Человек с разрушенных холмов

Раздался второй выстрел, поближе, и я увидел, как Джо Хинг распростерся на земле, потом попытался встать и снова рухнул.

Подбежал Ропер с винчестером в руках. Я бросил взгляд вслед удирающему всаднику, потом подскакал к стаду и соскочил с седла.

Джо Хинг поднял на меня глаза.

— Джори Бентон! Дьявол его побери, я никогда не умел быстро выхватывать револьвер.

Глава 18

— Бен, что случилось?

Он пристально посмотрел на меня, его лицо полыхало от гнева и стыда.

— Да будь он проклят! Я отошел за скалу — вон туда, чуть подальше. Хотел всего на минутку, но этот паршивый койот, видно, где-то затаился и выжидал. — Бен покачал головой. — Как только я исчез из виду, он — тут как тут. Услыхав его коня, я решил, что это ты или Фуэнтес. А потом раздался выстрел. Он даже крикнул: «Если они отступили, то я — нет! Я им покажу!» И еще раз выстрелил.

— Это был Бентон?

— Голос вроде его. Я не подоспел вовремя и видел его только со спины, но он мчался на той гнедой кобыле со звездочкой, на которой мы видели его тогда. Я выстрелил, но он был уже далеко и скакал слишком быстро.

Фуэнтес стоял на коленях рядом с Хингом, зажимая рану и пытаясь облегчить ему боль. Теперь я видел, что, кроме всего прочего, он умеет обращаться и с ранами.

— Бен, нам нужен фургон. Не съездишь за ним?

— Конечно. — Бен направился к своей лошади, стоявшей в нескольких ярдах. — Будь все проклято! И зачем я только оставил его одного. Черт, я…

— Забудь об этом, Бен. Хинг уже взрослый мужчина. И он здесь за главного. Не было необходимости охранять его.

— Я убью его! — в гневе произнес Бен.

— Не нарывайся, Бен. Не стоит. Джори скор на руку… Ну а отправишься за ним, помни это. Он слишком скор… и не станет раздумывать. Если дело дойдет до перестрелки, рассчитывай на свой первый выстрел. Видал я таких, Для них главное — быстро выхватить оружие, и все. Семь из десяти пуль попадают в пыль перед мишенью. Просто не дай ему выстрелить во второй раз.

— Да ну его к дьяволу!

— Оставь его пока, Бен. Такие долго не живут. Как насчет фургона?

Когда Бен уехал, мы перенесли Хинга во впадину, находившуюся чуть ниже уровня прерий. Затем из плоских осколков скалы, отколовшихся от края Столовой горы, я соорудил нечто вроде преграды от ветра. Мы накрыли Джо его седельным чепраком и стали ждать.

— Вот проклятый задира! — раздраженно воскликнул Фуэнтес. — Готов убить хорошего человека не задумываясь.

— Будем надеяться, что не нашего Джо, — сказал я, рассматривая горизонт вдали. Если я только не ошибался, Джори Бентон должен был вернуться, чтобы похвастаться своим поступком — что он быстрей, чем Джо Хинг, выхватил револьвер и убил его… Ну нет, Джо выживет! Он просто обязан выжить! Однако до ранчо далеко, и обратно, на фургоне, ехать тоже долго. Я зло выругался.

Но меня не оставляла мысль о том, что случится позже. Джори вернется к своим и расскажет, как уложил Джо. И если Бэлч не окончательный идиот, то он тут же выгонит Бентона. Но все может обернуться и по-другому. Кто-то из его людей, чтобы замести следы, надумает довести начатое до конца еще до того, как у нас появится шанс посчитаться. По этой причине я и остался с Джо и Фуэнтесом, а не отправился за фургоном.

Я подошел к своему коню и вытащил винчестер. Тони посмотрел на меня, но ничего не сказал. Да и ни к чему. Он, как и я, знал, чего ждать. Да и Бен Ропер, думаю, тоже.

Набрав дров, я развел костер на ночь, время от времени поглядывая в сторону каньона. Если бы спуститься туда…

Здесь, на открытой вершине Столовой горы, в этой маленькой впадине, мы практически не имели прикрытия.

