Но, с другой стороны, невозможно было заставить себя полностью отрешиться, вычеркнуть из памяти то, что случилось в то утро, когда они с Кристиной уехали из города. Когда Кристина вернулась от Дениса, у нее было такое лицо, что Саша даже не стала ее ни о чем спрашивать. Ей и без слов все было понятно. Только потом, уже в поезде, Кристина рассказала ей о том, почему она так внезапно решила увезти Сашу из города. Тогда Саша была полностью с ней согласна, тогда она только одного и хотела — уехать. Не видеть, не слышать, не ждать. Впрочем, и теперь, по прошествии пяти лет, она понимала, что другого выхода у нее не было. Она бы просто не смогла начать новую жизнь, зная, что Денис где-то рядом, и не мечтая о счастье. Впрочем, мечты о счастье — коварная вещь, которая преследует человека на протяжении всей жизни. Избавиться от них невозможно, а жить с ними — в тех случаях, когда счастье это реально не достижимо — бывает очень тяжело.

Особенно тяжелым был для нее день суда — тот единственный день, когда ей пришлось, пусть всего на несколько часов, но все же пришлось вернуться в родной город. С трудом дождавшись момента вынесения приговора, она сразу же потянула Кристину за руку. Здание вокзала находилось не далеко от здания суда — через двадцать минут Саша уже сидела в автобусе, смотрела застывшими глазами сквозь мутное стекло, пытаясь избавиться от неприятных и устрашающих мыслей. Ненависть, горевшая во взгляде ее обидчика, казалось, освещала своим пламенем весь зал. Даже судьи отводили глаза, столкнувшись с его взглядом. Эта ненависть была направлена на нее. Кто знает, сумеет ли время затушить это пламя? А если не затушить, то хотя бы ослабить его силу? Кто знает… Может быть теперь, после всего, что случилось, ей нужно бояться не только воспоминаний о прошлом, но и мыслей о будущем? Но в тот период жизни у Саши не возникало вообще никаких мыслей о будущем…

Аккуратно сложив стопку отредактированных листов в ящик стола, Саша поднялась, расправила одеяло на постели у Марины и принялась стелить свою постель. Уже вторую ночь подряд ей никак не удается сконцентрироваться на работе. «Эта осень, наверное, сведет меня с ума», — подумала она и потушила ночник. Когда Саша заснула, на горизонте уже показалась узкая полоска первых лучей солнца.

«Эта осень, наверное, сведет меня с ума», — подумал Денис, с трудом пытаясь оторвать взгляд от окна. Наверное, на этот раз он еще очень долго не смог бы осуществить задуманное, если бы не звонок в дверь, который заставил его наконец переключить свое внимание на реальность. Впрочем, не первый и даже не второй, а только третий звонок по-настоящему «разбудил» Дениса.

На пороге стоял Федор.

— Наконец-то, — хмуро пробасил он, — а я уж думал под дверью расположиться в ожидании хозяина. Как верный пес. Кстати, ты не думал завести себе собаку?

— Собаку? Нет, не думал. Что-то не хочется больше никого… заводить. Проходи, чего ты в дверях топчешься.

— И то правда, — хмуро проговорил Федор, протягивая Денису битком набитый полиэтиленовый пакет. — Пиво-то возьми, куда пошел.

— Пиво пить будем? — равнодушно спросил Денис и, не дождавшись ответа, скрылся на кухне. Через какое-то время, тревожно озираясь по сторонам, появился Федор.

— Ты чего? — поинтересовался Денис причиной его странных взглядов.

— Ничего, — вздохнул Федор. — Знаешь, каждый раз такое ощущение, что она — раз! — и выскочит из-за угла. Или материализуется — прямо из воздуха. Возьмет, и появится снова. И никакого тебе пива.

— Почему никакого пива? — не понял Денис.

— Потому что у меня сразу случится приступ тошноты. Какое может быть пиво, когда тошнит.

— Перестань, Федор, — усмехнулся Денис, — до каких пор ты будешь бояться призраков прошлого? Уже сколько времени ее здесь нет.

