому, что их подслушивают, а возможно, и дожидаются ее сигнала.

— Иден, нам нужно очень серьезно поговорить. Я хочу, чтобы Эрик Хокарт вернулся назад целым и невредимым. Я уверен, что ты в силах сделать так, чтобы он вернулся. Если же не сможешь гарантировать это сама, то должна сделать все от тебя зависящее, чтобы убедить других. Хокарта надо немедленно освободить.

Затушив сигарету, она налила себе еще чашечку кофе из кофейника, пряча взгляд. Она была явно обеспокоена.

— Я не могу понять, почему… — заговорила она.

— Перестань, Иден. Ты все понимаешь. В первый вечер, когда я только приехал в эти места, какой-то человек проник ночью в мой номер в мотеле Тамаррона и стащил книгу. Но это была не та книга, за которой он охотился. Потом, когда я снова приезжал сюда с Галлафером, я видел ту книгу у тебя на столе.

Он оставил чашку.

— Ты узнала уже очень многое, но далеко не все о том, как мы живем здесь. И те, кого посылали тебе на подмогу, тоже многого не узнали. Для твоей же собственной пользы, Иден, я предлагаю тебе содействовать скорейшему возвращению Эрика.

— Я не могу сделать это. — Взгляд ее был холоден. — Это не в моей власти. Я могу лишь делать то, что мне приказывают. Мое мнение никого не интересует.

— И ты не можешь поговорить об этом с Рукой?

Вздрогнув от неожиданности, она изумленно переспросила:

— Ты знаешь? Тебе известно о нем?

— Я знаю и о нем, и о Варанелях. А вот что ты знаешь о диссидентах? Тех людях, что ушли в горы вместе с Тем-Кто-Обладал-Волшебством?

— Этого никогда не было! Это всего лишь легенда!

— А вот у меня есть другие сведения на сей счет. Тебе известно только то, что вам позволяет знать Рука. Рука и Властители Шибальбы.

Она пристально смотрела на него:

— Как ты сумел узнать так много? Никто…

— Если ты не поможешь мне, Иден, я сам отправлюсь туда и приведу его назад.

Она презрительно рассмеялась:

— Кто? Ты? Не будь дураком! Тебя тут же схватят! Ты ведь не знаешь, куда идти и что делать! Тебя сразу же упрячут в тюрьму и там прикончат, выпытав для начала все, что их интересует!

— А если ты мне поможешь?

— Я? Да ты с ума сошел! — Она нервно огляделась.

Он понизил голос:

— Подумай же об этом, но только побыстрее. Если он не вернется через сорок восемь часов, я сам отправлюсь туда. И уж тогда непременно доставлю всем кучу неприятностей. — Майк встал. — Ты — мой единственный шанс уладить все полюбовно, мирным путем. В твоем распоряжении ровно сорок восемь часов, и ни минутой больше.

— Хочешь действовать один?

— Да, лучше заняться этим в одиночку. Потому что туда в любую минуту могут перебросить группу «Дельта» и морских пехотинцев. — Это была просто угроза, но ведь ей могло быть неизвестно, сколь важной персоной мог оказаться Эрик. И если уж говорить начистоту, то и Раглан точно ничего об этом не знал.

— Они убьют тебя.

— Конечно, могут попытаться. Но помнишь тот дневник? Тот самый, что вы пытались выкрасть у меня? Как раз сейчас он находится в очень надежном месте, далеко отсюда, и, если со мной что-нибудь случится, он попадет на самый «верх». Не могу же я, в самом деле, допустить существование подобных явлений без ведома правительства.

— И думаешь, они тебе поверят? Они подумают, что ты просто сошел с ума!

— И такое может быть. Несколько лет назад они бы именно так и подумали, но с тех пор многое переменилось. Наши люди высадились на Луне…

— Это вы так говорите. Мы не верим в это.

Майк пожал плечами:

— И тем не менее это так, и наши люди созрели, чтобы верить в то, что еще недавно считалось абсолютно невозможным. Даже простые обыватели и те имеют какое-то понятие о «черных дырах». Поработала и научная фантастика, и кино, начато немало исследований в этой области. Ответы на кое-какие вопросы уже найдены. Ты знаешь, что и твой народ когда-то пытался изучать звезды.

Она пронзительно взглянула на него:

— Что вообще вы можете знать о моем народе? Мы не можем видеть звезд. Наше небо затянуто облаками и туманом. Мы не видим ни Луны, ни Солнца.

— У вас нет солнца?

— Ну конечно же есть! Но оно всегда светит из-за туч или… короче, я не знаю.

— И никто не выдвигает предположений на этот счет?

— Нет. А зачем? У нас и так хватает работы, семейных дел. А разные там рассуждения — пустая трата времени. Мы и так знаем все, что надо знать.

— Ты в этом уверена? И даже теперь, пожив здесь? — Немного помолчав, Майк наконец решился очень осторожно задать следующий вопрос: — А как же ваша история? Разве у вас нет летописей?

— Конечно, когда-то они существовали, но теперь ничего такого больше нет. А кому они нуж-ны? Зачем знать о том, что было когда-то и чего больше нет?

— А есть у вас ремесленники? Люди, которые работают по дереву и металлу?

— Конечно.

— И как же они знают, что им надо делать, когда берут в руки кусок дерева или металла?

— Они знают, что делать. Они учатся этому у своих отцов.

— Вот это и есть история, Иден. Навыки, получаемые человеком от прошлых поколений, — это часть истории. Если бы родители не передавали свои знания детям, то каждому мастеровому приходилось бы все изобретать заново. Вот почему мы записываем свою историю в книги — чтобы перенять все самое лучшее от наших предков.

— И тем не менее вы вновь и вновь повторяете одни и те же ошибки!

— И здесь ты права. У нас есть летописи, но очень немногие люди желают учиться. Сейчас, например, ведется большая дискуссия об использовании кокаина. Нечто подобное уже происходило в самом начале столетия, но после Первой мировой войны об этой проблеме как-то сразу забыли. Люди наркокультуры считают себя первооткрывателями, на самом же деле они все ниже скатываются в пропасть, которая поглотила многих.

Майк замолчал и подставил Иден свою чашку для новой порции. По всей видимости, ей ничего не было известно об Архивах. Наверное, об их существовании действительно знают очень немногие. А ему необходимы сведения об этих чертогах. Действительно ли они находятся в Запретной Крепости? И как туда пробраться?

И если уж она не ведает об Архивах, тогда кому дано знать о них? Таззок дал понять, что его никто не беспокоит, никто не спрашивает ни о чем: никто не читает летописей. Посетители приходят крайне редко.

— Ты должна помочь мне, Иден. Тем самым ты поможешь и своему народу. Если мы освободим Эрика Хокарта, твой мир оставят в покое, он будет сохранен в прежнем виде. Пойми, в противном случае я сам отправлюсь туда.

Она горько усмехнулась.

— Тебя убьют! Ничего у тебя не выйдет! — повторила девушка.

— Если я пойду, то буду серьезно вооружен и готов ко всему. Даже если меня убьют, то мои действия изменят все. Хотя бы то, что ваши люди начнут задаваться вопросами. А если человек начинает самостоятельно мыслить, то остановить его уже не сможет никто. На вопросы ищут ответы.

— У нас тоже есть оружие.

Ну конечно же оно у них есть, но он ничего о нем не знает. Не знает даже, чем были вооружены Варанели. Многое ему предстоит узнать! Очень многое! Отпив еще кофе, он отставил чашку.

— Вот ты живешь теперь здесь, среди нас, — резко сказал он. — Тебе что, так хочется вернуться назад?

— А ты думаешь, что ваш мир намного лучше нашего? — В ее голосе послышалось презрение. — Думаешь, я не обойдусь без него?

— Конечно обойдешься, но только захочешь ли? Мы живем совершенно иначе, и ты здесь совсем неплохо устроилась. — Он демонстративно оглядел роскошно обставленную и уютную гостиную. — Я ведь совсем не знаю той вашей жизни. Что же там лучше?

Она помедлила с ответом:

— Нет, вообще-то нет. Там намного хуже. Там как-то… пустыннее, что ли…

— Но ведь можно и не возвращаться обратно.

Их глаза встретились, и она тут же отвела взгляд. Значит, она размышляла об этом?

— Все доходы ты получаешь только от них? — как бы уловив ход ее мыслей, спросил он.

— Конечно. Одна бы я не смогла. За мной наблюдают. За всеми здесь наблюдают. Нам не доверяют. Если они узнают, о чем мы с тобой говорим, меня заберут обратно. И тогда меня убьют.

— Значит, за тобой кто-то следит?

Она пожала плечами:

— Конечно. Хотя я не знаю его. Не знаю, как именно он это делает.

— В твоем доме есть «жучки»? Понимаешь, о чем я?

— Конечно. Я же читаю ваши газеты.

— Но ведь кто-то должен давать тебе деньги. Ты здесь живешь безбедно. Как тебе платят?

— Все не совсем так. Нам дают золото, иногда «камушки» для продажи. Никому из нас не платят, как это у вас принято говорить; только тем, кто у меня работает, я даю золото или деньги.

— И что, у тебя нет здесь никакого начальства? Ведь ты сама говорила, что за тобой следят?

Она снова пожала плечами:

— Иногда я получаю записки с указаниями — пойти туда-то, встретиться с тем-то и с тем-то. Я не знаю, как это все организуется. Именно так я встречалась с губернатором, с несколькими сенаторами и с людьми из вашей армии. Мне присылали приглашения.

Майк решительно поднялся с кресла:

— Запомни же, сорок восемь часов. Подумай, хорошенько подумай, Иден. Это твой единственный шанс. Ты же могла бы уехать отсюда, перебраться в Вашингтон, в Париж, в Лондон! Ты могла бы оказаться далеко, и они не могли бы достать тебя. Помоги же мне, и тогда я помогу тебе. Помогу найти свое счастье.

— Я нигде не смогу найти своего счастья. — В ее голосе появилась горечь. — Мне не дано быть счастливой. Когда-то давно, еще до того, как я научилась думать, моя судьба была предрешена другими. — Она пронзительно взглянула на него. Она была прекрасна, поистине прекрасна. — Или ты еще не догадался? Так знай же: я — Ядовитая Женщина.

Глава 24

Возвращаясь от Иден Фостер, Майк Раглан то и дело оглядывался. После разговора с Иден картина вырисовывалась довольно неприглядная. Эти люди ничем не походили на индейцев, с которыми он был знаком, а со многими по молодости водил дружбу. Да, эти не были похожи вообще ни на кого, и их реакции были совершенно отличными от наших.

Сорок восемь часов! Ему было страшно, очень страшно. Назвав этот срок, он как бы предъявил ультиматум! Если за это время Иден Фостер не сумеет организовать освобождение Эрика, он обязан отправиться туда.

Нужно срочно увидеться с Таззоком, но где и как его найти? Майк не сомневался, что тот сам явится к нему, движимый любознательностью ученого. Таззок сможет разыскать его только на той горе. Значит, надо возвратиться туда. А Таззок смог бы не только рассказать о Запретной Крепости, но и объяснить, где и как разыскать его на Обратной Стороне.

Майк вспомнил, как Таззок говорил, что там никому не позволяется просто так разгуливать по всей округе. Так что ему необходимо знать для начала безопасное место. В конце концов…

Он содрогнулся при одной только мысли о предстоящем. В какую историю, черт возьми, он собирается ввязаться? Он так любил эти края. Ему так близки и понятны чувства Эрика. Если бы он решил наконец остепениться, то хотел тоже поселиться здесь. Он был без памяти влюблен в эти необъятные просторы, в пустыни, горы и каньоны. Когда-то давным-давно, задержавшись здесь на некоторое время, Майк завел себе множество друзей и среди навахо, и среди ютов. Тогда старый знахарь из племени индейцев-навахо учил его различать дикие растения и рассказывал, какие из них могут быть полезны для лечения, а какие можно просто употреблять в пищу. Вместе с ним Майк исходил вдоль и поперек все окрестности и всей душой полюбил этот суровый край.

Он вдруг снова подумал о Волкмейере. Разве мог кто-нибудь даже предположить, что старый погонщик скота когда-либо станет здесь состоятельным человеком? Воистину никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Старика всегда отличало завидное упрямство. Уже тогда, когда Майк Раглан водил с ним дружбу, у того имелось несколько голов скота, заклейменных его собственным тавром. То было начало его богатства. Подумав об этом, Майк усмехнулся. Какой же он идиот! А он-то уже возомнил себе, что облагодетельствует старика, который не откажется подзаработать некоторую сумму, оказывая к тому же еще и помощь другу. Нечего сказать, хорош бы он был, предложив сделку в несколько долларов одному из самых богатых людей штата!

К счастью, Майк не поставил себя в неудобное положение. И тем не менее Волкмейер был именно тем человеком, кто ему был нужен.

Вернувшись в мотель, Майк собрал кое-что из вещей, которые могли ему пригодиться, и сложил все это в машину. После этого он отправился в кафе и припарковал машину так, чтобы иметь возможность наблюдать за ней.

Галлафера нигде поблизости не было, и Майк обедал в одиночестве, поглядывая в окно и размышляя. Стало быть, для начала он отправится на гору, дожидаясь Таззока. Там пройдет, очевидно, большая часть из отпущенных им Иден сорока восьми часов. Затем он поедет к ней.

Оставив машину неподалеку от руин, Майк отпустил Шефа немного побегать. Волкмейера нигде поблизости не оказалось. Вообще-то он рассчитывал застать его здесь. Было еще совсем светло, когда Майк наконец оказался у развалин.

Тут внешне ничего не изменилось. Он подошел к киве и заглянул внутрь. Кива как кива, ничего особенного — разве что сохранилась чуть получше виденных им прежде. Только и всего. Майк старался держаться подальше от ниши в стене, но тем не менее осмотрел и ее.

Обыкновенная ниша, ничем на первый взгляд не примечательная. Но вся загвоздка в том и состояла, что она отличалась от всех прочих, и еще как! Майк повернулся назад, собирая по пути топливо для костра. Он сломал несколько засохших веток на росшей неподалеку пинии, подобрал пару кедровых сучков, завалявшихся среди камней у самого обрыва. Заприметив еще несколько сучьев ниже по склону, Майк отправился за ними, а когда ненароком взглянул наверх, то увидел там Таззока.

— Я ждал тебя, — задумчиво заговорил Таззок. — Наши познания очень скудны. Наш мир оторван от всего. К западу от нас нет ничего, кроме пустыни.

— А там кто-нибудь путешествовал?

— Нет, что ты! Это запрещается. Мы не знаем, что находится дальше. Рука говорит, что, кроме нас, там больше никого нет. Совсем никого. Задавать вопросы не принято, но мы же видим старые руины, и некоторых из нас это интересует. Говорят, что мы живем сегодня и будем жить завтра. Прошлое осталось позади, и мы не оглядывались назад. -Здесь он сделал небольшую паузу. — Я — Хранитель Архивов, которые когда-то были нужны всем. Теперь о них никто не вспоминает. А я боюсь напомнить — вдруг их возьмут и уничтожат? — Он понизил голос и с опаской огляделся, будто бы боялся, что их разговор может кто-то подслушать. -Обо мне тоже все давно позабыли, но я все же хочу знать! Я изучаю наши Архивы, и у меня возникает так много вопросов! Мне не с кем поговорить об этом, я…

— Ты можешь говорить со мной, но неужели там и правда больше нет никого? Никого из тех, кто подобно тебе, хотел бы знать и помнить?

— Конечно есть, но только они боятся говорить об этом. У Руки повсюду шпионы. — Он сел на большой валун. — После моей смерти не останется никого. — Он поднял глаза на Раглана. — Обычно дело отца продолжал сын, но у меня нет сына. Двери закроются, и Архивы будут забыты навсегда.

— Мы должны сохранить их. Это же бесценные летописи.

Они сидели на камнях под теплыми лучами солнца.

— Я думаю, ты правильно говоришь. Мы, те, кто стали их Хранителями, тоже верим в это.

Таззок на мгновение закрыл глаза.

— Как хорошо… это ваше солнце. Такое яркое, теплое…

— А ваше солнце не яркое?

— Нет, что ты! Наше совсем не такое! Наше небо никогда не бывает… как вы это называете… ясным?

— Итак, ваши Архивы. И что же, никто так никогда и не приходит? Совсем-совсем никто?

— Крайне редко. Вот когда-то очень давно их посещали многие — тогда еще Голос мог говорить.

— Голос?

— Это было то, что вы называете оракулом. Голос вещал, что должно случиться, а мы стояли молча и слушали. Голос правил, Голос предсказывал, а Рука делал то, что говорил Голос. Потом Голос стал неясным, и тогда Рука стал разъяснять, что собирался сказать Голос. Через какое-то время Голос совсем замолчал, и у нас остался один лишь Рука.

— Ты сказал, что обычно люди приходили, когда вещал Голос. Какая существовала связь между Голосом и Архивами?

— Место, где хранились Архивы, было, как это у вас принято называть, храмом. Такое место, где молятся. — Замолчав, Таззок обернулся к нему. — Каждому человеку иногда нужно побыть в тишине. Всем нужно молиться — остаться в тишине и говорить с самим собой, выразить свои желания, сказать самому себе, каким ему хочется стать. Кое-кто из наших людей верил в старых богов, кто-то нет, но только всем им было необходимо молиться.

Все, что говорил Таззок, отнюдь не было лишено здравого смысла. Древнейшие памятники письменности были обнаружены как раз в храмах, где велся учет уплаты десятин или жертвоприношений богам. Подобный порядок был принят в Уре Халдейском, в Вавилоне, в Ниневии, в Тире.

Выходит, что в мире, где жил Таззок, на смену Голосу пришел Рука? Переворот? Или же Голос просто изжил себя? Нечто подобное произошло в свое время в Древней Греции с Дельфийским Оракулом, и, возможно, случившееся можно считать явлением исторически закономерным.

— А как же эти ваши Архивы? Ты можешь сказать, например, события скольких лет они охватывают?

— О да! Конечно, не могу сказать, что знаком с ними от и до, но все-таки кое-что об их происхождении мне известно. Самые ранние таблички были глиняными — списки десятин, уплачиваемых храму. Некоторое время спустя, кроме привычных записей, на них стали появляться символы, указывающие, что тот или иной из плательщиков, не успевающий заплатить в срок, сделает это позже. Затем появились списки того, чем владеет храм; из некоторых можно было узнать, что и где хранится.

Потом появилась и первая жалоба от человека, которого, как ему самому казалось, обложили слишком большим налогом; он рассказывал о принадлежащей ему земле, о своем доме и имуществе, о том, какой налог он сможет реально заплатить. Слов становилось все больше. Наш язык развивался.

Архивы огромны. В них тысячи глиняных и высеченных на камне табличек. Еще множество полок занято тонкими деревянными дощечками, которые также использовались для письма — вместо глины, что было намного удобнее.

Когда-то давным-давно было назначено двенадцать человек, которые должны были заботиться об Архивах и беречь их. Среди этих двенадцати члены моей семьи являлись самыми главными. А потом они начали умирать один за другим или же были куда-то отосланы; наконец я остался совсем один. Вот и брожу среди своих Архивов, словно никому не нужная тень.

— А не пытался ли кто-то проникнуть в Запретную Крепость?

— А кому это надо? Все боятся. Идут только те, кто должен. Остальным даже подумать об этом страшно.

И тут Майк вдруг вспомнил о карте, перерисованной старым ковбоем. Ведь у него сохранилась эта копия. Есть ли на карте Запретная Крепость?

— А среди твоих Архивов, — осторожно поинтересовался Майк, — есть план того места?

— Конечно. Наши древние правители с большой точностью составляли планы. В Архиве есть полка, на которой хранятся только карты, планы каждого дома, каждой комнаты. Не отмечены на них только Врата Смерти.

— Чего-чего?

— Понимаешь, это же Запретная Крепость. Каждый знает, куда он должен идти, и ничего кроме этого. Только один Рука знает все. Поэтому любая из дверей, которую ты там открываешь, может оказаться ловушкой. Их там много, они повсюду.

— Ловушки? Но как они действуют?

— Когда дверь открывают, в комнатах темно. И до тех пор, пока дверь не закроется, свет не загорится, так что если ты попытаешься пройти в незнакомое место, куда тебе входить не следует, ты запросто можешь попасть в ловушку. После того, как дверь закрылась, обычно включается свет, но в западне света нет, и там нечем дышать. Когда человек ошибается дверью, он оказывается запертым и выбраться обратно не может. Ведь снаружи не слышно, что происходит за закрытой дверью. — Таззок с торжествующим видом разглядывал Майка. — Ошибка означает смерть. Никто не будет искать пропавшего. Всем все равно, так что нет нужды в стражниках. Если кто-нибудь заподозрит в тебе чужака, никто не станет вмешиваться. Все равно рано или поздно ты сам войдешь не в ту дверь.

— И как велики эти камеры? Эти ваши комнаты?

— Кто знает! Ведь назад оттуда не возвращался никто.

— И никому за столько лет не удалось бежать?

— Это невозможно. Каменные стены в несколько футов толщиной. А без воздуха человек умирает.

— Это большая территория?

— Множество, как у вас говорят, акров. А таких комнат, думаю, штук пятьдесят.

— А там, где хранятся твои Архивы, есть такие комнаты?

Таззок лишь пожал плечами:

— Там есть двери, которые я никогда не открываю. Кто их знает… Руке нет никакого дела до того, просто ли ты ошибся дверью или же пытался проникнуть туда, куда тебе не положено. Нам с детства не велели открывать незнакомые двери.

Да, как в таком лабиринте он сумеет отыскать Эрика Хокарта? Но ведь кого-то до Эрика держали в подобном месте. И свидетели должны остаться. Старик, которого Майк повстречал во Флагстаффе много лет назад, нашел золото, — по-видимому, в давно заброшенном месте. Не там ли, где прячут Эрика?

— Меня очень интересует, — Майк говорил очень медленно, чтобы Таззок мог следить за его мыслью, — история твоего народа. Из того, что ты говоришь, я понял, что страна у вас небольшая, с жестким правлением. Наверное, ваши люди не знают о тех, кто бежал в другую часть страны…

— Побег исключен.

— А я встречался с девушкой из таких беглецов. Она из потомков Того-Кто-Обладал-Волшебством.

Таззок с сомнением покачал головой.

— Это сказка. Такого никогда не допустили бы. К тому же, — он развел руками, — куда им деваться? Как бы они там жили? В новом для них мире?

— Разве нет подходящих мест в горах? Или в пустыне?

— Туда никогда никто не ходит. Это страшные места.

— Неужели в твоих Архивах нет записей, рассказывающих о древних путешествиях?

Таззоку было явно не по себе. Он с беспокойством оглядывался.

— Были, были такие сказки, но это всего-навсего сказки. Их наплели безответственные люди. Им никто не верит. В Архивах есть кое-что… Но заглядывать туда запрещается.

— И ты этого не читал? И твой отец, и дед тоже не читали?

Таззок смутился:

— Говорили, что среди всех Архивов есть одно запретное для нас место. Утверждали, что это все вранье и ничего подобного нет и не может быть. То место Голоса, куда давным-давно приходили люди. Чтобы добраться в его бывший храм, нужно идти несколько дней. Потом Голос сам перебрался поближе и жил в Запретной Крепости. После этого никто не отправлялся в паломничество.

Выходит, что храм, где когда-то находился Голос — древнее место Архивов, — теперь заброшен. Может быть, это то, что ему и нужно? Ведь наверняка подобный храм не стали бы строить наобум. Тогда почему бы там не быть еще одного прохода между мирами? Постоянного прохода?

Старый ковбой из Флагстаффа мог запросто оказаться где-то поблизости, найти золото и путь, которым можно воспользоваться в любое время.

— Таззок, пойми, я должен попасть в ваш мир. Я должен помочь своему другу бежать. Если он не возвратится, туда придут другие. И тогда вашему миру наступит конец. И если в ближайшее время его не найдут, они станут прочесывать эти холмы. Я уже сказал об этом вашей женщине, Иден Фостер. Если начнется война, твои бесценные Архивы могут быть уничтожены. Я не хочу того, и ты не хочешь. Если ты поможешь мне, то мы можем сохранить их, а возможно, даже и перенести в наш мир. А здесь они бы больше не пылились в бездействии, их стали бы изучать. Для общей пользы.

Наступило продолжительное молчание. Затем Таззок покачал головой:

— Я не знаю. Мне хочется спасти Архивы, но вот как освободить твоего друга?.. Это невозможно. Никто не решится на это, а ты всего-навсего одинокий человек…

— Очень часто человек в одиночку может добиться большего, чем толпа. И знаешь, — добавил Майк, — нашим ученым очень хочется знать, что же произошло с так называемыми анасази после возвращения в ваш мир. Они вроде бы были хорошими, полноценными людьми, их общество развивалось, оно стояло на пороге открытий. А из твоих Архивов, возможно, удастся узнать, что именно они делали, о чем размышляли. Для нас это очень важно. Ведь они могли быть хорошими земледельцами. И если бы не набеги кочующих индейцев, они, вне всякого сомнения, сумели бы пережить засуху и увеличить орошаемые участки. У них были возможности расширить торговлю, обмениваться знаниями о земледелии с майя.

Таззок встал:

— Я слишком задержался. Ничем не смогу помочь тебе, как бы мне того ни хотелось. Я ничего не знаю, почти ни с кем не разговариваю. Если начну задавать вопросы, то меня тут же схватят и станут допрашивать. — Он немного помолчал. — Все, что я могу сделать, так это принести тебе вот такой же плащ и туфли, какие видишь на мне. Покажу тебе порталы, через которые я прохожу, и дорогу, которой иду. А дальше поступай как знаешь.

Таззок ушел. Майк Раглан остался один. Он сидел, погрузившись в раздумья. Итак, решено. Он идет. Расплывчатое намерение превращалось в реальность.

Он подумал об Эрике.

Чем он там занимается? Майк был более чем уверен, что Эрик и там что-то изобретает, строит планы. Интересно, какие материалы у него под рукой? На какую уловку он задумал пойти? Станет ли предпринимать попытку побега? Или решится еще раз дать о себе знать?

Как-то Эрик рассказал Майку, что еще в детстве собрал детекторный радиоприемник. Интересно, есть ли у него такая возможность теперь? Смогут ли радиоволны преодолеть барьер между двумя мирами? И в конце концов, сможет ли он, находясь там, помочь Майку? Или хотя бы себе… А в каком виде вообще существует там наука? Что за оружие было у Варанелей? Какова дальность его действия?

Жизнь его зависела от ответов на эти вопросы. И о чем все же думают они там, по ту сторону занавеса? Встреча с каким злом ожидает его?

Глава 25

Взвесив ситуацию, Майк Раглан решил, что, окажись он на месте Эрика, в плену у тех, кому в общем-то незачем оставлять его в живых, он бы в первую очередь стал думать о побеге. А если побег невозможен, то постарался бы убедить тех, у кого находится в плену, что он будет им более полезен живой, чем мертвый.

С этим ему пришлось бы обратиться к самому Руке или уж на худой конец к стражникам Варанелям.

Судя по тому, что рассказали Каваси и Таззок, слежка там велась за всеми. Как это реально осуществимо, Майк не знал, но ведь Эрик классный специалист по электронике, так что, если ему удастся убедить их, что он сможет изготовить для них сверххитрые устройства для слежки, его могли бы оставить в живых. С другой стороны, он сумел бы найти доступ к такому оборудованию, с помощью которого смог бы если не бежать, то хотя бы дать знать о себе. Но вот если уровень их знаний превосходил то, что было известно Эрику?..

В конце концов, наш мир шел к прогрессу своими путями исследований и открытий, но были ли они единственно возможными? Наше мышление шло в русле признанном, единственно приемлемом для общества, но ведь наряду с этим могло существовать и что-то принципиально иное. Например, физическая концепция, выдвинутая Ньютоном, полностью опровергалась сначала Эйнштейном, а затем и квантовой теорией. И это еще далеко не итог. Единственное, в чем мы можем быть до конца уверены, так это в том, что нынешняя непреложная истина завтра станет казаться смешным предрассудком.

Анасази возвратились в ранее покинутый ими мир, но многие, несомненно, задержались здесь, и тогда объединенными усилиями было создано то, что теперь находилось позади ниши в киве.

Некоторые из тех, кто возвратился, должно быть, решили оставить открывшийся им мир и ушли в горы, где продолжали вести тот образ жизни, что был привычен им еще по нашему миру.

От какого зла они бежали? Проще всего предположить что-либо материальное, осязаемое, как, например, некое чудовище, болезни или непрекращающиеся набеги врагов. Или есть еще что-то?

Возможно ли преодолеть религиозные предрассудки, такие, скажем, какие существовали у ацтеков и майя, тысячами приносивших людей в жертву, и заглушить зловоние, исходящее от окровавленных жертвенных алтарей, одним лишь курением фимиама?

Или же этим злом было нечто неуловимое — религиозный фанатизм и невежество? Ведь те, кто вырывал сердца из груди тысяч жертв ради того, чтобы удержать солнце на небе, несомненно, считали, что поступают единственно правильно. Но похоже, что там существует автократическое правительство, возглавляемое Рукой и опирающееся на Варанелей — небольшую военную клику, состоявшую из превосходно обученных и подготовленных воинов. Им удалось удержаться у власти, наложив запреты на исследования, на новые Иден и даже на сам мир, в котором они обитали. Подобные правители бывают крайне подозрительны, они панически опасаются вторжения чужаков и тех идей, которые те могли бы принести с собой.

Эрик был догадливым, смышленым человеком. Вне всякого сомнения, он сумел бы мгновенно оценить ситуацию и начать готовить общий побег. Он ведь говорил о «нас», а это означало, что он там не один. И хотя у Майка не было никаких оснований считать, что речь шла о женщине, он был готов держать пари, что и без этого не обошлось.

Была ли она тоже пленницей? Или находилась на свободе и стала его союзницей?

Эрика содержат, по-видимому, где-то в пределах Запретной Крепости. Судя по всему, это что-то наподобие огромного квартала, где всецело властвуют Рука, Властители Шибальбы и Варанели. Если верить Таззоку, то выходило, что в настоящее время использовалась только какая-то часть помещений квартала, другая же оказалась заброшенной, как Чертоги Архивов. И скорее всего сам Таззок считался там не более чем одним из слуг, которые сами себе регламентировали занятие, поддерживая в порядке отведенную им территорию.

Итак, Майку предстоит проникнуть в Запретную Крепость, ознакомиться с одним из ее планов, установить место, где содержится теперь Эрик, освободить его и бежать.

Но все это легко сказать — трудно сделать.

Сперва он получит от Таззока одежду. Затем ему надо постараться перенять походку Таззока, научиться ходить чуть сутулясь, как он. В Чертогах Архивов ему первым делом нужно разыскать полки с картами и тщательно все это изучить. И уже тогда, узнав наверняка, куда идти, он должен действовать быстро, но в то же время осторожно, чтобы не вызвать подозрений. Он освободит Эрика, и они постараются побыстрее унести ноги. А значит, маршрут для отступления надо спланировать заранее.

Даже если им удастся, приложив максимум стараний, не попасться никому на глаза, нужно быть готовыми к погоне. Вот здесь-то им пригодилась бы помощь Волкмейера. Он мог оставаться у ниши, чтобы задержать преследователей.

Но как связаться с Эриком, передать ему весточку, дать знать о своих намерениях или узнать о его? Майк перебирал в уме все свои возможности. Да, он шел на колоссальный риск. Он задумал пробраться на вражескую территорию, не обладая сколько-нибудь достоверными сведениями о противнике, не имея ни малейшего представления о мощи врага, о его оружии. В довершение ко всему его так просто вычислить как чужака! Он идет, в сущности, один против тысяч. Абсолютно один.

Эрик обязательно попытался бы дать о себе знать. И тут Майк вспомнил о цветке подсолнуха, что был засунут за собачий ошейник; и на свитере тоже был вышит подсолнух…

Не было ли это своего рода сообщением? Но от кого? Весточка от Каваси или от кого-либо иного? Не просто дружески настроенного, но и имеющего возможность переходить сюда с Обратной Стороны. От кого-то, кому был нужен карандаш, но он не знал, как заточить его.

Майку и прежде частенько приходилось оказываться в опасных местах. Он путешествовал по западным районам Китая, где не было житья от бандитов, в других же местах на него самого взирали с подозрением и опаской. Хотя Майк занимался лишь изучением тайн древности, но окружающие почему-то начинали подозревать в нем тайного агента правительства, шпиона, действующего в интересах той или иной группировки. Тогда его жизнь подвергалась опасности.

Не раз ему приходилось попадать в серьезные переделки, и со временем он сумел постичь множество приемов самозащиты. Майка не покидало предчувствие, что на сей раз все эти познания сослужат ему добрую службу.

Он проверил пистолет, затем нож, засунув его за голенище ботинка. Еще один нож он сунул под рубашку, расположив его за спиной, у самой шеи.

Мысль о цветке подсолнуха вновь вернулась к Майку. Эти подсолнухи разительно отличались от тех, что ему приходилось видеть на Среднем Западе, — там их огромные цветки достигали величины большой тарелки. Эти были дикорастущими, с небольшими цветками, которые покрывали весь стебель. Очевидно, для того, кто забирал у Эрика карандаши, а затем принес ему свитер, это растение имело какое-то особое значение.

Из собранных веток Раглан наконец развел костер — совсем небольшой, чтобы сварить кофе и почувствовать себя чуть уютнее.

Но куда запропастился Волкмейер? Безусловно, у старого ранчеро могли найтись неотложные дела, перед тем как отлучиться на несколько дней. Господи, Майку никогда и в голову не могло прийти, что этот старый ковбой и завзятый старатель, которого он знал прежде, сможет когда-либо по-настоящему разбогатеть. Но почему бы и нет? Волкмейер оборотистый, настойчивый человек, у которого могли быть свои амбиции. Хотя, насколько Майк мог припомнить, он никогда не высказывался об этом вслух. Подобно многим другим, живущим на Западе, он в свое время увлекся золотоискательством. В каньоне реки Сан-Хуан никогда не водилось золота в тех количествах, что заслуживают внимания. В разное время, правда, здесь было основано несколько приисков, но все эти предприятия неизменно прогорали из-за малого размера золотых крупинок. Волкмейеру в конце концов повезло, и он наткнулся на золотую жилу.

Шеф лежал у самою порога полуразвалившейся постройки. Осторожно перешагнув через пса, Майк Раглан вышел в ночь. Вокруг было темно и очень тихо.

В воздухе веяло свежестью. Ждать осталось недолго. Если Таззок принесет ему плащ, то можно и отправляться. Но все же он еще раз навестит Иден Фостер. В конце концов, он ведь сам поставил ей это условие — сорок восемь часов. А вдруг ей удастся добиться чего-нибудь?

Он взглянул в сторону Ничейной горы, зловещие очертания которой темнели юго-западнее того места, где он находился. Чтобы отсюда добраться до Ямы, придется идти строго на запад, ну, может быть, взять чуть-чуть севернее. Неожиданно он ощутил чье-то легкое прикосновение к своему колену.

Это был Шеф, Майк опустил руку и потрепал пса за ухом.

— Когда я уйду, ты останешься здесь, — сказал он вслух. — Если я не вернусь, тебе нужно будет разыскать Галлафера. Он неплохой человек и, наверное, не станет тебя обижать.

Вообще-то, если хорошо подумать, Шеф, наверное, был единственным на всем белом свете живым существом, которое будет скучать по нему, — Шеф, ну и еще, может быть, его агент. Получилось так, что за время своих странствий по миру, за то время, что ушло на раздумья, на издание книг, он так и не завел себе друзей. Знакомые — да, они были. Были приятели, встретиться с которыми уже, наверное, никогда не суждено. Но друзей не было. Как и семьи, если уж на то пошло. Он был сам по себе, человек-одиночка.

— Знаешь, Шеф, когда все будет позади, мы с тобой заживем совсем по-другому. Обоснуемся где-нибудь, остепенимся, обзаведемся друзьями. — Он потрепал пса по жесткой холке.

Ведь раньше совсем не было времени, оправдывался Майк перед самим собой, а чтобы иметь друзей, нужно где-то осесть, пустить корни. Много лет назад, по молодости, еще работая в газете, он будто был готов к этому. Но тогда ничего не вышло. Он остался для всех чужаком. Он не вписывался в общую картину. Все житейские разговоры обычно вертелись вокруг воспоминаний о школьных и студенческих годах или же были связаны с каким-то определенным городком. Здесь ему тоже не было места.

— Честно сказать, Шеф, — тихо проговорил Майк, — если я даже не вернусь, то особо жалеть об этом никто не станет.