Открыв глаза, Джо осмотрелся вокруг и попробовал подняться.

— Осторожней, Джо, — остановил его Фуэнтес. — У тебя тяжелая рана.

— Я выкарабкаюсь?

— Ну конечно, черт возьми! — решительным тоном ответил я. — Только лежи спокойно. — Потом спросил: — Джо? А как ты смотришь на то, чтобы перевезти тебя? Мы послали за фургоном, но пока… вниз, в каньон?

— Ты думаешь, они вернутся? Это Джори подстрелил меня. Проклятье, ребята, у меня не было шанса. Этот гад подъехал и заявил, что раз они не хотят вмешиваться, то это сделает он, а потом пальнул в меня. — Мы внимательно слушали. — Черт побери, я умею стрелять, но никогда не ходил в наемных стрелках! Он просто выстрелил в меня, а когда появился Бен, с гиканьем смылся. Я и не думал, что он станет стрелять. Он подъехал… — Голос Джо совсем ослаб, и он закрыл глаза. Потом они открылись. — У вас есть вода? У меня в горле все пересохло.

Фуэнтес поднял свою флягу. Он придерживал ее, пока Хинг пил. Потом Джо медленно закрыл глаза. Но через какое-то время снова открыл их.

— Я готов ехать, ребята, мне здесь нравится не больше вашего.

Внизу хватало воды и дров, и мы могли легко соорудить укрытие на случай дождя, а также устроить для Джо теплое место. На вершине же горы поддерживать огонь на ветру было совсем не простым делом.

Мы поднесли Хинга к его коню и усадили в седло. Джо был настоящим ковбоем-наседкой. Он провел верхом на хребте скачущего бронка больше лет, чем на ногах, поэтому держался за свою любимую игрушку обеими руками, пока мы вели его коня вниз в каньон.

Посмотрев на Джо, я заметил, что его лицо побелело и осунулось. Он плотно сжимал губы, но не издал ни одного звука. Пока мы спускались, слышался только стук копыт по камням и поскрипывание седел. Фуэнтес ехал впереди, а я рядом с Джо, сразу же за ним.

Очутившись на ровной земле среди ивняка, вблизи хлопковых деревьев, замеченных мною еще раньше, мы приготовили для Джо постель из ветвей и листьев ивы. Зная, что фургон до утра не появится, устроили над ним навес. Потом привязали лошадей и собрали дров для костра.

Хинг лежал очень спокойно, временами то засыпая, то впадая в беспамятство и заговариваясь во сне. Он все время упоминал имя Мэри, которое я никогда от него раньше не слышал.

— С рассветом я ненадолго отлучусь, — предупредил я. — Хочу согнать собранный скот и направить в сторону дома.

— Si. — Наверняка Фуэнтес сам подумывал о том же. — А если появится фургон, мы сами пригоним стадо.

Фуэнтес заснул, а я караулил, давая Хингу время от времени попить, устраивая его поудобнее и то и дело вытирая шейным платком пот с его лба.

Хинг был хорошим человеком, слишком хорошим, чтобы так просто умереть из-за безрассудного и никчемного недоростка. Я мысленно проследил путь Бена Ропера до ранчо, стараясь проделывать его шаг за шагом, чтобы предугадать, когда он появится на ранчо и как много времени потребуется до его возвращения. Мы развели костер в скалистой ложбине и дали ему потухнуть, чтобы остались одни угли, которые и поддерживали тепло. Если Джо внезапно проснется, то так ему будет комфортней.

В полночь я толкнул Фуэнтеса носком сапога. Он сразу же открыл глаза.

— Я посплю, а ты разбуди меня около трех.

— Bueno, — согласился он. — Так ты думаешь, амиго, они придут?

Я пожал плечами.

— Скажем так, они могут это сделать. Я сам не знаю. Но нам надо быть начеку.

Несколько минут я лежал без сна, прислушиваясь. Где-то в ручье или неподалеку от него пела свою песню лягушка, а на одном из хлопковых деревьев ухала сова.