— Знаешь, такие… — Федор многозначительно откашлялся, — призраки долго не забываются. Слишком страшный призрак.

— То-то я смотрю, у тебя волосы дыбом встали от страха.

Федор любовно провел ладонью по блестящей круглой лысине. Первые «островки» появились у него еще в двадцать лет, а теперь, когда ему было тридцать три, волос на макушке практически не осталось. Но Федор искренне считал свою лысину показателем мудрости и никогда ее не стеснялся. Денис знал, что своей шуткой приятеля не обидел.

— Ладно, давай не будем о грустном. Давай о хорошем, дядя Федор, — разлив пиво в бокалы, предложил Денис. Ему и в самом деле не хотелось сейчас вспоминать про Жанну и про тот период своей жизни, который Федор обычно называл кратко и лаконично — «дурдом».

— А она точно не появится? Не выскочит из-за угла? — не унимался Федор.

— Не выскочит, я тебе обещаю.

— Ладно, тогда давай — о хорошем.

За столом воцарилась мертвая тишина.

— Вот и поговорили, — быстро опустошив первый бокал, резюмировал Федор. — Неужели все настолько плохо?

Денис не ответил. В принципе, все было не настолько плохо, а если учитывать предложение, поступившее руководству футбольного клуба от дирекции одной испанской команды, можно сказать, что все вообще было отлично. Это предложение пока рассматривалось. У Дениса в запасе было по крайней мере две недели для того, чтобы решить вопрос о своем будущем. Фактически же оставались одни формальности. Условия, предложенные испанцами, полностью устраивали как руководство футбольного клуба, так и самого Дениса. Сумма зарплаты, оговоренная в контракте, раз этак в пятьдесят превышала ту, что начислялась Денису здесь, как и уровень команды, в которой предстояло играть Денису. Нужно было быть полным идиотом, чтобы отказаться от такого предложения. Денис и не собирался от него отказываться: про себя он уже давно решил этот вопрос, но до сих пор что-то мешало ему подписать контракт. Дни шли за днями, а он все откладывал это «на завтра», зная, что у него пока еще есть время подумать. И он думал, целыми днями только об этом и думал, но так до сих пор не понял, в чем же зацепка. В чем причина его странной неуверенности, нерешительности. Что может держать его в этом городе? Воспоминания? Но от воспоминаний такого рода любой нормальный человек, не будь он мазохистом, наоборот постарался бы убежать прочь как можно скорее, понадеявшись, что на новом месте все наконец забудется. Тогда что же? Ведь ее, Саши, давным-давно здесь нет, и больше никогда не будет. Было бы глупо надеяться на ее возвращение. Но даже если предположить, что вдруг такое случится и она вернется, приедет погостить у Кристины вместе со своим ребенком — разве это может что-нибудь изменить? Прошлое изменить невозможно. Не вычеркнешь, как ни старайся, из жизни и из памяти тот ужасный вечер, когда он ушел, убежал от Саши как глупый испуганный мальчишка. Оставил ее одну в тот момент, когда должен был находиться рядом. И уж тем более нельзя вычеркнуть из жизни год, который он прожил с Жанной. Ровно один год и один день… Так странно совпало, что Жанна ушла от него ровно год и день спустя после того, как случилось все это. А когда этот год прошел, Денис долго не мог избавиться от ощущения, что постарел на целых десять лет. Этот год тянулся долго, бесконечно долго, а потом дни вдруг полетели за днями, незаметно, однообразно, как летят листья, уже лишившиеся своих ярких красок поздней осенью.

Как же это все произошло? Даже теперь, спустя столько времени, Денис так до конца и не смог разобраться, как и почему в его жизнь вошла Жанна. Обрывки, уцелевшие в памяти, никак не хотели складываться в одну картину, как перепутанные детские пазлы. Он помнил первый день — тот самый, когда, проснувшись после долгого и тяжелого сна, увидел Жанну, сидящую рядом с ним на полу. Слегка дотрагиваясь кончиками пальцев, она гладила его по голове. Эти прикосновения разбудили его — точнее, не разбудили, а просто заставили открыть глаза. Увидев Жанну, он сразу даже не понял, кто это.

