А торопливость в утверждениях сказывается на всем происходящем — у кого представления не вышколены, те впадают в беспорядочность и легкомыслие. Для мудреца нет иного средства показать свою тонкость, проницательность и общее искусство рассуждений: ведь одно и то же — правильно вести спор и правильно вести разговор, одно и то же обсуждать предложенное и отвечать на вопрос, и все это представляет собой достояние искушенного диалектика. Таковы в общих чертах их суждения о логике. А чтобы рассказать об этом в частностях, приведем то, что к этому относится в их учебном руководстве. Диокл Магнесийский в своем "Обзоре философии" говорит дословно так: "Стоики полагают, что на первом месте речь должна идти о представлении и чувстве, потому что именно представление, как таковое, есть критерий, которым распознается истинность вещей, и потому что без представления нельзя составить понятие о признании, о постижении и о мышлении, а оно предшествует всему остальному. В самом деле, вначале бывает представление, а уже за ним — мысль, способная выговориться, и она выражает в слове то, что испытывается в представлении". Представление (phantasia) и призрак (phantasma) — разные вещи. Призрак — это то, что кажется нашим мыслям, как это бывает во сне; представление — это отпечаток в душе, то есть некоторое изменение в ней. Так это понимает Хрисипп во II книге "О душе", ибо не следует понимать «отпечаток» как "след печати", ведь невозможно представить себе много таких следов, оставляемых на одном и том же месте в одно и то же время. И представление мыслится как нечто возникающее от существующего и запечатлевающее, отпечатлевающее, напечатлевающее его, как оно есть; от несуществующего оно бы не возникло. Представления, по их словам, бывают как чувственные, так и внечувственные: чувственные — это те, которые воспринимаются одним или несколькими органами чувств; внечувственные — те, которые воспринимаются мыслью, как, например, представления о предметах бестелесных и иных, воспринимаемых только разумом. Среди чувственных представлений одни возникают из существующего при нашем содействии и признании, но есть и такие, которые возникают из существующего лишь по видимости. Далее, представления бывают как разумные, так и внеразумные. Разумные свойственны существам разумным, внеразумные — неразумным. Разумные — это мысли, а внеразумные названия не имеют. Кроме того, представления бывают деловые и неделовые: так, ваятель на изваяние смотрит иначе, чем неваятель. Чувствование, по словам стоиков, — это дыхание, направленное от главной части души к органам чувств, это постижение, совершаемое в органах чувств, и это само строение органов чувств, в силу которого иные оказываются калеками. Деятельность органов чувств тоже называется чувством. Они говорят, что посредством чувства мы постигаем белое и черное, грубое и гладкое, а посредством разума выводы из доказательств, например бытие и провидение богов. Мыслимые понятия мыслятся или по случайности, или по сходству, или по аналогии [или по переносу], или по соединению, или по противоположности. По случайности мыслится все чувственное. По сходству мыслится нечто по наличному предмету — например, Сократ по его изображению. По аналогии мыслится или преувеличенное, например Титий или Киклоп, или преуменьшенное, например пигмей; точно так же и середина земного шара мыслится по аналогии серединам меньших шаров. По переносу мыслятся, например, глаза на груди; по соединению — например, гиппокентавр; по противоположности — например, смерть. Иные понятия мыслятся по переходу, например значения и пространство; иные — по природе, например правда или благо; иные — по отнятию, как «безрукий». Таковы их положения относительно представления, чувства и мышления. Критерием истины они объявляют постигающее представление, то есть представление, возникающее от существующего. Так говорят Хрисипп во II книге «Физики», Антипатр и Аполлодор; тогда как Боэф допускает множественность критериев (и ум, и чувствование, и возбуждение, и знание), да и Хрисипп противоречит сам себе в I книге "Об учении", называя критериями как чувствование, так и предвосхищение (которое представляет собой врожденное понятие о всеобщем). Наконец, некоторые из старших стоиков допускают в качестве критерия верный разум (как свидетельствует Посидоний в книге "О критерии"). Изучение диалектики, во общему мнению большинства, начинается с раздела о звуке. Звук