Меня разбудило прикосновение руки к плечу.

— Все спокойно. Джо спит.

Я вытряхнул свои сапоги — на тот случай, если в них заползла парочка пауков, ящериц или змей, потом натянул их и потопал на месте. Фуэнтес улегся спать, а я приблизился к раненому. Его голова склонилась набок, он тяжело дышал. Губы пересохли и потрескались.

Подойдя к костру, я подбросил немного дров. Потом сел в темноте, прислонившись спиной к большому старому хлопковому дереву, и попытался разобраться в сложившихся обстоятельствах.

Ни Бэлч, ни мы не крали скот. И я сомневался, что это делал майор… но как насчет Сэддлера? Конечно, я никогда не доверял ему, он мне не нравился, но нельзя же из-за этого считать его вором.

Кто-то неизвестный? Имеет ли он отношение к Лизе?

И что теперь делать?

Во-первых, попытаться разузнать, откуда приехала Лиза, найти ее, разобраться в ситуации и, может быть, исключить ее из подозреваемых.

Затем, наверное, нужно разведать местность в районе плато Эдвардса.

Время от времени я вставал и ходил вокруг, прислушиваясь. Останавливался рядом с лошадьми и с каждой заговаривал успокаивающим тоном. Ночь выдалась очень темной и необыкновенно спокойной.

Мои мысли вернулись к Энн Тимберли и Хине Бенн. Не так-то просто найти двух таких очаровательных девушек в одном обществе. И все же, если подумать, подобное явление не столь уж необычно для Техаса, где красивые девушки попадаются в самых неожиданных местах.

Вернувшись к нашему небольшому костру, я подбросил еще дров и отошел на край лагеря в тень, стараясь держать глаза подальше от огня, чтобы лучше видеть в ночной тьме. Ветер шелестел в листве, одна из ветвей скрипнула, словно потерлась о другую, а где-то далеко под ивами что-то упало и издало слабый шлепок, ударившись о землю.

Обеспокоенный, я прислушался и внезапно передвинулся, не желая больше подолгу находиться на одном месте. Меня раздражали ощущения, вызываемые этой ночью. Было спокойно и сыро… но мне чудилось, что кто-то притаился в темноте.

Я подумал о невидимом и неизвестном снайпере, стрелявшем в меня. А что, если он появится прямо сейчас, когда я привязан к этому месту и заботам о раненом?

Сначала послышался какой-то звук… Потом я четко различил перестук конских копыт… Всадник в ночи?

Кто это?.. В такую непогодь?

И снова в листве зашумел ветер. Всадник приближался. Вернувшись к границе света и темноты, я тихо позвал:

— Тони?

Он мгновенно проснулся. Его слегка освещал свет костра, и я увидел, что его глаза открыты.

— Всадник… скачет прямо к нам.

Место, где спал Тони, мгновенно опустело — он уже очутился в тени, и я уловил отблеск костра на его стволе. Да, этот мексиканец двигался как кошка.

Всадник уже пробирался сквозь заросли меските, и я слышал звук, издаваемый его лошадью, когда она выбирала путь между деревьями, неуверенно, но неуклонно приближаясь. Это не случайный всадник — кто-то едет именно сюда, в это самое место.

Неожиданно лошадь оказалась совсем близко, ее шаг замедлился, но она продолжала двигаться. Из темноты меня окликнул женский голос:

— Майло?

— Сюда! — отозвался я.

Это была Энн Тимберли.

Глава 19

Пораженная, она смотрела на меня.

— Но… но мне сказали, что вы ранены!

— Не я. Джо Хинг нарвался на пулю. Джори Бентон подстрелил его.

— Где он? — Прихватив с собой седельные сумки, Энн соскочила с седла раньше, чем я сообразил подать ей руку. Не успел я ответить, как ее глаза отыскали Джо. Она быстро подошла к нему и расстегнула рубаху.

— Мне нужна горячая вода и побольше света.

— Нам не в чем согреть воду, — возразил я.

Она бросила на меня презрительный взгляд.