Он вернулся в хижину и остановился, осматривая ближнюю комнату, где на столе пылились чертежи. у них с Эриком было много общего. Хотя у него, видимо, кое-что все же изменилось. Ведь Эрик, написав о побеге, вел речь о «нас». Кто-то вернется сюда вместе с ним. Он вдруг подумал, что ему куда проще было бы справиться с тем, что ожидает его на Обратной Стороне, если бы ему удалось побольше узнать о вере и верованиях своих противников. В нашем мире, где каждое религиозное течение представляет собой свод этических норм и правил определяющих эталон поведения, ориентироваться легче. Чтобы найти с людьми общий язык, необходимо иметь представление о том, что служит для них образцом для подражания. А там? Он знал пока лишь, что там все должны повиноваться Руке и Властителям Шибальбы, на страже интересов которых стоят Варанели.

На небе всходила луна, и в каньонах залегли глубокие тени. Луна отражалась в реке, и ее отраженное сияние устремлялось обратно к небу. Майк подбросил дров в свой костер и прислушался, но ночь по-прежнему была тиха.

Итак, Рука. Кто он такой, этот Рука? Гений? Невежда? Или параноик? Иден Фостер здесь является его представителем. Одинока ли она? Кто командует его головорезами?

И вообще, что надо этому их Руке? Более совершенную систему, с помощью которой можно будет эффективнее шпионить за собственными людьми? Несомненно. Но чем все-таки вооружены его люди?

Ясно, они ограничены в возможностях передвижения, не только не допускалось никакого намека на разногласия, не существовало даже почвы для их возникновения. Но хоть кому-то из его людей должно же быть все-таки известно о существовании последователей Того-Кто-Обладал-Волшебством, о таких, как Каваси.

Майку нравилось сидеть, прислонившись спиной к каменной стене. Здесь у него была возможность почувствовать себя в безопасности. И все-таки ему было не по себе, его не оставляло беспокойство.

Куда запропастился Волкмейер? И где Галлафер? Вдруг у него по спине побежали мурашки. Что-то… что-то двигалось там, в темноте.

Майк замер в ожидании, нервы напряглись до предела. Он не слышал гула мотора, не видел отраженного света фар автомобиля. Положив руку на рукоятку пистолета, он обрел большую уверенность. Он ждал, продолжая прислушиваться.

И снова услышал это.

Что-то было здесь, совсем рядом, и оно подбиралось все ближе.

Было слышно, как где-то неподалеку от кивы упал и полетел вниз, с треском стукаясь о валуны, маленький камешек. Затем еще один.

Ну конечно же, он мог и не услышать, как подъехала машина. Ведь не заметил же он, как Галлафер подобрался к нему в прошлый раз.

Галлафер и еще Волкмейер — вот его союзники. Он чувствовал себя плохо. Насколько действенной может оказаться их помощь? Да и верят ли они ему, в конце концов? Или просто потешаются над ним?

Чернеющие на фоне ночного неба острые башни скал, столовые горы с плоскими вершинами — все теперь было залито серебристым лунным светом. Чуть к югу отсюда находилось местечко, называемое Олхето, что в переводе означало «Лунная Заводь». Как точно подобрано индейцами это название!

Ночь выдалась прохладной. Майк поежился. От холода ли? Или потому, что нечто притаилось за стенами хижины? Что скрывалось там, в темноте, откуда изредка доносились какие-то звуки? Те самые существа? Волосатые? Не поговорить ли снова с Таззоком? Он вслушается в его голос, попробует скопировать его походку, возьмет плащ, подпояшется поясом, как Таззок, и если повезет, то сможет пробраться в Чертоги Архивов, а потом и туда, где томится в неволе Эрик.

Он войдет в тот, другой мир и найдет Эрика, а когда они вместе благополучно возвратятся обратно, то взорвут эту киву к чертовой матери или же найдут другой способ закрыть ее. Это нужно сделать непременно — Майк чувствовал, что в том, другом мире, на Обратной Стороне, не все ладно, как в кривом зеркале перекошено до неузнаваемости.

Он снова подумал о Таззоке, о том, с каким упоением тот рассказывал о потайных дверях и об участи попавших в подобные ловушки. Говорил ли он об этом от большого ума? Или в нем просто говорила злоба?

Майк расстелил спальный мешок, но не стал забираться внутрь, он просто лег поверх него, накрывшись курткой. Спальный мешок удобен, но из него не выберешься быстро. А этой ночью такая необходимость может возникнуть.

Тени за порогом как будто движутся… Или это ему лишь кажется?

Он встал и подбросил дров в огонь, а затем снова улегся, положив себе под руку электрический фонарик и пистолет.

Очень хотелось спать, но скорее всего выспаться ему не удастся и на этот раз. В темноте что-то шевелилось. А может, это всего-навсего отсвет дрожащих языков пламени?

Глава 26

Понадеявшись на Шефа, он наконец уснул Несколько раз пес принимался глухо порыкивать, но Майк Раглан не слышал этого, он спал.

Проснулся он, когда за окном забрезжил холодный рассвет. Сквозь тоненькие завитки дыма, все еще поднимавшиеся от костра, виднелась далекая, окутанная сизой дымкой громада горы Навахо.

Он лежал, закинув руки за голову, отдыхая. Самые последние минуты перед подъемом всегда казались ему и самыми приятными. Глядя вдаль, он мысленно анализировал ситуацию и обдумывал, что предпринять сегодня.

Сегодня он вернется в Тамаррон, съездит в город и переговорит со своим знакомым банкиром. Если ему не суждено вернуться из этого путешествия, пусть его финансовые дела будут оставлены в полном порядке.

В мотеле надо бы проверить, нет ли ему каких-либо сообщений. На обратном пути он навестит Иден Фостер. Время еще не вышло, но для себя Майк уже решил, что дольше ждать не будет.

И Эрик и Каваси знали, где его можно разыскать в Тамарроне. Это же известно и его недругам, если их можно так назвать.

Он встал, вытряхнул из ботинок песок и мелкие камешки и снова обулся. Утро выдалось на редкость тихим. Река словно замерла — ни единого всплеска. Впрочем, лодки почти никогда и не заплывали так далеко, а речные пароходики обычно торопливо пробегали мимо. Переводя взгляд на Ничейную гору, он увидел, что ее вершина залита солнечным светом, в то время как у подножия все еще лежали глубокие тени. Вид зловещий, но в то же время величественный.

Он потянулся, чувствуя себя довольно бодро. Сегодня ему гораздо лучше. Надо собрать все свои силы, смекалку, выносливость, чтобы противостоять тому, что ожидает его впереди. У подножия красной скалы, той самой, которую Эрик хотел превратить в одну из стен своего дома, росли дикие цветы. Среди них Майк заметил несколько подсолнухов. Сорвав один из желтых цветков, он вернулся в хижину и подошел к столу с разложенными на нем чертежами Эрика. Положив цветок на видное место, он написал на чистой страничке альбома для эскизов: «Эрику и мне понадобится твоя помощь. Это может случиться в любой момент».

Он действовал наугад. Тот, кто использовал цветок подсолнуха как эмблему, приходил сюда с Обратной Стороны. Причем был настроен дружелюбно. Он мог знать, где сейчас Эрик, возможно, мог даже связаться с ним. В любом случае Майк ничего не теряет.

Дорога до Тамаррона казалась бесконечно долгой. По пути он ненадолго задержался сначала в мотеле, а затем в кафе.

Никаких сообщений. И никаких признаков Галлафера либо Волкмейера.

Тогда Майк попросил официантку, чтобы, если все же объявится Галлафер, передала ему, что Майк Раглан уехал в Тамаррон и вернется завтра.

Дорога все так же пустынна. Первым делом он остановился возле офиса управляющего, чтобы забрать корреспонденцию, а затем проехал к своему коттеджу. Стоял дивный солнечный день, отдыхающие в ярких костюмах играли в гольф, и этот урок игры в гольф показался ему самым примечательным в мире.

Войдя в дом, он тут же оглядел комнату. Вроде бы все на месте: все вещи разложены в том же порядке, в каком он оставил их, уезжая. На просмотр корреспонденции ушло несколько минут. Чек за недавно опубликованную статью, весточка от знакомого, сообщавшего о древних развалинах, недавно обнаруженных в Колумбии, письмо о мумиях, найденных в Чили и как будто датируемых пятью тысячелетиями раньше любой из египетских мумий. Несколько счетов и коротенькое письмо от девушки, с которой он познакомился в Рио, теперь она интересовалась, когда он собирается снова вернуться в Бразилию.

Майк, надев свежую рубашку, стоял у окна. Снег, на котором он видел следы, уже давно растаял. Последний снег в этом году — всего за несколько дней все вокруг так изменилось. Конечно, он находился на тысячу футов выше той горы, где стояла хижина. Это были горы Сан-Хуан, а там — полупустыня.

Когда-то резервация индейцев-навахо простиралась как раз к югу от этих мест, занимая довольно обширную территорию, превосходившую по площади вместе взятые Бельгию и Нидерланды.

Отвернувшись от окна, Майк снова огляделся. Его настоящий мир… Уютное место для нормальной жизни, мир вполне реальный, населенный обычными людьми, которые живут в свое удовольствие — работают, отдыхают, воспитывают детей, любят женщин. А что ждет его?

Майку не хотелось думать об этом. Он скоро столкнется с чем-то неподвластным простому человеческому пониманию, темным и неведомым. И не исключено, что вернуться назад ему уже будет не суждено. А вдруг он откроет одну из тех дверей, что навечно захлопнется у него за спиной, подобно мышеловке? Он останется в темноте. За толстыми каменными стенами, а на полу склепа будут разбросаны кости его незадачливых предшественников.

Он не должен идти туда. Ведь он может сесть в самолет и отправиться в Нью-Йорк или хотя бы в Лос-Анджелес. А Эрик пусть сам о себе позаботится.

Но, набрасывая на плечи пальто, Майк Раглан уже знал: внутренний спор закончен. Он встал на этот путь. По собственной ли воле, или рискованное решение было следствием прожитых лет — кто знает?

Да и в конце концов, есть ли у человека выбор? Разве не все мы подчинены неким жизненным предначертаниям? Какой выбор можно сделать при решении дилеммы: убежать или вступить в бой? Сунув в карман записную книжку, он вышел на улицу к припаркованному тут же автомобилю. И вдруг почувствовал голод. Это было вполне реальное ощущение — проблема, с которой человеку постоянно приходится сталкиваться.

Вырулив на шоссе, Майк проехал место, где когда-то, несколько лет назад, увидел ласку с сусликом в зубах.

Интересно, кто он сам в данный момент? Ласка или суслик? Хищник или жертва?

«Какого черта? — мысленно твердил он. — Они захватили Эрика, сожгли кафе, пытались добраться и до меня. И если уж они сами нарываются на неприятности, то получат сполна».

Фокусы… Когда-то он работал фокусником, но только пригодится ли это ему сейчас? Не исключено, что здесь они могут оказаться намного искуснее его. Ведь с техникой иллюзионистов знакомы очень многие, в том числе целители — колдуны из Центральной Африки или из джунглей Бразилии.

Расположившись за одним из столиков в «Сан-Хуан-Рум» и сделав заказ, Майк обвел взглядом зал. Ресторан был заполнен по крайней мере на две трети, и в целом все эти нарядно одетые люди производили вполне благоприятное впечатление.

Неожиданно из-за соседнего столика поднялся высокий, грузный старик. Подошел к нему.

Старик был одет добротно, но несколько небрежно — в западном стиле. Бросалась в глаза его взъерошенная шевелюра и приветливая улыбка.

— Мистер Раглан? Разрешите составить вам компанию?

— Пожалуйста.

Заказав себе кофе, старик внимательно посмотрел на Раглана:

— Очень хотел поговорить с вами, Раглан. Ведь у нас есть общие знакомые. Например, Галлафер.

— Галлафер хороший человек.

— Не спорю. Он превосходный человек. — Сделав небольшую паузу, старик обвел взглядом зал. — Так вот… Меня зовут Вестон. Артемус Вестон. Когда-то я служил в банке, было время… Но вот уже несколько лет, как я оставил службу. Вообще-то я в жизни много чем занимался… В молодости был погонщиком, перегонял стада. Считать тоже умел неплохо, и мой босс это заметил. Тогда он взял меня к себе в контору вести записи в книгах. Я занимался этим несколько лет. Потом босс решил основать собственный банк и взял меня к себе. После его смерти банк перешел ко мне. Тогда же я уладил все имущественные вопросы.

Вестон снова ненадолго замолчал.

— Вы, наверное, сейчас думаете: к чему я это все рассказываю? Но всему свое время, просто выслушайте меня до конца. Люди, подобные мне, не очень-то разговорчивы. Мы по большей части слушаем, мотаем на ус. Слушаем для того, чтобы слышать, но кое-какие соображения у меня имеются. Знаете, это как-то само собой получается. Вообще-то я человек не шибко ученый, но кое в чем все же разбираюсь. В банке босс определил мне заниматься ссудами. Я неплохо справлялся со своими обязанностями, а заодно еще и занимался принадлежавшей банку собственностью. Только поймите меня правильно. Это был маленький банк в крохотном западном городишке, и то количество сделок, какое мы проворачивали там за месяц, настоящий городской банк совершает, наверное, в один день. И для того чтобы не вылететь в трубу и не пойти по миру, мы должны были твердо знать, что представляют собой люди. Те, с которыми мы вели дела. Мы должны были знать о них все. Платят ли они по счетам? Проводят ли время за работой или же бездельничают? Из какой они семьи? Находится ли кто-либо у них на иждивении? Имеется ли у них на ранчо вода? Хороши ли выгоны для скота? Иногда нам становились известны даже такие подробности, о которых клиенты сами никогда не осмелились бы рассказать. Так вот… Несколько дней назад я говорил с Галлафером. Он хорошо о вас отзывается. И еще моя внучка, та, что теперь живет далеко на Востоке, зачитывается вашими книгами. Она без ума от вас. А Галлафер говорит, что будто бы у вас где-то здесь пропал друг…

— Да, это так.

— Что ж, тут суровые края, немудрено и заблудиться. — Старик с задумчивым видом отхлебнул из своей чашки. — Заблудиться, конечно, немудрено, но вот исчезнуть без следа не так уж и просто. Здесь очень засушливые места. Пустыня сохраняет все, что попадает туда. Высушивает, но сохраняет. Труп? Он не сгниет, не станет разлагаться. Так что если человек умирает в пустыне, то обычно его там и находят. Теперь понимаете, что тут за места? Бескрайние просторы. Люблю этот край. Так целую вечность и не вылезал бы из седла. Только я уже не езжу верхом. Поздно уж мне ломать свои старые кости, а оступиться тут может даже самый добрый конь. Дикий край. И необычный. Только каждый из нас — и вы и я — видит его по-своему. А вот навахо — те знали его иначе. И хопи тоже. И пиуты. Когда я работал погонщиком, их много бродило в здешних местах, и соседство с некоторыми из них было далеко не из приятных. Например, эта шайка, что прибилась к Поузи. Эти ребята могли увести лошадь прямо у тебя из-под задницы. Подметки на ходу срезали. Но некоторые места они обходили стороной за версту. А если иной раз там и появлялись, то вели себя очень осторожно. — Старик подождал, когда официант снова наполнит его чашку. — Вам, наверное, не терпится узнать, к чему это я клоню?

— Нет, отчего же. Вы очень занимательно рассказываете.

Вестон усмехнулся:

— Что же это я, старый дурак! Разболтался… Я и не собирался надоедать вам своими разговорами. Совсем не собирался. Но только Галлафер хорошо о вас говорил. Вот я и беспокоюсь. Я вдоль и поперек изъездил эти края — сначала как простой ковбой, а потом уж стал разъезжать по банковским делам. Часто выезжал просто так, чтобы развеяться. Но кое-где я предпочитал вовсе не показываться.

Старик в очередной раз замолчал. Раглан терпеливо ждал; его уже разбирало любопытство.

— В большинстве случаев нам необходимо было убедиться в том, что клиенту можно давать ссуду. И многие к нам обращались. Многие, но только не Волкмейер.

Раглан вздрогнул от неожиданности и пристально посмотрел на рассказчика. Старик снова обводил взглядом зал.

— Волкмейер был погонщиком скота, время от времени то там, то здесь ему удавалось заклеймить несколько голов и для себя. Не припомню, чтобы он держал племенное стадо, но только он все равно зарегистрировал собственное тавро, прикупил еще с десяток голов. В основном у него были кастрированные молодые бычки. Хорошее получилось стадо. Хотя я никогда бы не подумал, что из этого выйдет толк. Но, оказывается, и в таких стадах поголовье может увеличиваться. Особенно если умеешь прилично управляться с лассо, понимаете? Сначала у Волкмейера было стадо, наверное, голов в двести не больше. А потом он уезжает в Орегон и покупает еще несколько голов.

— Он всегда был человеком предприимчивым, — осторожно заметил Раглан. — А что касается лассо, то нам-то с вами прекрасно известно, что именно так начинали многие крупные ранчеро. Ведь в те времена скотина часто отбивалась от стада и бродила по округе. Поэтому многие этим занимались, то есть отлавливали заблудившихся животных.

— Да, верно. Знаете, сколько поучительных историй я мог бы вам рассказать? Собственными глазами видел, как быстро росли некоторые стада. Точно каждая телка приносила в год по четыре-пять телят. Одно время я ездил вместе с Волкмейером, поэтому неплохо знал его. Скользкий он тип. Бывало, слова из него не вытянешь. Он какое-то время и золотишком промышлял, как, наверное, и все мы.

— Я однажды вытащил его из-под завала.

— И об этом я тоже слышал… Вообще, в то время дела у Волкмейера шли даже лучше, чем просто хорошо. Вот тогда-то я и узнал, что он начинает обзаводиться недвижимостью. Купил ранчо. Расплатился за него наличными. Затем подал заявку на покупку пастбищ, примыкавших к той земле, которой он уже владел. Это было, наверное, годом позже, и владельцы той земли спешили, как побыстрее от нее избавиться. В смысле — хотели побыстрее ее продать. Там что-то было связано с завещанием. На то ранчо претендовали несколько покупателей, и тогда мы просто объявили, что достанется оно тому, кто первым заплатит за него наличными. Хозяином ранчо стал Волкмейер.

— Он расплатился наличными? — спросил Раглан.

— В общем да. Он явился в банк, опередив всех остальных претендентов, и заплатил золотом.

Старик неожиданно замолчал. Заведение постепенно пустело. Посетители покидали ресторан, отправляясь на прогулку в горы или даже в Дюранго. Майк неторопливо заканчивал трапезу. В голове у него вертелась одна и та же мысль. Вестон пытался предупредить его о чем-то. Но о чем?

В те годы внесение платы золотом не считалось событием из ряда вон выходящим. Здесь было принято устраивать тайники, прятать золотые монеты, пока не набиралась кругленькая сумма. Зачастую при совершении сделок золото служило единственным платежным средством. Оно и неудивительно — в округе было множество рудников.

— Я тоже слышал, что дела у него идут неплохо, — заговорил наконец Раглан. — Правда, когда он приехал, чтобы повидать меня, он мне показался не очень-то преуспевающим человеком. Я даже хотел предложить старому ковбою кое-какую работенку. А Волкмейер, оказывается, разбогател…

— Он ужасно спешил. Хотел во что бы то ни стало заполучить ту землю, вот и расплатился золотом. Вытряхивал его прямо из седельных вьюков.

— Ну и что?

— Да уж очень странно… Слитки были необычные. Круглой формы. Такие кругляшки — потолще в середине и сужающиеся ближе к краям.

Майк Раглан похолодел. Он сидел неподвижно, глядя на видневшиеся за окном горы, поросшие лесом. В голове звучал голос другого старика, того, с которым судьба свела его во Флагстаффе много лет назад: «Чистейшее золото высочайшей пробы, сынок. Такие кружочки. Размером с блюдце… «

Глава 27

Майк Раглан взглянул на Артемуса Вестона, сидевшего напротив. Старик больше походил на ковбоя, нежели на банкира, но в городках западных штатов такое случалось сплошь и рядом.

— И давно вы ушли из банка?

Вестон кивнул, даже не взглянув в сторону Майка. Он сидел, устремив неподвижный взгляд на противоположную стену — возможно, его одолевали внезапно нахлынувшие воспоминания.

— Мне уже недолго осталось, — проговорил он, взглянув наконец на Раглана. — Слишком много лет осталось за плечами, да и здоровье уже не то, что прежде. Вот я и подумал, что ты, молодой, должен знать об этом.

— Вы считаете, что это так важно?

— Ты скорее всего и сам все понимаешь. Или, по крайней мере, догадываешься. Тогда единственный раз в жизни я видел такие слитки. Но ведь если ты всю жизнь прожил на одном месте, то от слухов-то все равно никуда не денешься… Волкмейер очень быстро, внезапно разбогател. Может быть, конечно, он нашел клад…

Старик вынул из кармана сигару и откусил кончик.

— Занимаясь банковским делом, человек, даже если он в прошлом был погонщиком, как, например, я, прежде всего думает о деньгах. Потому что имеет дело с деньгами. С деньгами и с людьми. Здесь, на Западе, не принято задавать много вопросов, но никто не может запретить человеку думать. И вот я тоже время от времени раздумывал — откуда могло взяться то золото. В те времена никаких налогов еще и в помине не было. Человек не обязан был отчитываться, откуда появились его деньги. Но Волкмейер разбогател слишком уж быстро. И продолжал время от времени вкладывать деньги в недвижимость. Я еще тогда подумал, что одно из двух: или он нашел клад, или же кого-то, кто исправно ему за что-то платит.

Вестон поднялся из-за стола.

— Ладно, довольно. Что-то я заболтался… Мне дома уж давно пора быть. Теперь я быстро устаю, не то что раньше. Зато в былые времена я мог скакать верхом сорок часов кряду и проделывал это множество раз.

Старик пристально взглянул на Раглана:

— У меня было много друзей среди индейцев. Еще в молодости я выучился языку навахо. Иногда их старейшины обращались ко мне за ссудой. И никогда не подводили меня. Всегда платили в срок. Было время, когда мы просто сидели и разговаривали, и от них я услышал такие истории, от которых волосы дыбом встают. Будь осторожнее, парень. Ты сам не знаешь, куда собираешься броситься очертя голову.

Разглан смотрел вслед удалявшемуся старику. Вероятно, Артемус Вестон был не на шутку встревожен, если решил выбраться в ресторан, чтобы повидаться с ним.

Волкмейер… И точно такое же золото нашел старый ковбой из Флагстаффа. Как оно попало к Волкмейеру? На чьей стороне он был?

Волкмейер — человек суровый, крутого нрава и, как теперь выяснилось, очень богатый. Кто он — союзник или враг? А что, если враг? Что, если человек, которого он выбрал себе в союзники, — предатель и ему нельзя доверять?

Однако пора было нанести визит Иден Фостер, а затем начинать действовать. Ей, возможно, удалось каким-то образом поспособствовать освобождению Эрика. Хотя Раглан сильно в этом сомневался. Судя по тому немногому, что ему уже удалось выяснить, Рука был всемогущ.

Он уже привстал, собираясь выйти из-за стола, но тотчас плюхнулся обратно на стул. Властители Шибальбы! И как только он не вспомнил об этом раньше? Несколько лет назад, когда Майк занимался исследованием обнаруженного в Центральной Америке «Трона Ягуара», ему выпала редкая возможность прочитать «Попол-Ву», священную книгу племени майя, и, если ему не изменяет память, в книге упоминались также Властители Шибальбы!

К столику подошел официант:

— Вы собираетесь уходить?

— Пока нет… Принесите мне еще чашку кофе.

Он вытащил блокнот и принялся записывать то, что ему удалось вспомнить…

Шибальба… подземный мир, населенный людьми зла, врагами рода человеческого, место, где царят страх и ужас.

У индейцев-какчикелей бытовало поверье, что Шибальба — это таинственный мир, средоточие величия и могущества. Но возможно, давным-давно, сотни лет назад, два мира все же общались друг с другом.

Одна мысль неизбежно порождала другую, и Майк торопливо записывал решительно все, что припоминалось, записывал в надежде на то, что какое-нибудь слово вызовет новые ассоциации, наведет на новые мысли. Он часто прибегал к подобному методу, и это всегда помогало. Он проработал еще с полчаса, неустанно записывая, напрягая память. Так значит, связь между племенами майя и анасази не сводилась лишь к одной торговле? Возможно. Когда речь заходит об исчезнувших народах, приходится всегда употреблять это слово — «возможно». Чтобы дать более определенный ответ, надо выдвигать различные версии и строить догадки, затем тщательно проанализировать все имеющиеся данные, зачастую лишь доказывая ошибочность своих теоретических построений. Подчас на теорию влияют и господствующие в обществе настроения. Во времена всеобщей борьбы за мир считалось неуместным говорить об анасази как о воинственном племени. Майя тоже считались миролюбивыми до тех пор, пока найденные при раскопках кости людей, принесенных ими в жертву, не стали говорить сами за себя. Выдвигались и другие предположения относительно того, что заставило анасази перебраться в скальные жилища. Не нужно обладать особой проницательностью, чтобы догадаться, что ни один здравомыслящий человек, вне зависимости от того, каким бы привлекательным в некоторых отношениях ни показалось подобное жилище, не станет добровольно мучить себя, совершая изо дня в день восхождения по крутым, вырубленным в камнях ступенькам, перетаскивая наверх пищу, воду и топливо для костра. Человеческой памяти свойственно окружать прошлое сверкающим ореолом, и, должно быть, нечто подобное произошло и с племенем анасази, некогда населявшим территории Четырех Углов. С каждым днем им приходилось уходить все дальше на равнины в поисках топлива для очага и леса, пригодного для строительства. Они страдали от засухи и частых набегов кочевых племен. И в конце концов тот мир, что был давным-давно покинут ими, начинал казаться весьма привлекательным.

Расплатившись с официантом, Майк Раглан отправился обратно в мотель, намереваясь написать несколько писем и взять кое-какое снаряжение — в том числе и специальные упаковки с продуктами, которые он обычно брал с собой, отправляясь в горы.

И тут он вспомнил: пора навестить Иден Фостер! Глянув по сторонам и не заметив ничего подозрительного, Майк сел за руль. В глубине его души все же теплилась надежда на то, что Иден объявит ему: Эрик уже освобожден или должен оказаться на свободе в самое ближайшее время.

Нет такого человека, который по доброй воле отправлялся бы на смерть: каждый верит, что ему так или иначе удастся выжить. И каждый из нас не только участвует в жизненном процессе, но одновременно и наблюдает за ним как бы со стороны — словно окружающий нас мир существует лишь в нашем сознании. И этот мир исчезает, когда умирает человек. Хотя он и продолжает свое существование в сознании других людей, которые видят его по-своему.

Майк Раглан думал об этом, когда катил по дороге, ведущей на запад. Окружавшие его горы, леса и пустыни существовали для него только тогда, когда он видел их, и ему трудно было представить мир, в котором он никогда не был. Откровенно признаваясь себе в том, что у него нет ни малейшего желания оказаться там, куда он сейчас направляется, Майк Раглан был связан по рукам и ногам верностью дружбе, тем, что сам он считал делом чести.

Стоял погожий солнечный день, и, когда он подъехал наконец к дому Иден Фостер, уже перевалило за полдень. Майк развернулся и припарковал машину так, чтобы потом можно было сразу же выехать на дорогу. Он прекрасно понимал: теперь каждый его шаг сопряжен со смертельной опасностью.

Иден сама открыла дверь, на ее миловидном и очень бледном лице застыло напряженное выражение, а глаза казались огромными. Она отступила от двери. Майк вошел, осмотрелся. Затем он прошел в гостиную и сел в кресло, стоявшее у стены. Хотя он никого, кроме хозяйки, не видел, ему почему-то казалось, что в доме еще кто-то есть. Майк вдруг почувствовал, что теперь уже готов ко всему. Черт с ними со всеми… Да. Он готов ко всему. Если они сами нарываются на неприятности, они их получат.

— Где Эрик? — спросил он, тотчас же сообразив, что начал, возможно, немного резковато.

Она поджала губы, и он заметил, как гневно сверкнули ее глаза.

— В конце концов, он мой друг, — более миролюбивым тоном добавил Майк.

— Я ничего о нем не знаю. Вы обратились не по адресу.

Майк пожал плечами.

— Ну, если вы так считаете… — Немного помолчав, он продолжал: — Я начертил карты. А также написал подробный отчет и сделал с него несколько копий. Все это будет передано правительству Соединенных Штатов, а также в столицу штата, в дорожную полицию, в ФБР и редакции различных газет. Если со мной что-нибудь случится, реакция последует незамедлительно. Я сообщил им, в течение какого времени намереваюсь действовать и когда должен дать знать о себе.

Она еще больше побледнела. А когда наконец заговорила, то казалось, что даже самые обычные слова давались ей с трудом:

— Ты сам не ведаешь, что творишь. Твой мир будет уничтожен.

— Если со мной что-нибудь случится, то этим займутся другие. — Он взглянул ей в глаза. — Мне нужна твоя помощь.

— Моя помощь? Ты шутишь? Я ничем не могу помочь тебе. Даже если бы очень захотела. За мной следят, хотя я не знаю, кто именно. — Она пристально посмотрела на него. Даже сейчас, в минуты сильного испуга, эта женщина была чертовски хороша. — Они следят за каждым моим шагом. И знают, что ты здесь. И они знают, зачем ты здесь. Поэтому едва ли тебе удастся уйти отсюда.

— Потому что они — придурки. Вместо того чтобы все тихо уладить, только нарвутся на неприятности.

— Ими управляет Рука. Никто не смеет перечить ему. — Она вскочила на ноги. — Да! Да! Ты прав! Я очень хочу остаться здесь! Мне бы хотелось забыть обо всем! Чтобы остаться частью вашего мира! Только бы не возвращаться обратно! Да, мне нравится ваша жизнь, и этот яркий солнечный свет, и ваши люди. Но я рабыня! Я — как инструмент, который Рука использует по своему усмотрению. — Она ненадолго замолчала, затем снова заговорила: — Я не знаю, слышит ли он меня сейчас. Может быть, и слышит. Но должна же я, в конце концов, высказаться… Я думаю, что Рука — человек, обыкновенный человек, обладающий безграничным могуществом в своем мире, но не имеющий понятия о том, что происходит здесь, у вас. Ему никогда никто не перечил. Никто и никогда не становился у него на пути, и поэтому он даже представить себе не может, что где-то существуют силы, превосходящие его могущество. Он обладает безграничной властью. У него имеется такое оружие, какое даже не снилось вашим ученым. И он наверняка воспользуется им. А если он захочет, то окончательно закроет доступ в свой мир. Поверь мне, это так. Давным-давно, когда его мир был много моложе и вместе с тем мудрее, в нашей науке были сделаны величайшие открытия, намного опередившие ваши достижения. Развитие научной мысли уже давно прекратилось, но Рука все же имеет доступ к источнику энергии, способному уничтожить все живое. Рука не боится вашего мира как такового, он боится ваших идей. Он почти ничего о вас не знает и поэтому презирает всех живущих здесь, полагает, что они не способны дать достойный отпор. Ты должен понять… Рука понятия не имеет, что такое книги и газеты. Он не умеет читать и весьма смутно представляет, для чего это надо.

— Ты его когда-нибудь видела?

— Я? Никто и никогда не видел его! Разве только Властители Шибальбы, состоящие при нем. Сомнительно, что даже стражники Варанели когда-либо его видели. Насколько мне известно, он никогда не покидал стен Запретной Крепости и никто не может пройти к нему. Но зато он все видит и все слышит. Может, даже сейчас слушает, о чем мы с тобой говорим.

— Тогда как же ты осмелилась?..

Она посмотрела ему в глаза:

— Я не собираюсь возвращаться обратно.

— И тебе ничего не известно о других? О тех из ваших, что живут в горах?

— О них я никогда ничего не слышала. И, признаться, не верю в их существование.

— Тем не менее они существуют, и Рука знает об этом. Они — потомки тех, кто вернулся обратно из нашего мира, тех, кого мы называем анасази. Они бежали из вашего мира зла и создали свой собственный, особый мир.

— Этого не может быть. Я не верю.

Майк указал на маленький цветок подсолнуха у себя в петлице:

— Знаешь, что это за цветок?

Она пожала плечами:

— Я видела, как он растет здесь. Там это не разрешается.

— Не разрешается?

— Там его не разводят, а если где вырастает сам по себе, то уничтожается.

— Почему?

Она снова пожала плечами:

— Таков закон. А у нас законы соблюдают, а не обсуждают их.

— Я уверен, что это — символ. Возможно, символ сопротивления. И он в ходу у кое-кого из ваших, у тех, кто бежал в горы.

— Откуда ты можешь это знать?

— Ты, должно быть, видела карты нашей страны? По крайней мере карты этого штата… Разве ты никогда не задавалась вопросом — отчего твоя страна так мала? Я уверен, что от вас очень многое скрывают. Скрывают тщательнейшим образом.

Она какое-то время молчала.

— Да, мне тоже так кажется. Я очень изменилась, с тех пор как впервые попала сюда. Но в твоей стране мне иногда неуютно, она слишком… слишком свободная, что ли. И это тревожит. А у нас все упорядочено, все четко расписано. Каждый твердо знает, кто он такой и что ему позволительно делать.

— А как насчет того, что ему непозволительно делать?

— Мы не думает об этом. Мы знаем то место, где мы живем, где работаем, куда ходим развлекаться. Этого достаточно.

— А что же с Эриком Хокартом?

— Ничего, — ответила она после секундного замешательства. — Я поставила Властителей Шибальбы в известность о том, что его исчезновение здесь не осталось незамеченным, что ваше правительство обеспокоено его отсутствием и что у них могут быть неприятности.

— Ну и…

— Ну и ничего. Видишь ли, они смотрят на это иначе, чем ты. Им не дано понять, что исчезновение одного-единственного человека вообще могут заметить, а уж тем более что его исчезновение повлечет за собой какие-то последствия. У нас к таким вещам относятся иначе. Разница, как, например, между вами и русскими.

— Что ты имеешь в виду?

— Их журналисты работают на правительство, и поэтому они уверены, что у вас — то же самое, что газеты не могут существовать сами по себе и печатать все, что захочет редакция. Ну а у нас… Если в нашем мире кто-нибудь и пропадает, то никто не задает вопросов и…

Замолкнув на полуслове, она вскочила с кресла.

— Тебе пора идти! Уходи сейчас же! — Она взглянула на часы. — Я понятия не имела, что уже так поздно. Умоляю тебя, уходи! Немедленно!

Ни слова не говоря, Майк поспешно поднялся и направился к двери. Но тут же остановился. Потому что дверь внезапно распахнулась, и в комнату ввалились двое мужчин. Майк узнал обоих.

Иден Фостер тут же отпрянула назад, а вошедшие бросились к нему. У Майка не возникло сомнений относительно их намерений. И он не дал им возможности сомневаться относительно своих собственных.

Глава 28

Отскочив в сторону, Майк с силой пнул кресло, которое, опрокинувшись, полетело под ноги преследователям. Один из нападавших, споткнувшись о неожиданную преграду, растянулся на полу. Раглан тотчас нанес ему сокрушительный удар ногой в висок.

Второй из нападавших оказался проворнее: перепрыгнув через кресло, он выхватил из-за пояса нож. Ни секунды не раздумывая, Раглан схватил со стола тарелку с салатом и, размахнувшись, швырнул ее в лицо противнику. Затем заехал нападавшему между ног носком ботинка. Тем временем первый из поверженных врагов сделал попытку подняться на ноги. Раглан, заметив это, огрел его по голове бутылкой, и тот, истекая кровью, снова повалился на пол.

— Они чересчур самоуверенны, — пояснил Paглан, взглянув на Иден. — Им бы побольше времени проводить на улицах. Похоже, им до этого ни разу не давали отпора.

— Никто бы и не посмел, — сказала Иден.

Второй из нападдавших все еще протирал глаза размазывая по физиономии салат. Майк подобрал с пола его нож.

— На пол, — приказал он. — Не то кишки выпущу.

Майк обвел взглядом гостиную. Затем взглянул на хозяйку:

— Извиняюсь за погром, Иден, но твои мальчики могли бы вести себя вежливее.

Она смотрела на него во все глаза. Казалось, ее лицо стало еще бледнее.

— Эти ребята ведут игру без правил, — продолжал Раглан. — Послушай моего совета и постарайся отделаться от них. Если уж не можешь помочь мне, подумай хотя бы о себе. Порви с ними. Уезжай отсюда. Отправляйся на Восток или еще куда-нибудь.