— Жанна? Что ты здесь делаешь? — спросил он, не помня и не понимая, как она оказалась в его квартире, почему сидит рядом, почти раздетая, влажная, почему прикасается к нему.

Она смотрела на него немного тревожно, потом, когда услышала его вопрос, в глазах мелькнула и быстро исчезла легкая тень обиды. Она попыталась снова уложить его на диван, но он отпрянул от нее, словно ошпарившись, в ту же секунду вспомнив вчерашний вечер, Сашу, и снова забыв про Жанну. Она притихла, сжавшись в комок, словно опасаясь, что он ее ударит. Присутствие Жанны ужасно мешало ему. Она мешала сосредоточиться, мешала думать — каждый раз, наткнувшись на нее взглядом, он терял нить собственных мыслей, снова задавая себе вопрос, как она здесь оказалась, и в то же время начиная злиться на себя за эту путаницу.

— Ты иди, Жанна. Иди домой — сказал он и, наконец поднявшись с диваны, ушел в ванную.

Голова была тяжелой, как с похмелья. Пришлось очень долго стоять под холодным душем, чтобы прийти в себя. Выйдя из ванной, он оделся и отправился на кухню, чтобы налить себе кофе. Так сильно хотелось кофе — ему даже показалось, что он чувствует запах. На кухне он снова столкнулся с Жанной. В этот момент она как раз разливала кофе в чашки.

«Кофе, — тихо сказала она, робко улыбнувшись. — Я подумала, что…

— Да, ты совершенно правильно подумала. Спасибо тебе большое, — ответил он немного резко, потому что надеялся, что она уже ушла.

— У меня волосы мокрые — словно прочитав его мысли, объяснила она. Жанна была уже одетой, даже шарф на плечи накинула, и это заставило его немного успокоиться и поверить в то, что через несколько минут она на самом деле уйдет. Уйдет, когда у нее высохнут волосы.

Жанна присела напротив на самый краешек табуретки, робко, как птица на жердочке, готовая в любой момент вспорхнуть, почувствовав опасность.

— И все-таки, я что-то не понял, как ты здесь оказалась, — снова спросил он.

— Неужели совсем ничего не помнишь? — внимательно и немного тревожно вглядываясь в глаза, спросила она.

Денис смутно помнил только одно — что вчера вечером она была здесь, хотя с полной уверенностью даже этого не мог утверждать. Приняв его молчание за утвердительный ответ, она снова опустила глаза, и, как-то странно смутившись, сказала:

— Но ты ведь сам вчера мне позвонил и попросил приехать. Неужели не помнишь?

Денис едва не поперхнулся, услышав эти слова.

— Я? Я тебе позвонил и попросил?…

— О, господи, — тревожно выдохнула Жанна, — да что с тобой, Денис? Ты мне не веришь?

В тот момент он ей не верил, он был совершенно уверен, что такого просто не могло случиться — вчера вечером ему было не до того, чтобы вспоминать о Жанне.

— Не веришь, — казалось, без тени обиды в голосе произнесла она. — Послушай, мой хороший, что у тебя случилось? На тебя вчера смотреть страшно было.

— Перестань, — его передернуло от этих слов, — перестань меня так называть.

Она опустила глаза вниз и долго молчала, маленькими глотками отпивая кофе из чашки.

— Но ты хоть помнишь, как ты вчера пришел домой, как снимал одежду, как… Ты хоть что-нибудь помнишь?

Денис попытался вспомнить… Но память продолжала оставаться заблокированной, выдавая лишь отдельные, никак не желающие складываться в цельное полотно эпизоды. Ему показалось, что он вспомнил, как пришел домой, как опустился на пол прямо в прихожей, словно истратив последние силы, но в этом воспоминании Жанна уже почему-то была рядом с ним, она как будто даже помогала ему раздеться. Но ведь этого быть не могло, Жанна не могла оказаться в его квартире прежде, чем он сам в ней оказался, у нее ведь нет ключей… Путаница в голове раздражала его, доводила до бешенства, но он был почти на сто процентов уверен, что не звонил Жанне. Но, в таком случае, как она здесь оказалась?