есть сотрясение воздуха или же предмет звукового ощущения (как пишет Диоген Вавилонский в учебнике "О звуке"). Звук животного — это сотрясение воздуха от простого побуждения, звук человека — сотрясение, расчлененное и направляемое мыслью (так пишет Диоген), достигающее зрелости в человеке к четырнадцати годам. Звук — это тело, полагают стоики (так говорят Архедем в книге "О звуке", Диоген, Анти-патр и Хрисипп во II книге "Физики"), ибо все, что производит действие, есть тело, а звук производит действие, исходя от говорящего к слушающим. Слово есть записанный звук (говорит Диоген), например «день». Речь есть значащий звук, направляемый мыслью (например, "стоит день"). Говор есть слово, несущее печать, как эллинскую, так и племенную, а иначе говоря — слово, происходящее из каких-то мест, из какого-то говора, например thalatta — из аттического, hemere — из ионийского. Элементы слова двадцать четыре буквы. «Буква» говорится в трояком смысле: это и сам элемент, и его начертание, и его название, например «альфа». Гласные — это семь букв: А, Е, Н, I, О, Y, W; согласные — шесть букв: В, Г, D, К, П, Т. Звук и слово — вещи разные, ибо звук — это также и шум, а слово — это только нечто членораздельное. Слово и речь — тоже вещи разные, ибо речь всегда что-то значит: слово может ничего не значить (например, "блитири"), а речь — не может. Высказывать и произносить — тоже вещи разные: произносятся звуки, а высказываются предметы, которые и являются высказываемыми. Частей речи имеется пять (так говорят Хрисипп и Диоген в книге "О звуке"): имя, нарицание, глагол, союз, член; Антипатр (в книге "О слове и высказываемом") добавляет еще "посредство". Нарицание, по Диогену, — это часть речи, обозначающая общее качество, например «человек», «конь». Имя — это часть речи, выявляющая единичное качество, например «Диоген», «Сократ». Глагол это часть речи, обозначающая несоставное сказуемое (так говорит Диоген), или же несклоняемая часть речи (по мнению иных), обозначающая что-то сочетаемое с чем-то единым или многим, например «пишу», «говорю». Союз есть несклоняемая часть речи, связывающая части речи. Член есть склоняемая часть речи, различающая роды и числа имен, например, ho, he, to, hoi, hai, ta. Достоинств речи имеется пять: правильность, ясность, краткость, уместность, украшенность. Правильность есть безошибочность разговорных выражений, но не случайная, а искусственно достигнутая. Ясность есть слог, внятно представляющий содержание мысли. Краткость есть слог, заключающий в себе только необходимое для уяснения предмета. Уместность есть слог, соответствующий предмету. Украшенность есть слог, избегающий заурядности. Из недостатков речи варваризм есть слово, противное обычаю речи именитых эллинов; солецизм есть речь, построенная несогласованно. Стихи — это метрическая или ритмическая речь, намеренно отклоняющаяся от прозаического склада (так говорит Посидоний во вводном сочинении "О слоге"). Ритмичность, например, есть в словах "Великая Земля, эфир Зевесов…". Стихотворение же — это стихи, имеющие значение и содержащие изображения предметов божеских и человеческих. Определение — это предложение, произносимое при разборе в точном своем значении (так говорит Антипатр в I книге "Об определениях"), или же "отдача собственного" (так говорит Хрисипп в книге "Об определениях"). Описание — это предложение, лишь примерно вводящее в предмет, или же определение, лишь упрощенно выражающее свое значение. Род есть сочетание многих неразъединимых предметов мышления: так, род «животное» обнимает всех животных порознь. Предмет мышления есть мысленный призрак, это не существо и не свойство, но как бы существо и как бы свойство; так, образ лошади может видеться, даже когда лошади нет. Вид есть то, что включается в род, как вид «человек» включается в род "живое существо". Надродовое это то, что является родом, но само ни в какой род не входит, например «сущее». Подвидовое — это то, что является видом, но само видов в себе не содержит, например "Сократ".. Разделение рода есть рассечение его на смежные виды, например: "Среди живых существ одни разумны, а другие неразумны". Противо деление рода есть рассечение его на противоположные виды, например через отрицание. "Среди сущего иное есть благо, иное — не благо". Подразделение есть разделение от разделения, например: "Среди сущего иное есть благо, иное — не благо; среди того, что не благо, иное есть зло, иное