Майк вышел на улицу и, направившись к машине злоумышленников, ненадолго задержался, чтобы воспользоваться наконец ножом, который все еще сжимал в руке. Лезвие оказалось острым как бритва, и Майк, загоняя нож в резину по самую рукоятку, весьма основательно исполосовал колеса вражеской машины. Затем он забросил уже ненужный нож в кусты, росшие по другую сторону от дороги, и сел за руль своей машины.

Добравшись до мотеля довольно быстро, он припарковал свой джип и направился в кафе.

Галлафер расположился за дальним столиком. Увидев вошедшего Майка, он криво усмехнулся:

— Я знал, что ты придешь. Ну что, виделся с Иден Фостер?

— Мы очень мило побеседовали. Только вот потом вышло маленькое недоразумение.

Галлафер с любопытством взглянул на Майка:

— Так расскажи…

— Да и рассказывать-то особенно нечего. Просто два парня решили, что на них управы не найдется, — ответил Раглан. — Сразу видно, нездешние.

Майк потянулся к кофейнику и налил себе чашку кофе.

— Все, что надо сделать, мне придется делать самому. Иден ничем не может мне помочь.

— Не может или не хочет?

— Скорее всего не может. Очевидно, никому там до этого нет дела. По-моему, она уже настроилась на то, чтобы отчалить оттуда. У нас ей больше нравится.

— И что же теперь?

— Я пойду сам. У меня нет другого выбора.

— Ты действительно во все это веришь?

— Приходится. А ты Волкмейера не видел? — спросил Майк, немного помолчав.

— Нет. Я ездил к нему, но не застал дома.

Майк Раглан вдруг почувствовал, что ужасно устал. Правда, короткая схватка в доме Иден внесла приятное разнообразие в общий ход событий. Ведь он наконец-то столкнулся лицом к лицу с чем-то вполне реальным, с врагом, которого ему удалось одолеть. Хотя в целом ситуация по-прежнему оставалась неопределенной, и Майк понятия не имел, с чем может столкнуться в следующую минуту.

Он думал о Волкмейере, о рассудительности и молчаливом старике, теперь еще более загадочном. Когда-то Раглан спас его от верной смерти, но какое это сейчас имело значение? Оказывается, Волкмейер внезапно разбогател… Отчасти благодаря золотым кругляшкам, очень похожим на те, которые старый ковбой из Флагстаффа нашел на Обратной Стороне. Но что сие может означать? То, что Волкмейер протоптал тропку к тому же самому тайнику? Мало вероятно, но все же возможно. Или он наткнулся на другой клад? А может, таким образом с ним расплачивались те, кому он оказывал какие-то услуги?

Волкмейер был решительным и смелым человеком, именно поэтому Раглан доверил ему прикрывать отход. Но на чьей стороне он теперь?

Галлафер нарушил затянувшееся молчание.

— Я уже, кажется, говорил тебе, что ездил повидать Волкмейера? — спросил он. — Так вот, его не оказалось дома, но я все же решил немного осмотреться — в надежде, что он, возможно, скоро объявится… Ничего не скажешь, шикарно у него там… Просто с ума сойти…

Раглан вопросительно взглянул на собеседника.

— Огромный домина, — продолжал Галлафер, — гараж на три машины, а сам он повсюду разъезжает на белом пикапе. Во всяком случае, другой машины я у него не видел. То есть все это очень странно, вот я и попытался кое-что выведать. Похоже, он вкладывал деньги в политику. Хотя по-крупному денег на ветер не бросал, но его имя все же встречается в нескольких солидных списках. Так что с ним считаются и к его мнению прислушиваются. А дом его стоит среди холмов, поэтому никто не видит, кто его навешает. Туда ведет несколько окольных дорог, и похоже, что по одной из них много ездили последнее время. Во всяком случае, гораздо чаще, чем можно было бы предположить. — Галлафер умолк, видимо собираясь с мыслями. — И вот что интересно, — продолжал он. — Среди оставленных шинами следов там имелись такие, что совпадают с отпечатками протекторов того твоего автофургона.

— Ты говорил о пожертвованиях на избирательные кампании. А позволь узнать, сам-то ты за кого? — неожиданно спросил Раглан.

— Меня сюда назначили, а не выбрали. Но когда речь зашла обо мне, он поддержал мою кандидатуру. — Галлафер вытер губы тыльной стороной ладони. — Я называю вещи своими именами, Майк, и прошу тебя это учесть. Я слонялся без дела и готов был взяться за любую работу, пока не получил это место. А феноменом Волкмейера я заинтересовался уже давно. Мне стало очень любопытно, как это человеку удалось так стремительно разбогатеть, тем более что в те годы сделать хороший бизнес на разведении скота было практически невозможно. Я и сам был не прочь разжиться деньжатами — не выходя из рамок закона, разумеется, — поэтому меня весьма заинтересовало все, что связано с этим вопросом. Он утверждал, что получает доход от использования рудников, на которых никто больше не работает…

Потом они заговорили о футболе, вспомнили знаменитостей былых времен. Не забыли и о скачках. При этом Галлафер словно дожидался чего-то. Да и Раглан не торопился покидать кафе.

— Отличный у тебя пес, мне очень понравился, -неожиданно сказал Галлафер.

— Если он объявится здесь один, без меня, можешь забрать его к себе.

— Что ты имеешь в виду?

Раглан пожал плечами:

— Я отправляюсь в логово врага, туда, где все против меня. И хотя мне об этом месте не известно ровным счетом ничего, мне предстоит разыскать там своего друга. То есть шансов у меня — один из миллиона.

— И долго ты собираешься там пробыть?

— Ровно столько, сколько потребуется. Я не знаю, как идет у них время. Я вообще о них почти ничего не знаю. Мы привыкли к нашему миру, но ведь за его пределами все может выглядеть совсем иначе. Возможно, я буду отсутствовать всего несколько минут, хотя скорее всего в нашем исчислении мое путешествие займет неделю или даже месяц. Хотя хотелось бы управиться побыстрее. — Немного помолчав, Майк принялся рассказывать то, что было ему известно. — Эта их Запретная Крепость занимает немалую площадь — высокие здания, прочные каменные стены, возведенные много лет назад… Большинством этих построек в настоящее время не пользуются. Что касается общественного строя, то картина довольно ясная — прочно укоренившиеся авторитарные порядки, при которых даже благие начинания так никогда и не воплощаются в жизнь. Мне представляются люди, давно утратившие волю к сопротивлению. А возможно, у них даже никогда и не возникало мысли о возможности противодействия злу. Что касается «смутьянов», то те давным-давно бежали от ненавистного режима и обосновались в горах, где и по сей день живут потомки древнего племени анасази. С одной стороны, они хотят заполучить кое-что из того, чем располагаем мы, но с другой — опасаются проникновения в свой мир чуждых им идей. Я не верю в то, что они располагают каким-то сверхоружием. Это всего-навсего маленький замкнутый мирок, в котором царят страх и ненависть. Хотя мне ничего точно не известно. Я уверен лишь в том, что Эрик, откопав эту киву, словно открыл ящик Пандоры. Помнишь древний миф?

— Знаешь, мне лучше пойти с тобой.

— Я не хочу, чтобы со мной кто-то шел. Если уж я сам не смогу о себе позаботиться, то этого никто не сможет сделать. Тем более что я лучше других подготовлен к этой экспедиции. Если уж я не смогу управиться, то другие и подавно не сумеют.

Чья-то огромная тень легла на стол, за которым они сидели. Майк резко обернулся. Перед ним стоял Волкмейер.

— А я повсюду тебя разыскиваю. — Он подтащил к себе свободный стул и, усевшись на него верхом, оперся руками о спинку. — Я подумал, что неплохо бы зайти и сюда, прежде чем отправиться на ту гору, о которой ты рассказывал.

— Хорошо, что ты пришел, — кивнул Раглан. Он поднялся из-за стола. — Послушай, Галлафер, как только я вернусь, обязательно постараюсь сразу же найти тебя.

Галлафер повернулся к Волкмейеру:

— Раглан мой друг тоже. Так что вы уж позаботьтесь о нем.

— Непременно, — сказал Волкмейер. — Как же иначе…

— Если случится что-нибудь непредвиденное, -продолжал Раглан, — тебе сообщат об этом мои друзья с Востока. Тогда помоги, чем сможешь. А если встретишь где-нибудь поблизости одного моего приятеля с разорванным ухом и раскроенным черепом, то найди какое-нибудь подходящее основание для того, чтобы упрятать его за решетку, и не выпускай его оттуда до тех пор, пока я не вернусь. Возможно, он расскажет тебе кое-что интересное, если ты, конечно, задашь ему наводящие вопросы.

Когда они вышли на улицу, Волкмейер спросил:

— А что это за приятель такой, с рваным ухом?

Раглан пожал плечами:

— Двое придурков решили помахать кулаками, когда я гостил у Иден Фостер. У них неважно это получилось. Вот уж воистину: не умеешь — не берись.

Волкмейер пристально посмотрел на Майка:

— Но у тебя ни единой царапины…

— Я же сказал, что они неважно орудуют кулаками.

Волкмейер снова взглянул на Раглана. но на сей раз промолчал, оставив его реплику без комментариев. И только минуту спустя снова спросил:

— Так, говоришь, их было двое?

— Здесь они сталкиваются с теми же трудностями, с какими, по всей видимости, мне придется столкнуться там. Они не понимают элементарных вещей. Одно из двух: или тот, с кем они здесь контактируют, намеренно лжет им, или же сами они настолько бестолковы, что никак не сообразят: у нас здесь, пока человек жив, он может никого не интересовать, до него никому нет дела, но стоит ему пропасть без вести — и он тотчас становится видным членом общества. Даже не будь Эрик тем, кем он был, его все равно стали бы разыскивать.

— А кто он такой?

— Электронщик, в свое время работавший и на ФБР и на ЦРУ. Ему также приходилось работать консультантом при различных комитетах, в сенате, и все американские газетчики прекрасно знают, кто он такой. И они уже интересуются, задают вопросы…

Волкмейер провел своими узловатыми пальцами по редеющим волосам.

— Я лично не был знаком с ним. Но слышал о нем от других.

— Знаешь, Волк, газетчики ведь всерьез заинтересуются этой историей, постараются заполучить ответы на свои вопросы. Тот пожар в кафе — первое звено в цепи загадочных совпадений, и они переберут пепелище по угольку. Будут расспрашивать меня и тебя тоже.

— Меня? Но ведь я ничего не знаю…

— А они так не считают. Тем более что я оставил список мест и людей на тот случай, если со мной вдруг что-нибудь случится.

Волкмейер судорожно сглотнул. Было заметно, как над воротником его рубахи задергался кадык. Он посмотрел на синеющие вдали горы.

— Надеюсь, что его все-таки отыщут.

— Это будет совсем не просто, Волк. Поэтому газетчики будут хвататься за любую возможность, что-нибудь узнать, станут расспрашивать всех подряд. Видишь ли, Волк, у них есть время на поиски. Если вдруг в общей картине выявится какое-то несоответствие, они станут докапываться до истины и в конце концов придут к разгадке. Возможно, примутся перепроверять записки об участках под рудники, сведения об уплате налогов и прочие документы.

— Наверное, ты прав. Мне такое просто не приходило в голову. — Он на несколько секунд задумался. — Просто когда выбираешься на проторенную дорожку, все кажется само собой разумеющимся.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я? Ровным счетом ничего. Просто размышляю о том, что здесь происходит.

— Тогда не переступай черту, Волк, не убедившись для начала, что ты и в самом деле готов пройти по этому пути. — Майк, обернувшись, посмотрел на старика. — Я иду туда, чтобы выручить друга, вот и все. И прекрасно знаю, что там меня ожидают немалые трудности. Если ты отправишься вместе со мной, то трудности — единственное, что я с уверенностью могу тебе обещать.

— Допустим, я и сам об этом догадываюсь. — Волкмейер смерил Раглана своим колючим взглядом. — Ты-то сам хоть знаешь, на что идешь?

Майк промолчал. Действительно, что он здесь делает? Единственный пока еще возможный для него выход — это убраться отсюда поскорее, уехать куда-нибудь подальше. И самое странное — он отважился на это ради человека, которого никогда не считал близким другом. Однако этот человек молил его о помощи…

Но много ли знает пожарный о тех, кого ему приходится спасать из огня? Или случайный прохожий, бросившийся на помощь тонущему человеку? Каждый делает все, что в его силах. И вот сейчас, руководствуясь подобными принципами, он оказался в крайне сложной ситуации и, возможно даже, умрет страшной смертью, хотя мог бы убраться подальше от этих мест и подыскать себе более приятное занятие.

Майк в сердцах выругался. Волкмейер глянул в его сторону:

— Что, страшно стало?

— Да мне было страшно с самого начала! И как только человек может вляпаться в такую историю? Я же не святой… Я обычный, в меру эгоистичный человек, который до сих пор пытался хоть как-то устроиться в этой жизни.

— Я тоже такой, — кивнул Волкмейер. — Мне надоело пасти чужих коров, зарабатывать своим горбом деньги, которые потом уходили в чужой карман. Хотел заиметь что-нибудь свое.

— Теперь у тебя есть все, но твое ли оно? Хотя никто вроде бы не собирается чинить тебе исков.

Волкмейер снял шляпу и протер своей грубой ладонью пришитую изнутри ленту.

— Я видел, как здесь строили дамбу. Видел, как хлынула вода, заполняя каньоны, по которым я, бывало, проезжал верхом. И видел, как уходили под воду древние руины, кивы. Это был знак судьбы, благословение свыше, вот что я тебе скажу.

Майк Раглан направился к своей машине. Ему надоело слушать болтовню старика. Он принял решение и не желал медлить. Возможно, он и так уже опоздал.

Обернувшись, он увидел, что Волкмейер стоит на том же месте.

— Я хочу, чтобы ты хорошенько уяснил себе одну простую вещь, Волк. Я отправляюсь туда и рассчитываю вернуться обратно вместе с Эриком Хокартом. И тем, кто вздумает встать у меня на пути, не поздоровится. Запомни же мои слова: всякому, кем бы он ни был!

Глава 29

Майк Раглан вошел в хижину на вершине горы и сразу же увидел широкий балахон, лежавший на его спальном мешке. Рядом с балахоном валялся старый засаленный тюрбан, похожий на тот, какой был у Таззока. Присев на складной стул, он развернул карту, нарисованную на куске холста.

Возможно, Майк не был трусом. Но на сей раз он испугался не на шутку. За годы странствий он не раз попадал в опасные ситуации. И вдоволь побродил по свету — заходил в древние монастыри, в которых, как считалось, обитала нечистая сила, исследовал катакомбы, где хоронили покойников, но он всегда отчетливо представлял, с чем ему пришлось столкнуться. А вот сейчас Майк имел на этот счет лишь самые смутные представления. Он внимательно разглядывал карту, которую давным-давно подарил ему старый ковбой из Флагстаффа, — тот когда-то срисовал ее с карты, вытисненной на золотой пластине. А проход на Обратную Сторону, которым ходил старик, был теперь скрыт под водой. Но теперь Майку стал известен еще один — находившийся к западу отсюда. Проход тот обнаружил Джонни, разъезжавший в поисках отбившихся от стада животных.

В самом центре карты возвышалась Ничейная гора, вычерченная с особой тщательностью. В прежние времена можно было запросто переправиться через реку, но теперь перебираться на другой берег приходилось в объезд. После того как выстроили дамбу, вода поднялась вверх по каньону и река стала значительно глубже. Ему предстояло переправляться через реку, а через киву идти нельзя. Во всяком случае, ему было сказано, что этот ход ведет прямиком в западню. Хотя с другой стороны, Шеф проходил сквозь ту нишу и вернулся обратно целым и невредимым.

Ладно, он попробует через Яму. Там тоже есть ход, и, если ему повезет, он отыщет то место.

Что случилось с Каваси? Последнее время Майк все чаще вспоминал о ней. Он считал ее воплощением одиночества. И постоянно видел перед собой ее огромные темные глаза, мягкие губы…

О чем, черт возьми, он думает? Не время думать о девочках. Сейчас его главная задача — благополучно перейти на Обратную Сторону, остаться при этом в живых, затем отыскать Чертоги Архивов и, пробравшись по ним, найти дорогу в другие помещения.

«Ты идиот, Раглан, — мысленно твердил он себе, — ты форменный идиот. Пока еще не поздно, вернись в Дюранго, садись в самолет и выбирайся отсюда. К дьяволу все это!»

И все же он ни за что бы так не поступил. Даже подыскивая разумные оправдания своему бегству, он прекрасно знал, что все равно пойдет туда, пойдет обязательно. Он обязан быть честным перед самим собой. Разве из-за Эрика он рискует жизнью? Может быть, его манит неизведанное?

Он потратил многие месяцы на изучение руин древних поселений анасази. Ему не раз приходилось располагаться на ночлег в их кивах, среди заброшенных развалин. Он ходил их тропами, стоял на тех полях, где они некогда выращивали маис и тыквы, держал в руках черепки, оставшиеся от посуды. Многие из анасази наверняка присоединились к племени хопи, другие перешли к индейцам-мимбренос, а многие умерли. Но хотя бы некоторые из них вернулись в Третий Мир — как им там живется?

Иногда, сидя в одиночестве среди развалин какой-нибудь древней постройки, Майк чувствовал себя одним из них. Ему представлялись высокие смуглые люди, растирающие зерно, таскающие воду вверх по крутым тропам или ткущие полотно, — словом, занимающиеся своими повседневными делами.

Какая участь постигла их? Судя по тому немногому, что ему удалось узнать, некоторые из них остались со «злыми людьми», но были и такие, которые бежали из того мира, уходили в горы, скрывались в каньонах, где продолжали вести привычный образ жизни, очень похожий на ту жизнь, что они вели на Меса-Верде, Ховенвипе или в Чако-Каньоне.

Майк осмотрел свой пистолет, затем вытащил из вещмешка еще один, девятимиллиметровый «хеклер-и-кох», и тут же засунул его в специальную кобуру, находившуюся внутри ремня у поясницы. Но это он сделал на всякий случай, для подстраховки. Потому что все свои надежды возлагал на «магнум» 357-го калибра.

Где сейчас Таззок? Ему нужно еще раз поговорить с ним, чтобы получить дополнительную информацию.

И где Каваси? Жива ли еще? Или они схватили ее? Возможно, убили или бросили в темницу…

Он вышел из хижины, подошел к киве и, остановившись на пороге, заглянул внутрь. Интересно, чьи это свежие следы? Кто их оставил? И когда?

Он посмотрел на зиявшую в стене нишу, напоминавшую разинутую пасть хищника. А пятна на стене сейчас казались сверкающими глазами. Майка охватило какое-то странное беспокойство, с каждой минутой нараставшее. Майк неуклюже переминался с ноги на ногу, опасливо поглядывая по сторонам.

Шеф подошел поближе. Он то и дело начинал глухо рычать, затем принялся обнюхивать камни, из которых была выложена стена кивы. Скрывалось ли там нечто? Нечто, которое сейчас выбралось наружу и рыскало среди руин…

Небо в этот день было бездонно-голубым, по нему плыли крохотные белые облачка. Река ослепительно сверкала на солнце, и над ней грозно возвышалась погруженная в безмолвие Ничейная гора.

Есть ли там тропа, ведущая на вершину? Если таковая и была, Майк не мог разглядеть ее — его со всех сторон окружали голые, отвесные склоны красноватого оттенка. И кого бы он ни спрашивал, все неизменно отвечали, что пути на вершину нет. Только однажды один старый мормон сказал, что такая тропа якобы существует; там, на вершине, пасутся дикие лошади, которые, видимо, отыскали тропу, чтобы восходить на вершину и спускаться с нее, так как зимы в этих краях бывают суровые и ледяные пронизывающие ветры вдоль и поперек продувают ничем не защищенное горное плато.

В небе, словно в предвкушении пиршества, закружил одинокий сарыч. В конце концов, добыча ему достанется, нужно только подождать.

Интересно, а там водятся сарычи? Или орлы? А есть ли такие ворота в небе, через которые они могли бы отсюда перелететь туда?

У него вдруг появилось ощущение, что за ним наблюдают. Он резко обернулся, но, ничего не заметив, перешел к другому склону вершины. Немного помедлив, принялся спускаться в противоположную от реки сторону. Майк однажды уже проходил здесь, поэтому без труда отыскал тропу, ведущую на дно Ямы.

Едва он начал спускаться, как заметил следы горного льва. Похоже, совсем недавно здесь проходило крупное животное. Хотя местность казалась на редкость пустынной. Вокруг царила тишина, лишь изредка нарушаемая шорохом листьев, — это деревья вдруг принимались нашептывать друг другу свои тайны. А Майк спускался все ниже, стараясь ступать как можно осторожнее.

Наскальные рисунки индейцев… Кое-где краска стерлась, местами отвалилась, и те истории, коим надлежало, вероятно, быть увековеченными здесь, оказались безвозвратно потерянными. А древняя тропа уходила все дальше вниз. Если в таком месте имелась вода и спасительная тень, то можно было не сомневаться: здесь когда-то жили индейцы. Вот только деревья эти вовсе не казались древними — они росли здесь лет сорок, не более. Значит, в то время тут росли другие деревья? Может, они сгорели? Или их вырубили индейцы для строительства хижин или в качестве топлива? И повсюду виднелись песчаные холмики. Что скрывалось под ними?

Парильни навахо… От них остались лишь покосившиеся кедровые столбы. А те, другие хижины — их, вероятно, построили другие люди — во всяком случае, не индейцы-навахо. Возможно, пиуты? Майк не был в этом уверен, к тому же выглядели хижины немного странно…

Вот там он в прошлый раз увидел воинов Варанелей. Но что они здесь делали? Преследовали кого-то? Или что-то? Он остановился и, прислонившись спиной к отвесной стене, осмотрелся. Где-то здесь, совсем рядом, должен находиться ход, ведущий на Обратную Сторону.

Следы! Ведь Варанели должны были оставить следы…

Прижавшись спиной к отвесной скале, Майк принялся разглядывать дно каньона, пытаясь отыскать среди камней некий признак, хоть что-нибудь, что указывало бы… Он и на сей раз ничего не заметил… Майк ощупал рукоятку пистолета, и это придало ему некоторую уверенность в себе. Он снова принялся изучать дно каньона. Затем спустился еще ниже и вошел в заросли. Вон там, в той стороне он в прошлый раз видел отряд стражников Варанелей, и воздух там как бы подрагивал. Майк почувствовал, как тяжело забилось сердце у него у груди.

Он пошел вперед, пробираясь сквозь заросли. Через какое-то время остановился и, прижавшись спиной к стволу дерева, снова осмотрелся.

Он здесь не один. Интуиция подсказывала, что рядом находился еще кто-то. Шаг в сторону — и он уже у другого дерева. И снова прижимается спиной к стволу. Он настороженно смотрел по сторонам. Если за ним следят — то откуда? Где они могут находиться? Глядя прямо перед собой, он напряженно ждал.

Где? И кто? Или, может быть, что? Если уж в нашем мире обитает немало загадочных существ, то чего же ожидать от другого измерения? Какие монстры могут населять их мир?

А что, если они невидимы? Ведь есть же звуки, которых не улавливает человеческое ухо. Такие звуки могут слышать собаки, возможно, и насекомые… А что, если существуют и подобные цвета, то есть недоступные для восприятия человеческим зрением? И очень может быть, что эти невидимые существа сейчас подкрадываются к нему…

Если люди могут переходить из одного мира в другой, то почему этого не могут животные? Ведь Шефу удалось совершить путешествие в обоих направлениях. А их животные? Возможно, там обитают какие-нибудь диковинные звери, о существовании которых никто даже не подозревает?

Осторожно ступая, Майк скользнул к другому стволу. Потом к следующему. И затаился, выжидая, напряженно прислушиваясь.

Из его укрытия хорошо просматривалась лужайка, где он видел Варанелей. Теперь лужайка была пуста. И вокруг — ни души. Майк облизал пересохшие губы. Ему очень не хотелось покидать спасительные заросли. Ведь, покинув их, он станет уязвим. Он зябко поежился. А ведь день выдался довольно теплый… Необходимо срочно выбираться из зарослей, вернуться в хижину, возвратиться все равно куда, лишь бы оказаться в безопасности, там, где ему все знакомо. Но ведь он так ничего и не нашел. Значит, еще один день потерян. А времени и так в обрез.

А Эрик? Чем занимается? Может, лежит, связанный по рукам и ногам. Может, его бросили в темницу? Или умирает в одном из «каменных мешков»? Или ему удалось их уговорить, убедить в том, что он будет им полезнее, если его оставят в живых?

Майк продвигался вдоль зарослей. Ему так и не удалось ничего найти. Он видел лишь сухие бесплодные земли, красноватые скалы да невысокие гребни песчаника.

Откуда тогда вышли Варанели? И куда ушли?

Тут он снова увидел одинокого сарыча, по-прежнему кружившего в высоком небе. И вот — новая мысль… И он похолодел от ужаса. А вдруг это не настоящий сарыч? Или специально обученная птица? обученная, чтобы следить за ним?

Какая чушь! Какие глупости лезут в голову! Он перешел к дереву, росшему у самого края песчаного «пятачка», и снова остановился, снова прислушался.

Что это? Он действительно что-то слышит или ему это только кажется? Какие-то песнопения? Псалмы? Если пели, то где-то неподалеку. Он снова осмотрелся.

Все, пора уходить. Ведь уже темнеет, а ему нужно вернуться в хижину, прежде чем он сломает ногу или свернет себе шею, карабкаясь в темноте по скалам.

Он снова услышал загадочное пение — словно многоголосый хор монотонно, раз за разом повторял одни и те же слова — всего несколько слов. Он отчетливо слышал эту песнь. Но откуда она могла доноситься?

Напряженно прислушиваясь, Майк еще плотнее прижался к стволу. Откуда доносится пение? Похоже, пели где-то рядом, где-то впереди, прямо перед ним. А если его сейчас убьют? Возможно, его труп пролежит здесь долгие годы, прежде чем его обнаружат. Если вообще когда-нибудь обнаружат… потому что кому еще придет в голову отправиться в пустынное, Богом забытое место? Стоя среди деревьев и глядя вверх, на залитые ярким солнцем стены каньона, Майк особенно остро ощущал свое одиночество. Такого одиночества он еще не знал. Ни разу в жизни ему не приходилось оказываться в подобной ситуации — когда помощи ждать не от кого, когда можно рассчитывать только на себя.

А как же Волкмейер? Чью сторону он возьмет? Сторону человека, когда-то протянувшего ему в беде руку помощи? Или выступит за тех, кто дал ему богатство?

В зарослях у него за спиной что-то зашуршало. Резко обернувшись, Майк схватился за пистолет.

Глава 30

Перед ним стояла Каваси.

Стояла под деревьями, наблюдая за ним. Майк окинул взглядом заросли кустарника у нее за спиной, но не заметил ничего подозрительного.

— Каваси, мне тебя очень не хватало.

Вообще-то он не собирался говорить об этом вслух, хотя сказал чистейшую правду. Ему действительно очень не хватало ее.

— Я не могу отлучаться надолго. Они ждут моего слова. — Она сделала широкий жест. — Вот это место, где мы стоим. Это священное место. Священное для моего народа. Говорят, что именно здесь мы впервые вошли в ваш мир, но я не знаю точно, правда это или нет.

Майк подошел к ней поближе:

— Что с Эриком?

— Я ничего о нем не знаю. Наверное, он у «них».

— Я должен найти его и освободить.

— Это невозможно. Никому не дано бежать из Запретной Крепости.

— Никогда не поверю, чтобы твой народ…

— Это не мой народ. Его захватили Властители Шибальбы, силы зла. Скрыться от них невозможно.

— А как же твой народ? Последователи Того-Кто-Обладал-Волшебством?

— Это было очень давно. И в темноте все было иначе. А когда стало светло, никого не осталось. Нас пытались разыскать, но мы закрыли все пути, и они не могли идти дальше. И была большая война, но в конце концов они ушли и оставили нас в покое.

— Давай поднимемся в хижину. Ты должна подробнее об этом рассказать.

Они пустились в обратный путь. Каваси шла впереди, уверенно пробираясь сквозь заросли.

— Вот это, — сказала она, полуобернувшись и делая широкий жест, — это очень ненадежное место.

Она вышла из зарослей и стала взбираться на узкий карниз, опоясывавший скалу.

— Нам не дано понять, но все здесь, — снова тот же жест, словно она хотела заключить в объятия Яму, и Ничейную гору, и гору, на вершине которой стояла хижина, — и все здесь как бы перепутано. У вас есть такое слово? Ненадежное место. Иногда здесь все, как есть, — деревья, вода, скалы… а в другое время нет ничего надежного, прочного, и тогда нельзя быть ни в чем уверенной. Иногда переход здесь, в другое время — там. Это… как колеблющаяся пелена, как стена водопада. И на Обратной Стороне…

— Так бывает всегда?

— Нет. Дорога иногда открыта. Потом вдруг что-то происходит… Как. будто землетрясение, но только не под землей, а в воздухе. Нет, даже не в воздухе! А в сути вещей, вообще во всем! Тогда начинает кружится голова. А глаза точно не видят, что перед тобой. Затем все успокаивается. И после этого пути нет! Всех ходы закрыты! Закрыты долго, на очень долгое время!

— Но когда-нибудь они открываются? Когда это происходит?

Она пожала плечами:

— Не знаю. Последний раз такое случилось еще до меня. До того, как я родилась. Задолго до того. Тот-Кто-Обладал-Волшебством делал отметки на стене. Он записал все случаи, о которых узнал. Такое в его жизни случалось дважды.

Майк Раглан мысленно выругался. Значит, так называемые ходы могут сами собой закрыться в любой момент и оставаться закрытыми долгие годы… И это значит, что чем скорее он бросит все к чертовой матери, тем будет лучше для него же. Тем более что его вполне устраивал обычный мир, с тремя измерениями. Да и как могло случиться, что эти индейцы, единственные из всех людей…

И все же… Ведь майя или какие-то их предки сумели создать точнейший календарь… Они знали Время, они познали его сущность. И вообще — что есть реальность? Возможно, некие… многократно повторяющиеся феномены? Откуда нам знать, что именно наша реальность и есть единственная и неповторимая? Наша сегодняшняя реальность самым разительным образом отличается от реальности, например, 1900 года. Реальность 1900-го — это пароходы, повозки, запряженные лошадьми, обычай принимать ванну в субботу вечером, опасные бритвы. Стало быть, реальность — это то, что принимается за таковую. И человек может изменять ее по своему усмотрению.

Каждый из нас наделен тем видением мира, которое присуще лишь ему одному, и со смертью человека его мир умирает вместе с ним. Мироощущение отдельных людей может отчасти совпадать, но ни одному человеку не дано увидеть мир таким же, каким его видит сосед, поскольку каждый из нас наделен своим собственным видением реальности.

Майк досадливо поморщился. Лучше выбросить все это из головы. Пора бы ему определиться — с какой именно реальностью он имеет дело на сей раз? Нужно уяснить следующее: данная реальность такова, как если бы ему предстояло войти в лифт и подняться на другой этаж; там придется на некоторое время покинуть кабину, а затем он вернется на свой этаж — на том же лифте, но уже с Эриком.

Помолчав еще немного, Майк сказал:

— Послушай, Каваси, вот ты говорила, что Яма была священным местом. Я немного осмотрелся здесь, но что-то не похоже, чтобы здесь жили. А ведь тут есть вода. И растут деревья. Здесь что, никто никогда не жил?

Она пожала плечами:

— Я же сказала: это ненадежное место. То есть все — а потом вдруг нет ничего. Скажи, ты видел здесь каких-нибудь зверей?

— Видел следы горного льва. Довольно крупного.

— Как же! Никакой это не лев. Ягуар это. Оборотень. В нем живет дух злого человека. Он убивает всех подряд, хочет всех уничтожить.

Майк слышал множество историй об оборотнях, превращающихся в волков. В Центральной Африке часто рассказывают истории о людях-леопардах. Так почему же не быть человеку-ягуару?

— Там, внизу, есть ход, через который можно попасть в ваш мир. Мне кажется, я даже видел, как туда входили Варанели, — сказал Майк.

— Может, и есть такой ход. — Она снова пожала плечами. — Но тут совсем рядом есть еще одно такое место. Говорят, что именно через него наши люди покинули Третий Мир, чтобы прийти сюда. Но я не знаю, правда это или нет. И еще говорят, что тем же ходом они возвратились обратно в Третий Мир. — Она указала на каньон. — Это вон там -место, похожее на каменную… воронку. Такие штуки у вас называют воронками. Тот-Кто-Обладал-Волшебством начертил план, на котором были указаны все пути. А воронка — это тайное место. И еще. Здесь есть ход, ведущий к Руке. Наши люди слышали об этом от Тех-Кто-Знал, только это было очень-очень давно.

Потом они шли молча. Было уже довольно темно. Каваси уверенно поднималась вверх по склону, чего нельзя было сказать о Майке. Наконец она остановилась, видимо сообразив, что идет слишком быстро и Майк не поспевает за ней. Несмотря на то что он всегда находился в прекрасной форме и считался человеком физически выносливым, здесь, на высоте, дышать ему становилось все труднее.

Он вдруг вспомнил о золоте, которое нашел старый ковбой.

— Слушай, Каваси, а тебе известно что-нибудь о ваших руинах? Я имею в виду, об очень древних руинах?

— Конечно. Я слышала много историй. Кто-то верит в них. Кто-то нет. Мы не уходим далеко от того места, где живем. У нас так нельзя. Мы слышим рассказы о старых местах, где теперь нет воды. Никто не ходит туда. И никто точно ничего не знает.

— Но если там остались руины, то где-то поблизости должна быть и вода, разве нет?

Она пожала плечами:

— Родники пересохли. Реки повернули вспять. Все превратилось в пустыню.

Наконец они добрались до вершины. Прямо перед ними темнели руины. Повсюду царила тишина, а над головой у них сверкали мириады звезд. Майк вздрогнул и взял Каваси за руку. Ему показалось, что-то движется в темноте. Движется прямо на них. Оказалось, это Шеф. Майк развел огонь и сварил кофе. Потом достал фрукты и копченое мясо.

— Я боюсь за тебя, — неожиданно сказала Каваси. Она взглянула на балахон и тюрбан. — Ты вот это… собираешься надеть на себя?

— Собираюсь.

— Это одежда жреца ягуаров. Ты не знал?

— Нет, не знал. А кто они такие?

— Их осталось очень мало. Тот-Кто-Обладал Волшебством тоже был одним из них. Все они мудрецы, очень ученые.

— В этом наряде я смогу попасть туда, куда мне и надо. В вашу Запретную Крепость. И отыщу там Эрика.

— Это невозвожно! Ты сам не знаешь, что делаешь! Запретная Крепость — это… как у вас это называется? Лабиринт, да? Только Рука знает все ходы и выходы. Варанели тоже кое-что знают, но далеко не все. Говорят, что Рука так себя оберегает, потому что только он один знает путь в свои чертоги, в свои владения. Говорят, что он обращается к ним только с балкона над огромным залом. Выходит на балкон и говорит громовым голосом.

— А если он умрет?

— Тогда будет кто-нибудь другой. Но я не знаю, кто и откуда.

— А ты сама видела Запретную Крепость?

— Только издали. Это огромный дом, гора из черного камня, из очень гладкого черного камня. — Каваси указала на возвышавшуюся на противоположном берегу реки Ничейную гору. — Вот такая! Только стены не красные, как эта гора, а все-все черные!

Они снова замолчали. Майк сделал сандвичи и передал Каваси картонную тарелку. Затем разлил кофе по чашкам. В хижине воцарились покой и уют: тепло костра согревало холодный ночной воздух, а в открытую дверь заглядывали звезды, ярко сиявшие на фоне черного неба.

Каваси вновь заговорила, тихо и медленно, но очень уверенно, словно отвечала хорошо выученный урок. Она описала Запретную Крепость. Это было гигантское сооружение, одно-единственное здание, образующее как бы целый город. Джонни сказал ей, что у нас это называется цитаделью. Этот город-крепость возвышался над простиравшимися у его подножия землями. Властителям Шибальбы и стражникам Варанелям были отведены особые апартаменты, но и тем и другим строго-настрого запрещалось появляться в других комнатах, а так называемых общественных помещений там просто-напросто не существовало.

— Если все осталось так же, как было заведено в прошлом, то там сейчас двадцать четыре Властителя и пятьсот Варанелей. Сколько слуг, не знает никто. О них нам известно только то, что им запрещено покидать свои помещения.