— У Тони есть фляга, повесьте ее над огнем, и вода в ней быстро согреется. И не смотрите на меня так. Мне уже приходилось иметь дело с ранами. Кажется, вы забыли, что я выросла в армейском лагере!

— Я этого и не знал.

Тони снял чехол со своей фляги и привязал ее к палке с развилкой на конце, чтобы можно было держать над огнем. Я принес дров и развел посильнее огонь.

— Как вы добрались сюда? — спросил я.

— На коне, глупый. Они едут на фургоне, но я решила, что это слишком долго. Поэтому выехала вперед, посмотреть, что можно сделать.

Энн разговаривала, не отрываясь от работы. Она тщательно промыла рану, а затем приложила к ней какой-то антисептик на куске ткани, которую сначала смочила в воде.

Никто не питал иллюзий.

Конечно, Энн разбиралась в огнестрельных ранах, как и во всех остальных, в то время и сами доктора знали ненамного больше, к тому же больниц поблизости не было и в помине. Выживет ли раненый, обычно зависело от хорошего ухода и крепости его здоровья — в основном от последнего. Однако мне доводилось видеть, как выживали даже после самых немыслимых увечий.

Тони взял лошадь Энн, поводил по кругу и принялся обтирать насухо. Лошадь скакала во весь опор и к тому же слишком долго. Глядя на склонившуюся у огня Энн, мне оставалось только в изумлении качать головой. Ни минуты не колеблясь, она примчалась к нам так быстро, как только смог домчать ее конь.

Я спросил ее об этом.

— Я дважды меняла лошадей, — ответила она, — у «Стремени» и в индейском лагере.

У меня на затылке волосы встали дыбом.

— В индейском лагере? Где это?

— Милях в двадцати к востоку. Лагерь кайова.

— Вы взяли лошадь у кайова?

— А почему бы и нет? Я взяла и въехала к ним в лагерь, сказала, что ранен человек, что мне нужна лошадь и что у меня в сумках лекарство. Они ни о чем больше не спросили, просто поменяли лошадь и седло. А потом смотрели, как я уехала. —

— Ну и ну, будь я проклят! Вот это нахальство!

— А что мне оставалось делать? Мне была нужна лошадь, а у них их достаточно, поэтому я и заехала к ним.

— С ними были женщины?

— Нет. Это военный отряд. — Энн посмотрела на меня и улыбнулась. — По-моему, я их напугала, и они беспрекословно отдали мне лошадь… Может, это из-за моей сумки с лекарством…

— Скорее, из-за вашего самообладания. Нет ничего, что индейцы уважают больше. К тому же они могли подумать, что вы умеете колдовать.

Я взглянул на Фуэнтеса, но тот только пожал плечами и покачал головой. Мол, что прикажете делать с такой девушкой?

В любом случае мы оба почувствовали облегчение. Никто из нас особенно не разбирался в ранах, хотя Фуэнтес смыслил в них побольше моего. Но мы не имели с собой ничего, чтобы обработать рану, и я совсем не знал местных растений, которыми пользовались индейцы.

Немного погодя Энн подошла ко мне. На востоке занимался слабый серый рассвет; мы стояли рядом и наблюдали, как темные контуры холмов все резче прорисовываются на фоне светлеющего неба.

— Я думала, что ранили вас, — сказала Энн. — И так испугалась.

— Я рад, что вы приехали. Хотя вам не следовало этого делать. Вам просто повезло с индейцами. Если бы они увидели вас первыми, история имела бы другой конец.

— В Хинга стрелял Джори? — спросила она.

Я рассказал ей, как все произошло.

— Ну а теперь, раз вы здесь, мы с Фуэнтесом поднимемся на гору и соберем стадо. Оно, наверное, разбрелось за ночь.

— И что теперь будет?

Размышления над этим вопросом ни к чему меня не привели, хотя я много думал с того момента, как Джори выстрелил в Джо. Нам оставалось только ждать.

— Не знаю, — ответил я.

Могла разразиться война, и я знал, как она будет протекать. Сначала — отдельные перестрелки, которые потом перерастут в бойню до последнего, и ни один мужчина не будет в безопасности — даже проезжающий мимо незнакомец. Его застрелят лишь потому, что он не на стороне первого встречного — значит, на стороне врага.