же безразлично". Расчленение есть размежевание рода на области (так пишет Криний), например: "Среди благ иные суть духовные, иные — телесные". Двусмысленность есть слово, означающее в речи по собственному смыслу и по употреблению два или более предмета, так что по одному слову можно понять различное, например: "Скороход рухнул" может означать и "Бегун упал", и "Скоро проход обвалился". Диалектика, по словам Посидония, — это наука о том, что есть истина, что ложь, а что — ни то ни другое; а по словам Хрисиппа, это наука об обозначениях и обозначаемом. Сказанное выше принадлежит к учению стоиков о звуке. В области же предметов, то есть обозначаемого, речь идет о высказываниях (lectoi), о законченных высказываниях, о суждениях, об умозаключениях, а также о недостаточных высказываниях и о сказуемых прямых и обратных. Высказыванием, у них называется то, что составлено в соответствии с умственным представлением. Высказывания бывают законченные и недостаточные. Недостаточные высказывания — это те, которые произносятся в незавершенном виде, например: «Пишет». Спрашивается: кто пишет? Законченные высказывания — это те, которые произносятся в завершенном виде, например: "Сократ пишет". Таким образом, среди недостаточных высказываний числятся сказуемые, среди законченных — суждения, умозаключения, общие вопросы и частные вопросы. Сказуемое — это то, что говорится о чем-то, или же (по определению школы Аполлодора) вещь, связанная с какой-то или какими-то другими, или же недостаточное высказывание, связанное с прямым падежом для образования суждения. Среди сказуемых иные — личные: например, "плыву меж скал"………. Далее, среди сказуемых иные прямые, иные — обратные, иные — средние. Прямые — это те, которые согласуются с одним из косвенных падежей, например «слышит», «видит», «говорит»; обратные — те, которые согласуются со страдательными оборотами, например «слышится», «видится»; средние — те, которые не согласуются ни с тем, ни с другим, например «мудрствует», «гуляет». Противострадательные сказуемые — это те, которые числятся в обратных, однако не обозначают действия, например «бреется», ибо бреющийся обращает здесь действие на самого себя. А косвенные падежи — это родительный, дательный и винительный. Суждение — это то, что бывает или истинно, или ложно, или же это законченный предмет, доступный отрицанию сам по себе. Так говорит Хрисипп в "Диалектических определениях": "Суждение есть то, что можно отрицать или утверждать само по себе: например, "Стоит день" или "Дион гуляет" Суждением оно называется от слова «судить», потому что в суждении мы высказываемся «за» или «против»: так, кто говорит: "Стоит день", высказывается за то, что стоит день; и если действительно стоит день, то предлагаемое суждение истинно, если же нет, то ложно. От суждения следует отличать общий вопрос, частный вопрос, повеление, клятву, пожелание, предположение, обращение и мнимое суждение. В самом деле, суждение — это такое словесное изъявление, которое является или истинным, или ложным. Вопрос же — это предмет законченный, как и суждение, однако же требующий ответа: например, "Стоит ли день?" — а такое изъявление не является ни истинным, ни ложным. Поэтому "Стоит день" — это суждение, а "Стоит ли день?" — это общий вопрос. Частный же вопрос — это предмет, на который невозможно ответить знаком (как отвечают «да» на общий вопрос), а надо отвечать словами: "Он живет там-то и там-то". Повеление — это изъявление, которым мы приказываем: например, "Ступай же прочь от струй Инаха!". Клятва — это….. [Обращение] — это изъявление, с помощью которого мы обращаемся, например: Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон! Мнимое суждение — это изъявление, звучащее как суждение, но в силу избытка какого-либо слова или страсти не являющееся суждением, например: "Прекрасен Парфенон!" или "Как тот пастух похож на Приамидов!" Кроме названного от суждения следует отличать и сомнение, когда как будто говорит человек, находящийся в сомнении: "А жизнь и боль — ужель они не родственны?" Все это — и общие вопросы, и частные, и прочее — не бывает ни истинно, ни ложно, тогда как суждения бывают или истинны, или ложны. Среди суждений иные являются простыми, иные — непростыми (так говорят последователи Хрисиппа, Архедема, Афинодора, Антипатра и Криния). Простые — это те, которые состоят из неразноречивого суждения, например: "Стоит день"; непростые — это те, которые