— Да, человеческого, — сказал Гарри, кивая. — Но это было тогда, и это повторяется сейчас.

Лучев высвободил руку, слегка отодвинулся, затем повернулся и посмотрел на некроскопа — посмотрел пристально, как бы пытаясь получше разглядеть, но в глазах его был вопрос и страх.

Контуры Гарри вдруг стали размытыми, их никак нельзя было свести в фокус; напротив ослепительного сияния Врат, там, где их купол проходил через диск, он был силуэтом, контур которого был прерывистым из-за пронизывающих его бриллиантовых лучей белого света.

— Они сказали что ты... что ты...

— Что я вампир?

— Это правда? — Лучев замер в постели и затаил дыхание, ожидая ответа.

— Ты спрашиваешь, не убиваю ли я людей ради их крови? Превращают ли мои укусы человека в чудовище? Не стал ли я сам чудовищем после того, как меня укусил вампир? Ну, тогда я могу тебе ответить только — нет. — Его ответ не был ложью. Пока что.

Лучев выдохнул и снова начал ворочаться в постели; он и Гарри продолжили свой путь вокруг сияющей сферы Врат. И тут некроскоп воспользовался телепатией, чтобы досконально исследовать секретное сердце проекта, его устрашающее излучение — вернее, отражение информации об этом в сознании русского физика. Он увидел гигантскую выемку сферической формы в твердой скалистой породе горы, созданную силами, которые человек не в силах вообразить. В мозгу Лучева образ загадочных Врат выглядел как неподвластная силе тяжести личинка, находящаяся в центре выемки-сферы, окутанная сверкающими нитями — лучами белого света, неподвижная, еще полная энергии, полученной ею в момент создания. Врата плавали там подобно инородному кокону со всем его содержимым, готовым вырваться в любое мгновение на свободу.

Но Гарри также увидел, что кое-что изменилось. В последний раз, когда он мысленно посетил это место, оно выглядело несколько иначе: сеть строительных лесов, словно паутина, покрывала до середины изогнутую стену, поддерживая деревянный помост вокруг сияющей Сферы, которая выглядела, словно Сатурн. Пещера была чуть больше сорока метров в поперечнике, а Сфера — чуть меньше десяти метров. Между помостом и “оболочкой” Сферы имелся зазор в несколько дюймов.

Три спаренные пушки Катушева располагались по периметру пещеры, опираясь на черную стену в червоточинах. Их уродливые дула были почти горизонтально направлены прямо на ослепительно сияющий шар, готовые в нужное мгновение обрушить раскаленную сталь на все, что может появиться из этого сияния. Ближе к центру сферы имелось проволочное ограждение под напряжением — дополнительная мера безопасности. От кого?

Ответ был прост: от тех, от обитателей преисподней. Но чем был Печорский проект сначала и как он изменился, каким он стал теперь?!

США в свое время начали работу над программой СОИ. И СССР решил ответить Печорском. Если Америка ставила перед собой цель сбить 90% выпущенных русскими ракет, то красные должны были найти способ отплатить еще более действенно — уничтожить 100% американских. Они хотели создать особый энергетический экран, который накрыл бы центральную часть Советов, большую часть их жизненно важных территорий, словно непроницаемый зонтик.

Чтобы решить эту задачу, быстро собрали команду ученых самого высокого ранга, и в самом центре Печорской лощины возник удивительный подземный комплекс, вырубленный в самой горе. В лощине воздвигли плотину, чтобы ее турбины обеспечили электроэнергией строительство огромного здания — атомной электростанции. Работая с полной самоотдачей, Советы завершили строительство Печорского проекта в сжатые сроки и в полном соответствии с планом.

А потом сооружение подвергли испытанию.

Его испытывали всего один раз и совершили гибельную ошибку; отказал механический привод отражателей, направляющих поток. И энергия, которая должна была высвободиться и равномерно рассеяться вдоль гигантской дуги неба, повернула вспять, по направлению к центральной части проекта. К атомной станции. И Печорский проект пожрал свое собственное сердце!

Он уничтожил и плоть, и кровь, и кости. Пластик и сталь. Ядерное топливо и саму атомную станцию. За секунду, может быть, две, три он стал настолько прожорлив, что поглотил наконец и сам себя. И когда все кончилось, там, где было здание атомной станции, на тонкой воздушной прослойке висела сияющая сфера Врат, а лаборатории и строения вокруг были уничтожены, поглощены магмой.