Тут я обратил внимание на обстоятельство, которое как-то не учитывал раньше.

— Откуда вы привозите припасы? До здешних мест отовсюду довольно далеко, — поинтересовался я у Энн, меняя тему разговора.

— Из Сан-Антонио, — ответила она. — Мы ездим туда все вместе. Ваши, наши, люди Бэлча и Сэддлера. Каждый снаряжает два-три фургона с возницами и посылает по паре верховых для охраны. Иногда нас встречают солдаты из форта Конхо, которые сопровождают и охраняют нас.

— А если вы не едете в Сан-Антонио?

— Тогда остается не слишком большой выбор. На станции почтовых дилижансов небольшая лавка. Местечко называется Бен-Финклин и находится в четырех милях от форта Конхо, ближе к нам. Есть еще один поселок на противоположном от форта берегу реки, который называют Заречьем. Там — магазины, несколько салунов и тех самых домов, которые посещают мужчины. Ребята говорят, что это очень, очень опасное место.

Стало быть, поселившиеся к югу от нас — например, семья Лизы — должны пополнять свои припасы в одном из этих двух поселков. Возможно, хотя и малоправдоподобно, что они ездят в Сан-Антонио, через страну кайова и апачей, сами по себе. Но даже дорога до Бен-Финклина или Заречья таит много опасностей. Неожиданно я решил, что должен туда съездить.

Как только рассвело, мы с Тони покинули лагерь и поднялись наверх. Некоторые животные из нашего стада сами нашли дорогу к ручью, но мы не могли ждать, пока это сделают остальные.

Они немного разбрелись, но, сделав широкий заезд, мы начали сбивать их в стадо. Теперь большинство привыкло к тому, что их гнали, и мы двинулись к воде. Время от времени находился какой-нибудь необузданный бычок, намеревавшийся отбиться от остальных, лишь бы показать свой норов, но мы загоняли таких обратно. Неторопливо согнав скот со Столовой горы, мы дали ему рассредоточиться вдоль ручья, чтобы напиться.

Только на закате весь наш скот спустился вниз, и, подъехав ко мне, Тони закинул ногу за луку седла, достал табак и бумагу. Затем сдвинул на затылок сомбреро и спросил:

— Ты ей нравишься?

— Кому?

Он презрительно посмотрел на меня.

— Энн Тимберли… сеньорите.

— Ей? Ну что ты! Вряд ли.

— Нравишься. Я точно знаю. Если хочешь знать что-нибудь о любви, спроси меня. Я был влюблен… э, несколько десятков раз!

— Влюблен?

— Ну конечно. Женщины созданы для любви, и я не мог допустить, чтобы они страдали и тосковали по веселому кабальеро, которого нет рядом. Утешить и обрадовать их — мой долг.

— Ну ты даешь! — усмехнулся я. — Я теперь вижу, как ты страдаешь от мук любви.

— Конечно. Мы, мексиканцы, созданы для страданий. И наши сердца принимают это. Мексиканец чувствует себя счастливей всего, когда печалится… печалится из-за сеньориты, кем бы она ни оказалась. Всегда лучше быть с разбитым сердцем, амиго. Иметь разбитое сердце и петь об этом — намного лучше, чем завоевать сердце девушки, а потом быть вынужденным поддерживать эти чувства. Я просто впадаю в отчаяние, как только представлю, что надо всегда любить только одну. Как я могу оказаться таким жестоким к остальным, амиго? Они вполне заслуживают моего внимания, а потом…

— Что — потом?