состоят из одного или нескольких разноречивых суждений; из одного, например: "Если стоит день, [то стоит день]"; из нескольких, например: "Если стоит день, то светло". Простые суждения бывают отрицательные, неопределенно-отрицательные, ограничительные, утвердительные, указательные, неопределенные. Непростые суждения бывают условные, утвердительно-условные, соединительные, разъединительные, причинные, сравнительные к большему и к меньшему. …Отрицательное суждение — например, "Не день стоит". Разновидностью этого является дважды отрицательное суждение: это отрицание отрицания, например: "Не день не стоит", то есть "День стоит". Неопределенно-отрицательное суждение состоит из отрицательной частицы и сказуемого, например: "Никто не ходит". Ограничительное суждение состоит из ограничительной частицы и суждения, которое было бы возможно, например: "Не добрый он человек". Утвердительное суждение состоит из прямого падежа и сказуемого, например: "Дион гуляет". Указательное суждение состоит из указательного слова в прямом падеже и сказуемого, например: "Он гуляет". Неопределенное суждение состоит из неопределенных частиц и сказуемого, например: "Некто ходит", "Такой-то движется". Среди непростых суждений условное суждение образуется союзом «если», который означает, что второе суждение следует из первого, например: "Если стоит день, то светло". (Так пишут Хрисипп в «Диалектике» и Диоген в "Учебнике диалектики".) Утвердительно-условное суждение состоит из двух суждений, связанных союзом «поскольку», например: "Поскольку стоит день, то светло"; этот союз означает, что второе суждение следует из первого, а первое достоверно. Соединительное суждение образуется каким-нибудь соединительным союзом, например: "И день стоит, и светло". Разъединительное суждение образуется разъединительным союзом «или», например: "Или день стоит, или ночь", — этот союз означает, что одно из этих суждений ложно. Причинное суждение соединяется союзом "так как", например: "Так как стоит день, то светло", — здесь первое как бы служит причиной для второго. Сравнительное суждение к большему образуется связкой, изъясняющей большее, и союзом «чем» между двумя суждениями, например: "День больше, чем ночь". Сравнительное суждение к меньшему образуется противоположным образом, например: "Ночь меньше, чем день". Некоторые из суждений противоположны друг другу по истинности или ложности. Это бывает, когда одно отрицает другое, например: "Стоит день" и "Не стоит день". Условное суждение бывает истинно, если противоположность заключению противоречит началу; например, суждение "Если стоит день, то светло" истинно, потому что противоположность заключению "не светло" противоречит началу "стоит день". А ложно оно бывает, если противоположность заключению не противоречит началу, например: "Если стоит день, то Дион гуляет" ложно, потому что "Дион не гуляет" не противоречит началу "стоит день". Утвердительно-условное суждение истинно, если исходит из истинного суждения и имеет вытекающее заключение, например: "Поскольку стоит день, то солнце стоит над землей"; ложно, если исходит из ложного суждения или имеет невытекающее заключение, например: "Поскольку стоит ночь, то Дион гуляет", когда на самом деле стоит день. Причинное суждение истинно, если исходит из истинного суждения, имеет вытекающее заключение, однако начальное суждение из заключения не вытекает: так, из суждения "стоит день" вытекает суждение «светло», но из суждения «светло» не следует "стоит день"; а ложно причинное суждение, если оно или исходит из ложного суждения, или имеет невытекающее значение, или же начало и заключение вообще не согласованы, например: "Так как стоит ночь, то Дион гуляет". Вероятное суждение — это такое, которое заставляет соглашаться, например: "Кто кого родила, та тому мать"; но данное суждение ложно, потому что курица яйцу не мать. Кроме того, суждения бывают возможные и невозможные, необходимые и не необходимые. Возможное суждение — это такое, истинность которого можно показать, если обстоятельства не препятствуют его истинности, например: "Диокл жив"; невозможное — это такое, истинность которого нельзя показать, например: "Земля летает". Необходимое суждение — это такое суждение, которое истинно и ложность которого нельзя показать, а если можно, то ложность эта вызвана лишь внешними обстоятельствами, например: "Добродетель полезна"; не необходимое суждение — это такое, которое