«Черт возьми, о чем я вообще думаю?» Внутри словно взорвалась и разлетелась на тысячи мелких осколков огромная бомба. В конце концов, Жанна не имеет никакого значения, это абсолютно не важно, как она здесь оказалась! Быстрым и четким кадром промелькнул в памяти вчерашний день — аэропорт, самолет, такси, дверь Сашиной квартиры, смятая фотография, сорванная со стены, крик… И в этот момент Денис почувствовал, как леденящий ужас сковывает душу. Почему он до сих пор здесь? Почему сидит на кухне и пьет кофе, пытаясь выяснить какие-то глупые и абсолютно незначительные подробности? Он посмотрел на часы и вскочил, ринувшись к выходу. Ему показалось, что каждая упущенная минута может стоить для него слишком дорого. Уже в тот момент он чувствовал, что теряет ее, или, возможно, знал, что уже потерял…

Время, которое предстояло потратить на дорогу, показалось ему немыслимо долгим, и он снова вернулся на кухню, собираясь позвонить Саше, предупредить, что он сейчас приедет, просто сказать, что любит ее, услышать ее голос. Денис уже поднял трубку в тот момент, когда глаза его снова столкнулись с глазами Жанны, и он понял, что не может, не имеет права звонить Саше в ее присутствии. Эта мысль, казалось, сводила его с ума. Уже не в силах сдерживаться, он швырнул трубку на стол и закричал на нее.

— Уходи, Жанна! Я же просил, чтобы ты ушла! Уходи, черт возьми! Сейчас же, немедленно, мне плевать на твои мокрые волосы! Я тебя сюда не звал!

Жанна отпрянула, как от удара, застыла на миг, потом поднялась, и, опустив голову, молча вышла из кухни. Она уже перестала существовать для него — в тот момент, когда он перестал ее видеть. Денис снова схватил телефонную трубку, как вдруг взгляд его невольно скользнул на вспыхнувший дисплей телефонного аппарата, автоматически предлагающий для повторного набора последний сохранившийся в памяти номер. Шесть цифр — две двойки и четыре девятки. На этот раз память его не подвела: сомневаться в том, что это был номер телефона Жанны, не приходилось. Значит, он все-таки на самом деле звонил ей!

Телефонная трубка во второй раз с грохотом ударилась об стол.

— Жанна! — позвал Денис, уже не понимая, правильно ли поступает, чувствуя неловкость, на миг подавившую терзающее душу нетерпение. Она не отзывалась. — Жанна! — повторил он и быстрыми шагами направился вслед за ней в прихожую.

Она стояла, отвернувшись к стене, уже в ботинках.

— Прослушай, Жанна…

Она повернулась, и он увидел в ее глазах две огромных прозрачных капли. Ресницы вздрогнули, и капли быстро заструились вниз по щекам, превратившись в ручейки.

«Свинья. Ты настоящая свинья», — подумал он, внезапно представив себе сложившуюся ситуацию глазами этой девушки.

— Извини меня. Просто я никак не мог вспомнить… про этот телефонный звонок.

— Теперь вспомнил? — грустно и тихо, но без тени обиды в голосе спросила она.

— Да, вспомнил, — неуверенно произнес Денис, а Жанна в ответ улыбнулась.

Не двигаясь, они так и стояли в тускло освещенной прихожей напротив друг друга. Некоторое время он еще надеялся, что Жанна все же уйдет, но она не уходила. Ждать уже не было сил, снова просить ее уйти было уже неудобно, звонить Саше в ее присутствии было невозможно. Но время шло, а убегающие минуты сводили его с ума. Рывком сорвав с вешалки куртку и накинув ее на плечи, он прошел мимо Жанны и засунул ноги в кроссовки, отметив, но не проанализировав то, что на них нет ни пылинки, ни одного комка дорожной грязи.

— Мне нужно уйти, Жанна, — объяснил он, застегивая «молнию». — А ты…

Он просто не знал, что сказать дальше. Но она и не ждала ничего, снова улыбнулась, будто ничего не случилось, сняла ботинки.