Медленно, стараясь ничего не забыть, Каваси рассказывала ему о том, что знала сама. К сожалению, знала она очень немного. Очевидно, крепость представляла собой хитроумный лабиринт, состоявший из множества переходов, туннелей и залов. И ходили слухи, что некоторые из залов имели стеклянные стены и были уставлены зеркалами, в которых тысячи раз отражался попавший туда человек, а вместе с ним отражались и другие зеркала, и другие стеклянные стены, и ложные выходы, и тот, кто пытался выбраться оттуда, мог легко сойти с ума. Слушая этот рассказ, Майк вспомнил об аттракционе под названием «Зеркальный дом», известном ему еще со времен участия в ярмарочных шоу, только в Запретной Крепости все было устроено более изощренно — и, конечно, масштабы совсем другие.

— А тюрьма?

— Ее там нет. Вернее, мы ничего о ней не знаем. Все, что нам удается узнать, мы запоминаем; о многом повествуют древние легенды, которые могут оказаться просто выдумкой. А заключенных — тех приводили в одну из комнат, где их допрашивали Варанели. Но мы знаем очень мало. Так мало, что, возможно, все это неправда. Ведь чем меньше человек знает, тем больше он выдумывает.

Горящие поленья весело потрескивали, из камина летели искры. Майк поднялся и подбросил в огонь еще несколько сучьев. Мысленно он признался самому себе в том, что уже давно ему не было так хорошо. Ему хотелось просто сидеть рядом с Каваси, сидеть и не думать о том, что ждет его завтра.

— А как живет твой народ? Какое у вас правительство? И какова твоя роль в нем?

— Я — лидер. Вы называете это «шеф». Но человек… он сам по себе человек и не рождается лидером.

— Но ты же сказала, что твоим предком был Тот-Кто-Обладал Волшебством?

— Если бы я не была умной, это ничего бы не значило. В моей семье было много умных людей. А значит — много лидеров. Но мы не можем приказывать. Мы можем только советовать. А если мы будем часто ошибаться, давать плохие советы, то нас никто не станет слушать. Все очень просто. Так издавна заведено. Было решено, что можно делать, а чего нельзя. Если возникает… что-то новое, то собирается Совет, который решает, как поступать в таких случаях. Часто я тоже сидела на Совете. А теперь говорю от имени Совета. Как долго это будет продолжаться, я не знаю.

Она ненадолго замолчала.

— Среди нас есть такие, кто считает, что мы должны подчиниться Руке, что будет лучше покинуть горы и вернуться к остальным. Но я так не думаю. Они глядят вниз с гор и видят зеленые поля вокруг. Они видят сады и воду. А у нас очень мало воды, на полях сухо, а урожаи скудны. И тех, кто хочет уйти к Руке, становится все больше. У Руки есть свои люди среди нас. Они клевещут на меня и на тех, кто идет за мной. И я не знаю, чем все кончится.

— Но разве они не знают о том, как суров Рука?

— Они не верят этому. Или говорят, что им все равно и главное — чтобы было много еды. А другие уклоняются от ответа. Для них Рука — власть. И они надеются получить для себя хотя бы частичку его власти. Вообще-то им именно это и обещают.

Майк Раглан сидел, прислонившись спиной к древней каменной стене. Он откинул назад голову и прикрыл глаза. Наконец-то у него появилась возможность расслабиться. Но мозг его не знал покоя. Мысли роились, кружились, уносились прочь…

Запретная Крепость скорее всего представляла собой лабиринт, запутанную систему комнат, коридоров и залов, соединенных сложной системой переходов. И все это строилось на протяжении многих столетий. Если рассказанное Таззоком соответствовало действительности, то, может, в самом деле знать расположение всех помещений не дано никому. Существовавшие там порядки складывались на протяжении веков и благодаря присущей людям инертности действовали до сих пор. А детей не допускали в эти заветные чертоги, потому что все дети изначально любознательны…

Несомненно, так же точно и Чертоги Архивов оказались в числе заброшенных и никем не посещаемых помещений. Там наверняка имелись и другие помещения, о существовании и предназначении которых все давно забыли.

Майк много читал о лабиринтах. Начало этому увлечению положил аттракцион «Зеркальный дом», с которым он объехал множество ярмарок еще в бытность свою ассистентом фокусника. Затем его друг-ливанец рассказал ему легенду о царе Миносе и Минотавре. О том, как Ариадна дала Тесею клубок, и о том, как легендарный герой, разматывая клубок, отправился на бой с Минотавром — получеловеком-полузверем. И нить Ариадны помогла ему отыскать дорогу обратно. Несомненно, это был самый известный в истории лабиринт. Правда, самый большой лабиринт, теперь уже давно разрушенный, существовал в Древнем Египте. По своей грандиозности это сооружение значительно превосходило даже египетские пирамиды. И Геродот, и Страбон упоминали о нем в своих работах; более трех тысяч комнат, огромные колоннады, поражающие воображение залы, занимающие территорию в тысячу футов длиной и семьсот футов шириной; к тому же занимало это сооружение по крайней мере два яруса, один из которых находился под землей. Майк прикинул в уме, что Запретная Крепость, вероятно, превосходит этот самый огромный из известных человечеству лабиринтов. Превосходит по крайней мере вдвое.

— Каваси, ты слышишь меня? Я собираюсь отправиться туда завтра. Ты покажешь мне дорогу?

Она поднялась и, ни слова не говоря, вышла из хижины. Майк тотчас же последовал за ней, опасаясь, что она собирается покинуть его, как это уже случилось однажды.

— Каваси, я должен туда пойти.

— Я знаю. Но как я могу послать тебя на смерть? Ведь ты не знаешь пути.

— Но ты покажешь мне путь? А не покажешь — я попытаюсь пройти через киву.

— Нет, не ходи туда! — Немного помолчал, она сказала: — Хорошо, пусть будет по-твоему. Ты слишком упрям. Мне нечего больше добавить…

— И не надо. Только покажи…

— Я покажу тебе дорогу. А потом вернусь к своему народу. Я не знаю, что ты хочешь там делать. Но запомни: берегись одного из них. Он высокий, выше тебя, и очень сильный. У него огромная власть. Он может входить в Запретную Крепость. когда захочет, и мы боимся, что он очень много знает и про нас тоже. Мы думаем, что он руководит шпионами, которые живут среди нас, и теми, кто хочет уйти от нас и присоединиться к Властителям Шибальбы. Если ты увидишь его, то сразу узнаешь. У него величественная осанка. Никто не осмеливается перечить ему. — Немного помолчав, она добавила: — Он послал за мной одного из своих людей. Я не пошла, и тогда он сказал, что придет за мной сам и уничтожит всех нас.

— У него есть имя?

— Зипакна. Где бы ты ни оказался, что бы ни делал, берегись Зипакны!

Глава 31

Завтра!

Этим сказано все. Он обречен. Оставив Каваси в дальней комнате, Майк расположился на ночлег на полу у чертежного стола. Шеф устроился рядом, у порога. За порогом — далекие звезды. Возможно, он глядит на них сейчас в последний раз.

Что на него нашло? Черта с два! Он сделает это. Он разыщет Эрика, а потом они вернутся обратно — он сам, Эрик и его спутник или спутники, сколько бы их там ни оказалось.

И все же очень может быть, что это его последняя ночь. Последняя, какой он ее знает. Ведь не исключено, что когда он вернется, если, конечно, вернется, все для него станет другим…

Криво усмехнувшись, он проговорил вполголоса:

— Ты никогда не блистал умом, Майк, но сейчас ты, похоже, превзошел самого себя по части глупости!

Он взглянул на противоположный берег реки, на темную громаду Ничейной горы — и невольно поежился… Ничейная гора… Черная, зловещая, загадочная…

Он лежал, глядя на звезды, мерцающие в темном небе. Лежал и думал. Отныне он постоянно должен быть начеку. Потому что не имеет права на ошибку. Потому что обязан проникнуть в Запретную Крепость и отыскать Чертоги Архивов, отыскать место, где хранятся карты. И среди них — карты с планом крепости. А потом он найдет Эрика, освободит его, и они вместе вернутся обратно, выбрав наикратчайший из всех возможных маршрутов.

А как же Каваси?

Он резко приподнялся. Да, как же Каваси? Догадывается ли она о его чувствах? Ведь он ни словом об этом не обмолвился. Вернее, почти не обмолвился. Пойдет ли она вместе с ним, когда он освободит Эрика? Сможет ли? Решится ли оставить на произвол судьбы свой народ, благополучие которого зависело от нее?

За порогом, во тьме началось какое-то движение — словно земля вдруг испустила тяжкий вздох. И тотчас воцарилась тишина. Землетрясение? Но земля не дрожала…

Майк в испуге вскочил на ноги. Но чего, собственно, он испугался?

Каваси уже стояла рядом.

— Майк! Начинается!

— Что начинается?

— То, о чем я тебе говорила! Помнишь? Я сказала, что иногда все пути закрываются… Закрываются на много-много лет.

— Да, помню, ты говорила об этом, но…

— Меня предупреждали об этом. То, что сейчас случилось, — такое уже было. Я не знаю, почему такое происходит. Может, само время сотрясается, может, пространство…

— Сколько времени у нас в запасе?

— Точно не знаю. Очень немного. Двадцать четыре ваших часа. Может, сорок восемь… Но не больше. Точно знаю, что не больше. Что бы ты ни задумал, ты должен успеть до этого срока. Успеть найти Эрика и выбраться с ним оттуда — или тебе придется остаться на Обратной Стороне.

— Тогда не будем медлить. Идем сейчас же.

— Хорошо, — кивнула Каваси.

Майк уже почти пожалел о такой своей поспешности. Ведь это замечательное оправдание: если бы все пути закрылись, что бы он мог поделать? Если бы он немного задержался, то она осталась бы здесь, вместе с ним, и он уже не считал бы себя обязанным отправляться на поиски Эрика и заполучил бы Каваси. И они вместе жили бы здесь, в его мире…

— Майк? Так мы идем?..

— Пошли, — сказал он.

И они начали спускаться по склону на дно каньона, к тому месту, которое когда-то обнаружил Джонни. У Майка пересохло во рту. Он задыхался. И в то же время его словно распирало изнутри, одолевало странное нетерпение… «Сейчас! — твердил он себе. — Подожди, сейчас все узнаешь! Это будет твоя самая захватывающая и, возможно, последняя авантюра».

Авантюра? Его всегда раздражало это слово. А все оттого, что его «затерли», превратили в пошлое словечко с оттенком псевдоромантичности — словечко, произносимое по большей части теми, кто ни разу в жизни не пережил ничего подобного. Отправиться в плавание по морю в утлой лодчонке — это, разумеется, настоящая авантюра, только кто на такое решится?

Каваси быстро спускалась в каньон, он шел следом. Ночь казалась уже не такой темной, как прежде. Или просто его глаза привыкли к темноте? А может, взошла луна? Майк всегда считал себя прекрасным скалолазом. Но, оказывается, Каваси знала горы еще лучше, чем он. Она передвигалась быстро и бесшумно, словно призрак, с легкостью преодолевая попадавшиеся на пути завалы из валунов, упруго ступая по острым камням, пробираясь сквозь заросли низкорослого колючего кустарника. Вдруг она остановилась. Подняла руку, напряженно прислушиваясь.

Стоя позади Каваси, не имея возможности ничего разглядеть в темноте, Майк Раглан старался воспринимать реальность такой, какой она, по его мнению, и была. Итак, он, молодой мужчина, оказался ночью в пустынной местности наедине с хорошенькой девушкой, которая предположительно именно сейчас собирается провести его в другой мир, в тот мир, что существует параллельно с миром, в котором доселе существовал он сам.

— Это здесь, — прошептала Каваси. — Возьми меня за руку. — Она поспешно шагнула вперед, и Майк успел заметить, что стоит на краю ямы, похожей на туннель. А потом он сорвался вниз.

Отчаяние и ужас охватили его при мысли, что он летит в пропасть. Но не прошло и нескольких секунд, как он уткнулся в землю. Какое-то время Майк лежал неподвижно; затем, приподняв голову, стал отплевываться от пыли. Наконец попытался сесть. Но чья-то рука удержала его, и кто-то предостерегающе зашипел: «Ш-ш-ш!» Он занял прежнее положение. И тут вдруг услышал шорох. И почувствовал рядом какое-то движение. Это была Каваси. Она снова тронула его за плечо, удерживая на месте… Майк по-прежнему лежал неподвижно, хотя испытывал жгучее желание схватиться за пистолет, одновременно ужасаясь при мысли о возможных последствиях выстрела. Ведь своей пальбой он наверняка привлек бы врагов, если они находились где-то поблизости. Возможно, ему удалось бы пристрелить одного из них, но не исключено, что их десятки, а возможно — целые сотни.

Майк почувствовал свинцовую тяжесть в груди, и даже собственное дыхание вдруг показалось ему ужасно громким. Он дышал, с жадностью хватая ртом воздух, — так дышат после длительной пробежки.

И тут ему показалось… Он вдруг понял, что лежит на траве! Не среди камней, а на траве. Он явственно чувствовал ее запах. И еще запах сырости, указывающий на близость воды, и какой-то едва различимый горьковатый аромат — возможно, запах гари. Потом он услыхал чей-то голос, но слов не разобрал. И тут же раздался другой голос, доносившийся откуда-то издалека. Затем послышались шаги, которые тотчас стихли. Майк весь напрягся, приготовившись вскочить на ноги. Снова послышались шаги. Но теперь они удалялись. И снова голоса, причем говорили на каком-то незнакомом ему языке, не похожем ни на один из тех, которые ему когда-либо доводилось слышать. В конце концов он пришел к выводу, что больше всего это напоминает кастильский диалект испанского. А с другой стороны — вовсе не похоже… Наконец Каваси бесшумно поднялась и сделала несколько шагов. Он последовал за ней. По-прежнему держа его за руку, она осторожно двигалась во тьме. Внезапно Майк увидел костер, вокруг которого сидели несколько мужчин, облаченных в синие одежды.

Варанели!

Наверное, пограничный патруль или что-то в этом роде. Но почему здесь? Почему?.. Он замер на месте, пораженный внезапной догадкой.

Они находились на Обратной Стороне!

Нет, такого не может быть! Это…

— Пошли! — прошептала Каваси.

Он покорно последовал за ней. И они по-прежнему ступали по траве, пробираясь туда, где, похоже, росли деревья. Как только они оказались под сенью зарослей, Каваси остановилась.

— Что-то не так! — прошептала она. — Зачем они здесь?

Майк понял по ее голосу, что она чем-то напугана. Он осмотрелся. Над лесом, на опушке которого они сейчас стояли, возвышалась отвесная скала в добрую тысячу футов высотой.

— Где мы? — спросил Майк.

— Моя деревня недалеко. Всего несколько миль. Но эти… они никогда не подходили так близко!

— Послушай, Каваси, я, конечно, ничего не знаю о твоем народе, но уверен в одном: это армейский патруль, расположившийся здесь на ночь или же стоящий в дозоре. Налицо все признаки, любой солдат подтвердил бы мои слова. Так что, надо полагать, они готовятся к нападению.

— К нападению? Нет! Они не посмеют! — Она была в ужасе. — О, Майк! Я отсутствовала слишком долго! Мне страшно. Очень страшно!

Он обнял ее за плечи:

— Успокойся. Давай лучше подумаем, что нам предпринять. Как добраться до того места, где ты живешь?

Она снова взяла его за руку и быстро зашагала вдоль кромки леса. Майк прошептал:

— Осторожнее! Здесь, возможно, затаились их разведчики или другие отряды.

— Вряд ли. Им нет нужды прятаться. Уже много лет, как никто им не сопротивляется.

Майк подумал, что в этом, очевидно, и заключается его единственное преимущество. И это во многом объясняло поведение двух крепышей, набросившихся на него на автостоянке близ мотеля. Они просто не ожидали сопротивления.

— Далеко еще?

— Всего несколько миль.

— Там выставлен часовой?

— Часовой? Нет, конечно же! В этом уже давно нет необходимости.

Тогда в чем причина подобного переполоха? — удивился Майк. Эрик? Может быть, ему удалось бежать? Стало быть, это поисковый отряд? Или они — при мысли об этом у него даже дух захватило — все же решили сделать то, что он сам предположил в разговоре с Галлафером, и теперь собираются во всеоружии отправиться завоевывать другой мир? Впрочем, его это не слишком беспокоило. Возможно, им и удалось бы завладеть несколькими ранчо или захватить какое-нибудь судно на озере Пауэлл, но только весть об этом сразу же разлетелась бы по всей округе, где практически в каждом доме имелось оружие, так что местные жители сумели бы постоять за себя.

К примеру, тот же Галлафер смог бы возглавить отряд, сотню вооруженных мужчин, которых прислали бы ему на помощь в течение какого-то часа. И так почти по всему Западу и даже на Востоке страны. Ни один вооруженный отряд не посмеет сунуться туда, где население почти поголовно вооружено. К тому же у местных жителей имеется еще одно, причем весьма существенное преимущество: они прекрасно знают местность.

Шли быстро, временами чуть ли не бежали, и Каваси по-прежнему была впереди. Попетляв между валунами, они прошли вдоль русла пересохшей речки, а затем стали подниматься по крутой тропе, уводившей в скалы. Очевидно, Каваси привыкла к подобным прогулкам.

Вокруг становилось светлее. Рассвет? Что-то рановато… Майк взглянул на часы. Три часа ночи? Он громко выругался. Каваси резко обернулась:

— Что случилось?

— Отправляясь сюда, — ответил Майк, — я собирался запоминать дорогу, чтобы потом без труда вернуться обратно. А теперь уже сам не знаю где нахожусь.

Глава 32

У ног их чернела глубокая пропасть. К тропе со всех сторон вплотную подступали, громоздясь друг на друга, островерхие скалы, среди которых прятались причудливые тени. И все вокруг было окутано мерцающей золотистой дымкой. Майк остановился, замер, будучи не в силах отвести взгляд от этого грандиозного зрелища. Каваси настойчиво потянула его за рукав:

— Идем!

Увлекая его за собой, она стала спускаться со скалы по едва приметной тропке, ведущей на дно пропасти, в царившую внизу прохладную тьму. В какой-то момент, воспользовавшись непродолжительной заминкой, Майк оглянулся и посмотрел вверх, туда, где надо всем высилась величественная скала, похожая на огромный палец, поднятый в знак предостережения о некой, еще неведомой ему опасности. Когда они наконец достигли дна впадины, Майк услышал журчание и тихий плеск воды.

— Ручей? — прошептал он.

— Оросительный канал, — ответила Каваси. — Их здесь множество. Это наша земля, весь этот каньон и горы вокруг. Вот почему меня все это очень тревожит. Мы никогда не предполагали, что они знают, где нас искать. Уже много лет нас здесь никто не тревожил. Теперь все изменилось…

Они вышли на широкую тропу, ведущую к темневшей впереди высокой постройке. Майк с трудом разглядел ее неясные очертания — она напоминала пуэбло, типа того, близ Таоса, но это строение было гораздо больше.

Каваси подошла к стене — на первый взгляд абсолютно глухой стене — и, протянув руку, произнесла несколько слов в какое-то устройство, походившее на обыкновенную трубу. Из трубы послышался чей-то глухой голос, и в следующее мгновение откуда-то с крыши спустилась лестница. Каваси стала быстро взбираться наверх, Майк последовал за ней. Затем лестницу снова подняли на крышу — поднял мужчина, которому Каваси что-то сказала, судя по интонациям, сказала что-то очень важное. Мужчина тотчас же бросился к дверям своего жилища. Майк слышал, как он возбужденно с кем-то заговорил, видимо передавая тревожное известие.

Каваси не теряла попусту времени. Она провела его на другой конец крыши, к другой лестнице, у которой ее уже дожидались несколько человек. Этим она тоже что-то сказала, — очевидно, объяснила ситуацию и отдала распоряжения. Затем они быстро разошлись.

— Вы ожидаете нападения?

— Мы должны быть готовы. Возможно, это просто их разведчики.

— Думаешь, они знают, где вас искать?

— Откуда мне знать? Но мы должны действовать так, как если бы они это знали. И действовать быстро.

— Отряд был очень немногочисленный. Может, вы их задержите, не дадите уйти отсюда?

Она вскинула брови.

— Что ты имеешь в виду?

— Если кроме них никто еще не знает, где вас искать, и если сами они не вернутся обратно с подобной информацией…

— Ты хочешь сказать… убить их? Но это же Варанели. Никто и никогда не убивал воина Варанеля!

— Даже Джонни?

— Ну… может быть… все равно это невозможно. Они неуязвимы!

— Абсолютной неуязвимости не существует, -возразил Майк. — А если они представляют для вас опасность, то почему бы не попробовать?

— Мы не нападаем. Мы только защищаемся.

— Иной раз лучше самому нанести первый удар. Уничтожить противника прежде, чем он сможет напасть.

— Мы не нападаем, мы только защищаемся, — упрямо твердила Каваси.

Она открыла дверь в стене, и они вошли в полутемное помещение. Девушка осторожно прикрыла за собой дверь, после чего они прошли еще три марша вверх по лестнице. На каждой площадке находилось по одной двери, задерживаться у этих дверей они не стали. На самой верхней площадке также имелась дверь, ведущая на террасу. Здесь росли деревья, бил небольшой фонтан и был выкопан пруд, здесь цвели цветы, а сама терраса уходила темную даль — Майк смутно различал ряды ухоженных грядок.

Каваси открыла еще одну дверь, и они оказались в просторной комнате. У дальней стены находился очаг. Рядом стояло несколько диванов, накрытых индейскими покрывалами.

— Это мой дом, — сказала девушка.

Каменные стены были увешаны гобеленами, а пол устлан коврами.

— Садись сюда, — сказала Каваси. — Мы будем есть, а потом придут люди, и мы будем говорить. Мы должны решить, что делать дальше.

— Я бы посоветовал разделаться с этим дозором, пока они не успели сообщить, что отыскали вас.

— Убить Варанелей? Невозможно. Убить Варанелей — великое зло.

— Почему?

— Потому что нельзя. Никто и никогда их не убивал. Это самый большой грех…

— И кто же вам об этом сказал? — раздраженно проговорил Майк. — Сами Варанели?

— Нет, но это на самом деле так. Так было всегда.

— А разве они сами время от времени никого не убивают?

— Конечно! Убивают или берут в плен. У них так принято.

— А вы, значит, их не убиваете? Кто-то основательно запудрил тебе мозги. Выходит, они имеют право убивать вас, но их убивать нельзя, потому что — грех. Мне кажется, тебе следует поразмыслить над этим. А заодно и о том, кто вам внушил такую чушь.

Из-за двери раздался чей-то голос. Каваси пересекла комнату и открыла. Вошли шесть мужчин, четверо из которых, судя по седине в волосах, были весьма преклонного возраста. На всех были накидки из какой-то тонкой ткани, стянутые у пояса ремнями.

Каваси тут же принялась что-то объяснять им. Затем снова повернулась к Майку:

— Майк, ты не помнишь, сколько их там было? Я не успела разглядеть.

— Я заметил только семерых. Но мне почему-то кажется, что их и не должно быть больше. Если действовать быстро, то можно расправиться со всеми.

Каваси перевела слова Майка своим людям, и тут же раздались изумленные и даже отчасти гневные возгласы. Только один из пришедших, по виду самый молодой из них, хранил молчание, он внимательно разглядывал Майка.

— Они говорят то же, что и я. Никому не дано убить Варанеля. Но если они нападут, мы будем защищаться.

— А если все же вы убьете кого-нибудь из них? Когда станете защищаться…

Каваси, похоже, смутилась.

— Мы еще ни разу ни одного не убили. Потому что это невозможно.

Один из старцев наконец заговорил — очевидно, рассказывал какую-то историю. Остальные одобрительно кивали. Минуту спустя Каваси перевела:

— Как-то раз, очень давно, один выживший из ума человек попытался убить Варанеля. Он целых три раза ударил его ножом. И ничего…

— Они одеты в броню, — объяснил Майк. — Они носят ее под своими короткими синими камзолами — или как вы их называете. Во всяком случае, те, которых мне довелось увидеть, были одеты в доспехи типа жилетки или рубахи. — Он немного помолчал. — А хоть кто-нибудь когда-либо пытался нанести им удар по ногам? Или перерезать горло?

— Мы не нападаем на Варанелей, — упорствовала Каваси.

Майк пожал плечами. Он уже начинал злиться.

— Тогда вам лучше смирить гордыню и стать их рабами. Мне кажется, выбора у вас нет.

— Никто не может победить Варанеля, — твердила Каваси.

— Почему же? Мне как-то пришлось столкнуться с парочкой их ребят, и у меня с ними неплохо получилось. Кстати, они очень удивились. Судя по тому, что ты рассказываешь, я для них оказался неприятным исключением.

Взгляд Раглана скользил по лицам мужчин. Внешне они казались самыми обычными людьми, и все же эти люди не могли быть такими, как все те, кого он знал прежде. Потому что здесь — совершенно другой мир, о котором сам он до сих пор понятия не имел. Были они мягче, добрее, чем привычные ему люди? Или они так долго жили в изоляции, что никто уже больше не помнил, каким должен быть настоящий мир? Перед ним были потомки скальных жителей, народа, в свое время принявшего решение отступить под натиском вражеских набегов и засухи и нашедшего здесь приют. Скрывались ли они от грозящей им опасности? Или убоялись собственных инстинктов?

Перемены не обошли стороной их общество, но каким образом и по каким направлениям шло это развитие? В апартаментах Каваси было довольно уютно, ну а если вглядеться попристальнее? Намного ли отличалось оно от незатейливых построек на Меса-Верде и в Чако-Каньоне? В какой мере отличались друг от друга два мира — мир, в котором жила Каваси, и тот, другой, сумрачный мир, в котором правил Рука?

— Вы никак не связаны с тем миром, в котором живут Варанели? — спросил наконец Майк.

— Никак. И не нуждаемся в этом. У нас есть все, что нам надо.

— А у вас есть домашние животные?

Она кивнула:

— Только коз мы не держим. От них слишком много вреда. Дай им волю, и они сожрут всю растительность, обдерут даже кору с деревьев. Когда-то давным-давно мы решили, что коз у нас не будет, потому что там, куда приходят козы, образуется пустыня. Козы все со временем превращают в пустыню.

Раглан немного помолчал, потом сказал:

— Вам придется выбирать: или убить Варанелей — или потерять все, что у вас есть.

— Мы не можем убить их. Это невозможно.

Тут неожиданно заговорил юноша, все это время стоявший в стороне:

— Я пойду и убью их!

Все в изумлении уставились на молодого человека:

— Ты, Хунапу? Ты посмеешь напасть на Варанелей?

— Я говорил с Джонни, — сказал он. — Джонни сражался с ними и убивал их. Они больше не ищут его. Мы не хотим умирать. Они тоже не хотят умирать. Если убить нескольких из них, остальные уйдут и никогда не вернутся.

Старцы принялись что-то горячо обсуждать. Раглан отошел в сторону. Что бы они ни решили, его это не касалось. Он должен был разыскать и освободить Эрика, и именно этим ему надлежало сейчас заняться. Тем более что у него уже имелись кое-какие соображения на сей счет.

— Послушай, Каваси, а существует ли другая дорога, по которой Варанели могли бы войти в вашу долину?

— Да, но это очень далеко отсюда.

— Расставить там часовых будет не трудно, только их надо вооружить. У вас есть оружие?

— Луки и стрелы, копья и духовые ружья.

— А у Варанелей?

— У них другое оружие. Я не понимаю, как оно действует. Что-то… проникает вовнутрь и влияет на человека изнутри. И через какое-то время он заболевает и умирает. Иногда через несколько минут, иногда через несколько дней. Но это не яд.

— Я бы вам все-таки посоветовал выставить на тропе часовых. Знаешь… Откровенно говоря, это не мое дело, но вам нужен человек, который мог бы руководить боевыми действиями, принимать в бою правильные решения. — Майк сделал небольшую паузу. — А тот юноша? Хунапу, кажется? Почему бы не назначить его командиром? Ведь он сам вызвался сражаться… Если у вас не хватает оружия, используйте то, что есть. Думайте, изобретайте. Всегда есть какой-то выход! — Майк отошел к одному из диванов и, расположившись на нем, развернул свою холщовую карту. Но разобраться в ней было не так-то просто. Вот если бы у него был хоть какой-нибудь ориентир…

И тут он вдруг увидел его. Та высоченная скала, похожая на огромный палец. Ведь она отмечена на его карте! Может быть, он и ошибается, но… Нет, вот она, тропа, ведущая вниз по склону и отмеченная на карте пунктиром! А вокруг — целый лабиринт горных хребтов, скал, вершин, каньонов, и посреди всего этого — маленький красный крестик. Что же он означает? Территория к югу свободна от гор, и линиями на ней отмечены… Вероятно, оросительные каналы. А рядом — черные квадратики, по всей видимости, обозначавшие дома. Еще дальше, в конце долины, находилась еще одна массивная постройка. Скорее всего это и есть Запретная Крепость! Майк внимательно разглядывал широкую дорогу, ведущую к крепости. Вот здесь — огромные ворота и рядом — дверь поменьше…

Он был так увлечен, что не заметил, как все собрались вокруг него и тоже принялись с интересом рассматривать карту. Заметив наконец столпившихся вокруг него людей, Майк указал пальцем вначале на Запретную Крепость, а затем на то, что он отыскал только сейчас, — на неприметную тропу, ведущую к крепости с гор, на тропу, которая словно обрывалась, упираясь в глухую стену.

— Что это? — спросил он у Каваси.

— Такой дороги нет, — ответила она. — Но эта тропа могла вести к потайному входу, о котором никто не знает.

— Эта карта, — пояснил Раглан, — была срисована с древней карты, найденной среди развалин. Возможно, когда-то такая дорога существовала, но теперь о ней уже не помнит никто. Даже Рука и Варанели.

Каваси в испуге взглянула на него. Затем недоуменно пожала плечами:

— Зачем кому-то ходить туда? Это место смерти. Еще никто не возвращался оттуда.

— Я пойду туда, — проговорил Майк. — Войду через дверь, что рядом с воротами. Войду и найду Эрика. — Раглан поднялся с дивана. — А когда освобожу Эрика, вернусь за тобой. Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

— Оставить мой народ? Но я нужна им…

— У них есть Хунапу, — ответил Майк.

Каваси нерешительно перевела взгляд на стоявшего неподалеку юношу.

— Поручи оборону ему, — предложил Раглан. — Он ведь готов сражаться. Мне кажется, у него это неплохо получится.

Наступал рассвет, окрасивший небо в призрачный желтоватый цвет. Майк подошел к окну и посмотрел на черные вершины, возвышавшиеся за горной террасой. Отсюда открывался чудесный вид, навеявший воспоминания о Мачу-Пикчу, крепости и святилище инков в пераунских Андах. Вокруг теснились высокие скалы, а внизу зеленели поля, на которых росли маис, бобы, тыквы и еще какие-то культуры. Селение мало чем отличалось от тех индейских поселений, какие ему приходилось видеть в Нью-Мексико, но это было гораздо больше. И все здесь было лучше обустроено: повсюду виднелись теплицы, некоторые из которых были выдолблены прямо в скалах. С гор по трубам подавалась в дома вода. Имелись и оросительные каналы.

— У вас только один такой город?

— Нет, конечно. Есть и другие, больше, чем этот. Они находятся в глубоких каньонах. Некоторые в пещерах, как у вас на Меса-Верде.

— Ты была на Меса-Верде?

— Да. Я ходила с туристами. Экскурсовод обо всем очень интересно рассказывал.

— Все было так, как он говорил?

— Он не сказал, что нашим людям приходилось всегда ожидать нападения. Сначала наши враги не могли найти нас. Они убивали людей на равнине и забирали у них зерно. Мы знали об этом, но затаились. Но потом они все же нашли нас и напали на мой народ. Некоторые из врагов были убиты, а другие сорвались в пропасть, когда попытались спуститься к нам по выступам, вырубленным в скалах. Они не знали секрета ступеней.

— Секрета ступеней?

— Спускаясь со скалы, надо ступить с нужной ноги, иначе тот, кто спускается, попадает в такое положение, что уже невозможно продолжить спуск и невозможно подняться обратно наверх. Наши враги так и остались на скалах. А потом уставали и срывались вниз. А там очень высоко.

Глава 33

Озабоченные старейшины столпились вокруг карты, пристально разглядывая на ней каждую линию.

— У нас нет таких вещей, — сказала Каваси. -Хотя кое-кто говорит, что Тот-Кто-Обладал-Волшебством разбирался в них.

— Это карта, — объяснил Раглан, — рисунок, на котором показано, где что находится. Я изучаю его, чтобы узнать, как мне лучше добраться до Запретной Крепости и как выйти из нее, после того как я там управлюсь со своими делами.

— Оттуда еще никто не выходил, — сказал один из старейшин.

Раглан начинал злиться.

— Они вам сами сказали об этом, а вы и поверили. А вот я говорю, что войду в крепость и выйду из нее. И не надо убеждать меня в том, что это невозможно. Скажи Хунапу, — обратился он к Каваси, — что он должен собрать людей, которые верят ему и которые готовы сразиться с Варанелями. А потом пусть подумает, как победить их. Ведь он знает местность…

— А ты что будешь делать?

— Я займусь тем, ради чего, собственно, и пришел сюда. Разыщу Эрика и освобожу его. — Он заглянул ей в лицо. — А потом вернусь за тобой.

Они долго смотрели друг другу в глаза.

— Я не знаю, смогу ли пойти с тобой, — сказала она наконец. — Я нужна моему народу.

— Только если ты сможешь повести их за собой. Разве ты не видишь, что происходит здесь сейчас? Происходит то же, что и до того, как ваши люди бежали сюда. Они бежали потому, что у них не было настоящего вожака. Когда враждебные племена нападали на ваших людей, то те безропотно отступали, уходили семья за семьей. Когда ваши люди оставили свои дома и вернулись сюда, все начиналось так же, как сейчас. И если все останется по-старому, вы обречены. — Он кивнул на окно. — Неужели вам хочется лишиться всего этого? Неужели вы допустите, чтобы кто-то пожинал то, что посеяно вами? У вас нет выбора, Каваси. Вы должны бороться или превратиться в рабов.

— Ты мог бы помочь нам…

— Я не могу сделать для вас ничего такого, чего при желании вы не смогли бы сделать для себя сами. Поверь мне, будет гораздо лучше, если во главе встанет кто-нибудь из ваших же. Я не герой. Я просто пришел выручать друга и сделаю все, что от меня зависит… А вы великий народ, иначе вам не удалось бы построить все это. Но если теперь вы не спасете себя сами, то и я ничем не смогу вам помочь. Хунапу будет воевать. Помогите же ему.

— А что будет потом?

— Если мне удастся благополучно доставить Эрика домой, я обязательно вернусь за тобой. Если ты, конечно, захочешь пойти со мной… Но у тебя сейчас свои заботы, а у меня — свои. Так что давай прежде покончим с ними.

«Нет, — твердил он себе, — я не герой. Если бы я был героем, то обязательно остался бы здесь, повел их к победе, а уж затем спас бы и друга. Или нашел бы свою смерть, пытаясь выручить его».

Майк перекинул через плечо вещмешок и повернулся к Каваси:

— Скажи Хунапу, пусть нападают из засады — лучше метить в шею, в ноги или в лицо. Пусть прячутся за скалами и сбрасывают на врагов камни. Главное — убейте их. — Он повернулся к Хунапу. — Ты должен доказать им всем, что Варанелей можно убивать.

— Куда ты уходишь?

Майк неопределенно махнул рукой в сторону дикого края с его нехожеными тропами.

— Туда. Хочу отыскать развалины, оставшиеся со времен Того-Кто-Обладал-Волшебством или тех, кто был до него. Там должна быть карта, и мне хотелось бы взглянуть на нее. После этого я войду в Запретную Крепость и разыщу Эрика.

— Это…

— Только не надо говорить мне, что это невозможно. Я сделаю это, потому что это мой долг.

Майк взглянул на Каваси. Глаза их встретились.

— Поверь мне, я люблю тебя. Я вернусь за тобой. Обязательно вернусь…

Шагая по тропе вверх по склону, он оглянулся. Она все еще стояла на горной террасе и смотрела ему вслед. Он помахал ей рукой. «Ты идиот, — твердил он себе. — Если бы в твоей башке была хоть капелька мозгов, ты бы схватил девчонку в охапку и дал бы отсюда деру».