— Я уезжаю, амиго. Я уезжаю на рассвете, а девушка… некоторое время страдает по мне. Потом встречает кого-нибудь еще. Этот парень оказывается дураком. Он остается с ней, а она лишается иллюзий и не может забыть меня… оказавшегося настолько мудрым, чтобы уехать до того, как она поймет, что никакой я не герой, а всего лишь другой мужчина. Поэтому в ее глазах я всегда остаюсь героем, понятно? — Наблюдая за четырехлеткой почти с такими же приметами, как Старый Бриндл, я фыркнул от смеха. — Мы всего лишь мужчины, амиго. Мы не боги, но любой мужчина может стать для женщины богом или героем, если не задержится с ней слишком долго. Потом она видит, что он всего лишь мужчина, который встает по утрам и надевает свои штаны — сначала одну штанину, затем другую, как любой другой мужчина. Она видит его мрачным и небритым, видит изнеможенным от усталости или хватившим лишнего. А я? О, амиго! Она вспоминает меня! Всегда выбрит! Всегда чист! Всегда на великолепном коне, подкручивающий усы!

— Но это вспоминает она. А что происходит с тобой?

— Все просто. У меня тоже остаются воспоминания о прекрасной девушке, которую я оставил до того, как она успела мне надоесть. Для меня она всегда юная, веселая, обворожительная и возвышенная.

— Но такие воспоминания не подарят тебе тепло холодной ночью и не подогреют кофе, когда ты вернешься промокший после дождя, — заметил я.

— Конечно. Тут ты прав, амиго. И я так страдаю, так страдаю, амиго. Но прими во внимание те сердца, что я зажег! И не забывай о мечтах!

— А ты не разжигал огня в сердцах где-нибудь возле Бен-Финклина?

Теперь, глядя на меня, Фуэнтес перестал скалить в улыбке свои великолепные белые зубы.

— У Бен-Финклина? Ты там бывал?

— Нет… Но хотел бы знать о нем. И о Заречье тоже.

— В Заречье очень опасно, амиго. Его только сейчас стали называть Сан-Анжело, в честь сводной сестры Де Витта, которая была монахиней.

— Я спрашиваю, потому что собираюсь съездить туда — в Заречье и Бен-Финклин. Мне хочется разузнать, что там происходит и кто туда приезжает.

— В основном солдаты из Конхо. Ну, может быть, еще несколько скитальцев.

Отогнав парочку быков Бэлча и Сэддлера, пожелавших присоединиться к нашему стаду, мы погнали его к лагерю. Вскоре разглядели фургон с распряженными лошадьми и Бена Ропера, который стоял у костра и жевал сухарь. Неподалеку Барби-Энн разговаривала с Энн.

Барби-Энн бросила на меня неприязненный, холодный взгляд и больше не обращала никакого внимания. По этому поводу Ропер лишь пожал плечами.

— Как там на ранчо собранный скот? — спросил я.

— Ничего. Мы загнали стадо и приготовили все к вашему приезду. Завтра можем начать клеймить скот.

— Однако нам будет сильно не хватать рук, — заметил я. — Джо надолго выбыл из строя, остались только ты, я, Фуэнтес и Денни.

Ропер скосил глазами в мою сторону.

— Так ты еще не знаешь? Денни так и не вернулся. — Он немного помолчал. — Я ездил к хижине, чтобы пригнать скот, который он собрал в тех местах. Денни там не оказалось. Очаг холодный… Не топился несколько дней, и лошади не кормлены. — Бен ковырял ногой песок. — Я пошел по следу. Он ехал на долговязой кобыле, которую так обожал. Я проследил его путь на юг где-то миль на восемь, потом вернулся. Мне показалось, что он знал, куда ехал, или, по крайней мере, так считал. — Неожиданно Ропер выругался. — Не нравится мне это, Тэлон. Боюсь, что Денни нарвался на то же, что и Джо Хинг. По-моему, кто-то подстрелил его.

Глава 20

Когда наступило следующее утро и солнечные лучи коснулись утрамбованной земли, в состоянии Джо не произошло никаких перемен. Рана была тяжелой, он потерял много крови, а изнурительный переезд на фургоне еще никому не приносил облегчения. Однако Джо отличался богатырским здоровьем, а такие люди так легко не расстаются с жизнью.

Нам не требовался старший, чтобы напоминать о наших обязанностях: перегнать скот на свежую траву и приглядывать за ним в течение дня. Но теперь стадо значительно увеличилось в размерах. Один человек уже не управлялся с ним. Хотя в утренние часы, когда хватало покрытой росой свежей травы и когда животные как следует напились воды, особенно беспокоиться не приходилось.