Именно поэтому Лучев называл чудовищные участки скалы по соседству с центральной пещерой и Вратами “магмассовыми уровнями”: в момент ударной волны плоть, и скалы, и все, что там еще было, спрессовалось вместе и сплавилось в этот невообразимый конгломерат, словно кусок пластилина. Люди, стоявшие рядом, стали единым целым со стеной. А ближе к центру, где они были испепелены тепловой мощью взрыва, они оставили свои отпечатки — тени, скорчившиеся на почерневших скалах. Это было похоже на Помпеи, но там отпечатки в пепле и лаве по крайней мере позволяли распознать в них людей.

Вскоре стало понятно, чем была эта сфера: неудачный эксперимент пробил дыру из этой Вселенной в другую, параллельную — в Мир Светлой и Темной стороны. И Сфера была входом, тамбуром. Вратами.

Главную опасность представляла Темная сторона: она являлась источником вампиров, “домом” Вамфири.

Существа, пришедшие с другой стороны, по милости Господней (или благодаря удаче), были уничтожены прежде, чем смогли принести смертоносное начало, чуму вампиризма в этот мир. Они были столь ужасны, что нельзя было и помыслить об их встрече с людьми. Тогда появились орудия Катушева. Огнеметы были везде, даже там, где, казалось, должны находиться огнетушители. И появился страх, который жил и держал свои руки на горле Печорска. Страх был здесь и поныне.

Да, страх жил...

Гарри увидел, что многое изменилось, но не все. Деревянные настилы “сатурновых” колец были заменены на стальные, они расходились от сферы, как гигантская рыбья чешуя. Пушки Катушева исчезли; Врата остались окружены зловещего вида рассеивателями. А над пещерой на платформах стояли гигантские оплетенные бутыли, содержащие в себе жидкий агент для системы опрыскивателей: множество галлонов высокоактивной всеразъедающей кислоты. Стальные плиты колец немного наклонялись к центру, так, чтобы разбрызгиваемая кислота стекала в этом направлении. Ниже сферы Врат, в центре, на основании из застывшей магмы, находилась гигантская стеклянная емкость, в которую сливалась кислота после завершения работы системы.

Эта система действовала вслепую, она уничтожала, превращая в дым, все, что могло прийти с той стороны. Последним было случайное вторжение боевого зверя Вамфири. Тогда-то Виктор Лучев понял, что взрывающейся стали или отряда людей с огнеметами недостаточно. Во всяком случае для таких тварей.

Хорошо работала и система защиты от случайностей, когда тысячи галлонов взрывоопасного топлива выливались в центр, а затем воспламенялись. Эта система могла бы уничтожить весь объект до основания.

— Почему же вы не убрались отсюда? — поинтересовался Гарри после того, как увидел все, что ему хотелось увидеть. — Почему вы не покинули это место, не запечатали его?

— О, мы пытались, — Лучев моргал и щурился, глядя на своего ночного посетителя, освещенного сиянием Врат. — Мы покинули, запечатали все туннели, залили все горизонтальные вентиляционные шахты и вспомогательные стволы бетоном, навесили гигантскую стальную дверь на старый вход. Мы проделали работу не хуже, чем позднее была проделана на Чернобыльском реакторе! Кроме того, по всей лощине находились люди с датчиками, слушая... пока мы не поняли, что не можем больше хранить молчание!

Гарри понял, что тот имеет в виду. Ужас Чернобыля не мог повториться снова сам по себе. И если свои умные головы могли заткнуть дыры в Печорске, другие, не менее умные, но чужие, могли всегда откупорить их снова.

— Стало ясно: чтобы здесь ничего больше не произошло, надо получше следить за самими собой, — продолжил Лучев. — По крайней мере, пока мы имеем дело с этим на более постоянной основе.

— О? — Гарри оживился. — На более постоянной основе? Можешь объяснить?

И Лучеву пришлось объяснить, хотя Гарри позволил себе стать реальностью лишь на мгновение. Внезапно директор понял: то, что с ним происходит, это нечто большее, чем обычный сон.

Русский начал просыпаться в своей простой, похожей на раковину комнате. Он вздрогнул в постели, увидев смотрящие на него из темноты комнаты глаза, похожие на сгустки флуоресцирующей крови. Это были глаза Гарри Кифа. Тут же, вспомнив свой сон, он задохнулся от страха и вжался в голую стальную стену.

— Гарри Киф! Это ты! Ты... ты лжец! — выдохнул Лучев.

И снова Гарри понял, что тот имел в виду.

— Я не солгал тебе, Виктор. — Он покачал головой. — Я не убивал людей ради их крови, я не создавал новых вампиров и меня не заразили вампиризмом через укус.

— Может, это и так, — выдохнул тот снова, — но ты вампир!

На лице Гарри появилась страшная улыбка.

— Посмотри на меня. — В его голосе не было угрозы, он был скорее мягкий и вполне вразумительный. — Я хочу сказать, что могу бороться с этим, понятно? — И он стал приближаться к Лучеву.