Оказавшись за пределами каньона с его зеленеющими полями, Майк вышел на тропу, на которой не видно было ни единого следа. Если кто-то и проходил этой дорогой, то это было очень давно. Прошло совсем немного времени, и он вошел в лес. Земля здесь была устлана мягким ковром из опавшей хвои. В этом лесу, видимо, водились медведи и горные львы. Майк замечал следы когтей на стволах деревьев и помет на земле. Он шел, озираясь по сторонам, но довольно быстро. И нигде он не заметил следов пребывания человека. Казалось, этот лес обходили стороной. Наконец он остановился, чтобы перевести дух. Осмотрелся, надеясь в просвете между деревьями увидеть скалу, похожую на гигантский палец. Заметив ее, вздохнул с облегчением — теперь уже совсем близко. И тут что-то заставило его насторожиться. Майк быстро расстегнул куртку, чтобы при необходимости сразу же выхватить пистолет. И заметил след на земле. След, оставленный человеком — довольно высоким, но, судя по всему, худощавым. Однако вокруг вроде ни души. И ни звука. Лишь доносящийся откуда-то издалека шум водопада. И все же здесь кто-то недавно проходил. Кто-то обутый в мокасины, шести с лишним футов роста. А все индейцы, с которыми ему до сих пор приходилось сталкиваться, были не выше пяти футов восьми дюймов.

Зипакна! Он был высокого роста, ему говорили об этом. Но все-таки кто он такой? Может, он начальник Варанелей? Или Советник Руки? Каваси опасается его, а значит, и ему придется последовать ее примеру. Теперь он спускался вниз по крутому склону. Внизу за деревьями расстилалась залитая солнцем долина. Остановившись под одним из деревьев, Майк принялся разглядывать открывшуюся перед ним панораму. Ниже по склону, за деревьями, виднелась небольшая лужайка, а еще дальше протекал ручей. Майк тянул время, выжидал, ему не хотелось выходить на открытое пространство, и в то же время он твердо знал, что сделает это. Сделав еще несколько шагов, он остановился у другого дерева. Здесь, на лужайке, он следов не обнаружил. Постояв еще минуту пригнувшись, Майк быстро пересек открытое пространство и углубился в лес, росший чуть дальше по склону. И снова остановился у каких-то развалин. Затем, обогнув угол полуразрушенного дома, он увидел целое скопище руин красноватого цвета. С первого же взгляда он определил, что руины очень древние, пожалуй, самые древние из тех, которые ему когда-либо доводилось видеть. На территории площадью более чем в пятьдесят квадратных акров высились полуразрушенные стены, на земле лежали опрокинутые колонны, но самое удивительное — многие перекрытия все же уцелели. Майк присел на обломки отколовшегося от стены плоского камня. Ему необходимо было хорошенько все обдумать. Затем, поднявшись, он принялся тщательно, дюйм за дюймом, обследовать развалины, время от времени останавливаясь, стараясь запечатлеть в памяти план строения. Возможно, это и было то место, о котором говорил старый ковбой из Флагстаффа. Много ли на свете таких людей, которые, получив желанное богатство, не захотели бы его преумножить? Кто из смертных согласится довольствоваться тем, что есть? Немногие способны устоять перед соблазном разжиться золотишком — сколько бы его у тебя ни было. И значит, тот старый ковбой…

Он вздрогнул. Что с ним творится? Почему он так взволнован? Ведь ему не раз приходилось исследовать руины древних цивилизаций — в Египте, Тибете, в пустыне Такла-Макан, в Индии. Он снова окинул взглядом долину руин. Времени мало, он должен побыстрее управиться, он должен идти… И тут ему показалось, что он чувствует какой-то неприятный запах, вроде бы знакомый… Но что же это за запах?

Раглан поднялся на ноги, настороженно озираясь. Прислушался… Тишина. Он зашагал по тропе, ведущей в глубь руин. Нигде ни намека на присутствие какой-то жизни — ни птицы, ни барсука, ни хоть какой-нибудь ящерицы на худой конец. Неужто здесь вообще не водится никакой живности? Он снова остановился, настороженно озираясь. Не слышно ни жужжания мух, ни гудения пчел или жуков — ни малейших признаков жизни.

Наверное, этот город в свое время представлял собой довольно впечатляющую картину — если, конечно, это когда-то было именно городом. Эти руины практически ничем не напоминали ни одно из индейских селений, которые ему приходилось видеть прежде. Майк шел между развалинами. Прямо перед ним, в земле, зияла давно пересохшая каменная чаша небольшого водоема — футов десять в диаметре. В одной из стенок водоема имелся вывод довольно внушительных размеров, по которому, вероятно, подавалась вода, некогда наполнявшая этот резервуар.

Майк обошел вокруг ближайшей постройки и прямо перед собой увидел дверь, вернее, высокий и узкий проем в стене. Он подошел поближе, пригляделся. Что там внутри? Он сделал еще шаг, другой… И остановился. Ладно, с этим успеется. Прежде всего надо исследовать все, что находится снаружи. Он отошел от двери и пошел дальше. И почему-то почувствовал при этом огромное облегчение. И все же несколько раз он оглянулся.

Но что же все-таки с ним происходит? Отчего он не захотел зайти внутрь? В конце концов — эта мысль пришла совершенно неожиданно и показалась ему едва ли не откровением, — у него при себе имеется фонарик. Фонарик не больше дюйма в диаметре и всего дюймов десять в длину, чрезвычайно мощный, и свет его, подобно клинку острого меча, с легкостью прорезал бы тьму.

Майк упрямо шагал вперед, то и дело перешагивая через поваленные колонны и обходя стороной каменные глыбы. Несколько построек дали большую усадку, но большинство строений сохранились неплохо. К сожалению, декоративные элементы кладки в наибольшей степени подвергались воздействию времени — подобного ему не приходилось видеть ни в Греции, ни в Египте, ни даже на руинах хеттов, что в Турции. Чем бы ни оказались эти постройки, одно не вызывало сомнений, они наверняка были старше любого из ныне известных памятников древних цивилизаций. Майк подошел к проходу между постройками, и тут его глазам открылся еще один зияющий чернотой дверной проем. Покосившаяся колонна с одной стороны двери частично загораживала вход. И все же при желании проникнуть внутрь не составило бы особого труда — можно было запросто проползти под колонной или перелезть через нее. Постройка была довольно внушительных размеров, и эта дверь, по всей видимости, служила чем-то вроде черного хода. Внутри, как и в предыдущем доме, царила кромешная тьма, и разглядеть что-либо было невозможно. Майк медленно подошел к проему. Уж на сей раз он обязательно узнает, что там, внутри. Если, конечно, там есть на что смотреть.

Он сделал еще несколько шагов и заглянул внутрь. Прямо перед собой увидел ширму, установленную таким образом, что входящему в дом нужно было повернуть либо налево, либо направо, чтобы обойти ее. Нечто подобное он видел в Азии. Дело в том, что у тех народов бытовало поверье, будто злые духи могут передвигаться только напрямик, а значит, им не удастся проникнуть за ширму. Вспомнив об этом древнем суеверии, Майк усмехнулся и уже было собрался протиснуться в щель под покосившейся колонной, как вдруг услышал чей-то голос:

— Я бы на твоем месте не стал этого делать.

Глава 34

Голос донесся откуда-то сзади. А ведь всего несколько секунд назад, когда он осматривал местность, поблизости никого не было. Майк медленно выпрямился и обернулся.

Примерно в двадцати футах от него стоял высокий старик со спадающими на плечи длинными седыми волосами, худым узким лицом и аккуратно подстриженными усами и бородой. Голубые глаза смотрели внимательно, пытливо. На нем была тщательно подогнанная одежда из шкур и мокасины.

— Вы Джонни? — спросил Майк.

— А ты что же, знаешь меня? Хотя вообще-то обознаться здесь невозможно. Выбор невелик. Ну да, Джонни. А вот ты кто такой?

— Раглан. Майк Раглан. Я пришел, чтобы разыскать друга и вытащить его отсюда.

— Пришел по доброй воле? — Джонни покачал головой. — Ты, наверное, совсем того, в смысле придурок. А этот твой друг… Ты хоть знаешь, где его искать?

— Он в Запретной Крепости. Его похитили.

— Похитили? Наверное, он им зачем-то понадобился. Вообще-то они никого не затаскивают к себе насильно. А пути назад нет. Я, между прочим, сколько здесь живу, так только тем и занимаюсь, что ищу выход обратно. Уж счет годам потерял…

— Я найду друга, и мы вместе вернемся обратно. Тебя тоже можем прихватить, если ты мне поможешь.

— А ты знаешь дорогу назад?

— Пока нет, но я знаю, где искать ее. Только нужно действовать быстро. Времени нет. — И Раглан рассказал Джонни все то, о чем сам недавно узнал от Каваси.

— Это я знаю. Ведь потому я и застрял здесь. То же самое произошло, как только я перешел сюда. Я пытался выбраться обратно. Но ничего не получилось. — Он склонил голову к плечу. — А ты что, знаком с Каваси?

— Да, и я хочу взять ее к себе.

— Я тебя понимаю. Милая девочка. Умная. Очень смышленая.

Раглан указал на темневший в стене проем, в который он только что собирался войти.

— Я ищу место, где хранится золото. Там должна находиться карта, по всей видимости, выгравированная на золотом блюде.

Старик присел на большой камень.

— А ты откуда знаешь? Сам я никогда никому об этом не рассказывал, а вон те, — он кивнул в сторону оставшегося где-то среди гор селения, — они никогда не заходили сюда. Никогда.

Раглан рассказал о старом ковбое из Флагстаффа и о его золоте. Когда он закончил свой рассказ, Джонни усмехнулся:

— Сообразительный малый, ничего не скажешь! Ведь хватило же у человека ума взять столько, сколько мог унести, и больше сюда не показываться. Мне кажется, что все вот это, — он сделал широкий жест, — было выстроено лет, наверное, с тысячу тому назад. Тех, кто жил здесь, давно уже нет. Я думаю, они были совсем другими, совсем не похожими на тех, кто обитает сейчас поблизости. И у них было золото, очень много золота. Я на глазок прикинул… Полагаю, его так несколько тонн. И ту карту, о которой ты говоришь, я тоже видел, хотя… хотя я никогда не считал ее картой. Мне всегда казалось, что это какой-то план.

Раглан был озадачен. Немного помолчав, он спросил:

— А это твоя одежда? Она сшита как будто специально на тебя.

— Так оно и есть. Сам шил. Сам для себя. Давно, когда я был еще совсем мальчишкой, отец отдал меня в учение к портному. Хотел, чтобы я выучился ремеслу. У портного я прожил три года — с двенадцати и почти до шестнадцати. А потом удрал из дому и подался на Запад. А тут ведь… совсем ничего нет, а времени в избытке. Вот я и справил себе одежонку. — Он пригладил ладонью усы. — Подстригаюсь тоже регулярно. Помнится, слышал я одну историю об англичанах, которые оказались в джунглях. О том, как они всегда одевались к обеду, хотя вокруг — ни души. У них это называлось «моральным фактором». Так вот и я так же. Иначе здесь запросто свихнуться можно. Я и в жилищах своих поддерживаю порядок.

— В жилищах?

Джонни усмехнулся:

— Здесь у меня их несколько. Убежища. Разбросаны по разным местам, так что мне не приходится ходить по одной и той же тропе. Человек обычно выбирает себе какую-нибудь дорогу и постоянно ходит по ней, а кто-нибудь слишком ушлый тем временем может пронюхать, где он живет, и выследить до самого порога. А у меня везде хранится запас копченого или вяленого мяса. Сушеные фрукты, а еще орехи и разные семена. Никто, кроме меня, не знает, где мои убежища. Поэтому никто никому и не расскажет.

— Послушай, Джонни… Человека, которого я ищу, зовут Эрик Хокарт. Он у них уже несколько дней. Скажи, ты знаешь что-нибудь о Запретной Крепости?

— Нет, и никто здесь ничего не знает. Знает только Рука да еще, может быть, Зипакна.

— А тебе приходилось сталкиваться с Варанелями?

Джонни сплюнул в песок.

— А то как же! Несколько раз. Теперь-то они оставили меня в покое. Но только с ними всегда надо быть начеку. У них есть такое оружие… с виду как ружье, но стреляет почти беззвучно, просто «пах» — и в тебя летит стрела. И стоит такой стреле хотя бы мимолетом задеть тебя, хотя бы чуток оцарапать, и тебе не поздоровится. Потому что внутри тебя сразу же начинает… твориться что-то непонятное. Я один раз видел, как они прикончили волка. Они не знали, что я слежу за ними. А я затаился и ждал, чем кончится дело. Волк упал, немножко подергался и скоро затих. Просто лежал и не рыпался. И тяжело дышал, высунув язык, точно задыхался. Несколько раз, правда, попытался подняться, но не смог. Похоже, что та штука как бы отнимает силы, и жертва не сопротивляется, не шевелится. А потом наступает смерть.

— Оружие, воздействующее на метаболизм! На клеточную структуру?

— В этом я ничего не смыслю. Знаю только то, что видел своими глазами. Послушайся доброго совета. Я обхожу этих ребят стороной, и тебе тоже лучше держаться от них подальше. А если уж тебе все же случится нарваться на них, то тут уж не зевай. Убивай быстро, если не хочешь, чтобы пришили тебя.

— А винтовка у тебя есть?

— «Шарпс-Биг-Фифти». Латунные патроны. Сам их заряжаю. Делаю сам порох и стреляю. В свое время я набрел здесь на рудник. Там есть свинец и почти половина руды — серебро и еще что-то… Цинк, наверное.

— И все-таки почему ты мне отсоветовал заходить сюда, в эту вот дверь?

— Да из-за ящериц! И огромные же, чертовы твари! Длиной бывают футов до десяти. В два счета нагоняют бегущего оленя. И каждая потянет, наверное, фунтов на четыреста.

— Похоже на комодских варанов, — предположил Майк. Заметив недоумевающий взгляд старика, он пояснил: — Комодо — остров в Ост-Индии. Теперь это называется Индонезией. Ящериц такого размера обнаружили на острове Комодо и на отделенном от него проливом острове Флорес. Они — плотоядные ящерицы. И способны нагнать лошадь.

— Да, похоже на них, — кивнул Джонни. — Они привстают на задние лапы, чтобы осмотреться вокруг. Среди зарослей передвигаются почти беззвучно. А некоторые из этих тварей живут тут среди развалин.

Старик поднялся со своего камня:

— Пойдем. Покажу тебе, где золото. Мне самому-то оно здесь ни к чему. Правда, я припрятал кое-что на тот случай, если случится все же вернуться обратно. Я надеялся, что оно мне еще пригодится. — Старик заметно погрустнел. — Да… вернуться хотелось бы. Хотя вряд ли, конечно, меня теперь там кто-нибудь помнит. Столько лет прошло… А жизнь здесь здоровая. Я с тех самых пор, как сюда попал, даже насморк ни разу не подхватил. Может, это оттого, что тут просто заразиться не от кого. Но только теперь мне уже за девяносто, кажется. И я ни дня не болел с тех самых пор, как попал сюда. Только вот конь околел. Жалко. Дожил почти до сорока лет, а потом умер, можно сказать, у меня на руках. Видать, от старости. — Он снова пристально посмотрел на Раглана. — Послушай, а что там стало с автомобилями? Мода на них еще не прошла?

— Так они теперь везде и повсюду. Специально для них даже дороги замащивают.

— Мостят дороги? Лошадям, наверное, приходится несладко.

— Вообще-то лошадей теперь не часто увидишь Пожалуй, только на ранчо. Да и на ранчо теперь больше ездят на пикапах и джипах, а не на лошадях.

— Черт возьми! А кто такие эти самые пикапы?

— Это такая машина, где есть специальное отделение, чтобы перевозить разные грузы. Тюки с сеном, например. Да все что угодно.

Джонни уверенно шел вперед, пробираясь между завалами. Наконец остановился у высокого и узкого проема в стене. Задержавшись здесь, старик достал из кармана огарок свечи:

— Придется посветить. Там слишком темно.

— Оставь. У меня есть фонарь. — Майк направил луч электрического фонарика в темноту — и ахнул.

Золото, хоть и покрывшееся за многие годы толстым слоем пыли, ярко сверкало под лучом фонарика. Комната представляла собой своего рода сводчатый склеп, в стенах которого были устроены ниши, до отказа забитые золотыми дисками, очень похожими на те, о которых рассказывал старый ковбой. В самом центре комнаты, над грудой сваленных на полу золотых дисков, возвышался подпирающий потолок каменный столб. На нем и была укреплена золотая тарелка. Майк подошел ближе, чтобы получше разглядеть карту. Запретная Крепость представляла собой лабиринт, в котором хитро переплетались между собой переходы, комнаты, ложные входы и выходы. И посредине этого всего находился центральный двор и несколько огромных залов. Какое-то время Майк просто рассматривал рисунок. Он думал о том, что где-то среди этого хитросплетения комнат и коридоров томится в неволе Эрик и освободить его еще только предстоит. Имелись там и комнаты-ловушки, которые надлежало обходить стороной. И вдруг ему показалось, что он видит что-то знакомое. Было в этом рисунке нечто такое… Майк покачал головой. Нет, ничего не приходит на память. Он указал на план лабиринта:

— Послушай, Джонни, я должен войти сюда и вернуться обратно вместе с Эриком.

— Никаких шансов. Это место стерегут Варанели и Властители Шибальбы. Даже если ты сможешь вычислить дорогу туда и обратно…

Раглан снова принялся рассматривать карту.

— И вот еще что, — минуту помолчав, продолжал Джонни. — Здесь нельзя верить даже собственным глазам. К этому надо привыкнуть. Расстояния вовсе не такие, какими кажутся, и высоты — тоже. Здесь надо даже… чувствовать иначе.

— Я очень тороплюсь, Джонни. Некогда мне привыкать. Все нужно сделать за несколько часов. — Затем он добавил: — Войти-то я смогу. У меня есть друг.

— Друг, говоришь? Это ты так думаешь, что он тебе друг, даже если он и в самом деле им был. Они здесь совсем другие. Ложь у них не считается чем-то зазорным. Для них соврать — пара пустяков. И они врут. Просто так, ради развлечения. При первой же возможности могут завести тебя в западню. Они скорее станут радоваться твоим неудачам, чем успеху. И не имеет значения, кто ты такой и чем занимаешься. Мне одно время приходилось с ними сталкиваться. Я знаю, что говорю. Поверь, большинство из них пойдут на все — только бы напакостить ближнему своему. У них здесь так принято.

— Поэтому анасази и бежали отсюда?

— Бежали, чтобы оставить этот мир с его злом. И не надейся, что твой «друг» — редкое исключение. Здесь таких не бывает. Потому что любой из этих сволочей выпрыгнет из собственных штанов ради того, чтобы обманом заманить тебя туда, где ты будешь обречен на муки и смерть. Причем сам он будет потом стоять поодаль и с чувством исполненного долга наблюдать за твоими мучениями.

Раглан продолжал разглядывать блюдо, но теперь все его мысли были обращены к Таззоку. Майк помнил странный блеск в его глазах, когда речь зашла о комнатах-ловушках, словно одно только воспоминание о подобной затее привело его в неописуемый восторг.

— Они даже друг другу пакостят. Одного только не понимаю: как они вообще до сих пор существуют? То есть удивительно, что они еще не истребили друг друга окончательно.

Майк задумался… Таззок как будто говорил вполне искренне. Но был ли он честен до конца? А может, этот его плащ — всего лишь уловка, способ заманить его? Или, может быть, Таззок решил немного повременить и дождаться, пока он сам не забредет в одну из многочисленных ловушек? Но с другой стороны, он ведь обещал помочь… Таззоку очень хотелось, чтобы его Архивы были оценены по достоинству и, если возможно, спасены.

Выбора у Майка не было. Ему не оставалось ничего другого, как войти в лабиринт и там уже действовать по наитию, импровизировать. К тому же у него за плечами имелся некоторый опыт по части лабиринтов.

— Я все равно пойду туда и вытащу Эрика, чего бы мне это ни стоило. — Майк взглянул на старика. -Как далеко отсюда до того места?

— Несколько часов ходьбы. Дорога — так себе, ничего особенного. За исключением последних нескольких минут. — Джонни неожиданно улыбнулся. — А хорошо все-таки, когда можно поговорить с кем-нибудь на своем языке. Я вот научил английскому Каваси и еще кое-кого из них. Убеждал их, что им необходимо знать наш язык, но это был чистейшей воды эгоизм. Просто мне было очень одиноко. Зато Каваси теперь все хочет знать. Она с самого детства изводила меня вопросами: как мы живем там у себя, о чем думаем, как работаем и так далее. Зипакна тоже был таким.

— Зипакна?

— Ну да. Он ведь когда-то жил среди них. Делал вид, что он один из них, но только он был с самого начала против них. Я никого никогда не приводил к себе. Встречался с ними в лесу. А Зипакна постоянно приставал ко мне, чтобы я показал ему свой дом. И тогда я заподозрил неладное. Думаю: с чего это ему так неймется? Он по натуре предатель. Его мать была колдуньей. А по-английски он говорит лучше любого из них, даже лучше, чем Каваси. А все потому, что выходил туда, к нам.

— Ты уверен, что выходил?

— Выходил, и не однажды. И еще каждый раз приносил оттуда какие-нибудь хитроумные цацки. Кое-кто здесь считает, что он и есть Рука.

Майк лишь вполуха слушал болтовню старика. Он внимательно разглядывал золотое блюдо с вытисненной на нем картой. В основном это был план Запретной Крепости, но по углам блюда имелись и другие рисунки, очень похожие на долину руин, где он сейчас стоял. А что, если где-то здесь и находилось то место, откуда можно перейти на Другую Сторону и обратно? Ведь едва ли старик ковбой, нагрузившись золотом, смог бы уйти очень далеко. Ноша-то небось была не из легких.

— Послушай, Джонни, а что это за место? Может, здесь когда-то был переход к нам?

— Ничего об этом не слышал. Но те ребята из пуэбло никогда не приходят сюда. Они за версту обходят это место. Даже Каваси. Здесь все очень старое! Древнее всех наших пирамид, вместе взятых. Вон там, — он указал направление, — в одном из домов есть зал… Ну как бы зал. Так в нем вдоль стен расставлены статуи животных: там и олени, и бизоны, и ламы — да кого там только нет! И надо всем над этим — огромнейшая статуя ягуара. Вряд ли во всем мире сыщется другая такая. Все статуи высечены из камня и отполированы до блеска. Красиво! Очень красиво! Но только среди всего этого зверья нет ни одной статуи человека! — Джонни поднялся с пола. — Если ты и впрямь собираешься сделать все, как задумал, то поторопись. Времени у тебя в обрез. — Он на несколько секунд задумался. — А может, пойти с тобой? Может, так будет лучше?

Глава 35

Ниже по склону лежали руины — вероятно, некогда здесь стоял город, возможно, крепость. Теперь же от былого великолепия остались лишь груды развалин. Поверженные колонны, разбитые статуи, полуразрушенные стены и зловеще чернеющие в них дверные проемы. Майк Раглан шел впереди, готовый к любому подвоху со стороны предполагаемых врагов.

Где-то далеко внизу виднелась черная громада Запретной Крепости.

— Базальт, — сказал Джонни. — Вулканическая порода… видишь подтеки лавы с западной стороны? Поверхность отполирована как стекло. Бог ведает, кто мог выстроить такое, но только сомневаюсь, чтобы человеку это было под силу. Ни окон, ни дверей — только ворота и рядом с ними — узкая дверь.

— В том месте, где заканчивается тропа, — может, и там что-нибудь есть?..

— Не слишком на это рассчитывай.

— Послушай, Джонни, если уж ты согласился помогать мне, то позже вернешься сюда и будешь дожидаться меня немного выше по тропе. Винтовку держи наготове. И сам будь готов ко всему. Потому что я скоро вернусь.

— Как же ты собираешься отыскать его там? Если то, что мы видели, действительно карта, то там работы на целую армию солдат. Да и тем, наверное, не хватило бы месяца, чтобы обыскать все эти комнаты и переходы.

— Я уже придумал кое-что.

Майк остановился, разглядывая руины. Задумался. Какая сила могла разрушить некогда возведенные здесь постройки? Безусловно, безжалостное время сделало свое дело, но только, наверное, еще раньше здесь разразилась ужасная катастрофа: казалось, какой-то чудовищный катаклизм обрек на гибель всех, кто когда-то жил здесь.

— А что, люди из селений никогда не приходили сюда?

— Эти-то? Нет, никогда. На все прочее им наплевать, а если иной раз их и разбирало любопытство, они и виду не подавали. Да и нечего им тут делать — здесь нет никакой живности, которая могла бы их заинтересовать. Те твари, огромные ящерицы, они уже давно сожрали все, что здесь водилось. Так что теперь эти бестии охотятся друг на друга.

— А тебе не приходилось убивать их?

— Несколько раз случалось. Но одолеть их совсем не просто, Раглан. Совсем непросто. Так что держись от них подальше.

Майк поправил вещмешок за спиной, Джонни, изредка умолкая, рассказывал о долине, раскинувшейся внизу:

— Они живут как бы на двух островах, отделенных один от другого сотнями миль. И у них нет никакого сообщения друг с другом. И те, что живут в долине, твердо убеждены, что, кроме них, здесь никто больше не живет. А люди Каваси, они просто продолжают жить, как жили. Когда-то в прошлом у них вроде бы происходили какие-то стычки, но Рука никогда не допуская, чтобы его люди узнали о тех, кто живет в горах. А «наши» все время оказывались побежденными, хотя Рука никогда не совершал нападений на их селения. Зато его воины часто нападали на небольшие отряды племени Каваси, когда те выбирались на порубку леса.

Майк вытащил из вещмешка балахон, тот самый, что Таззок принес для него, и накинул его на себя; затем переобулся, заменив ботинки на прорезиненной подошве на мокасины, похожие на те, что были у самого Таззока. Пока они спускались в долину, Майк несколько раз ненадолго останавливался, подбирал с земли небольшие камешки, внимательно рассматривал их и тут же выбрасывал.

Наконец он нашел то, что искал. Белый известняк. Задержавшись у подножия одной из скал, он собрал с дюжину кусочков породы. Джонни смотрел, как Майк рассовывает мел по карманам, но от комментариев по этому поводу воздержался.

— Когда я был мальчишкой, — продолжал рассказывать старик, — в школе нас почти ничему не учили, но тогда и времена были другие. В те времена человек должен был думать самостоятельно. Рассчитывать приходилось только на себя, мы сами решали все свои проблемы и приспосабливались к обстоятельствам. Все, в чем возникала нужда, либо приносилось из леса, либо добывалось на охоте. А эти люди, которые вернулись сюда из нашего мира, они совсем другие. Если ты думаешь, что они такие же, как мы, то очень ошибаешься. Они совсем не такие и думают они тоже иначе, чем мы. Когда-то у нас любили порассуждать о «человеческой натуре». Болтовня это все. Для этих болтунов «натура» состояла в воспитании, в том, чему и как их самих учили, и поэтому они были убеждены, что все остальные люди должны испытывать одинаковые с ними чувства и реагировать на все так же, как они. А индейцы живут не так, как мы, и они смотрят на все по-своему. Здесь люди совсем другие. Взять, к примеру, тех, что живут вон там, ну, тех, которые вечно гадят друг другу… Ведь они ненавидят друг друга. Каждый из них только и ждет подходящего момента, чтобы напакостить кому-нибудь, пусть даже своему родному брату. Видит Бог, среди людей предостаточно подлецов, но ведь для этих подлость — норма жизни. А вот о людях Каваси этого не скажешь. Они совсем другие. Ты, кажется, считаешь, что этот Таззок на твоей стороне? Так я тебе скажу — не обольщайся. Он на своей собственной стороне. И ни на чьей больше.

— Но он хочет спасти свои Архивы. Он хочет, чтобы их читали.

— Возможно. Но только это все равно не меняет дела. Если ему подвернется случай нагадить тебе, то он ни за что не упустит его. Можешь не сомневаться. Себя не пощадит, но тебя подставит. Я здесь уже сталкивался с этим, и не раз.

Кажется, о том же говорил ему Эрик? Мол, там никому нельзя доверять…

— Но как же они живут, такие люди?

— А ты называешь это жизнью? Они здесь — как пауки в банке, готовы живьем сожрать друг друга. Вот народ…

Джонни остановился за уступом скалы, здесь тропа, едва различимая среди камней и травы, поворачивала, огибая раскинувшуюся внизу долину. Отсюда уже хорошо были видны улицы поселения. Редкие прохожие направлялись по своим делам. Однако колесного транспорта не было видно.

— А ты вот что, — продолжал старик, — ты смотри будь поосторожнее. Слышишь меня? Я буду здесь неподалеку и пущу в ход свою винтовку, если что… только бы ты выбрался оттуда.

— Выберусь.

Майк Раглан поправил тюрбан на голове и, не оглядываясь, зашагал по тропе, исчезающей в зарослях кустарника. Он уже приметил то место, откуда можно было выйти на узенькую улочку, ведущую к Запретной Крепости.

Сердце гулко стучало в груди. Его начинало одолевать беспокойство. Он мысленно проклинал все на свете, называя себя распоследним дураком. Улицы селения были пустынны. Если за ним кто-то и наблюдал, то наблюдал из какого-нибудь укрытия. Майк шел не спеша, размеренным шагом, стараясь подражать походке Таззока. В самом конце улицы высились каменные стены Запретной Крепости. Рука его непроизвольно потянулась к рукоятке пистолета. Майк готов был идти напролом. Он остановился у двери и посмотрел направо. Ему показалось, он различает ту тропу, за которой должен следить Джонни, — узенькую тропку, сбегавшую вниз по склону и исчезавшую среди скал. Если ему удастся выбраться из Крепости, то он пойдет именно по ней. Ни в коем случае не через город. Там можно попасть в засаду. Нет, он пойдет здесь, по этой вот тропе.

Отодвинув щеколду, Майк вошел и тут же прикрыл за собой дверь. Он оказался посреди широкого, вымощенного булыжником двора. Двор был почти безлюден, лишь двое стражников Варанелей стояли у противоположной стены примерно в полутора сотнях футов от него. Стражники негромко переговаривались. Они даже не глянули в его сторону.

В стене прямо перед собой Майк видел с дюжину дверей, а с краю, слева от них, имелся узкий проход, ведущий вдоль стены главного здания. Таззок говорил, что именно туда он и должен будет пойти.

Шагая медленно и размеренно, Майк через весь двор направился к проходу, краем глаза следя за Варанелями. Стражники не обращали на него ни малейшего внимания. А он все шел и шел. Вот он уже совсем близко, осталось пройти футов шестьдесят, не больше. Майк принялся считать шаги. Сердце его бешено колотилось, в горле пересохло. Его не покидали дурные предчувствия. Но вот стражники прервали разговор, и оба глядят в его сторону. Наблюдают? Нет, просто глянули, и все. Наверное, этот балахон им уже до того примелькался, что они попросту не замечают его. Но как отыскать здесь Эрика? Захватить кого-нибудь в плен и заставить говорить? Но кто может знать об этом? Более чем вероятно, что о пленнике знают человек десять, не более. И наверное, еще меньше людей знает, где он содержится.

Еще один шаг — и он, завернув за угол, благополучно скроется в узком приходе. Ну вот, наконец-то! Майк оказался в сводчатой галерее: по левую руку от него тянулся ряд стройных колонн, справа — глухая черная стена. Его шаги отдавались под высокими сводами негромким эхом. Он проходил мимо многочисленных дверей, не задерживаясь ни у одной из них. Он упрямо шел вперед, туда, где должна была находиться дверь, ведущая в Чертоги Архивов.

Таззок говорил, что туда никто никогда не заходит. Вернее, почти никогда. Когда-то, очень давно, туда ходили, а теперь их люди в подавляющем своем большинстве уже и не помнят о существовании каких-то там архивов. Они им не нужны. Майк оглянулся. Сделав последний шаг, он остановился у двери, выкрашенной блеклой зеленой краской, и потянулся к щеколде.

Позади послышался тихий оклик — словно предостерегающий или, возможно, протестующий, — по крайней мере, так ему показалось. Майк резко обернулся. В нескольких шагах от него стоял сухопарый седой старичок с тощей, словно стебелек, шеей. Старичок укоризненно покачал головой, с трудом подбирая английские слова:

— Не надо… Ты пришел. Они знают…

— Спасибо за предупреждение, но я должен идти. Там мой друг.

Старичок наморщил лоб, видимо пытаясь понять суть ответа. Затем снова покачал головой, а вслух добавил:

— Спасибо, это хорошо. Однажды… много времени назад, мы тоже так говорили. Теперь нет. Теперь лет «спасибо».

Раглан все же решил добиться того, чтобы его поняли… Он вытянул вперед обе руки, держа их вместе так, как если бы у него были связаны запястья.

— Мой друг там в плену. Его надо освободить.

Старичок, казалось, понял, что имеется в виду. Однако снова упрямо замотал головой:

— Нет. Тохил возьмет его себе. Его бросят на Язык.

Раглан не имел ни малейшего представления о том, что означают слова старика. Но, судя по всему, тот настроен вполне дружелюбно.

— Ты говоришь на моем языке? — спросил Майк.

— Я Камба. Когда я был молодым, я был с Теми-Кто-Научился. Варанели схватили человека, который пришел сюда с Вашей Стороны, и он отвечал, когда мы его спрашивали. Было решено, что некоторые из нас должны выучить язык, чтобы можно было выходить. Мы тоже хотели иметь вещи, которые у вас были, а у нас нет. Пять человек научились. Потом решили, что ходить не надо. — Он ненадолго замолчал. — Мы часто говорили между собой, чтобы не забывать, что знали. У нас были книги. Мы читали. В твоей стране хорошо. Мы думали, там даже лучше, чем здесь. Потом наши книги забрали и нам запретили говорить о твоем мире. — Он тоскливо посмотрел куда-то в самый конец длинной галереи. — Один раз читать великие книги — значит узнать то, чего никогда не забывать.

— А разве сейчас у вас нет книг?

— У нас есть только слово Руки. Только то, что нам можно читать.

— А ты знаешь, что за этой дверью? Здесь Чертоги Архивов?

— Туда запрещено. Мы знаем о них, но никогда не говорим.

— А Таззока ты знаешь?

— Я знаю, но не говорю… Мы ходим далеко друг от друга. Потому что боимся.

— У Руки большая сила?

Камба кивнул:

— Очень большая.

— У нас говорят, что власть портит человека.

— Это так. Власть портит не только того, кто ее имеет, но еще тех, кто подчиняется ей. Те, кто ползает в ногах у власти, предают других, подобных себе. А это большое зло.

— Хочешь пойти вместе со мной? В Чертоги Архивов?

Камба вздрогнул:

— У меня есть страх. Я старый человек. Мои кости слабы. У меня старая жена, которую я люблю, и дети, которых я тоже люблю, хотя они не замечают меня. Они считают меня проклятым и не смотрят на меня. Но я их все равно люблю. Я понимаю и прощаю. Войти сюда? Ах, если бы я только мог войти — и вернуться! Я не могу. Тогда моя женщина останется одна, а мы с ней уже очень стары, чтобы оставаться одни. Я должен забыть о любви к знанию и думать о той, которая так долго была вместе со мной. — Камба заглянул в глаза Раглану. — Они могут разрушить все, но наша любовь всегда останется с нами. И сейчас, и потом. Рука хочет, чтобы все были преданы только ему одному. Такие правители начинают, требуя малое, и заканчивают, требуя все. Иди. И если ты сможешь выйти, принеси с собой что-нибудь, чем сможешь поделиться. Все равно с кем, но только человек должен делиться с другими тем, что знает сам. Знания нельзя держать за закрытыми дверьми. Им лучше на свободе, где всякий может вдохнуть их аромат.

Он побрел прочь, затем остановился.

— Ты знаешь, что такое лабиринт? Все вот это — лабиринт, и если ты не знаешь, куда идти, то обязательно умрешь. Кто-то сказал, что нужно всегда идти налево. Я не знаю, правда это или нет. Может быть, это тоже обман — чтобы войти к человеку в доверие, а потом его предать. Мы тут все предатели. Наверное, и я сам. Ладно, иди, найди свою дорогу. Мы так мало говорили с тобой. Но это было хорошо, очень хорошо. Я ухожу…

…Так кто же он, Камба? У него был доступ в Запретную Крепость. И он знал, где находятся Чертоги Архивов.

И снова Раглан стоял в одиночестве перед зеленой дверью. Что ожидает его за ней? Встретит ли его там Таззок? Или, может быть, его уже дожидаются Варанели? Или же сами Властители Шибальбы?

Эрика наверняка охраняют. А может, и нет… Возможно, охрана здесь просто-напросто излишество. Но если его все же стерегут, то по тому, где выставлена стража, можно отыскать и само место заточения.