— Скоро вернешься? — окликнула она его, когда дверь почти закрылась.

— Понятия не имею, — ответил он, не в силах подавить раздражение, снова захватившее его. Раздражение от собственного бессилия и от того, что своим вопросом Жанна снова задержала его — пусть на пару секунд, но задержала. — Ты меня лучше не жди, Жанна. Ты лучше иди домой.

— Хорошо, Денис, — снова улыбнувшись, спокойно сказала она. — Я подожду немножко, а потом пойду. Вот только волосы высохнут…

Он даже не дослушал до конца ее фразу и совсем не подумал о том, что входная дверь запирается только ключом, а ключа у Жанны не было. Если бы она ушла, не дождавшись Дениса, ей пришлось бы оставить квартиру открытой.

Денис очень долго не мог поймать такси — почти все проезжающие машины уже были набиты пассажирами, многие водители просто не останавливались, спеша куда-то по своим неотложным делам и не думая о копеечном колыме. Денис, отчаявшись, бросился наперерез одному «жигуленку», но водитель, резко свильнув к центру дороги, только покрутил пальцем у виска и поехал своей дорогой. Ему начинало казаться, что он стоит на дороге уже два или три часа, хотя на самом деле прошло не более тридцати минут, прежде чем одна запыхавшаяся старя «Волга» наконец, взвизгнув тормозами, остановилась. На этот раз, оказавшись на площадке возле Сашиной квартиры, он уже не медлил, ни о чем не думал, ничего не вспоминал — просто ждал, когда же распахнется дверь и он наконец скажет те самые слова, которые почему-то не сумел сказать ей вчера. Те самые слова, которые все изменят, поставят все на свои места, успокоят и снова свяжут воедино прошлое, настоящее и будущее. Такие простые слова — почему он не смог сказать их еще вчера, ведь он знал их, прекрасно знал! Почему? И почему до сих пор никто не открыл дверь, хотя Денис, стоя с внешней стороны, ясно слышал все пять или шесть звонков? Семь, восемь…

Отчаявшись, он принялся стучать в дверь — сначала руками, потом ногой, потом снова и снова нажимать на кнопку звонка и снова стучать. Вскоре открылась дверь — но не Сашина, а соседняя, и в проеме показалось недоумевающее и слегка возмущенное лицо пожилой женщины.

— Ты чего хулиганишь-то, дверь сломать хочешь?

Денис молчал, без всякого выражения гладя в лицо незнакомой женщины и не понимая — что он, собственно, должен сейчас сказать или сделать.

— Кого надо-то тебе? — снова спросила женщина, продолжая поглядывать на него с некоторой опаской, несмотря на то, что глаза «хулигана» выражали полную беспомощность и отчаяние.

— Мне Сашу, — наконец выдавил он из себя два слова и снова замолчал, теперь почему-то с некоторой надеждой гладя на свою неожиданную собеседницу.

— Так нет же никого, чего барабанишь-то. Нету Саши.

— Откуда вы знаете? Откуда вы знаете что ее нет? — голосом, срывающимся на крик, спросил он, заставив успокоившиеся было глаза женщины снова наполниться тревогой.

— Так если не открывает, значит нет, чего стучать-то, — проворчала она и добавила полушепотом: — Сумасшедший. Ты иди, а то я ведь… милицию могу вызвать.

Угроза, которая была рассчитана на то, чтобы напугать незнакомца и заставить его ретироваться, подействовала совершенно противоположным образом. Услышав слова «милицию вызвать», Денис подумал только об одном — у этой женщины есть телефон. Может быть, Саша в ванной, или на кухне. Может быть, шум воды помешал ей услышать звонки в дверь и его отчаянный стук. Но телефонный звонок она должна будет услышать!