Русский был таким же, каким Гарри запомнил его; кожа приобрела желтоватый оттенок, а глаза лихорадочно блестели, но это был все тот же человек. Маленький и худой, он был смертельно напуган. Волосы на левой половине его лица и покрытом венами черепе цвета воска отсутствовали. Так выглядел Лучев, и Гарри знал, что он один из тех немногих, кто уцелел в катастрофе на объекте. Лучев пережил ужасную катастрофу, создавшую Врата, пережил всех Тварей, которые впоследствии проходили через них, даже пережил последнее всесожжение. Да, он пережил все. И до сих пор был жив.

Лучев побледнел под испытующим взглядом некроскопа и задышал быстрее. Он молил о том, чтобы стальная стена вобрала его в себя без остатка, ему хотелось просочиться в соседнее помещение подальше от этого... человека? Лучеву уже приходилось встречать вампиров, и одна мысль о новой встрече приводила его в ужас. Наконец он выдавил из себя.

— Зачем ты здесь?

Гарри пристально посмотрел на него. Он видел, как часто пульсируют вены под зарубцевавшейся кожей после ожога на черепе Лучева.

— Ты мог бы и сам догадаться, Виктор. Я хочу покинуть этот мир, а сделать это я могу только через Печорские Врата. Об этом тебе доложил отдел или сделал так, чтобы тебе доложили. Но это все мелочи. Просто я подумал, что все вы будете рады в последний раз посмотреть на меня.

— О да. Конечно! — с готовностью согласился Лучев, закивал головой. Капли пота стекали с его лба. — Только... только...

Гарри слегка наклонил голову и снова улыбнулся своей ужасной улыбкой.

— Продолжай же.

Но Лучев и так сказал уже слишком много.

— Если все, что ты сказал правда, — пролепетал он, пытаясь переменить тему, — что ты еще... никому не причинил зла... Я имею в виду...

— Ты просишь меня не причинять тебе зла? — Гарри медленно зевнул и вежливо прикрыл невежливый зевок ладонью — но не раньше чем дал русскому возможность увидеть длину и острые кромки своих зубов и открыто продемонстрировал когти на руках. — Что же я должен сделать, чтобы спасти свою репутацию? Каждый экстрасенс в Европе, а может быть, и за пределами ее жаждет моей крови, а я хороший мальчик, не так ли? Страх есть страх, Виктор. А теперь отвечай, почему ты мне не рассказал все, что тебе сообщил отдел? О чем они просили тебя? И что решило в отношении этого чудовища, этого Франкенштейна, которого вы создали здесь, в Печорске?

— Но я не могу... не имею права говорить об этом. — Лучев униженно хныкал у стальной стены.

— У вас же все теперь по-другому! Но ты — ты остался верным сыном Матери-России с промытыми мозгами, да? — Гарри скорчил рожу и издевательски фыркнул.

— Нет, — покачал головой Лучев. — Я просто человек, один из человеческой расы.

— Верящий всему, что ему говорят, не так ли?

— Тому, что видят глаза.

Терпение некроскопа подошло к концу. Он придвинулся еще ближе, сгреб стальной ладонью Лучева за ворот и прошипел:

— Твои аргументы — ерунда, Виктор. Может, ты один из Вамфири?!

И вот тут-то директор проекта наяву увидел свой самый страшный ночной кошмар — превращение человека в потенциальный ужас, — и понял, что легко сможет начать свою карьеру заново. Карьеру в качестве вампира. Но у него осталась еще одна козырная карта.

— Ты... тебе наплевать на все законы природы, — пролепетал он. — Ты появляешься и исчезаешь совершенно странным образом. Но неужели ты думаешь, что я все забываю? Неужели ты думаешь, что я не помню ни о чем и не предпринял меры предосторожности? Лучше уходи, уходи прямо сейчас, Гарри, пока они не взорвали эту дверь и не сожгли тебя.

— Что? — Гарри отпрянул от него.

Лучев стянул покрывало с постели и показал некроскопу кнопку, вмонтированную в стальной каркас. Кнопку, которую он нажимал — как долго? — и крохотную красную лампочку, которая мигала даже сейчас. И Гарри понял, что его вампир выдал себя.

Его темная половина понесла поражение. Тварь внутри него хотела выйти наружу, одержать верх, повернуть все так, как хочет она, страхом выжать ответ из Лучева. А потом, может быть, и убить его! Если бы Гарри невольно не передал инициативу вампиру, он бы легко получил ответы на свои вопросы прямо из мозга ученого. Но теперь было уже слишком поздно.