Чертоги Архивов когда-то были храмом, и это тоже нельзя сбрасывать со счетов. Место поклонения? Или просто то место, откуда вещал оракул? Откуда раньше обращался к подданным Голос? А это означает, что где-то должно находиться потайное место, где Голос укрывался от посторонних взоров и откуда говорил во время своих путешествий. Майку не раз приходилось бывать в подобных местах — там, откуда оракулы произносили свои пророчества. А если отыскать это место? Если сделать так, чтобы Голос снова зазвучал?

Разумно предположить, что у Голоса была не только потайная комната, откуда он вещал, но и тайный ход к ней, позволяющий пробраться туда, оставаясь незамеченным. Потайной ход, который, возможно, ведет прямиком в апартаменты Руки. Может быть, именно там и удастся разузнать, где они держат Эрика?

Кто-то говорил — кажется, Каваси, — что Рука знает, о чем говорят его люди, знает даже, о чем они думают. Но ведь даже ее племени было известно, как использовать трубы для переговоров на расстоянии. Так что вполне возможно, что прежние поколения тоже обладали этим знанием. Итак, первым делом он должен попасть в Чертоги Архивов. Майк взялся за щеколду, открыл дверь и переступил порог. Тяжелая дверь тут же захлопнулась у него за спиной. Это был резкий, пронзительный, безжалостный звук. И он услышал, как щелкнула задвижка.

Глава 36

Дверь, в которую он только что вошел, находилась по левую сторону главного зала с высокими сводчатыми потолками. На возвышении, примерно в сотне футов от входа, стоял массивный стол, а позади него — три стула с высокими спинками. Пространство перед возвышением пустовало. У стен, по обе стороны от стола, было устроено по нескольку ярусов, тесно заставленных полками с книгами, каждая из которых помещалась в переплете из тонких деревянных пластин, — подобным образом скреплялись и тибетские книги. Вдоль рядов полок тянулись огороженные узкие проходы, в которых были устроены ступеньки, ведущие на верхние ярусы.

Раглан все еще стоял у порога, внимательно разглядывая комнату. Как будто никого. За спинками стульев высилась ажурная перегородка.

Справа от него находилась лестница, ведущая вниз и огражденная массивными колоннами. Каждая из таких колонн имела в диаметре у основания четыре фута и несколько сужалась кверху. Когда-то здесь, должно быть, проводились торжественные церемонии. Наверное, вот эти огромные двери распахивались настежь для участников процессий, которые входили сюда, направляясь к возвышению.

Он снова обвел взглядом зал. Возможно, кто-то прячется здесь, среди полок с книгами, или же наблюдает за ним, притаившись за решетчатой перегородкой. Где-то здесь должны находиться карты… Может быть, с их помощью он сумеет вычислить, где сейчас держат Эрика.

Майк запрокинул голову. Вверху над ярусами полок находились балконы. Скорее всего именно оттуда столетия назад тогдашние Властители Шибальбы наблюдали за происходящими внизу церемониями.

— Архивы моего народа, — раздался за спиной у Майка тихий голос, заставивший его вздрогнуть от неожиданности.

Это был Таззок.

— Очень впечатляет. — Раглан кивнул в сторону полок. — Вот эти как будто даже на бумаге. Я думал, что у вас все только на глине и камне.

— Те хранятся внизу, в другой комнате, она еще больше, чем эта. — Таззок сделал небольшую паузу. — А там у вас есть что-нибудь подобное?

— Конечно! У нас есть Библиотека Конгресса и еще множество университетских и публичных библиотек по всей стране. Но в других странах тоже есть большие библиотеки.

— На камне? Или в глине?

— Нет, таких нет. Подобные предметы у нас хранятся в музеях, чтобы ученые могли их там изучать. Но с большей части таких документов были сделаны копии в виде удобных в обращении книг или пленок с записью.

— Пленок?

— Это средства для записи книг и устных сообщений. Такие материалы хранятся в библиотеках, подобных этой, но занимают гораздо меньше места.

Таззок кивнул:

— Говорят — только я не знаю, правда это или вранье, — что когда-то, очень давно, у нас тоже имелось нечто подобное, а теперь всем этим владеет Рука. И еще говорят, что для него постоянно изготовляют какие-то приспособления, чтобы он мог следить за всем, что у нас происходит, не выходя из Крепости.

— А ты не знаешь, где он живет?

Таззок сделал широкий жест:

— Где-то здесь, в центре того, что ты называешь лабиринтом. И твой друг тоже должен находиться… где-то там. Где-то ближе к центру.

— Помнишь, ты говорил мне о картах? О тех планах?

Таззок молча пошел вдоль одного из книжных рядов. Следуя за ним, Раглан заметил, что на каждой полке лежали стопки книг, перевязанные бечевками. На деревянных обложках были вырезаны какие-то знаки.

Внезапно остановившись, Таззок поднялся по крутой лестнице и, миновав несколько ярусов, указал на ряд полок в самом дальнем углу:

— Это здесь.

— Послушай, Таззок, если нам удастся выбраться отсюда, ты сможешь тоже пойти с нами, если захочешь. Для тебя найдется место и в нашем мире. И я уверен, что можно будет устроить твою встречу с нашими учеными. Они будут очарованы твоими бесценными Архивами, и ты займешь почетное место среди них, станешь равным среди равных. И кроме того, с твоих Архивов можно будет сделать копии, и, значит, эти знания будут жить вечно.

— Мне бы очень этого хотелось, — с чувством проговорил Таззок. — Мне часто бывает одиноко… Хочется поговорить, поделиться с кем-нибудь мыслями, узнать, что думают другие. А здесь у меня — только эти Архивы.

Раглан снял с полки одну из книг и осторожно вынул ее из деревянного переплета. Плотная бумага, чем-то напоминающая папирус, была испещрена строчками непонятных знаков. Майк отложил книгу в сторону и развернул прилагавшуюся к ней карту.

Карта оказалась на редкость подробным воспроизведением окрестностей Запретной Крепости. Горы, откуда он пришел сюда и где анасази воссоздали свой собственный мир, были отмечены лишь несколькими ломаными линиями, хотя в одном месте небольшой участок был плотно заполнен квадратиками, прямоугольниками и небольшими кружочками, вероятно обозначавшими руины, у которых он уже побывал. И тут же была нарисована ящерица.

Таззок тем временем спустился вниз. Раглан же обратился к другим книгам. Он торопливо просматривал книгу за книгой в поисках плана самой Запретной Крепости. Таззок заверил его, что такой план обязательно должен быть здесь, хотя сам он не видел его уже много лет. Лишь добравшись до самой нижней полки, Майк наконец нашел то, что искал. Эта книга была тоньше остальных, но больше их по формату.

Переплет был старым и пыльным, наверное, не один десяток лет прошел с тех пор, как ее открывали последний раз. Майк с предельной осторожностью развязал ремни, стягивавшие страницы. Затем снял деревянную обложку. Развернув хрустящую бумагу, разложил перед собой план. «Помни, — мысленно твердил он себе, — эти люди мыслят иначе, чем ты». Однако план был составлен и начерчен на редкость толково — возможно, самим же архитектором, в свое время спроектировавшим эту постройку.

Это был план лабиринта, в центре которого маленьким черным прямоугольником было обозначено самое сердце Крепости — личные покои Руки. Рядом находилось еще шесть комнат одинакового размера, которые могли быть камерами для узников, а неподалеку — еще одна, большая по площади, очевидно, предназначенная под караульное помещение.

Личные покои Руки размечены не были. Вне всякого сомнения, планировка именно этой части крепости намеренно держалась в глубокой тайне.

Окинув взглядом всю карту, Раглан приступил к изучению деталей. В помещении, обозначенном в нижнем левом углу, должны были располагаться Архивы; в правом углу напротив находились помещения хоть и не такие большие, но все же достаточно просторные — там могли разместиться жилища стражников Варанелей. Находящиеся между ними огромные ворота открывались во двор — за ними и находился вход в лабиринт. Сам же лабиринт состоял не только из извилистых коридоров, но также из огромных залов, соединенных длинными анфиладами комнат. Некоторые из этих комнат были ловушками, но только как узнать — какие именно?

Отмечались ли ловушки на планах? Кое-где имелись какие-то пометки, но все надписи были сделаны на незнакомом ему языке. Ну, разумеется, ловушки должны быть отмечены на плане — даже не зная языка, он догадался, что такие метки должны быть одинаковыми. За несколько минут Майк насчитал двадцать шесть помещений, помеченных одинаковым значком. Две такие комнаты находились одна рядом с другой. Но как теперь запомнить, какие из комнат помечены, а какие нет? Он снова окинул взглядом карту. В конце концов, перед ним был всего лишь план, и совсем не обязательно именно тот, в соответствии с которым и была возведена эта Крепость. Возможно, это был лишь приблизительный план будущей постройки. И конечно же, в процессе строительства многое здесь могло измениться.

Однако… Он снова и снова принимался разглядывать карту. В тех комнатах, которые, по его мнению, были помечены значком, обозначавшим ловушки, имелось еще кое-что, показавшееся ему не совсем обычным. Вот здесь, у самой двери…

Время шло, но для Майка оно перестало существовать. Он пристально разглядывал карту. У него создалось такое впечатление, что пол во всех без исключения комнатах-ловушках образовывал как бы крутой уклон, начинавшийся сразу же за дверью. Любой вошедший сюда неминуемо делал шаг вперед — и тогда?..

Никаких ступенек, просто крутой скат, если судить по чертежам. Может быть, скат со скользящей поверхностью? И тяжелая дверь, тут же закрывающаяся за спиной? И никаких шансов на то, чтобы, быстро повернувшись, выскочить из комнаты… Не во что даже упереться, чтобы налечь на дверь изнутри.

Простенько, но надежно. У человека, оказавшегося в такой западне, не оставалось никаких надежд на то, чтобы самостоятельно выбраться из нее. Эта мысль заставила Майка содрогнуться. Осознает ли он, куда задумал пробраться? Задумал? Так он уже здесь, уже пробрался. Теперь надо лишь отыскать Эрика — и живо назад. И кем был тот, встречи с которым следовало всячески избегать? Зипакна, человек, которого он никогда в глаза не видел. Высокий, сильный человек, тот самый, от которого нужно было держаться подальше.

Сложив карту, он вновь затянул ремни переплета и поставил книгу на ее прежнее место на полке.

А это что еще такое?

На полу валялась небольшая карта, очевидно незаметно выпавшая из книги. Майк наклонился, чтобы поднять ее, но тут послышались чьи-то шаги. На Таззока не похоже… Кто-то другой… Сжимая карту в руке, он опустился на колени, растянулся на полу пустой нижней полки и затаился. Некто вошедший сделал еще несколько шагов и остановился, возможно для того, чтобы осмотреть помещение. Затем проследовал дальше. Похоже, он приближался к полкам. Рука Майка непроизвольно потянулась к пистолету. Шаги снова затихли. Затем послышался какой-то шорох, раздался властный голос:

— Таззок!

За окриком последовала длинная тирада на непонятном языке. Было слышно, как Таззок что-то отвечает — говорит тихо, смиренно. Последовал непродолжительный обмен репликами, и через несколько минут Майк услыхал, как хлопнула дверь.

Раглан по-прежнему лежал совершенно неподвижно. Кто это ушел? Таззок или же тот, другой?

Прошло еще несколько минут, прежде чем он снова услышал шаги. На сей раз Майк узнал семенящую походку Таззока. Он наконец выбрался из своего убежища.

— Ты здесь? А я так испугался… Кто это приходил?

— Зипакна. Он никогда не заходит сюда! А сейчас почему-то зашел… — Таззок был вне себя от страха. Руки его дрожали, и он то и дело озирался по сторонам. — Ты должен уйти! Сейчас же! Я не могу так рисковать! Если тебя найдут здесь, то мне конец! Меня уничтожат! Пожалуйста, прошу тебя, уходи! Сейчас же уходи!

— Я уже ухожу. Но ты ничего не знаешь и никого здесь не видел. Понял?

Раглан повернулся и взбежал по лестнице на следующий ярус. Затем еще выше. Свет проникал сюда через узкое окошко в дальней стене. Он взглянул на выпавшую из книги карту.

Это была очень древняя карта. Несомненно, она имела некоторое отношение к плану Запретной Крепости — а иначе кому бы понадобилось засовывать ее между страниц той книги? Разглядывая карту Майк вдруг поймал себя на мысли, что не припоминает ничего похожего. И тут его осенило…

Это же вот это самое помещение! Это и есть Чертоги Архивов в те времена, когда здесь находился храм, задолго до того, как к нему была пристроена громада Запретной Крепости. Но тогда здесь не было никаких архивов. Каменные скалы тянулись рядами вдоль стен, а в самом центре, на возвышении, по-видимому, и происходили священные действа. Зипакна! А что, если он видел его и теперь просто ненадолго отлучился, чтобы поднять тревогу и позвать стражу? Если он все еще надеется отыскать Эрика, то лучше поторопиться. Однако Майк никак не мог оторваться от карты. Вот тут обозначен и этот стол, и три стула позади него. А вот и решетчатая перегородка. В самом углу ажурной стены обозначена дверь, открыв ее, можно войти в лабиринт, который вел прямиком в покои Руки!

В другой стене, прямо под ним, открывался еще один ход. Майк стал быстро спускаться, пробираясь между полок, уставленных книгами. Кое-где книги были сложены в стопки, изредка попадались каменные плиты с высеченными на них надписями. Отыскав дверь, он подошел к ней вплотную в надежде нащупать ручку или засов. И тут дверь открылась сама собой. За ней оказался освещенный коридор. Вдруг за спиной у него послышался какой-то шум, затем раздался громкий властный голос. Сунув карту за пазуху, Майк бросился в открывшийся перед ним проем и тотчас повернул налево, направляясь к лабиринту. Быстро скрывшись за поворотом, он остановился, прижавшись спиной к стене, и снова потянулся к пистолету… Однако, вовремя одумавшись, опустил руку. Он стоял у стены, напряженно прислушиваясь. Наконец взглянул на часы — и ужаснулся. Ему еще столько предстоит сделать — и так мало у него осталось времени! Майк сделал шаг, другой — и тотчас же отпрянул. Кто-то шел по длинному коридору, быстро приближаясь к нему.

Майк попятился, скрываясь в тени алькова. Он знал: смерть подстерегает его на каждом шагу.

Готовый ко всему, он терпеливо ждал.

Глава 37

…Едва уловимый аромат духов, не похожий ни на один из известных ему, легкая поступь, шорох платья…

Она оказалась стройной, грациозной и довольно высокой. В тусклом свете черты ее лица были почти неразличимы. Внезапно остановившись, она повернулась в сторону темного алькова:

— Хочешь пойти со мной?

Майк нашарил в кармане подобранный в горах кусок мела.

— Как-нибудь в другой раз, — вежливо ответил он, прислушиваясь, однако в коридоре, кроме них двоих, по-видимому, никого не было.

— Но я могу проводить тебя туда, куда ты хочешь попасть. Тебе будет проще добраться туда, если кто-нибудь покажет тебе дорогу. — Она протянула ему руку. — Я хочу помочь тебе.

— Не сомневаюсь, но лучше уж я сам как-нибудь управлюсь.

Она покачала головой:

— Один ты ничего не добьешься. Но здесь есть люди, которые желают тебе помочь.

Майк подошел поближе. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что у нее нет при себе оружия, если не считать того, что было дано ей от рождения. Впрочем, это оружие сразило бы любого наповал.

— И куда же ты хочешь меня отвести?

— К Эрику. Ведь ты этого хотел, разве нет? Он совсем недалеко отсюда, и он ждет тебя.

— Мне бы очень хотелось повидать его. — Он незаметно чиркнул зажатым в руке мелком об угол ниши. — Тем более что такая прелестная спутница сама предложила составить мне компанию.

Она уже сделала несколько шагов, жестом приглашая его следовать за собой, но Майк остановил ее.

— Только не слишком быстро. У меня болит нога, — соврал он.

— Вот как? Сочувствую…

При каждом повороте он оставлял на стене отметку. Наконец они остановились у одной из дверей. Она нажала на деревянный куб, вделанный в каменную стену, и дверь медленно открылась. Отступив в сторону, она улыбнулась, жестом приглашая его войти.

Майк улыбнулся ей в ответ:

— Ты не знаешь наших обычаев. В нашей стране принято женщин пропускать вперед. — Он сделал шаг назад, давая этим понять, что ей следует войти первой.

Она направилась к чернеющему в стене проему, но стоило ей ступить на порог, как дверь начала медленно закрываться. Ухватив свою спутницу за рукав, Раглан одним рывком вытащил ее обратно в коридор.

Она резко обернулась к нему, высвобождая руку:

— Почему? Зачем ты это сделал?

— Я боялся, что тебя задавит дверью. — Майк нисколько не сомневался: они стояли у одной из комнат-ловушек. — Если ты хочешь отвести меня к нему, то отведи. Если не хочешь, возвращайся к тем, кто подослал тебя, и скажи им, что я иду. И еще скажи, что если они хотят, чтобы их люди не сомневались в неуязвимости Варанелей, то пусть уж лучше не посылают их против меня.

— Ты дурак! — Губы ее искривились в презрительной усмешке. — Несчастный дурак!

— Но этот дурак все же спас тебя от смерти. Или ты полагаешь, что они бы потом открыли эту дверь специально для того, чтобы выпустить тебя? Разве они когда-нибудь так поступали?

Она насупилась:

— Почему ты сделал это?

— Потому что у нас так принято. У нас это иногда называют «рыцарством». Возможно, дурацкий обычай, но так уж заведено. Мне было бы неприятно думать о том, что ты медленно умираешь там, в темноте, о том, как будешь колотить по стенам своими маленькими кулачками. А потом твои кости остались бы лежать рядом с костями тех, кто попал туда до тебя.

— Ты дурак, — повторила она, правда, на сей раз уже не столь уверенно.

— Вероятно, — продолжал Майк, — ты все же надеялась, что сумеешь удрать после того, как я окажусь в западне. Ты надеялась, что успеешь выскочить обратно, прежде чем закроется дверь. Допускаю, что они сами предложили такой вариант, но только, видишь ли, какое дело, сами-то они прекрасно знали, что это невозможно. Во-первых, дверь слишком тяжелая, во-вторых, пол с той стороны резко уходит вниз, а в-третьих, ты бы просто не успела спастись. Так что видишь, они решили, что ты должна умереть вместе со мной.

Она отшатнулась:

— Это неправда!

— Ты знаешь своих людей лучше, чем я. Возможно, я и ошибаюсь, но только у меня сложилось такое впечатление, что у вас тут любого можно запросто укокошить. Вот почему ваш город вымирает.

— Вымирает? — недоверчиво переспросила она.

— Проходя по вашему городу, я видел много пустующих, заброшенных домов, в которых никто не живет. Очевидно, когда-то здесь жило значительно больше людей, чем сейчас. Ведь нигде не видно зданий, построенных недавно. Все ваши постройки очень старые. Ваш мир не развивается, а когда организм перестает расти, то это значит, что он начинает разлагаться. Вам следовало бы брать пример с людей, что живут в горах.

— В горах никто не живет.

— А ты сама была там? Имела возможность лично в этом убедиться?

Она пожала плечами:

— Кому захочется идти туда? Там нет ничего, только голые холмы.

— Неужели тебе не любопытно на них взглянуть?

— Что такое «любопытно»? Я не знаю, что это такое. А в горах ничего нет.

— А за горами? Знаешь, что находится за горами, за пустыней?

Она снова пожала плечами:

— Почему ты спрашиваешь о таких глупостях? Там тоже ничего нет.

— А как же руины?

— Руины? Я не знаю никаких руин. Вот здесь Шибальба. И кроме Шибальбы, нет ничего.

— А как же я? Я-то откуда пришел?

Она смотрела на него с беспокойством и с нескрываемым раздражением:

— Это не имеет значения. Ты неправильный. Тебя не должно быть. Ты не такой, как мы. Ты вообще из ниоткуда.

Майк усмехнулся:

— Несомненно, очень многие согласились бы с тобой. — Он наконец понял, что попусту теряет время. — Все, я ухожу. Если хочешь, можешь пойти со мной. Если все еще сомневаешься, что вашим людям наплевать на тебя, можешь снова зайти в эту комнату. Готов поклясться, что ты из нее никогда больше не выйдешь. Или возвращайся обратно и скажи им, что у тебя ничего не получилось. Скажи, что я отказался пойти с тобой.

Майк повернулся и быстро зашагал по коридору. Он думал о правиле левой руки, которое срабатывает во многих лабиринтах. Возможно, что и этот лабиринт устроен по тому же принципу.

Перед тем как повернуть за угол, он оглянулся. Она неподвижно стояла на том же месте и смотрела ему вслед. Держась левой стены, он зашел в нишу, снова вышел из нее, поставил на стене метку и поспешил дальше, сосредоточившись на карте, которую прихватил из Архивов. Теперь он думал только о том, как бы разыскать Эрика и поскорее выбраться отсюда, вернуться обратно в свой мир — и желательно вместе с Каваси.

Что его в ней привлекало? И почему он думал о ней больше, чем о любой другой из девушек, с которыми бывал знаком? Ведь он ее почти не знал… И все же она была единственной желанной. Следуя по пустынным коридорам, он время от времени проходил мимо наглухо закрытых дверей. Майк понятия не имел, куда они ведут. В западню? Может, там находились чьи-то покои? Или кладовые? Или склепы? Каждый очередной поворот юн отмечал мелом. Только бы никто не догадался, что это за метки, и не стер бы их. В сыром и тухлом воздухе пахло плесенью. Свет, невесть откуда проникавший сюда, был настолько тусклым, что можно было разглядеть лишь общие очертания предметов. Майк замедлил шаг. Какое расстояние он уже прошел? Сколько за это время сделал поворотов? Десять? Двадцать? Майк не считал. Он снова проверил оружие. Все было на месте, и у него возникло такое чувство, что очень скоро оно ему может понадобиться. По-прежнему держась левой стены, он в очередной раз повернул за угол. В этом коридоре было значительно светлее, и причина казалась очевидной: наверху, под самым потолком, тянулся ряд узких, словно бойницы, окон. Судя по всему, это была внешняя стена

Внезапно остановившись, Майк взглянул себе под ноги. Только сейчас он заметил, что ступает по скальному монолиту красноватого цвета, очень напоминавшему нагромождение скал, которое он окрестил Чертовой горой. А что, если в том, его мире это место было горой Эрика? Что, если где-то здесь открывается путь обратно? Разве не приходилось ему слышать о том, что такой ход должен существовать? Если бы ему действительно удалось отыскать этот путь — насколько это облегчило бы их с Эриком побег! Тогда бы ему не пришлось возвращаться обратно, оставалось бы лишь броситься в проход между двумя измерениями — и, возможно, они оказались бы в той самой киве!

Майк остановился и прислушался. Он слышал что-то? Какой-то отдаленный звук? Может быть, шум погони? Он зашагал дальше, постоянно держась стены слева от себя. Сделав очередной поворот, он неожиданно оказался у входа в необычный зал. Повсюду были расставлены огромные зеркала и стеклянные перегородки, за которыми виделись все новые и новые прозрачные стены. Майк медленно двинулся дальше, по-прежнему держась рукой за стену — теперь уже стеклянную. Но, сделав всего несколько шагов, он наткнулся на другое стекло, преградившее ему путь. Не отрывая руки от стены, Майк попробовал взять чуть правее. И снова он налетел на стекло.

Как так может получаться? Стоя на месте, он провел левой рукой по стеклянной стене. В конце концов ему удалось нащупать проход, и он продвинулся еще на несколько шагов. И снова прозрачная стена преградила ему путь. Майк резко повернулся, на мгновение убрав руку со стены. И тут же снова коснулся стекла. Но в каком месте — в том же самом? Он не был в этом уверен. А что, если эти стеклянные стены — вращающиеся? Что, если этот лабиринт устроен так, что стены поворачиваются под тяжестью его шагов? Майк осторожно продвигался вперед. Время от времени он закрывал глаза — так ему было легче. Полагаться здесь на зрение не имело смысла. А вдруг он ходит по кругу? Ведь оказавшись среди стеклянных стен, он уже не мог отмечать свое продвижение. То ли мел оказался плохим, то ли само стекло было обработано каким-то особым образом, но только мел не оставлял на гладкой стеклянной поверхности ни малейшего следа.

Майк проходил поворот за поворотом. Его пальцы осторожно ощупывали стеклянную стену. И вдруг рука его наткнулась на острую грань. Он повернул голову и увидел зеркало и свое собственное отражение в нем. А чуть дальше слева открывался какой-то проход. Майк снова развернул старинную карту. Затем поднял голову, осмотрелся. Прямо перед ним была глухая стена, за ней скорее всего находились покои Руки. Справа, примерно в тридцати футах от него, находился еще один коридор, а двери шести тюремных камер — если обозначенные на карте помещения действительно являлись таковыми — выходили именно в этот коридор. Там же находилась дверь, ведущая в караульное помещение. Майк подумал, что до сих пор ему невероятно везло. Беглое изучение карты и некоторое знакомство с различными лабиринтами — это, конечно, очень пригодилось. Лабиринт Запретной Крепости оказался в общем-то довольно простым. И все же ему едва ли удалось бы благополучно пробраться сквозь него, если бы он не взглянул разок-другой на карту и не следовал правилу левой руки. Он поднес карту к глазам и принялся осматриваться в нее, напрягая зрение. Вот здесь, совсем рядом, за углом — что это такое? Вроде бы какой-то туннель. Или дверь? Он свернул карту и, собравшись с духом, вступил под каменные своды коридора.

Никого и ничего.

Он снова осмотрелся. Затем свернул направо и дошел до угла. Повернул за угол — и оказался лицом к лицу с Варанелем! Стражник уже открыл рот, намереваясь закричать. У Майка Раглана не оставалось времени на раздумья.

Майк ударил первым, ударил изо всех сил. Послышался хруст — удар пришелся в челюсть. Варанель, роняя свой жезл, рухнул на пол. Перешагнув через поверженного противника, Раглан наступил на катившийся по полу предмет, с виду напоминавший трубку; она хрустнула у него под каблуком. Майк направился к дверям камер. Оказавшись у первой из них, он с силой потянул за ручку. Но дверь оказалась заперта. Он окликнул Эрика по имени и прислушался, дожидаясь ответа.

Тишина. Повернувшись, он ухватился за ручку другой двери и рывком распахнул ее настежь. Посреди комнаты стоял стол, вокруг которого сидели четверо стражников. Те ошалело уставились на незваного гостя.

Один из них, по-видимому старший, опомнился быстрее всех. Его приказ, что бы он ни означал, был адресован Раглану. Говорил он быстро и отрывисто. Очевидно, ему даже в голову не приходило, что кто-то может ему не подчиниться. И Майк не преминул этим воспользоваться. Увидев висевшую на крюке у двери связку ключей, он подхватил ее и, отступив назад, захлопнул дверь.

Из-за запертой двери послышались вопли. Майк поспешил прочь.

У караульного помещения начинался еще один проход, в который он и вступил. Вскоре Майк добрался до того места, где были расположены еще две двери, одна напротив другой. Он вставил ключ в замочную скважину той, что находилась по левую сторону, и повернул его.

Дверь тотчас отворилась. Однако Майк не торопился переступить порог. Он достал фонарик и, стоя в дверях, направил в темноту луч света. На полу камеры лежал Эрик Хокарт. Судя по всему, он был без сознания. Майк переступил порог. У самых ног его начинался небольшой скат. А дверь у него за спиной уже начала медленно закрываться…

Глава 38

Раглан быстро отступил назад. Но перед тем, как тяжелая дверь захлопнулась, Эрик открыл глаза, и их взгляды на мгновение встретились.

Раглан снова стоял посреди пустынного коридора. И тут за спиной у него послышался топот. Быстро обернувшись, Майк выхватил пистолет. Ближайший из преследователей находился всего в десяти футах от него. Раглан поднял левую руку, словно защищаясь от удара, и выстрелил из-под локтя. Звук выстрела прокатился по каменному коридору оглушительным эхом — точно стреляли из пушки. Пуля угодила стражнику в грудь. Какую бы броню ни носили Варанели под одеждой, она не могла спасти от пули, выпущенной из пистолета 357-го калибра.

Раглан выстрелил еще раз. И еще один стражник рухнул на каменный пол.

Потрясенные этим зрелищем, остальные остановились и попятились. Затем обратились в бегство, напуганные столь неожиданным отпором. Они были уверены в собственной неуязвимости — и вот двоим из них пришлось расстаться с жизнью, причем в течение каких-то нескольких секунд. Однако Раглан прекрасно знал: они еще обязательно вернутся, как только…

Он наклонился и ухватил мертвеца за шиворот. Затем, подтащив его к камере, снова открыл массивную дверь и швырнул Варанеля на нары так, чтобы дверь не закрылась. Переступив через труп, Раглан бросился к Эрику. Схватив друга за руку, он потащил его к выходу. И вдруг заметил, что кто-то пытается оттащить мертвеца от двери. Выпустив руку Эрика, Майк рванулся к выходу и, прежде чем стражник, стоявший в коридоре, успел выхватить оружие, ударил его по лицу рукояткой пистолета.

Варанель отшатнулся и бросился наутек. Раглан вернулся к Эрику и вытащил его в коридор.

— Идти можешь?

Эрик кивнул, хотя было очевидно, что он едва стоит на ногах. Лицо его было мертвенно-бледным, и на нем темнели синяки от побоев. Майк осмотрелся. Слева от него находился вход в лабиринт, из которого он только что вышел — смертельно опасный путь для того, кто поспешно уходит от погони. К тому же его противники ориентировались в этих переходах гораздо лучше, чем он. Направо же открывалось продолжение туннеля, коридор протянулся еще на пятьдесят футов — затем поворот, а что там, за поворотом, оставалось лишь догадываться. И наконец, прямо перед ними находилась наглухо закрытая дверь, ведущая, по расчетам Майка, в покои Руки. Держа пистолет наготове, он надавил на деревянный брусок в стене рядом с дверью. Тяжелая дверь тотчас распахнулась. В открывшемся перед ними помещении было довольно светло; казалось, что белая ширма, установленная напротив двери, излучает этот свет. Собравшись с духом, Раглан переступил порог. Эрик последовал за ним. Дверь за ними закрылась сама собой. И в то же мгновение послышался чей-то властный голос — по-видимому, кто-то отдавал распоряжения. Скрывшись за ширмой, беглецы оказались посреди своего рода фойе с четырьмя узкими высокими дверьми. А прямо перед ними высилась гигантская статуя: застывший в прыжке ягуар, вытесанный из черного базальта. Каменный хищник скалил клыки и очень походил на настоящего. Раглан как зачарованный смотрел на это произведение искусства — подобного ему еще не приходилось встречать.

И снова загремел тот же повелительный голос: очевидно, им приказывали убираться отсюда.

Раглан взглянул на Эрика:

— Ты в порядке? Сам сможешь идти?

— Иди. Я постараюсь.

Итак, четыре двери… Майк попытался восстановить в памяти план Крепости, но ничего подобного на карте не было. Скорее всего эти двери тоже ведут в западню. Майк опустился на корточки и принялся разглядывать двери и пол перед ними, в одну из дверей, похоже, входили чаще, чем в остальные. Дверь же, ведущая в ловушку, наверняка открывалась реже всего. Наконец Раглан выпрямился и нажал на деревянный брусок у одной из дверей — у той, которой пользовались чаще; дверь начала медленно открываться. За дверью было светло. Они вошли. Майк по-прежнему держал пистолет наготове. И снова загремел все тот же гневный голос, только на сей раз в нем уже звучали истерические нотки.

— Что это? — прошептал Эрик. — Неужели человеческий голос?

— Наверное, он говорит в какую-то трубку, — предположил Раглан. — Вероятно, до сих пор никто еще не осмеливался ослушаться его приказаний.

И тут Раглан в изумлении уставился на Эрика:

— Неужто и ты его не видел? А я-то думал, что Рука сам станет тебя допрашивать.

— Мной занимался Зипакна, Судя по тому, что мне здесь довелось услышать, Рука никому не показывается на глаза.

Они находились в просторной комнате с высоким сводчатым потолком. У дальней стены стоял какой-то идол с огромной головой, выпученными глазами, округлыми щеками и разинутым ртом. Изо рта торчал подвешенный на шарнирах язык.

— Похож на Ваала — божество, которому поклонялись карфагеняне. Они приносили ему в жертву детей — иногда до пяти сотен за раз. В разверстом чреве монстра пылал огонь. Жертв бросали на язык, который тут же задвигался, переворачивался, и дети падали в огонь.

Справа и слева от идола находились две двери, и друзья, не теряя времени, подошли к левой из них. Дверь выходила в какой-то коридор, Майк шел впереди: он надеялся, что, следуя этой дорогой, они все же выйдут из Крепости. Наконец они добрались до поворота. Теперь Майк шел гораздо медленнее — вконец обессилевшему Эрику каждый шаг давался с великим трудом.

Наконец Эрик остановился и, привалившись спиной к стене, замотал головой.

— Брось меня, уходи сам, — выдохнул он. — Я больше не могу.

— Отдохни. Мы скоро выберемся отсюда. И выйдем только вместе.

Откуда-то из недр Крепости послышался глухой рокот. И снова раздался властный голос, но теперь уже говорили по-английски:

— Вы умрете! Вам не уйти!

Однако Варанели их вроде бы уже не преследовали. Не посмели ослушаться? Не посмели войти в заветную дверь? Стало быть, эта территория находилась в ведении Властителей Шибальбы?

— Они не давали мне есть, — пробормотал Эрик. — Морили голодом…

Раглан решительно взял друга за руку:

— Пошли. Нужно выбираться отсюда.

Дважды Майк пытался открыть попадавшиеся на их пути двери, но сколько ни нажимал на деревянные бруски, его усилия ни к чему не привели.

Может, эти двери вообще не открывались? Или у преследователей была возможность заблокировать сразу все двери, воспользовавшись каким-нибудь централизованным пультом? Последняя мысль больше всего беспокоила Майка. Он по-прежнему шел впереди, временами ненадолго останавливаясь, чтобы Эрик мог перевести дыхание. А что, если он, сам того не зная, вошел в другой лабиринт? Или вернулся назад, в один из тех, откуда ему удалось совсем недавно выбраться? Слева от них — он был абсолютно уверен — находились покои Руки, но его это уже нисколько не занимало. Теперь главное — выбраться из Крепости. И чем быстрее они ее покинут, тем лучше.

Еще одна дверь по правую руку. И он снова надавил на деревянный брусок в стене. Дверь медленно открылась. Лестница, состоявшая всего из трех ступенек, вела вниз — там открывался еще один туннель. Майк остановился в нерешительности. Может, попытать счастья?..

— Идем! — сказал он, включая фонарик.

Тяжелая дверь захлопнулась за ними. Стены и потолок туннеля были частично вырублены в скале, а местами сложены из хорошо подогнанных друг к другу камней. В застоявшемся воздухе пахло сыростью и плесенью. На полу толстым слоем лежала пыль. С потолка свисали клочья паутины. Было совершенно очевидно, что сюда уже много лет никто не заходил. По спине у Майка пробежали мурашки. Он остановился, стараясь взять себя в руки. А что, если отсюда вообще нет выхода? Что, если это западня? Отогнав от себя эти мысли, он пошел вперед. В туннеле стояла невыносимая духота. Пот ручьями струился по лицу и шее. Туннель как будто шел в гору. И дышать становилось все труднее. Ужасно болела голова.

А может, туннель заканчивается тупиком? Удастся ли им выбраться отсюда? Спертый воздух… Дряной воздух… Выйти, выбраться отсюда… Он шел, то и дело спотыкаясь. Наконец упал. Стоя на четвереньках, Майк тупо смотрел на сырой каменный пол. Дыхание его было тяжелым и прерывистым, голова раскалывалась от тупой, ноющей боли. Ценой неимоверных усилий ему все-таки удалось подняться на ноги. Оглянувшись, он увидел: Эрик сидел на полу, привалившись спиной к стене. Губы его посинели, он судорожно хватал ртом воздух. Наконец они двинулись дальше. А дышать становилось все труднее. Майк не знал, как долго они шли, но в какой-то момент он вдруг понял, что стоит перед дверью. И Раглан принялся отчаянно давить на деревянный брусок.

Но дверь не открывалась.

Обезумев от страха, он нажимал снова и снова. Ничего.

— О Боже мой! — выдохнул Эрик.

Майк еще раз надавил на брусок, одновременно навалившись на дверь плечом. Дверь сдвинулась с места. Сдвинулась! Правда, лишь на какой-то сантиметр, но все же… Майк продолжал давить на брусок, изо всех сил налегая на дверь. Наконец дверь медленно приоткрылась.