Денни не вернулся и в течение ночи, и мы молча с тревогой поглядывали на пустую кровать. Каждому из нас случалось обнаруживать по утрам такие же пустые койки; иногда возвращался конь с залитым кровью седлом, а иногда — никто не возвращался.

На этой суровой земле мы жили суровой жизнью, и у нас не хватало времени на оплакивание мертвых, когда нужно было делать работу.

Одним работником стало меньше. И одним едоком за столом. На одну лошадь меньше мы седлали теперь по утрам.

Бен Ропер сворачивал лассо, когда я зашел в загон и накинул петлю на сивого, почти белого коня, который мне понравился. Когда я вел коня через ворота, Бен спросил:

— Ты думаешь, что он приударил за этой девушкой, Лизой?

Положив обе руки на спину сивого, я задумался над его словами.

— Сейчас нет, — ответил я, — хотя, похоже, именно любовь завела его на юг. Он либо узнал, где она живет, либо искал наугад. Но мне кажется, что он нашел больше, чем ожидал.

— Глупый мальчишка! — раздраженно заметил Бен.

— Да ладно, — урезонил его я, — все мы в свое время были дураками. Он не находил себе места, тоскуя по девушке. Последний раз, когда он приехал в хижину, — продолжал я, — на его сапоги налипла свежая глина, а с копыт лошади тоже отвалилась грязь. Это показалось мне несколько подозрительным. — Больше я ничего не хотел говорить.

Бен задумался.

— Он мог испачкаться в нескольких местах. У Лейси-Крик, например… или еще восточнее. А Колорадо слишком далеко на восток.

— Колорадо?

Бен кивнул:

— Ну да, у нас в Техасе тоже есть свое Колорадо.

— А краденый скот, — в раздумье произнес я, — его, похоже, гнали на юго-восток. Тебе не кажется, что он что-то разнюхал?

Бен пожал плечами.

— Он мог разыскивать эту девицу и на что-то наткнуться.

— Ты не знаешь, у кого винчестер с вырезом на прикладе?

Бен снова задумался, потом покачал головой.

— Я видел такие у некоторых «шарпов» и кентуккийских карабинов. А, понятно. — Он принялся седлать коня. — Мне тоже попадались эти следы.

— Бен, нам надо устроить ловушку скотокраду. Он гоняется за молодняком. Давай оставим несколько голов там, где он сможет забрать их, а потом выследим его.

— Можно, конечно, — засомневался Бен. — Но тут остались только ты, я и Фуэнтес, а работы — на шестерых. Даже если дело не дойдет до стрельбы. Барби-Энн может поработать, немного помочь нам, но этого мало.

Вместе с оседланными лошадьми мы подошли к бараку. Джо перевели в дом, где за ним присматривала Барби-Энн, когда ребята уезжали.

Зарядив винчестер, я отнес его к коню. Потом привязал седельные сумки и сунул винтовку в чехол. Мы просто тянули время. Все тянули время. И хотя было много работы, чувствовали себя в каком-то подвешенном состоянии, как бы ожидая чего-то.

Наконец, нехотя взобравшись на своего бронка, я направился к скоту. Приветствуя меня, Фуэнтес поднял руку и поскакал на ранчо завтракать. Для одного загонщика тут набралось слишком много скота, но пока ему хватало свежей травы. Сделав пару кругов, я отловил нескольких отбившихся животных, а потом поднялся повыше, чтобы осмотреться.

Далеко на западе голубой туман скрывал плоскогорье, и с высоты я видел на горизонте очертания каких-то невысоких холмов… где-то в двадцати милях отсюда.

В районе Лейси-Крик виднелась узкая зеленая полоска — там, похоже, и обитал Старый Бриндл. Эта местность годилась больше для разведения овец, чем коров, а поскольку я прибыл с гор, то питал значительно меньше предубеждений против овец, чем большинство скотоводов.