Слишком поздно бороться с собой и давить эту тварь, бить ее до состояния повиновения. Но он сделал это — и Лучев вдруг увидел, что перед ним обычный человек.

— Я думал... я думал... ты меня убьешь! — русский разрыдался.

— Не я, — ответил Гарри, в то время как снаружи уже слышался топот бегущих ног. — Не я — она, тварь! Да, она могла убить тебя. Но черт тебя возьми, ты однажды уже поверил мне, Виктор. Поверь, я не хотел разочаровывать тебя. Да, моя плоть и кровь изменились, но я — настоящий я — я тот же, что и прежде.

— Но все переменилось, Гарри, — ответил Лучев, вдруг поняв, что спасен. — Ты же все видишь. Я теперь ничего не делаю ради самого себя. Ни ради “Матери-России”. Только ради человечества — ради каждого из нас.

В дверь уже колотили, слышались крики.

— Слушай. — Лицо Гарри было человеческим, таким, каким русский привык видеть его раньше; если бы не дьявольские глаза... — Сейчас отдел и ваша русская организация тоже, если они не зря едят свой хлеб, — они должны знать: я просто хочу уйти. Но почему — они — не — хотят — дать — мне — уйти?

В коридоре раздались выстрелы, — один, два... десять, очередь, горячий свинец молотил по замку стальной двери, превращая его в металлолом.

— Ты говоришь, что не знаешь? — Теперь Лучев видел только Гарри, только человека. — Говоришь, что не понимаешь?

— Может, и понимаю, — ответил Гарри, — Я не уверен. И сейчас ты единственный, кто может объяснить мне это.

И Лучев объяснил.

— Гарри, их не волновало бы, что ты хочешь уйти, если бы не...

В это мгновение дверь слетела с петель, и свет ворвался в комнату.

— Если бы они не боялись, что однажды ты вернешься и кое-что принесешь с собой!

Напуганные люди толпились в дверном проеме; один прижимал к себе огнемет, и его сверкающее дуло было направлено прямо на Лучева.

— Нет! — закричал директор, забившись в угол и закрывая лицо тонкими, дрожащими руками. — Ради Христа, нет! Он ушел! Он ушел!

Они стояли в дверном проеме, силуэты, окутанные дымом и запахом гари, всматриваясь в помещение. Наконец кто-то спросил:

— Кто ушел, директор?

— Директору... приснилось? — уточнил другой.

Лучев рыдал, сжавшись в комок. О, как бы ему хотелось, чтобы это был сон. Но нет, это был не сон. Не совсем сон. Он еще чувствовал то место на запястье, где некроскоп сжимал его, он еще видел те ужасные горящие глаза.

О да, Гарри Киф был здесь, и скоро, очень скоро он вернется. Но директор также знал, что, несмотря на его ужасную ошибку, Гарри узнал только часть того, что его интересовало. В следующий раз, когда он вернется, он узнает все, все до конца.

Но следующий раз мог наступить в любое мгновение!

— Включите! — выдохнул он.

— А? — Кто-то бесцеремонно встряхнул ученого, и он вжался в стену у кровати. — Диск? Вы сказали включить диск?

— Да. — Лучев схватил говорившего за руку. — И сделайте это сейчас же, Дмитрий. Немедленно! — Лучев откинулся назад, задыхаясь, и схватился за горло. — Мне нечем дышать. Мне нечем... дышать.

— Всем выйти, — приказал Дмитрий Колчев, взмахнув рукой. — Всем выйти. Здесь и так мало воздуха.

Люди двинулись к выходу. Лучев схватил одного за руку.

— Ты, с огнеметом, останься у двери снаружи. И ты, с ружьем. Оно заряжено? Серебром?

— Конечно, директор. — Человек выглядел удивленным. — Какой в нем прок, если оно не заряжено?

— У кого-нибудь есть гранаты? — Лучев держался уже спокойнее, уверенней.

— Да, директор, — ответили снаружи.

Лучев кивнул, и его адамово яблоко дернулось, когда он глотнул воздуха.

— А вы трое ждите меня снаружи. И с этого мгновения не упускайте меня из виду. — Он устало опустил ноги на пол и увидел Дмитрия Колчева, внимательно смотревшего на него.

— Директор, я... — начал тот.

— Сейчас же! — заорал на него Лучев. — Идиот, ты что, оглох? Ты не слышал, что я сказал? Включить диск немедленно. Потом доложить в дежурную часть и вызвать Москву по горячей линии.

— Москву? — Побледнев и слегка отпрянув, Колчев направился к двери.

— Горбачева, — добавил Лучев. — Горбачева, и никого иного. Никто, кроме него, не сможет навести порядок, если здесь произойдет что-то еще!