— Жми сюда! — сказал он Эрику, сам же с разбегу бросился на дверь.

Щель сделалась еще шире, из нее выбивался лучик света. Там был свет, воздух! Майк снова навалился на дверь. Дверь открылась медленно, как бы с неохотой.

С жадностью вдыхая свежий воздух, они переступили порог!

Глава 39

Эта комната была круглой. Справа от них стояло нечто вроде ложа длиной около восьми футов, а слева располагались полки с книгами, наподобие тех, что Майк видел в Архивах. И повсюду лежал толстый слой пыли. Все свидетельствовало о том, что в эту комнату давно уже не заходили. Прямо перед ними, огороженная невысокой стеной, образующей полукруг, торчала из пола какая-то трубка, напоминавшая тонкий конец рупора. Сама же стенка была отгорожена ажурной ширмой. Они стояли позади ажурной перегородки в Чертогах Архивов. Это, вероятно, и было то самое место, откуда когда-то вещал Голос.

Справа и слева находились лестницы, ведущие на нижний уровень. Посреди комнаты бил небольшой фонтан. Майк попробовал воду на вкус. Она оказалась чистой и холодной. Майк пил с жадностью — только теперь он осознал, какая страшная жажда мучила его все это время.

— Пора выбираться отсюда, — сказал Раглан, утолив наконец жажду. — Наше время на исходе.

Эрик поднялся с пола:

— Идем!

Раглан направился к выходу, но тотчас остановился. Откуда-то снизу, из огромного зала, послышался резкий окрик. Глянув сквозь ажурную перегородку, он увидел десяток стражников Варанелей, которых возглавлял высокий мужчина в кольчуге.

Скорее всего это и был грозный Зипакна.

— Уходим отсюда, быстро! — прошептал Майк, повернувшись к Эрику.

Они бросились вниз по лестнице, выбрав ту, что находилась слева от них, поближе к стене, где местами угадывалась старая тропа. Возможно, когда-то давным-давно там и в самом деле пролегала тропа. А может, и нет. Во всяком случае, Майк решил, что стоит рискнуть. Вспомнив о том, что ему уже дважды приходилось стрелять, Майк ненадолго задержался на ступенях, чтобы выбросить пустые гильзы и дозарядить пистолет. Но Эрик, бежавший впереди него, внезапно остановился как вкопанный. Раглан поспешил нагнать его. Эрик вытянул руку, очевидно указывая на что-то. В проходе стояла гигантская ящерица, преграждавшая им путь. Очевидно, мерзкая тварь каким-то образом пробралась в Крепость, и теперь оставалось только догадываться, сколько уже лет это чудовище обитало здесь. Ящерица стояла прямо у них на пути, и незаметно пробраться мимо нее им бы никак не удалось. Эти твари были на редкость проворными. Гигантская ящерица, из пасти которой то и дело высовывался тонкий и острый язык, похоже, принюхивалась к ним, не выказывая ни малейшего страха и, видимо, уже зная, что перед ней — живое мясо. Ей, конечно же, и раньше приходилось лакомиться людьми, так что у нее не было повода избегать встречи с ними.

— Отойди-ка, Эрик. — Раглан был на удивление спокоен. В конце концов, назад-то пути не было.

Хищник с жадностью смотрел на людей, стоявших всего лишь футах в десяти от него.

Майк спустил курок. Раздался оглушительный грохот, эхо заметалось по узкому коридору. Чудовище забилось в предсмертных судорогах, отчаянно царапая когтями каменные стены. Друзья бросились вперед. Эрик на бегу то и дело оглядывался, словно не в силах был оторваться от этого жуткого зрелища.

— Не отставай! — закричал Майк. — За нами погоня!

Он бежал впереди, и дрожащий луч фонарика в его руке освещал им путь. Дорога между тем пошла в гору. Где-то впереди забрезжил свет.

Майк замедлил шаг. Поравнявшись с ним, Эрик сказал:

— Но ведь мы не знаем, что нас там ожидает.

— В лучшем случае это будет Джонни.

— Джонни?

Продолжая осторожно пробираться вперед, Майк принялся объяснять Эрику, кто такой Джонни. Пока что им везло, можно сказать, очень везло. Но времени оставалось все меньше.

А как же Каваси?

Осмелится ли он вернуться в поселение анасази? Как далеко оно отсюда? И какие еще опасности поджидают их на пути?

Он выключил фонарик и сунул его в карман.

— Сюда кто-то идет! — шепнул Эрик.

Они выбрались из подземелья, выход из которого открывался на склоне холма. За спиной у них, словно монолит из черного стекла, высилась громада Запретной Крепости. На земле, у подножия ее, пролегала едва различимая тропа.

У подножия холма раскинулся город, его прямые, похожие одна на другую улицы были, как всегда, пустынны, а зеленеющие парки и кое-где видневшиеся прудики освещали лучи солнца, пробивающиеся сквозь вуаль облаков. Майк Раглан шел по тропе. Он думал о Зипакне. Что в нем было особенного? Может, уверенность в собственном превосходстве — то, против чего Майк всегда и неизменно восставал? Еще будучи мальчишкой, он приходил в неописуемую ярость, когда кто-нибудь из старших ребят начинал задирать его или кого-либо из его друзей. Он был уверен, что с возрастом это прошло, но, оказывается, нет, не прошло.

В низине Эрик остановился. Теперь они уже находились на некотором расстоянии от Запретной Крепости.

— Прости меня, Раглан, но я больше не могу.

Майк повернулся к Эрику спиной.

— Открой вещмешок, там есть кое-что из походной провизии. Сам знаешь — орехи, изюм… Возьми пакет, но только продолжай идти. Время на исходе.

Пока Эрик возился с вещмешком, Майк оглядывал Крепость. Из туннеля выбегали люди, облаченные в синие одежды, — Варанели.

Майк не знал, каков радиус действия их оружия, но у него не было ни малейшего желания испытывать судьбу. Он резко повернулся и быстро зашагал по тропе. Эрик, спотыкаясь, последовал за ним.

Теперь им приходилось прокладывать себе путь по усеянному валунами склону, и облаченные в синее стражники быстро их нагоняли. Впереди возвышались скальные вершины.

Эрик снова остановился:

— Брось меня, Раглан. Уходи сам. Я больше не могу.

Майк нахмурился:

— Хочешь сказать, что я зря старался? Иди впереди. Просто иди по тропе, и все.

Пропустив вперед Эрика, Майк оглянулся. Весь город был залит мягким светом, пробивавшимся сквозь пелену облаков. Но над городом угрожающе нависла Запретная Крепость, от которой их теперь отделяло расстояние в добрую милю. Варанели постепенно нагоняли их. Майк остановился и замер в ожидании — еще немного, и он достанет противника из своего 357-го.

И тут раздался грохот, эхом прокатившийся над горными вершинами. В тот же миг на груди одного из Варанелей начало расплываться кровавое пятно. Стражник сделал еще несколько шагов и рухнул на землю. Снова прогремел ружейный выстрел, и Майк заметил, как над головой стражника, возглавлявшего погоню, взметнулось облачко каменной крошки. Майк облегченно вздохнул. Погоня была остановлена. Теперь тропа вела их вверх по крутому склону.

Прошло несколько минут, и Варанели попытались возобновить погоню. Но в третий раз прогремел выстрел. И еще один стражник упал с простреленной шеей.

— Похоже, что мы все-таки выберемся отсюда, — проговорил Майк. — Джонни дожидается нас наверху со своей винтовкой.

— Я не могу бросить ее. — Эрик остановился. — Раглан, не могу.

— Кого ее? — спросил Майк, но запыхавшийся Эрик был не в состоянии ответить.

Высоко в небе парил сарыч. Их птица? Или наша? А может, у них там, в небе, имеется постоянный путь туда и обратно? Взобравшись на пригорок, Майк остановился рядом с Эриком. Они стояли на краю безжизненной пустыни. Что там, дальше? Живут ли там люди? А если живут — то как? И ведь отсюда, наверное, рукой подать и до его мира — щедрого, зеленого, прекрасного! А вот и Джонни спускается к ним навстречу с винтовкой в руке. Как далеко они зашли? Или же они путешествовали во времени? Мог ли он ответить на подобные вопросы, если даже мир, в котором он жил, являлся лишь одной из иллюзий? Хотя иногда, время от времени…

Джонни уже стоял рядом:

— Послушай, Раглан, а ты можешь сделать так, чтобы мы вернулись обратно? Ведь ты говорил, что можешь.

— Я постараюсь, — ответил Майк.

…А вот и старый знакомый — каменный перст, словно указывающий в небо. Остался ли он таким, как прежде? Он устал, смертельно устал. Где-то там, вон за теми скалами, открывался путь в его мир. И сейчас оставалось совсем немного…

Собственно, что такое Время? Одинаково ли оно по обе Стороны? И велся ли здесь счет времени? Они шагали вниз по склону, направляясь к мертвому лесу. Вокруг царила гробовая тишина. Не видно было ни птиц, ни зверей, ни даже насекомых. Ничего. Казалось, это гиблое место подвергалось воздействию каких-то неведомых, враждебных людям сил. Внезапно перед ними открылось русло высохшей реки. Майк остановился.

— Джонни, — прошептал он. — Смотри!

Из земли торчала белая плита, а за ней — еще одна и еще.

— Кладбище! — шумно выдохнул Джонни.

Они подошли поближе и остановились. На плите было нацарапано имя, а чуть ниже — две лаконичные строчки:

Родился: 1840

Умер: 1874

Негромко переговариваясь, они бродили между каменных плит. Всего им удалось насчитать сорок один камень. Все даты рождений и смерти охватывали один и тот же отрезок времени: с 1810 по 1886 год.

— Ничего не понимаю, — пожал плечами Джонни. — Выходит, что эти люди оказались здесь все разом. И все надписи на надгробьях сделаны по-английски.

— Вот тебе ответ! — Майк Раглан указал на берег высохшей реки, где темнел остов парохода. — Это «Железная Гора». Пароход пропал в тысяча восемьсот семьдесят втором году вместе с находившимися на борту пятьюдесятью пятью пассажирами и командой.

Глава 40

Они спустились по склону к руслу высохшей реки и остановились у дощатых, потемневших от времени сходней. Название парохода все же можно было разобрать: «Железная Гора». Но это вовсе не походило на кораблекрушение. Судно покоилось на песчаном дне некогда полноводной реки. Одна из мачт обрушилась на ограду палубы, но было очевидно, что обрушилась она много позже того дня, когда пароход причалил у этого берега. Двери кают едва держались на ржавых петлях. Шлюпки же по-прежнему были подвешены к шлюпбалкам.

Эрик присел на бревно, лежавшее у самого берега.

— Мне нужно отдохнуть. Извини, Майк, но только я совсем выдохся.

— Не торопись, отдыхай. А я пойду взгляну, что здесь такое.

Майк перелез через поручни и открыл дверь в главный салон. Все как будто было в порядке, но бросалось в глаза и то, что какое-то время здесь жили люди. Вероятно, они оставались на пароходе, надеясь на то, что сила, занесшая их сюда, в конце концов возвратит все на свои места. Один за другим они умирали, и тогда оставшиеся в живых хоронили их на склоне холма. Но не всех постигла такая участь. Ведь они насчитали лишь сорок одну могилу, а на борту парохода находилось пятьдесят пять пассажиров и команда. По крайней мере, так считалось до сих пор.

Поначалу эти люди, должно быть, пережили сильнейший шок, но, постепенно оправившись, они, очевидно, стали задаваться вопросом: а что же, собственно, с ними произошло? Куда они попали и как отсюда выбраться? Несомненно, имели место разногласия, возникали споры. И конечно же, они совершали непродолжительные вылазки с целью изучения местности, при этом далеко от берега никто не уходил — все боялись, что пароход может быть внезапно перенесен обратно. Бесспорно также и то, что со временем всякая возможность чудесного возвращения стала казаться несбыточной мечтой.

Постепенно они приспосабливались к жизни и в новых условиях, хотя надежда все еще теплилась в их сердцах. Наверное, кто-то из них вспоминал о покинутых любимых, дожидавшихся их в порту Сент-Луиса или в каком-нибудь другом речном порту. Для кого-то это была чисто деловая поездка, а иные просто решили попутешествовать в поисках приключений.

Надежда на возвращение, должно быть, не покидала их довольно долго, по крайней мере до тех пор, пока они жили на своем пароходе.

Главный салон, очевидно, служил для собраний. Здесь стояли столики, а в одном из углов они устроили нечто вроде библиотеки — там были расставлены те немногие книги, что оказались на судне. В другом углу, по-видимому, находился вещевой склад. Здесь были сложены тюки с женской и мужской одеждой, ботинки, туфли и прочие предметы гардероба, видимо первоначально предназначавшиеся для отправки в один из портов. Пролистав небольшой блокнот, лежавший тут же на столе, Раглан узнал и о том, что кто-то из обитателей судна попытался составить опись вещей, дабы впоследствии можно было компенсировать стоимость груза — в том случае, если им все же удастся вернуться. Нигде не было следов сумятицы и неразберихи. Напротив, жили вроде бы тихо и размеренно, по заведенному порядку. Если сюда и пришла беда, то она пришла откуда-то извне.

На палубе, вдоль ограждения, были сложены тюки с хлопком, и у одного из таких тюков Майк обнаружил дюжину латунных гильз и винтовку. Опустившись на колено, возможно, на том самом месте, где много лет назад сидел стрелок, он взглянул на берег. Вон там, где-то среди скал…

На столиках в главном салоне расставлены тарелки, а на полу у камина аккуратно сложены дрова. В рубке рулевого Майк обнаружил один-единственный скелет в полуистлевших лохмотьях и в рассохшихся кожаных башмаках. Но сколько он ни рассматривал страшную находку, ему так и не удалось обнаружить какие-либо признаки насильственной смерти. Скорее всего этот человек пережил здесь всех, и поэтому его тело осталось непогребенным.

Из капитанской каюты вышел Джонни.

— Нашел немного пороха, — объявил он. — Но не знаю, каков он в деле.

— Думаю, уже не годится. — Раглан указал на скелет. — Наверное, рулевой. — Он взял со стола конторские книги, сложенные в стопку, а также и ту, которая могла оказаться судовым журналом. — Сунь это мне в мешок. Хочу посмотреть на досуге.

Они выбрались на берег. Эрик поднялся им навстречу:

— Извини. Я совсем расклеился. Они морили меня голодом…

Майк оглядел дальние холмы. Он имел весьма приблизительное представление о том, в какую сторону им теперь следует идти. В конце концов решил пересечь песчаное дно реки и выйти на тропу, которую, как ему показалось, он разглядел с верхней палубы парохода. Ведь все тропы, как правило, куда-нибудь ведут — только бы идти в нужном направлении…

Время от времени Майк ненадолго останавливался. Он почти не сомневался в том, что им еще придется столкнуться с Варанелями. Но вот только когда и где? И впереди были враги — тот патрульный отряд, который он заприметил недалеко от селения анасази. Интересно, имеются ли у них какие-нибудь средства связи? Ведь если солдатам сообщили об их приближении, они наверняка устроят засаду.

Где Каваси? Что с ней?

Майк взглянул на Джонни:

— Ты тоже это чувствуешь? Похоже, что-то должно случиться…

В ответ Джонни лишь пожал плечами.

Раглана же не покидало тревожное предчувствие беды. Он боялся, сам не зная чего. По спине у него то и дело пробегал холодок, и это обеспокоило его еще больше. Какую опасность могла почувствовать плоть, в то время как разум не мог ее постичь? Теперь тропа взбегала по крутому склону. Майк снова остановился, оглядываясь назад. Воздух уже не казался ему таким прозрачным, как прежде, во всяком случае, видимость ухудшилась. Глянув еще раз в ту сторону, где находилось русло высохшей реки, он продолжил подъем, стараясь идти как можно быстрее. Добравшись до вершины, остановился, дожидаясь отставшего Эрика. К нему подошел Джонни:

— Знаешь, Раглан, мне очень хотелось бы снова оказаться среди своих. И поселиться где-нибудь в маленькой хижине, чтобы дожить в ней остаток жизни.

Майк глядел вдаль. Она была где-то там, в своем селении. Но будет ли она счастлива с ним? И не слишком ли он себя переоценивает, полагая, что сумеет дать ей больше, чем она потеряет, покидая свой народ? Эрик наконец догнал их. Он едва не падал от усталости.

— Это все из-за меня, — сказал он, взглянув на Майка. — Я не должен был втягивать тебя в эту историю. Не должен был…

— Ты, кажется, говорил, что не хочешь покидать кого-то? — напомнил Раглан. — Значит, ты был там не один?

Эрик развел руками:

— Возможно, это был лишь сон. Она выбралась оттуда. А может, они сами ее отпустили. — Он устало опустился на обломок каменной плиты. — Это она оставила мне подсолнухи.

Раглан хотел было что-то сказать, но тут же в голову ему пришла неожиданная мысль. А вдруг этой девушкой была Каваси? Ведь именно Каваси принесла ему дневник…

Он взглянул на своих спутников:

— Надо поторопиться.

Дальнейший их путь пролегал среди скал. Тропа вела через узкую расщелину, по которой можно было пройти только по одному. Майк оглянулся. Сразу же за ним шел Эрик, Джонни замыкал шествие. Между тем очертания скал становились все более причудливыми, они походили на пролитую на землю и тотчас же застывшую густую черную патоку. Когда-то эти скалы были раскаленной лавой. Внезапно перед скалолазами открылось небольшое горное плато, на котором высились какие-то руины, с виду очень древние. Рухнувшие арки, лежащие на земле колонны, огромные залы, стены которых когда-то были украшены росписью… Впрочем, кое-где роспись сохранилась. Сюжеты чем-то напоминали так называемые «качинос», которые Майку не раз доводилось видеть, с той только разницей, что сюжеты настенных росписей из поселений индейцев зуни и хопи, несмотря на свою гротесковость, всегда представлялись благостными по содержанию, в то время как эти вызывали чувство страха. С полуразрушенных стен на них смотрели отвратительные, злобные создания.

— Выбраться бы отсюда побыстрее, — проговорил Майк, глянув через плечо.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Я прожил в этих местах долгие годы. — Джонни внезапно замолчал, словно задумался о чем-то. — Так вот, никогда не видел ничего подобного. Мне-то казалось, что я все уже здесь видел-перевидел. Но такого не встречал. Все как-то не так…

Майк разглядывал скалы, узкие улочки — проходы между развалинами. Выбраться отсюда? Куда они забрели? Но он был совершенно уверен, что где-то здесь, поблизости, находится место, пройдя через которое он оказался на Обратной Стороне. Вот только где теперь этот ход? Может быть, где-то здесь, среди развалин?

— Эй, Раглан, ты не мог бы соображать побыстрее? Они догоняют нас.

Джонни указал на тропу у подошвы горы. В полумиле от них из-за скал выбирались Варанели. Их было около дюжины. Раглан сосредоточенно оглядывал местность. Он пытался отрешиться от всего, что не имело непосредственного отношения к данному моменту. Господи, насколько проще быть ведомым, чем вести самому! Насколько проще переложить ответственность на плечи ближнего и с чистой совестью следовать за лидером, прокладывающим путь! Но так уж получилось, что сейчас он сам оказался лидером и те, кто следовал за ним, верили в него. Он оглядывал скалы, пытаясь разглядеть на их склонах хоть какие-то признаки тропы. В стенах руин призывно темнели дверные проемы, но только куда они вели?

— Джонни, ты сможешь ненадолго их задержать? Я должен кое-что проверить.

Джонни глянул вниз, на тропу:

— Этот свет обманчив, но я постараюсь.

Немного помолчав, он добавил:

— Знаешь, Раглан, вместе с ними сюда идут и Властители Шибальбы. Кое-кто из них. Они хотят задержать нас во что бы то ни стало.

Где-то впереди их, возможно, поджидал еще один отряд Варанелей, если, конечно, его не уничтожили соплеменники Каваси. И наконец, самое скверное: он совершенно потерял счет времени.

Раглан расхаживал между развалин, стараясь заставить себя думать, пытаясь найти решение…

Каваси… Как она там? Сумеет ли он снова разыскать ее?

Майк остановился на пороге кивы. Подобные строения ему и раньше приходилось видеть, еще в том, своем мире. Немного помедлив, он заглянул внутрь. Никакого сипапу здесь, конечно, не было и быть не могло, но принцип вентиляции — все тот же и конструкция та же самая. Одна из стен была расписана движущимися фигурами — вернее, фигурами, которые как будто двигались, потому что все они были изображены в разных позах. И тут раздался оглушительный грохот, словно разорвавший царившую на плато тишину. Привстав на носки, Майк взглянул поверх стены и увидел человека в синих одеждах, ничком лежащего на тропе. Человек был мертв.

Он снова заглянул в киву. И здесь тоже была ниша — вроде той, что он видел в киве на Чертовой горе. Но эта больше походила на одну из Т-образных дверей, знакомых ему по руинам на Меса-Верде. Только, похоже, эта «дверь» никуда не вела. А может… Он подошел ближе.

Майк был твердо уверен в том, что он попал сюда не через этот ход. Хотя вполне возможно, что кто-нибудь из них, например Таззок, мог проходить в его мир именно здесь.

Интересно, что сталось с Таззоком?

Майк вышел из кивы. Осмотрелся. Где-то здесь должен быть ход… Но как его найти? Где искать?

И снова грохот выстрела разорвал тишину.

Он взглянул на Джонни. Старик тоже смотрел в его сторону, взгляды их встретились.

— Раглан, я не смогу долго удерживать их. Они лезут к нам, подбираются все ближе…

Раглан нырнул в киву и заглянул в нишу. Темнота… Или, скорее, нечто вроде завесы, возможно, густые клубы дыма. Осмелится ли он? Решится ли?

— Майк? — В голосе Джонни слышалась мольба. — Ради всего святого!

Он быстро обернулся. Старик поспешно перезаряжал винтовку, а по расщелине между скал стремительно двигались облаченные в синее люди. Майк потянулся было к своему пистолету, но тут у него за спиной раздался насмешливый голос:

— На вашем месте я не стал бы этого делать. Слишком поздно, мистер Раглан. Да-да, слишком поздно.

Майк медленно обернулся и почувствовал, как на голове у него зашевелились волосы. Перед ним стоял Зипакна. А за спиной у того — полдюжины Варанелей и среди них Каваси.

Глава 41

Слишком поздно?

Значит, Каваси у них в плену. А Джонни?

Если они возьмут и его, то тотчас же убьют. Что же касается Эрика и его самого, то их либо заморят голодом в темнице, либо умертвят тут же, на месте, как и Джонни. Но Майк Раглан прекрасно знал: «слишком поздно» для них для всех наступит только в том случае, если он, Майк, будет бездействовать. Следовательно, сопротивление нужно оказать сейчас же, немедленно, а не тогда, когда и сам он станет пленником. Он стремительно выхватил пистолет и спустил курок. И снова тупая самоуверенность стражников сыграла с ними злую шутку. Эти люди даже представить себе не могли, что кто-то способен ослушаться великого Зипакну, а тем более оказать ему сопротивление. Прежде чем стражники успели сообразить, что же, собственно, произошло и как на это реагировать, один из них уже стал покойником, другой, смертельно раненный, бился в судорогах, остальные попросту разбежались, точно овцы.

А вот Зипакну застать врасплох не удалось. Видимо, он понимал, что такой человек, как Раглан, должен оказать сопротивление, поэтому в критический момент продемонстрировал отменную реакцию — отскочил в сторону и бросился в укрытие. Однако и Каваси не растерялась. Сделав шаг в сторону, она стремительно развернулась, ударив ближайшего к ней стражника ребром ладони по горлу. И тотчас подоспел Джонни, он размахивал своей винтовкой, словно бейсбольной битой, обрушивая на врагов удары прикладом.

— Бегите! — кричал Джонни. — Их там еще много!

Увлекая за собой друзей, Майк бросился в узкий проход между двумя бесформенными глыбами, образованными потоками застывшей лавы. Он сбежал по крутому скату, усеянному обломками скал, и вскоре увидел горную террасу и руины какого-то поселения, кое-где заросшие чахлыми деревцами. Развалины могли бы послужить временным пристанищем, своего рода убежищем. Несколько полуразрушенных стен, кива и открытый переход, заканчивающийся Т-образным дверным проемом. Все дома стояли полукругом, обращенным в сторону каньона, похожего на те, что протянулись между горой Навахо и рекой Колорадо.

— Может быть, остановимся ненадолго? — спросил Эрик. — Отдохнуть бы…

Раглан подошел ближе к руинам и прислушался.

— Что ж, можно и отдохнуть, — кивнул он. — Джонни, ты присмотришь тут пока?

Он слышал доносившийся откуда-то плеск воды. Оказалось, это узенький ручеек, берущий начало под одной из скал и бегущий по вырытому кем-то каналу, в обход своего старого русла. Вода была чистой и холодной.

— Каваси, это где-то недалеко отсюда?

Она подошла к нему:

— Теперь ты вернешься обратно?

— Я должен доставить назад Эрика и Джонни. И тебя тоже, если ты пожелаешь пойти со мной.

Она смотрела ему в лицо:

— Ты уверен? Я не знаю твоего мира.

— Разве тебе не понравилось то, что ты там увидела?

— О да! Некоторые вещи мне очень понравились. А другие я… не понимаю.

Он осмотрелся.

— Каваси, скажи, ведь мы где-то рядом, да? Как нам вернуться?

— Это место бывает не всегда, — сказала девушка. — Я не знаю всех их ходов. Тот-Кто-Обладал-Волшебством один знал обо всех. И отметил все пути, которые были известны ему. Я думаю, только через дверь в киву можно всегда…

— Каваси, у нас очень мало времени…

Она повела его между развалинами, обошла киву и какую-то круглую башню, наконец остановилась на некотором расстоянии от Т-образной двери.

— Это здесь. Или было здесь. Сейчас я не знаю. — Она взглянула на него снизу вверх. — Все… очень ненадежно. Мы не такие, как вы, потому что мы знаем, что наш мир — это непостоянное место, а там, где наши два мира соприкасаются… или пересекаются, — там все постоянно меняется. Теперь только сакуа знают… Люди Огня. Они могут приходить и уходить, когда им захочется, и иногда люди на вашей стороне называют их призраками или ожившими мертвецами. Но они не делают ничего плохого там, где есть огонь.

— Однажды я тоже их видел. По дороге, что ведет в Коплер-Каньон. Над вершиной Ничейной горы вспыхнуло яркое пламя, и они побежали туда.

— И я видела. Этот огонь зовет их обратно. Я не знаю почему.

Раглан взглянул на дверь:

— Разве мы с тобой прошли здесь? Что-то не похоже.

— Увидишь. Все то же самое. Ты зашел в дверь. А потом упал…

Майк обернулся к дверям:

— Эрик! Джонни! Идите сюда!

Они видел, как они поднимаются с земли, как направляются к нему. Он с беспокойством поглядывал по сторонам. Желтое небо было таким же, как и прежде. И зеленела трава, и древние каменные стены, поросшие мхом, тоже вроде бы нисколько не изменились. И все же… что-то было не так, что-то вызывало тревогу.

Следуя за Каваси, он вошел в узкий, поросший травой проулок между домами. Они направлялись к Т-образной двери. Джонни и Эрик следовали за ними. И тут, снова оглянувшись, он увидел Зипакну, появляющегося из-за руин, и Варанелей, один за другим выбирающихся из своих укрытий. Спотыкаясь, он бросился следом за Каваси. Она подошла к двери и внезапно остановилась:

— Майк! Майк! Его здесь нет! Ход исчез!

Он остановился рядом с ней, беспомощно глядя по сторонам.

— Каваси! Ну ведь должен же быть хоть какой-то выход! Каваси!

— Он исчез! Мы в западне!

Джонни тем временем уже заряжал свою винтовку.

— Если бы мы могли пробраться в какое-нибудь из моих убежищ…

— Ничего не выйдет. — Майк указал на все прибывающих Варанелей, появлявшихся из-за деревьев.

— Скоро стемнеет, — сказал Джонни.

Расстояние между ними и Варанелями сократилось до трех сотен ярдов, уже некуда было скрыться… Их вынуждали держать оборону. В просвете между скалами виднелась долина Запретной Крепости. Не слишком далеко ему удалось уйти от нее. А он-то думал… Возможно, причиной всему был этот обманчивый свет?

Огромная, черная, зловещая, отсюда Крепость казалась гораздо больше, чем прежде. Впрочем, сейчас она была не такой уж радикально черной. Или это все из-за этого странного света, ложащегося на землю в преддверии сумерек? Тот свет, что сопровождал здесь заход извечно невидимого солнца?

— Вряд ли они станут нападать ночью. Не похоже на них, — сказал Джонни. — А значит, если повезет, то у нас еще есть время до рассвета.

— И его не слишком-то много, — ответил ему Раглан. — Совсем немного, если Каваси окажется права.

— Я не знаю, — возразила Каваси. — Только Тот-Кто-Обладал-Волшебством знал все. Он смог как-то узнать ритм этих перемен. И оставил записи, которые все объясняли, но я никогда не видела их. Он говорил, что это обычное правило, оно только кажется необычным, потому что мы его не понимаем. Он говорил, что есть и другие такие места, но их мало и они находятся далеко друг от друга. Это было единственным на территории радиусом чуть побольше ваших пяти миль. Есть и другие случайные ходы, они могут открыться внезапно и где угодно. Он говорил, что наши представления об измерениях и пространстве изменятся прежде, чем мы осознаем это. Он сказал также, что наш трехмерный мир всего лишь фантазия, то, к чему мы просто привыкли, считая единственно верным.

— Нам необязательно это понимать, — вслух заметил Эрик. — Мы просто должны сделать так, чтобы все получилось. У меня, например, есть шикарная квартира в Нью-Йорке, и мне бы ужасно хотелось оказаться там сейчас.

— Мы пошли за тобой, Раглан, — сказал Джонни. — Так что будь по-твоему.

Свет становился все прозрачнее.

— Соберите-ка дров, какие только сможете найти здесь, — предложил Майк. — Разведем костер.

— Может быть, там, у деревьев? Где они подступают вплотную к руинам? Я видел там сушняк.

Эрик и Джонни занялись поисками дров, а Майк снова обернулся к Каваси:

— Так есть здесь другое место? Или это наш единственный шанс?

— Я не знаю. Я думала, что здесь…

— Пока что у нас есть вода и есть стены. Если даже нам придется отбиваться, здесь мы сможем выстоять.

Джонни и Эрик принесли топливо для костра и гут же свалили его на землю.

— Дров достаточно, и мы могли бы уйти в лес, не дожидаясь рассвета.

Джонни строго посмотрел на Майка:

— Здесь не принято разгуливать по лесу ночью. Это небезопасно. Большие ящерицы охотятся в основном по ночам.

Майк сложил в кучку сучки и куски сухой коры. Затем, растерев между пальцами немного коры, он набил образовавшийся порошок в полный деревянный брусок. Сделав своеобразный лук из изогнутой ветки и обвив сыромятный шнур вокруг палки, он вставил эту палку одним концом в полый брусок и принялся энергично водить луком взад и вперед, чтобы она вращалась в углублении. Вскоре показался дым, а затем и первые язычки слабого пламени. Он поднес огонь к коре и прутикам. Тут же занялось яркое пламя, и тогда он подбросил в костер еще топливо.

Вдруг у него появилось неприятное ощущение, что за ним наблюдают. И он резко обернулся.

За руинами стояло, притаившись, какое-то существо. Оно было обнаженным, но все покрыто густыми волосами. Существо глядело на Майка, а Майк на него. Затем Раглан намеренно протянул руки к огню. Когда он снова оглянулся, существо исчезло. Оно очень походило на тех, кого он видел той ночью в Коплер-Каньоне. И на то, что налетело на его машину, отвечая на огненный зов, скликавший их на Ничейную гору.

Во взгляде его не было враждебности, в нем угадывалось изумление. Или, может быть, благоговение?

— Каваси, ты видела это?

— Да, это был сакуа, один из тех волосатых. — И, немного помолчав, она добавила; — Мы считаем, что они поклоняются огню, но не знают, откуда его брать. И все же что-то в огне их привлекает.

— И они знают, как можно попасть на нашу Сторону?

— У нас так считают.

— Может быть, тогда они покажут нам путь?

Она была в ужасе:

— О нет! Они страшные! Мои люди их очень боятся. К тому же у них нет речи. Или нам так кажется, что у них ее нет.

— Но если они знают дорогу?

— И ты им станешь доверять?

Он пожал плечами. Какая разница, станет доверять или нет? В любом случае объясниться он с ними не сможет. Они наверняка не понимают по-английски. Кто они: люди или животные? Даже в этом он не может быть уверен, потому что, будучи с виду похожими на людей, они ведут себя как животные, и воняет от них по-звериному.

— Они когда-нибудь нападали на вас?

— Нет, но…

— Может быть, они хотят, чтобы их просто все оставили в покое? Или, может быть, есть еще какая-то причина?

Он протянул руки к огню. А что еще? Ведь он не сделал больше ничего, что могло бы привлечь внимание.

— Джонни, Эрик, идите сюда!

Они тут же появились из темноты.

— Джонни, я сейчас не собираюсь отнимать у тебя время своими объяснениями, но мне в голову пришла одна мысль. Давайте все встанем вокруг костра и протянем к нему руки. Просто грейте руки, держа их ладонями вниз.

Эрик недоуменно уставился на него:

— Что за дурацкая затея? У меня руки совсем не замерзли.

— Может быть, ничего не выйдет, и мы понапрасну теряем время, но я действую по наитию. Всего на пару минут.

Джонни протянул руки к огню.

— Как скажешь.

— Мне кажется, как раз сейчас за нами наблюдают. Тот сакуа где-то здесь, поблизости. Интересно, что они предпримут.

— Эти волосатые? — скептически переспросил Джонни. — Просто животные.

— Зато они знают дорогу на Ту Сторону.

— А этого уж никто точно не ведает. Все только говорят. Считается, что они могут переходить туда-сюда, когда хотят. Эту историю я уже слыхал.

Они отступили от костра, и Майк отправился к опушке леса за дровами. Это будет длинная ночь, а ночные костры такие ненасытные. И все-таки ему требовалось время для размышлений. Варанели и вправду не собирались атаковать их ночью, поэтому есть время, чтобы выработать план. Сколько раз он повторял другим, что только разум отличает человека от животного? А значит, разумное существо должно воспользоваться отведенным ему временем и думать. «Ну давай, — хмуро твердил он сам себе, — думай же, черт тебя побери! Думай».

Но мозгового штурма за этим не последовало. Странно, они вроде бы проделали большой путь, но он никогда не удалялся от того места, где стоял сейчас, более чем на десять миль. А может, и того меньше. Истоки той давно пересохшей реки, где они нашли останки «Железной Горы», находились где-то далеко, а злополучный теплоход плыл куда-то на север в надежде добраться до Сент-Луиса или до любого другого речного порта, чтобы, причалив к пустынному берегу, уже никогда не тронуться с места…

Сам он, по крайней мере, имел представление о случившемся. Он не понимал всех обстоятельств, но все-таки ему приходилось слышать множество историй, описывающих подобные случаи. Он-то имел некоторое представление об этом, но сильно сомневался, что хотя бы кто-нибудь из находившихся на борту «Железной Горы» слышал о чем-то подобном.

Неподалеку находились Ничейная гора, Яма Джонни и то место, которое он именовал для себя Чертовой горой. Лишь некая призрачная линия отделяет их от того мира. Анасази знали, как покинуть этот мир и перейти в другой. Они знали, как вернуться обратно, когда было принято такое решение. Может быть, Каваси скрывает что-то от него? Не хочет их возвращения?

Он еще некоторое время в задумчивости постоял на опушке леса, а затем принялся собирать сухие сучья. В лесу, где-то совсем рядом, послышался шорох: кто-то пробирался среди деревьев.

— Огонь, — сказал он громко, не особо надеясь, что его поймут.

В ответ тишина — ни шороха, ни звука. Тогда он сгреб собранные дрова в охапку, решив, что если вдруг на него попробуют напасть, то он бросит эти ветки в лицо врагу и успеет выхватить пистолет. Все так же тихо, хотя он кожей ощущал присутствие поблизости живого существа. И этот странный запах. Да, оно здесь.

— Мы хотим вернуться обратно, — снова сказал он вслух.

Вытащив из-под охапки дров руку, он дотронулся сначала до своей груди, затем указал в сторону. И еще раз повторил этот жест.

— Мы хотим обратно, — повторил он, возвращаясь к костру.

Джонни занял позицию часового. Эрик сидел, жуя что-то из провизии, извлеченной из вещмешка Раглана.