истинно, но может быть ложно даже независимо от внешних обстоятельств, например: "Дион гуляет". Разумное суждение — это такое, которое имеет больше оснований быть истинным, чем ложным, например: "Завтра я буду жив". Есть также и другие разновидности суждений, обращения суждений и переходы их от истинности к ложности, о которых мы сейчас расскажем пространнее. Рассуждение (logos) — это то, что состоит из большой посылки, малой посылки и вывода (так говорят последователи Криния), например: "Если стоит день, то светло; но стоит день; стало быть, светло". Большая посылка здесь — "Если стоит день, то светло"; малая посылка — "стоит день"; вывод — "стало быть, светло". Свернутость (tropos) — это как бы общее очертание рассуждения, например: "Если есть первое, то есть и второе; но первое есть; стало быть, есть и второе". Свернутое рассуждение (logotropos) — это рассуждение, составленное со свертыванием, например: "Если Платон жив, то Платон дышит; но первое есть; стало быть, и второе есть". Свернутое рассуждение введено для того, чтобы в длинных сочетаниях суждений не произносить малую посылку и вывод, когда они длинные, а кратко говорить: "Первое есть, стало быть, и второе есть". Рассуждения бывают без заключения и с заключением. Рассуждения без заключения — это те, в которых противоположность выводу не противоречит сочетанию посылок, например: "Если стоит день, то светло; но стоит день; стало быть, Дион гуляет". Рассуждения с заключением бывают или просто рассуждения с заключением, без особого имени, или же умозаключения. Умозаключения — это те, которые или непосредственно недоказуемы, или сводятся какой-нибудь посылкой к непосредственно недоказуемым, например: "Если Дион гуляет, стало быть, Дион движется". Просто рассуждения с заключением — это те, которые приводят к выводу, но не путем умозаключения, например: "День и ночь не могут быть одновременно; но стоит день; стало быть, ночь не стоит". Мнимые умозаключения — это те, которые по всему виду близки к умозаключению, но к выводу не приводят, например: "Если Дион — лошадь, то Дион — живое существо; но Дион — не лошадь; стало быть, Дион — не живое существо". Далее, рассуждения бывают истинные и ложные. Истинные это те, которые приводят к выводу из истинных посылок, например: "Если добродетель полезна, то порок вреден; [но добродетель полезна; стало быть, порок вреден]". Ложные это те, в которых какие-нибудь из посылок или ложны, или не имеют заключения, например: "Если стоит день, то светло; но стоит день; стало быть, Дион жив". Далее, рассуждения бывают возможные и невозможные, необходимые и не необходимые. Далее, рассуждения бывают недоказуемые, то есть не требующие указания [на предмет]. Разные писатели перечисляют их по-разному; так, Хрисипп различает их пять и полагает, что из них сплетается всякое рассуждение. Черпаются они и из рассуждений с заключениями, и из умозаключений, и из свернутых рассуждений. Первое рассуждение, не требующее доказательства, — это такое, в котором большая посылка — условное суждение, малая посылка — его начальное суждение, а вывод — его заключение; например: "Если первое есть, то и второе есть; но первое есть; стало быть, и второе есть". Второе рассуждение, не требующее доказательства, — это такое, в котором большая посылка — условное суждение, малая посылка противоположна его заключению, а вывод противоположен его началу, например: "Если стоит день, то светло; но стоит ночь; стало быть, день не стоит". В самом деле, здесь малая посылка образует противоположность к заключению, а вывод — к началу. Третье рассуждение, не требующее доказательства, это такое, в котором большая посылка — двухчленное отрицание, малая посылка — один из его членов, вывод противоположность другому члену, например: "Платон не может быть сразу и жив и мертв; но Платон мертв; стало быть, Платон не жив". Четвертое рассуждение, не требующее доказательства, — это такое, в котором большая посылка разделительное суждение, малая посылка — один из его членов, вывод — противоположность другому члену, например: "Есть или первое, или второе; но есть первое; стало быть, нет второго". Пятое рассуждение, не требующее доказательства, — это такое, в котором большая посылка разделительное суждение, малая посылка — противоположность одному из его членов, а вывод — второй его член, например: "Или день стоит, или ночь; ночь де стоит; стало быть, стоит день". Из истинного