— Дайте мне телефон, — он двинулся по направлению к открытой двери, и женщина, тут же испуганно встрепенувшись, захлопнула дверь перед его лицом. Отчаявшись, он уже занес руку для удара о железную поверхность двери, но рука его, застыв в воздухе, тут же безвольно и беспомощно опустилась. Конечно, если бы Саша была дома, она бы услышала. Эти звуки невозможно было не услышать, даже накрывшись с головой тремя подушками…

Через час дверь соседней квартиры снова открылась. Все та же пожилая женщина, сделав первый шаг, внезапно застыла, как вкопанная, снова увидев Дениса, сидящего прямо на бетонном полу, прислонившись спиной к Сашиной двери. Вскрикнув от неожиданности, она собиралась было снова скрыться за дверью, но, всмотревшись в его лицо, вдруг поняла, что никакой опасности ждать не следует. Перед ней сидел совершенно беспомощный, растерянный, почти раздавленный каким-то горем человек.

— Да что же это ты… На полу-то, на холодном, сидишь?

Денис не сразу понял, что женщина обращается к нему. Теперь она смотрела совсем без опаски, только с жалостью.

— Ну, поднимись, что же ты. Так и не пришла, Саша-то? — сочувственно спросила она.

Денис в ответ только покачал головой, продолжая оставаться на своем месте.

— Что ж, так и будешь ждать? А если она и не придет вовсе?

— Как это — не придет? — услышала она наконец его голос. А услышав, почему-то почувствовала, как затаившийся страх снова заполняет душу.

— Да вот так, не придет. Я же видела, как они с подружкой выходили… Часа два назад. Сумка у нее в руках была. Большая такая, дорожная, будто с вещами… Господи! Да что же это! Сумасшедший-то! — она отшатнулась, когда Денис, пролетая мимо, едва не задел ее плечом. — Сумасшедший, — повторила она, и, некоторое время постояв в раздумье, все же решила пойти по своим делам. Почти спустившись вниз, она снова услышала отчаянный

стук в дверь квартиры этажом выше: теперь Денис уже барабанил в дверь Федора, пытался достучаться, надеясь узнать, куда могли подеваться Саша с Кристиной, куда они пошли с большой дорожной сумкой, и прекрасно зная, что никто ему не откроет: Федор с Машкой еще на прошлой неделе уехали в Подмосковье к родственникам.

Потом он долго бродил по городу, почти так же, как накануне вечером, не замечая улиц, по которым идет, и людей, проходящих мимо. Купив в киоске таксокарту, несколько раз пытался дозвониться до Саши, потом звонил Кристине, снова Саше. Ни один телефон не отвечал, а мобильник почему-то находился «вне зоны действия сети»…

«Вне зоны действия сети» — где это, черт возьми? Уже тогда Денис понял, что и Саша теперь находится там, вне этой зоны, но все еще не хотел верить в неизбежное. Оставшиеся на карточке минуты он полностью истратил на эти звонки. «Вне зоны действия сети» — снова и снова, один и тот же голос, но Денис опять набирал номер, словно надеялся, что девушка-автомат наконец сжалится над ним и откроет ему секрет — где же она, эта «зона вне зоны»? Что она даст ему точный адрес, и Денис помчится туда и успеет… Успеет все исправить. Последний трехминутный блок таксокарты он истратил на то, чтобы снова услышать этот странный виртуальный голос, снова услышать те же самые слова.

Отшвырнув в сторону пластиковый прямоугольник, Денис попытался взять себя в руки: то, что телефон Кристины находился «вне зоны», еще ничего не означало. Саша не имеет ничего общего с мобильником своей подруги. Саша — сама по себе, она не могла никуда исчезнуть, испариться, она еще вчера была здесь, он видел ее. Возможно, она просто ушла в магазин. Она не может не вернуться. Денис пытался внушить себе спокойствие, но в сознании так и не смолкало: аппарат абонента находится вне зоны…

Да какой, к черту, магазин? До магазинов ли ей сейчас? И кто, интересно, ходит в магазин с большой дорожной сумкой? Но, в таком случае…

До самого позднего вечера он стоял в подъезде возле Сашиной квартиры. Крохотное окошко напротив уже давно почернело, редко проходящие жильцы подъезда бросали на него недоумевающие взгляды, а он все стоял, как будто у него не было сил для того, чтобы сделать хоть одно движение. Все та же сердобольная пожилая женщина снова заговорила с ним, опять увидев его в дверной глазок стоящим на лестничной площадке.