— Извини, — сказал он, — но очень хочется есть.

— Неудивительно. Возьми все, что тебе надо.

Свалив дрова на землю, Майк еще некоторое время оставался у костра, глядя на пламя, затем уселся рядом.

— Решение надо принять до рассвета, — проговорил он.

Эрик вытер руки о штанину.

— Майк, — начал было он, — я…

И тут из темноты по другую сторону костра возник Зипакна. Он возвышался над огнем и улыбался: очевидно, ему доставило большое удовольствие увидеть испуг на их лицах.

— Об этом не беспокойтесь, — сказал он. — Завтра в полдень я покажу вам дорогу. И тогда вы сможете уйти. Все уйдете.

Глава 42

Все застыли на месте, пораженные этим внезапным появлением. Раглана всегда бесила эта манера подкрадываться исподтишка, но он злился и на себя, на свою безалаберность, понимая, что не должен позволять злобе возобладать над благоразумием.

— Так значит, покажешь нам дорогу, Зипакна? В одну из своих комнат-ловушек? Боюсь, у тебя ничего не выйдет.

— У вас не будет выбора.

Раглан пожал плечами, стараясь напустить на себя беспечный вид.

— Ну и что? Если мы останемся, то обязательно устроим переворот и захватим власть. Тем более что твоя страна уже созрела для этого, и мы наглядно показали тебе, что и Варанели тоже уязвимы. Ваш Рука поступал дальновидно, когда пытался не допустить сюда чужаков. У наших людей всегда есть желание вернуться туда, где мало-мальски нормальные условия жизни, а твой край доживает свои последние дни. Тут все готово для переворота и захвата власти, да ты и сам к этому давно готовишься. У вас неограниченные возможности развития — несомненно, есть полезные ископаемые, неплохие почвы. Правда, условия жизни здесь несколько другие, но, знаешь, наши люди быстро привыкают ко всему, они ведь работают в других странах, даже бурят глубоководные скважины на морском дне, совершают космические путешествия… Вообще-то, Зипакна» я намеревался найти путь к сердцу Руки. Возможно, он приветствовал бы кое-какие усовершенствования по части систем слежения и контроля.

В действительности Раглан не собирался делать ничего такого. Сейчас он просто тянул время, говоря первое, что пришло в голову, лихорадочно пытаясь найти выход. Больше всего на свете ему хотелось оказаться дома и поскорее забыть обо всей этой затее.

Мог ли Рука слышать их разговор? Подобные устройства существовали в его мире, и ему говорили, что Рука тоже стремился заполучить их. А что, если он уже добился своего и теперь слышит, о чем он говорят? Зипакна был зол и выказывал признаки крайнего волнения. Очевидно, ему тоже не терпелось поскорее выпутаться из той весьма неприятной ситуации, в которой он оказался благодаря своему нахальству и непомерному эгоизму.

И все же Раглана не покидало гнетущее чувство тревоги. Что это? Может быть, виной всему изменения в атмосфере? Некое явление, вызванное приближающимся сотрясением пространства, или как там это еще можно назвать? По поведению остальных он видел, что они чувствуют то же самое. Джонни подбросил веток в огонь.

— Убирайся-ка отсюда, Зипакна. Нечего тебе тут делать. Когда мы решим отправиться в путь, то как-нибудь обойдемся без тебя.

— У вас времени только до рассвета, — натянуто сказал Зипакна. — Только до утра.

— Я думаю, ты говоришь только от себя, — вмещалась Каваси. — Это не мысли Руки. Ты один из Варанелей, а не из Властителей Шибальбы. Хотя я думаю, что ты собираешься захватить власть.

— Кто ты такая, чтобы вмешиваться в мои дела?! — взвился Зипакна.

— Я говорю для своих людей, и меня слушают. — Тон Каваси был холоден, голос высокомерен. — Ты и сам был никем, пока не сумел как-то переползти на другую сторону и, что-то там разузнав, стать полезным Руке. И потом ты узнал о ней!

— О Мелисанде, — сказал Эрик. Он взглянул на Раглана. — Той девушке с подсолнухами.

Майк Раглан переводил недоуменный взгляд с одного на другого. Что вообще, черт возьми, здесь происходит? Кем была эта девица с цветами? Ну да, ведь был и пропавший карандаш, и подсолнух на собачьем ошейнике, и даже подсолнух, вышитый на вороте свитера. Может быть, это и была та, кого Эрик имел в виду, говоря о «нас»? Если так, то где она сейчас? И где была все это время? И вообще кто она такая?

— Послушай, — нетерпеливо начал он, — если мы все еще собираемся выбраться отсюда, то этим надлежит заняться сейчас. У нас нет времени бегать еще за какой-то девицей…

— Без нее я никуда не пойду, — сказал Эрик.

На присутствие Зипакны больше никто не обращал внимания, кроме Джонни, который, расположившись в тени, держал наготове пистолет, положив винтовку рядом с собой. Джонни угрюмо разглядывал Зипакну; одно неверное движение, и ему придет конец. Зипакна как будто чувствовал это. Теперь он держался уже не так самоуверенно и беспардонно, как прежде. Но все равно был начеку.

— Так где же она? — допытывался Раглан. — Давайте решать.

— Она неподалеку, — ответила Каваси.

И тут молниеносно — настолько молниеносно, что даже Джонни оказался застигнутым врасплох, — Зипакна ухватился за стену и, перемахнув через нее, исчез в темноте ночи. Джонни бросился к стене, но резкий окрик Раглана остановил его:

— Не трать патроны. Пусть катится отсюда. Наконец-то мы от него отделались.

— Но он еще вернется, — сказал Джонни.

В душе Раглан согласился с ним, но промолчал. Его занимала теперь только мысль о том, как бы поскорее выбраться отсюда. Если пророчеству суждено сбыться, то выходит, что у них почти совсем не остается времени. Почему-то ощущение обреченности не покидало его.

— Ладно, Каваси, — сказал он, — тогда давай захватим и ее и будем поскорее выбираться. Зипакна еще вернется, приведет других. — Он обернулся к Джонни. — Ты здесь приглядывай, а я осмотрю окрестности.

Каваси исчезла бесследно. Убедившись, что пистолет на месте, Майк направился к тому проему, где еще совсем недавно был открыт ход. Обычный дверной проем, но вроде бы заложен камнями. Он протянул руку, чтобы дотронуться до каменной стены, но тут же поспешно отдернул ее. От одного только вида стены ему стало не по себе. Он оглянулся.

Черт возьми, он вызволил Эрика из плена. Остановка за малым — вернуться обратно. Но как?!

Расхаживая между руинами, он стал перебирать в памяти последние события. Мысленно он воссоздавал карту, начиная от ниши в киве, где находился один из ходов — тот, который считался открытым всегда. Возможно, в двух милях к западу от того места находился еще один ход — тот самый, пройдя который они с Каваси оказались здесь; то место, где скорее всего переходил и Таззок. Сакуа исчезли на вершине Ничейной горы, на том берегу реки, в месте, удаленном примерно на одинаковое расстояние как от кивы, так и от того места, где проходил Таззок. Именно там, наверное, и находилось средоточие всех аномальных сил на данной территории. Но немедленно отправиться на поиски он не мог — пока еще слишком темно. Майку оставалось только вернуться к костру. Он достал свою старую карту, нарисованную на куске холстины. Она была перерисована с карты на драгоценном блюде, и все же его карта отличалась от золотой. Кое-что старик, видимо, дорисовал на ней самостоятельно. Маленький красный крестик, неизвестно для чего поставленный на плане, привлек его внимание. Очевидно, им было помечено что-то очень важное, хотя он не мог вспомнить, чтобы старик заострял на нем внимание.

— Послушай, Джонни, ты ведь уже порядком походил на этим местам. Как ты думаешь, на что это похоже?

Джонни заглянул ему через плечо.

— Недалеко отсюда, по крайней мере ближе, чем может показаться, — пробормотал он. — Хотя не могу ручаться, что я бывал именно там. — Он снова отступил назад и, задрав голову, посмотрел вверх, на силуэты скальных вершин, чернеющие на фоне ночного неба. — Я когда-то пас скот, — снова заговорил он. — С наступлением зимы коровы ищут тихое местечко, где можно укрыться от ветра. А когда выпадает снег, они частенько как бы съезжают по склону в какой-нибудь каньон. А когда наступало лето и снег таял, они уже не могли выбраться обратно. Мне приходилось находить одичавший скот, животных, по десять — двенадцать лет не видевших человека. Они оказывались в западне, откуда не было выхода наверх. За коровами иногда приходилось забредать достаточно далеко. Именно так я и нашел ту Яму. Коровы находили там траву и воду. Я знал, что рано или поздно они найдут путь вниз. Когда я вернулся домой и рассказал о своей находке, все только посмеялись надо мной. «Деревья, трава и вода, говоришь? Да ты, Джонни, видать, на солнце перегрелся!» Вот что они ответили мне. Конечно, мы тоже иногда любим приврать и прихвастнуть, так что у них были все основания мне не верить. — Он снова принялся разглядывать карту, а затем указал пальцем на точку неподалеку от красного крестика. — Вот, здесь вроде что-то есть…

— Единственное, что у меня никак не укладывается в голове, это то, что нас предупредили: ход охраняется, что идти небезопасно. Но ведь когда Шеф — это моя собака — проскочил туда, то он долго еще облаивал кого-то. Так можно ли за этим уследить?

— Рука знает способы. Вероятно, у него есть наши электронные устройства, подающие ему сигнал о передвижении — туда и обратно. Что, если каждое проникновение вызывает некое природное явление, которое они научились распознавать? Так или иначе, он знает обо всем.

Они снова замолчали, разглядывая карту. Эрик поднялся со своего места и перебрался поближе к ним.

— Извините, я доставил вам столько хлопот. Я был слаб, как кошка.

— Неудивительно, — сказал Джонни. — Не бери в голову. Когда вернется Каваси, мы попробуем прорваться.

Майк Раглан смотрел то вдаль, то на карту. Ему было страшно, и он наконец признался себе в этом откровенно. Спокойно, только спокойно! Он должен вывести людей отсюда. Ага, вот тут вроде бы помечена узенькая тропа, ведущая к тому красному крестику. Зачем понадобилось старому ковбою обозначать ее? И его ли это рук дело? А может… Нет, разумеется, все это начертил сам старик. И этому крестику он придавал особое значение, ведь ничего подобного на карте больше нет.

Где же Каваси?

— Послушай, Эрик, а что это за Мелисанда? Ты хоть ее видел? Ты с ней знаком?

— Я безумно влюблен в нее. Впервые в жизни, Майк, Мы встретились и… Ну, я не знаю, как это сказать. Мы стали разговаривать. Она последняя из них — из тех людей с парохода.

— Эрик, но ведь «Железная Гора» пропала в тысяча восемьсот семьдесят втором году!

— Там был ее дед. Он сопровождал большую партию товаров, собираясь основать факторию в Монтане, в верховьях Миссури. Когда все они вдруг перенеслись сюда, никто не знал, как быть дальше, но через несколько дней он смирился со всем произошедшим, решив, что жизнь продолжается. И тогда он и вместе с ним еще шестеро покинули пароход. Остальные продолжали цепляться за то, что осталось от привычной реальности. Ее дед, побродив по округе, нашел небольшую долину, в которой били родники. Он построил там хижину и обосновался в ней, прихватив все свои пожитки. За ним последовала еще одна супружеская пара и их дети. Потом у него родился сын, который и стал отцом Мелисанды. Все очень просто. А теперь она осталась совсем одна, она не может управляться с хозяйством и одновременно обороняться от всех. Ее дед начал на досуге, когда позволяло время, размышлять, что к чему… — Эрик помолчал. — Он, наверное, был замечательным человеком с богатым воображением. Давно, когда он сам был еще ребенком, его отец держал постоялый двор, среди посетителей встречались ученые люди… Он наслушался их рассуждений. Один из постояльцев, проживший у них несколько недель, оказался врачом, который в прошлом содержал лечебницу для душевнобольных. Однажды к нему привели человека, которого один из местных фермеров обнаружил в лесу. На нем была странная одежда, разговаривал он на неведомом языке, так что его признали больным и определили в лечебницу. Но после нескольких встреч с пациентом доктор стал сомневаться в его болезни. Он стал проводить с этим человеком больше времени. А потом выяснилось, что тот замечательно рисует.

Когда ему дали бумагу и ручку, он тут же набросал чернилами довольно точный эскиз той фермы, возле которой его нашли. Потом он прочертил вертикальную линию, а по другую сторону от нее нарисовал картину совершенно другого мира. Затем нарисовал фигуру человека. Указав пальцем на эту фигуру, он затем указал на себя, говоря тем самым, что он изобразил себя.

Затем он снова нарисовал себя, но уже переходящим за линию, а потом и в третий раз, указывая на то место, где его обнаружил фермер.

Он явно пытался объяснить, что с ним произошло, но тогда никто из окружающих не принял его всерьез. Хотя никто не стал возражать, когда доктор поселил того человека в своем доме. Со временем он выучил английский, привык к жизни в новом месте и даже запатентовал несколько небольших изобретений (или для него это были лишь воспоминания о былом?). Короче, он стал жить, как все. Вообще, во времена деда Мелисанды всякого рода истории о сверхъестественном были в моде. Ведь именно тогда Мери Шелли написала своего «Франкенштейна». Тогда же появилась «Легенда Сонной Долины» Ирвинга, множество рассказов По и другие подобные произведения.

Пока Мелисанда была ребенком, дед рассказывал ей множество подобных историй. Так уж получилось, что он надолго пережил своего сына, ее отца. И понимая, что его в конце концов не станет и она останется совсем одна, он принялся объяснять ей, что делать и как быть дальше. Он заверил ее, что где-то должна быть дорога обратно. Ей остается только отыскать ее и вернуться в мир, к которому она по праву должна принадлежать. И тогда же он рассказал ей о некоторых предметах, которые могут очень пригодиться. Он признался, что, хотя сам он и не понимает сущности того, что вызывает эти изменения, он все же имел возможность наблюдать некие явления, их сопровождающие. За годы, прошедшие с того момента, как «Железная Гора» оказалась здесь, он, вспомнив услышанные в детстве рассказы, понял, что произошло. И вместо того чтобы проклинать злую судьбу, он начал раздумывать над тем, как это могло получиться и каким образом можно вернуться назад. С детства Мелисанды он старался научить ее, как следует жить на Обратной Стороне и что она должна делать для того, чтобы выжить здесь. Готовил ее к любым неожиданностям, к любым, пусть даже самым странным явлениям. И сам сумел обнаружить три места, которые, как ему казалось, были очень важны.

Каждый день он выделял время для наблюдений, и иногда ему удавалось заметить среди гор сияние, но только это не был обычный свет, отраженный от скал или от поверхности воды. Тогда он отправился в пустыню и выяснил, что сияние исходило от столовой горы, которая считалась тайным убежищем Того-Кто-Обладал-Волшебством.

— Мелисанда сама рассказала тебе об этом?

— Мы вместе с ней были пленниками в Запретной Крепости, и я обещал, что если мне удастся бежать, то я обязательно возьму с собой и ее. Но она бежала раньше меня. Я не знаю, как ей это удалось. — Немного помолчав, он добавил: — Мне кажется, ее освободил Зипакна.

— Зипакна?

— Он оппортунист, а тут такая возможность лишний раз выслужиться. Ее поймали Варанели, но ему очень хотелось, чтобы благодарность за ее поимку досталась только ему. Он хотел самолично доставить ее к Руке. Мне кажется, он был твердо уверен, что никуда она от него не денется и он сможет захватить ее в любое удобное время.

Послышались тихие шаги, и Джонни мгновенно обернулся, держа наготове пистолет. Майк отступил от костра в темноту, доставая свое оружие.

Это была Каваси и вместе с ней девушка — стройная, высокая блондинка.

— Пора! — сказала Каваси. — Нам нужно уйти подальше, пока не рассвело. Быстрее!

Глава 43

Майк подбросил в костер оставшиеся дрова и расчистил место вокруг, чтобы пламя не распространялось. И они поспешно ушли в ночь.

Они шли вдоль одной из сторон хребта по почти не видимой тропе. Ноги словно сами находили место, куда ступать, — они быстро уходили за холмы. Ночь была тихая и прохладная. В туманном небе не было видно звезд, и только где-то в вышине белело пятно невидимой луны.

Возглавляла шествие Мелисанда, Майк шел третьим вслед за Каваси. За ним следовали Эрик и Джонни, державший наготове перезаряженную винтовку. Было очень темно. Майк не видел даже Каваси, которая шла всего в каких-то нескольких футах впереди. Вокруг высились песчаные холмы, и где-то впереди чернели отвесные склоны столовой горы да высились острые башни скал, похожие на торчащие из земли пальцы великана. Это была ночь призраков. И сами они чем-то напоминали призраков, бесшумно ступая, они продолжали упрямо идти вперед, прокладывая себе путь среди скал. В тишине раздавался только легкий шорох шагов по земле. Мелисанда указывала путь, путники шли за ней, полностью полагаясь на нее и на собственные силы, выверяя каждый шаг.

Дорога шла в гору — идти и дышать становилось все тяжелее; Мелисанда шла быстро, ни на секунду не задерживаясь. Наконец, оказавшись на вершине уступа, она остановилась. Они обступили ее со всех сторон.

Майка не покидало дурное предчувствие неотвратимо надвигающейся беды. Что-то предупреждало его о том, что их ждут неприятности. Он оглядывался по сторонам, всматриваясь в темноту и злясь на то, что не может ничего разглядеть, а поэтому должен положиться на кого-то.

Джонни оказался рядом с ним.

— Мне кажется, мы идем к месту, помеченному крестом на карте, — предположил он. — Я немного знаю те места.

— Тебе повезло. Я понятия не имею, где мы сейчас.

— Не беспокойся. Девочка всю жизнь прожила здесь, и уж она-то знает все куда лучше меня, даже лучше любого из нас. Для Руки она была бы ценным приобретением. Он, наверное, не раз подбирался к ее семье. А ее неугомонный старик продолжал все делать по-своему, надеясь, что когда-нибудь ему все-таки удастся устроить так, чтобы она смогла вернуться обратно.

— Меня сейчас больше всего волнует сотрясение пространства, или как оно там еще называется. Мы опаздываем.

— А кто тебе сказал, что такие вещи должны происходить по расписанию? Они случаются, когда случаются. Так что нам остается только надеяться на лучшее. Вот я, например, надеюсь — и даже тихонько молюсь про себя.

К ним подошла Каваси:

— Мы сейчас пойдем дальше, но держитесь поближе к стене. Справа от вас пропасть глубиной в несколько сотен футов.

— Скоро рассвет.

Майк встал рядом с Джонни.

— Не лучше ли мне пойти последним? Я справлюсь.

— Я в этом не сомневаюсь, но ведь у тебя нет длинной винтовки. А я не хочу никого проткнуть ею, пока мы будем пробираться по этой тропе.

— Ты знаешь, где мы сейчас находимся?

— Могу только догадываться. Она тут немножко попетляла. — Он помолчал. — Ты, Раглан, приготовься. Скоро начнутся неприятности. За нами кто-то идет.

Что ж, вообще-то он ожидал услышать нечто подобное. Майк Раглан по-прежнему шел за Каваси. Эрик перешел вперед и встал за Мелисандой, так что в этой цепочке Майк оказался четвертым.

Земля под ногами была теперь усеяна россыпью мелких камней, и время от времени какой-то камешек срывался в бездонную пропасть. Было слышно, как он падает, ударяясь обо что-то, и летит дальше.

Теперь дорога пошла в гору. Тропа поднималась по крутому склону. Майк пробирался вдоль скальной стены, часто опираясь на руки. Стало чуть светлее, правда ненамного, но света было вполне достаточно, чтобы он разглядел тропу.

И снова шествие приостановилось. Кто-то из впереди идущих — Эрик или Мелисанда — убирал с дороги камень, преградивший им путь. Было слышно, как сброшенный в пропасть валун полетел вниз, увлекая за собой каскад мелких камешков.

— Куда мы идем? — поинтересовался Майк у Каваси.

— Говорят, там есть ход. Всегда. У Того-Кто-Обладал-Волшебством было чудесное стекло. Когда он глядел в него, то видел всех, кто приходит и уходит.

Тропа тем временем становилась все круче. Майк всегда считал себя человеком сильным и выносливым, но это восхождение давалось ему непросто. Он оглянулся назад. Никто, даже Джонни, не отставал от него.

Внезапно они очутились на свету или, точнее сказать, посреди унылого сияния, которое в этом необычном желтом мире считалось светом дня.

На горном плато, местами поросшем травой, раскинулись редкие заросли можжевельника, некоторые растения достигали дюжины футов в высоту, но в основном они были значительно ниже. На земле покоились огромные валуны, то здесь, то там виднелись небольшие озерца талой или же дождевой воды, собравшейся в каменных углублениях, каждое из которых, впрочем, было глубиной не более двух дюймов.

Справа от них высился огромный краснокаменный утес, поднимающийся над вершиной столовой горы. Вдали виднелись тянущиеся до самого горизонта каньоны и скалы, все казалось синим в утреннем свете.

— Идем, — сказала Мелисанда. — Уже близко.

— Тебе приходилось бывать здесь раньше?

Она обернулась к нему:

— Ты Майк? Это тебя он ждал, надеялся, что ты придешь. Он говорил, если кто-то и вытащит его отсюда, то это будешь ты.

— Без тебя мы бы не нашли дорогу сюда.

Она пожала плечами:

— Есть и другие места. Просто здесь можно пройти наверняка.

Она собралась уже было отправиться дальше, когда Майк схватил ее за руку.

— Подожди! — прошептал он. — Смотри!

Примерно в полусотне ярдов от них стоял вооруженный винтовкой Волкмейер.

— Кто это? — спросила Каваси. — Тот…

— Волкмейер. Вообще-то я одно время считал его своим другом, но он брал деньги от них.

— Мелисанда, где ход? Я не вижу…

— Отсюда его не видно. Это вон у той скалы. Видишь ту большую скалу, похожую на динозавра? Нужно держаться левой стороны и смотреть на горизонт. Смотри на ту круглую гору. Только не отрывай взгляда от нее. Ход очень небольшой, размером с окно. Когда окажешься там, то сам увидишь.

— Похоже, что они не собираются допустить нас туда, — проворчал Джонни.

— Может быть, мне стоит начать стрелять?

— Подожди, — остановил его Эрик. — Ведь он там один.

Майк выступил вперед:

— Привет, Волк! А я и не знал, что ты наведываешься сюда.

— Прежде бывал пару раз. — Он вскинул винтовку. — Но только дальше я вас все равно не пущу, Майк.

— Так значит, ты теперь против нас, Волк? Вот уж не ожидал от тебя.

— Я от тебя этого тоже не ожидал. Я долго думал об этом. Я уже не молод, а на их деньги мне очень неплохо жилось. Когда-то ты оказал мне большую услугу, я в долгу перед тобой, но только сейчас это все равно ничего не меняет.

— Но у тебя еще есть шанс, Волк. Помнишь? Ты еще сказал, что я сам со всем управлюсь. Так вот, Волк, ничего не изменилось, но только с той поры жизнь научила меня кое-чему.

— Может быть, но только я не один.

Майк обернулся к друзьям:

— Каваси и Мелисанда! Как только начнется стрельба, вы побежите к окну! И обязательно пройдете через него, никого больше не дожидаясь! Эрика уведете с собой, даже если вам придется тащить его силой. Он безоружен, а мы вооружены.

Мелисанда медлила.

— Те их трубки… Это оружие. Действует на расстоянии до шестидесяти футов.

— Идите же, — приказал Майк.

Волкмейер двинулся было, собираясь остановить их, и тогда Майк крикнул:

— Последний раз предупреждаю, Волк! Прочь с дороги!

— Черта с два! Я…

Он вскинул винтовку, но Майк выстрелил первым. Он видел, как у Волкмейера подогнулись колени и он со всего маху сел на землю. Выпущенная из рук винтовка упала рядом.

Майк слышал, как у него за спиной раздался еще один выстрел. Это стрелял Джонни из своей винтовки. Раглан повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как с земли поднимается шеренга Варанелей, подобравшихся на довольно близкое расстояние.

Джонни отбросил винтовку и, выхватив шестизарядный револьвер, стал быстро отстреливаться. Майк поспешил к нему на помощь, и неприятель на какое-то время оказался отброшен назад. Девушки тем временем уже достигли скалы.

— Уходим, Джон! Развернись и беги! — приказал Майк Джонни.

Джонни начал отступать, продвигаясь к ним, но, оглянувшись в очередной раз, он вдруг истошно закричал:

— Майк! Берегись!

Раглан обернулся, но на этот раз он все же оказался недостаточно ловок. Сильный удар пришелся по руке, сжимавшей пистолет, — оружие оказалось на земле.

Перед ним стоял Зипакна.

— Вот теперь я тебе покажу! А когда мы упрячем тебя подальше, то можно будет и проучить тебя как следует!

Запястье правой руки онемело от боли, а Зипакна приближался к Майку, занося шест для удара. Он ударил, но Майк все же успел увернуться и набросился на Зипакну, чего тот, по-видимому, никак не ожидал. Удар левой ногой пришелся в колено, отчего нога Зипакны подвернулась и он повалился на землю. В это время Майк успел ударить еще раз.

Но Зипакне удалось быстро подняться, и хотя теперь он прихрамывал на одну ногу, но все же двигался.

Джонни выстрелил снова. Варанели окружали их: они хоть и держались на расстоянии, но уже начинали заходить с флангов. Взглянув в сторону скалы, Майк увидел, что девушки и Эрик уже исчезли. Зипакна снова подступал к нему. На этот раз он вел себя осторожнее, но был по-прежнему уверен в себе. У каждого народа есть свой стиль приемов самообороны. Но какой был принят тут?

Укрывшись за большим валуном, Джонни перезаряжал винтовку и менял опустевший барабан револьвера на новый. Так поступали в прежние времена — на перезарядку пистолета уходило некоторое время, и на этот случай стрелки имели при себе уже заряженные барабаны, чтобы при необходимости быстро вставлять их в револьвер.

— Джонни, — громко сказал Майк, не сводя при этом глаз с Зипакны. — Лезь в нору. У нас мало времени.

— Я тебя не брошу.

— Уходи, ты должен. При первой же возможности я приду за тобой.

— У тебя ее не будет, — сказал Зипакна. — Потому что сейчас я убью тебя!

Он сделал быстрый выпад, как при фехтовании, выставив при этом вперед левую руку с растопыренными пальцами, которыми он норовил выколоть Майку глаза. Майк успел увернуться — его лишь слегка задело по виску. Но пальцы у противника были словно из стали.

Сделав обманный маневр, Майк сам нанес удар левой по корпусу, пропуская перекрестный удар правой в подбородок. Зипакна отступил назад, а затем повторил свой выпад. На этот раз острые пальцы чуть было не достигли цели, глубоко рассекая бровь Майка у самого глаза; из ранки тут же хлынула кровь. Подступив вплотную к нему, Зипакна попытался повергнуть противника на землю.

И тогда Майк нанес свой удар, вонзая вытянутые пальцы в тело противника немного повыше тазовой кости. Колени у Зипакны подогнулись, и он упал. Но и Майк упал. Вскочив на ноги почти одновременно, они продолжали борьбу. Острые пальцы Зипакны снова глубоко прочертили кожу на лбу противника. Кровь струилась по лицу Майка, но, увернувшись от очередного выпада, он накинулся на врага, нанеся ему удар сразу обоими кулаками в живот. За ним последовал новый правой, в итоге у Зипакны оказалась сломана челюсть.

Зипакна пошатнулся, а Майк вновь перешел в наступление, нанося удары то правой под ребро, то левой — в лицо, ломая Зипакне нос. Тот снова пошатнулся и упал. Пытаясь подняться на ноги, он боролся как одержимый, стараясь впиться в лицо Майку своими острыми когтями.

Майк снова ударил в живот, почувствовав под кулаком железные мускулы соперника. И все же этот удар заставил Зипакну поморщиться от боли, и тогда, изловчившись, Майк вложил всю свою силу в удар правой снизу.

Его кулак врезался в подбородок Зипакны — тот опрокинулся на землю.

Стремительно развернувшись, Майк бросился бежать к заветному ходу, надеясь, что он все еще остается открытым. В какой-то момент он видел, как там исчез Джонни, но в тот миг, когда он сам добрался до места, что-то тяжелое, брошенное ему вдогонку, ударило его по голове у самого уха.

Он почувствовал, что земля начинает уходить из-под ног, и в это мгновение, теряя сознание, Майк бросился вперед, а потом упал ничком. Он чувствовал, как что-то ухватило его за шиворот и поволокло по земле. Он отчаянно сопротивлялся, но хватка оказалась железной — вырваться он не смог. И потерял сознание.

Кровь.

Он лежит на земле, залитой кровью. Его глаза открыты, и он видит кровь на траве, кровь на песке.

А ведь это его кровь.

Что-то подсказывало ему, что это именно так, хотя сам он, пожалуй, не мог бы сейчас объяснить, откуда у него такая уверенность. Он пошевелил рукой, желая дотронуться до лица.

— Смотрите! Он приходит в себя! Он не умер!

— Его не так просто убить, — сказал другой голос.

Кто-то опустился на колени рядом с ним, и пальцы осторожно коснулись его лица.

— У него порезы на лбу, — сказал мужчина, и женский голос ответил:

— Это все Зипакна.

Это был голос Каваси.

— Со мной все в порядке, — проговорил он вслух. — Меня ударили по голове, оглушили.

— Они тебя здорово приложили. — Это говорил Галлафер. — У тебя там шишка величиной с два моих кулака.

Майк с трудом сел.

— Со мной все в порядке, — повторил он. — Что-то притащило меня сюда.

— Это был Шеф, — сказал Галлафер. — Это он тебя вытащил!

— Как?

— Ухватил за воротник и протащил сюда, как раз вовремя.

Раглан встал на ноги. У него закружилась голова, но он сумел сохранить равновесие.

— А больше ничто не пробралось сюда? — Он взглянул на Каваси. — Я имею в виду, помимо нашей компании?

— Никто. И ничто.

— Майк, — сказал Эрик. — Спасибо. Большое тебе спасибо за нас обоих.

— Не стоит благодарности, — соврал он. — Это было совсем не трудно. Он огляделся по сторонам. -А где мы, собственно?

Галлафер стоял, заложив большие пальцы обеих рук за ремень.

— На вершине Ничейной. Ждем вертолет, который должен снять нас отсюда.

— А что, разве здесь нет тропы? Ведь она была.

— Может, и есть, — сказал Галлафер, — только мы ее не нашли. Вот на следующей неделе мы с тобой вернемся сюда и вместе пройдем по ней пешком, если захочешь.

От тупой, ноющей боли у Майка раскалывалась голова. Он осторожно дотронулся до брови, чувствуя под пальцами толстую корку запекшейся крови. Бровь была по крайней мере дважды рассечена до самой кости.

Ему хотелось поскорее промыть раны и прилечь. Хотелось спать. Он, наверное, мог бы запросто проспать целую неделю.

— Хочу спать, — сказал он мечтательно.

— Не сейчас, — сказал Галлафер. — Я хочу показать тебе еще кое-что.

Вертолет доставил их обратно на вершину Чертовой горы. Зайдя в хижину, Эрик принялся собирать свои пожитки. Майк взял свой вещмешок. Джип дожидался его на том самом месте, где он его оставил.

— Мы поедем в Тамаррон, — сказал он Каваси. — Эрик, хорошо бы было, если бы вы с Мелисандой поехали с нами. И ты, Джонни. Всем хватит места.

— Майк, — окликнул его Галлафер. — Мне кажется, ты обязательно должен посмотреть на это. Это сотрясение пространства — короче, называй его как хочешь, но только оно произошло прошлой ночью, как раз после того, как Шеф успел протащить тебя сюда через ту дыру. Но, похоже, далеко не всем так повезло.

— Что ты хочешь сказать?

Галлафер подвел его к киве, и они заглянули внутрь. На полу у ниши, где раньше было открыто окно, лежало несколько обвалившихся со стен камней, а за ними темнела каменная стена. Ее можно было бы назвать нетронутой, если бы не одна деталь…

Считается, что человеческое тело не может пройти сквозь такую преграду. Или все-таки может? Это была старая стена, но в самом центре из нее торчала голова Волкмейера, его плечо и рука, пальцы которой были сжаты в кулак. Все же прочее, видимо, оставалось на Обратной Стороне — все, что не успело вовремя пройти заветную грань.

Волкмейер был мертв. И по всему, он был мертв уже давным-давно и за многие века успел превратиться в мумию.

— Попробуй объяснить вот это, — сказал Галлафер. — Нет, ты только попробуй.

— Этим ты займешься без меня, — сказал Раглан. — Я чужой человек в этих местах.

Еще с минуту они стояли молча, а потом Галлафер все же нарушил затянувшееся молчание:

— Иден уехала. Оставила дом на Мэри, а сама села в машину, и никто ее больше не видел.

Остановившись у вертолета, Галлафер обернулся:

— Обратно летим вместе?

— Мы поедем на машине, — сказал Раглан. — Но все равно спасибо за приглашение.

Немного помолчав, он сказал:

— Слушай, Галлафер, а тебе приходилось когда-нибудь разжигать костер при помощи лука и стрелы с затупленным концом?

— Конечно… В детстве. И не раз. Старик пиут показал мне, как это делается.

Майк Раглан отошел от древних руин и воткнул в землю палку, к концу которой он привязал красный платок.

— Вот это они должны заметить, — сказал он.

Рядом на земле он положил грубо и наспех сделанный лук из согнутой палки, концы которой были стянуты шнуром из сыромятной кожи, закрученной вокруг стрелы без наконечника. Разыскав среди развалин дощечку, он проделал, в ней небольшую выемку, в которую можно было вставить конец стрелы, а затем вырезал желобки от нее во всю длину дощечки. Углубление в центре он засыпал опилками, а внутрь положил немного сухого дерева, чтобы мог заняться огонь. Затем он вытащил из своего вещмешка небольшое увеличительное стекло и положил его рядом на камень.

Галлафер лишь покачал головой:

— Зачем тебе все это? Не понимаю…

— Это для сакуа, — сказал Раглан. — Им нужен огонь. Они поклоняются огню, но я не уверен, что они умеют его добывать.

Каваси дожидалась его у машины. Мелисанда и Эрик уже расположились на заднем сиденье.

Галлафер дошел вместе с ним до джипа.

— Так ты что, уезжаешь? — Он взмахнул рукой -А как же все это?

— А что «это»? — Майк Раглан смотрел на него с явным недоумением. — Мне не понятно, что ты имеешь в виду, Галлафер. Эрик собирался построить здесь дом, но потом передумал. А мы просто приехали сюда за ним. Вот и все.

— Ты что, рехнулся? Да ведь это же величайшее приключение! Ты мог бы написать об этом книгу, ты мог бы…

Раглан завел машину. Он взглянул на Галлафера и, прощаясь, протянул ему руку.

— Мог бы, — согласился он, — но только кто в это поверит?

Примечания автора

Шибальба — часто упоминается в «Попол-Ву» — священной книге племени майя — как преисподняя, где обитают мучители людей и откуда исходит все зло. В «Летописях какчикелей» Шибальба упоминается как подземное царство, с которым ничто не может сравниться по могуществу и богатству.

Замок мрака — в Шибальбе место тьмы и теней, известное очень немногим, но приводящее в ужас всех.

Властители Шибальбы — упоминаются в «Попол-Ву» как покровители зла и разрушений.

Варанели — Ночные Стражи, солдаты войска Властителей Шибальбы.

Зипакна — мифологический персонаж, наделенный великим могуществом; уничтожен, или, по крайней мере, побежден Хунапу.

Анасази — нам ничего не известно о том, как сами скальные жители называли свое племя или какое имя дали им племена, жившие с ними по соседству. Само это слово из языка навахо, которые называли так предшественников современных индейцев-навахо, в древности населявших земли в районе Четырех Углов. У анасази была налажена торговля с племенем майя. В захоронениях анасази обнаружены мумии попугаев из Центральной Америки. Вот уже долгое время археологи по крупицам собирают сведения о скальных жителях по найденным во время раскопок осколкам посуды, сохранившимся фрагментам тканей, ремешкам сандалий и прочим находкам, но исследования ученых затрудняются вандализмом так называемых охотников за сувенирами, которые крадут находки с мест раскопок. Учеными проведена серьезная, кропотливая работа, но все же мы только начинаем раскрывать тайны Американского континента. И я, например, совершенно убежден, что наш континент, так же как и соседний, тот, что к югу от нас, был освоен людьми намного раньше, чем до сих пор считалось.