суждения следует истинное, говорят стоики, например, из того, что "стоит день", — то, что «светло»; а из ложного следует ложное, например, из ложного суждения "стоит ночь" — ложное суждение «темно». Из ложного может следовать истинное, например, из того, что "земля летает", — то, что "земля существует"; но из истинного ложное следовать не может, например, из того, что земля существует, — то, что земля летает. Некоторые рассуждения есть неразрешимые: например, "Человек под покрывалом", «Скрытый», «Куча», «Рогатый», «Никто». "Человек под покрывалом" — это, например,…. ["Куча" — это, например]: "Нельзя сказать, что два — это мало, не сказав, что и три — это мало; потом, что и четыре — это мало; и так далее, до десяти; но два это мало, стало быть, и десять — это мало…… «Никто» это рассуждение, в котором большая посылка состоит из неопределенного и определенного суждения, а затем следует малая посылка и вывод; например: "Если некто здесь, то он не на Родосе; [но здесь — человек; стало быть, на Родосе людей нет]". Таковы положения стоиков в логике; и они усиленно настаивают, что только диалектик есть мудрец, ибо все предметы определяются именно через логическое рассмотрение, даже если они принадлежат к области физики или этики, не говоря уже о логике; как же им не судить и о правильности названий, поставленных законами над действиями? Ведь две есть обычные заботы у добродетели: во-первых, следить, что есть всякий предмет, и, во-вторых, как он называется. Вот какова их логика. Этическую часть философии они разделяют на вопросы о побуждении, о благе и зле, о страстях, о добродетели, о цели, о первой ценности и поступках, о надлежащем, о пособиях и препятствиях. Такие разделения принимают последователи Хрисиппа, Архедема, Зенона Тарсийского, Аполлодора, Диогена, Антипатра и Посидония; а Зенон Китийский и Клеанф, принадлежа к более раннему времени, касаются этого предмета сравнительно бегло. Они подвергают разделению и логику и физику. Первым побуждением живого существа, говорят стоики, является самосохранение, ибо природа изначально дорога сама себе. Так говорит Хрисипп в I книге "О конечных целях": ближе всего для всякого живого существа его собственное состояние и сознание такового — в самом деле, ведь вряд ли природа создала его склонным к изменению или не склонным ни к изменению, ни к прежнему состоянию. Стало быть, приходится сказать, что от природы живому существу близко его состояние, и поэтому оно противится всему, что вредно, и идет навстречу всему, что близко ему. Мнение же некоторых, будто первое побуждение живых существ стремление к наслаждению, они обличают как ложное. В самом деле, говорят они, наслаждение если и возникает, то лишь как следствие, когда природа сама по себе стремится к тому, что соответствует состоянию, и достигает этого, именно так резвятся животные и цветут растения; а между растениями и живыми существами природа не сделала никакой разницы. Правда, в растениях она обходится без побуждений и чувствований, как, впрочем, и в нас кое-что совершается растительным образом. Но животные, которым вдобавок уже дано побуждение, с помощью его сами ходят за тем, что им нужно; поэтому для них жить по природе — значит жить по побуждению. А разумным существам в качестве совершенного вождя дан разум, и для них жить по природе — значит жить по разуму, потому что разум — это наладчик (technites) побуждения, Вот почему Зенон первый заявил в трактате "О человеческой природе", что конечная цель — это жить согласно с природой, и это то же самое, что жить согласно с добродетелью: сама природа ведет нас к добродетели. То же говорит Клеанф (в книге "О наслаждении"), Посидоний и Гекатон (в книге "О конечных целях"). И наоборот, жить добродетельно — это значит то же, что жить по опыту всего происходящего в природе (так пишет Хрисипп в I книге "О конечных целях"), потому что наша природа есть лишь часть целого. Стало быть, конечная цель определяется как жизнь, соответствующая природе (как нашей природе, так и природе целого), — жизнь, в которой мы воздерживаемся от всего, что запрещено общим законом, а закон этот — верный разум, всепроникающий и тождественный с Зевсом, направителем и распорядителем всего сущего Диоген прямо говорит, что конечная цель — это благоразумный выбор того, что соответствует природе; Архедем говорит, что конечная цель — это жить, совершая все, что должно. Природу, в согласии с которой следует