— Ну, сколько же ты будешь здесь стоять? Иди! — в голосе ее странно смешалась жалость и жесткость.

— Куда? — спросил он вслух после того, как, мысленно задав себе тот же вопрос, не смог найти на него ответа.

— Домой иди. Дом-то есть у тебя?

В тот момент он почему-то вспомнил про Жанну и почувствовал, что боится снова увидеть ее у себя дома. Хотя было бы глупо думать, что Жанна станет ждать его столько времени.

— Иди, — повторила женщина, — время уже почти двенадцать ночи. Ну, сколько можно здесь стоять. Ты иди, а Саше, если она появится, я передам, что ты приходил. Звать-то тебя как?

— Денис.

— Ты иди, Денис. А я Саше передам. Обязательно передам.

Она облегченно вздохнула, увидев, что на этот раз он совершенно безропотно ее послушался, сделал шаг, потом второй, третий… Услышав, как захлопнулась внизу дверь подъезда, она тоже захлопнула дверь и долго стояла в задумчивости, вспоминая что-то из своей молодости.

Выйдя на улицу, Денис долго стоял на месте, пытаясь собраться с мыслями и понять, что делать дальше. Черная, освещенная лишь редкими вспышками городских фонарей, безветренная и тихая ночь, окружая его со всех сторон, словно держала в ловушке. Ему хотелось вырваться — к свету, и внезапно увидев свет где-то вдалеке, он бросился к нему почти бегом, не совсем отчетливо понимая, куда и зачем так торопится. Мерцающий желто-красный свет оказался неоновой вывеской ночного бара. Переступив порог, Денис окунулся в нереальную смесь звуков и запахов. Проходя мимо людей, сидящих за столиками, он словно и не видел их. Ни одного лица, ни одного взгляда. С самого детства посвятив себя спорту, Денис только понаслышке знал о том, что горе можно «заливать» водкой. Выпив пятую или шестую рюмку подряд, он практически с этим согласился…

Едва держась на ногах, он все же вернулся домой в пятом часу утра. Там его почему-то снова встретила Жанна. Она что-то говорила про ключи, про незапертую дверь, как-то сбивчиво и непонятно. Жанна уложила его в постель, напоила горячим чаем, укрыла теплым пледом… Засыпая, он чувствовал, как Жанна, слегка касаясь, перебирает пальцами его волосы. Она что-то шептала — он слышал слова, но совсем не понимал их смысла.

Почти четыре недели, прошедшие с того дня, слились воедино. Не было ни дня, ни ночи — ничего и никого вокруг. Несколько раз приходила мама — но Денис почти не понимал, что она ему говорит, и прогонял ее. Несколько раз звонил старший тренер — но каждый раз Дениса или не было дома, или он спал, мертвецки пьяный, и разбудить его было невозможно. Отчаявшись дозвониться, двое из руководства команды пришли домой и застали Дениса в состоянии совершено невменяемом. Он узнал о том, что его исключили из команды, на второй неделе своего запоя. Узнал — и тут же забыл, потому что та, другая боль, была намного сильнее — это ее он все пытался заглушить, «залить», задушить внутри себя. Иногда с ним случались вспышки ярости, и если в такой момент Жанна бывала рядом, то ей очень сильно доставалось. Впрочем, Жанна почему-то всегда была рядом. В редкие минуты ясности ума Денис пытался прояснить этот вопрос, но она только смотрела на него грустными и умоляющими глазами: «Прошу тебя, Денис. Сколько можно. Остановись. Ты же не выдержишь, это невозможно выдержать…» Два или три раза Жанна практически приносила его домой на себе из близлежащего бара. Жанна клала на голову мокрые тряпки, заваривала крепкий чай, накрывала одеялом, когда он дрожал. Жанна ставила возле кровати эмалированный таз, если в том была необходимость, и сидела рядом с полотенцем в руках, гладила по голове, что-то тихо шептала.