Берт Харли должен был уже вернуться. Однако я не заметил никаких признаков движения поблизости. Предо мной расстилалась бескрайняя страна. Далеко на востоке виднелась темная полоска, которая могла оказаться притоком Конхо… Я не знал этих мест даже приблизительно, поэтому старался лишь догадываться о том, что видел… а это всегда довольно опасное занятие.

Подъехал Бен.

— Розитер считает, что нам надо начинать клеймить скот. Он хочет отправить стадо, пока животные не разбрелись к чертовой матери и не убежали.

— Конечно. — Я указал на выступ горы к югу на горизонте. — Что это?

— По-моему, плоская вершина. Какой чистый воздух сегодня утром.

— Ты когда-нибудь бывал у Харли?

— Нет. Странно, но Берт никогда никого не приглашал. Живет сам по себе. Хороший человек, но у него замкнутый характер, и он просто сторонится людей. Я даже точно не знаю, где находится его ранчо. В здешних местах люди поселились не больше четырех-пяти лет назад, и никто не изучил как следует округу. Этот край исследовал Марки, но я не представляю, где он прошел, — продолжал Бен. — По-моему, где-то севернее. Люди прибывали постепенно, многих убили индейцы, а некоторые после нескольких засушливых лет уехали сами.

Бен помолчал, осматривая горизонт.

— Всего в этой котловине, как мы ее называем, насчитывается шесть ранчо: майора, Бэлча и Сэддлера, «Шпоры», «Стремени» и Берта Харли, а на юго-востоке владения мексиканца… Лопеса. Мы с ним редко встречаемся. Он живет обособленно, а его пастбища еще южнее. — Бен помолчал. — Сам я никогда не видел Лопеса. Он обосновался здесь раньше всех. Говорят, неплохой человек.

Бен отъехал, чтобы догнать парочку беглецов.

Оклеймить такую прорву скота — слишком тяжелая работа для трех человек, даже если Барби-Энн возьмется помогать. Что до меня, хотя я никогда и не увиливал ни от какой работы, но именно с этой связываться не хотел.

Берт Харли появился в самом разгаре утра, и я отправился на ранчо. Там застал Фуэнтеса, который уже успел побывать в хижине.

— Амиго? Помнишь ту рубашку, в которой ты был, когда тебя подстрелили? В красную клетку?

— Ну и что?

— Ты забрал ее сюда?

— Я ее постирал и, когда она высохла, сложил и оставил под подушкой у себя на кровати. А почему ты спрашиваешь?

— Я так и думал. Видел ее там пару раз… Но теперь она исчезла.

Я смотрел на него, размышляя, к чему он клонит. И тут до меня неожиданно дошло…

— Ты думаешь, что Денни одолжил мою рубашку?

— Посмотри… — Фуэнтес протянул грязную голубую рубашку, которая, несомненно, принадлежала Денни. — Он ведь собирался ехать к девушке, не так ли? Увидел твою рубашку, решил, что ты не станешь возражать, и сменил свою грязную на твою чистую — в бело-красную клетку.

Вошел Бен Ропер и прислушался к разговору.

— Вы думаете, что кто-то принял его за Тэлона?

— Послушайте, я шел по горячему следу, не помню, какой конь был подо мной, но кажется, серый. А если он надел мою рубашку и поехал на той долговязой кобыле… С небольшого расстояния…

На этом наш разговор и закончился.

С самого рассвета мы взялись клеймить скот. Фуэнтес лучше всех владел лассо, поэтому мы с Беном по очереди то валили, то клеймили животных. Дело шло медленно, однако Тони никогда не промахивался, и мы трудились весь день напролет. Работа была потной и пыльной, а большинство животных, которых мы клеймили, оказалось старше, крупнее и намного непокорней, чем обычно:

Где-то в полдень Фуэнтес неожиданно окликнул нас.

— К нам едут!

Развернувшись, Бен посмотрел на тропу, потом подошел к своему коню и вынул винчестер из чехла. Я остался на месте и ждал, поставив свой «шпалер» на боевой взвод — на случай возможных осложнений.

Это оказался Бэлч. Ингермана не было видно, зато приехали двое других.

Бэлч осадил перед нами коня и посмотрел на меня.