жить, Хрисипп имеет в виду как общую, так и собственную человеческую, Клеанф — только общую, не добавляя к ней никакой частной. Добродетель есть согласованность предрасположения [с природою]. Она заслуживает стремления сама по себе, а не из страха, надежды или иных внешних причин. В ней заключается счастье, ибо она устрояет душу так, чтобы вся жизнь стала согласованной. С этого пути разумное существо иногда сбивается, увлекшись внешними заботами или подпав под влияние близких; но сама природа никогда не дает ему поводов сбиться с пути. Добродетель может быть простой завершенностью чего бы то ни было (например, "добрая статуя"); может быть неумственной, как здоровье, или умственной, как разумение. Так, Гекатон в I книге "О добродетелях" говорит, что одни добродетели научны и умственны, потому что слагаются из умозрительных положений, как разумение и справедливость; другие же — не умственны, а только сосуществуют с умственными, состоя при них, как здоровье и сила. В самом деле, здоровье сосуществует и последует такой умственной добродетели, как здравомыслие, подобно тому, как свод бывает крепок, когда он умело возведен. Неумственные добродетели называются так потому, что не требуют умственного признания и встречаются даже у дурных людей, таковы здоровье и мужество. Доказательство тому, что добродетель существует, успехи в ней, сделанные Сократом, Диогеном, Антисфеном и их последователями (так говорит Посидоний в I книге "Рассуждения об этике"). Порок тоже существует, поскольку он противоположен добродетели. Добродетели можно научиться (так говорят Хрисипп в I книге "О конечной цели", Клеанф и Посидоний в «Поощрениях» и Гекатон); что ей можно научиться, видно из того, как дурные люди делаются хорошими. Панэтий говорит, что есть две добродетели — умственная и действенная; другие говорят, что три — логическая, физическая и этическая. Последователи Посидония насчитывают четыре добродетели, а последователи Хрисиппа, Клеанфа и Антипатра — еще того больше. Аполлофан же, наоборот, называет только одну — разумение. Среди добродетелей иные первичны, иные вторичны. Первичные добродетели — разумение, мужество, справедливость, здравомыслие; разновидности их — величие души, воздержание, упорство, решительность и добрая воля. Разумение — это знание, что есть зло, что — добро, а что ни то ни другое. Мужество — это знание, что предпринять, чего остеречься, а в чем не держаться ни того ни другого………….. Величие души — это знание или самообладание, позволяющее быть выше всего, что с тобой происходит, как хорошего, так и дурного. Воздержание — это способность не переходить меру, положенную верным разумом, или же самообладание, непобедимое никакими наслаждениями. Упорство — это знание или самообладание в том, чего следует держаться, чего нет, а чего не держаться никак. Решительность — это самообладание, позволяющее сразу отыскать надлежащее. Добрая воля — это умение смотреть, что и как надо делать, чтобы принести пользу. Сходным образом и среди пороков иные первичны, иные вторичны; например, неразумие, трусость, несправедливость, разнузданность — первичны, а невоздержанность, тугоумие и неспособность к совету — вторичны. И как добродетели являются знанием некоторых предметов, так пороки представляют собою их незнание. Благо вообще есть нечто приносящее пользу, в частности же сама польза или то, что с нею едино. Поэтому и добродетель, и причастное к ней благо могут быть определены трояко: благо — это или то, из чего исходит польза, или то, в чем она проявляется (например, добродетельный поступок), или то, кем она осуществляется (например, человек, взыскующий добродетели и этим причастный к ней). Есть и другое частное определение блага: естественное совершенство разумного существа в его разумности. Именно таковы и добродетель, и причастные к ней добродетельные поступки, и взыскующие добродетели люди, равно как и порождаемые ею радость, удовольствие и прочее. То же можно сказать и о зле: это и сами пороки (как неразумие, трусость, несправедливость и прочее), и причастные к ним порочные поступки, и дурные люди, и порождаемые злом отчаяние, недовольство и прочее. Блага бывают или душевные, или внешние, или ни те ни другие. Душевные блага — это добродетели и добродетельные поступки; внешние блага — это иметь достойную родину, достойного друга и видеть, что они счастливы; а ни душевные, ни внешние блага — это быть достойным и счастливым самому.