Но, главное — Жанна играла с ним в его игру. Игру, которую придумал Денис. Ту игру, которая со временем стала для него важнее всего остального. Правила были простыми, соблюдать их было легко, а не соблюдать — невозможно. Игра началась спустя несколько дней после того дня, как исчезла Саша. Вернувшись домой посреди ночи, снова еле держась на ногах, он упал на постель, не раздеваясь, даже не снимая ботинок, и стал думать о Саше. Он всегда так делал — ложился на кровать и думал о Саше. Боль под воздействие алкоголя почти исчезала, мысли текли плавно, размеренно, словно обволакивая сознание нежной массой, притупляющей боль. Жанна, кажется, опять была где-то рядом, но он забывал о ней почти сразу, как только она исчезала из поля его зрения. Он думал о Саше, и вдруг ему показалось, что Саша прикоснулась к нему.

Это было так странно, так неожиданно. Он вздрогнул и тихо произнес вслух ее имя:

«Саша…»

«Я здесь, — ответила она тихим шепотом, — здесь, с тобой…» И снова прикоснулась тонкими и нежными пальцами к его щеке.

«Саша…» — повторил он и в тот же момент сделал то, чего делать было нельзя. Но тогда Денис еще не знал этого первого и самого главного правила игры: нельзя открывать глаза. Он просто не знал об этом, иначе ни за что в жизни не открыл бы. А, открыв и увидев Жанну, отшатнулся. Он уже набрал воздух в легкие, чтобы извергнуть тысячу проклятий в адрес Жанны, но она, порывисто потянувшись к нему, положила ладонь на лицо так, что он больше уже не мог ее видеть. А потом снова, нежно, едва ощутимо, прикоснулась к щеке — теперь губами, и тихо прошептала:

«Я здесь. Здесь, с тобой…»

«Саша?» — спросил он, все еще не веря своим вернувшимся ощущениям, и тут же услышал:

«Саша. Конечно, Саша…»

Та, самая первая игра, длилась долго, почти бесконечно. И Денис был почти что счастлив. Он почти поверил в то, что Саша к нему вернулась, снова дала ему возможность любить себя, только не разрешала смотреть — наверное, все еще опасаясь, что Денис испугается ее шрамов. «Глупая, — шептал он, целуя ее, — какая же ты глупая. Эти шрамы не имеют никакого значения…» И все же не открывал глаза, опасаясь, что Саша снова исчезнет. А вдруг она больше не появится, рассердившись на него за то, что он нарушил правила?..

После этого игра на долгое время стала для него главной целью существования. Просыпаясь по утрам с головной болью и стараясь не думать о том, что было ночью, он долго лежал в постели, пытаясь воззвать к собственному разуму. Нужно было остановиться, оборвать этот замкнутый круг, попытаться снова начать жить. Но в этот момент перед глазами возникала Жанна — заботливое лицо, вчерашняя улыбка, кофе на подносе. «Начать жить — с ней?» — думал Денис и чувствовал, как по коже пробегала стайка мурашек. В одно такое утро он не выдержал, вскочил с потели, опрокинул поднос. Коричневая лужица быстро впиталась в ковер, оставив на нем нечеткие границы завоеванной территории.

«Уходи, — рявкнул он, — что ты здесь делаешь? Кто тебя звал, кто просил приносить кофе? Какого черта ты поселилась в моем доме, не спросив моего согласия? Неужели ты не понимаешь, что не нужна мне? Уходи сейчас же, слышишь! Чтобы духу твоего…»

Он говорил еще что-то, кричал до хрипоты в голосе, и замолчал наконец только в тот момент, когда за Жанной захлопнулась дверь. В наступившей тишине было слышно только, как перепрыгивает с одного деления на другое секундная стрелка часов. Денис принялся считать эти убегающие секунды, надеясь на то, что сможет успокоиться. На самом деле, вскоре он почувствовал некоторое облегчение, даже вздохнул свободно, осознав наконец, что Жанна ушла. Что ее здесь не будет, никогда больше не будет, и ему пора начинать ту самую новую жизнь, о которой он в последнее время так настойчиво думает. Пора — уже сегодня, сейчас…